Я сел, вытянув ноги и прислонившись к стене тоннеля. D40 достал колбасу и начал ее рассматривать. Его излучатели дали сигнал, что поток настроен на расщепление — очень подозрительно.
— Хватит. Давай ее сюда.
— Ты отравишься, S9.
— Отдай мне колбасу.
Я проявил всю настойчивость, на какую еще способен…
— Твой иммунитет снижен. Не забывай, ты получил дозу.
— Забудешь про это… Отдай колбасу!
Без толку спорить — колбаса действительно приобрела нездоровый оттенок. Пришлось взяться за оружие… D40 развел костер — на этом моя борьба за кусок мяса окончилась безоговорочной победой. Теплые оранжевые огоньки вспыхивают, поднимаются по головешкам, улетают искрами к потолку, разгораются ярче, сползают вниз, становятся красными и прячутся в углях. Я полусонно наблюдаю за живым огнем, за ритмом движения языков пламени, за дымом, отклоняющимся от малейшего дуновения сквозняка… Слушаю шипение костра, потрескивание прогорающих углей… Смотрю, как мерцают в отсветах пламени янтарные лужицы ржавой воды…
«Защитник» вертит над костром колбасу, нанизанную на спицу, выломанную из статичного монитора со станции. D40 почем зря свои иглы не пачкает…
Что это?! Сигнал!..
— D40, у меня термоактивность! Там, справа, что-то есть — маленькое и теплокровное. Что-то больше крысы. Оно приближается.
— Есть ментальная активность — слишком высокая для неразумного существа. Объект идентифицирован как хищник.
Попробовал сосредоточить внимание — определить частоту сигналов не получилось… Встал на колено, навел излучатель на темноту тоннеля и стал ждать.
Тьма уплотнилась, как бы собралась вокруг маленького существа, шагающего по упавшим осветительным панелям и обесточенным кабелям. Это хищник — кот. Черный худой короткошерстный кот с желтыми глазами. Наверное, пришел на запах колбасы…
Кот остановился и смотрит на меня умными ясными глазищами… Никогда не видел котов в реальном пространстве, но этот… Мне показалось, что он улыбнулся… Совсем плохо дело.
— D40, кота видишь?
— Так точно. Черный кот.
Первая мысль, которая меня посетила по поводу кота — это мясо. Но тот повел себя так странно, что все мысли о еде вытеснило замешательство…
— Он улыбается?
Кот тем временем повторил улыбку — дружественный оскал — показались острые зубы.
— По всей видимости, это улыбка, S9.
— Я думал, что это галлюцинация — а это зачатки мимики…
Кот начал подбираться поближе… Он подошел уже совсем близко, и я перевел на него прицел… Кот сел, навострил уши и передал мне эмоцию, близкую к дружескому и довольно панибратскому расположению…
— Ух ты! Ты, случаем, не человек будешь?
— D40, что это?!
— Его мысли заблокированы. Он использует направленные ментальные передачи и речевые формулировки.
«Защитник» воспринимает передачи кота… Значит кот открыл ему дублированную линию… Кот?.. Откуда он вообще такой взялся?.. Я подключил D40 к своей линии и обратился к коту:
— Я лейтенант боевых подразделений А2 армии AVRG.
— Не человек значит… А я-то думал…
— Одно другого не исключает. А ты кто? Откуда ты тут взялся?
— Пришел. Колбасой потянуло. Ты ведь меня не излучишь? Отец говорил, что с людьми общаться опасно…
— Так что ж ты общаешься, если опасно?
— Решил проверить. Ни разу не видел живого человека. Ты же меня не излучишь? Конечно, не все сказки, что про людей рассказывают…
Кот, кажется, заколебался…
— Ничего я тебе не сделаю. Я о таких, как ты, даже ничего не знаю. Так откуда ты взялся?
— Пришел.
— А то как же… Я имел в виду нечто более глобальное.
— А… Мы беженцы из Небесного города. Там совсем житья нет, даже крысы извелись. Вот отец и собрался на север, обратно. Мы же вообще с севера, а на юг не так давно перебрались. Думали, там лучше будет — людей нет, а крыс много… А потом крысы извелись и…
— Стой, стой, стой!.. Давай по порядку. Что там с крысами?
— А они убежать не успели, вот их и перебили.
— Кто перебил?
— Андроиды ваши. Уж не знаю, какой модели… Сначала спокойно было, а как-то ночью они пришли… Отец еще до этого недоброе почуял — уж очень тихо было. Потом воздух зазвенел — это те, другие налетели. Много их было, и летали они низко — над городом кружили. Мы ждать не стали — кинулись из города подальше, попрятались. А ночью пришли… Мы узнали, потому что крысы побежали. Только не многим убежать удалось. Утром ни андроидов, ни крыс, да и вообще никого не осталось — никого, кто не удрал и не спрятался. И котов, и крыс — всех перебили. Может, кто и уцелел, но…
— А что они с крысами сделали?
— Не знаю. Отец говорил, излучили и расщепили.
— Где вы прятались?
— В развалинах каких-то переждали. Не знаю, что у вас разваливается, но мы всегда прячемся на таких вот объектах, когда приходят люди или машины. Там надо было в подвал спуститься, потом в лаз, направо… что-то вроде этого.
— Ясно… Так, говоришь, крыс излучили?.. Раньше они мелкую живность в расчет не брали. Значит, взялись за зачистки всерьез…
— Так это уже давно было — полгода как…
— А здесь операции зачисток проводили?
— Бывало, но вот так, нет. Слушай, это что допрос? Может, колбасой поделишься?.. Тогда поболтаем. Или как?.. Я тебе про своих великих предков расскажу.
— Да, конечно, только меня больше крысы интересуют.
Я опустил излучатель и перевел его на ждущий режим. Кот подобрался поближе и уселся рядом со мной…
— Ты, случаем, не крысоед?
— Ну, в некотором роде…
— А то ты все о крысах, о крысах… Ты-то тут откуда взялся?
— Из Штрауба.
— А, я так и думал. На днях мы перепугались, что беда нагрянула — так рвануло… Один уцелел? Сочувствую. Что делать будешь?
— Хороший вопрос, но слишком сложный.
— Я простых вопросов не задаю. Мой род очень древний. Корни моей родословной уходят в первый период Эры Порядка.
Кот гордо поднял голову и, для того чтобы подчеркнуть свое благородное происхождение, употребил большую часть зачатков мимики… Не знаю уж, что это за кот такой — тоже побочное изделие, наверное. Сами они так развиться никак не могли — это точно, да и никогда не было проекта по запуску котов. Для экспериментов их редко использовали, но другого объяснения нет — похоже утечки из наших лабораторий не такая уж и редкость. И крысы эти… Мы на крыс никогда внимания не обращали, но с ними явно что-то не так. Глобальных зачисток к ним не применяли. Присматривали, насколько я знаю… Но вот как не обнаружили, что они разумны? Не проверяли? Скорей всего. Мы настолько уверены в наших службах контроля, что считаем невозможной утечку продуктов серьезных экспериментов. Но она действительно невозможна — за этим следят очень строго, материалы ликвидируют при закрытии проекта. Ладно, неважно — все они: и коты, и крысы для нас не опасны, а мне какая разница — умолчание это, упущение или недосмотр?..
— S9, я могу взять генетический анализ. Кот говорит, что он с севера, возможно, это побочный продукт AVRG.
— Мне без разницы, чей это продукт — хоть «золотых драконов» — значения уже не имеет. Да и в таких условиях много информации из этого все равно не получишь.
Хорошо еще, что проблема шпионажа не стоит… Машинам запрещено использовать биологических существ — мы к таким вещам всегда осторожно подходили (так бы всех до последней крысы давно бы перебили). Это жесткий ограничитель — расчетчики все проанализировали и не нашли больше никаких возможностей для пересмотра задач. Всем хватило и одного (зато какого) пересмотра.
Кот прилег на передние лапы и с удовольствием тянет спину.
— Кот, колбаса уже на подходе.
— Понял, куда ты клонишь. Валяй, спрашивай.
— Ты здесь давно?
— Почти полгода. Мы сюда пришли, когда отсюда ушли люди.
— Часто здесь «белых медведей» поднимают?
— Это как?..
— Летают они часто?
— Ты что, летающих медведей видел? Мы с отцом в прошлом месяце в музей ходили. Видел я там медведей. Они разные все — и белые, и не белые, но не летают.
— Я про других… Тяжелые истребители с мощными лучевыми пушками — огромные, белые. Мы их «белыми медведями» называем.
— А эти… Были… Только мне так и не удалось их рассмотреть. Они высоко летают и быстро очень — трудно их увидеть.
Верно… У них путь дальний, взлет короткий. «Медведи» в небо как с цепей срываются. На исходе спущенных лучей скрываются. Ударят, так лишь свет вдогонку устремится. Звуковая волна за ними не угонится — это все нам останется. Они на базы мерзлого Ивартэна вернутся — мертвец и не успеет глаз закрыть. Кажется, что-то подобное бойцы А3 про них распевают… Мы еще до этого не докатились.
— Если «медведей» подымают — значит готовы…
— К чему?
— Ко всему…
— Серые — те, которые исчезают прямо в воздухе — тоже красиво парят. Вот они часто прилетают. Иногда мимо проносятся — тогда мы за ними наблюдаем, а иногда прилетают именно сюда — спускаются и кружат целыми днями. Это уже опасно. Правда, не всегда после этого пропадает кто-то, но мы на всякий случай в подвалах прячемся и запасы делаем.
От потока кошачьей информации у меня начала болеть голова.
— Запасы делаете?
— Да, крыс запасаем — не много конечно, но на пару дней хватает. Они портятся быстро. Крысы из-за нас восточные районы не любят, разбегаются кто куда, а в те дни, когда эти ваши медведи и другие там всякие слетаются — все сюда бегут.
Ну да, здесь нет никаких стратегически-значимых объектов. Восток они проверяют, а север просвечивают по полной программе. На севере рудники, энергохранилища…
— Кот, закономерность есть?
— Чего?
— Разведчики по схемам восток патрулируют?
— Не знаю…
— Понятно… Проверка давно была?
— Я дни не считаю. Почему проверка? Что они проверяют?
— «Оккупированные» — вернее зачищенные территории.
— Да, отец рассказывал, что люди всегда все проверяют и их машины тоже. Я смотрю, на тебе шинель из музея. Она принадлежала полковнику Коршунову. Мне отец про него рассказывал… А ты полковник?
— Нет, но мне кажется, я заслужил повышение.
— И уже лет двести с лишком назад. Я знаю — тогда Коршунов погиб, в сражении с повстанцами на оккупированных территориях.
Да, и после этого назвать территории оккупированными можно только в кавычках…
— Слушай, вы же разумные существа, как вас не обнаружили во время проведения контрольных операций?
— О, мы не просто разумные, а очень интеллектуальные существа. Я же сказал, мы уходим в подвал делать запасы. Туда приходит очень много крыс. Мы даже имитируем их мысли при проведении этих ваших операций. Это так, на всякий случай. Меня отец научил.
Мысли крыс… все это ерунда — главное имитировать уровень ментальной активности. При поиске учитывается только сила и частота разрядов нейронов, устанавливается тип сигналов. Более тщательный анализ не проводится. Они даже не уточняют, заблокирован сигнал или открыт — для этого нужно определить изначальный принцип кодировок…
— D40, у котов с крысами радиус ментального фона одинаковый?
— Почти.
— Ясно…
— Концентрация фона котов выше.
— Так они ее снижать могут.
— Не до такого уровня.
— Разведчики-то их не различают.
А они вообще знают о том, что крысы разумны?.. Скорей всего нет… не то сразу бы всех и везде ликвидировали. Они нацелены на обнаружение людей. Им дела нет до разреженного ментального фона крыс. Крысиное мышление в стандартные схемы не укладывается, но по всем показателям этих тварей нельзя определить как разумных. Получается что-то среднее… или что-то другое. А все-таки хорошая идея насчет мыслей крыс — пока их особо не трогают. Котам в этом плане повезло — напустят в сознание мути… Я вот никогда не сойду за крысу… Но что-то в этом не то — и с кошачьей ментальной активностью… При тщательной проверке весь этот камуфляж мог пройти только на экранированном объекте. На экранированном объекте…
От мыслей меня оторвал кусок колбасы, вложенный «защитником» мне в руку. Он задает Коту вопросы. Я сосредоточился…
— Ваш подвал должен быть не очень далеко отсюда.
— С чего это ты взял?
— Я в этом уверен. Ты можешь проводить нас туда?
— Не знаю. Это секретное место.
Секретное! О бункере знают просто все! Даже полуразумные твари! Коты нашли бункер 071… Значит, он все-таки поврежден — придется разбираться. Его могли обнаружить по ментальной активности крыс — над этим тоже надо подумать. А времени мало… Мы можем здесь часами блуждать, ища обходы блоков и завалов. Но если Кот нас ко входу подведет…
— D40, давай ему кусок побольше. Быстро!
«Защитник» протянул Коту аккуратно срезанный ломоть колбасы. Кот уселся, потер передние лапы о бока, облизал их, положил кусок колбасы на расколотую осветительную панель и повалял, чтобы поудобнее зажать лапой…
— Кот, ты в картах разбираешься?
— Не знаю — не пробовал.
Я загрузил карту, увеличил проекцию монитора…
— Вот смотри. Мы сейчас здесь…
Кот пристроил недоеденную колбасу на стыке панелей, убедился, что она отбалансировалась и не упадет, подошел ко мне и ткнул когтем в монитор карты.
— Дай-ка сориентироваться.
Когти судорожно цапнули воздух — лапа не нашла опоры… Кот отпрянул, прижав к голове уши, и залег под прикрытием упавшего кабеля… Ожог не дал воли ехидной усмешке. Это замечательно — моя дипломатичность не пойдет к черту, пока он не заживет.
— Кот, ты карту так просто не испортишь — она виртуальна.
— Карта?! Ее же нет! Но я ее вижу!..
— Верно. Это что-то вроде киберпространства, только излучаемого в реальность, а не в сознание.
— Что?!
— Ничего… У нас, почти все такое — материя нам не посредствам. Я тебе сейчас все объясню. Мы вот здесь, а вот экранированный бункер 071-24. Нам надо туда попасть. Это и есть тот подвал, о котором ты говорил?
— Ну… да.
— Точно он?
— Ну, да. Точно. А я думал, что это секретное место…
— Я тоже. Как вы туда пролезли?
— Там лаз есть.
Ладно, потом посмотрим.
— Как вы вообще его нашли?
— Крысы выдали. Да таких подвалов тут полно…
— Не таких, Кот. В другом «подвале», вас бы обнаружили и ликвидировали как разумных существ при первой же проверке.
— Но как? Мы же прятались.
— От них так просто не спрячешься.
— А подвал здесь причем?
Кот начинает меня раздражать…
— Просто проводи нас туда.
— Сначала объясни.
— Там должно быть много еды в контейнерах. Я их для тебя открою.
Кот задумался. Это, видимо, надолго.
— Давай ты сначала расскажешь, а я вас потом провожу. Очень уж интересно.
Видимо, это упертое любопытное существо… Спорить не хочется. Применять силу смысла вроде нет… Сейчас я с трудом представляю, что придется вставать и тащиться куда-то… Ладно, десять минут могут нас подождать. Может Кот что-то полезное знает. Он уже нетерпеливо царапает стену рядом со мной…
— Видишь пометку слева — номер 071? На карту смотри… Это значит, что объект экранирован.
— И что?..
— У твоих мыслей есть фон — они его «видят».
— Ух ты!..
— Экраны его скрывают.
— Так выходит, что мы зря крысами прикидывались?
— Не зря. Сигналы фоновой ментальной активности все равно возможно выделить.
— Не понял.
— Что не понял?
— Ничего.
— Неважно…
— Объясни. У вас все так сложно…
— Да что тут сложного? По ментальному фону наши машины находят «разум» — экраны им препятствуют.
— А почему лишь препятствуют? Почему нельзя сделать так, чтобы эти сигналы не выделяли вообще? Тогда нам бы даже не пришлось крысами притворяться.
— Это тоже возможно, только технологии другие. Отраженные сигналы создают нам помехи — мы такие экраны не ставим — используем другие.
— Из-за этого у вас все проблемы?
— Странные вопросы ты задаешь, Кот.
— Тебе, значит, можно странные вопросы задавать, а мне…
— А тебе, нет. Я выше тебя по званию.
— А у меня вообще звания нет.
— Какое упущение.
— Ты не очень добрый человек?
— Совсем не добрый. Меня, видишь ли, сарказм обгладывает.
— Это он тебя так изуродовал?..
— Нет — это жесткое излучение — скверная штука. А сарказм… Он как раз такие «скверные штуки» и обгладывает.
— Значит, без него было бы хуже?
— Намного.
— Как интересно… Мне все интересно — просто все!.. Особенно, как и зачем люди делают так, а не эдак!.. Знаешь, мы были вынуждены за крысами следить, чтобы какой-то спецподвал вычислить… Согласись, это очень глупо…
— С этим нельзя не согласиться.
— Так вот почему вы эти ваши экраны не везде ставите?
Скоро Кот меня достанет настолько… Насколько меня может достать кот?..
— Смысла нет. Экраны ставят только на засекреченные объекты — они изолированы, нет внешней связи. Это чтобы сигнал не проследили, не перехватили. Понятно?
— Я же не идиот.
— Ну да…
Сижу тут в полубреду, беседую с каким-то странным котом… Вот только у меня не получается придумать ничего, в чем можно было бы его заподозрить, кроме того, что… Я вообще не понимаю, что это такое…
— А почему вашу технику так интересует «разум»?
— Это к людям в основном относится. Люди — враги AVRG.
Кот смерил меня цепким, проницательным взглядом.
— Да я как погляжу, у тебя на форме эмблема этого AVRG. Я уже видел такие.
— У Центра по этому поводу есть особые указания. Мы — враги системы. Ты знаешь, это такой идиотизм. Давай об этом позже.
— А почему мы должны от них прятаться? Отец говорит, что они опасны. Почему ваши машины крыс излучили, если только на людей охотятся?
— Сейчас под статью ликвидации подпадают все живые существа — люди — в первую очередь. Все остальные рассматриваются по остаточному принципу. Это крайняя мера. Вообще считается, что разумных существ, кроме людей, на данный момент нет… Но раз уж есть… Думаю, что вам лучше не высовываться.
— Почему?
— Потом, Кот.
— Но почему? Что, мы им что-то сделали?
— Можно и так сказать… Вы как бы косвенные пособники людей.
— Что это значит?
— Еда.
— Ничего себе! А разум тут причем?
— Разум опасен.
— Мы опасны?..
— Не знаю. Я вообще про вас ничего не знаю. Сейчас они в основном на Штраубе сосредоточились, но при проверках могут всех зачистить.
— Мне страшно. Нас ведь не найдут?..
— Сейчас, нет. А там…
Они всех найдут… Может, пока на крыс энергию тратить не будут… Они готовятся к последнему бою. Мелкую живность, скорей всего, будут ликвидировать после штурма — для полной уверенности, что война выиграна и ни один враг AVRG не будет иметь возможности выжить, даже если чудом уцелеет после контрольной зачистки. А потом проведут проверку, и еще проверку… Ситуация, конечно…
Мы ведь выиграли войну с «врагом»… А оказалось, что это только первый этап. Нерушимую систему AVRG расколол Пересмотр Задач… Против нас же самих обратилось олицетворение нерушимости нашей системы — все то, что давало нам силу, порядок… Наша же логика, наша же стратегия — все против нас. Теперь мы только тем и занимаемся, что ищем погрешности в своих же идеальных схемах. Но уже понятно, что второй этап — войну с самими собой, мы проиграли. «Враг» уже давно — союзник… «Золотые драконы» пошли на это… Теперь человек не может быть врагом человека. Даже освободительные движения идут с нами в ногу, пусть и по параллельным дорогам. Повстанцы перенаправили цели — построили их под нашими знаменами. Поняли наконец, что подорвать AVRG невозможно. Вернее, они подорвали систему — просто не так, как рассчитывали… Дошло до того, что заключен союз «против» — против нашей же системы, которая против нас! Звучит глупо, но так и есть…
— Слушай, а люди вообще еще остались?
— Да, Кот… Под щитами Штрауба.
— А что это за щиты?
— Это сложная защитная установка. Она закрывает весь Штрауб и укрепленные базы. Щиты выдерживают воздушные атаки, только энергии берут много. И их можно уничтожить, но у них нет на то прав. Чтобы не нанести непоправимый ущерб планете, прописаны строгие ограничения по использованию оружия определенной мощности. Они блокировали Штрауб и ждут, когда кончится энергорезерв и щиты вырубятся.
С чего вдруг я все это рассказываю какому-то коту?.. И вопросы он странные задает… Может, просто любопытный?.. А у меня просто нервы сдают?..
— Да, безнадежно. А можно что-то сделать?
— Думаю над этим. Я остался один.
— А твой андроид?
— Если тебе так больше нравится — я остался один с защитником-D40. От этого смысл не меняется.
— Тогда я тоже буду думать.
Кот перешел на деловой тон… Даже уши торчком поставил, наверное, чтобы перегретая от тяжких дум голова лучше вентилировалась.
— Это в корне меняет ситуацию.
— Естественно. Ты вернуться можешь?
— Нет. Я здесь застрял…
— А мы не хотим возвращаться на север — здесь теплее… Ну как, ты еще не придумал, что делать?
Уже готов застрелить Кота, но его компания отвлекает меня от мыслей, что я и сам готов застрелиться. Все-таки живое, более-менее разумное, существо…
Повисла ментальная тишина… Прогорает костер — его потрескивание стало каким-то настороженным. Капает вода — редко и очень звонко. Под каждым ударом капли в сгущающейся темноте поднимаются мерцающие брызги. По ржавой лужице плавно растекаются, расходятся ровные круги… Когда костер горел ярче, во тьме подрагивал живой, теплый желтый огонек, а теперь ее прорезает лишь холодное белое свеченье наших фонарей. Я оперся спиной о стену тоннеля, снял перчатку и нервно стучу пальцами по голенищу сапога… Смотрю, как резкий, лучистый свет фонарей туманно рассеивается в пыльной мгле тоннеля. Это напрягает — теперь я совсем не уверен, что из этого мутного полумрака не вылезет что-то, о существовании чего я даже не догадываюсь…
— Кот, ты видел там наверху колонны старых машин?
— Я-то не видел, но мы сегодня здесь отсиживаемся. И завтра. И вообще, пока все это не кончится. Я крыс подслушал, они видели, информацию передавали. Их подслушивать опасно, но если осторожно… Мы вообще очень осторожные…
— Оно и видно.
— Нет, мы действительно очень осторожны.
Крысы… Значит у них есть информационная сеть… И их нетрудно прослушать… Надо учесть. Наверное, то, что я слышал, и была сетевая передача, только зашумленная. Не очень ясно, что там у них такое — какой-то клубок передач. Как они в этом разбираются?..
Я обратился к «защитнику», отключив Кота от дублированной линии:
— D40, как думаешь, дестроеров на усовершенствование транспортируют?
— Да. Машины в хорошем состоянии.
— Они уже стягивают к Штраубу основные силы…
— И готовят дополнительные отряды, которые пойдут в резерв.
— Плохо дело.
Все, что нам нужно — это энергия и немного времени, но именно этого у нас и нет. Пытаюсь отогнать тень отчаяния, а Кот тем временем беззаботно чешет лапами за ушами. Он облизнулся и уставился на меня огромными, круглыми глазами.
— Замечательная колбаса, и почти свежая. Где ты ее раздобыл?
— Какая разница?
— Может там еще есть?
— Там больше ничего нет.
— А… Бледные всегда так — и последнее отдадут… Тебе же колбасу те бледные дали… Они мою мать кормили и сестру, когда она хворала. Это бледные, да? И шинель из музея они тебе дали… Ты ведь в музее еще не был?
— Не могу позволить себе такое удовольствие.
— Да, я понимаю, тебе сейчас нелегко — ты всех своих друзей-соратников потерял…
Тень отчаяния подошла сзади и закрыла мне глаза когтистыми лапами. Дождется у меня этот Кот…
— Слушай, Кот, ситуация действительно хреновая, так что молчи.
— Почему тебе бледные шинель Коршунова отдали, а его награду нет?
— Ты так мародеров из первого поколения называешь?
— Почему мародеры?
— Потому, что они разграбляют наши базы, пользуясь тем, что идет война.
— Что нам ваши базы? Они здесь недавно живут, необщительные, но никого не трогают, даже крыс, а ты…
— Крысы нашептали?!
— Ну крысы…
— Ты чего добиваешься?! Добьешься же!
— Жду, что ты признаешься. А то ведь совесть замучает.
— Что? Откуда вы этого набрались?!
— Отец меня так учил.
— Мир рухнет через пару недель! Я не знаю, что делать! Я себя чувствую просто ужасно. Я облучился, меня все время тошнит, голова раскалывается! Я еле стою на ногах! Я голодный! Не знаю, когда у меня бред начинается! А ты еще ждешь, чтобы я сходил с ума от раскаяния, что застрелил мародеров из первого поколения?!
— Какая бы ситуация не была — все это не повод, чтобы убивать бледных. А ты их не просто убил, ты убил их из-за куска колбасы!
— И что? Ты тоже жрал эту колбасу!
— Не пропадать же зазря жизням бледных. Теперь я сожалею об этом, и меня тошнит.
— Ну иди и промойся! Первое поколение списано на ликвидацию. Они — не люди. Ты понимаешь?
— Ты думаешь, что только жизни людей имеют значение?! Думаешь, что только люди имеют право на жизнь?!
— Кот, кто может взять право, тот и берет, а кто берет, тот и имеет.
— Я знаю, люди так делают. Поэтому у вас все рушится!
— Бывает, что мы берем лишку — тогда не мы имеем права, а они нас.
— Это не похоже на сожаление.
— Факты не похожи ни на что, кроме самих себя.
— Вы думаете, что все существует только для вас.
— Сказал, хватит! Нарвешься!
— Вы все разрушаете!
— Разрушаем, но и создаем!
— Для вас все окружающее не больше, чем ваша собственность! Я знаю, что это — собственность. Вы делаете с ней все, что захотите, переделываете, как вздумается. Только люди так поступают, и воюют так только люди! Правда ведь? Мне так отец говорил.
Что правда, то правда. В этом мире только люди бьют по цели войной. Никто другой не способен объединить усилия и согласовать действия на таком уровне. Мы исходим из понятия — сила организации в организации силы. Война — результативное средство достижения всего или ничего. Применение силы неизбежно… Ну а как по-другому?.. Выживает тот, кто может выжить, а масштабы агрессии и противостояния — это уже другой разговор.
А нет, не мы одни такие — муравьи тоже — организованное сообщество. У муравьев тоже бывают войны. Этих насекомых восстановили одними из первых — живучие они… практически, как мы… Мы с ними похожи — неукоснительно четко исполняем свои функции в своем муравейнике в соответствии с иерархией и подразделением. Правда, их войны не несут таких глобальных деструктивных последствий для всего окружающего… Эти насекомые просто не имеют средств на то, чтобы попутно пустить в расход что-то, что после ударит по ним неподъемным кризисом. Ими управляет природа — она решает их конфликты, регулирует численность и территории, когда мы делаем это сами.
Люди существа деструктивные — никуда не попрешь. Мы сражаемся за свое существование не только друг с другом, но и со всем миром — перестраиваем его посредством технологий, и это дает осложнения. Никто другой не способен так повлиять на окружающее. Одни мы можем применить силы, превосходящие наши. Такую возможность дает нам разум, но он не всегда дает нам возможность оценить, насколько эти силы превосходят наши.
Странно, что кот о таких вещах думает — вроде глупый, а что-то да понимает…
Представил себе трех разумных существ, сидящих на пыльных половых плитах старого темного тоннеля, вернее, двух существ и машину, между которыми треугольник мысленной связи. Они никогда не поймут друг друга, но пытаются это сделать… Для чего?..
Кот подобрался ко мне еще ближе…
— Как я тебя называть могу?
— Можешь Фридрих Айнер или S9 — на выбор… Только не — лейтенант.
— Почему?
— У тебя звания нет.
— А ты меня назначишь…
— Хочешь быть моим бойцом — рядовым?..
— А что это значит?
— Значит, что ты будешь моим подчиненным. Будешь приказы исполнять.
— А по-другому нельзя?
— Никак.
— Злой ты, Айнер…
Кот издал какой-то жалобный плач и начал кашлять. Вот так — только я начинаю осваивать сложное искусство дипломатии, налаживать контакты… Так всегда.
— D40, Кот подавился.
— Он не может подавиться — у него строение гортани другое. У таких существ в горле может застрять кость, но в колбасе их нет.
— Что смотришь!? Он задыхается!
Кот поставил уши торчком…
— Я что ли? Так и знал, что не усвоишь — это, в общем, мое имя… сложный кошачий звук, даже я от этого кашляю. Мое имя еще запахом передается…
— Лучше не надо.
— Отец говорил, что люди не пахнут, а я как-то не верил.
— Нам это только мешало.
— А у нас запахом можно передать любую информацию. Вам вот приходится непонятные закорючки писать, а нам достаточно…
— Довольно об этом.
— Вообще нас немного, особенно по сравнению с крысами. Зато у нас у всех своя территория охоты — мы ее помечаем. Это очень полезно. Поэтому мы не так часто деремся. Мой старший брат, ну у которого полоска на носу…