Князь суздальский еще больше принялся украшать Владимир. Возводил новые храмы, монастыри и даже первый на Руси сделал попытку устроить богадельню для престарелых дружинников.
По утрам он чинил суд у себя на крыльце, при чем челобитчики излагали перед ним свою просьбу. Князь допрашивал истца и ответчика с их свидетелями (послухами), а затем, разобрав дело, он, стараясь быть справедливым, приказывал дьякам дать правой стороне грамоту.
В новом городе Владимире он учредил особое управление, которое было поручено тысяцкому, такой же распорядок был и в Боголюбове.
— Эх, горе какое, — говорил он, — кого бы мне тысяцким поставить? Просто и ума не приложу… Не знаешь ли ты? — обратился он к старому Михно.
— Из своих старых дружинников бери, княже: все вернее…
— А и впрямь ты говоришь! А только кого?!
— Взял бы ты Фоку аль Василько: испытанные люди будут…
— Нет, Фоку мне нельзя взять из Новгорода: он мне там при сыне нужен…
— Тогда Василько…
— Да, он к разу придется!.. Жена его, Марина, изографное искусство хорошо знает, писать иконы будет. В Боголюбове для нее не мало работы найдется.
— Так спосылать за ними?
— Пошли! Да, вспомнил… Пусть с ними и Мирон сюда вернется: он тоже нужен… Придел задумал я в храме пристроить, так много новых икон писать придется… А при нем и Марине работать сподручнее будет: он ведь ее и учил изографному искусству.
Но посылать за Василько не пришлось. В тот же день под вечер он прискакал во Владимир с тайным известием от молодого князя.
— Легок на помине, молодец! — приветливо встретил князь дружинника. — А мы тут за тобою посыл делать хотели…
Василько низко поклонился князю.
— Сказывай, какие вести привез?..
Юрий сообщил отцу о происках Ростиславичей в Новгороде, не имевших никакого успеха у новгородцев.
— Ишь, хитрые лисицы! — недовольно проговорил Андрей. — А сами сюда послов засылают, помощи просят… Пускай пождут ее!..
— Ты был прав, — продолжал он, обращаясь к Михно, — когда советовал уклониться от прямого ответа! А я чуть было не помог им…
Старый мечник уверенно посмотрел на князя.
— Ну, молодец, — продолжал князь, — довольно тебе в Новгороде сидеть! Задумал я взять тебя обратно.
— Как поволишь, княже! Из приказа твоего выходить не смею…
— Поди-ка, думаешь, — усмехнулся Андрей, — без жены здесь будешь?! Нет, пусть и она сюда приезжает, да и старого Мирона захватит! — и князь рассказал просиявшему от последних слов дружиннику о своем намерении сделать его тысяцким.
На другой день Василько отправился в Новгород, чтобы возвратиться сюда вместе с Мариной и Мироном.
Назначение дружинника тысяцким обидело многих приближенных князя, в особенности считал себя обиженным зять Кучковичей, Петр Курков: он ожидал, что будет назначен на это место.
— Кого назначил-то?! — злобно говорил он. — Без роду без племени…
— Любимый дружинник его! — отозвался Семен Кучкович.
— Негоже так поступать! Кажись, и я не меньше его служу?
— Должно быть, хуже служишь! — посмеялся над ним тесть.
Курков злобно повел глазами.
— Эх, кабы мог я все высказать князю!..
— А что? — пытливо спросил его Семен.
— Да, много есть чего пересказать…
Кучкович близко наклонился к зятю и шепотом сказал:
— Коль хочешь, приходи сегодня вечером ко мне! Мы что-нибудь и надумаем.
Изумленно взглянул на него Петр.
— Что ж? Ладно, я, приду…
— Но только помни! Никому ни полслова!
Неприязнь между приближенными князя все росла и росла, недовольных им было немало. В то время как Василько ехал в Новгород, Кучковичи и другие недовольные совещались, как убить нового тысяцкого. Ожидали только его возвращения.