Шли тем же путем, что и в прошлый раз. Пришлось вылезать на поверхность. Музей не так далеко, но идти надо по земле. Холодно и тихо. Разведчиков не видно и не слышно, нам это на руку, но сам факт напрягает: затишье перед грозой. Скоро проверка.
Крысы везде — не так чтобы кишат, но то и дело попадаются на глаза. Мой Крыс сидит на погоне смирно — значит, все спокойно. Подключиться к «передатчику» не рискнул — рядом слишком много его собратьев. Кот молчит — укачался… Поглядывает на меня из-за плеча «защитника», идущего впереди. Это моя идея — она не устраивает ни «защитника», ни Кота, а вот меня — вполне. Так они оба действуют мне на нервы только с одной стороны. Думал, что столкнусь с проблемой объединенных усилий, но они, по всей видимости, друг друга полностью нейтрализуют. Идем быстро. Я снова готов свалиться и не вставать… Выходим на площадь…
— Стой! Я сейчас скончаюсь.
— S9, осталось пересечь площадь.
— Не могу.
Дурнота накатила. Рука болит так, что хочется ее оторвать. Сел где стоял — около стены какого-то здания, в тени. Холод пробирает до костей, хоть и день еще.
D40 остановился рядом. Здание музея уже видно, оно на другой стороне площади, а я тут рассиживаюсь. Взгляд остановился на узкой полоске низкого фиолетового мха, разделяющей широкую дорогу. Последние цветы под порывами ветра роняют желтые лепестки на дорожное покрытие.
Сижу тут уже десять минут и смотрю на мох, не видя его…
— Вставай, S9.
— Не могу.
— Вставай.
— Коли обезболивающие.
«Защитник» быстро сделал инъекцию и стоит над душой — ждет, когда я поднимусь на ноги… А я жду, когда обезболивающее подействует. Что-то мне мешает в музей войти… Слишком много там того, что исчезло под нашими лучами, того, что растоптали наши сапоги, задушили наши руки… Черт, о чем я только думаю!
— Ладно, идем… Дай руку.
Центральный вход в музей — ртутное озеро, поставленное на ребро вертикальной плоскости — стоишь перед ним, а будто летишь и смотришь на него сверху. Это как бы врата в иное пространство… Здание просто огромно, здесь можно бродить неделями… Разрешил андроиду отпустить Кота…
— Веди в залы, где новая техника.
Кот неуверенно пробует землю подгибающимися лапами…
— А на медведей посмотреть не хотите?
— Их внутренности нам не подходят, так что можно это пропустить.
— Что за потребительский подход? Все равно мимо будем проходить — все начинается с начала — с древнего мира. Нам в другой вход.
Идем по каким-то закоулкам. Похоже, Кот ведет к другому корпусу.
Мы торопимся, но я и по сторонам посмотреть успеваю. Кот завел нас с севера, и экспозиция соответствующая. Белый медведь стоит на прозрачном постаменте в центре полярного зала. Не знаю, что за мастера над ним потрудились?.. Полное ощущение, что он еще дышит… В этом звере как-то сочетается и сила, и жестокость и благородство. В его глазах застыла сосредоточенность охотника — безразличного ко всему окружающему — сосредоточенность на жертве… Это олицетворение хищника… У нас сейчас таких нет — теперь как-то больше грызуны, но правда некоторые из них не уступают этому зверю в способности нагонять на нас тень первобытного страха.
— Кот, получается, что твой вид в настоящие время — единственные хищники на планете.
— Ты лучше на этих посмотри…
— Лошади — гордые животные… Раньше под седлами древних воинов они бросались на копья.
Уши у Кота стоят торчком — он очень доволен…
— Сейчас таких уже нет.
— Да, в них особой нужды не было… Руггеры для верховой езды намного удобнее.
— Вы оседлали этих чудовищ?
— Больше они уже ни на что не годны. Под седлом они не так опасны. Но вообще подобное занятие не для слабонервных.
— Зачем это нужно?
— За тем, что это приказ. Ульвэр так решил.
— Кто такой?..
— Да никто толком не знает. Он — S12. Наш командир разжалован в полковники, но имеет влияние над системой. Его приказ равносилен приказу генерала армии, а иногда и расчетного управления. Он из тех, кто проектирует этот мир — только под очень строгим контролем. По протоколу руггеры — это что-то вроде особо сложных снарядов для тренировки бойцов элитных подразделений.
— А ты из элитного подразделения?
— Формально.
— И что это значит?
— То, что нас бросают туда, где никто больше не справится, и так часто, что привилегиями мы пользоваться не успеваем…
— Нам повезло — ты попал прямо по назначению.
— Никто другой и не мог попасть в такую передрягу по такому назначению.
— Я рад!..
— Мы бы с тобой оба порадовались, если бы сюда попала какая-нибудь сволочь из отряда А1.
— Это что такое?
— Еще более элитное подразделение. Все, пошли.
— Айнер, что ж ты так торопишься? Ты посмотри…
— Кот, давай быстрее…
— Но интересно же… Мы о планете так мало знаем — ходим тут в окрестностях…
Привык к пустынному, монотонному, ровному миру, а тут… Взгляд остановился на хищнике рыжего окраса — это лиса. Рядом целая волчья стая, только почему-то я на лису обернулся… Развернулся и подошел поближе — заглянул ей в глаза… Похоже смышленая была тварь… «Защитник» тоже подошел, стоит над душой. Лиса — солнечное пятно, которое останавливает на себя взгляд, хочешь ты того или нет.
Я видел этих существ в виртуальном мире, но это другое… Человек с моим уровнем развития, в отличие от рядовых бойцов, не может забыть, что он в киберпространстве. Вот так стоять лицом к лицу с ушедшими… В них осталось столько жизни, что когда отворачиваешься, краешком глаза можно уловить их движения, дорисованные обманутым сознанием.
— S9, находясь здесь, мы рискуем. Идем. Нам нужен мозг третьего порядка — ничего больше.
— Да, знаю.
Как можно объяснить андроиду, что именно поэтому я тут и стою?.. Слишком высоко напряжение. Если техника представлена пустыми макетами, наши шансы просто рухнут…
— S9, эти существа устроены по одному принципу.
«Защитник» кладет мне на плечо тяжелую руку…
— Да. Кот, пошли. Веди в залы, где есть новая техника, и быстро.
День в разгаре. Солнце сегодня золотится жаром — заливает все слепящим светом. Его лучи прорываются в большие пустые окна, бросают на пол синие тени и жгут, чуть ли не до ожогов, а ветер просто ледяной. Сквозняк носится по огромным залам и треплет мех животных-экспонатов и мои, оставшиеся на половине головы, волосы. Кот побежал вперед, а я борюсь с волосами, которые так и норовят закрыть левый глаз — хорошо хоть справа их нет, и один глаз свободен. Приходится держать волосы рукой. Можно, конечно, побриться наголо, но жалко как-то — раз уж уцелели, пусть будут.
Кот остановился в квадрате солнечного света и обернулся. Жмурится…
— Айнер, я сейчас изжарюсь.
— Уйди в тень.
— Там холодно.
Кот так и остался на солнце, а я уже прохожу зал наших первых творений. Я их не застал — вроде животные, как животные, а что-то с ними всеми не так.
Свернули в узкий коридор. Видимо, вошли в другой корпус. Полное ощущение, что я шагаю по объемной карте. У моих ног простираются территории Штрауба… и сам город — огромный, серый, острый… Он вздымается над землей, ощетинившись административными зданиями в центре и испуская лучи жилых строений к заводским окраинам. Когда строились такие города, мы еще не были ограничены в средствах так, как сейчас — тогда использовались другие материалы и технологии. Тогда и энерголимиты были условной мерой — их придерживались не так жестко…
Не стал задерживаться — только душу травить. Идем быстро, ритм сердца ускоряется с каждым шагом. Уже видна наша техника — впереди первые андроиды с разработок солнечной системы… Проходим мимо — не то, они устарели. Это не макеты, а настоящие не заряженные андроиды. Их сняли с производства уже очень давно. Они сильно отличаются от современных машин. Что-то в них жутковатое есть… А вот экспериментальные — полные копии людей, и не только внешне. Это не техноклоны, а свободные имитации — страшные вещи. Их не запускали никогда, люди не могут выносить андроидов слишком на них похожих, как не привыкай. Даже к техноклонам у нас отношение… мы относимся к ним с недоверием и используем лишь при крайней нужде. Здесь дело даже не в том, что у машин буквально во всем возможностей больше — мы столько всего изменили, что стараемся оставить хоть что-нибудь стабильное. В глобальных масштабах не получается, так по мелочам можно. Особенно, как я убедился, этим злоупотребляет высший состав — табак, алкоголь, продукты…
Где-то поблизости должны быть и самые ужасные наши творения — киборги — не люди, не машины. Да и другие чудовища тут есть — еще и в фазах трансформаций — правда их завершенный облик обычно в голове уже не укладывается. «Защитник» притормозил…
— Здесь будем смотреть внимательнее.
— Разбирать будешь? Этих? Эти довоенные.
— Этих — нет.
— Как думаешь, сюда не могли неисправную технику поставить?
— Вполне. Придется осматривать все машины начала войны.
Кот метнулся мне под ноги. У него это уже в привычку входит — привлекать внимание таким образом. Что сказать — действенно.
— Айнер, вы будете все это разбирать?
— Именно. Их нужно проверить.
— Это долго…
«Защитник» нашел подходящего андроида и сосредоточенно осматривает разомкнутый блок его мозга — уже понятно, что центры памяти вообще отсутствуют, но что-то полезное есть. Эти машины уже имели возможность манипулировать направленными ментальными передачами. Это плоды нашей подготовки к войне — тогда мы только начали вводить новые технологии и давать машинам «свободу».
Иду искать компьютеры. Коту неймется — он то забегает в тень, то выбегает на свет…
— Кот, что маячишь?
— Тут жарко, а там холодно.
— Где компьютеры?
— Не знаю.
— Не может быть, что их здесь нет.
— А это что такое?..
— Кот, я что-то не пойму, мы прошли залы с андроидами конца Эры Порядка, и пришли к ускорителям начала?
— Да, я как раз хотел узнать, что это — ускорители?
— Это то, что должно быть до машин конца Эры Порядка!
План музея на мои карты не нанесен… Не вижу здесь ничего, из чего можно было бы выжать хоть какую-то информацию… ничего, кроме Кота.
— Айнер, я в этом не разбираюсь…
— Мы не туда идем.
— Чем тебе не нравится?
— Ничем не нравится.
— Почему здесь все настоящее, кроме людей? Эти древние люди — это макеты. Я проверял…
— Города тоже не настоящие.
— Я же серьезно…
— Настоящих людей, пусть даже восстановленных из вымерших народов, выставлять запрещено. Кот, мы не туда идем.
— А я откуда знаю, куда надо идти?
— Ты же здесь был.
— Ну да.
— Кот!
— Ты на всех этих людей похож. Как вы друг друга отличаете?..
Ускорил шаг. Вот опять древние животные… Пошло обратное развитие: здесь есть даже деревья, ветер колышет травы на стеклянных подставках.
— Это опять биологические экспонаты! Мы что, круг сделали?!
Я остановился — пытаюсь поймать взгляд Кота, а он все бегает и отворачивается.
— Кот! Это что значит?
— Хотел, чтобы ты это увидел.
— Ты идиот?!!!
Уцелевшие на моей голове волосы вздыбились под порывом ветра. Я стою у окна на солнце, и оно жжет ожог на виске. Злоба распирает грудную клетку… Кот отступает на всякий случай.
— Айнер, тебе же понравилось…
— Давай быстро веди меня к компьютерам!
Поворачиваюсь кругом — со всех сторон проходы в залы. Сразу и не поймешь, где что. Люди, животные, растения… Иду обратно. Так… Я изначально куда-то не туда свернул — все не по порядку… Похоже, это уже другой корпус…
— Кот!
Кота нет… Сворачиваю наугад. Здесь вообще одноклеточные — первичные. Зато теперь все по порядку.
— Кот!
Он не может не слышать, он в зоне восприятия. Что за идиотизм! Иду еще быстрее… Вот зверушки начала Первой Техно-Эры… А это макет орбитальной лучевой пушки первого порядка. Он в зале вообще один. Я не понимаю, где я… Всем известно, что в музее Шаттенберга можно бродить неделями… Можно бродить здесь неделями, рассматривая экспонаты, — это время можно вычесть, но не зная плана, здесь можно бродить куда как дольше.
— Кот!
Ничего тупее быть не может — заблудиться в музее в такой момент. Сел передохнуть возле лучевой пушки…