Мы пришли в этот городок, потому что нам некуда было больше идти. Скрытый лесами, почерневшими от радиации, он все еще дышал. Нетронутый мародерами, он вглядывался в пожелтевшее небо, темными глазами домов. Как ослепший старик, ставший отшельником, и оттого не знающий о гибели целого мира, каждое утро, встречая тусклый рассвет, он думал лишь о том, почему стало так холодно. И почему земля, вдруг, стала бесплодной.

Планета сгорела за несколько дней. Превратилась в пепел. Язвы ядерной проказы, покрыли сине-зеленое тело так быстро, что даже самые смелые прогнозы оказались пустышкой. Не многим удалось уцелеть в той войне. А те, кто выжил, вряд ли благодарят за это судьбу. В разрушенные города пришли голод и болезни. Похожие на всадников апокалипсиса, они промчались по выжженным землям, сея смерть. Но в изуродованном мире, даже такие зерна дали всходы. А всходы дали плоды. И однажды, недалеко от эпицентров взрывов, в воронке, похожей на раскуроченное материнское чрево, родилось чудовище. Зверь, томившийся в недрах нашей планеты, и ждущий своего часа.

Я видела его. Несколько лет назад, мой отряд вступил с ним в схватку на побережье разрушенного Токио. Я помню, как позеленевший океан, накатывал на запекшийся берег гнилыми волнами. И запах разложившихся трупов забивался в ноздри. Это был тот день, когда я впервые увидела океан. Столько воды…Говорят – ее никогда нельзя было пить, но сейчас, люди бы все отдали за вкус соленых брызг на губах. Я знаю, каким океан был до войны. Таким же, как небо. Синим.

Поговаривают, что зверь, выбравшийся из-под земли, сам Сатана. Что он ждал именно этой войны долгие тысячелетия, и теперь выбрался из ада, чтобы поработить остатки человеческой расы. Так было сказано в Библии. В книге, которой люди верят до сих пор. Я не знаю, правда ли это, но в том, что этот монстр пришел нас убивать, нисколько не сомневаюсь.

Наш отряд, состоявший из десяти храбрецов, меня и Лина, разбил лагерь недалеко от зараженного океана. В развалинах прибрежных районов, где тяжелая пыль, обогащенная свинцом, позволяла дышать только через маску респиратора. Нам удалось соорудить небольшой костер, который согрел бы нас холодной ночью. На нем мы разогрели скудный ужин, состоящий, как и сегодня, из консервированных бобов. Миго, наш снайпер, снова принялся шутить о том, что ночью ему предстоит прослушать вонючий концерт наших задниц. Я помню до сих пор, как челка выцветших волос, спадала ему на глаза, когда он смеялся. А мы сидели на разбитых бетонных стенах и хихикали, прожевывая опостылевшие бобы. Я посматривала украдкой на Лина, но он смеялся вместе с остальными, не замечая моих взглядов. А отблески костра играли на роговице его веселых глаз. Это были последние минуты, когда все мы были вместе. Мгновения перед тем, как вся наша жизнь, превратилась в безумный побег.

Оно появилось из темноты. Двухметровая фигура, с широкими плечами и уродливой головой, словно сшитой из кусков звериной кожи. На нем был серый плащ, с изорванными в лохмотья рукавами, и тяжелые, солдатские ботинки, со стальными носками. Мы все увидели его таким, каким он был – монстром, забравшимся в человеческое тело и разрушившим его до основания. К его правой руке, привинченная стальными болтами, крепилась военная базука, черный зев которой уже вбирал в себя наши испуганные лица. Эта тварь застала нас врасплох. Подошла неслышно, хотя, казалось, от ее тяжелых шагов, должна была дрожать сама земля.

Иногда мне снятся глаза Зверя. Злые, они смотрят на меня и, просыпаясь, я хватаюсь за оружие. Чувствую, как колотится сердце в груди, но только шершавая рукоять снайперской винтовки может меня успокоить. Я провожу пальцами по выбитым инициалам Миго, и только тогда понимаю, что спала.

В ту ночь, на побережье, когда мы столкнулись со Зверем, Лин спас мне жизнь. Но теперь, кроме меня, об этом никто не помнит. Все думают о том, как бы его бросить, потому что это он бежит, а все остальные, просто сопровождают его, следуя зову чести. Но правда в том, что в одиночку, в этом мире, все равно, не выжить. И поэтому мы идем рука об руку. Шестеро из двенадцати. Ровно половина. Все, кому удалось выжить в бойне, случившейся ночью, три года назад, недалеко от уничтоженного Токио…

Я не успела вытащить громадину револьвера из кобуры. Рука Лина метнулась ко мне быстрее, и сбросила меня с края бетонной плиты. Мы вместе упали за ее серую глыбу, и через секунду прогремел взрыв, вспоровший землю тупым ножом. В стороны разлетелись куски камней, охваченные пламенем. Они падали около нас, будто метеориты, а Лин держал меня за плечи, прикрывая спиной. Но даже грохот, звенящий в ушах, не мог заглушить криков наших друзей. Они умирали в нескольких метрах от нас, обожженные и истекающие кровью. Лин отпустил меня, и в его татуированной руке, тут же возникло оружие – противопехотный револьверный гранатомет, который он всегда таскал сложенным за спиной, и называл «ножкой кузнечика». Он не смотрел на меня, а я как последняя салага, не могла выдернуть пистолет из кобуры, которую всегда носила на бедре, рядом с коленом. Но первыми стрельбу открыли не мы. Я четко услышала попеременные щелчки выстрелов Тага - только он из всей нашей команды стрелял с обеих рук, по-македонски. Его оружием были две двустволки, со спиленными дулами. Он притащил этих монстров из походов по Сибири, где все еще водились дикие животные, и выпадал чистый снег. И хотя дула орудий были широкими, выстрелы больше напоминали хлопки в ладоши. В левую. И в правую. По очереди. Таг что-то кричал, но разобрать слов за грохотом выстрелов не представлялось возможным. Весь мир, еще секунду назад, молчаливый и серый, наполнился звуками, вплетенными в яркие краски боя.

Я знала, Таг попал в Зверя. Его рев сотряс мою диафрагму так, что из носа закапала кровь. Вот только пули не причинили ему вреда. Вскрыли плоть, но не достали сердца.

А потом я увидела, как тонкая фигура Лина, выскользнула из-за укрытия, вскидывая гранатомет к плечу. Мы все были там, и никто не боялся умереть. Но в тот момент я испугалась за него. Потому что любила.

Я поднялась на ноги, высвободила револьвер, и прицелилась в голову Зверя. Он шел напролом, откидывая куски бетона в сторону, не замечая жара, плавящего кожу. В тот момент, когда я открыла огонь, на мушке у меня был его красный затылок. И все шесть пуль, вырвавшиеся из тугих камор, достигли цели. Но отскочили от головы со звоном, выбивая искры. Тогда-то я и увидела глаза Зверя. Он развернулся ко мне, и в его руке мелькнула зазубренная сталь. Всего лишь миг отделил меня от смерти. Я выгнулась прогибом назад и каленая сталь ножа искрой промелькнула над моим животом. Совершая курбет, я выронила револьвер. И пока искала его в дрожащих тенях, Лин обрек себя на побег. Я не видела, что произошло, а он никогда об этом не рассказывал, но когда мы бежали по темным развалинам, он повторял одни и те же слова.

«Теперь эта тварь будет преследовать нас. Из-за меня!»

Нашу группу разбросало по разрушенному городу, но мы сумели отыскать друг друга. То были самые страшные часы ожидания в моей жизни. Мы спрятались в одном из уцелевших зданий и выставили сигнальный маячок. Если кто-то из отряда остался в живых, они были обязаны нас найти. От каждого шороха я вздрагивала, и вглядывалась в темноту. Боялась, что она примет очертания двухметровой фигуры в плаще. Лин тяжело дышал, не убирая гранатомет за спину, и я поняла, что он тоже готовится к худшему. А потом он рассказал мне, что Зверь убил Миго. Что он видел его тело, с вывалившимися в пыль кишками.

«Ты думаешь, хоть кто-то уцелел?»

Даже в темноте Лин не смотрел на меня. Я знала это, хоть и не видела ничего дальше собственного носа. Он боялся моих взглядов. Всегда. Я не чувствовала в нем любви, и думаю, именно этого он стыдился. Нас осталось так мало в этом огромном мире, но человеческому сердцу не прикажешь. Любовь избирательна. Ее нельзя вывести математическими величинами. Мои далекие предки были математиками, и я, слушая голос памяти, понимаю это лучше других.

«Я не знаю»

Все, что он мне тогда ответил.

Оставшуюся ночь мы просидели молча, по горло увязнув в ее холодных глубинах. Так близко друг к другу, что замирало сердце. И так далеко, что этих расстояний мне никогда было не преодолеть.

А утром, когда желтый рассвет, растворил темноту, словно сахар в стакане, нас отыскал Таг. Окровавленный и грязный, перемазанный сажей, он стянул респиратор с лица, и устало улыбнулся.

«Я надеялся, что у этого монстра не хватит мозгов, чтобы завлечь оставшихся вашими маяками»

«Надеялся, что мы мертвы, узкоглазый?»

Фиолетовые губы Лина растянулись в ухмылке.

«О, да, брат. Очень надеялся»

Таг приволок с собой винтовку Миго. И отдал ее мне.

«Гун, ты ведь брала у него уроки стрельбы. Думаю, он хотел бы, чтобы ты присмотрела за его подружкой»

На пыльном стволе, черными каплями, поблескивала застывшая кровь.

«Что это за тварь была, кто мне объяснит?»

Лин пожал плечами, вглядываясь в обгрызенный горизонт. Я заметила, что гранатомет он все также держит наготове.

«Гун?»

«Это Зверь. Тот, о котором говорят люди. Лин, ты не хочешь нам ничего сказать?»

«Только одно. Гранаты против него бесполезны. Смотри»

Он откинул барабан гранатомета в сторону, демонстрируя нам пару пустых камор.

«Обе – точно в цель. Любого бы разорвало на куски. А эта тварь только отшатнулась на пару шагов…»

Позади нас посыпалась и захрустела бетонная крошка.

«Он сбил гранаты рукой, я видел»

С переломленной напополам стены, к нам спустился Алан. Чернокожий боец, примкнувший к нашему отряду около года назад, когда мы шли через пустыню, в которую превратился некогда красивый Париж. С ним у нас знакомство заладилось не сразу, потому что он разбойничал, а целью поживы выбрал нас. Только глупец мог пойти на такое. Но глупец отважный. Поэтому когда Лин в прыжке с разворота выбил ему коренные зубы, а Алан все равно поднялся и сжал кулаки для боя, мы решили взять его с собой. И он согласился. Да, честно говоря, у него и не было другого выбора.

«Сбил гранаты?»

Таг удивленно вскинул выбритую бровь.

«Звучит нереально. Правда?»

«Брат, рад тебя видеть»

Мои мужчины обнялись. А я сидела в углу и грела руки остывшим дыханием.

«Кто-то еще остался? Ты не видел?»

Лин достал из патронташа, висящего на поясе, гранату, и засунул ее в барабан.

«Ким и Данго погибли. Это я видел собственными глазами»

«Черт…»

Таг сплюнул кровавую пену.

«Как?»

«Храбрецами, - Алан провел дрожащей рукой по бритой голове. – Храбрецами, Таг»

«Ждем до вечера и уходим. Здесь оставаться опасно. Эта тварь будет нас искать»

Лин бегло осмотрел остатки отряда. А я бегло осмотрела его поджарое тело.

Мои родители всегда говорили мне, что я красивая. В нашем доме стоял кривой осколок зеркала, и мама каждый вечер, перед тем как уложить меня спать, расчесывала мне волосы. Гребень был старым, без нескольких зубцов, но другого у нас не было. После войны люди научились довольствоваться малым. Деньги перестали существовать, в нашем мире возобладал культ вещей и еды. Но самым дорогим сокровищем являлась чистая вода. Которой с каждым днем становилось все меньше.

Я всегда вспоминаю ту темноволосую девочку, что стояла перед зеркалом, разглядывая свое худое тело. И мамины руки, гладящие ее волосы. От этих воспоминаний становится теплей. Но от тепла этого, в глазах постоянно возникает сырость.

Красота покидает нас с годами. Моя мама состарилась и умерла. В последние годы жизни в ней не осталось ничего, кроме сухости и болезней. И слез, по умершему от радиации, отцу.

«Мы навсегда останемся в тебе»

Ее слова иногда проходят сквозь расстояние и время, и касаются моего, залитого слезами, лица.

Они остались. Но воспоминания о них причиняют лишь боль.

С годами мы теряем красоту. Но память остается в нас до самого конца.

Я не верю больше в то, что красивая. Лин не обращает на меня внимания, и воительница Гун делает вид, будто ей все равно. Мне 22 и природа берет свое. Каждый день она говорит мне о том, что я готова…

Когда бледное пятно солнца встало в зените, нас отыскали еще двое бойцов. Чжин и Мияко. Они-то и рассказали нам, что остальные погибли. Тварь убила шестерых. И Лин поторопил нас собираться.

«Куда мы пойдем?»

Я не помню, кто задал этот вопрос, но помню, что именно тогда мы решили идти вглубь сибирских лесов. Таг бывал там и сказал, что это единственное место на планете, где мы сможем выжить. Ядерное облако добралось и туда, но суровый край выдержал натиск радиации. Тогда мы еще не знали, каким долгим будет наш путь. Как и не знали, что Зверь всегда шел за нами следом.

А вскоре всем стало ясно, что Лин что-то скрывает. Однажды, пока я пристреливала винтовку Миго, отряд вызвал Лина на разговор, где и открылась правда. Лин рассказал им, что тварь теперь будет искать только его. Не имею представления, что он им наговорил о причинах, но точно знаю, что несколько раз наш отряд порывался разойтись. Но когда доходило до дела, все вдруг вспоминали о чести. И наш путь продолжался. Наверное, никто просто не верил, что Зверь, действительно, может нас преследовать…

Я бы осталась рядом с Лином, куда бы он ни пошел. И какая бы опасность ему ни грозила. Я была обязана ему жизнью…И если бы он ушел, я бы неминуемо умерла. И случайная пуля мародера, была бы не так страшна, как разлука с ним. Я бы пошла с ним на край земли. Потому что любила.

Пока мы шли, Лин всегда находился рядом. Почти не разговаривал со мной, не касался даже пальцем, но когда поход становился опасным, он возникал за моей спиной, будто ангел-хранитель. Я была храброй и сильной, и могла сама за себя постоять, но его помощи никогда не отвергала.

Как-то ночью, когда я стояла на часах, он проснулся раньше остальных и предложил мне подмениться.

«Я выспался, а тебе нужно поспать. Впереди долгий день»

«Я досижу. Я такой же воин, как и ты»

Я облокотилась на винтовку, уперев ее прикладом в землю. Мне действительно не хотелось спать.

«Ты должна носить респиратор, Гун. Иначе заболеешь»

«Всем нам харкать кровью, Лин. После того, где мы побывали, другого конца не предвидится»

Он сжал кулаки. Я услышала, как скрипят его кожаные перчатки.

«Дура!»

Он вернулся на свое место и лег ко мне спиной.

Наверное, это выглядит глупо, но мне показалось, что в тот раз, впервые за долгие годы, он обратил на меня внимание. Не на воительницу Гун, а на простую девушку, у которой могут быть чувства. Он наконец-то увидел во мне человека.

И все утро я, как дура, проходила с улыбкой.

А на следующий день мы подошли к проливу, черные волны которого бесновались от разыгравшегося шторма. Мост, видневшийся на горизонте, был обрушен, и только несколько каменных опор, все еще торчали из воды черными зубьями.

«Нужно найти корабль»

Предложил Таг, покачиваясь на каблуках армейских ботинок.

«Думаешь, они все еще на ходу?»

Спросил Лин, разглядывая черную жижу, бултыхающуюся у берега.

«Другого варианта у нас все равно нет»

«Что это с водой?»

Мияко подобрал с земли горсть серой гальки. Копна его черных волос от ветра завалилась набок, словно меховая шапка. Он бросил несколько камушков в реку, но брызг не последовало. Камни увязли в воде, словно в топи.

«Нефть»

Пожал плечами Чжин, доставая из кармана жилета, коробок спичек.

«Брошу спичку, все тут полыхнет на хрен»

«И мы пойдем сквозь огонь, как и было написано в Библии?»

Засмеялся Мияко.

«Дурень, там такого не было!»

«И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильными восточным ветром всю ночь и сделал море сушею, и расступились воды»

Алан подошел к спорящим и положил им руки на плечи.

«Это Исход, глава 14»

«Уже наизусть выучил?»

«Я замаливаю грехи, Мияко. Слишком много смертей… - он обернулся к нам. - На всех нас. Слишком много смертей…»

Примерно полгода назад, Алан стал верующим. Крестил сам себя в разрушенной церквушке, надел на шею распятие и каким-то образом сумел отыскать, почти нетронутую временем, библию. У каждого свой разговор с совестью. Что успел натворить Алан, пока мародерствовал, известно только ему и Богу. И у Бога теперь он просит прощения. По крайней мере - это не лишено смысла.

Мы все идем сквозь войну, взращиваем в себе ее семена. Остаться человеком в мире, залитом кровью, очень непросто, но мы стараемся из последних сил. Карабкаемся к свету тусклого солнца, чтобы растопить лед, выросший в груди. В той яме, куда рухнуло человечество, когда первые ядерные заряды ударили по земле, плещется только холодная тьма. Упав туда, почувствовав вкус крови на губах, мы уже не сможем вернуться обратно.

«А где нам искать корабль, в Библии не написано? Ведь море не расступится, я полагаю?»

Мияко поправил патронташи, перекрещивающиеся на груди.

«В доках, - взгляд Алана был обращен к разрушенной фигуре моста. – В доках, мой друг»

Мы нашли корабль. Ржавую махину, на которой когда-то, судя по всему, перевозили тяжелые грузы. Судно дало сильный крен вправо, но все еще оставалось наплаву, пришвартованное к прогнившему причалу. У берега его удерживала громадная цепь, натянутая, словно струна. А вокруг, из воды, похожие на черные рифы, торчали обломки остальных кораблей, брошенных хозяевами в безжалостную пасть времени.

Чжин, разбиравшийся в технике лучше остальных, забрался на капитанский мостик и попробовал запустить двигатели. Глупо было надеяться на то, что судно, после стольких лет клинической смерти, оживет в один миг. Поэтому нам пришлось спускаться в моторный отсек, который провонял гнилью так, что свободно дышать не помогал даже респиратор. Жаль, что тогда мы не заглянули в трюмы. Запах исходил именно оттуда.

Полдня Чжин провозился с моторами, и, в конце концов, с недовольным скрежетом, двигатели заработали. После краткого курса обучения, Таг я и Лин, встали у руля, в рулевой рубке, а Алан, Мияко и Чжин остались в ходовой, чтобы следить за курсом и направлять судно к противоположному берегу.

«Судя по всему, - сказал Чжин, когда инструктировал нас, - это рефрижераторное судно. Его трюмы – это огромные холодильники. Но сейчас, думаю, все они сдохли»

«Зачем людям нужен был плавающий холодильник?»

Иногда я искренне удивлялась технике, которой люди пользовались в 21 веке.

«Скорее всего, так они перевозили продукты, которые быстро портились. Ту же рыбу. В замороженном виде она может лежать месяцами, а так сгниет за пару дней»

«Может нам поискать здесь еду?»

Улыбнулся Мияко.

«Вряд ли она тут осталась. Когда холодильники отключились, вся еда превратилась в гниющие горы. Очень привлекательное место для мух, и прочих паразитов»

«Эти твари переживут и нас»

Сплюнул Таг.

«Твари Божьи. Значит так угодно Господу. Значит они достойнее, чем мы»

Конечно же, последние слова принадлежали Алану.

Но весь разговор был пустым. С того момента, как корабль отошел от берега, единственной едой на его борту стали мы.

Первым, маленькую девочку, идущую по палубе, заметил Таг. Она держалась за поручни бортов, а черные волны, ударами хлыста, обрушивались позади нее, разлетаясь в стороны веером ядовитых капель.

«Смотрите, там ребенок!»

Мы все увидели ее. Бледную фигурку, на фоне бушующей стихии. Казалось, порывы ветра вот-вот сметут ее с палубы в раскрытую пасть чудовищного моря. Она звала на помощь, но мы видели только ее испуганное лицо – белое пятно с черной дырой раскрытого рта.

«Господи…»

Я дернулась к выходу, но Лин схватил меня за плечо.

«Мы с Тагом сходим. Кто-то должен остаться у руля»

«Вы можете ее напугать!»

Он только улыбнулся мне.

«То есть сейчас, по-твоему, она спокойна?»

Судно заскрипело и поднялось, носом влетев в гребень бурлящей волны. Оно распороло его, словно истлевшую ткань, а девочку откинуло вниз по палубе. Она заскользила к бортам по скользкой черной жиже, с визгом, перекрывающим грохот шторма.

«Скорее идите!»

Лин и Таг исчезли в дверном проеме. Я только услышала, как застучали их шаги по железной лестнице.

«Откуда ты здесь?»

Подумалось мне, прежде чем в рубку влетел запыхавшийся Мияко.

«Вы что тут, все свихнулись?»

Он огляделся.

«А где все?»

«Там был ребенок. На палубе. Да вон она, сам посмотри. Девочка…»

Мияко с недоверием уставился в треснувший иллюминатор. На залитой чернотой палубе, теперь уже серая фигурка, медленно ползла к открытому люку одного из трюмов.

«Твою мать, и что она тут делает? Откуда она взялась, вообще?»

«Наверное, жила здесь…На корабле»

«Какого хрена?.. Слушай, мы отклонились от курса. Давай выравнивай это корыто, забирай влево, иначе нас унесет черте куда!»

«Пускай сначала Лин и Таг спасут эту глупышку. Они пошли за ней»

«Ты не понимаешь, Гун. Если не возьмешь влево, корабль завалиться набок. У него чертов крен, Бог его знает во сколько градусов! Давай уже, или мы все тут погибнем!»

Мне ничего не оставалось делать. Я плавно, стараясь сохранить балансирование на волнах, вывернула рулевое колесо. Корабль тяжело застонал и медленно начал уходить в сторону. Мне показалось, что я услышала даже, как заскрипело под водой ржавое рулевое устройство, меняя направление курса. Мияко ухватился за приборную доску. Я увидела, как задрожали мышцы на его руках.

«Пошло дело!»

«Где Лин и Таг?»

В рубку, держась за стены, вошел Алан.

«Пошли за девчонкой. Не все пассажиры на корабле были посчитаны»

«Девчонкой?»

Он подошел к обзорным иллюминаторам. Но девчушка уже забралась внутрь люка корабля. Зато на палубе появились знакомые фигуры Тага и Лина. Они осторожно пробирались между кучами швартовых тросов, к темному зеву трюма.

«Что это был за ребенок?»

Я заметила, что Алан поглаживает серебряный крестик, висящий у него на груди.

«Обычная девочка. Напуганная тем, что ее дом, вдруг, оказался посреди бушующего моря…»

«Зачем же она вышла из укрытия, в котором просидела все это время? Гун, ты веришь в то, что ребенок мог выжить на том причале один?»

Алан вытянул из-под защитного жилета тяжелый пистолет, и посмотрел на меня красными от недосыпа глазами. Я знала, что ночами он часто молится, но не думала, что вера настолько глубоко поселилась в его сердце.

«Оставайтесь здесь. Этот ребенок - всего лишь приманка»

Он перекрестился и вышел из рубки, оставив после себя сладкий запах ладана. Так пахнет вера в Бога. Теперь, спустя несколько лет, я это понимаю.

«Нужно их предупредить!»

Приклад снайперской винтовки, еще секунду назад мирно болтавшейся у меня за спиной, ударил в иллюминатор, разбивая стекло на мелкие осколки.

«ЛИН!? ЛИН, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ!? ТАГ?! ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ, ЭТО ЛОВУШКА!»

Штормовой ветер подхватывал мои слова и сминал их крепкими кулаками, словно бумагу, бросая ненужные обрывки за борт. Кричать было бесполезно, и поэтому я передернула затвор винтовки, выставив ее длинное дуло в окно.

«Держи руль, Мияко!»

Он схватился за металлическое колесо штурвала, а я прижалась к резиновому наглазнику оптического прицела. Большой палец щелкнул по рычажку предохранителя, и прицельная сетка вспыхнула зеленоватым свечением.

«Приманкой…но для кого? Чертов мир!..»

Я не слушала причитаний Мияко. Все мое существо, пульс и дыхание, сузились до размеров зрачка правого глаза. Миго всегда учил меня целиться, не прищуривая свободный глаз, потому что так можно было не заметить врага, оказавшегося рядом, но я постоянно об этом забывала. Вот и тогда, на покореженном судне, я зажмурила левый глаз, правым выискивая дыру трюма. Фигуры Лина и Тага уже добрались до нее, и что-то обсуждали, уворачиваясь от порывов ветра.

Не спускайтесь туда, пожалуйста - вот о чем я думала, разглядывая их сильные спины. О чем умоляла…Но в руках у Тага сверкнул фонарик, и я поняла, что крови не избежать.

Я видела, как они спустились в трюм. Чувствовала, как мое сердце замедлило бег, а дыхание превратилось в пар, звенящий заледеневшими кристаллическими решетками. Я знала, что готова убивать. Всех, кто хоть как-то угрожал моей любви…

А потом, темный проем люка засверкал вспышками выстрелов.

Таг выбрался на палубу первым. В его руках я заметила дымящиеся обрезы. Он стоял на коленях и что-то кричал спешащему на выручку Алану.

Сердце в моей груди сжалось в кровавый кулак, готовый с силой ударить по врагу. Раздавить его всмятку.

Лин, где ты? Пожалуйста…

Он выбрался из трюма, цепляясь за железные перекладины лестницы. Стреляя из пистолета в бледные руки, хватавшие его за ботинки. Таг и Алан помогли ему подняться с колен, и они вместе, неуклюже, принялись отступать. Но даже зеленая подсветка оптики не скрыла от меня кровавых пятен, выросших у Лина под ребрами. Он был ранен.

Я вернула прицел обратно, к трюму, и увидела, что из него, словно паразиты из гнойной раны, выбираются странные, худые фигуры, с белыми лицами, похожими на маски древних самураев.

Шершавый металл винтовки царапнул щеку, а приклад отдачей дернул плечо. Первая пуля, со свистом улетела в ночь, и через секунду одно из белых лиц исчезло за всплеском темной крови.

Укрывшиеся за грудами тросов - Таг, Лин и Алан, тоже открыли стрельбу по множащемся мишеням. Твари падали на железную палубу истекая кровью, но тут же их место занимали другие, затаптывающие собственных собратьев голыми ногами. Они лезли из черной дыры трюма, словно осы из полыхающего гнезда, и с каждой секундой их становилось все больше.

«Что это за твари, Мияко?!»

«Я не знаю! Я…не знаю!»

«Да сколько же их там, черт возьми?!»

Я не успевала спускать курок. Цели были повсюду - головы, грудные клетки, впалые животы. Они бежали вперед, толкаясь, и налетая друг на друга, попадая в перекрестие прицела мельканием искривленных тел. Острые пули снайперской винтовки вспарывали их уродливые тела рваными линиями, но эти твари не боялись смерти. И только потом я узнала, что вперед их гнал голод. Инстинкт, превративший людей в первобытных чудовищ. В каннибалов, пожирающих себе подобных и оттого окончательно потерявших человеческий облик.

Внизу, Таг, Алан и Лин, принялись отступать. Вскоре я услышала хлопки выстрелов уже не лестнице, ведущей в рубку. А палуба, в это время, вся пришла в движение, заполнившись мерзкими созданиями, хлынувшими из трюмов смрадной волной. Я сменила магазин, но за пару минут он снова опустел, оставив на память только жаркое дыхание раскаленной винтовки.

«Нужно потопить корабль. Пока они не добрались до нас!»

Я поймала в перекрестие высокую фигуру, бегущую к лестнице на полусогнутых ногах, и плавно нажала на спусковой крючок. Продолговатая голова, с остатками волос, разлетелась вдребезги, словно гнилая тыква.

«Нельзя, мы не протянем в воде и часа. Она растворит нас в своих отходах! Тут повсюду яд!»

Я и не заметила, что Чжин покинул свой пост, присоединившись к нам. То, о чем говорил мне когда-то Миго - нужно всегда быть начеку.

Выстрелы на лестнице стали громче, и через мгновение в рубку, пятясь, вошел Таг. Он поддерживал Лина под плечо, а тот словно бы и не замечал своего состояния. Рвался в бой. Хотя даже я, на секунду отвлекшись от прицела, увидела, что между пальцами руки, которой он прикрывал рану, плещет кровь. Его ударили чем-то острым, пропороли бок вместе с жилетом. Ему немедленно нужна была помощь. Моя помощь! Но я вернулась к винтовке и яростно принялась расстреливать несущихся на нас тварей. Они уже добрались до надпалубной постройки, в которой, на самом верху находилась мы, и принялись карабкаться к иллюминаторам по стенам. А те, кто сохранил еще хоть часть разума, бросились на лестницу, перепрыгивая ступени.

«Помоги мне, Чжин! Эти адские создания не должны добраться до нас! Нужно закрыть дверь!»

Алан навалился на проржавевший люк, но изъеденные коррозией петли встали на сторону зла, не желая поддаваться.

« Мать твою!»

Мияко подскочил к двери, и втроем им удалось ее задраить, прежде чем с другой стороны на железо обрушился град ударов. Твари ревели от отчаянья, и в реве этом различалась человеческая речь. Я знаю, о чем они нас умоляли. Чем грозились. Но не хочу об этом вспоминать. Те кошмарные часы я до сих пор пытаюсь забыть. Вот только у памяти другое мнение на этот счет. Пока обожженная планета будет вертеться, других воспоминаний у меня не будет. Таково наследство, оставленное нам предками.

Я убила еще нескольких тварей, хотя они и не представляли особой угрозы, соскальзывая с металлических стен. Просто я…не могла остановиться. Так происходит всегда, когда война захлестывает тебя. Где-то внутри рвутся шланги и клапаны, и жестокость вытекает в кровь, затапливая сердце. Трудно перестать нажимать на курок, когда запах крови вползает в ноздри. Это тоже своеобразный голод. Потребность отнимать чужие жизни.

Лин снял со спины гранатомет.

«Что ты задумал?»

Чжин не осмелился бы встать у Лина на пути. Так и вышло. Дуло гранатомета высунулось в окно, рядом с изящным профилем снайперской винтовки.

«Если мы их не взорвем, то они нас сожрут»

«Корабль не выдержит взрыва даже одной гранаты. Развалится по частям!»

Металлическая стенка двери, от сотен ударов прогнулась, жалобно скрипнув. С кривых швов посыпалась ржавая пыль.

«Я посмотрю, что ты будешь говорить, когда тебя начнут разрывать на куски и жрать живьем. Они вытащат твои кишки Чжин, и твой умный мозг…»

«Ладно! Хватит, – он посмотрел на остальных из команды. – Почему вы молчите?»

«Я уже высказалась»

Я уперла винтовку в пол.

«Да стреляй уже, твою мать!»

Крикнул Мияко, удерживая на прицеле покалеченную дверь.

«Как скажете»

Я услышала, как щелкнул курок, когда камора барабана слилась в любовном экстазе с дулом. И граната, со вздохом, вылетела в ночь, направляя свою кипящую злость в гущу уродливой толпы.

Взрыв сотряс корабль, и мы ухватились, кто за что, дабы бы не упасть. Яркое пламя взметнулось ввысь, осветив гневное лицо шторма, и черные гребни его маслянистых волос. Твари разлетелись в стороны, как манекены, многих повыбрасывало за борт, других охватило пламя, потому что вся палуба, залитая нефтью, вспыхнула, как факел.

«Твою мать, я же говорил, что полыхнет!»

Чжин с досадой уставился в иллюминатор, на клубы черного дыма.

Судно накренилось вправо, застонав покореженным корпусом, но наплаву удержалось. Палуба, на месте взрыва, превратилась в рваную дыру, куда теперь стекалась горящая нефть, выжигая логово каннибалов. Я прильнула к оптическому прицелу, и принялась добивать остатки поганых тварей, целясь им в головы. Только три пули в тот вечер улетели в молоко…

«Лин…»

Я перебросила горячую винтовку через плечо.

«Я помогу тебе…»

Но он перехватил мою руку прежде чем я успела коснуться раны. Его пальцы были липкими, испачканными кровью. Они скользили.

«Поможешь…но не сейчас»

Он кивнул и крикнул остальным.

«Давайте добьем этих ублюдков!»

Мы встали напротив двери и через несколько минут в рубку ворвались изуродованные радиацией чудовища. Мы открыли по ним шквальный огонь, и я подумала о том, что это теперь тоже наше наследство. Наш крест, который придется тащить всю жизнь. А умирая, мы будем передавать его из поколения в поколение, и знать, что всегда найдутся сильные руки, готовые подхватить эту тяжелую ношу.

Среди уродливой толпы, жаждущей нашей плоти, была и та маленькая девочка, из-за которой чуть не погибли Лин с Тагом. Ее тонкие руки тянулись к нам, а в заплывших бельмом глазах не отражалось ничего, кроме голода. Из широкого рта, наполненного гнилыми зубами, стекала кровавая слюна. Я смотрела на нее, и не могла поверить, что все это происходит с нами, наяву. Что монстр этот, всего лишь ребенок, которого воспроизвели на свет в мире, не признающем больше материнства. И я подумала о том, что это великий грех - дарить в ТАКОМ мире новую жизнь. Ведь подарок этот окажется проклятием… А потом худое тельце девочки смело со ступеней непрекращающимся огнем, и я вытряхнула из револьвера пустые гильзы, заменив их шестью блестящими патронами.

Мы убили их всех. Завалили лестницу трупами так, что нельзя было пройти. Вся рубка отсырела от горячей крови. Источала пар.

Корабль сел на мель у самого берега, завалившись набок, точно поверженное морское чудовище. Мы выбрались на сушу уже глубокой ночью, и разбили лагерь недалеко от берега. В темноте, шум зараженных волн, напоминал нам о прошлом. О Звере, и о погибших друзьях. Так что ужин прошел в полном молчании. Мы снова жевали твердые, как пули, бобы, и передавали по кругу бутылку с мутной водицей.

Позже Лин позволил мне сделать ему перевязку, и этот момент я запомнила на всю оставшуюся жизнь. Глупая девочка, ищущая любовь в черством, умирающем мире. Я касалась его кожи, и думала о том, что нет ничего прекраснее, испачканной кровью романтики. Воображала, что когда-нибудь, он возьмет меня за руку и встанет на колено. А я буду прятать слезы в глубине глаз, но все равно разрыдаюсь, когда он расскажет мне о своей любви. А Лин лежал на твердом песке, прислонившись к камню, и разглядывал бездну ночного неба. Он спросил меня тогда, как давно я видела звезды, а я только пожала плечами в ответ. Ты моя звезда. Я вижу тебя каждый день, но ты не замечаешь меня за гарью туч.

Огонь костра плавил тени, и они сползали по нашим чумазым лицам, падая на мертвый песок шипящими каплями. Наверное, именно тогда я должна была рассказать ему о своих чувствах. Но все слова вдруг исчезли, оставив меня наедине с пустотой.

«Лин, я…»

«Закончила? Спасибо»

Он поднялся, держась за камень, и ушел. А я осталась сидеть на песке, с окровавленными руками, и кровь эта жгла мои пальцы, проникая в поры чужим, незнакомым сердцебиением.

Мы неразрывно связаны с тобой. Но я никогда не увижу твоего настоящего лица. Любовь делает меня слепой, ищущей твоих объятий в запертом, ненастоящем мире. Почему ты так жесток со мной? Почему не подашь голоса в опасной темноте? Почему не протянешь руки?..

Я сидела на песке, а на руки мне капали горячие слезы. И только природа, живущая внутри меня, все еще шептала – ты готова, моя милая девочка. Теперь, ты готова…

Мы пришли в этот городок, потому что нам некуда было больше идти. Он стал для нас освобождением, мечтой... Дальше простиралась тайга, припорошенная первым снегом, а за ней, казалось, больше ничего и нет. Край мира находился здесь, под нашими ногами. А дальше – только черта горизонта, слившаяся с бесконечностью неба.

Проходя по этим землям, мы чувствовали, как меняется природа. Как она оживает, наполняя воздух чистотой. И хотя вокруг нас был все тот же унылый пейзаж апокалипсиса, мы знали – мир меняется. Эти места еще не сдались. Не умерли. В них, и только в них, возможно возрождение человеческой расы. Здесь, в почве, скрыта великая тайна далеких предков, которую они называли надеждой на жизнь.

Суровый край встретил нас холодными ветрами и снегом. Поэтому ночью мы старались не оставаться под открытым небом, задерживаясь в опустевших поселках, до самого утра. В панельных домах было не лучше, чем на улице, и мы выбирали перевалочным пунктом деревянные, полуразвалившиеся строения, в углах которых скапливалось сырое тепло промозглого дня. Там мы разводили костер и слушали байки Тага о странной сибирской земле, которая всегда манила исследователей своими природными богатствами. Он рассказывал нам о том, что Сибирь – это уникальное место, похожее на отдельную республику, в которой всегда теплился огромный потенциал. Говорил, что раньше, пока были границы, а люди давали названия материкам, эта земля находилась в двух мирах, принадлежала двум вероисповеданиям. А я, слушая его рассказы, не могла понять, зачем же людям было столько богов? Ведь в Библии сказано, что Бог един, его сущность непоколебима… И зачем людям нужны были религиозные войны, если все религии мира, призывали творить добро? Наверное, нам, детям апокалипсиса, этого никогда было не понять. Перед нами стояли вопросы куда простые, но и великие в своей простоте. Выжить. Возродиться. Оставить следы своего пребывания на этой планете. Рассказать о том, что мы были…

По дороге вглубь незнакомых земель, мы обзавелись теплой одеждой. Климат здесь не претерпел изменений, и слова Тага о том, что нам пора утеплиться, были очень кстати. Нам долго не удавалось найти одежду, потому что вся она истлела от времени и вечной сырости, но в одном из городков, мы наткнулись на подземное хранилище, удовлетворившее, наконец, наши «взыскательные» вкусы. Вообще-то выбор наш не различался многообразием – нам просто хотелось согреться. Главное, чтобы вещь была удобной и не громоздкой, позволяющей легко двигаться с оружием. Я выбрала длинное пальто, плотно прилегающее к телу, и когда встретила между рядами хранилища Лина, точно в таком же, то прыснула со смеху. Он напялил на голову вязаную шапочку и недовольный прошествовал мимо.

Как мы выживем здесь без любви? Ведь в этих землях так холодно…

Однажды, пробираясь по лесу, наш отряд повстречал оленя. Огромного, с рогами, похожими на радиолокационные антенны. Он стоял у дерева и смотрел на нас темным взглядом широких глаз. В нем одновременно было столько красоты и боли, что я почувствовала горький комок в груди. До этого никто из нас, кроме Тага, не встречал диких животных. И нам всегда казалось, что они просто миф, сказка, живущая лишь на страницах потрепанных книжек.

В тот момент я подумала - сколько же мощи заключено в этом удивительном создании. Сколько желания жить!

И когда Таг вытащил из кобуры обрез, я схватила оружие за двойное дуло.

«Не смей!»

Это был шепот сквозь зубы, больше похожий на шипение.

«Когда ты в последний раз ела мясо, Гун?»

Зашептал он в ответ.

«Эта особь, возможно, последняя в своем роде…»

«Отпусти! Меня достали эти бобы…»

«Таг, - я услышала голос Лина прежде, чем увидела его руку, улегшуюся Тагу на плечо. – Гун права. Это и отличает нас от тех чудовищ на корабле. Мы все еще люди»

После этих слов Таг вернул оружие в кобуру. Но не разговаривал со мной целую неделю. Но воительница Гун привыкла к такому обращению. Поэтому ее шаги, по припорошенной снегом хвое, оставались все такими же твердыми.

Мы пришли, чтобы остаться. Чтобы начать новую жизнь. Мы здесь… Этот городок станет нашим райским садом. И мир снова обретет четкие контуры. Воскресит все мечты…

- Ты бывал тут раньше?

Мы шли по пустынной улице, затянутой туманом, и я слушала, как хрустит под подошвами хрупкая наледь.

- Нет, Мияко, здесь я не бывал.

Голос Тага прозвучал устало. Всем нам хотелось спать этим морозным утром.

- Кажется этот город такой же мертвый, как и все остальные. Куда делись люди, ведь должен был хоть кто-нибудь выжить?

- Они здесь. Просто не хотят, чтобы мы их видели.

- Откуда знаешь?

- Они следят за нами. Чувствую их взгляды.

- Вот как?..

Я услышала, как заскрипела кожаная кобура. Мияко вытащил пистолет. Я обернулась, и увидела, как он нервно оглядывается по сторонам.

- Да брось ты, они неопасны.

- Тебе-то откуда знать, Гун? Может они тоже жрут людей!

- Остынь, а.

- Не указывай мне…

- Помолчите-ка все, - Лин остановился, прислушиваясь. - Да. Таг прав. За нами следят.

- Ну, что я говорил?

Мияко передернул затвор.

- Если хотим здесь остаться, нужно наладить с ними контакт. Убери ствол, Мияко. Ты воин, ты успеешь его достать и за секунду до выстрела.

Я улыбнулась. Снова Лин оказался на моей стороне. Он был нашим негласным лидером, не смотря ни на что. И хотя он отяготил наше путешествием грузом побега, его слова все еще имели вес. Поэтому Мияко убрал пистолет, но щелчка кобуры я так и не услышала.

- Идемте. Нужно найти место потеплей. Не мешало бы выспаться.

Мы разместились в небольшом двухэтажном здании, в котором когда-то находилась школа. В кабинетах, под слоем бетонной пыли, покоились останки железных парт. У стен, покосившиеся от времени, умирали рамы школьных досок. А в углах, среди мусора, можно было разглядеть почерневшую бумагу – страницы, по которым когда-то человечество училось жить. Жаль, но все науки оказались пустыми теориями, которые не смогли уберечь мир от катастрофы. Они сгинули вместе с человечеством, а научные трактаты сгорели в ядерном огне. Людям, помимо прочих наук, в век технического прогресса необходимо было изучать искусство равновесия. Изучать самих себя.

За окнами, поросшая высохшей травой, располагалась спортивная площадка. В переплетении колючих трав, ржавели перекладины футбольных ворот.

- Воды почти не осталось, Лин.

Чжин сидел на пыльном подоконнике, болтая ногами.

- Я знаю. Наверняка в этом городе она есть. Иначе бы тут никто не жил. Выставьте одного часового, попробуйте развести костер и…отдохнуть тоже попробуйте.

- А ты?

- Я пойду, познакомлюсь с местными.

- С ума сошел? Один?

Я с хрустом размяла пальцы:

- Я пойду с тобой, Лин.

- Нет. Ты останешься здесь.

- Хватит мной командовать! Я тебе не маленькая девочка!

Я сжала кулаки.

- Разговор окончен.

- Тогда я пойду одна!

- И оставишь команду без снайпера?

- Лин, - в разговор вмешался Алан, – глупо идти одному. И ты это знаешь.

- Тогда ты пойдешь со мной. Снайпер нужен здесь.

- Идиотизм!

Я топнула ногой, взбивая тяжелую пыль.

- Ты видишь? – обратился Лин к Алану. – И после этого она говорит, что повзрослела.

- Черт бы тебя побрал, Лин! Твоя проблема в том, что ты считаешь меня слабой. Но это не так.

- Я не считаю тебя слабой, Гун. Я просто стараюсь быть реалистом. Идем, Алан.

- Извини, Гун…

Они зашагали к выходу, а я осталась стоять на месте, гневно раздувая ноздри. Зубы мои заскрипели от злости.

- Чертов…

Мой кулак влетел в стену, срывая с костяшек кожу. Боль выстрелила в локоть, и обвила жаркими нитями плечо.

-…Лин!

Я оглядела оставшуюся команду слезящимися глазами. Они все, молча, смотрели на меня, но их взгляды были туманны и неясны. И в установившейся тишине моя злость разрослась, превратившись в безудержную волну. Мне казалось, все они смеются надо мной, считают сопливой девчонкой, не способной на подвиги в этой чертовой войне.

- Я осмотрю второй этаж.

Бросила я и быстро зашагала прочь, к лестнице.

Поднявшись по пыльным ступеням, я отыскала лучшее место для снайпера – выбитое окно, с покосившейся рамой, находящееся аккурат над парадным входом. Злость моя поутихла, уступив место странной безысходности, и я долго ставила на подоконник винтовку, просматривая местность в окуляр оптического прицела.

На войне нет места чувствам. Эта слабость может стоить жизни.

Но с кем мы воюем, когда на земле почти не осталось людей?

Я покрутила колесо отстройки, выставив комфортное расстояние для стрельбы.

Зачем нам нужна эта война? За что мы боремся, ведь внутри у нас не осталось ничего человеческого? Мы умеем только убивать. Отнимать чужие жизни…

Винтовка была готова. Я оставила ее на подоконнике, прикрепив к цевью сошку, и облокотилась рядом, разглядывая унылый пейзаж апокалипсиса.

Этот мир достоин большего, чем кровавая брань между остатками человечества. Я знала это всегда. Но за грохотом выстрелов не могла расслышать правды. Не могла удержать истину в скользких от крови руках. И только теперь, в оглушающей тишине…я начала понимать. Опустошенным землям нужна жизнь. Семена, готовые упасть в почву и дать всходы. Нашему миру нужны…

- Гун?

Я оглянулась, все еще поглощенная раздумьями. В дверях, переминаясь, стоял Мияко.

- Что?

- Ты как?

- В порядке.

Он кивнул и осмотрелся.

- Выбрала позицию?

- Звучит двусмысленно.

Он непонимающе глянул на меня, но потом расхохотался. Я тоже улыбнулась в ответ.

- Снайперскую.

- Да, отсюда неплохой обзор. Хочешь взглянуть?

- Да нет, нет, конечно. Тебе лучше знать, что тут и как. Значит ты в порядке?

- И не сомневайся.

Он снова кивнул.

- Хочешь, я побуду с тобой?

- Нет, Мияко. Я хочу побыть одна.

- Хорошо. Я просто хотел сказать…мы…все мы…не считаем так, как Лин. Ты столько раз спасала нам жизнь…

- Вы мои друзья. Моя команда. Я не могла иначе.

- Да…да…но все равно…мы редко говорили «спасибо». Принимали, как должное.

Я грустно усмехнулась.

«Спасая вас, я убивала других. И цепь эта разомкнется только с моей смертью»

- Это война, Мияко. Так должно быть.

- Да. Ты права. Это война…

Мы помолчали и он ушел. А я вернулась на позицию и долго не могла прогнать с лица улыбку.

Лин и Алан вернулись довольно быстро. Они шли не спеша, о чем-то разговаривая, а я наблюдала за ними через окуляр прицела. Их фигуры, поначалу размытые, стали четче, как только они вошли в зону обстрела. Лин, по привычке, махнул рукой. Это означало, что я могу сниматься с позиции.

Я оставила винтовку на окне, а сама спустилась к команде. Мы вчетвером вышли на крыльцо, полные надежд и вопросов. Но когда Алан и Лин подошли к нам, первым, что мы услышали, было...

- Гун, я заметил тебя с двухсот метров. Прицел выдал отблеском…

- О, чудесно! – я оборвала Лина, громко выдохнув. – Это все, что ты можешь нам рассказать? Как Гун неправильно разместилась на позиции?

Он пожал плечами.

- Что было, Лин? Вы встретились с местными?

В разговор встрял Мияко.

- Встретились. Алан расскажет лучше, он больше в этом понимает.

Лин отошел в сторону, приглашая друга занять его место.

- Алан?

Все наше внимание теперь было приковано только к нему. Он немного помолчал, подбирая слова, и начал говорить:

- Их здесь около двухсот человек. Так сказал староста, с которым нам довелось пообщаться. У них тут что-то вроде общины. Коммуны или…секты. Они проповедуют христианство отличное от нашего. Они грешны.

- Секта? - Чжин осмотрелся по сторонам.

- Алан немного преувеличивает, - подал голос Лин. – Вряд ли они опасны. Просто они очень…суеверны. Нам здесь не прижиться.

- Вот так хрень! - Мияко оглядел всех нас. – Мы шли сюда три года, чтобы услышать эти слова? Нам тут не прижиться?

- Они согласились дать нам приют на несколько дней, и снабдить всем необходимым для дальнейшего путешествия…

- Куда? – хохотнул Мияко. – Куда нам идти дальше, Лин? За этими лесами ничего нет! Только вечный холод.

- Таг? Что скажешь? Ты ведь бывал здесь. Есть у нас какие-то варианты?

- Идти дальше, нет смысла, Лин. Впереди только бескрайняя тайга, которую скоро завалит снегом.

- Мы что, правда, рассматриваем этот вариант? Прятаться в тайге, как звери? Это без меня, уж простите.

- Никто не собирается прятаться, Мияко. Все мы воины.

- Тогда нужно просто остаться здесь, и пристрелить того, кто скажет хоть слово против!

- Воины, - Лин снял перчатку, оголяя черную татуировку, щупальцами охватившую кисть правой руки. Я знала, он сделал ее потому, что такую носили все в его семье. И отец. И дед. И прадед. Знак чести. Принадлежность к военной элите несуществующей уже Японии. – Но не убийцы. Не грабители, и не мародеры. Эти люди согласились нам помочь. И мы будем им благодарны.

- Они сказали, что мы несем зло, Лин. Что мы должны уйти. От этих слов разит смертью, - Алан посмотрел на меня черствым взглядом. Но я не отвела глаз. – Гун, сестра, что ты думаешь обо всем этом?

- Я думаю, нам нужно остаться.

У меня не было обоснований. Просто я впервые решила пойти против Лина.

Эмоции губят нас на войне. Но без них нам не за что бороться.

- Чудесно. Значит, через несколько дней мы с вами расстанемся. Я не собираюсь быть частью отряда мародеров.

- Послушай, Лин, ты не прав, - Таг выступил вперед, на ступени крыльца. – То, что ты считаешь по-другому, не повод всех нас оскорблять. Мы шли с тобой до самого конца. Тебе не в чем нас упрекнуть.

- Боюсь, что если вы останетесь здесь, - он впервые за долгие годы посмотрел на меня. А я, испугавшись, опустила взгляд. – Вы не отмоетесь от этой крови.

- Мы не собираемся устраивать тут войну…

Удивленно развел руками Чжин.

- Война уже идет. Она началась еще до нашего рождения. Но сюда, в этот мирный край, принесли ее мы. И если задержимся здесь, то заразим ею остальных. Крови не избежать. Я это знаю.

Наверное, каждый из нас знал, что Лин был прав. Только одного знания было мало, чтобы подчиниться и пойти с ним в заснеженную неизвестность. У всех у нас были причины отстаивать свою, однобокую правду. Нам не был важен этот город так, как нужна была уверенность в себе. Глупо, но мы все пошли против Лина. И я, со своей детской злостью, и Алан с вечными вопросами веры. И Чжин, и Мияко и Таг. Все мы…мы его предали.

Я смотрела в пол, и ждала, когда же Лин скажет, что принимает сторону большинства. Я была уверенна – он не сможет уйти. Как когда-то давно, со слезами на глазах, я отказывалась верить в то, что умерла мама. Но Лин только усмехнулся.

- Тогда через несколько дней наши пути разойдутся.

Он сказал это так, что на миг у меня перехватило дыхание и захотелось кричать. Признаваться ему снова и снова, что все мои слова, сказанные минуты назад – это детская ложь, вызванная безответной любовью. Что я пойду за ним в эту чертову глушь, в эти снега и горы, и буду идти, пока не остановится сердце.

Вот только отступать было поздно. И он подвел под нашим договором черту.

- Решено. А теперь собирайтесь, пойдем в жилые районы города. Староста обещал накормить нас вкусным обедом. А мы обещали рассказать ему о том, что творится в мире.

Я отправилась на второй этаж за винтовкой.

Все когда-нибудь заканчивается. Никакой союз не вечен. История, о которой мы знаем так мало, подтверждает эту истину. На земле были содружества куда важнее и величественнее нашего. Но и они распались, когда настало время.

Я сняла сошку с винтовки и перекинула оружие через плечо. Порыв теплого ветра дыхнул мне в лицо сырым запахом осени. Его ладони скользнули по моим волосам, а губы шепнули на ухо – смотри, это теперь ваша история, ваш мир.

Я стояла напротив окна, за которым бесцветным полотном раскинулась унылая округа, и не могла отвести глаз.

Еще одной войны нам не пережить. Прошлое сгорело в огне, а будущее пока не свершилось. Есть только настоящее. И это мы. И серая дорога уводит нас в туман предстоящих дней. Так пишется история. Так было всегда. И так будет…

Под окном, у крыльца, уже собрались все, кроме меня. А я смотрела на своих друзей, и открывала для себя истину.

Мы, сами того не понимая, написали целую главу для мировой истории, чей отчет снова начался с нуля. И когда-нибудь мы покажем ее человечеству. Расскажем, каким отважным был наш отряд. Как храбро мы сражались. И как безумно любили…Мы расскажем.

- Гун? Давай скорее!

Мияко махнул мне рукой, и я улыбнулась.

- Уже иду!

Жилые районы мало отличались от нежилых. Пока мы шли по разбитому асфальту, поднявшееся солнце разогнало туман, и нас, с обеих сторон, обступил город. Темные от сырости дома, выстроились в шеренги, будто остатки войска, вернувшегося с проигранной войны. Ослепшие и изуродованные, они окружили нас со всех сторон, желая услышать, что все еще нужны своим генералам. А мы, молча, шли мимо них, пытаясь уловить в дырах окон хоть какое-нибудь движение. Но видели повсюду одну лишь пустоту.

- Они боятся нас…

Прошептал Таг. Он шел рядом со мной, и я слышала, как бренчат в кобурах его обрезы.

- Надеюсь, мы не забредем в ловушку?

Мияко поравнялся с нами, и передал бутылку с остатками воды.

Между домами, в заросших травой проулках, скопились горы хлама. В основном это были обломки арматуры и куски бетонных плит, натолкнувшие меня на мысль о том, что таким образом местные жители избавлялись от мусора, завалившего их собственные дома. И одно только это заставило меня восхищаться этими людьми. Они не сдались, не сбились в кучу разбойников, отнимающих чужое добро, у них не опустились руки. Ни смотря на все беды, эти люди нашли в себе силы жить дальше и восстанавливать то, что, казалось, было потеряно навсегда.

Я глотнула воды и передала бутылку Тагу.

- У них есть право бояться, не так ли?

- Да, наверное…

Лин, шедший первым, остановился, заставив нас замолчать. Впереди, перегородив дорогу, стояло несколько широкоплечих фигур, в одеждах, больше похожих на звериные шкуры.

- Постарайтесь быть с ними вежливыми.

- Господи, какие они огромные…

Шепнул Мияко.

- Это просто ты не вышел ростом.

К нам подошли Чжин и Алан.

- Язычники. Богом тут и не пахнет.

Одна из фигур двинулась к нам навстречу, и вскоре мы различили в ней крепкого мужчину средних лет, с кудрявой рыжей бородой. На поясе у него болтался небольшой топорик.

- Это их староста.

Тихо сказал Алан.

- У него топор. Вы видели?

- Топоры иногда используют и в работе, Мияко.

Пояснил Чжин, похлопав друга по спине.

- Да…я знаю. Просто…

- Помолчи, Мияко, - шикнула я. - Мы принесли с собой гораздо больше оружия.

Человек остановился от нас в паре метров, но даже так мы разглядели, какой он огромный… почти великан. Один его кулак по размерам мог сравниться, с двумя, а то и с тремя нашими.

Он окинул нас быстрым взглядом, лишь на секунду задержавшись на мне и Алане.

- Черный человек, - его голос был сильным и грубым, – ты не принесешь столько бед, сколько она, - он посмотрел на Лина. - Среди вас женщина, почему ты не сказал?

- Не думал, что это так важно.

- Да, конечно… - голубые глаза снова скользнули по моему лицу. – Идемте со мной. Хочу, чтобы вы кое с кем поговорили.

- Пошли.

Лин мотнул головой, и мы двинулись вслед за странным человеком-зверем. Он не был похож на того монстра, который уничтожил половину нашего отряда на берегу Токио, но все же… было в нем что-то пугающее. Он напоминал хищника. К нему не хотелось подходить.

Пока мы шли, я несколько раз замечала мелькание лиц в темных оконных проемах. И чувствовала пристальные, изучающие взгляды со всех сторон. Мы были чужаками здесь. Теми, кто принес перемены в устоявшийся, непоколебимый мир.

Староста вывел нас к красивому деревянному зданию, увенчанному несколькими башенками с недостроенными куполами наверху. С покатой крыши свисали нити белых канатов, а на земле, у стен, штабелями лежали доски и брусья. Запах свежего леса наполнял воздух неповторимым ароматом, очищающим грудь. А атмосфера добра и умиротворенности, словно горный родник, смывала с нас грязь пройденных километров.

- Что это за место?

Не выдержала я.

Староста, и остальные из его отряда, удивленно переглянулись.

- Я думал, черный человек носит это не случайно, - палец с грязным ногтем нацелился Алану в грудь. – Крест. Я думал, ты священник. Да и говорил ты, вроде, похоже…

- Я не проповедую.

- Вот как? Отчего же ты не делишься своей верой с друзьями?

- Вы можете просто ответить?!

- Это их церковь, Гун, - сказал Алан.

- Она не похожа на ту, в которой был ты.

- Это-то меня и пугает.

Староста что-то буркнул на непонятном языке сопровождавшим его громилам и те закивали.

- Мы остановили работы ради вас. Здесь мы строим новую православную церковь, старая находится слишком далеко, да и проводить в ней службы довольно холодно. Особенно зимой. У нас есть священник – отец Сергий. Один пастырь на паству в двести семнадцать овец. Много ли? Решать не мне, Бог сказал, так должно быть. И чтобы отцу Сергию не было слишком трудно, он наделил его одной прекрасной способностью. Даром предвиденья. Наша встреча была предсказана задолго до того, как вы решились на этот поход. Но я всего лишь староста, я не посвящен в дела Божьи. Поэтому прошу вас, - он простер ладонь к черному дверному проему. – Отец Сергий хочет убедиться, что вы пришли. И поговорить. От того, что он скажет, зависят сроки вашего пребывания здесь. Скажу только одно – удерживать вас в этом городе никто не станет, но сил для того, чтобы заставить вас уйти, у нас хватит.

- Дипломатично.

Хмыкнул Чжин.

- Идем.

Лин снова вошел первым, а следом за ним в странную церковь потянулись и все остальные.

Внутри пахло смолой. И свечами - в сером полумраке светилось несколько их трепещущих огоньков. Мы прошлись по дощатому полу, слушая эхо собственных шагов, и в углу, справа, заметили человека в черной рясе, стоящего на коленях перед иконой. Он что-то шептал, склонив седую голову.

- Видящий, а нас не видит.

Хихикнул Мияко.

Лин приставил палец к губам, давая понять, чтобы мы не шумели. Но священник уже отвлекся от молитвы и поднялся с колен. Перекрестился и обернулся к нам. В темноте я не особо его разглядела, отметила только, что он не такой старый, как мне думалось и очень худой, не похожий на свою паству. Ряса висела на нем, словно на вешалке.

- Вас шестеро?

Спросил он, вглядываясь в наши лица.

- Да, шестеро, - ответил Лин. – Пятеро мужчин и одна девушка. Нам сказали, вы хотели нас видеть. Зачем?

- Пятеро мужчин и одна женщина, как и должно быть, - он покивал, трясущимися пальцами застегивая пуговицы на вороте. - Меня зовут отец Сергий. Да, я хотел бы с вами поговорить. Это не отнимет у вас много времени, юные воины. Я вижу, вы торопитесь уйти. Вы позволите, я посмотрю вас?

- Здесь не особо можно кого-то разглядеть, темно… а у вас, как я понимаю, со зрением проблемы, щуритесь постоянно. Вам бы очки…

- Чжин, помолчи, ради Бога.

Оборвал его Лин.

- О, молодой человек прав, я почти не вижу. Очки мне не помогут, я слепну с каждым днем. Ничего не происходит случайно – забирая мое зрение, Господь дарует мне прозрение внутреннее. В этом мире не осталось больше красоты. Мне нечем любоваться. Вся она - у нас внутри. Ее мы должны видеть, на нее обращать внимание. Я хочу посмотреть не на вас, но в вас. Если вы позволите, конечно…

Я насторожилась:

- И что же вы хотите увидеть?

- Что вы принесли нам. Надежду на спасение или… смерть.

- А в пророчестве об этом не было сказано?

Вмешался Мияко.

Я посмотрела на Алана. Он стоял в стороне, сложив руки на груди. В его взгляде читалась злость.

- Нет никакого пророчества. Есть я и я вижу. Я видел вас. Знал, что вы придете. И вот вы здесь. Но что вы несете нам? Это я смогу сказать только сейчас.

- Что для этого нужно?

В недоумении спросил Таг.

- Пускай протянет руку самый отважный из вас. Тот, кто не боится расстаться с секретами.

- Это языческая ересь! – взорвался Алан. – И ты еще смеешь называть себя священником?! Ты колдун и церковь твоя - обитель демонов! Господь сказал нам все, что хотел, и все это записано в Библии! Ты не его глазами видишь. И не его ртом говоришь. Ты…дьявол!

- Алан, хватит!

- Лин, разве ты не видишь, что это демон?! Что все его речи от лукавого?! Не слушайте его! Все, что он скажет – ложь!

- Таг, выведи его отсюда!

Таг приобнял Алана за плечо и повел к выходу.

- Идем, Алан. Пошли…

- Но разве вы не видите?...

Они вышли из церкви, но голос Алана еще долго слышался за деревянными стенами.

- Простите его, он не в себе.

Обратился Лин к священнику.

- Я понимаю... Он глубоко верит, но вера его, без наставника, подобна бурной реке - сметает все на своем пути. Хотя вместе смерти, должна дарить жизнь. Ваш друг знает, что такое библия и это прекрасно. Но она лишь дверь в огромный мир христианства. Простите его и вы, как я простил.

- Мы простим, - кивнул Лин, и посмотрел на нас. – Ну, кто тут самый отважный? Чжин, Мияко…может быть Гун? Все вы храбрые воины, но это не война.

Я сунула дрожащие руки в карманы. Делиться своей тайной с этим полуслепым стариком мне не хотелось. Судя по всему, Чжин и Мияко, думали также.

- Честно говоря, я думал, Мияко согласится, - Лин стянул перчатку с руки. – Весельчак и вечный скептик. А у него, оказывается, свои скелеты в шкафу…Ладно, отец Сергий. Держите мою. Но сильно глубоко не заглядывайте, можете испачкаться в крови.

- Я постараюсь быть осторожнее.

Я увидела, как Лин протянул старику руку и тот бережно взял ее своими дряхлыми ладонями. Провел пальцами по линиям жизни, коснулся запястья и осторожно поднес к своему лбу. Прижал и закрыл глаза.

Лин посмотрел на нас и пожал плечами. А потом по церкви пронесся странный шепот, почти неотличимый от ветра.

- Господи…

Мне показалось, в нем я различила слова.

- Ты слышал это, Мияко?

- Нет, я…

- Я слышал, - перебил его Чжин. – «В них возрождение». Но кто…как это может быть? Здесь ведь никого нет…

Священник отнял руку Лина ото лба и испуганно уставился на меня. В окружении пляшущего света, его лицо показалось мне изуродованным свиным рылом.

- Ты, - он указал на меня, и я сделала шаг назад. – Ты, а не он… Но уже слишком поздно…Вы должны готовиться. Все вы… - он оглядел Мияко и Чжина. – Вы все…должны готовиться. Здесь возродится человеческий род. Здесь вы победите Зверя…

- Зверя?! - Ошарашено переспросил Лин. – Как он близко?

- Слишком близко. Вы должны готовиться к битве. Потому что если уйдете - миру настанет конец, - священник снова посмотрел на меня, а потом на Лина. – И ты знаешь почему…

- Мияко, Чжин - предупредите Тага и Алана.

- Что им сказать?

- Что Зверь нашел нас. И что он близко.

- Ты уверен?

Переспросил Чжин.

- Да. Уверен.

- Хорошо.

Они вышли из церкви.

- Сколько у нас времени? – Лин посмотрел на священника.

- До завтрашнего вечера…

- Как нам его убить? Вы знаете? Знаете, что это за тварь?!

В тишине мой голос прозвучал неестественно громко.

- Это…существо, оно не отсюда. И хотя оно выбралось из-под земли, родилось оно не здесь. Его дом очень далеко, среди тусклых звезд. Когда-то давно, демоны посещали наш мир и оставили тут Зверя. Чтобы через миллионы лет, когда люди ослабнут и потеряют веру в Бога, он выбрался из-под земли и поставил человечество на колени. Это Сатана, но есть зло превосходящее его в сотни раз. Кто знает - спешит ли оно сейчас к нам сквозь миры, или потеряло уже интерес к нашей планете, а может и вовсе исчезло, но…Зверь здесь и он делает то, что ему было приказано. Все это – плата за нашу надменность. Мы – дети грешных родителей, и мы расплачиваемся за их грехи. Да, так не должно быть, но Господь отвернулся от нас, он перестал в нас верить. Потому что когда-то также с ним поступили и мы…Можно ли убить Зверя? Да, несомненно. Он родился, а тот, кто рожден, не может быть бессмертен. Вы должны найти способ его остановить, вы воины, и разбираетесь в оружии куда лучше слепого старика. Но вы не должны бояться и бежать. Зверь всегда шел за вами следом и сеял смерть. Мы – одни из последних людей. Этот город – колыбель, в которой возродится человечество. Вы должны биться за него из последних сил, до самого конца. И тогда, возможно, Господь вернет нам надежду. Увидит, что остались на земле люди, готовые отдать все ради возрождения человеческого рода.

- Откуда вы все это знаете?

- Мне рассказывал голос.

- Голос? - Удивился Лин. – Тот, что похож на ветер?

- Да. Он приходит из-за туч. Подсказывает мне куда идти и показывает будущее. И сейчас он сказал, что вы – наш последний шанс. Что в вас…

- Возрождение.

Закончила я, чувствуя мурашки, бегущие по спине.

- Да.

- Пойдем, Гун. Надо поговорить с остальными.

Мы направились к выходу.

- Расскажи ей, почему ты бежишь. Она должна знать.

Ни я, ни Лин не оглянулись на слова священника.

- Ты уверен, что ему можно верить? – спросила я, когда мы вышли за порог церкви. – Уверен, что он в своем уме?

- Ты сама все видела, Гун. И тоже слышала голос.

К нам подошли остальные.

- Лин? Это правда?! Зверь нашел нас?

Даже отважный Таг был напуган.

- Да. Рано или поздно это должно было случиться. Все не так скверно, как кажется, на нашей стороне преимущество - Зверь не знает, что мы будем его ждать, - Лин надел перчатку. – Заманим его в ловушку и убьем. Отомстим за друзей.

- Такая ли это случайность? Что Зверь нашел нас именно здесь? – подал голос Алан. – Или, все-таки, ему сообщил об этом голос, идущий из-за облаков?

- Что ты имеешь в виду?

- Мой друг, Мияко, я говорю о том, что капкан не захлопнется, если тот, на кого он поставлен, будет о нем знать.

- Хочешь сказать, что этот священник и Зверь…заодно?

Алан только усмехнулся в ответ.

- Ты видишь то, чего нет, Алан. Вера слепа – ты забыл об этом.

- Похоже, Лин, ты мне больше не веришь.

- Ты можешь уйти, если разочаровался в нас…

- Нет, я разочаровался только в тебе.

- Наверное, - вмешался Чжин, - сейчас не самое подходящее время для споров. Нам нужно обдумать план действий. Или я не прав? Может быть, разбежимся, чтобы Зверь убил нас по одному?

- Чжин прав, - поддержала я, - сейчас мы должны думать только о том, как уничтожить Зверя. Все мы.

- Хорошо, - кивнул Лин. – Мы поставим на эту тварь два капкана. Об одном из которых, будем знать только мы.

- Вы думаете, мы сможем его убить? – спросил Мияко. - А что, если это, в принципе, невозможно? Вдруг этот монстр…

- Он не бессмертен, - уверенно произнес Лин. – Мне кажется, я понимаю, о чем говорил отец Сергий. Зверь не Сатана, а пришелец из космоса. Существо, оставленное здесь инопланетянами много лет назад. Я думаю, это некий… солдат, чья миссия в подготовке планеты к колонизации. Его план очень прост - дождаться удобного часа и выбраться наружу из-под земли, чтобы окончательно обескровить противника, разведать обстановку и подать сигнал своим космическим собратьям. Я думаю, они слабые, раз ведут такие захватнические войны. Но очень хитрые и подлые. И самое главное, очень терпеливые. Они знали, что наша цивилизация, рано или поздно, погубит сама себя. Но представляете, сколько им пришлось ждать?

- Всего лишь теория…

Лин глянул на Алана:

- Так же, как и божественная. Но дело сейчас не в том, кто во что верит. А в том, что эта тварь смертна.

Я вспомнила, как со звоном отлетали пули от красного затылка.

- Понадобится оружие посерьезней...

- Возможно…Если это какой-то киборг…что скажешь, Чжин?

Он пожал плечами.

- Нужно подумать, Лин. Все это непросто. Если все так, как ты говоришь…нужно очень хорошо подумать. Я могу только предполагать, на какой ступени развития находятся их технологии. На земле люди так и не смогли воссоздать полноценных киборгов. Машины оставались машинами, а люди – людьми.

- Так же, как и существование инопланетян не было доказано, - вмешался Мияко. – Люди думали, что одиноки во вселенной.

- Здесь обсуждаются вещи, - Алан поднял руку, - омерзительные и богохульные! Без веры нам этого Зверя не одолеть.

Я покачала головой, наблюдая, как спорят мои мужчины. Они стали частью моей жизни, частью меня самой. Я привыкла просыпаться на твердой земле и видеть их лица, улыбающиеся мне сквозь дым догорающего костра. Я шла с ними бок о бок и обязана им жизнью, как и они - обязаны мне. Наши сущности сплелись, мы стали одним существом, с единым сердцем. Как же мы сможем выжить, если расстанемся?

Я сунула руки в карманы пальто и оглянулась на старосту, стоящего в стороне в окружении звероподобных людей. Он с интересом наблюдал за нашим отрядом, изредка перекидываясь с сородичами фразами на неизвестном мне языке. Я поймала его взгляд и долго не отпускала. В его темных зрачках, под тусклым солнцем, колыхались черные волны пролива, который чуть было не погубил всю нашу команду. В глазах маленькой девочки, тянущей окровавленные руки к нашим телам, я видела тот же голод, что и сейчас в этом зверином взгляде.

- Гун?

Я вздрогнула, обернувшись к Тагу.

- Что-то не так?

- Не знаю. Нет…все в порядке, Таг. Все в порядке.

Мир продолжает меняться. И люди меняются вместе с ним. Это неизбежно, но мы продолжаем лить кровь за невидимую свободу, не понимая, что этим лишь укрепляем решетки своих тюрем. Перемены – вот путь к освобождению. Жаль, что люди так и не отвыкли перекладывать груз ответственности на чужие плечи. Будущее невозможно без борьбы за него. Но кто объяснит этим людям истину, истекающую их кровью? Кто скажет им, что завтрашний день не настанет, если они не оплатят рассвет своими жизнями? Жертвовать ради неизвестности, в черную дыру которой мы смотрим вот уже две сотни лет, отважатся немногие. Я не буду винить старосту за его голодные до смерти взгляды. Он имеет право бояться и ненавидеть нас. Мы привели в его город смерть. И завтра, к вечеру, она начнет собирать свой скорбный урожай.

- Они не помогут нам, Таг…

- Местные? – он удивленно хмыкнул. – Разве у них есть выбор?

- Выбор есть всегда.

- В нашем мире эта истина часто пустой звук.

- Почему Зверь гонится за нами, ты знаешь?

Он лишь пожал плечами.

- Наверное, лучше тебе спросить у Лина. Нам он не рассказывал, и со временем мы перестали спрашивать. Не так уж это и важно, если он все равно нас настиг. Теперь и у нас нет выбора, Гун. Мы должны его убить.

- Гун, Таг, пойдемте! – крикнул нам Лин. – Время расставлять капканы.

- Что они задумали?

- Чжин предложил сжечь ублюдка. Вырыть глубокую яму, залить ее чем-нибудь горючим, заминировать и заманить туда Зверя. А потом, если эта тварь выберется оттуда, в чем я сомневаюсь, мы обрушим на него один из домов. Придется попотеть, Гун. О второй ловушке будем знать только мы вшестером…

Все было готово к середине ночи. Лин, Чжин, Мияко и Алан, вместе со старостой и еще несколькими мужчинами, отправились к яме, образовавшейся недалеко от границы с жилыми районами, там, где асфальтированная дорога, разбитая временем, растрескалась на пласты и обвалилась, обернувшись глубоким разломом. Они долго выкладывали железными листами дно, чтобы бензин, которого в городке оказалось в избытке, не ушел в землю раньше времени. Мы же с Тагом в это время, заминировали одно из бетонных зданий, расположенное неподалеку. На это ушла почти вся наша взрывчатка, и я подумала о том, что если Зверь выживет в огне, а после выберется и из-под плит, то нам попросту нечем будет его остановить. Я сказала об этом Тагу, а он ответил, что в таком случае, не стоит и пытаться. Значит, сказал он, похлопав по пыльной стене ладонью, этот Зверь и правда бессмертен. Я посмотрела на него, и он улыбнулся - все будет хорошо, Гун, мы с ним справимся.

Позже, когда нас уставших и голодных, староста пригласил на ужин, и мы сидели на мягких стульях в теплой комнате, нагретой бензиновыми печами, мне удалось немного вздремнуть. Пока разогревался ужин, и чудный аромат жареного мяса плыл по комнате, выбивая голодную слюну, мне снился дом. Он стоял посреди развалин, покосившийся и угрюмый, и взирал на меня осуждающим взглядом. Я знала, что он давно опустел, что состарился и прогнил, но где-то внутри верила, что если войду в него, если открою дверь, то увижу маму, расчесывающую перед зеркалом маленькую темноволосую девочку. И отца, перебирающего в тусклом свете очередную странную штуковину, оставленную нам в наследство людьми двадцать первого века. Они не увидят меня, а я тихонько проскользну мимо и встану у окна, чтобы не мешать семейной идиллии. И большеглазая девочка снова скажет маме о том, как сильно ее любит. И мама улыбнется в ответ, примеряя к шелковым волосам дочери сломанный гребень.

Но вся беда в том, что между мной и домом, во сне, растянулась огромная пропасть. И мне было никак не перебраться на ту сторону, а на этой, у моих ног, находилась лишь взрытая земля могил, где маленькая девочка по имени Гун, похоронила когда-то свою маму. Она рыла землю руками, ломая ногти, как когда-то и ее мама рыла рядом могилу своему мужу.

«Я помню их такими. Ушедшими от меня навсегда. Ставшими насыпями земли…»

«Ты покинула свой дом, Гун. Ты стала убивать!»

Странный, железный голос, исходил от дома. Я знала – так со мной разговаривают призраки прошлого.

«Вернись к нам, Гун. Вернись домой»

«Я должна отпустить вас»

Дом со скрипом просел, выдавив из-под себя фонтаны пыли.

«Я должна отпустить вас…»

«Ты не вернешься…Ты готова, моя милая девочка. Теперь ты готова»

Крыша дома ввалилась внутрь, а фасад сдвинулся с места, утаскивая строение к краю обрыва.

«Я должна отпустить…»

- Я должна отпустить вас…

Я вздрогнула, открыв глаза. И по взглядам друзей поняла, что разговаривала во сне. Каждый из нас кого-то потерял в этой странной войне с прокаженным миром. И у каждого были свои кошмары. Поэтому в такие моменты я всегда чувствовала поддержку, а не стыд. Мы стали одной семьей за эти долгие годы, у нас почти не осталось секретов...

После ужина, с которым мы расправились за десять минут, староста угостил нас странным напитком, который обозвал «киселем». Он был теплым и тягучим, и пах ягодами. А на губах после него оставались белые «усы».

- Завтра тяжелый день, - староста осмотрел нас всех и кивнул. – Выспитесь. Я приду утром. Нужно быть готовыми. Зверь может объявиться раньше времени.

Он ушел, а мы переглянулись, словно малолетние заговорщики. Как будто завтра нас ждала вовсе не смертельная битва, а простая шкода над взрослыми.

- Гун, - Лин снова не смотрел на меня. – Постоишь на часах?

- Слушай, пускай она выспится, я могу…

- Мияко, помолчи.

Я кивнула.

- Постою.

- Хорошо. Староста правильно сказал – нам нужно выспаться.

- Солидарен, - потянулся Таг. – Выспаться перед смертью…

- О, узкоглазый, твои шутки, как всегда уместны.

Буркнул Чжин.

- Не называй меня узкоглазым, засранец. Если я узкоглазый, то ты вообще желтое косоглазое дерьмо.

- А я черное дерьмо, по-твоему? – спросил Алан, блеснув улыбкой.

- А ты черное, мать твою, дерьмо! – повторил Таг и они рассмеялись.

Лин только покачал головой.

- Спите, дети малые. Все мы тут цветные.

Я хихикнула - да, так оно и было.

Как только все уснули, Лин поднялся и тихо подошел ко мне. Я удивленно взглянула на него и раскрыла было рот, но он поднес палец к губам.

- Тсс. Пойдем со мной.

- А как же?..

- Ничего не случится. Мне нужно с тобой поговорить.

Я встала со стула, и мы вышли из комнаты в темный, холодный подъезд.

- Я хочу, чтобы ты ушла, Гун.

- Что?!

- Да погоди ты! Послушай… - он приблизился ко мне, и я почувствовала его руки на своих плечах. – Разве ты не понимаешь, почему Зверь идет за нами?

- Что…я…нет. Я не понимаю, Лин…

- Он идет за тобой, Гун. Эта тварь преследует нас, чтобы убить тебя.

- Что?! Но это бред, зачем я ему нужна?

- Потому что ты женщина, Гун. Этот монстр оставлен здесь, чтобы убивать молодых, здоровых женщин, способных родить…Тогда, на берегу, три года назад, он учуял тебя. Запомнил твой запах, и все это время твои женские гормоны служили ему маяком. Ты готова стать матерью, я знаю это. И твои чувства ко мне…

- Так ты знаешь?

Мое сердце забилось быстрей. Я не могла поверить – все это время Лин знал о моей любви. А я, как дура, считала его бездушным солдатом, способным лишь убивать.

- Я ведь тоже человек, Гун. Я знаю, что такое любовь. Именно поэтому я так сильно старался искоренить ее в тебе. Чтобы ты осталась в живых, чтобы эта тварь потеряла твой след. Поэтому я и соврал о том, что зверь преследует меня. Иначе бы они, те, кого ты считаешь друзьями, бросили бы тебя одну в каком-нибудь гребаном городишке, привязанной к столбу. Это война, Гун. Она превращает людей в монстров, готовых на все, ради возможности жить.

- Господи, я…

Горячие слезы покатились по моим щекам. А горький комок в груди перехватил дыхание, не позволив говорить.

- Ты должна уйти, Гун. Потому что если мы не сможем остановить Зверя, он убьет тебя.

- Но…но в этом городе тоже есть женщины. И дети. Что же будет с ними?

- Мы их защитим, - он улыбнулся. – Ты не изменилась. Думаешь о других, когда самой грозит опасность. Из тебя получится хорошая мать, Гун.

- Если я не могу остаться… - прошептала я сквозь слезы, и прижалась к нему. – Пойдем со мной, Лин? Прошу тебя, пойдем со мной.

Он обнял меня и долго ничего не отвечал. А я слышала, как бьется в груди его отважное сердце.

- Я не могу уйти. Без меня им не победить.

- Лин, прошу тебя…

Я посмотрела на него снизу вверх, как на Бога, которого молила о любви всю жизнь. Но в темноте не разобрала взгляда, а только почувствовала, как его сухие губы коснулись моих, мокрых от слез. Я закрыла глаза, но очертания его лица все равно стояли передо мной. Он целовал меня нежно и долго, а мне казалось, что я исчезаю в его сильных руках. Стекаю негой сквозь пальцы и падаю каплями на землю. Проникаю в ее холодное чрево и становлюсь бессмертной.

Он отнял губы, ставшие такими же влажными, как и мои, и прошептал мне на ухо.

- Ты должна уйти, Гун. Должна жить. Я найду тебя, когда здесь все закончится.

- Я выставлю…

- Маячок.

Договорил он, и я грустно рассмеялась.

- Ты найдешь меня? Ты обещаешь?

- Да.

Его рука скользнула по моим грязным волосам.

- Я обещаю. Уходи сейчас.

- Я люблю тебя, Лин…

«И стал я на песке морском,

И увидел выходящего из моря зверя

С семью головами и десятью рогами:

На рогах его было десять диадим,

А на головах его – имена богохульные»

Откровение. Глава 13. Стих 1.