Потратив десять минут на безуспешные попытки поймать такси, Тейлор отказалась от этой мысли и пошла пешком. День был сереньким и холодным. Она любила гулять по Нью-Йорку осенью, особенно в районе Восточных 50-х улиц, но сегодня была не самая подходящая для прогулок погода.

Большую часть зданий в этом районе составляли новостройки. Все крупные застройщики возводили монолиты с фасадами из цельного стекла и огромными, устремленными ввысь крытыми портиками. Проходя мимо этих зданий, можно было полюбоваться экзотическими пальмами за стеклом и услышать музыку в исполнении струнных квартетов или пианистов. Если не считать нескольких полусонных бродяг, люди здесь выглядели красивыми, богатыми и счастливыми. Интересно, были ли они такими на самом деле? Тейлор знала по собственному опыту, что быть богатой и красивой далеко не всегда означает быть счастливой.

Она с удивлением заметила, что город уже начал готовиться к Рождеству. В вестибюле крупного японского банка на Пятой авеню величественно возвышалась рождественская елка, украшенная восточными фигурками. Все четыре этажа магазина «Картье» изображали из себя огромный рождественский подарок, перевязанный красной лентой. Было так ветрено, что ей не захотелось останавливаться, чтобы полюбоваться на витрины. Она поплотнее закуталась в меховой палантин и, ускоренным шагом миновав Олимпик Тауэр, пересекла Мэдисон-авеню по направлению к отелю «Холмсли», расположенному в невысоком элегантном здании.

Здание лучше всего смотрелось вечером, когда на деревьях зажигалось множество огоньков и вход в отель казался вратами в волшебную страну. Тейлор подумала, что нужно будет как-нибудь зайти сюда днем и побаловать себя чаем. Чай здесь подавали в зале с высоким сводчатым потолком, напоминающим часовню. На балконе постоянно играл арфист, и звуки музыки падали сверху в зал подобно водопаду. В Нью-Йорке это было, пожалуй, одно из самых подходящих мест для того, чтобы собраться с мыслями.

Выждав, когда под светофором остановился поток машин, она быстро пересекла Лексингтон-авеню и пошла вдоль улицы, по обеим сторонам которой стояли стильные кирпичные особняки. Вполне вероятно, они скоро пойдут на слом, освобождая место новомодным сооружениям из стекла и металла, которые, вырастая словно грибы после дождя, быстро превращают Третью авеню в некое подобие ущелья. Но пока уютные старые здания на боковых улицах все еще радовали глаз, напоминая о более прекрасной эпохе.

Несколько мгновений спустя Тейлор уже входила в ресторан «Лютеция». Слава Богу, Питера Бентона еще не было. Она терпеть не могла заставлять людей ждать себя. «Питер, наверное, не может поймать такси», — решила она. О том, чтобы Питер шел пешком, не могло быть и речи.

Она назвала свое имя, и метрдотель проводил ее за столик.

— Я ожидаю мистера Бентона. Могу ли я попросить, чтобы его сразу же проводили сюда, как только он прибудет?

— Ну, конечно, мадам, — ответил он с приятным французским акцентом.

Единственное, что в этом ресторане немного раздражало ее, так это традиция подавать неодинаковые меню для мужчин и женщин. То, в котором указывались цены, подавалось мужчине, а меню без указания цен — даме. Тейлор поспешила предупредить мэтра, что расплачиваться по счету будет она, чтобы потом не возникло какого-либо непонимания. Ей вовсе не хотелось, чтобы Питера Бентона хватил удар при виде итоговой суммы счета.

Несколько секунд спустя появился сам Питер. Проходя между столиков, он выглядел немного растерянным и приятно удивленным. Тейлор догадалась, что он никогда еще не бывал в «Лютеции». Здесь, кстати, многие не бывали. Об этом ресторане все слышали, читали, но никогда сюда не ходили — разве что только в том случае, если кто-нибудь другой оплачивал счет.

— Вы, наверное, с трудом поймали такси? — спросила Тейлор, сочувственно покачав головой. — Мне, например, это не удалось, и я пришла пешком.

— Этот город просто возмутителен, — пожаловался Питер, усаживаясь за стол. — Мне необходимо что-нибудь выпить.

Возле его локтя тотчас же материализовался официант. Когда они сделали заказ, Тейлор стала расспрашивать Питера о бизнесе, которым он занимается, о рекламном бизнесе и о бизнесе вообще. Корпорации делали бешеные деньги в условиях «рейганомики» и в последнее время не жалели средств на рекламу. Они жаждали идти в ногу со временем, преобразовывать внешний вид товаров и применять новаторские методы сбыта продукции.

После десятилетия застоя категория «честолюбивых» делала и впрямь немалые деньги и желала их тратить, причем на такие вещи, которые позволили бы им почувствовать себя современными аристократами, стать которыми они и стремились. Эти люди хотели быть молодыми, богатыми, красивыми и изысканными. Индустрия рекламы, приспособившись к запросам потребителей, шла проторенным путем, но Тейлор искала новые пути и справлялась с этим весьма успешно. Она полагалась на свое знание психологии и надеялась с помощью Питера создать в рекламных роликах именно ту атмосферу, которая была ей нужна.

Они ели и болтали о том о сем. Тейлор и на этот раз применила свои испытанные методы, с помощью которых обычно завоевывала симпатии нужных ей людей. Она заставила Питера почувствовать, что его понимают, ценят и восхищаются им. К тому моменту, когда им подали счет, Питер Бентон больше всего в жизни желал работать вместе с этой женщиной, которая так тонко понимает и ценит его талант. Его коммерческая реклама была произведением искусства, и если он впредь будет работать с агентствами, которые это понимают, то дальнейший его творческий путь будет безоблачным, обеспеченным и вымощенным престижными премиями «Клио».

Обед закончился в четвертом часу. Тейлор проводила Питера до такси, потом пошла пешком к себе в офис, имея в распоряжении два часа, чтобы обдумать свои проблемы перед встречей с адвокатом. Она понимала, что борьба с таким богачом, как Картер, будет нелегкой.

Около четверти шестого она встретилась с Джорджем Куком, к которому сразу же прониклась доверием. Высокий, худощавый, в костюме безупречного покроя, он был похож на аристократа с Восточного побережья, наследника большого состояния, женатого на женщине своего круга. На его письменном столе была фотография: две высокие, стройные женщины, очень похожие друг на друга — очевидно, жена и дочь, — стояли рядом с прекрасной лошадью. Судя по изящной линии головы, это был породистый арабский жеребец.

«Наверное, миссис Кук, внося свой вклад в семейное благосостояние, занимается разведением породистых лошадей», — подумала Тейлор. Едва ли в этой семье — с обеих сторон — за последние четыре сотни лет возникали какие-нибудь скрытые от мира страшные тайны. Интересно, что бы он о ней подумал, если бы она хоть намекнула о своих страшных тайнах?

Тейлор описала семью Картера Толмана, подробно рассказала мистеру Куку всю историю своего замужества, упомянув причины, заставившие ее покинуть мужа. Когда она сказала, что за все эти годы муж не давал о себе знать, мистер Кук едва заметно поднял брови.

— Ваш муж когда-нибудь поднимал на вас руку? Оскорблял вас?

— Нет, — ответила она, опустив глаза. Интересно, разве недостаточно того, что с тобой обращались, как с коровой? Наверное, недостаточно.

— Нет ли у вас сомнений в том, что именно он является отцом вашего сына?

— Конечно, нет!

— Извините, но я обязан задать вам эти вопросы, — спокойно сказал мистер Кук. — Вы и представить себе не можете, в какие ситуации иногда попадают люди.

— Нет, почему же, я могу себе это представить, — устало вздохнула Тейлор. Ей не пришлось бы далеко ходить за примером.

— Имеются ли в вашей жизни какие-нибудь обстоятельства, о которых мне следует знать? В данное время вы живете с кем-нибудь?

— Нет, — резко ответила Тейлор. — Какое это имеет отношение ко всему остальному?

— Если мистер Толман имеет серьезные намерения получить опекунство — в чем я сильно сомневаюсь, — он может попытаться обвинить вас в том, что ваш образ жизни пагубно сказывается на ребенке.

— У меня есть приятель, — раздраженно сказала Тейлор. Фактически Джейсон и был ее приятелем, но прозвучало это как-то слишком по-юношески. Даже издевательски. — Но у него есть своя квартира, и я проявляю большую осторожность во всем, что касается Майкла. Джейсон никогда не оставался на ночь в моем доме.

— Хорошо. Почему вы за все это время ни разу не попытались получить развод? Не может быть, чтобы у такой красивой женщины, как вы, никогда не возникала мысль о том, чтобы снова выйти замуж.

— По правде говоря, мне было не до того, — ответила Тейлор. — Важнее всего для меня моя карьера и мой сын. Кроме того, мне, наверное, не хотелось ворошить прошлое.

— Это понятно. Ворошить прошлое всегда тяжело, — вздохнул Джордж Кук.

«Интересно, приходилось ли ему ворошить свое прошлое? — подумала Тейлор. — Едва ли. Правда, тот факт, что человек так аристократичен, еще не означает, что он не способен переживать». И она ему приветливо улыбнулась.

— К сожалению, сейчас вам этого не избежать.

— Скажите, что мне сделать, чтобы муж не смог отобрать у меня ребенка? Я этого не вынесу.

— Уверен, что с этим проблем не будет, мисс Синклер, — заверил ее Кук. — Вам не следует тревожиться. Мы примем огонь на себя. И я надеюсь, что мистер Макалистер согласится спокойно обсудить этот вопрос. Я уверен, что он хороший адвокат, а любому адвокату известно, что в переговорах нужно занимать принципиальную позицию. Так что ему придется поработать больше, чем он ожидает. Я уверен, что мистер Толман и не подумает отбирать у вас Майкла. Просто он хочет убедиться, что сын растет в безопасной обстановке и ни в чем не нуждается. Надо сказать, что вам в связи с этим может представиться прекрасная возможность.

— Не могу понять, о какой прекрасной возможности можно говорить в сложившихся обстоятельствах?

— Я говорю о деньгах, — рассмеялся Джордж Кук. — Из того, что вы мне рассказали, я понял, что Толман очень богат. Мне кажется, у вас есть прекрасная возможность получить как минимум деньги на содержание ребенка, а возможно, и алименты. По законам Соединенных Штатов выплата содержания имеет обязательный характер. То, что вы отказываетесь от выплаты содержания на ребенка, является даже противозаконным. Однако, поскольку вы сами покинули его дом, вам будет нелегко оформить алименты. Но в любом случае, как только будет согласована приемлемая сумма содержания, вы сможете сразу получить компенсацию за последние восемь лет. Я по собственному опыту знаю, что практически во всех подобных случаях вся эта болтовня о родительской любви и привязанности сводится к одному — к деньгам. Готов поклясться, что в основе горячего желания мистера Толмана воссоединить свою семью тоже лежат меркантильные интересы. И моя задача заключается в том, чтобы установить, почему это так и о какой сумме идет речь.

Тейлор внимательно взглянула на Кука. Может быть, он все-таки не такой уж изнеженный цветочек? Интересно, понимает ли Джордж Кук, с кем ему придется иметь дело? В семье Картера деньги никогда не были проблемой. Неужели он так наивен, что думает, будто Толманы — это простые скотоводы? У них необъятные владения, причем не только сотни тысяч акров земли, но и крупные капиталовложения в нефтяные разработки, недвижимость, а также целую сеть торговых предприятий. Нет, Толманов никак нельзя было назвать простыми.

— Надеюсь, вы правы, — сказала Тейлор, поднимаясь с кресла. «Но я в этом сомневаюсь», — подумала она попутно.

— Было бы странно, если бы я оказался не прав, — улыбнулся Джордж Кук. — Этим я зарабатываю себе на хлеб, и через мои руки прошло столько подобных дел, что вам наскучило бы слушать даже их перечень. Хотя большинство моих клиентов считают, что их случай уникален, почти все разводы происходят по стандартной схеме. А теперь желаю вам приятного вечера, а всеми неприятностями позвольте заняться мне.

Выйдя на Мэдисон-авеню, Тейлор села в такси и направилась через парк к северной его части. Было очень холодно, и уже начинало темнеть. Взглянув в окно, она увидела любителей спортивного бега и не могла не подивиться их упорству. В этот вечерний час воздух здесь был щедро насыщен выхлопными газами. Неужели эти люди считают, что заниматься спортивным бегом в городе в час пик полезно для здоровья?

Выехав с территории парка в районе 72-й улицы, такси продолжало двигаться к северу. Тейлор бросила взгляд на «Дакоту» со всеми ее готическими шпилями и огромными полукруглыми окнами. Интересно, каково было бы жить здесь, где все еще витает дух Марии Маннес, Джона Леннона и многих других? Они с Майклом жили в старом кирпичном здании между Центральным парком и 74-й улицей. Квартира была двухэтажной и очень уютной, несмотря на высокие — в одиннадцать футов — потолки. Тейлор любила ее, да и призраков прошлого там не водилось никаких.

И тут вдруг она вспомнила. Сегодня у Тельмы выходной день. Это значит, что дома ничего нет на ужин.

— Водитель, — сказала она, наклоняясь к разделявшему их пуленепробиваемому стеклу. Она терпеть не могла все эти перегородки, но в Нью-Йорке они прочно вошли в моду. — Высадите меня на пересечении 72-й и Колумбус.

— Как скажете, леди.

Тейлор улыбнулась. Приятно думать, что Майкл дома и ждет ее. Что бы она без него делала?

С трудом удерживая в руках пакеты с продуктами, Тейлор открыла тяжелую входную дверь и вошла в здание. Дверь и обшивка стен вестибюля были вырезаны из мореного дуба и выглядели весьма солидно, хотя и несколько обветшали от времени, как, впрочем, и сам дом. Вынув из почтового ящика корреспонденцию, она автоматически проверила, на месте ли велосипед Майкла. Велосипед благополучно стоял там, где ему и положено, — под лестницей, запертый на цепь. Как-то раз Майкл оставил его незапертым в вестибюле, и на следующее утро он исчез. Тогда они присмотрели ему место под лестницей, где его не было видно с улицы, и стали оставлять его там, запирая на цепь, чтобы не тащить на третий этаж.

У Тельмы сегодня выходной, и она рано ушла из дому. Обычно же Тельма встречала Майкла после школы, закупала продукты, почти все готовила сама и вообще была правой рукой Тейлор, чуть ли не постоянно живя с ними. Большая шестикомнатная квартира позволяла это. По субботам утром Тейлор, Майкл и Тельма совместными усилиями устраивали уборку дома. Тельма считала, что Майклу полезно знать, даже как бороться с плесенью в ванной комнате, не говоря уже об остальных хозяйственных мелочах, сталкиваясь с которыми большинство мужчин становятся в тупик.

Поскольку по вторникам Тельма не готовила ужин, Тейлор по дороге домой заглянула в соседний китайский ресторанчик, где купила жареную баранину на ребрышках и пинту свиного моо-шу с шестью блинчиками. Это было любимое лакомство Майкла. И теперь, пытаясь нести в руках одновременно сумочку, «дипломат» и пакет, полный продуктов, она чувствовала себя жонглером на арене цирка.

Ужин получится немного беспорядочный, но зато уютный. А потом она поможет Майклу сделать домашние задания. После напряженных часов работы Тейлор с нетерпением ждала этих вечеров в обществе сына. Майкл учился в частной школе в западной части Центрального парка, в десяти кварталах от дома. По утрам Тейлор выходила вместе с ним из дома, а потом ехала на автобусе в деловую часть города — на работу. В школе была напряженная учебная программа, и у Майкла всегда было много домашних заданий. Он ворчал, но выполнял их добросовестно. Учился он хорошо. Тейлор им очень гордилась и тешила себя мыслью, что ее сын превращается в настоящего маленького нью-йоркского интеллектуала.

Поставив покупки на пол, Тейлор вставила ключ в замочную скважину и прислушалась, ожидая услышать топот ног Майкла. Хотя в это время у него обычно был включен телевизор, он всегда улавливал чуть слышный металлический скрежет ключа. Тейлор иногда удивлялась, что ребенок весом всего 60 фунтов способен издавать топот бегущего стада слонов.

— Майкл, я дома!

Послышался топот его ног, эхом отдающийся в коридоре. Через мгновение Майкл уже был в ее объятиях. К своим девяти годам он умудрился вымахать почти на пять футов. Во всех отношениях мальчик был похож на своего отца: худощавый, с падающей на лоб прядью светло-русых волос. Черты лица его были точной копией картеровских, вот только глаза светились умом, а на губах всегда играла саркастическая улыбка. «Откуда у него такая улыбка?» — нередко задумывалась Тейлор. Может быть, от ее собственного отца? Трудно в этом разобраться, когда не знаешь всех членов своей семьи. Часто, глядя на Майкла, Тейлор гадала, какие еще свойства характера, о которых она и не подозревает, могут у него проявиться со временем.

— Ух ты! — воскликнул Майкл, принюхиваясь. — Свиное моо-шу? Я умираю от голода.

— Как прошел день?

— Ужасно.

— Как вчера?

— Еще хуже. Надо было подготовить задание об индейцах племени майя, а я совсем об этом забыл. И на три вопроса ответил неправильно… А как было в Чикаго?

— Холодно. Но клиента я заполучила.

— А я подрался…

Тейлор поставила пакет с продуктами на стол и сняла пальто.

— Рассказывай, я слушаю! — крикнула она из спальни.

— Марти подрезал меня во время футбольной тренировки, ну… я ему и дал по шее. Тренер заметил это и во всем обвинил меня. Можно начинать есть?

— Да, но только не ешь из коробки. Принеси-ка пока тарелки, салфетки, вилки и прочее. А я налью молока, как только приведу себя в приличное состояние.

— Что ты имеешь в виду? — хихикнул Майкл.

— Я имею в виду, что люди обычно не садятся за стол в нижнем белье, глупенький. А теперь скажи, что тебе задали на дом?

Майкл застонал. Это означало, что на дом задано слишком много. К тому времени, когда Тейлор переоделась в джинсы и пуловер, он уже успел накрыть на стол. Маленькое семейство уселось ужинать.

Затем Тейлор помогла сыну сделать уроки и, уложив его спать, немного успокоилась. Тревога, вызванная звонком Макалистера, и мысли о том, какая беда может обрушиться на ее голову из недр Техаса, не покинули ее, но обсуждать эти вопросы с Майклом она, естественно, не хотела.

Прикрыв дверь в комнату сына, Тейлор прошла на кухню и набрала номер Джейсона, надеясь застать его дома.

— Привет, любовь моя, — проворковал Джейсон. — Я только что вошел в квартиру. Ты мне уже звонила?

— Нет. За весь вечер у меня не было даже возможности позвонить тебе.

Джейсон почувствовал беспокойство в ее голосе. Он знал, что иногда Тейлор как бы уходит в потайную комнату внутри себя и закрывается там от всего мира. Он никогда не расспрашивал ее, почему она это делает, понимая, что все равно не получит ответа.

— С тобой все в порядке?

— Не совсем. Мне сегодня позвонил адвокат моего мужа…

— О Боже! — воскликнул удивленный Джейсон. — Что ему нужно?

— Для меня это было как гром среди ясного неба. Он, кажется, намерен помириться…

— Ушам своим не верю. Что происходит? Восемь или девять лет от него не было ни слуху ни духу. Должно быть, за этим кроется что-то другое…

— Мой адвокат сегодня сказал мне то же самое. Но как бы то ни было, я чувствую, что мне что-то угрожает. Все, что происходит в этом месяце, оставляет у меня такое чувство, будто надо мной нависла грозовая туча.

— Но почему? Ведь больше ничего не произошло?

— Ничего…

Тейлор вспомнила телефонный звонок после телевизионного интервью с Беверли, но разговаривать с Джейсоном на эту тему она не могла… Перебирая в памяти события последнего месяца, она попыталась уяснить, в чем же тут дело. Что-то пошло наперекосяк, но она никак не могла уловить, что именно.

Во-первых, ее назначение к Гарри Стоуну. Это было удивительно, замечательно и немного страшновато. Нет, не то. Потом интервью с Беверли и странный телефонный звонок. Правда, с тех пор этот человек больше не звонил, значит, тогда он просто случайно набрал неправильный номер. И все же этот звонок не давал ей покоя, возвращая ее мысли в давно, казалось бы, забытое прошлое. Может быть, и правда ни о чем не стоит беспокоиться? И все же…

В разговоре возникла продолжительная пауза. Джейсон молчал, ожидая, когда заговорит Тейлор.

— Наверное, во всем виноват звонок от адвоката Картера, — сказала она наконец. — Почему, черт возьми, Картеру вдруг захотелось со мной помириться? После стольких лет? Я ни на секунду не поверю всей этой брехне насчет его разбитого сердца… Есть в этом Макалистере что-то такое… У меня от его голоса мурашки по спине пробежали. Ему, должно быть, нужно что-то другое. У Картера Толмана никогда не было сердца, так что и разбиваться нечему.

— Может быть, он чувствует свою вину перед Майклом?

— Ты шутишь? Это исключено. Но пропади я пропадом, если понимаю, что все-таки заставило его свалиться на меня как снег на голову? Будь проклято это интервью!

— Какое отношение к этому имеет интервью?

— Я уверена, что именно благодаря ему Картер разыскал меня, — пояснила Тейлор. — Я, конечно, все равно не отказалась бы от интервью… но кто мог подумать, что оно разворошит целое осиное гнездо?

— Я бы очень хотел чем-нибудь помочь тебе, дорогая. Адвокат у тебя хороший?

— Прекрасный. Простоя очень нервничаю. Прошлое неожиданно начало вторгаться в настоящее. А смешиваются они плохо.

И Тейлор снова надолго замолчала. Да, смешиваются они плохо — как масло с водой. За последние три недели произошло два события, заставивших прошлое всплыть на поверхность. Как бы это ни было неприятно, но все же приходилось признавать, что прошлое влияет на ее нынешнюю жизнь. Причем влияет самым что ни на есть отрицательным образом.

— Может быть, все это даже к лучшему? — разумно предположил Джейсон. «Он всегда старается мыслить рационально», — подумала Тейлор. Интересно, смог бы он рассуждать так же разумно, если бы знал полностью всю ее историю? Сомнительно. — Надо же когда-то окончательно разобраться во всем, все расставить на свои места и покончить с этим раз и навсегда, — продолжал он спокойным, убедительным тоном, каким обычно врач разговаривает с пациентом.

— Да, может быть, ты и прав. А может быть, все это вдребезги разобьет мою жизнь, — задумчиво ответила Тейлор.

Что еще можно было добавить к этому? Поездка очень утомила ее, поэтому, пообещав Джейсону позвонить завтра, она повесила трубку.

Потом, лежа в постели и перебирая в памяти события последних дней, она попыталась взглянуть на происходящее с другой позиции: нет, мол, худа без добра. То, что Картер объявился, это даже неплохо. Пора ей наконец получить развод. Джон Кук заверяет ее, что в отношении Майкла ей не о чем беспокоиться. А от Картера ей не нужно ни денег, ни чего-нибудь другого.

Но адвокат, пожалуй, прав: переговоры удобнее всего начать с вопроса о деньгах. Успокоив себя тем, что она в надежных руках, Тейлор поуютнее закуталась в одеяло. Мысль о возможности потерять Майкла отступила на задний план, и ее снова переполнило чувство гордости оттого, что у нее растет такой умный, такой необычный ребенок. Он всегда занимал в ее жизни главное место. Тейлор никогда не допускала того, чтобы ее работа или личная жизнь хоть чем-то помешали ее отношениям с сыном.

Возможно, она жертвовала своими личными интересами даже чаще, чем требовалось. Другие матери-одиночки, несомненно, уделяли больше внимания своей личной жизни. Но Тейлор личная жизнь не волновала. Работа и Майкл — этого для нее было достаточно. Ей не требовался широкий круг общения, чтобы ощущать себя личностью. Они с Майклом почти всем занимались вместе — и серьезными взрослыми, и обычными ребячьими делами, такими как посещение зоопарка или поход на хоккейный матч. Причем она получала от этого искреннее удовольствие, как будто сама на какое-то время становилась ребенком. Ей приходилось смотреть на мир глазами своего сына, что позволяло увидеть такие проблемы, о которых она даже и не подозревала.

До выхода в эфир телевизионного интервью ее жизнь принадлежала ей самой. У нее не было никакой причины позволять кому бы то ни было знать о Тейлор Синклер больше, чем это необходимо. Теперь же ее жизнь превратилась в общественное достояние: ей пришлось рассказывать постороннему человеку о своем семейном положении; ей предстоял бракоразводный процесс, обещающий массу осложнений; кроме того, она оказалась в центре внимания общественности как помощница Гаррисона Стоуна. Закончился один период ее жизни и начался совсем другой…