В рядовой четверг, в промозглую ночь осеннюю на лесной поляне, где мокнет столетний тис, я вас всех соберу, а потом поведу к спасению от дурацких иллюзий, что есть ещё шанс спастись. Что особо послушных посадят в лодочку ладную, пожалеют, накормят, простят и благословят. И отпустят обратно, к свету, через парадную: нежных, круглых и лупоглазых – смешных совят. В общем, двигаемся, совята, вперёд, не мешкая. Каждый должен запомнить того, кто идёт за ним. Все развилки и родники отмечаем вешками, на прудах и болотах не пялимся на огни. Мы пойдём по бескрайним полям, где поют усопшие, голосами глухими тянутся из земли. Ляжем спать у дороги, и сны у нас будут общие: проступающие сквозь корни контуры лиц. Мы пойдём сквозь нагие рощи, в мешки заплечные наберём сувениров: всего, что в пути нашлось. В бурой мёрзлой земле безымянные, бесконечные кладовые войны: гарь, железо, тряпьё и кость. Вдоль речных берегов городища лежат да капища, глина, уголь и мел – полосатый культурный слой. Ваши предки выходят к воде и глядят на закат, ища в бликах солнца ладью, в воду спущенное весло. Так и вам в свой черед городскими бродить каналами, ждать прогулочный катер, моторку, гондолу, плот. Или молча сидеть на жердочках над канавами, прижимаясь друг к другу, стараясь сберечь тепло. А потом изможденных, высушенных, растерянных вас погрузят в сырые трюмы и повезут: без имён и без лиц, без памяти, как растения. Только плеск воды о корму. Темнота. Мазут. Время вышло, родные, нам пора расставаться и всё увиденное припрятать и сохранить. Мне – на вахту у врат. Вам – обратно в реанимации, не расстраивайте родных, возвращайтесь к ним. Там, где вы проходили – смешные, звонкоголосые, непрерывно несущие чушь о добре и зле – мертвецам останутся эхо, трава белёсая и обугленная картошка в седой золе.