Глава 19

Однако все оказалось не столь страшно, как предполагала Ясмин. В Париже она с головой погрузилась в работу по изучению всех аспектов виноделия и винного бизнеса. Ясмин сообщила Хасану, что хочет все об этом знать, и он устроил ей знакомство по полной программе. Халифа не только показал Ясмин, как работают виноградники Сен-Клера, но день за днем они следили за динамикой бизнеса на других виноградниках Франции. Ясмин проводила долгие часы в библиотеке, изучая историю различных областей и всю имеющуюся литературу по производству вина и его продажи.

Она также изучала технологию производства и сбыта вина в Калифорнии и открыла, что калифорнийские производители в последние годы стали применять для сбора винограда технику. На сбор винограда вручную, в корзины, уходили дни, в то время как механическая уборка занимала часы. Урожай мог погибнуть от неожиданных проливных дождей или штормов, и тогда весь виноград этого года мог пропасть уже в поле. Быстрая механическая уборка, полагала Ясмин, могла предотвратить подобную катастрофу.

Кроме того, вопреки традиционным представлениям французских виноградарей механическая уборка оказалась более избирательной: под пресс попадали только зрелые гроздья. Механическое встряхивание лозы вызывало отделение зрелых плодов — незрелый виноград оставался на ветвях. Кроме того, не повреждались черенки. Листья также легко снимались с веток и убирались за пределы виноградника.

Уставшая, с затекшей шеей, Ясмин сняла очки, откинулась на спинку стула, вытянула сплетенные руки вверх и по-кошачьи потянулась.

— Боже, мне следует заняться массажем, — сказала она. — В колледже у нас была девушка, у которой был личный массажист, он приходил к ней ежедневно во время экзаменационной сессии. Что ж, сейчас это звучит вполне актуально. Маргарет — так ее звали — утверждала, что массаж способствует большей сосредоточенности. Разумеется, никто ни минуты не сомневался, что Маргарет ограничивала сеансы исключительно внешним массажем.

— Так, может быть, и тебе следует взять на вооружение такую методику. — Хасан пристально посмотрел на Ясмин. — Ты совсем себя не жалеешь, детка. Я наблюдаю за тобой вот уже пять месяцев. У тебя нет друзей, ты не ходишь в театр, ты не живешь…

— Я довольна своей жизнью, — перебила Ясмин, положив руку на стопку лежавших перед ней бумаг. — Мне больше ничего не нужно.

— Может, и так. Но не думаю, чтобы это было полезно для твоего здоровья. Ты живешь в одной из величайших столиц мира, со всеми се развлечениями, бесподобной кухней, чувственными наслаждениями… самой жизнью, а ты не участвуешь во всем этом. Мне кажется, тебе следует отвлечься.

— Что ж, может быть. В следующем месяце, возможно.

— А почему не завтра? Я отменил все дела и вечером буду совершенно свободен. Я могу пригласить тебя на ужин. Мы можем пойти в ночной клуб. Что угодно, лишь бы ты отвлеклась. Ты слишком молода, чтобы похоронить себя. Дай жизни шанс, прежде чем поймешь, что уже слишком поздно.

Ясмин согласилась. Но назавтра пожалела о своей уступчивости. У нее оказалось много работы, и целая кипа бумаг, которые настойчиво требовали, чтобы Ясмин срочно с ними разобралась. Но если она должна быть готова к семи часам, следовало поторопиться. Кроме того, существовала вечная проблема — что надеть? Ведь Хасан не поведет ее в простое бистро на набережной. Скорее всего они пойдут в какое-нибудь невыносимо помпезное место. Серый свитер и строгая юбка вряд ли будут там уместны. Придется просмотреть весь свой гардероб.

«Пожалуй, пора кончать работу, — устало подумала Ясмин. — Беатрис уже давно ушла домой. И между прочим, Хасан прав. Не следует с таким безрассудством полностью, с головой, отдаваться работе. Хотя его заявление о том, что может оказаться „слишком поздно“ излишне мелодраматично. Слишком поздно для чего? Для того чтобы понять, что я — лишь топливо для фантазии других людей?»

Ясмин аккуратно отложила бумаги, надеясь, что этот вечер с Хасаном не станет «слишком поздним». Нет, надо будет постараться быть с Хасаном приветливой. В конце концов, они с Халифой занимаются одним делом, так что лучше избегать острых углов.

Приняв ванну, Ясмин выбрала в шкафу подходящий, как ей показалось, к случаю наряд. Это было изумрудного цвета шелковое платье со свободной юбкой и облегающим лифом, пышные рукава его красиво колыхались при малейшем движении. Цвет платья замечательно оттенял смуглую кожу Ясмин. Одевшись, она прошла в кабинет и только было принялась просматривать газеты, как в комнату вошел Хасан. Взглянув на него, Ясмин удивилась.

Все это время Хасан держался с ней подчеркнуто официально, но этим вечером он опять выглядел хищником, так напугавшим Ясмин во время их первой встречи. Походка его снова обрела легкую грациозность пантеры.

— Брось это! — Хасан медленно поднял Ясмин под руку со стула и, взяв у нее газету, швырнул на стол, после чего поднес к губам ладонь Ясмин и поцеловал. — Выглядишь очаровательно. — Хасан с головы до ног окинул взором Ясмин. — Одета, на мой взгляд, несколько безвкусно, но ты настолько красива, что можешь носить любой камуфляж. Ты слишком много времени провела среди англичан. А у них ужасный вкус в еде и одежде. Прическу я еще допускаю, но… ты и в самом деле не можешь обойтись без очков?

— Могу… кажется, могу. — Ясмин сняла очки. — Собственно говоря, я пользуюсь ими только для чтения.

— Сегодня вечером я сам буду тебе читать. А теперь — пошли. Внизу ждет такси.

— Я надену пальто. — Ясмин подозрительно глянула на Хасана.

Что-то в нем сегодня было необычное, но Ясмин никак не могла уловить, в чем же произошла перемена. Речь Халифы была учтива, но в движениях таилась какая-то опасность. Ясмин подошла к шкафу и хотела было достать оттуда черное в полоску пальто, но Хасан остановил ее.

— Не это, малышка. — Отстранив Ясмин, Хасан достал из шкафа висевший рядом с пальто норковый жакет, тот самый, что сам подарил Ясмин шесть лет назад. — Надень лучше это. Доставь мне удовольствие, хорошо?

По правде говоря, жакет смотрелся на Ясмин гораздо лучше, а шелковистый мех приятно защекотал щеки, когда Хасан накинул норку на плечи Ясмин. Она уже и забыла это потрясающее ощущение. Но когда они проходили через холл, Ясмин мельком увидела свое отражение в большом зеркале у двери: изумрудное платье с юбкой-колоколом подчеркивало поразительную длину и стройность ног, воротник мехового жакета, обрамлявший лицо Ясмин, делал се глаза, не спрятанные более за очками, большими и темными.

Хасан вывел Ясмин на улицу и усадил на заднее сиденье огромного зеленого «мерседеса». Откидываясь на мягкую спинку, он назвал водителю адрес.

— Это совершенно замечательный ресторан, — сообщил он Ясмин. — Классический, как все говорят. После него я намерен сводить тебя куда-нибудь потанцевать. Или ты уже забыла, что такое танцы?

Ясмин рассмеялась:

— Нет, не забыла, но не уверена, хочется ли мне танцевать.

— Это мы увидим после ужина. Мы же не собираемся танцевать прямо сейчас.

И действительно. После прекрасного ужина и распитой бутылки вина Ясмин почувствовала легкое головокружение и приступы веселья. И ей ужасно захотелось танцевать. Поэтому они отправились в небольшой клуб на левом берегу Сены.

Вдоль тротуара у здания клуба выстроились и длинные лимузины с ожидающими в них шоферами, и микролитражки, и мотоциклы. Молодые люди самой разнообразной внешности стояли, прислонившись к стене, или сидели на ступеньках клуба. Некоторые были одеты по входившей в то время панк-моде, в то время как другие выглядели под стать бунтарям художникам. В самом клубе была та же картина.

Весьма элегантные дамы и мужчины в смокингах танцевали рядом с извивающимися и трясущимися, размалеванными всеми цветами радуги парнями и их подружками.

Хасану удалось довольно быстро отыскать свободный столик. Он спросил у Ясмин, что бы она хотела выпить.

— Если ты, разумеется, хочешь выпить. — Он пристально посмотрел на Ясмин. — Здесь можно достать что угодно.

Не желаешь порцию кокаина?

— О нет! — удивленно уставилась на Хасана Ясмин. — Благодарю, лучше выпить., Полуприкрытые глаза Хасана, блеснули, но лицо его оставалось серьезно.

— Просто поинтересовался. Я же не знаю, чему ты могла научиться за столь долгое отсутствие. Кокаин — последний писк моды, но мне он не очень нравится. Сам по себе он неплох, по только не для занятий любовью. В этом случае лучше гашиш. Тебе нравится гашиш?

— Нет, — лаконично ответила Ясмин.

— Я так и думал, — резко засмеялся Хасан.

Смех этот неприятно поразил слух Ясмин, но она решила отбросить свою досаду и перевела взгляд на массу трясущихся тел на площадке. Музыка безжалостно гремела, и зажигательный ритм властно звал на площадку. Но они не успели еще сделать заказ, кроме того, не хотелось толкаться в толпе.

Хасан проследил за направлением взгляда Ясмин.

— Сейчас там слишком многолюдно. Не заказать ли нам пока бутылку шампанского? А тем временем посмотрим шоу.

Ясмин кивнула. Было очень забавно наблюдать за толпой. Одна пара привлекла внимание Ясмин. Девушка с пышной гривой ниспадавших на плечи белокурых волос была одета в платье с глубоким вырезом. При малейшем движении девушки вырез раздвигался, давая возможность присутствующим лицезреть высокие, упругие груди. Танцевавший же с девушкой парень, казалось, совершенно забыл о своей партнерше. Взгляд его беспрерывно блуждал по залу, останавливаясь то на одном, то на другом женском лице. Ясмин поразило хищническое выражение этого взгляда. Ей представлялось, что такой роскошной партнерши было более чем достаточно. Но парень, очевидно, придерживался иного мнения. Похоже, он хотел всех женщин сразу. Никаких обязанностей, никаких привязанностей, никаких препятствий — только физическое удовольствие.

Ясмин задумалась, как можно существовать с таким отношением к жизни? А может, это наилучший путь: человек заботится исключительно о своих физических потребностях, не утруждая себя такими неприятными, обременительными вещами, как моральные ограничения. Никто не может ранить ваши чувства, связанные с тонкими духовными отношениями, потому что этих чувств просто нет. Все равно что каждый вечер посещать новый ресторан. Если один вам не понравился — что за беда? Завтра вечером пойдете в другой.

А что случится, если один ресторан понравится вам больше других? Что тогда? Нет, уж лучше, от греха подальше, не ходить по ресторанам вообще.

Пришел официант, принес шампанское и два бокала.

Мастерски открыв бутылку, он наполнил бокалы и удалился. Хасан на этот раз не стал даже пробовать вино на вкус.

Он протянул бокал Ясмин.

— Может быть, это разбудит в тебе желание потанцевать, — улыбнулся он. — Это — лучшее из того, что они здесь имеют, но шампанское не слишком хорошее. Считай, что это часть твоей профессиональной подготовки. Классический пример, каким шампанское быть не должно.

Ясмин отпила, и вино ей понравилось.

— Вот так. Выходит, что ты не очень преуспел в моем обучении, — засмеялась она. — По моему убеждению, вкус замечательный.

Глядя на танцующих, Ясмин выпила бокал до дна. После этого Хасан встал и повел Ясмин на площадку. Они отыскали свободное пространство как раз перед началом очередной песни. Не такой истерически громкой, как предыдущая. Ясмин почувствовала себя очень уютно во власти блюзового ритма. Собственно говоря, лишь начав двигаться, она поняла, до чего сексуально звучит эта мелодия. Бедра ее вдруг начали ритмично подергиваться, словно тело имело свою собственную память, которая не подчинялась Ясмин. Все более и более увлекаясь музыкой, Ясмин стала забывать, где находится. Вскоре все ее тело полностью слилось с ритмичными звуками, глаза закрылись, а голова откинулась назад.

Краешком затуманенного сознания она почувствовала, как руки Хасана принялись вытаскивать из ее прически одну заколку за другой, пока вся масса тяжелых пышных волос не обрушилась, подобно каскаду воды, ей на спину.

Чувствуя приятную тяжесть волос на спине, Ясмин еще глубже погрузилась в неумолимый ритм танца. Руки ее медленно поднялись над головой, и Ясмин позволила себе расслабиться до полной непринужденности.

Словно сквозь сон она почувствовала, как Хасан положил руки ей на бедра и притянул к себе. Но Ясмин не прекратила танец. Она продолжала двигаться, слегка ударяясь о бедра Хасана. Хасан подстроился под ритм Ясмин и словно слился с ней. Губы его мягко легли на губы Ясмин. Она ощутила чувство слияния и забылась в нем, словно они находились в таком движении уже час. Потом музыка кончилась.

— Пойдем, — тихо предложил Хасан.

Обняв Ясмин за плечи, он провел ее сквозь толпу, помог надеть жакет и вывел на улицу. Ясмин тряхнула головой, пытаясь вспомнить, почему она не хотела танцевать, и не смогла. Ей понравились танцы. Она действительно желала танцевать еще — ночь напролет. Но прежде чем Ясмин это поняла, она уже очутилась на заднем сиденье «мерседеса», и звуконепроницаемая стеклянная перегородка отделила ее и Хасана от водителя, заключив их в тесное темное пространство автомобиля. Как только машина двинулась, Хасан снова припал к губам Ясмин сильным, поглощающим поцелуем.

Сознание Ясмин теперь не воспринимало ничего, кроме слегка шевелящихся губ Хасана и его языка. Язык проник в ее рот, заявляя свои властные права. Руки Халифы, обнимавшие лицо Ясмин, скользнули вниз, на ключицы, потом на чаши ее грудей. Здесь его пальцы ухватили соски Ясмин, мгновенно отвердевшие в ответной реакции. Подобные ощущения так давно не охватывали тело Ясмин, что она почти застонала, чувствуя их напряженность. Как могла она забыть это состояние? Как могла так долго жить, не испытывая всепоглощающей силы безумных наслаждений?

Ясмин расслабилась, откинувшись на сиденье, и почувствовала, как Хасан осторожно задрал ей юбку на бедра.

Затем он уверенно запустил руку под эластичное нижнее белье и проник в теплое пространство между бедер Ясмин.

Они, по собственной воле, приподнялись, встречая его пальцы, и ноги Ясмин медленно раздвинулись, предоставляя руке Хасана возможность свободнее проникнуть к повлажневшему лону. Словно продолжая прерванный в клубе танец, тело Ясмин принялось ритмично двигаться Навстречу руке Хасана. Она скорее почувствовала, чем услышала резкий вздох, вырвавшийся из груди Халифы. Поцелуй его вдруг стал более настойчивым, словно Хасан намеревался высосать из Ясмин всю жизнь. Зубами он слегка покусывал ее губы. Потом он немного приспустил Ясмин вниз по сиденью и, прижавшись всем телом, придавил одну ее ногу своей, а вторую отвел коленом в сторону.

Распахнутая полностью, Ясмин застонала от потрясения, как только пальцы Хасана глубоко погрузились в скользкую влажность ее тела. Отвернув голову в сторону, Ясмин закричала в экстазе от захвативших ее ощущений.

«О Аллах! — смутно подумала она. — Слишком быстро.

Это слишком быстро! Я слишком изголодалась и теперь могу потерять рассудок от малейшего прикосновения».

Но мысли ее очень скоро улетели прочь под давлением стремительного потока удовольствия, мощью истекавшего из пальцев Хасана. Он припал к губам Ясмин, заглушая очередной крик неконтролируемого наслаждения.

Как только напряжение несколько спало и Ясмин медленно вернулась в реальность, она увидела себя сидящей на заднем сиденье лимузина; впереди, за стеклянной перегородкой, маячил силуэт шофера, на лице Халифы сияла легкая улыбка победителя. Рука его уверенно лежала на холмике внизу живота Ясмин, а пальцы все еще оставались глубоко в ее плоти…

— Еще? — Рука Хасана начала новую серию ритмичных движений, а глаза лукаво блеснули.

Ясмин почувствовала, как стынет ее кровь, а чувство глубокого самозабвения постепенно сменяется парализующим ее смущением. Она посмотрела на невозмутимый затылок водителя и попыталась сесть ровно.

— Нет, пожалуйста, я… — начала было Ясмин, но Хасан, почувствовав ее смущение, издал горловой смешок.

— Понимаю, малышка. Не здесь. — Он помог ей сесть ровно, расправил юбку на коленях и накинул на плечи жакет. — Машина будет у моего дома через несколько минут.

Там мы сможем продолжить в более спокойной обстановке. Я только хотел дать тебе возможность почувствовать вкус того, о чем ты так долго скучала.

Глядя в улыбающееся лицо Халифы, Ясмин неожиданно захотелось вернуться в панцирь собственного никому не подчиняющегося существования. Ей совсем не хотелось того, чему она лишь мгновение назад так легко поддалась.

Как могла она допустить случившееся? Ясмин чувствовала себя униженной. Ей совсем не хотелось ехать в квартиру Хасана, не хотелось заниматься тем, что он спланировал для Ясмин на остаток ночи. Она почувствовала, как мощные щупальца плотоядного существа Халифы снова сжимают ее, намереваясь раздавить полностью.

— Нет! — воскликнула Ясмин, сознавая, что прозвучало это излишне громко, — Я хочу сказать, нет — мне надо домой. Прости, но я не хочу.

Слабое давление руки, лежавшей на плече Ясмин, сменилось напряженным стискиванием.

— Я правильно понимаю, что тебе на сегодня достаточно? — прозвучал в темноте полный сарказма голос Халифы.

— Прошу тебя, мне не хотелось бы, чтобы ты неверно меня понял. — Ясмин изо всех сил старалась говорить спокойно. — Просто сегодня вечером мне хотелось немного расслабиться, но… не до такой степени. Извини.

— А мне показалось, что тебе понравилось, или я ошибаюсь? Ты можешь мне честно сказать — тебе не понравилось?

— И да и нет. Мне понравилось… но в то же время не понравилось, потому что я не хочу, чтобы наши отношения вернулись в прежнюю плоскость. Я не испытываю в этом нужды.

— Но раньше испытывала?

— Нет. Я имею в виду, это не было…

— Не было чем? У тебя кто-то появился? — Хасан разразился смехом, но смех был неприятным. — Ну конечно же, я должен был догадаться, что у тебя появился кто-то еще. Такому телу, как у тебя — созданному для удовольствий, — нельзя так долго оставаться в одиночестве. Кто он?

— У меня никого нет, Хасан. Но дело не в этом, дело в том, что я… — Ясмин неожиданно поняла, что машина остановилась. Они приехали к дому Хасана, и Ясмин с особой, поразительной ясностью поняла, что не хочет подниматься в его квартиру. — Прошу тебя, Хасан, мне надо подумать. Не мог бы ты просто отвезти меня домой?

В салоне повисло мрачное молчание. Секунду спустя, не в силах более выдерживать возникшее напряжение, Ясмин повернула голову и посмотрела на Халифу. То, что она увидела, заставило Ясмин содрогнуться. Челюсти Хасана были плотно сжаты, глаза сверкали пугающим, едва сдерживаемым бешенством.

— Если ты так хочешь, — произнес он ледяным тоном. — Но ты очень обидела меня, Ясмин. Я отвезу тебя домой только потому, что я хочу того, чего хочешь ты. Несмотря на это, я не понимаю, что вообще с тобой случилось. Ты говоришь, что у тебя никого нет, но это только усугубляет ситуацию. По крайней мере, если бы у тебя был другой мужчина, я знал бы, с чем мне бороться или с кем. А в этом случае мне придется сражаться с врагом-невидимкой.

Такого врага победить очень трудно.

Наклонившись вперед, Хасан назвал водителю адрес дома Ясмин. Машина отъехала от тротуара и на бешеной скорости понеслась сквозь ночь. Ясмин, дрожа, куталась в меховой жакет. Майская ночь внезапно показалась ей ужасно холодной.

Молчание вновь разбил голос Хасана:

— Прости, что потерял контроль над собой. — Тон его наполнился приятными нотами. — Мне не следовало так поступать. Разумеется, тебе надо обо всем подумать. Я никак не хочу заставлять тебя поступать вопреки твоему желанию. Поговорим завтра.

Прежде чем Ясмин успела ответить, машина остановилась у ее дома. Хасан быстро вышел и помог выйти Ясмин.

Легко поцеловав ее в лоб, он сказал:

— Подумай над тем, что я тебе сказал, дорогая. Я еще вернусь к этому разговору завтра.

Не говоря больше ни слова, он вернулся в «мерседес».

Какое-то время Ясмин стояла на ступеньках, не в силах двинуться.

«Он ничего не понял, — размышляла она. — Завтрашний разговор будет еще хуже сегодняшнего. Боюсь, никогда не смогу ему объяснить».

 

Глава 20

— Если тебе требовалось официальное предложение выйти за меня замуж, то можешь считать, что я его делаю. — На лице Халифы играла кривая улыбка. Театральным жестом он извлек из-за спины шикарный букет роз и вручил его Ясмин:

— Вот.

Было раннее утро, и Ясмин только что вошла в свой офис. Не успела она повесить пальто на вешалку, как в комнате появился Хасан. К счастью, Беатрис еще не было.

Любопытно, какова была бы се реакция на такую оперную сцену?

Ясмин заставила себя улыбнуться, но улыбка быстро сошла с ее лица, как только она поняла, что намерения Хасана более чем серьезны.

— Мы с тобой очень похожи — ты и я, — продолжал Хасан, не давая Ясмин возможности вставить хоть слово. — Я знаю, что сейчас ты этого не видишь, но когда-нибудь поймешь, до чего же мы подходим друг другу. Мы оба — арабы, правда, европеизированные, оторванные от своих традиционных привычек, от родных мест. Прежний образ жизни мы более не приемлем, но и предложенная нам замена устраивает нас не полностью. Нам некуда податься.

— Не правда, — быстро вставила Ясмин. — Я живу в Париже, и меня прекрасно устраивает этот город.

— Ты так думаешь? — Хасан странно посмотрел на Ясмин. — Я так не считаю. Полагаю, на самом деле ты страшно одинока. Я понимаю тебя, я знаю о тебе все и люблю тебя, несмотря на это. Нет, это неверно. Я люблю тебя именно благодаря этому.

— Тебе не следует так говорить.

— Нет, следует. Разве ты не понимаешь? Ты никогда не будешь чувствовать себя комфортно с кем-либо другим, кто не знает всей твоей истории. С другой стороны, всякий, кто знает твою жизнь, будет постоянно для тебя подозрительным. Ты перестанешь всем верить, ты будешь вечно сомневаться в искренности любящих тебя. Ты измучаешь других и измучаешься сама.

— Не правда.

— В самом деле? Думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Кстати, я бы хотел, чтобы ты знала, что я лично не нахожу происшедшее с тобой таким уж ужасным.

Собственно говоря, я и обожаю тебя именно за то, что тебе пришлось пережить.

Онемевшая Ясмин уставилась на Хасана. О чем он говорит? Откуда он может знать, как люди к ней относятся?

Кто-нибудь ему говорил? Но это невозможно. Хасан просто ищет аргументы, способные убедить Ясмин в том, что он — единственный близкий ей человек. Он пользуется этими понятиями, чтобы заставить се чувствовать собственную зависимость от Хасана. Халифа тщательно подготовился к своей речи: слишком уж выверены были его слова, чтобы идти от сердца.

— Я нужен тебе, Ясмин. Также как и ты нужна мне. Я полюбил тебя с первого взгляда, как только увидел в библиотеке Андре, всю перепачканную пылью. В ту ночь, когда я вернулся на виллу и обнаружил твое исчезновение, я думал, что сойду с ума.

Ясмин стояла окаменевшая. Она совсем по-другому помнила ту сцену. Если память ей не изменяла, Халифа обращался с ней как с проституткой, за которую ее и принимал.

Если бы он действительно любил Ясмин, он должен был быть более сострадательным. Особенно тогда, когда она больше всего в нем нуждалась — в его понимании, сочувствии, нежности. К чему он все это говорит? Какую выгоду получит от своего лицемерия?

— И несмотря на всю свою любовь и уважение к Андре, — продолжал Хасан, — я еще больше хотел тебя. Стыдно сказать, я рад, что он умер. Не смотри на меня так, Ясмин.

Это правда. Если бы он был жив, я бы все равно увел тебя от него. Я разрушил бы нашу дружбу с Сен-Клером или сотворил бы еще что похуже.

— Не говори так, Хасан, — мягко попросила Ясмин.

Отвернувшись от Халифы, она подошла к окну. На улице яркое утреннее солнце освещало небольшой внутренний дворик позади офиса. Птички пили воду, примостившись на краях резного камня поилки, специально устроенной для них посреди клумбы. Во всем мире цвела весна, и только в этой комнате веяло странным холодом.

— Я говорю правду. Симпатия, которую я чувствовал к тебе тогда, была чисто физического свойства. Ты была прекрасной девушкой — такой экзотической, такой притягательной. И каждый мужчина, не способный оценить это, был бы просто импотентом. Но сейчас ты стала совершенно другой, более значительной. Ты красивая женщина, очень красивая, но к тому же ты образованна, умна, остроумна.

Не знаю, почему ты вынудила меня высказать тебе все это, но если моя исповедь хоть немного тебя убедит — значит, я разоткровенничался не впустую.

— А мне кажется, ты хочешь, чтобы арабская девушка подчинялась тебе, как того требует традиция, и вовсе тебя не интересуют ее умственные способности, которых ты терпеть не можешь. Я имею в виду — в женщине, — холодно заметила Ясмин и отвернулась.

— Ты абсолютно права, — моментально согласился Хасан. — Не такая уж плохая вещь — традиция. Но тебя я люблю такой, какая ты есть, Ясмин.

Ясмин снова повернулась к нему:

— Может, ты сам в это и веришь, но я совсем не то, что ты себе напридумывал. Не такие уж мы с тобой одинаковые, как ты считаешь. Возможно, когда-то так оно и было.

Наверное, до поездки в Англию я и была той девчонкой, о которой ты говоришь. Но сейчас я совсем другая.

— Люди так быстро не меняются.

— Я повзрослела. Я не желаю быть всю свою жизнь чем-то вроде экзотической одалиски. И не чувствую ни малейшей связи с марокканской традицией. Много лет назад я благополучно распрощалась с этим периодом своей жизни. Выйти за тебя замуж для меня означает сделать шаг назад, а не вперед.

— Я и не жду от тебя следования марокканской традиции.

— Это только твои слова, но я никогда в них не поверю.

— Пройдет время, и ты увидишь, что я прав.

— Нет. Ты не тот мужчина, который мне нужен, Хасан.

Теперь у меня в жизни есть другие ценности. Поверь мне, я не собираюсь жертвовать ими ни ради тебя, ни ради кого-либо еще. Я хочу, чтобы работа стала главным смыслом моей жизни.

— Работа? Какая работа? Ты сама не знаешь, что для тебя хорошо и какой мужчина тебе нужен, — взорвался Халифа, выйдя из себя. Брови его гневно сдвинулись к переносице, губы вытянулись в тонкую, жесткую полоску.

— Я знаю, что для меня хорошо, а что плохо, — ответила Ясмин. — Я все запланировала. Чем, ты полагаешь, я здесь занималась последние несколько месяцев? Зачем, ты думаешь, я провела столько лет за учебой? Убивала время, дожидаясь, пока какой-нибудь мужчина предложит мне выйти за него замуж и я стану рожать ему детей?

— Что ж в этом плохого? Может быть, ты расширяла свои знания, чтобы будущий муж не умер с тобой от скуки? Так поступали все самые знаменитые куртизанки. Они занимались, разумеется, самообразованием, но совсем в иных целях.

— Куртизанки Куртизанки?

Ясмин была оскорблена. Халифа был такой же, как все Не важно, что он говорил — важно то, что он о ней думал и зачем ему нужна была Ясмин. Несмотря на все свои речи, Хасан не мог отделаться от мысли, что Ясмин прожила какое-то время в борделе: после этого все остальное не имело значения. Ну что ж, Ясмин не собирается стать ничьей собственностью, и менее всего — Хасана.

— Хорошо, я прошу прощения за то, что высказала тебе все это, — сказала она, сдерживая свой гнев. — Но я — не куртизанка и занималась своим образованием исключительно для собственного удовольствия. Я намерена всецело заняться виноградниками Сен-Клера и собираюсь расширить дело, продвинуться на американский рынок и стать реальной силой в мире бизнеса.

— Тебе никогда не удастся этого сделать, — презрительно фыркнул Хасан. — Мужчины — не чета тебе, я специально употребляю слово «мужчины» — пытались конкурировать с калифорнийскими виноградниками последние десять лет.

И стоит ли тебе напоминать, что все они потерпели сокрушительное поражение?

— Они проиграли потому, что применяли недостаточно прогрессивную и устаревшую французскую технологию выращивания винограда, слепо отвергая и охаивая любое новаторство и нововведения. Но я не связана узами этих традиций, потому что вообще презираю любые традиции.

Я предпочитаю создать свои собственные, те, которые будут выгодны мне.

— Этого никогда не будет, ты — просто дура! — Выражение лица Хасана было твердо и холодно.

Заглянув в бездонную черноту его глаз, Ясмин увидела в их глубине блеск, присущий, быть может, взгляду убийцы. Возможно, выражение лица Халифы и соответствовало выражению отвергнутого влюбленного, но Ясмин могла поклясться, что увидела в нем для себя нечто большее. Это был не просто удар по самолюбию из-за любовного отказа, выражение лица Хасана говорило, что ему отказали в чем-то гораздо более важном.

Видя столь стремительный переход от пылающей страсти к ледяной непроницаемости, Ясмин задумалась об истинных целях Хасана. Может быть, он собирался управлять виноградниками Сен-Клера вечно, и женитьба на Ясмин укрепляла его в этой позиции? Но в таком случае система не срабатывала. Виноградники принадлежали Ясмин, и женитьба ничего не меняла для Хасана, если бы только сама Ясмин не захотела что-либо изменить. А она не собиралась менять собственную жизнь для того только, чтобы мужчина диктовал ей, как поступать. Ясмин хотела сама делать дело и управлять виноградниками по собственному усмотрению.

Она решила, что следует действовать осторожно, без спешки, обращаясь на каждом этапе за помощью к Хасану.

Подобный метод был отвратителен, но это был самый безопасный путь. Прежде всего следовало успокоить Хасана.

На него было страшно смотреть, он напоминал бомбу, которая вот-вот взорвется.

— Мне нужна твоя помощь, Хасан. Не уходи от меня сейчас. Я отказываюсь не от тебя — от образа жизни. Не хочу быть чьей-то женой, не собираюсь стать матерью. Я хочу быть независимой личностью, с собственной целью и образом жизни. Разве ты не понимаешь?

Выражение лица Халифы не изменилось.

«О Аллах, — подумала Ясмин. — Как все сложно».

Она продолжала:

— Если бы ты только выслушал меня, дал по крайней мере моей идее шанс… Я, разумеется, не стану делать что-либо, что погубит виноградники. Я только хочу расширить их и улучшить…

Ясмин изо всех сил старалась смотреть на Хасана смиренным просящим взглядом. И это, кажется, сработало.

Ярость Хасана постепенно сменилась досадой.

— Женщины… — пробормотал Халифа. — Они просто невыносимы.

С этими словами, он резко развернулся и вышел из офиса. Ясмин услышала, как внизу с грохотом хлопнула дверь, и с губ ее сорвался вздох облегчения.

Ясмин немедленно уселась за стол и принялась планировать свое будущее. Этот обширный план должен был помочь ей, если Хасан продолжит свои домогательства, иметь под рукой конкретную тему для разговора.

Весь этот день и половину следующего Ясмин проработала над подготовкой презентации. Долго не могла решить, где лучше работать — дома или же в офисе (Ясмин не хотела, чтобы Хасан видел, над чем она работает, и вообще ей надоели эти бесконечные разговоры о любви н выяснение отношений). В конце концов она остановилась па офисе, поскольку там, к сожалению, находились все папки с документами. Работа Ясмин заключалась в обобщении материалов, содержащих информацию о последних образцах техники, присланной ей американскими производителями, и в конце своих трудов Ясмин наконец почувствовала уверенность в том, что у нее открылась отличная возможность осуществить собственные планы.

Она прервалась, когда часы показывали уже половину пятого пополудни, и почувствовала, что очень устала. Никогда еще Ясмин не работала так напряженно, никогда еще ей не приходилось так плотно сталкиваться с реальной деловой ситуацией, требовавшей полнейшей сосредоточенности. А что, если она потерпит поражение? Это было странное чувство незащищенности и веселого азарта одновременно. И все же ощущение было приятным: по крайней мере Ясмин чувствовала, что твердо стоит на ногах.

Перед ней открылась возможность добиться настоящего успеха, именно успех был просто необходим Ясмин. Если он придет, это будет означать, что Ясмин добилась его собственными усилиями, без посторонней помощи. На этот раз она будет благодарить за достигнутое только себя.

Внезапно дверь распахнулась, на пороге стоял Хасан с непривычно опущенными плечами.

— Я пришел извиниться за вчерашнее… и за вечер накануне, — медленно начал Хасан. — Мне не следовало давить па тебя. Я прекрасно понимаю, что ты должна чувствовать. Я не всегда принимаю во внимание чувства других людей, но на этот раз, совершенно очевидно, обязан был это сделать. Я буду ждать, сколько понадобится, и обещаю, что не буду давить на тебя. Как только ты будешь готова выйти за меня замуж, в любую минуту я буду твой.

— Даже если это никогда не случится? — тихо спросила Ясмин.

Усталым движением руки она откинула с глаз упавшую прядь волос.

— Даже если это никогда не случится, — подтвердил Хасан.

Однако по самоуверенному выражению лица Халифы Ясмин поняла, что он убежден: ждать ему придется не слишком долго.

«Что ж, это уже гораздо лучше», — подумала Ясмин.

— Я тебя не задержу, — коротко сказал Хасан. — Как только решишь обсудить со мной свой план, дай знать.

— Я буду готова к обсуждению через несколько дней.

— Почему бы нам не сделать это на следующей неделе?

Боюсь, что у меня тоже есть кое-какие дела.

Ясмин пристально посмотрела на Халифу. Ей показалось, что в его взгляде появилось что-то необычное, но это впечатление очень скоро улетучилось. Возможно, это была лишь игра ее воображения.

— В четверг? — уточнила Ясмин.

— Прекрасно, — согласился Хасан.

Хасан еще несколько минут смотрел на Ясмин своим непонятным взглядом, а потом удалился, оставив ее одну в офисе.

На следующей неделе Ясмин подробно изложила Хасану свой план — от начала до конца. Он включал в себя продажу некоторых частей недвижимости, принадлежавшей Сен-Клерам. На вырученные от продажи средства закупалась техника, а оставшаяся недвижимость становилась гарантией для обеспечения расширения производственных мощностей и агрессивной маркетинговой кампании в Соединенных Штатах. Бутылочное производство требовало нового дизайна, и план включал в себя пятилетний период начиная со следующей весны, кроме того, надо было изучить рынок при посредничестве американской фирмы, которая имела представительство в Париже. Ясмин уже успела предварительно обсудить с ними некоторые проблемы. Компания предоставила Ясмин приблизительные расчеты стоимости сырья, а также поставку вина в новой таре вначале в небольшие районы, с последующим расширением рынка сбыта.

Если рыночные испытания дадут положительный результат, то откроется прямая дорога для дальнейшего финансирования и покрытия большей части первоначальных затрат.

Ясмин считала свой план замечательным, и по мере его изложения она все больше воодушевлялась собственными словами и приходила в состояние все большей восторженности. Ей казалось, что никто не сможет найти в ее предложениях хоть одно слабое место.

— Нет, — сказал Хасан, после чего встал и повернулся к Ясмин спиной. Подойдя к окну, он взглянул на авеню Монтень, повернулся и посмотрел прямо в глаза Ясмин. — Боюсь, что это невозможно.

Ясмин опешила.

— Что ты хочешь этим сказать? Почему невозможно?

— Слишком рискованно. Не может быть и речи.

Ясмин пришла в бешенство.

— Рискованно? — она едва сдерживала гнев, — Ты просто не хочешь признать за мной право на риск. Ты считаешь ниже своего достоинства признать за мной это право. А почему я не должна иметь рискованный план? Вся моя подготовка и учеба в прошедшие шесть лет была направлена на агрессивную тактику бизнеса. Кроме того, хочется тебе напомнить, что это — моя компания. Не понимаю, какие возражения могут у тебя возникать. Даже если у тебя есть возражения, я не понимаю, какое это имеет значение для окончательного анализа. Я поступлю, как посчитаю нужным.

— Не во всем. Как твой управляющий и исполнительный директор компании я тоже имею право высказать свою точку зрения.

— С моим возвращением стало ясно, что я должна взять на себя больше контроля за виноградниками. Прошло уже пять месяцев — вполне достаточный срок, чтобы осмотреться и понять, каким образом я могу включиться в управление виноградниками. Но делается это по моему свободному выбору, а не по необходимости.

Ясмин резко остановилась. Ей вдруг пришла в голову ужасная мысль, что она зашла слишком далеко. Вероятно, не следовало выражать свои эмоции в столь грубой форме.

Она уже собралась как-то смягчить свое последнее замечание, как Хасан оторвал свой взгляд от собственных рук и посмотрел на Ясмин:

— Честно говоря, Ясмин, я считаю твою идею замечательной. Прости меня за слишком скоропалительные выводы. Я не привык выслушивать идеи других людей, и зачастую мне просто не хватает терпения.

Ясмин поразилась быстрой перемене настроения Хасана, но прежде чем она успела выразить свое удивление, Хасан продолжил:

— Я полностью на твоей стороне и помогу тебе во всем, что ты считаешь нужным. Я также думаю, что будет лучше, если ты полностью возьмешь все в свои руки. В конце концов, это твоя идея и ты лучше знаешь, как ее воплотить в жизнь. Порой люди, слишком долго занимающиеся каким-то делом, теряют способность независимо мыслить. Они не видят очевидных перспектив нововведений и перемен.

К тому же тебе лучше заняться этим лично, поскольку тем самым ты окажешься в самом центре работы. И самым лучшим образом включишься в управление виноградниками.

Не вижу лучшей возможности для первых шагов в бизнесе.

Обрадованная, Ясмин подошла к Хасану и положила руку на его ладонь.

— Итак, мы — одна команда, — сказала она и улыбнулась. — Спасибо тебе, Хасан. Я так тебе благодарна! Без тебя у меня ничего не получится, и мне очень жаль, что я была так груба с тобой. Все эти годы ты был замечательным партнером.

Хасан осторожно снял руку Ясмин и взглянул на нее с кривой усмешкой:

— Нет проблем. Ты рассердилась — вот и все. Все мы в гневе высказываем вещи, о которых потом жалеем. Посмотри на меня. Я страдаю тем же недостатком. Разумеется, я все понимаю, и можешь считать себя полностью прощенной. А теперь я должен идти. Думаю, мне следует составить для тебя парочку схем, чтобы ты могла разобраться в некоторых цифрах. Тогда тебе будет легче представить конкретные пути воплощения твоей великолепной идеи.

— Но я уже…

— Ты прекрасно начала, Ясмин, но позволь мне продолжить за тебя. Ты пропустила немало очень важных моментов.

— Да-да, конечно. И — спасибо тебе еще раз.

После ухода Халифы Ясмин с трудом могла собраться с мыслями. В конце концов все, над чем она трудилась, начинало воплощаться в жизнь. Ясмин не могла поверить в свой успех. И Хасан! Как он изменился! Вероятно, она ошибалась на его счет. Видно, дело было в том, о чем говорил сам Хасан, — он не привык прислушиваться к идеям других людей. Просто предложение Ясмин на какой-то момент застало его врасплох, но Хасан тут же оценил жизнеспособность ее плана и теперь будет помогать Ясмин во всем.

Первое, что следует сделать, — позвонить в маркетинговую фирму. Ясмин нужно формальное предложение с указанием всех цен. Ей также придется произвести некоторые расчеты и учесть время, необходимое на реализацию. А значит, еще раз просмотреть графики виноградников и сделать двойную проверку бухгалтерских книг по урожаю этого года. Не исключено, что какие-то сорта вин будут отклонены для опытных партии. Впрочем, это, разумеется, зависит от того, что конкретно они теперь имеют на руках, то есть в бочках. Надо также связаться с адвокатами и переговорить с ними относительно продажи недвижимости, которую наметила Ясмин.

Тихо напевая веселый мотивчик, Ясмин подошла к телефону, но прежде чем она успела взять трубку, раздался звонок.

— Алло? — послышался в трубке странно знакомый голос. — Кто это?

«Что за дурацкий вопрос!» — мелькнуло в голове Ясмин.

— А с кем я говорю? — в свою очередь, спросила она.

— С Хиллари Бренфорд, конечно. Ясмин, это ты?

— Хиллари! — Ясмин окаменела. — Хиллари, ты откуда?

— От верблюда, дурочка. Я решила обзвонить всех Сен-Клеров в Париже, чтобы разыскать тебя. И с первого же звонка попала к тебе!

— Хиллари! Я так рада твоему звонку! Я не знала, что с тобой. Почему ты не отвечала на мои письма?

— Ты же меня знаешь — я ненавижу писать письма.

Сто раз собиралась и сто раз забывала.

— Что ты делаешь в Париже? — Ясмин вдруг взволновалась. — Ты замужем? У тебя есть дети? Сколько ты пробудешь в Париже?

— Ну, честно говоря, я еще не совсем в Париже. Когда я сказала «от верблюда», я не имела в виду «отсюда».

— Ты совсем не изменилась! Так когда ты приезжаешь? И надолго ли?

— Как много вопросов! — рассмеялась Хиллари. — Я приеду на следующей неделе. Нет, подожди минутку… я приеду через две недели. Я не замужем. Уже не замужем по крайней мере. Ни за первым мужем, ни за вторым. И, хвала небесам, детей у меня нет. И как насчет того, чтобы я приехала на месяц? Я могу остаться и дольше, если мне понравится, но. могу сразу же уехать, если надоест. Я ответила на некоторые твои вопросы? Когда я смогу тебя увидеть?

— О, Хиллари, тут проблем нет. Разумеется, ты сможешь увидеть меня, как только приедешь. Позвони, когда будешь вылетать. Ты не хотела бы остановиться у меня?

— О-о-о, премного благодарны — нет! Не потому, что не люблю тебя, но я хочу остановиться в «Ритц». Это самый снобистский из всех снобистских отелей. К тому же я хочу снова повидаться с твоим классным папашей.

Прошло несколько секунд, прежде чем Ясмин смогла собраться и ответить:

— У Андре был сердечный приступ. Он умер. Послушай, Хиллари, мне так много нужно тебе рассказать. Но мы поговорим, когда ты приедешь в Париж. Нам потребуется целая ночь.

— О-о-о! Это должно быть замечательно! Жду не дождусь!

— Позвони мне, как только приедешь, и мы немедленно встретимся. Хиллари, я так рада, что ты позвонила. Я всегда тебя помнила и часто думала, что с тобой случилось.

— Много чего. Чувствую, что придется остаться на два месяца — одного явно не хватит. До встречи!

Положив трубку, Ясмин уставилась на телефонный аппарат. Она действительно часто думала о Хиллари и написала ей несколько писем в тот год, когда умер Андре. Ни одно из них не вернулось, хотя ответа тоже не было. Ясмин в конце концов решила, что Хиллари полностью растворилась в новой жизни и слишком занята, чтобы заниматься перепиской.

Ясмин часто отчаянно хотелось поговорить с подругой, но не было никакой возможности с ней связаться. И вот Хиллари приезжает через две недели. Им предстоит бесконечно долгий разговор. Целый марафон. Как можно будет рассказать обо всем?

Приезд Хиллари означал также необходимость серьезнее заняться работой. У Ясмин такой грандиозный план, связанный с заграницей. Но сердцем Ясмин чувствовала, что самые большие сложности и самые большие проблемы связаны с Хасаном. Хотя кто знает — он так непредсказуем. Надо верить, что все пойдет как по маслу. Ясмин сгорала от нетерпения поскорее рассказать обо всем Хиллари.

 

Глава 21

Но дело пошло не так гладко, как хотелось бы Ясмин.

Гладко оно шло с маркетинговой фирмой. Тут проблем не было. Ясмин проработала с представителями фирмы почти целую неделю, излагая свой план, предоставляя им материалы из библиотеки своей компании, связываясь по телефону с американскими производителями сельскохозяйственной техники и договариваясь с ними о ценах и сроках поставки. Ясмин почти не бывала в собственном офисе.

Как-то вечером, вспомнив, что забыла в офисе папку с данными, которые она собрала для маркетинговой компании, Ясмин на такси быстро вернулась на авеню Монтень.

Открыв дверь, она удивилась тому, что в офисе горел свет.

«Кто может там быть в такое время?» — испуганно подумала Ясмин.

Тихо, на цыпочках, она двинулась к двери, надеясь, что не станет свидетельницей кражи со взломом, хотя и сознавала, что подвергает себя опасности. Ясмин знала, что ей следует просто закрыть дверь, спуститься вниз и вызвать полицию, но ее взбесило, что кто-то имел наглость забраться в частный офис. Она бесстрашно распахнула дверь офиса и увидела сидевшего за ее столом Хасана.

Внушительная фигура Халифы смотрелась нелепо за небольшим изящным секретером Ясмин. Хасан поднял голову, глаза его расширились от удивления. Секунду спустя он прикрыл веки и посмотрел на Ясмин своим обычным бесстрастным взглядом.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Хасан, захлопывая лежавший перед ним гроссбух.

— Этот же вопрос с полным основанием могу задать тебе, — слегка улыбнулась Ясмин. — Не подозревала, что ты имеешь привычку коротать ночи наедине с деловыми бумагами. Ты просто горишь на работе.

По лицу Хасана растеклась улыбка облегчения.

— Разумеется, не в моих привычках так проводить ночи.

А гореть на работе, работая допоздна, это твое хобби. Но я пытаюсь помочь тебе с твоим планом. А в этом деле не обойтись без сверхурочной работы.

Ясмин тем не менее удивило, почему Хасан сидит за ее столом. Она знала, что Халифа обещал ей просчитать основные цифры (хотя она уже сама это сделала), но почему он работает за ее столом? У него есть собственное рабочее место, более удобное для его комплекции.

Ясмин хотела было задать этот вопрос, но тут сообразила, что Хасан, быть может, просто не хотел перетаскивать книги с места на место. Не исключено, что ему просто надо было лишь сверить некоторые финансовые показатели, а для этого глупо было перетаскивать гроссбух на свой стол, а потом возвращать его на место.

«Да, — подумала Ясмин, отметая прочь свою подозрительность, — он действительно взялся за дело всерьез».

— Ты не представляешь, как я ценю твое внимание, Хасан, — благодарно призналась Ясмин. — Но ты мне поверь. Я уже проделала всю работу и уверяю тебя, ты поразишься — выводы потрясающие.

— Не сомневаюсь — так оно и выйдет. Ты что-то хотела?

— Все в порядке. — Ясмин пересекла комнату, Хасан не отрываясь следил за ней. — Не буду тебе мешать. Я просто забыла здесь кое-какие бумаги. Мне они потребуются завтра утром, к девяти. — Ясмин взяла нужные ей папки. — Вот и все. Боюсь, во всем виновата моя рассеянность. Ты закроешь?

— Я обо всем позабочусь.

Ясмин вернулась домой, размышляя над тем, какой же замечательный этот Хасан. Она решила, что Халифа делает сейчас все для нее только потому, что рассчитывает на ее согласие при очередной попытке предложить руку и сердце, но это было не важно. Если это поможет удержать Хасана на поводке и не повредит делу, то ее это вполне устраивает.

Но спустя неделю, когда Ясмин считала, что ее проект движется вперед как по маслу, она столкнулась с главным препятствием. Хасан закончил расчеты по имеющейся у них наличности и объему недвижимости, которая лежала мертвым балластом, то есть ее можно было без сожаления продать. В то утро Халифа пришел к Ясмин со своими расчетами, и она увидела, что денег на реализацию плана не хватает.

— Ты уверен? — в который раз переспрашивала Ясмин Хасана. — Ведь это просто непостижимо, чтобы такое количество недвижимости Сен-Клеров было неликвидным.

— Прости, Ясмин, но я проверил каждую единицу. У тебя нет достаточных средств. Есть шанс, что в следующем году с помощью махинаций с основными фондами и недвижимостью тебе и удастся собрать необходимую сумму.

К сожалению, в этом году запуск твоей программы обсуждению не подлежит. Я хотел бы иметь для тебя более приятные известия.

— Не могу понять, как могла я сделать неверные расчеты?

— Ты сделала верные расчеты Просто существуют некоторые структурные аспекты реального состояния недвижимости, о которых ты не знала, — вот и все.

— Опять возвращаться к чертежной доске, — заключила Ясмин, печально глядя в окно.

— Это случилось не сейчас, — попытался утешить ее Хасан. — Мы будем работать вместе, чтобы сдвинуть дело с места, и приступим к реализации, как только закончим с подготовительной работой.

В ту ночь Ясмин не могла уснуть. Она еще и еще раз проверяла каждую деталь своего плана и каждую деталь расчетов, представленных ей Хасаном. Все было просто, как черное и белое — денег не хватало. Но тут должен быть выход, должна быть…

Ясмин резко вскочила и села на постели. Если ей удастся получить основное финансирование от банков, убедив их результатами маркетингового теста в реальности плана, ей потребуется гораздо меньшая сумма, этих средств должно хватить на первое время. Нет смысла использовать собственные деньги на осуществление всей программы. Реальное неликвидное недвижимое имущество можно заложить и использовать в качестве дополнительного обеспечения.

Ясмин решила завтра же отправиться в банк. Все данные, которые она собрала для представления Хасану, прекрасно подойдут и для представления строгому месье Анри Ламарке. У Ясмин мелькнула мысль, не лучше ли послать вместо себя к Ламарке Хасана, но решила этого не делать.

Хасан не сможет представить собственный план Ясмин лучше ее самой. К тому же идея принадлежала ей, и только ей.

Ясмин вспомнила, что, кажется, не очень понравилась месье Ламарке во время их последней встречи. Он всегда имел дело либо с Андре, либо с Хасаном — оба они были мужчинами. Но на этот раз все будет несколько иначе. К тому же в последнюю их встречу Ясмин была гораздо моложе, и ей только предстояло доказать, чего она стоит. Теперь же Ясмин повзрослела, и за спиной у нее был университет.

Нет сомнений, что Ламарке вполне может согласиться работать с Ясмин — между ними теперь гораздо больше общего Так что на следующее утро первое, что решила сделать Ясмин, — позвонить в банк и договориться об аудиенции.

— Un moment, mademoiselle, — ответила секретарша. — Я узнаю, сможет ли месье Ламарке встретиться с вами.

Ясмин принялась ждать, слегка барабаня кончиками пальцев по столу. Она очень надеялась, что Ламарке найдет возможность встретиться с ней сегодня же, но все эти джентльмены зачастую любят потянуть с назначением приема. Они полагают, что тем самым демонстрируют свою занятость и значимость.

— Месье Ламарке примет вас сегодня в три часа дня, мадемуазель, — В ожидании ответа секретарша выдержала небольшую паузу. — Вам подходит время?

— Да, вполне. Итак, в три часа.

Довольная Ясмин повесила трубку: получалось действительно быстро. Может быть, Ламарке и не такой уж в конечном счете несговорчивый?

Ясмин посмотрела на свою юбку и черный с бежевым свитер. Вполне подходяще для собственного офиса, но, разумеется, она не может пойти в таком виде на деловую встречу. Надо съездить домой и переодеться. Она должна выглядеть элегантно и богато. Ламарке будет более сговорчивым относительно ссуды, когда увидит… тут Ясмин поняла, что она и так богата, и Анри Ламарке знает это лучше, чем кто бы то ни было, В обед Ясмин отправилась домой переодеться. Она достала из шкафа сшитый на заказ черный костюм. В последний раз Ясмин надевала его еще в Англии, когда ходила на коктейль, который устраивал ее профессор. Но это был весенний Париж, и Ясмин овладели сомнения.

«Нет. Вполне подойдет», — решила она в конце концов.

Костюм был ей очень к лицу, особенно в сочетании с кремовой шелковой блузкой и длинным галстуком на шее, его, конечно, можно завязать бантом, но тогда она будет выглядеть слишком женственной.

Ясмин проверила все бумаги и таблицы, включая предложение от маркетинговой фирмы, и аккуратно уложила в изящный кожаный кейс. Еще раз мысленно представив себе собственный имидж, Ясмин добавила к нему нитку жемчужного ожерелья. Ей решительно хотелось поразить месье Ламарке внешним видом деловой женщины.

— Выглядите очень элегантно, мадемуазель, — тихо пропела Франсуаза, поднимая кейс Ясмин. — Вы, должно быть, встречаетесь с кем-то очень важным?

В глазах служанки блеснули хитрые искорки, когда она произносила слово «важным». Ясмин легко могла догадаться, в какую сторону направлены мысли Франсуазы. Добрую женщину постоянно беспокоило отсутствие у Ясмин личной жизни. Всякий раз, когда Ясмин садилась за свой одинокий ужин, лицо Франсуазы вытягивалось и она тихо ворчала о том, что «ненормально каждый вечер ужинать одной дома».

— Боюсь, Франсуаза, что это только деловая встреча.

— Так вы будете ужинать сегодня дома?

— Разумеется. Где же еще? — Ясмин еще раз осмотрела себя со всех сторон в зеркале, вышла на улицу и, поймав такси, отправилась в банк.

По дороге Ясмин смотрела в окно и размышляла о предстоящей встрече. Если ей повезет, то реализация плана станет первым шагом Ясмин в реальном управлении виноградниками Сен-Клера. Если ей удастся произвести на месье Ламарке благоприятное впечатление, впредь Ясмин станет работать с ним напрямую. До сих пор все контакты осуществлялись через Хасана. А теперь Ясмин будет делать это сама. Если план успешный — а она в этом не сомневалась, — Ясмин выйдет полностью на самостоятельную дорогу.

Такси доставило Ясмин к парадному входу внушительного здания в центре деловой части города Прежде ей еще не приходилось бывать в этом банке. Это была сфера деятельности Хасана. Ясмин сделала глубокий вдох, выпрямила спину и медленно поднялась по ступеням к большим стеклянным дверям, обрамленным декоративной металлической решеткой. Двери ей открыл швейцар в униформе, проводивший Ясмин в просторную ротонду. Высокие сводчатые потолки и мраморный пол создавали великолепную акустику, и высокие каблуки Ясмин звонко стучали в безлюдном помещении.

Она прошла к большому столу у высокой, обитой зеленым дерматином двери. Сидевшая за столом седовласая женщина взглянула на Ясмин поверх очков:

— Чем могу быть полезна, мадемуазель?

— Я — Ясмин де Сен-Клер. У меня назначена встреча с месье Ламарке.

— О, конечно! Меня зовут мадам Клодель. Месье Ламарке ожидает вас. Сюда, пожалуйста.

Встав из-за стола, мадам Клодель открыла дверь. В комнате, казалось, не было никакой мебели. Все, что увидела Ясмин, — огромных размеров китайский ковер и высокие старинные окна. Женщина жестом пригласила Ясмин войти и закрыла за ней дверь.

— Я знал, что рано или поздно увижу вас, — раздался откуда-то слева странно знакомый голос. — Что, однако, привело столь прекрасную девушку, в столь прозаическое место?

Ясмин обернулась и увидела лицо, которое меньше всего ожидала увидеть. Копна белокурых волос на этот раз не скрывала высокого лба и голубых глаз над высокими скулами. Увидев сидевшего за огромным столом красного дерева Шарля Ламарке, Ясмин тихонько ойкнула. Она совершенно забыла о его существовании.

Ясмин подумала, что Шарль мог просто сесть за стол отца, так как прознал о ее визите.

— Собственно говоря, я пришла на деловую встречу с вашим отцом, — сказала она.

— И только? Вы не хотите встретиться со мной?

— Я этого не сказала, — ответила Ясмин, заикаясь. — Просто у меня есть кое-какие дела, о которых я хотела с ним переговорить.

— Mon Dieu, только не о делах. Опять тут витает его ужасная тень. Degoutante. Может быть, я смогу вам помочь?

— Боюсь, мне действительно нужно переговорить с вашим отцом. Он мог бы кое-что сделать для меня, поскольку управляет финансовыми делами Сен-Клеров.

— Что ж, я боюсь, что вам придется иметь дело со мной, мадемуазель де Сен-Клер. Видите ли, старик ушел на пенсию, — улыбнулся Шарль. — Это случилось вскоре после нашего с вами знакомства в январе. Поскольку это семейный банк, а я старший отпрыск мужского пола, мне пришлось занять место отца. Что-то вроде королевского престолонаследия, вы понимаете, что я имею в виду. Теперь я, к своему ужасу, вынужден сам зарабатывать на хлеб.

Так что с этого момента я, и только я, занимаюсь вашими проблемами.

Ясмин судорожно глотнула. Дело оборачивалось самым неожиданным и самым неприятным образом. Шарль Ламарке не казался человеком серьезным. Скорее всего он ни за что не обратит серьезного внимания или даже не поймет целей ее плана.

— Я не хотел расстраивать вас. — Шарль выглядел обеспокоенным. — Не обращайте внимания на мой тон и не сердитесь на меня. Насколько я помню, вы очень обидчивы.

Ясмин не улыбнулась. Пристально глядя на Шарля Ламарке, она поняла, как поразительно он красив: высокий и стройный, черты лица сильные и ясные; голубые глаза обрамляют густые каштанового цвета ресницы; на лоб упала прядь шелковистых белых волос. И этот необычный славянский разрез глаз, так заинтриговавший Ясмин.

Она решила, что Шарль, вероятно, всегда привлекал внимание женщин. Вот почему он ведет себя столь развязно. Манера поведения мужчины, никогда не знавшего отказа. И то, что шесть месяцев назад Ясмин отказала ему, заставит его лишь с большим упорством повторить свою неудавшуюся попытку. Глубоко вздохнув, Ясмин постаралась все же перевести разговор в деловое русло.

— Хорошо, я могу представить вам материалы, так же как представила бы их вашему отцу, — сказала она. — Может быть, начнем?

— Certainement. — Шарль откинулся на высокую резную спинку стула. Положив локти на стол, он оперся подбородком на сплетенные пальцы рук. — Чем могу служить?

Ясмин открыла кейс и аккуратно разложила на столе бумаги. Она рассказала о настоящем состоянии виноградников Сен-Клера, затронув предварительно их историю, и принялась излагать свой план расширения. Пройдя очередной этап плана, Ясмин вручала Ламарке соответствующие расчеты, чтобы тот мог наглядно с ними ознакомиться.

Шарль ни разу не перебил Ясмин. Раскрыв все детали программы, Ясмин откинулась на стуле и принялась ждать.

Молчание продолжалось долго, пока Шарль просматривал представленные ему колонки цифр.

— Прекрасный план и очень впечатляющий. По правде говоря, я думаю, это начало далеко идущей модернизации всей винодельческой промышленности Франции.

— Рада, что вам понравилось, — сказала польщенная Ясмин.;

— Однако, боюсь, что мы не сможем вам помочь;

— Почему? — Сердце Ясмин упало.

— Я взял на себя смелость просмотреть ваши счета, когда узнал, что вы собираетесь нанести мне визит. Несмотря на то что план великолепен с точки зрения развития виноградников Сен-Клера, я должен прежде всего руководствоваться интересами банка — это мой приоритет. В настоящее время банковские операции Сен-Клеров слишком растянуты, и потому более чем неразумно с моей стороны было бы предоставить вам такой крупный кредит.

— Растянуты? Я не понимаю.

— Подобная ситуация характерна для всех сельскохозяйственных операций. Растянутость не является следствием плохого планирования — просто это специфика работы с виноградниками. Каждый год банк дает вам ссуду под урожай. В настоящий момент урожай не собран, так что стоимость его еще не подсчитана. Пока виноград не собран и не переработан, мы не можем дать вам дополнительные денежные средства. Это никаким образом не означает, что ваши операции ненадежны. Просто наша политика в данной области остается страшно консервативной. Извините.

Ясмин встала.

— Что ж, как я понимаю, в этом году нам не о чем больше говорить, — сказала она тихо.

— Mais, non, — быстро откликнулся Шарль. Он откинулся на спинку стула и закинул руки за голову. — Только до тех пор, как вы соберете виноград. Тогда мы сможем снова вернуться к разговору о ссуде. А между тем не оставите ли вы мне свои расчеты? Я хотел бы более тщательно их изучить. Таким образом я смогу лучше подготовиться к совету директоров, где попытаюсь добиться возможности предоставления вам кредита осенью.

— Разумеется, — Ясмин аккуратно положила оставшиеся бумаги на стол. — Благодарю за потраченное на меня время.

Неожиданно Шарль резко наклонился через стол.

— Не согласитесь ли вы как-нибудь пообедать со мной? — тихо спросил он.

Посмотрев на Шарля, Ясмин увидела в его глазах взгляд очень серьезного человека. Ей показалось, что легкомысленный плейбой, с которым она познакомилась в январе, был лишь внешней маской этого человека. По сути своей он был действительно грамотным банкиром, тщательно рассчитывающим и взвешивающим возможный риск. В конце концов, Шарль Ламарке не был таким уж болваном. Общение с ним могло оказаться даже приятным. Но Ясмин не хотелось именно сейчас обсуждать с Шарлем обед или что-либо еще.

Она была слишком расстроена полученным отказом.

— Не думаю, — ответила Ясмин. — А что, обед входит в обязательную банковскую процедуру?

— Вы сами знаете, что нет. Просто я знаю, что произвел на вас плохое впечатление во время нашей прошлой встречи, и надеялся сгладить его.

— Самым простым путем сгладить это впечатление было бы предоставление мне необходимого кредита. — Ясмин поняла, что это прозвучало довольно резко. — Я представлю информацию о предложении пообедать с вами своему совету директоров и посмотрю, разрешат ли они мне принять приглашение. Однако сомневаюсь, чтобы это произошло раньше осеннего сбора урожая.

— Вы все обратили в шутку.

— Извините. Считайте это глупым разговором. Мне действительно надо идти. Еще раз спасибо за потраченное время.

Совершено удрученная, Ясмин вернулась домой и, войдя в прихожую, услышала, что Франсуаза говорит с кем-то по телефону. Она замахала Ясмин рукой.

— Конечно, мадемуазель. Мадемуазель Ясмин только-только вошла, даю ей трубку.

Ясмин хмуро подошла к телефону.»

— А вот и я! — зазвенел в телефоне голос Хиллари. — Немедленно приезжай в отель «Ритц»! Надоело сидеть одной, и к тому же я умираю от любопытства!

— Хиллари, я буду у тебя через полчаса, — воскликнула Ясмин, чувствуя, как стопудовая тяжесть падает с плеч. — Не могу выразить, до чего же я рада слышать твой голос! У меня было две кошмарных недели, и мне необходимо поговорить с кем-нибудь, кто не заряжен пессимизмом.

— В таком случае ты попала именно на нужную леди, — лукаво заметила Хиллари. — Чтобы была здесь через пятнадцать минут… Для начала я закажу в номер шампанское и икру. Номер 602!

Ясмин швырнула кейс на диван в библиотеке и устремилась вверх по лестнице, на ходу расстегивая жакет. Она переоделась в твидовые штаны и свитер, обмотала шею шарфом. Потом, вспомнив, что направляется в «Ритц», схватила в охапку пальто и крикнула уже от двери:

— Франсуаза, я все-таки не буду ужинать дома. Приехала моя лучшая подруга из Америки, мы очень давно не виделись, и нам так надо поговорить!

— Желаю приятно провести время! — услышала Ясмин радостный ответ Франсуазы и захлопнула за собой парадную дверь.

Стоя перед номером Хиллари, и дожидаясь, когда подруга наконец откроет, Ясмин дрожала от нетерпения. Ей было интересно, изменилась ли Хиллари внешне и как она найдет саму Ясмин.

Дверь распахнулась, и на пороге возникла очаровательная, ярко накрашенная, пышная маленькая блондинка.

— О Боже! — только и смогла выдохнуть Ясмин.

— Сними этот дурацкий шарф, — критическим взглядом Хиллари окинула Ясмин с ног до головы. — Нет, сначала все же войди. Ничего удивительного, что у тебя выдался скверный денек.

— Но я не носила сегодня этот шарф, — попыталась оправдаться Ясмин, в то время как Хиллари с силой затащила ее в комнату и заключила в жаркие объятия.

— Дай-ка мне посмотреть на тебя. — Хиллари отклонилась назад. — Ясмин… почему ты так носишь волосы? Тебе надо их распускать. О Господи, опять я за свое — вечно всех переделываю, пытаясь сделать людей привлекательнее. Представить себе не можешь, сколько это доставляет мне неприятностей!

— Но ты сама великолепна! Вероятно, мне следует прислушаться к твоим советам.

— Что ж, дорогая, я этим займусь. Но твоя беда в том, что ты сама не хочешь работать над собственной внешностью. Такое впечатление, что ты хочешь быть как можно проще. Я права?

— Налей-ка мне лучше вина, — засмеялась Ясмин, заметив на столике две бутылки шампанского в ведерке со льдом и серебряную чашку с белужьей икрой. Хиллари, очевидно, отнеслась к встрече всерьез. — Ах, Хиллари, до чего же я рада тебя видеть!

— Прошу. — Хиллари вручила Ясмин великолепный круглый бокал, до краев наполненный искрящейся жидкостью. — Посуда здесь ни к черту не годится, ну да черт с ней. Выпей одним духом, и ничего не заметишь. А теперь прежде всего расскажи мне о своем отце. Что с ним случилось?

— Хорошо. — Ясмин сделала глоток и сбросила пальто на кресло. — Но это будет довольно длинная история. Видишь ли, Хиллари, я ужасно много должна рассказать тебе еще и о себе. Для того чтобы тебе стало понятно, что случилось со мной с того времени, когда мы расстались, я должна начать действительно с самого начала.

Ясмин всегда полагала, что она никогда и никому не сможет рассказать о себе всю правду, но тут неожиданно для себя поведала изумленной Хиллари всю свою историю — от начала до конца. И почувствовала огромное облегчение.

— Ну и дела, Ясмин, — обрела наконец дар речи Хиллари.

К тому времени они успели выпить две бутылки шампанского и опустошить чашку с икрой. — Просто невероятно! Ну и досталось же тебе! Слов нет. Ты действительно честно говоришь мне, что не имеешь никакого интереса к Хасану? Судя по твоему рассказу, он меня очень привлекает. Есть шанс, что он станет моим третьим мужем. Как думаешь?

— Забери его, пожалуйста, — засмеялась Ясмин. — Можешь добавить за компанию и моего банкира.

— Господи, ты выпускаешь из рук таких потрясающих мужиков! И столько лет постишься. Как ты только выдерживаешь? Знаешь, это вредно для твоей кожи. А знаешь, еще как говорят? Дают — бери, бьют — беги. Ясмин, тебе нужна помощь! Я приехала очень вовремя, теперь мне это очевидно.

— Но я вовсе не пощусь и при чем тут моя кожа, — вспыхнула Ясмин. — Я хочу любить и быть любимой.

— Ха! Ты никогда не полюбишь, если не дашь кому-то шанс… если не будешь встречаться с мужиком хоть какое-то время. Переспать, чтоб познакомиться. А как иначе узнать, что он вообще собой представляет. Ясмин, ты в одно и то же время умница и тупица.

— Но все они только и хотят, что заниматься любовью.

— Ну и что тут такого? Не хочешь заниматься любовью — только скажи!

— Все это такая неразбериха, Хиллари… моя жизнь, я имею в виду.

— Твоя жизнь! Да ты просто не понимаешь значения слова «неразбериха», моя дорогая. Моя жизнь — сплошная катастрофа, но я по крайней мере нахожу ее забавной. Каждый из моих мужей забавлял меня — когда надоедал, я разводилась. Но есть же и другие мужики. Твоя жизнь стерильна, как одноразовый шприц, и я бы руки па себя наложила, будь я на твоем месте — просто от скуки!

— Но разве ты не видишь — я вовсе не скучаю…

— Ты так скучаешь, что сама не знаешь, как ты скучаешь. Послушай, пока я здесь, я намерена показать тебе, как нужно проводить время, и тогда ты поймешь, что такое настоящие забавы, и может быть, сама им научишься. Господи! Мне приходится нянчиться с такой взрослой бабой!

— Ах Хиллари, — хихикнула Ясмин, — ты всегда меня смешишь… вот за что я тебя люблю. Спасибо большущее, что приехала!

— Ты можешь отблагодарить меня, познакомив со своим арабом. Я чувствую, что он сексуален. Как, говоришь, его зовут? Впрочем, какая разница? Я все равно забуду. Я всегда забываю имена. Это еще одна уловка, которую тебе следует запомнить, дорогуша. Никогда не называй мужиков по имени. Зови их «дорогой». Это избавит тебя от неприятностей в самый горячий момент, ты понимаешь, что я имею в виду. Непонятно почему, но у них всегда все опускается, если в самом разгаре забав ты спутаешь имя мужика. Ну не придурки ли?

— Ты действительно хочешь познакомиться с Хасаном? — неуверенно спросила Ясмин.

— Завтра же утром зайду к тебе в офис, и ты нас познакомишь. Не беспокойся. Я преподам тебе урок того, как следует обводить мужчину вокруг пальца. — Хиллари помахала своим ухоженным пальчиком перед глазами Ясмин.

— Возможно, мне и нужен такой урок.

— Не возможно, а совершенно определенно. Теперь слушай, мне пора бай-бай. Когда я собираюсь заарканить мужика, я называю это — намотать ядовитого змея (можем мы рассматривать Хасана как ядовитого змея?) вокруг пальца, моя красота нуждается в здоровом, крепком сне. Ты хочешь остаться здесь?

— Нет. Я возьму такси и поеду домой. К сожалению, мой рабочий наряд висит в моем шкафу, а не в твоем. Еще раз спасибо.

— Ладно, — слабо махнула рукой Хиллари, провожая Ясмин к двери. — Увидимся завтра в час. И мы отправимся на ленч или на обед — на твое усмотрение. Договорились?

— Замечательно, — усмехнулась Ясмин.

В ту ночь, лежа в постели, Ясмин думала о Хиллари и о том, как просто она решает жизненные проблемы, и очень хотела быть похожей на подругу.

«Может быть, Хиллари и вправду сможет мне помочь, — размышляла Ясмин, — Но что касается Хасана — вряд ли он ей по зубам. Хотелось бы мне посмотреть!» — подумала Ясмин, погружаясь в глубокий сои.

И она увидела. На следующий день Хиллари маленьким ураганом ворвалась в офис Ясмин — вся в шелках, мехах и драгоценностях. Поначалу Хасан был раздосадован неожиданным присутствием подруги Ясмин, но вскоре растаял под шквальным огнем многозначительных взглядов Хиллари. В конце концов Халифа пригласил обеих подруг на ужин, после которого вызвался проводить Хиллари в ее гостиницу. Хиллари не возражала, но взгляд ее при этом был полон скуки от заурядности происходящего.

Целуя Ясмин в щеку, перед тем как сесть в такси, Хиллари прошептала ей на ухо:

— Записывай первый рецепт: изображение скуки — необходимая часть спектакля. Я позвоню тебе позже. А ты займись банкиром, договорились? Приношу мужикам свои глубочайшие соболезнования.

Ясмин проводила взглядом отъехавшее от тротуара такси, пока оно не скрылось за углом, после чего, не в силах более удерживать па лице серьезное выражение, расхохоталась и вернулась в офис.

«Действительно, заняться банкиром», — подумала она и тут же сказала вслух:

— А почему бы и нет?

Лукаво улыбаясь, Ясмин набрала номер «Кредит Франсез». Мадам Клодель быстро соединила ее с опешившим от неожиданного звонка Шарлем Ламарке, мгновенно согласившимся поужинать завтра с Ясмин и ее американской подругой.

— А я-то уже думал, что никогда больше вас не увижу, — признался Шарль.

— Ну это просто случайность, — сказала Ясмин серьезным тоном. — Хиллари приехала сюда на месяц и никого не знает в Париже. Как ни странно, но я тоже мало кого здесь знаю. Надеюсь, Хиллари вам понравится. Она очень интересный собеседник.

— Судя по вашей рекомендации, мне предстоит встреча с толстой библиотекаршей с огромной бородавкой на носу, — вздохнул Ламарке, очевидно, все еще сбитый с толку серьезностью тона Ясмин. — Нет, я не против. Чтобы встретиться с вами, я готов поужинать хоть с носорогом.

— Не волнуйтесь, — рассмеялась Ясмин. — Хиллари мало походит на носорога. Итак, увидимся завтра. В шесть часов. Вы знаете адрес?

— Разумеется, — сказал Шарль и повесил трубку.

Но назавтра вечером Ясмин стало не до смеха, когда без четверти шесть ей позвонила Хиллари и отказалась идти на ужин.

— Хиллари! Как ты можешь так поступать со мной? Сейчас слишком поздно звонить Шарлю Ламарке и отменять приглашение, и потому мне придется идти туда одной.

Хиллари сладко захихикала:

— Ну и что тут такого? Ты что, боишься его?

— Не говори глупостей! Просто мне он неинтересен — вот и все.

— В любом случае выйди с ним в свет. Может быть, он познакомит тебя с кем-нибудь из своих друзей, и тебе кто-нибудь из них понравится. Вот как это делается, дурочка!

— Но Ламарке — мой банкир, и, что еще хуже, он не дает мне ссуду, в которой я позарез нуждаюсь.

— Не исключено, что он и даст тебе ссуду, если ты правильно себя с ним поведешь.

«Хиллари задумала это с самого начала», — мелькнуло вдруг подозрение.

— Ну что ты замолчала? Ты действительно обиделась?

Это самая обычная страховка. Я просто хотела быть уверенной, что у меня будет интересный запасной вариант, в случае если твой арабский приятель окажется неудачником.

— И насколько я понимаю, он не оказался неудачником?

Сегодня Ясмин с удивлением отметила, что Хасан пришел па работу только к обеду, это было на него не похоже.

Хасан любил назначать деловые встречи по утрам. Он ничего не сказал Ясмин о Хиллари, а она не спрашивала.

— Скорее наоборот. — Голос Хиллари смягчился. — Но скажу тебе одно: этот мужик — не свадебный вариант, даже в качестве третьего мужа. Но он умеет доставить удовольствие. Я решила встретиться с ним опять сегодня вечером, вот почему не могу прийти. Я сказала Хасану, что не уверена относительно своих планов на вечер и что позвоню ему позже. Я жду до последнего момента — пусть понервничает. Прости, что позвонила тебе так поздно, но…

— О Господи! Держу пари, ты нарочно все это заварила.

— Заварка — мой конек, дорогуша.

— Послушай, я поговорю с тобой на эту тему завтра, а сейчас попытаюсь хорошо провести время с Шарлем. Тебе же желаю хорошо провести время с Хасаном.

— Непременно, дорогая. Поверь мне, я уж своего не упущу, — хмыкнула Хиллари и повесила трубку.

И тут же раздался звонок в дверь.

Ясмин вышла в холл как раз в тот момент, когда Франсуаза впустила Шарля. Ясмин с удивлением отметила, что раньше Ламарке не казался ей таким высоким. И опять же Ясмин была поражена красотой этого мужчины. Он стоял в холле в своем прекрасно сшитом коричневом костюме и рубашке в полоску. Брюки облегали крепкие мускулистые ноги. Даже если бы Ясмин не знала, что Ламарке прекрасный лыжник, об этом нетрудно было догадаться.

— Выглядите очаровательно, — похвалил Ламарке, окидывая Ясмин взглядом с головы до ног.

Предполагая, что они пойдут ужинать с Хиллари, Ясмин уделила своему наряду больше внимания, чем обычно. На ней было кремового цвета шерстяное платье с накладными плечиками. Спереди платье имело глубокий вырез, а на талии его плотно перехватывал кожаный пояс.

Не зная, как поступить с волосами, по боясь, что Хиллари непременно раскричится, если Ясмин соберет их в пучок, она оставила волосы распущенными, свободно падающими на спину.

— А где носорог? — шепотом поинтересовался Ламарке.

— Она не сможет пойти с нами, — сообщила Ясмин, снова почувствовав досаду на Хиллари. — Боюсь, вам придется довольствоваться только моим обществом.

При этом известии по лицу Шарля растеклась широкая улыбка.

— Perfectement! — заявил он радостно. — Так мы можем идти?

К величайшему своему удивлению, Ясмин провела с Ламарке замечательный вечер. После ресторана они бесцельно побродили по улицам, пока не захотели пить. Первым местом, куда они зашли, было небольшое бистро на левом берегу Сены. Сидя на улице, в приятной свежести весеннего вечера, они пили перно, пока не почувствовали легкое головокружение. Тогда они двинулись дальше и сами не заметили, как оказались на Лионском вокзале.

— У меня появилась идея, — неожиданно предложил Шарль. — Я покажу вам самый импозантный интерьер в Париже.

— Звучит заманчиво.

— Bien. Ресторан называется «Голубой экспресс».

И Ясмин действительно нашла место замечательным.

Выполненный в стиле барокко интерьер ресторана изобиловал лепными украшениями, фонтанами и радовал глаз орнаментами. Ясмин чувствовала себя так, словно они оказались в купе старинного спального вагона и могли наблюдать за окном суетливую и волнующую вокзальную жизнь.

Прибывали и отправлялись поезда, сновали туда и сюда пассажиры, расторопные носильщики везли на тележках бесчисленные чемоданы и коробки; все это окрашивалось в золотистый цвет благодаря сиянию гигантских люстр. Ясмин и сама была готова в любую минуту пуститься в путь.

Шарлю замечательно удавалось рассмешить Ясмин, и впервые за долгое время она чувствовала себя непринужденно.

Непринужденно, просто и естественно. Вопросы и ответы в их разговоре крутились вокруг событий жизни каждого, были ироничны и непосредственны. Ясмин развеселилась, слегка флиртовала и ощущала себя словно вернувшейся на много лет назад, когда они с Хиллари, тесно прижавшись друг к другу, у окна в своей комнатке в пансионе обсуждали проходивших внизу прохожих и рассуждали о любви, жизни и глобальных проблемах бытия.

После ужина Ясмин и Ламарке поднялись на Эйфелеву башню и полюбовались на огни раскинувшегося перед ними Парижа. Шарль положил руку на плечо Ясмин, с тем чтобы защитить ее от ночной прохлады, но дальше этого жеста не пошел. И когда они возвращались в такси к дому Ясмин, Шарль продолжал смешить ее, описывая периоды взлетов и падений в развитии телефонной сети Парижа с 1910 по 1971 год. Столь необычно выбранная для первого свидания тема разговора совершенно очаровала Ясмин.

— Bien sur, — согласился Шарль, когда Ясмин указала ему на эту странность. — Женщины засыпают как мухи, только я начинаю рассказывать о парижской телефонной сети. Это один из лучших способов провести естественный отбор в системе обольщения женских сердец. Я счастлив, что вам было интересно.

Когда Шарль проводил Ясмин до дверей ее дома, он ограничился лишь поцелуем в щеку и спокойно сказал:

— Я прекрасно провел время.

— Я тоже, — отозвалась Ясмин.

— Может быть, как-нибудь повторим?

— Мне бы хотелось.

— Я вам позвоню.

Ламарке двинулся по улице, беспечно засунув (руки в карманы брюк и насвистывая модную мелодию, ужасно при этом фальшивя.

В какой-то момент Ясмин охватила жалость, оттого что Шарль не изъявил желания зайти к ней. Но она не стала окликать его. Она вошла в дом, размышляя о том, как странно, что она так приятно провела время в компании мужчины, который так на нес не похож. Хотя, с другой стороны, у них так много общего.

«Уж не значит ли это, что я сама начинаю себе нравиться?» — думала Ясмин медленно поднимаясь по ступенькам лестницы в спальню.

 

Глава 22

Несмотря на приятно проведенный вечер, до конца месяца Ясмин так и не встретилась с Ламарке. Ясмин и Хиллари съездили ненадолго в Лозанну навестить Соланж. В Лотремо была педеля каникул, и атмосфера стояла довольно унылая.

Соланж была рада увидеть подруг, поскольку их визит несколько развлек ее, а Ясмин и Хиллари прекрасно провели время, вспоминая школьные годы, — воспоминания так и захватили их, стоило девушкам оказаться в знакомой обстановке старого здания.

Когда они вернулись в Париж, Ламарке был за границей, на двухнедельной банковской конференции в Бельгии, но он дал твердое обещание Ясмин, что они снова поужинают вместе, как только он вернется. Это было и кстати, поскольку все дни и вечера Ясмин были заполнены до отказа: в Париж приехали родители Хиллари, и Ясмин приходилось проводить львиную часть своего времени в компании этой троицы, наблюдая за тем, как Хиллари вертит своим отцом и доводит до обмороков своим экстравагантным поведением бедную матушку.

В последний вечер своего пребывания в Париже родители Хиллари решили взять с собой девушек па вечеринку, которую устраивал друг их семьи — кинопродюсер.

— Это твой шанс, Ясмин, — сказала Хиллари по телефону. — Я приеду через час и помогу тебе одеться.

— Но я вполне в состоянии одеться самостоятельно, — расхохоталась Ясмин. — Или у тебя есть для меня какие-то идеи?

— У меня-я-я? — протянула Хиллари таким невинным голоском, что это еще более обеспокоило Ясмин.

— Ну хотя бы намекни.

— Я предпочитаю делать сюрпризы, дорогуша. Не дергайся. Все увидишь, когда я приеду.

Весь вечер в ожидании Хиллари Ясмин терзали смутные предчувствия.

«Аллах, дай мне силы устоять перед Хиллари, если это будет слишком вызывающе», — тихо молила Ясмин.

Но Аллах не помог: Хиллари была Хиллари.

Она явилась с большой коробкой под мышкой и плутоватым выражением лица. Ясмин поняла, что у нее практически не остается надежды.

— Значит, такие дела, — заявила Хиллари. — Я решила, « что ты угробила достаточно времени на всю эту банковскую чушь и весь этот виноградный мусор. Я решила, что тебя должны открыть!

— Каким образом открыть, Хиллари? Должна ли я пройтись голой по Елисейским полям?

— Горячо, но не в точку. Я решила, что ты должна стать кинозвездой. Ты будешь великолепна, говорю тебе. А вечеринка — как раз то место, где тебя могут открыть. Там будет целая свора директоров и продюсеров.

— Почему я? А как с тобой? Из тебя выйдет гораздо лучшая кинозвезда, чем из меня.

— А я и не говорила, что собираюсь сидеть в тени.

Теперь кончай выпендриваться и примерь-ка вот это.

Не снимая своего длинного до пола пальто, Хиллари бросила коробку на кровать и сорвала с нес крышку. Разбросав по полу упаковочную бумагу, она извлекла из коробки блестящее платье цвета золотистого металла и развернула его перед Ясмин.

— Себе я тоже купила такое, но только черное: Я потрясающе смотрюсь в черном из-за цвета своей кожи и волос. А это — как раз для тебя. Ну-ка, примерь, только никакого нижнего белья, а то швы расползутся.

На лице Хиллари было выражение кошки, только что проглотившей канарейку. Ясмин затряслась от страха при мысли об авантюре, в которую ее втягивает подруга. Но самое худшее ее ждало впереди — когда она натянула платье через голову и до конца осознала истинную картину ожидавшей ее беды.

— Я не могу появиться в таком виде на публике, — Простонала Ясмин, увидев себя в зеркале.

Платье сидело на ней в обтяжку, тускло-золотистый цвет почти сливался с цветом кожи. Лиф с глубоким вырезом едва держался на тоненькой лямочке на левом плече.

По правому боку шел разрез до самого бедра. Каждая выпуклость, впадинка или изгиб тела прорисовывались с поразительной четкостью. Ясмин выглядела голой. Так оно практически и было.

— Но никто не обратит на тебя внимания, пока ты не наденешь что-нибудь сногсшибательное! — радостно воскликнула Хиллари. — Поверь мне, в этом платье ты сногсшибательна. Но, Боже, кто надоумил тебя сотворить такое с волосами?

Хиллари подошла к Ясмин и решительно вытащила все шпильки из узла, в который были стянуты волосы Ясмин.

Великолепный каскад тяжело упал ей на плечи.

— При чем тут волосы на голове, когда практически любой может видеть волосы у меня на лобке.

— Так и должно быть. Прекрати пищать, — вспыхнула Хиллари. — Сейчас ты выглядишь так, как никогда в своей жизни не выглядела. — Хиллари распахнула пальто и, покрутившись, сбросила его на пол. — А теперь посмотри, как это выглядит на мне, дорогуша. Смотрится неплохо, или ты совсем уж ничего не понимаешь.

Ясмин вынуждена была согласиться, что выглядело платье впечатляюще. Хиллари была невысокого роста, но отлично сложена: изящная, с тонкой талией, фигура, пышная, высокая грудь. Стройная нога открывалась почти полностью в длинном разрезе, а маленькая ступня прекрасно смотрелась в изящной черной туфельке на высокой шпильке.

— А теперь посмотри на нас вместе. — Схватив Ясмин за руку, Хиллари подвела ее к зеркалу.

Они постояли рядом, разглядывая собственные отражения в зеркале: с лица Ясмин не сходило беспокойство.

Это был резкий контраст с лицом Хиллари, полностью удовлетворенной своим внешним видом.

«Хотела бы я знать, почему я такая несуразная? — подумала Ясмин. — Постоянно хочу как-то стушеваться, и экстравагантный наряд всегда заставляет меня испытывать неловкость. А Хиллари такая ерунда вообще не приходит в голову. Чем ярче она выглядит, тем больше довольна собой».

— Хорошо, — вздохнула Ясмин. — Я пойду в этом платье и посмотрю, к чему это приведет. Но если меня надо будет спасать, тебе лучше…

— Не смеши меня, Ясмин. Ты прекрасно сможешь сама о себе позаботиться. Если не получится, что ж, — возбудишь против меня судебное дело. Кроме того, гарантирую тебе, в этом платье на подобной вечеринке ты вовсе не будешь выглядеть белой вороной. Там будут все мало-мальски восходящие звездочки Западной Европы, и они напялят на себя еще меньше материи в надежде подцепить работенку.

Они отправились на вечеринку и произвели там небольшую сенсацию. Несмотря на то что «восходящих звездочек» там было предостаточно, это оказалось правдой: они с Ясмин были новенькими. А свежие новые лица в этих кругах ценились очень высоко.

Вечеринка проходила в огромной галерее на Монмартре. Воздух был сизым от дыма, сквозь который трудно было что-либо разглядеть. На потолке и трех стенах демонстрировались различные фильмы, проецируемые скрытыми аппаратами, в зале грохотала рок-музыка, изрыгаемая пятью громадными стерео-динамиками. Отец Хиллари, едва успевший ухватить бокал шампанского с подноса у официанта, с трудом пробиравшегося сквозь плотную толпу, пробубнил что-то насчет «уйти пораньше».

Ясмин проводила взглядом пожилую, элегантно одетую супружескую пару, постепенно растворившуюся в толпе, и переключила свое внимание на происходившее вокруг нее в зале. В углу за небольшим столиком группа молодых людей нюхала кокаин. У большого окна стоял актер, показавшийся Ясмин знакомым. Актера окружала стайка молоденьких девиц, судя по всему, они ему до смерти надоели.

Люди пили, обнимались, приходили и уходили.

Хиллари, словно пчелка, носилась по залу, а Ясмин еле справлялась с чередой мужчин, приглашавших ее потанцевать, поговорить, съездить на уик-энд за город, выйти замуж или же просто переспать. Ясмин старалась не задерживаться ни с кем надолго, а потому не утруждала себя необходимостью объяснять свои отказы. Так что оказалось совсем нетрудно вести себя в толпе, собственно говоря, гораздо легче, чем иметь дело с каким-то определенным мужчиной.

— На сколько кинопроб тебя уже успели пригласить? — спросила Хиллари, встретившись с Ясмин в переполненной дамской комнате. — Лично я получила шесть приглашений.

Они расхохотались. Хорошенькая девушка с ярко-рыжими волосами всхлипывала, сидя в углу на стуле. Другая девушка сидела рядом и сочувственно смотрела на подругу.

— Я собираюсь скоро уйти, — сказала Ясмин, приводя в порядок волосы и поправляя макияж. — Мне завтра утром на работу. Я все еще пытаюсь найти способы убедить Хасана в необходимости расширения.

— Поступай как знаешь, дорогая. — Слова Хиллари звучали забавно, поскольку она, подкрашивая губы, вытянула их буквой «О». — Вообще-то я неплохо провела время с Хасаном, но он — слишком скользкий, даже для меня. Я нашла замечательного старенького графа. Я готова назначить его своим третьим мужем. Мне нужна стабильность в жизни, ты как считаешь?

Ясмин засмеялась:

— Ты неисправима. Между прочим, я собиралась спросить тебя о Хасане. Я рассчитывала, что ты рано или поздно все мне расскажешь, потому что Хасан, естественно, даже словом не обмолвился.

— Ах, дорогая, — Хиллари серьезно взглянула на Ясмин, — в постели он просто фантастика, но он сильно помешан на тебе.

— Ты не права, Хиллари. Все давно кончено.

— Может, ты так и считаешь, но Хасан, очевидно, придерживается иной точки зрения. Вес, чем он занимался, — трахал меня, а расспрашивал о тебе. — Хиллари снова принялась за свою прическу. — Это раздражает.

— О чем он расспрашивал? — неожиданно заинтересовалась Ясмин.

— О-о-о, да ты сама знаешь. Все те же занудные вопросы. Для тебя они, разумеется, незанудны. Но я вообще-то предпочитаю, чтобы со мной в постели говорили обо мне, а не о тебе. А то получалось, точно мы в этой постели втроем. Я не большой любитель групповухи.

— Интересно знать почему? — задумалась Ясмин. — Может быть, простое любопытство?

— Скорее навязчивая идея, — сказала Хиллари, пряча косметику в сумочку. — Как бы там ни было, он твой с потрохами, дорогая, хочешь ты того или нет. Мир полон трахательных машин, а я навострилась на денежки, спрашивается, на что он мне нужен!

— Пришли мне открытку, хорошо?

— Надеюсь, что пришлю приглашение на свадьбу.

Кинув последний взгляд на плакавшую в углу девушку, подруги вернулись в хаос главного зала. Ясмин в конце концов удалось разыскать свое пальто, она махнула на прощание Хиллари, но та в это время, прикрыв глаза, шептала что-то на ухо высокому красивому блондину и потому ничего не заметила. Получив по пути два приглашения «пойти выпить где-нибудь в более спокойном месте» и отказавшись от них, Ясмин вышла на улицу, поймала такси и отправилась домой.

Хиллари позвонила ей на следующий день после обеда из Орли, после чего улетела из жизни Ясмин так же неожиданно, как неожиданно и ненадолго в нес ворвалась.

В течение нескольких месяцев идея расширения дела оставалась без движения, поскольку не было ссуды. Ясмин сгорала от нетерпения сделать нечто грандиозное со своими виноградниками и продолжала искать пути реализации разработанного плана. Но то была медленная, скучная, рутинная работа, и временами казалось, что она ни к чему не приведет. Ясмин тем не менее использовала малейшую возможность для увеличения активов своей компании, с тем чтобы, когда настанет срок, она могла бы просто сдвинуть нужные рычаги и запустить машину перемен.

Все это время ей постоянно звонил Ламарке с предложениями о встрече, и они вместе исходили весь Париж. В обществе Шарля Ясмин всегда чувствовала себя беззаботно. Они посещали великолепные рестораны и бистро, ходили в театры и на концерты. Случались с ними также и приятные неожиданные приключения: то они в пять часов утра встречали где-нибудь за городом восход солнца, то до полуночи просиживали, попивая вино, на набережной Сены, наблюдая за снующими по реке экскурсионными теплоходами.

Лето медленно уходило, и Ясмин с Шарлем все ближе узнавали друг друга. Что больше всего поражало Ясмин в Шарле, так это то, что он ни разу не предложил ей переспать с ним. В первое время она с замиранием сердца постоянно ждала неминуемого, как ей казалось, вопроса.

Всякий раз, когда вечер подходил к концу, Ясмин начинала нервничать и дергаться, пытаясь представить себе, как должна реагировать, когда в конце концов этот вопрос будет задан. Но время шло, щекотливые вопросы не поднимались, Ясмин расслабилась, успокоилась и перестала следить за каждым своим движением.

Однако с успокоением появилось и новое беспокойство — теперь уже диаметрально противоположного свойства. Ясмин стала тревожиться: если Шарль не налетает на нее коршуном, значит, что-то не в порядке с ней? А что тут могло быть?

Разве она не привлекательна? Или, может быть, здесь дело еще в чем-то? А вдруг Шарль вообще не интересуется девушками? И такая шальная мысль пришла как-то Ясмин в голову. Но Шарль вовсе не походил на мужчин подобного типа.

Ясмин часто ловила на себе его взгляд, и в нем было много загадочности и, можно даже сказать, своего рода голода. Ясмин сразу же вспоминала похожие взгляды других мужчин, значение которых она прекрасно понимала. Но тем не менее они с Шарлем часто бродили по Парижу, взявшись за руки, и он никогда не делал попыток прикоснуться к Ясмин иначе как братским или дружеским манером.

Ясмин стала чувствовать себя очень комфортно в обществе Шарля, точно он стал ей настоящим другом. Хасан, однако, придерживался другого мнения о характере их отношений.

— Ты проводишь много времени с нашим банкиром, — сказал как-то Ясмин Халифа. Голос его был достаточно спокойным, но в глазах читалась досада.

— Шарль очень хороший друг, — также спокойно ответила Ясмин. — Мы, как туристы, осматриваем достопримечательности, ходим в театр, посещаем интересные места, вот и все.

— И ты не спишь с ним? — выражение лица Хасана оставалось таким же спокойным, но напряжение, сжавшее его ладони в кулаки, просочилось и в голос.

— Нет. А что, должна? — решила поддразнить Халифу Ясмин.

— За такой срок я ожидал, что это уже случилось, — сказал Хасан, и лицо его несколько расслабилось. — Некто знает? Может быть, он гомик. Никогда бы этого не подумал, но порой трудно сказать…

— Я так не считаю, — вступилась за Шарля Ясмин. — Может быть, он просто уважает меня и…

— Уважает! — Хасан взорвался неудержимым смехом. — Забавно, если ты окажешься права, но кто я такой, чтобы давать тебе советы?

И все же Ясмин заметила, что Халифа продолжает пристально следить за се встречами с Ламарке, делая это спокойно и ненавязчиво.

Как-то поздним вечером Ясмин и Шарль прогуливались по Елисейским полям, и одно из тысяч парижских такси чуть не сбило Ясмин, неосторожно шагнувшую с тротуара. Шарль схватил Ясмин за руку и дернул к себе, подальше от опасного места. От неожиданности Ясмин чуть не потеряла равновесие, развернулась и оказалась в объятиях Шарля. К ее удивлению, губы Ламарке слегка коснулись лба Ясмин, а руки крепко сжали ее вздрогнувшее тело.

Она почувствовала телом, как бешено колотится его сердце под тонкой материей белоснежной рубашки, а кожей ощутила теплое, участившееся, прерывистое дыхание.

Шарль мгновенно отпустил Ясмин. Пораженная, она смотрела на него, и выражение его лица повергло Ясмин в шок. Оно было исполнено желания и боли. Ясмин едва могла выдержать этот взгляд. Заметив реакцию Ясмин, Шарль отвернулся, чтобы не дать Ясмин прочесть в своем взгляде нечто большее.

Не зная, как поступить, Ясмин лишь сказала:

— Шарль…

Подобно хамелеону, мгновенно меняющему свою окраску, Ламарке повернулся к Ясмин с широкой улыбкой, которая так шла к прекрасным чертам его лица.

— Мне что, нельзя и на мгновение оторвать взгляд от тебя? — ласково пошутил он и мягко шлепнул Ясмин, как маленькую девочку.

Ясмин оказалась не готова к столь стремительному переходу на шутливый тон после короткой, но очень яркой вспышки безумного желания в глазах Шарля. Она постоянно возвращалась к тому впечатлению, которое на нее произвел этот короткий взгляд. Однако взгляд этот никогда больше не появлялся. Ясмин спустя некоторое время решила, что это было лишь непонятное видение или, может быть, какое-то воспоминание из прошлого, не имеющее к ней отношения. Все это было так странно, что Ясмин все время возвращалась мыслями к этому мгновению.

Несколько дней спустя после этого происшествия в офис Ясмин явился Хасан, очень серьезный и решительный. После детального рассказа о продолжающемся экономическом кризисе во Франции Халифа заявил, что в Америке происходят как раз противоположные процессы. Американский бизнес переживал мини-бум, и как результат этого в последние годы там появилось немало свободных денег.

— Время пришло, Ясмин, — заявил Хасан. — Мы должны запустить в реализацию твой план.

— Мне очень приятно, — ответила Ясмин, в груди которой, подобно пузырькам шампанского, начала подниматься надежда, — Ты хочешь сказать, что теперь мы сможем достать деньги? Мы можем продать какую-то недвижимость?

— Именно это я и хотел обсудить. К сожалению, наше положение с наличностью немногим отличается от весеннего. Но это никак не меняет тот факт, что настала пора действовать. Если мы сейчас же не предпримем нужные шаги, мы упустим уникальную возможность.

— Я не понимаю, что же ты предлагаешь?

— Тебе следует акционировать компанию, — без колебаний заявил Хасан. — Выпустив акции, ты получишь столько наличности, сколько тебе нужно.

Сердце Ясмин упало.

— Хасан, ты знаешь, что я этого не сделаю.

Она понимала, что акционирование и выпуск акций означают потерю контроля над виноградниками и всеми активами. В этом случае будет создан совет директоров, и хотя не исключено, что Ясмин станет его председателем, с уверенностью об этом говорить нельзя. Будут проведены выборы руководящего состава путем голосования владельцев акций. А если они решат, что Ясмин слишком молода для этой роли? Если не захотят, чтобы во главе компании стояла женщина? Нет. Слишком рискованно.

— Ни в коем случае, — отрезала Ясмин.

Она также мгновенно сообразила, что положение ее за прошедшие месяцы изменилось. Несмотря на то что Хасан уговорил Ясмин самой заниматься разработкой плана расширения деятельности компании, на самом деле она толком не знала, что делать. Ясмин занималась чисто теоретическими разработками, и это привело ее как владелицу компании к полному краху. Халифе удалось отстранить Ясмин от руководства компанией просто и эффективно. Не прилагая к этому никаких усилий. Пока Ясмин занималась исследовательскими изысканиями, Хасан выполнял за нее повседневные обязанности. Вместо того чтобы самой стать более активным и компетентным членом фирмы, Ясмин с каждым днем все более теряла способность следить за ее деятельностью.

И до этого самого момента Ясмин не понимала, какой цели за это время достиг Халифа. Связав себя разработкой плана, Ясмин, занимаясь лишь вопросами, связанными с офисом, постепенно превратилась в нечто вроде научного сотрудника. Как она могла это допустить! Теперь, если совет директоров будет голосовать за нового председателя, никто и никогда не проголосует за Ясмин. Она не посещала деловых совещаний, не занималась практическими вопросами, не встречалась с клиентами, не имела деловых отношений с нужными людьми. Всем этим занимался Хасан — якобы для того, чтобы освободить Ясмин для работы над расширением компании! Ясмин про себя выругалась. Какой же она была идиоткой — Я даже теоретически не намерена рассматривать вопрос об акционировании. Это все, — оборвала Ясмин и отвернулась от Халифы.

— Не глупи, Ясмин. В настоящее время сумма, которую ты можешь получить, весьма значительна, и можно многое сделать с таким количеством денег.

— Я не хочу терять контроль над своей компанией.

— Ты наивна, Ясмин. Это единственный путь.

— В таком случае, этого никогда не произойдет, — твердо сказала Ясмин. — Если для расширения компании мне необходимо продать ее часть, то лучше я оставлю все как есть и подожду. Лучше вообще ничего не делать, нежели продать виноградники Андре в нижнем течении реки. Времена, подобные нынешнему, повторятся еще не раз, и, как только мы окажемся в лучшем положении, тогда и сделаем следующий шаг.

Халифа медленно встал, лицо его пылало бешенством — Я не могу заставить тебя, но советую подумать. Отложи решение до завтра. Поверь мне, Ясмин, ты еще пожалеешь, приняв такое поспешное и неверное решение. — Хасан подошел к двери и снова повернулся к Ясмин с выражением смертельной обиды на лице. — Если ты умная женщина, каковой себя считаешь, ты воспользуешься моим советом. Любой посоветует тебе то же самое, даже твой голубоглазый дружок — банкир Шарль.

Халифа с шумом захлопнул за собой дверь, и Ясмин осталась одна.

— Шарль, — повторила она вслух, мысль ее лихорадочно работала. — Шарль знает, что делать… А вдруг Хасан прав? Может, и впрямь настал решительный момент?

Сняв трубку телефона, Ясмин быстро набрала номер «Кредит Франсез».

— Мне нужно с тобой встретиться, — сказала Ясмин, когда ее наконец соединили с Ламарке.

— В таком случае давай поужинаем вместе. Я заеду за тобой в…

— Нет, я имею в виду не ужин. Это — по делу. Могу я приехать к тебе в офис?

Возникла небольшая пауза.

— Certainement. Сегодня после обеда?

— В котором часу?

— Позволь мне справиться. — Ясмин услышала в трубке шелест страниц. — Лучше всего в четыре часа.

— Хорошо. Буду в четыре. — Ясмин собиралась уже повесить трубку, как услышала голос Шарля:

— Ты можешь сказать мне, что случилось?

— Как ты думаешь, почему люди встречаются со своими банкирами? — Ясмин решила, что отказ объяснить причину прозвучит глупо. — Мне нужны деньги.

— Alors, — рассмеялся Шарль. — А я-то надеялся, что нравлюсь тебе сам по себе.

— Нравишься. Особенно мне нравятся в тебе твои деньги.

Ясмин повесила трубку и принялась готовиться к встрече с Ламарке. Теперь она в какой-то мере пожалела, что у них с Шарлем сложились не только деловые отношения.

Ясмин будет труднее оказывать на Ламарке давление, а ему будет труднее тактично ей отказать. Впрочем, может быть, именно по этой причине Шарль вынужден будет дать ей деньги, даже поступаясь собственными принципами, — чем черт не шутит.

Но Шарль отказал.

Несмотря на то что Ясмин очень убедительно рассказала ему все обстоятельства дела, Ламарке все же не согласился финансировать ее план расширения.

— Хасан уже обсуждал со мной идею акционирования, и я считаю, что это лучший для тебя выход. Я действительно не понимаю, почему ты так упорно возражаешь.

Ясмин высказала Шарлю свои опасения относительно потери контроля за компанией, но тот не видел никаких опасных последствий и подвохов.

— Ты старомодна в этих понятиях, Ясмин. Акционирование не только наилучший ход для твоей компании в данный, конкретный момент, но это также и мировая практика.

Она не только дает тебе оборотный капитал в критический момент, но и предоставляет возможность сделать большой шаг в ногу со временем. Эра семейного бизнеса стремительно приближается к своему концу. Единственный путь для расширения твоего дела и превращения в достаточно крупное предприятие, способное конкурировать с другими гигантами, — сыграть в игру по их правилам, а эти правила предполагают наличие денег, и денег больших.

— Я смогу проделать всю операцию, используя кредит, Шарль, — холодно заметила Ясмин. — Нет вообще никакого резона трогать мои собственные деньги. Собственно говоря, я полагаю, что еще лучше для дела не использовать мои собственные активы. Мне нужна твоя ссуда, чтобы начать маркетинговый тест. С его результатами я смогу потом обратиться в американские банки за кредитом на оставшуюся часть проекта — это в случае, если ты не захочешь продолжать со мной дело. Но сумма, необходимая мне для начала, относительно невелика, — Да, но Хасан упомянул также, что у Бертрана возникли кое-какие проблемы, связанные с сентябрьскими заморозками. К тому же в этом году увеличится себестоимость производства, а часть товара, произведенного в прошлом году, резко упала в цене. И ты это знаешь. Ты же видела цифры.

— Это так, по прошлому опыту можно сказать, что предварительные заказы на продукцию зачастую занижены, а в конце года спрос увеличивается. Даже если в конце года устанавливается холодная погода.

— Я не стал бы распространять это положение на текущий год. Экономическая ситуация ужасна. И это сказывается на всем, особенно на таких дорогостоящих предприятиях, как твое. Кроме того, я, как твой банкир, не могу санкционировать выделение дополнительных средств на расширение, когда твоя задолженность скорее увеличивается, чем уменьшается. Такое финансирование вряд ли будет соответствовать твоим реальным интересам.

— Забудь на секунду о моих реальных интересах, — сказала Ясмин раздраженно. Консервативные взгляды Шарля действовали ей па нервы, — Тебе не кажется, что сейчас самое подходящее время для запуска моей программы?

— Разумеется. И от всего сердца поддерживаю твою идею.

— Тогда я не понимаю, почему ты отказываешь мне в деньгах. Ты прекрасно знаешь, что дело в Соединенных Штатах пойдет как по маслу, так что вряд ли возникнет угроза риска, во всяком случае, твои интересы не пострадают.

— Но зачем, скажи на милость, в таком случае мне или тебе рисковать вообще? Почему не пойти на акционирование? Все твои проблемы вмиг разрешаются. Скажу больше: твои адвокаты тоже согласились со мной и с Хасаном. Кстати, мы договорились о совещании с ними на завтра.

Ясмин пришла в бешенство.

— Как вы смели назначать совещание с адвокатами, не удосужившись даже поинтересоваться моим мнением? Вы оба пытаетесь заставить меня принять решение, которое я принимать не намерена. Никак этого от вас не ожидала, и меньше всего от тебя! Я не пойду на акционирование, и это мое последнее слово!

Шарль встал и вышел из-за стола, но Ясмин уже вскочила со стула. Стремительно направляясь к двери, она чувствовала, как от гнева дрожат ее плечи, и знала, что отвергнет все, что бы ни сказал ей сейчас Ламарке.

— У вас не может состояться совещание, поскольку я не буду на нем присутствовать, — бросила Ясмин через плечо. — Кроме того, вы не имеете права на принятие решения без моего участия! — Она понизила голос, и тон его стал угрожающим. — Вы забыли, что я обладаю исключительным правом на управление этой компанией, и пришло время дать вам это понять.

— Ясмин, подожди!

Шарль догнал Ясмин и схватил ее за руку.

— Давай поговорим спокойно. Не стоит заставлять друг друга что-то делать. Это совещание — простое обсуждение всех аспектов подобного шага. Ты должна быть там и выслушать их мнение. В конце концов твои адвокаты, возможно, займут твою сторону.

Ясмин остановилась на секунду. Разумеется, это было логично.

— Хорошо, — медленно произнесла она, обернувшись к Шарлю. — Я выслушаю, что они мне скажут, но я также уверена, что все вы должны выслушать мое мнение. Тот факт, что вы с Хасаном обсудили все и договорились о совещании за моей спиной, приводит меня к мысли, что управление моей фирмой также осуществляется за моей спиной. Я начинаю думать, что не могу доверять даже тебе.

Хорошо, я буду присутствовать на совещании. Потом мы, возможно, сможем поговорить о роли каждого в деятельности компании.

— Прекрасно! — Шарль был доволен, что ему удалось добиться желаемого результата. — Завтра в два тридцать.

— Я там буду.

Но в такси, по дороге в офис, Ясмин уже не была столь уверенной, как в кабинете Ламарке. Интуиция подсказывала ей, что месье Фуке, Ренан и Латур были, возможно, в сговоре с Хасаном и Шарлем. Ясмин разрывали противоречия, и она боялась, что давление окажется слишком велико и она будет не в силах противостоять ему. Андре никогда не допускал, чтобы управление фирмой ускользало из его рук. Отец Андре также никогда этого не допускал, даже в самые тяжелые времена. Следуя по стопам отца, Андре делал все возможное, чтобы оставить управление виноградниками в руках семьи. И Ясмин приложит все силы, чтобы сохранить систему. Но ее не покидало ощущение, что дверца западни вот-вот захлопнется.

— Ну что за паранойя! — воскликнула она вслух, отчего таксист повернул голову и взглянул на Ясмин краешком своего маленького, как у свиньи, глаза.

— Quoi? — спросил он голосом, звучавшим точно визг электрической мясорубки.

— Rien, — отрезала Ясмин, хотя сердцем понимала, что про сложившуюся ситуацию нельзя сказать «ничего».

Она действительно боялась. Надо было принимать простое и ясное решение. Как черное и белое. Ясмин не в силах изменить существующий ход вещей. Но в этом случае, вероятнее всего, к концу финансового года она окажется в долгах по налогам. Складывалось впечатление, что единственным выходом могло быть акционирование предприятия. Ясмин страстно желала приступить к осуществлению своего плана и была совершенно убеждена, что сейчас для этого самое подходящее время, и ее подталкивали к принятию вынужденных мер все мужчины, с которыми ей приходилось вести дело.

Такси остановилось перед зданием на авеню Монтень.

Ясмин быстро расплатилась и вышла из машины. Заходя в лифт, она задумалась, что может произойти завтра на совещании, и тут ее поразила неожиданная мысль.

— Ну конечно! — рассмеялась она во весь голос. — Картины и предметы искусства на вилле в Танжере!

Ликующая Ясмин ворвалась в офис и уселась за стол.

Она вспомнила, что в коллекции Андре на вилле было немало истинно ценных предметов. На нынешнем рынке предметов искусства с теми астрономическими суммами, которые выкладывали за них музеи и частные коллекционеры, Ясмин, несомненно, могла рассчитывать на приличный куш от продажи лучших картин и предметов из коллекции Андре. Таким образом она получит достаточное количество наличности для осуществления своего плана.

Если не хватит, Ясмин продаст и саму виллу.

Она вспомнила, как шесть лет назад Ротенбург спрашивал ее, не может ли он приобрести что-нибудь из коллекции Андре. Тогда Ясмин отказалась. Теперь она поняла, что выставлять предметы на аукцион, не предложив Оскару, будет не просто бессердечно, это будет предательством по отношению к их давней дружбе.

Надеясь, что Ротенбург не носится где-нибудь в своих обычных увеселительных поездках, Ясмин набрала его номер, и ей повезло. Оскар не только был в Швейцарии, но пришел в такой восторг от предложения Ясмин, что был согласен завтра же вылететь в Танжер.

— Не говорите глупостей, — счастливо смеялась Ясмин. — Сначала я поеду и произведу инвентаризацию. Вы будете первым, кто получит доступ к коллекции, и выберете все, что вам понравится.

— И, я уверен, по непомерным ценам, — мрачно предположил Ротенбург.

— Ну разумеется. Вы же знаете, что я делаю это не ради собственного удовольствия.

— Сказавший когда-то, что лучшие вещи в жизни достаются нам даром, был не прав, — жалобно продолжал Оскар. — Возможно, он просто не знал, что такое лучшие вещи, потому так и сказал.

— Прекратите всхлипывать и нагонять на меня тоску, — ответила Ясмин, чувствуя, что Оскар уже приступил к своим торгам. — Вы в любом случае купите все дешевле, поскольку вам не придется выплачивать комиссионные посреднику. Пусть хоть эта мысль улучшит ваше настроение.

— Нет. Мне не следовало в свое время раскрывать перед вами все свои коммерческие хитрости. Прошлое всегда бьет бумерангом. Ну почему я не ограничил вашу деятельность ответами на телефонные звонки и раскладыванием бумажек?

— Бедный Оскар, — успокоила его Ясмин, — вы же прекрасно знаете, что никогда не раскрывали передо мной свои приемы до конца. Будучи вашей сотрудницей, я пыталась что-то выведать, но вы всегда ускользали из рук.

— Я не такой уж тупица, каким кажусь со стороны.

Почему, вы думаете, я всегда оставлял вам такой беспорядок? Самозащита — вот почему. А теперь скажите, дорогая моя, когда вы намерены произвести вышеупомянутую инвентаризацию? — Из голоса Оскара испарилась мрачность, и в нем зазвучал искренний интерес.

— Думаю, отправлюсь завтра же. Не могу дождаться.

Кроме того, я сейчас под чудовищным давлением, понуждающим меня принять решение. Чем быстрее я разберусь, что может дать мне вилла, тем быстрее смогу справиться с любым противостоянием и обернуть все себе на пользу.

— Мудрый шаг, мудрый шаг, — важно похвалил Оскар. — Ничего не упустите, моя дорогая, я имею особый интерес к часам из золоченой бронзы и всему, что вам удастся найти, относящееся к эпохе Тань-янь. Кроме того, мне хотелось бы заполучить несколько речных пейзажей.

— Это будет стоить вам как минимум полжизни, Оскар. Вы уверены в своем решении?

— Я заплачу все, что вы попросите, дорогая. — В голосе Ротенбурга слышался проснувшийся голод истинного коллекционера. — Вам никто не говорил, что я сказочно богат?

— Хвала небесам, — засмеялась Ясмин. — Я намерена заполучить не менее десяти миллионов франков.

— Цыплячий аппетит, — весело сказал Оскар. — Поспешите в Танжер и скорее возвращайтесь домой. А собственно говоря, почему бы вам не позвонить мне Из Танжера? Боюсь не перенести неизвестности. Я столько лет дожидался возможности наложить лапу на эту коллекцию! Умоляю, не теряйте времени. Через две недели у меня запланирована поездка, и мы должны уладить все дела до моего отъезда.

— А вдруг я передумаю?

— Боже упаси. Только не это!

Ясмин заказала билет па утренний рейс до Танжера, после чего сделала еще один звонок.

— Шарль, очень рада, что застала тебя. Я решила отменить завтрашнее совещание с адвокатами.

— Почему? Я полагал… — начал было Ламарке, но Ясмин, охваченная своей новой идеей, тут же перебила его.

— Послушай, Шарль, прошу прощения за жесткий тон, но я не могу позволить себе, воспользовавшись нашей дружбой, требовать у тебя кредит. Ты, в свою очередь, не смеешь, пользуясь нашей дружбой, назначать совещание, не поставив предварительно меня в известность и не получив моего согласия. Я понимаю, что вы с Хасаном считаете меня поощрительным призом или что-то вроде этого, а не действительной главой своего дела. Однако позволь мне кое-что для тебя прояснить. Я долго и тщательно к этому готовилась, и вот теперь готова окончательно. Достаточно вы с Хасаном относились ко мне как к глупенькой девочке. Я намерена сама руководить собственной судьбой и собираюсь начать прямо сейчас.

— Ты имеешь полное право… Cela va sans dire….

— Я это знаю, — перебила Ясмин. — Не мог бы ты оповестить всех об отмене совещания и о том, что я назначаю другое совещание примерно через неделю? И что состоится оно только после того, как я проведу еще одно совещание — наедине с моими адвокатами.

— Разумеется, Ясмин, — мягко ответил Шарль. — Но прошу тебя, пойми, я никогда не считал тебя поощрительным призом. Мне даже в голову не приходило, что у тебя сложилось такое впечатление.

— Поскольку теперь все будет по-новому, то, что думали обо мне ты, Хасан и мои адвокаты, теперь не имеет никакого значения, — холодно заметила Ясмин.

— Мне кажется, ты сама сможешь поговорить с Хасаном завтра утром.

— Дня два меня не будет. Почему бы тебе самому не позвонить Хасану? Увидимся на следующей неделе.

Ясмин повесила трубку, прежде чем Шарль успел спросить, почему Ясмин не будет. Ясмин чувствовала необычайный душевный подъем. Сразу же по возвращении из Танжера она намеревалась изменить структуру фирмы. Хасан больше не будет исполнительным директором — им станет сама Ясмин. Дивясь собственной дерзости и тому, почему ей потребовалось столько времени, чтобы сделать решительный шаг, Ясмин поняла: она готова. Готова победить, готова смести все и всякого, кто попытается встать у нее на пути.

Но теперь следовало заняться работой. Прежде чем отправиться домой и начать сборы в дорогу, Ясмин хотела просмотреть бухгалтерские книги и подтвердить рассчитанные ею расходы на проект. Она также решила просчитать данные за последние пять лет, чтобы определить процент предварительных заказов, поступавших на первое сентября каждого года. Таким образом Ясмин могла бы составить себе картину, на что ей можно рассчитывать в текущем году — будет спад производства или нет.

Ясмин принялась доставать из шкафа гроссбухи, и в голову ей спонтанно пришла идея просмотреть книги не за пять, а за десять лет: более длительный период мог лучше высветить динамику предварительных заказов. Кроме того, это давало возможность сравнить, как вел дела Андре и как после него делал это Хасан.

К двум часам ночи Ясмин выписала на отдельные листы все необходимые данные и поняла, что сравнительный анализ гроссбухов дал довольно странные результаты. Никогда прежде не просматривая записей, сделанных Андре, и не имея тем самым возможности сравнить их с записями, которые вел Хасан, Ясмин неожиданно для себя открыла, до чего же разнятся эти данные, и поняла, что здесь что-то не так.

Однако к этому времени усталость начала брать свое.

Откинувшись на спинку стула, Ясмин сняла очки и потерла воспаленные глаза, пытаясь избавиться от ряби, неизбежно появлявшейся, когда Ясмин приходилось долго просматривать бесконечные колонки мелких цифр. Досадуя на собственную усталость, Ясмин подумала, что хорошо бы иметь какой-нибудь дополнительный источник энергии, который можно было бы сейчас подключить к организму. Подобная мысль не раз посещала Ясмин еще в колледже, когда, несмотря на все ее усилия сосредоточиться после долгих занятий, тело требовало еды и отдыха именно в тот момент, когда работа подходила к самому захватывающему моменту.

Воспоминание о колледже неожиданно напомнило Ясмин об одном профессоре, постоянно твердившем одно и то же. Она почти наяву услышала его голос, гулко отдававшийся в стенах огромной полупустой аудитории: «Следите за узорами, повторами, ритмом и течением цифр: цифры как реки — они текут плавно, прежде чем не встретят на своем пути какую-либо преграду».

Картина, возникшая в воображении Ясмин, рисовала единый стремительный поток со своими скалами и берегами, менявшими интенсивность течения воды, заставляя ее поворачивать или же вообще течь в обратном направлении. Водовороты и заводи сбивали бегущую речку с прямого пути, но в некоторых местах высокие берега не давали реке отклониться от направления, заданного ей природой.

Применяя образ реки к цифрам, которые она только что просмотрела, Ясмин мгновенно поняла, что ритм был сбит. Он почему-то изменился: какое-то препятствие изменило направление течения. Но указать пальцем точное место, где это произошло, Ясмин не могла. В конце концов, причина могла заключаться в различных подходах двух человек, по-разному видевших пути развития виноградников и по-своему фиксировавших колебания. К тому же существовала разность в образовании. Андре всему научился у своего отца. Хасан изучал ведение финансовых дел, в том числе и по виноградникам, в Гарварде.

Ясмин вернулась к началу. И обнаружила необъяснимые странности в колебаниях цен. Тут не было ничего особенного, но незначительные расхождения в расчетах нельзя было объяснить только различными методиками расчетов.

Цифры, показывавшие четкую последовательность роста и падения цен времен управления виноградниками Андре, ясно указывали на плавность процесса. У Хасана те же цифры колебались слишком резко. Ясмин подумала, не является ли ее открытие плодом усталого воображения.

Было уже почти три часа ночи, а ей предстояло еще собрать вещи, поесть и, несомненно, хоть немного поспать.

Выдохшаяся Ясмин поняла, что даже если она продолжит работу, то ничего не добьется, и потому решила взять расчеты с собой в Танжер, где будет иметь возможность проверить их еще раз, после того как закончит с каталогом коллекции Андре.

Лежа в постели, Ясмин подумала о том, что хорошо бы иметь человека, с которым можно обсудить возникшую проблему. Прежде она обратилась бы к Шарлю, рассчитывая на его дружбу и готовность дать верный совет, но в данном случае она по понятным причинам не могла использовать его в качестве источника. Шарль никогда не поступит во вред Ясмин — в этом она была твердо убеждена. Но сейчас ей казалось, что сама она видит намного дальше Шарля.

Возможно, тут свою роль играла естественная осторожность банкира, не позволявшая Шарлю усмотреть доходы там, где их может получить не сомневавшаяся в этом Ясмин.

Она окончательно поняла одну вещь — полагаться можно только на собственные силы. И это было, между прочим, не так уж и плохо. В этом случае Ясмин придется во всем винить только себя. Или же поздравлять.