Места найти не могу. Исходил весь бункер — не помогает. Отсюда вывод, что быстрая ходьба мысли не разгоняет и их обдумыванию не способствует. Даже наоборот.
Вернулся в сектор высшего состава. Сажусь на кровать, смотрю в стену. Ничего не меняется — Кот на подушке, «защитник» стоит у стены…
— Ты не можешь принять решение, S9?
Надо же — заговорил.
— Не могу.
— Ты знаешь, что я не имею права позволить тебе пойти на риск до штурма Штрауба.
— Можешь не напоминать. Если я решу — ты мне не помешаешь.
Он больше ничего не скажет. Такую машину срезать не просто — «защитник» реагирует с такой скоростью, что способен перебить луч еще на исходе. Ему достаточно промедления в долю секунды, чтобы меня разоружить. А мне, чтобы быстро вывести «защитника» из строя, нужно выжечь ему мозги одним спуском — второго быть уже не может.
Не могу здесь находиться. Пошел по второму кругу — «защитник» идет за мной… Я не вижу, не слышу его — только знаю. Снова обернулся — ничего… Снова послал все к черту…
D40 полезен для расчетов, для составления графиков и программ. Возможно, я еще смогу его урезонить… Черт! Я сам себя убеждаю. Не думал, что мне будет так сложно решиться на оправданную ликвидацию «защитника». А главное, не из-за того, что это действительно очень сложно исполнить, не потому, что он — собственность AVRG… Рука не поднимается на эту благородную железку.
Опять машинный отсек, застывшие транспорты. Это воплощение скорости — кажется, что они вот-вот рванут с места и понесутся по тоннелям, по земле, по воздуху. Никогда не управлял транспортами вручную. Это не так сложно, только вот скорость высокая будет… Надо устроить тестовый разгон. Наверняка, эти твари из первого поколения знают такие машины, но я не позволю им выйти на маршрут без проверочного полета.
Покинул сектор технической поддержки, прошел через ремонтный отсек. Широкий коридор вывел к части — решил ее миновать. Пошел дальше — не могу стоять на месте. Казармы затянуты мглой — вокруг меня снуют крысы. Они отдают мне честь — приветствуют… От наших напряженных трудовых будней все это отличается только тем, что крысы… что они и есть крысы.
Вхожу в сектор системных управлений. Я уже просчитал сотни вариантов, сотни комбинаций, но что-то у меня не получается! Не получается снизить уровень риска до допустимого! Придется подставляться — это ладно. Придется пустить в расход всех, кто застыл между жизнью и смертью, между выжженных пустынь и вымерзших ледников — нет. Ждать! Ждать, когда щиты Штрауба обрушатся осколками, когда наша защита обвалится на нас неподъемными глыбами — нет! Центр управления… захожу. Все кажется пустым… Объект отключен, кресла придвинуты к столу, не парит терпкое кофе, не дымятся сигареты, огромные мониторы погашены, свернуты в другое, незримое нам пространство… Вот то, что осталось от мозга бункера 071-24 — разобранный блок… Мы взяли часть его памяти — только часть памяти этого сложного мозга.
Расползшаяся по углам пустота режет глаз. Объекты 071 спроектированы по стандарту — центр управления бункера 071-20 ничем не отличался от этого. Как сейчас помню — активированы компьютер третьего порядка и сеть, белый свет заливает помещение… Вот за этим пустым столом, в этих пустых креслах сидят люди. Запущены все мониторы, и круговой… Командир первого взвода проверяет системы слежения, сержант — карты последнего сканирования… А вот и Норвальд задумался, бросил окурок в переполненную пепельницу… Техноклоны не курят — им просто нечем. Капитан скорей по привычке сигареты жжет — не вспоминает, что он — машина. Он уже давно маршруты просчитывает — по второму разу…
Я сел в то кресло, где сидел тогда, и повернулся к двери спиной… О том, что на земле была глубокая ночь, в этом засвеченном и прокуренном отсеке напоминала только усталость. Тогда я заливал тяжелую дрему второй кружкой крепкого горького кофе и просматривал краем глаза данные предварительной разведки. Свинец запаивал веки, но я старался не выпускать Стикка из поля зрения. Командир первого взвода доказал, что незаменим, когда «дело дрянь», но я прекрасно знал, что от него подвоха только и жди… Вот я и ждал… не забывая, что он считал бегство на «оккупированные» территории единственным спасением — единственной возможностью избежать неминуемой гибели пусть не для нас, так для наших бойцов. Убежденность в том, что от штурмовиков отрядов А2 будет больше проку, если они «уйдут», бросив борьбу с нашими тенями за один из осколков нашего призрачного государства, порой заводила его за порог сектора отдела внутренней безопасности… Не известно, что указывало ему на выход, но он всегда возвращался, и эта убежденность неизменно возвращалась вместе с ним. Я так же неизменно брал это в расчет. Не учел только того, что Стикк, хоть и последняя сволочь — сволочь проницательная. Надо бы было задуматься… Но что теперь… не жалеть же, что никто не дал деру из братской могилы, которая тогда была отправной точкой для рывка к победе, которая с того времени пробыла нашим убежищем еще четыре часа…
Когда на дне кружки осталась лишь просахаренная черная кофейная гуща, я оторвался от схем… Собирался отчитать «спутника» за то, что не готова очередная доза сводящей скулы горечи, но увидел Герфа на круговом мониторе… Как всегда в полном обмундировании — ему только на лбу написать, что он — герой… Герф был из тех, кому можно было доверять, на кого можно было положиться. Надежный боец решителен ровно в той мере, что решимость не забегает по дорожке безрассудства вперед осмысления действий, и лишние раздумья не ставят этим действиям подножек. Надежный боец уверен в правоте командира настолько, что уверенность не выходит ни за грань тупой неколебимости, ни за грань полного отключения мозгов. Таким он и был… Я обернулся, уперся взглядом в сошедшиеся створы закрытых дверей…
Герф, не останавливаясь в дверях, вошел в прокуренный свет, притормозил, ища комвзвода в зареве мониторов и виртуальных проекций… Я задержал его на пару минут для короткого инструктажа — открыл ему выделенную линию… Никто и не думал говорить — в этом еле слышном гудении фильтров, нагоняющих холод, тишина душила голоса, уже забитые до смерти воем сигнала тревоги. Тогда все мы, сощурив слезящиеся глаза, так внимательно всматривались в которую по счету бессонную ночь за зависшими в дыму мониторами, что не сразу заметили, как они свернулись под рукой капитана. Слепящий свет потускнел, и Стикк натянул перчатки, чтобы скрыть шрамы, оставленные карателями ему на память. Унхай, оторвавшись от карт, прикурил капитану новую сигарету. Норвальд положил на стол скованные напряжением сжатые в кулаки руки. Это значит — пора просыпаться, пора за дело. Мы готовы — остались формальности — дождаться проекции Ульвэра и его подтверждения, перепроверить схемы и расчеты…
Я взял с собой в Шаттенберг самых надежных бойцов — тех, кто помнил Хантэрхайм… А город теней тихо и окольно забрал моих людей, прошедших и огонь, и воду, и медные трубы, а главное — ледяные пустыни Хантэрхайма. Это не редкость — идешь к цели и через ад, и через райские кущи, а тебя совершенно случайно подсекает какая-нибудь простенькая обыденность…
Пустота… Пустой отсек — гладкие серые стены и обстановка им подстать, больше ничего — никого. Только это напоминание о компьютере на столе…
Надо же, теперь на столе не только разобранный блок мозга третьего порядка, но и огромная крыса. Это не мой «передатчик»… И эта крыса явно не входит в их стандартную единицу измерения. Оглядываюсь — больше никого, дверь закрыта, створы сведены. Может, доложить пришла?.. А может, это кто-то из их умственно отсталых — из тех, кто не прочь закусить останками человека?.. Слегка наклонился над столом, подключился к крысе…
— Я тебя слушаю.
— Сняли патрули с Шаттенберга.
— Все сняли?
— Да. Даже с объектов — с важных.
— Что с границами Ивартэна?!
— Все так, как было. Сейчас там идет снег. Видимость плохая, но мы их чуем.
— Ясно… Будьте внимательнее — смотрите в оба.
— Да.
— Что еще?
— Пришел увидеть.
— Что?
— Тебя, человек, борющийся с тьмой.
— Ты так, из любопытства?
— Меня избрали «носителем».
— Чем?
— «Носителем» нашей силы.
— Подробнее.
— Я первый. Это большая честь. Я понесу ту силу, которую ты мне дашь, которая откроет нашу силу перед врагом.
— А, тебя назначили. Скоро получишь и свой ошейник и инструкции. Остальных еще не выбрали?
— Еще нет. Они тоже придут к тебе.
— Ладно. Ты готов?
— Когда?
— Через четыре дня. Осталось четыре дня…
Я не знаю, как я смог договорить, додумать обращение. Собирался сказать, но не мог, а теперь все-таки… Еще до конца не понял, что сделал, хоть и решил уже…
— Мы все будем готовы.
Крыса внимательно на меня смотрит…
— Не смотри так. Иди…
— Ты уверен? Ты решил? Я сообщу остальным…
— Я уверен. Я решил. Теперь иди.
Не могу видеть эту пустоту — смотрю в потолок, правый глаз засвечивает лампа, а я даже не могу его закрыть. Бьет озноб. Начинает доходить… Я принял решение, и все будет так, как я решил. Это все… Для меня, для нас, для Штрауба — это конец… Это конец всему, что я знаю. Я не подставлю жизни их всех — всех, кого мы еще не уничтожили так, ненароком — не подставлю, ради такого шанса спасти наши. Мой долг защищать человечество ценой своей жизни, ценой жизней других людей — я боевой офицер AVRG. Мой долг — защищать человечество любой ценой. Любой ценой… Цель оправдывает средства… Руководствуясь такими принципами, можно дойти до абсурда, не дойдя до цели. От цели, на пути достижения которой будут затрачены все средства, не останется ничего. Пора менять приоритеты — средства оправдывают цель…
Будет жить первое поколение — люди будущего, которые так долго ждали этого, скрываясь от нашего страха перед их чуждым покоем и неведомым нам пониманием… Они внушали нам ненависть тем, что напоминали о нашем несовершенстве, о нашей смертности, о том, что они сменят нас и будут жить. Будут жить эти идейные крысы — и может случиться, что их коллективный разум все-таки доведет их до светлого будущего, к которому они так стремятся. Будут жить эти наивные разношерстные коты, будут они задавать свои глупые вопросы… А мы… Ну что ж, мы решим наши проблемы — как всегда — зато все и сразу. А этот мир, его жизнь… Лес рубят — щепки летят… и перестанут они лететь лишь тогда, когда лес вырубят… Нет… Щепки перестанут лететь, когда нетронутый топорами лес устремится к солнцу.
По всей видимости, наш скорый конец неизбежен. Мы боремся с вирусными инфекциями, чтобы жить… Что-то тоже борется с нами… Мы создали существ, живущих с телом-носителем в симбиозе, чтобы не потерять его окончательно, но этого мало… Мы все равно разъедаем его, уничтожаем и должны искать нового носителя. Сейчас можно считать, что мы его просто не нашли… Да и кто знает, нашли бы, скитаясь в открытом космосе… смогли бы поразить другую планету, внедриться в ее систему, подавляя ее «иммунитет» новой цивилизацией… Признаться честно, я не прочь пуститься в нелегкий путь, начать поиск, но в конце концов все так или иначе находит баланс. Наша планета больна… но она еще имеет возможность восстановиться.
Вспомнил полковника Ульвэра с его ручными чудовищами… Он — S12, он все понимал и раньше — пытался уберечь этих тварей, потому что знал, что нас уже не убережешь… Уже давно все к этому шло… и кто-то подошел к «этому» — подошел к самому краю и заглянул за него… Генерал Роттер утвердил недоработанную задачу. Чтобы война перешла на вторую фазу достаточно было поднять меры контроля. Он знал, что делает… Знал, что механизм войны запущен, и его уже не остановить, что начались необратимые процессы, и до потери контроля один только шаг… Задача была утверждена, чтобы остановить разрушения, пока еще не поздно — пока наша война не поглотила планету. Эта схема — приговор. Но в этой схеме есть пути, минующие неуправляемый хаос, обходящие стороной лучевые пушки первого порядка. Она оставляет возможность выжить. Кому? Уже не имеет значения… Люди принесли такую жертву ради того, чтобы не забрать с собой все…
Еще есть время, оно еще позволяет ждать… Я еще могу взять его для нас… Время еще дает мне выбор, но я буду ждать пока оно его у меня не отнимет. Рассчитаю его на пределе и если не ошибусь пройду по грани. Ступив на эту грань до того, как отключатся щиты Штрауба, до того, как начнется штурм еще можно на что-то рассчитывать. Но только если они снимут посты с границ Ивартэна… Не снимут — нет, так нет… Тогда уже не останется ничего иного, как признать поражение и сжечь флаги, не бросив под ноги врагу… Я сделал выбор. Больше ничего не имеет значения.
Не смогли мы отпустить тьму по-другому — она уйдет, забрав нас с собой. Озноб просто колотит. Холодно ужасно… Это… Что это?.. Что-то знакомое, но очень чужое, холодное, давящее… Оборачиваюсь. Ничего, а ощущение, что что-то стоит у меня за спиной (именно что-то). Оглядываюсь… Страж. Страж — каменный великан. Сейчас я смотрю на что-то чуждое — что-то, принадлежащее другому миру… Я воспринял явление чего-то иного как данность — тупо и бездумно. Только сейчас до меня начинает доходить…
— Пространственное искажение — это активный переход.
— Понял, лейтенант?
— Понял…
Я так сосредоточился на наших проблемах — на проблемах нашего мира, что даже не додумался подумать… Зато теперь все встает на места.
— Больше не сомневайся. Уже поздно.
— Знаю.
Маленькие жестокие глаза на каменном лице прибили меня к креслу… Тролль стоит в паре шагов от меня — огромный каменный великан. Все его лицо — пара высечек широким резцом — острые рубленные линии.
— Не ваши окаменевшие руки задали нам направление?
— Нет, лейтенант.
— Похоже, что все было продумано… А вам просто нужно было от нас избавиться…
— Люди создавали угрозу.
Я сложил на груди руки, блокируясь от натиска этого чудовища…
— Люди еще живы.
— Уже нет. Ничто не оставит…
— Довольно! Хватит об этом!
— Это произошло бы вне зависимости от влияния, но могло бы иметь худшие последствия.
— Знаю. Что за андеграунд вы здесь развернули?
— Закон защищает системы иных миров от вмешательств извне. Выбор сделали люди — влияние было минимальным.
— Почему вам нельзя вмешиваться? Вы ведь можете…
— Это опасно.
— Да… Ты же только — Страж… Лучше скажи, чем мы для вас опасны?
— Ты действительно хочешь это знать?
— Надо еще подумать.
Зря я так — нашел на ком свое ехидство демонстрировать. Страж ближе подошел… Смотрит сверху вниз и даже головы не наклоняет. Я откинулся в кресле и уже не знаю, смотрю я на него, на его отражение на потолке или на отражение рухнувшей на кресло вороны…
— Пока ты еще принадлежишь этому миру.
— Понял, ты мне ничего не скажешь, я должен сам думать.
— Если тебе это нужно.
— Нужно, но не могу. Скажи так, чтобы ваш закон не нарушать, чем мы могли быть для вас опасны?
— Тем, что были слишком близко.
— Ты про пространственный переход?! Ты?.. И это тоже ваших рук дело?! Снегов сделал это?.. Он сделал это?! Он на это пошел?!
— Мне нечего тебе ответить.
— Да, действительно! Трудно поверить!.. Все это время — пока Совет рассматривал проекты по использованию других пространств — переходов, мы пытались продержаться! Мы калечились и погибали ради этого времени! Ради надежды!.. И что получилось?! Мы не успели? Нет! Снегов!.. Он уже давно не человек, но он забыл даже, что это — быть человеком! Он отложил запуск! Скормил весь энергорезерв пустоте! А нужны были все эти испытания в одиннадцатом измерении!?
— Он поступил как должно — сделал не больше и не меньше того, что было необходимо. Вы высвобождаете страшные силы, не контролируя их.
— Думаешь, что мы могли бы спровоцировать катастрофы такого порядка?!
— Я знаю это.
— И ты все это время наблюдал за нами?..
— Закон запрещает вмешиваться в структуры других миров, но есть и поправки. Приходится принимать меры при угрозе — влияние минимально (по возможности).
— Я это уже понял… Понял, как вы это делаете. И ничего не скажешь… не придерешься. Заставить кого-то подумать — ни к чему не обязывает, а решения в итоге принимаем мы. У нас все едино: куда не глянь — одни тупики… Значит, конечная цель вашей задачи — избавится от нашей цивилизации, от нас… Теперь проблема решена?..
— Да, лейтенант. Глобальная деструкция остановлена — угроза снята.
— И это была единственная возможность?..
— Да.
— А то, что дальше с нашей планетой будет — это уже не ваше дело, и в действии политика невмешательства?
— Это «ваш» мир — вы имеете силы его менять, вы отвечаете за последствия. Мы не принадлежим ему. Судьбу этого мира решают люди. Мы решаем свою судьбу.
— Вы не вмешиваетесь, пока это возможно… Ничего не меняете — не меняете в целом. Я понимаю… Для вас угроза снята. Дальше судьба нашего мира в наших руках…
— Люди принимали решения.
— Да… Люди оставили соломинку, за которую могла зацепиться жизнь — не сожгли ее лучевыми пушками. Что ж… Еще осталась возможность сохранить хоть что-то… и я ее не упущу. Только с чего вдруг после всего этого ты остался здесь?.. С чего вдруг ты нарушил этот ваш закон?.. Для того, чтобы заставить меня задуматься?..
— То, что возможно сохранить, не должно быть уничтожено.
— Это поправка?
— Это — закон.
Странно, считаю, что все уже кончено, а понять этого еще до конца не могу… Пространственный переход так и не будет открыт… Это был наш единственный выход, и он же — вход…
Тролль повернулся и собрался уходить…
— Стой! Ты еще придешь?
— Да. Но я не останусь здесь после операции по взятию Штрауба. Я пришел, когда появились люди, и уйду вместе с ними.
— Куда?
— Я вернусь. Ты можешь пойти со мной. Если захочешь. Если выживешь.
Наплевать куда… И, видимо, с каждой минутой мне будет все больше и больше на это плевать.
— Пойду. Стой! Ты сейчас в этом мире?
— Не совсем. Это не мой мир. Я должен идти, ты знаешь, что делать.
— Да… Подожди! Ты был здесь уже очень давно, когда люди только стали людьми… Тогда нельзя было все исправить?
— Подумаешь над этим сам.
У всего есть свое время. Они просто не вмешиваются в то, что не касается их. У любого вмешательства есть последствия — и нельзя этим злоупотреблять. Они дают возможность всему идти своим чередом, правда, до какого-то предела. И то их влияние призрачно, бесплотно. Но не легче было бы не доводить все до такого запущенного состояния? Это наш мир — это уже зависело от нас. Люди сами принимали решения.
Страж уже стоит у открытой двери…
— Стой!.. Еще возможно что-то изменить?.. Исправить?..
— Ничего. Ты это знаешь. Ваша раса и так просуществовала очень долго, несмотря на деструктивную сущность. Пришел конец, который может дать начало — это зависит от тебя. Ты принадлежишь этому миру. Пока еще осталось то, что можно сохранить.
Тролль придерживает рукой дверь — она на него не реагирует… Я не представляю, какая сила нужна, чтобы держать активированную дверь…
— Что там?..
— Увидишь, если выживешь. Ты решил. Помни это.
— Я принял решение и, как это ни тяжело, я до конца дотащу этот груз.
Он уходит… За ним летит его плащ — тяжелая серая шкура. Дверь закрылась, и я остался один в этом пустом центре управления, в котором передвигаются, живут своей жизнью тени воспоминаний. Это было не здесь, но они пришли сюда за мной. Люди, которых уже нет, пьют кофе, занимаются повседневными делами… Пустой центр управления…
Не могу больше здесь находиться — опять одолевает нервная двигательная активность. Открываю дверь… Первое поколение… Стоят чуть поодаль в коридоре, не заходят. Они все собрались. Смотрят и молчат… Я тоже молчу — не могу ничего сказать.
— Крысы доложили, Фридрих Айнер.
— Я понял.
— Ты решил? Мы поймем…
— Это точно.
— Это решение исходит не от твоих желаний.
— Я офицер и поступаю как должно. Для нас все кончено… и вы за это не в ответе. Пора отвечать нам.
— Это правда, но ты — человек.
— Человек — это не приговор.
— Ты умер?
— Снова. Всего лишь снова.
— Ты действительно бессмертный.
Не знаю, что они этим хотели сказать… Скитаюсь по длинным пустым коридорам… Везде гашу и снова подключаю свет… В очередном рывке света в конце коридора показался «защитник» — идет мне навстречу. Снова скачок напряжения — весь бункер искрит, как мои нервы — D40 уже стоит передо мной.
— Я искал тебя, S9. Твой «передатчик» доложил…
— Это правда. Больше ничего не говори.
— Кот испугался.
— Я здесь причем? О его шкуре пекусь.
— Он этого и боится.
— Поясни.
— Все коты этого боятся.
— Они еще здесь?
— Разбежались по бункеру, но не ушли. Они боятся, что станут причиной гибели людей, боятся, что это теперь на их совести.
— Что за бред? Откуда они знают?
— Думаю, от крыс.
— И что с ними делать?
— Можно отловить и усыпить.
— Да черт с ними — пусть отбегаются.
Я сейчас чувствую примерно то же, что и они… Из-за Кота — из-за всех них не хочу возвращаться в сектор высшего состава. Потащил свою тяжелую душу на техсклад… Так… запчасти для ремонта андроидов, а это — для тяжелой техники. Здесь нет дорогих сплавов, которыми мы пользовались раньше… Да что теперь — под лучом мощной пушки любой андроид расплавится, рассыплется и расколется… Лучевой резак — это нам не нужно. Дверь и излучателем можно срезать, хоть это и дольше. И если уж дойдет до того, что придется двери срезать или сбои устраивать — можно считать, это полный провал. Автономный источник энергии для сломанных подъемников… не нужно. Проводники… Вот это к хирургическому отсеку… Где «защитник» энергоблоки взял? Сколько здесь барахла…
Все перерыл и ничего… Встал в центре склада и по третьему разу проверяю обозначения всех отсеков. Взрывчатые вещества… Должно быть, где-то рядом в аналогичных контейнерах. А вот, точно. Как я столько раз подряд не заметил?..
Зарядил излучатели… еще десять блоков установил в отсеки портупеи. Привык уже на себе такой запас зарядов носить, что можно подорвать… Даже не буду думать, что можно таким зарядом подорвать, главное, этих зарядов хватит, чтобы десяток «медведей» сбить. Нашел наплечный ремень-носитель и загрузил еще четыре энергоблока. Подумал и взял второй. «Защитник» отыскал меня среди высокотехнологичного хлама как раз, когда я его загружал.
— S9, что ты делаешь?
— Видишь.
— Решил подорвать штаб Ивартэна? Управление службы внутренней безопасности или пограничный переход вместе с блокпостом?
— Если бы это помогло…
— Это не поможет. Оставь энергоблоки, S9.
— Не мешай мне!
«Защитник» опять на меня уставился — не понимает… Он не может уяснить смысл моих действий, потому что его нет.
— Ты сомневаешься?
— D40, для меня неприемлемы крайности идиотизма, которым вовсе не присущи сомнения или присущи сомнения пожизненные и безрезультатные.
— Оставь портупею, S9. Сними это. Еще рано.
— Пора.
— Разряди портупею.
— Кто старое помянет…
— Хватит разрушений.
— Один подорванный блок порой спасал целый взвод!
— Это не штурм какой-нибудь из баз Хантэрхайма.
— Я не подрываю такие заряды без крайней нужды! Да, я пару раз превышал полномочия, но вы рядом стояли и ждали, пока я разблокирую энергоблок!
— Положи пушку — оружие дестроеров не для людей.
— Ты возьмешь ее — поставишь на плечо. Пригодится, если придется на «медведей» охотиться.
— На такое оружие нужно специальное разрешение.
— Сделаешь.
— Нет.
— Сделаешь!
— Не имею права.
Чертова машина!.. А ведь это еще ерунда — разрешение какое-то!.. Ну ладно, какой-никакой, а опыт у меня по этой части имеется. Не то, чтобы я нарушал закон — я тяготею к порядку, но есть и пограничные нарушения… То, что я собираюсь сделать к этому не относится, но это уже другой разговор.
— Люди из первого поколения не пройдут — их нужно восстановить приказом заверенным расчетным управлением, утвержденным Советом и Центром, подтвержденным главой Совета и скрепленным государственной «печатью»! Формы приказов у есть меня, есть все данные, но прописать подтверждение Центра и Снегова я не могу!
— Ты хранишь в памяти постановления Совета?
— Да, очень прагматично с моей стороны. Люблю порядок. И автономные объекты тоже! Так устроим им все по закону, чтобы не придирались.
— S9, я не имею права подделывать документы государственного значения.
— Я их уже подделал! Приказы готовы — осталось всего ничего — подтвердить их! Сейчас сгружу их тебе в память, и ты пропишешь подтверждения!
— Нет, это жесткий программный запрет.
— D40, для нас государства больше нет! Но оно еще есть для них!
— Государство еще существует «в двух измерениях».
— Готовь приказы! Когда будешь уверен, что система рухнула, отдашь их мне!
— Нет. Я не сделаю этого.
Хренова машина!.. Ему ведь ничего не стоит подделать «подпись» человека S12, когда для меня это… Я уже завяз в цифрах, кодировках и ментальных частотах нашего командования! Все из-за того, что андроиды!.. Черт с ними… Проверяю справленные документы — регистрации, пропуска, допуски — есть документы на машины, оружие, груз… Перепроверяю — все чисто… Теперь самое трудное… Ничего, за полковника Ульвэра я еще «распишусь», а вот высшие приказы… Эдуард Веровский… Тут сложнее — данные уже внесены, но уровень защиты подтверждения генерала выше… Что говорить о государственных кодировках — я еще даже не думал, как взломать их, чтобы открыть, переписать и снова закрыть кодом программу. Точно копировать и «запечатать» ее не легче, чем «вскрыть»…
— А черт…
— S9, при тщательной проверке обнаружат неточности.
— Поэтому я и добиваюсь того, чтобы этим занялся ты!
— Неточности будут в системных кодах.
— Системные данные AVRG неизменны.
— После Пересмотра Задач были проведены корректировки — допущены «скрытые замены». Нужно загрузить их системные данные.
— У меня этих данных нет!
— Есть сведения о «скрытых заменах».
— Сложно. Слишком сложно… Ошибемся — конец всему — провал. Сделаем так, чтобы пограничный переход не провел тщательной проверки. Не будет у него повода закапываться в базовых кодировках. Для этого достаточно отдраить транспорты и прогладить шинели. Пролетим патрульные участки на прямом управлении, а на грани зоны восприятия пограничного перехода перезагрузим машины на автономный режим. Подключим их — тогда у перехода не возникнет лишних вопросов.
— На грани, S9.
— Все на грани, как всегда — мне не впервой.
— Есть варианты…
— Нет, не годится — слишком сложно… Завалим объект запросами, распоряжениями, разрешениями, постановлениями — что-то вроде того, что крысы более не считаются паразитарными организмами — так, ничего серьезного, а время на сканирование важных документов будет урезано. Там и напереть, и наврать можно…
— Будешь врать мозгу пограничного перехода? S9, это не склады.
— Ты что, мое досье изучал? Неважно. Это пройдет. Меня будут идентифицировать по ментальному фону, не вдаваясь в подробности. Переходы только изначальные данные смотрят. Я — S9, а понижение на таком глубоком уровне не прописано. Я пройду как полковник боевых подразделений. К полковникам автоматически вопросов на границе меньше. Погоны перекодирую, а с браслетом повозиться придется…
— Пока существует система AVRG, с этим на мою поддержку не рассчитывай.
— Ничего, мне такое назначение составить не в тягость. Только полного доступа к базовым программам у меня нет… Перекодирую информацию на другом уровне — этого не заметят, не проводя полной идентификации.
«Защитник» думает… Мой план не плох, но для такого умного андроида слишком рискован, слишком много в нем погрешностей. Мой вариант хорош только тем, что если сделать все с должным напором, нам обеспечена высокая скорость передвижения. Машины не всегда понимают мои идеи, именно поэтому у меня получается их обманывать. Для их понимания слишком все по-человечески — примитивно и сплошной бардак. Иногда, делая человеку скидку на человечность и свойственные ей мелкие недосмотры и ошибки, они могут пропустить что-то посерьезнее мелочей, что-то, что складывается из целого комплекса мелких ошибок и недосмотров. Главное — это найти ту грань, когда эти ошибки не воспримутся как нарушение, когда их не будет так много, что появятся подозрения и будет проведен более тщательный анализ. Главное — это бессистемность.
D40, наконец, рассмотрел вариант со всех сторон и слегка наклонил голову — согласен. Он установил на руку лучевую пушку дестроера — проверяет. Действенное оружие — его ставят на тяжелую технику, но «защитнику» под силу управиться и с оружием такой мощности. Совершенная машина… «Защитник» незаменим… Он и эти чертовы приказы составит… но только тогда, когда падет Штрауб… Он не сделает этого, если посты снимут до того, как отключатся щиты — не сможет обойти запрет, прока Центральный штаб Штрауба и Здание Совета не сотрут в порошок. В таком случае трудно рассчитывать только на мои способности — я должен его убедить…
Выбрал излучатели для бледных и зарядил. «Защитник» стоит рядом.
— S9, я этим займусь — подготовлю обмундирование.
— Мне просто надо что-то делать.
— Я все сделаю.
— Если ты все сделаешь, то мне делать будет нечего. Уходи.
— Оставь в покое энергоблоки.
— Уходи.
— Нет.
— Тогда отойди в сторону и не мешай.
Укомплектовываю защиту… Теперь нужно закодировать погоны… Стандартная идентификация на автономных объектах проходит быстро, но не должно быть ни одной ошибки. С запросами на вход в центр управления объекта или его систему сложнее, а так… Главное, чтобы восстановление первого поколения не произвело эффект явления — это должно быть просто, в порядке вещей. Первое поколение сойдет за людей, хоть и с натяжкой… Нет в них той энергии, той стати… Ладно, когда мы долго находимся под землей и не имеем времени на отдых, то выглядим не лучше. Все проверил… Перепроверил. Больше делать нечего…
Пошел собирать медикаменты… Я все подготовил для штурмовой операции, но если нам придется применять оружие — ничего тогда не получится. Надо все рассчитать — обдумать…
D40 везде таскается за мной. Коты просто повсюду — как только меня увидят, сразу удирают. Иду в машинный отсек. Транспорт для крыс не приспособлен… Думаю, как их разместить, чтобы они не разбились, если тормозить резко будем. Придется им на полу ехать… С этим я сделать ничего не могу. Ладно, есть за что зацепиться. Оглядываюсь… Вот он — D40. Прикидывается моей тенью.
— Запрограммировал «крысиные ошейники»?
— Резервные — к Центру и полосам контроля.
— Остальные?
— Нет.
— Дай их мне.
— Не сейчас, S9.
Не верит мне. А, черт с ним…