Глава 01

Я остался один, точнее, наедине со своими эмоциями и мыслями. Но, похоже, что только на них, яростно клокочущих в душе и мозгах, я оказался сейчас способен. Строительный шум еле слышен и уже не беспокоил, так что обстановку вокруг можно было бы назвать тишиной, если бы не отвратительное цоканье мерно капающей воды, пробивающееся сквозь заложенные уши.

Каждый звонкий шлепок капли о камень колоколом отдавал в раскалывающейся от боли голове. Почему-то мне казалось очень важным понять, откуда именно сочилась вода, словно это помогло бы избавиться от надоедливой помехи, не дающей сосредоточиться. Как же невероятно тяжело, почти невозможно хоть немного повернуть голову вбок. Помнится, даже заболев менингитом, я не был так слаб и беспомощен как сейчас, и это невероятно раздражало.

Вода продолжала неторопливо падать, ударяя прямо в мозг, но источника этого звука я так и не смог увидеть, он был скрыт от меня куском стены, частично перекрывающим обзор клетки напротив.

Этот участок катакомб освещался так же, как и остальные помещения, и в свете тусклых ламп отчетливо виднелись люди в «зоопарке». Почти никто из них еще не спал. Какая-то изможденная женщина бессмысленно и неторопливо бродила из угла в угол, словно пытаясь отвлечься от боли, остальные сидели, тупо уставившись перед собой, не обращая внимания ни на меня, ни друг на друга.

Зрелище выглядело отвратительным, но и безумно манящим. В них текла по сосудам живая кровь, много крови. Негодяй Базиль оказался прав, я действительно прежде не знал, что такое настоящая жажда. Очень хотелось облизать иссушенные губы, но язык словно покрылся наждачной бумагой и еле ворочался, а в горло будто расплавленный свинец залили. Но хуже всего оказалось полное бессилие и невозможность самостоятельно что-либо изменить, это давило гораздо сильнее физических мучений.

Как же получилось, что я попал в эту ситуацию? Да, мне не слишком понравились законы, которые царили в катакомбах, а что-то вызвало откровенный внутренний протест. Но ведь до недавнего времени ничто не мешало мне, в отличие от остальных, спокойно отсюда уйти, я сам пожелал остаться. К тому же, обычно я придерживался принципа, что со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Конечно, если ты не собираешься сделать этот монастырь своим собственным, а такого желания у меня не возникало, я изначально знал, что здесь ненадолго.

Я старался не вмешиваться и язык придерживал, но, очевидно, мое несогласие все же проскальзывало, ведь я не слишком его скрывал, а Базиль оказался достаточно наблюдательным. Похоже, это явилось моей ошибкой и выглядело со стороны главаря покушением на его власть. Но теперь, естественно, деликатное и тактичное решение проблемы исключалось. Как говорится, когда дипломаты замолкают, начинают говорить пушки.

Но, что же это я предаюсь бессмысленным терзаниям? Опять же, Базиль прав — я сам хотел на себе все испытать и попробовать со всех сторон. Вот и пробуй, Джори, и не жалуйся. Думай теперь, как выкрутиться. Мне ведь нужно не просто вытерпеть сильнейшую жажду, самое главное — обрести свободу, не потеряв собственного достоинства, и, конечно же, отомстить за попытку меня унизить.

Скорее всего, в ближайшее время мне станет еще хуже, ведь обезвоживание организма только усилится. А значит, пока мозг не перестал нормально функционировать, а сам я не превратился в подобие мумии Эширандора, необходимо сосредоточиться и обдумать ситуацию, а также возможные пути выхода из нее. Не зря у англичан есть пословица: «Любопытство сгубило кошку, но удовлетворив его, она воскресла.»

Мне пришлось признать, что в этот раз способа самостоятельно без посторонней помощи отсюда выбраться я пока не видел. Это существенный минус, однако, я понимал, что убивать меня Базиль вовсе не собирался, не рискнет, а значит, рано или поздно я все равно отсюда выйду. Вот только как? Конечно же, унижаться и молить его о крови и свободе, как хотел бы мой пленитель, я точно не стану. С удовлетворением я осознал, что даже самой мучительной жажды для подобного недостаточно, если я, конечно, не сойду с ума от изнуряющей капели. Что же, даже в клетке раненый лев все равно остается львом. Но едва ли и Базиль пойдет на попятную, если я проявлю упрямство. Тогда какие еще возможны варианты?

Через несколько недель наверху меня неизбежно хватятся. О том, где я нахожусь, знают отец и Оливер. Правда, на последнего у меня не было особой надежды. Теперь мне казалось, что приятель так охотно согласился провести меня по катакомбам, да к тому же, по сути, подбил здесь остаться вовсе не из дружеских чувств. Дело, скорее, в банальной ревности к моему успеху и желания отомстить за мой бельгийский триумф. Что же, понять его можно. Не зря зависть является одним из смертных грехов, ею заражена, пожалуй, половина человечества.

А вот отец, безусловно, постарается меня отыскать. После его обещания, данного мне перед уходом, я очень надеялся, что он проявит свойственную ему осмотрительность и не рискнет проникнуть в катакомбы самостоятельно, следовательно, будет вынужден обратиться к знакомым вампирам.

Но вот как раз перспектива оказаться обнаруженным в таком положении кем-нибудь из них меня весьма напрягла и служила серьезной мотивацией поскорее отсюда выбраться самостоятельно. Иначе моей репутации будет нанесен существенный урон.

Какая скандальная сенсация: один из самых успешных молодых юристов Парижа валяется в вонючей клетке в городской клоаке у отбросов общества. Я представил этакий броский заголовок в какой-нибудь бульварной газетке, или как шепчутся за моей спиной на светской вечеринке. Стоит ли говорить, что мне следует искать другой выход и готовиться воспользоваться первым же подвернувшимся шансом.

Зачем вообще нужно было накидываться так подло, целой стаей из-за угла, усыпив бдительность и используя большое численное преимущество, словно шакалы на царя зверей? Базиль побоялся, что не справится? Но он втрое старше меня, следовательно, должен быть сильнее. Для самоутверждения? Тогда вернее сделать это самому. Или решил связать остальных членов группы круговой порукой, а значит, не полностью уверен в их поддержке? Вот это уже интереснее.

Могу ли я здесь, пусть теоретически, рассчитывать на кого-то еще? Не считая тех, кто оказался в плену, в нападении не участвовали трое — Николас, Ланс и Ксавье. Хотя, последний, наверняка, находился на дежурстве, а вот почему там не было оставшихся двоих? Впрочем, возможно, я смогу узнать об этом из первых уст. К решетке, осторожно озираясь и оглядываясь по сторонам, буквально на цыпочках подобрался Ланс. Мне пришлось изо всех сил напрягать слух, чтобы уловить еле слышный шепот:

— Джори, как ты там? Сможешь вытерпеть до следующей ночи? Группа только что ушла на охоту, но здесь, кроме меня и дежурного, опять остался Базиль. Прямо сейчас я ничего не могу сделать, если меня заметят, я тут же окажусь рядом с тобой. А завтра я сам дежурю, так что, когда все уйдут на охоту, что-нибудь придумаю. Ты только продержись.

Собравшись с силами, я кивнул в ответ, и он тут же исчез. «Ну, вот, — приободрился я. — Зная, когда придет помощь, и ждать не так мучительно».

Остается дождаться следующей ночи. Вот только странно, что они ушли на охоту. Разве нападение на группу Леонарда отменяется?

Как же я хотел сейчас заснуть, чтобы время пролетело быстрее, но казалось, что под выматывающую капель — это немыслимо, поэтому я продолжил размышлять. Люди в клетке напротив постепенно устраивались на ночлег. А точнее, просто укладывались, кто где находился.

Глядя на этих существ, имеющих внешние признаки людей, также оказавшись в неволе, я особенно осознал всю значимость и важность национального девиза Французской Республики — «Свобода, Равенство, Братство». Теперь эти слова наполнились для меня особым смыслом и лишь острее заставляли чувствовать внутреннее несогласие с происходящим.

Вариант высыхать, потому что кто-то другой так пожелал, лишив моих законных прав, меня никак не устраивал. Если я и решу проверить свою выдержку жаждой, то смогу сделать это в более комфортных условиях. И ждать милостыни от подлой подземной крысы — Базиля, не вариант для меня.

И все же, я знал, что отсюда выберусь, а есть ли у этих мужчин и женщин из «зоопарка» хоть какой-то шанс вернуться домой? Нет, конечно же, ни малейшего. Они-то сами находятся под внушением и едва ли их сильно что-то беспокоит, но ведь они не бездомные клошары, а значит, почти у всех у них есть родные и близкие, которые так и останутся в неведении об их судьбах.

От этих людей не останется даже могил, куда кто-то смог бы прийти, как, например, мы с отцом навещаем Наоми и маму в фамильном склепе Ансело на кладбище Пер-Лашез. Я, конечно, в суете вампирской жизни бываю там не слишком часто, последний раз еще до маскарада, и то мне — взрослому мужчине, вампиру до сих пор не хватает тепла материнских рук и радостного щебетания соскучившейся сестренки. А вот отец каждую неделю посещает жену и дочь, и, боюсь, еще немало времени потребуется, чтобы на его сердце хоть как-то зарубцевалась эта рана от горькой утраты.

Раньше я этим вопросом не задавался, но сейчас уверен, что за решеткой место лишь для преступников и асоциальных элементов. Неужели больше никому это не приходит в голову? И могу ли я как-то вмешаться?

Совет, судя по всему, самоустранился от этого, загнав новичков поглубже, чтобы не мешались, и сведя все к самовыживанию. Наверняка, подобные «зоопарки» придумал не Базиль, и существовали они не только в его группе. А так, ну, выпущу я этих, на их место все равно наловят новых. И кто я такой, чтобы решать, что именно эти достойны жизни, а кто-то другой должен стать учебным пособием или игрушкой молодых вампиров?

Однако, несмотря на все мои человеколюбивые рассуждения, по-прежнему моим самым большим желание было напиться крови. Я бы выпил их всех — тех, кому только что мысленно даровал свободу. Прав был Оливер — до этого дня я не был полностью вампиром, вот и получил то, за чем сюда спустился.

Сейчас я с огромным наслаждением выпил бы несколько бокалов коньяка, даже самого низкопробного. Да, что там алкоголь, мне бы хоть немного самой обычной воды, поймать бы языком те капли, звук которых доставлял мне такое мучение. Стараясь отвлечься от физической боли и этой проклятой капели, я стал предаваться сладостным мыслям о будущей мести, сам удивляясь своей кровожадности, пока мучительный сон все-таки не поглотил мое сознание.

 

Глава 02

Явившись под утро, Базиль привел для «зоопарка» пополнение: двоих подвыпивших мужчин в потертых комбинезонах, по виду из рабочих. Отправив их к остальным людям, он подошел к моей решетке и ехидно поинтересовался:

— Как спалось на новом месте?

Не знаю, чего он ожидал от меня услышать, но с удовлетворением отметил, как изумленно вытянулось его лицо после слов, которые я, с трудом ворочая пересохшим языком, постарался произнести достаточно отчетливо и даже с ноткой сарказма:

— Спасибо, прекрасно выспался. Давно так не отдыхал.

— После хорошего сна, ты, наверное, проголодался? Может, хочешь позавтракать? — он решил «зайти» с другой стороны.

Этот гад сам не осознает, что с огнем играет. Все вампирское во мне рычало «Да!», подталкивая согласиться на любые условия, лишь бы ощутить в горле спасительный вкус крови. Вот только цена этого завтрака, боюсь, никак не устраивала мою фамильную гордость, поэтому я снова постарался нацепить выражение вежливого гостя:

— Благодарю за заботу, но у меня сегодня что-то нет аппетита, запах тут у вас не располагает, — выдавил я из себя подобие улыбки.

Несмотря на всю тяжесть и сложность своего положения, я едва не расхохотался, глядя, как противник краснеет от раздражения.

— Ну, что же, раз ты брезгуешь, я позавтракаю один.

Приказав выйти той самой женщине, что бродила ночью, Базиль демонстративно прокусил ей шею. А когда восхитительная алая жидкость потекла ей на грудь, заставляя судорожно сжиматься мой желудок, пересохший рот наполняться вязкой слюной, а рассудок мутиться и туманиться от невероятного, безумно манящего аромата горячей свежей крови, который медленно плыл в затхлом воздухе подземелья, Базиль еще раз взглянул на меня.

Как бы ни желал я достойно сыграть свою роль, едва ли я смог бы проигнорировать подобное зрелище, даже будучи сытым. Острые клыки против моей воли хищно приподняли верхнюю губу, а глаза налились кровью, которой, как я думал, во мне почти не осталось.

Я жадно смотрел, как, неторопливо слизнув рубиновые капли, Базиль вновь приблизил свои зубы к шее жертвы, заставляя все во мне переворачиваться от неистового желания отобрать у конкурента его добычу. Я слышал, как непроизвольно издаю глухое хриплое рычание. Все мои органы чувств были настроены сейчас на тоненькую алую струйку, которая просачивалась из-под неторопливо смакующих губ вампира, и на размеренный стук сердца женщины, постепенно замедляющийся. Но вот Базиль приостановился, оторвавшись от раны, и вновь обратился ко мне, словно змей-искуситель:

— В ней еще много осталось, но все равно сдохнет. Допивать нужно. Ты по-прежнему не хочешь меня ни о чем попросить?

Видит бог, еще никогда прежде мне не доводилось так страстно чего-то желать и прилагать такие титанические усилия, чтобы сдержаться. Это, пожалуй, хуже самой сильной боли, мучительнее самой зверской пытки. За доли секунды я нашел массу оправданий для готовой сломаться гордости, мне казалось, я сделаю все что угодно, что бы ни попросил этот мерзавец.

Отвернувшись неимоверным усилием, отключив обоняние и мысленно стараясь переключиться на образы, никак не связанные с кровью, я все же смог одолеть себя и сказать совсем не те слова, которые рвались наружу. Наверное, это самая большая победа в моей жизни, как мне тогда казалось.

— Ну, раз ты так настаиваешь, — почти равнодушно сумел выдавить я потрескавшимися губами, — то да, действительно, у меня будет к тебе большая просьба.

Базиль едва не засветился от удовольствия, предвкушая мою полную капитуляцию.

— Когда вечером кто-то из вас поднимется наверх, принесите мне свежие газеты, — закончил я.

Нет, я пошел в своей жизни не по той стезе! Во мне определенно пропадал величайший драматический актер. Сара Бернар умерла бы на месте от зависти. Наверное, стоило пострадать от жажды для того, чтобы увидеть выражение лица главаря.

— Что принести?! — ошарашенно уставился он на меня, не веря своим ушам. — Какие газеты? Ты издеваешься?!

— Вовсе нет, — терпеливо ответил я, тщательно проговаривая слова. — Я привык начинать свой день со свежей прессы, всегда быть в курсе мировых новостей. А тем более сейчас, когда такая сложная мировая обстановка и Европа стоит на пороге новой большой войны. Так что не откажусь от «Фигаро», «Паризьен», «Монд» или «Франс-Суар», можно и «Либерасьон». Надеюсь, чтение газет не противоречит твоим правилам? А мне бы это помогло немного развеять скуку.

— Это все? — еще раз зло уточнил Базиль. — Больше тебе ничего не нужно? Ты хорошо подумал?

— Ну, можно еще еженедельник «Трибун», он как раз сегодня выходит, — добавил я, уже открыто нагло ухмыляясь. Мне, на удивление, даже стало немного легче.

Главарь удалился, гневно бормоча себе под нос, забрав двоих людей на кухню, а я снова остался один, без сил откинувшись, прикрыв глаза и с трудом дыша. «Спектакль» отнял последние силы, а время тянулось слишком медленно.

После нашего разговора Базиль появился еще раз для того, чтобы вернуть в «зоопарк» людей с ведрами еды. Я получил возможность «насладиться» еще одним мерзким зрелищем, как человекоподобные существа руками таскали из ведер куски и жадно поглощали их, едва не вырывая друг у друга; откуда-то во мне нашлись силы передернуться от отвращения. Больше Базиль не сказал мне ни слова, лишь искоса бросил заинтересованно-вопросительный взгляд. Однако, несмотря ни на что, я чувствовал, что в этом «сражении» моральный перевес уже на моей стороне. «Скоро противник сам будет уговаривать меня выйти отсюда», — ехидно думал я.

— Джори! — услышал я сквозь полудрему громкий шепот.

Это был Ланс.

— Лови, дружище! — Прямо перед лицом мне на грудь шлепнулась жирная дохлая крыса.

Подобного я, безусловно, не ожидал, поэтому перевел на него вопросительный взгляд. Что это за подарочки такие?

— Конечно, это не человек, но поверь, когда ты сильно обескровлен — это не худшая замена, — настойчиво утверждал молодой вампир. — Я сам, пока бродил в катакомбах и сюда к Базилю не добрался, только ими и питался. Да и сегодня, пока ловил, не одну выпил, мне ведь человеческая тоже пока не светит. Наверняка, из живой было бы лучше, но ты не думай, они еще совсем теплые, только что наловил и шеи посворачивал, даже кровь в них не свернулась, — тараторил Ланс, нервно поглядывая на вход.

— Спасибо, — с сомнением выдавил я, понимая, что не в моем положении изображать гурмана.

Так или иначе, но это мой шанс, а я всегда их использую. Всего два дня назад Оливер рассказывал о том, как некоторые вампиры пытались питаться одной животной кровью. А если другие могли, то смогу и я. К тому же, это не только вопрос выживания, а и еще одна возможность расширить границы познания.

Сдерживая мучительные рвотные позывы и преодолевая брезгливость, я немного приподнял голову и вонзил клыки в грызуна. Как только первые капельки спасительного бальзама попали в горло, все мои сомнения тут же испарились. Я перестал замечать и омерзительную жесткую шерсть грызуна, забивавшую рот и чувствовать отвратительный привкус. Самое главное, что это была кровь, а вместе с ней в иссушенный организм медленно стекала жизненная энергия, заставляя забыть обо всем остальном.

Этот эксперимент оказался вполне успешным, и я не переставал удивляться, насколько быстро приспосабливаюсь к самым различным ситуациям. И это я-то, для которого до сегодняшнего дня слово «обед» означало крахмальные салфетки и столовое серебро, с удовольствием употребляю кровь дохлой крысы, а будь у меня возможность приготовить на огне ее тушку, пожалуй, и от жаркого из грызуна бы не отказался. Вместо удобной постели с шелковыми простынями спал на грязном каменном полу. И, что самое удивительное, при всех этих тяготах и неудобствах, я вовсе не чувствовал себя несчастным, скорее, воспринимал это как забаву, своего рода игру, даже азарт какой-то начал испытывать.

Ланс продолжал подбрасывать мне серые тушки, одновременно рассказывая обо всем, что у них происходило. Когда рядом со мной валялась дюжина опустошенных тварей, я смог сесть и уже более внимательно слушать то, что он говорил, а также задавать вопросы. По его словам, когда Базиль предложил ему, как и остальным, поучаствовать в моем захвате, он не только отказался, но и хотел было поднять шум, чтобы предупредить меня. Но не успел и рта раскрыть, как ему свернули шею. Очевидно, главарь предвидел подобное.

Ксавье, как я и думал, дежурил, а Николаса еще раньше Базиль отправил с белым флагом на переговоры к Леонарду. До чего они там договорились, парнишка, конечно, не в курсе, но нападение на ту группу, по крайней мере в эту ночь, было опять отложено. Вместо этого, как обычно, все отправились на охоту, а очнувшегося Ланса оставили дежурить, как он со вздохом поделился, в наказание за строптивость. Воспользовавшись тем, что из группы больше никого не осталось, тот преспокойно оставил пост и отправился за крысами, здраво рассудив, что если его поймают помогающим мне, то еще один проступок уже не будет иметь значения.

Когда крысы закончились, я хоть и был очень слаб, но уже достаточно прочно стоял на ногах и отдал Лансу опустошенную добычу, половину которой он моментально сплавил по канализации, чтобы не оставлять следов преступления, а остальных отнес на кухню.

— Это моя обязанность, как самого молодого, обеспечивать людей из «зоопарка» питанием, так что я их этих грызунов каждый день ловлю. Рагу из крысятины вполне питательно, а им все равно, что есть, — поделился он новой информацией.

Едва ли мне сейчас хватило бы сил сразиться с Базилем, но чувствовал себя несравненно лучше и искренне поблагодарил сообразительного парня. Надеюсь, у меня еще будет возможность не остаться перед ним в долгу, а Лансу не придется раскаиваться в сделанном выборе.

Вскоре он заторопился обратно на пост, ведь в любой момент вампиры могли вернуться, а я снова улегся на пол, чтобы продолжить изображать обессиленного и обескровленного. Как ни странно, даже продолжающаяся капель уже не досаждала так сильно. Да и эта отвратительная вонь, которая доносилась из «зоопарка», к которой, казалось бы, в принципе невозможно привыкнуть, уже не доставляла прежнего неудобства.

Вскоре, вернувшись с охоты раньше остальных, к моей решетке соизволила подойти та, которую я меньше всего хотел бы видеть — Романи. Видно, у нее проснулись зачатки совести, и она решила покаяться:

— Джори, прости меня за эту подлость, — жалобно шептала она. — Я не хотела, но Базиль приказал, а я побоялась ему отказать. Я любила его, была готова ради него на все. А он лишь попользовался мною пару раз. Я знала, что он готовится перебраться наверх, просила взять меня с собой. А он лишь посмеялся, что я ему и здесь не слишком нужна, а там — тем более. Я хотела предупредить тебя о засаде, думала, что ты сможешь сбежать. Но ты, как и Базиль, отказался от меня. Знаешь, как это больно? Думаешь, так просто предлагать себя, и слышать в ответ отказ? Я ведь не уличная девка какая-нибудь, но к цыганам везде относятся с пренебрежением. Вот я и разозлилась на тебя. И решила: раз ты тоже так со мной, ну и будь что будет. А теперь мне стыдно, и я не знаю, что мне делать.

Я не стал дослушивать и тем более отвечать ей, а демонстративно отвернулся к стене. Повздыхав у решетки, девица удалилась. Наверное, к Базилю каяться пошла.

 

Глава 03

Чуть позже перед моей камерой развернулось очередное действо. Главарь вернулся в сопровождение Марлока, они приволокли из пыточной камеры пленницу — ту самую молодую женщину-вампиршу, что висела на цепях в ожидании своей участи. Она была сильно измучена и обескровлена, гораздо больше, чем я. Вампирские методы не делают различий между полами, как я уже понял. Девушка находилась без сознания, закрытые глаза сильно ввалились в почерневшие глазницы, спутавшиеся грязно-бурые от запекшейся крови волосы волочились по полу, а обрывки ткани, оставшиеся после истязаний, нельзя уже было назвать одеждой.

Бросив ее напротив «зоопарка», они вывели ту, приговоренную женщину, которой Базиль завтракал утром, и, вскрыв ей вену, Марлок, обмакнув пальцы, мазнул по губам вампирши. Чудо произошло почти моментально. Очнувшись, пленница тут же схватила за руку жертву и притянула ее к себе, впившись в шею, допивая всю кровь до конца, вытягивая остатки даже после остановки сердца.

Вновь испытав почти неконтролируемый приступ своей звериной сущности, я отметил про себя, что не испытал ни малейшего сожаления о смерти несчастной. Пожалуй, в её положении это лучше продолжения подобного существования.

Спасительная жидкость быстро сделала свое дело, даже в таком виде можно было понять, что, приведи себя вампирша в должный вид, стала бы красивой женщиной. Осознав, что жертва полностью опустошена, усевшись на пол, кое-как прикрывшись, она поинтересовалась немного хриплым голосом:

— Никак договорились об обмене?

— Да, так что вставай, — буркнул Базиль, — сейчас твои подойдут.

Не церемонясь и недолго думая, вампирша быстро стянула одежду с трупа и мгновенно облачилась в грязное платье, которое было ей заметно широко и коротко.

— Пошли уже! — грубовато подтолкнул ее в спину Базиль, и они вместе с Марлоком увели ее прочь.

Заглянувший на минуту Ланс, которого прислали утилизировать труп, поделился, что Леонард согласился обменять на эту пленницу Элоиз лишь одного нашего, но зато на выбор Базиля. Как ни упрашивала его Вирджиния вернуть Сильвию, а Хуго — Клода, тот предпочел остановиться на своем любимчике, их с Марлоком приятеле — Пьере. Однако, воссоединение друзей произошло совсем не так, как ожидалось, и мне вновь пришлось стать свидетелем того, как претворяются в действие местные законы. А я-то полагал, что сидеть взаперти скучно. Что и говорить, Базиль, «радушный хозяин», соскучиться не давал.

Не прошло и получаса, как увели вампиршу, когда недалеко от моей камеры собралась вся группа, молча расположившись полукругом, не глядя друг на друга. Вид у них был, я бы сказал, похоронный. Тут же присутствовал вернувшийся из плена Пьер, выглядел он, пожалуй, не лучше Элоиз, даже на ногах с трудом держался. Чувствовалось, что мужчине многое пришлось пережить. Но хуже всего казался его взгляд — затравленный и обреченный, полностью лишенный надежды. Ненадолго повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь проклятой капелью, бьющей о камень словно метроном. Даже люди за решеткой замерли, будто чувствовали, что грядет нечто нехорошее, тревожное. Так оно и оказалось, главарь приступил к своим обязанностям.

— Мы собрались сейчас именно здесь потому, что я всегда вершу суд публично, и потому, что это касается всех нас. А раз Джори пока не может выйти, значит, мы проведем процедуру здесь, чтобы и он присутствовал, — обращаясь ко всем, объявил Базиль, выходя вперед, стараясь говорить твердо и казаться беспристрастным, и все же ему не удалось полностью скрыть волнение. — К нашему стыду, Леонард передал мне, что Пьер согласился ответить на все его вопросы, а судя по тому, что тот назвал даже имя нового члена группы и нашу настоящую численность, он не соврал. Ты можешь сказать что-то в свое оправдание, Пьер? — обернулся он к нему.

— Даже у самого сильного мужчины существует свой предел, Базиль, — почти равнодушно ответил тот, устало пожимая опущенными плечами. — Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось узнать свой. Леонард очень разозлился из-за похищения Элоиз и тем, что ты так долго тянул с обменом. Он отыгрался на нас.

Лица присутствующих стали еще более унылыми и даже испуганными. Каждый понимал, что на месте измученного Пьера мог оказаться он. Напряжение все больше росло и давило.

— Мне вдвойне тяжело это говорить, потому что я считал тебя своим другом, а не просто членом группы, — продолжал вершить свой «суд» Базиль. — Но по нашим законам не имеет значения, какие методы допроса к тебе применялись. Всем вам известно, что полагается за предательство, а если ты выдал нас другой группе, также сдашь и настоящим врагам, тем же охотникам.

— Подожди, Базиль! — вдруг, не выдержав, перебил его Марлок. — Не торопись принимать решение. Пьер ведь и мой друг, и я прошу тебя за него, готов поручиться, что он не предатель! Мы ведь его целый год знаем. Он уже третий раз в плену. И уже проходил это испытание, и смог тогда все выдержать. Но мы не знаем, что на этот раз мог придумать эта мразь Леонард. Может быть, хотя бы в виде исключения дать ему еще один шанс? — торопливо закончил холодный с виду вампир.

После этой отчаянной апелляции вся группа устремила глаза на предводителя. Похоже, что остальные готовы поддержать просьбу Марлока, однако Базиль непреклонно покачал головой:

— Нет, — с каменным лицом отрезал он, рассеивая все иллюзии. — Исключений быть не может ни для кого. Не будет их сделано ни для тебя, Марлок, ни для меня, если кто-то из нас окажется на месте Пьера. Наказание здесь только одно — смерть. Это не жестокость, а необходимость, и вы не хуже меня это знаете. Базиль повернулся к приговоренному: — Есть ли у тебя предсмертное желание или просьба?

— Глотнуть бы сейчас чего покрепче, — со смутной надеждой поднял взгляд на своего бывшего друга Пьер.

— Марлок, выдай ему из моих запасов, — кивнул главарь.

Через несколько минут осужденный, торопливо приложив большую бутыль к губам, сделал несколько жадных глотков.

— Не поминайте лихом! — отсалютовал Пьер бутылкой группе и продолжил вливать коньяк в рот. Что же, сильно истощенный и обезвоженный, он должен быстро захмелеть, возможно, так умирать будет немного легче.

Марлок, ранее казавшийся таким выдержанным и невозмутимым, даже жестоким и бесстрастным, выглядел совершенно подавленным и удрученным. Подойдя к другу, он за всех попрощался с ним.

— До встречи, приятель. В раю, в аду или в чистилище, но мы обязательно увидимся, ведь когда-нибудь и я окажусь на том свете, вечная жизнь вампира оказалась всего лишь иллюзией.

Базиль не стал затягивать скорбную процедуру. Короткое резкое движение, и через мгновение в руках палача уже судорожно сжалось в последний раз окровавленное сердце его бывшего друга.

Без лишних церемоний он приказал Парису и Лансу сбросить труп в канализацию, а остальным заниматься своими делами. Да уж, не все обязанности главаря на поверку оказались приятными. Произошедшее только что событие произвело на меня довольно сильное впечатление, с каждым днем я убеждался, что очень ошибался, полагая, что мое приключение окажется лишь увеселительной познавательной экскурсией.

Так же, как и появились, все разошлись в тягостном молчании. Некоторые, как и я, присутствовали при подобном впервые. Ланс едва не трясся, словно от шока, у девушек на глазах блестели слезы.

Мне нужно было обдумать это происшествие. Смерть Пьера, которого до казни я видел лишь однажды, и меня не оставила равнодушным. Впервые на моих глазах погиб тот, кто, как и я, мог жить вечно. Сообщество поставило призрачную опасность для коллектива выше ценности существования одного из своих членов.

Здесь словно пародия на человеческое правосудие, и адвокат обвиняемому не полагался. Да и сам способ убийства — вырванное сердце — перестал быть для меня метафорой. При всей трагичности, это показалось мне даже красивым. Здесь не требовалось ни кола, ни гильотины или меча, только рука вампира. Пожалуй, если мне когда-нибудь придется лишать жизни своего собрата, я выбрал бы именно этот способ. Вот только кровь из пробитой груди, запачкавшая все вокруг, мешала драматической эстетике этой казни.

Получается, что эта «игра в войну» совсем не развлечение, как могло показаться с первого взгляда. Похоже, именно подобные тренировки мужества и силы воли позволяли на начальном этапе отсеять из новичков наиболее слабых духом и тех, кто в будущем потенциально мог создавать проблемы сообществу. Тем не менее, все это казалось мне каким-то диким, средневековым, что ли. «Смерть — это слишком суровый приговор», — размышлял я.

Понятно, предателей никто не любит — ни свои, ни чужие, и смерть для них — заслуженная кара. Но ведь дело, наверное, не только в этом. Я уверен, что подобный закон придумал не Базиль, наверняка, он давно уже действует в катакомбах. Кажется, именно об этом и говорил Оливер, повествуя о роли Эйдриана Толе в установлении существующих здесь порядков. Конечно, это важно, чтобы мы могли во всем положиться друг на друга. Но хотя, как юрист, я поддерживал равенство перед законом, и все же подобная безапелляционность Базиля мне претила. И так ли хороши эти законы, если свои же вынуждены убивать своих, словно пауки в банке?

 

Глава 04

Вечер принес новые события. В этот раз я не ждал Ланса, хотя совсем не прочь был повторить распитие крыс. Но сегодня дежурить оставили Адель, а парню, наконец, разрешили принять участие в охоте. Значит, набег на группу Леонарда вновь отложен. И чего, интересно, Базиль тянет с освобождением своих товарищей? О чем он думает? Неужели ему достаточно было обменять только Пьера? А как же остальные? Если же не делает только потому, что это я поддерживал Вирджинию, то он совершает большую ошибку. Или у него какие-то свои соображения, которыми он ни с кем не делится? Назревает серьезное недовольство, а это играет против него, как лидера.

И тут из коридора, покачивая бедрами, с довольным видом грациозно выплыла Адель — очень красивая по всем канонам красоты, яркая молодая вампирша, если бы не хищное выражение лица и порочный взгляд. Ее присутствие сразу бросалось в глаза, слишком уж внешний вид не соответствовал вонючим катакомбам. Не в моем вкусе совершенно, меня никогда не привлекали вульгарные особы. Ей-то что здесь нужно? Увидев, как я нахмурился, она поспешила меня заверить:

— Я на твоей стороне, Джори.

— Интересно, с каких это пор? — презрительно бросил я. — Кажется, два дня назад ты вместе с другими приспешниками Базиля вдоволь отведала моей крови.

— Поверь, Джори, у меня профессиональный взгляд, и я сразу могу сказать, кто из мужчин чего стоит, — заверила меня девица. — Твои деловые качества не вызывают ни малейшего сомнения и свой выбор я сделала сразу. Только в отличие от этого мальчишки Ланса не стала орать об этом на все подземелье. Если бы я отказалась принять участие в нападении, для тебя ничего не изменилось, они бы справились и без моей помощи. А вот из доверия у шефа я бы точно вышла, и шанса помочь тебе лишилась.

Интересный поворот. Но как я могу быть уверен, что она говорит правду, а не подослана Базилем?

— Ну, и чем же собственно ты собралась мне помочь? Поделишься своей кровью? — съязвил я.

— Гораздо лучше — человеческой, — снова просияла девица. — Я помогу тебе, есть способы, открою обе клетки: твою и зоопарка. Так что ты сможешь и жажду утолить и свободу обрести. Джори, дорогой, я настоящая профессионалка, — кокетливо промурлыкала Адель, тесно прижимаясь выдающейся грудью к решетке камеры. — Моя мамаша была шлюхой, а папаша вором. От обоих родителей я взяла все самое лучшее. Я могу открыть шпилькой любой замок, хотя не сочла нужным демонстрировать это в катакомбах, поэтому шеф никогда ни о чем подобном не догадывался.

— И ради чего тебе нужно так рисковать сейчас, освобождая меня? — никак не оставляла меня подозрительность. — Или, как и Романи, мечтаешь провести со мной вечность наверху?

— Ну, что ты, Джори, — рассмеялась она. — Как бы ты мне ни нравился, в отличие от этой дурочки, я прекрасно осознаю, кто я и кто ты. Но, ты прав, конечно, я не совсем бескорыстна и тоже подумываю о своем будущем. Думаешь, Базиль в первый раз так тянет время? Может, он и не худший из главарей, но из-за его проволочек в плену у Зулууа погибла моя сводная сестра — единственный близкий в этом мире человек, и этого я простить не могу. К тому же, Базиль здесь многих достал, не меня одну. Да и после сегодняшних событий народ очень недоволен им, особенно те, у которых в плену до сих пор остались друзья. А он все не торопится освобождать их, то ли кишка тонка, то ли доказать что-то пытается. Только слепой не мог увидеть, что ты сразу предложил верный план. А поскольку и ты сам, и твои методы нравитесь мне куда больше прежних, то я решила сделать ставку на темную лошадку. Я предлагаю тебе свободу и помощь в свержении Базиля, а ты возьмешь на себя всю полноту власти в нашей группе.

Немного посомневавшись, я все же решил, что она говорит правду. На подвох Базиля не похоже, с его стороны это было бы рискованно, он тоже не представляет, что можно от меня ожидать.

— А кто такой, этот Зулууа? — обдумывая ситуацию спросил я. — Главарь другой группы, вроде Леонарда?

— Да, почти. Только он чернокожий из Алжира, — пояснила девица. — Кажется, был рабом, поговаривают, даже оскоплённый. Дикий, злобный и непредсказуемый. По сравнению с ним что Базиль, что Леонард — просто ягнята. Эти хоть свои правила соблюдают, а тому негодяю никакие законы не писаны, все зависит от того, с какой ноги он встанет утром. Хорошо, хоть его лагерь на окраине города, и он не слишком часто сюда добирается.

Что ж, предложение, по ее мнению, весьма заманчивое. Да и что скрывать, вчерашние крысы лишь прибавили мне немного сил, но вовсе не избавили от жажды. Но вот конкурировать за место главаря этой общины для меня не слишком привлекательно. На кой черт мне морока и ответственность такого рода? Другое дело — желание и необходимость поквитаться за попытку унизить меня. Пожалуй, стоит ей сказать прямо, как обстоят дела с планами по смене власти, я не собирался давать ложных обещаний.

— Видишь ли, Адель, — не оправдал я ее чаяний, — что бы вы там не думали, но я действительно не собираюсь ни свергать Базиля, ни оставаться здесь внизу надолго. Так что, боюсь, ты не того фаворита выбрала. Разве что, с освобождением пленных действительно мог бы вам помочь.

Девица с недоумением и недоверием уставилась на меня. Похоже, она удивлена, что кто-то отказался от предложенной власти, пусть и небольшого размаха. Но я придал лицу самое честное выражение, которому всегда верили присяжные и судьи, и которое не подразумевало обман.

— Ну, что же, Джори, — искренне огорчилась она, — очень жаль. Я была бы счастлива находиться под твоим руководством. И все же, я по-прежнему хотела бы что-нибудь для тебя сделать. Вот только «зоопарк», уж прости, теперь открывать не рискну, Базиль очень наблюдательный. Сразу поймет, если у кого-то кровь пили. Но, может быть, ты выпьешь хотя бы моей?

Сейчас я очень нуждался в крови, поэтому, конечно же, не отказался воспользоваться подвернувшейся возможностью, а заодно и убедиться, что ее слова не пустой звук. Да и на будущее не стоит терять ее из вида, кто знает, может хитрая и ловкая девица когда-нибудь пригодится. У меня хватило сил подобраться к решетке и с огромным наслаждением погрузить свои клыки в запястье Адель. Я уже пробовал вампирскую кровь у Женевьев, но в этот раз почти совсем не было эротического подтекста, хотя и удовольствие я испытывал огромное. И вампирша, полуприкрыв глаза, похоже, тоже по-своему наслаждалась.

— Довольно, Адель, — прервался я со вздохом, хотя мне, конечно, необходимо еще много крови. — Будет слишком подозрительно, если ты вдруг обессилишь. Надолго я здесь все равно не задержусь, но на мою благодарность в будущем можешь рассчитывать.

Да и выглядеть слишком уж бодрым и цветущим, мне раньше времени тоже не стоило. Пусть мне не удалось полностью насытился, в эту ночь я неплохо выспался, невзирая на отсутствие элементарных удобств, миазмы и продолжающуюся капель.

Утром появился Базиль с «доставкой» газет.

— Свежие выпуски. Наслаждайся новостями. Надеюсь, они тебе действительно нужны.

— Спасибо, Базиль, — изобразил я на лице благодарность, и одновременно делая вид, что измучен до крайности. — Сейчас бы еще чашечку кофе, и было бы просто полное упоение.

— Ну ты и наглый тип, Джори! — присвистнул он. — Может, тебе еще кресло и сигару сюда доставить?

— И девочку посмазливей, — кивнул я.

Забросив прессу через решетку, он опять отправил людей на кухню, а сам остался рядом с камерой, наблюдая за моими действиями. Мне пришлось снова проявить свои артистические таланты, чтобы не показать ему, что я в неплохой форме. С видимым усилием повернувшись на бок, якобы, с большим трудом опершись на локоть, я развернул «Либерасьон».

Только волевое усилие удержало меня от того, чтобы резко не сесть. Я уже знал, что всего несколько дней назад Австро-Венгрия выдвинула Сербии заведомо невыполнимый ультиматум. И вот, самые последние события — двадцать восьмого июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну.

— Вот дьявол! — не выдержал я. — Базиль, ты сам-то хоть просмотрел новости на первых страницах?

— Нет, месье интеллигент, не интересуюсь, — фыркнул тот. — Все три года я здесь прекрасно обходился без газет. Меня не слишком беспокоит суета людишек там наверху. Лишь бы все разом не подохли от какой-нибудь чумы, а-то есть нечего будет.

— Австро-венгерская тяжёлая артиллерия начинает обстрел Белграда. Во французской армии прекращаются отпуска. Неужели ты не понимаешь, что теперь это будет расти, как снежный ком? Боюсь, большой войны уже не избежать, — не обращая внимания на его слова, просветил я. — И пусть мы теперь вампиры, разве от этого мы перестали быть французами?

Базиль, кажется, даже немного растерялся от моего натиска:

— Слушай, Джори, как тебе это удается? Ты же еле шевелишься, а держишься так, словно жажда тебя не беспокоит. У тебя все мысли сейчас только о крови должны быть, а ты газеты просишь, в политику вникаешь, рассуждаешь о патриотизме. Откуда такая стойкость и выдержка, тебе ведь и года вампирского нет?

В голосе главаря слышалось неприкрытое изумление и уважение. «Ну, конечно, так я сразу и раскрою свои секреты, — мысленно усмехнулся я. — Ты бы не удивлялся, если бы не потерял авторитет среди своих людей».

Впрочем, мне даже не было необходимости лукавить:

— У меня был замечательный учитель, причем его педагогические методы в корне отличались от твоих, хотя были куда действеннее и доходчивее.

— Дались тебе мои методы! — с досадой воскликнул Базиль. — То, что они не действуют на тебя, еще ни значит, что они не годны. На всех других отлично действовали. Давай лучше договоримся: тебе достаточно только признать, что ты был неправ, вмешавшись в обучение Ланса, и ты сразу же отсюда выйдешь и получишь вдоволь крови.

Ну, вот, как я и думал. Он уже почти уговаривает меня отсюда выйти. Но я ведь еще не получил сатисфакцию, так что пока озадачу его еще раз:

— Нет уж, Базиль, спасибо, — серьезно возразил я. — Поблажек мне не нужно, буду как все. Боюсь, неправым я себя не чувствую.

— Ты что, намерен терпеть, пока совсем не иссохнешь? — главарь, кажется, начал нервничать. — Хочешь доказать, что ты сильнее всех, да? Вот только едва ли голодный вампир может быть сильнее крови, и ты это все равно признаешь!

Ну, вот, кажется, все близится к кульминации и вот-вот разрешится. Распахнув обе решетки «зоопарка», взбешенный Базиль схватил первого попавшегося человека и потащил в сторону моей камеры. Уверенный в моей беспомощности, он без раздумий открыл ее и втолкнул мужчину внутрь. Решив проучить меня, дразня близостью и одновременно недосягаемостью крови, прокусив запястье жертвы, главарь наклонился, поднося окровавленную руку к моему рту. Несмотря на то, что я был уже не так безумно голоден, я все равно ощутил резкий прилив крови к глазам, а в деснах характерный зуд, но они не замутили мой рассудок и не помешали выполнить задуманное.

Удобного момента я упускать не стал. Вопреки ожиданиям главаря, я вовсе не впился в жертву, а сосредоточил все свои силы в одном рывке. Схватив Базиля за голову, я резким движением провернул ее вокруг шеи, услышав неприятный хруст сломанного позвонка.

Уложив поверженного противника на свое место, я забрал у него ключи и запер свою бывшую камеру. Потом с наслаждением напился крови и отвел ослабевшего человека на место. Мой план пока работал идеально.

После этого я терпеливо стал дожидаться, когда Базиль очнется. Сколько для убитого вампира требуется времени, чтобы ожить, я точно не знал, но предположил, что как раз успею ополоснуться и смыть хоть немного вонь соседства с «зоопарком» и свою же засохшую кровь по всему телу от массовых укусов.

Занявший мой бывший номер тюремщик, а ныне узник, не обладал моим ангельским терпением. Очнувшись и взревев, словно раненый медведь, он кинулся на решетку, сотрясая ее, осыпая меня проклятьями и в ярких красках, не стесняясь в выражениях, перечисляя, что сделает со мной, когда доберется.

— Видишь ли, в чем дело, — проговорил я, когда его поток немного утих. — Спустившись сюда, я вовсе не собирался конкурировать с тобой, и я действительно был не прочь на себе испытать все, через что проходят другие. Но это должно было быть моим решением. Подло напав со своими приспешниками, ты бросил мне вызов, вынудил сменить задачу, с которой я, как видишь, блестяще справился. Причем, заметь, мне не пришлось нападать целой стаей, а ведь ты сильнее. Поэтому теперь советую тебе запомнить мои уроки, — назидательно произнес я. — Первое: никогда не недооценивай своего противника, какой бы численный перевес у тебя не был; второе: никогда не пытайся унизить того, кто мог бы стать твоим другом. Если бы я действительно хотел сместить тебя, это было бы совсем не трудно, и я дам тебе убедиться в этом. Кстати, ты так громко орал, а эхо хорошо разносит звуки, почему до сих пор никто не пришел тебе на помощь? Они все так крепко спят после охоты? Или они предпочли не услышать, что происходит?

Базиль молчал, злобно сопя, но в его глазах, налитых кровью, я все-таки разглядел промелькнувшее сомнение.

— Давай проверим, — «великодушно» предложил ему я.

Вскоре, как и совсем недавно, группа снова стояла напротив камеры. Лица большинства не то, чтобы сильно удивленные, а некоторые вообще торжествующе-довольные. Теперь уже слово взял я:

— Итак, дамы и господа, ситуация, как видите, изменилась. Но у вас еще есть возможность вернуть все в прежнее русло. Я хочу, чтобы каждый из вас сделал свой выбор. Вы можете попытаться вновь нейтрализовать меня и освободить своего главаря. Правда, сейчас я готов, и едва ли у вас это получится так легко, как в первый раз, но возможно, вам повезет, и все останется по-старому. Либо вы встанете на мою сторону, а Базиль останется там, где он есть. Решайте каждый за себя.

Ланс и Адель без малейших колебаний тут же встали рядом со мной. Ну, в них я и так почти не сомневался. Девица, похоже, решила, что я все-таки надумал сместить Базиля, оттого и радуется так. Оставалось еще семеро переминающихся с ноги на ногу и настороженно переводящих глаза с меня на своего плененного шефа. Однако, никто из них сразу же не выразил категорического желания отдать жизнь за Базиля, а значит, результат почти предрешён. В наступившей тишине первым прозвучал вопрос Хуго:

— Скажи, а если мы примем твою сторону, ты можешь твердо пообещать, что мы, как ты и предлагал, не станем больше тянуть с освобождением наших товарищей?

— Могу, — ответил я, — пожалуй, это единственное, что я точно могу вам обещать.

— Прости, Базиль, — повернулся он к главарю. — Я никогда не переметнулся бы от тебя, если бы не боялся, что и с Клодом может случиться то же, что и с Пьером. Наши друзья уже проходили через подобное, как и мы тоже. Но бесконечно терпеть пытки не сможет никто, и я не хочу, чтобы ты вырвал сердце у того, кто мне дороже всех. Так что я иду с Джори, а там будь что будет, — подтвердил высокий брюнет.

— И я, конечно, тоже, — откликнулась Вирджиния. — Моя подруга Сильвия — нежная девушка, хоть и вампирша, а Базиль, откладывая нападение, словно специально продлевает их муки. И Пьер остался бы в живых, если бы мы поторопились. Надо хотя бы успеть спасти оставшихся. Потому что, иначе, это не они предадут нас, выдав тайны, а это мы предадим их, фактически бросив на произвол судьбы и палец о палец не ударив, чтобы вытащить их из плена.

Теперь, по эту сторону клетки наши силы были равны: пять на пять. Впрочем, мотивы этих перебежчиков мне также были вполне понятны.

— Базиль, дело не в тебе, но наших братьев нужно выручать, и не так важно, кто нас поведет. Попадая в плен, каждый из нас не только обязан все выдержать и не выдать группу, а еще и должен быть уверен, что его друзья сделают все и в кратчайшие сроки, чтобы побыстрее его выручить. Только это и помогало там держаться, по себе знаю. А теперь у нас такой уверенности нет. Поэтому, я тоже поддержу Джори, — перешел на мою сторону длинноволосый заросший блондин Парис.

— И вообще, теряется смысл всех этих испытаний, если ты каждый раз будешь искусственно увеличивать сроки и менять правила. Не думаю, что Пьер был хуже или значительно слабее любого из нас, поэтому я согласен с Парисом. К тому же, как недоучившийся юрист, я думаю, что просто обязан быть на стороне своего старшего и более опытного коллеги, поэтому я тоже с Джори, — принял решение Николас.

Хитер, однако. Похоже, моя слава бежит впереди меня.

— Прости меня, Базиль, — негромко прошептала Романи, — но я слишком сильно виновата перед Джори, и мне не хотелось бы предавать его еще раз. Я тоже присоединюсь к нему.

И как она с такими принципами вообще продержалась в катакомбах? Другие ломались под пытками, а эту несет, куда ветер подует. Переходя сейчас на мою сторону, она предает своего главаря. С ее стороны это уже второй случай. Не тому Базиль сердце вырвал, ох, не тому. Не думаю, что я когда-нибудь еще захочу иметь с ней дело. Однако, ее поведение вполне показательно. Прав Базиль, что не пожелал брать ее с собой наверх.

Итак, напротив меня остались только двое.

— Видишь ли, Джори, — обратился ко мне Марлок, — наверное, ты прав: освобождать наших действительно нужно. Но это не повод поднимать мятеж. Да, с тобой мы поступили бесчестно, но ничего особенного не сделали. Все новенькие проходят через что-то подобное, это вроде посвящения. Но вчера мы казнили своего друга только потому, что существовала гипотетическая возможность того, что, может быть, он когда-нибудь мог бы нас предать. Хотя я был уверен, что этого не случиться, но закон есть закон. А ты предлагаешь мне самому стать предателем. Так вот, этому не бывать, какими бы благими целями ты не руководствовался, — твердо закончил он.

— Я, конечно, не умею так красиво говорить, — подал голос Ксавье — последний из группы, — но думаю, что Марлок прав. Хотя вдвоем мы вряд ли что-то сможем сделать.

Что же, такая преданность достойна только уважения. Но что мне теперь с этими героями делать?

— Я понимаю ваши мотивы и принципы, но нам необходимо договориться о временном перемирии и нейтралитете, пока не уладим все разногласия.

— Мы не будем ни о чем договариваться, — за двоих ответил Марлок. — Мешать освобождению наших друзей не станем, но на большее не рассчитывайте. Пока ты не явился экспериментировать от скуки, мы жили нормально, господин-юрист.

Ну, что же, упреки справедливы, меня действительно никто сюда не звал, но сейчас важно не это, и я уже объяснил, что не играю в борьбу за власть. Я был слегка раздражен и, кажется, даже раздосадован этим театром:

— Ладно. Этой ночью останетесь здесь. Главное, не мешайте и не стройте козней, пусть опыт вашего главаря вам наглядно продемонстрирует последствия. Кто-то должен остаться дежурным, лагерь нельзя оставлять без охраны. Запирать я никого не собираюсь, не мои это методы. Третьей останется Романи, думаю, этого будет достаточно. Надеюсь, мы скоро вернемся, тогда и продолжим решать внутренние проблемы. Сейчас все, кроме дежурных, могут отдыхать, а Вирджинию и Николаса я попрошу помочь мне подготовиться к операции.

 

Глава 05

— Джори, задержись ненадолго, — глухо окликнул меня Базиль.

Я подошел к решетке. Дождавшись, пока остальные разойдутся, он быстро и серьезно заговорил:

— Ты совершаешь большую ошибку. Все это не просто так. У меня действительно опасения относительно этих двоих — Клода и Сильвии, слишком уж они мягкотелые для вампиров, и попадаются уже не первый раз. Я обязан был проверить их более тщательно, чем раньше. Когда я сам был зеленым новичком, наш главарь говорил, что не имеет права с нами миндальничать. Потому что мы никогда не можем позволить себе забыть об опасности разоблачения, а чем больше среди нас окажется слабаков, тем больше опасности для всех. И политика руководства наверху всегда была направлена на то, чтобы численность вампиров по возможности не возрастала, чтобы не создавать пищевого напряжения и не привлекать внимания к нашему сообществу. Поэтому я всегда считал своей задачей не только защищать интересы своей группы, но и сделать так, чтобы выйти из катакомб и влиться в общество могли лишь те, кто не поставит под удар других. Пусть это будет хоть один из всех, здесь качество важней количества. Раз уж ты решился занять мое место, должен понять это, а не идти наперекор системе. И дело здесь не во мне, после того, что произошло, я не собираюсь снова возглавлять группу этих перебежчиков. Я давно планировал перебраться наверх, ты просто ускорил события, если, конечно, мне теперь удастся отсюда выйти. Но, думаю, ты и сам видишь, что я прав: надежных в этой группе немного. Честно говоря, больше всего мне сейчас хочется собственноручно убить почти каждого из них, — зло закончил он.

— Мое мнение обо всем этом немного иное, и я не был бы столь категоричен, — возразил я, понимая, однако, его чувства. — Более того, полагаю, как раз именно твоя зацикленность на этих проверках и испытаниях и дрессировка вместо обучения и воспитания, и привели к тому, что ты сегодня остался в меньшинстве. К примеру, зачем ты организовал нападение на меня? Тоже подозревал во мне слабака? Или конкурента увидел?

Тот в ответ недобро усмехнулся и язвительно ответил:

— Хочешь узнать правду? Тебе не понравится. Благодари своего покровителя Оливера, или кто он там тебе. Когда в первый раз Ланс водил тебя на экскурсию, месье Кэмпбел попросил дать тебе почувствовать себя настоящим новичком, просил не церемониться. Он не сомневался, что ты захочешь сюда вернуться. Не мог же я отказать одному из самых старых вампиров нашего города.

Не скажу, что удивился, услышав, что это мой приятель обо мне позаботился. Мог бы и сам догадаться, я же предполагал, что он захочет отыграться за мой триумф в Совете. И не придерёшься ведь, я же сам выразил желание познакомиться с подземным миром изнутри.

— Спасибо за откровение, Базиль, — поблагодарил я его, прежде чем уйти. — А наверх ты попадешь, не сомневайся, я не собираюсь тут тебя уморить. Просто не хочу, чтобы ты сейчас помешал мне выполнить обещанное твоим вампирам.

Поскольку Вирджиния старше остальных и считалась вторым помощником Базиля, а Николас прежде участвовал в переговорах, я с их помощью постарался разобраться, что нас может ожидать у Леонарда. Где они дислоцируются, какова численность его группы, отличается ли их распорядок какими-либо особенностями, да и вообще, мне требовалось иметь о противнике как можно больше сведений любого характера. Никогда не знаешь наперед, что пригодится и что можно использовать. К сожалению, свежая информация у нас отсутствовала. Возможно, что-то мог бы рассказать тот же Пьер, который последним был во вражеском стане, но Базиль поторопился его казнить, даже не расспросив.

Я не мнил себя великим стратегом, да и опыта подобного не имел вовсе, поэтому, полагаясь лишь на здравый смысл, помощь девушки и юриста-недоучки постарался сделать план нападения максимально простым и выполнимым. Не знаю, сказал ли Базиль правду, но интуиция подсказывала, что Леонард, если и не в курсе всех его планов, то, во всяком случае, не ожидает сегодня нападения. А раз численное преимущество на его стороне, основная надежда была на внезапность.

Когда на Землю опустился вечер, вампиров, которые постарше, я отпустил поохотиться, наказав возвращаться как можно скорее, а для остальных открыл решетки «зоопарка», чтобы к полуночи все собрались в хорошей форме, и группа могла быстро тронуться в путь. Я тщательно постарался распределить роли, чтобы избежать неожиданностей, заставил каждого повторить их обязанности, удостоверившись, что все понимают, как должны действовать. Двигались мы быстро, но максимально скрытно, пока не задержались в одном из коридоров, немного не доходя до вражеской территории. Вперед отправился Николас, которого Базиль и раньше присылал курьером или для переговоров. Если бы его пропустили, мы ворвались бы следом. Как я и предполагал, его появление не вызвало особых подозрений.

— У меня послание от Базиля к Леонарду, пропустите меня, — обратился Николас к стражникам за массивной дверью, подобной нашей.

В этой группе вампиры дежурили по двое. Мы замерли за поворотом, внимательно прислушиваясь к разговору, готовые в любое мгновение выскочить из своего укрытия. Однако, охранники отказали Николасу:

— Видишь ли, дружище, тебе не повезло. Леонард еще не вернулся с охоты, а без его разрешения, сам понимаешь, сюда никто не войдет, — сообщил один, посмеиваясь. — Если, конечно, не хочешь составить компанию своим дружкам.

— Так что топай-ка ты отсюда, погуляй часок-другой, потом приходи, — недовольно проворчал из-за двери второй голос.

Бесшумно отойдя в боковой коридор, мы быстро посовещались и решили изменить план на ходу, воспользовавшись моментом организовать засаду. Моя команда сосредоточилась у небольшого тупикового ответвления от основного коридора, затаившись в темноте, я же поджидал противника чуть дальше, за поворотом к основному лагерю. Судя по описанию, Леонарда я ни с кем не спутаю. Самый высокий в своей группе, рыжеволосый, веснушчатый — эдакий деревенский увалень, даже в темноте катакомб он должен заметно отличаться от остальных. С ним сейчас больше половины его группы, а это означало, что наши силы не вполне равны, и атаковать в лобовую бессмысленно.

Однако, мы рассчитывали на внезапность, и, когда вдали послышались быстрые шаги, мои вампиры замерли, не издавая ни звука. По полу бежал, шурша камешками, небольшой грязный ручей, помогающий скрыть наше присутствие. Даже я, находясь совсем недалеко, почти не мог расслышать звуки сердец. К тому же, шум строящегося метро, хоть и довольно отдаленный, тоже помогал маскировке. Приближающиеся вампиры негромко переговаривались между собой и посмеивались, обсуждая удачную охоту, значит, они довольны и расслаблены.

Когда до них оставалось совсем немного, я, не таясь, спокойно вышел из-за поворота и направился группе навстречу, демонстрируя открытые руки, остановившись сразу за тем местом, где скрывались мои люди. Завидев меня, противники вначале притормозили, напряглись, некоторые оскалились, но, поняв, что я один и не похож на охотника, по крайней мере, не вооружен, двинулись навстречу. Тем не менее, в целях предосторожности они образовали вокруг меня что-то вроде полукольца.

— Я имею честь говорить с месье Леонардом? — вежливо обратился я к рыжему, стоящему в центре.

— Ну, допустим, — процедил тот, подозрительно прищурив глаза. — А ты кто такой? Не припомню, чтобы мы раньше встречались.

— Совершенно верно, прежде не доводилось, хотел бы представиться, — я шагнул ему навстречу, приподняв правую руку, словно для приветствия, но как только приблизился, резким движением, подобно тому, как это на моих глазах сделал Базиль, вонзил пальцы ему сквозь грудину.

На удивление, это оказалось нетрудно сделать, похоже, кости вампира сохраняют обычную человеческую прочность и не более того.

Странно и непривычно — держать в руках ритмично сокращающуюся влажную мышцу размером примерно с кулак. Для вампира это нечто особенное, даже описать сложно, но ощущения незабываемые, причем явно для обеих сторон, судя по наполнившимся ужасом и болью глазам Леонарда. В это же время мои люди, пользуясь замешательством противника, выскочили из засады, прикрыв нас с вражеским главарем собой, чтобы никому не пришло в голову попытаться его отбить.

— Никому не двигаться, — предупреждающе крикнул я. — Любое неосторожное движение — и он окончательно покойник.

Воцарилась напряженная тишина, прерываемая лишь тяжелым стонущим дыханием Леонарда. Ткань его сорочки вокруг моей руки набухала кровью, непроизвольно заставляя меня скалиться, хотя я вполне осознавал, что передо мной не человек.

— Что… ты… хочешь…? — с огромным трудом прохрипел он посиневшими губами, на которых пузырилась багровая пена.

— Совсем немного, — заверил его я. — Всего лишь верните двоих наших товарищей, которых вы держите у себя в плену. И я забыл представиться — Джорджес Ансело, новый член группы Базиля. Так что, лучше прикажи своим людям привести сюда Сильвию и Клода, и ты останешься цел.

Леонард силился что-то сказать, но лишь сильно закашлялся, а изо рта у него вырывались, лопаясь, кровавые пузыри, он зашатался, кажется, готовый потерять сознание. Подобное не входило в мои планы, кто знает, что в отчаянии решат предпринять его люди. Давая ему немного вздохнуть, я ослабил свою руку, сжимавшую сердце, но вынимать ее из груди не торопился.

— Ты идиот, Джорджес, — с трудом проговорил вампир. — Если ты убьешь меня, мои люди жестоко отомстят. Вы все пожалеете, что родились на свет.

Я отдал дань его мужеству, но снова немного сдавил руку:

— Возможно, они так и сделают, — не стал я спорить. — Но ведь ты уже не сможешь это проверить. Подумай, нужна ли тебе такая цена? Я не шучу, хотя, конечно, ты можешь рискнуть не поверить мне. Так что, лучше все же прикажи своим людям привести пленных. Ты немного побудешь нашим заложником, а когда вернемся к себе, мы тебя отпустим. Кроме наших товарищей нам сейчас никто не нужен, так что ты сразу вернешься сюда. Думаю, это очень выгодное предложение.

Задыхаясь и захлебываясь собственной кровью, Леонард повторил все же мой приказ для своих. Поколебавшись лишь мгновение, двое из них развернулись и исчезли в направлении лагеря. Вскоре они вернулись. На плече одного из них повис изможденный русоволосый парень со связанными руками и обнаженным торсом, весь покрытый засохшими кровавыми корками и грязью. Веревка, стягивающая запястье, очевидно, была пропитана вербеной, потому что проела кожу и плоть бедняги буквально до костей. Когда его бросили на землю, он еле слышно застонал.

Второй вампир тащил за руку волоком, прямо по грязному коридору, темноволосую, сильно потрепанную девушку, с вонзенным в грудь деревянным колом. Её также без церемоний швырнули на пол.

Увидев свою подругу Сильвию, Вирджиния прижала руку к губам, подавляя возглас отчаяния. Бледная кожа пленной девушки имела сероватый оттенок. Хотя она не подавала внешних признаков жизни, тем не менее, не была похожа на иссохший труп, каким выглядел, например, мертвый Пьер. Прислушавшись, я понял, что пусть и с перебоями, но сердце ее еще бьется. Вирджиния опустилась на колени рядом с подругой и осторожно вытянула кол.

Тем временем второе кольцо вокруг нас почти замкнулось, к Леонарду прибыло подкрепление. Посланные за пленниками вампиры подняли всех остальных по тревоге.

— Забирайте их. Они все равно уже никому не нужны. Ваши друзья оказались слабаками, что не удивительно, и рассказали мне все, что знали, причем оба. Так что им все равно не жить, — снова с бульканьем закашлявшись, Леонард даже попытался изобразить ухмылку на искривленном от боли лице. — А теперь, раз я выполнил твое условие, отпусти меня, — потребовал он.

— Я же сказал: отпущу, когда окажемся в безопасности. Теперь прикажи своим людям пропустить и не преследовать нас. Я жду, — поторопил я его, снова сжимая руку.

Захрипев и невнятно выругавшись, тот все же вынужден был отдать требуемую команду.

— Но, если я не вернусь через час, то идите к лагерю Базиля и сравняйте его с землей. Пусть вас ничто не остановит, если Джорджес не сдержит свое слово, — закончил он напутствующие слова для своей группы, провожавшей нас ненавидящими взглядами и злобным шипением оскаленных ртов.

Надеюсь, что с дисциплиной у них все в порядке и никто не посмеет нарушить прямой приказ, пусть и отданный под давлением.

Вирджиния и Хуго подхватили на руки своих ослабевших друзей и, подталкивая пленного Леонарда, сердце которого я освободил от своих объятий, связав его вербеновой веревкой, снятой с Клода, слушая болезненное шипение заложника, мы быстро двинулись к своему лагерю, проскользнув мимо расступившихся вампиров. На половине дороги мы остановились. Явных признаков преследования не обнаруживалось. Не было смысла тащить чужого главаря дальше, к тому же возрастал риск того, что если мы приведем следом за собой чужую группу, они могут не устоять перед соблазном тут же воспользоваться этим, прежде чем мы сможем принять меры предосторожности.

Поэтому, чтобы избавиться от балласта, но задержать Леонарда на какое-то время, я свернул ему шею, оставив лежать на каменном полу. Теперь мы могли двигаться еще быстрее. Однако вскоре, почти достигнув входа, бежавший первым Парис резко остановился, подняв руку, и стал настороженно прислушиваться и словно принюхиваться к чему-то. Все остальные тут же замерли и напряглись.

 

Глава 06

— Дежурного не слышно, — одними губами прошептал Парис. — И вообще, слишком тихо, неправильно, а еще дымом тянет.

— Похоже, у нас в общине незваные гости, — негромко подтвердила слова Париса Вирджиния.

Скользнув к двери, я убедился, что она даже не шелохнулась, значит, надежно заперта изнутри. Однако смотровое окошко задвинуть не удосужились, и моим глазам предстала жуткая картина кровавой расправы. Голова Марлока лежала отдельно от тела, казалось, ее просто оторвала чудовищная сила, открытый рот замер в немом крике, из вытекших глазниц обеих глаз торчали деревянные обломки.

Дьявол! Такого зрелища мне не доводилось прежде видеть, это какое-то извращенное безумие, жестокость подобного рода не поддается анализу здравомыслящего человека. Неужели они в своих играх заходят так далеко? И какой необходимостью можно обосновать степень этой жестокости? Какие полезные качества это может воспитать в молодых вампирах? И что хорошего для сообщества в том, что сверхжестокие существа, способные на что угодно, потом окажутся на поверхности? Как это вообще произошло? Марлок был самым опытным в группе Базиля, он не впустил бы чужака. Мне не хотелось, чтобы мои товарищи видели, что стало с их домом и собратом, но оградить их от реальности было не в моих силах. Вампиры по очереди заглядывали в караульное окно. Судя по тому, как болезненно они реагировали на увиденное, как вскрикивали и перешептывались с ужасом и гневом, вряд ли, сотворенное по ту сторону даже здесь считалось нормой.

Произошедшее сильно деморализовало команду. Похоже, с подобным никому из них не приходилось сталкиваться. Сегодня для всех нас был очень сложный день. И вот, вместо отдыха в общине, должной быть, по сути, оплотом безопасности, нас встречают новые проблемы, еще серьезнее прежних. Попасть внутрь не представлялось возможным, но и оставаться в узком темном коридоре было нельзя. Адель, хоть и назвалась профессионалкой, помочь ничем не могла, ведь наружных запоров дверь не имела.

Может быть, дружно навалившись, с нашей скоростью и силой мы бы прорвались? Я бы пошел на это, даже рискуя шумом привлечь внимание врагов, но меня заверили, что массивная бронированная дверь специально рассчитана удерживать вампирские натиски, да и открывалась она наружу. Несмотря на гнев и даже ярость, судя по тому, как у многих начали набухать у глаз вены и сжимались кулаки, никто из группы ничего дельного не мог предложить. Похоже, все они привыкли полагаться на Базиля и попросту растерялись.

Даже Вирджиния не пытаясь проявлять инициативу, а смотрела на меня с надеждой, словно ожидая, что я знаю, что нужно делать. Просто группа потерянных детей, переминающихся с ноги на ногу, а не вампиры. Похоже, раз я повел их к Леонарду, теперь все ждут, что я возглавлю операцию и дам правильные команды, и даже не пытаются самостоятельно искать какое-то нестандартное решение.

Мне меньше всех нужна эта морока, я-то в любой момент, хоть сейчас имел возможность уйти наверх и зажить своей жизнью, постаравшись поскорее забыть обо всем, как мне изначально и советовал Базиль. К тому же, опыта по нападению на противодействующие организации у меня не больше, чем у всех у них вместе взятых. Однако, против здравого смысла сыграли мои лидерские качества и чувство справедливости. Я не мог бросить здесь доверившийся мне растерявшийся молодняк, значит, следовало искать решение, иначе они попросту разбегутся кто куда.

Итак, почему Марлок впустил неприятеля? Был предателем? Нет, в этот как-то не верилось. К тому же, получается, что нападавшие сами заперли за собой дверь. Зачем? Им же все равно отсюда придется уходить, а они себя в ловушку загнали. Или есть другой вход?

— Это не то, чтобы выход, — поделилась знаниями Вирджиния. — В принципе, в общину можно попасть через подземную реку. Но на участке, принадлежащем нам, она с обеих сторон наглухо перегорожена мощными решетками, которые так просто не перепилишь, к тому же, Базиль лично проверяет их каждый день, а поднять их можно только изнутри. Это наш запасной вариант на случай нападения охотников. Так что, с той стороны мы тоже зайти не сможем.

— Раз этот вход закрыт, значит, подводные решетки все-таки подняты или перепилены противником, не могли же они просочиться сквозь стену, — резонно возразил я. — А раз там смогли пройти они, следовательно, сможем и мы.

Я приказал Вирджинии показывать дорогу. Все как будто вздохнули с облегчением, получив разумные указания к действию, и без малейших возражений готовы были следовать за нами. Лишь обессиленных и обескровленных Сильвию и Клода мы оставили в одном из тупиковых ответвлений, пообещав забрать, как только сможем, и с максимальной скоростью полетели, петляя по боковым коридорам, потом скользнули через шахту вниз и снова увидели впереди подземную реку.

Местами уровень воды доходил до самого потолка, и приходилось двигаться в глубине. Но нам повезло, что плыть в сторону базы нужно было по течению, так что очень скоро мы достигли подводной решетки, которая, как я и предполагал, оказалась приподнятой на полметра выше уровня дна. Внимательно прислушиваясь и оглядываясь, мы выбрались на поверхность. В сторону общины по пыльному полу пещеры вели мокрые следы, значит, не так давно здесь проходили люди.

Один из коридоров от реки вел к гостиной, откуда вновь потянул запах дыма и гари. Судя по шуму и грохоту, недруги орудовали там, причем, не слишком таились. Переглянувшись, мы быстро и бесшумно двинулись вперед. Картина перед нами предстала удручающая, всколыхнувшая даже в моей душе волну праведного гнева и бешенства от творящегося бесчинства, а ведь остальные считали это место своим домом. Стол, лавки и другая деревянная мебель были свалены в кучу и полыхали в клубах черного дыма, облитые керосином из плиток, которые валялись тут же покореженные. Очень кстати, что мы только из реки, это поможет нам не вспыхнуть при возможном контакте с огнем.

Два варвара, грубо хохоча, доломав великолепный резной комод, побросав его куски в кучу, собирались развести второй костер под столом, на котором лежал распятый Ксавье, прибитый деревянными кольями к столешнице. Настало время действовать без лишних раздумий, положившись на внезапность и силу общей ярости. Не давая негодяям опомниться, я, налетев, свернул шею первому из них, а второго резким ударом оттолкнул прямо в костер. Мгновенно вспыхнув и превратившись в живой факел, вампир заметался по пещере, отчаянно вопя.

А как же Базиль? Он ведь заперт и не мог оказать сопротивления. Решив, что о Ксавье найдется кому позаботиться, я бросился в сторону зоопарка. С той стороны тоже тянул резкий запах. Только это не привычная вонь затхлости и канализации, пахло смертью — сладкий аромат крови, запах горелой плоти и керосина, все это подсказывало, что нам следовало поторопиться.

На ходу оценив обстановку, я заметил, что «зоопарк» опустел, замки с клеток были сбиты. Окровавленные изувеченные тела людей, у многих из которых конечности были просто вырваны из туловища, раскиданы по всему коридору. На полу догорал труп вампира, судя по очертаниям, Романи. Напротив моей бывшей клетки, глядя на прижавшегося к стене Базиля, которому тоже досталась порция керосина, стоял огромный чернокожий верзила с зажженной спичкой в руке.

Заметив меня, как новое действующее лицо в его спектакле, мускулистый негр метнул в мою сторону бешеный взгляд, злобно вращая выпуклыми глазами с налитыми кровью белками. Зверея от неожиданности и непредвиденного препятствия для задуманного, он бросил спичку в ручеек керосина, как бы отгораживаясь от меня огнем. Пламя неумолимо заспешило к клетке, и было ясно, что еще немного, и наш низвергнутый главарь вспыхнет.

Что-то угрожающе выкрикнув на неизвестном гортанном языке, чернокожий бросился в обходной коридор, ведущий к подземной реке. Ну, уж нет, несмотря ни на какие разногласия, я не собирался позволить этому дикарю поджарить Базиля. Раздумывать было некогда, понимая, что не успею открыть клетку, перескочив через пылающий ручей, я схватил первый попавшийся изувеченный человеческий труп, оказавшийся тем самым знакомым джентльменом, и бросил его перед самой решеткой.

Как я и рассчитывал, тело человека на некоторое время притормозило распространение огня, а значит, у меня появилась возможность позволить Базилю выйти. Вскоре вернулись наши вампиры, преследовавшие удирающего чернокожего безумца. К сожалению, они явились ни с чем, упырь успел с разбегу нырнуть в мутную воду и быстро уплыть, не показываясь на поверхности. Побоявшись нападения под водой, никто не рискнул последовать за ним. Опустив решетку как положено, чтобы к нам больше не смог никто проникнуть, перекидываясь угрюмыми взглядами, парни вернулись обратно.

Настало время подвести неутешительные итоги. Настроение у всех членов группы было крайне подавленное, а вернее траурное. Двое наших погибли, еще трое ранены и сильно обескровлены. Им нужна кровь, а в «зоопарке» не осталось ни одного человека. База разгромлена, кладовая разграблена, возможно, напавших было больше и, продукты, а также все самое ценное, часть из них успела утащить прежде, чем мы появились. Мебель в гостиной поломана и сожжена, остались нетронутыми лишь личные вещи в кельях.

Вампира со свернутой шеей, еще не очнувшегося, бросили в камеру, хотя некоторые жаждали учинить расправу на месте. Но сначала его нужно допросить, так что разберемся с ним чуть позже.

Хотя ни Базиль, ни я больше не собирались оставаться в катакомбах, но после всего, что произошло, мы не могли оставить группу в таком состоянии, каждый чувствовал свою долю ответственности за эти трагические события, поэтому придется нам задержаться еще на некоторое время.

Бывший главарь был очень благодарен за спасенную жизнь. Не сговариваясь, словно забыв о взаимных претензиях, посовещавшись втроем с Вирджинией, поскольку наверху уже рассвело, отправили ее вместе с Адель и Парисом к станции метро Монпарнас-Бьенвеню. Нам срочно требовалась кровь. Хмурый Николас заступил на дежурство вместо погибшего Марлока, а на долю мрачного и осунувшегося Ланса опять выпало убирать трупы и наводить везде порядок.

Я предложил выдать раненым хотя бы алкоголь, это позволило бы им меньше страдать, и Базиль не стал возражать. Вопрос о том, выдержали ли пленные Леонарда испытание также не поднимался, в свете последних событий это уже не имело значения. Более того, Базиль поблагодарил меня, за освобождение своих людей и лично понес Сильвии коньяк из необнаруженного напавшими запаса. Я же, прихватив бутылку, отправился в келью, где обитали Хуго и Клод.

Моим глазам предстала идиллическая картина, явно не предназначенная для постороннего. Склонившись и бережно поддерживая под спину, обняв одной рукой и что-то ласково шепча своему обессиленному, но уже, кажется, вполне ожившему партнеру, крепкий мужественный Хуго с видимым наслаждением поил его своей кровью из локтевой вены. Кажется, эти двое оказались единственными, кто был счастлив, несмотря на все ужасы последних суток. Вполне возможно, любовь, в данном случае, лучшее лекарство. Деликатно кашлянув, я оставил у входа бутыль с благородным напитком и ретировался, понимая, что здесь я абсолютно лишний.

Когда все первоочередные и жизненно важные вопросы были решены, мы с Базилем уселись в гостиной за столом, едва не ставшим жертвенным алтарем для Ксавье, и разлили коньяк в жестяные кружки за неимением бокалов. Изначально я полагал, что нападение дикарей именно в то время, когда я увел вампиров из общины, оставив ее почти без защиты, было лишь роковым совпадением, и чувствовал свою ответственность. Это еще больше уверило меня в том, что мне здесь не место. Похоже, я уже полностью удовлетворил свое любопытство, и был сыт по горло всеми этими жестокими и дикими играми, пытками и показательными казнями, словно жизнь в катакомбах почти не изменилась со времен дремучего средневековья.

Никто и не скрывал, что новые вампиры не были нужны Парижу, отсюда и запреты на обращение, и полное право создателя уничтожить новообращенного. Для этих же целей служат и установленные Эйдрианом Толе местные жестокие законы и правила, созданные, пожалуй, с единственной целью — для сокращения численности молодняка. Вот только этот искусственный отбор, скорее всего, приводил к тому, что на поверхность попадали хотя и малочисленные, но, едва ли, самые достойные и законопослушные из них, готовые к мирному сосуществованию с другими сообществами. И меня удивляло, что до сих пор никто этого не понял или просто не желали понимать.

 

Глава 07

У меня, как и у остальных, накопилось много вопросов, ответы на которые должен был дать наш новый пленник. «Придется присутствовать при его допросе, несмотря на мое негативное отношение к жестоким методам дознания», — полагал я.

Однако, как оказалось, в этом нет особой необходимости, а то, что рассказал Базиль, заставило меня немного иначе взглянуть на произошедшее.

— Должен признать, Джори, похоже, в моих методах и правда есть изъян, — выпив залпом полную кружку коньяка, задумчиво начал Базиль. — Предателем-то оказался совсем не тот, на кого я мог бы подумать.

Но неужели, чтобы понять это, необходимо было заплатить такую цену? Меня всегда удивляло, почему большинство людей, причем неглупых, предпочитает учиться на собственных ошибках, игнорируя здравый смысл и опыт других.

По словам Базиля, этот чернокожий — Зулууа, как он себя называет, — сумасшедший дикарь, поклоняющийся какому-то языческому богу огня, появился в катакомбах сравнительно недавно, собрав вокруг себя самый последний сброд, отщепенцев, не принятых даже собратьями-вампирами. Их территория находится довольно далеко отсюда, где-то в районе Порт де ля Виллет, но нашей группе уже довелось с ним столкнуться. В тот раз погибло трое наших, причем убиты они были совершенно бессмысленно и с крайней жестокостью, в нарушение всех местных законов и правил.

Складывалось впечатление, что этот дикарь пытался посредством силы и страха стать в катакомбах единовластным правителем. Если уж для видавшего виды Базиля зверства этого Зулууа показались чрезмерными, я предположил, что о происходящем следовало бы знать и нашим старейшинам.

— Так я и попытался сделать, а возможно, и не только я. Колонии близлежащие к территории этого варвара страдают от его набегов гораздо чаще, многие предпочитают переходить к нему в подчинение даже вопреки своим убеждениям, лишь бы сохранить жизнь, — согласился со мной Базиль. — Я просил месье Кэмпбела довести до Совета о творящемся здесь беззаконии, но тот, выслушав, просто отмахнулся от меня, дескать, я вконец обнаглел, Совету есть чем заняться помимо наших разборок.

Я ничуть не удивился этому, неплохо изучив характер приятеля. Реакция Оливера была вполне ожидаема, но ведь она отражала его личное мнение. Насколько я мог предполагать, Эйдриан Толе довольно болезненно отреагировал бы на известие, что в его вотчине появился кто-то, покушающийся на его устои.

Как я понял, после подобной отповеди Оливера, они сами попытались отомстить, что и породило кровную вражду. Тем не менее, какое-то время Зулууа никак себя не проявлял. И можно представить, какой шок испытал запертый в клетке Базиль, когда перед ним возник чернокожий злодей собственной персоной, да еще вместе с пятью подручными.

Первым делом он отправил своих дружков разделаться с Марлоком и Ксавье. После чего, вернувшись обратно и прихватив Романи, они добрались до «зоопарка», устроив кровавую оргию, а позже стали грабить кладовую, стаскивая все, что им могло бы пригодиться, круша и ломая остальное.

Получив желаемое, Зулууа решил избавиться и от ненужного более балласта, и вот тут Базилю все стало ясно. Облитая керосином Романи, сообразив наконец, что натворила, принялась отчаянно взывать к милосердию и справедливости: «За что, Зулууа?! Я же все сделала, как ты хотел!». «Еще не все, безмозглая девка, ты не получила мою награду и милость. Мой Великий Бог требует много жертв, и твоя будет самой почетной!» — захохотал варвар, зажигая спичку. Его подручный свернул девице шею, и обмякшее тело предательницы вспыхнуло. По-своему, это действительно можно считать милостью, по крайней мере, Романи не чувствовала боли. Полагаю, попади она в руки бывших товарищей, так просто не отделалась бы.

Базиль, который никуда не мог деться из клетки и только с бессильным ужасом наблюдал за бесчинством врагов, тоже был облит керосином и практически попрощался с жизнью, понимая, что его смерть не будет такой легкой, как у Романи. Но на его счастье, безумному вожаку захотелось напоследок поглумиться над своей жертвой: «А вот ты моей милости не заслужил. Когда парни закончат разбираться с барахлом, придет твоя очередь. Наши сердца будут ликовать, глядя как ты мечешься в клетке и вопишь. Вражеский главарь — хорошая жертва! Хотя какой ты главарь, ты полное ничтожество, раз тебя твои же люди предают, а твоя девка обиделась, что ты ее отверг и сама к нам пришла. Она продала вас всех с потрохами в обмен на обещание устроить ее наверху, решетку подняла и сообщила удобное для нападения время», — казалось, Зулууа в экстазе от своих достижений и свершений во славу своему адскому божеству, приплясывал перед камерой и капал слюной на каменный пол.

В итоге безумный чернокожий был досконально осведомлен о всех наших планах, просто вернулись мы чуть раньше, чем он ожидал. Однако, услышав из гостиной крики своего человека и поняв, что оказался в меньшинстве, он бросил спичку и поспешил сбежать. Появился я очень вовремя, за что Базиль был мне весьма признателен.

Когда привели кровь для раненых, место дежурного занял Парис, а мы собрались немного отдохнуть, в дверь требовательно постучали. Казалось, события этих длинных суток не собираются заканчиваться. К счастью, место врагов сменили друзья, если можно так назвать наших новых посетителей. Ими оказались отец Боливар в сопровождении вампира Калистата.

От министра Катри я уже слышал имя этого служителя церкви, одновременно члена Совета, представляющего интересы человеческой части населения Парижа, и был рад представившейся возможности познакомиться со священником, обладающим столь широкими взглядами. Это любопытно и наверняка полезно для моих будущих планов. Базиль, как и все остальные, тоже был рад этому визиту, заметно, что церковник заслужил среди кровопийц немалое уважение. Наш главарь вежливо приветствовал священника:

— Добро пожаловать, отец Боливар, Вы сегодня очень кстати. Думаю, Ваши мудрые слова поддержки требуются многим. К сожалению, печальный список тех, чьи души нуждаются в молитвах в этот раз значительно длиннее обычного, в нем и люди, и наши собратья. — Довольно молодой мужчина с выразительным лицом и умными карими глазами в простом черном костюме с положенным ему белым воротничком — реверендой при этих словах нахмурился, а Базиль поспешил представить ему меня. — Это Джорджес Ансело, новый главарь нашей группы.

Пожав мне руку священник задумчиво помолчал, а потом произнес:

— Месье Ансело, Ваше имя мне знакомо, — внимательно вгляделся он цепким взглядом. — Уж не о Вас ли и Вашей роли в разрешении бельгийской проблемы в самых лестных и восторженных выражениях рассказывала на Совете госпожа Женевьв? Весьма озадачен, встретив Вас здесь в таком качестве. Кажется, Вы готовы буквально объять необъятное. Не удивлюсь, если с Вашими талантами со временем я и в Совете Вас увижу, — немного саркастично предположил он, а потом вновь нахмурился. — Это Вас я должен «благодарить» за столько длинный поминальный список? — строго уточнил он.

— Я, конечно же, великий грешник, отец Боливар, — усмехнувшись, согласился я, — однако в гибели этих людей и вампиров моя вина если и есть, то, все же, косвенная. Да и насчет того, что я здесь новый главарь — преувеличение. Скорее, можно говорить, что я, как и Базиль, считаю своей обязанностью пробыть здесь некоторое время, чтобы помочь группе оправиться от последних происшествий.

Мы посвятили священника в нападение Зулууа на общину, опустив лишь некоторые личные моменты, вроде нашего конфликта с Базилем. Как я и ожидал, в отличие от Оливера, отец Боливар серьезно воспринял появление подобного дикаря среди новичков:

— До меня доходили слухи о творимых им бесчинствах, но после этой резни я полагаю своим долгом сообщить обо всем месье Толе, — заверил он нас. — Надеюсь, ты поможешь мне это сделать? — обратился он к сопровождающему вампиру, который почтительно склонил голову, соглашаясь. — В крайнем случае, мне придется довести эту информацию до Совета, — пообещал отец Боливар.

— Думаю, месье Толе должным образом отреагирует на появление в его катакомбах этого дикого африканца, и Вам, святой отец, не придется поднимать этот вопрос, — заверил его Калистат.

— Теперь, господа, позвольте мне пообщаться со своей паствой, думаю, меня уже заждались, — заторопился священник.

Отец Боливар отправился к натерпевшимся вампирам, а Калистат прошел ко мне, поскольку Ланс вместе с присоединившимися к нему девушками все еще продолжали отмывать гостиную от копоти и убирать разгром, складывая все уцелевшее, отмытое и пригодное к использованию в отдельную кучу. К сожалению, после варварского нашествия в общине почти ничего полезного не осталось. Хорошо, хоть до комнат и личных вещей не успели дорваться.

Как только выберусь на поверхность, нужно будет непременно договориться с Пьетри, хозяином забегаловки «У Жерара», чтобы отдал ненужную кухонную и столовую мебель и кое-какую лишнюю утварь, коими переполнены его подсобки в кабаке, заодно от лишнего хлама избавится.

Калистат оказался относительно молодым вампиром, умершим как человек пару десятков лет назад. По его рассказу, в своей прежней жизни он был довольно набожным. Даже подумывал о монашестве, потому что к женщинам его никогда не тянуло, а с греховными мужеложескими влечениями он кое-как справлялся. Обратил его в свое время сам Эйдриан Толе, положивший глаз на симпатичного паренька, и, когда в очередной раз, член Совета сменил фаворита, Калистат остался работать его помощником.

Первое время после обращения молодого вампира весьма мучила предполагаемая гибель собственной души, но потом он почти свыкся с мыслью гореть в аду, если его вампирская вечность прервется, полагая, что лишь это ожидает всех кровопийц.

Тогда он махнул на все рукой и, смирившись с неизбежностью геенны огненной, пустился во все тяжкие, пользуясь теми благами, которые ему давало покровительство Эйдриана, старательно карабкаясь по иерархической лестнице. Заодно он участвовал в садистских развлечениях своего благодетеля, которые тот обычно обосновывал необходимостью проведения следственных действий и допросов подозреваемых им в серьезных нарушениях наших законов или, тем паче, тайных заговорах.

Но тут Калистату посчастливилось встретиться с отцом Боливаром, и его жизнь изменилась, для него вновь забрезжила надежда на спасение.

— Он открыл мне глаза, объяснив, что все в руках Господа, который милосерден к грешникам, поэтому нужно стремиться не нарушать его заповеди, даже став кровопийцей. Ведь душа человеческая бессмертна независимо от того, во что превратилось наше тело, и лишь Всевышний может решать участь каждого. С тех пор я раскаялся в своих мерзких деяниях и содомском грехе и стал смирять плоть, а также стараться не только не убивать людей, но и соблюдать другие заповеди и заниматься различными богоугодными делами, участвуя в приходских мероприятиях. Поэтому, когда святому отцу потребовался сопровождающий и охранник в катакомбы, я сам с радостью вызвался и очень горжусь, что помогаю ему хотя бы этим в его благородной миссии — нести божье слово таким богомерзким существам, как мы, и спасать заблудших новообращенных, — перекрестился вампир.

Я слегка опешил от такой проповеди. Вот уж чего никак не предполагал встретить среди нашей братии, так это подобной набожности, причем, кажется, вполне искренней. По крайней мере, сам я, даже будучи человеком, едва ли мог назвать себя прилежным католиком, скорее, следовал традициям, вроде празднования Рождества, как и мой отец. Впрочем, если религия поможет сохранить кому-то человечность или облегчит принятие себя в новой ипостаси, подобную деятельность можно только приветствовать. К тому же я, будучи самых широких взглядов, всегда признавал свободу совести и право каждого на вероисповедание.

Как поделился со мной Калистат, отец Боливар раз в неделю обязательно спускался в катакомбы и посещал одну из групп, где беседовал с новообращенными, утешал и поддерживал нуждающихся в этом молодых вампиров, учил их необходимости следовать заповеди «не убий», помогал освоиться и дарил надежду на спасение.

Конечно же, далеко не все воспринимали это с такой страстью, как Калистат, скорее он оказался исключением, к тому же, многие были нерелигиозными изначально, тем не менее, на контакт с этим умным священником шли довольно охотно. Кроме того, по договоренности с главарями групп отец Боливар получал от них списки погибших из «зоопарков» и молился за них как за мучеников, а часть пожертвований от своих прихожан направлял на помощь тем родным невинноубиенных, которые испытывали нужду.

Завершив беседы с вампирами, миссионер выразил желание пообщаться и со мной. Впрочем, я и сам хотел просить его уделить мне немного времени. У Базиля я узнал, что джентльмена, который проявил благородство в крысиных бегах, чьим телом я остановил огонь, звали месье Пуливер. Отдавая дань мужеству этого человека, а также, помня о его красивой молодой жене с тремя сыновьями, я заказал провести по нему отдельную заупокойную службу. Кроме этого, я попросил оказать поддержку вдове и выписал два чека — для мадам Пуливер и в качестве пожертвования храму Сен-Северин, чьим настоятелем и являлся священник.

— Скажите, отец Боливар, — поинтересовался я у него, — а как Вы относитесь к тому, что считается здесь в порядке вещей, к тем же «зоопаркам», например?

Священник немного помолчал и печально улыбнулся:

— Видишь ли, Джори, как ты понимаешь, участвуя в деятельности Совета и регулярно спускаясь в катакомбы, в первую очередь я стараюсь отстаивать интересы именно человеческого населения нашего города. И, разумеется, я предпочел бы обходиться без этих скорбных списков. Однако, как ни горько это признавать, но я понимаю, что для молодых вампиров жертвы практически неизбежны. И вынужден смиряться с мыслью, что для их обучения погибнут несколько человек, но необузданные монстры не окажутся на городских улицах. Однако я был бы бесконечно счастлив, если кто-то предложил бы другой, более гуманный способ их подготовки. К сожалению, месье Толе не самый приятный человек и обсуждать с ним что-либо довольно сложно, к тому же, он довольно болезненно реагирует, когда кто-то вмешивается в то, что он считает своим.

Мы еще довольно долго беседовали в тот день. Священник показался мне вполне прогрессивным, к тому же, исключительно толерантным человеком, раз так легко шел на контакт с теми, кого многие другие на его месте сочли бы исчадьем ада, и принимал как должное то, что шокировало и привело бы в ужас большинство его коллег.

— Мне кажется, Джори, ты тоже отличаешься от большинства своих собратьев, — заметил священник, — хотя бы потому, что поднимаешь те вопросы, о которых остальные даже не задумываются. Позволю себе надеяться, что такие, как ты, в будущем сделают наше межвидовое сосуществование более цивилизованным и гуманным.

Мы распрощались с отцом Боливаром, обоюдно довольные знакомством, и я смог, наконец, остаться один и немного поспать.

 

Глава 08

Ближе к вечеру, искупавшись и побрившись, я возвращался к себе, чтобы завершить свой гардероб. Мой чуткий вампирский слух уловил доносящийся из одной комнаты за фанерной дверью тихий, но веселый смех, а за ним характерную беспечную возню. Понимая, как именно проводят сейчас время парни в своей комнате, я поспешил пройти мимо, дабы не становиться невольным слушателем их приватного общения. Уже в своей комнате я поймал себя на том, что тоже улыбаюсь. Хорошо, что даже во времена невзгод и трудностей, хоть кому-то из общины сейчас радостно, и есть с кем разделить моменты счастья.

Воистину, возможность любить — величайший стимул для жизни и борьбы, и парни нашли друг друга даже в таком неуютном месте, как жестокие катакомбы, нашли в партнере поддержку и опору. За них можно только порадоваться. На этой мысли, едва коснувшись жесткого ложа, я крепко заснул.

Следующая ночь прошла спокойно. Выбравшись вместе с группой на поверхность, посетив одну из своих поставщиц, я заглянул и в кабак «У Жерара», чтобы дать Пьетри соответствующие поручения. Я договорился с ним, что имущество и утварь, которыми можно поделиться, он с утра переправит в дом Базиля, находящийся в районе Бют-Шомон.

Оттуда был прорыт полноценный подземный ход в катакомбы, так что доставить имущество в общину труда не составит. Я уже сполна насытил свое любопытство, и меня совершенно не тянуло обратно вниз. Был большой соблазн вернуться домой, принять ванну, облачиться в приличный костюм и вновь окунуться в прежнюю жизнь, но незнакомое раньше чувство ответственности за доверившихся мне молодых вампиров не позволило этого сделать.

В этот раз возвращение группы прошло без потерь, да и опоздавших или решивших проявить самостоятельность не нашлось. Отношения с Базилем после всех перипетий установились у нас довольно ровные, я бы сказал — приятельские.

— Знаешь, Джори, я даже благодарен тебе, — поделился он. — Слишком уж меня это болото затянуло, хотя давно пора было на землю выбираться. Если бы не ты, бог знает, сколько еще я проторчал бы в подземельях, так и не решаясь все оставить, хотя наверху меня ждет подготовленный дом и нормальные условия. Ты мне словно необходимое ускорение придал, чтобы наконец эти места покинуть.

О прошлом никто из нас не вспоминал, словно и не было ни того подлого нападения на меня, ни организованного мною в ответ «свержения» его с должности главаря. Теперь, едва не погибнув от рук дикаря-огнепоклонника, Базиль в корне пересмотрел свое мнение обо мне, а там, где нечего делить и за что бороться, нет и противостояния.

Мы договорились, что пробудем здесь оба еще несколько дней, чтобы получше подготовить Вирджинию и Ксавье, заменившего Марлока, а заодно окончательно решить, кто из них будет новым главарем. Девушка была немного старше и опытнее как вампир, тем не менее, в качестве руководителя, я уверен, мужчина был бы предпочтительнее и авторитетней.

По моей настоятельной просьбе в качестве эксперимента было решено попробовать в нашей группе отказаться от «зоопарка». Хотя это и противоречило устоявшимся вековым правилам, моих заслуг и убеждения хватило для согласия остальных. Для обучения новичков я предложил приводить людей со станции метро Монпарнас-Бьенвеню, а после, стерев воспоминания, отпускать обратно, как мы сделали это накануне для раненых.

Конечно, это более хлопотно, прежде жертвы всегда были под рукой, но ведь вампиры здесь страдали скорее от скуки, чем от чрезмерной занятости, так что это не должно стать проблемой. Кроме того, я настоял, что необходимо внушать жертвам не только молчание и послушание, но и отсутствие страха. А на скептическое хмыканье Базиля особо подчеркнул, что «наверху» так принято и это считается хорошим тоном. Выдумал конечно, едва ли многие этим озабочивались, но моим подопечным это пришлось по душе, видно, позволило почувствовать себя приобщенными к высшему обществу.

Очевидно, и при таком способе совсем без жертв обойтись не получится, но их, однозначно, станет гораздо меньше, чем прежде. Полагаю, что отец Боливар останется довольным, если наш эксперимент окажется удачным. Ну, а мне в будущем не помешает поддержка еще одного члена Совета, пусть он всего лишь человек.

В этот раз в крови нуждались Ланс, которому еще явно рано самостоятельно охотиться, и дежурившая Вирджиния, поэтому к метро отправились двое — Сильвия и Парис. Поразмыслив немного, я вызвался пойти вместе с ними. Дело в том, что Оливер показал мне дорогу через «Соблазн», весьма неблизкую, но если отсюда есть выход к станции, о котором мой приятель, возможно, даже не знал, то мне удобнее пользоваться им.

Более того, чтобы не добираться катакомбами на противоположный конец города, при необходимости, я мог спокойно сесть в вагон метро на Монпарнас-Бьенвеню, перейти на станции Барбес-Рошешуар с четвертой на вторую линию и доехать до станции Бельвиль, от которой мне до дома рукой подать.

Как и говорили «дети подземелья», станция оказалась совсем рядом. Неприметная дверь недалеко от платформы в одном из тупиковых технических коридоров, якобы наглухо запертая, закрытой оказалась лишь с нашей стороны, так что вскоре мои спутники, быстро управившись, уже вели двоих людей в сторону нашей общины.

Я же, отпустив их, сам решил немного прогуляться и внимательно осмотреть окрестности. Раз есть один малоизвестный ход, может быть, мне удастся обнаружить еще какие-то пути, которые не помешает перекрыть. Не хотелось бы снова оказаться в ситуации, подобной нападению Зулууа.

Побродив по узким подземным закоулкам, местами полностью лишенным освещения, я услышал неподалеку слабые звуки, заставившие меня напрячься. Это были быстрые человеческие шаги, вернее, бег двух человек, причем явно мужчин, и прерывистое дыхание вперемешку с негромким бормотанием, похожим на ругань сквозь зубы, только слов никак не разобрать.

«Вампиры! — мелькнула в моей голове не слишком приятная мысль. — Вот дьявол! Их как минимум двое, и определенно они не из нашей группы. Находимся мы на нижнем ярусе, следовательно, это, скорее всего, молодняк, а я уже достаточно хорошо знаю, что встречаться в одиночку с вампирами из других групп не слишком полезно для здоровья».

Чтобы избежать нежелательного контакта, я замер, задержав дыхание, обращаясь в слух. Наконец, я понял, почему не сразу разобрал речь — говорили по-немецки. Это было довольно странно, ведь наши страны находятся на пороге войны. Граждане противодействующего государства, тем более агрессора, — не самые желанные гости во Франции на данный момент. Что вампиры из Германии могут делать в Парижских катакомбах? Впрочем, если они обращены недавно, возможно, у них не оказалось возможности уехать из Франции. Меня это мало касалось, и я уже счел благоразумным ретироваться, когда тишину подземелья разрезал отчаянный женский крик:

— Помогите! Спасите меня, кто-нибудь!

Эта мольба подействовала на меня, как сигнал трубы на боевого коня. Джентльмен никогда не оставит в беде женщину, взывающую о помощи, такое воспитание, к здравому смыслу отношения не имеет. Даже если за ней и гнались вампиры, я все равно не смог остаться в стороне. Осталось лишь уповать на фактор внезапности. Легким рывком проскользнув вперед и значительно сократив расстояние между собой и немцами, я на мгновение замер и еще раз прислушался. Хриплое сбившееся дыхание, тяжелый бег и запах пота, совершенно определенно дали мне понять, что я пустился в погоню за людьми, а не за кровопийцами.

Ну что же, это значительно упрощало задачу, и я вновь рванул вперед. Когда я выскочил из коридора в подобие зала, кажется, заброшенной недостроенной станции метрополитена, строительство которой было, как иногда случалось, приостановлено вследствие опасности обрушений, преследователи уже почти догнали беглянку.

Осознав, что ей не скрыться, окончательно обессилев, бедняжка в страхе замерла, прижавшись к стене. Я возник у мужчин на пути, так что они почти врезались в меня.

— Куда так торопимся, господа? — насмешливо уточнил я по-немецки. Выпучив глаза, один из них выхватил револьвер, о чем тут же пожалел, взвыв от боли в сломанном запястье. В то же время на меня набросился второй, пытаясь то ли ударить, то ли провести какой-то боевой прием. Я не стал это выяснять и дожидаться, пока он закончит. Схватив обоих мужчин за волосы, я крепко припечатал их друг к другу лбами, после чего они обмякли, потеряв сознание. Кажется, немного перестарался, теперь какое-то время ни один не сможет ответить на мои вопросы.

По помещению поплыл специфический запах крови, самый сладостный для вампира, заставивший мое горло болезненно заполыхать, а клыки обнажиться. Но в данном случае я был не на охоте, а ситуация требовала разобраться в причинах погони, поэтому пришлось спешно брать себя в руки. Я постарался отвлечься, заставив себя вспомнить имена чемпионов олимпийских игр 1912 года по прыжкам в воду.

На это ушло несколько секунд, пока, не успев вспомнить даже половины, я понял, что вполне владею собой. Я обернулся к женщине, вернее, молодой девушке — худощавой и очень бледной, которая сползла по стене и широко раскрытыми глазами глядела на происходящее.

— Мадемуазель, позвольте представиться — Джорджес Ансело, — слегка поклонился я и вежливо подал ей руку, помогая подняться.

Она попыталась в ответ что-то пролепетать срывающимся голосом, опасливо протягивая мне узкую мелко дрожащую ладонь, но в последний момент отдернула ее, еще сильнее вжавшись в стену.

Похоже, несчастная была сильно напугана, да и ко мне отнеслась с подозрением. И действительно, мы не на Монмартре, что приличному джентльмену делать в подобных местах? Чтобы не терять время на уговоры и успокоение испуганной мадемуазель, пришлось прибегнуть к внушению.

Поймав взгляд девушки, я скороговоркой произнес необходимые слова — не бояться, довериться мне, не задавать лишних вопросов, говорить правду и делать то, что я скажу. И вот уже спокойно опершись на мою руку, она смогла подняться на подгибающиеся ноги и представиться в ответ:

— Меня зовут Манола Пуанкаре, месье.

 

Глава 09

Вот как?! Я едва не присвистнул, услышав это имя. Определенно, оно мне уже попадалось, и память услужливо подсказала где именно. Во время избирательной президентской компании прошлого года публиковались биографии кандидатов. О Маноле говорилось, как о подопечной нынешнего президента, бывшего в то время премьер-министром, — его двоюродной племяннице, взятой на воспитание после трагической гибели ее родителей. Однако это уже более чем серьезно. На всякий случай я уточнил, не с однофамилицей ли имею дело? Но девушка подтвердила, что Раймон Пуанкаре действительно является ее дядей и опекуном.

— Тебе очень повезло сегодня, Манола, встретить именно меня, а не кого-то похуже, в столь неподобающем месте, — сообщил я президентской племяннице. — Осталось решить, что с тобой делать.

— Месье Ансело, пожалуйста, отведите меня в Елисейский дворец, — взмолилась она, — или в дом моего дяди. Я просто не представляю, что там сейчас творится. Наверняка, вся жандармерия поднята на ноги.

Да уж, ситуация. Наверное, так и следовало бы сделать, но, судя по стрелкам на моих часах, день сейчас в самом разгаре, а просто проводить ее до выхода из катакомб и отправить домой одну я не решился. Кто знает, доберется ли она благополучно до места, ведь ее не просто так преследовали в катакомбах враги государства, явно это было тщательно спланировано. Мне очень любопытно было услышать, что же произошло с мадемуазель. Ведь эта история не должна просочиться в прессу, в преддверие войны службы безопасности, наверняка, постараются скрыть подобные факты. Немцы замешаны в этом не просто так, вне всяких сомнений.

Хорошо, что я не поторопился их убить, наверняка, они весьма интересны нашей контрразведке. Вот только куда же нам сейчас податься? Может быть, воспользоваться приглашением Оливера? Не зря же он показывал мне вход в свое жилище. Но инстинктивная осторожность воспротивилась этому. Разумеется, приятель нас примет, но вот поговорить без его ушей нам не получится.

Только сейчас я понял, насколько это удобно — иметь выход в катакомбы из своего жилья. О Бельвиле речь не идет, но в ближайшее время нужно позаботится о подобном тоннеле из кабака «У Жерара». Как бы он мне сейчас пригодился, да еще не раз понадобится впредь. Так что же делать? Прогуляться до «Соблазна»? Там, наверху, немало приватных кабинетов с отличной звукоизоляцией, где можно побеседовать, но ведь незаметно туда не проскользнешь мимо десятков зорких глаз нижнего клуба, где вампиры собираются в любое время.

Оставалась вампирская община. А, впрочем, почему нет? Едва ли кто-то из группы сможет узнать в девушке подопечную нашего президента, а уж организовать нам конфиденциальность я сумею.

— Не волнуйся, Манола, в ближайшее время ты будешь дома, — пообещал я. — Но пока приглашаю тебя в гости, я желаю послушать, как ты, все-таки, попала в катакомбы, а заодно и эту парочку расспрошу, — кивнул я в сторону лежащих немцев.

Один из них слабо застонал, значит, начал приходить в сознание.

Добравшись до общины, я коротко пояснил Базилю, что девушку привел для себя, а этих двоих заступившему дежурить Лансу для тренировки. Кроме того, я сообщил, что в его доме уже дожидается мебель и утварь из кабака, и их необходимо доставить сюда. Естественно, возражать Базиль не стал, ведь после пожара, устроенного Зулууа, даже за столом всем вместе было не собраться.

Вскоре лишние слушатели нас оставили. Отдав одного пленника радостному Лансу, попросив лишь постараться его не убить, второго я запер, а сам устроился с Манолой в гостиной, в готовности выслушать историю девушки. Она рассказала, что поступила в этом году в Университет, а на вступительных экзаменах познакомилась с очаровательным, по ее словам, молодым человеком, и тут ее настигла первая любовь.

Она наивно предполагала, что, став студенткой, может считать себя взрослой и в праве сама выбирать с кем, когда и где встречаться. Но получилось наоборот. Если прежде в передвижениях по городу ее кроме гувернантки с прошлого года стал сопровождать охранник, даже на занятиях в лицее он терпеливо ожидал в коридоре, то в последнее время ей вообще запретили выходить куда-либо, более того, дядя принял решение негласно переправить ее в свой дом в Ле Кло де Сампиньи.

Подобные ограничения влюбленной Маноле очень не понравились, хотя дядя и объяснил их сложной международной обстановкой, и она вынуждена была им подчиниться, понимая, как важно сейчас президенту сосредоточиться на более важных делах, чем семейные проблемы. Тем не менее, жизнь в провинции вместо блестящего Парижа или Лазурного берега ее совершенно не прельщала, а разлука с любимым тем более.

Но воспитанная по всем правилам, она понимала, что ослушаться не может. И вот прошлым вечером, в сопровождении лишь телохранителя и горничной, она села в автомобиль. Без проблем они проехали по городу, но через несколько километров на пустом загородном шоссе путь им перегородил большой грузовик, развернувшийся поперек дороги, и рядом с ним покореженная малолитражка Бебе-Пежо.

После вынужденной остановки телохранитель вышел посмотреть, что произошло, и не нужна ли помощь, а заодно оценить можно ли проехать или следует подыскать объезд. Со стороны грузовика раздался негромкий хлопок, и в свете фар Манола увидела, как на груди упавшего навзничь охранника расплывается большое кровавое пятно. Девушка закричала, а шофер торопливо принялся заводить автомобиль, чтобы развернуться и скрыться оттуда.

Но не успел он завершить маневр, как дверцы с обеих сторон резко распахнулись, и водитель и гувернантка были убиты. Те самые два немца, преследовавшие Манолу, выволокли и скрутили панически вопящую и сопротивляющуюся девушку, заткнули ей рот, завязали глаза и затолкали в другую машину, очевидно в тот самый Бебе-Пежо.

Довольно долго ее куда-то везли. Потом, так и не сняв повязки, вытащили из автомобиля и заставили спуститься вниз по лестнице. Там Маноле развязали руки и оставили запертой одну в большом темном, захламленном помещении. Кто эти люди и зачем ее похитили, она не знала, но совершенно ясно, что хорошего от них ожидать не приходилось. В полной темноте она проплакала всю ночь, спотыкаясь, устроившись наощупь на каком-то тряпье, пока утром ей не принесли немного поесть, бутылку воды и оставили свечу.

На вопросы похитители не отвечали, на слезы и жалобы не реагировали. Когда они ушли, Манола, наконец, получила возможность разглядеть место, где оказалась. Это был большой подвал с каменными стенами, заваленный различной рухлядью и поломанной мебелью. Она решила более внимательно осмотреть помещение, пока свеча не погасла, в надежде найти какое-то подобие оружие, ведь девичье воображение от отчаяния рисовало жуткие картины надругательств, и она решила дорого продать свою честь. Через некоторое время ей пришла в голову мысль забаррикадироваться изнутри в надежде продержаться так до прихода полиции, которая, она была уверена, уже прочесывает весь город, и вот-вот должна ее освободить.

Так, совершенно неожиданно, когда она умудрилась немного сдвинуть тяжелый буфет у стены, и осознав, что переместить его к выходу ей не хватит сил, она вдруг обнаружила, что за ним тоже находится дверь. Окрыленная надеждой, она смогла протиснуться в образовавшееся пространство. При последнем отблеске догоревшей свечи, Манола отодвинула массивную щеколду на двери и выбралась из подвала.

К сожалению, снаружи было также темно, да еще и воняло сыростью и затхлостью, и первое время она могла пробираться, лишь держась рукой за стену, стремясь оказаться как можно дальше от своих мучителей. Потом вдали забрезжил свет, и девушка смогла немного оглядеться. То, что находится в катакомбах, она поняла: еще в детстве ее, как и остальных парижских детей строго-настрого предупреждали держаться от этих мест как можно дальше.

Но выбора не было, не возвращаться же обратно. Все истории о чудовищах, населяющих парижские подземелья она, как девушка просвещенная, считала лишь выдумкой взрослых, чтобы уберечь детей, а таинственные лабиринты подземелий, пугали на тот момент гораздо меньше, чем незнакомые похитители.

Так она брела довольно долго, пока не расслышала слабый шум строящегося метро. Это прибавило ей сил, значит где-то здесь должны быть люди, а с ними помощь. Но тут же надежда вновь едва не оборвалась, когда она поняла, что сзади приближается погоня. Собрав все силы, Манола бросилась вперед, громко закричав, уповая на то, что рабочие услышат ее и придут на помощь.

 

Глава 10

Тут есть над чем подумать. Манола утверждает, что ее отъезд готовился конфиденциально. Но на дороге их ожидала засада, а, следовательно, это похищение спланировано заранее. Значит, у преступников имелась достоверная информация о времени и маршруте передвижения девушки. Кто-то из ее окружения предатель?

— Манола, кто еще мог знать о твоем отъезде? — уточнил я.

Та смущенно покраснела, но, будучи под внушением, не смогла умолчать:

— Я рассказала об этом своему молодому человеку. Не могла же уехать, не предупредив его где я и почему внезапно исчезла, даже не попрощавшись. А так, возможно, Атанас сумел бы приехать в Ле Кло де Сампиньи и мое лето прошло бы не так тоскливо. Но не думаете же Вы, месье, что он каким-то образом в этом замешан?! — горячо воскликнула она. — Это, наверняка, кто-то другой! Атанас любит меня, и вообще, он очень хороший и благородный человек.

Какими же наивными глупцами делает людей любовь! Девушка готова отрицать очевидное, и даже мысли не допускает, что могла быть использована в грязных политических играх. Однако, это все, конечно, интересно, но так и не давало ответа на вопрос, кто и зачем похитил племянницу президента. Пора приступить к допросу немцев.

Поскольку это обычные люди, то никаких специальных методов мне не потребовалось. Как я и предполагал, они являлись сотрудниками германской разведки, получившими задание выкрасть близкого члена семьи нашего президента, чтобы деморализовать и оказать на него давление в свете приближающейся войны. В идеале это должна была стать его жена Анриетта, но подобраться к ней не удавалось, и за другими членами семьи контроль усилился.

Исходя из этого, схватили и подвергли допросу поклонника племянницы президента. После соответствующей обработки бедняга Атанас выложил им все, что знал о своей, как он надеялся, потенциальной невесте, после чего на дороге была организованна засада.

Заранее предполагая ответ, я все же поинтересовался судьбой несостоявшегося жениха. Как нетрудно догадаться, Атанаса за ненадобностью убили, разведка свидетелей не оставляет. Немцы просчитались лишь с подземным ходом, не подозревая, что подвал арендованного ими дома соединен с катакомбами, иначе не допустили бы бегства Манолы.

Дальнейшие допросы должны вестись нашими органами контрразведки, которым они могли бы принести больше пользы, а мне необходимо продумать, каким образом передать их специальным службам, а девушку вернуть опекуну.

Пришлось основательно потрудиться над заключительным внушением, ведь проверять наши показания будут профессионалы, а афишировать свою сущность перед президентом, который, скорее всего, осведомлен о том, что среди граждан его республики есть и вампиры, мне не хотелось. Необходимо выстроить безупречную логическую цепочку. Конечно, я мог бы сделать все анонимно, но опыт показывал, что знакомства с сильными мира сего, даже если они люди, а, тем более, оказанные им услуги, иногда оказываются весьма полезными.

Приступив к выполнению своего плана, я вернулся к Монпарнас-Бьенвеню и воспользовался телефоном в кабинете начальника станции. Начать решил со звонка в префектуру министру Катри, благо, рабочий день еще не закончился.

Старый волк, к счастью, оказался на месте, и, кратко обрисовав ситуацию, я попросил его, как только зайдет солнце, подъехать со своими людьми, сообщив, где буду находиться вместе с Манолой и германскими агентами. Местом встречи я назначил заброшенный железнодорожный склад на пустыре, скрывавший в себе один из выходов из катакомб. Связанных немцев я передал крепким мужчинам, возможно, оборотням, сопровождающим префекта, а девушку усадил в автомобиль самого министра, который, кажется, весьма впечатлился.

— Вы не перестаете меня удивлять, месье Ансело, — отметил он. — Позволю только дать один совет, — негромко проговорил он, пожимая мне руку. — Дайте немцам немного своей крови, чтобы у спецслужб не возникло вопросов о странных укусах.

Уверен, что, по крайней мере, в течение ближайших суток вероятность умереть у них будет гораздо меньше, чем у самой тихой парижской домохозяйки. Пока из них не вытрясут все что можно, их станут охранять и беречь как зеницу ока, я вам обещаю.

Черт возьми, надо быть внимательнее; контрразведчики вполне могли заинтересоваться странными отметинами на шеях, а посвященные сразу разберутся откуда ноги растут. Совет действительно оказался дельным. Воспользовавшись им, я впервые воочию убедился в целительных свойствах нашей крови для людей. Буквально на глазах ранки от клыков исчезли без следа.

Покончив со всеми запланированными благородными миссиями, я, взяв такси, поехал домой в Бельвиль. Я сознательно не торопился возвращаться в катакомбы, и мои ожидания оправдались, настало время пожинать плоды своих манипуляций.

Едва я успел за чашкой чая поделиться с отцом последними событиями, как в дверь раздался резкий звонок, и двое серьезных мужчин настойчиво попросили меня отправиться вместе с ними, и я совсем не удивился, когда уже через полчаса оказался в Елисейском дворце.

Прежде, чем допустить к президенту, меня попросили немного подождать в просторной бело-золотой приемной, украшенной великолепным гобеленом, с большим ковром и мебелью в голубых тонах с вышивкой золотой канителью, отделанной ценными породами дерева, оставив наедине с его секретарем — молодым, но очень серьезным худощавым мужчиной.

— Месье Ансело, — обратился он ко мне, — мне нужно записать Ваши данные в книгу посетителей. — Процедура стандартная, но едва я сделал несколько шагов к его столу, он поднял голову и уставился в мои глаза характерным немигающим взглядом, его зрачки резко расширились, и он настойчиво проговорил, удерживая зрительный контакт: — Ты должен честно и правдиво ответить на мои вопросы.

Я вообще соображаю довольно быстро, и на этот раз у меня хватило самообладания ничем себя не выдать. Передо мной несомненно мой собрат-вампир, обеспечивающий безопасность Пуанкаре при личных аудиенциях. Но как же Катри не предупредил меня о подобной проверке? Забыл? Решил еще раз прощупать, чего я стою? Или, может быть, и сам не знает о подобном, ведь его едва ли так проверяют. Тем не менее, не моргнув глазом, приняв отрешенный вид, я спокойно и терпеливо с безразличными интонациями ответил на вопросы этого цербера, оставив его в заблуждении относительно своей сущности.

Наконец, я стою в золотом салоне — личном кабинете президента, интерьер которого, насколько я знаю, не менялся уже более полувека, перед солидным полноватым мужчиной с залысинами и бородкой клинышком, чьи фотографии неоднократно видел в газетах. На меня, в отличие от чрезмерной роскоши кабинета Катри, это помещение произвело самое благоприятное впечатление. Строгий беломраморный камин, бесценные панели и лепнина на стенах и потолке, сверкающий наборный паркет ценных пород дерева — все изысканно и благородно, как и должно быть у президента великого государства.

Месье Пуанкаре тепло поблагодарил за спасение племянницы, и поинтересовался, как же мне удалось ее найти. Я поведал ему свою версию, согласно которой выгуливал своих собак на пустыре, закрепляя навыки выполнения команд, когда из полуразвалившегося склада донесся приглушенный женский крик. Внемля призыву о помощи, я поспешил вмешаться, обнаружив двух мужчин со злым умыслом. Хорошо обученные псы помогли мне задержать и обезвредить негодяев, после чего я обратился за помощью к своему знакомому месье Катри.

Наличие серьезных собак проверить несложно, остальное Манола и германцы подтвердят в точности, так что президент оказался вполне удовлетворен моим рассказом. Он еще раз благодарно пожал мне руку, пообещав не забыть об оказанной услуге. Нашу беседу резко оборвал телефон, и, выслушав говорившего, месье Пуанкаре стал еще серьезнее, устало опустившись в кресло.

— Простите, месье Ансело, срочные государственные дела вынуждают меня прервать нашу встречу. Так что, прошу извинить меня, мой секретарь Вас проводит.

Вернувшись, наконец, домой, я почувствовал, что очень устал, поскольку нахожусь на ногах вторые сутки. Жажда меня не мучила, и решив, что катакомбы подождут до вечера, я с наслаждением принял горячую ванну и устроился отдохнуть в удобной постели, собираясь проспать, по крайней мере, до обеда. Уже засыпая, я подумал, что прежде, чем спускаться вниз, нанесу визит Джозетте, с которой я познакомился на маскараде и был не прочь продолжить тесное общение. Однако моим планам моим в этот раз не суждено было сбыться. Утром меня разбудил взволнованный отец.

— Джори, сынок, — голос его тревожно дрогнул, — только что по радио передали — кайзер Германии объявил Франции войну.

«Так вот какое сообщение услышал по телефону Пуанкаре», — понял я. Похоже, мое пребывание в катакомбах завершится немного раньше, чем я предполагал.