Егор Гайдар был преждевременный человек, каких в истории России можно пересчитать по пальцам. Не пришло время и полно понять, и оценить его личность. Отвлекаясь от всякого рода деталей, можно сказать, что он все же был не столько прагматической (как Чубайс), сколько романтической фигурой. Его увлекал азарт нового, он поневоле уважал риск, и югославские отроческие годы сыграли здесь не последнюю роль. Я знал его отца, Тимура Аркадьевича, спецкора “Правды” в Белграде, дух “ревизионизма” исподволь накапливался в этой семье, а храбрость и авантюризм внука генетически исходили от писателя-деда. Сюда добавлялся идейно-философский и литературный шарм Стругацких: Аркадий был тестем Егора.

Егор Гайдар был отлично образован, он был экономическим мыслителем гораздо больше, нежели политическим деятелем. В тяжелейшие, роковые годы он попытался резко применить к российским просторам и ухабам передовые ученые схемы Запада. И там-то не все ладно, а у нас и подавно. Опыт провалился. Россия попыталась встать на дыбы, но затем резко сбросила седока и стала медленно увязать в трясине путинизма. Скорректировать ситуацию Гайдару и его сподвижникам не дали. Но первый шаг был сделан, и имя Гайдара навсегда будет связано с началом экономических преобразований России. Не будет забыто и его мужество в дни кризисов и политических противостояний.