Сегодня продолжались допросы о ввозных пошлинах. Господин председатель изо всех сил старался вывести господина Фуке из равновесия и вызвать его замешательство, но ничуть в этом не преуспел. Господин Фуке удачно выпутался. Его ввели только в одиннадцать часов, ибо, как я уже вам сообщала, господин председатель выслушал докладчика и, несмотря на все свое благочестие, наговорил кучу гадостей о нашем бедном друге. Докладчик был полностью на его стороне, потому что председатель был очень пристрастен. Наконец, он сказал: «Вот пункт, по которому он не сумеет отчитаться.» Докладчик ответил: «Ах, сударь, там имеется целебная примочка», и привел очень серьезное возражение, после чего прибавил: «Сударь, здесь, где я имею честь сейчас находиться, я всегда говорю правду, какова бы она ни была». Рассуждение о примочке вызвало смех, ибо напомнило о другой примочке, наделавшей так много шума. После этого ввели обвиняемого, который оставался в зале суда не больше часа; покидая зал, многие говорили комплименты Т*** по поводу его твердости.

Позвольте рассказать вам, что случилось потом. Вообразите, дамы предложили мне отправиться в некий дом, справа от Арсенала, чтобы наблюдать за возвращением нашего бедного милого друга. Я была в маске и видела его издалека. Господин д'Артаньян был возле него; пятьдесят мушкетеров — сзади, в тридцати или сорока шагах. Он выглядел довольно рассеянным. Когда я заметила его, у меня подкосились ноги, и сердце забилось так сильно, что я едва не лишилась чувств. Он приблизился к нам и приготовился нырнуть в свою дыру, но господин д'Артаньян тронул его за плечо и указал на нас. Он кивнул нам с той милой улыбкой, которая вам хорошо известна. Я не думаю, что он меня узнал, но, признаться, я была странно тронута, увидев его входящим в эту дверцу. Если бы вы знали, что за горе обладать сердцем, подобным моему, уверяю вас, вы прониклись бы ко мне жалостью; но полагаю, вам и без того нелегко.

Мне случилось повидаться с вашей милой соседкой; жаль, что она от вас далеко, в то время, как мы наслаждаемся ее обществом. Мы хорошо побеседовали о нашем дорогом друге; она виделась с Сапфо, и та ее ободрила. Я сама пойду к ней завтра, чтобы набраться мужества, ибо время от времени мне нужна поддержка. Я делаю это не затем, чтобы услышать тысячу обнадеживающих известий; но, Господи, у меня такое живое воображение, что всякая неопределенность меня губит.

Charles de Batz, comte d'Artagnan