Через два месяца приехала инициативная группа по созданию партии КС.

— Зовите меня Серый, — представился координатор. — Здесь все учредительные документы. Для создания общественной организации достаточно три подписи. Регистрации никакой не надо. Подписали и уже политики. Точно так же подписываем протокол о создании отделений во всех регионах и назначаем председателей отделений, которые точно так же тройками создают свои отделения. А потом мы всех собираем на съезд и объявляем о создании политической партии. Вот здесь все документы, приготовленные в Министерство юстиции для регистрации новой политической партии. Съезд будет проведен через три дня. Со столицей связываться не будем. Все равно ваш город и раньше был столицей Богославии, и мы ни на йоту не отошли от правила, что все революции совершаются в столицах.

— При чем здесь революция? — не понял я.

— Как при чем? — удивился Серый. — Наша партия будет проводить революцию, мирную и инновационную. Пока не знаю как, но партия будет просветлять людей и показывать им, как нужно жить по божеским законам, а не стоять на коленях рабами своих страстей и злобы. Я уже даже сейчас верю во все, что вы будете говорить и верю в то, что я писал в докладе на съезде. Мы прогоним столичных спичрайтеров и будем говорить только правду и ничего кроме правды.

— А не думаешь, что правда острее ножа будет? — спросил я. — Правда некстати и убить может.

— А пускай убивает, — весело сказал Серый, — раз правда глаза колет, значит, человек нехороший. Вот лучше бы, если на каждом человеке отметина была, чтобы можно было разделять на хороших и плохих. Хороших — направо, плохих — налево.

— А ты не боишься попасть налево? — спросил я.

— Я налево не попаду, — серьезно сказал Серый, — я всегда на стороне тех, кто распределяет людей по сторонам.

— А вдруг ошибешься с выбором, и тебя отправят в противоположную сторону? — продолжал выяснять я.

— Я никогда не ошибаюсь, у меня нюх волчий, — сказал Серый и засмеялся. Что-то в его улыбке было волчьим.

Утром Серого увезли в больницу с приступом судорог. Врачи сразу поставили диагноз — синдром Квазимодо. И с этого дня моя PR-команда стала вдруг приторно любезной, как будто бы общалась с человеком, с которого было положено сдувать пылинки.

Разговор с Серым оставил какое-то двойственное впечатление. Я вдруг подумал, что когда я живу в своем мирке, не касаясь никого и находясь в окружении близких ко мне людей, то синдром Квазимодо дремлет и не касается других людей. А что может быть, если я выйду к людям? Не разразится ли Вселенская катастрофа, не переродятся ли люди из благообразных обывателей в уродливых националистов и интернационалистов? Не вылезет ли внутреннее уродство людей наружу? Ведь тогда никакие хирурги и лекари не смогут помочь человеку. Его судьба будет находиться в его руках. Хочешь быть квазимодой — будь им, хочешь быть человеком — будь им. Раз ты хозяин Вселенной, то и хозяйничай на ней разумно.

— Что-то я начинаю говорить как пророк, — почему-то испугался я. — Не к добру это. Я просто человек и все слабости человеческие присущи и мне. Чем я отличаюсь от других? Ничем. Просто я кровью своей подписал договор с Люцием Фером и стал человеком, наказывающим других людей за совершенное или замысливаемое ими зло. А разве раздача наказания не есть такое же зло? Вон, посмотри на судейских да полицейских чиновников. От них я стараюсь держаться подалее, иначе некому будет за порядком смотреть да суд править, ведь и среди них есть справедливые и честные люди.