Я стоял на верхней палубе «Севрюги» и тихо ругался про себя и на себя. А именно за дырявую память и поспешное покидание Казани. Я совершенно забыл расспросить всех про трактат об Истинной Смерти и, может, даже лично глянуть на него. Ни со Сфинксами не поговорил о нем, ни в факультетскую библиотеку не зашел, ни в казанскую. К сожалению, дошло это до меня уже на пути вверх по реке. Придется списываться с Кириллом и просить его навести справки. Кстати, нужно будет узнать, что они нашли в бывших Чебоксарах.

Потерзав себя, я отправился обратно в каюту и сел за писание. Что еще делать на пароходе? Смотреть на окружающие красоты или беседовать с попутчиками. Красоты я уже видел. Можно было бы еще глядеть, но сегодня душа не лежит. Совсем. Сосед по каюте пришел после обеда и храпит. Беседа с ним отпадает. Вот я сейчас приму меры магического заглушения этого храпа – и продолжу писать…

Сегодня меня как прорвало – аж семь страниц до ужина, а после него еще две с лишним.

Этому можно только радоваться, потому что общее число готовых страниц уже больше двадцати пяти. Конечно, еще придется править и, может, даже выбрасывать, но пачка их радует глаз. Вообще нет ли в этом какой-то странности, если не сказать сильнее? Жил человек и жил, а на старости лет надумал писать, и уже вторую беллетристическую книгу? Если бы я каждый праздник по примеру некоторых стихоплетов верноподданнические оды сочинял, а еще пару раз в год статьи в газету про то, как городские власти чего-то там недоделывают, то это было бы логичным развитием писательской страсти. А так получилось что – в молодости разные юношеские стихи, потом совсем ничего, а вот сейчас пошло?

Или это дар богов за труды в их пользу, или я просто долго копил знания и впечатления, чтобы смочь их вылить на бумагу? Не знаю, не знаю. Впечатлений от жизни явно больше, чем я отразил пока на бумаге. Уж не ждет ли меня цикл романов?

Возможно. Видел я в молодости на полках цикл романов одного из писавших до Переноса авторов. Там их штук двадцать было, об истории двух семей, кажется. Я, правда, так и не собрался их прочесть. Но собирался. А как же звали автора? Может, по возвращении его прочесть? Увы, не помню. Короткая какая-то фамилия, букв пять. И названия этого цикла тоже точно не помню. Один роман, кажется, назывался «Разгром», а еще один «Дамское счастье». Или «Женское счастье»? Увы.

Я полез в саквояж и достал уржумскую книгу. Поглядел на нее, потрогал переплет, пролистал, потом выбрал пару мест и прочел их – сначала про себя, потом вслух. Сфера Молчания защищала соседа от моего голоса. Потом закрыл глаза, положил руки на переплет и сосредоточился на ощущениях. Постепенно я как бы отключался от действительности и сосредотачивал все внимание не на внешних чувствах, а на более высоком уровне их – тех, что называют глазами своей души или иными чувствами ее же. В магии они называются по-иному, но мне не стоит разглашать некоторые профессиональные тайны. Я погружался в глубь себя и пытался найти что-то знакомое, сочетающееся с этой книгой и непонятными эманациями ее. Раз что-то знакомое ощущается, значит, я что-то подобное видел или слышал. И это вот надо найти. Оттого я раз за разом погружался в себя, словно нырял в Великую реку в поисках оброненного в воду чего-то важного.

И наконец нащупал. Два ощущения – ощущение библиотеки и ощущение опасности от нее же. А дальше силы кончились, как кончается воздух в глубине, и ныряльщика вода выбрасывает наверх.

Открыл глаза. Я буквально плавал в поту. Трещала голова, сильно билось сердце, тяжело было дышать, словно действительно сейчас нырял в реку. Название этого состояния для непосвященных – трансотражение, или трансзеркало. Маг пользуется таким уподоблением или отражением, чтобы заглянуть в глубины души, ниже уровня сознания. И переработать полученные ощущения в осознанный вид. Оттого он это и ощущает как тяжкий труд, ибо преодоление внутренних барьеров и осознание неосознаваемого – это и есть тяжкий труд. Когда человек пребывает в нервном напряжении, он после того ощущает себя усталым, хотя формально ничего тяжелого не делал. Но устает душа. И от нее устает все остальное.

Да и Силы я потратил много – на вот это трансзеркало, да и на Сферу тоже. А сосед все храпит, как оставленный без присмотра мотор. Эк его пробило. Уже поздний вечер, а он спит довольно долго – неужели сможет аж до утра храпеть?

Я вышел из каюты и пошел в сторону душевой. Душ совсем не помешает. Отчего-то в трансе я сильно потею, как будто был в бане и долго-долго в парилке сидел. У других магов могут быть другие реакции – так нас учили в свое время. Миша, что вместе с нами столб гнул, в трансе отчего-то плакал, чем сильно удивлял наставников: редко бывает именно такая реакция.

После душа посттрансовые ощущения меня беспокоить перестали, да и сосед наконец поменял позицию и теперь спал тихо. Оттого я смог спокойно подумать о понятом. Итак, библиотека и ощущение опасности от нее же. Вот библиотек я за свою жизнь навидался.

Наверное, в паре десятков бывал, не считая личных. А где я там ощущал себя в опасности? Да в общем-то ни в одной. Только лучше чувствовал себя и даже успокаивался, отстраняясь от каких-то внешних переживаний. А о замковой библиотеке барона Иттена – и говорить не стоит.

То есть реально я не ощущал опасности в библиотеках. Значит, это не свое воспоминание.

А что же это значит? Какая еще может беда грозить в библиотеке? Пожар. Но все же опаснее всего может быть ощущение от книг в черных переплетах. Про них много чего рассказывают, и юные студенты, наслушавшись страшилок, думают, что даже подойти к шкафам опасно. И не все там неправда, предназначенная для испуга неофитов старшекурсниками. Тогда число библиотек с такими разделами снижается до шести. Значит, транс надо повторять. Но не сегодня. И устал я, и вообще это делать рекомендуется с перерывом не меньше недели. Чтобы силы восстановились полноценно.

Времени уже десятый час («луковицу» мне в Казани отремонтировали), усталость все нарастает. Ладно, пора отдохнуть. Дальше в этой загадке пока не пробьешься. Шесть библиотек с магическими книгами в черных переплетах. Что, когда и какая из них?

Может, во сне придет разгадка?

Ее мне не послали. И даже вообще сна не было. Как глаза закрылись, так и открылись на звук будильника, словно между открыванием и закрыванием прошли две секунды. Но это не так плохо, потому что магическую защиту от звуков я на ночь снял. А раз храп мне не мешал заснуть, такой сон вполне подходит ситуации. Сосед все спит. Только сменил позицию, оттого и вибрирует его небо, посылая звук соседям: хр-р-р-р-р… Ладно, сам грешен храпом, известны случаи, что от собственного храпа и просыпался.

А вот грех непоставления сторожков куда страшней. На нашем каютном иллюминаторе стоит ограничитель и вроде как подводный вампир не пройдет (если среди них не бывает карликов). Но вор через дверь – вполне может. Или тот же «чебоксарец», залезший не через иллюминатор. Тогда можно надеяться только на милость богов или то, что вампир начнет процесс кормежки с соседа, а меня его чары не возьмут. Вообще это возможно. Сосед мой, Викентий Фомич, явный любитель заложить за воротник, а чудо подводное выбрало именно печень барона, а не печень девицы. Возможно, цирротическая печень приятно похрустывает на зубах, как сухарики в борще. Кстати, о птичках, раз уж пришли мысли о кулинарии: есть уже хочется, и до нашей очереди на завтрак четверть часа. Как раз хватит Фомичу на спешное умывание и прочее. А он все дрыхнет.

– Фомич, а Фомич! На завтрак пора, просыпаться надо!

Фомич что-то пробормотал и продолжил спать. Ладно, я пока займусь своими делами, а потом его еще раз потревожу. Будильник мой его не берет, может, за плечо подергать? Есть же люди, которые только так пробуждаются, от толчка в плечо или еще куда, а вот крики их не беспокоят. Неудобное это свойство – на службе в армии чревато нарядами вне очереди. А заснув так где-то в опасном месте, можно и не проснуться.

Интересно, служил Фомич в молодости или нет? Сейчас, как старшему приказчику, ему можно по особо опасным местам не ездить. Торговый дом Голопятовых и наследников Рыбина велик и обширен, торгуя разными нефтепродуктами почти по всей Великой. Контор много, так что, думаю, найдется для него тихое место за столом. А когда помоложе был – ездил ли по опасным местам?

– Фомич! Хватит спать! Завтрак на носу – пять минут всего!

В ответ несвязное бурчание. Глаза открылись, но тут же и захлопнулись. Я навел последний глянец на себя, прицепил кобуру с револьвером и открыл дверь. С порога еще раз воззвал к Фомичу, услышал то же самое и закрыл замок ключом. У Фомича ключ есть тоже, вспорхнет и побежит. А проспит – закусит бутербродами в буфете вместо завтрака. За плечо я его трясти не буду – вдруг у него на плече какая-нибудь экзема, а я по ней рукой пройдусь. Был такой случай в Нижнем: ходил коммивояжер по городу, продавал платяные щетки с магическим эффектом очистки. Будучи человеком, склонным к разным необычным решениям, он подходил к возможным покупателям и проводил демонстрационной магической щеткой по одежде. После чего рассказывал об ее замечательных свойствах. Это срабатывало. Кстати, демонстрационная щетка у него была помощнее, чем те, что он продавал. И вот как рухнула его карьера: подходит он к некоему потенциальному покупателю в запыленном сюртуке и, ни слова не говоря, проводит ему по всему левому рукаву. После чего он очнулся не сразу и с некоторым некомплектом в зубах и прочем. Оказалось, он провел щеткой по не заживающей никак ране. Поэтому судья не удовлетворил иска травмированного коммивояжера: спрашивать надо было, можно ли продемонстрировать чудесный результат.

Фомич отсутствовал на завтраке, поэтому я сразу после него не пошел ловить Силу на палубе, а вернулся в каюту проверить – а не случилось ли чего с Фомичом. Нет, он уже проснулся и умывался. Оказалось, что сосед ночью проснулся, было еще совсем рано, потому он отхлебнул из карманной фляжки средства, которое помогает в таких случаях, и оттого проспал. Но ничего. Викентий Фомич сейчас посетит буфет, примет еще рюмочку и закусит тем, чем там в буфете богаты. Вот и хорошо, что ничего жуткого с соседом не случилось, а я пойду ловить токи воздуха. Так буду действовать до обеда, а после него – займусь писанием. Надеюсь, Фомич не так активно загрузится, что от его перегара и храпа придется возводить усиленную магическую защиту.

Предчувствия эти и привели меня к «магическому жору», когда я ловил-ловил токи Силы и никак не мог «наесться». Но организм Силу принимал и не демонстрировал признаков перегрузки. Ближе к полудню мы разминулись с «Буревестником», шедшим вниз по реке.

Я помахал вслед пароходу. Не знаю, есть ли Семен на мостике, и увидит ли… А потом, когда «Буревестник» превратился в пятнышко на горизонте, вернулся к забору Силы. На обед была рыба аж в двух блюдах, поэтому я почти не ел. Впрочем, после приема Силы под завязку есть особенно не хочется. А сосед опять отсутствовал. Видимо, перезакусил. Но ничего – ожившим скелетом он не выглядит, даже наоборот. Так что до Ярославля он и похудеть не успеет, и до белой горячки не дойдет.

Викентий Фомич не спал, а собирался уйти. В буфете встретился знакомый приказчик, который плывет один, так что он собрался к знакомому в гости. Я только предупредил соседа, чтобы взял ключ. А то вдруг я сам вздремну или уйду из каюты.

Это хорошо. Я, оставшись один, активно взялся за писание. Писал долго, много. Только… перечитав, чуть было не отправил написанное в иллюминатор. Купца Ульянова здесь нет, некому защитить реку от загрязнений. Но все же вовремя остановился. Выкинуть – это несложно, а вот писать заново куда тяжелее. Поэтому я пока отложил сегодняшнее – может, потом все же использую. Полностью или частично.

Через час будет Нижний и два часа стоянки. А что мне там надо? Разве что пройдусь по набережной. Семен уплыл, так что повстречаться не удастся. Или попробовать позвонить с берега? Вдруг он в отпуске? Тогда так и сделаю. А если он все-таки уплыл, то просто погуляю. В рестораны-магазины не хочу, да и довольно поздно – напиться получится, а вот чем-то культурным заняться – уже сложнее.

В Нижнем я позвонил Семену домой. Семен действительно ушел в плавание, поэтому с ним повстречаться не удалось. Удивило то, что Марина Юрьевна меня совершенно не помнит, хотя я неоднократно бывал у них дома и с ней лично общался, как и с иными родственниками. Правда, я сейчас про известный эпизод с шилоусами не намекал. Хотя… Может быть, прошло уже так много лет, что я начисто изгладился из памяти вместе с иными людьми, жившими тогда. Или это избирательная амнезия?

Впрочем, какая мне разница, по какой причине меня не помнит почтенная дама, с которой я не встречаюсь уже много лет.

Пароход шел вверх по реке, я чередовал периоды писания и беседы с соседом. Он после Нижнего пить перестал, чтобы прибыть пред светлые очи владельцев совсем протрезвевшим. У них в почтенной фирме возникли новые порядки, связанные с приходом к власти одного из юных наследников, который сам не пьет, на дух не переносит пьяных, а за приход на работу после «вчерашнего» может и в бараний рог согнуть. Конечно, старшего приказчика с многолетним сроком работы сразу не выпрут, но кому охота после этого оказаться младшим приказчиком в Пограничном или подобном захолустье и там завершить свою карьеру! Когда фирмой руководил Фаддей Голопятов, такого ужаса не было. Тогда можно было даже за обедом для аппетита рюмочку принять без вреда для карьеры. Лишь бы ты с работой справлялся и продавал-покупал с прибылью. Но времена меняются, и порядки тоже. Викентий Фомич мне много рассказал про внутренние правила в своей и конкурирующих фирмах. Кое-что про это я и раньше слышал, но тут мне рассказали поподробнее и с пояснениями, как строилась работа с подчиненными в традиционных купеческих фирмах. Например, выяснилось, что известная игра приказчиков и купцов под персонажей писателя Островского более свойственна купцам, занимающимся розничной торговлей. Так они поддерживают незыблемость традиций, в их понимании. Фирмы, что занимаются оптовой торговлей, требуют только ношения служащими традиционной одежды. А употребление старинных словечек и словоерсы – это отдано на собственное усмотрение. «Баранов и компаньоны» вообще в этом смысле страшные либералы и даже жилеток носить не требуют.

Я усердно мотал сведения на ус, ибо намеревался воспользоваться ими в романе. Только придется поменять фамилии владельцев и то, чем они торгуют. А то приглашать на лечение не будут.

Купцы и приказчики – они такие. Когда их закидоны (желательно, конечно, не их самих, а конкурентов) обсуждаешь за обедом или в гостиной после обеда, они могут даже согласиться, что это чудачества, если не сказать больше. Но на критику в печати обижаются страшно. Знавал я одного сотрудника «Нижегородского вестника». Он как-то напечатал в газете «клеветон», как он после праздника прошелся по лавкам и как его приказчики обслуживали. И в каком виде они пребывали. Получился смешной рассказ на тему, что водка делает с любителями ее. И все была истинная правда, потому что я там сам присутствовал и помогал перегрузившегося приказчика вынимать из селедочной бочки, в которой он застрял почти вертикально. Но купцы с приказчиками обиделись и устроили ему форменный бойкот. Пришлось фельетонисту переезжать в Ярославль и больше не писать правды про пьяных приказчиков.

А потом была пристань в Твери, на которой никто меня не встречал. Собственно, я на это никак не рассчитывал. Но душа – это такое тонкое образование, которое зачастую болит неизвестно отчего и реагирует на то, чего реально нет.

Дом мой за время отсутствия как-то постарел (еще одно странное свойство души), в почтовом ящике ожидала куча писем, а у Марины – сильно подросший Лёвчик. Вроде бы прошло не так уж много времени, около месяца. А такое впечатление, что котик вырос как за полгода.

Среди писем (большая часть из них оказалась разными приглашениями посетить открытие лавок, магазинов и прочего) лежали и несколько важных. Мой запрос в Департамент юстиции вызвал ответ, что на территории Тверского княжества наличие оружия под пистолетные патроны, могущего стрелять очередями, законом не регулируется и, значит, не преследуется.

Письмо от сына – ну, там все как прежде.

Письмо-повестка с Дворянской. Как я удачно приехал: я требуюсь на службе с послезавтра. Но пока без казарменного положения. Поэтому Лёвчика возвращать Марининым родителям пока не надо.

Значит, сегодня буду приводить дом в порядок, завтра сделаю пару визитов, а послезавтра надену черный мундир и пойду исполнять долг.

Куда пойти завтра – на кафедру: сказать, что есть повестка, потому пока участвовать в летних практиках неспособен. И надо будет спросить про эту самую Истинную Смерть. Я, как ни напрягал мозги в дороге, ничего про это не вспомнил. Так, ощущается как что-то знакомое, и не более того.

Еще нужно бы со Снорри побеседовать, но с этим пока не буду спешить.

Мысль о «томпсоне» – хорошая мысль, но я еще не все продумал.

Там очень много деталей – где добыть чертежи, как сделать… В одной старой книге написано, что есть два варианта устройства этого оружия. У одного есть какая-то деталь, замедляющая отход затвора назад, а у другого этой детали нет. А что лучше мне? Нужен ли переключатель вида огня? Требуется ли мне снимать приклад и вновь его ставить, или пусть будет постоянный?

И очень сложный вопрос с финансами. Правда, на часть вопросов я ответы знаю. В Ярославле в княжеском музее есть он в живом виде. Возможно, в том же музее есть чертежи. Вероятно, можно будет не копировать его ударно-спусковой механизм, а удастся воспользоваться пулеметным – может, чуть изменив его. А можно ли это сделать? Вот на это ответит Снорри, только цена будет – ой-ой-ой, хоть он сможет льюисовский приспособить, хоть нет…

Приводить дом в порядок я быстро устал, потому ограничил свои усилия кабинетом и кухней. Теперь там наведен относительный порядок, а дальше позвоню я в контору Шапкина, и мне сюда приведут пяток аборигенок, которые начинают свою тверскую карьеру уборкой квартир и домов. Не мешало бы и аборигенов привести, ибо отхожее место тоже пора чистить… Ладно, вот в конце недели я Шапкина озадачу своими потребностями. А сегодня мне не хочется ни самому пыль и грязь убирать, ни кого-то на это мобилизовывать. Поэтому я перешел ко второй части процесса – стал распихивать вещи по местам. Что в стирку, что в шкаф, что в сундук. Револьвер, взятый у вампира в сарайчике, – пока в оружейный шкаф, а вот принявший на себя пулю – пусть лежит пока на столе. Я все же до сих пор колеблюсь – отдать его Снорри для приведения в надлежащий вид или повесить на стенку как диковинку из путешествий хозяина дома.

Еще раз посмотрел две трофейные монеты – никогда таких не видел. Какая у них ценность – тоже не понимаю. Однако серебро, хотя чистота его мне неведома. Но коли я завтра в Академию пойду, можно монету взять и показать тамошним нумизматам. Они, кстати, обе одинаковые, только одна больше была в употреблении. Может, продам, и может, цена у нее будет такая, что компенсирует мне уборку дома.

Ага, ага – дурень думкой богатеет, как говорила мне бабушка Анна…

Наскоро распихав вещи, я пошел в сад – посмотреть, что делается там. Лёвчик тоже пошел со мной, чтобы я ненароком не улизнул опять на месяц.

В саду ничего ужасного не произошло, хотя садовника сюда тоже не мешало бы запустить.

Я присел на скамеечку, и Лёвчик тут же оказался у меня на коленях – прямо заякорил. Гм, а мне надо бы зайти в лавку прикупить еды на вечер и на утро. А как теперь уйти, изводя живности душу уходом? Попробую его взять с собой, а заодно можно и пообедать. Тогда еще немного посижу, возьму корзину и пойду. А мой красавчик поедет в корзине, пока она пустая. А потом у меня на плече.

Странствие в трактир и в пару лавок закончилось благополучно. Лёвчик везде производил фурор и вызывал кучу вопросов, где водятся такие благородные коты и прочее. Смотреть на него я позволял, а вот на просьбы погладить – отказывал. И рассказывал про то, что это храмовый кот из дальних стран, посвященный богу огня. А Лёвчик своей красотой и благородным поведением смущал людские взоры. И аккуратно поедал нарезанную ветчину. Вообще чего такого особенного в поедании? Как бы ничего особенного, все коты едят, и даже не один раз в день, если это не голодные бездомные коты. А вот поди ж ты – смотрю на него, как он ест, и умиляюсь, и кажется мне, что ест он благородно, как аристократ на баронском съезде. Там они это делают, как предписывают кодексы о поведении, то бишь лучше, чем обычно. Дома в замке – куда как свободнее.

Вот барон Иттен ездил к соседу, барону Ансеню, насчет спорного участка решать, так Ансень у себя в замке кодексы попирал жесточайше. Например, принято, чтобы хозяин и гости ели одно и то же, что символизирует их единство за столом и равенство отношения к ним хозяина. Потому и жареный кабан кладется на середину стола, а уже все либо сами от него куски отрезают, либо мажордом отрезает и раскладывает гостям на тарелки. Первый способ – более стар, мажордом же есть не у всякого барона, он символ того, что барон прогрессивен и даже способен электричеством освещать покои. Если не сейчас, то завтра соберется.

А Ансень поставил всем по тарелке, в которую еще на кухне жареную курицу положили. Оскорбительное нарушение этикета. Надо было раскладывать с общего блюда уже на столе. Иттен есть не стал, только вино пил. Я, как неблагородный, но приближенный, курочку ел – мне это позволительно. После обеда мы сухо поблагодарили хозяина и уехали, не став окончательно решать спорный вопрос.

А на следующее утро Ансеню был послан вызов на поединок. Время тоже кодексом установлено: «Чтобы из оскорбленного выветрилось вино, выпитое в гостях у оскорбителя». Если бы они друг на друга обиделись в гостях у другого барона, то можно было бы и раньше вызывать, надо только дождаться окончания обеда, чтобы не было урона чести хозяина.

Дуэль была на лужайке у мельницы. Место выбрали специально, чтобы расстояние до замков участников дуэли было равным. Это тоже прописано в кодексе, только не как обязательное условие, а как рекомендация. Бароны выбрали для боя недлинные мечи и небольшие щиты величиной с хорошую тарелку. Выбор доспехов кодекс определяет только как «одинаковые для обоих участников», потому после недолгого препирательства решили, что оба участника будут без доспехов. Хотя братец высказал умную мысль, что не мешало бы обоим надеть легкие шлемы с прикрытием для глаз, но ей не последовали. В результате Ансень лишился половины левого уха. Кровотечение было приличным, пришлось его даже магически останавливать, после чего я высказал мысль, что поединок нужно прервать, ибо барон Ансень ранен опасно и продолжение боя нежелательно. Секунданты и участники согласились, и обе группы разъехались по домам. Хоть барон Иттен в этот день и уберегся от меча, но не уберегся от алкоголя. Так что пришлось его протрезвлять, а утром снимать похмелье.

И не сказать, что все это баронские заморочки от безделья. Этикет должен присутствовать всегда – и среди аристократов и среди простолюдинов.

И когда пища разрезается на столе, под пристальным взглядом самого гостя, меньше возможности отравить. Да, разумеется, можно и тогда ухитриться, но это значительно сложнее. У меня лично не поворачивается язык упрекать за это баронов, у каждого из которых минимум два-три предка были отравлены (или считалось, что отравлены).

Увы, здесь можно опираться только на неясные слова старых хроник, что «барон Ансельм пал из-за стола, лицо его сначала покраснело, потом посинело, как перезрелая слива, он забился в судорогах и испустил дух». Все вокруг, естественно, поняли, что барону подсунули яд, но современный лекарь может найти еще много болезней, которые вот так могут прервать жизнь барона. Например, кровоизлияние в мозг.

Да, как давно это было… Барон Иттен, баронесса Имри и события в его замке и округе…

Пошли, красавчик, домой. Ты всех уже очаровал своей красотой, и хватит с них. Садись вот в корзинку на продукты – и пойдем. Перед сном совершим обход владений, попугаем нечисть и грызунов и отправимся на боковую. Давно ты не охранял меня во сне от всякого вредного… Особенно мне не хватало тебя на берегах Буя и Забуйки, где всякие твари, воспользовавшись твоим отсутствием, мне спать не давали.

Но в эту ночь их знамя подхватил Лёвчик, разбудивший меня грохотом упавших книг и своим шипением. Вечером он заснул у меня в ногах, а потом пошел гулять. И вот в половине первого гулял он по письменному столу и опрокинул стопку книг. Книги грохнулись на пол, разбудив меня, и увидел я, что котик встопорщил шерсть и шипит на эльфийскую книгу, что досталась мне от вампира в сарае. Я было хотел его поругать за ночной тарарам, но все же раздумал. Домашние животные – они заставляют нас радоваться и огорчаться из-за своих действий, но ведь не специально же Лёвчик книги опрокидывал. Что-то ему не понравилось. А вот что? Может, те самые эманации, что я ощущал, из переплета? Ну да. Они как-то изменились, что котик учуял и отреагировал на них. А все же попробую я их исследовать повнимательнее. Раз уж меня разбудили, надо выяснить – из-за чего.

И еще с час я занимался переплетом. Ничего опасного не выявил, а вот что за заклинание содержится в переплете – мне не открылось. Я бы сказал, что оно какого-то узкоспециального назначения. Скажем, для поиска книг нужного направления. Активировал поисковое заклинание, и под его влиянием активируется вот это переплетное – книга взяла и выдвинулась из ряда таких же на полке. Или пошел сигнал, что кто-то из слуг ее украл и вынес из помещения библиотеки…

Что-то в этой книге есть, но я никак не пойму, что за сигнал подает мне мой мозг при общении с нею. Пока вроде древнего знака «нота бене», то есть «обрати внимание». А вот почему? Ладно, это прояснится или нет, в зависимости от важности этого «нота бене». Пока же я ее засуну в железную часть оружейного шкафа. И котика она раздражать не будет, и пожара не случится.

Завершив поиск, я лег спать дальше. Пару раз еще просыпался из-за каких-то внутренних причин и тут же засыпал вновь. Но нельзя сказать, что спал плохо. Так, удовлетворительно.

Однако, встав утром, я решил, что сегодня к Снорри не поеду. Вот в Академию схожу. Не потому, что хочется, а потому что надо.

На кафедре людей было совсем немного. Руслан и двое аспирантов. Все остальные либо в отпусках, либо на практиках. Но сейчас особенных и дел быть не должно. С подобным мнением я поспешил, поскольку меня сразу же хотели мобилизовать на составление разных бумаг. Я прикрылся повесткой на службу, но пообещал, что если буду в городе и выдастся свободная минута, то с заполнением и сочинением бумаг помогу. Пока же я пас до завтрашней явки к начальству на Дворянскую. Как только прояснится, что меня ждет, непременно поучаствую.

Дальше я рассказал кое-что о своих приключениях и про близкое решение по итиллии. Руслан взял это на карандаш. Хотя прибил я эту тварь, будучи свободным художником, теперь, когда при кафедре числюсь, выявление новой твари пойдет в зачет кафедре и Академии. А я что – я совершенно не против. «Песики» его тоже заинтересовали, поэтому от меня потребовался еще и доклад на факультете. Но времени до осени еще много, так что я могу не очень спешить.

Я попросил аспирантов сходить прогуляться, а потом задал Руслану вопрос про Истинную Смерть.

– Юра, это ты правильно ребят выставил. Вообще разговоров об этом лучше вслух не вести без серьезного магического прикрытия.

– Если ты так настаиваешь, то вот…

– Настаиваю и сам добавлю. Это очень нехорошее знание, и к тем, кто им интересуется, тоже присматриваются на предмет опасности для окружающих.

– Видишь ли, Руслан, я с трудом припоминаю, что в школе мне рассказывали о том, что это раздел некромантии, и даже вроде как запретный, предназначенный для изучения только под контролем наставников. Дескать, только лучшие могут им заняться, и вот как закончите обучение, тогда и сможете заглянуть в ту часть библиотеки, где лежат тома с черными корешками.

– Обычно студенты этим удовлетворяются. Ибо способных к некромантии немного, и большинство студентов не станет заниматься по тем разделам науки, которых оно никогда не сможет применять. Так что даже из немногочисленных некромантов решатся изучать этот раздел только единицы. Но даже решившись так глубоко продвинуться, они не смогут этого сделать. Изучение этой магии запретно, и все наличные трактаты давно уничтожены. Я скажу тебе почему. Маг, постигший Истинную Смерть, должен стать единым со всем сущим. Тем, что было до него, что есть сейчас и что будет потом. Он – часть общего потока рождений и смертей и может обращаться к любой его части, бывшей или существующей. Потому что он един с ним, и любая его часть – это и есть он. Это звучит немного заумно, в духе декана Феоктистова после званого обеда, но вот тебе такой пример. Современный некромант может поднять мертвого и заставить служить себе, с некоторыми ограничениями, с расходом Силы и прочим. А вот теперь представь себе некроманта, который может поднять всех умерших в Твери, просто приказав им встать и пойти. Как самому себе, потому что он и померший год назад купец – это одно целое. Представил?

Я представил и содрогнулся.

– Поэтому даже намеки на то, как этого можно достичь, уничтожены. Я не могу исключить, что кто-то тайно или по незнанию хранит подобный трактат… Но лучше бы знать о нем лишь то, что нам в школе говорили: что это высшая и запретная некромантия, поэтому мы ее и не изучали. А встретив подобную книгу у себя на полке или где-то в странствиях – ее лучше уничтожить. Или не касаться руками.

– Что тут скажешь. Нет, Руслан, у меня нет трактата об Истинной Смерти. Хотя я не могу исключить, что встречусь с тем, кто Истинной Смерти добивается. Есть у меня такое предчувствие.

Говорить об этом больше не стоило, поэтому защитные заклинания были убраны. И мы перешли к менее тайным вещам. Доцент Шапиро все же решилась уехать, поэтому ее учебная нагрузка сваливалась на остальных. На место доцента имелось два кандидата, но меня это абсолютно не волновало, потому что мне оно даже формально не положено. А вот одна из групп второго курса меня ожидала. Но я предупредил Руслана, чтобы в расписании учитывалась возможность, что буду занят в ином месте. Руслан это явно понял как возможность сидеть на службе даже после начала учебного года, но я не уточнял. Просто мне надо было учитывать, что в этом году будет еще один поход. Но, может, и не будет.

Перед уходом я вспомнил про монету и спросил Руслана: правильно ли думаю, что у нас в Академии лучший нумизмат – это заместитель Феоктистова Смолич?

– Может, и неправильно, но соперника Смолича в этом деле в прошлом году выперли из Академии. За непатриотические высказывания и иные прегрешения финансового свойства. Поэтому Смолич сейчас лучший, ибо уволенный Мохначев куда-то делся. В городе его уже полгода не видят. Может, ты его завтра встретишь на службе?

– Привет от тебя передавать, если встречу?

– Нет, лучше напомни про проигранную им пять лет назад бутылку армирского, которую он все никак не соберется отдать.

– Если он во внутренней тюрьме, то не рассчитывай на то, что быстро ее получишь. Ну что, идем к Смоличу, или ты отчего-то туда не хочешь?

– Сейчас, Митю с Сашей место греть оставлю – и пойдем…

Ефрем Иванович Смолич раньше работал на нефтеперегонных заводах по всему Великоречью. Ближе к пятидесяти он стал искать себе работу поспокойнее, решив, что студенты менее опасны, нежели аппараты и продукты нефтепереработки. Наукой он, по слухам, практически не занимался, но считался ценным работником, волокущим на себе весь воз работы факультета. Тем более что декан Феоктистов совсем не любил заниматься организационной работой и испытывал отвращение к сочинению бумаг и ответам на них же. С приходом Смолича Феоктистов мог спокойно пропадать у себя в лаборатории до обеда, а после него мирно дремать в кресле, не беспокоясь об отчетах, запросах, успеваемости студентов, прохождении ими практики и прочих мелочах жизни. Все это вез на себе Ефрем Иванович, а выбиванием субсидий на разработки занимался другой зам, по фамилии Ознобишин. В итоге они втроем руководили химическим факультетом, и достаточно успешно. Только не надо было спрашивать Феоктистова про успеваемость студентов, а Смолича про научные достижения.

Руслан на ушко шепнул секретарше Ефрема Ивановича, что мы хотим показать ему некую нумизматическую редкость. Анна Михайловна дала знать шефу об этом, поэтому он прервал успешно начатый процесс растерзания двух неуспевающих студентов и занялся нами.

Средь бумаг в его кабинете скрывались и мощная лупа, окуляр, пинцет, весы и прочие инструменты нумизмата. Ефрем Иванович сказал секретарше, что его нет ни для кого уровнем ниже ректора, и погрузился в работу с монетой. Мы с Русланом прихлебывали чай и следили за исследованием. Ефрем Иванович работал почти полчаса, потом откинулся на спинку кресла, вытер лысеющий лоб платком и промолвил:

– Задали вы мне загадку. Никогда такой монеты не видел. Разве что очень редкая штука, которую только в хрониках пару раз упоминали.

– А что ты еще можешь сказать? – это уже Руслан.

– Монета из сплава меди и серебра, полный вес четыре грамма, серебра вроде как половина – две трети, если судить без анализа. Чеканена очень качественно, в обращении была очень недолго. Возраст – на глаз не меньше двухсот лет. Название и герб двора мне неизвестны.

– А что можно сказать о цене? – теперь моя очередь спрашивать.

– Ценность старых монет не столько в серебре и золоте, что в них содержатся, сколько в их редкости. Если эта монета вообще никому не известна, то и цена заранее не определится. Так, по вдохновению, коллекционер может сказать. Рубль, десять, сто – кто знает? Если удастся привязать монету к какой-то малоизвестной эпохе, в которую точно чеканились монеты, но их никто не видел, счет может пойти на сотни. Если же окажется, что монета кого-то из легендарных королей или герцогов, от которых нынешние аристократы род выводят, то цену называть будет владелец, а потомки древнего короля будут драться за право на нее только глянуть.

Мы переглянулись.

– Я не шучу. В сто двенадцатом году герцог Рейн за найденную монету, чеканенную его предком Эрном Мудрым, отдал замок и прилежащие к нему угодья. И считал, что даже в выигрыше, поскольку у него теперь был законный повод претендовать на баронство Вуаз, ибо герб на монете включал однорогого оленя, то бишь Эрн баронством владел.

Ага, про это я слышал. Рейн поместил эту монету в свою корону, приделав к ней небольшой выступ спереди, в который ее и вставили. Теперь герб баронства Вуаз был так близок… но злые языки тут же начали называть его «однорогим оленем». Рейн казнил пару слишком громко это произносивших и стал готовиться к походу на соседа, которого монета не убедила отдать баронство без боя. В разгар приготовлений Рейн умер. Ходили слухи, что от яда, но кто это проверял… По крайней мере, наследнику герцога точно было не до этого.

Ефрем Иванович с сожалением вернул монету, сделав с нее пару отпечатков на горячем сургуче. Про то, что у меня есть еще одна монета, я не говорил. Он обещал продолжить поиск дома, потому что большинство литературы хранится там. Но поиск может затянуться. Это я представляю. Думаю, что Ефрем Иванович будет искать качественно, ибо заинтересовался этой монетой. Это часто бывает – человек, считающий себя знатоком чего-либо, при встрече с незнакомой доселе ему частью знаний ощущает эту незнакомость как прямой вызов себе.

Разговорами о ценах я особенно не заморачивался. Окажется монета древней и ценной – хорошо. Не окажется – тоже переживу. Да, Не-мертвому могут служить старые вампиры, и в его замках может заваляться неизвестная монета всеми забытого королевства. Ее бывший владелец мог бы рассказать о монете и стране, которая ее чеканила. И было бы, возможно, интересно. Но беда в том, что владельца я сначала убил, а потом уже подумал про ушедшие с ним знания.

Вообще-то старый вампир мог бы написать очень интересную хронику былой жизни – как до обращения, так и после. Но их интересует больше людская кровь, чем людские знания. Хотя был один такой интересный тип, Ги Фабре, начинавший как наемник, а закончивший как вампир. Его рукопись нашли лет восемьдесят назад, только как исторический источник она не почитается. Почему? Фабре буквально всему старается придать окраску «это было совсем не так и совсем не оттого, а…». А так не бывает. Тем более что Фабре по своему статусу мог надежно знать подоплеку только некоторых событий. Так что он сам сделал себе антирекламу, заставив считать себя недостоверным во всем. Аккуратнее надо работать. Вот если бы он вел дневник, а не описание того, что было когда-то, – цены бы ему не было. Даже если бы врал в каждую пятницу.

Я еще посетил географов, рассказал им про новости с границ обитаемого мира – и на том завершил свои путешествия на сегодня. Вторая половина дня была занята разными приготовлениями к завтрашней явке на службу и возможным последствиям этой самой явки. Лёвчик активно участвовал в сортировке бумаг из Казани, приведении мундира в порядок и прочих событиях. Он только под душ вместе со мной не полез, но нес вокруг него неусыпную стражу.

Сон был спокойным и незапомнившимся. Утром же я, облаченный в черный мундир (вот напасть среди лета), попрощался с Лёвчиком и двинул на службу. С собой я волок портфель, где лежали бумаги, а также разные нужные вещи, чтобы на службе не чувствовать себя обделенным ни чаем, ни прочими удовольствиями. Взял и служебный пистолет – а вдруг проверят его наличие и исправность.

И предчувствие меня не обмануло. Не зря брал.

Естественно, никто до меня не снизошел и не пояснил, для чего я тут, надолго ли и прочее. Поэтому я, насколько мог, проводил разведку, побеседовал со встреченными знакомыми и вывел такую теорию, что в этом году массированного вторжения нет. Периодически вторгаются небольшие эльфийские диверсионные группы со скромными целями – фермеры и те, кто на горе себе мимо проезжал. Сейчас таких не то две, не то три оперируют. Возможно, и меньше, потому что еще и залетные банды имеются. Бунтов вроде как быть не должно, потому что в конце мая – начале июня прошли аресты и в столице княжества, и опять в Пограничном, и в туземных частях.

Ну и Вирац продолжают придавливать и убирать рук с горла пока не планируют. Исходя из известного мне, я сделал вывод, что меня будет ждать разная работа на усиление, а в поле либо вообще не пошлют, либо ненадолго. Но это если противник не выкинет чего-то экстраординарного. Пока необычного было немного – три значительных пожара с магическим компонентом. Один в Ярославле, на каком-то военном складе, и два в городской застройке, при некоторой удаче способные дойти до ценных объектов. Подробностей мне не смогли сообщить.

Мне долго не могли найти работу, поэтому я развлекался писанием рапортов – о своих похождениях, об общении с казанскими коллегами. Потом написал еще три – о «собачках», о самарском «шаре» и о том мертвом тигроподобном животном, на которое мог пойти пойманный кот. Кажется, в прошлом году я уже про шар писал, но хуже от еще одного рапорта не будет. Потом работа нашлась – и лучше бы я еще рапорты писал! А присутствовать на допросах с применением разных средств принуждения – это тяжелое испытание для нервов. Да, я понимаю, что это нужно и что этот вот эльф еще хуже мучил пойманных им арендаторов, причем без всякой принципиальной надобности, но все же, все же…

Хорошо, что второй допрашиваемый, из бандитов, сдался почти немедленно и все рассказал, а попытка обмануть сразу же была выявлена. А вот насчет того, что эльфы его не нанимали для разбоя и убийств, он не врал. Их банда образовалась естественным путем. Встретились два земляка, один из которых раньше послужил в сипаях, а другой в Гуляйполе, и решили они, что вдвоем им веселее, а жить тихой и спокойной жизнью – это не для них. А потом их стало шестеро, и пошли они на большую дорогу, где успешно и ярко жили с прошлого лета по нынешнее, пока не нарвались на егерскую засаду.

А вот долго ли двое уцелевших в засаде будут жить дальше – мне кажется, что нет.

Хотя кто его знает – вдруг суд проявит милосердие и пошлет на каторгу, а не на эшафот. Смотря что запишет в протокол следователь про сотрудничество со следстием и получение полезных знаний от обвиняемого. Здесь политики нет, совсем обыкновенный бандитизм. Рассказать про планы супостатов он не может. Но следователю может стать полезным. Как? Ну, к примеру, как внутрикамерный агент. Посадят его в камеру к арестанту с политической подкладкой. И тот, не заподозрив в обыкновенном бандите внутрикамерного агента, что-то сболтнет. Случайно, если у бандита таланта нет, или целенаправленно, если есть талант входить в доверие к малознакомым людям.

День был прожит не просто так, и память о нем долго не изгладится. Рад бы не помнить о такой работе, но отчего-то память о ней упорно выветриваться не хочет.

Вечером я решил бороться с нервными нагрузками отцовским способом – чисткой оружия. Но сил хватило только на энфилд. Затем я отыскал подходящий гвоздь и долго прикидывал, куда повесить тот «чекан», что спас меня от пули в живот. Пусть висит теперь как памятник этому событию.

Наконец я с ним определился. Следующий день на службе протекал аналогично, пока под вечер я не получил распоряжения участвовать завтра в выезде на усиление группы, перевозящей арестанта. Внутри у меня словно что-то опустилось. Но ненадолго, потому что все-таки снизошли и пояснили, что поездка будет в Ново-Ивановское, забрать арестанта и вернуться.

А это уже радует – тогда Лёвчика не надо будет пристраивать к людям. Только на случай задержки оставлю ему усиленную порцию еды и воды. Лёвчик же, наблюдая мою активность в сборах, ходил вокруг меня и требовательно в меня вглядывался: а что это я задумал? Куда это я? Поэтому я его периодически брал на руки и рассказывал, что завтра поеду, но ненадолго, и быстро вернусь. Поэтому ему нечего бояться. Было такое ощущение, что Лёвчик все сказанное понимает и успокаивается. Но потом тревога вновь беспокоила его, и котик требовал внимания к себе. Насчет того, понимают ли животные человеческую речь, в науке спорят уже столетиями. Я лично склоняюсь к мнению, что все же животные речь понимают. Может, частично, может, по-разному, но полного непонимания нет. А если животное долго живет рядом с хозяином, то у него получается понимать еще лучше. Но если хозяин сменится – приходится заново учиться понимать. Это если иметь в виду животных, к выращиванию которых непричастна магия. В том, что, оказывается, можно вырастить животное с пониманием речи, приложив немалую магию, – я уже убедился.

Утром меня у дома подобрала «копейка». На операцию бросили меня, уже знакомого мне Тюленева (демоновы рога и копыта!), двух водителей и шестерых солдатиков в черном с одним пулеметом. Все это воинство на двух машинах двинуло в сторону Ново-Ивановского. Не хватало только Модеста с фляжкой для абсолютной идентичности события. Тюленев был в своем репертуре, то бишь ничего пояснять не пожелал и гордо трясся в «козлике» впереди. Наверное, обиделся, что я не в мундире, а в полевой форме. Нечего было гордо секретность соблюдать и оставлять форму одежды на мое разгильдяйское усмотрение. А то ведь понятно – я надену что мне комфортно, а не что официально. Поэтому я выяснил, кто из солдатиков придан персонально мне, и устроился поудобнее. До пункта назначения нам ехать сотню километров, так что еще долго. Дождем вроде не пахло, что очень радовало. И был еще один странный момент, наводящий на размышления. В кузове «копейки» было полно сена. С одной стороны, можно слезть с сиденья и растянуться на сене, что гораздо удобнее. А с другой – это сено наводило на мысль, что оно для ночевки вне гостиницы, чего совсем не хотелось. Но незачем подавать развращающий пример подчиненным, потому я сидел рядом с водителем, а солдатики меняли положение с сидячего на лежачее поочередно. Трое сидя – один лежа. «Копейка» наша была удлиненной армейской версией, потому могли бы сидеть и все, но можно и полежать, пока начальство не видит. Тюленев в нашу сторону и не поворачивался, хотя периодически с заклинаниями работал. А что там творит – я не приглядывался. Только имел наготове Щит – на всякий случай.

Но было тихо. Дорога была малозагруженной, да и Тюленев мощным бибиканьем заставлял всех встречных и попутных прижиматься к обочине, пропуская нас. Через час головная машина свернула на обочину и стала. Я повернулся и скомандовал: «Подъем!» Что же нас ждет – что-то новое или инструктаж, секретности ради вынесенный подальше от столицы? До этого села еще где-то половина расстояния осталась.

Ага, инструктаж. Что за мода – эти инструктажи за городом? Мы вот час ехали и без всякого руководства. Влетели бы в засаду и лишились великого «чтобы корочкой покрылось» – и что нам дальше делать без руководящих указаний, погибших вместе с начальством? Только прерывать задание и обратно тащиться.

Так я ворчал про себя, пока Тюленев прочищал горло перед рассказом. Оказалось, что наша задача – доставить пленного эльфа, захваченного местными урядниками. Они его повезли в Тверь, но именно в Ново-Ивановском у них «козлик» сдох, а из-за того что пленный с магическими способностями, они с трудом справляются с его удержанием. Вот мы и должны эльфа у них забрать и доставить в Тверь. Не исключена засада или засады, если пленного отбить попытаются. Сроки – в пределах суток, потому и даны две машины.

Ну, хоть ясность появилась. Мы разбрелись по машинам, а я подумал и вспомнил одно «туманное» заклинание на случай засады. Оно должно нашу машину прикрыть, если у противника нет стрелков с магическими способностями. Если какой-то остроухий стрелок способен держать заклятие Истинного Зрения и целиться, то не промажет. Ну или если у эльфов есть какой-то собственный аналог этого заклинания. Ежели нет – то будет у него сплошной туман и муть в глазах минут пять. Только надо вовремя успеть, выдав заклинание. Или лучше воспользоваться поисковыми заклинаниями? Пожалуй, лучше «туманным». Солдатушки уже сеном не пользуются, все бдят и ищут взглядом опасность. И на передней машине пулемет тоже щупает стволом придорожные кусты.

Засад не было. Мы неслись так быстро, как позволяла дорога, и прибыли на место еще через час. Путь наш лежал на постоялый двор «Милости просим!». Увидев такое название, все заулыбались. А что дальше? Во двор въехали, выгрузились, круговую оборону организовали, а дальше-то что? Где тот пленный, и где его изловители?

Ага, Тюленев собрался все же пойти внутрь с двумя своими сопровождающими. Стою, вокруг поглядываю, руки сразу на обеих рукоятках, и меня какое-то нетерпение прямо раздирает, все хочется рвануть с места, куда-то побежать, что-то сделать, а что? Мандраж какой-то, прямо как в школе, когда тебе дают право самому заклинание произнести и добиться результата. И даже страхуют издалека.

Что же там такое-то, в этом постоялом дворе и с этим эльфом? Ждать пришлось еще минут пять, потом выкатился солдатик из тюленевских сопровождающих и передал приказание Тюленева господину прапорщику срочно прибыть к нему. Сопровождающим моим – пока быть во дворе. Опять какие-то новости с уставом в интерпретации Тюленева.

Что-то не нравится мне это. И хоть солдатик винтовку держал на ремне за спиной, я оба ствола вытащил и даже курок кольта взвел. Чем слегка навел трепет на владельца, что за стойкой полировал тряпкой пивную кружку. Но оказалось – зря. Только доставил людям и себе некоторый дискомфорт.

В номере было тесно, оттого некоторые запахи мощно били в нос. Уж на что у меня обоняние нечуткое, но достало и меня. А что же делать? Их всего двое плюс арестант, особенно на улицу не побегаешь. Вот и сидели в тесной комнате. Было еще кое-что, что этому помогало.

Эльф находился без сознания, а значит, за действиями своего организма не следил. И его состояние мне сильно не понравилось.

– Господа урядники, а что с ним? Чем ему по голове досталось – прикладом или печкой?

– Обижаете, только кулаком, да и тот в полотенце завернут был. От греха подальше.

И старший из урядников, Иван Кольцо, пояснил, в чем дело. Они его поймали вчера утром возле деревни Засухино. Об обстоятельствах поимки сказали только то, что эльф получил прикладом по плечу и прекратил сопротивление. Его довели до дома старосты и наскоро опросили. Но он разговаривал только по-своему, и то скорее просто ругался и проклинал. При нем были какие-то бумаги на эльфийском языке, поэтому урядники решили везти его в Тверь, благо можно было рассчитывать доставить его к вечеру. Но в дороге вышло две беды. Их «козлик» все чаще чихал и останавливался, пока в виду Ново-Ивановской околицы совсем не скис. Что с ним, они точно сказать не могут – не до ремонта было. Вторая беда была в том, что эльф оказался с магическими способностями. Пока он после удара по плечу пребывал в угнетенном состоянии, они ехали и ехали. А затем, когда отошел, попытался воспользоваться магией им во вред.

Медальона Внутренний Щит у них не было, поэтому от греха подальше эльфа каждый раз, когда он очухивался, вновь отправляли в бессознательное состояние.

Они попросили проезжавшего через село приказчика торгового дома «Остроумовы» дать знать на Дворянскую про их положение. А сами засели в комнате и приготовились ко всему. Приказчик свой долг выполнил, теперь наша очередь. И нам придется не лучше, по крайней мере мне, потому что этого эльфа надо живого дотащить до города. А с этим так легко не получится. Не зря в состав группы мага-целителя включили. То есть мне придется отдуваться.

– А сколько раз вы его отключали?

– Три… нет, четыре раза.

– А сколько он сейчас в отключке?

– Да с рассвета. Он забормотал, и вокруг правой руки голубые огоньки появились. Ну и…

Голос смущенный. Ага, урядники догадались, что перестарались. Хотя их понять можно – никому не хочется умереть или, к примеру, ослепнуть от магической атаки. Ведь эльф может оказаться сильным магом и даже рога им прирастить от злости.

Теперь попробую заняться магическим сканированием пленника. Беда в том, что с людьми сложностей никаких нет, а вот с эльфами я такого никогда не проделывал, границы отклонений надо нащупывать самому, и даже небитого эльфа рядом нет, чтобы провести анализ – где патология, а где обычная картина. Мучился я довольно долго, но чего достиг – неясно. Отклонения со стороны головы значительные, если проводить аналогии с человеком. Но я не знаю нормальных показаний для эльфа. Да, правая рука у него сломана в плече – хорошо же они его приложили сразу, потому и долго не сопротивлялся.

– Надо срочно везти его в Тверь. И можем привезти уже неживого.

Тюленев выслушал, разразился ругательствами и пошел за бойцами. Я пошел следом. Надо было подумать, как лучше его разместить в машине. Так что теперь выяснилось, что сено было взято неспроста и по делу.

Вскоре эльфа снесли на плащ-палатке и стали устраивать на сене. Чтобы его на поворотах не уваливало, зафиксировали ремешками за руки-ноги. Кроме переломанной, конечно. На ней крепить петлю нельзя, пришлось крепить за пояс. На шею надели серебряную казенную цепочку (бывают, к сожалению, разные заклятия, в том числе и такое, когда после смерти превращаешься в злобную нежить, чтобы обидчикам твоя смерть хорошо запомнилась). Из-за Внутреннего Щита вышел даже легкий скандальчик. Тюленев хотел надеть, я возражал. Ибо не мог исключить того, что отшибленный мозг жив за счет магического потенциала, и магия эльфа поддерживает и восстанавливает его даже в бессознательном состоянии. А наденешь амулет – труп будет. О чем я прямо заявил. Тюленев поспорил, но быстро выдохся. Увы, маги огня в целительстве смыслят обычно немного, им бы корочку сверху сделать… Потому Тюленева целителем и усилили.

Тут к нам подошли урядники, и я их рассмотрел как следует. Старшего, как я уже сказал, звали Иван Кольцо. Высокий такой, моих габаритов, но помоложе. Голова у него брита наголо, но усы он отращивает и отрастил даже ниже подбородка. В ухе массивная серьга с магически активной вставкой. И оружия на нем тоже изрядно – карабин в левой руке, длинноствольный «чекан» на правом бедре, а второй револьвер, размером поменьше – слева под мышкой. За голенищем сапога – рукоятка ножа. Серьезно вооружился. Второй урядник куда пониже и скорее напоминает колобка круглым добродушным лицом и габаритами. Зовут его Митяем. У этого стволов поменьше – всего два (дробовик и револьвер), но ножевые рукоятки – за обоими голенищами.

Я в шутку спросил Ивана – нет ли у него еще третьего ствола где-то в потайном месте? Иван шутку принял и ответил, что есть еще один, природный. Надеюсь, мол, что для обороны от эльфов он не понадобится.

Урядники переговорили с Тюленевым и решили, что Иван поедет с нами в Тверь, а Митяй займется машиной.

Пока урядники это обсуждали, я обработал эльфа Силой, пытаясь влить ее ему в меридиан сердца. Можно было попробовать воздействовать на мозг, но я не решился – мы больно разные с эльфами. То, что вливание Силы в меридиан сердца эльфу не вредит, – это я знаю. А мне его довезти надо. Так что поддержим его сердечко, чтобы билось и дальше. Потом можно будет и добавить.

Ехали долго, потому что ухитрились пробить камеру. Я активно вливал Силу в эльфа – как из собственных запасов, так и из казенного амулета. Под конец решился и на воздействие на мозг, и эльф это выдержал. Арестанту явно стало лучше как внешне, так и по результатам магического сканирования, но в сознание он пока не приходил. Хотя бормотал уже что-то. Я попытался разобрать, да не смог – зубы эльфа после задержания уменьшились числом, а оттого произношение ухудшилось. Иван Кольцо ехал в нашей машине, и я любопытства ради попросил поглядеть захваченные у эльфа бумаги. При этом я прикрыл любопытство нуждами оказания ему помощи – вдруг он проводил какой-то магический обряд и на то много Силы потратил. Иван подумал и дал.

Три листочка из какой-то рукописной книги, алфавит похож на древневилларский, но гораздо больше всяких надстрочных и подстрочных знаков. А вот слова незнакомы. Похоже, в этом языке артикли сливаются со словами. Гм, а я такого в написании и не припомню. Рисунков нет. Весь текст написан одновременно, потом к нему ничего не дописывали. Ладно, тут больше ничего не выдавишь. Еще листок, текст печатный, современный вилларский… ничего интересного, какой-то рецепт супа. А что это мне напоминает про суп… Хлебный суп с пивом… Еще теплее, но что? Демонова глотка, никак не могу вспомнить! Ел я его пару раз, на голодный желудок сойдет, но совсем не сытный. Вкус – на любителя. Но чего же такого в этой бурой водице, из-за чего я думаю о ней, как о чем-то важном? О, это еще не все, на страничке беглая запись карандашом: число «24» и четыре не очень понятных знака, поскольку в спешке написанные знаки наползли друг на друга. Похоже, все же эльфийские знаки, но порази болотная лихорадка писавшего за этот почерк! Записная книжка, цвет переплета зеленый, украшена лиственным орнаментом, но внутри пустые страницы. Только на первой два слова – «дерево» и «жизнь» – на квенья. А вот последний знак слова «жизнь» – лишний. Что бы это значило? Плохо обученный эльф? Какая-то старая форма слова, ныне отброшенная? Или это я на старости лет что-то путаю?

В общем, не было печали, так теперь буду мучиться разгадыванием. Отдал эльфийское имущество обратно Ивану и взялся опять за пленника. В итоге прибыли еще засветло, и с живым эльфом. Он уже начал шевелить левой рукой, словно что-то нащупывая. Это мне далось нелегко: пустота внутри ощущалась явственно. А предстояло еще и рапорт писать. Тут я собрался и составил рапорт в трех фразах по типу древнего полководца Цезаря: «Принял, довез, умереть не дал». Следующим героическим поступком стал поход к коллегам и засвидетельствование наличия магического истощения. После составил еще один рапорт об избыточном расходе Силы в служебных целях, принесшем вред здоровью, и попросил под этим соусом два дня отдыха. Оба рапорта оставались у дежурного, а я ушел домой. Завтра все же надо явиться на службу, потому что решения о днях отдыха еще нет. Но на поездки с магической работой я пока не годен. Вот бумажную работу – это можно. А еще лучше – дома, на диване.

Вечер мы мило провели вдвоем с Лёвчиком. Я рассказывал ему о своих приключениях, а котик что-то мурлыкал мне. Спать он устроился у меня на груди. Пришлось мне засыпать как есть, чтобы не прогонять красавчика при вставании и застилании. Ничего, я-то засну, а котик потом встанет и пойдет дозором по комнатам. Сон был интересным, но не относящимся к жизни – я в нем попал на какой-то необитаемый остров где-то в южных морях и потихоньку добывал себе пропитание из местных источников. Нереальность сна была не столько в попадании на южный остров, сколько в том, что я активно и без отвращения ел во сне рыбу.

Лёвчик ночью с моей груди ушел и теперь расматривал меня с письменного стола. На часах шесть. Ага, совместим собственные дела с кормлением котика. После чего я залег и спал еще часок, пока не зазвонил будильник. За ночь неприятное ощущение «пустоты» сгладилось, но полностью не прошло.

На Дворянской меня посадили за канцелярскую работу. Насчет отдыха начальство еще не решило. И мне так показалось, что эта работа была особенно не нужна – просто сунули то, что сразу придумалось. Посему я читал доклады с мест от старост, урядников и подобной публики и сводил из них происшествия, которые можно предположительно счесть имеющими магическую природу, в единый список. За день работы таких набралось всего пять на почти сорок бумаг, а я от чтения тихо офонарел. Как оказалось, канцелярская проза в больших дозах мозги сдвигает не хуже Иванова кулака. Но не зря я мучился – на моем рапорте начертали резолюцию и даже три дня отдыха позволили. Должно быть, оценили результат работы с эльфом.

А вечером я плотно занялся размышлениями об эльфе и его бумагах.

Чего нужно эльфу в деревне Засухино? В ней едва десяток дворов, как значится в справочнике, и вообще это глушь несусветная. Еще там неплохая охота, но не в летнюю пору. И эльфы вроде как пушного зверя не бьют. Что там нужно эльфу, за исключением возможности влюбиться в дочку старосты?

С моей непросвещенной точки зрения, такое глухое место можно использовать для тайной встречи. Или как место перехода из портала в портал. К западу от деревни большая пустошь на месте выгоревшего леса, и за пустошью холм весьма своеобразной формы. Все это имеет большое значение, когда пользуешься не прямым порталом туда-сюда, а с пересадкой. При отправке порталом на значительное расстояние возникает неприятное ощущение паники и дезориентации, которое старые книги называют «ужасом бесконечности». Поэтому даже запаниковавший путешественник по порталам увидит характерный холм, поймет, что он не попал туда, куда ему не надо, и побредет на вершину холма переходить в следующий портал. Возможно, урядники на этом и подловили эльфа. Шел он к вершине, постепенно отходя от пережитого ужаса, и не успел отойти от него, как заработал прикладом. Один шок наложился на другой, и в нем эльф пребывал, пока его волокли две версты до деревни, если судить по карте.

Пока все складно и даже правдоподобно. Прямо как в историческом романе, где автором смещаются акценты в нужную сторону. В молодости я читал книгу Акселя Мунте, где он рассказывает про древнего тирана Тиберия, которого все современники считали жутко жестоким. А Мунте легким движением пера вывернул все наизнанку, и появился оклеветанный Тиберий, ни в каких зверствах реально не виноватый. Против этого у меня есть свой довод, основанный на бабушкиной вере. Ведь основателя ее веры жестоко казнили именно потому, что он был обвинен в оскорблении величия римского народа. Ибо, признав, что он царь иудейский, основатель покусился на императорский титул Тиберия, а значит, и на величие римского народа. Согласно тогдашним законам так и получалось: признаешь себя владыкой крохотной провинции в крайнем восточном углу огромной империи – умрешь в тяжких муках.

Прочитаешь такой талантливо написанный роман – и поверишь автору, пролившему свет на тайны древнего. Даже как-то совестно становится вспоминать, что когда Тиберий умер, простолюдины кричали: «Тиберия – в Тибр!» – то бишь тело выкинуть в реку, а не хоронить.

Но боги и демоны с древними правителями и древними писателями. Вернемся к бумагам эльфа. Что у него было? Почти неиспользованная записная книжка и четыре страницы. Одна точно из книги о приготовлении блюд, три других – демоны ведают про что. Что бы эти страницы могли означать? Как их можно объединить? Пока разве что так – кому-то было поручено привезти такие-то страницы из таких-то книг. Не исключаю, что не из вообще книг этого автора под этим названием, а из конкретного экземпляра книги. Взятой у конкретного владельца. Что намекает на наличие шифра на страничках.

Это тоже складно и красиво, но куда же деться от факта, что эльф для чего-то таскает с собой рецепт приготовления хлебного супа с пивом? Насколько я понимаю, эльфы не любители такого блюда. Аборигены такое едят, но рецепт-то ходовой! Это все равно как если бы тайные службы Новых княжеств охраняли рецепт приготовления жареной картошки. И все же отчего суп с пивом вызывает у меня мучительное воспоминание, что я что-то об этом недавно слышал? Ладно, раз не могу вспомнить, что это, то пойду дальше.

А что дальше – число «24» и дополнительные четыре буквы мерзким почерком, слившим их воедино. Мучился над их разгадкой почти час и ничего умнее, чем что это дата, не придумал. Вот только какой месяц – сказать сложно. Месяцы на вилларском языке записываются более длинными словами, чем на русском, самое короткое название месяца – шесть букв. Так что тут явно сокращение. А вот сокращать человек может как угодно, например, слово «январь» можно записать и как «я-рь», и как «ян-рь». Это человек, и человек из пришлых. А абориген? У них есть правило сокращения, принятое в храмовых школах, что если ты хочешь сократить слово сначала, то ставишь надстрочный знак над нужной буквой, и следующие после знака буквы не пишутся… Хочешь выбросить буквы с конца – тогда знак ставится подстрочный. По правилу же сокращается от двух до четырех букв. Это если аборигена учили жрецы. Если он учился самоучкой, то такие люди правилами часто пренебрегают. Один староста барона Иттена буквы сокращал, но знаков сокращения не ставил, оттого половина слов совершенно не были понятны. Это длилось, пока барон ему не дал в ухо за такое издевательство над хозяином. Попробовав латной рукавицы, староста нашел юного грамотея, который ему переписывал докладные записки. Юный грамотей, конечно, делал много ошибок, но куда меньше, чем староста. А вот в виденном мною нет никаких надстрочных или подстрочных знаков. То есть писал либо грамотей вроде старосты, либо пришлый, весьма мало сведущий в вилларском правописании. И возможно, уже неживой, ибо зомби вряд ли сохранит хороший почерк после пережитого. Вообще мне кажется, что эти буквы означают «сентября». Это я так думаю, а вот с чего взял – и сам не знаю.

Теперь два слова в записной книжке. Но тут уставшие мозги ничего правдоподобного выдать не смогли. Самый умный вариант из тех, что я выдал, – тот, что записная книжка – это своего рода опознавательный знак для нужных людей и нелюдей. Тогда ошибка – это тоже сделано специально. Конечно, не исключено, что там тоже постарался некто малограмотный, но такое предположение ничего не дает для продвижения вперед, хотя и вполне жизненно.

Замучившись в поисках ответа, я пошел спать. Снилась мне Казань, только не реальная, а такая, какая бывает во сне. То есть почти ничего похожего нет, но ты твердо знаешь, что это Казань, а не Сеславин. И не Хараз.

Поскольку я не проснулся в шесть, благородный кот терпел еще минут двадцать, после чего стал мурлыкать, намекая на неотложную потребность в пропитании. Эхма…

Одно счастье – котик уже не требует измельчения рыбы, ибо справляется сам, а я только плавники обрезаю… Дав Лёвчику еды, я не стал возвращатьься в кабинет, а присел на табуретку. Мысли вернулись ко сну, потом к Казани. Потом к… Ага! Разгадал!

Я же заказывал книжку по изандийской магии в казанской библиотеке, а вместо нее мне дали другую книгу! И вместо рассказа о магии была поваренная книга и, кажется, еще что-то такое же безобидное! И рецепт хлебного супа на пиве был одним из первых.

Я пристукнул кулаком по столешнице, вызвав недоуменный взгляд Лёвчика. Да нет, это не тебе, жуй дальше, голодающий Поволжья…

Но на сем победное продвижение в сторону истины закончилось. Ибо до того, для чего конкретно нужен рецепт супа, я не додумался. Наиболее правдоподобная версия – кто-то проверяет, не уцелела ли версия книжки с нужным ему текстом, а ему предоставили сведения, что нет, и тут про пивной суп. А вообще как случилось, что в книге про магию оказались сведения о еде? Версий может быть много, но какая из них правдивая?

Первое. Это какая-то прежняя или настоящая операция контрразведки по поиску интересующихся опасной магией. Книга лежит вроде бы в доступном виде, но реально опасных сведений в ней нет. Зато можно отследить желающих ею пользоваться. Вот интересно: для повышенного внимания к себе хватит одного заказа в Казани или нужно еще где– то ее поискать?

Второе. Хотя книга повествует о реальных рецептах аборигенской кухни, в тексте есть зашифрованные сведения. Не исключаю, но я этого не смог выявить и в Казани, видя книгу, а сейчас и подавно без книги не смогу.

Третье. Книга реально издавалась как книга о магии, но по недосмотру издателя весь или часть тиража оказались бракованными. Вот желающий уточняет – нет ли в уцелевших экземплярах сведений о магических делах среди рецептов.

Четвертое. Руслан говорил об уничтожении книг по одной из запретных сфер магии. А не сделали ли специально так – не уничтожили тираж полностью, а заменили текст на безопасный? Правда, это почти самая первая версия.

И кто тут замешан? Явно Не-мертвый. Другого мне на ум не приходит. Даже если это завиральная идея.

Помучившись вот так, вдали от истины, я пошел умываться. А после завтрака позвонил Снорри и договорился встретиться с ним после обеда. Нам было о чем поговорить.

… – Вот так я и съездил в эти леса. Удовольствий было много, но вернулся.

Снорри хмыкнул, повертел в руках рюмку.

– Зря Двалин испугался сына с тобой отпускать. Глядишь, у него мозги бы на место и стали. От желания жениться на эльфийке он вылечился, но теперь у него другие глупости. То ему хочется в наемники пойти, то еще что-нибудь такое отмочить. Ты еще одно такое путешествие не хочешь затеять?

– Хочу. Только кажется мне, что в первом путешествии мне он пригодился бы. А вот во втором – уже не совсем. А если пойду в третье, то твой племянник мне лишним видится.

– Это почему же, Юра?

– Ощущение такое. Что там должен быть только я. А компаньоны туда даже не дойдут.

Снорри вновь вертел рюмку в руках. Молчание затягивалось.

– Мы с тобой говорили о возможном едином патроне для ружей и револьверов. Что ты по этому поводу думаешь?

– Я не только думал, но и прикинул. И получается, что задумка интересная, но малопригодная. Для людей в револьвере патрон очень мощным выходит. Они будут не любить револьвером пользоваться. Лучше было бы попробовать сделать под него пистолет вроде маузера, чтобы часть отдачи гасилась, – тогда было бы легче. Но ты знаешь, почем маузеры продают. Это не оружие для рядового охранника. Гномам можно было бы продавать, им такие патроны вполне по силе подходят. Но… ты знаешь про гномские традиции тоже. И если в клане принято другое оружие, то никто их не купит. Дополнительно продажу испортят патроны увеличенной цены, потому что производить их будут не на заводе, а в мастерских, малыми партиями. Так что идея пока останется на полке. Хотя кто-то может заказать для себя такую парочку и за ценой не постоять. И про тебя, Юра, не забудут.

– Это радует, что не забудут, особенно благодаря тому, что гномы дольше нас живут.

Но пока я средь удивительного ходил и плавал, пришла мне в голову еще одна идея.

– Как бы обрадовался Двалин, когда его непутевый Дарри, домой вернувшись, побежал в родовую кузницу свои идеи воплощать! Ну или твои, если ты их вслух выдавал в беспокойном сне и забывал добавить в конце: «Дарри, не меньше тридцати процентов с прибыли!» И что это за идея?

– А вот был раньше такой пистолет-пулемет Томпсона…

Мы его долго обсуждали, пытались чертить… Снорри сказал, что его больше беспокоит внутреннее устройство, особенно затвор и спусковой механизм. Ствол, магазины, съемный приклад – это все мелочи. Но вот УСМ он под стрельбу очередями никогда не делал. Там должны быть какие-то дополнительные детали, но какие – он не имеет точного представления. Поэтому о возможности изготовления «томпсона» он пока умолчит. Вот если мне удастся раздобыть чертежи, то он точно скажет, возможно ли это вообще и по какой цене соответственно.

Значит, придется ехать в Ярославль.

Я также показал Снорри ту самую монету. Снорри долго и внимательно рассматривал ее, потом сказал, что серебра здесь не больше половины. Чеканил ее какой-то аборигенский сеньор, на гномском оборудовании, потому так хорошо и получилась. И у меня монета из первых партий, потому что не видно результата износа. Делали ее явно давно, он таких монет не помнит. Вообще это ходовой размер и вес для серебряных монет Великоречья, только содержание серебра сильно прыгает. Да, еще один признак старости монеты – нет гурта. Раньше так деньги и чеканились, что позволяло ножницами аккуратно обрезать монету и получить драгоценный металл. Монета же хоть и становилась легче, но выглядела по-прежнему круглой. А у мошенника собиралось некое количества серебра, к его радости. С тех пор как появился гурт, любой мог точно определить, обрезалась монета или нет. Гурт пришел в Великоречье вместе с пришлыми. То есть монета чеканена либо до Воссияния Звезды, либо в достаточно недолгий период после него.

Но период Воссияния Звезды или даже попозже хорошо документирован, так что Ефрем Иванович должен был легко определить, чья это монета, по гербам. А он не смог. А что из этого следует? Следует приятная новость, что монета еще старше.

И раз гербы Ефрему Ивановичу ничего не напоминают, значит, монета принадлежала к ныне исчезнувшему государству. И если монеты его не широко известны, значит, оно существовало очень недолго. Все это радует и гипотетически свидетельствует об ее редкости. Вот только вопрос с ценой, как прежде, висит в воздухе. Ну и ладно, я на ней разбогатеть не планирую.

Идею с дробовым стволом вместо цевья я пока придержал. Попозже. Заказы на пули с магической начинкой есть, так что я займусь работой с кристаллами.

Ладно, пора и честь знать. Время идет к вечеру, пора дать отдохнуть Снорри от меня. Да и меня уже домашний любимец заждался. Будет вертеться вокруг ног, демонстрируя, что заждался и желает общения. Сейчас я таксиста направлю к магазину за вкусностями для Лёвчика, а потом, когда он поест, посидим в садике рядом.

Лето двигалось дальше. Я писал второй роман, уже перевалив за половину. Хозяйством занимался мало. Нанял людей покрасить забор, и они это сделали. Ну и генеральную уборку в доме. Можно было и больше, но за тружениками всегда нужен хозяйский надзор, а у меня с этим возможностей не было из-за службы. Дергали меня и в выходные дни, поэтому не было времени самому кистью махать. Если и получится свободный день, так хочешь его провести спокойно, ни самому не принося проблем, ни другим. Но пару раз я собрался с силами и, вызвав людей, совершил вот это.

Я не зря берег силы, ибо меня ждал очередной сюрприз судьбы в виде командировки в Вирац. Опять пришлось нести Лёвчика к родителям Марины и рвать сердце, выдерживая жалобный взгляд котика. Впрочем, это не единственное, что меня терзало в этой командировке.

…В Вираце уже была значительная группа офицеров и чиновников контрразведки, где они очередной раз давили крамолу. Часть арестантов была уже в Твери, и я успел наглядеться на них, обеспечивая допросы с пристрастием и оказывая им лечебную помощь после них или просто так. Меня и еще двух резервистов-магов перебрасывали им на усиление, как и еще нескольких чиновников. Видно, арестантов было много, и все требовали неусыпного внимания. Ехали мы туда «под прикрытием» – черную форму обязали взять с собой, но в дороге быть в форме либо военной, либо приближающейся к ней по расцветке. Чтобы случайные зрители, видя набитую «военными» «копейку», не так беспокоились, а агенты супостата не ощущали внезапного позыва к бегству, наблюдая большую группу охотников на них.

По дороге туда мы не жалели рессор и моторов, а въезжали в город уже в сумерках, чтобы меньше свидетелей было. Но это было еще не последним сюрпризом – объявили, что мы все время будем находиться в замке и выход за его пределы запрещен. Ну и вылезать на стены и на балконы, высовываться в окна – тоже. Питанием нас обеспечивают на замковой кухне, кроме того, можно через день заказывать напитки и блюда в трактире «Побежденный дракон», но под псевдонимами, которые должны изображать, что заказ делают обыкновенные армейские офицеры. Псевдонимы будут меняться, чтобы изобразить смену офицеров в замке. Ориентировочное время нахождения здесь – неделя. Дальше господин, изображавший армейского полковника, предложил задавать вопросы, если они имеются, но голос его говорил об обратном. Поэтому вопросов не было.

Мне расклад не понравился, хотя я не первый год наблюдаю игры в секретность и уже перестал реагировать на очередной приступ этой болезни. После работы на допросах хотелось бы чего-то для отдыха души, а что здесь можно получить для этой цели: алкоголь из трактира? Можно было бы посмотреть на замок, но опять же – в этом зале будет то, в этом – это, сюда нельзя… И что увидишь? А вот завтра надо будет спросить – можно ли будет почитать что-то в замковой библиотеке? Все же не демаскирую я ничего при этом. Лишь бы ее не заперли из каких-то неясных соображений. Только интересно – кто будет разрешать это?

Проснемся – разберемся.

После ужина меня поселили вместе с поручиком-следователем в одну из комнаток. Условия не роскошные, но куда уж денешься. Поручик выглядел выжатым досуха, потому свалился и заснул в течение пары минут, не обращая внимания на еще горящий ночник. Я тоже последовал его примеру, не преминув отметить, что в замке есть электрическое освещение: сам видел. А вот в нашем каземате – керосиновая лампа. Значит, эта комната – для гостей или придворных понятно какого ранга. Не первого, это точно. Заснул я тоже быстро и наслаждался сном про Лёвчика в саду.

А утро началось с трудов тяжких и неприятных. До обеда я ходил по камерам и оказывал помощь узникам. Оружие велели сдать, но охраняли меня аж три шкафоподобных гражданина. Кто они такие – я не понял, не то жандармы, не то какие-то призванные из резерва урядники. Это я заключил по тому, что они к работе с запорами, решетками и прочими вещами были явно непривычны. Путешествие же в аборигенские тюрьмы – за это надо вдвойне приплачивать! У барона Морна была и такая «камера», если можно так выразиться, – ниша с дверью. В двери прорезаны дырка для лица, две дырки под кисти рук и две дырки под стопы. Дверь открывается внутрь коридора, в нее вставляют (именно так) заключенного, крепят его части тела в этих дырках – и дверь возвращается в нишу. Спина жертвы при этом упирается в стену ниши. И вот в ней его оставляют. Периодически ему дают поесть и попить. Все остальные проблемы – как он хочет. Хоть в туалет, хоть то, что ноги уже не выдерживают, – тебя сюда не отдыхать прислали. Раз в три дня дверь открывают, и другой заключенный, менее виноватый, убирает в нише. Дверь возвращается на место. Интересно, кого так карали при бароне Морне и его благородных предках?

Кстати, сейчас барон Морн сидит на Дворянской улице – далеко отсюда и глубоко. И скорее всего, еще долго не выйдет. Что-то такое с сибаритом-бароном внезапно произошло, что он стал смертельным врагом Твери. Таких врагов из плена и заключения не выпускают. А вот как и когда он умрет… Думаю, что причиной смерти будет сердечный приступ – барон раньше баловался «белым кроликом», который часто дает осложнения на сердце. А в тюремной камере, при сидячем образе жизни, сердце не менее часто сдает.

Жалко ли мне барона Морна? До этого могло быть и жалко. После камеры-двери – не очень.

Еще мне показали другую камеру, которая ныне не используется, хотя при занятии Вираца там кто-то сидел. Она тоже в тюремном коридоре, на повороте. В толще стены, близ пола, железная решетка размером полметра на полметра. А за решеткой – еще полтора метра пространства такого сечения. Говорят, заключенного, не помещавшегося в эту камеру, вгоняли туда, как гвоздь в стенку. Если ноги при этом сломаются и деформируются, то он поместится с гарантией.

Большинство заключенных, что я видел сегодня, были явно не нищими, но не из вассалов Морна. Купцы, небедные ремесленники, менялы или что-то в этом роде. К недомашним условиям они не привыкли, потому пребывали в угнетенном настроении и дружно жаловались на одолевшие их болячки. Ну да. Человек в черной форме, не требующий признаться в чем-то, могущем привести на эшафот, и только спрашивающий, что их беспокоит, – ему-то можно и не врать. Или чуточку преувеличить – вдруг поможет. А он смотрит, спрашивает, делает какие-то пометки в списке и уходит. И за ним захлопывается дверь, отрезая от хорошего вчерашнего и возвращая в ужасное настоящее. Есть у русского народа поговорка: «От тюрьмы да от сумы – не зарекайся». Лично мне за свои прегрешения в тюрьме сидеть не приходилось. Но чужие прегрешения все приводят меня в нее же. И часы, проведенные в узилище, складываются и складываются. Уже можно считать, что в тюрьме я побывал за дебош в кабаке. За это бывает и побольше, но не всем дебоширам так не везет…

Я закончил обход и погружение в чужие ужасы и вышел наверх. Устроился на свободном столе, начертал краткий рапорт – какие заключенные нуждаются в медицинской помощи, а какие в магической. Адресовал же его «руководителю следственной группы», без уточнения чина и фамилии. Так мне сказали, ибо это тоже секретно. А дальше начальство наложит резолюцию, в зависимости от ценности узников для следствия. Кстати, есть фамилии знакомые… Понятно, отчего – та самая группа, где студенты на меня глядели как на их палача. Вообще-то они не сильно ошибались…

На обед меня отпустили, а после него было нечто интересное – собрал нас, четверых магов, статский советник Печенин и поставил задачу: есть тут такой арестант, очень важную информацию знающий, но пребывающий явно под заклятием Огненной Печати. Поэтому на него всей силой не наваливались и даже делали вид, что его забрали случайно и скоро выпустят. Чтобы он нужными словами заклятия не активировал и не сгорел на глазах у следствия, надо как-то обойти эту Печать или нейтрализовать ее. Поэтому собравшиеся пусть до вечера сидят либо в этой комнате, либо в своих и думают над решением. В восемь вечера всем собраться здесь и доложить, что придумали. Печенин, прихрамывая, вышел из комнаты, а мы сели и стали думать.

Откровенно говоря, задачу нам подсунули малорешаемую, если вообще не тупиковую. Меня лично учили, что такие заклинания снимает сам накладывающий маг. У прочего, как правило, не выходит. Учителя, правда, добавляли, что у Великого мага может и получиться. Остановить начавшуюся реакцию горения тоже нельзя. Были случаи, человека с Печатью, чтобы не сгорел, совали в фонтан или в реку. Но и под водой он жив не оставался, хотя и не горел. Догорал позже, когда его вынимали из фонтана, поняв, что уже ничего не поделаешь. Но время идет, может, в нынешних школах и университетах до чего-то иного додумались? Поэтому я сидел тихо и только слушал. Остальные маги были помоложе и выше чином, может, они что-то знают или придумают. Или меня на умную мысль натолкнут.

Пока не получалось. Я посидел и решил покинуть собрание и спокойно посидеть или полежать в своем каземате. Особенно хорошо, если следователь-сосед сейчас трудится. Может, я что и придумаю, а не придумаю, так отдохну.

И вообще что-то все много требуют от старого человека. Вызвали бы дух покойного Арсина Бэраха и его и спрашивали, если недостаточно ныне живущих Великих… А что уж обо мне – закрутил столб кукишем, и то не один, а в компании, и даже сам не уверен, что это точно я.

Поручик где-то трудился, оттого я смог спокойно полежать и даже подремать. До восьми оставалось еще много времени, поэтому я вернулся к задаче. Раз нельзя брать лобовым штурмом, то, может, надо найти что-то вроде обхода?

Это правильно, но что конкретно тут может служить обходом?

Я размышлял и размышлял, пока не пришел к следующему выводу: для приведения в действие Печати в данном случае нужно, чтобы человек с нею ее активировал, то есть сказал какие-то слова, на которые заклинание сработает. Обычно это такие слова, которые человек сам по себе говорить не должен, чтобы случайно не сгореть без всякой нужды. То есть если агент – автомеханик, то он может иметь пусковым словосочетанием «Лич Иш-Велер в Арвинде» или что попроще. Но вот слов «коробка передач» – нельзя.

К чему это я? Что-то меня в сторону унесло… Ах да, то есть активация заклинания срабатывает, когда агент желает не попасть в руки врага и произносит его. Если же агент сам желает предать, он спокойно расскажет все, что знает, и заклинание не сработает. Можно даже рассказать тайны на другом языке, чтобы не включилась какая-то потайная активация. И все – тайна выдана. Заклятие есть, но не активировано, агент жив. И что из этого следует? Конечно, если врага перевербовать, то все решаемо. Но это не всегда возможно. А как заставить его выдать тайну мимо воли, если он такой уж неподкупный? Принуждением магическим. Да, можно. Только лич тоже не дурак и это просчитать способен. Потому наложим принуждение – и увидим живой факел.

Но это еще не все. Гипноз. Чистый или с предварительным введением снотворных. Вот здесь личу тяжело, ибо препаратов много, на все не рассчитаешь. И, кстати, «илинден» сравнительно новый, ему лет семьдесят с начала производства. А был тогда Ашмаи? А демоны это ведают…

И еще можно сделать хитрее: дать агенту такую адскую смесь – снотворное и растормаживающее сразу. И попытаться выдавить из него часть информации. Все ведь не успеет сказать. А уже потом ему скажут, что, мол, ты проболтался и тебя не помилуют. Потому можешь претерпеть кару за это, а можешь сменить хозяина. Расскажешь все остальное – и можешь не сжигать себя. Ежели даже он впадет в расстройство и сожжет себя – уже есть что-то от него.

Кстати, это очень старая разработка, из Старого мира. Так называемая «сыворотка правды». В нее входили два препарата – один стимулирующий, а второй снотворный, но с хитрым эффектом: при быстром введении он давал короткую реакцию не засыпания, а, наоборот, возбуждения. Поэтому получивший «сыворотку правды» человек ощущал себя в эйфории, и хотелось ему поделиться с остальными. Разумеется, этот ключ не отпирал всех замков, но… помогал.

А что мы ему дадим с этой целью, исходя из наших условий? Например, «илинден» и «белый кролик». Только надо допрашивающему беречься от попытки агента возлюбить его. Но я бы лично не хотел этим заниматься. И не по причине возможной любви агента. Пусть трудятся более молодые и выше чином, если сами не надумают.

Настал вечер, и я высказал эту идею, причем от личного исполнения попытался уйти, сославшись на то, что легко сам впадаю в транс при введении пациента в гипноз. Это, естественно, преувеличение. Просто никто не любит гипноза, потому им пользуешься крайне редко. У двоих коллег идей не было, третий выдвинул предложение составить Круг и задавить соединенными силами Печать в зародыше.

Обычно инициатор и воплощает свои идеи в жизнь, но мой финт выводил меня в сторону. Поэтому работу взвалили на тех двух, у которых идей не было. Они отправились с начальством, а мы двое – по комнатам.

Утром мне дали не очень сложную работу разбора магически активных предметов, изъятых при обысках. Она не сложна, но кропотлива, и опасность некоторая есть. Я уже рассказывал про то, как в Самаре подписывал бумагу о скорейшей утилизации магически активных предметов. Но такой ужас, как самарские шары, бывает не столь часто. По большей части – это малоопасные амулеты против пищевых отравлений, сглаза, ментального доминирования, приворотные и все такое прочее. Вот я и разбирал подобные изделия – аккуратно прочитал сопроводительную бумагу, щипцами открыл коробку с амулетом, щипцами же извлек и начал работать. А устроили меня в покоях личного мага барона, в его магической лаборатории, где есть меры магической защиты против неприятностей со стороны Силы. Рассмотрел, проверил направленность заклинания, потом вынес решение, вписал его в бумагу, опять упаковал. Как осмотрел пять предметов – позвонил помощникам. Они забрали осмотренные амулеты, потом принесли следующие. После трех партий меня сменил тот самый поручик, что собрался составлять Круг для борьбы с Печатью. Положено так – маг сильно устает при подобных исследованиях, а ошибка очень дорого стоит. Поэтому не надо до нее доводить. Так что до обеда я писал разные бумаги – как по тому, что я делал с амулетами, так и вообще – просто чтобы чем-то занят был. Магического истощения у меня нет, до полного безделья еще рано – значит, работай, а что именно тебе найдут в качестве работы – пусть об этом болит голова у начальства.

Оно свое дело знало туго, оттого и нашло бумажки, чтобы я не слишком бездельничал. Вот и читаю сейчас протоколы допросов сотрудников Камеры Знаний, что происходили в прошлом году, когда Вирац был занят. Не все допрашиваемые к этому моменту живы, на протоколах отметки проверки, но мне их вновь сунули – может, я что-то там найду. А не найду – так будет мне занятие.

И я что-то нашел. Значительное или нет – кто его знает, но нашел. На протоколе пятна крови двух разных человек. Ну, пятна крови допрашиваемого вообще-то возможны, особенно там, где он подписывается. Волновался человек, ставя свою подпись, и пошла у него от волнения носом кровь, капнув куда-то. Допросы – они очень сильно волнуют кровь, и давление может повыситься не только у немолодых типов вроде меня, но и у юношей, как этот вот допрошенный абориген семнадцати лет. Случается гипертония в этом возрасте и склонность к кровотечениям из носа, зубов и губ. Но вот два разных человека почему кровь на протоколе оставили? Неужто…

Ладно, я это отметил. А вот кто это мог быть? Арестант и следователь, арестант и машинистка, арестант и маг в черном…

Бумаги, где ничего не было особенного, сдал обратно архивариусу, бумагу с прилагаемым рапортом про пятна крови двух человек сдал секретарю Печенина. Время ужина. Еще один день в Вираце подходит к концу. Скорее бы… Прислушался к себе и понял, что я совсем не хочу заказывать ничего в этом самом кабаке. Может быть, завтра, может быть, совсем никогда. Потом будет видно.

Пока спускался на этаж к своей комнате, отчего-то почувствовал себя усталым, словно я в темпе бежал на верх крепостной башни, а не шел вниз на один этаж. Отчего же это? Да не суть важно. Может, амулеты, может, тесты на поиск старой крови…

Поручика не было, но кто-то за нами поухаживал – постели перестелены, в графине свежая вода, лампа заправлена. И это приятно. Хотя лучше дома самому перестилать и заправлять, чем здесь окунаться в неприятные детали этого мира…

Как выяснилось на следующий день, предложенный метод помог: пребывающий в полусне-полуэйфории агент проболтался о важном, а вот теперь его раскалывают обычные следователи. Печать он в действие не приводит и потихоньку сотрудничает. Почему потихоньку – потому что он рассчитывает выдавать информацию мелкими порциями, а не сразу всю. Ну да, он не руководитель вирацкой тайной службы ас-Орман, который все, что знает, явно сразу не сможет выложить. Он сошка помельче. Но это уже не моя епархия. Пока же мне пообещали награду за помощь следствию.

Что ж, я не против, если не передумают.

А пока меня ждало то же, что и было раньше: обход камер, жалобы, болячки, списки, кому что положено. На сей раз заключенные были в более угнетенном состоянии, а у двоих была практически депрессия. Наверное, в прошлый раз они сидели еще недолго и надеялись на скорое освобождение, а вот теперь настроение качнулось в другую сторону, ибо свободы все нет, и следователь все давит и давит… Так оно и будет колебаться, как на качелях, пока не будет окончательного решения и человек не услышит, свободен он или виновен. То есть будет он жить или мучиться. Знакомая история…

Но совсем плохо, когда заключенного просто забывают в каменном мешке. Каждый день или через день ему приносят еду и воду, периодически опорожняют «ночную вазу», ничего ему не говорят, даже когда он спросит… Условные дни идут за условными днями, абсолютно похожие друг на друга, и человек сдается. Перестает выцарапывать черточки на стене, обозначающие прожитые дни, перестает перестукиваться в поисках соседей, перестает хоть немного заниматься физическими упражнениями – он просто лежит, вставая, только чтобы утолить голод или жажду… А потом плюет и на это – зачем что-то делать? Зачем длить эту «казнь покоя»?

Если они не нужны, им дают тихо угаснуть. Если нужны, то их могут начать кормить насильно. Очень грубое кормление может привести к смерти. Тюремщики способны разорвать трубкой заднюю стенку глотки с последующим попаданием пищи в средостение. Ну и зубы при этом вылетают легко и просто, особенно если у заключенного уже есть цинга и зубы шатаются…

Видел я такое зрелище в замке Либле пять лет назад. Барон-разбойник повадился силой возвращать бежавших крестьян с тверской территории, и при этом были жертвы со стороны пришлых. Пока Либле нападал на купцов в соседних аборигенских владениях, Тверское княжество его игнорировало. Но когда он явился со своей дружиной на тверскую территорию, захватил силой нескольких сбежавших, еще не успевших добраться до левого берега Великой, и застрелил двух урядников, которые потребовали прекратить безобразие, – этого не потерпели.

Барон теперь лежит в каком-то болоте, как и его «удальцы», баронство под тверским управлением, а вот в замковых подземельях оказалось довольно много узников. Недавно взятые в плен купеческие водители и слуги громко возносили благодарность богам и егерям, освободившим их, но было человек двенадцать, которые сидели в подземельях неизвестно сколько и неизвестно за что. Тюремщики пожимали плечами и даже после пинка в одно место вспомнить не могли – давно уже, барон приказал, за что – не знаем… Часть из них потом отошла и смогла рассказать, как они здесь оказались и хоть приблизительно сколько сидят. Трое выздороветь не смогли и рассказать о себе тоже. Лежали, истощенные донельзя (веса в когда-то здоровом размерами человеке – совсем как в ребенке), все заросли волосами и грязью до предела возможного и пошевелиться не могли. Не то не могли от слабости, не то от нее же не хотели. Разговаривать тоже не хотели – зачем, если все едино?

Ужасно хотелось тут же прикончить надзирателей, а труп барона вытащить из могилы и надругаться над ним. В такие минуты начинаешь жалеть, что не способен к некромантии. На ряд могил я бы не пожалел денег съездить и активно пообщаться с уже умершими, лежащими в них. Среди пришлых стараются сжечь покойников, а в землю класть уже пепел, чтобы можно было приходить на могилы.

Я выпросил разрешение посещать замковую библиотеку, отчего свободное время проходило интереснее. Я даже не пользовался правом заказов в трактире – как-то было неинтересно. У барона завалялось несколько интересных книг, в том числе таких, о которых я, например, и не слышал. Были и книги уже известные, но в измененных вариантах. Поэтому я сидел там и переписывал нужные фрагменты. Конечно, потом можно будет и гонца послать, чтобы сидел и подробно разглядывал – вдруг я что-то пропустил, занимаясь этим в свободное время. Может, и удастся часть книг приобрести для библиотеки Академии, если по имуществу барона Морна будет какое-то реквизиционное решение. Вообще будущее Вираца сейчас несколько туманно, но если попадает он под управление Твери, то не нужно же здесь многие книги держать. Своды законов управляющему пригодятся, поваренные книги тоже, чтобы управляющий себя порадовал, а вот эта хроника – зачем она ему?

Морн мог и вообще никогда их не читать, но коль книги лежат на полках с деда-прадеда, то и пусть лежат дальше.

Хотел посмотреть книги по магии, но в самой библиотеке их не было, а помещение, где баронский маг квартировал, заняли наши начальники. Увы, не удалось покопаться в них.

Дальше были скорее рутинные задания – здоровье узников, контроль за ними на допросах, не врут ли они и не помрут ли они сейчас от стыда за свое вранье, когда их так активно… уличают во лжи. Пару раз вызывали к тем, кому в камере стало плохо, и еще одного я уже не смог спасти – поздно позвали к повесившемуся.

Дни в Вираце прошли и закончились таким же тайным выездом из замка, когда мы опять маскировались под обыкновенных военных. Тихо собрались и тихо выехали, спрятавшись под брезент кузовов. Едва проехали забитые народом улицы, как водители притопили педали газа и рванули, словно за нами демоны гнались. И правильно – надоело в этом Вираце, как и вообще на службе.

Скорее бы остановка на ночь, потом Тверь, потом улица Холмская… Сначала домик родителей Марины и затосковавший по мне котенок, а потом и наш с котенком дом.

Мысли опережают своим полетом машину – скорее, скорее, скорее…

Лёвчик меня встретил радостным мяуканьем и в мгновенье ока оказался у меня на плече. Я только ойкнуть успел, ощутив проколовшие одежду коготки. Ах ты, красавчик, дождался меня, умничка мой. Сейчас поблагодарим хозяев за то, что за тобой следили, и пойдем домой. Там нас долго не было, пора всех незваных посетителей выгнать, если они там есть.

Ты так смотришь, спрашивая – не уеду ли я опять? Не знаю, но вроде как не должны, осталось до начала августа не так много, а там наступит свобода…

Отдыха мне после Вираца не дали, но хоть командировок больше не было. Всю оставшуюся неделю я работал либо с бумагами, либо на допросах. В саму внутреннюю тюрьму не направляли. Следственная группа продолжала сидеть в Вираце, оттуда приходили новые арестанты по этапу. Полномасштабного эльфийского наступления не было, хотя небольшие их группы безобразничали. Появилась и пара групп «удальцов», разбойничавших на правом берегу, но старательно маскирующихся под эльфов. Им бы еще грамотность подтянуть, чтобы их хоть заочно с эльфами путали. А то поприкалывали к обезображенным трупам «послания», которые при первом же взгляде разоблачают, что их писал не эльф. Собственно, им только хуже будет. Как разбойников и убийц, их бы однозначно повесили, но теперь просто в плен брать не будут. А КАК их не будут брать в плен – тут возможно очень много вариантов. Виселица может показаться счастьем по сравнению с некоторыми из них…

Вещих снов в последнее время не было. Ни в Вираце, ни тут. И это даже хорошо. Я бы сейчас загадки разгадать не смог – устал как-то душою. Пусть уж будет попозже.

Прошло еще четыре дня, и вот настало первое августа – и все, конец моей повинности! Теперь в этом году – только по мобилизации! И никак по-другому! Обещанной награды не дали, ну и демоны с нею! Свобода!

Летом меня редко приглашают на борьбу с демоном пьянства, потому заказов было всего четыре. Но я бодро смотрел в будущее, потому как ожидал наплыва клиентов после начала грибного сезона (отравления собранным) и когда урожай уберут (тогда все начнут праздновать, и мне работы будет выше крыши). Первый роман хорошо продался, теперь издан дополнительный тираж, и его тоже охотно брали. Я понимаю – отпуска. Мужчины едут на рыбалку и на разрешенные виды охоты. А что делать женщине, когда муж на рыбалке, а страсти к вышиванию и выращиванию цветов нет? Правильно – романы читать. А я не ленился и стал делать короткие описания своих походов – на Самарскую Луку, на озеро. Может, соберусь и про харазский поход…

Время шло, а разгадка документов того эльфа не продвигалась. Все как бы застыло в летней жаре и погрузилось в характерный для жары сон. Чего-то следовало ожидать… чего?

Да кто его знает. Просто когда события как бы зависают и время как бы не движется, это чаще всего сигнал, что пройдет еще немного – и все резко ускорится. Даже успевать поворачиваться не будешь.

Вот так теплым августовским вечером я сидел на скамеечке в саду, прихлебывал холодный яблочный сок из стакана и размышлял о разном несущественном. Лёвчик решил исследовать яблоню и залез на нее. Сквозь листья его шубку было плохо видно, но я не беспокоился. Отчего-то я не боюсь, что коту что-то может грозить на дереве. Ну, где нибудь под Астраханью там может оказаться змея или какая-то другая ядовитая тварь, но в Твери гадюки по яблоням не лазают. По крайней мере никогда такого не видел и не слышал.

Я поставил стакан на доску и лениво подумал про то, сколько было всего за это лето. От похода за Буй и до похода за этим самым эльфом. И тут мне пришло в голову нечто такое, что ленивое состояние как рукой сняло: а нет ли связи между этими походами?

А… пожалуй, есть. Причем не только та, что я был и там и тут. Еще есть одно.

Хотя и зыбкое, но действительно бывшее. В сарае под Уржумом, где был убит вампир, был еще один мешок с вещами, вампиру явно не принадлежавший. Там нашлись вещи не то на девушку-эльфку, не то на худощавого юношу-эльфа, и вот эта книга, на которую шипел Лёвчик. Гм.

А что там еще было? Надо напрячься. Курточку помню, шарф, письменный набор и какую-то мелочь. Вроде как все. Амулетов не было. Кроме, возможно, обложки книги, хотя с тамошней магической активностью непонятно до сих пор. Но амулеты имелись у вампира, в том числе портальный. А не были ли это вещи вот этого самого эльфа? И это он служил курьером, мечась туда-сюда по порталам из одного конца обитаемого мира в другой?

Возможно. А возможно, нет. Ведь четкие доказательства отсутствуют. И этим ощущениям не может верить ни суд, ни мое начальство на Дворянской. Это я, подчиняясь своим предчувствиям и ощущениям, могу ходить куда угодно и связывать до сих пор не связанное. Ибо я частное лицо и рискую собственной головой, проверяя свои же идеи. Оказались в нужном месте портал и интересные существа – я с ними разъяснительную работу провел. Не оказались бы – вернулся и стал думать дальше.

Хотя что мне дает то, что этот вот эльф побывал и там и там? Принципиально ничего, если сейчас. Потом этот кусочек мозаики может сложиться в картину, которая пока не видна. И небольшое моральное удовлетворение. Если Не-мертвый использует для своих целей не зомби, а живых существ, это значит, что ему нужны именно живые для этих поручений. Вот почему – неясно, но можно для простоты принять, что зомби быстро портятся в порталах или слишком глупы для такой службы. Что бы то ни было, а еще одним помощником Ашмаи меньше стало.

Это не может не радовать. Все же число живых, готовых служить живому мертвецу, не так велико. Думаю, что если бы по полям и весям разнеслась информация, что восстание против Твери – это не просто возможность пограбить или чем-то еще удовлетворить свои страсти, а служба живому мертвецу с весьма вероятным итогом самому превратиться в зомби, – восстания бы не было. Пошла бы только кучка совершенно безголовых типов, и те в нетрезвом виде. Я уже как-то говорил, что восставший сипай, наемник, эльф догадываются, что на войне убивают, и что получить пулю они могут с очень большой вероятностью. Некоторые даже морально готовы к виселице и иным способам казни. Но не к возможности стать зомби за ошибку или просто потому, что главному злодею хочется видеть тебя возле себя вечно. Ну, пока сам не развалишься. Или не зомби, а вампиром. Тоже вечный слуга за очень дешевую цену.

Если бы только можно было показать гуляйпольцам их коллег, стоявших в вечной страже на подступах к алтарю… Но «нам не дано предугадать».

С учетом того, что мои походы еще не закончились, я решил отдохнуть дня три-четыре, а потом поехать в Ярославль за чертежами. Даже если сумма сейчас окажется неподъемной – пусть высшие силы постараются дать ее мне.

Карабина я не покупал, только разок вынес энфилд на стрельбище и дал винтовке поработать. Патроны к ней практически кончились, но с пополнением их запаса я пока тоже не спешил. Зато через бывшего складского унтера, который ныне в отставке, вышел на другого унтера, который еще только ждет отставки, и разжился полутора сотнями кольтовских патронов буквально даром. Точнее – за радикально вылеченный геморрой и скидку при его рецидивах.

Как мне рассказал этот пациент, в Пограничном в прошлом году были захвачены довольно приличные запасы боеприпасов и оружия, брошенные восставшими сипаями и прочей сволочью. Комиссия пиротехнической службы их осмотрела, часть признала годными, а часть нет. Негодные были утилизированы путем утопления в реке.

Но не все негодные патроны оказались реально таковыми. Довольно много их ушлые складские труженики заложили в ящики вместо недавно произведенных заводом, а потом постарались выдать в войска, чтобы те их быстрее израсходовали. А изъятым из ящика «свежаком» подторговывали. Эта комбинация была предназначена для того, чтобы запутать возможное расследование.

Не мешало бы еще гранатами разжиться, но не буду пока спешить.

Лёвчик был взят в Ярославль и оправдал надежды на благонравное поведение. В музее он тихо и мирно сидел на кресле, ожидая меня, потом поймал мышь, торжественно переданную хозяевам заведения. Шкод не делал, обивку мебели не портил, восторженным дамам-кошатницам гладить давался. Золото, а не котик.

В синематографе и театре тоже вел себя благопристойно и чинно, вызывая всеобщий восторг своей красотой и благолепием. Хотя пришлось поспорить с дирекцией театра, возжелавшей его не допустить в зал. Но в споре дирекция проиграла, ибо не нашлось пункта, запрещающего приносить котов в театр. Про собак пункт есть, про опасных животных тоже. А вот про котов – нет! Поскольку у дирекции не хватило совести назвать кота обычного размера опасным животным вроде тамошних гигантских котов полковника Тимохина, победа осталась за нами, и Лёвчик посмотрел спектакль «Макбет», а в антракте откушал малосольной ветчины. Быть в театре и в антракте не сходить в буфет – это совершенно неизлечимая форма мизантропии. Или какого-то иного расстройства психики.

В музее ко мне отнеслись хорошо, я смог перекопировать два имевшихся руководства на «томпсон», подробно сфотографировать его собранным и разобранным, а с УСМ я подетально сделал слепки. Спасибо, что здешний хранитель отдела оружия Иван Иванович Мордовцев не просто жалованье отрабатывает, а знает все, что у него складировано на витринах и в запасниках, досконально. Впрочем, он бывший капитан, после ранения в ногу служить в строю уже не мог, а искать бумажной работы в штабах не захотел.

А дальше Иван Иванович сказал, что если я захотел сделать себе копию «томпсона», то возможно значительно облегчить себе жизнь. В музее есть еще один пистолет-пулемет того же времени, но куда более простой в производстве. Он тогда считался «гадким утенком» по сравнению с «томпсоном», но исправно делал свою работу, а будучи простым в производстве и дешевым, дал возможность иметь оружия сколько нужно.

– А как он называется?

– Он назывался М3, а вот кто его конструктор – нигде сведений не найдено. Возможно, их было несколько, и каждый по отдельности разрабатывал свой узел.

Я захотел глянуть и получил такую возможность. Должен сказать, что, в отличие от благородного облика «томпсона», это оружие смотрелось как-то несерьезно, напоминая какой-то пневмо– или электроинструмент, которые я видел на верфи у рабочих. И сделан он был действительно как оружие военного времени – то есть на один бой. А дальше можно и не задумываться. Прицел совершенно простенький – на одну дистанцию. Предохранение – крышкой отверстия для выброса стреляных гильз. Затвор взводится путем вставления пальца в углубление затвора: вставил, оттянул и так взвел.

А собственно, чего я должен перебирать? Мне и нужно оружие на один раз – пошел, пострелял, а второй раз не гарантируется, как и возврат оттуда. Зато в изготовлении будет куда проще и дешевле. Недостатки конструкции военного времени чуть сгладятся за счет качественного изготовления гномами. Прицел на несколько сот метров, как на «томпсоне», – а для чего он мне? Да, иметь такой карабин-автомат для постоянного пользования – еще есть какой-то смысл. А тут на один раз и при недостаточной подготовке – хватит и этого простенького. На сколько он, метров на полсотни? Если так – что надо!

В итоге я остался еще на один день, повторил все процедуры с этим оружием, а вечером пригласил Ивана Ивановича в ресторан. Надо же было отблагодарить человека за щедрый дар. На «томпсон» я привез кучу ходатайств на копирование – и от Академии, и от Исторического общества, в которое я тоже вхожу, и разные «не возражаю» на них. А тут человек по доброте душевной просветил.

Посидели мы в ресторане «Лесник» почти до полуночи. Каждому было что порассказать о разных впечатлениях.

А еще Иван Иванович рассказал один эпизод, который наталкивает на кое-какие выводы. Однажды его взвод прижал группу эльфов. Двоих уже застрелили, а третьего хотели взять живым. Ему это явно предлагали, а снайпер еще и всадил пулю в правую руку так, чтоб тот ни луком, ни энфилдом не смог воспользоваться. А также был готов всадить и в левую руку, если уцелевшей рукой эльф попытается самоубиться, хотя для них такое поведение нехарактерно. Но снайперу приказали, и он выцеливает.

Эльф левой рукой вытянул короткий меч и неумело держал его. Фехтовальщики, что фехтуют обеими руками, редки и среди людей, и среди эльфов. Ему еще раз предложили сдаться. Но он не кинулся на них с мечом, пытаясь рубить и колоть. Он упер рукоятку в ямку между ключицами и подержал так секунд пять. И тут лезвие меча засияло рыжевато-красным светом, словно меч раскалился.

Снайпер тут же всадил эльфу пулю в голову, меч упал на землю, свет лезвия пропал. Иван Иванович хотел обругать снайпера, но подумал и не стал этого делать – вдруг эльф пытался задействовать какое-то волшебство таким образом? Пленный – дело хорошее, но наведенная так порча или смерть солдат взвода ему и даром не нужны. Меч Иван Иванович после подержал в руках – да, красивый, да, возможно, с магией, но человеку недоступной. Меч они загнали любителю трофеев из штаба, а вырученные деньги пригодились скрасить тяготы воинской службы.

Вот это меня наводит на разные мысли о собственном мече.

Яремная вырезка, куда эльф упирал рукоятку, называется также «местом души», и через него же входит магическая энергия в организм мага. То есть когда я ловлю токи своей стихии, именно туда ко мне приходит Сила. Конечно, если я буду лечиться магически, то Сила придет туда, куда мне ее направил маг-целитель.

В Тверь я вернулся, отягощенный двумя шляпными картонками, в которых лежали материалы для Снорри. Пока же я их гному не отвез, их по ночам оккупирует Лёвчик. Что он в них нашел – ведает только он, но не стремится поделиться знанием об этом. Может, подавляет собравшуюся в них негативную энергию своим животиком, а может, сам от них подпитывается. Я меры от повреждений Лёвчиком принял – пусть теперь лежит на здоровье.

На третий день по приезде мне позвонил Руслан и пригласил на кафедру, а заодно намекнул, что меня ожидают сюрпризы.

Сюрпризы действительно ожидали. Самый плохой – это двухнедельная практика со студентами третьего курса. И второй гораздо приятнее. Меня ищет Смолич по поводу той монеты. Третий тоже имелся: с меня причитается за новость номер два.

Смолич развил бурную деятельность и не только выяснил происхождение монеты, но и нашел покупателя на нее. Это был зять болерского герцога Аренгольм. Злые языки числили его в кандидатах на престол, когда сам герцог не выдержит разгульной жизни.

Насколько я помню, это вполне вероятно. Старшую дочь выдали замуж при условии, что ни она, ни ее дети не будут претендовать на престол. Так что престол займет либо младшая дочка при консорте Аренгольме, либо тяжелобольной сын герцога Гинем. Он уже третий или четвертый год на люди не показывается, страдает от некой непонятной и неизлечимой хвори, потому многие не верят, что он вообще жив. Так что шесть тысяч наличными покупателя не разорят.

Иттить-колотить! Я не поверил своим ушам! Это ж надо так с жиру беситься! Половина цены новой баржи или хорошо подержанная старая! Две-три машины! За одну монету!

Хотя верить надо. Среди коллекционеров есть просто одержимые типы, которые один хлеб есть будут, и тот не досыта, чтобы заполучить вожделенное. А кандидат на престол (пусть и неофициально) – у него проблем с едой не будет.

Поэтому, если я не против, завтра мы встретимся – я, он, преставитель заказчика и нотариус (если я настаиваю на его присутствии при сделке), и монеты поменяют своего владельца. Я стану владельцем новых рублей, а Аренгольм – старого стага. Так называлась монета одного ныне исчезнувшего владения. Чеканилась она всего два месяца или меньше, пока барон Рисьер числился графом, захватив соседнее графство и убив владельца в темнице. За два месяца недовольные этим событием соперники собрали армию и разбили Рисьера на реке Железной. Узурпатор пал в бою, монетный двор был захвачен победителями, которым не нравились монеты с именем Рисьера, поэтому их перечеканили. Монет таких вроде бы сейчас нигде нет, но сохранились их описания и изображения.

Это был девятнадцатый год до Воссияния Звезды. От услуг нотариуса я отказался, но захотел присутствия Руслана при сделке. У Ефрема Ивановича возражений не было.

А затем я задал один деликатный вопрос: о вознаграждении самому Смоличу за такое благое дело. Смолич улыбнулся и ответил, что заказчик уже об этом позаботился, поэтому от меня ничего не нужно.

Руслан согласился. Теперь до завтрашнего вечера в ресторане «Черная жемчужина». Я бы туда не пошел, но посланцу Аренгольма в заведения классом ниже ходить не комильфо.

А затем я договорился со Снорри по телефону, чтобы его доверенные родственники «конно, людно и оружно» заехали за мной в «Жемчужину» и помогли доехать до дому без происшествий. А то кто их, этих болерцев, знает. Пиво за подвиг будет гномам обеспечено. Положив трубку, я похихикал, представив одоспешенного гнома на лошади. Появись такая кавалерия на поле брани во времена Рисьера – это было бы поле костей, где легли обе армии. На одном краю – гномы, умершие от стыда, на другом – их противники, лопнувшие от смеха.

В итоге гномы сильно пригодились, потому что сумму мне предоставили в звонкой монете, а не чеком. Еще Смолич после пятого бокала, воспользовавшись уходом полномочного представителя за надобностью, сказал, что герцогов зять отвалил такую сумму, чтобы окончательно посрамить своего соперника в нумизматической сфере. Теперь этому… как его… ну, сопернику придется найти нечто совсем редчайшее, чтобы ощутить свою победу над Аренгольмом. На это я только ехидно улыбнулся, но ничего не сказал.

Из-за красного армирского я спал плохо, и снились мне какие-то непонятные кошмары. Оттого и утреннее кормление Лёвчика спать не мешало – я как раз очередной раз проснулся.

Как только мы с Лёвчиком позавтракали, я позвонил в банк и попросил оказать услугу по перевозке значительного объема наличности с банковской же охраной для помещения на счет. Банк такие услуги оказывает, и задешево, поэтому к обеду деньги уже украшали мой счет. А вот завтра поеду к Снорри и начну их тратить. В принципе я согласен на этот самый М3, тем более что еще неясно, как мне разыскать мишени для него. Неизвестно, куда и как придется ехать. Если мишени где-то в Харазе – это обойдется в очень приличную сумму. «Томпсон» внешне красивее и, чего греха таить, гораздо больше похож на карабин. Но раз мне уже не нужно маскировать его под карабин, то зачем? Надеюсь только, что Снорри сможет сделать изделие надежным за счет качественного исполнения. А я пока схожу после обеда еще подремлю – больно плохо ночью спал. А вы, юный котенок, не вздумайте устраивать гонки по организму хозяина, а то будете не просто красавчиком, а красавчиком, заслуженно получившим по заду тапкой…

На следующий день мы со Снорри и еще одним его родственником, Коррином Лысым, обсуждали будущее оружие. В него внесли пока три изменения: вместо гнутого приклада из металлических стержней теперь будет съемный приклад из дерева, дополнительная накладка на горловину магазина, которой можно пользоваться как передней рукояткой для удержания, плюс я просил Снорри подумать над изменением пламегасителя. Стрелять мне придется скорее всего в низких и темных коридорах, потому, чтобы не ослепнуть и не оглохнуть от своего же огня, надо поработать над новым дульным устройством. Еще к нему мне нужны шесть магазинов и разная принадлежность, в том числе складной шомпол. В исходном образце шомполом служила часть приклада, но раз я от него отказываюсь в пользу другой конструкции, значит, нужен отдельный шомпол.

Цена оказалась сравнимой с пулеметом старых конструкций, но я уже был к ней морально готов. Ведь в общем-то это и есть пулемет, только недальнобойный. Да, жалко платить за не очень удобную железяку цену нескольких карабинов, но… такова цена за штучные изделия. Если в Старом мире это была дешевая фабричная поделка, то здесь, увы, изделие мастеров. Я выписал чек, мы выпили за удачное изготовление будущего оружия – и пора домой. Надо было поразмыслить, что мне еще нужно. Поскольку ранец исчез во тьме забытья, а куртка и разгрузочный жилет изуродованы, надо заказывать новые. Еще надо подумать насчет топорика, пропавшего вместе с ранцем, – нужен ли новый вместо него. Вроде как больше ничего не вспоминается из того, что нужно. Значит, пока все, а остальное будем отыскивать по мере прояснения – куда идти и что для этого надо.

Пока же меня ждали две недели практики со студентами. И попытки отвертеться от этого не получились, как я ни старался на следующий день на кафедре. Поскольку в июне эту практику не провели, ее отложили на август, что не совсем правильно, ибо студент должен сдать экзамены, пройти практику и потом весело отдыхать. А тут получится практика, тихо перерастающая в очередной семестр. Непорядок. Совсем деканат предался неконтролируемому нарушению традиций и логики.

Сначала будет десять дней практики в лечебницах, потом… подумаем. В плане стоит – «на усмотрение кафедры». А куда же их еще пристроить, чтобы полезных навыков набрались, но ни сами не пострадали и не начудили? Честно говоря, я еще не знаю. Зато вот сейчас Руслану скажу, чтобы решил. С моей точки зрения, лучше бы продолжить лечебную практику. Навыки в ней всегда пригодятся. А если кинуть их в помощь полиции – вдруг влипнут в опасную ситуацию?

Или, может, поручить им заняться разными несложными делами на кафедре – пыль вытирать или бумажки писать?

Пусть Руслан думает, я же пригласил всех, кто в досягаемости, завтра в три на кафедру, чтобы достойно отметить мой вклад в нумизматику. Елисееву, которого постепенно уже начали называть Сашей, поручили обзвонить всех остальных и доложить через час, сколько людей способны бросить все и прийти.

Елисеев смог найти еще пятерых. Взяв небольшой запас, можно считать, что кроме меня будет восемь-девять человек. Тогда я покидаю кафедру и иду делать заказ в кафе «Зарница», которое высоко ценят в Академии именно за поставку необходимого на разные внутрикафедральные и внутрифакультетские междусобойчики. А завтра до празднования мне скажут, что за студенты меня обременят, и прочее важное по этому поводу. Если меня ждет нечто особо ужасное, то залью это горе вином.

Идя в кафе, я задумал коварный план и заказал двенадцать порций. Можно будет отловить на соседних кафедрах пару хорошеньких аспиранток с двойным назначением. Саша Елисеев не напьется до упора, и будет кому заняться расстановкой посуды до того и уборкой после того. Если же Елисеев пойдет кого-то из них провожать, то польза от приглашения девиц будет тройная. У Мити уже пассия есть, ему не надо. Хотя если он и тут поспеет – ему и карты в руки.

Я прибыл за час до срока и при помощи обоих аспирантов расставил столы и стулья в подобающем празднику порядке. Затем послал Сашу с Митей на поиски девиц для компании. Пусть идут вместе, чтобы Елисеев не заробел и не провалил миссию. Время еще было, поэтому я пока стал обсуждать с Русланом эту группу, что на меня свалится. Группа будет из десяти человек, все льготно обучающиеся за какие-то заслуги, свои и родных.

Ага, это уже лучше, там вряд ли будут обучающиеся только ради статусного значка, а скорее, окажутся желающие знать и уметь. Абориген – только один из десяти. Но с чего лучше начать – с военного госпиталя или с храмовой больницы во Второй части города, которые стоят в плане? Тогда завтра я проведу предварительное занятие с обучающимися и тогда же выберу место начала практики. Вроде бы у военных не должно быть сейчас наплыва раненых. Хотя больные – вполне могут быть. В августе ночи весьма прохладные, при ночевках на бивуаке можно и простыть. Вот и выясним. Но пока не до того – вот уже в двери протискиваются молодые люди с корзинами. «Время звенеть бокалами!» А из какого же романа эта фраза? Шарль де Костер, кажется.

А куда же эти бездельники-аспиранты делись? Ни их самих, ни девиц-помощниц! Рр-р-разгильдяи! И это – будущее нашей науки?!

На этом я закончил изображать старого педанта и занялся делом. Аспиранты и девицы подошли через пару минут. Оказалось, Саша с Митей подошли к процессу творчески и, подбирая девушек пороскошнее, дошли аж до кафедры акушерства, где и упросили заведующего отпустить выбранных ими участниц торжества.

Кажется, я обнаруживаю данные прорицателя. Зимой, на симпозиуме с подкаменным бесом, я высказал мысль познакомить Елисеева с кем-то с кафедры акушерства. Интересно, сбудется ли пожелание о том, что он даст кафедре работу по специальности?

Шли дни за днями. По утрам я ходил с подопечными студентами по разным больницам, оттого и сильно уставал. Как из-за расхода Силы, так из-за напряжения – все время боишься, что подопечные что-то не так сделают. После обеда я отдыхал. Писалось как-то неохотно, поэтому второй роман двигался вперед медленно.

Погода в нынешнем августе напоминала, что лето уже заканчивается и на носу осень, поэтому днем было изрядно жарко (хотя и не так, как в июле), вечером уже прохладно, а ночью вообще и замерзнуть можно. Я укрывался теплым одеялом и пару раз подумывал о растопке печки.

Домашние дела тоже двигались вяло, но двигались.

Специалист поколдовал над «козликом», ничего плохого не нашел, что меня обрадовало. Нанятые работники покрасили хозяйственные постройки (красить дом я отчего-то никак не решался), сделали разное другое – вроде чистки отхожего места и проверки дымоходов. Запасов на зиму я пока не делал. Опять же от какого-то нехотения, ибо варенья из крыжовника или вишни вполне можно было и заготовить. Деревья в саду на этот год меня урожаем не порадовали – так, пожуешь сам да компот сваришь. Много было только боярышника, но плоды еще не совсем созрели. Я их собираю с середины сентября. Черноплодная рябина тоже готовилась к сдаче урожая, но у меня не получается сделать из нее что-нибудь вкусное на зиму. В компот по ходу дела она идет, и раз попробовал испечь с нею пирог. Получилось весьма средне. Наверное, приглашу кого-то из молодых семейных преподавателей – пусть соберут ягоды в свою пользу.

Снорри трудился над оружием, но дело шло медленно. Он еще не решил, что будет делать с корпусом, ибо штамповать его, как в исходном образце, он не мог. Так что пока занимался стволом, магазинами, пистолетной рукояткой и ждал озарения (или как это правильно называется у гномов). Может, поискать выход на заводы – вдруг у них в производстве есть подобные цилиндры? Сначала я спросил студентов, но там никто не смог помочь. Надо будет поинтересоваться на кафедре. Кажется, у Мити отец работает на… А где точно? Вот не помню, в арсенале или на другом заводе. Но то, что он инженер и даже какой-то начальник, это Митя точно говорил. Еще у Руслана зять на верфи работает. Надо будет попробовать этот путь. А Снорри пусть подберет тот полуфабрикат, с которым ему будет удобнее работать.

Поиски несколько затянулись – сначала верфь, потом мастерские Пиляева, где делают «багги», потом арсенал, потом, наконец, на заводе Панфилова, который делает бронетранспортеры, и нашлась подходящая заготовка. А дальше вступили в ход дополнительные усилия. Как выяснилось, жену их главного механика я лечил от артрита колена, директор тоже не возражал, ибо его родственник мною не раз протрезвлялся… Заплатили в кассу, поставили штоф специалисту – и вот на восьмой день поисков два полуцилиндра близких размеров. Теперь Снорри пусть вырезает отверстия, подсоединяет и прочее творит, что ему надо. Снорри был несколько раздосадован тем, что пошел дополнительный расход и в другие руки, но я его успокоил, сказав, что из выданных ему денег никто ничего вычитать не будет. Он ни при чем, ибо задача усложнилась и потребовала дополнительных усилий. Пусть дальше точит и полирует. По моему непрофессиональному мнению, затвор оружия нужно именно точить на станке. Но если это надо делать как-то по-другому – я разве против?

Однако с походом в этом году было по-прежнему неясно. Пока никаких снов и догадок. Видимо, в ближайшее время поход не предвидится, так что надо готовиться не на завтра. Тут, кстати, получается интересный вопрос: как на Не-мертвого действует перемена времен года? Зависит ли его собственная активность от них, или он вынужденно подстраивается под нужды подчиненных? Эльфы точно дети природы, для них зима – период малой активности, а осень – ее преддверие. Хоть и не спят зимой, как медведи и гадюки, но войну они точно прекращают до весны. Зомби на холоде сильно замедляют движения, и без того грацией и изяществом не отличающиеся. Аборигены – и местные и те, которых Кирилл обнаружил, – четко привязаны активностью к сельскохозяйственному календарю.

То есть погнать в поход своих подчиненных он может ограниченно, сообразуясь с календарем. А вот он сам – не знаю. Поскольку превратить их всех в магические существа, от календаря не зависящие, он еще не сподобился, вынужден залегать в спячку на зиму. Это выражение фигуральное, хотя не исключу, что оно близко к истине. Я еще этого не знаю. Но при любом варианте Не-мертвый осенью ограничивает свою активность. По идее он должен запереться в замке с наиболее преданной охраной и приближенными и спокойно провести зиму. Поскольку он живой мертвец из аборигенских аристократов, а многие его подчиненные – такие же, какая жизнь у них зимой должна быть? Скорее всего, такая же, как у аборигенских аристократов зимой. Только значительно более тихая, потому что живому мертвецу баронские пиры не нужны. Охоты – тоже. Я, правда, не знаю точно, но, может, если сосать кровь из затравленного животного – это как-то особенно пьянит?

В гости тоже шибко не походишь, свадьбы – опять же не для него. То есть вполне ожидаемо, что он сидит в замке, решает великие задачи и планирует черные дела. Иногда к нему приезжают нужные люди, некоторых он даже пиром удостоит. Возможны охоты – часть охраны живая, питаться ей надо. Поездки – возможны. Скажем, в другой замок, посмотреть, как выросло чудовище, которое он там выращивает. Или над пленником поиздеваться. Да, так живет и аборигенский аристократ, только событий зимой меньше, допустим, раз в пять от обычного.

Пользование порталами зимой считается опасным, особенно когда в обеих точках разный климат. А если с «пересадкой», то еще опаснее. Скажем, даже сильно утеплившийся астраханец внезапно оказывается в снежном буране. Но и при одинаковом климате зимой порталы работают с ошибками. Отчего – пока никто не додумался. Просто стараются не пользоваться без большой нужды.

К чему это я? Раз впереди зима, когда публичных дел вести не нужно, есть вероятность того, что окружение Не-мертвого проредится. Останутся только те, кому некуда идти в гости. Раз у хозяина тоже период снижения активности (и из-за внешних факторов, и из-за внутренних), он будет запираться в покоях и меньше призывать к себе своих слуг. А они тоже займутся своими мелкими делами. Есть некоторая вероятность появиться там и оказаться в очень неудобный момент: хозяин один, стража невелика, нужный человек куда-то делся, ключей нет и прочее, сопровождающее пожар в бардаке во время наводнения. И навести шороху. Только… не слишком ли я самоуверен? В том, что мне придется идти в берлогу Не-мертвого, – я уверен абсолютно. В своих силах – нет. Тоже абсолютно не уверен.

Ибо не решена одна, и самая большая, проблема – как поразить Не-мертвого. Магически – я не смогу. Автомат – если он не успеет поставить Щит, на что сильно не порассчитываешь. Медь и болиголов – сомневаюсь я в них. Теоретически поможет специальный меч, которого у меня нет, но… вдруг появится. Или взрывчатка.

Но это еще не конец – вот поразил я его, и он упал и как бы помер. А как быть дальше с его останками? Ибо я помню рассказы о сжигании и развеивании. Где мне взять тех, кто, как в видении пещеры, обещал и развеял в качестве мести тогдашнему личу? И не нужно ли чего-то дополнительно для Ашмаи?

Под грудой этих неясностей совершенно не виден другой важный вопрос: а куда нужно добраться в гости к Не-мертвому?

С этим не меньшие сложности. Да, я знаю, что еще не осквернил своим визитом два замка Не-мертвого. Главный замок о семи башнях и некую Черную Башню. И это все, что я знаю о них.

Теоретически гостей он иногда принимает в главном замке. Потому что в охотничьем замке нет старого сада, а в одинокой башне его некуда пристроить. Еще в замке есть библиотека, поскольку я совсем недавно видел ее. Впрочем, библиотеки есть во всех приличных замках, за исключением недавно сгоревших. Правда, не все владельцы ими пользуются. Но иметь библиотеки принято.

Хотя, естественно, в одном случае это сокровищница знаний, в другом – выставка «Какие книги выпускаются для баронов, не любящих читать, но покупающих их». Местоположение обоих замков мне неизвестно. Собственно, я и про местоположение посещенного замка тоже ничего определенного сказать не могу, но вряд ли туда еще раз ходить придется.

Правда, размышляя об этом, я отчего-то думаю о том, что главный замок Не-мертвого – где-то на Лесном хребте. Или очень близко от него. Может, виной этому слова из недавнего сна, может, еще что-то.

Но я уже дважды ходил в походы, руководствуясь зыбкими знаниями и догадками, куда надо идти. Наверное, это будет и сейчас. Возможно, именно в этом политика Светлой Четверки, которая так маскирует мои усилия от врага. Возможно, Четверка сама расходится во мнениях, что можно сообщить мне, а что – еще рано. Ибо часть явно вещих снов пока никак не оправдалась. Сбудутся ли они? Особенно сон про превращение меня в лича. Брр! Или, не потрогав лжефилактерию, я избавился от возможности того, что это сбудется?

Устав от сомнений и размышлений, я пустился на волю богов и стал заниматься текущими делами. Их тоже хватало. Но меня начало беспокоить ощущение, что я чего-то недодумываю. Что нечто очень важное пребывает совсем рядом, а я все время прохожу мимо. Иногда ощущение это было сравнимо по томительности со слабой зубной болью. На стенку от нее не лезешь, но она словно сапогами истаптывает душу. Я спасался от него беседами с Лёвчиком. Котик пристраивался у меня на коленях или груди, я его поглаживал и беседовал с ним. О чем угодно – как мои подопечные сегодня лечили кожные болезни, куда мне надо идти в поисках Не-мертвого и прочем. Лёвчик слушателем был благодарным и ни разу не перебил невежливым замечанием.

У Снорри после того, как раздобыли заготовки для ствольной коробки, дела пошли веселее, и он даже намекал, что я могу уже морально готовиться к близкому знакомству. И оно состоялось двадцать четвертого августа. Правда, это были только смотрины, если продолжить аналогию. Мне его дали пока потрогать – повскидывать, поприцеливаться и оценить результат. Дульное устройство еще тоже не было готово. Оружие получилось компактным, почти вдвое короче карабина, но увесистым. Удобность – не впечатляет, особенно эта крышка-предохранитель. Вот накладку, она же передняя рукоятка удержания (чтобы не держаться за магазин), Снорри сделал хорошо. Защелка магазина тоже сделана им по-своему и удобнее исходной. Масленка в задней рукоятке еще не заполнена, поэтому неудобство или удобство ее оценить сложно. Прицел еще не установлен, поэтому я попросил сделать целик открытым, а также его и мушку снабдить светящимися в темноте точками. Установка – такая же, как и для света. Еще надо было чуть удлинить приклад и поставить на пистолетную рукоятку деревянную накладку. Остальные изменения – уже по результатам отстрела.

Мы со Снорри отметили важный этап, пропустив по чарочке, а затем дали работу среднему сыну – Торину. Он должен был изготовить мне на револьвер и кольт двухцветные щечки на рукоятки, как я и планировал, уезжая из Казани. Одновременно Торин сдаст какой-то там экзамен на мастерство. Ему, как совсем молодому, еще нельзя делать изделия из металла на заказ, а вот из дерева или кости – уже можно. А отец и старший братец внимательно присмотрят за ним – достойно ли он выполнил порученное.

Будущий знаменитый оружейник был смертельно серьезен и аж пыхтел от старания. Подробно и не спеша расспросил меня, чего я конкретно хочу, сделал слепки моей руки на обе рукоятки. Отец и брат хранили гордое молчание, хотя и перемигивались. Интересно, насколько правильно он соблюл все каноны приема заказа?

Дальше был торг. Хотя мы о ней договорились со Снорри заранее (ведь его сын еще не имеет прав самому назначать цену), Торин стоял на своей цене, как вросший в камень. Наверное, он так себе это и представлял. Только вот именно так делать нельзя. Клиент может и уйти, что я и попытался изобразить. По некоему знаку отца Торин исправился и начал сбавлять.

После ритуального обмена рукопожатиями, означавшего, что заказ к изготовлению принят и тем договор скреплен, Торин ушел.

– Чувствуется добрый наследник доброго отца! Думаю, что в свой срок он сможет делать все, что и ты, Снорри, и даже что-то придумает сам.

Вообще-то это почти не измененная ритуальная формула, но Снорри все равно было приятно. Дети растут и достигают все новых высот… Да… А вот от Валерия уже месяц как нет письма. С ним такое бывает, да и письма его о многом не говорят, но все же…

В последнюю неделю августа пришел официальный пакет из Казани. В нем содержалась целая куча бумаг – фирманы хана о присвоении наименований озеру, реке, лесу и горе, о которых я ходатайствовал. А как же назвали лес? Кто из членов династии удостоился этого наименования? Странно, лесу присвоено название Юрьевского. А как же мое предложение Усману-мирзе назвать его в честь выдающегося представителя его династии?

Ага, вот еще бумага, адресованная лично мне, текст на двух языках – казанском и русском. Усман-мирза лично благодарит меня за исследование опасных окраин государства и выражает искреннюю благодарность за предложение назвать исследованный мною лес в честь представителей его династии, но он считает, что в данном случае лес заслуживает присвоения моего имени. Ибо он исследован мною путем собственных усилий и без помощи официальных властей.

Ай да Усман-мирза! Я от него такого не ожидал. Глядишь, вырастет из него великий деятель ханства. Будет ли он на престоле – этого не ведаю, но этому престолу он будет надежной опорой, если останется всегда справедлив.

Тогда завтра студентам практику укоротим, а я схожу в Академию. Надо будет опять праздновать, пригласив коллег-географов. Они немало помогли, пусть порадуются вместе со мной.

Но отчего же меня пронзила какая-то грусть? Что не так в том, что три скромных природных объекта обрели имена членов моей семьи?

И вновь я ощущаю, как будто за спиной захлопнулась какая-то дверь. А вот вернусь ли я через нее?

Об этом нечего и думать – намек получен достаточно прозрачный. Тогда сосредоточусь на деталях и не стану отвлекаться от неизбежного. Если я прав насчет двадцать четвертого сентября, то нужно позаботиться о куртке и ранце с новым жилетом. Завтра междусобойчик у географов, а послезавтра отправлюсь в поход по лавкам и рынкам. Снорри мне уже передал деревянную копию магазина, чтобы знать, какие гнезда под них делать. Так что с этим вопросом тоже не будет проблемы.

Думаю, что за неделю все купится, а Снорри доведет оружие до готовности. Если все же двадцать четвертое сентября я понял правильно и это послание адресовано именно мне.

А вот тогда мне останется только понять, куда двигаться. И как. Потом из дел у меня будет только написать последние письма и передать Лёвчика Марининым родителям.

Вообще конец сентября – не лучшее время для путешествий. Если придется плыть вниз по Великой, есть возможность до ледохода забраться весьма далеко, вплоть до жаркой Астрахани.

Но если двигаться на север, то весьма быстро начнутся проблемы с погодой. И, собственно, они будут везде. Да, в Царицыне Великая еще не замерзнет к первым числам октября (если не случится особо ядреного мороза досрочно), но если двинуть в степи, то холод настигнет обязательно.

Значит, либо не двадцать четвертое сентября, либо места я достигну очень быстро, еще до того как погода испортит мне путь. Ну, скажем, неделя. Куда можно добраться за неделю?

Первое. На пароходе вниз по Великой – ну, до Нижнего точно. Вверх – это уже за тверскую границу, где регулярного сообщения нет.

То есть либо само нужное место может быть где-то вблизи Великой, либо вблизи какого-то приречного пункта находится портал. Хоть в том же Гуляйполе.

Второе. На автомобиле – где-то за тысячу километров при минимуме проблем в дороге. Тайных мест в любую сторону можно найти сколько угодно, особенно в аборигенских государствах.

Рассматривать этот вариант не стоит по причине полной непредсказуемости.

Третье. Портал. Здесь проблемы больше в том, чтобы найти его или портальный амулет, который откроет нужный портал в нужное место.

Тут ограничений минимум по времени, расстоянию и погоде, хотя все остальные ограничения цветут пышным цветом.

Но на помощь мне выступают (или могут выступать) два момента. Порталы Не-мертвого, которыми широко пользуются его присные, и намек про то, что нечто важное – вот, совсем рядом. И что же это такое совсем рядом?

Амулета вампира под Уржумом мне не достать. Я туда за это время просто не попаду. Правда, он уже может лежать где-то в хранилище на казанской улице Хана Аспаруха, что несколько ближе. Но кто мне его отдаст? У нас, на Дворянской, в Департаменте, тоже может лежать амулет эльфа, которому Иван Кольцо много раз мешал колдовать. Но опять же – кто мне его отдаст? И эльф мог работать без него – это можно при определенном уровне владения Силой.

Если действительно портал и действительно он где-то рядом – то где? Опять все тот же вопрос.

Где рядом? В подвале на Дворянской? На поле или холме возле той деревни, где эльфа поймали? Или еще где? Или ближе? В моем оружейном шкафу?

В его железной части, где вместе с уцелевшим от прежних времен гранатным взрывателем лежит эльфийская книга со странным магическим плетением в обложке?

Герман и Савватий Соловецкие! Это приступ ясновидения или приступ сумасшествия с моей стороны?! То есть это провидческая разгадка или бред сивой кобылы?!

А теперь вытру пот, в который меня бросило, потому что книга долго лежала уже у меня дома, и еще подумаю. Может ли это плетение Силы в обложке быть участником системы порталов? В принципе – да, это возможно. То есть библиотека как собрание множества книг с такими вставками в переплеты или с неким мощным амулетом – это конечная часть портала. Маяк, на который прибудет нужный гость. А книга, выданная ему, – пропуск сквозь защиту от ненужных гостей. Или она еще и вызывает открытие портала? Ой, нет, портальная магия – это такой расход Силы, а здесь только совсем чуть-чуть.

А как тогда прибудет нужный гость? Скорее всего, как-то воздействовав на плетение или приложив что-то дополнительное, он пошлет сигнал хозяину портала – и тот его откроет на нужное место.

Может быть, может быть… Кажется, это называется «активатор Ретца». А что еще можно сделать?

Да кто его знает, что может сделать могучий маг, играючи работающий с морями Силы, когда захочет что-то придумать. Правда, он должен думать, что его подопечные куда как менее искусны и умны, чем он. Потому он для других должен давать нечто простое, как двери, чтобы не накуролесили.

Я быстро смотался на кухню, быстро осушил стакан компота и быстро же вернулся обратно. Лёвчик заинтересованно поглядел на меня: чего это хозяин так бегает? Ничего, красавчик, ничего!

А вот что я еще забыл? Только что глянул на тебя и вспомнил, и тут же мысль меня покинула.

Ладно, вернемся к началу. То есть возможно, что «Поэма о любви Иримэ» – книга из библиотеки Не-мертвого или того замка, где он пребывает регулярно. Возможно также, что плетение Силы в ее обложке не столько защищает от кражи слугами, сколько является портальным амулетом. Или его частью, потому что больно слабо само по себе. Возможно также, что Не-мертвый что-то планирует на двадцать четвертое сентября.

Теперь про дату. Что может быть или будет двадцать четвертого сентября? Для эльфийского нападения поздновато. Для восстаний сипаев не поздно никогда, только поддержки у них ни от кого не будет. Разве что Не-мертвый снизойдет до Новых княжеств, явившись сокрушать их лично.

И все же – что будет двадцать четвертого числа? День Гнева или день сбора нужных Не-мертвому помощников для решения какой-то задачи?

С моей точки зрения, реальнее день сбора. Ну ладно, в этот день они соберутся – и что решат? Что погожий сезон года закончился, пора залегать в спячку? Или напомнить о себе какой-то гадостью на празднества, например, около Нового года? Вроде как ярославскому князю Владимиру Кирилловичу какая-то значительная дата будет – не то пятьдесят стукнет, не то еще что-то важное с ним происходило лет двадцать назад. Ну, это уже лучше.

Если покуситься на самого Красно Солнышко, как его иронически называют, или активировать несколько шаров в людных местах, то впечатления будут ого-го какие. Что еще можно сделать в ином Новом княжестве – тут моя фантазия слабовата. Но если еще убить тверского генерала и сделать по гадости одновременно в каждом княжестве – это уже серьезный акт дестабилизации. Новые княжества удерживаются в аборигенском море не только за счет своей силы, но и за счет впечатления о своей непобедимости. И сомнения в непобедимости быть не должно. Пока число пришлых не сравняется с числом аборигенов. А до этого еще ой-ой-ой сколько…

Все это очень правдоподобно, но…

Впрочем, мое появление двадцать четвертого числа серьезно облегчится только в случае, если будет объявлен некий сбор, и, явившись на него, я буду ошибочно принят за своего. Хоть ненадолго. И чем больше будет приглашенных, тем вероятнее нужная мне путаница. Впрочем, на это не очень следует рассчитывать. Есть много способов проверки. И вообще прикинуться не собой можно там, где сложно быстро проверить – тот перед ними или не тот…

Что-то меня начало уводить с нужного настроя на пессимизм. Пора отдохнуть. Может, еще что-то разумное придумается. До первого сентября остается совсем недолго, надо отдохнуть перед учебным годом. Или все это неактуально, раз произойдет двадцать четвертое?

А произойдет ли оно? Или все оттянется на новую весну? Не знаю пока.

Мне нужно получить оружие и дополнительное указание свыше, а там будет видно. Но я готов и на двадцать четвертое.

Однако особенного отдыха не было. Двадцать пятого августа я был на кафедре, где утверждали учебную нагрузку на следующий месяц. Все хотели нагрузки – один я не хотел, а особенно после двадцатого числа. Мое бескорыстие в вопросах нагрузки произвело на всех легкий шок, усилившийся, когда я сказал, что вообще в нагрузке в сентябре не заинтересован – берите, кто хочет. Ну, они и взяли, оставив мне только подстраховку на случай болезни и иного форс-мажора. А то я не знаю преподавателей! Они сейчас понаберут часов, курсов, семинаров, дополнительных занятий, а потом начнется – тот заболел, у того есть неотложное участие в комиссии по решению ректора, и так далее…

И дежурство в городе только одно: пятнадцатого числа. То есть я как бы расчистил себе дорогу на сентябрь, но сегодня точно не отдохнул. Три часа в гаме и беспрерывном споре (слава богам, хоть без табака) совершенно выводят из себя. День пропал. Но я себя пересилил и совершил променад по рынкам и пассажам. Везде были толпы народу, покупавшие детям что-то к близкому учебному году, но некоторый толк от моей пробежки был – я прикупил себе ранец взамен утраченного. Мне досталась какая-то малораспространенная армейская модель, потому что клеймо приемки было, но я таких ранцев не припоминаю, чтобы их кто-то носил. Устроен он был приблизительно так, как нынешний ранец у мотострелков, только наружные карманы располагались в ином порядке. Кто-то им уже хорошо попользовался, но не до полной негодности. Я и купил, сбив цену за пользованность.

Но беспокойство меня не оставляло, пока я не дозвонился до знающих людей и не удовлетворил своего любопытства. Эта модель десяток лет назад была заказана как новая для снабжения армии, но купец Апостолиди, получивший контракт, скоропостижно покинул этот мир, успев произвести только малую партию. Его наследники вступили в грызню о наследстве и выполнение контракта провалили. Тут на сцену выступила коалиция купцов Ветрянникова из Твери и братьев Бесхлебновых из Нижнего, которые контракт перезаключили на себя и производили уже ту самую модель, которая используется до сих пор. Разница между ними имеется, но непринципиальная. А реликт после боги ведают скольких приключений достался мне. Вообще как-то собираются у меня в руках все реликты да реликты – вон Снорри воспроизводит реликт Великой войны, это вот реликт прежней истории, надо бы еще какой-то очень древний реликт раздобыть, которым лича достать…

Гм, неужели этот мой трофейный меч со стенки? Какое же ценное оружие рядом сколько лет висит!

Как только оказался дома, я немедленно проверил меч, воспользовавшись рассказом ярославского Ивана Ивановича. Увы, ничего подобного. Возможно, я был недостаточно эльфом или недостаточно возбужден для инициации оружия, но ничто в мече не изменилось. Ни движение Силы в нем, ни внешний вид. Какая досада.

Чем же все-таки убивать лича? Динамитом или очередью? Раз уж нет у меня местного магического оружия против Не-мертвых, придется пользоваться оружием пришлых.

Мне отчего-то подумалось, что лича надо заваливать очередью в корпус, а когда он упадет – стрелять так, чтобы пули перервали шею полностью или почти всю. Отчего я так думаю? Скорее всего, по аналогии с разными мечами – поразил врага, а потом добил, отрубив голову. Но вот сработает ли этот вариант с личем? По идее должен. У лича не работают сердце и легкие, то есть специально повреждать их остатки бессмысленно. У вампиров (и у него, наверное, тоже) продолжает работать желудок, так как кровь надо перерабатывать. Вампир еще и просто ест, а вот лич вроде как нет. Или иногда ест? В то же время мозги и у него и у вампира действуют, да еще как. Убить вампира можно, отрубив ему голову. По аналогии можно подумать про то, что это убьет и лича.

Еще у лича, потому что он маг, должны работать некоторые железы, развитие которых дает возможность использовать Силу. Но они невелики по размерам, и стрелять на их поражение неудобно. Хотя отделение головы от туловища отделяет и большую часть этих желез.

То есть в стрельбе «на обезглавливание» нет ничего нелогичного. Будет ли от нее толк – возможно. Кстати, придется озаботиться пулями по типу «дум-дум» – чтобы лучше отрывалась голова. Хотя… тонкая шея, практически из одного хребта состоящая… Но ведь и пуль в эту тонкую шею попадет немного, может, даже одна. И разорвать она должна тогда почти все, поэтому придется все же обрабатывать пули. Ага, надо иметь пару магазинов с ними, сберегая их на потом. И мобилизую я на это дело сыновей Снорри – надеюсь, им это позволит отец, а отцу позволят гномские законы и правила. Ладно, как только Снорри окончательно доделает оружие, я ему их и закажу. Тогда кроме них останется куртка, жилет и плащ-палатка. Куртка нужна обязательно, да и плащ-палатка тоже – в конце сентября уже редко когда может быть теплая погода и чтобы без дождей. С учетом отправки порталом демоны ведают куда – я могу очутиться в очень неприятном климате.

Если я прав насчет окрестностей Лесного хребта – то это южнее. Но все же в горах прохладно, и чем выше, тем прохладнее. Вот с дождями – как повезет. Может случиться и метель в сентябре. По крайней мере, мне так говорили.

Тогда надо еще принять во внимание такой момент – вот я вваливаюсь в сам замок или в его двор. Потребность в палатке и прочем невелика. А если покидаю портал где-то поблизости – в одном дне или чуть больше до него? Это если в нормальных условиях, а в случае ухудшения погоды – еще дольше. Тогда имеет смысл заиметь еще и то, на чем спать. Что-то типа попоны или вроде нее. Например, надувной матрасик. Лежать на нем не в пример удобнее, чем на просто мокрой земле. Хотя необязательно надувной резиновый матрас. Можно взять тонкий материал вроде водонепроницаемого казанского, для теплиц, уложив его под низ, а сверху него – коврик, что при помощи магии делают в Ярославле. То есть снизу защита от воды будет, а на ярославском коврике в сухом месте можно и на голой земле спать, а вес у него достаточно скромный. Мне его показывал тот самый Егор, который помогал с лодочным мотором. А я тогда как-то пропустил мимо ушей, ибо все силы уходили на освоение премудростей плавания на резиновой лодке. Где он такой покупал? А, в магазине купца Ермильева и компании!

Потом было воскресенье, и я вновь ходил по лавкам и добыл подходящую куртку. Она даже была на меня великовата, что меня обрадовало. Лёвчик куртку тоже положительно оценил и сразу же улегся на нее. Но куртка быстро была перевешена в шкаф, оттого он недолго на ней наслаждался.

И что у него за страсть на всем новом полежать? Или это он так все обезвреживает, чтобы стало своим и безопасным?

Коврика у Ермильева не нашлось, но приказчики клятвенно обещали, что на будущей неделе обязательно завезут. Вечером позвонил Снорри и предложил завтра скататься на песчаный карьер в Белянино на испытание наконец законченного изделия.

Утречком я подъехал к подворью Снорри, принял в машину еще двух гномов, и мы двинули в поход на двух «козликах» всемером. Такое количество гномов нужно было для двух целей – отразить возможное нападение эльфов, и (это, возможно, самое главное) число участников должно было обеспечить удачное проведение испытаний. Ибо имелось шесть гномов (минимальное число для самостоятельной экспедиции, по гномским воззрениям) и, если считать со мной, семь участников. А семь – для людей удачное и священное число. Дети Снорри не ездили – все участники были полноправного мужского возраста.

Снорри дома машинку испытывал только по минимуму, расстреляв десяток патронов. А вот сегодня придется потратиться поболее.

В общем, ожидания меня не обманули. Без приклада стрелять лучше всего было в стиле «от стенки до стенки», поворачиваясь корпусом. То есть если враг повалит валом, то ему не поздоровится. А по одиночному прыгучему врагу в обширном зале или на открытом месте – ой-ой-ой. Удерживать брыкающийся агрегат у пояса было тоже не в радость. Хотя Снорри не жаловался. Еще бы, с его-то лапищами. При стрельбе с прикладом от плеча точность стрельбы была терпимой, по моим оценкам. Удерживать было куда легче, чем стреляя от пояса без приклада. Но я пока еще не знал, какие синяки меня ожидают.

Описанную в инструкции возможность стрелять одиночными, вовремя убирая палец со спуска, я не смог освоить. Но стрелять очередями по три-четыре пули вполне удавалось.

Клина не было даже при неработающей масленке, все открывалось, закрывалось и включалось.

Ай да Снорри!

В завершение я дал двум гномам дострелять оставшиеся в магазине патроны – от чистого сердца. Им понравилось, и они огорчились тем, что патроны в магазине так быстро кончаются. А теперь все – надо уезжать из этого карьера и где-то в более безопасном месте остановиться и принять по чарочке за успех предприятия.

Что мы и сделали в виду деревни, разложив костерок и быстро зажарив мяса на закуску. Отметили результат тремя стопочками, собрались и поехали домой. Гномам от трех стопочек не бывает совсем ничего, потому я и посадил Орри Черного за руль до города, а сам ждал, когда алкоголь малость выветрится. Настроение было хорошим, а жаба из глубин души под действием гномской водки нырнула совсем глубоко и не терзала душу расходом патронов.

В городе гномы продолжили веселье, а я отправился домой, показал приобретение Лёвчику и стал заниматься чисткой. Теперь из крупных задач – тот самый коврик, изготовление нового жилета и закупка патронов на шесть изготовленных магазинов. Это не очень много по предметам, но весьма много по деньгам. Ладно, деньги-то за монету еще не закончились.

Теперь у меня будет еще одно развлечение на каждый день – отрабатывать обращение с агрегатом, пока оно не станет исполняться на автомате. А, кстати, чего я его все агрегатом да агрегатом зову? А действительно – как его назвать? Фамилии конструктора я не знаю, фирму-производителя тоже… Назову каким-то именем. Подумал – в душе ничего против не возникло. Но каким – мужским или женским? Пожалуй, мужским – гляжу я на него и ничего женского в облике не вижу. Тогда как? Пусть будет «Антон»! А ничего! И среди знакомых и родных Антонов нет, так что никто не обидится.

Почищенный «Антон» занял свое место в шкафу, а я пошел мыться. И обнаружил пару синяков, которые набило при стрельбе. Поскольку они только-только образовались, сразу же их обработал Силой. Завтра от них мало что останется. Это же сколько лет я не набивал синяков при стрельбе? С похода на Каскелен, когда я пострелял из «льюиса» и недостаточно плотно приклад прижал к плечу.

Ладно. Пора положить котику в блюдце отварной курятины. Вдруг утром не так рано разбудит, поедая ее… А я еще почитаю на ночь с полчасика и буду засыпать. Может быть, в этом сне что-то прояснится…

Но эта надежда пока не сбылась. Вещие сны не приходили еще неделю, вместо них совсем ничего не снилось. Лег, моментально заснул, утром моментально проснулся – и никаких тебе сновидений.

Зато способ выдачи курятины Лёвчику на ночь избавлял от раннего подъема. Котик спокойно терпел до того момента, когда я сам вставал и шел на кухню. Я-то, конечно, так могу, но будет ли котик проходить в двери без усилий после месяца такой кормежки? А, черноносик?

Не отвечаешь, потому что и сам не знаешь, разнесет тебя или нет…

Правда, ты еще молодой и растешь, оттого не превратишься в этого тимохинского манула, то есть в круглый мешок с шерстью. Ну, я надеюсь на это.

Ушли последние дни августа, наступило первое сентября (впрочем, с торжеств я тихо улизнул, отсидев только официальную часть), шли первые сентябрьские деньки. Второго и третьего сильно дождило, потом небеса вновь расчистились. Коврик привезли, и я его купил, жилет дошивался, и скоро я могу ощутить, насколько меня согнет все нужное, навешенное на себя. Хотя ожидаемо, что будет тяжко, ибо патронов придется нести больше, чем обычно. Потому приземление поближе к цели становится необходимым.

Непонятная ситуация начала потихоньку беспокоить меня. С одной стороны, не было никаких серьезных оснований ожидать скорого похода в логово Не-мертвого. С другой – все шло вперед, как если бы действительно с рассветом или закатом двадцать четвертого сентября я шагну вперед и окажусь в замке врага. То есть я совершенно не уверен, что вот-вот пойду на штурм, но отчего-то готовлюсь к этому штурму. У меня возникла ассоциация с автономной работой руки. Как если бы я шел по улице, думая, что все нормально, ничто мне не угрожает, а рука сама, без участия головы, достала пистолет и стала отстреливать кого-то. Или действительно Светлая Четверка в разброде мнений; и часть ее прилагает усилия к моей готовности, а часть – наоборот.

Да, на службе так бывает частенько, когда мысли у начальства разбегаются, а вместе с разбегающимися мыслями разбегаются и приказы. Никто такого не любит, и по поводу подобного всегда звучит народный глас: «Да они что там – охренели?» Иногда – да, охреневают. Иногда – вынужденно так случается.

Так я себя успокаивал, но беспокойство меня не оставляло. А поскольку я еще и не был особенно занят (только редкие вызовы к больным), требовались значительные усилия, чтобы не задергаться. Если когда-то придется писать мемуары, это все можно будет назвать «сентябрьским мандражом». Или более благородно – «лихорадкой начала сентября».

Пятого мне прислали уже готовый жилет, и я наконец все на себя навьючил. Ничего хорошего. Тяжело. И это притом что я засунул в ранец только два пайка (больше дома не было) и амулетами себя не отягощал. Если же понадобится тащить туда меч – будет совсем ужасно. Я еще раз попробовал активировать свой трофейный меч, и у меня вновь не получилось. Нет, его брать не стоит. Если бы это был кинжал, то еще можно. Им хоть заколоть кого-то, даже если не активируется, и вес его как-нибудь уж выдержу. Грустно, ну да ладно. Вдруг сегодня ночью приснится нечто очень важное.

И действительно приснилось, но насколько важно видеть трижды за ночь рябину? Один раз ягоды на столе, один раз ту самую рябину, что я срубил в Жигулях себе в помощь, и она потом служила, а еще раз – обыкновенное дерево на окраине деревни… Вроде как важно, а с другой стороны – для чего это? Настроение упало и до обеда не могло восстановиться.

К обеду я вышел из полосы тумана на душе и попробовал поразмыслить о роли рябины в будущем. В народной магии рябина считается оберегом от чужого колдовства и стимулирует предсказание будущего. Насчет будущего – это неплохо бы заглянуть туда. Может, рябиновый посох простимулировал все эти видения в пещере? Возможно, хотя основной массив видений был уже после утраты рябинки.

Или это подсказка про место пребывания замка Не-мертвого? Я быстро двинулся к телефону и стал накручивать диск. Географы наши, увы, возникшую надежду развеяли. Они не припоминают какого-то значительного скопления рябины на Лесном хребте. Да и вообще какого-то участка усиленного выращивания припомнить не могут. Рябина растет почти повсеместно по Великой реке. Где больше, где меньше. Рябиновых садов для пропитания никто не выращивает – ягода все же на любителя. Так что где растет одна рябинка, где пяток. Возможны несколько рябиновых рощ, которые где-то высадили любители дерева, и они сохранились.

Я не отставал и спросил про черноплодную рябину. Географы ответили, что это неправильное название, и биологически обычная рябина и черноплодная – совершенно разные растения.

Я опять не сдался и спросил насчет названий «Рябиновая роща», «Рябиново» и наподобие.

По справочнику Рябиновых рощ в Новых княжествах было четыре, Рябиново – шесть, есть еще много вариантов. Наверное, все же это тупик. Последняя попытка – с переводом названия на вилларский язык.

Увы, аборигены тоже не раз пользовались этим названием. Всех вариантов за два десятка.

Пора сдаваться. Я поблагодарил географов, трубку положил и попытался еще раз продвинуться. Залез в записи тестя и стал искать в гербах ягоды или дерево рябины.

Увы. Аборигенские бароны деревья на гербах имели, в Армире не брезговали и виноградной лозой на гербе, а вот рябин на гербы не выбирали. Дубов сколько угодно, желудей тоже, есть другие деревья, есть и плоды, но не рябина и не ее ягоды.

Есть, правда, исторический факт под названием «Заговор рябинников». Два барона ас-Рисси, у которых на гербе был дрозд-рябинник, составили заговор против графа Гвидо Первого Жестокого. Это отец того самого графа Гислера, что прозывается до сих пор Гислер Черная Душа.

А что там дальше было? Увы, помню плохо. Кажется, они напали на графа в спальне, подкупив слугу, который должен был что-то сделать с мечом господина, чтобы тот не смог защититься. Слуга выполнил задачу, но папаша Черной Души был малый не промах и как-то успешно защищался от обоих нападавших. Прибежала стража и убила заговорщиков. Слугу ждала жестокая и многодневная казнь, но он вовремя смылся. Поэтому Гвидо Первый покуражился над хладными трупами баронов, подтвердив справедливость прозвища. А из-за чего возник заговор? Кажется, из-за того, что граф соблазнил их родственницу.

Подходит это событие к моей ситуации? Нет. Разве что Не-мертвый какой-то дальний родственник Гислеру и его папаше. Это вполне вероятно, ибо роды аристократов за столетия так перепутались, но ничего не дает практически.

Вот так я размял мозги, чтобы они не застаивались, а результат – около нуля. Разве что взять в пару к осиновому колу еще и кол рябиновый. Веса не так много, но может пригодиться. Сфинксы говорили, что против Не-мертвого оружием может быть любое живое растение, так что чем рябиновый кол хуже… Гм, но если я заранее сломаю рябиновую ветку, она засохнет и умрет к моменту втыкания в лича!.. Не знаю. Некроманты пользуются разными заклинаниями типа «прах к праху» для уничтожения восставшей мертвечины, но как отсюда провести аналогию к моему случаю? Никак не получается.

Ладно, возьму рябиновый кол как можно ближе к событиям. Авось еще не испортится к нужному моменту. Или рябина сработает и в засохшем виде?

Надо пойти погулять в сад. Кстати, там черноплодная рябина растет, может, она подскажет, в чем тут закавыка. Пошли, Лёвчик, погуляем!

Но черноплодная рябина ничего про свою псевдородственницу сказать не захотела. Ягоды у нее еще не совсем дозрели, так что пусть наберут спелости. Тогда из нее себе пару компотов сделаю, а затем приглашу аспирантов на уборку урожая.

Лёвчик гулял то по траве, то лазал по деревьям, а я сидел на скамеечке и рассматривал облака над домом. Следовало бы пойти дописывать роман, ибо там осталось совсем немного и можно будет уже и отдать издателю. Но – не хотелось. Вообще ничего не хотелось – ни преподавания, ни писания книги, ни похода в неизвестное место с верными шансами не вернуться обратно. Все так бы и сидеть и глядеть на небеса и облачка, на нежаркое солнце, на только начинающую желтеть листву…

«Сладко медленное тленье». Лёвчик появился из-за ствола яблони, прошел вперед и, улегшись на спину, покатался по дорожке. Ах, прелестный котенок… Гм, а что это все мне напоминает? А напоминает мне это… вот так прямо и напоминает… один виденный мною сон! Как Лёвчик, покатавшись на спине, открыл портал в храм, где восседают его родственники возле священного огня!

Я откинулся на спинку скамеечки и недоуменно посмотрел на Лёвчика. Неужели это то ощущение, что нужное мне скрывается вот совсем рядом?! Протяни руку – и вот оно?!

Ну да, был такой сон. Как был и сон, что я с удовольствием ем рыбу. Или часами хожу по болоту.

Да, я тогда и подумал, что у котят этой породы может быть такое свойство. И пока они молодые, портал может их забросить куда не следует – в Гуляйполе или ко мне на крыльцо.

А вот есть ли оно на самом деле? За это говорит только попадание такого котенка мне на крыльцо и отсутствие следов его похода через двор. То есть он как-то свалился с неба на крылечко.

Но опять же – а если это просто дар богов? Вот послали они этого котенка мне, и все, сам он порталов не откроет.

И ведь не ответил же на вопрос про способность открывать порталы! Только об ногу потерся, и все. И понимай это как хочешь.

Все же придется прояснять ситуацию. Сегодня попробую погрузиться в транс и что-то найти.

Устроился на диванчике, рядом поставил будильник с интервалом полчаса для звонка, возле него стакан с водой и средство от головной боли. Увы, головная боль после транса – это почти неизбежно. Одна медиумша прославила себя фразой, которую всегда произносила после выхода из транса: «Вы слышите, как у меня трещат мозги?»

И вот теперь я погружаюсь в самого себя, как в теплую стоячую воду, плавно-плавно, медленно-медленно, все глубже и глубже, все дальше и дальше от забот и беспокойства, в теплую и приятную темную глубину… Нет никакой опасности, нет ничего зловещего, никто не стоит на пороге, никто не держит на прицеле, все протекает медленно, плавно и безопасно… Ничто не мешает, не отвлекает, ухожу все глубже и глубже, все дальше и дальше…

И вот я в каменном здании, под ногами похрустывают камешки. Вокруг полутьма, но в ней можно различить, что это коридор со стенами из кирпича, который сворачивает налево. В стене полукруглая ниша, в которой ничего не стоит. Впереди немного светлее, чем здесь. Приподымаю ствол «Антона», направляю приблизительно на уровень плеч будущей цели. Веса его не чувствуется – поднял и поднял…

– Я ждал тебя.

Голос глух и безжизнен, как скрип двери, то и дело открываемой ветром. Словно говорящему совершенно все равно, что говорит он и про что или кого. Кажется, раньше в театре было такое выражение «человек усталой крови». Или это была такая пьеса? Но все равно в нем нет своей крови. Нечему уставать.

– Я продолжаю ждать. Осталось недолго. Приди и возьми свое, что бы это ни было.

По тоннелю проносится ветер. С грохотом пушечного выстрела захлопываются двери. Все тонет в темноте.

– Не забудь – я жду.

Брр, ну и трещит голова! И в поту впору утонуть! Рука сдвинула рычажок, и теперь будильник уже не зазвонит, таблетка съедена и запита водой. Пора в душ.

А потом опять думать, что за кусочек мозаики лег в картину.

Но лучше и понятнее в итоге не стало. Прибавилось только уверенности в том, что встреча с Не-мертвым близка, а вот где, когда и как – про это знаний не прибавилось.

Да, возможно, Не-мертвый ждет меня, чтобы расплатиться за все хорошее и доброе, что я сделал для него. Это несколько льстит, ибо на такого недостойного противника обратил внимание настолько значительный Враг Сущего.

И что в итоге? Меня встретят полчища сторонников лича, в борьбе с которыми я паду? Меня приглашают на магическую дуэль с самим личем? Мне хотят вручить падающее из рук Не-мертвого знамя борьбы (ибо сон про превращение меня в лича я уже видел)? Что там будет?

Или я вообще вообразил о себе слишком много? И действительно, откуда Ашмаи знать, что есть такой маг невеликой силы, который пару раз сделал ему неприятное? А откуда бы Ашмаи знать про это? Ну, в принципе-то прознать можно. Как магически, так и детективным способом.

Но дальше? Вот образовался хоть и мелкий, но неприятный противник. Что делает с ним лич? Аж ничего. Никакого адресного покушения ни в Твери, ни в дороге. Хотя я живу на одном месте и не прикрыт мощной охраной из магии и телохранителей. Если покушение на князей требует в любом случае значительных усилий, которые могут и не окупиться, то натравить на меня вампира с амулетом, к которому привязана жуткая тварь, – это разве сложно? Нет.

Поэтому логически правильно бы считать, что Не-мертвый обо мне ничего особенного не знает, кроме общего соображения, что какой-то нехороший человек ему напакостил в августе прошлого года в Жигулях, а потом в начале этого лета – в малом замке с алтарем? И не исключено, что это два разных человека. А совмещения этих двух злодеев со скромным магом Юрием до сих пор не произошло.

И последнее общение, возможно, шло на гипотетическом уровне: приди ко мне, тот самый гад, кто бы ты ни был…

Опять тупик, ввиду невозможности отличить реальное от кажущегося. Поскольку и двадцать четвертое сентября является датой гипотетической и невозможно понять, что точно случится в этот день и как я в этом событии поучаствую, решение может быть только одним: ожидать ясности. Осталась несделанной сущая мелочь – вот ее нужно добить и ждать. А дальше будет видно – это правильная дата, или она вообще не к этому месяцу относится? Или это вообще не дата, а число чего-то другого. Скажем, столько патронов осталось у эльфа. Или еще чего-то.

Основываясь на этих размышлениях, я решил прекратить вообще размышления о предстоящем походе. Надо дать отдохнуть душе, а не застревать на бесплодных размышлениях. Вот завтра докуплю оставшиеся по списку два рациона и складную лопатку – и на том завершу. Все нужное пусть лежит, ожидая возможного использования, а я буду заниматься текущими делами. Только продолжу тренировки с новым оружием, чтобы руки к нему привыкли.

Вот когда привыкнешь размышлять и заставлять душу трудиться, как писал очень старый поэт, то сказать ей: «Сиди и не рыпайся!» – уже затруднительно, если вообще возможно. Поэтому душа опять проявит себя. И она проявляла. Время шло, дни утекали один за другим в прошлое, а все ничего и не происходило. То есть шли обыкновенные сентябрьские дни, заполненные обычными сентябрьскими хлопотами. Ко мне валом повалили пациенты, дорвавшиеся до водки и грибов, и каждый раз я, договариваясь с ними о завтрашнем визите, говорил, что я приду, если позволят боги. Некоторые относились к этому равнодушно, некоторые беспокоились, а двое ветеранов даже заволновались – не заболел ли я и не намекаю ли на то, что от следующего запоя их уже кто-то другой будет лечить?

Я отвечал, что время идет и я не молодею. Кто его знает, что будет завтра. В двадцать лет я был точно уверен, что оно точно наступит для меня. В без малого пятьдесят – уже не совсем.

Но настало и двадцать четвертое, и… миновало, так же, как миновали двадцать второе или двадцать первое. «Уж мартовские иды наступили! Да, наступили, но не прошли!» А потом к Цезарю подступили сенаторы и тот, которому он сказал: «И ты, дитя мое?..»

Поскольку ко мне подступали только преподаватели с просьбой подменить их тогда-то и тогда-то, надо было плюнуть на всякие приготовления и зажить обычной осенней жизнью. Купить пару кадок соленых огурцов, пополнить запасы картофеля, собрать остатки выращенного в саду, дров тоже надо бы добавить… Может, еще раз трубочистов пригласить? Приглашу.

А размышлять о походе пора закончить. Возможен, конечно, зимний лыжный поход, но не люблю я лыж и на них с трудом стою. Так и не выучился за жизнь как следует на них ходить. И вряд ли уже успею.

Пусть судьи подземного мира осудят меня за это.

Книга дописалась и ушла к издателю, месяца через три можно будет увидеть ее на прилавках.

Год точно обошелся без войны с эльфами, и это только радует. Коллеги-резервисты, которые только что потрудились на Дворянской, мне шепнули, что последнее нападение эльфов было пятого сентября.

Это было действительно последнее нападение эльфов, потому что восьмого эта группа угодила в засаду, да там и осталась. Пленных не взяли. Позже уже никто не нападал и уже вряд ли нападет в этом году – время вышло. А если Не-мертвый действительно удумал диверсию совершить позднее, то там эльфы вряд ли будут участвовать. Разве что дистанционно, сделав какую-то опасную магическую штуку. Почему – это понятно. Эльф на улице очень выделяется. Пока он пройдет или проедет по улице, в него воткнутся десятки тяжелых взглядов. Стоит ему подвинуться поближе к ярославскому князю – он ощутит не только недобрые взгляды, но и более неприятное воздействие. Если и будет кто-то покушаться, то абориген или находящийся под принуждением пришлый. Или гуляй-польский уроженец, на которого воздействовали чуть послабее, чем колдовским подчинением.

И я перестал беспокоиться и зажил обычной жизнью. Валерий все же собрался написать, и из письма я узнал, чего еще великого делается у него в арсенале, а также про его успехи в рыбной ловле.

Написал Кирилл про свои чебоксарские приключения, сведшиеся к тому, что как они ни искали, ничего нового не нашли. С горя ученый совет университета утвердил отложенное прежде название подводного жителя и постановил считать его существом неопределенной природы, но не нелюдью. Так что теперь я могу сказать, что из нелюдей убил только эльфа и орка. А итиллию (или итиллия) считать за них не буду. Ах да, надо ли плюсовать эти магически измененные головы в самарской пещере? По идее – не надо. Они стоят ближе к зомби. Значит, не плюсую, тогда останутся только двое, а не четверо.

Моя заметка о «песиках» будет опубликована в сентябрьском номере «Вестника». Кирилл собрался даже простимулировать университетское начальство на экспедицию за реку Буй и сам туда хочет попасть. Вот неуемный исследователь!

Я написал Кириллу подробное письмо и предупредил его, что возможно образование Дурного болота, потому что магическая буря может пробить проход в иные планы. А может, так не произойдет. Исследование этого магически активного озера и возможность трансформации в Дурное болото могут помочь заинтересовать руководство в выделении средств на экспедицию. Одни «песики» – увы, нет. Просто они могут не попасться исследователям, так как их тут больше не осталось. А скелеты той парочки, застреленной мною, могут растаскать хищники.

Но готовиться надо будет основательно в смысле защиты. Если Дурное болото все же сформируется, они будут еле-еле успевать отстреливать непрошеных визитеров. Но даже если боги уберегут от него, там может остаться много чего опасного. Разные магические ловушки, обладатель щупалец в озере, вампиры, которым уже не вернуться в портал, порождения магической бури вроде того плавающего в Буе зверя… Наверное, надо им пригласить военных для участия в экспедиции. Кстати, для экспедиции можно воспользоваться самоходной баржей, на которой разместится экспедиция с запасами. Баржа войдет в устье Буя и продвинется насколько можно вверх по течению. Дальше исследователи уже пойдут сухим путем. На палубу баржи вполне поместится пара вездеходов. Вот пусть устроят промежуточную базу поближе к лесу, а баржа в Буе составляет тыловую базу. Думаю, что если теперь там не гуляют стада нечисти из образовавшегося коридора в иные планы, то удаление лагерей друг от друга на двадцать – тридцать километров довольно безопасно. Если магическая связь будет работать. Но если для нее будут серьезные помехи, то есть шанс оказаться без подмоги.

Все это я изложил Кириллу, тщательно вспомнив, что, где и как было, за исключением того, что было за порталом. Дальше я был краток, да и понятно отчего, ибо часть совершенного там осталась неизвестной и мне. Так, я до сих пор и не вспомнил, что случилось с карабином и ранцем. Ну, сбросить ранец, когда болит сердце и сил нет идти, – это вполне понятный вариант. А зачем я бросил карабин, для которого еще оставалось много патронов? Не помню. Кстати, если я и стрелял из него за порталом, то только теми патронами, что были в нем самом. Все остальные остались нетронутыми. И куда пошли почти два магазина из пистолетов? Я помню лишь несколько патронов, изведенных на двух вампиров-стражников.

Скорее всего, чуть позже меня атаковали эти вот аборигены с кожей цвета как у копченых карасей. Патроны у меня израсходованы, и есть следы попаданий копий и стрел, которые остановила кольчуга.

Значит, противнику пришлось хуже. Дальше – увы, провал, кроме смутного воспоминания о подрыве островка, на котором зафиксирован был портал. Я немного попытался понапрягать память – вдруг под сурдинку вспомню еще какую-то деталь, – но ничего не вышло.

На том и остановился. И решил сделать одно значительное дело.

А именно – навестить Алину в Убежище. Поскольку еще не началась распутица, я мог успеть проскочить туда до превращения дорог в непроходимую жижу.

Для чего? В некотором роде это был пробный шар. Если она по-прежнему будет недоступна, то мне надо идти туда, куда катятся кости Судьбы. Если же она сможет встретиться со мной или хоть ответить…

Не знаю… Наверное, не сможет. Но как самому отказаться от этого, от надежды на возврат всего лучшего? Я должен попробовать. Время есть, деньги есть, погода пока позволяет.

Вот только докуплю винтовочных патронов, потому что их осталось всего две обоймы. Машина в порядке, можно и прокатиться. Риск, конечно, есть, но не первый же раз выбираюсь за городские стены.

А ты, мой черноносик, не откажешься от поездки? Ты уже ездил в Ярославль, это значительно дальше, но, правда, не на машине. Думаю, ты уже взрослеешь, потому все пройдет нормально. Ну, запахи бензина и масла ты как-то вытерпишь. Не будем беспокоить добрых людей, сами справимся.

Не возражаешь – ну и хорошо. Так что морально готовься на послезавтра ехать.

А умываться, моя прелесть, будешь уже в дороге, чтобы не задерживаться тут. Время такое: сейчас сухо – и хорошо едем, а завтра дождик прошел – и не едем, а плывем. Потому скорость важна.

Лёвчик внимательно выслушал мой рассказ и ничего не возразил.

Машина недавно чинилась, потому сюрпризов не преподносила. Я затарился бензином и маслом и поехал. «Антон» остался дома: взял вместо него «выгулять» старую винтовку.

При сборах меня беспокоил только вопрос, чем кормить котика. Я в дорогу беру либо консервы, либо сухую колбасу. Но в них полно специй. А их котенку лучше не давать. Я слышал (правда, про собак), что специи портят обоняние. Вдруг это котятам тоже грозит. Из положения вышел, одолжив амулет Вечный Холод и засунув его в мешок с вареной колбасой и ветчиной. Там и специй почти нет, да и грызть ее Лёвчику будет проще, чем жесткую копченую. Рыбы брать не стал. Хоть несколько дней отдохну от ее запаха.

Для пробы прокатился с котенком вокруг квартала – ничего страшного, Лёвчик удобно устроился на моем старом свитере и лежал спокойно. Вот так и поехали: две канистры бензина, масло, канистра с водой, палатка, энфилд, ранец, саквояж с приличной одеждой, мешок с едой и кошачий лоточек. И два пользователя всего этого.

Ехать туда полторы сотни километров, но по дороге есть специальное место для ночлега. Так что доедем до него, переночуем, а в обед будем на месте. Будь дорога поприличней, хоть как до тех же Березняков, можно было бы за день доехать или даже быстрее. Но это же не место для ярмарки, а Убежище. То есть храм и место, где люди, которые не хотят жить в большом мире, могли бы от этого большого мира спрятаться. У бабушкиной веры в Старом мире для этого существовали монастыри. Были они и для женщин и для мужчин. Ну, здесь на это тоже похоже. Содержит его храм Мирои. Чаще пользуются этим Убежищем аборигенские аристократы, но жрицы не отказывают и простолюдинкам. Просто у аристократов к этому больше поводов бывает – например, уйти от династического брака, отказаться от которого просто так невозможно, освободить престол для мужской линии. Про это много рассказывают, но я повторяться не стану.

Дорога туда после переправы через Великую идет на юго-восток. По пути будем пересекать аж две границы одного и того же баронства Потте. Вообще-то это баронство фактически тверская территория, и барона там нет, а вместо него сидит человек от князя Алексея и место соблюдает. Но все порядки, за малым исключением, баронские. А для чего это надо? Для высших нужд государственных. Каких именно нужд – ну, извините, я хоть и знаю, но не скажу. Мне много чего рассказывают пациенты, но не все из их рассказов разглашению подлежат.

Барона нет уже пять лет, после того как приключилась с ним одна история, которая прямо так и просится, чтобы ее рассказали на ночь для пущего страху, дабы всю ночь эти ужасы снились, как это у аборигенов принято. Барону тогда лет под тридцать было, но он все еще не женился. А все его матушка, которая прославилась многими странностями. Она ему запрещала жениться до тридцати лет, запрещала стричься и брить бороду. Это делала она из каких-то высших соображений, ибо сын ее так должен был сохранить что-то, что приведет его к триумфу. А что и к какому триумфу – осталось непроясненным до конца. Одно ясно – что дело не в воздержании, потому что барон, как и многие иные, до девок был охоч и активно их соблазнял. К этому все относились как к делу житейскому, пока не случилось нечто странное. Соблазнив дочку одного из деревенских старост, барон не сунул ей по обычаю монету, а пал к ногам и сказал, что, дескать, прости меня и позволь жениться на тебе. Причем прилюдно и даже какими-то богами поклялся. Все аж остолбенели, потому что все это ни в какие ворота не лезло. А барон вскочил в седло и заявил, что сейчас он в замок едет за материнским благословением, а вскоре вернется и приведет ее в храм для бракосочетания. Свита из телесного остолбенения вышла и за ним последовала, но мозги у них от такого еще не вернулись в исходное положение.

В замке они стояли во дворе, от коней не отходя, и слушали громкую перебранку на втором этаже. Барон вскоре вышел, в седло сел и двинул к девице. Ну а свита за ним. Они к тому времени уже отошли и размышляли о том, сколь долго в замке уживутся баронесса-мать и эта девица. И кто скорее от огорчения скончается.

А дальше вышло непонятно, страшно и кроваво. Заехали они в старостин двор, стали с коней слезать. Девица из окошка выглянула, барон ее позвал к себе. Но вместо девицы в самом лучшем платье во двор выскочило какое-то страшное чудовище. Описали его уцелевшие слуги как какое-то жуткое смешение разных хищников, только что ничего птичьего не было. От барона, двух слуг и трех лошадей вмиг остались одни кровавые ошметки. Один слуга шустро взлетел на растущую во дворе грушу. Еще один остался в седле и оцепенело смотрел на все это. Но чудовище отчего-то его не порвало, а, победно взвыв, перескочило через забор и ускакало в лес. Отца, мать и сестер девицы чудовище не тронуло. Они только от страха чуть не померли.

В доме от соблазненной девицы остались только рубашка с платьем, которые она сбросила, переодеваясь. И никто ее больше не видел и не слышал о ней. Мамашу баронскую разбил паралич, и так она пролежала года с два, пока не померла. Наследников у барона не было, из-за чего там сейчас и сидит тверской управляющий.

Мне эту историю рассказал самый первый княжий управляющий, который в баронство прибыл и между делом провел небольшое расследование, благо оба уцелевших слуги и родные девицы никуда к тому времени не делись. Магическое исследование проводить было поздно, но итог расследования был таков, что тут без магии и проклятия не обошлось.

И скорее всего, дело в баронессе. Она сына явно пообещала каким-то Силам. И явно не Светлым. А от ярости в тот день вновь к ним обратилась и потребовала наказать. Осознав, что наделала, расплатилась за это. Я еще думаю, что без магии не обошлось не только со стороны баронессы, но и со стороны дочки старосты. Оттого барон такое непривычное для среднего барона и для себя лично поведение продемонстрировал, а мать это присутствие магии ощутила. И если уцелевшие слуги не нафантазировали с перепугу про то, что дочка превратилась в какой-то гибрид разных хищников, то это тоже показатель. Столкнулись, скажем, дар Силы самой девицы (пусть даже невеликий), ее приворотный амулет и те Силы, что мать барона задействовала. И получился кратковременный водоворот Сил или даже, если хотите, кратковременное Дурное болото. Если для Сил баронессы другие планы открывались. И то славно, что дочка не осталась чудовищем надолго или быстро погибла. А то рассказ был бы подлиннее и куда более кровавым. Вот такие истории случаются в благородных семействах.

…Мы перебрались на другой берег Великой, нашли нужный поворот и двинули туда. Лёвчик первое время фыркал (видимо, запахи некоторые ему не нравились), потом перестал, свернулся клубочком на том свитере, который я ему под благородный организм подложил, и задремал. Это к лучшему. Меньше будет выскакивать.

Дорога была средней паршивости, потому я и держал скорость не выше двадцати километров в час. Это еще пока тверская территория, потому здесь разбойники толпами не ходят. Но совсем встречи с ними исключить нельзя. Было довольно тепло, дождем не пахло, северный ветер только иногда беспокоил, прорываясь сквозь прогалины в лесу.

Вот так нам надо ехать часа два-три, потом будет пограничный пост этого самого баронства Потте. Потом час приличной дороги по баронству (по местной мерке приличной, по нашим – средней паршивости) и еще часа три, если не больше, дороги гадкой.

Дальше дорога раздваивается. Можно свернуть направо и после часа-полутора издевательств над рессорами будет нечто вроде постоялого двора. Там можно переночевать и вернуться на первоначальный путь утром.

А можно ехать, не сворачивая, к постоялому двору еще час-полтора и выйти на пограничный пост того же баронства. Заночевать в лесу, и если за ночь не сожрут, с рассветом продолжить путь к Убежищу.

Первый этап пути прошел благополучно. Никто из лесов и полей не нападал, машин и телег на дороге было не мало, но и не много, ямищ и промоин не встретилось, машина вела себя идеально, котик дрых без задних лап.

Дальше был таможенный пост. Вообще, по-моему, таможня должна драть пошлины с товаров, завозимых на территорию, а не вообще с проезжающих, но вот поди объясни это аборигенам. У них это законный источник доходов. Хотя в баронстве Потте есть аккуратно подтверждаемый каждым следующим владельцем указ о том, что те, кто едет через границу в Убежище, от пошлины освобождаются. Но таможенники иногда «забывают» о нем. Я в таких случаях поступаю так: требуют – плачу, не требуют – еду дальше. В среднем при каждой поездке получается один-два раза платить на четыре проезда через таможню. Обычно – вот на той, второй. Там контроль начальства слабее.

Так и произошло – через эту таможню меня пропустили без денег. А подорожных в баронстве не дают. Какой-то из тверских управляющих это отменил, как и проверку проезжающих местной дружиной. Отныне они могут проверкой заниматься, только если проезжающие какое-то беззаконие творят. Если они просто едут или по дороге пирожки покупают – то нельзя. Доходы дружинников явно уменьшились, но управляющему от того ни холодно ни жарко. Ибо дружинники с тверской казной этими доходами не делятся.

Впереди из-за кромки леса показались башни на холме. Там и находится замок барона. А чуть ниже городок вокруг него. Городок при тверском управлении сильно вырос, ибо жители нащупали выгодное дело – свиней выращивать и в Тверь продавать. На свинину живую пошлина при ввозе в Тверь чисто символическая, а вот на уже готовые мясопродукты – посущественнее. Но есть и тут лазейка – при поставке свинины и продуктов из нее в тверскую армию вообще пошлина снимается. Поэтому, наверное, прошлогодняя война с эльфами, сопровождавшаяся хоть частичным развертыванием кадрированных частей, для баронства была выгодной. Кстати, надо будет поспрашивать – выдавали ли летом военным бекон или колбасы в качестве сухого пайка? По тушенке и мясу в котле не разберешь, откуда оно. А на колбасе и беконе отсюда есть фирменный знак – рыжий жеребец, который является слегка усеченным баронским гербом.

Но у всякого хорошего есть плохие стороны. Оттого, когда через городок проезжаешь при южном ветре, нелегко дотерпеть до чистого воздуха. Сейчас ветер сменился на западный, потому свиным благоуханием не пахло. Я решил заехать в городок и пообедать. Трактиры и гостиницы в нем как раз вокруг ратушной площади. Но, приехав туда, пожалел о решении: на виселице висело три источника благоухания.

Аж котенок проснулся и закрутил головой. Ладно, терпим. Зато проехали полста метров по булыжной мостовой. Это все твердое покрытие в этом баронстве – улочка и ратушная площадь. И еще и двор в замке.

Я пристроил «козлика» возле трактира «Жеребец». Теперь надо поставить защитное заклинание вокруг вещей внутри. Ага, готово. Теперь медальон наружу. Делаю грозное выражение лица и иду. Котенок в левой руке. Сойдет за некое магическое животное. Некоторые аборигенские коллеги таким балуются. Идет такой маг по улице, а вокруг шеи у него обвилась страшная змея с длиннющими клыками, а хвост гада завершается чем-то вроде жала. Или какого-нибудь ежа в руках держат, у которого пара рогов магически отращена и иголки больше обычных.

Но это не реальные магические твари, а как бы недолгоживущие обманки. Змея живая, только живет мало и этими жуткими зубами никого не сможет укусить. Маги реально опасных тварей так с собой таскать не будут (законы такие в Новых княжествах, да и кое-где в Старых), поэтому это только для демонстрации – какой грозный маг идет по улице, уступайте дорогу и трепещите! За это аборигенских магов тоже не любят. Когда мимо тебя проплывет змеиная морда на плече у Владеющего, испугав тебя до полусмерти, любовь как-то маловероятна. Хотя и не укусили.

Но мне это нужно, чтобы времени меньше потратить и чтобы из машины ничего не поперли. Потому и устроил легкий спектакль «Явление Владеющего публике».

И сработало. Как всегда. Толпа народу на улице сама раздвигалась, и в трактире тоже, хотя час был обеденный и желающих хватало. Я по привычке свернул налево и устроился на свободной лавке. За столом питался абориген, судя по виду, подмастерье. Он, завидя меня, срочно доел-допил и очистил лавку со столом. Подавальщик подлетел тут же.

Я заказал тушеную свинину с картошкой, мясное ассорти из разных мясопродуктов типа ветчины с бужениной – и морса. Жидкого не захотелось. И соленых огурцов добавил к заказу. Может, они тут не раскисшие, как обычно. Лёвчик сидел рядом со мной на скамейке и принюхивался к букету запахов. Он ведь не бывал в аборигенских трактирах и всего этого сочетания пива, лука, табака, пота, подгоревшей пищи и прочего не обонял. Подавальщик оказался шустрым, бухнул на стол тарелку с ассорти, кувшин и хлеб. Это хорошо. Теперь разглядим, что тут в ассорти делается, и выберем нужные кусочки для питания Лёвчика. Вот эта ветчина на вкус малосоленая, она и пойдет котенку. Можно будет еще буженины, но только с этого бока, там, где нет кусочка чеснока. А остальные составные части – извини, Лёвчик, это я съем. Это не для нежных организмов. Давай жуй, красавчик.

Свинину тоже быстро подали. Огурец оказался разлезшимся, я его только разок ковырнул. Не понравился. Редко встретишь огурчики такого засола, чтобы они были хоть и крупными, но твердыми и острыми на вкус. Мелкие огурчики с девичий пальчик у кабатчиков еще могут быть твердыми и вкусом как мне нравится. Можно было бы заказать квашеной капусты, но сейчас ее в трактире нет.

Я питался, поглядывая на Лёвчика, чтоб он не сбежал куда-то, кидал взгляды на окружающее и обнаружил, что мимо моего стола регулярно ходят многие люди. Вот этот явно храмовый служка, вот этот купец, вот этот крестьянин. Мне они кланяются, а взгляды их на котенка устремлены. Ага. Ну и правда, зрелище достойное и услаждающее глаз, а здесь явно вообще невиданное. Глядите, глядите, потом долго будете еще рассказывать про диковину.

Я ел, пока не оторвали от этого. Этот вот купец рассыпался в извинениях, что прервал мою трапезу, да продлят Светлые боги мою жизнь и все такое прочее, но не расскажет ли достопочтенный Владеющий Силой, где живут такие коты, истинно являющиеся украшением любого дома и радующие глаз?

Ну Владеющий сейчас в добром расположении духа и ответит, что живут такие коты за астраханскими владениями и являются храмовыми животными, посвященными богам Света и Огня. Я в этом не совсем уверен, но это четко отрежет предложение продать котенка. А то я этих купцов не знаю. Храмовое животное, посвященное богам, заткнет фонтан сразу. Такие – не для купцов. Купец рассыпался в благодарностях и испарился. А Лёвчик подмел выделенное ему и смотрит на меня проникающим в душу взглядом. Чего же ты еще хочешь? Подозвал подавальщика и заказал ему ассорти еще, только чтобы там острых деликатесов не было, и плошку с водой для моего магического животного. Подавальщик опять продемонстрировал чудеса скорости и подал то и другое. Лёвчик съел и вторую порцию. А маленьких котят от тряски не стошнит, после того как они, не побоюсь этого слова, обожрались? Лёвчик взглядом ответил, что не должно. Ну да ладно, ведь не отравится, а просто лишнее вырвет. Ну, жуй дальше, вот тебе еще.

Поели, расплатились и покинули это место. Лёвчик что-то зашевелился в руках и запищал. А чего же ему нужно? Напоили, накормили, попробуем теперь так. Посадил его на мостовую – и Лёвчик украсил городок благородной лужицей. У благородных котов лужицы бывают только благородными. Теперь на этом месте демонам и бесам делать нечего. К сожалению, здешние жители настолько темны, что не поймут этого и за благодеяние не заплатят. И пусть продолжают погрязать в своей темноте, а мы дальше поедем. Залезай, котик, опять на свитер, а я за руль сяду.

Мы хорошо поели, теперь сознание этого должно нам облегчить езду по гадкой даже по здешним меркам дороге.

И двадцать пять километров по спидометру мы ехали три часа. Один раз чуть не застряли в яме с водой. Потом под нами подозрительно захрустел мостик, но все же миновали.

Ну а потом было всего три сосны, грохнувшиеся на дорогу. И каждый раз искал магически врага вокруг, потом расчищал проезд. Один раз кое-как переехал через тонкую часть ствола, во второй раз зацепил за конец тросом и малость развернул ствол с проезда. Последнее решил Силой преодолеть. Вспомнил молодость и магически перерубил ствол в двух местах. После чего на низшей передаче вытолкнул вырезанный кусочек машиной. Силы жалко, но день уже к концу склоняется, и ехать недалеко.

Дальше была грязная деревенька со злыми собаками, которые кидаются на всех проезжающих с лаем. Когда ездил один, плевать я хотел на их тявканье. Теперь, чтобы не доставлять Лёвчику неудобств, я щедро оделил пустолаек Воздушной Плетью.

Теперь, за деревней, дорога поднимется на небольшой холм. А с него спуститься – и еще через километр-полтора будет развилка. Мне направо, и еще час с лишним езды в лиственном лесу.

Въехали мы на холмик и остановились. Все-таки устал я пролагать себе путь к Убежищу. Лёвчику предложил водички, он не отказался. Спускать его в траву я не стал. А кто знает, что там есть – змея, насекомое, вредная трава… Пусть пока восседает в машине.

Постояли минут десять и тронулись. Вот этот участок пути мне не понравился: все время ощущалось, что чей-то недобрый взгляд буравит тебе спину. Прямо как на улице Венцека, только не так ярко. Я все оружие поставил на боевой взвод и ехал, готовый к магическому противодействию тоже. Поди пойми, кто это так смотрит – бандит или плохо покушавший представитель нечисти. А поисковые заклинания по лесу плохо работать будут: шума там днем много, источников тепла тоже хватает. Одно дерево и тут грохнулось, но удачно, ибо смог его объехать.

Так я беспокоился и беспокоился, но беспокойство осталось только в виде пустых хлопот. И это здорово, когда беспокоишься, а ничего не случается. Вот и в путешествии сегодня ничего не случилось. И завтра ничего не надо. Подъехал к воротам и просигналил. Открывай, хозяин, к тебе прибыли работа и профит вместе. И оба кушать хотят. Я-то точно.

Сей постоялый двор содержал местный житель, внешне отличающийся отсутствием левого глаза, а по имени его звали Меро. Рожа у него была прямо из тех, которые называют «каторжанские», но он реально ни в чем таком замечен не был. Бывал я у него уже не один раз, потому и не беспокоился по его поводу. Еще он охотился, разводил на продажу лисиц (питомник для них у него был за навесом для автомобилей приезжих). Должен сказать, отчего-то лисицы в клетке воняют не хуже чем свиньи, только букет отличается.

Сегодня у Меро я был единственным гостем. Потому выбрал комнату на втором этаже, отнес туда вещи и пошел умываться с дороги. Лёвчик бежал рядом. Собаки у Меро, пока светло, по двору не шляются, потому я за котика не беспокоился и пустил его побегать. Умываться водой Лёвчик не стал, у него для этого лапка и язык имеются, поэтому он что-то вынюхивал рядом с колодцем, пока третий сын Меро, который рыжий, сливал мне воду из ведра на руки.

У Меро четверо сыновей, но, что интересно, все разного цвета. Черный, рыжий, блондин, да такой, что почти альбинос, и темно-русый. А отец и мать светло-русые. Ладно, пусть они сами разбираются, отчего они такие неодинаковые. И кто там виноват. Хотя младший сильно смахивает на эльфа, только уши не эльфийские. Ладно, чего только в лесу не бывает.

Вон мой однокашник Митя Пономарев решил в Саратове переплыть Великую и провести денек на острове в одиночестве. Взял лодку, включил мотор и переплыл. Устроился, разделся, пошел купаться. Проходил сквозь кусты и наткнулся на неодетую эльфийку. А возле Саратова пущ-то и нет! Откуда там эльфийке взяться? Но взялась. Сначала они друг друга сконфузили, потом друг друга утешили, потом расстались. Было и было, не то сон златой, не то и вправду произошло. А потом, через двенадцать лет зашли в гости к нему, уже в Нижнем, двое – эльфийка и мальчик-полуэльф. А его дома не было, целый месяц в отъезде был: со всем семейством у тещи гостил. И не знал еще Митя, что есть у него сын-полуэльф. Дальше пара исчезла, как сон златой, а Митина домоправительница – что вспомнила, то и рассказала, когда семейство вернулось. Жена дулась, но недолго, ибо придраться не к чему: ведь он на ней женат всего восемь лет. А у Мити прибавилось поводов для размышлений, отчего у него и жены его одни дочери, а вот тут по-другому вышло. И почему сына назвали Тэлон. Если я правильно помню, то это переводится вроде как хранитель, или владелец, меча. Ну ладно, хоть не мститель за мать, и потому беспокоиться Мите не за что было. Может, и заглянет еще. А вообще интересно, передастся Митин Дар Силы сыну или нет? И у матери что-то магическое могло быть…

Ладно, помылись – теперь пора поесть. Я у хозяина жареной картошки заказал. Тушеной капусты в исполнении его жены не хочу – она туда баранье сало кладет, и помногу. Портит продукт.

А тебе, красавчик, еда полагается попозже, ты сегодня уже нажрался за двоих. Перед сном разморожу ветчины и тебе дам. Ты не против, ну и ладно, сиди на скамейке и рассматривай интерьер. Ты еще в сельской глубинке не бывал, вот и рассматривай. Вроде бы у хозяина кошки были, может, придет какая, познакомишься. Только мы поели, как народу прибавилось. «Копейка» и «козлик». Аборигенский барон с дружинниками. На одежде незнакомый герб – две башни и дракон между ними. Дракон серебристый. Барону уже лет под тридцать пять, вооружен маузером в деревянной кобуре и фамильным мечом. Меч богато украшен, и от него ощутимо веет магией. Лицо какое-то хищное, прямо перевоплощенный в человека ястреб. У дружинников его – энфилды, а вот холодного оружия нет, даже штыков. Зато есть «льюис». Они его с собой в обеденный зал приволокли. Сразу стало шумно, и захотелось это место покинуть. Чем-то меня они раздражали, хотя с чего это вдруг? И барон обычный, и солдаты его самые типичные. Ладно, коль душа от них отталкивается, не будем ей противоречить и пойдем отсюда.

Я встал, подхватил Лёвчика и двинул к выходу. Новоприбывшие на меня не обращали внимания, они уже пиво хлебали. Еду они еще не получили, а вот пиво уже разливают. Ну да, бочонок приволочь проще и быстрее, чем потушить капусты или картофеля. Что же, аборигены верят, что пиво – это жидкий хлеб, пусть этот хлеб пьют и хлебом заедают, пока им посерьезнее еду готовят.

А теперь пойдем наверх, к себе в комнату. До темноты еще ориентировочно час, так что пока поваляюсь на кровати. Потом можно будет и поспать. После еды как-то потянуло в сон, но это вполне входит в мои планы. Сел на кровать и стал стягивать сапоги. Спать захотелось еще сильнее. Э, так я и сразу могу отъехать. Ну ничего, сделать надо не так много. Встал, поставил сигналки на окошко и дверь, задвинул засов. Лёвчику расставил плошку с водой, плошку с холодной ветчиной, лоточек. Поглядел, как он исследует комнатку, умилился.

Разделся, положил оружие и вытянулся на кровати. Лёвчик вскочил на кровать и пристроился рядом со мной. Ты у меня умница. Мы большую часть расстояния проехали, и никаких проблем от тебя не было. Не хочешь поспать? Ах да, благородные котята днем выдрыхлись на моем свитере, а ночью должны побегать. Ну ладно, не спи, теперь я посплю. Надеюсь, никто меня не разбудит: ни всякие твари своим визитом, ни дружинники пьяными песнями. А ежели кто-то из них явится мне мешать, можешь порвать его в мелкую крошку. Или сожрать вместо ветчины, если окажется пристойным на вкус. Я погладил Лёвчика и закрыл глаза. Сон сам катился ко мне, и в этом сне я шел через лес и разговаривал с кустом. Опять все то же! Куст все так же плакал и жаловался мне, что он был человеком и умер, а потом возродился в виде куста, и теперь этой жизнью он искупает свои преступления в прошлом. И если я сейчас сорву ягоду и сломаю его ветку, то дам ему возможность еще что-то искупить.

И плачущий голос куста попросил сделать это. Я протянул руку, и ветка хрустнула в моих пальцах.

Я проснулся. Лёвчик стоял на моей груди, задрав хвост, выгнув спину дугой, и грозно шипел. Причем в сторону окна. Но в окне ничего не было. Встряхнулся и поискал источники магии. Вроде ничего, кроме моих амулетов. Так их, умничка мой! Наверное, какая-то тварь попыталась мимо окна пролезть, цепляясь когтями. Внутрь не залезала, ибо сигналка молчит.

Лёвчик уже вышел из боевой позы. Я погладил его. Так их, паразитов, мешающих спать нашему семейству! А сон был интересным, но сейчас не до него. Лягу спать, а утром гляну на бревна снаружи. Если Лёвчик не на белку среагировал, а на упыря, то должны остаться следы когтей на бревнах. Вот и погляжу. А теперь опять баиньки.

Второго сна мне не досталось, но проснулся я выспавшимся. Лёвчик лежал рядом и глядел на меня своими «блюдцами». Потом соскочил и, отбежав от кровати, остановился, как бы показывая: «Вот, смотри». Гм, а это мышь. Задавленная. Это ты ее в ночи задавил? Умничка! Ладно, теперь займемся умыванием и бритьем. Поплескался, побрился. А стоит ли завтракать? Мне как-то и не хочется. Ладно, пока Лёвчику положу ветчины, разморозив ее Силой, а сам пойду рассчитываться с хозяином. Может, на пути вниз и захочется позавтракать.

Да, цены у Меро не детские, а прямо столичные. Но куда же денешься – либо бесплатно ночуешь в лесу с тварями, либо платишь одноглазому. Есть я так и не захотел. Барон и свита громко храпели из комнат, занятых ими. Интересно, когда они вчера угомонились? Я так задрых, что и не заметил.

Глянул снизу: вроде возле моего окошка следов когтей на бревнах нет. Значит, не то летучая мышь, не то белка. Ну и ладно. Еще упыря тут не хватало. Мотор на утренней прохладе слегка капризничал и не спешил заводиться, но потом сменил гнев на милость. Оставил его прогреваться и пошел наверх, за вещами и за Лёвчиком. В три рейса снес добро вниз, котик сам спустился, а на четвертый рейс остался котиков лоточек, который им всю ночь активно использовался. Поэтому пришлось еще его и помыть. Спасибо этому дому, поехали к другому.

Меро отворил ворота, и я медленно выехал за пределы постоялого двора.

– Ну что, чернохвостик, здесь ты фурора не произвел? Никто вокруг тебя не ходил и не рассматривал? Ничего, это тут семейство такое, а аборигенам-гостям не до тебя было, к пиву рвались.

– Мяу!

Это означает, что котика совершенно не беспокоит его популярность среди семейства владельцев постоялого двора. У него сейчас другой интерес – свернуться клубочком и подремать.

Ну и пусть себе дремлет. Ночью он сторожил, белок пугал, так что пусть сейчас отдыхает.

У меня с утра настроение было хорошим, ничто не мешало и не угрожало, поэтому я и не заметил, как подъехал к посту. А вот тут мне его слегка подпортили. Мающиеся со вчерашнего перепоя таможенники не только потребовали мзды, то бишь пошлины, но и захотели ею Лёвчика обложить. Вот свиноты!

Я разозлился и потребовал документ, согласно которому котята вообще облагаются налогами. Не лошади, свиньи, коровы, птицы, а именно котята. У них, естественно, ничего не нашлось.

Тогда я заплатил только за себя и машину. Они потребовали и за котенка, по ставке чуть меньше машины. Я отказался. В грубой форме. Мне пригрозили задержанием и отправкой в баронскую тюрьму. Вот пьянь! Они уже забыли, кто ими командует!

Тогда я продемонстрировал им амулет и заявил, что если они еще будут требовать мзду не по чину и мешать мне проезжать дальше, то сейчас их таможенный пост будет испепелен, а они побегут домой, украшенные хвостами и рогами. Вокруг медальона возникло голубоватое свечение.

Один из таможенников схватился за веревку и поднял шлагбаум. Остальные покинули место действия. Вот так-то оно лучше. Приращивать хвосты людям я не научился за полной ненадобностью этого, но не так давно узнал заклинание, вызывающее нестерпимый анальный зуд. В прошлом году я не раз жалел, что не могу его применить, ибо не знаю его, а вот теперь как только, так и сразу. Теперь есть у меня кара для отдельных граждан, кого убивать еще рано, а словесно обозвать мало. Настроение несколько увяло, но постепенно выправилось. Я это и раньше, в прежние приезды замечал – располагает Убежище и его окрестности к покою и умиротворению. Не зря его избрали для такой цели.

А раз начинает спокойствие ощущаться, значит, до ворот километров пять осталось. Вот сейчас переедем мосток через ручей, потом дорога пойдет через заросли кустов, которые в переводе с вилларского называются «ежиная теща». В сентябре уже вызревают их плоды. На вкус они наподобие тернослива, но чуть слаще. Из него варенье варят, а также делают довольно приятный напиток. Плоды собирают, давят, добавляют мед и уксус и оставляют бродить в бочках. Потом еще нужны какие-то травы (а вот какие – это их секрет). Может, есть еще какие-то дополнительные процессы. В итоге получается напиток, по вкусу напоминающий начинающий сбраживаться компот из сливы. Мне он больше нравится разбавленным, в виде, близком к компоту. Но можно пить и неразбавленным, как слабое фруктовое вино.

А теперь еще один мосток, поворот налево – и видны деревянные ворота в ограде. Ограда здесь не очень мощная, в виде частокола с парой ниток колючей проволоки поверху. Видимо, слабость ограды компенсируется магической защитой в ней или перед ней. И вооруженной охраны там нет. Сидит на входе старый человек с винтовкой, которая у него в углу стоит, когда он встает и ворота открывать ходит. Я об этом разок задумался и решил, что дело в храме и его жрицах. Либо в какой-то магической структуре места, которая отгоняет отсюда всех нехороших.

Я подъехал к воротам и стал ждать, когда ко мне выйдут. Сигналить здесь не надо, здесь место тишины и покоя. Сидел и рассматривал резьбу на воротах. Котик проснулся, потянулся и зевнул так, что аж мне самому зевнуть захотелось.

Правая створка ворот отползла назад, хромающий сторож заковылял к левой, открыл и ее. Потом подошел ко мне и хриплым шепотом спросил, чего я хочу. Я ответил, что приехал узнать о той, кто здесь спасается. Он тем же шепотом сказал, чтобы я проехал вперед на стоянку, там ко мне подойдет сестра из Внешнего круга. Мне это уже знакомо.

Я тронул и, проехав метров двадцать, свернул налево и припарковался на стоянке машин. Моя машина была четвертой здесь. Заглушил мотор и встал походить вокруг машины, пока меня встречать не выйдут. Шептал сторож на автомате, от него никто этого не требует. Тут в некотором роде храм молчания. Среди сестер-жриц есть несколько степеней посвящения, которые в зависимости от нее могут говорить полным голосом, могут только шепотом, а некоторые вообще не должны говорить. Возможно, такое есть и среди тех, кто здесь скрывается от мира. С приезжающими разговаривают только специально выделенные сестры, имеющие право разговаривать. А от обслуги этого никто не требует (я интересовался), но они, следуя атмосфере места, голоса обычно понижают или вообще шепчут. Должен сказать, и я, когда сюда приезжал и разговаривал с шепчущими сестрами, невольно сам переходил на шепот.

Постоять пришлось минут двадцать. Лёвчик окончательно проснулся и ходил дозором то по машине, то вокруг нее. Ага, вот идет. Одета в зеленый балахон, значит, разговаривать будет.

Сестра подошла ближе, склонила голову. Это они так всех приветствуют. Я тоже склонил.

Лицо уже немолодое. Балахон и чепец покрыты очень сложной вышивкой, но она сделана нитками зеленого цвета, потому издалека не выделяется. От нее идет мощная волна Силы, но амулетов на ней не видно.

– Мир тебе, путник. Что ты хотел узнать здесь?

– Мир и вам, сестра. Некогда я соединил свою судьбу с женщиной в храме богини. Сейчас она скрывается от мира в вашем Убежище. Я приехал узнать про нее. И если она захочет со мной говорить, то и поговорить с ней.

– Протяни руку с кольцом, путник.

Сестра извлекла из незамеченного мною кармана амулет в виде четок и прикоснулась к моему кольцу.

– Если она не захочет говорить с тобой, это ты узнаешь завтра утром. Если она захочет, то тебе, возможно, придется подождать пару дней, когда ей будет это дозволено.

– Благодарю, сестра.

Все как обычно. Сестра захотела что-то сказать, но тут ее внимание привлек Лёвчик.

– Какой интересный котенок! Никогда не встречала такой расцветки. А где живут такие?

– Точно не знаю, сестра. Я предполагаю, что они живут где-то далеко на юге и являются храмовыми животными.

– А какому богу они посвящены?

– И тут я точно не скажу, но скорее всего, богу огня. У меня есть известие, что в их храме горит неугасимый огонь, появляющийся из земли. А вот точно могу сказать, что их присутствие плохо переносится некоторыми демоническими существами.

– Мы сейчас пойдем в домик, где ты остановишься, путник. Своего котенка пока не отпускай из дома. Я сейчас соберу нескольких сестер, и мы решим, может ли находиться этот котенок на территории храма. Следуй за мной.

Я подхватил Лёвчика и пошел вслед за ней. Вот незадача! Неужели его можно не допускать сюда? Я о таком и не думал. Сюда приезжают и на лошадях и с собаками, и вроде никаких препон этому нет. М-да, посмотрим, как повлияют на ситуацию отношения между храмами, здешним и гипотетическим.

Мы прошли вдоль клумб с уже начинающими засыхать цветами, подошли к небольшому бревенчатому домику на две половины. Сестра отодвинула засов двери.

– Располагайся, путник. Мы с сестрами постараемся подойти как можно быстрее.

Я занес котика внутрь. В таких домиках я уже бывал. Внутри две комнатки, спальня и та, что среди аборигенов называют гардеробной. Спальня не отапливается, в ней народ греется алкоголем, одеялами и другими людьми. А в гардеробной есть печка. Поэтому приехавший сюда барон или рыцарь утром лежит на перине и под одеялом. И ждет, пока слуга растопит печку и в гардеробной станет тепло. Дальше барон быстро скачет в теплое место и там одевается.

Это делается в прохладную погоду, летом, конечно, попроще. Так же устроены старые дома и помещения в замках, построенные до того момента, когда аборигены стали использовать разные достижения пришлых. В некоторых старых замках есть еще и воздушное отопление. В плитах пола сделаны воздушные каналы, по которым печка в подвале гонит горячий воздух. Требуется гигантское количество дров и работа, достойная гигантов, чтобы ее топить, но пока в Великоречье хватает и дров и слуг.

Лёвчика я посадил на кровать, погладил и сказал: «Побудь тут, маленький. Я сейчас приду и принесу наше добро». И пошел за вещами. Здесь ничего не украдут, но вещи лучше иметь при себе. Закинул за плечи ранец, в руки взял котиков лоточек и поилку. Котята прежде всего.

Вторым рейсом захватил все остальное, что здесь нужно. Прочего никто не украдет, а от дождя я поставил тент на кабину. Теперь можно переобуться в тапочки, сбросить куртку и оружие. Лёвчику были установлены кормушка, поилка и лоточек, он зафиксировал это в памяти и теперь ходил по комнатам, исследуя их. А я пока раскладывал вещи из ранца там, где им надо лежать. До обеда еще довольно долго. Впрочем, его по просьбе могут и сюда носить. Ужина здесь не бывает – в Убежище ужинать не принято. На этот случай у меня есть еда для себя и Лёвчика.

Вот, расположился, теперь будем ждать вердикта сестер. А они все не идут и не идут. Я бы Лёвчика выгулял по травке, а так сидишь и ждешь в комнате.

Три сестры явились через час. Та самая, в зеленом, еще одна, в коричневом, совсем уже старенькая, и еще одна в белом, но в зеленом чепце. Я в этом маскараде нарядов ничего не понимаю, поэтому не скажу, что он означает. Поздоровался и пригласил присесть. Сестры отказались. Стояли рядком и на котика глядели. И такое впечатление, что они мыслеречью переговаривались. Я в этом до конца не был уверен, но сильно похоже на это.

Сестры молча стояли, глядя то на Лёвчика, то друг на друга. Лёвчик же подошел к ним поближе, сел и стал смотреть на них, не делая попытки подойти и потереться об ноги, как обычно делают коты. Возможно, это даже правильно. Постояв несколько минут, сестры в коричневом и белом молча же удалились. Сестра, которая вся в зеленом, сообщила нам, что они считают, что присутствие Лёвчика на территории Убежища вполне допустимо. После чего тоже удалилась. Вот и думай, как они договорились без помощи мыслеречи. Ну и ладно. Пошли, красавчик, погуляем по саду!

И время до здешнего обеда мы с котенком провели в саду, где наслаждались царством цветов и деревьев, хотя осень уже оставила свои следы. Но эта пора не менее радует душу, чем майская зелень или летнее разноцветье. Лёвчик залезал на деревья, прыгал по клумбам, а я любовался им и природой.

На сей раз нас кормили в домах. Приехала тележка с едой, меня оделили, а попозже приехали и забрали посуду. В один из моих приездов меня кормили в какой-то зале вроде столовой, но чаще – вот так в домиках. В тот раз, наверное, было очень много народу, потому и собирали всех. Кормили сегодня овощным супом, овсяной кашей и на сладкое – орехами. Лёвчик все это обнюхал, но не снизошел. У него было свое. А я поел храмовой еды, потом добавил колбасы. Я ведь не давал обета питаться только растительной пищей.

Вообще раньше считалось, что воин должен питаться почти одним мясом, а оттого крестьянин, больше поедающий растительную пищу, не может быть полноценным воином. Особенно ярко это проявляется среди аборигенского дворянства. Те растительной пищи до сих пор не любят. Какая-то правда в этом есть, поскольку, добывая для себя и дружины зверей в пищу, дворянин кроме мяса получал и разные навыки, не лишние на войне, плюс проникался духом борьбы и презрения к смерти. Не могу себя назвать воином, но мясо люблю. От растительной пищи тоже не отказываюсь. А вот рыбу не ем совершенно. Увы, даже ее запах мне противен. А маленьким был – ел… Не знаю, с чего я отвратился от нее. Может, для борьбы с Не-мертвыми нужен именно человек, не едящий рыбу?

Я предался игре разума, пытаясь провести какую-то аналогию между рыбой и Не-мертвым, и для чего нужно отвращение к рыбе, но ничего плодотворного из этого размышления не вынес. Зато подготовился к послеобеденному сну и с удовольствием поспал. Снов никаких не было.

Мы еще посидели в домике. Я читал взятую с собой книжку, Лёвчик играл со всем, что попалось ему в лапы, от сапога до бумажки. Потом мы с ним еще раз погуляли, только не очень долго. Дальше я устроил генеральную приборку его лоточка и мисок. Поели своих запасов.

Незаметно подкралась темнота. Здесь, в Убежище, спать ложатся рано, потому свечка у нас была только символическая – чтобы увидеть, куда штаны класть. Сторожков я ставить не стал, понадеявшись на ауру места. Лег, а Лёвчик стал ходить дозором, следя за тем, не появится ли враг на горизонте. Враг не появился, но приснилась Алина и ночь любви с ней. Жаль, это был только сон…

Проснулся я в полшестого от тонкого намека на то, что котенок проголодался и ждать ему будет совершенно нестерпимо. По обыкновению сказал: «Кот Лёвчик – паразит!» – и пошел размораживать ему завтрак.

Думал, что после этого засну, но не смог и валялся до здешнего завтрака, который подают в семь. Меня порадовали чаем и свежими булочками с корицей. А через полчаса после еды пожаловала та самая жрица в зеленом.

– Она не чувствует еще возможности и силы общаться с кем-то из внешнего мира.

– Благодарю вас, сестра.

Дама в зеленом развернулась и пошла.

Я этого ожидал, но душе менее больно не было. С каждым приездом все меньше надеешься, что Алина вернется со мною, теперь уже и надежда, что хоть ответит, иссякает.

Ну что ж, «тверже стали, орлиного когтя безнадежное сердце».

Я основное сделал – теперь остались разные мелочи, и река понесет меня в нужном направлении.

Пошли, Лёвчик, собираться. Нам пора домой!

Отнес вещи к машине, посадил туда котика, бросил деньги в ящик для пожертвований.

Сторож не дремал, а бдил, потому с возможной для него скоростью открыл ворота.

У меня было ощущение, что кто-то смотрит мне вслед, но я не оборачивался. Надежд, что это взгляд Алины, у меня не было. Как и надежд на что-либо.

Таможенный пост – как вымер. Никого не видно, шлагбаум криво торчит в небеса. Не знаю, куда делись эти мздоимцы, и знать не хочу. Скорее всего, пропивают мою пошлину и плачут, что не получили Лёвчикову. Пусть рыдают. Подошли бы они ко мне сегодня с такими претензиями – очень разнообразно провели бы время, борясь с результатом моего раздражения.

Заезжать во владения Меро я не стал. Поехал прямо в городок. Я лучше там заночую. Вроде как в «Жеребце» были комнаты для ночлега, а за площадью есть еще одна гостиница.

Но ночевать там не пришлось. Была приятная оказия – из городка в Тверское княжество шел небольшой конвой. Бронемашина с казной и две машины с охраной. И я к ним пристроился.

С таким конвоем можно не бояться ни бандитов, ни засады эльфов, ни тварей из болота, поэтому я ехать мог, пока хватало сил держаться за баранку.

Меня хватило до деревни Ляпино, уже на тверской территории, почти до часа нечисти.

Колонна двинулась дальше, ибо там были сменные водители, а я свернул к шлюзу и подвергся осмотру ополченцами. Как только они меня закончили изучать на предмет приверженности Злу, я спросил:

– А хозяин постоялого двора Матвеич еще двор держит, или надо у других хозяев место искать?

Мне ответили, что он никуда не делся, но сейчас у него остановился какой-то важный абориген и места может не найтись. Двину тогда побыстрее, а то еще ворота запрут все остальные хозяева.

Матвеич меня порадовал, сказав, что, на мое счастье, у него еще одна комната есть. А то барон все оккупировал. И вид у этой протобестии (а я его слегка знаю) был каким-то унылым, хотя бароны обычно не скупятся. Потому и спросил:

– А что такое не то с бароном?

– Он какой-то больной. Лежит, не шевелится, как будто заснул, но его свита говорит, что он уже почти двое суток не просыпается. Они поэтому дальше и не едут, боятся, что помрет.

Ага, вот чего Матвеич испугался! Заразы или дурной славы, что помер у него кто-то на подворье.

– Ладно, если они противиться не будут, осмотрю их барона, может, он не заразный. Веди, хозяин, в твою комнату.

Комнатушка оказалась угловой и совсем маленькой. Сложил я вещи на пол, и свободного места на полу не осталось. Но хоть кровать не на метр короче меня.

Котика я оставил в комнате, а сам пошел в «зал», как эта протобестия называет комнату, где посетители едят. Гм, а что-то народ знакомый! Это не те ли дружинники, что я видел в заведении у Меро? И герб вроде тот. Подошел к ним, представился и сказал, что могу посмотреть барона, если никто не против, – вдруг получится помочь. А могут быть против – некоторые бароны способны довериться только своему магу на службе. И нельзя сказать, что это мнительность или бред преследования. Бывает всякое.

Капитан стражи поздоровался и ответил, что они будут рады, потому что барон Элиас их беспокоит, а своего мага они не взяли с собой. Спросил, что с ним случилось и когда. Вчера утром он был ими найден на полу. Лежит, отрешенный от всего, не то спит, не то не спит, на прикосновение руку отодвигает, но не видит никого, не слышит. Не разговаривает. Есть не ест, но при помощи других пьет воду или морс. Под себя ходит, но они тут же все следы ликвидируют.

Чем болен или болел? – Да ничем.

Лет ему тридцать семь. Единственный сын у матери и наследник кучи других баронств, если тамошние владельцы недолго проживут.

Женат был, но жена умерла, дети еще маленькие, две девочки. Собирался жениться еще раз, но вот…

– Ведите меня к барону и принесите мне таз воды и полотенце!

Народ, сталкиваясь друг с другом, кинулся выполнять приказание.

Да, тут комнатка не как у меня. Хоть в салочки играй. Барон в одной легкой рубашке лежит на кровати. В камине горят дрова, отчего даже слегка жарко.

Тут подоспели дружинники с умывальными принадлежностями. Что интересно, они на меня такими преданными глазами глядят, словно ожидают чуда. Видимо, барона любят и боятся его преждевременного… гм, пусть будет отбытия. Не будем поминать возможное.

Кожа теплая, жара нет. Сердце бьется ровно, как во сне. Дыхание тоже медленное, под стать спящему. У мышц рук и ног нормальный тонус, так что не удар. Ран нет.

Займемся магическим сканированием органов, хотя на ко́му не похоже, а похоже, и здорово, на зачарование – вон Корона Вэллаха какая… Но не будем спешить, сначала просканируем.

А теперь займемся диаграммами отклонений, ибо это не пьяницы – здесь может быть все что угодно и в любой смеси.

Ничего плохого с бароном внутри не случилось, хотя часто он простужается. Нельзя с такими легкими жить в сырых местах. А где он живет? А не спросил. Но это ему и собственный маг скажет.

А теперь будем ломать эту Корону Вэллаха. Это то, что я увидел бы, если бы Дениса-штопальщика встретил через три-четыре дня, и не позже, после визита к нему двух типов из гостиницы «Хлебной». Дальше она расплывается и блекнет, искать уже надо особыми средствами, а сейчас, на свежачка, – вот она!

А кто это его зачаровал-то в заведении Меро? В этом семействе вроде как все без Дара, кроме разве что жены старшего сына, которой я не видел. Свои тоже не могли.

В Убежище – тоже нет. По дороге к Меро – отпадает, я барона видел в добром здравии за столом. Значит, дело было ночью. А вот кто? Вампир? Упырь? Еще пара неприятных тварей с магическими способностями, которые любят лазить в дома «в рассуждении, чего бы покушать»?

Ладно, разница между ними невелика. Ломать Корону все равно надо. Это у ведьм и магов надо еще кое-что сделать, а твари ночи работают просто: зачаровал и сожрал. Кстати, а чего же не тронули барона? Решетки упырю не поддались или его Лёвчик напугал?

Может, и он. Ничего, мы это тоже обыграем. Барон открыл глаза. Непонимающим взглядом обвел всех нас.

– Эй! Вина барону!

А теперь самому ему:

– Просыпайтесь, барон! Вы освобождены от заклятия подчинения! Теперь вам ничто не угрожает. Сейчас вам принесут еды и вина, и вы поедите, сколько сможете. Затем лягте и постарайтесь заснуть. Сон будет плохим, но это неизбежно. Пусть ваши слуги озаботятся, чтобы вам можно было попить и поесть ночью. Я же откланиваюсь, а прибуду поутру. Гляну, не нанесло ли вражеское заклинание вам более скрытого вреда. Заодно покажу вам вашего спасителя. Отдыхайте!

И покинул комнату. Пусть все изольют друг другу свои переживания. Правильно сделал, что пришел сюда. Если бы они потащили барона домой, то его маг мог все это сделать тоже. Но они сидели тут и сидели. А пять суток пролежал бы без сознания – могло много чего неприятного произойти.

Я вернулся к ожидавшему меня Лёвчику, взял его и пошел выдавливать из хозяина ужин. Нас оделили тушеной картошкой со свининой, откуда я извлек несколько кусочков мяса и скормил их своему котенку. Он охотно съел предложенное, познакомился с хозяйским котенком и даже поиграл с ним, пока я доедал порцию.

Поели – теперь можно и на боковую. Я поставил сигналки, оставил котенку на ночь водички, перезарядил револьвер специальными патронами. И как-то быстро почувствовал, что устал. Весь день за рулем, переживания, расход Силы на барона, вот как-то держался и не замечал, а потом сразу и усталость свалилась.

Ничего. Сейчас полежим, заснем, утром встанем, благородного котенка покормим, барона осмотрим, стрясем с него денежку и тронемся домой. Ехать-то уже немного осталось. Благородный котенок слушал мои рассуждения, позволял себя гладить и мурлыкал.

Так под Лёвчиково мурлыканье, тиканье будильника и стук дождика по крыше я и задремал.

Лёвчик учел критику и в полшестого поднимать меня не стал, дотерпел до без четверти шесть. Я открыл глаза, увидел просительный взгляд голубых глазенок, вздохнул о прерванном интересном сне про лотосы – и встал для поисков завтрака юному храмовому коту. Выложил ему последнюю ветчину из его запасов, подогрел ее Силой и завалился дальше.

Часок поспать еще удалось, но интересный сон не возвратился.

Красота сна упорхнула от меня, и я пошел наводить красоту на себя. В коридоре отловил одного из дружинников и спросил, проснулся ли барон. Тот ответил, что только что. Я сказал, что буду у барона через полчаса, пусть передаст ему. Теперь можно пойти к хозяину и вытребовать чаю и чего-то к чаю. Яичницы? И то верно. Булочек у протобестии с утра не пекли и пирожков тоже. Тогда поем яичницы с беконом и чаю тоже употреблю. А может, Лёвчику тоже яичницы скормить кусочек? Нет, обойдется. Если не соблюдать режим питания столь юных созданий, а кормить их часто и много, это будет не котик, а бегемотик. Поэтому яичницу я сжевал сам. Но малодушно не соблюл педагогических принципов и одну полоску бекона отнес Лёвчику, который ее сжевал.

А дальше наступал срок визита, поэтому я нацепил медальон сверху, взял Лёвчика на левую руку и пошел с визитом.

Подойдя к баронскому номеру, я сказал стоящему у двери дружиннику о своем приходе – пусть доложит. Тот шмыгнул за дверь. К магам у баронов отношение сложное. С одной стороны, они им служат. Но с другой – это не совсем слуги в обычном понимании, а как бы вассалы. Поэтому маг на службе у барона приблизительно соответствует его вассалу-рыцарю. Рыцарь, конечно, в душе никогда не признает свою равнозначность магу на службе сюзерену, но внешне все выглядит приблизительно так. Правда, я сейчас не на службе у барона. Потому я это подам как маг на службе у тверского князя! Это не обман, и фактически я оказываюсь на уровне того барона, а то и выше, ибо тверской князь выше даже аборигенских герцогов, что бы там они сами про это ни думали. А есть еще одно секретное оружие.

Поэтому, когда ко мне вышел капитан стражи, поздоровался и спросил, как меня представить, я и вывалил ему и про тверского князя, и про женитьбу на Алине и вхождение, таким образом, в родственники претендентов на престол Армира.

Но тут я себя сам перехитрил. Ибо, демонстрируя то, что я не всякий там, я вывел себя из положения, когда можно называть цену за свою лечебную помощь. Ибо недостойно таким людям гонораров требовать. Возможно при этом получить подарок, превосходящий размером обычный гонорар, но самому запрашивать гонорар нельзя. Совсем не комильфо. А вообще это все может даже перейти в разряд дружеской услуги, в благодарность за которую просто устроят пирушку.

А, ладно! Добраться до нужных мне мест мне и своих денег хватит, а лишняя сотня рублей в банке не поможет мне победить Не-мертвого. Не говоря уже о том, что не факт, что я ею вообще смогу воспользоваться. Тогда устроим спектакль под названием «Мещанин во дворянстве, или Я, прикинувшийся почти аристократом»!

Меня и приняли так, как я капитану рассказал. Правда, сразу же мне предложили вина, но я отказался от него, объяснив, что выпью его чуть позже, потому что для магических манипуляций нужна трезвость. Лёвчик вызвал неподдельный интерес, поэтому тоже пришлось намекать, что животное посвящено богам и нет возможности его дарить. Оно само должно остаться, если боги того захотят. И животное не захотело остаться.

Затем пришло время магического сканирования, которое ничего неизвестного раньше не выявило. Потом я сделал трагическую паузу и сообщил, что он стал жертвой воздействия упыря либо вампира, который пролез на постоялый двор Меро и вознамерился совершить зло. Потому он зачаровал высокочтимого барона, но дальнейших злодеяний проделать не смог, ибо, на счастье всех, его обнаружило вот это благородное животное, которое магически отогнало жаждущую крови тварь. Поэтому главный виновник благополучного спасения барона – вот он, глядит на него голубыми глазами.

Барон расчувствовался и поцеловал Лёвчика в носик. Дальше я сообщил ему, что все плохое позади и он вполне может посетить храм и поблагодарить своих небесных покровителей за чудесное спасение. А потом мы пили вино, закусывали тем, что у барона в запасах имелось и от протобестии принесли, беседовали. Тут я еще раз добром вспомнил своего тестя и его генеалогические таблицы и записи о родословных и происшествиях с разными родами.

Итого вместо быстрого рывка на Тверь мы часа три сидели, потом я еле оторвался, сообщив, что меня срочно ждут в Твери. После чего мы распрощались. Я завел своего «козлика» и убыл на северо-запад, а барону было еще дня два пути до дому. А куда – я так и не очень понял. Вроде как к Лесному хребту. Отъехав на пяток километров, я не стал дальше пытать судьбу, ездя под хмельком, остановился и еще часок простоял на обочине.

Из памяти отчего-то стерся момент расчета с протобестией и как я собирался. Но вроде как все на месте. И Лёвчик, и его поедательно-выделительные причиндалы, и мои вещи. Хорошее вино у барона, сливовое. Чистит память, как наждак.

После чего был путь домой. Он оказался ничем не примечательным. Доехали, переправились, заехали ужин себе купить. Прибыли, разгрузились.

Как выяснилось, я забыл у протобестии в номере тапочки, но ничего ценного и нужного не пропало. Вот так-то – не надо соваться в калашный ряд с не таким, как надо, рылом!

Теперь нужно хорошенько отдохнуть от поездки. Писем пока никто не прислал, но, может, исправятся…

Наступил октябрь, а с октябрем пришло опять это ощущение беспокойства и «охоты к перемене мест». Но было это чувство куда сильнее прежнего, да вот вещего сна мне все не посылали и не посылали. А если попробовать самому? Вдруг все уже разъяснено, нужно только вспомнить и воспользоваться?

Отбрасываем всякие путешествия по реке, на машине, лошадях и пешком. Остается только портал.

Наводить порталы меня в молодости учили, и иногда я ими пользовался – как своими, так и чужими. Но можно и пополнить знания. Для построения портала что нужно сделать? Выбрать место, с которого стартуешь. Это может быть место Силы, это может быть уже работающий или уже свернутый портал, это может быть даже любое место. Ну, почти любое. Только расход Силы будет разный – максимальный в «почти любом» месте и минимальный на следе чужого портала.

В месте Силы – там расход тоже есть, но больше на активацию и перенаправление уже существующих магических потоков.

Следующий момент – выбор места приземления. Если идешь по следу чужого портала, то, конечно, придешь именно туда, куда он ведет. Можно взять маячок и вернуться к этому маячку. Если ты ищешь нужное место, не будучи уверен, где именно оно находится, есть методики его поиска. Должен сказать, очень затратные по Силе. Да и сами по себе сложные. Если ориентируешься на хоть сколько-нибудь магически активное место, это полегче, а вот если искать поле где-то там, между пунктом А и пунктом Б, на котором обедает барон, забывший дома все амулеты, то можно дойти и до полного магического истощения. Было такое с бароном Иттеном, когда он отправился в гости к другому барону за три дня походом и не взял с собой меня, а амулеты также позорно забыл. А баронессе Имри приспичило что-то срочное ему передать. Да еще и Иттен решил идти не дорогами, а в пути погулять по диким местам и поохотиться. Я замаялся его искать, особенно когда догадался, что Иттен идет не по дороге, а лугами и камышами. Расход Силы зашкалил, потому, когда я все-таки его засек, меня хватило только на секундное открытие портала и заброс тубуса с запиской ему под ноги. Баронесса Имри чуть успокоилась, узнав, где барон и что он получил весть. Назавтра барон заехал в замок, что был по дороге, и тамошний маг связался с нами. А я к тому времени малость восстановился и смог поддерживать контакт с коллегой. Как все вы догадались, предметом суеты была совершенная пустяковина, про которую можно бы спросить и через десяток дней, когда Иттен вернется домой.

В моем случае объект, куда надо двигаться, – неизвестно где. Маяка – ну, можно считать, что нет. Есть только некоторая надежда на сродство книги с библиотекой. Насчет мест Силы – в городе их обычно занимают храмы богов. Если совсем не получится, можно будет выйти на Свет Мардога и рискнуть, но тут есть одна неудобная вещь. Являться в храм до зубов вооруженным – не комильфо. Под городом места есть, и даже много, но нужно прикрытие, потому что портальная магия – процесс канительный, а если искать место прибытия, то времени уходит еще больше.

Придется заняться этим дома. Вариантов тоже несколько. Вызвать демона, чтобы открыл портал, способ Бруна с часами, способ Феллина с зеркалами.

Откровенно говоря, не хочется у себя дома вызывать демонов. Работать с зеркалами тоже не тянет, ибо очень нехорошие воспоминания об этом сохранились на всю жизнь. Способ Бруна слабоват. Придется комбинировать – выносить книгу в магический фокус, ставить часы и зеркала одновременно. А Лёвчик… Нет, я на него не рассчитываю. Даже придется его убрать из дому. Все-таки он может влезть не туда и все испортить. И… неудачный результат тоже вероятен. Пусть Лёвчик в этот момент лучше будет у добрых людей.

Завтра у меня дежурство на воротах, послезавтра отсыпаюсь, затем иду на кафедру и впитываю всю нужную информацию, а вот в субботу можно будет попробовать, разжившись дополнительными зеркалами и часами. Если комбинировать стандартные способы, нужно шесть зеркал и трое часов. Если часы ставить треугольником, то мне не хватает одних. Хотя нет, есть же часы Алины. Правда, я их не заводил уже не один год. Хорошо. Зеркал не хватает двух. И надо выяснить, какой минимальный размер их нужен. Возможно, пару зеркал можно разрезать пополам, и все будет в наличии.

Я разыскал часики Алины и завел их. Они бойко застучали. Одной проблемой меньше.

Тогда жду.

…Дежурство выдалось с приключениями. Как стемнело, на стене сработала магическая сигналка. Некто лез через стену, и это не человек и не нелюдь. След оборвавшего сигналку дошел до застройки, где потерялся. Позвонили в полицейское управление, получили подкрепление оттуда. Ополченцы с ворот вернулись обратно, а я с полицейскими начал поиск. Это оказался упырь, которого я сбил со стены двухэтажного дома потоком Силы, а полицейские расстреляли на земле. Неплохая добыча, но мне от нее ничего не перепадет, ибо на дежурстве. Вот когда я убивал пару вампиров в нерабочее уже время, награду выдали, но пришлось еще и доказывать это судье и городской власти, что предыдущий упырь был в рабочее время и я за него ничего не прошу, а вот эти кровососы добиты уже сверхурочно.

А дома меня ждал сюрприз. Курьерская служба доставила небольшой пакет, адресованный мне. Что же это? Отправитель – ас-Имо, место отправления – Вирац. Но кто такой этот ас-Имо? И что он передавал? Ладно, сейчас узнаем. Я проверил, есть ли в посылке источники магии. Да, есть, но несильные. Ладно, сейчас разберемся. Лёвчик присутствовать не будет. Иди, красавчик, в кабинет! Вот какой у меня послушный котинька!

Заставил пакет левитировать впереди меня, а сам пошел за ним. Зашел на кухню, опустил пакет на стол и еще раз оценил магическую составляющую. Она без изменений. Пакет бумажный, длиной сантиметров тридцать, шириной вдвое меньше, перевязан шпагатом. На нем сургучные печати и приклеенные бумаги службы доставки.

Может ли быть на меня покушение? Может. Но от кого? Не представляю. Ладно, подготовлю щит от магической атаки и разбрызгивания яда и ножницами перережу шпагат. Ничего. А теперь срежу весь бок пакета. Тоже ничего. Рост магической составляющей имеется, но мизерный. Левитирую пакет над столом. Из него выпадает деревянный пенал и небольшая записка.

Пенал пока оставлю в покое, а записку прочтем. На вилларском, почерк классический аборигенский для торжественных случаев, то бишь сплошные кудряшки и завитушки. Когда сплетаются завитушки с нижней и верхней строк, то конец глазам.

Ас-Имо оказался знакомым. Это капитан гвардии того барона, которого мы с Лёвчиком спасали от поедания и зачарования в поездке. Гм, он, наверное, представлялся, а у меня в голове это не задержалось. Старею. Так, что тут еще: «Надеемся, что он поможет справляться с разными тварями Ночи, как помогал достопочтенным предкам барона». Еще раз гм.

А теперь Силой потянем за крышку пенала. И приподнимем его противоположный конец. Явление кинжала народу.

Снимем с него ножны и рассмотрим повнимательнее.

Украшений минимум, выглядит строго и благородно. Клинок прямой, обоюдоострый, сантиметров двенадцать длиной, сужается к острию. Посреди лезвия выбран дол, в который есть небольшие вставки, не заполняющие его полностью. На другой стороне – тоже дол, и тоже его частичное заполнение.

Гарда небольшая, витая, с кольцом для пальца. Рукоятка из ореха, в ней небольшие инкрустации из металла. Оголовок круглый, металлический. С одной стороны вставлен небольшой камешек, с другой стороны гравировка.

Это на него я бросил взгляд, руками не трогал, а вот теперь потрогаем. И поглядим поближе.

Вставки в клинок явно из серебра, с одной стороны их три, с другой четыре. Камень полудрагоценный, вроде оникса. Гравировка – гм, эльфийская по смыслу. Изображает Вечное Дерево. Как бишь его там эльфы называют?

Уже забыл. Вечный, кажется, «оиро». Дерево – «алдо». Или я ошибаюсь? У них было специальное название, кажется, «Иггдрасил». Нет, это дерево из мифологии нордлингов, а у эльфов название было похожим. «Норрасил» или что-то в этом роде.

Как быстро, оказывается, забываются уроки школы. Тридцать лет – и уже не помнишь точно.

Магия в кинжале есть. Она как бы течет из перекрестья, винтообразно обвивает рукоятку и приходит в этот камень.

В руку ложится удобно. И камень попадает точно под мизинец. Прямо как кнопочный предохранитель.

Над лезвием точилом не работали, оно чистое и гладкое. Но режет и колет. Гм, приятно видеть магическую заточку, сделанную изначально. Но это значит, что данный кинжал только для войны. Протыкать тело он будет аж бегом, как и одежду. Вот если им резать мясо или овощи, то заточка будет теряться, и точилом ее не восстановить. Такова особенность создания таких клинков. Они не для бытовых нужд. Об этом позаботилась магия при создании.

А вот этого я сразу не заметил. Ток Силы по рукоятке идет не просто так, а по отдельным рунам. Они очень мелко вырезаны на дереве. Глаз их еле разбирает. Должно быть, изготовитель был очень близоруким, раз это без проблем вырезал. Раньше-то ни очков, ни луп не было. Хотя Снорри говорил, что некоторые гномы раньше полировали прозрачные драгоценные камни, используя их как лупу при тонкой гравировке и инкрустации.

Во что сложатся эти руны? «Куилэ»… Жизнь то есть. Любопытная надпись на оружии, которое должно жизнь отнимать.

Ножны кожаные, но кожа тонкая, почти что перчаточная. С тиснением – растительный орнамент, в том же эльфийском вкусе. Но вот эльфы ли делали – не готов сказать. Может, и ремесленник, по их образцу. Наконечник ножен металлический. С одной стороны – все то же древо выгравировано, с другой – оно же.

Подержал еще в руках. По-моему, эльфийская работа, но такого отторжения меня оружием, какое у того меча, что у меня дома, не ощущаю. И вообще моя душа к нему лежит.

Ай да барон, подарок знатный. И со смыслом: жизнь за жизнь.

А нет ли тут какого-то потаенного смысла? Не знаю. Может, позже откроется.

Интересно, если выряжусь я на какое-то торжество и прицеплю этот кинжал и тот меч – как они поладят?

Может, и меч перестал бы демонстрировать отрицательное отношение к владельцу?

Может быть. Тут заранее не предскажешь.

Да, мои с Лёвчиком подвиги не остались забытыми. И может, этот кинжал мне нужен для чего-то? Воткнуть Не-мертвому в остатки старой плоти? Может, и нужен. Вроде как магия в нем присутствует, так что воткнешь клинок в лича, а от контакта мизинца с изображением дерева магическая волна войдет в Не-мертвого и его наизнанку вывернет. Не исключаю такого исхода, но и не надеюсь на него. Вообще в прошлогоднем путешествии ко мне также пришел стилет. И толку от него не было. Таскал за собой, таскал, теперь он лежит на полке в оружейном шкафу, ибо не нужен, а выкинуть жалко. Хотя лежал у меня много лет другой трофей, и наконец я им попользовался. Один карлик и повреждение хозяйского портала. Ну ладно. Кинжал я с собой возьму, вдруг пригодится.

…На кафедрах мне рассказали про способ Феллина много, подробно и пошагово. Зеркала нужны цельные, форма не принципиальна, хотя иногда пишут, что лучше квадратные. Но практики от овальных ухудшения результатов не отмечали. А вот размер должен быть не менее полутора метров, то есть с минимальный человеческий рост. Поскольку открывать придется дома, который явно не место Силы, есть один способ настройки в дополнение к книжке.

Так что пришлось заказать еще два зеркала в лавке, а вечером поработать пилой, пропиливая в брусках гнезда для зеркал. Им придется пребывать вертикально на полу, так что нужен держатель, чтобы они в этом положении стояли. Если их положить на пол плашмя, то они работают только в прошлое. И даже, по слухам, могут резко состарить пользователя. Правда, этого лично никто не видел, но все слышали из уст заслуживающего доверия человека.

Ритуал я решил проводить в гостиной. Вечером в пятницу установил зеркала и часы в фигуру Силы. Она пока еще не будет работать, хотя аккумулировать Силу уже может. Так нужно, чтобы зеркала вступили в связь между собой. И движения часовых стрелок тоже должны быть в унисон, закручивая воронку времени в середине комнаты между зеркалами. Теоретически воронка времени сама может быть порталом. Практически она дает возможность только чуть-чуть заглянуть в прошлое и будущее. Сам человек остается в фокусе Силы, а уходит отсюда либо его астральный двойник, либо он, сидя посредине, видит событие как в синематографе фильму, но сам в нем не участвуя. А вот это мне знакомо по пещере, хотя часов там не было. Даже моя «луковица» замерла и пошла только потом.

Ну что ж, теперь я напишу последнее письмо с описанием, куда я собрался и для чего, и оставлю его в кабинете. Утром Лёвчика отнесу к Марининым родителям, оставлю им денег, а в одиннадцать начну. Почему в одиннадцать? Такая складывается картина равновесия Силы. Дальше расклад неблагоприятный для переноса.

Задернуты шторы, расставлены две чаши со ртутью. Они работают как дополнительные фокусы Силы. Шесть зеркал, стоящих вертикально, образуют круг или шестиугольник – ну, как взглянуть на это. Трое часов стоят в разрывах пояса зеркал и отражаются в стеклянной глади. Это тоже важно. Портальный шарик-маячок оставлен в кабинете. Это чтобы при возврате не врезаться в зеркало и не наломать дров сбоем магического фокуса. Я сел в центре и, слегка поворачивая голову, убедился, что везде отражаюсь и ни одно отражение не содержит чего-то мне несвойственного. Есть такие демоны младшего уровня, которые любят прицепляться к отражающемуся в магическом круге зеркал. А потом выходит из круга или портала либо одержимый, либо адская смесь человека и демона. Амулеты разложены вокруг меня, все мое на мне. Без десяти одиннадцать. Пора начинать.

Я сижу по-турецки, книга лежит на полшага впереди меня. Она должна стать проводником.

Кисти рук соединяются. Выпрямленные безымянный палец и мизинец соединены, а прочие пальцы – в замок. Получается такой астральный компас, вернее, его стрелка, которую я и должен настроить на астральный Север. То есть туда, куда мне надо.

Потихоньку проворачиваю туловище слева направо, полуприкрыв глаза. Я еще не уловил признаков нужного места, поэтому зрение сейчас не столь важно. Теперь важно найти этим «компасом» провал между слоями реальности. Он так и должен ощущаться – как будто пальцы провалятся в отверстие.

Поворот закончен, щель не найдена. Усилим давление на среду. Тонкая линия Силы начинает соединять середины разрывов между зеркалами, образуя некую сеть. Напоследок линия Силы подходит к обложке. Вновь начинается поиск. А вот сейчас вроде как здесь есть некий ослабленный участок, но провала в него еще нет. Душа постепенно вспоминает давно не деланное, теперь все работает как на автомате. Давление усиливается с подключением вот этого аккумулятора Силы. Точно, есть там слабое место!

А теперь новый натиск, только уже с визуализацией того, куда я хочу! Именно в библиотеку, именно к Не-мертвому! Именно к нему, а не к иному владыке!

Мысленный шаг в сторону будущего портала. Фактически я еще сижу, но душа идет туда и давит паутиной силовых линий, используя как таран тень эманаций на обложке эльфийской книги.

Еще шаг, еще… От нагрузки уже больно в том самом Глазе Души, но надо давить и давить…

Нужно, но чуть-чуть не хватает Силы! Значит, нужна помощь!

«Я принял Свет в себя. Я продолжаю жить во имя Света и, если нужно, буду продолжать наносить удары врагу Света, пока живы он или я.

Я присягаю Свету и считаю себя Воином Света».

Я встал, уже не мысленно, а во плоти. Слева от меня мерцал диск портала, зависший над Алиниными часами. В мерцающем сиянии зеркала портала – старые стены из тесаного камня. Пора идти. Я пробежался руками по всему снаряжению. Все вроде бы на месте. Предохранитель на кольте снят. Крышка «Антона» откинута, палец входит в углубление на затворе и отводит его назад. Ну, всё.

Последний взгляд на оставшееся за спиной. А как это Лёвчик сбежал от Марины и родителей? Вот проныра! Прощай, черноносик!

Шагаю в портал, в полутемный коридор. Под ногами что-то хрустит. Впереди световое пятно из потолочного колодца. Искры от краев портала пробегают по плечам.

«Karanlсk solan Islk Kilic».