Проворочавшись до первых петухов, Алексей так и не сомкнул глаз. Успокаивающий отвар, которым перед сном заботливо попотчевала Гертруда, так и не помог. От переизбытка адреналина сердце стучало как бешеное, и остаток ночи в голову лезла всякая жуть. Поначалу казавшееся пустяковым дельце вдруг повернулось неприятной стороной. Птичка за какую-то минуту успела растерзать шесть человек в закрытом погребе и бесследно исчезла. Пусть даже как-то ухитрятся отыскать её логово. Малейшая оплошность — и никакое ружьё не поможет. Реально можно остаться без головы и даже не успеть и ойкнуть. Но и отказаться тоже как-то… того. Даже и думать о таком нечего. Зверюгу надо добить. Только вот сделать это, похоже, будет очень непросто. Тягаться с ней на её стороне даже и не стоит. Выманить в явь и пристрелить. Желательно в голову и все четыре патрона. Может, даже и тех не хватит…

Долгожданный крик петуха прозвучал как спасение. За окошком стремительно разгорался рассвет.

Визит к коллеге по ремеслу Гертруда готовила особенно тщательно. Наскоро позавтракав, долго рылась в своём допотопном походном сундучке. Разложила на столе какие-то иголки, разноцветные клубки ниток и кусочки костей и углубилась в молчаливое созерцание. Глаза подёрнулись поволокой.

Понятливо переглянувшись с Лушей, Алексей приложил палец к губам и тихонько уселся на приступке печи. Неизвестно, что означает это таинство, но когда работает настоящий профи, лучше не мешать. Тем более со всякими дурацкими вопросами. Что надо знать, наверняка расскажет потом.

Минуты через три колдунья очнулась.

— О-хо-хо, ничего не понимаю. Или я стара совсем стала, — с досадой начала складывать колдовские принадлежности в сундучок.

— А что случилось? — встревожился Алексей.

Гертруда удручённо вздохнула.

— Нет-нет, не тревожьтесь. Ничего страшного. Просто по всему выходит, что наша бабка Мойра самый обычный человек.

— Наверно, это хорошо? — осторожно поинтересовался Алексей.

Странно, чего она тогда так расстроилась. Вот и хорошо, что только человек. Не хватало ещё колдовских поединков.

— Хорошо-то хорошо, но вот тогда скажите на милость, как без тайных ведовских знаний она смогла изготовить подобный оберег?

Алексей пожал плечами.

— Не знаю. Если честно, я и обычный-то не представляю, как сделать.

— Вот-вот, — Гертруда рассеянно покивала своим мыслям. — Здесь явно что-то нечисто. Поэтому будьте во всеоружии. Пора навестить нашего уникума.

На улице в свете дня ночное происшествие стало казаться не таким уж и страшным. Поначалу нервно реагируя на каждый звук, Алексей понемногу расслабился.

Проклятые рефлексы. Самолично же посреди ночи заложил эту штуковину между двумя железными чушками. Сверху для надёжности вдвоём с Ларом взгромоздили ещё и тяжеленную кадку со всяким хламом. И захочешь, не выберешься при всём желании. Правда, вот неизвестно, как эта птичка вообще на этот свет материализуется. Одна надежда на железо.

У амбара уже громоздилась целая гора камней. Тяжело пыхтя, из-за угла показались Лар и Онтей, волоча за собой тяжеленную гружёную тележку.

— Здрава будь, Гертруда! И ты здрав, Олекший, — остановились, вытирая пот рукавом.

— К Мойре, что ли? — понятливо глянул Лар.

— К ней, — подтвердила Гертруда.

— Оберег-то идти вынимать, али полежит?

— Оберег нужен. Работу ей свою признать.

— А та тварь не выскочит? — прищурился Лар.

— Не должна. Да и Олекший с серебром рядом, — Гертруда многозначительно кивнула на ружьё, — всегда настороже.

Алексей нервно улыбнулся. Хорошо бы такую уверенность.

— Ну как знаешь, — Лар скептически пожал плечами. — По мне бы сжечь его, да и дело с концом.

— Успеем ещё, — вздохнула Гертруда. — Логово её вначале надо найти.

— Ладно, тогда идём…

Ожидая чего угодно, Алексей перешагнул порог кузни, поводя стволом по сторонам. С ночи ничего не изменилось. Кадка всё так же мирно покоилась, где её и оставили.

— Взяли…

Покраснев от натуги, сдвинули кадушку в сторону.

Лар подхватил топор и кивнул на железо.

— Дальше я сам. Как крицу сниму, ты будь наготове.

— Угу.

Алексей шагнул назад и перещёлкнул тугой предохранитель.

— Давай!

Толкнув ногой железную чушку, Лар резво отпрыгнул в сторону. С замиранием сердца Алексей вскинул ружьё и нацелился на амулет.

Ничего не случилось. Перья даже не шевельнулись.

— Вряд ли, — покачала головой Гертруда. — Незачем ей сейчас вылезать. Говорю же, кровь или тепло должна почуять… Лар, ты лучше вот что. Пруток тут какой-нибудь подходящий железный есть?

Процессия по пути быстро обросла шушукающимися зеваками. Осерчав, Лар строго прикрикнул на глазеющих женщин.

— Ну чего собрались-то? Али дома дел нет?

Переглянувшись, женщины приотстали, но не разошлись.

— Тьфу, балаболки, — в сердцах сплюнул Лар. — Ведь так и не отстанут… А вон и бабка Мойра как раз, — показал рукой, — козу доит.

Не обращая внимания на происходящее, маленькая сухонькая старушка деловито дёргала за вымя безучастно жующую козу. Белые струи глухо ударяли в расписную бадейку.

Завидев подходящую толпу, коза встрепенулась и опасливо попятилась.

— Куда, волчья сыть. — Старушечья рука досадливо ухватила за шкирку. — А ну стой, всё тебе неймётся…

— Здрава будь, Мойра, — тихо поздоровалась Гертруда. — Поговорить с тобой пришла.

Удерживая козу, Мойра подслеповато прищурилась и поднесла ладонь к уху.

— Чего?

— Глуховата она дюже, — шепнул Лар. — Ты громче говори.

— Я говорю, здрава будь, Мойра, — повысила голос Гертруда. — Поговорить с тобой надо.

— А, ну так говори, — старушка вернулась к прерванному занятию.

Алексей невольно напрягся, когда Гертруда поднесла амулет к лицу Мойры.

— Вот это не твоих ли рук дело?

Мельком глянув, Мойра обрадованно прошамкала:

— Оберег-то? Моих, моих. Тоже купить хочешь? Чуток обождать придётся. Вот Лар с торжища вернётся, может, тогда.

Присутствующие нервно переглянулись. Похоже, слухи о причастности амулета к страшным смертям разошлись уже по всей округе.

— Нет, милочка, — усмехнулась Гертруда. — Купить не хочу. Ты лучше скажи, что за наговор на него нашёптывала?

— А тебе какое дело? — старуха злобно поменялась в лице. — Чего выпытываешь?

— Кхм, — шагнул вперёд Гордой. — Ты бы лучше повежливей… Сказывай, когда тебя спрашивают!

— Чего выпытываю? — Казалось, глаза Гертруды вот-вот извергнут молнии.

Алексей невольно поёжился. Никогда ещё не видел колдунью такой величественной и страшной одновременно.

Гертруда повернулась к толпе и подняла амулет повыше.

— Вы все! Глядите сюда. Видели ли вы похожий оберег у Арси или Окулины?

— Истинно так, — закивали в толпе. — Видели, видели! И ещё у Онтея был…

— Вот, — продолжила Гертруда. — Все видели. Потом что с ними случилось, знаешь, или напомнить? Или ты хочешь ещё смертей?

Люди глухо зароптали.

Быстро зыркнув на толпу, старуха сдалась.

— Нет в том моей вины. Наговор мне мать передала, а ей бабка. Всю жизнь почитай этим и живу, никто ещё не помирал…

— Ладно, пусть так, — нетерпеливо перебила Гертруда. — Наговорить любую вещь можешь? Камень, бусину?

Мойра замялась и неохотно буркнула:

— Нет, так наговор не ложится. Надо чтобы было что-то живое.

— Живое? Ладно, живое так живое, — буднично вздохнула Гертруда. — Прямо сейчас сможешь? — протянула пёрышко. — Утиное.

Сморщенная рука сграбастала перо.

— Утиное? Могу, чего ж не смочь-то. Зажмурившись, Мойра поднесла перо к губам и что-то истово зашептала.

Глаза Гертруды побелели.

Поняв, что происходит, Алексей тихонько шагнул назад и перещёлкнул предохранитель.

Вот это зря. Как-то рискованно затевать следственный эксперимент при таком скоплении людей. Даже и не знаешь, что назвать удачным исходом. Конечно, хорошо если птичка выскочит, но вот последствия…

Пошептав, Мойра вернула перо.

— Вот, держи.

Гертруда рассеянно повертела между пальцами и озадаченно повернулась к Алексею.

— Что-то не складывается. Оберег тот, да не тот. Тайного пути нет.

— А может, не так шептала? — предположил Алексей. — Или хитрит?

— Вряд ли. Плетение то же.

— Тогда перо не то, или место. В смысле, место силы, как у вас дома. Ну там, где тот дуб здоровенный растёт.

— Точно, — задумчиво глянула Гертруда. — Место… А скажи-ка мне, милочка, — повернулась к старушке. — Почему перья-то сорочьи? Вроде птица сторожкая, трудно добыть. Попроще-то чего не нашлось?

— Верно говоришь, — оживилась Мойра. — Сторожкая. Токмо вот перо у неё дюже нарядное, с переливом. Глянешь на солнце, а оно и так светится и эдак. На душе радостно. Люди такое охотней берут. Вот и послала я за ним внучка-то на Холодный бугор. Добудь, говорю, мне перьев сорочиных, да побольше. Дюже их там много развелось, трещат и трещат…

— Холодный бугор? — переспросила Гертруда. — Где это?

— Да тут недалеко, — встрял Гордой. — На восход идти. Дрянное там место, ветра, не растёт ничего. Одни молодые сосёнки, да и те какие-то корявые.

— Дрянное, говоришь? — задумчиво глянула Гертруда. — Надо бы самой поглядеть. Пройти туда можно?

— Пройти-то? — задумался Гордой. — Да, пожалуй, сейчас и можно. Болота подсохли. По весне вот только плоховато. Без мокроступов никак.

— Тогда вот что. Собирай мужиков кто духом покрепче, да топоры с копьями не забудь.

Гордой понимающе прищурился.

— Там она, значит?

— Очень на это надеюсь, — вздохнула Гертруда. — А Мойра ваша точно не виновата. Нет в ней темноты. Пусть люди зла не держат…

Духом покрепче оказалось немного. Все те, кто ходили искать ушкуй. Сын Лара всё порывался пойти, но отец строго глянул из-под косматых бровей:

— Нет, сын. Тут тоже должен кто-то остаться. Сам погляди, мужиков-то у нас, раз-два и обчёлся.

— Ладно, остаюсь.

Уныло вздохнув, Осип закинул арбалет на плечо и поплёлся в кузню.

Глянув вслед, Гордой одобрительно хлопнул Лара по плечу.

— Шустрый малый. Воин растёт.

— Шустрый, — Лар степенно огладил усы. — Глаз да глаз за ним нужен.

— Глаз за всеми нужен, — вздохнул Гордой. — У меня у самого вон три девки, и то не углядишь.

— Так сына состругай, — улыбнулся Лар. — Какие твои годы. Сразу девок в оборот возьмёт, не забалуешь.

— Состругай, — хмыкнул Гордой. — А может, и состругаю. Вот с бедой нашей управимся, так сразу за это дело и возьмусь. Правильно я говорю? — повернулся к остальным.

— Правильно, правильно, — гоготнули мужики. — Возьмись. А коли не сладишь, так мы поможем…

— Я вам помогу! — шутливо показал кулак Гордой. — Сразу все помогалки-то поотрываю ужо!

Мужики заржали так, что вороны испуганно сорвались с окрестных сосен.

Понимая с пятое на десятое, Алексей озадаченно повернулся к смущённо улыбающейся Гертруде.

Какой-то странный настрой. Обычно люди не так себя ведут перед опасностью. Может, местная религиозная традиция? А что, мало ли. У японцев вон тоже не принято печалиться на похоронах.

— Чего они так веселятся-то?

— Видите ли, — улыбнулась Гертруда. — После того, как управится с нечистью, Гордой твёрдо намерен зачать сына. А если не справится, мужики имеют совершенно серьёзное намерение ему в этом помочь.

— Да уж, шутники, — усмехнулся Алексей. — Оптимисты.

А что, наверно, это и правильно. Стресс здорово снимает. Вместо того чтобы идти трястись, ржут друг над другом.

Минут через сорок едва заметная тропинка ощутимо пошла вверх. Лес поредел. Словно противостоя напору холодного ветра, чахлые рыжие сосёнки изо всех сил цеплялись змеистыми корнями в песок. Завидев людей, где-то вдалеке тревожно застрекотали сороки.

— Уже близко, — повернулся Гордой. — Вон макушка видна. Там валун ещё такой торчит огромный, словно пенёк с отщепом.

— Валун? — Гертруда задумчиво глянула наверх. Глаза заволокло белой дымкой.

— Валун… Тогда вот что. Дальше мы с Олекшием пойдём впереди. И самое главное. Чего бы ни случилось, держитесь рядом, спина к спине. Так ей вас не одолеть… Идёмте, Алексей, — решительно шагнула вперёд. — На вас теперь вся надёжа.

Облизнув пересохшие губы, Алексей щёлкнул предохранителем. Вот и наступил момент истины. Это не в засидке прохлаждаться.

Вдалеке показалась замшелая плоская глыба с высоким узким зубом на краю. Словно какой-то великан пилил каменное дерево, да так и повалил, устав пилить до конца. Вокруг валялись измятые белые и чёрные перья.

— О боже, — вдруг прошептала Гертруда. — Алексей! Смотрите там, на камне…

Похолодев от предчувствия чего-то ужасного, Алексей медленно погрузился в навь. В ноздри шибануло едким запахом серы.

Подозрительно посматривая жёлтым узким зрачком, на камне восседало отвратительное птицеобразное существо. Нелепо смотрящиеся на мелкой чешуе грязные редкие перья волнообразно шевелились под ветерком, словно живя своей жизнью.

— Вот чёрт, — невольно отпрянул Алексей. — Ну и урод же ты…

Шерсть встала дыбом.

Нервно передёрнув длинным крысиным хвостом, существо наклонило голову набок и чуть приоткрыло зубастую длинную пасть. Принюхиваясь к чужакам, раздвоенный чёрный язык пошевелил отростками и по-змеиному быстро втянулся внутрь.

Алексей мельком покосился на бесполезное ружьё. Чёрт, вот влип! Что делать? Когтями его не возьмёшь.

Шумное хлопанье крыльев над головой заставило судорожно пригнуться. Пара чёрных воронов закружилась над чудищем.

— Не стойте истуканом! Выманивайте его в явь!

Алексей растерянно присел. Ага, выманивай. Как? Докторской колбасой?

Описав широкий круг, ворона зависла перед мордой.

— Ну же, не робейте!

Сделала широкий замах и вернулась к спутнику.

Завистливо проследив за воздушным пируэтом, Алексей подобрался для прыжка.

А что, неплохая идея. Если монстра хорошенько достать, должно получиться. Довести до белого каления и рвануть в явь, в человеческое обличье. А дальше дело техники.

Игриво выгнув спину, Чеширский бесшумно возник перед самой мордой.

— Отстань, не до тебя! — досадливо отмахнулся Алексей.

Гигантским прыжком перескочив опешившего духа, приземлился перед монстром и что было сил полоснул грязный бок. Брызнула чёрная кровь.

Пронзительно заверещав, чудище молниеносно клацнуло челюстью.

Едва успев увернуться, Алексей пружинисто шарахнулся в сторону. Рассерженно шипя, чудище выпрямилось во весь рост на голенастых ногах, оголив кладку трёх пятнисто-серых яиц.

— У неё тут гнездо! — заорал Алексей.

Выжидая удобный случай, мягко закружил вокруг камня. Чеширский растерянно топтался позади, явно не понимая, что происходит.

Атакуя монстра, вороны зашли на новый круг. Алексей невольно позавидовал слаженности пары. Видимо, не раз побывали в подобных переделках. От Чеширского такого нечего и ожидать. Одна бестолковая беготня на уме. Наверно, действительно молодой дух. Даже выражение глаз какое-то восторженнодетское, в отличие от снисходительной мудрости Карлуши.

Поочерёдно тюкнув затылок, вороны взвились вверх. Чудовище обиженно взревело и подпрыгнуло следом. Алексей азартно сиганул наперехват.

Сильный удар в грудь на секунду вышиб дыхание. Потеряв равновесие, монстр нелепо раскорячился в воздухе и с размаху шлёпнулся на кладку. Сухо хрустнула скорлупа. Потекла сероватая мутная слизь.

Чудовище взревело, словно сотня оркестровых труб. Алексей в ужасе пригнулся к земле, пытаясь унять невыносимую боль в ушах.

В ярости щёлкнув хвостом, монстр вскочил на ноги и ринулся в атаку, не обращая внимания на атакующих ворон.

Алексей отпрыгнул вбок, мучительно пытаясь сосредоточиться. Открытый бой здесь явно не выиграть. Надо уходить в явь.

Дико вереща, чудище по инерции пронеслось вперёд, отчаянно царапая песок когтями.

Проводив озадаченным взглядом, Чеширский вдруг сорвался с места и вцепился когтями в привлекательный чешуйчатый хвост.

Монстр взревел и развернулся на ходу, пытаясь достать обидчика. Чеширский закружился вокруг, словно рассерженная пчела, нанося короткие бестолковые удары. Вороны закружились над схваткой, не решаясь вмешаться.

Тяжело дыша, Алексей присел передохнуть, не сводя глаз с бешено вращающегося клубка тел. Похоже, коса нашла на камень. Шитый белыми нитками план затрещал по всем швам.

Взгляд случайно упал на камень. Сочащаяся жидкость двух яиц поменяла цвет на иссиня-черный. Видимо, вытек желток, если строение то же. А вот на скорлупе третьего едва светилась маленькая сероватая трещина.

— Чёрт, похоже, целое…

Идея возникла молниеносно.

Сиганув на камень, Алексей занёс лапу над яйцом.

— Эй, чудо, гляди! А яйцо-то ещё целое!

Бешеный клубок пыли никак не отреагировал.

— Ну как знаешь…

Алексей равнодушно навалился на лапу. Глухо треснула скорлупа.

Чудище бешено взревело. Мощным ударом отбросив надоедливого духа, прыгнуло на камень. Затаив дыхание, Алексей крутанулся в явь.

Лес вокруг недобро трещал и гудел. Вокруг камня вдруг взвился высокий столб пыли. Настороженно оглядываясь, вепсы встали спина к спине, как и предупреждала Гертруда.

Ведуны замерли словно два истукана, поблёскивая белыми пустыми глазницами. Руки и ноги едва заметно судорожно подёргивались.

Онтей опасливо покосился на мертвенно-бледные лица.

— Долго что-то колдуют. Ох, чую, не к добру это.

— Не ной, — жёстко оборвал Лар. — Сколько надо, столько и колдуют. Копьё держи лучше.

Олекший вдруг очнулся и огляделся таким звериным взглядом, что все невольно отшатнулись. На какой-то миг показалось, что изнутри смотрит дикий зверь.

Попытавшись что-то сказать, хрипло рыкнул и осёкся. Вскинул оружие к лицу и замер, глядя на камень.

Проследив за взглядом, Гордой повернул голову и невольно попятился. На пустой дотоле глыбе появилось жуткое чудище.

— Мать моя…

Узкая змеиная голова наклонилась набок. Оглядев людей, чудище разинуло пасть и сигануло с камня.

Олекший неуловимо повёл рукой. Гулко прогрохотал гром.

Чудовище дёрнулось и жутко завизжало, в ярости грызя развороченную грудь.

Чуть помедлив, Олекший шагнул вперёд и повёл оружием, словно рисуя невидимое заклятье. Через миг громыхнуло так, что все невольно присели и в ужасе закрыли уши.

Змеиная голова лопнула, словно переспелая ягода. Пошатнувшись, чудище медленно завалилось набок, судорожно загребая когтями песок. Шея вдруг задымилась. Чешуя вспыхнула едва заметным синеватым огоньком.

Стало очень тихо.

Стараясь унять предательскую дрожь, Алексей повернулся.

— Кажись, всё…

Вепсы оторопело сморгнули.

— Ч-чего? — шёпотом переспросил Онтей.

— Он говорит, с чудищем покончено, — устало пояснила Гертруда.

Тяжело опираясь на клюку, проковыляла к разгорающемуся пламени и швырнула оберег.

— Туда тебе и дорога…

Чувствуя полную опустошённость, Алексей доплёлся до камня и плюхнулся на едва тёплый мох, бездумно уставившись на синеватый огонёк.

Вот и всё. Получилось. Только вот почему же тогда на душе так паршиво…

Мужики вдруг возбуждённо загалдели и вскинули копья. Из дрожащих языков пламени неторопливо вышла огромная рысь. На пятнистых боках зияли огромные царапины.

Гертруда бесстрашно раскинула руки, загораживая собой новую напасть.

— Нет-нет! Уберите! Это зверушка Олекшия!

Недоверчиво переглянувшись, вепсы послушно опустили оружие.

С видимым сожалением поглядев на огонь, зверь повернулся и побрёл к хозяину. Присел и доверчиво положил голову на колени.

Алексей обмер, не веря своим глазам. Медленно протянул руку и почесал истрёпанное мохнатое ухо.

— Пришёл, кошара. Да-а, брат, попал ты под раздачу…

Чеширский замурчал и вывернулся на спину, доверчиво подставляя изодранное брюхо.

— Ужас. И как теперь тебя лечить, дуралей…