Всеобщая взвинченность, связанная с теми событиями, которые произошли на съезде, стихает. Облегченно вздохнули миллионы людей: Ельцин остался, российское президентство состоится, Председатель Верховного Совета получил дополнительные полномочия.

Постепенно вся эта история уходит с газетных полос, а в разговорах между собой люди обращаются уже к иным проблемам. И только одна тема свежа, как рана, — это Светлана Петровна Горячева. Сегодня говорят не о пресловутой шестерке вообще, не о так называемом их политическом заявлении, не о логике или даже алогичности их поведения — почему-то говорят именно о Горячевой.

Она поистине затмила остальных членов одиозной шестерки. И лощеный с интеллигентским налетом Исаков, и невозмутимый Абдулатипов, и типичный представитель партийного клана Исаев почти не видны. Оставшиеся два вообще практически неизвестны. Все они могут почивать спокойно. Горячева их перекрыла.

И теперь, когда первая пыль уже улеглась, есть смысл разобраться в этом отнюдь не забавном парадоксе. Итак, приподнимем пока один только пласт, наружный.

Известно, что Горячева прошла в Верховный Совет, используя демократическую фразеологию для избирателей. И еще на первом съезде, как мы знаем, собирала подписи против Бориса Николаевича Ельцина. Поэтому увидеть ее в качестве одного из авторов и исполнителей очередной политической интриги было делом, вроде бы, привычным. За семьдесят с лишним лет мы и не к такому привыкли. Ну человеческое предательство, удар ножом в спину. Так и это видели тысячу раз.

Почему же кровь остановилась в жилах, почему похолодели мы, когда выплеснулась она так неожиданно в зал и на экран? Чем вдруг поразила нас — оплеванных и битых? А контрапункт был не в тексте, а в голосе, в его тембре, в жесте, в осанке. Это была гениальная антибожественная режиссура, которая психологически разом опрокинула нас в бетонную могилу допра. Леденящие и подлые страхи, едва позабытые, вдруг взвыли. Мы услышали голос партийных судилищ — суровых, торжественных, беспощадных, когда жестокая сила неодолимо бросает тебя на колени, дрожащего, жалкого, несчастного. Когда ты покорно соглашаешься с ними, чтобы поторговать кусочек ложного спасения себе или детям своим. И все это разом из преисподней поднялось вдруг во весь рост чудовищным монстром памяти. И первая реакция — шок, оцепенение. А потом не стон, не крик, а вопль — НЕТ!!!

Вот она — ужасная составляющая феномена Горячевой. Историки, конечно, дополнят эту картину, внесут окончательный приговор, сидя спокойно в креслах будущего. Мы же пока отмстим еще одну важную деталь.

Леонид Кравченко, который до Горячевой был безусловным чемпионом страны по неприязни, назвал Светлану Петровну мужественным человеком. И здесь придется с ним согласиться. Однако ее мужество имеет специфическое содержание.

Недавние диссиденты тоже ведь отличались мужеством. Означает ли это, что Горячева похожа на них? Нет, не означает. Диссиденты проявили стойкость к удару, к насилию. Горячевой же психушка или тюрьма не угрожает. Ее надежно охраняют партия, армия и депутатская неприкосновенность. Но в еще большей степени ее охраняет идеология демократов, которые по природе своей отрицают физическое насилие над своим политическим противником.

Диссиденты проявили стойкость по отношению к насилию. Но не к плевку. А Светлана Петровна мужественно переносит плевки. Впрочем, это, быть может, и не мужество, а какое-то другое качество, присущее только данной категории людей.

Что касается политического эффекта описанного нами феномена, то он, как часто бывает в истории, объективно сыграл положительную роль. Это была та самая искра, которая разом прожгла миллионы сердец и послужила консолидации демократического движения с таким огромным конечным результатом, который вряд ли сумела бы получить вся демократическая печать вместе взятая.

Массовое негодование в немалой степени способствовало выходу миллионов возмущенных людей на демонстрацию протеста. И в этом же ряду — переход от экономических требований к политическим со стороны бастующих шахтеров.

Разумеется, все эти события не могут определяться одним лишь частным случаем феномена Горячевой. Но ведь и без него не обошлось. И здесь следует обратиться к тем кукловодам, которые выводят на сцену ту или иную шестерку.

Послушайте! Выступление Горячевой, в конце концов, помогло демократам. То, что не удалось Шеварднадзе, который призывал нас к объединению, получилось у Горячевой. Однако успех нельзя считать при помощи механического подсчета голосов и принятых решений. Нужно еще учитывать ту неслыханную волну испепеляющей ненависти, которую формирует и которую провоцирует феномен Горячевой. Эта ненависть уже неуправляема. А живем мы на одной земле, в одной стране. Ее испепелить нельзя. Горячеву нельзя. Не играйте с огнем.