Сегодня, в понедельник 17 ноября, господин Фуке во второй раз оказался на скамье подсудимых. Он держался так же уверенно, как и в первый раз. Господин председатель потребовал от него принести присягу: он ответил, что уже называл причины, по которым не может этого сделать; и нет необходимости их повторять. После этого господин председатель разразился длинной речью о законности суда, который основан королевским указом, и полномочия которого были подтверждены независимыми учреждениями. Господин Фуке ответил, что властями нередко делаются вещи, которые, спустя какое-то время, оказываются несправедливыми. Господин председатель прервал его: «Как?! Вы хотите сказать, что Его Величество злоупотребил своей властью?» Господин Фуке ответил: «Это говорите вы, сударь, а не я. Я вовсе не это имел в виду, и странно, что, используя мое нынешнее положение, вы хотите столкнуть меня с королем; но, сударь, вам прекрасно известно, что случаются ошибки. Когда вы подписываете ордер на арест, вы находите это справедливым, на следующий день вы его отменяете: вы видите, что можно изменить точку зрения и мнение. — Но при том, что вы не признаете палату, вы отвечаете на ее вопросы, вы представляете прошения, и вот, вы на скамье подсудимых. — Это правда, сударь, ответил он, я именно на ней; но вовсе не по доброй воле; меня привели; существует сила, которой приходится подчиняться. Господь велел мне стерпеть это унижение, и оно исходит из его рук. Возможно, меня могли пощадить, учитывая службу, честно несенную мной, и приказы, которые я имел честь выполнить.» После этого господин председатель продолжил допрос о деньгах, полученных с солевых налогов, на котором господин Фуке очень хорошо отвечал. Допросы продолжались, и я буду вам их точно пересказывать. Мне хотелось бы только быть уверенной, что вы получаете мои письма.

Ваша уважаемая сестра, находящаяся среди наших сестер из предместья, поставила свою подпись; она гостит сейчас в аббатстве и выглядит чрезвычайно довольной. Ваша почтенная тетушка, кажется, не гневается на нее. Мне совсем не верилось, что все так разрешится; есть и еще кое-что к этому.

Вам, без сомнения, известно о нашем поражении под Жижери, и как те, кто отдавал приказы, пытались переложить вину на исполнителей: предполагают возбудить процесс против Гаданя за то, что он недостаточно хорошо защищался. Кое-кто хочет его головы. Однако, все убеждены, что он не мог поступить по-другому.

Немало говорят здесь о господине д'Алете, который отлучил королевских чиновников, принуждавших духовных лиц ставить свою подпись. Уж это рассорит его с Вашим почтенным батюшкой, не меньше, чем примирило с отцом Анна.

Прощайте, я чувствую, что меня охватывает желание поболтать, и не хочу ему предаваться: повествованиям следует быть краткими.