А.В. Эфросу. 30 мая 1979 г.

“Сердечное спасибо за присланную книгу. …Не сочтите за дерзость, дорогой Анатолий Васильевич, но книги Ваши, как и некоторые спектакли, особенно по классическим произведениям, характерны, на мой взгляд, неопределенностью целого. К примеру, элементарный Дворецкий (“Человек со стороны”) — полная определенность и в тексте, и в стиле Вашей постановки. Гоголь, Шекспир, Тургенев, Лермонтов, Чехов требуют записей, книг, объяснений, неуверенности. “Да” — “нет” — здесь не годятся именно Вашей натуре. Отсюда все сложности для актеров, не из одних смоктуновских состоящих. Но ведь нельзя всю жизнь, скажем, ставить “Отелло”. Когда-то надо его и показать. Апология многозначности образов, мотивов, смыслов может привести и иногда приводит к нетвердости формы, к зыбкости сценического смысла, к поливариантности идей. До спектакля — пожалуйста. Но когда он есть, всегда хочется по-детски узнать “про что” он и “как”, даже если “Фауст” и “Дон Кихот”.

Любимов адаптирует, поэтому его форма резка и устойчива. Вы рефлектируете, но скажу сразу, что эта неуловимая, неформулируемая тонкость сценической жизни в Ваших спектаклях мне гораздо ближе. Очень люблю и помню “Трех сестер”, “Женитьбу”, “Месяц в деревне”. По-моему, в этих постановках фрагментами рождается замечательная адекватность Вашего мира сценическому жесту, хорошая внятность. Да и всюду, конечно, помнится почерк незаурядности и глубокой внутренней жизни…”