Анатолий Васильев ставил “Маскарад” Лермонтова в “Комеди Франсез” и поручил роль Арбенина замечательному актеру Жан-Люку Бутте, у которого, к несчастью, была ампутирована нога. Арбенин приближался к гибели на инвалидной коляске. Это, несомненно, путало карты. Впрочем, реальные игральные карты летали по сцене, как бабочки. Было очень красиво, кружились маски, тень и свет вступали в роковой поединок.

Героя было по-человечески жалко с самого начала. Критики писали: “Жан-Люк Бутте, то с трудом держась на ногах, то опускаясь в инвалидное кресло, с необыкновенным достоинством воплощает истину смерти, возмутительную и непереносимую для человека”. Через несколько месяцев после премьеры актер ушел из жизни вместе со спектаклем.

“Серсо” Виктора Славкина Васильев репетировал на Таганке года три, не меньше. Помню только Петренку, остальное скрылось в тумане, но Петренко, куда его ни поставь, везде будет хорош.

“Маскарад” был наполнен паузами. Они казались вечными. Не могу судить, насколько хороши были лермонтовские стихи во французском переводе, вкрапленные между молчаниями. Честно говоря, хотелось Мейерхольда или, на худой конец, Хачатуряна.

Гениальность, в сущности, недоказуема. И одноногий Арбенин далеко не крайний случай современного сценического “прочтения”. Некоторые парижские театралы постепенно покидали партер, не выдержав трех с половиной часов без антракта. Но кто сказал, что правы были они, а не художник?

“Взрослая дочь молодого человека”, “Васса” — эти страницы васильевской режиссуры остались в памяти целиком, не фрагментарно, как в волшебной булгаковской коробочке из “Театрального романа”. (Запись 1992 года).