Полночь

Я изо всех сил пытаюсь сдержать слезы, спрашивая у Линды, не могла бы она одолжить мне немного денег. Она охотно соглашается и поспешно идет, как она с торжественным видом объявляет, собрать для меня все «лишние» наличные деньги, которые только есть у нее и ее мужа Стэна в их прелестном маленьком доме. Она рада одолжить эти деньги мне – как будто это как-то компенсирует то, что она не знает, куда уехали моя мама и дочь. Стэн прячется на втором этаже за тюлевыми занавесками: он смотрит телевизор. У них, похоже, в каждой комнате по телевизору. Я слышу, как Линда и ее муж перебрасываются фразами, но ее муж так и не появляется.

К моему превеликому разочарованию, у Линды нет зарядки для телефона, но зато у нее есть номер мобильного моей мамы. Я вношу этот номер в свой новый телефон и затем звоню ей три раза, но каждый раз мне приходится иметь дело с автоответчиком.

Я звоню Сиду, но он тоже не отвечает на звонок. У меня вдруг появляется такое чувство, как будто я больше не могу дышать, как будто весь воздух из меня выдавили, и поэтому я, извинившись перед Линдой, иду в санузел. Там на стене висит кукла с жеманным выражением лица и в платье для фламенко, подол которого стыдливо прикрывает рулон туалетной бумаги. Я даю волю слезам. Я всхлипываю и, открывая рот, беззвучно кричу, пока не раздается осторожный стук в дверь.

– С вами все в порядке, Лори?

Голос у Линды робкий, и мне даже под таким сильным наплывом эмоций становится ужасно неловко из-за того, что я доставляю столько беспокойства этой женщине в ее собственном доме. Я вытираю глаза пушистым розовым полотенцем с вышитым в углу словом «леди» и – слишком поздно – замечаю, что от прикосновения к моему лицу на полотенце остаются следы грязи и крови.

– В порядке, спасибо. – Мой голос звучит хрипло. – Извините. Я выйду через секунду.

Когда я и в самом деле выхожу, но не через секунду, а через пять минут, Линда угощает меня чаем и джемовым тортиком торговой марки «Мистер Киплинг». Я не очень-то люблю джем, но тем не менее съедаю его, потому что Линда очень радуется этому и потому что я уже не помню, когда ела в последний раз.

– Спасибо за помощь, – говорю я. – Можно воспользоваться вашим телефоном? Я быстро.

Осталась одна вещь, которую мне необходимо сделать до того, как я уйду, и которую я все откладывала и откладывала сегодня с самого утра. От мыслей об этом мне становится тошно и стыдно.

Подержав в нерешительности руку над кнопками, я наконец-то звоню Пэм Саутерн, матери Эмили. К моему огромному облегчению, она не отвечает на звонок, но включается автоответчик, и он сообщает номер ее мобильного телефона. Я заношу его в опрятную записную книжку Линды. Пэм, наверное, сейчас едет в ту больницу – а может, она уже там. Глубоко вздохнув, я звоню ей на мобильный, но линия мертва.

Точь-в-точь как моя лучшая подруга.

Простит ли меня когда-нибудь Пэм за то, что я стала причиной гибели ее дочери? Простит ли она меня за то, что я все еще жива и что я выдавала себя за Эмили?

Думаю, время покажет.

Когда я кладу трубку, из-за двери появляется голова Линды.

– Я могу еще что-нибудь для вас сделать, милая? – спрашивает она, и я снова чувствую, что она очень рада помочь мне. Она, наверное, потом с удовольствием будет рассказывать об этом своим подружкам в каком-нибудь клубе.

Отрицательно покачав головой, я сажусь на ее диван и смотрю в телевизор, который работает в углу с приглушенным звуком. А затем на мой новый телефон звонит Сид. Поразмыслив долю секунды, я решаю ответить на звонок.

– Где ты, черт возьми?

Он рассержен.

– Ищу нашу дочь, – отвечаю я.

– Почему тебя не было на этом чертовом вокзале?

– Я там была.

– Была? – Его голос становится еще более сердитым.

– Да. Я передумала. Я знаю, Сид.

– Что?

– Что ты пытался меня убить.

– Черт бы тебя побрал, Лори…

– Сид, тебе известно, где Полли?

– Она с твоей матерью, разве не так?

– Видимо, так. Только я понятия не имею, где сейчас мама.

– Что ты, черт возьми, задумала? Ты ведешь себя как сумасшедшая, Лори.

– Вовсе нет.

Вообще-то я именно так себя и веду. Но у меня для этого есть серьезная причина, не так ли? Я так устала и так запуталась, что уже не могу толком разобраться, что правильно, а что нет.

– Послушай… – начинаю я, но затем слышу на том конце линии женский голос, обращающийся к Сиду. Это Джоли.

– Что? – резко спрашивает он у нее.

Она что-то отвечает, но я не слышу того, что она говорит.

– Сид, мне необходимо это сказать. Просто чтобы ты знал. Если ты тронешь хотя бы волос на голове Полли, я убью тебя своими руками. И я сделаю это самым медленным и самым ужасным из всех возможных способов.

– О господи, Лори… Это кого угодно выведет из себя…

Мой телефон издает сигнал, и, к своему превеликому удивлению, я вижу на экране имя своей мамы.

Трясущимися руками я пытаюсь переключиться с Сида на маму, но в результате обрываю оба звонка. Я набираю мамин номер, но снова слышу лишь автоответчик. Она, возможно, сейчас пытается соединиться со мной.

Я звоню снова и снова. И слышу, как Линда поднимается по лестнице, а Стэн уменьшает громкость телевизора и что-то говорит.

Я снова звоню своей маме.

Вдруг она отвечает, а потом связь внезапно обрывается.

– Мама? – Я трясу телефон, не в силах в это поверить, а затем в разочаровании, и в очередной раз звоню ей. И опять говорит автоответчик. – Черт возьми!..

Я вздрагиваю, осознав, что в комнату зашла Линда. Стэн стоит позади нее в тени.

– Проблемы? – Настроение у Линды, похоже, уже не такое приподнятое, как раньше. – Я хотела сказать… – Она запинается.

– Да? – Я выжидающе смотрю на нее.

– Я тут подумала… – Ее лицо уже тоже не такое раскрасневшееся, но она все еще сильно взволнована. – Вообще-то это был Стэн…

– Что? – с удивлением спрашиваю я. – Это Стэн забрал мою маму?

– Нет, нет! – Она едва не вопит. – Я имею в виду, это Стэн случайно увидел… Ну, вы понимаете. – Она смотрит туда, где притаился Стэн, и зовет его, как непослушную собачку: – Иди сюда, Стэн, ну же! У нас не так много времени.

Стэн появляется в дверном проеме, вид у него настороженный. Он одет в рубашку от пижамы поверх майки и в штаны – видимо, поспешно натянул их, прежде чем спуститься на нижний этаж. Это тощий и довольно болезненный на первый взгляд мужчина, который, похоже, знавал и лучшие времена.

– Здравствуйте, Стэн, – говорю я с надеждой в голосе.

– Я видел их. Вашу маму. Она выглядела очень… – он тщательно подбирает слово, – обеспокоенной.

– Еще бы…

Бедная мамочка. Во что, черт возьми, я ее втянула?

– И вашу девочку видел. Хорошенькая малышка.

У меня в животе что-то болезненно сжимается.

– Да? – Я смотрю на него. – И…

– И мужчину с автомобилем. – Пауза. Я пытаюсь сдерживаться, рассматривая майку Стэна под его пижамной рубашкой. – Это был крупный мужчина.

– Крупный?

– И светловолосый.

О господи! Неописуемый страх, который был пока далеко, обрушивается на меня.

– А он… Что это была за машина? – Я, плохо разбираясь в автомобилях, отчаянно пытаюсь вспомнить, на каком ездит он. – Большой и серебристый?

– Я не уверен. – Стэн явно встревожен, он напряженно размышляет. Затем смотрит на меня, и в его глазах появляется блеск. – Да. Возможно.

Значит, совсем не такой автомобиль, как у инспектора Морса.

– А он… Вы, случайно, не заметили… – Я показываю на свою макушку. – Он уже начинает лысеть? Как раз на макушке?

Стэн задумчиво смотрит куда-то вверх:

– Пожалуй, да.

Мэл.

Но он ведь в Америке.

Или не в Америке?