Всем хотится.

А пока я переминаюсь с ноги на ногу в очереди на регистрацию. Управление по трудоустройству приветствует, приглашает, предлагает. Все тут выложено белой кафельной плиткой, имитирующей современность и гигиену, но на самом деле здорово смахивает на большой сортир на Центральном вокзале. Вот только на стенах отсутствуют примитивные изображения мужских и женских половых органов, исполненные фекалиями. А кругом персонажи прямо тебе с картин Брейгеля. Опухшие. Хмурые. Мятые. В синяках. Невыспавшиеся. Недовольные. Недо-чего-там-еще. А уж нервные и раздраженные так просто до невозможности. Чуть что – так сразу проблема. Чуть слово скажешь – сразу возмущение. Чуть коснешься чего – сразу вонища. Это своего рода оправдание существования. Камуфляж.

– Вы идете сейчас? Как это вы? Я же видела, что вы пришли за этой женщиной.

– Прошу прощения, за этой женщиной стоял я.

– Правильно, а та женщина стояла за этой женщиной.

– Я свидетель, что та женщина стояла за этой женщиной.

– А за кем вы стоите?

– Я? Вот за той женщиной.

– Но ведь та женщина пришла после этого мужчины.

– Хорошо, сейчас заходит эта женщина, потом этот мужчина, а потом…

– Сейчас я захожу.

– Как это вы заходите, если вы стоите после меня?

– Я за той женщиной.

– Но ведь мужчина пришел после меня.

– Я ничего не знаю, знаю только, что я стою за этой женщиной.

– А раз вы пришли после меня, значит, я захожу перед той женщиной.

– А женщина за кем идет?

– А кто перед женщиной стоит?

– Вон тот мужчина.

– Тогда, значит, вы пойдете после того мужчины.

– Я после того мужчины не пойду, потому что тот мужчина пришел уже после меня.

– Нет, вы гляньте, какой нахал, сказал, что только вопрос задать, а просидел полчаса, я вот тоже так возьму и войду.

– Извините, мне нужна была только выписка.

– Всем нужна только выписка.

– Каждый лишь изображает из себя и ничего больше, вы что, скажете, нет?

Ну да… ничего больше, я как раз это и говорил. Чересчур много сериалов, чересчур много того, чересчур много этого, какое-то болезненное пресыщение, всеобъемлющая чесотка, всеобщая парша, и оттого, наверное, и возникает эта сраная асертивность. Не хватает только, чтобы мы начали друг другу рассказывать, кто чем болеет, сколько кто тратит на лекарства, и вообще, что все не по-людски, не так!

– Вот вы говорите, а у меня полпособия уходит на лекарство, так вот ответьте мне: за что мне такая жизнь?

– А вы что думаете, у меня по-другому? То же самое.

– Вот нет ничего, и хотел бы человек иметь, но нет ничего, и ничего не будет.

– А ничего не поделаешь, не родишь же.

– Вы слышали? Снова там наверху какая-то афера.

– Ай, да оставьте вы, если не одни, так другие, если не эти, так те, вот раньше были из «Солидарности», и что? Ничего. Что они сделали? Ничего. Теперь правят эти, и что? Ничего, афера за аферой, а ты стой, как глупый козел, в очередях, и за то, что ты всю жизнь честно работал, теперь живешь хуже собаки.

– Хлеб и маргарин, это истинная правда, а уж лекарства…

– Ох, лекарства…

– Хотите знать, сколько мы тратим на лекарства жене? Если б вы знали, вы бы поразились.

– Ой, моя жена от врача к врачу, из санатория в санаторий, и конца-края этому не видно, а знаете, какую рыбу эти врачи больше всего любят? Жирную, а купюры крупные и побольше, ну да что я вам буду рассказывать.

– Да, да…

Именно о том я и говорил, какая-то, к сожалению, внутренняя гниль! Чересчур много самых точных реалсообщений и фактов из первых рук. Чересчур много недоброкачественной жратвы. Чересчур много загрязнений. Чересчур много пестицидов, нитратов, низорала и гнилоточивых мультяшек. Чересчур много дерьма. Ну и безработица, не будем сбрасывать со счетов, чудовищная.

Наступает моя очередь. Вхожу и смотрю, не набросится ли кто на меня с руганью, как на беспородного пса, которого всегда можно пнуть. Но нет. Удалось. Я уже в комнате. Все хорошо. Сажусь. Служащая уже копается в моих бумагах.

– Была у тебя в течение последнего месяца оплачиваемая работа, какие-нибудь занятия, приносящие жирные витамины? Финансовый поток в кошелек не пролился? Говорить правду, чистую правду, а не то как счас врежу! Ну так как – было? Ничего не было? Тогда подпишись здесь.

– Простите… у меня нет ручки…

– Как это нет ручки? Он что? Думает, у нас тут фабрика ручек? Нет ручки! Вы только гляньте на этого мелкого жулика, он мне еще сейчас будет доказывать, что у нас нигде не написано, чтобы приносить свою ручку, ну, наглый тип, недоделок несчастный, работать ему не хочется, здоровенный мужик, а мне заявляет: ручки у него нет, это уже переходит все границы, он небось себе воображает, что мы тут будем обо всем помнить? О ручке, о том о сем, об этом, небось он думает, что мы тут не работаем, а так себе сидим для собственного удовольствия! Ручки у него нет, наглость какая!

Злит меня это? Ну злит. Хотел бы я поговорить с начальником этой стервы? Хотел бы. Но если по правде, то нет. Скорей бы домой, плюхнуться в кресло перед порнофильмом. Лишь бы только вырваться из этих Хуевиц. Все? Подпись поставлена. До встречи в следующем месяце.