Трехдневная поездка вымотала и меня, и американского президента.

Перед моим отъездом в аэропорт Крис сказал мне:

— Сегодня объявляю себе выходной, а тебе приятного отдыха во время полета.

Пока я летел, американский президент выступил с обращением к нации, где рассказал, за счет чего так поднялась Богославия. Он просил, чтобы все внимательно отнеслись к людям, заболевшим синдромом Квазимодо и что единственное лекарство для них — исправление состояния души.

Как говорит старая богославская поговорка — что крестьяне, то и обезьяне, — со всех сторон с подачи американского президента посыпались приглашения посетить европейские страны с официальными визитами.

Для моей встречи в аэропорты стягивали как можно большее количество граждан, выплачивая им деньги за стояние вдоль улиц и участие в многотысячных митингах.

В Китае на меня не молились, но толпы людей бежали к тем улицам, по которым проезжал я, а власти издавали цитатники моих изречений.

Японцы организовали пошаговую телетрансляцию моего визита. Не было ни одного японца, который бы реально и виртуально не соприкоснулся со мной.

Индия засыпала меня цветами и песнями, толпы народа собирались там, где был я. Сотни телекамер нацеливались на меня, и я видел на мониторах крупным планом мои шевелящиеся губы для тех, кто совершенно не слышит.

В мусульманских странах я выступал перед теми, кто шел на хадж и камень Каабы призывно чернел вдали.

Все прекрасно знали, на что они идут, но визиты не отменяли.

В мире вспыхнула эпидемия синдрома Квазимодо. Но никто этой эпидемии не боялся. Заразы не было. Была злоба к ближнему и негатив к Богославии. Больше всех пострадали неугомонная Польша и ее соседи из трех Прибалтийских республик. Злоба к ближнему исцелялась убеждением и молитвой, а вот негатив к Богославии не вытравливался. Чем больше людей призывали к тому, что нужно забыть старые обиды и жить реалиями двадцать первого века, тем сильнее квазимодило бедных поляков. Но не всех. Половина поляков быстро встала на ноги и приняла нормальный человеческий облик. Вторая половина упивалась своим квазисостоянием, говоря всем остальным:

— Смотрите, как мы страдаем за Речь Посполитую против окаянных богославов. Не забудем обид панских, и пока богославы не приползут к нам на коленях, повесив на шею привязанные веревкой ножны от их мечей, мы даже думать не будем о замирении с ними.

Сами поляки извинялись за них перед другими народами и выражали сочувствие своим квазимодам, надеясь, что проблески сознания вернутся и к ним.

Прибалтийские квазимоды шли дальше. В эсэсовских мундирах и в форме лесных братьев они ковыляли по улицам своих городов, поселков, деревень и исступленно кричали «Хайль Гитлер», позвякивая Рыцарскими и Железными крестами. Даже всегда толерантная к врагам Богославии европейская общественность кривилась при виде этих обезьян в мундирах с крестами.

Масла в огонь подлили прибалтийские средства массовой информации, вспомнив, что синдром Квазимодо пришел к ним из Богославии. Они как будто подстегнули мирных людей в своих странах, и число квазимод там стало расти в геометрической прогрессии.

Нам это было не в диковинку. У нас много своих квазимод из ура-патриотов и представителей тоталитарной партии, в свое время узурпировавшей право на истину, которая укладывалась в их идеологию.

Зато четко держались мусульмане. Их муллы и имамы говорили правоверным, что у каждого квазимоды, если он не прилагает усилий к исправлению себя, нос становится похожим на свиной пятачок. Но радикальные исламисты страдали точно так же как поляки, прибалты и коммунисты.

Ученые во всех лабораториях мира изучали клетки квазимод, чтобы выделить субстанцию для производства препарата, мазнув которым по руке человека можно сразу сказать, кто он такой по цветовой таблице окрашенного лекарства.