Утро выдалось на редкость тёплым. Если бы не разноцветный ковёр из опавших листьев, можно было бы с уверенностью сказать — на дворе апрель.
Блаженно потянувшись, Алексей расстегнул куртку, закрыл глаза и прижался спиной к нагретой стене.
Тепло-то как. Красота. Почти курорт. Видимо, малый ледниковый период, или как он там, прошёл, или ещё только впереди. Всё равно хорошо…
Чья-то тень упала на глаза.
— Спишь, Олекший? — послышался деликатный шёпот Онтея.
Прикрываясь рукой от нещадно бьющего в глаза солнца, Алексей приоткрыл левый глаз.
— Нет, а что?
Мужики как-то неуверенно переглянулись.
— Дык это…
Получив тычок под рёбра, Онтей запнулся и с вызовом глянул на Лара.
— Чего ты?
Кузнец многозначительно пошевелил кустистыми бровями.
— Не лезь. Без тебя разберутся.
Гордой сокрушённо вздохнул.
— Бузят чисто дети малые… Олекший, Гертруда-то дома? Дело у нас к ней…
— И к Луше тоже, — быстро встрял Онтей.
Тычок вышел гораздо ощутимей.
— Да чего ты?
— А того!
Сдержав улыбку, Алексей пожал плечами.
— Дома все.
Загадочно переглянувшись, мужики сняли шапки и степенно прошли в избу.
Разговор вышел недолгим. Не прошло и пяти минут, как делегация быстро ретировалась. Может, показалось, но приятели выглядели несколько смущённо.
Проводив заинтересованным взглядом куда-то подчёркнуто озабоченно спешащих мужиков, Алексей усмехнулся. Мало ли. Видимо, какие-то свои секреты. Не для чужих ушей.
Дверь скрипнула. Кутаясь в шаль, Гертруда шагнула через порог и остановилась, восторженно глядя на солнце.
— Ой, батюшки святы! А теплынь-то какая! Прямо весна на дворе.
Алексей улыбнулся.
— Вот и я тоже. Млею, можно сказать.
Гертруда задумчиво прошлась взад-вперёд и с трудом уселась рядом.
— Даже и не знаю с чего начать…
— Что-то случилось? — встревожился Алексей. — Только не говорите, что эта штука воскресла.
— Нет-нет, боже упаси! После такого трудно воскреснуть. Дело в другом, — чуть замявшись, Гертруда глянула в глаза. — Что вы думаете, чтобы поселиться тут насовсем, в качестве, скажем, полноправного члена общины?
— Ну-у-у, я, конечно…
— Скажу даже более откровенно. К примеру, в качестве мужа Луши или Филиски…
Алексей поперхнулся от неожиданности.
— Кх… Кого-кого? Мужа?
— А что, неужто не нравятся? — несколько обиженно глянула Гертруда. — Прямо ни одна?
— Да я, — Алексей судорожно сглотнул, подбирая слова. — Вообще-то это называется из огня да в полымя! Какой муж! Да мне хоть лет-то сколько, вы знаете?
— А кстати. Действительно, сколько вам лет?
— Вообще-то всего двадцать!
— Всего? — поражённо глянула Гертруда. — Это вы называете всего? Голубчик, да вы давно уже зрелый муж! Во сколько же лет у вас там женятся?
— По-всякому, — остыл Алексей. — Бывает что и в восемьдесят…
— Восемьдесят? Выходит, я и сама ещё невеста хоть куда! — Гертруда восхищённо захохотала, вытирая выступившие слёзы. — Ох, и шутник же вы, право… И всё же хорошенько подумайте, прежде чем сказать твёрдое нет. Поймите, к вам назад дороги нет, а здесь вас знают и любят, и давно уже приняли за своего. Вот вам мой добрый совет. Осядьте здесь, остепенитесь. Глядишь, хоть внучаток понянчу на старости лет…
Алексей уклончиво пожал плечами.
— Понимаете, не то чтобы нет. Просто всё это так неожиданно.
Вот они, оказывается, почему такие хитрющие уходили. Сосватали давно уже. А вообще, чёрт знает что творится. Застали практически сонным, врасплох. Наверно, надо бы сказать по случаю чего-нибудь подходящее, историческое.
— Допустим, жених почти согласен. А невеста? Или её мнение здесь никого не интересует? Домострой, стерпится-слюбится? Нормальный подход…
— Что вы! — всплеснула руками Гертруда. — Луша-то? Разве не видите, как она на вас смотрит? Да когда пленницы дома были, она места себе не находила от ревности, уж можете мне поверить, я-то людей насквозь вижу…
Немного помолчав, лукаво поинтересовалась:
— Ну так что, прикажете засылать сватов? Алексей сокрушённо вздохнул.
— Эх, вот что с вами делать. Засылайте!