По всем коридорам замка гаргулий пронеслось эхо крика, раненного в самое сердце, эльфа. Примчавшиеся в спальню принцессы охранники, Королева гаргулий и лер Актинель, увидели стоявшего на коленях посреди комнаты Кирана. Его великолепные волосы окутывали его фигуру, лицо было опущено вниз. Королева знаком выпроводила лишних зрителей. Так же остановила, попытавшегося подойти к нему Владыку. Сама она медленно подошла и тоже встала напротив него на колени.

— Киран. Что произошло? — мягко спросила она.

— Я ее не чувствую. Я ее совсем не чувствую, — тихо произнес эльф.

— Она не могла далеко уйти. Может пошла на свое любимое место?

— Вы не понимаете. Она закрылась от меня. Значит далеко. Я знал, надеялся на лучшее, но чувствовал, что что-то не так. Она так отчаянно цеплялась за меня. Она так…

— Киран. Мальчик мой. Она слишком тебя любит. Если можно об этом так говорить. Понимаешь? Ты для нее единственный свет в этом, чужом для нее, мире. И она не хочет тебя ни с кем делить. Но проблема даже не в этом…

Гаргулия говорила осторожно подбирая слова, пытаясь достучаться до сердца эльфа. Одна оплошность и чувство, которое сжигает мужчину изнутри и, которое он не понимает, может перерасти во всепоглощающую ненависть. Это убьет ее девочку. А она не хотела ее терять.

— Проблема? — наконец-то он поднял голову. У женщины сжалось сердце. Такие удивительные глаза стали безжизненными и пустыми.

— Я старалась не тревожить ее все это время и наблюдала за ней со стороны. Эта девочка, видимо, в том мире была очень одинока. У нее осталось море чувств не тронутых и ждущих на кого их направить. Очень искренняя, чистая и одинокая. Не знаю о вашем первом знакомстве, но твое отношение к себе, ее оскорбило. Она считает, что она для нас чужая. А традиция отдавать ребенка на воспитание чужой женщине… Подожди Киран, — остановила она его, пытавшегося ей возразить. — Для тебя, с нашими традициями, она своя, твоя другая женщина. Ей и не нужно знать какая она распрекрасная. Достаточно того, что у нее хотят отнять единственное родное существо. Его практически и нет, он может и не родиться. Но он ее, самый близкий. И он зачат от любимого мужчины. Она сделала выбор.

— Ведь так все было хорошо, — прошептал эльф.

— Она очень чувствительная. Оставь ее Киран. Она вернется. Для своего малыша, она захочет отца. И вы разберетесь в чувствах. Без любви, она с тобой жить не будет. Прости.

Киран подошел к столу, где лежал нож и собрав волосы, одним движением руки отрезал их под корень. Гаргулия только ахнула.

— Сын, — сдавленно произнес лер Актинель.

— Надеюсь она вернется, пока они отрастут до прежней длины. Если нет, она пожалеет.

Через несколько мгновений комната опустела.

— Что же нам делать? — из глаз женщины потекли слезы.

— Вы…Все будет хорошо. Я знаю своего сына. Он сам ее найдет, — никогда за свою долгую жизнь Владыка не слышал, что гаргулии плачут. Он был потрясен.

Ночью того же дня, королева стояла в спальне дочери и беззвучно роняла слезы. Она не могла никому доверить свои душевные терзания. Даже старшей дочери.

У них с Данис были разные отцы. И, кажется, обе догадывались об этом. Слишком они были разные. Так и не смогли сблизиться. Когда Данис увозили к мужу, Рахиль была счастлива. А потом ее душа ушла, а к жизни вернулась Тори. Касиль и тогда не кому было пожаловаться на судьбу. Но девочку она полюбила и приняла. Такое от нее шло тепло и свет, что равнодушной остаться не смогла бы, глядя в похожие глаза. Где она сейчас, куда ее вынесло? Отчаянная, самоотверженная, решила сама сразиться за свое дитя. Но этот мир ей не знаком и она вряд ли с ним справится.

Касиль понимала дочь. На этом этапе Киран не защитил бы их. Мужчины предсказуемы. А женщина, особенно любящая, чувствует своего мужчину как себя. Просто, иногда пытается обмануть себя и судьбу. Пытаясь уйти от боли. А Тори не захотела идти на поводу своих желаний, а решила прислушаться к разуму. «О, голова у нее хорошо работает», — улыбнулась она и всхлипнула. Комнату никто не убирал. Боялись, наверное. Длинные серебряные пряди лежали посреди комнаты и тускло светились. Касиль собрала их, заплела в косу, положила в бархатный мешочек и засунула в маленькую магическую сумочку, которая могла вместить в себя огромное количество мелочей и вещей. При этом была легка как перышко и не могла потеряться. Касиль хотела подарить ее к дню рождения Данис и не успела.

— Каган, — позвала она командира ее охраны и советника в одном лице. — Буду с тобой говорить предельно честно. Данис твоя дочь. Подожди, дослушай. У нас просто нет времени, — протянутая в протесте рука мелко дрожала. — Прошу тебя, найди и помоги ей. Сколько бы она не скиталась по свету, хочу чтобы она была в безопасности. Ты лучше всех справишься с этим. И вот, отдай ей это. Она поймет, когда придет время. Единственный, кто не причинит ей боль — Киран. В остальном я всецело полагаюсь на тебя. — Касиль отвернулась и долго молчала. — Она наша дочь, Каган. Береги ее, — Мужчина склонил голову и не говоря ни слова, вышел из комнаты. Касиль тихо вздохнула. Теперь она была спокойна.

Время шло, уже как два с половиной года не было вестей от пропавшей принцессы. Киран жил так, как будто ничего не случилось. Единственно, кто переживал, это Владыка. Он один знал, какая тоска сковала сердце его ребенка. И он, наконец решился.

— Отец, звали? — Киран прошел к дивану и устало откинулся на спинку.

— Ты так себя изведешь и наших воинов. Изнуряющие тренировки не помогут.

— Ты о чем?

— Я давно хотел с тобой поговорить…

— Я тоже, отец. Может еще раз проведем отбор невест? Уж наверное какая-нибудь подойдет.

— Ты уверен? — осторожно спросил Владыка.

— Пусть и не старшей, но может младшей пусть побудет, пока не получим вестей от… — его голос дрогнул. Он сцепил зубы и сжал с силой кулаки.

— Не мучь себя. Знаешь, я много думал… Нет, постой и послушай наконец, — вернул он на место, вскочившего сына. — Так вот. Начнем с того, как она смогла попасть в наш мир? Затем еще один вопрос. Почему она сохранила абсолютную память о прошлой жизни? Ведь именно это не дало ей свыкнуться с нашими порядками. И еще, правы ли мы, что держимся за них? Ведь наша жизнь серая и пресная. А она как искрящийся луч озаряет все вокруг себя. Она живая сын. И любит беззаветно. И бороться за свое счастье готова на смерть. Нам этого в нашей жизни не хватает. Чувств, эмоций, жизни. Останься она, точно бы стала серой тенью, как Шарин. Ты же не чувствуешь к ней ничего? Молодая здоровая женщина тратит свою жизнь так бесполезно. Сама не живет и радости никому не дарит.

— Что же мне делать, отец? Я скоро сойду с ума, — лицо Кирана исказила такая мука, что отец решился.

— Я слышал, как Тори говорила о чувствах Элдрада к Шарин. Отпусти ее. Ты не прошел обряд, она не является по сути твоей женой. Поженю их и отдам Южное герцогство им в качестве свадебного подарка. Ты согласен?

— Совет не одобрит…

— Я здесь решаю. И я хочу, чтобы ты был счастлив, а Тори вернулась с моим внуком или внучкой домой. Надо меняться сын. Боги даровали нам ее. А кто мы такие, чтобы отказываться от подарков богов? Поезжай. Найди их, — Киран медлил всего секунду, а затем стремительно исчез. Вскоре во дворе раздались команды и небольшой отряд покинул замковый двор.

* * *

Моя жизнь текла размеренно. Мы жили в небольшом городке, у самой окраины. Ухоженный садик позади дома переходил прямо в лес. Отделял их широкий живой забор. Кириллка очень любил наблюдать за мелкой разномастной живностью, обитавшей здесь. Мыши, ежики, животные которым я и названия не знала, разноцветные пичужки. А я обожала наблюдать за сыном. В свои, почти два года, он был удивительно развит, любознателен и серьезен. Очень редко улыбался. Как бы я не старалась его рассмешить, у меня ничего не получалось. Он так строго смотрел на меня и выдавал какую-нибудь фразу типа: «Мама, а у нас сто, плазник какой?» или «У тебя сто-то болит?» Ну хоть стой, хоть падай.

Кроме нас был еще один член нашей маленькой семьи. Опора и защитник. Чтобы я без него делала, ума не приложу. Он решал все наши проблемы. Каган нашел меня голодную и больную в придорожном постоялом дворе. Только моя принадлежность к клану гаргулий не позволила хозяину выкинуть меня на улицу. Ведь, что случись со мной, ему бы не поздоровилось. Я знала Кагана и сначала решила, что он приехал меня забрать. Но потом он признался, что мой отец и хочет просто меня защитить. Это нормальное желание для родителя.

Кира родился в срок. Роды были затяжными и тяжелыми. Боялась я не за себя. Когда я попросила отца отвезти ребенка Кирану, если со мной что-то случится, он передал мне мешочек с волосами Кирана. Я вдохнула запах любимого и прижала мешочек к груди. И мне стало легче. Потом я часто гладила серебро волос и злилась на этого недотепу, который так безжалостно их отрезал. Только однажды до меня дошло, что сделал он это, потому что я их любила. Стало горько и обидно. «Вот остроухая сволочь, поэтому я и ушла от тебя».

Я ходила между деревьями и собирала цветы для букета, краем глаза наблюдая за малышом, который увлеченно наблюдал за ящеркой, изумрудного цвета. Вдруг по спине прошел озноб, затем обожгло раскаленным железом. Ноги враз ослабли. Он здесь. Он рядом. Страх, что у меня заберут Кириллку, выбил из меня дух. Не оборачиваясь, на ватных ногах, пошла к сыну. Кира молча пошел на руки, хотя очень не любил этого. Видимо, почувствовал мое состояние. Прижала сына к себе и повернулась. В этом божественно красивом саду не было ничего более прекрасного, чем мой любимый эльф. Я не знала зачем он пришел. Поэтому не знала как себя вести. И Кагана не было рядом. Киран мягкой походкой, почти бесшумно приблизился. Он был осторожен, боясь спугнуть меня. А меня раздирал истерический смех, но я боялась произнести хоть звук.

— Познакомишь меня с сыном? — от его голоса, мое набатом бьющееся сердце, сбилось с ритма.

— Меня зовут Килилл, — раздался звонкий голос. — А Вы, кто, сто напугали мою маму?

— Твой отец, малыш, — Киран с любопытством смотрел на ребенка.

— Я муссина. И не пугай маму.

— Я и не собирался ее расстраивать или пугать. Я хочу забрать вас домой. Виктория, я приехал за тобой. Я люблю вас и хочу жить только с вами. Поедем домой? — он подошел и обнял нас, очень крепко, как будто боялся, что мы исчезнем. Душившие меня слезы нашли выход.