Сент-Клементе, Калифорния, США, 2017 г.

– Молодой человек, вы забыли свои вещи!..

Я молча вернулся и забрал сумку с полутора миллионами долларов… Которые были мне теперь не нужны.

У входа в больницу меня встретил Мартин, стоящий около своего джипа.

Он не стал спрашивать, что случилось. Он спросил лишь одно:

– Куда теперь?

– Едем к морю, – ответил я.

Спустя полчаса я шагнул на тёплый калифорнийский песок, идя навстречу восходящему солнцу.

Стоя на берегу, я чувствовал солёный морской ветер, что был на вкус как поцелуй, пропитанный слезой. Я был свободен от всего и теперь знал, что самое страшное, что может случиться с человеком, – когда он станет по-настоящему свободным.

Лишь потеряв всё, можно обрести свободу. Но кому она нужна – такая свобода?

Моя жизнь закончилась сегодня. Не какая-то прежняя или очередная, а одна-единственная. Нет смысла жить, нет желания наполнять её фальшивым смыслом. Я не пущу себе пулю в лоб, хотя на поясе всё ещё висит полицейская «беретта». Я буду жить… Точнее, не жить, а существовать. Рано или поздно боль притупится, и я вновь обману себя, наполнив своё жалкое бытие какой-то целью. Вот только мечты у меня больше уже никогда не будет.

– Знаешь, Алекс… – Подошедший Мартин швырнул вперёд сумку с деньгами. – А ведь доллары – фальшивые. Я проверил.

– Плевать, – сказал я и сел на песок там же, где и стоял.

Уокер опустился рядом, поставил между нами бутылку рома, а затем достал сигару и закурил.

– Ты говорил, что алкоголь и табак могут тебя убить, – после долгого молчания сказал я, не отрывая взгляда от горизонта.

– А чего стоит моя жизнь, если я не смог спасти ту, кто была достойна жить больше любого из нас? – сказал Мартин, делая глоток рома из бутылки. – Мы здесь, а она уже – там… Хотя ведь мы остаёмся здесь – в этом Аду, а твоя сестра теперь – на небесах… А не во всём этом дерьме. И ей будет лучше там. Ангелам здесь не место.

– Знаешь… – Я тоже потянулся за бутылкой и сделал глоток огненной воды. – Кто-то однажды сказал, что на небесах только и говорят что о море. Говорят, как оно бесконечно прекрасно. Говорят о закатах, которые видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым как кровь. Говорят, как почувствовали, когда море впитало энергию звезды в себя, и солнце было укрощено, и огонь горел в глубине…

Уокер сделал глоток рома, отложил бутылку в сторону и взглянул на горизонт, а может, и сквозь него. Вздохнул. А затем плавно завалился на песок, больше не дыша.

Я вынул из его пальцев сигару, взял бутылку рома, поднялся и подошёл к валяющейся сумке. Сделал два больших глотка, а остатки вылил на фальшивые доллары. Затянулся сигарой и вернулся на своё место, опустившись на песок.

– Будь оно всё проклято, – сказал я, глядя на горизонт. – Будьте. Вы. ВСЕ. ПРОКЛЯТЫ. Я ненавижу себя, эту землю, эту страну. Она отняла у меня всё самое дорогое. Я отдал всё самое дорогое и теперь хочу, чтобы эта земля умирала так же медленно и мучительно.

Затянулся сигарой, а затем кинул её в сумку, которая мгновенно вспыхнула пламенем.

– Гори оно всё. Слышишь меня, ты? – прошептал я, а затем заорал: – РАВНОДУШНЫЙ БОГ! Ты не слышишь молитв, так услышь проклятия! Я хочу увидеть, как ВСЁ ЭТО сгорит!

Краем глаза я заметил что-то странное. Не просто движение, а нечто вроде колышущегося над раскалённой дорогой марева.

Я обернулся и увидел в дюжине метров от себя девчонку лет шестнадцати с длинными чёрными волосами, одетую в больничную рубаху до пят. Симпатичное личико, алая прядь волос, свисающая на глаза… Крашеная, наверное? Ничего странного…

Вот только больничная рубаха почему-то была не белой и не какой-нибудь зелёной, а красной – цвета крови.

И глаза.

Алые глаза.

Девчонка не была похожа на живого человека – она больше напоминала собственный призрак или выгоревшую фотоплёнку. Её очертания то и дело подёргивались искажениями и рябью.

Она протянула в мою сторону руку, улыбнулась и сказала – без слов, но так, что я понял всё и сразу:

«Я принимаю твою жертву. Я выбираю тебя. И я исполню твоё проклятие».

Я моргнул, и наваждение сгинуло как дурной сон.

А к югу от Сент-Клементе – там, где на берегу Тихого океана стояла АЭС Сан-Онофре, – прогремел мощный взрыв.