Финал. Медвежата Ваню хоронят: рыдает Круть, воет Верть. Счастливый Кащей приводит в хоромы Марену, царевну-смерть. При ней он притих и дышать боится, косица её густа, она и певунья, и танцовщица, и жуткая красота. Он пляской её насладился вдоволь, везде, где она прошла – чернеют пожарища, плачут вдовы, до горизонта тела. Он хочет её целовать, лелеять и Машенькой называть. Она доедает белую лебедь, ссыпает пух в рукава: рукою махнёт – разольётся полночь и снегом укроет степь. Волчица и ворон спешат на помощь Ивану. Не ждёт гостей наивный Кащей, он влюблён, беспечен, от страсти почти что пьян. Он гладит её ледяные плечи и шепчет «моя, моя». Волчица и ворон несут бутыли с живой и мёртвой водой. Иван ворочается в могиле, выпрастывает ладонь из рыхлой земли, и рычит, копая, и дышит, как дикий вепрь. Кащей тихо шепчет «поспи, родная», на ключ запирая дверь. Иван улыбается жизни новой, в котомке его звенят четыре невиданные подковы для сказочного коня. Когда он верхом перейдёт границу, влетит в кащеев предел, Марена проснётся в своей темнице; струится, как змей в воде, коса по подушке, в глазах-колодцах – огни торфяных болот. Марена проснётся и улыбнётся, и песенку запоёт: «Смородина-речка, гори, разлейся, покинь свои берега. Зверушка и птица, беги из леса, чуть только почуешь гарь. Идёт мой любимый – луна, прикройся, дрожи от страха, земля. Он съест всё живое, он выпьет росы, сожнёт поля ковыля; ручей говорливый, проворный, длинный схоронит в мерзлой земле; нетронутый снег окропит калиной, ломая девственный лес». Кровит небосвод на вечерней заре. Нам всё ясно. Окончен сказ. Иван наступает, поёт царевна, горит и чадит река. Кащей беспокойно во сне бормочет, да не разберешь слова. Он станет бессмертным сегодня ночью. Уже часа через два.