Не реви, говорит, тише, глупая, успокойся. Ну чего ты заходишься, будто бы в первый раз? Стыдно плакать при всех, вон, на нас уже смотрят косо миллионы испуганных глаз. Ты пойми, если я присвоил твои красоты, я, конечно, возьму и то, что в тебе кишит. Мне милы все твои бандиты и идиоты, сумасшедшие и алкаши. Я в восторге от радужных вод ядовитой Яузы, от ожогов сгоревших домов, от дорожных язв. Я хожу по вокзалам под музыку новояза, пританцовывая и смеясь. Я люблю, говорит, и вульгарность твоей Манежной, и твоих мертвецов, что толкутся, глядят, галдят. Гладит, гладит сырой кирпич, шепчет, шепчет нежно – до последних капель дождя. Смотрит в море людей с итальянской стены, как с пирса, руки вскидывает приветственно и кричит: Всё, потопа не будет, расходимся, не толпимся, дорогие мои москвичи.