Не знаю – правда, или нет, Возможно, то был сон, А может явь — На то ответ смыл крепкий самогон. Из города столичного три друга На даче как-то летом отдыхали И чем таким заняться на досуге, Активно на троих соображали. Чтоб время понапрасну не терять, Решили баньку на участке изваять. Решили и за дело Взялись, засучив рукава, Задорно и умело. Тоска зелёная прошла, Работа бойкая пошла… Однажды жарким летним днём, Со лба стирая пот, Махая острым топором, Рубил бревно Федот. С ним вместе Сава и Егор, Потея и кряхтя, Пилили, молотком стучали, По брёвнам стены собирали, Трудились не шутя. Всё делали друзья как надо — Надёжно, по уму И сами были очень рады Уменью своему. В трудах неделя пролетела. Пила последний раз пропела. Уже и печку протопили, И крышу шифером накрыли. Вот, наконец, срубили баньку И венец повесили на балку. Был повод выпить И друзья рванули на рыбалку. Что может лучше быть на свете, Чем ловля рыбы на рассвете? Ну, разве что надежд богатый Флирт с юной девой на закате. Но речь, конечно, не об этом. Прекрасно утро тёплым летом. Ещё не жарко, но тепло Вода, как гладкое стекло, Камыш, кувшинки, стрекоза, Туман растаял на глазах… А вот и первая поклёвка, Азарт рыбацкий и сноровка, И блеск на солнце чешуи, А рядышком – друзья твои. Сгустился вечер у костра, И чувствуешь, что ты устал… Взошла луна, клонило в сон, Сучки в костре трещали, Грел душу дедов самогон И комары кусали. Рыбалка нынче удалась И повезло с погодой. Плотва ловилась и карась, И карп с усатой мордой. Втроём, как водится, друзья Вокруг костра валялись, Ухой с дымком и шашлыком Под пиво наслаждались. За этим делом разговор Неспешно увивался И каждый мог болтать всю ночь И в мыслях растекался. Горел костёр, шумел камыш, Сверчки вовсю старались, В душистом воздухе стрижи За мошками гонялись. Лесной волшебный мир ночной Окутывал теплом и тишиной. Егор подкинул дров в костёр И, лёжа на спине, Глубокомысленно молчал Про пятна на Луне. Савелий устремил свой взгляд В далёкие миры, Что в чёрной глубине горят С неведомой поры. А Федя, молча, наблюдал Как языки огня Танцуют самбу на дровах, Загадочно маня. Друзья душою отдыхали… – А интересно!… Вдруг сказали все трое разом И давай смеяться так, что напугали Всех обитателей лесных… Те уж давно спокойно спали И вкусные смотрели сны. Вся фауна заволновалась, Что тишина вдруг оборвалась, Поднялся дикий шум и гам, Метнулись тени по кустам… Но скоро все угомонились И по своим углам забились, Чтоб до рассвета сладко спать… – Ну и дела! Лишь смог сказать Савелий, справившись со смехом. – Я чуть мозгами не поехал. Мы полчаса втроём молчали, Потом все вместе вдруг сказали О том, что каждому из нас Вдруг стало очень интересно, Причём, вот именно сейчас… От вас не стану я скрывать, Мне очень интересно знать — Есть ли пределы тем мирам, Что ночью ярко светят нам? Понятно каждому — Рыбёшка беспечно плавает в реке, А запечённая картошка Лежит спокойно в котелке. А в чём, ответьте мне, друзья, Находится Вселенная? – А, ведь и вправду интересно — Что там… и где,… и почему?… И мне, готов признаться честно, Знать бы хотелось самому На то ответ… Но только вот ответа нет. Сказал задумчиво Егор И устремил на небо взор… – А мне, вдруг, интересно стало, Что в Космосе миров немало, Но почему-то, мы одни… Неужто нет у нас родни? Там, среди звёзд, на тех планетах, Что греются в лучах их света? – Тот факт, что ты их не встречал Ещё не значит, что их нет. Изрёк Федот ему в ответ. – Представь себе,… допустим где-то, Вдали от Млечного Пути, Летит удачная планета, Что нам не суждено не найти. Там жизнь бурлит умом богата И, может быть, не хуже нас Живут там умные ребята И думают как раз сейчас, Что кроме них во всей Вселенной Нет больше жизни никакой. Тогда ответь мне откровенно. Неужто нету нас с тобой? – Ну, Федя, ты силён мозгами!… Такую мысль задвинул враз, Теперь держи ответ пред нами И удивить попробуй нас. – Боюсь вас разочаровать. Я только лишь хотел понять — Есть чудеса и в наши дни, Или закончились они? Вы знаете, что прадед мой Был прост, но всё же был герой. Служил царю, потом народу, Дал людям счастье и свободу И был накоротке знаком С одним чудесным мужиком. Уверен – это был мужик. Ведь так считал и мой старик. Тот парень был на всё горазд И чудеса творил любые. Причём не просто напоказ, Ему все были, как родные. Он всех людей любил за то, Что были они просто люди. При этом сам он был Никто, И был никто, и есть, и будет. Мне рассказал об этом дед, А деду я бесспорно верю. Но, чтоб не стать причиной бед, Он вдруг пропал…, и ту потерю Мой прадед утопил в вине, Хотя они и обсуждали Заранее такой исход… На прадеда насел народ, Все, ведь, работать перестали, Халявный ели бутерброд Да всё о равенстве мечтали. Вот прадед и ушёл в гудок, Гудел отчаянно и крепко Пока евойная жена Не вырвала его, как репку, У змия из зелёной пасти… На том закончились напасти И жизнь у них пошла на лад. Чему я бесконечно рад — Поскольку вскоре дед родился И род наш благостно продлился. – Ты так красиво говорил!… Я чуть слезу не проронил. Сейчас бы надо просморкаться, Достав засаленный платок… – Да ладно, хватит вам стебаться, А то бока намну чуток! Ваш стёб ни капли не уместный, Рассказ мой был предельно честный. Я ни на йоту не соврал, Сарказма я не ожидал… – О чём ты говоришь, Федот?! Мы слушали, разинув рот, Твой исторический рассказ! А ты обиделся на нас. Скажи за что? Ведь мы не знаем. И ничего не понимаем! – Ну, ничего себе друзья! Пустить слезу!… В платок сморкаться, Размазав сопли по щекам! Зачем над другом изгаляться? Что я сказал смешного вам? – Савелий, ты умней меня. Сказал Егор. – Что за фигня? С чего наезды вдруг такие? С тобой мы вроде не бухие И чётко помним, что ни слова Не проронил никто из нас Как Федя начал свой рассказ! – Вы это честно, или врёте? – Мы что, похожи на козлов? – Скажу – вы просто не поймёте! Наверное, я не здоров… – Ты, Федя, зря не гоношись, Здоров ты, как лесная рысь! Твои друзья тут ни при чём, Беседует с тобой фантом! – Вы слышали сейчас, друзья, Речь странную, что слышал я? Я видел – оба вы молчали И оба ртов не открывали. Но всё же кто-то ведь сказал То, что я только что слыхал?! – Нет, Федя, в полной тишине Сидим мы молча и вникаем В суть дела и не понимаем Кто говорит с тобой во тьме. Тот голос, что в ушах звучал, Себя хоть как-нибудь назвал? – По имени не представлялся, Фантомом, правда, он назвался. – Чтоб суть проблемы уловить — Попробуй с ним заговорить. – А, что! Недурственный совет. Общаться будем, или нет? – Конечно, да! Но мне, не скрою, Общаться трудно с пустотою. Кругом, куда ни погляжу, Я никого не нахожу! Ты покажись, не будь свиньёй, Махнём по стопочке с тобой, Закусим, сидя у костра, И проболтаем до утра. – Спасибо, Федя, только я — Не злобный хряк и не свинья. Но на тебя я не в обиде, Я сам себя ещё не видел. И рад бы я к костру подсесть, И рад бы выпить и поесть, Но, только Бог не дал мне тела, Душа без тела прилетела В чудесный мир земных красот. И я как раз тот самый Тот, Который с Федей дружен был И дружбу эту не забыл. Федот был не чета другим — Надёжен, смел, не возмутим. Жена ему была под стать, Не зря её хотел отнять Неблагодарный царь-подлец. Но царский золотой венец Красавица отвергла сходу. С Федотом и огонь и воду И трубы медные прошла. Маруся умницей была! Большую жизнь они прожили. Друг друга до конца любили. Отец твой деда уважал И в честь него тебя назвал. А знаешь, что ещё занятно? Мне откровенно непонятно, Живу я много сотен лет И изучил весь белый свет, Но вот общенье с человеком Мне недоступно век за веком… С людьми общаться я пытался, Но, лишь однажды мне попался Тот самый шанс, когда Федот, Нашёл меня средь бурных вод. На острове пустом и диком Я тосковал уже сто лет. И от тоски моей великой Не милым был мне белый свет. Хотел я кончиться – дурак, Но только не нашёлся как. И тут – Федот, простой и честный… Жизнь сразу стала интересной. Чем мог – я людям помогал, А он меня не напрягал. Благ для себя он не просил, Он крепким человеком был. – Но почему же ты слинял? – В то время я ещё не знал, Что мой удел не помогать, Могу я только наблюдать. Ведь у меня ума палата И закрома добром богаты, Я всё могу и всё умею, Но вот советовать не смею. Всех знаний мира глубина Доступна мне и мне дана, В награду или в наказанье — Вся суть природы мирозданья. А человек – венец природы Имеет максимум свободы, Чтоб мир свой собственный создать, Всё изучить и всё понять… Как я тебе уже сказал — Тогда я этого не знал. Желая Феде подсобить, Я стал уму его учить. Но только лишнее сказал, Меня он слышать перестал… Крутое испытав фиаско, Я удалился на Аляску. Вдали от суеты людской Беседовал я сам с собой. Мой собеседник мне помог Понять, что посулил мне Бог. Жизнь, что Господь мне подарил, С тех пор я крепко полюбил. Она вдруг стала интересной, Разнообразной и не пресной. Меня природа восхищает, А человечество пугает. За сотню лет, что пролетели, Вы, люди, многое успели. Но ваша алчность и пороки Добавили Земле мороки. Приятно, всё же, сознавать — Вы стали что-то понимать. Земля прекрасна и сильна, Но очень хрупкая она… А, впрочем, Федя, извини, Я заболтался, но пойми — Сто лет меня никто не слушал И, вдруг, твои попались уши! – Всё это очень необычно, Вот только как-то не прилично — Твой монолог услышал я, Но не услышали друзья. – Не беспокойся за ребят, Они сейчас спокойно спят. Я дал возможность им понять То, что они хотели знать. – Ответь, чтоб я не донимал. Ты что, отправил их в Астрал? – Быть может, да, а может, нет — Вот всё, что я скажу в ответ. Ты не пугайся без причины, Нет в этом никакой кручины. Как только будет в них нужда — Вмиг явятся они сюда. – А как же тайна мудрых знаний? – Такой вояж – предел мечтаний Учёных, мировых светил. Я б их туда не допустил. А парни пусть посмотрят Свет, Плохого ничего в том нет… Федот, а что бы ты желал? Быть может и тебя – в Астрал? – Нет, нет – я человек простой, Хотя, пожалуй-ка, постой! Я послужить царю хочу, Как прадед мой, я не шучу. – Ну ты даёшь, едрена вошь! Тебя так сразу не поймёшь! Ты ведь служил уже стрельцом, Ну то есть был уже бойцом! Служил стране в родном спецназе, Грозой врагов был на Кавказе. И вот теперь – опять на службу? Что ж подсоблю тебе по дружбе. Чего бы ты ещё желал? Большой дворец? Вина подвал? А, может, хочешь кобылицу? Или прекрасную девицу? – Твою я щедрость оценил, Но я ведь о другом просил! – Ну, ладно, Федя, не сердись, Пацан ты правильный, кажись! Допустим, служишь ты уже… Поскольку я твой протеже, Скажи мне просто, без понтов, — Зачем ты в петлю лезть готов? Ведь царь, хоть и худой, что бес, Бьёт, как боксёр тяжеловес. И если съездит он по роже, Реанимация спасти не сможет! – Я тоже кое-что могу И дам всегда отпор врагу. Но не врагом хочу я быть, Отечеству хочу служить. Хочу помочь ему пойти Вперёд по верному пути. – Наивен ты, как три рубля, Есть люди поумней тебя! – Не думаю, что у царя Был кто-то грамотней меня. В военном деле я знаток, Все битвы знаю назубок И Карла Маркса «Капитал» Не из-под палки изучал. Конечно, я не идеальный, Но, думаю, что оптимальный Для этой роли вариант. Я не сухарь и не догматик, Я практик, а ещё – прагматик. Ты прав, я не учёный муж, Но потянуть смогу я гуж. Хочу царю я подсобить Нападки недругов отбить. Ещё хочу я подсказать, Как государством управлять. Как правильно вести хозяйство И как бороться с разгильдяйством. Как сделать Русь страной великой, Сильнейшей в мире, а не дикой! С умом и опытом моим Я для царя незаменим! – На твой художественный свист Скажу – ты просто утопист! Но, раз решил царю служить — Я помогу, уж так и быть. Ни дать, ни взять, ты парень ладный, Хотя немного безлошадный. Пешком к царю ты не дойдёшь, На полдороге пропадёшь. Я подарю тебе коня! Не отговаривай меня! Конь редкой и не здешней масти, Любому был бы он за счастье. Ни в чём не знает он нужды, Не просит пищи и воды! В бегу любого одолеет И разговаривать умеет. – Ну нет! Такого не бывает! Мне мой рассудок изменяет! Я медленно с ума схожу — Вот, что я сам себе скажу… – Ты, Федя, ведь не врач пока, Себе диагноз дурака Поставить завсегда успеешь. Скажи, ты отличить сумеешь От камня золотой брусок? А ну-ка раскопай песок, Под левой пяткой у себя! Скажи, я обманул тебя? Всё чин по чину – три девятки. Шесть килограмм лежат под пяткой! Откуда слиток на лугу? Я и не то ещё могу! Что ты бормочешь там невнятно? Скажи, наверное, приятно В руках держать такое чудо? Им обладать было б не худо. Ну, ладно, хватит любоваться, Пора за дело приниматься! – Могу я взять его себе? – А для чего оно тебе? Ты, Федя, слюни подбери И взором алчным не смотри! А этот праздник для души Забрось подальше в камыши!.. Ты молодец! Вернул легко… Да и бросаешь далеко. – Легко?! Да кто тебе сказал?!! Я клок от сердца оторвал! Дай успокоиться немного, Чтоб быть готовым в путь-дорогу! Да, кстати, как её найти? И как не сбиться мне с пути? – С конём дорогу ты найдёшь И никогда не пропадёшь. – Мне б меч ещё, да лук и стрелы, Я ж безоружный, хоть и смелый. И где я там царя найду? А во дворец как попаду? – Догадками себя не мучай. Большую роль сыграет случай. Я буду тоже недалёко И появлюсь в мгновенье ока Как только будет в том нужда… Теперь пора! Иди туда!.. Вмиг очутился наш Федот У металлических ворот. За ними сквер, дом с колоннадой И люди в белом за оградой… Но не на них смотрел Федот, Его прошиб холодный пот. Не ясно, по какой причине Сидит он в новенькой машине. Не на коне, как ожидалось. В машине, что вдруг оказалась На магистрали городской. За руль держась одной рукой, Другой пытался зацепить Рычаг, чтоб первую врубить. От ужаса впадая в ступор, Смотрел он на дорогу тупо. Её другая сторона Была машинами полна. А он во всей своей красе, Стоял на встречной полосе И понимал – не зря она Сейчас пустынна, как Луна. Его догадка подтверждалась Зарёй, что быстро приближалась, Мерцая яркими огнями, Сплошь красно-синими цветами. Пульсирующий звук сирены Лёд загонял Федоту в вены. И, во всю глотку матерясь, Наш Федя видел, как неслась Армада белых спецмашин. За ними чёрный лимузин. Но не один, а два не в ряд! И джипы рядышком летят! И фронт, и тыл, и каждый борт Надёжно прикрывал эскорт! «Вот тут мне, видно, и конец!» — Решил наш Федя удалец. Упёрся в руль двумя руками И в пол обеими ногами. Он ждал атаку лобовую… Свою машину, как живую, Он пожалел вдруг, ведь она Удар судьбы принять должна! Убрать её из-под удара Не мог он никаким макаром. А то, что через миг он сам Отправится на небеса, Его уже не волновало, А вот машину жалко стало. Ещё секунда и – финал! Уже он видит злой оскал Водителя машины первой. Вот у кого стальные нервы! Но нет толчка и нет удара! Перед стеклом мелькнули фары, Колёса и карданный вал. Тяжелый «мерин» проплывал У Фёдора над головой, А он, бедняга, сам не свой Дивился чудному полёту, Как будто очень добрый кто-то Машину вместе с седоком Накрыл стеклянным колпаком. Ещё две мощные машины, Сжигая по асфальту шины, Пытаясь Федю затолкать, Смогли, как птицы, полетать. А оба чёрных лимузина Со свистом пролетели мимо. И наступила тишина, Натянутая, как струна. Ни жив, ни мёртв сидел Федот, Открыв от удивленья рот. Без шума и без суеты К нему подъехали менты. Кольцом вокруг машины стали И на прицел машину взяли. Гаишники, как волчья стая, Сиренами людей пугая, Вдруг показали, что умеют Не только бабки собирать, Но и движеньем управлять. Пустили жезлы дружно в ход И разогнали весь народ, Что из машин во все глаза Глядел, нажав на тормоза. Проспект широкий стал пустыней… Машина с полосою синей Тихонько подрулила сбоку, Легонько, как бы ненароком, Упёрлась бампером в крыло. Федоту явно не везло! – Никто! Ты рядом или нет? И тишина ему в ответ. – Да, влип я в этот раз серьёзно! Может рвануть, пока не поздно? Дать по газам и всё, привет! А вдруг стрелять начнут в ответ? Ещё неплохо бы понять Как этой тачкой управлять. В том, что я всё ещё живой Моей заслуги – никакой! Я как за пазухой у Бога В такой машине на дороге! Просторный бежевый салон, Цвет кузова – хамелеон. Сиденья – сказка для спины! Приборы хорошо видны. Всё очень просто, но достойно, Внутри комфортно и спокойно. Снаружи посмотреть бы рад, Но там омоновцев отряд. Зелёный маленький кружок Взор Фёдора к себе привлёк. В углу торпеды сиротливо Смотрелся скромно и красиво Чистейший круглый изумруд. – Зачем его воткнули тут? Невольно Федя потянулся И к камню пальцем прикоснулся. Внезапно над панелью появился, Как будто в воздухе родился, Голографический экран. – Ух ты, вот это ураган! На том экране надпись проявилась: «Проверка Ваша завершилась. По всем параметрам Вы – Федя. Как только скажете – поедем». И голос вдруг из тишины. – Все Ваши данные верны. Система Вас распознаёт. Добро пожаловать на борт. Корабль в режиме оптимальном, Функционирует нормально. – А можно проще выражаться? Чтоб лишний раз не напрягаться. – Базара нет, чувак, в натуре, Корабль готов и всё в ажуре. – Отлично говоришь, братан! Так, значит, я здесь капитан? – Нет, капитан на судне я, А ты – хозяин корабля. – Тогда ответь – кто ты такой? – Кто я? Компьютер бортовой. – Я думал, что ты тот Никто. – Спасибо, хоть не конь в пальто! – Твой тонкий юмор мне понраву И капитан ты здесь по праву. Но, вот, что я хочу спросить, А мне удастся порулить? – Рули сколько душе угодно! Но ведь дорога не свободна! Могу заслон я растолкать… – Нет, нам не стоит рисковать. – Снаружи мы с тобой прикрыты. У нас пассивная защита Стоит в режиме «автомат» И, кстати, посмотри назад, Оттуда надвигается беда, Эскорт к нам возвращается сюда. Гляди-ка и полковник с калашом Зигзагом в нашу сторону пошел! – С полковником я пообщаюсь по душам, Но слаб кулак мой против калаша! – В твоей двери есть мощный пистолет, Он, как картон, пробьёт бронежилет. – Я воевать не буду, нет нужды, Но, постараюсь избежать беды. – Ты прав! Иди спокойно на задание, Я остаюсь в режиме ожидания. Дверь отворив, Федот наружу вышел И выкрик резкий сразу же услышал. – Стой где стоишь! Не двигайся, урод! Тебя на мушке держит целый взвод! – Стою! Не двигаюсь! Вот, руки показал! Не виноват ни в чём! Я всё сказал! – В машине кто-нибудь ещё остался? – Нет никого, один я тут катался! – Оружие или взрывчатка есть? – Нет ничего, за что я мог бы сесть! В одно мгновенье бравые ребята Свалили с ног и дали автоматом Промеж лопаток, так на всякий случай, Чтобы сомненьями клиент себя не мучил. – В машине чисто! – Кто бы сомневался… – Ну, что, урод, вот тут ты и попался! – А в чём, скажите мне, моя вина? – Молчи в асфальт! Теперь тебе хана! Слова полковника вдруг в шуме утонули. Солдат стволами от машины отвернули. С эскортом подкатили лимузины, Оттуда вышли грозные мужчины. Потом – худой поджарый мужичок, Не Геркулес и, впрочем, не сморчок. К машине не спеша он подошёл, Вокруг неё два раза обошёл, За руль уселся, сзади посидел, Потрогал бампер и колёса осмотрел. Ещё раз обошёл, поцокал языком. Все молча наблюдали за этим мужиком. – Скажи, полковник, если не секрет, Кто этот удивительный субьект? – Лежи спокойненько и не базарь. Перед тобой, дурила, русский царь! – Неужто царь? Я что-то не пойму. – На кичу попадёшь – узнаешь, что к чему! До Феди наконец-таки дошло Всё то, что с ним сейчас произошло. – Ну и дурак же я, хотел попасть во власть, Теперь придётся нахлебаться всласть. А царь, тем временем, довольный как дитя, К ОМОНу подошёл и, вдруг, спросил шутя. – Эй, послушайте, ребята! Чьи такие жигулята? – Эта тачка, царь, моя И хозяин тоже я! – Поднимите молодца И сотрите грязь с лица. Ты чего тут развалился? И откуда появился? Может на пути царя Оказался ты не зря? Кто тебя сюда послал? Ведь, не с неба ж ты упал. Отвечай мне, но не ври, Грех на душу не бери. – Врать я с детства не приучен, А рассказ мой будет скучен. Давеча, перед грозой, Я рыбачил за рекой. Сел в машину отдохнуть. Налетел вдруг ветер – жуть. Завертело, закружило И вот здеся приземлило! Не успел прийти в себя, Как нарвался на тебя. Только стал соображать — Тут твоя примчалась рать. Вышел из автомобиля — На асфальт меня сложили. Вот и весь тебе доклад… – Занимательный расклад… Я б ни капли не поверил, Если б сразу не проверил. По докладам небольшой Смерч случился над Москвой. Аккурат на этом месте, Где столкнулись мы с тобой. Тачка у тебя крутая. Я другой такой не знаю. Стиль, характер, красота. Не машина, а мечта! Где такую ты купил? – Друг прадеда мне подарил! – Что ни новость, то загадка! Но чтоб было всё в порядке Я машину изымаю! Есть вопросы? – Ну, не знаю… – Стало быть, вопросов нет. Очень правильный ответ. И поэтому, друг мой, Ты свободен, Бог с тобой! – Другом он его назвал. Кто-то за спиной сказал. – Врезать надо было сразу, Чтоб не дёргался, зараза! А теперь нельзя никак — Стукнешь – будешь сам дурак! – Так, полковник, ты в ответе Предо мной за всё на свете. Помни, царь твой благороден. Этот человек свободен. А машину молодца Я у своего крыльца, Как вернуся из Ямайки, Жажду видеть на лужайке. Царь к Федоту повернулся, Белозубо улыбнулся. – Кстати, я забыл узнать, Как тебя, парниша, звать? – Фёдор. С грустью и тоской Отвечает наш герой. – Ты, Федот, не падай духом. Нынче у тебя непруха. Но со стороны другой Ты свободен и живой. Я ещё не разобрался Как ты всё же жив остался. Почему тебя не смяли И при этом улетали так, Что вся подвеска – в хлам. А на чудненькой машине — Ни царапины единой! Вобщем, Федя, извиняй И за счастье почитай То, что этот агрегат Нынче принят в мой отряд! Всё! Пока! Адью! Гуд бай! Будь здоров и не хворай! Царь с эскортом укатил, Федя слёзы проглотил И, хотел, было, уйти. Ба! Полковник на пути. – Фёдор, я тебе не враг, Но судьба сложилась так. Я на службе у царя И свой хлеб жую не зря. Ключ мне от машины дай И домой себе ступай. – Я, полковник, службу знаю И тебя не осуждаю! А машину без ключа Заведёшь ты с толкача! – На ворованной катался?! – Ладно, я шутить пытался! – Не шути так больше, Федя, Я, ведь запросто медведя Уложу одним ударом, Не пытай судьбину даром. – Да, серьёзный ты мужик! Ну, тогда уж напрямик Сообщаю по секрету: Нет ключа к машине этой. Там есть кнопка пусковая, Изумрудная такая. Чтобы запустить движок Ты коснись её, дружок. Весь дальнейший твой расклад Продиктует автомат. – Просто всё, хотя и сложно. Впрочем, разобраться можно. Вот теперь езжай домой. Хотя нет ещё, постой! Мой водитель без труда Отвезёт тебя туда. – Ты, полковник, хитрый дюже. Мне твой «форд» совсем не нужен. Я спокойно, нехитро Доберуся на метро. – Зря ты, Федя, кипишишь. Я ведь ото всей души! – Да, уж, вся твоя забота — Исключительно работа! Дай мне денег на дорогу И простимся, слава Богу. Деньги Федя получил И убраться поспешил.

Помотавшись по столице, Смог Федот определиться: Те же деньги, тот же год, Тот же суетный народ, Тот же Кремль и те же флаги, Бутики, универмаги, Рынки, бомжи, иномарки, Те же улицы и парки. Так же Дума заседает, Но страною управляет Русский царь, не президент. Вот он истины момент! Всё как будто бы родное И как будто бы – чужое. Интересно – дом родной Тоже будет, как чужой? Весь в смятенье и тревоге Федя еле двигал ноги, Подходя к подъезду дома Через дворик свой знакомый. Дом такой же, как всегда, Дверь открылась без труда. Поздоровался с консьержкой, Лифт открылся без задержки. Свой этаж и дверь стальная. Ключ спокойно открывает. Дверь домой с двумя замками. Федя, погремев ключами, Дверь железную открыл И порог переступил. Осмотрелся по углам. Всё на месте тут и там. Запах свой, такой родной! Здесь прохладно в летний зной. Ощутив упадок сил, Принял душ, перекусил, На кровати развалился, Потянулся и забылся. В это время, чуть не плача, Под Москвой на царской даче, Наш полковник пил коньяк. Он не мог понять никак. Отчего же так случилось, Что машина не открылась. Самолично ведь проверил — Кнопка есть, закрыл все двери, Никому не доверял, Даже лично крюк цеплял. Сам руководил погрузкой На платформу и разгрузкой. Всю дорогу честно бдил, Глаз с машины не сводил. Ни один боец спецназа Не дотронулся ни разу. Только выгрузка прошла, Дочь царёва подошла. Захотелось очень ей Сесть за руль, ну, хоть убей! Царь дочурку обожает И полковник это знает. Отказать ей невозможно, Всё здесь для царевны можно. Да, ещё в глаза взглянула, Как по сердцу резанула. Искры счастья и восторг! Отказать он ей не мог. Подойдя к машине царской Элегантно, без опаски, Чтоб царевну внутрь впустить Попытался дверь открыть. Дёрнул раз и дёрнул два, Закружилась голова, Руки задрожали, Зубы застучали, Ноги стали ватными, Мысли – неприятными.  Хочешь верь или не верь — Заблокировалась дверь. Если выход не найти, Можно по миру пойти. Царь не будет рассуждать, Сходу в рожу может дать. Да ещё царевна воет — Кто ей дверь теперь откроет! Он, как дурень бестолковый, Начал дёргать дверь по новой. Рвать, пинать, ругаться матом, Называть дегенератом И Федота, и себя, Ручку двери теребя. От бессилия и злости У него заныли кости, Зачесались кулаки, Заслюнявились клыки И от дури безграничной Приложился он привычно Кулачищем сверху вниз…, Тут же получив сюрприз. Вдруг машина изменилась, Словно ртутью вся покрылась. С серебристым переливом. Засверкала так красиво, Что в полковничьих глазах потемнело, А царевна, вся в слезах, обомлела. Скоро слепота прошла, Дочка царская ушла, И полковник, ставши в позу, Выражавшую угрозу, Стал мозги себе сушить Как проблему разрешить. Что случилось, то случилось. Тачка царская накрылась Серебристым колпаком. Что ж – спасибо и на том. Это ведь не медным тазом. Вот уж вредная зараза! Что же делать? Где узнать, Как защиту эту снять? Руки за спину убрав, Зная свой дурацкий нрав, Подошёл к блестящей штуке. Хорошо, что спрятал руки, Страсть как захотел потрогать, Аж вонзил в ладошку ноготь. Осмотрев со всех сторон, Понял, что бессилен он. Безусловно – это странно, Ведь полковник постоянно Все новинки изучает, Потому что отвечает За спокойствие царя. Откровенно говоря В мире нет защитной схемы, Чтоб полковник был не в теме. Но такую он впервые Видит, да ещё в России! Технология такая — Прямо скажем, неземная. Ну и мысли лезут в душу. Царь не будет даже слушать, Просто молча врежет в рыло И отправит на Курилы. Что ж – осталось лишь упиться И на пару дней забыться. Ум полковника обмяк, И пошёл он пить коньяк. До полуночи страдал, Плакал, сопли вытирал И судьбу свою, злодейку, Крепким словом величал. Вся охрана, ведь, на нём — Кремль и этот самый дом. По-простому говоря: Вся недвижимость царя Под охраной днем и ночью, И полковник знает точно Что, где, как и почему. Докладают всё ему. Царь доволен его службой. Что ещё солдату нужно? Получить бы генерала — Вот бы жизнь тогда настала! При лампасах, со звездой, Шитой ниткой золотой! Весь в почёте, в орденах, В славы ласковых лучах! Рядом юная жена Так прекрасна и нежна! Грациозна, величава, Добавляет ему славу! Только на своё несчастье Лишь в одну, в царевну Настю, Он влюбился всей душой, Напрочь потеряв покой. Эта страсть его сжигает, Но полковник понимает: У его любви большой — Перспективы никакой. И о ней он не расскажет Ни одной душе живой… А погоны генерала Получить бы не мешало… Даже вон телохранитель Носит генеральский китель. Он с царём всегда, везде, Вот и ходит при звезде… А прокол с машиной царской Будет стоить царской ласки… – И зачем я, дурачина, Занялся этой машиной?! Дал бы волю там спецназу — Те бы всё решили сразу! А дырявый драндулет Сдался бы царю сто лет! Да, прогнулся я не в масть… Можно и в немилость впасть. Так бедняга сокрушался, Что до чёртиков набрался. Приговорив бутылку с коньяком, Уснул полковник беспокойным сном. Как хорошо в начале дня проснуться, Открыть глаза и сладко потянуться! И до чего приятно сознавать, Что на работу нет нужды бежать! Ещё неделю можно расслабляться И прелестями лета наслаждаться. Для тонуса – пробежка и зарядка, Контрастный душ – и сразу ты в порядке. Но не даёт покоя сон чудной. – Наверное, обкушались мы давеча ухой. Такие чудеса бывают лишь во сне И этот сон сегодня снился мне. Яичница с кусочками сальца, Стакан сухого красного винца, Огурчик, крепкий чай и бутерброд И можно отправляться в культпоход. Центральные московские музеи Вдруг захотелось посетить скорее. Он, как любой столичный житель, В музеях очень редкий посетитель. Нет времени музеи посещать, Достаточно ведь кнопочку нажать И телевизор всё тебе расскажет И всё без исключения покажет. – Да, кстати, я на даче одичал И телевизор там ни разу не включал. Пожалуй, посмотрю ка я сейчас, Что в мире происходит в этот час. Включил и чуть не брякнулся со стула, Всю радость утра будто ветром сдуло. Корреспондент российского канала С улыбкой ангельской на всю страну вещала, Что русский царь Владмит уехал отдыхать, Он на Ямайке будет загорать. Во время отдыха он встретится с друзьями — Султанами, вождями, королями. Крупнейший бизнес будет приглашён, Ряд важных сделок будет заключён. Монарший клуб закрыт для президентов, Но пригласили пару пацанов, Врагам России страстных оппонентов. Наш царь доволен, весел и здоров. В башке у Феди взорвалась граната! – Так это был не сон? Я влип, ребята! Ты где, мой бестелесный друг? Спросил он, посмотрев вокруг. – Да тут я, рядом и, признаюсь честно, Мне самому ужасно интересно! – Зачем ты так жестоко пошутил? Я ведь не это у тебя просил! – Хотел ты быть полезным для царя, Я всё устроил, только, видно, зря. Ты не просил, а я не обещал, Что будет Русь в начале всех начал. И если здесь тебе не интересно, Скажи мне просто и предельно честно. Я без особых трудностей и шока Домой тебя верну в мгновенье ока. – Конечно, зол я! Что тут отрицать? Но всё же не намерен отступать. Посмотрим, как пойдут у нас дела. Ну, будь здоров! Мне в культпоход пора! И, если хочешь, то пойдём со мной, Я буду рад общению с тобой. Тебе как гиду нет цены. Ты ж современник всякой старины. Никто был рад такому повороту И сразу согласился поработать. Четыре дня в угаре пьяном Полковник был баран бараном. Дежурный офицер доклады принимал, А он безостановочно бухал. Небритый, неумытый, никакой Держал стакан нетвёрдою рукой. Общался с зеркалом, во двор не выходил, Особо не закусывал, лишь пил. Старался коньяком залить кручину, Чтоб позабыть злосчастную машину. Никто не смел полковника тревожить, 38 Боялись, что он просто даст по роже. Очередной заканчивался день, А он не думал ни о чём, как пень. Вдруг грохот в дверь, как по башке доской. – Кого нелёгкая там принесла с собой? Пожалуй, надо бы нахала проучить, Чтобы не смел так боле в дверь лупить! Открыв замок, он двери распахнул И по привычке кулаком махнул. Но, получив ногой под дых, В проёме рухнул и затих. Мутило, пот струился по вискам И не было доверия глазам. Глаза открытым текстом говорили, Что на пол его тело уронили Не башмаки мужские со шнуровкой, А женские изящные кроссовки. – Пять баллов, девочка, учил тебя не зря я. Сказал полковник, медленно вставая. – Зачем пришла в мою берлогу? Мне париться осталось здесь немного. Через неделю царь вернётся И я умчусь навстречу солнцу. Туда, где сопки курят дымом. Жить буду в месте нелюдимом. – Дурак ты, Коля, хоть и при погонах! Кому ты нужен в дальних гарнизонах?! Ведь в армии другого нет спеца, Чтоб так надёжно охранял отца. Я в тот же вечер папе позвонила И всё ему подробно изложила. Конечно же, он зол, чего скрывать. Но, нужно как-то дело исправлять! Ты, Коля, умный, ведь, мужик И отступать, я знаю, не привык! Займись-ка делом, престань хандрить! Пора задачку трудную решить! Признаюсь откровенно – грустно наблюдать Как ты с собой не можешь совладать! Сказала, развернулась и ушла. А у полковника из носа кровь пошла. Такой напряжный выдался момент — И горький стыд, и сладкий комплимент. В ушах ещё звенело – «Коля», И сердце из груди рвалось на волю! Царевна никогда за много лет С ним так не говорила тет-а-тет. И, как пацан, что первый раз влюбился, Он красным цветом до ушей залился. В своё жилище возвратившись, Водой холодною умывшись, Раздвинул шторы, окна отворил, Убрался в комнате и чаю заварил. Под душем постоял, пытаясь мысль родить, Потом в кровать упал, чтоб утром трезвым быть. С утра пораньше выбрит, трезв, подтянут Посты проверил – как там службу тянут. Дежурные с объектов доложили, Разнос на всякий случай получили. Работала вся служба на «отлично», Всё было чётко, грамотно, логично. Но, всё же, инструктаж не помешает, Полковник это точно знает. Устав от краткосрочного запоя, Он службу на полдня лишил покоя. Дотошный инструктаж, по знаниям – зачёт, На практике проверил боевой расчёт. Нештатных ситуаций технарям подкинул И подложил сапёрам боевую мину. Устав физически, но отдохнув душой, Он сделал перерывчик небольшой. Съев вкусно приготовленный обед, Стал рассуждать на тему личных бед. Проблему рассмотрев со всех сторон, Полковник понял: невиновен он. Как ни крути, его вины в том нет, Что стал на якорь царский драндулет. Конечно, крайним царь его назначит, А если так, то это значит, Что должен быть крайнее кто-то, И этим кем-то может быть Федот! Необходимо Фёдора найти И стрелки на него перевести! А то, что не получит генерала, На то плевать, их в армии не мало! Ведь он один такой полковник на всю рать, Кто может генералам приказать! Наутро, сочиняя план охоты, Достал он фотографию Федота. Фотограф штатный, из бойцов спецназа, Его сфотографировал три раза. Не густо с данными – примерный возраст, фото, Со слов зовут его Федотом. По ходу дела в армии служил, Возможно, даже офицером был. Что есть, то есть, поставлена задача И розыск человека начат. Пять дней не отдыхали опера, Перебирали личные дела, Лопатили архивы и приказы, Доставили не тех четыре раза, В военкоматах всех достали И наконец-таки Федота раскопали.

Когда в порту с эскортом и охраной Встречал царя полковник утром рано, Ему оперативный доложил Фамилию Федота, где служил, Домашний адрес и размер сапог… Короче, всё, что только мог. Царю, сошедшему по трапу, Полковник отдал чёткий рапорт. Что всё в Отечестве спокойно И все вели себя достойно. Стандартный выслушав доклад, Царь сделал вид, что очень рад. И только возле лимузина Спросил: – Как там моя машина? Всё так же чудо-хороша? О ней болит моя душа! И жёстким взглядом посмотрел. Полковник чуть не онемел. Но тут же в руки себя взял И очень вежливо сказал. – Согласно Вашему приказу, Машину я доставил сразу В то место, что Вы указали, И точно, как Вы приказали. Федота с Богом отпустил. Ещё подробно расспросил, Как управлять машиной той. Всё рассказал мне тот герой. Из вредности, а может, сам не знал, Он про защиту не сказал. Теперь машина не доступна. Я виноват пред Вами крупно! И если хочешь, государь, То вот он я – возьми и вдарь! Чтоб свою душу отвести. И если можешь, то прости! Царь был немало удивлён. Как складно излагает он. И виноват, и не виновен, Всё знает, но немногословен. Ни слова о царевне не сказал, Себя виновным сам признал… – А, что, Федот совсем исчез? – Я, царь, иголке в ушко влез, Но раздобыл координаты Его родной московской хаты. Сейчас он дома мнёт кровать. Готов за ним бойцов послать. – Тебе, полковник, самому Поехать надобно к нему. Его ко мне доставь скорей. Ни в коем случае не бей. Немного можно постращать, Но ничего не обещать. Ты, кажется, хотел одну звезду большую, Так нижних две сними – получится одна. Что так, что так – майор… Да не трясись, шучу я… Поехали, полковник, заря уже видна. Сопроводив царя с эскортом до ворот, Полковник усвистал туда, где проживал Федот. Добравшись до искомого проезда, Припарковал машину у подъезда. Дом обложив со всех сторон, Полковник звякнул в домофон. Через минуту голос сонный, но знакомый, Ответил вежливо. – У нас все дома! – Здорово, Федя, утро на дворе! А ты храпишь, как Бобик в конуре! Если не помнишь ты меня, Я подскажу – полковник царский я. – Ну, ничего себе, подарочек с утра! Неужто снова в армию пора? – Открой мне дверь, хочу поговорить. – А сколько вас? Позволь тебя спросить. – Пять человек уставших, злых ребят! – Неужто все поговорить хотят? – Они готовы, хоть сейчас! – Ну, вот и поболтайте, в добрый час. Полковник чуть кадык не проглотил. – Да ладно, проходи, я пошутил. – Как вы с утра достали, шутники! Укоротить бы ваши языки. Бойцов оставив на пороге, Полковник, разминая ноги, Пошёл по лестнице пешком На встречу с Фёдором, дружком. Войдя в квартиру, осмотрелся. Федот тем временем оделся, Покрепче чаю заварил, На кухню гостя пригласил. – Зачем пожаловал с утра? Кручины ждать мне аль добра? – Ты, уж, Федя не серчай. Мы к тебе ведь не на чай, У подъезда две машины — Ты… любую выбирай. – Я ушам своим не верю! Уж-то мне мою потерю Царь решился возместить? Как такого не любить?! – Раз не веришь ты ушам, То поверь своим глазам. Погляди с окошка вниз И увидишь там сюрприз. Попивая крепкий чай, Федя как бы невзначай Посмотрел и поперхнулся. А полковник улыбнулся. – Что-то я не понимаю. Я там явно наблюдаю Членовоз и автозак! – Что? Там, что-нибудь не так? Может цвет не подошёл, Или ты изъян нашёл? – Расскажи предельно ясно, Не томи меня напрасно. Что сулит мне выбор мой? – Царь отправил за тобой. Едешь ты к царю на дачу. Если нет – в Бутырку значит. – Откровенно говоря, Резиденция царя В этой паре фаворит. Так мой разум говорит. Только я хочу понять, Что мне стоит ожидать? Милость или гнев царя? – В общем, честно говоря, Я ещё и сам не знаю, Что найду, что потеряю. – Ты, полковник, понимаешь, Что все планы мне ломаешь? – Предположим, всё ж не я, Был на то приказ царя. Государственное дело  — Всё, что с царских уст слетело! Так, что, Федя, извини, Свои планы измени. – Ладно, я готов в дорогу, Только погоди немного. Чтоб перед царём явиться, Не мешало бы побриться. – Ты, Федот, и так в порядке. Мы, ведь, едем не на танцы. Пусть пижоны иностранцы Мажут волосы помадкой. Мы же русские ребята, Государевы солдаты. Времени на марафет Ни одной минуты нет! – Ладно, едем, Бог с тобою, Выходи, я дверь закрою. Через час уже Федот Был у царевых ворот. И массировал ту ногу, Что давила всю дорогу В пол, пытаясь тормозить, Чтоб машину не разбить. Три кордона миновали, Каждый раз им козыряли, Но смотрели аккуратно, Всё ль в машине адекватно. Выбравшись на белый свет, Где проезда дальше нет, Метров сто пешком прошли И в парадную вошли. Их уже, как видно, ждали, Сразу в кабинет позвали. У царя был вид сердитый. – Ты чего такой небритый? Я смотрю, ко мне уже Скоро будут в неглиже И в кирзовых сапожищах Приводить бомжей и нищих! – И бомжи и нищий люд — Это, царь, твой личный труд. Если будешь драть три шкуры — Обязательно придут. Я ж не нищий и не бомж. Да, небритый. Ну и что ж? В мои планы не входило Посещать тебя сегодня. По тревоге я был поднят Этим человеком милым. Между прочим, твой приказ Выполнял его спецназ. И хотя я крепко злился, Ехать сразу согласился. Я не вправе заставлять Государя долго ждать. – Говоришь ты очень складно, Только, вот, в делах неладно. Почему не доложил, Что свинью мне подложил? Нет нужды перечислять, Что пришлось мне испытать, Когда дочка мне звонила Вся в слезах и говорила, Что её машина стала Просто грудой из металла. Я на цельный божий день Получил себе мигрень! – Не пойму я ни хрена. В чём же здесь моя вина? Мою тачку вы отняли, Тумаков мне надавали, А разбив её, бедняжку, Вы, достав из ножен шашку, Стали шашкою махать, Чтобы злость свою сорвать. Жертву долго не искали. Тот, кого вы обобрали, Пусть ответит животом, Чтоб не дёргался потом. – А скажи-ка мне, Федот. Отдаёшь ли ты отчёт, Что перед тобою царь, Всерасейский государь? – Можешь не напоминать, Как тебя звать, величать, За свои дела и речи Я с готовностью отвечу. – Первый раз за много лет Слышу я такой ответ… Неужели я теряю У людей авторитет? Может быть, на Колыму Дать путёвочку ему? Там как раз таких ребят Набирают в стройотряд. Что, полковник, скажешь мне? Есть места на Колыме? – Там места найти возможно, Только, думаю, что можно Образумить молодца, Сбив легонько спесь с лица. – В царском доме мордобой! Да ты, что!? Господь с тобой! Я уверен: он по жизни Положительный герой. Надо шанс ему представить Ситуацию исправить. Что ж, Федот, пойдём во двор, Там продолжим разговор. Был полковник очень рад, Услыхав такой расклад. Получалось, в этом деле Он вообще не виноват. Вышли из дому во двор, Где цветник ласкает взор. Фёдор с видом знатока Похвалил садовника. Царь довольно улыбнулся И за розой потянулся. – Это, Федя, моя дочка Посадила тут цветочки. Все деревья и кусты, И цветы, что видишь ты, Всё она одна сажала, Обрезала, поливала. Даже травку на лужайке Подстригае т моя зайка! Посмотри как аккуратно  — Босиком гулять приятно. – Да… лужайка впечатляет! Тут, небось, в футбол играют. – Это место для релакса, Здесь гуляет наша такса. – А откуда здесь такой Ржавый камушек большой? – То, что ржавый – тут ты прав, Но не камень это – сплав. И его, мой друг Федот, Даже сварка не берёт. Ни алмаз, ни кислота Не помогут ни черта! Сутки он как ртуть блестел, А потом, вдруг, заржавел. И теперь я жду ответа. Что ты думаешь об этом? – Неужели здесь лежит Столь большой метеорит?! Неужели тот, Тунгусский? Да-а, силён правитель русский! – Интересная мысля, Обмозгуем опосля. Но с тобой мы говорили О моём автомобиле. Я подробно рассказал, Даже пальцем показал. – Могу, лишь, предположить, Что вам удалось разбить Эксклюзивную машину Вот об эту образину. – Ты, Федот, не распаляйся, А ответить постарайся Чисто, просто и открыто, Как поставлена защита, Блокировка, навигация. Есть ли самоликвидация? Федя сам ответ не знал, Но уверенно сказал. – Эксклюзивный механизм Как разумный организм Всё умеет делать сам. Есть компьютер умный там. Нужно только лишь задачу Ему чётко обозначить. Но, скажите мне на милость, Что же всё-таки случилось? Царь за ухом почесал И, прокашлявшись, сказал: – Изложи, полковник, Феде То, что слышал я намедни. И полковник изложил То, что лично пережил, Приукрасив пару раз Крепким словом свой рассказ. А в конце того рассказа Выдал он такую фразу: – Думаю, что та машина Собрана была вражиной. Бомба в пёстрой оболочке! Цель у бомбы  – царь и дочка! Но расчёт не оправдался, И автомобиль взорвался. Способом мне не известным, Но безумно интересным. Слава Богу царь с царевной Были вне машины скверной! От такого поворота Переклинило Федота. С разворота он слегка Зацепил полковника. Развалившись на траве, Тот молчал минуты две. А поднявшись, отряхнулся И к Федоту повернулся. – Мы с тобой теперь в расчёте. Я надеюсь, ты не против? – Что ж, замётано, чувак, Но не делай больше так. Прежде чем пургу прогнать, Думай, стоит ли болтать! Царь был вынужден вмешаться. – Хватит, черти, препираться! Ты, Федот, слыхал рассказ? Чем обрадуешь ты нас? – Извини, царь, не сдержался. Просто он перестарался Приукрасить тот рассказ Парой тройкой левых фраз. – У него такая служба, И поэтому мне нужно Получить прямой ответ: Прав полковник или нет? Призадумался Федот. Неприятный оборот Принимала ситуация… Это явно провокация. Молча подойдя к железке, Он движением нерезким Положил ладонь свою На поверхность ржавую. Непонятно почему Стало вдруг легко ему. Мягкий ветерок приятный Накатил волною мятной И осыпался трухой Ржавый камушек большой. Ни пылинки не осталось, Ни травинки не примялось. Вмиг твердыня испарилась И чудесно проявилась, Красотой пленяя взор, Та, что пламенный мотор Получила вместо сердца. Отворив спокойно дверцу, Фёдор смело сел за руль. – Дай защиту мне от пуль! – Всё активно, мой герой, Рад я быть опять с тобой! – Здравствуй, друг мой дорогой, Рад и я, что ты со мной! – Всё, хозяин, на мази! Дай газку, не тормози! – Да, наверное, ты прав, Нужно показать наш нрав. Так, чтоб злые языки Не встречали нас в штыки! Как с бензином? Полный бак? – Бака нет, я езжу так. – Этого не может быть! В чём прикол? Позволь спросить. – Ещё рано тебе знать, Да и долго объяснять. – Вау! Перпетуум-мобиле На моём автомобиле! – Нет, ресурс не безграничен. – Да? А чем он ограничен? – Десять лет, потом в утиль, И прощай автомобиль! – Значит нужно жить, дружочек! А давай-ка мы кружочек По усадьбе крутанём, А потом гулять рванём! – Нет проблемы, жми стартёр, Он запустит мой мотор. Только к кнопке прикоснулся, Двигатель внутри проснулся. Замурлыкал еле слышен Лазерный экранчик вышел. – Едем, стало быть, вперёд. И – на газ, чтоб полный ход. Стартанули как из пушки. Царь с полковником макушки Стали пальцами чесать, Силясь что-нибудь понять. В тот момент, поймав кураж, Федя заложил вираж. Снявшись резко с ручника, Царь толкнул полковника. Оба дружно заорали И к воротам побежали. А Федот на газ давил И отчаянно рулил. – Запустить автопилот? – Нет, я сам. А, ведь, ворот Мы с тобой не одолеем. Есть ли у тебя идея, Как нам их преодолеть? Вот бы сверху пролететь! – Ты не фантазируй, Федя, По земле мы их проедем. – Расскажи, коль не секрет. – От тебя секретов нет. Скучно было мне стоять. Вот я и решил узнать, Что да как, в чём суть, кто где, Просканиро вал  везде. Всё запомнил, всё учёл. Всё, что нужно я нашёл. Сразу после поворота Едь в центральные ворота. Ничему не удивляйся, Дай газку и не стесняйся. Как компьютер предложил, Так Федот и поступил. Подлетая к воротам, Он увидел то, что там Все шлагбаумы подряд В небо стрелами глядят. И железные ворота Отворились для Федота. Пролетая сквозь посты, Федя выкрикнул: – Ух ты! Как такое получилось? Всё по волшебству открылось! – Ты не в сказке, друг любезный, Я во всех делах полезный. Подключился, блок поставил, Всё открыл и так оставил. – Нету слов, один восторг! С нами не уместен торг! Нужно мне поупражняться. Едем в область покататься. Мне безумно интересно, Что соврёт полковник честный, Когда будет объясняться, Как он смог так облажаться. – Твой полковник  – молоток, В своём деле знает толк. Даже я, чего скрывать, Смог не сразу разгадать Все замки и все секреты, Что поставил парень этот. – Да, согласен я с тобой, Парень очень не простой. И, надеюсь, царь Владмит Этот ляп ему простит. Царь в тот миг орал дурниной, Обзывал тупой скотиной И ещё олигофреном, И ещё таким-то хреном. Одним словом у царя Не хватило словаря, Чтобы выразить всю горечь. Самым мягким было «сволочь». Царь давно так не носился И поэтому бесился. А полковник мимоходом Просто был громоотводом. До ворот как добежали Уже оба заорали. – Что у вас тут за бардак? – Кто открыл? – Какой мудак? – Почему не задержали? – Почему не проверяли? – Что стоите, как бараны? – Отвечайте, бусурманы!  Кто дежурный по калитке? – Старший лейтенант Улиткин! Голос ровный, взгляд открытый, Громким криком не убитый. Нет ни капельки смущенья, Страха нет и огорченья. – Государь, прошу я Вас, Дайте устный мне приказ Доложить полковнику Как я службу волоку. Царь конечно разрешил, И дежурный доложил. – Заступили мы недавно, Службу все несут исправно, В соответствии с приказом, Не нарушили ни разу. Все инструкции подряд Выполняет мой наряд. – Отчего твои ворота Проворонили Федота? – Кто в машине был – не знаю. Я приказы выполняю. – Кто на это дал приказ? – Поступил приказ от Вас. Тут полковник удивился. – Ты наверно обкурился! Кто приказ передавал? – Сам я лично принимал. Лично Вы мне позвонили, Лично Вы предупредили, Что поедет царь кататься, Новой тачкой наслаждаться. Все должны уйти с дороги, Чтоб не отдавило ноги. «Я с центрального пульта Открываю ворота!» Точно так всё и случилось. Все ворота вдруг открылись. И мой пульт при всём при этом Весь залился красным светом. Чтоб контроль не потерять Я решил «закрыть» нажать. Никакого результата! Все шлагбаумы подняты! Так же всё и с воротами… Во! Гляди! Закрылись сами! – Я тебе, Улиткин, верю, Но, конечно, всё проверю. Службу дальше продолжай! И на всякий случай знай: Невозможно, чтоб ворота Отворил не ты, а кто-то. Царь, позволь мне дать задание Операм на задержание. – Подожди пороть горячку, Не возьмёшь ты эту тачку. Дай ему определиться, Сам он должен появиться. Царь был тонким дипломатом, А полковник был солдатом. И, конечно, дипломат Мыслил глубже, чем солдат. Отпустив грехи старлею, Царь отправился скорее В свой бассейн, чтоб смыть усталость И поупражнят ься малость. А полковник стал искать, Как Федот сумел слинять. Несмотря на свой талант Он потел, как дилетант. Но не смог понять природу Взлома суперсложных кодов. А тем временем Федот Был свободен от забот. На дорогах областных Раскуроченных, кривых, Как на фронтовой дорожке, После тщательной бомбёжки, Не планируя маршрут, Он гонял то там, то тут. – Почему у нас дороги Так отчаянно убоги? В общем, тут секрета нет, На поверхности ответ. Деньги есть и есть кому Эти деньги класть в суму. Чтоб источник не иссяк, Нужно наперекосяк, Как попало проложить И потом безбедно жить, Получая каждый год Кучу денег на ремонт… Вдруг на полотно дороги Выскочил гаишник строгий. Как олень, из-за кустов, Только, правда, без рогов. Запах денег ощущая, Жезл заране поднимая, Он направил свой радар Феде где-то между фар. Только вот ведь незадача — Отвернулас ь, вдруг, удача. – Что ещё за карамболь? Скорость у машины  – ноль! Нужно выяснить причину. На обочину машину! Видя жест красноречи вый, Федя, сколько было силы, Надавил на тормоза. У гаишника глаза Из орбит повыпадали, Когда лично увидали, Как машина дорогая, Поворотником мигая, Быстрый бег остановила И к обочине срулила. Как приклеились колёса, Ни виляний, ни заноса! Не визжали тормоза, Не летела пыль в глаза. Просто ехала и встала. У гаишника упала Ветром сдутая фуражка. Наклоняться было тяжко, Потому как круглый год Он на зореньке встаёт, Чтобы тёпленьких залётных Местных или перелётных Не стесняясь подоить И животик свой набить. Вот животик и поплыл Так, что весь обзор закрыл. Он теперь свой личный пах Видит только в зеркалах. Как борец сумо пузатый, Он присел и полосатой Палкой зацепил фуражку, Выдохнув при этом тяжко. Краснощёкий круглый лик Стал бордовым в тот же миг. Он бы и без шапки мог, Только ведь под козырёк Нужно руку приложить, Чтобы кратко доложить, Кто он есть, чего желает, Показать, что представляет Он на этом месте власть, Упиваясь властью всласть. А пока он приседал Федя думал: во попал… И, вздохнув, себя спросил. – Нахрена я тормозил? – Если ты, Федот, не прочь, Я могу тебе помочь. Для такого вот случая Там есть ксива ментовская В корке из хорошей кожи, Со значком и с твоей рожей. – Это значит в бардачке? – Да, под крышкою, в лючке. Ксиву Федя посмотрел, Даже как-то оробел. – Старший следователь МУРа! Что ж достойная фигура. Подполковник как ни как! Ты, как вижу, не дурак. И не много, и не мало, Чтоб проблем не возникало. Кстати, а когда шмонали Почему не отыскали Этот славный документ И тот самый пистолет? – Много тайников тут есть И секретов всех не счесть. Можешь на слово поверить Или сам тут всё проверить. – Верю я уже давно. Ладно. Открывай окно. А оттуда – Боже мой! Тонкий аромат лесной, Запах полевых цветов И некошеных лугов. Песня жаворонка вьётся С неба, где-то из под солнца. Царь сказал бы: «Лепота»! Если б не было мента. Тут как тут дородный волк. Взмах клешни под козырёк. Не разборчиво «инспектор», Точно так же «батальон». – Попрошу Вас, гражданин, Из машины выйти вон. Нарушаем ПДД На глазах ГИБДД. – Я в машине посижу И в окошко погляжу. – Так и быть, пока сидите. Документы предъявите. – Я сперва хотел бы знать, Что мне будете вменять. – Скорость Вашего авто Далеко была за сто. Если б крылья Вам одели Вы б наверняка взлетели. – Можно цифры посмотреть, При которых мог взлететь? – Ладно, умник, не болтай, Документы доставай! – Нет проблемы, командир, Только ты поправь мундир. Вот тебе мой документ, Я, как видишь, тоже мент. И, как видишь, не простой Чисто просто постовой. Сразу спесь с лица слетела, К козырьку рука взлетела. – Всё в порядке, извините, Едьте дальше как хотите. И пускай моя семья Пухнет с голоду, как я. А у Вас такая тачка! И, конечно, есть заначка. – Что тебе ещё, служивый? – Дайте мне, хотя б, на пиво. – Ты чего, совсем сдурел? – Извиняюсь, бес попутал, Я не то сказать хотел! Вам счастливого пути, Гвоздь случайно не найти, Едьте дальше аккуратно, Чтоб езда была приятной! Федя головой кивнул И не медля стартанул. – Ты держался молодцом, Не ударил в грязь лицом. – Облажаться я не мог, Потому, что ты помог. А скажи ка мне, приятель. Как назвал тебя создатель? – Есть серийный номерочек, Занимает пару строчек. Больше никаких регалий Мне создатели не дали. – Я теперь к тебе, старик, Буду обращаться Вжик. – Хоть горшочком называй, Только в печку не сажай! И, отвечу напрямик: Мне понравился мой ник. – Не желаешь ли узнать, Что он может означать? – Это очень шустрый мух, Чипа с Дейлом верный друг. – Я немало удивлён, Видя твой диапазон. – В моей памяти, дружище, Ты и не такое сыщешь. – Что ж, я славно прокатился И к рулю приноровился. Думаю уже пора Ехать в сторону двора. Но, терзают непонятки. Почему никто на пятки Нам с тобой не наступает, Не стреляет, не шмонает? Вертолёты не летают, «Перехват» не объявляют. – Ты, мой друг, хоть раз слыхал, Чтоб он результаты дал? – Чтой-то не припоминаю Я таковского случаю. – Вот поэтому, дружище, Нас с тобой никто не ищет. Царь умён, он понимает, Что нас просто не поймает. Хочешь – позвони ему И узнаешь, что к чему. – Это славная идея. Только номер возьму где я? – Ты забыл, что я не зря Был на даче у царя? – Даже так? Прости, дружок. Набери ка номерок. – Царь у трубки. Кто звонит? Почему Ваш номер скрыт? – Это, царь, звонит Федот. – Что тот самый? – Да, уж, тот. – Ну, ты Федя, и зараза! Мигом пятки салом смазал. Стартанул, как из ружья, И не скрою, даже я Ломанулся к воротам, Чтоб поймать машину там. И немало был сконфужен, Видя, как я безоружен. Потому как ты сумел Всю охрану не у дел За каких-то пять минут Так легко оставить тут. – Разреши мне, царь, сказать. Я хотел лишь показать — Мои мысли и дела Не предполагают зла. И моя машина тоже Быть угрозой вам не может. Извини, что я дерзнул И так нагло улизнул. Если бы я был бомбистом, Всё бы сделал очень чисто. В том, что это не бравада, Убеждать тебя не надо. Ты ведь лично наблюдал, Как я дачу покидал. Правда, нужно уточнить: Я не смог бы так срулить, Полагаясь на закалку, Силу, смелость и смекалку. Это ведь моя машинка На твоей охране дырку Без пилы и без зубила В пять минут соорудила. И на этот номерок Обеспечила звонок. А ещё скажу я так: Твой полковник не дурак. Нам приятно сознавать, Что смогли мы поломать Исключител ьный  заслон, Что толково создал он. – Это ты ему расскажешь И на практике покажешь. Но машина не твоя, А давно уже моя. Ты, наверное, забыл, Что машину я купил. – Нет, не помню я того И в карманах ничего! – Видно ты, Федот, дурак, Раз уж не поймёшь никак. Ты гуляешь на свободе Да и не страдаешь вроде. У свободы нет цены, Нет объёма, глубины, Не сложить её в карман, Ни в сундук, ни в чемодан, В банк её не положить. Но зато как сладко жить! Полной грудью, в полный рост. Безусловно, мир не прост. Чтобы полноценно жить, Надо в нём свободным быть. А машину хоть какую, Даже если золотую Всё же можно оценить. Ты улавливаешь нить? Ты ещё мне должен даже. Сколько? Время там покажет. Так что, Федя, аккуратно Поворачивай обратно. Я сейчас команду дам, Чтоб проезд открыли вам. – Ну, а если, скажем, я Не приеду никогда, Ты, наверное, в ответ Обеспечишь мне сто бед? – Я не стану возражать, Можешь хоть сейчас слинять. Но, уверен я, Федот, Что и часу не пройдёт, Ты вернёшься в мой удел, Даже если не хотел. «Дело личное» твоё Изучил я, как своё. Твоя честь – не звук пустой И не выстрел холостой. Ни присяге, ни приказу Ты не изменил ни разу. Всё, заканчивай трепаться, Надо, Федя, возвращаться! Царь на этом отключился, А Федот остановился. – Не могу прийти в себя. Неужели это я Так вот запросто с царём Говорил о том, о сём? Царь меня к себе зовёт. Ничего себе компот! Безусловно, мне понятно, Что машину он обратно Возжелал заполучить. Ну, и как теперь мне быть? Царь коварный, аки змей, Я не верю, хоть убей, В то, что через два – три дня Не посадит он меня… Что там будет – не известно, Но, безумно интересно… Ладно, царь, Господь с тобой! Я рискую лишь собой И не буду отступать. Я готов ва-банк сыграть! Едем, Вжик, пора к царьку, Будь всё время начеку. Без особенных страстей, Без финтов и скоростей. Вскоре тормознул Федот Вновь у царевых ворот. На постах не задержали, Но добротно проверяли. Два суровых молодца Проводили до крыльца. На крыльце стоял Владмит, Делал вид, что он сердит. – Вижу, Федя, ты вернулся. Я ж чуть было не загнулся. Ведь уже не молодой, Чтобы бегать за тобой. Массажист, бассейн, парилка И перцовая горилка Дружно три часа трудились, Чтоб часы мои не сбились. Так, что будешь должен, Федя. А теперь садись, поедем. Два суровых молодца Стали сбоку у крыльца. Царь машину осмотрел И за руль спокойно сел. Кресло мягко прожужжало, Под его фигуру стало. Вышел царь и дверь закрыл, Обошёл вокруг, открыл. Вновь закрыл, минуту ждал И о чём-то размышлял. Был совсем немногословен, Но как будто бы доволен. Убедившись в пятый раз, Что не получил отказ. Сел за руль и пристегнулся, Потянулся, улыбнулся, Федю пальцем поманил, Рядом в кресло усадил. По усадьбе покатались, Очень мило пообщались. Царь всё норовил узнать, Как машиной управлять. Есть ли тонкости какие Или опции крутые? Фёдор был сама любезность. Он обрисовал полезность Всех приборов и примочек От заглавных букв до точек. Показал экран воздушный И автопилот послушный. Царь совсем развеселился, Когда лично убедился: Аппарат беспрекословно Все команды поголовно, Что он голосом давал, Безупречно   выполнял. Чтоб прочувствовать мотор, Выехали на простор. За забором у царя Трасса Формулы своя. В кресло вдавливая спину, Царь хотел отжечь резину. Тапок в пол и понеслись! Только вот не отожглись… Взяли старт без пробуксовки. – Ты ей что, одел шиповки? Много раз я стартовал, Но такого не видал! Нарезая круг за кругом, Царь с Федотом, словно с другом, Байки пошлые травил. Между прочим, уточнил, Какова же у машинки Электронная начинка. О природе тех полей, Что меняют облик ей, Как атаки отражает И откуда она знает, Как звонить на телефон, Что в кармане носит он. Федя ничего не знал, Но без устали болтал. Живо рисовал картину Про чудесную машину. Был Федот весьма начитан, Образован и воспитан. Получалось очень складно. Царь в восторге, ну и ладно. Стали сумерки сгущаться. Нужно было возвращаться. Завершив текущий круг, Царь сказал. – Пора, мой друг, Видишь, солнышко зашло, Время ужина пришло. Выдался денёк прикольный. Я машиною довольный. Ты в гараж её поставь, Сам помой и сам заправь. Ужин ровно через час. Будешь ужинать у нас. – Это очень актуально. Я за целый день реально Не имел во рту ни крошки. Вот бы молодой картошки И селёдочки с лучком, И сто грамм ещё потом. А машиночку твою Я умою как свою. Ей полезно отдохнуть, Чтобы завтра снова в путь. А заправка не нужна — Автономная она. – Я всё больше убеждаюсь, Что не зря с тобой катаюсь. Всё, до встречи за столом. Мой гараж там за углом… Федя в собственной машине, Не своей уже отныне, Въехал в царственный гараж. Дух захватывало аж! Автоматизация, Комфорт, иллюминация! Возле стенки в ряд стоят, Полировкою блестят «Бентли», «Майбах», «Мазерати», «Порш», «Феррари» и «Бугатти». Под софитом в центре зала Надпись на полу сияла. Нету смысла сомневаться, Здесь и нужно парковаться. – Федя, в царском гараже Буду я, как в неглиже. У него тут хроматограф, Ультразвук, рентген, томограф. И ещё полно примочек, Чтобы мне достать до почек. Только ты не унывай, Смело ставни закрывай. С ними я спокойно справлюсь, Да ещё и позабавлюсь. Что им показать? Скажи. – «Жигули» им покажи! Или что-нибудь другое, Необычное такое… После умывания И полирования Все соперники блатные Понимали, что отныне Прима в гараже одна — Под софитами она. Федя аж залюбовался, До утра с ней попрощался, Развернулся и ушёл Прямиком к царю за стол. Претерпев дотошный шмон, Понял, что не в духе он. Так хотелось поругаться, Только всё ж пришлось сдержаться. Это для царя он гость, Для охраны ж – в горле кость. После суеты на входе От него отстали вроде. Нюх привёл его туда, Где готовилась еда. Рядом зал, где кормят вкусно, Сервируя стол искусно. Как раз туда Федот и направлялся. Вошёл и даже растерялся, Забыв на пять секунд, зачем пришёл, Он молча изучал паркетный пол. Такую красоту он видел первый раз И всё смотрел, не отрывая глаз. – Чего стоишь, Федот? Иди сюда! На свежем воздухе всегда вкусней еда. Почуяв запах жареного мяса, Федот пришёл в себя и вышел на террасу. – Чтоб я так жил! Подумалось   невольно. Но показал всем видом, что довольный. Да, впрочем, так оно и было. Он у царя в гостях – уже нехило! Терраса сделана искусно, Цветы кругом и пахнет вкусно. Круглый стол накрыт на пять персон, Рядом накрахмаленный гарсон. Царь с царицею Мариной И полковник с кислой миной. Хрусталь, фарфор и серебро, С бутылкою во льду ведро. Представив Фёдора царице, Царь пригласил за стол садиться. Безумно вкусно здесь кормили И водочки холодненькой налили. Царь не любил блатные нынче суши, Но с аппетитом ел свиные уши. Здесь кухню европейскую ценили, А русскую восторженно любили. Федот не слыл гурманом никогда. Ему без разницы, какой страны еда. Он просто наедался до отвала, Ценил не фуагру, а с луком сало. Но раз уж не было любимых блюд, Он трескал всё, чем потчевали тут. Вкушая разносолы со стола Он элегантно изрекал бла-бла…, Чтоб светскую беседу поддержать, И эрудицию на людях показать. И, надо молвить, царская жена Была приятно тем удивлена, Как грамотно он мысли излагает, Как много разных фактов знает, Насколько кругозор его широк И что читать умеет между строк. Не зря в музеях Федя ошивался, Вояж весьма полезным оказался. Не прекращая вкусно кушать, Федот старался больше слушать. Что дочь царя от рук отбилась, На ужин почему-то не явилась, Наверное, всё чатится в рунете, Все вечера проводит в интернете. Ей не мешало бы слегка развлечься. Но как от проходимцев уберечься? Полковник молча поглощал балык, К подобным разговорам он привык. Царевна не должна быть, как другие. Одна она у матушки России. Ей нет нужды по городу болтаться, Она должна лишь с равными общаться. – А принесите-ка нам с Фёдором селёдки, Картошки молодой и двести водки! Царь, видно, вспомнил прошлый разговор. И вот, пожалуйста, гарсон несёт прибор! Ну до чего ж селёдочка вкусна! С кружочками лучка, под маслицем она, С картошкой молодой под шкваркой сала. Французы о таком и не мечтали! От безысходности они лягушек жрут, С такой еды того гляди помрут. У наших баб им нужно поучиться, А то привыкли фуетой гордиться. Вернее фуагрой – одна фигня. Французская еда ваще не для меня! Так думал Федя, треская селёдку, И чокаясь с царём, вкушая водку. Вдруг девица-красавица влетела И на пустое место сходу села. – Простите мама, папа задержалась, С принцессой датской заболталась. Чем вкусненьким нас потчуют сейчас? Картошечка с селёдкой? В самый раз! – Ну, что ты, девочка, салатики, сыры, Вон моря Средиземного дары, Грибочкам и икорке нет конца, А ты селёдку увидала у отца. – Мне что, нельзя уже селёдки? Я ж не прошу, как папа, стопку водки. – Ты, мать, девчонке дай поесть спокойно, — Изрёк Владмит с улыбкою довольной. И всем вдруг стало сразу веселее, Приятнее, свободнее, светлее. Девчонке двадцать пятый шёл годочек — Такой ухоженный и нежненький цветочек. Стройна, гибка и сложена прекрасно. Смотреть приятно, но небезопасно. Влюбившись можно потерять покой, Возможности для флирта никакой. Она всё время под надёжною охраной: И днём, и вечером, и утром рано. Смотреть в глаза нескромно, неприлично, Поэтому, взгляд опустив тактично, В пространство декольте Федот воткнул глаза. Подумал и чуть было не сказал: – Хороша царёва дочка! Вот бы провести с ней ночку! – И даже не мечтай, Федот! Ты для неё совсем не тот. Мелькнула мысль в полковничьем мозгу. – За Настю я и врыло дать могу. Потом был чай и яблочный пирог. И, как ни странно, Федя ещё мог. Орехи с мёдом и щербет. Ведь это был и ужин и обед. Приятный вечер близился к концу. Спокойной ночи пожелав отцу, Царевна в щёку чмокнула царицу И выпорхнула, как из клетки птица. Сославшись на служебные дела, Полковник тоже встал из-за стола. Пытаясь вежливо и грамотно слинять, Федот решился пару слов сказать: – Царь, спасибо за еду. Я наверное пойду. – Что ты, Федя, не дури! На будильник посмотри! Надо спать уже ложиться, А не в темноту стремиться. Слава Богу – есть у нас Пара комнат про запас. Там тебе уж постелили, Всё, что нужно, положили, Пасту, щётку, бритву, мыло, Чтоб тебе удобно было. Отведёт тебя гарсон. Пусть спокойным будет сон! Утром можешь пробежаться, Подтянуться и отжаться. Есть бассейн, чтоб освежиться. Но к восьми должон явиться, К нам на завтрак в аккурат. Вот такой тебе расклад. О лучшем и мечтать не приходилось. Как только за гарсоном дверь закрылась, Федот разделся до трусов И дверь защёлкнул на засов. Теперь он мог покоем насладиться, Одуматься, помыться и побриться. Неужто царь возьмёт его на службу? А может быть, предложит даже дружбу? Смыв в ванной груз дневных забот, В прохладу простыней упал Федот. Мозги расслабились и думать не хотели. – Пожить бы так, хотя бы две недели! Жаль, нету у царя придворных дам! Не скучно было бы общаться нам. Хоть в глаз стреляй – на улице темно И только лишь в открытое окно Блистательно спокойный Млечный Путь Роняет серебра чуть, чуть… Реальность  улетала в царство снов, И Федя был уже уснуть готов. Но тут тихонько постучали в дверь. В секунду сон исчез, как дикий зверь. Бесшумно подскочив туда, где звук, Он слушал сердца собственного стук. Прижавшись ухом к полотну дверному, Пытался вычислить, кому не спится в доме. Как только повторился стук опять, Федот решил: пора гостей принять. Убрав засов, он резко дверь открыл, Кого-то дёрнул внутрь, закрыл. Пока незваный гость летел, Метнулся следом и на спину сел. Хотел ломать беднягу в пояснице, Но понял, что под ним лежит девица. Поднялся, даму в кресло усадил. – Тебе я ничего не повредил? – Нет, слава Богу, я цела. – Ты кто такая и зачем пришла? За дверью кто-нибудь ещё остался? – Ты, что, герой, девицу испугался? – Вопрос твой не совсем логичный, Хотя для женщины типичный. По самолюбию царапнуть коготком, Чтоб я из кожи выпрыгнул потом. Вопросы помнишь, или повторить? – Ну как ты можешь даме так хамить?! Пришла одна, за дверью – никого. И от тебя не нужно ничего. Лишь каплю ласки, каплю доброты… Благоухают за окном цветы, А я живу, как в клетке золотой. Всё есть для жизни, только жизнь – отстой. Я здесь в плену, хотя и не раба, Стараюсь сильной быть, но всё-таки слаба. Я женщина и я нуждаюсь в ласке. Пришла к тебе, но не хочу огласки. Поэтому – явилась среди ночи И с радостью останусь, если хочешь. Не спрашивай меня, кто я такая. Скажу лишь: меня плотно охраняют. Царь стережёт меня, как собственную дочь. Я еле вырвалась к тебе на эту ночь. Мужик ты видный, крепкий и надёжный, В тебя влюбиться очень даже можно. Я наблюдала за тобой сегодня днём. О чём-то ты беседовал с царём. А Николай, полковник царский, Шёл рядом и смотрел с опаской. Чего молчишь? Скажи, хоть что-нибудь. – Я даже не дышу, чтоб не спугнуть. В моей душе восторг, как у юнца! Жаль, я не вижу твоего лица. Но красота твоя видна и в темноте. Нельзя быть равнодушным к красоте. Боюсь я одного, что это сон хмельной, И я во сне беседую с тобой. Девица поднялась, приблизилась вплотную И одарила нежным поцелуем. Объятья, ласки и сплетенье тел, Федот от счастья к звёздам улетел! И трепет, и восторг, и сладостные муки, И губы нежные, и ласковые руки, И страстный блеск в глазах, И сладкая слеза… Когда заря готовилась родиться, Девица встала, чтобы удалиться. Прекрасна, грациозна, с гибким телом Оделась и уже уйти хотела. Но задержалась с Федей у дверей. – Ты, Фёдор, позабудь меня скорей. С тобой мне было очень, очень, очень! Но я бы не пришла сегодня ночью, Когда б не знала то, что завтра днём Ты навсегда покинешь этот дом. Откуда знаю? Разговор слыхала, Когда я днём в беседке отдыхала. Что говорилось дальше, я не разобрала, Но, всё, что знаю, я тебе сказала. Прощай, храни себя и счастлив будь! Меня же поскорее позабудь. На голову надела капюшон, Открыла дверь и вышла вон. – Спасибо, дорогая, за любовь. Надеюсь, всё же свидимся мы вновь. Я, в общем-то, и так настороже, Но, в данную минуту сплю уже. Закрыл глаза и грохнулся в кровать. Ему осталось три часа поспать. Проснувшись полседьмого, как всегда, Прислушался, взглянул туда-сюда. Опасности не чуя никакой, Расслабился и ощутил покой. И сердце трепетно в груди забилось, Припомнив всё, что ночью приключилось. На память Феде от ночной подружки Лишь аромат остался на подушке. Опомнившись, Федот стал одеваться, Чтоб по дорожкам царским пробежаться. Пятёрку резво одолел трусцой Вполне довольный утром и собой. Тех трёх часов ему вполне хватило, Чтоб отдохнуть и вновь набраться силы. Царь подарил ему спортивную одежду, Вселив тем самым робкую надежду, Что он вполне пришёлся ко Двору И может бегать в парке поутру. Весь разрисован яркими гербами, Российскими двуглавыми орлами, Он был сейчас мощнее паровоза И круче, чем обрыв, стремительней занозы! Жаль только Фединым знакомым Увидеть не дано его таким весомым. Федота распирало не на шутку! Ему б остановиться на минутку И мысли в голове отфильтровать, Но он, увлёкшись, продолжал мечтать. А ровно в восемь, как огонь, Он пред царём уже стоял, Жал государеву ладонь, Царице руку целовал. – Вот, молодец, – похож на человека, А не на дикого абрека. Щетины нету и следа. Ну что ж пойдём, нас ждёт еда. Федот был однозначно не пижон. Царю отвесив вежливый поклон, Сказав приятный комплимент царице, Присел за стол, чтоб подкрепиться, Вкушая аппетитный разносол, Что Бог послал царю на стол. Царь, видно, был для Бога не чужой, Он баловался чёрною икрой, Ел рыбку белую и раков красных И чувствовал  себя прекрасно. Царица, словно леди англичанка, На завтрак ела вкусную овсянку. А Федя в джентельмены не стремился, Поэтому овсянкой не давился. Ел всё, что было на столе, От белой рыбы до суфле. Рот радовался всем кускам подряд, И Федя был безумно рад, Что завтракает с царскою четой. Он здесь уже как будто свой. Официантка наливала Вино из царского подвала. Великолепное вино: Букет прекрасный и хмельно. А вкус! Божественный нектар. Лоз виноградных щедрый дар. В его янтарной глубине Ты понимаешь – истина в вине! Беседовали о погоде, Что не плохая нынче, вроде. О театральных новостях И артистических страстях. Поговорили про футбол, Про джаз, попсу и рок-энд-ролл. О правовой неразберихе И политической шумихе. Потом, попив с лимоном чай, Федот как будто невзначай Взглянул на циферблат часов, Чихнул, услышал «Будь здоров!». Сказал: – Спасибо. Огляделся. – В гостях я, видно, засиделся. Спасибо, царь, мне очень лестно. Быть гостем у тебя чудесно. Я мягко сплю и сладко ем. Короче – я доволен всем. И больше нечего желать. Пора уже и честь мне знать. – Я рад, Федот, что ты доволен. Ты делать всё, что хочешь, волен. Но, отдохни перед дорогой, Я ж поработаю не много. Потом ещё поговорим, Твою судьбу определим. Федот в ответ заулыбался, А царь из-за стола поднялся, Сказал – Спасибо, Боже, за еду! Я, дорогая, в кабинет пойду. А ты верхом хотела прокатиться, Будь осторожней, милая царица! Ушёл, царица вышла следом. Федот, свободный до обеда, Отправился в свой уголок Плевать в красивый потолок. Вошёл и на диван прилёг, Хотел подняться, но не смог. Закрыл глаза и отключился, Как будто в бездну провалился. Душа несчастная металась, Как птица, что в силок попалась. Став точкой без координат, Не зная где перёд, где зад, Где низ, где верх не понимая, Не думая, не ощущая. В пустынной черноте одна Металась в хаосе она. Потом вдруг тяжесть навалилась, И всё вокруг переменилось. В безмолвной чёрной пустоте Летела точка по черте. То вверх, то вниз, то по кривой, По кругу или по прямой. Черта светилась красным цветом. Вдруг мысль пробилась без ответа. – Неужто будет так всегда? А где трава? А где вода? Где реки, горы, и луга? Цветы, деревья и стога? Где моря ласковый прибой И купол неба голубой? Вокруг пустая чернота И только красная черта Со всех сторон окружена Такими же, как и она. Ни разу не пересекаясь, Не путаясь и не сливаясь, Лучами красными со всех сторон Они светились ровно, как неон. Какая-то неведомая сила Мучительный полёт остановила. Тяжёлый гул возник и нарастал, Пустынный мир вокруг сжиматься стал. Всё вмиг исчезло – звук и чернота. Туманно-серой стала пустота. Душа вернулась в бренный свой покой, И ощутил Федот, что он живой. – Ну, слава Богу, я живой! Надеюсь, цел и с головой. Мозги скрипели еле-еле, Сил не было в безвольном теле. Тяжелый сон спасительной рукой Принёс Федоту временный покой. Проснулся Федя ровно через сутки. Открыл глаза, не двигаясь минутку, И, глядя в грязно-серый потолок, Понять пытался, но не мог, Где он сейчас и почему Так некомфортно вдруг ему. Спина болит, болят бока, Паук свисает с потолка. Свет тусклый, стены, полный бред, Покрашены в зелёный цвет. Довольно мрачная обитель. – Надеюсь, это вытрезвите ль… Надеюсь, не в тюрьме торчу… В тюрьму я точно не хочу. И как же я здесь оказался? – Ну, что, голубчик, оклемался? Недружественный голос чужака До слуха долетел издалека. – Ну, поднимайся, раз пришёл в себя. Мне надоело сторожить тебя. Сиделкой я не нанимался… – Заткнись! Чего так разорался? В башке бардак и без твоих понтов. К общению ещё я не готов. Дай оклематься и прийти в себя, Я обещаю выслушать тебя. Немного посидев, Федот поднялся. Чуть не упал, но, всё же удержался. Синхронизировав все части тела, Прошёлся взад-вперёд не смело. – Чувак, ты был под кайфом глубоко, Поэтому тебе так нелегко. Себя на всякий случай осмотри. Всё ли на месте у тебя внутри? Подобный случай я недавно наблюдал, Мой кореш почку безвозвратно потерял. Знакомство, ночь шальная и стакан, Через два дня очнулся, как баран. Исчезла давешняя сказка, Но появилась на боку повязка, А под повязкой свежий шов. Теперь он инвалид, а был здоров. Федот взглянул – в углу сидел старик. Сказал ему: – Типун те на язык! Себя, на всякий случай осмотрел И, слава Богу, оказался цел. – Ты кто, старик? – Я местный санитар. И, между прочим, я не стар! Мне сорок девять! – Ладно, не серчай. Я буду спрашивать, а ты мне отвечай. Как в вытрезвитель я попал? Кто заносил и что сказал? – Желаешь знать? Так вот тебе ответ: Ты угодил в тюремный лазарет! Два молодца в красивых пиджаках Тебя сюда втащили на руках. На шконку положили отдыхать, А мне велели сон твой охранять. Мол, за твоё здоровье и покой Я отвечаю собственной башкой. Начальник зоны рядом танцевал, Всё улыбался, головой кивал. Кого-то без конца благодарил И говорил: «Не пожалеем сил!» А молодцы ему в ответ кивали И очень непрозрачно намекали: Контакты с внешним миром исключить, Выгуливать ночами и не бить. Для всех ты заключённый номерной. Общаться можешь только лишь со мной. Федот стоял, как громом поражённый. Кто мог его так нагло, беззаконно, Коварно, без решения суда, Как деревяшку, загрузить сюда? На ум не приходило ничего, А только то, что это – дело рук Его. – Но, почему? Ведь я же не злодей. И в мыслях не имел дурных идей. Я нужным и полезным быть хотел. За что же я на зону загремел? Роились в голове, как пчёлы, мысли И руки от бессилия повисли. В конце концов он понял: царь боится! А это значит: не освободиться Ему из этой зоны никогда! – Я голоден безумно. Где еда? И в ту ж секунду шустрый старичок На стол поставил сочный балычок, Тарелку с пирогами и икру, Борщ украинский и котлеты на пару. Чай крепкий с сахаром вприкуску. – Сейчас винца б под знатную закуску! Вино!… Так вот где я ступил! Кроме меня никто вино не пил… Ах, царь!.. Коварный, как змея! А ведь ему поверил я. Учтив, умён, заботлив, как отец. Но до чего ж хитёр! Ай, молодец! А я, дурак, развесил оба уха! Что ж по заслугам мне досталась оплеуха. Предупреждала, ведь, меня девица, Что неприятность может приключиться. Но я был очарован сам собой И думал задом, а не головой! – Ты долго будешь пялиться на стол? Что, не по вкусу разносол? – О чём ты говоришь! Отменная еда. А что, здесь кормят так всегда? – Да что ты! Местный хавчик – это зло. Но вот тебе с едою повезло. Те перцы, что тебя сажали, Твой рацион подробно прописали. Ты извини, пока ты тут валялся, Твоею пайкой я питался. Такую вкусноту лет десять я не ел И удержаться  от соблазна не сумел. – Ну, молодец! Не дал пропасть добру. Теперь давай, садись со мной к столу. – Нет, нет! Это – тебе! Я хлебом перебьюсь! – Ты не дури, старик, а то я разозлюсь. А злой я очень агрессивный И даже сам себе противный. – Так я ж не против, вот уже присел, Давай похаваем, я тоже захотел. Трапезничали молча, не спеша. Сил набиралась  бренная душа. Закинув в рот последний пирожок, Федот глубокомысленно изрёк. – Так, стало быть, меня закрыли. Не обвиняли, не судили… И никому нельзя узнать, Где же меня теперь искать. Скажи, не покриви душой. А город здесь хотя б какой? Наверно всё же не Москва… Может Владимир?… – Чёрта с два! Присядь, чтоб часом не свалиться, Здесь однозначно не столица. До Белокаменной, ежли захочет кто-то, Всего-то три часа на вертолёте, Потом на самолёте пять часов. До вертолёта два часа на вездеходе. Ну, вот и всё, пожалуй, вроде… Но, если ты по жизни пешеход, Идти тогда придётся цельный год. А городок наш сказочно хорош! Конечно, на Москву он не похож… На берегу прекрасной Лены Он смотрится безумно хорошо. Среди тайги местечко он нашёл, А в нём нашли приют вот эти стены. Отсюда уж видать алмазов блеск. Зовётся город просто – Ленск. – Вот уж послали так послали… Как видно – долго выбирали чудесный этот уголок, Чтоб я здесь жить спокойно мог. Вернее, чтоб существовал, О жизни вольной, чтоб мечтал. Тоскливо стало так, что впору волком выть. Вернуться бы домой и всё скорей забыть. Желание такое объяснимо, Но, к сожалению, оно невыполнимо. – Скажи, старик, отсюда убегали? – Да, были дурачки, их даже не искали. Река не принимает беглецов. Ну а в тайге – два дня и ты готов. Так, пару раз пускались по следам И приходили каждый раз к волкам. Волки свою работу знают, Лишь сапоги с ногами оставляют. К тому же здесь охрана – будь здоров! Конвой и вертухаи – не хуже тех волков. Замки, колючка, лай собак… Отсюда убежать никак!… Да и зачем тебе отсюда убегать? Я б посидел вот так годочков пять. Никто не трогает и кормят как царя. Сиди и радуйся, короче говоря. – Ты сам, хоть, понимаешь, что несёшь? На бандюка я вроде не похож. Я не злодей, старик, и не тюрьма мой дом, Я даже не стоял перед судом. – И всё ж ты здесь, нет смысла возражать. Со строгача тебе не убежать… – Вот тут ты прав и это угнетает. Посмотрим пару дней, Авось, туман растает, И станет ясно кто и почему, Так беспардонн о засадил меня в тюрьму. Уж две недели как Федот сидел. Спал много и некисло ел. Зарядку делал по утрам, Днём занимался – бегал по ночам. Тоской и безнадёгой не страдал, Но о побеге всё-таки мечтал. Ещё в мозгу его пытливом Гуляла мысль не торопливо. – Его откинули на зону. Ну это, в общем-то, резонно. В тайгу, подальше от Москвы. И это правильно, увы. Но вот зачем так сложно замутили? И почему его определили Не к уркам в камеру с чахоткой, На воду с хлебом и селёдкой? А в самый тихий угол лазарета? Базара нет, спасибо им за это. Но для чего всё было усложнять? Могли бы просто взять и расстрелять… Тьфу-тьфу, чтоб не накликать часом. Дай волю этим троглодитам Всегда голодным и сердитым — Они живьём тебя съедят, Будь ты хоть прав, хоть виноват. И если всё ж не вставили перо, Не получили, стало быть, «добро». А значит, мне не грош цена, Моя башка ещё нужна. И если так, бежать неперспективно. Придется ждать, хоть это и противно. Через два дня под вечер дверь открылась И на пороге двое появились. Сказали: – Фёдор, следуйте за нами. – На разговор или с вещами? – С вещами, если так стоит вопрос, Идём на выход, а не на допрос. – Прощай, старик, спасибо за заботу. Дай Бог тебе непыльную работу, Откинуться досрочно, без хлопот, Домой на пирожки и на компот. – Да не старик я! Сколько повторять? Иди уже, не залетай опять. Пройдя через тюремные врата, Федот вдохнул всей грудью: – Красота! Лицо подставив солнечным лучам, Зажмурился, как не хватало там И неба синего, и солнечного света… – Ты, Фёдор, извини, но до рассвета Должны мы быть уже в столице. Поэтому не грех поторопиться. Как хорошо на воле, как легко! Как небо бесконечно высоко! Блеснула паутинка, пролетая. Не за горами осень золотая. Ещё тепло по-летнему пока, Но чувствуется свежесть ветерка. Уже мазками жёлтыми берёзки Раскрасили  кудрявые причёски И пахнет травами нескошенных лугов И яблочным обилием садов. – Видать ты не торопишься, Федот. А мы с коллегой, вот, наоборот, Здесь долго оставаться не желаем. Идём к вертушке и тотчас взлетаем! – Да, я ни капельки не тороплюсь, Смотрю на мир, не насмотрюсь. Закатом не могу налюбоваться И воздухом свободы надышаться. Или свободы ещё нет пока? И я ещё по-прежнему ЗэКа? – Нет, Фёдор, ты свободен, безусловно, Но, должен слушать нас беспрекословно. – Так, стало быть, под вашим я конвоем? – Нет-нет, ты под охраной, Бог с тобою! – И я могу уйти в любой момент? – Конечно, можешь, только каждый мент Портретик твой имеет на руках. Там сказано, что ты злодей и враг. И премия, совсем не рядовая, Тому, кто тёпленьким тебя поймает. Ну мы пойдём, Федот, а ты уж сам решай, А как решишь, так мигом догоняй. Хотелось материться во всю глотку. Сорвав полыни бархатной щепотку, Федот растёр её в ладонях и вдохнул И смачно так от всей души чихнул. Потратив все эмоции на чих, Стал догонять охранников своих. Потом в иллюминатор вертолёта Федот смотрел на топи и болота И на тайгу, что плотным одеялом До горизонта землю укрывала. В порту Якутска борт уже стоял И только их, похоже, ждал. Дождавшись сразу стартанул И на столицу повернул. Рубиново пылающий закат Был огненными красками богат. И бирюзово-фиолетовым отливом В ночную тьму отсвечивал красиво. Такую красоту пером не описать И кистью не создать такое чудо. Способна лишь Природа-мать Нам сказку создавать повсюду. Увы, в природе красота не вечна, Она и мимолётна, и скоротечна. Но тем ценней и ярче чувство, Что вызвано её искусством. Закат остыл и растворился. Федот в душе перекрестился. Не доверял он самолётам, Внутрироссийским перелётам. Но, после неплохой кормёжки Решил поспать, хотя б немножко. Охранники его не доставали, Поскольку сами крепко спали. Уснул. Проснулся – вот уже их самолёт на вираже. В Москве заходит на посадку. Ну, слава Богу, всё в порядке! Когда шасси земли коснулись, Тут и охранники проснулись. Потом чувак серьёзный, как топор, На мерине помчал во весь опор. Всю дорогу ехали, молчали. В шесть перед полковником предстали. – Так, так, так… Вот это встреча! Да уж, забрался ты далече! Даже я, чего скрывать, Еле смог тебя сыскать. Ты уж, Федя, постарайся И без спроса не смывайся. – Ничего себе расклад — Я уже и виноват! Пронеслось в башке Федота, Словно стадо бегемотов. Думал сразу объясниться, Но, решил не торопиться. Интересно посмотреть, Что он дальше будет петь. – Иди, Федот, с дороги освежись, Царю в нормальном виде покажись. Всё было в комнате как прежде. Федот был рад своей одежде. Её заботливые руки постирали, Погладили и в гардероб убрали. Мелькнула мысль: – Ужель она? Та самая, прелестница ночная, Которую он часто вспоминает. И оттого вдвойне приятно Одеться в свой прикид обратно. Вернувшись в собственную шкуру, Федот был рад – всё по фигуре: Удобно, просто, хорошо. Оделся и к царю пошёл. Полковник рядышком шагал И неожиданно молчал. Заметно было по всему — Не до общения ему. Федота это напрягало. Не так, чтоб сильно, но и не мало. К царю вошли под бой часов. Царь, слава Богу, был здоров, Но чем-то крепко озабочен. – Однако ты, полковник, точен. Кивком ответив на поклон, Продолжил дальше. – Вот и он! Ты, Феденька, куда запропастился? Сказали мне – уехал, не простился… Не хорошо с царём так поступать, За неучтивость можно схлопотать. – Не может быть, чтоб правду царь не знал, Знал, несомненно, сам и приказал. Без царской милости и солнце не взойдёт. Он знает всё, но как красиво врёт! Политикан, едрёна вошь, Сломаешь мозг, пока поймёшь! Тогда кому ответ мой нужен?… – Молчишь? Ты, часом, не простужен? – Мне нечего сказать на твой вопрос, До пламенных речей я не дорос. Но всё ж отвечу напрямик: Я, царь, способный ученик. – Однако, вольнодумец он. И как не прост! Пойдём ка на балкон. Смотри, Федот. Что видишь ты вокруг? – Туман, кусты, деревья, луг. – И всё? Неужто не заметил? – Ну, что ещё? Ну, солнце светит, День обещает быть прекрасным И тёплым, и сухим, и ясным. Но всё ж заметно по природе, Что красно лето наисходе. – Ты, Федя, видно нюх теряешь И мелочей не замечаешь. Гляди, трава заколосилась, Листочками упавшими покрылась. Вон кое-где кленовые лежат. Ещё не осень, но они летят. Цветы, что честно отцвели, Торчат убого из земли… Что скажешь ты на это? А, разведчик? – Тебе я, царь, конечно, не советчик. Да я и говорить красиво не умею, Но вот садовника прогнал бы в шею. – Вот то-то и оно, Федот, Что дочь моя – садовник тот. – Да, что ты! Я предполагал, Что это хобби… – Ну, ты и нахал! Конечно, хобби и никто другой Туда, поверь, не смеет и ногой! – Видать, дочурка крепко загуляла. – Поговори мне тут ещё! Она пропала! – Неужто может быть такое?! – Увы, увы! И я лишён покоя. Уже неделя, как никто не знает, Где моя дочка пропадает. Её везде, везде искали. Всех, кого можно, мы понапрягали, Но результата нет. Такая, вот, беда. Поэтому тебя доставили сюда. Поскольку дело конфиденциально, Ты для него подходишь идеально. – А, что полковник? Лоханулся бедолага? – Смени-ка тон! Здесь, Федя, не тюряга. Царевна здесь была не под замком. Ты не забыл, что это её дом? – Прошу прощения за неучтивость. Но я-то тут причём? Скажи на милость. – Я говорил уже про конфиденциальность. Вокруг враги, такая вот реальность. А дочь моя – единственный ребёнок. Пусть не пацан, но всё-таки с пелёнок Она наследница российского престола. Как ни крути, а я на грани фола. Нельзя мне даже виду подавать, Что у меня проблемы, даже мать, Дай Бог здоровья ей на долгие года, Должна быть беспристрастной, как всегда. Поэтому нельзя официально, Поэтому и конфиденциально. – И, что мне делать? – Знамо что – искать! И слухов никаких не распускать. Найти её и привезти к отцу, А похитителям дать крепко по лицу. – Дать – это можно. Только кто ж возьмёт? Боюсь я, как бы не наоборот. Полковник вон не очень рвётся в бой. – Не понимаю, Федя, что это с тобой! Тебя, ведь, просит царь, не часто так бывает. – Как раз меня вот это и смущает. – Да не ищи ты здесь, Федот, подвоха! Ведь я отец, и мне без дочки плохо. – Переживая нравственные муки, Согласен я, но развяжите руки. Мне тут сказали, что банальный мент Предъяву может мне в любой момент Вдруг выкатить и загрести в кутузку. А там, как пить дать, глухаря в нагрузку, А то и парочку, у них это в крови. – Ты горло, Федя, предо мной не рви. Те молодцы тебя на пушку взяли. Ты проиграл, они, ведь, блефовали. – Какой конфуз! Пять баллов пацанам. А что? Злодеи выдвигали нам Свои желания деньжатами разжиться Или кого-нибудь отправить за границу? – Вот то-то и оно, что до сих пор Никто не выходил на разговор. Поэтому я каждый день на нервах… – Тогда мне надобно, во-первых, Машину и желательно мою Да подпись в ксиву И желательно твою. – Моя машина в гараже, Ты можешь взять её уже. А ксиву с подписью твоей Вон у полковника скорей Оформи, он её заверит. Любой кто, вдруг, тебя проверит, В пиджак одет он или в китель, Узнав, что ты мой представитель, Безумно будет рад тому, Что посчастливилось ему Полезным лично быть царю. Поверь, я правду говорю. И что бы ты ни попросил, Исполнит, не жалея сил. – Когда к работе приступать? И где прикажете искать? – Полковник, запиши себе в блокнот, Что с этого мгновения Федот — Царём уполномоченный агент. И в этот самый, стало быть, момент Назначен в подчинение царю. Надеюсь, я понятно говорю? Отчитываться, Федя, будешь мне. Я думаю, что этого вполне Тебе достаточно для поисков активных И результатов строго позитивных. – А как с деньгами на текущие расходы? – Так это не ко мне, мои доходы Все в управлении  министра Кудряша, Я сам не получаю не шиша. Ведь деньги  – зло. Зачем они тебе? С такою ксивой ты в беде Поверь, не будешь никогда. А деньги, Федь, они же, как вода, Бегут сквозь пальцы, испаряются в момент. Вот посмотри: любой московский мент Лишь только корочкой взмахнёт, Ему, пожалуйста, компот И пряник сдобный, и субботник, И кожаный в машине подлокотник. А на дороге палкой полосатой Взмахнул – и он уже богатый. В таможне парень тоже не пижон. Поставил штамп, что выпуск разрешён, И вот уже заветное бабло В карманчик оттопыренный легло. Любой чиновник просит не оклад И вовсе не окладу рад. Он просит круглую печать, Чтоб свою подпись продавать. – И ты всё знаешь?!… – Ну конечно, дурачина! – Тогда не понимаю в чём причина Того, что ты по царски, гениально Вопросы не решаешь кардинально? – Зачем? Ведь всё работает исправно. Жизнь движется и очень даже плавно. Проблемы все решаются, Бумажки утверждаются. А если этот ритм прервать, То мне придется всё решать. Всё! Представляешь?! Самому! – Я, извиняюсь, не пойму. А у помощников нет сил? – Они ж чиновники! Забыл? – Займусь я, царь, пожалуй, делом! Тебе ж мириться с беспределом, По правде, вовсе не пристало. – Во, демократия настала! Уже царю дают советы, Как отделять от мух котлеты. Давай иди уже, невежда! Лишь на тебя моя надежда. Держи, вот пластик, он не золотой, Но банкомат и банк любой Тебе дадут любую сумму В любой валюте и без шума. Но ты не злоупотребляй. Спрос будет жестким, так и знай. Иди, ищи везде, где можно, Но, ради Бога, осторожно. Не за тебя переживаю. Ты будешь молодцом, я знаю. Боюсь, чтоб дочь не пострадала. Иди уже, вон солнце встало. Федот галантно поклонился И в две секунды удалился. Полковник вышел вслед за ним. – Пойдём ко мне, поговорим. Вошли в дубовый кабинет, Чтоб пообщаться тет-а-тет. Наполнив чашки крепким чаем, Спросил полковник: – Ты случаем с нечистой силой не знаком? Чуть поперхнувшись кипятком, Федот подумал: – Ёшкин свет! А в самом деле?… Ну, уж, нет! Мой друг, как горный воздух чистый. Он точно белый и пушистый. – Знаком, встречался на Кавказе, Мы их мочили в унитазе. Чтобы отмыть и опознать, Пришлось с шайтанами повоевать. – Да нет, я о другом сейчас. Нет информации у нас… Оперативно е  пространство Молчит с завидным постоянством. И чтоб до истины добраться, К гадалке впору обращаться. Хотелось бы тебе помочь Вернуть домой царёву дочь. Но здесь я должен находиться, Где государь и где царица. Вот, Федя, документик твой, Оправлен кожей дорогой, Орёл двуглавый, позолота. Заметь, ручная вся работа. Таких нет более в стране. Такую корку даже мне Царь почему-то не давал. А тут, пожалуйста, сваял. – Что сам? – Да! Он не только головастый, Он ещё, Федя, и рукастый. Любитель делать всяки штуки, Всё для души, а не со скуки. Поставь автограф и владей. Не потеряй и не пропей. – Я, что похож на идиота? – Нет, нет, помилуй, Федя, что ты! Ведь это я для связки слов. Держи вот ствол и будь здоров! Ах да! Постой, ещё вот телефон. Он не мобильный, спутниковый он. Ты обо всём докладывай мне честно, А я уже решу, что интересно. – Ну, что ж, за корочку благодарю, А вот звонить я буду лишь царю. Надеюсь – ты, ведь, память не пропил И царского приказа ре забыл? Субординация! О чём тут говорить? Что царь сказал  – тому и быть. А ствол зачем? Чтоб застрелиться? Если погибла, вдруг, девица. – Типун тебе на твой язык дурной! Не хочешь брать? И хрен с тобой! Но, всё ж, прошу, свиньёй не будь, Позванивай и мне чуть-чуть. Я, если нужно, помогу. Поверь, я многое могу. И береги её, дружок, Чтоб ни единый волосок С её головки не свалился. – Никак, полковник, ты влюбился! Ну ты, чувак, и молодец! Глядишь, так скоро во дворец Не сторожем войдёшь – зятьком. – Заткнись! Не то я кулаком Поправлю твой портрет не складный. – Гляди-ка, в точку! Ну и ладно. Скажи мне, господин полковник. А вдруг любовный треугольник Сам нарисуется собой? Что тогда будет? Смертный бой? – Ты Настю привези сначала, Потом поговорим, сучара. Но пистолет ты зря не взял. Иди, Федот, я всё сказал. – Ну ты, полковник, и горяч! Хотя и тёртый ты калач, А всё ж любовь тебя сломила. Да, брат, любовь – большая сила. Не кипятись, я не злодей, Я из порядочных людей. Пойду, пожалуй, уж пора Мне делать ноги со двора. Машина в гараже сверкала полировкой. Федот с привычною сноровкой Дверь отворил, уселся за штурвал. – Здорово, Вжик! Ты как тут? Не страдал? – Привет, хозяин, нет я развлекался, Над местными лохами изгалялся. Что они только тут не вытворяли! Толпою всей вокруг меня плясали. Взломать пытались, обмануть хотели. Но, как ты понял, дружно пролетели. Представь, они сварганили перчатки, Во всю ладонь твои там отпечатки. Сетчатку глаз твоих сканировали чётко, И даже – в полный рост слепили фотку. А результат, сам понимаешь, нулевой. Они орали, бились головой, Всё тщетно, даже думали взорвать. Но царь им кузькину устроил мать, Да так, что мало им не показалось. Потом сканировать пытались. Серьёзный сканер запустили, Со всех сторон меня светили. Признаюсь, аппарат у них крутой, Но я ведь тоже не совсем простой. Они безумно напрягались И всей толпой понять пытались. Как можно, чтоб на мониторах Всё от подвески до мотора В любом режиме был «Москвич»? Полковник даже выдал спич По поводу родного автопрома, Который жив ещё и смотрится весомо. Все с умным видом промолчали И возражать ему не стали. Поняв, что ничего им не понять, Решили себе нервы не трепать. Меня оставили в покое, Не понимая, что же я такое. – Ты подтвердил  мои догадки… – Случилось что? – Нет, всё в порядке… Ты прав, конечно же случилось. Дочь царская исчезла, испарилась. – Вот это новость! Даже я не знал. Но то она. А ты где пропадал? Пытался я найти твои следы, Но были то напрасные труды. Как в воду канул, никаких следов. Я рад, что ты вернулся и здоров. А раз ты здесь, то значит, царской власти Сил не хватило, чтоб надыбать Настю. И вот тебя призвали послужить, Задачу непростую разрешить. А заодно и я поразвлекаюсь. Я, как в музее, тут без дела маюсь. – Спасибо, друг, за добрые слова. Ты однозначно голова! Всё схватываешь просто налету. Ну что, решим задачку ту? – Ты, ведь, уже под это подписался. А значит, сделаем. – Я, Вжик, не сомневался! Поехали, я заскочу домой. Потом на поиски отправимся с тобой. – Куда поедем, если не секрет? – Секрета никакого нет. И плана нет, и, в общем-то, похоже, Нет никаких зацепок тоже. Спокойно выехав за царские врата, Друзья попали в мир, где шум и суета. Собрав все пробки утренней столицы, Федот безумно рад был очутиться Возле родного дома своего, Где всё ещё никто не ждал его. – Схожу на часик, соберусь в дорогу, А ты, дружище, помозгуй немного, Чтоб информацией хоть как-нибудь разжиться. Может, действительно к гадалке обратиться? Федот вернулся через час. С собой принёс воды запас Да сумку с нужными вещами. Глядит, а прямо под ногами Валяются два бренных тела. – Кто это их? – спросил не смело. – Так это я слегка им наподдал. Федот чуть рядом не упал. – Они чего? Уже того? – Того – это, прости, чего? – Ну, живы или не совсем? – Ты, что?! Я не убивец, Федя! Давай садись уже, поедем. – Да ты, хотя бы, намекни. За что наказаны они? – Эти барбосы от Рублёвки За нами рыскали, как волки. Довольно грамотно вели И шифровались, как могли. Сигнализацию сканировать пытались, Потом все дружно удивлялись, Что ты машину не закрыл. Вон тот патлатый гамадрил С такою силой дёрнул дверь, Что вывихнул плечо. – Вот зверь! – Второй стекло хотел разбить. Пришлось обоих усмирить. Электрошок  – и всё в порядке. Лежат как кабачки на грядке. Вон за углом торчит их «бумер». В нём третий, но и он не умер. Его я тоже отключил, Чтоб он зазря не тратил сил. – Эх, сдать бы их сейчас ментам! – Да что ты, Федь, куда уж там! У них в ментах везде друзья. В другую службу брякнул я. И чтоб уже наверняка, Предупредил полковника. – А этого, с какого перепугу? – Не кипятись, доверься другу. Во-первых, чтоб не соскочили, Они ж меня чуть не разбили. А во-вторых, ведь мне не в тягость. Ему ж приятно, даже в радость. А в-третьих, пусть предполагает, Что нам с тобою помогает. Ведь ты не станешь возражать: Полковник может ревновать! – Царевну? – Нет, свою работу К небезызвестному Федоту. – Да ты, как я гляжу, психолог! Поедем, путь наш будет долог. Видать полковник прав отчасти. В Москве, скорей всего, нет Насти. Её бы быстро здесь нашли, Достали бы из-под земли. Искать её, пожалуй, надо В глубинке, далеко за МКАДом. – Ещё бы не мешало знать, Где ж всё-таки её искать. Тут не иголочка в стогу, Найти в стогу-то я могу. Здесь сто стогов, одна иголка И на авось не будет толку. – Я говорил уже: полковник от досады Подкинул мысль: к гадалке ехать надо. – Тогда зачем нам из Москвы стремиться? Все экстрасенсы лучшие в столице. – Нет! Это ловкачи, без Бога в животе. Нужны нам настоящие, не те. Таких в Москве не сыщешь днём с огнём. Поехали в глубинку, там найдём. Вот раньше были настоящие ведуньи, Не шарлатаны, истые колдуньи. Вот те наверняка смогли бы подсказать, Куда нам ехать, где искать. – Ты знаешь, Федя, прадед твой Федот Одну такую знал, она ему хлопот И даже горя принесла не мало. – Так, ведь, её давно уже не стало! – Не знаю, данных нет, что умерла, Известно только – такова была. – Не верю я в такое долголетье. Но, может быть, остались дети? – Прямых наследников бабуля не имела. – Тогда ученики. – Ученики – другое дело! – Короче говоря, кому-нибудь она Своё уменье передать должна. – Так значит решено: в дорогу! Определили сь, слава Богу. – Прям обхохочешься! Кому сказать? Одной нам мало, надо двух искать! Куда поедем, ты уже узнал? – Конечно, да! Я разве не сказал? – Конечно, нет! Ты даже не пытался. – Ну, ладно, километр ещё остался. – Ты, видно, шутишь, обормот. – Ни капли, вот он поворот. Сворачивай под знаком синим, Поедем из Москвы в Россию. – Ну, повернул. И, что теперь? Я думал мы поедем в Тверь. Ну, или на худой конец, В Воронеж или же в Елец. – Нет, Федя, едем в Тетюши. – А где это, в какой глуши? – Что ж глушь-не глушь – судить не мне. Нормальный городок вполне. Природа там прекрасна и чиста. Увидишь сам  – чудесные места. – Ты, прямо, как путеводитель! – Так точно, господин водитель! – Но твой рассказик не информативный. – Ну до чего же ты, Федот, противный. Ведь я с душою к делу подхожу. А ты, как деревяшка. Вот, что я скажу! – Ну, извини, не прав был, признаюсь. Я просто время потерять боюсь. – А ты не бойся, будет всё путём, Всё сделаем и всех найдём. – Так, что ты там вещал про Тетюши? – Да говорят, там травы хороши. Речной простор, богатые леса И небо синее, и чистая роса. Но только вот какая незадача  — Нарисовала сь тут задача. Тех Тетюшей, прошу меня простить, Три штуки аж. И как теперь мне быть? – Открой-ка карту, дай взглянуть. Так, проложи кратчайший путь. Гляди-ка, а маршрут, почти прямой! А это значит, Вжик, что мы с тобой Поочерёдно все проверим Тетюши. Пусть даже для спокойствия души. Но, думаю, в Нижегородских Тетюшах, Да и в Мордовских нету ни шиша. А вот в Казанских, может, повезёт. Мне кажется  – старушка там живёт. – А почему старушка? – Ну, не знаю. Я почему-то бабку представляю. И, кстати, ту, что прадед знал, как звали? – А я разве не сказал?! Ту даму звали простенько  – Яга. – Такого не бывает, ни фига! – Бывает, Федя, лично проверял. – Неужто правда? Я предполагал, Что это персонаж из русских сказок, Подлючий и опасный, как зараза. – Вот тут ты прав, по вредности своей Она любых обставит упырей. Но только вот не сказку я читал. Министр военный лично написал, Что он Яге безмерно доверяет И совершенно точно, знает  — Ей не нужны ни деньги, ни награды, Она всегда готова, если надо, Без колебаний сжить со свету хоть кого По приказанью первому его. Вот и решай теперь: то правда или сказка. Вон впереди удобная развязка. Мы можем там спокойно развернуться И без потерь домой вернуться. – Нет, я уже давно решил: Мы едем прямо в Тетюши. Жаль, я один без смены не смогу. – А как же я? Я ж рядом, помогу. Ты, видимо, забыл, Федот, О том, что есть автопилот. Устанешь – сразу дай мне знать, А сам ложись спокойно спать. – Так я же не на самолёте, Чтоб ехать на автопилоте. Тут, Вжик, не небо, а земля И рук нельзя снимать с руля. К тому же, на дорогах русских, Кривых, убитых, очень узких, Безумно много сволочей, Ментов, козлов и лихачей! – Что есть, то есть, но ты рискни, Руль отпусти и отдохни. Посмотришь, как я управляю. Сначала будет страшно, знаю. Потом привыкнешь к рулевому Невозмутимому такому. Приказы будешь отдавать, А сам всё больше отдыхать. – Чем чёрт не шутит, пока Бог Спит в небесах без задних ног. Давай попробуем, к тому же Мне отдых, безусловно, нужен. Включай свой автомат-пилот. Я посмотрю как он ведёт – Всё включено, расслабься, Федя, Примерно в шесть утра приедем. Руль отпустив и сняв с педалей ногу, Федот ночную изучал дорогу. Машина шла легко и очень плавно. Ну до чего ж, подумал Федя, славно. Такой комфорт не даст ни самолёт, Ни паровоз, ни пароход. Пойду-ка прогуляюсь перед сном. – Останови-ка вон за тем холмом. Сойдя с дороги, Федя прогулялся, Полынным воздухом всей грудью надышался. Стоял, макушку запрокинув, и смотрел. Вон там, похоже, спутник пролетел. А вон ещё. Ух ты! Звезда упала! Вот то, чего в столице не хватало! В Москве есть всё, но неба нет такого, Усеянного звёздами, большого, Глубокой, бесконечной черноты, Мерцающей, спокойной красоты. Вот так бы и стоял под звёздами ночными, Душой сливаясь воедино с ними. Но, то ли холодок, а то ли мошкара Ему напомнили, что двигаться пора. Удобно разместивш ись за рулём, Федот спросил: – Ну и чего мы ждём? – Команду ждём, без этого никак. – Ну так поехали! – Давно бы так! Машина плавно покатила по дороге. – Эх, хорошо-то как! Посплю ка я немного. Включи мне музыку релакса, Вжик. – Да нет проблем, всё для тебя, старик. Сиденье разложив, Федот глаза закрыл И в царство снов безропотно уплыл. … Открыл глаза – на улице светло, Вдали виднеется какое-то село. Семь на часах, в желудке – пустота, И в голове нет тоже ничерта. – Проснулся, командир, что будешь делать? – Понятно что  – снимать штаны и бегать. – Весёлая получится картина! И зрителей полно, гляди – скотина Уже пасётся в поле у реки. А там коровы, Федя, не быки. Насмотрятся и посмеются от души. – Ну ладно, ладно! Это Тетюши? – А ты догадлив! Что намерен делать? – Ты не поваришь, но, ей Богу, бегать. Моим ногам полезно пробежаться, А после  – в той речушке искупаться. Ещё мне нужно пообщаться с пастухом, Вон тем довольно древним стариком. В его годах он должен много знать, Кто, где живёт и как кого тут звать. – Ну что ж, беги поразминайся, Разведай всё и возвращайся. Мне скучно тут без дела зависать. Через часок мы двинемся опять. – Ты так уверен? – Да! По всем раскладам Мы не найдём здесь то, чего нам надо. Поговорив со стариком седым, Пускающим из самокрутки дым, Федот узнал, что в близлежащих весях Нет никого, кто был бы интересен Как представитель чародейских сил. Сто лет назад, возможно, кто и был… Нет, восемьдесят точно, зуб даёт, Никто из знахарей здесь не живёт. Поскольку зуб у старика один, Не верить деду не было причин. Ему годков уже за девяносто, Он трезво мыслит, рассуждает просто И помнит всё до мелочей, Откуда кто и кто здесь чей. Сказав спасибо деду-краеведу За содержательно полезную беседу, Обдумывая план дальнейший свой, Федот бежал дорогой полевой. Разминка, бег, бодрящий моцион — И снова как огурчик он. За руль и в путь, нет времени гулять. – Ты, Вжик, был прав. Здесь нечего искать. Путь на восток, в Мордовские края, Прямым был лишь условно говоря. И если бы не штурман Вжик, Федот давно б уже в тупик Безвылазно упёрся рогом. Или на грунтовой дороге Месил бы с матюками грязь. А так – вальяжно, словно князь, Он километры ловко поглощал, Непуганых гаишников пугал. Увидев дивную машину, Они вдруг напрягали спину, Не зная, что им предпринять: Свистеть в свисток иль козырять. Но был момент, что даже Вжик Нечаянно попал в тупик. Проехали какой-то городок И дальше направляли сь на восток. Уже прилично отмахали И вдруг чуть было не пропали. Дорога гладко, ровненько неслась И резко вдруг оборвалась. Закончилась, как будто кто отрезал Асфальт, обочину, ограду из железа. Всё ровненько, как под линейку, А дальше видно только змейку Тропинки узенькой среди травы, Вокруг колдобины, бугры. По тормозам! И резкий разворот. И в три ручья холодный пот. – Ну и дела! Как вас, людей, понять? До перекрёстка километров пять. На картах всех дорога здесь прямая. Куда она девалась? Я не знаю! – Да не было её здесь никогда. Её украли, вот и вся беда. – Ты, Федя, видно пошутил. Украсть дорогу! Сколько ж нужно сил? – Никто её не воровал отсюда. И нету здесь ни фокуса, ни чуда. Её ещё до стадии укладки Украли потихоньку, по порядку. Кто деньги, кто щебёнку, кто песок, А кто асфальт готовый уволок. Вот так кусок дороги и пропал. И ведь никто его бедняжку не искал. Уверен я, что так оно и было. Но почему мозгов им не хватило, Чтоб воровать не поперёк, а вдоль, Внизу с боков и пооколь? Была б дорога пусть немного уже, Но всё-таки, была б уже. Да, просчитались ребятишки, Украли вовсе не излишки. Сначала съездили б в столицу, Чтоб там немного подучиться. Потом бы стройку затевали. А так – закончат ли? Едва ли! Естественно, обратно возвратились, Естественн о, по кругу прокатились. А как без этого? Ведь это же Россия! Луга, леса, озёра голубые, Деревни в яблонях и маковки церквей. Душа поёт, как русский соловей. Питался Федя не в харчевнях, А у простых людей, в деревнях. За стол Федота приглашали, Здоровой пищей угощали. С собой всё норовили завернуть, Остаться предлагали, отдохнуть. И были искренне несчастны каждый раз, Когда выслушивали вежливый отказ. Федот и рад бы погостить немного, Но долг настырно звал его в дорогу. Добравшись до искомых Тетюшей, Надыбали двух местных алкашей. Те молча, но решительно смотрели И на ногах держались еле-еле. В глазах рецепт читался чётко: Помочь им может только водка. Лекарство у Федота было. Одной бутылки аккурат хватило. Сообразили быстро на троих. За третьего был памятник у них. Один достал гранёных три стакана, Причём стеклянных, как ни странно. Второй, обшарив телогрейку, Извлёк оттуда карамельку. Поскольку памятник пить вроде не желал, Ему в стакан никто не наливал. Но вот закускою не обделили. Кусок конфеты положили. Оттаяли, порозовели мужики, Послушными вновь стали языки. За пять минут флакон опустошили, Достали «Приму», закурили. – Хороший у тебя продукт. Откуда ты, заморский фрукт? – Я не заморский. – Ладно заливать! Твою телегу за версту видать. Ты енто, ты случаем не шпиён? А может ты ваще масон? Приехал, местных разлагаешь, Нерусской водкой угощаешь. Ты Кегелевичу скажи: продукт его хорош, Но нас таким подарком не возьмёшь. Вон, у Ядвиги, самогон на травах Ничуть не хуже этой вот отравы. – Ну, если то отрава, извините. Не нравится? Тогда назад верните. – Да ты не зыркай так сурово. Тебе ж сказали, хочешь, скажем снова. Продукт твой исключительно хорош, У нас такого просто не найдёшь. Но у Ядвиги тоже не отстой. По четверти на брата и долой! Умеет она зелья подбирать. Мозг вышибает враз, ядрёна мать! – А, что за тётка? – Да, одна карга. Скорее не Ядвига, а Яга! В долг не даёт, ну хоть убейся, А, ведь, имеет – хоть залейся. Берёт деньгами и работой. Ну и, конечно, если кто-то Подгонит нужные вещицы, То тоже сможет угоститься. Её бы, гниду, придавить. Но что тогда мы будем пить? На покупную денег нету. Вот мы и терпим ведьму эту. – Так уж и ведьму? – Однозначно! Тут Васька ляпнул неудачно, Что водка Ваське не нужна. И, что ты думаешь? Жена Немедленно к старухе прибежала. И та чего-то там наколдовала. Теперь нас только двое, Васьки нет. – А памятник ему? – Ты, что, студент! Тут памятник с войны стоит, А Васька в кабале сидит. Он был свободным ветром в поле, Теперь он на цепи в неволе. Как раб все дни он в поле пашет, Совсем забросил дружбу нашу. Ни грамма он теперь не пьёт, А на уме лишь огород. Скотина, пашня да жена. Зачем такая жизнь нужна? Эх, Вася-Вася…, нафига Тебя стреножила Яга?.. Яга! Сомнений – никаких! У ней во рту торчат клыки. Не веришь? Можешь сам взглянуть. Вон до неё кратчайший путь. По той дороге до конца… Тебя, такого молодца, Твоя телега вмиг домчит. У леса дом её стоит. Езжай, увидишь – мы не врём. Найдёшь легко – один там дом. – Пойду, взгляну на те клыки. Здоровы будьте, мужики! – Да и тебе, чтоб не хворать! Проблемы будут – дай нам знать. Поехав по указанной дороге, Федот порассуждал немного. – По описанию похожа, спору нет. Но главное не рожа, не портрет. Всё как-то мелко, как-то всё не так. Что думаешь, дружище? – Не дурак! – Ну, что ж – спасибо и на том. Сдаётся мне – вот этот дом. Остановились у ворот. – Пойду, взгляну, – Сказал Федот. – На эту старую каргу, Толи Ядвигу, толь Ягу. Зашёл во двор, там пёс цепной, Здоровый и довольно злой. Чуть рыкнул, чтоб взглянули на него. Потом смотрел внимательно и зло. Добротная усадьба, крепкий дом, Крыльцо резное, сад кругом. Избушкой трудно этот дом назвать И ног куриных, вроде, не видать. Смородина, крыжовник и цветы. А где ж хозяйка этой красоты? Вдруг из беседки скрипнул старческий вопрос. Внимательные глазки, крючковатый нос. – Ты кто такой? Чавой-то не признала. Тебя я вроде раньше не видала. – Здоров, бабуля! – Будь здоровый! Ты в нашем крае, видно, новый. По делу, али мимоходом? – Проездом, но уже с народом Успел слегка поговорить. – А не желаешь ли испить Кваску холодного с дороги? Садись за стол, не мучай ноги. Не бойся, пей, в нём нет отравы. Мёд, хлеб да полевые травы. Достав из-под салфетки чистой кружку, Федот взглянул на древнюю старушку И улыбнулся. До чего ж похожа! В ответ старуха улыбнулась тоже. Из нижней челюсти торчали два клыка. Такой видок любого мужика Вогнал бы в ступор, что и говорить, Особенно любителей попить. И кроме двух указанных клыков У бабки больше не было зубов. Но квас был исключительно хорош. Нигде такого больше не найдёшь. Приятный вкус и аромат пьянящий. Холодный, крепкий, настоящий. – Ну, что, милок, хорош у бабки квас? – Квас исключительно хорош у Вас. – Коли понравился, ещё налей. И не стесняйся – пей. Ты точно не из местных, я то знаю. А дай ка я, касатик, угадаю, Что привело тебя ко мне на склоне дня. Всё, что ты слышал, просто болтовня. Но ежели ты хочешь знать, Мне нет нужды чего-нибудь скрывать. Крутую представляешь ты артель, И дом мой для тебя не самоцель. Твой путь лежит в далёкие края, За золотом, так понимаю я. И ты его таки найдёшь, Но сам чуть-чуть не пропадёшь. Ещё найдёшь ты милую девицу, Хоть вовсе и не ищешь эту птицу. – А где искать? – Она сама найдётся, Как только золото в карман тебе польётся. Теперь ступай, я больше ничего Не вижу из портрета твоего. Налей кваску себе в дорогу и ступай, А будешь рядом – в гости заезжай. – Такой расклад приятно знать. Здоровы будьте! – Тебе тоже не хворать! Налив в бутыль чудесного напитка, Федот спокойно вышел за калитку. В машине Вжик спросил: – Ну, что? Опять всё мимо, всё не то? – Да. Бабка поначалу складно излагала. Ну, а в конце концов наврала. – Ты что, не русский? Наврала. – Какая разница! Не та Яга была. – Что будем дальше делать, Федя? – Понятно дело – в Тетюши поедем. – В те дальние или обратно в эти? Может ещё какую бабку встретим? – Пожалуй, круче этой не найдём. Достаточно взглянуть на ейный дом. Похоже, денюжка течёт сюда рекой. Видать, альтернативы никакой. Здесь самогон не главный аргумент. Мозгами бабка шевелит в момент. – Поехали? – Поехали, дружище! В татарском крае вещую поищем. Опять дороги с выбитой душой, Опять разметки нету никакой. Непобедимый русский наш народ, Враг по таким дорогам не пройдёт. Добравшись, наконец, до федеральной, Федот почувствов ал, что подустал реально. Отдав бразды водителю фантому, Он погрузился в сладостную дрёму. Хотелось спать, но не хотелось расслабляться, Поэтому случалось просыпаться, Смотреть по сторонам сквозь дрёмы пелену И тут же снова отходить ко сну. В конце концов пришлось смириться И полноценно отрубиться. Спал Федя крепко и надёжно. С такой защитой это можно. Не нужно быть всё время начеку, Лежи хоть на спине, хоть на боку. Он всё проспал бандитскую погоню, Наезд гаишный, тракториста Лёню, Степной пожар и идиота, Что подрезать пытался спящего Федота. Вжик был не прочь повеселиться И над быками поглумиться. Тем более, что Федя спал И указивок не давал. Бандиты на лесном участке трассы Дань собирали, вот уроды! И днём и ночью эти морды Свою подпитывали кассу. Узрев роскошный агрегат, Две мощных тачки взяли старт. Мигнули – результата нет, Включили яркий дальний свет. Машина продолжает путь И лишь ускорилась чуть-чуть. Глаза налились кровью у быков. – Ща мы посмотрим, кто же ты таков! Поддали газу, стали поджимать, Стараясь на обочину согнать. Но что-то шло не как всегда, Не получалось, вот беда. Вёрст через пять «Эксплорер» появился, Стал подтормаживать, чтоб Вжик остановился. А тот, как мыло, ускользнул И габаритами мигнул. Быков тут переклинило серьёзно. Им бы отстать, пока не поздно. Так нет же, надо отомстить, Такую дерзость – не простить. Педаль – до пола, дикий рёв. – Ну всё, уродец, ты готов! Ща потолкаемся, наглец, Считай, козёл, тебе конец! Откуда было знать убогим, С кем повстречал ись на дороге. Когда быкам уже взлететь Намного легче было, чем остановиться, Вжик встал, как вкопанный на треть, И полем силовым успел прикрыться. Разгорячённые бандиты, Скользнув по куполу защиты, Как на трамплине, вверх взлетели И в чащу леса улетели. Воткнулись в землю, превратившись в хлам. Так и остались кучей там. А наш незримый рулевой Поехал дальше по прямой. Дорога шла спокойно, без рывков, Но Вжик чего-то ждал и был готов. Когда он выскользнул, как мыло, Разбойники кому-то позвонили. Эфир прослушива лся хорошо. Но, вот, куда звонок пошёл? Вёрст через десять перекрёсток показался. На нём патруль дорожный ошивался. Десятка белая с лазурью на бортах, А в ней четыре тела на понтах. Огни машины увидав издалека, Один поднялся, захватив АК. Вальяжно вышел, стал среди дороги И поднял жезл, расставив ноги. Он власть, не надо сомневаться. А власти нужно подчиняться. Вжик и не думал возражать. Сказали «стой!», могу и постоять. Шагов за десять от мента Машина замерла, погасли фары. – Не понял! Что за борзота? Я подойду, конечно, но не даром. Да, это точно тот кабриолет, Что пацанов обставил на дороге. Они в теченье стольких лет Впервые обратились за подмогой. Обычно просто знать давали, Где деньги есть, а где едва ли. В башке прикидывая, сколько взять, Чувак в погонах стал шаги считать. Пятнадцать насчитав, он сделал остановку И посмотрел в окно, сквозь тонировку. Увидев только собственный портрет, Поговорил с портретом тет-а-тет. – Так, стало быть, пятнадцать косарей, Давай, парниша, открывай скорей, Раз уж тебя к нам в гости занесло! И постучал свистком в стекло. Вжик просканировал мента, Вертящего свистком вокруг перста. В бою он будет никакой. Зато на улицах – герой! Права умеет покачать, Умеет деньги изымать И крышевать умеет тоже, И уж, конечно бьёт по роже, Когда уверен, что субъект Не сможет дать ему в ответ. Такой себе обыкновенный мент. Не исключительный – нет-нет. Что ж, спрашивают  – нужно отвечать. – Чего хотел, едрёна мать? Мент перестал свистком крутить. Похоже, денег не срубить… В такой отчаянный момент Грубить так может только мент, Какой-нибудь столичный чин Или крутой бандитский свин. Чтоб разобраться и понять, Он у стекла спросил опять. – Вы можете стекло открыть? Есть надобность поговорить. Проверка документов на дороге. Нас тут подняли по тревоге. Тут был сигнал, что на участке этом Устраивают гонки до рассвета. Вы никого случаем не видали, Когда сейчас по лесу проезжали? – Да, гонку видел. Как же не видать? Пришлось и мне немного погонять, Чтоб под колёса круизёров не попасть И жертвою невинно не пасть. – Я так и думал: вы один из них, Беспечных гонщиков ночных! Вы скорость многократно превышали, Опасность на дороге создавали. Как с вами быть  – ума не приложу. Давайте документы погляжу. Обязаны мы меры предпринять. А кроме вас других тут не видать. – Другие к вам сюда и не придут. Не ждите их, напрасный это труд. – Им деться некуда, как ни крути, Другого тута нет пути. – А эти парни всё же крутанули, С дороги в чащу леса сиганули. Летели, аки птицы, однозначно. Но приземлились как-то неудачно. Теперь они немного не в себе, Свернули шею по пути к тебе. – А ну-ка, выходи, урод! И руки сразу на капот! Что, непонятно говорю? Сейчас колёса прострелю. Потом твою крутую тачу Я на запчасти расхерачу! Такой угрозы Вжик не мог стерпеть. Пришлось в кювет бедняге улететь. От мощного разряда он свалился аж, Да так, что весь патрульный экипаж, Лениво наблюдавший разговор, Решил стрелять немедленно, в упор. Все автоматы похватали, С предохранителей не сняли И стали на курки давить, Надеясь Вжика подстрелить. Пока они пытались воевать, Вжик усвистал, чтоб время не терять. Поставив блок десятке на движок, Стрелкам в ответ пульнул электрошок. Они теперь не скоро отойдут. Устали, видно, пусть уж отдохнут. Дорога дальше шла легко, У Вжика руки не болели, Потом торфяники горели И едкий дым, как молоко Заполнил всё. Нет неба, нет земли. Машины дальше ехать не могли. Все противотуманки повключали И напряжённо ожидали, Что ветер дым развеет без следа Или в корму вдруг постучит беда. Вжик видел всё и видел всех, Поэтому имел успех. Немного сбавив скорость хода, Нырнул он в дым, как будто в воду, И там, как молодой дельфин, Он рассекал среди машин. Вёрст через двадцать дым вдруг резко сник. Вперёд по трассе устремился Вжик. Уже край неба осветлялся понемногу. Вжик шёл сто сорок по пустой дороге. Ни ветерка, ни пенья птиц. Зарю встречая, все пали ниц. Вокруг спокойствие и благодать. В такое время так сладко спать! Вот только дальнобойщики не спят, Их ждут в Казани и они рулят. Но, что это? Какой-то конь педальный Стал сзади поджимать, врубая дальний. Так яростно и нервно так мигает, Похоже, злится, напирает. Не в кайф ему сто сорок, не потеха, Негоже пацану так тихо ехать. – Вот козлодой! Мне, что ж теперь подпрыгнуть? А может быть с дороги спрыгнуть? Притормозив слегка, Вжик вклинился меж фур, Пустив шального ездока Наращивать аллюр. – Быть может, он и не урод, Спешит, поди, на самолёт. А может быть, жена рожает, А может кто-то умирает. Пускай летит, раз есть нужда, А я успею завсегда. Так думал Вжик, когда меж фур втыкался. Наивный юноша, он крепко ошибался. Чувак притормозил, поехал рядом И, опустив стекло, со злобным взглядом Стал материться, угрожать, хамить, Пытался боком Вжика отдавить, Чтоб тот с испугу улетел в кювет. Но Вжик не реагировал в ответ. Козлище бесновался и кричал, Ужасные угрозы изрыгал. Швырнул в окошко скомканный «палмелл», Дал по газам и резко улетел. Всё было так бессмысленно и глупо, Что Вжик висел секунду тупо. Конечно, пачка из под сигарет Ему не причинила вред. Но сам посыл был хамским и гнилым. – Да нет проблем, чувак, давай поговорим. Из ряда вон и пламенный вперёд! Педальный конь от Вжика не уйдёт. Без видимых усилий Вжик его достал И скорость добавлять спокойно стал. Педальный конь повёлся, как лошара, Стал поддавать своим цилиндрам жару. Сто восемьдесят, а потом сто девяносто. Вжик чувствовал, что дураку не просто. Уже за двести, двести двадцать, двести тридцать. Уже пора бы и угомониться. Но Вжик спокойно добавляет обороты, Вгоняя в панику водилу-идиота. Тот судорожно за штурвал держался, Машину ровно удержать пытался. Поняв, что всё, он больше не ездец, Стал жать на тормоз, но и тут непрушка. Вжик активировал магнитную подушку, Неуязвимым сделав свой торец. И, не снижая скорость хода, Толкал вперёд морального урода. Не понимая, что случилось с тормозами, Тот жал педаль обеими ногами. Потом сорвал ручник в паническом запале, Но это помогло едва ли. Накрылись тормоза и все их навороты, Движок сожгли шальные обороты, Коробка передач погибла тоже, Вернуть их к жизни вряд ли кто-то сможет. Поняв, что тачка выпала в тираж, Вжик тормознул и, заложив вираж, Спокойно удалился восвояси, Козла оставив на пустынной трассе. И в цифровой душе его не шевельнулось ровно ничего. Минуток через двадцать Вжик с большой дороги Свернул налево без волнений и тревоги. Конечный пункт уже недалеко, И время есть, и едется легко. Шоссе довольно не плохое, С утра пустынное такое, Через леса, поля, болота Машину спящего Федота Несло туда, где в Тетюшах Или Надежда, или крах. Вот солнце красное макушку показало, Туман не плотный отслоился от земли, Вокруг всё заискрилось, засверкало, На травы росы бриллиантами легли. Ну чем не Рай? Такая красота! Для городского  жителя – мечта. Но деревенские ребята не такие. Они с утра уже слегка бухие, А может быть, и с вечера слегка, А может быть, и вовсе не слегка. Они тут просто-напросто живут, Им не до сантиментов тут. Но развлечений и у них хватает. Кинематограф просто отдыхает. С очередного выйдя поворота, Вжик чуть не вляпался в здорового кого-то. Вдруг поперёк дороги аккурат Не очень аккуратный агрегат. Прицеп от «Кировца», но с «Беларусем» в связке, Загружённый навозом под завязку. Так раскорячился, что не проехать, не пройти, Не перепрыгнуть и не обойти. Каким-то чудом, видимо, с разбегу, Втащил на трассу «Беларусь» свою телегу. Но, что-то тракторист не просчитал И в ситуацию не ловкую попал. Въезжая он канаву одолел, Ну а при съезде крепко сел. И, судя по грязи вокруг колёс, Давно уже насилует откос. Разгорячённый трактор жилы рвёт, И месит грязь и на дыбы встаёт. А тракторист весёлый и хмельной Хохочет над проблемою такой. Орёт, что из полей уносится печаль, А из души уходит прочь тревога. Но сам не может ни умчаться вдаль, Ни выехать обратно на дорогу. Вжик мог бы объяснить такой восторг, Но вот понять его – никак не мог. Ещё не мог понять он факт такой: В ста метрах дальше перекрёсток неплохой. Грунтовка крепкая, сухая Дорогу там пересекает. Нельзя понять и не пытайся даже. – Посмотрим, что механизатор скажет. Три раза посигналил – тракторист не слышит. Гудок дал паровозный, стало тише. – Чего гудишь?! Не видишь, я буксую! Постой ещё минуточку-другую! – Да ты, небось, торчишь тут битый час! – А это не запрещено у нас! – Откуда ты тут взялся? Не пойму! – Тебе мой адрес точно ни к чему! – Скажи, хоть, как тебя зовут. – Я – Лёня и меня все знают тут! – Ты, что – механизатор-экстремал? В такую ситуацию попал! Чего попёрся полем? Перекрёсток рядом! – Так я ж на тракторе, дороги мне не надо! – Ты прав, наверное, но вот беда: Твой агрегат не едет никуда! – Не сомневайся  – выехать смогу! – Да сможешь-сможешь! Хочешь, помогу? – Куда тебе с твоей паркетной тачей?! Тут трактор вон стоит и горько плачет! – Трос у тебя найдётся хоть какой? – Конечно, есть, всегда он под рукой! – Цепляй мне спереди, там снизу есть петля, Твою телегу отодвину я. Ты только трактор от телеги отцепи И к дышлу трос надёжно прикрепи. Тут Леонид слегка оторопел И выпалил, почти пропел: – Ты чё, дурак? При первом же рывке Останешься без носа, налегке! – Мой нос – это моя проблема, А ты давай, работай в тему! Хоть Лёня был не очень трезв с утра, Но мыслил трезво и работал на ура. Метнулся взад, вперёд и сделал всё как надо. В сторонку отошёл, окинул сцепку взглядом. – Давай, тяни, не надорви пупок! А я, пока, перекурю чуток. Поймав в бесчисленных карманах зажигалку, Он в рот воткнул ядрёную цигарку. Но, тут же про неё забыл, Настолько ошарашен был. Вжик без единого рывочка Телегу сдвинул с мёртвой точки И, пятясь задом, вдоль дороги развернул, Остановился, фарами мигнул. Путь был свободен – едь себе да едь. Но трактор закопался ведь. Нельзя его такого оставлять, Механизатора бы надо выручать. – Чего стоишь, как стукнутый мешком? Бери свой трос, за трактором пойдём! Опять метнулся Лёня взад, вперёд. Опять Вжик задний ход даёт И без особенных усилий Из грязи трактор достаёт. На радостях стал Лёня веселиться, Размахивать руками, словно птица. Потом угомонился, закурил, К окошку подошёл, спросил. – Ты как, в порядке? – Знамо дело! – Ну надо же, какой умелый! Как величать тебя в беседе? – Я Вжик, прошу прощенья, Федя. – Такое вижу я впервой! Поехали ко мне домой. Хозяйка вмиг накроет стол. Наливочку и разносол, Вчера освежевали поросёнка, есть свежина и самогонка. Протопим баньку, отдохнёшь немного. Как отдохнёшь – отправишься в дорогу. – Я рад, что смог тебе помочь. Но, только, ехал я всю ночь. Мне срочная поставлена задача. Я должен ехать, не могу иначе. Спасибо за радушие такое. Ещё, быть может, встретимся  с тобою. – Да брось, нет никакой работы в мире, Чтоб отложить нельзя на дня четыре. – Да что ты, я так не привык. Ну, будь здоров! Ответил Вжик. Вмиг развернулся и умчался вдаль, АЛёнины глаза наполнила печаль. Уже и Тетюши недалеко. Машина едет плавно и легко. До цели остаётся километров пять, Пора бы и Федота поднимать. Он был почти в прострации. Система внутренней стабилизации Предохраняла Федю от всего, Что может потревожить сон его. Он ничего не слышал и не ощущал, Поэтому так крепко спал. Как только Вжик систему отключил, Федот проснулся и глаза открыл. – Что, уже утро? Во дела! В одну минуту ночь прошла. Я только что глаза прикрыл как будто. И вот те на – уже в разгаре утро. Как ночь прошла? Проблемы возникали? – Да никаких проблем мы лично не встречали. – Ну, вот и славненько! До цели далеко? – До цели? Кто бы знал… А Тетюши – да вот они! Не правда ль, хороши!? Приятный, тихий уголок России. В домах крылечки, ставенки резные Пленяют скромной красотой, Изящной, милой и простой. – Что ж, городишко небольшой. Уютненький, зелёненький такой. Я за рулём, снимай автопилот, Поищем дом, где ведьмочка живёт. Как думаешь, где надобно искать? – Не знаю, честно, тут тебе решать. Там карту, справку, нужный документ Я в лучшем виде подгоню в момент. Найду хоть что по косвенным приметам. Но вот решить задачу эту Я однозначно не смогу. Где тут искать твою Ягу? Прописанных я всех уже проверил. Её здесь нет и не было, поверь мне. – Ты проверял компьютерную базу. Она ведь формируется не сразу. Архив бы посмотреть бумажный. Там бы нашелся документик важный. – Придумать, угадать, предположить И то найти, чего не может быть. Это по вашей части, по людской. Рули, я буду рядышком с тобой. – Давай ка съездим на базар. – И купим Тульский самовар? – Зачем нам самовар? Мы ведь не мухи. Там будут местные старухи. Им нет нужды в архивах ковыряться. Достаточно с товаркой пообщаться, Чтоб знать все новости, все сплетни и все слухи. – Базара нету, нам нужны старухи. Поэтому мы едем на базар. – Ты что-то говорил про самовар? И, в общем-то, ты в чём то прав. В России чай не чай без трав. У чайных лавок нужно повращаться Да с травниками пообщаться. Приехали на рынок  – тьма народа. Припарковались далеко от входа. Вжик принял вид убогой развалюхи, Федот ушёл на поиски старухи, Которая за так или за водку Дать сможет Феде ценную наводку. Яга на рынке вряд ли промышляет. Хотя всё может быть… Кто знает?.. Гуляя меж палаток по рядам, Он видел бабушек то тут, то там. Они охотно на вопросы отвечали, Пытались вспоминать, предполагали. – Чаво, милок, ты хочешь знать? – Каво хотел найти? Как звать? – А, ясновидящая?! Енто каждый знает. У школы ейный охвис принимает. – Как так не та? Не может быть! Никто тут больше не умеет ворожить. – А хочешь? Вон спроси у Клавы. К ней ходят всякие шалавы. Уж те всю нечисть точно знают, Хошь – погадают, хошь – приласкают. А Клава, выслушав с ухмылкой, Полезла в сумку за бутылкой. Глотнула и сказала так. – Ты, милый, чё, совсем дурак? Ты чё, сюда с Луны свалился? Или конкретно обкурился? Давно, уж, двадцать первый век! Сурьёзный вроде человек, А веришь сказкам, небылицам. Искал бы лучше ты девицу, И не гонялся б за Ягой. А может, ты и прав, постой. Вон ведьма старая пошла, Глядит, как из дупла сова. Смотри, плюётся, что-то там бормочет, А вон, уже смеётся и хохочет. Федоту полчаса хватило, Чтобы понять, что нету силы Выслушивать весь этот бред, Что от старушек толку нет, Что нужно тактику менять, В других местах ответ искать. Оставив бабушек наедине с собой, Федот отправился к палатке голубой. Там надпись красовалась «Чайный дом», Быть может, в нём ответ найдём. Колдуньи любят травы собирать, А люди – с травами чаи гонять. Лимонник, зверобой, душица, Чабрец и мята – всё сгодится. Торговцы чаем смогут подсказать, Где местных травников искать. Войдя в торговый павильон, Федот был сильно удивлён. Все полки с края и до края Ломились пивом, а не чаем. За стойкой пышная девица, Свежа, румяна, круглолица. – Желаю здравствовать вам, барышня, сто лет. А что, чайку, простите, нет? – Ну почему же? Вот он кипяток! А вот пакетики и сахарный песок. Хочешь  – чайку тебе нальём, а хочешь – пива. Есть Жигулёвское самарского разлива. – А есть вода? – Нет, только кипяток. – Пойду искать. – Иди, иди, милок. Всё без толку, как ни крути! Что делать Фёдору, куда идти? Помыкавшись по тряпочным рядам, Он вышел за ограду рынка, там Где бабушки с корзинками стоят И продаётся всё подряд. – Какие славные у Вас грибочки! – Сегодня собраны, с утра сходили дочки. Бери, недорого отдам. – Грибы мне не нужны, спасибо Вам. – А вот, гляди смородинка какая Вся чистая и крупная такая. Попробуй ягодки, вот вкуснотища! Возьму за всю корзинку тыщу. – Хорошая цена, вполне. Но много так не нужно мне. Вот сто рублей, вы мне в кулёчек Отсыпьте ягодок чуточек. – Да, что ты, милый, угощайся! Я денег не возьму и не старайся. Тебе понравится – я буду рада. За эту малость денег мне не надо. – Спасибо, бабушка, а сто рублей возьмите. Не за смородину, за труд, если хотите. – Дай Бог тебе здоровья и успеха. А ты не здешний. С далека приехал? – Да, путь не близким выдался. – А стоит ли того? – Пока ещё не знаю ничего. – На рынке нашем, что хотел найти? – Хотелось бы траву приобрести. – Тогда ты не по адресу, герой. А вроде положительный такой. В Чапаевске раздолье для наркотов. Тут смех пробрал уставшего Федота. – Да, что ты, бабушка, Господь с тобою! Мне бы травой разжиться полевою. – Прости, сынок, вот старая беда, Мелю незнамо что… – Да ладно, ерунда! Вы главное скажите, наконец. Где продают душицу и чабрец? – На рынке точки нет такой. Хотя ты знаешь, всё ж постой… Вон сирота стоит за бабкой с пирогами. Она торгует ягодой, грибами. Всем, что сама по лесу соберёт. Бывает, что и травы продаёт. Спроси, быть может, у неё Найдётся снадобье твоё. – Пойду, поговорю, спасибо Вам большое. – Надеюсь – ты найдёшь чабрец и всё такое. Девчонка хрупкая, одета в свитерок, На голове батистовый платок Повязан вокруг шеи, лоб закрыт, Лишь взгляд зелёный пламенем горит. В потёртых джинсах, в стареньких кроссовках, На талии повязана ветровка. Всё как-то скромно, неприметно, мило, Но Феде дух перехватило… Он сразу утонул в глазах зелёных, Пополнив армию без памяти влюблённых. Стоял, смотрел, как громом поражённый, Ослепленный слегка и оглушённый. Вдруг голос ангельский спросил Федота: – Простите, Вы купить хотели что-то? Улыбка лучезарная  добила до конца, Казалось бы, матёрого, крутого молодца. – Прошу прощения, отвлёкся я не много, Вы брали рыжики не у дороги? – Да что вы, я в лесу всё собираю. Я много мест хороших знаю. На рынке рыжиков вы не найдёте. Возьмите, приготовьте и поймёте, Что нет вкуснее ничего на свете, Чем рыжие грибочки эти. Оправившись после волнительного шока, Федот вздохнул печально и глубоко. – Я тоже рыжики безумно обожаю, Но как готовить их, не знаю. – Я всё вам расскажу сейчас, Уверена, получится у вас. И сходу парочку рецептов смачных Вложила Феде в уши так удачно, Что он грибки у девушки купил И сверху за корзину заплатил. Хотя не очень понимал Зачем он их в дорогу взял. – Прошу прощения. А травы полевые? А, может, впрочем, и лесные, Но чтоб целебные, не просто сено. Ответьте мне предельно откровенно.  – Спросил не громко, осторожно. – У Вас приобрести возможно? – Конечно да, я травы собираю, Умею их сушить, как собирать их знаю. А что конкретно Вы хотели получить? Или какую хворь хотите излечить? – Мне нужно, скажем… споры плауна, Да, точно, споры – мне без них хана. – Что ж, зелье редкое, чего скрывать. Их очень сложно собирать. Поэтому они безумно дорогие. Я собираю, есть такие. Но Вам они зачем? Я ран не наблюдаю. – Нужны-нужны, уж я то знаю. – А сколько нужно? – Триста грамм. – Не мало… Так и быть, продам. Чтоб знать, что без обмана, Вы банку из стекла, Такую, чтобы с крышечкой была, Купите, взвесьте, подпишите И мне для тары принесите. А завтра, в этом же часу, Я триста грамм Вам принесу. Купив посуду из стекла, Вернулся Федя, девушка ждала. Вручив ей банку, он спросил её: – А есть у Вас… ну, скажем, мумиё? – Нет, в нашем крае мумиё не добывают. Его в горах ищите, там о нём всё знают. – Да Бог с ним, с этим мумиём. Коль будет нужно, мы найдём. А травы трудно собирать? – Нет, нужно только место знать. Вот, например… И стала говорить, где и какие травы находить. Полдюжины названий местных Федот на слух запомнил честно. Тут может всякое случиться. Кто знает, может пригодится. Потом потолковали о цене И разошлись довольные вполне.

Вернувшись через рынок, напрямик, Туда, где парковался Вжик, Федот слегка оторопел, Увидев полный беспредел. Где Вжик, цыгане ходят кругом. И спорят и ругаются друг с другом. Решают как им лучше поступить: Здесь разобрать или домой тащить? Тут тонны две металлолома!… И лучше бы, конечно, дома… Но всё же как и в этом суть, Её отсюда умыкнуть? Приняв суровую личину, Федот прикрикнул: – Эй, мужчины! Чего вы тут средь бела дня Чужого тырите коня?! – Ты, что-то путаешь, чувак. Это не конь и даже не ишак. У этой проржавевшей тачи Вид очень старой, дохлой клячи! Чувак, иди себе, гуляй И нам работать не мешай. Мы эту рухлядь первыми сыскали, И значит, наш металлолом… – Едва ли! Во-первых, эта образина — Моя любимая машина. А во-вторых, машина на ходу. И отвалите в сторону, Чтоб не попасть в беду. – Брось заливать, ты нас не проведёшь. В твоих словах нет правды не на грош! Смотри, какая рваная резина И нету в ней ни капельки бензина. Нет даже запаха, а заржавела так, Что Ян не смог открыть, а он мастак! – Я вас предупреди л, а вы же как хотите, Хотите – стойте, ну а лучше отойдите. Открой-ка мне багажник, Вжик. Сказал Федот и в тот же миг, Исчезла скорлупа, как будто испарилась, И пред глазами появилась Машина Федькина – чистейший изумруд. Казалось, тут цыгане и помрут. Они то приседали, то вставали, Не говорили, только лишь мычали. И видно было без очков, Что каждый в этот миг готов Рвать волосы себе или другому За то, что облажались по-большому. А Федя водрузил грибы в багажник, Проверился – на месте ли бумажник, С улыбкою уселся за штурвал И прочь от рынка в тот же миг умчал. Движок при этом не издал ни звука. Цыгане изумились: – Вот так штука! И как же мы подвох не раскусили? Такую тачку сами упустили! Эх, если бы мы знали наперёд, То непременно кликнули б народ! И тот убитый тарантас В гараж бы унесли за час. Цыгане ещё долго там галдели. Потом угомонились еле-еле. А нарушители цыганского покоя Спокойно ехали дорогою прямою. Федот рулил и вдумчиво молчал, А Вжик тихонечко ворчал. – На кой тебе грибов корзина? И, что это ещё за образина? Мог бы и мягче выразиться, Федя… Ты что оглох? Куда теперь поедем? – Прости меня за этот «комплимент», Но ты и вправду был, как вторчермет. Куда поехать? Ща прикинем. Давай-ка взор на карту кинем. Найди-ка мне места недалеко, Где много трав и дышится легко. – Ты, что смеёшься, я откуда знаю. Давай диктуй, а я поотмечаю. Уверен – что-то ты узнал. Федот заулыбался  и продиктовал. – Ты, что же, Вжик, следил за мной? – Куда уж мне, Господь с тобой! А, впрочем, всё же нужно знать, Где мне тебя, случись чего, искать. Там в бардачке есть перстень золотой. Одень его, пусть будет он с тобой. Я с его помощью всегда тебя найду, Если, случится, попадёшь в беду. – Скажи мне, Вжик, откуда он там взялся? Я нынче утром в бардачке копался. И не было там перстня никакого. – Ты не поймёшь, поверь на слово. И правда, перстень там валялся. Ещё бы знать, как он там оказался. Да и размер был самый тот. – Красивый, произнёс Федот. Искусно неизвестный ювелир Оправил белым золотом сапфир. – Спасибо, Вжик. Ну, что – процесс пошёл? – Стараюсь, но не всё ещё нашёл. Здесь есть названия урочищ и болот. Я быстро их сыскал, но вот Есть пять названий экзотических совсем. – Ты поищи пока, а я пойду, поем. Вон ресторан приличненький вполне. Быть может, там чего расскажут мне. Вернулся Федя через пять минут. – Ты знаешь, Вжик, не кормят тут. Они в двенадцать открывают дверь свою. Да, в этом крае всем, похоже, наплевать, Что люди по утрам хотят пожрать! Ну что, названия искомые нашлись? – Да, получилось  всё, кажись. – Давай посмотрим, что там получилось. Гляди, как кучненько всё разместилось. Возьми в кольцо всю эту красотищу И ближе к центру что-нибудь поищем. Давай со спутника картинку, Детальнее просмотрим серединку. Так, путного не вижу ничего, Одни деревья – только и всего. Ни хутора тут нету, ни избушки, Нет даже захудалой сараюшки. Да, непроста задача эта. Быть может, зря мы мчались на край света? А ну ещё раз карту покажи. Дай приблизительно участков рубежи. Теперь закрась их белым цветом. Постой, постой! Как странно это. Остался островок цветной. Как это понимать? Постой… А почему здесь белой краски нету? – Так ты ж не называл дубраву эту. – А как зовётся этот лес? Скажи, будь другом. – Сейчас скажу… Да просто – Ведьмин угол. – Ну ничего себе! И что же ты молчал? – Я сам об этом только что узнал. – Надеюсь, угол Ведьмин неспроста. Дай спутник крупно. Вот уж красота! Ну, а жилья, как прежде, не видать, Но чувствую нутром: нам здесь искать. Поехали! На месте разберёмся. А не получится – так вместе посмеёмся. – Ну, что ж, поехали, но вот беда: Дороги нету никакой туда. – Давай поближе подберёмся как-нибудь, А там, глядишь, и обнаружим путь. Сначала по асфальту мчались лихо, Потом гравейкой продвигались тихо, Потом грунтовкой медленно пыхтели, Потом ползли по лесу еле-еле, Потом остановились у опушки. – Смотри правее чуть еловые верхушки. Как раз таки за ними Ведьмин угол. И, как ты понял, здесь с дорогой туго. Лесная, на которой мы сейчас, Уходит в сторону недалеко от нас. – До елей тех – рукой подать, Проезда только не видать. По карте тут везде болото, Вода кругом. Неужто кто-то Мог здесь жилой поставить дом, И жить среди болота в нём? Пойду, пройдусь туда-сюда. А вдруг тут не везде вода? Минут пятнадцать не было Федота, Он с интересом изучал болото. Вернулся озадаченный немного. – Болото здесь – сплошная безнадёга. Такие топи: не проехать, не пройти. Но, всё ж тропинку удалось найти. Чтобы её заметить – нужно постараться. Неплохо тут умеют шифроваться. – Наверное, там звери ходят пить. – Блатные звери, что и говорить… На мотоцикле ехать за водой… Ну, если только мишка цирковой… Нет – лёгкий мотоцикл или мопед, По весу точно не медвед. След еле-еле различим среди травы. Я уж обрадовалс я, но увы… Там твёрдый грунт не больше метра шириной, Идёт опять таки не по прямой. Шаг вправо, влево и без вариантов — Храниться вечно будешь там без консервант ов. Машина однозначно  не пройдёт. Пойду пешком, – сказал Федот. – Ну, раз решил, тогда иди пешком. А вдруг действительно найдёшь там дом?! Взяв пистолет из тайника, Федот вздохнул, сказал: – Пока! И, отойдя шагов на сто, Исчез, как тень, среди кустов. День тёплым был, сухим и ясным, А путь через болото неопасным. Не вероятно! Всё-таки откуда В таком болоте это чудо? Грунт под ногами, словно луговина. По обе стороны – ужасная трясина. Замысловатой змейкою идёт стезя И бдительность терять никак нельзя. Пройдя через болото без потерь, Федот перед собой увидел дверь. Была то дверь его машины, Прикрытой ветками крушины. – Не понял юмора! Ты как здесь очутился? Спросил он сразу же, как только опустился Туда, где четверть часа до того располагался зад его. – А, что тут не понятного, дружище? Мы же вдвоём с тобой кого-то ищем! – Да, да, всё верно, точно так. Но я не понимаю. Как? Ты, что нашёл какую-то дорогу? – Тут нет дороги, но, слава Богу, Я в некотором роде вездеход. – И ты молчал?! Какой же ты урод. – Ты сам решил пешком идти, Как будто нам с тобой не по пути. А мог бы у меня спросить. Что я могу для дела предложить? – Ты, что обиделся? Не верю я ушам! – Ну вот ещё! Я думал Там тебе приятно будет поразмяться И по болоту прогуляться. Ты ведь разведчик и твоя стихия — места исследовать такие вот глухие. – Да, говорить ты мастер, это точно. – Ну, извини, всё вышло не нарочно. Тем более, что… – Ладно заливать. Давай, рассказывай, что смог узнать. – Я просканировал дубраву эту. Жилья тут никакого нету. Но есть тут чёрная какая-то дыра. Взгляни ка на экран… – Ну, что ж – ура. Я убеждён, что мы у цели. Подъехать сможем? – Да, еле-еле. – Тогда поехали предельно осторожно. А объяснить всё это как-то можно? – Я сам не знаю, почему Лучи от сканера уходят в тьму. – До дырки этой чёрной сколько? – Чуть больше километра только. – Послушай, Вжик, на кой мы здесь нужны? Чего-то страшно так, тревожно и тоскливо. – Ты, Федя, что – объелся белены? Смотри, вокруг всё зелено, красиво. – Какая красота? Ты, что ослеп? Вокруг всё мрачно и безжизненно, как склеп. Стой, Вжик! Ужасная опасность впереди! – Я понял, Федь, секунду погоди! Закрой глаза, вдохни поглубже… Ну вот, порядок, открывай уже. – Чего стоим? Чего, простите, ждём? – А кто сейчас вопил «давай уйдём»? – Ты знаешь, испугался я чуть-чуть. Ужасно страшно было, жуть! Такая паника вдруг навалилась. Сам не пойму, чего случилось. – Была то психотропная защита. По-видимому, та дыра прикрыта От любознательных людей И прочих не желательных гостей. А я поставил фильтр надёжный. Теперь спокойно ехать можно. – Как интересно, обалдеть! Пора бы чудо посмотреть. – Уже мы рядышком, будь осторожен, Ещё сто метров и контакт возможен. Дубы закончились, пошла сосна. Стволы в обхват и тишина… И вдруг меж сосен  – круглая опушка, А на опушке той – избушка. Вернее не избушка, а избёнка. Из мхом покрытых стен растут опёнки. На крыше, крытой щепою дубовой, В пять пальцев слой иглы сосновой. Окошки небольшие, на окошках ставни. Чуть дальше – сад, берёзы в ряд и плавни. Остановились. – Вот те на! Вжик, будь любезен, старина. Чего-то не могу я разобратьс я. Мне плакать или же смеяться? – А это уж тебе решать, Но только, если хочешь знать, Центр чёрной дырки – этот дом. – Пойду ка, посмотрю, что в нём. Воздействие на психику активно? – Нет, всё прошло, всё позитивно. Активность  – двести метров от болота. А дальше чисто всё, вперёд, пехота! – Ну, что ж, пойду, ствол брать не буду. – Иди уже, а я в кустах побуду. Неторопливо, как ленивый кот, К двери дубовой подошёл Федот. Три раза стукнул, подождал немного. Потом открыл и скрылся за порогом. Дверь отворилась плавно, не скрипела. В светёлке канареечка запела. В сенях был полумрак и запах трав сухих, Проблем не обнаружив никаких, Федот прошёл к двери открытой, Лучами солнышка омытой. И заглянув в просторную светёлку, Увидел бабку, оседлавшую метёлку. Ну чем тебе не Бабка Ёжка? И даже стрёмненько немножко. Сидит себе, метёлку вяжет, Чего-то напевает даже. И так увлечена работой, Что не заметила Федота. А он, лишь бросив взгляд кругом, Был удивлён: снаружи дом Гораздо меньше, чем внутри. Примерно эдак раза в три. Чтоб получить добро на вход, По косяку двери Федот Костяшкой пальца постучал И зычным голосом сказал. – Здоровы будьте! Можно ли войти? Шёл мимо, вот решил зайти. Тут бабка как подпрыгнет на метле, Как заорёт: – Ты, что енто совсем сдурел, Федот? Пугаешь так! Я чуть не околела! Потом, вдруг, затряслась  и побелела. – Чаво пришёл? Живу я мирно, Как рыба тихо, как овечка смирно. Вреда не приношу ни людям, ни стране. Могли бы и забыть уж обо мне. У Феди челюсть отвадилась сразу, Как только первую услышал фразу. Так и стоял, разинув рот. – Откуда знаете, что я Федот? Представиться я вроде не успел. Да и пугать, признаюсь, не хотел. – Ой, батюшки! Какая же я дура! Но, ведь, лицо… и голос… и фигура! Прям, как две капли летнего дождя! Немудрено, что так ошиблась я. Так, стало быть, и ты Федот? Надеюсь, всё таки не тот. Что ж проходи, коли пришёл. И как же ты меня нашёл? Шёл мимо – это сказка для лохушки, А не для сосланной старушки. Ты знаешь кто я? – Скажем так, предполагаю, Но если хорошо подумать  – знаю. – Откудаво? Скажи мне честно. – Если вам, правда, интересно, То вы бы гостя не томили, Попить бы дали, накормили, С дороги дали бы помыться… – И уложить в кровать с девицей! – Шутить изволите, бабусь? Я  – за, но поостерегусь. Итак, где тут у вас помыться? – Вон там, в реке, полно водицы. – Вы, что же, моетесь в реке? – Да, моюсь и валяюсь на песке. – А как зимой? – А сколько той зимы! – Пойду, скупнусь, потом продолжим мы. А где у Вас, бабуся, туалет? – Какой ты нудный, спасу нет. Иди в ту дверь, там всё найдёшь… Ну до чего же всё-таки похож! Когда Федот за дверью очутился, Был поражён и снова удивился. У бабушки санузел был, как у царя, И даже лучше, откровенно говоря. Пол – розовый гранит, отполированный до блеска, На стенах мраморных – из малахита арабески И зеркала глубокой чистоты. Зеркальный потолок, окно, в окне – цветы. За дверью из стекла парилка небольшая, А рядышком – кабинка душевая. Купель из кедра в уголочке, А рядом с ней  – аромабочка. И умывальник мраморный, и унитаз. Есть и биде, однако. – Вот те раз! А я-то думал, у старушки Есть только печь в её избушке. Минут через пятнадцать свеж, умыт Вернулся он в светёлку, а там уж стол накрыт. – Ну, освежился? С лёгким паром! Садись за стол, сегодня даром. – А завтра будут деньги брать? – Ты что, собрался ночевать? – Посмотрим, как оно пойдёт, — Садясь за стол, сказал Федот. – Ты извини, что нету фуагры. Тут всё своё – природные дары. – Да, что вам всем так фуагра далась? Мне, вот, милее жареный карась. А щи какие! Вместе б с ложкой съел. – Не трожь посуду! Ишь чаво схотел! На вон грибочки – вот где вкусно. – Да, приготовлены искусно. А под грибочки есть чего-нибудь? Такое, чтобы горло сполоснуть. – Конечно есть! О чём тут говорить! Вот старая беда, давно пора налить. Что будешь: клюковку али сливянку? – Да, что нальёте, хоть Мартини бьянку. – Ну ты даёшь, ядрёный керосин, Сравнил мне тоже лук и апельсин. – Тогда сливянку. – Вот, другое дело! Как раз её я и хотела. – Надеюсь, там не будет яду? – О чём ты шепчешь? Больно надо! – Я так, на всякий случай, уточнил. – Господь с тобой! Хватило б сил С живым спокойно поболтать. А с мёртвого что можно взять? Да и потом возиться с трупом… Бессмысленно и даже глупо. – Я удивлён. Вы вспомнили про Бога. – А удивительного тут не много. Бог создал всё, что есть на белом свете, А значит все мы Божьи дети. – За это стоит выпить – наливайте. По стопочке, по маленькой давайте. – Да, что по стопочке, давай-ка по стакану. – Как скажете, я возражать не стану. А Вам не повредит такая доза? – С чего бы вдруг? Ты, что Спиноза? Не пьянства ради, а здоровья для Стопарик за обедом принимаю я. И, как ты видишь, всё в порядке. При этом я не делаю зарядки. – Тогда здоровы будьте! – Будь и ты здоров!… Надейся на себя, а не на докторов. – Какой приятный вкус, а аромат какой! Я бы не прочь ещё стакан, другой. Но, прежде дело, а потом гулянка. У нас беседа, а не пьянка. Так вот – меня тут озадачил царь. – Что, самолично государь? – Ну да. – Да ну. – Так вот, как оказалось, Проблема у него нарисовалась. И он поставил мне задачу внятно, Решить его проблему аккуратно. – Так стало быть, ты из спецслужбы… У нас с тобой не будет дружбы! Эти гуроны обещали соболя И серебро, и золото, и хлебные поля. А дело сделаешь – кладут себе в суму. Ты же в пятак получишь, а потом в тюрьму. Лет сто уже я сними не общаюсь, Но там всё так же, я не сомневаюсь. – Нет, я не из конторы, врать мне не к чему. Меня, ведь, тоже прятали в тюрьму. На это царский был приказ. – Подумать только! Вот те раз. Ты что был фаворитом у царицы? – Нет, я не той породы птица. Так вот – контора лоханулась, Всё проспала, а как проснулась — Давай искать кого б послать… В окопы, дело исправлять. Вот тут меня по царской воле Достали из тюрьмы на волю. Конечно, я был зол. А толку? Царь просит – отказать неловко. – А обо мне кто рассказал? – Я же разведчик, сам узнал. – Не может быть, я проверяла — Вся информация пропала. – Возможно. Только я старался И перед Вами оказался. Четвёртый день уже в пути. Не просто было Вас найти. – Опять покоя мне не будет! Когда же обо мне забудут?! – Не торопитесь убиваться. Вам нет причины волноваться. Кто знал о Вас – почил давно, А кто не знал – тем всё равно. Я – это случай не типичный. Потом – мой прадед знал вас лично. – Так значит пра-пра-правнук. Да-а-а… Я б не поверила в такое никогда. Что, точно опасаться нет причин? – Дорогу знаю только я один. Естественно, о вас не знают тоже. И я не знал. Предполагал… – И что же? – Когда царёвы службы всё прос…пали Меня из зоны отдыха достали. Царь попросил ему помочь Найти его исчезнувшую дочь. Проблема та и просьба эта Для всех являются секретом. Поэтому меня послали. Ищи где хочешь – только и сказали. А где искать? Ведь я не Пинкертон. Боюсь, что не помог бы даже он. А помощь мне нужна, как не крути. Поэтому решил ведунью я найти. Не бутафорскую, а с родословной. Найти таких не просто, безусловно. Когда-то дедушка мне рассказал, Что прадед мой такую знал. Затея сумасшедшая была, Но, интуиция меня не подвела. Потомков я найти не ожидал, А вот учеников – искал. Пришлось архивы все перешерстить, Чтоб информацию искомую добыть. Пускай немного, но вполне Для поисков хватило мне. Удача улыбнулась во весь рот. Она, та самая, до сей поры живёт. – И где нашлась такая маза? – В архиве генерала. – Вот зараза! А я ему ведь доверяла, как родне! Неблагодарный поц и здесь нагадил мне. И, что в архивах тех понаписали? – Там сказано: в Сибирь его сослали. Потом упал метеорит в тайгу И оказался он на Крымском берегу. – А обо мне, что написали? – Там список был, чего ему вменяли. В одном из пунктов говорилось так, Что генерал тот был мастак На всякие секретные дела. Ещё привычка у него была Брать деньги у казны на эти цели. А ведь казна дышала еле-еле. Отчитывался, что агентов дофига, А как проверили – один, Яга. На ней хотели гильотину испытать, Но начал, вдруг, народ роптать. Мол, руки прочь от русского фольклора! И даже отлупили прокурора. Яга раскаялась до глубины души И послана была подальше, в Тетюши. Все Тетюши я лично проверял, Но не нашёл того, чего искал. А здесь лицом ко мне Фортуна повернулась И очень даже мило улыбнулась. – Неужто сам один всё раскопал? – Ну почему же? Друг мне помогал. – Ага, так всё же двое вас… И где, скажи, твой друг сейчас? Что знают двое, то уже не тайна. А он хоть не из органов, случайно? – Не паникуйте! Он нормальный. К тому же не живой, а виртуальный. – О как! Он что же, дух какой? Но духов нету рядышком с тобой. – Не дух он, а компьютер сложный И доверять ему, поверьте, можно. – Пусть я синоним древности, но всё же В компах я разбираюсь тоже. Нередко и в сети бываю, Но о таком компе не знаю. – Неужто правда? Вы и Интернет? – А почему бы, собственно, и нет? Я даже программирую немного. Бывает, вирусам даю дорогу. Но очень редко. А зачем наглеть? Так, поглумиться, денег поиметь… А, кстати, как ты одолел заслон? – Мой друг помог. – Что, снова он? – Конечно. В две секунды разобрался И сделал так, чтоб я не волновался. Он мастер по решению проблем. Сейчас он здесь, недалеко совсем. – Да, друг силён твой, нечего сказать, Под шапкой-невидимкой не видать. Ведь я здесь каждый кустик знаю, Его не вижу, но предполагаю Где затаился этот твой дружок. Попробуй ка вон с вишней пирожок. Он с пылу, с жару, очень вкусный. Гляжу я, перстень у тебя искусный И очень, очень не простой. Ведь, он совсем недавно твой. – Да, это друг мне подарил, Чтоб помогать, по мере сил. – Если твой друг такой умелый весь, То почему вы оказались здесь? – Мы здесь благодаря тому, Что в мире равных нет ему. Но я вас понял с полуслова. Да, нет зацепок, всё хреново. Как не крути, но только вы Помочь нам сможете, увы. И, вот поэтому, как раз Сижу я за столом у вас. – Не знаю, что и говорить. Тут надо бы ещё налить. – Вы, кажется, хотели чаю… – Не будь занудой! – Наливаю. – Ну, вздрогнули! Эх, хорошо-то как! Ты, Федя, как я вижу, не дурак. Не зря тебе доверился монарх, Но я ведь тут совсем не при делах. – И как это расценивать, простите? Идите, мол, в то место чем сидите? А может просто нюх уже не тот И зря на вас надеется Федот? Так, значит, это сказки всё, враньё? А я то думал, правда, ё-моё. – Ой-ой, упасть и не вставать! Решил на самолюбии сыграть. Конечно, молодец, не отрицаю. Но я не парюсь, то есть не страдаю. Не комплексую, не волнуюсь, не курю, Мне всё до фени! Я понятно говорю? – Ну и каков ваш положительный ответ? – Налей ещё, а то контакта нет. Что ж, нет так нет, ещё налили раз За преданных друзей и за спецназ. – А как теперь с контактом? – Всё нормально. Картинка чёткая и видно идеально. – Вы мне поможете? – А отчего же не помочь? Ведь не яйцо с иглой – царёва дочь! – Куда теперь держать мне путь-дорогу? – Чаво торопишься? Погодь немного. Ты же просил умыться, отдохнуть. Теперь меня уважь чуть-чуть. Мы так с тобою славненько сидим, О том, о сём душевно говорим. Я, почитай, сто лет так не сидела… Вдруг в клетке канареечка запела. – О! Внученька моя вернулась! Сегодня быстро обернулась. Федот взглянул в дверной проём И буря чувств взметнулась в нём. Она! Возможно ли такое? Живёт в лесу, вдвоём с Ягою?! – А ты чего не на мопеде, дорогая? – На скутере, бабуля. – Знаю, знаю. – Чужие обнаружила следы, Что ждать от них – добра или беды? Не знала я, вот и пришла пешком, А скутер спрятала у елей, под кустом. Пойду за ним, я мигом обернусь И не заметите, как я вернусь. В момент исчезла, а Федот смотрел, Как будто убедиться всё хотел, Что был то человек, а не виденье. На стол из ложки капало варенье. – Ты, что, Федот, разинул рот. Да, девочка со мной живёт. Варенье не расходуй зря, Его не для того, варила я. С трудом оправившись от изумленья, Стал Федя пальцем собирать варенье И в рот его бездумно отправлять. – Ну, может хватит пальцы то лизать? Возьми салфетку, на вот и сотри. Не думай – я, ведь, добрая внутри. Люблю я быть одна, не скрою, Но очень хочется порою Хоть с кем-то пообщаться, посидеть, Посплетничать, попить или попеть. У царской дочки нет проблем, Она, пока, довольна всем. Мне ж хочется с тобою поболтать, А завтра утром можешь уезжать. Каков твой положительный ответ? – Да, да, конечно. Отчего же нет? Спасибо Вам за угощенье. И, кстати, очень вкусное варенье. Пойду я по округе прошвырнусь Да с другом пообщаюсь, искупнусь. Там у меня есть рыжики, им повар нужен. – Ну, вот и славно, будет сытный ужин. Твой друг вон уж приехал под окошко. – Тогда пойду и принесу лукошко. Поднялся Федя – ни себе чего! Сливянка не туда ведёт его. И спинка стула в руки не даётся, А бабка, знай себе, смеётся. – Ты резко выпрыгнул, мозги не поспевают. Не торопись идти, пусть догоняют. Минуты две придется постоять, Потом вернётся в норму всё опять. И правда, через парочку минут Мозги уже на месте, тут как тут. – Ну, как? – Порядок. – Вот теперь иди, Хотя постой секунду, погоди. На, вон, булавку на рубаху, Чтоб не испытывал ты страху. И можешь преспокойненько гулять, И друга своего не волновать. Машина под окном действительно была. Стояла возле дома и ждала. – Ну как ты, Федя? – Хорошо! – Ох, и подружку ты нашёл! – Да, бабка здорова, ни дать ни взять. Такую ещё надо поискать! – Надеюсь, мы не зря приехали сюда? – И не надейся даже. Однозначно – да! Тут мне булавку дали поносить. – Так ты крутой теперь, и можешь затусить! – Могу, могу, лишь не было б опасно. – Не беспокойся, всё нормально. – Классно. – Каков дальнейший план? – Мы здесь переночуем, А завтра, после завтрака, стартуем. – Как скажешь. – Ладно уж, пойду. – Я рядом, если что, имей в виду. Когда вернулся Федя в дом, Всё было убрано кругом. Он даже малость удивился. А тут и скутер появился. Взгляд бросив из сеней на божий свет, Увидел Федя женский силуэт. А из светёлки уж звучал вопрос. – Ты, что енто к двери прирос? Чаво стоишь, как заяц на пеньке? Давай уже, что там принёс в руке. Отдав грибочки Федя обернулся И на немой укор наткнулся. Хотел заговорить, но тут девица, Взгляд опустив, вошла в светлицу И взмыла на второй этаж, Ступенек не касаясь аж. – Гляди ты, как сигает резво! Мне так не сделать даже трезвой. Опа! Знакомая корзина! Ты где её нашёл, мужчина? – Да вот, с грибами и купил. С утра на рынок заходил. – Какой ты прыткий, нету слов. И нюх твой тоже будь здоров! Ты, Федя, ведь не знаешь даже Как дальше карта жизни ляжет, Но, безусловно, ты – талант… Весьма достойный вариант. Раз говорю я – значит, знаю И выбор этот одобряю. – В каком таком, простите, смысле? – Да в смысле смысла нету в мысли! – Чего-то я не догоняю. Пойду-ка лучше погуляю. – Иди, милок, по лесу поброди, А к ужину обратно приходи. Федот был рад возможности такой, По лесу побродить наедине с собой. Не думать ни о чём, природой любоваться, Смотреть на облака, в реке купаться. Начало сентября, а на дворе всё лето. С погодой повезло, спасибо ей за это. В лесу дубы, берёзы, ели Стояли молча, не шумели. Играли тень со светом между ними. И только птицы крыльями своими Торжественную нарушали тишину, Взлетая, вдруг, из веток в вышину. И на душе блаженство и покой… Здесь счастье можно ощутить рукой, Погладив ствол берёзы белой. Отведать ежевики спелой И терпкий аромат багульника вдыхать, И среди вереска тропинку отыскать, Потрогать мох кукушкин лён И вдруг понять, что ты влюблён… Как это сладко и тревожно! И вроде просто всё и сложно. – А если общество моё Совсем не радует её? Быть нужно самому на высоте, В ответ тогда и чувства будут те. Как хорошо! И солнце светит ярче, И воздух чище, и малина слаще, И так легко в душе и в теле, Что хочется подпрыгнуть выше елей. И сил прибавилось, и эго поднялось, Хоть дерево вали – здоров, как лось. Сейчас бы дать кому промежду глаз. Так нету никого ни здесь и не сейчас. Эту б энергию на мирные дела! Вот где бы польза настоящая была! Тем временем тропинка вывела туда Где безраздельно царствует вода. Куда б ни кинул взор – вода повсюду. Как не дивиться этакому чуду?! Весь горизонт – вода и острова. Ольха, берёза там, зелёная трава. В воде полощут ветви ивы. Всё жизнерадостно и девственно красиво. И солнце, что над лесом опускалось, Добавить ярких красок постаралось. Ультрамарин, лазурь и бирюза. Вода и небо радуют глаза. А зелень – хризопразы, изумруды… Какие там Мальдивы да Бермуды! Вот настоящий Рай, а там он бутафорский, Пусть даже пахнет он, как фрукт заморский. О, вон дубовое бревно Лежит себе давным-давно. Похоже, кто-то отдыхает здесь порою, Любуясь этой среднерусской красотою. Присел и Фёдор, чтобы отдохнуть И ни о чём не думать хоть чуть-чуть. Приятно греет солнце в спину. Сиди себе, рассматривай картину. Вон радуга на небе появилась И яркая такая получилась. Такая даже в детстве не встречалась, А тут, глядика ты, нарисовалась. Как хорошо! С пригорка видно далеко. Скупнуться что ли перед ужином? Легко! Мочить трусы в воде Федот не стал И всю с себя одежду снял. Как Аполлон, высокий, загорелый Он бросился в пучину смело И, остудив любовный пыл, На глубину от берега уплыл. Вода была прозрачной, тёплой и глубокой. Плыть можно было долго и далёко. Но не было причины напрягаться, Хотелось чисто просто искупаться. На глубину, потом туда-сюда. Какая здесь чудесная вода!.. Слегка устав, Федот приплыл обратно, Как слон довольный, это и понятно. Все горести водою были смыты, Проблемы и печали позабыты. Здоровьем тело налилось И, как пружина, напряглось. Тугие мышцы аж звенели, Как будто вырваться хотели Из кожи вон. Попрыгал он, Чтоб вылить воду из ушей. А тут и комары. Скорей! К одежде, чтоб одеться! И – домой Уже знакомою ему тропой. Поднялся вверх. Ну ни себе чего! Сидит девица, смотрит на него. Спустился чуть, чтоб не было причины Для алой краски на щеках дивчины. Смотрели друг на друга не мигая. В платочке беленьком – хорошая такая. – Ты, что здесь делаешь? – Сижу себе, любуюсь, как всегда. Купался, что ли? Как у нас вода? – Водичка сказочно прекрасна, нету слов. Вот только как-то много комаров. Боюсь, съедят меня и буду неживой. – Одеться надо бы. – Согласен я с тобой. – Так одевайся, вон твои наряды. Никто не трогал, никому не надо. – Не вежливо. Я в чём-то виноват? – Не в чём-то, а во всём подряд! Зачем ты здесь? Бабулю напоил… А давеча был вежлив, даже мил. Как я не раскусила в тот момент, Что ты такой коварный элемент?! Что не лечебные тебе нужны цветы, За нами с бабушкой явился ты. – Ещё минуты две и я загнусь. – Ты ведь меня использовал, я злюсь. – Тебя готов я слушать бесконечно. Приятный голос, говоришь сердечно. Но мне одеться нужно, извиняюсь, И я к своей одежде выдвигаюсь. Девица хмыкнула и отвернулась, Неспешно встала, потянулась И в лес пошла неторопливо, Изящно, плавно и красиво. Федот невольно засмотрелся, Потом за пять секунд оделся И припустил за той девицей В которую успел влюбиться. – Не против, если рядышком пройдусь? – Иди, где хочешь, но учти – я злюсь. – Злость – верный путь к неверному ответу. – С чего ты взял, что мне нужны советы? – Я не советую, я просто рассуждаю. Мне дальше продолжать? – Не возражаю. – Об этой бабушке не знал я ничего, Предполагал, конечно, только и всего. Четыре дня по всей Руси её искал. Нашёл, как видишь, а ведь знал Я только, что живёт она в глуши И что её сослали в Тетюши. Скажи, тебя я спрашивал о ней? Молчишь… А может, ты сама мне рассказала? Опять не слышу я ответа. Да потому, что мы с тобой Ни словом не обмолвились об этом. Мне помощь бабкина нужна И в этом вся моя вина. О ней никто не знает, не боись. Да погоди же ты, не торопись! Теперь давай начнём сначала. В чём я виновен пред тобой? – Я всё уже сказала. – А можешь ли ещё раз повторить То место, где я милым мог бы быть? – Ну, ты нахал! – Стараюсь изо всех… Ведь ты мне нравишься, ты мне милее всех. – Поёшь красиво, прямо соловей. Решил очередной срубить трофей? Наверное, решил, в лесу это возможно, Провинциалку окрутить не сложно. – В ответ не требую я ничего. Я даже имени не знаю твоего. Ты в душу мне запала навсегда. Уеду утром я, но если ты позволишь, Работу сделаю и возвращусь сюда. – Зачем? – Ведь этот лес и эти Тетюши Всего лишь капля в мире необъятном. Мир шире и богаче многократно. Его просторы бесконечно хороши! Я не юнец уже и не святой, не скрою, Но этот мир хочу познать с тобою. Девица повернулась и застыла. И взглядом глаз чуть Федю не убила. Взглянула прямо в душу, глубоко. Потом сказала просто и легко. – Зовут меня Маруся. Возвращайся. Я буду ждать тебя, не сомневайся. – Маруся… Ну, а я Федот. – Довольно необычно. – Да, кому как, а мне привычно. До дома шли, не проронив ни слова. Обоим было хорошо и ново. В лесной избушке у Яги Тем временем поспели пироги. Федот на улице остался подышать. Маруся в дом пошла, на ужин накрывать. Немного постояв, Федот вошёл в светлицу И там увидел милую девицу. Была Маруся, как картинка, Зеленоглазая, высокая блондинка. Прекрасно сложена, стройна и не спесива. Федот подумал даже – слишком уж красива. И даже был слегка расстроен. А, что, если её он не достоин? Быть может, ей судьба назначена другая, Блестящая, красивая такая. Возможно, да, а может быть, и нет. Господь один лишь может дать ответ. А он сейчас даёт мне знак такой: Ей будет, Федя, хорошо с тобой. И то, что здесь ты оказался, Так это я так постарался. А дальше – всё в руках твоих, Судьба её и вас двоих. Друг друга уважайте да любите И будет всё у вас, как вы хотите. – Спасибо, Господи, за всё, что ты мне дал. Я буду делать так, как ты сказал. – Чего стоишь в дверях, как неродной? Иди скорее, руки мой. Через минуту все за стол уселись. Картошечки молоденькой наелись, Со шкварками, с зажаркой, с простоквашей. Нет ничего вкусней картошки нашей. А жареные рыжики такие, С лучком, в сметанке, Федя ел впервые. Пока на сковородке – загляденье, А в рот положишь – просто объеденье! – Вы познакомились уже, как я гляжу, За это стоит выпить – вот, что я скажу. Налей нам, внучка, клюковки по сто. Да и себе налей, сегодня есть за что И выпить, и, конечно, закусить. Сама не верю, что такое может быть. Ну, ладно бы один, а то, ведь двое! Как будто дежавю какое. – Вы это, бабушка, сейчас о чём? – Живу я долго…, как-нибудь потом… Ещё по пятьдесят налили грамм И выпили за всех российских дам. Душевно, хорошо сидели, Весь ужин подчистую съели. И как-то ведь всё поместилось в них, Немало удивляя всех троих. А на десерт был чай и яблочный пирог, Но есть его уже никто не мог. И тем не менее все чай налили в чашки. Пусть каждому немного было тяжко. Все по румяному кусочку взяли. Кусали, чаем запивали. Чай был на травах, крепкий, ароматный, Поэтому само собой понятно — Одним куском не обошлось. Ещё отрезать каждому пришлось. Приятная беседа расслабляла. Яга неспешно чаю подливала. Маруся первой высказалась честно, Что ей, конечно, с ними интересно, Но на ночь вредно много жрать, Пора уже ложиться спать. Зевнула, потянулась сладко, Сказала: – Я пошла в кроватку. Спасибо, бабушка, всё было вкусно очень! – Здоровья тебе, деточка, спокойной ночи! Федот был вслед за ней идти готов, Но удержался, пожелав приятных снов. – Красавица и умница моя! Уже пять лет её воспитываю я. В пожаре вся её родня сгорела, Каким-то чудом девка уцелела. Её нашла я возле плавней, на бревне. Девчонка сразу приглянулась мне. У ней глубокие и умные глаза, Ну а душа – так чистая слеза. При всём при этом девочка сильна, Защитный мой барьер легко прошла она. А что это такое – ты уже узнал. Ни человек, ни зверь сюда не проникал. Мне даже кажется порою, что она Умеет всё, чем я сильна. Ей нужно только рассказать об этом. Вот я и помогаю ей советом. – Небось, советы вредные даёте? – Господь с тобою! Что ты! Зловредность – это мой конёк, А девочка – добрейший ангелок. Мила, сердечна, но характер твёрдый. И если нужно, может дать по морде. Но не со зла, а с мирных побуждений. Милашка в рукопашке гений. О том никто не знает, только я, Ведь ученица как-никак моя. А так  – она кротка и не злоблива. Что скажешь? – А? Ну да, красива. – Гляди как размечтался сладко! Небось, уже мыслёй в кроватке У моей девочки, лапули. Ишь чё удумал! Вот те дуля! А не девчонка молодая! – Чего Вы злобная такая? Я просто ею любовался. Я с вами тут, я здесь остался. – Ну ты дурак! Девчонка – самый смак! А ты не реагируешь никак! – Да ладно, успокойтесь вы уже. Мечтал, конечно. – То-то же! Забудь! И даже не мечтай. Пусть спит девчонка, не мешай. – Бабуля, если бы вы знали, Как Вы меня заколебали! Вменяете мне всякую байду. Я, видно, тоже спать сейчас пойду. – Ну ладно, не ворчи, погорячилась. Боюсь я, чтоб проблемы не случилось. – Не знаю, что зовёте вы проблемой. Давайте лучше сменим с вами тему. – Ещё чайку? – Не откажусь, налейте. Я, вот, не понимаю, хоть убейте. Давным-давно правительство не то, Уже в лицо не знает вас никто, Для всех Яга не более чем сказка, А вы до сей поры с опаской, Как зверь, скрываетесь в лесах. Откуда этот дикий страх? – Какой там страх?! Всё проще и банальней. Я по натуре индивид асоциальный. Претят мне суета, безнравственность и глу — пость, Двуличность, алчность, лживость, тупость… – Вы все пороки будете перечислять? Их вместе трудно отыскать. – Напротив. Просто и легко. Ходить не нужно далеко. Ты только посмотри вокруг И обнаружишь, юный друг, Не здесь, конечно, там, в народе, Все одинаковые, вроде, А приглядишься – ёшкин кот! Со всех щелей дерьмишко прёт. Я ведь насквозь всех вижу сразу. Да, вот такая я зараза. – Не буду спорить, бесполезно это. Вы видите всё в чёрном цвете, А я предпочитаю белый цвет. – Ты думаешь, на белом грязи нет? – Конечно, нет, ведь он же белый! – А если его грязью забросать? – Так грязь ведь можно отстирать Или отчистить без следов. – А…типа отпущения грехов. Пришёл, покаялся и снова Ты белый и пушистый. Клёво! – Не это вовсе я имел в виду. Конечно – можно вляпаться в беду, Испачкаться случайно тоже можно И поскользнуться на грязи неосторожно. Не будет чёрный напрягаться, Там чиститься или стираться. Ведь всё равно – не видно ничего На сумрачной поверхности его. А белый всё предпримет для того, Чтоб белым был он сам и всё вокруг него. – Ты, Федь, неисправимый утопист. – Нет, просто я по жизни оптимист. И знаю точно: в нашем мире зла Стократно меньше, чем добра. – Да, тут ты прав, нет смысла возражать. Но всё-таки хочу сказать: Зло не всегда бывает чёрным, А белым – не всегда добро. Не всё, что кажется отборным Имеет без гнильцы нутро. Ведь говорят «кристально чистый, без изъяна». Но почему-то ювелиры постоянно Кристаллам смотрят в душу, в глубину. Что ты на это скажешь? Ну? Молчишь… Вот то-то и оно. Живу я, Федя, на земле давно. И, чем крупнее бриллиант, Тем больше в нём изъянов. Из века в век так было постоянно. Допустим, яблоню ты пред собой узрел. Богатый урожай на ней созрел. Вон наливное яблочко висит. Сорвёшь его, а в нём червяк сидит. – Да, наплевать! Его есть можно. – Конечно можно, только осторожно. Но, ты его когда срывал, Наверняка предполагал, Что вкусное и сочное оно До самых зёрнышек быть съеденным должно. А тут, гляди, какой конфуз! Всё яблоко – один укус… Чего рядиться нам с тобой? Наш мир не черно-белый, а цветной. Не нужно сравнивать два этих цвета, Совсем не продуктивно это. Логично с чёрным чёрное сравнить, А с белым  – белое. Улавливаешь нить? – Я в шоке! Хоть и не звезда. Философ вы, однако… Да… По-вашему все люди нечисты? – Ну почему же? Просто не кристальны. Назвать мне вряд ли сможешь ты Хоть одного достойного реально. – Ну отчего же? Например, Сладков. – А, этот демагог. Да, был таков. – Как демагог? Ведь он папаша Той самой страшной бомбы нашей. Он осознал, что натворил, Раскаялся и весь свой пыл Направил на заботу о народе. Был лучшим депутатом вроде. – Да, был он депутатом, веселил народ. А что он сделал? А, Федот? Сама отвечу: ровным счётом ничего, Да и отцом назначили его… Так, был он на вторых ролях всегда Или на третьих… – Неужели? – Да. Ну кто бы отпустил мешок секретов Развязанным гулять по белу свету? Знал он немного, много говорил, Поэтому в народ его послали, Чтоб мозг врагам он засорял по мере сил И чтоб его как, косточку, глодали. В спецслужбах, Федь, не дураки сидят. Они свой хлеб не зря-таки едят. Нет, правда, был один дебил, 192 Который спьяну или сдуру Пиндосам слил живую агентуру. Мозгами этого Господь не наградил, А остальные своё дело знали, Умело тайны охраняли. Родной папаша бомбы этой Всю жизнь был под большим секретом, Публичным не был никогда. А вот учёным был всегда. Прикинь всего лишь на минутку, Три премии вождя – не шутка. – Ну, хорошо. А Хоромужин например? Среди борцов за правду пионер. – Пример он только на бумаге. – Да, что Вы! Он ведь был в ГУЛАГе! – Ну, был. И что? Там много кто бывал. Кто еле выжил, кто пропал. Страдал и этот. Как там не страдать? Но он уже тогда умел писать. Писал про всех и обо всём, Что было ночью, что будет днём. Его труды начальники читали Ну и, конечно, парня поощряли. – Он что, стучал? – Да, барабанил вдохновенно, Как юный пионер, самозабвенно. – Не может быть, чтоб он стучал… – Сама читала, грамотно писал. – Не знаю, что и говорить. Но, думаю, пора налить. Без вашей клюковки в мозгу бедлам. – И я не против по сто грамм. – Ну, каково? Чуть лучше стало? – Нет, ни фига не полегчало. – Налить ещё? – Нет, больше не хочу. – О чём молчишь? – Да просто так молчу. – Что, нету кандидатов на знамёна? – Мне ваш сарказм не кажется резонным. Полно людей порядочных  и честных. – Ну, ну… И кто же интересно? – К примеру, скажем, был такой Воскач. – Наивный ты, Федот, хоть плач. В политике нет места простакам, Все априори прохиндеи там. А этот был не просто рядовой, Он был политик и городовой. И как ты думаешь? С таким функционалом Он мог быть бескорыстным маргиналом? Не морщи лоб, ответ всего один: Был вряд ли честным этот господин. Евойная жена теперь в почёте. На государевой задумчивой работе. А дочка, тьфу ты, срамота, Похожа на отца, но всё ж не та. Он был политиком публичным, Довольно умным, энергичным. Никто не мог швырнуть в него булыжник, Ни друг, ни враг, ни пишущий фуфлыжник. И тем не менее солидный капитал Он для семьи своей собрал. Дочь за границей всё учили, Немало знаний в черепок вложили. Но грамота пошла не впрок, У ней не лоб первичен, а лобок. – При чём тут дочь, жена, собака? Всё косвенно у вас, однако. – Не буду углубляться далеко, Там можно книгу написать легко. Один лишь маленький штришок — Спецслужбы испытали шок, Когда в момент пикантный он вдруг околел. Естественно никто не смел Компрометировать чиновника такого. Сказали, мол, преставился в дороге. Не выдержало сердце, вот беда, Случается такое иногда. Вот только не сказали от чего Не выдержало сердце у него. Приехал он в янтарную столицу 195 И кувыркался там с прекрасною девицей. А был он настоящим мужиком И страсти отдавался целиком. Девчонка тоже вся старалась И тоже страсти отдавалась. Когда предельно страсти накалились, Случилось то, что, в общем-то, случилось. А на дороге – это постановка, Спецслужбами состряпанная ловко. И где здесь «обликоморале»? А, Федот? Молчишь опять. – Не знаю даже, что сказать. – Я вижу, ты мне всё ещё не веришь. Потом у друга своего проверишь. Кого ещё ты приведёшь в пример? Из ныне здравствующих, например. – Вам что, известно всё и обо всех? Конечно, нет, но образ тех, О ком я знать сейчас хочу, Я моментально получу. И всё, что связано с объектом этим, Без исключений, всё на свете. – Откуда информация такая? – Из воздуха, а дальше я не знаю. – И обо мне? – И о тебе, конечно, тоже… – Неужто, всё подряд? И что же? – Ты сам всё знаешь, сам себе судья. Себя и спрашивай. Причём тут я? И сам перед собой держи ответ. А за других нельзя ручаться, нет. Ведь человек – живое существо. И всё его живое естество Желает жить и размножаться. Так создал Бог. Куда деваться? Для этих целей дал Бог человеку тело, Чтоб он использовал его умело, И сделал это тело смертным, Чтоб не был человек инертным, И сделал уязвимым для того, Чтоб человек не забывал Его. Ещё дал ум ему пытливый И мир разнообразный и красивый. Жить в этом мире хорошо, А хорошо жить и подавно. И то, что ты в него пришёл, Уже само собою славно… – Вы как-то в сторону от темы отвлеклись, Мы о другом гутарили, кажись. – Ну, вот, не дал порассуждать, Намеревалась я сказать, Что только сам с собой наедине Любой быть может искренним вполне. На публике всё по-другому, Нам хочется быть ярче и весомей, Казаться лучше и успешнее других, Не выдавая всех намерений своих. Не важно  – ты король или плебей, Но, если ты живёшь среди людей, То у тебя не менее двух я. Одно публичное, другое для себя. Ещё нюансы есть – семья, друзья, родные… Но там различия не так уж и большие. «Я», что внутри, главнее остальных, Оно основа всех других, Тех всех, что служат одному, Чтоб было хорошо ему. И по-другому, Федя, не бывает. Такой порядок человека развивает. – Нет слов! Но есть вопросов тьма И мыслей разнопёрых кутерьма. – Давай поговорим… – Нет, я, пожалуй, воздержусь. Быть шибко грамотным я завсегда боюсь. Уже давно за полночь, мне б поспать, Я перестал уже соображать. – И правда, заболталась я немного, А, ведь, тебе с утра в дорогу. Но я уже забыла, вот беда, Какой вопрос привёл тебя сюда. – Да всё вы помните, простите, Давайте уж, колитесь, не томите. – Ты бабке мог бы хоть немножко подыграть? Я скоро разучусь людей пугать. – Ой-ой боюсь! Как страшно, жуть! – Всё, поздно, опоздал чуть-чуть. На твой вопрос я завтра дам ответ. – А, может быть, сегодня? – Нет. Перед отъездом всё и расскажу. Ты спать хотел, пойдём, я место покажу. Ночь пролетела без волнений, Фривольных мыслей и сновидений. Поднявшись утром, Федя пробежался, Зарядку сделал, с мыслями собрался. И чисто выбритый, умытый Пришёл за стол уже накрытый. Яга, по чашкам разливая чай, Спросила, как бы невзначай. – Ну что, наливочки немного? – Спасибо, нет, ведь я в дорогу. А где девчонка с золотыми волосами? – С утра уже умчалась за грибами. – Ну да, ей это важно очень. – Дурак ты, Федя, между прочим. – Да уж, согласен, нечего сказать… Хотелось на прощание обнять. И как-то грустно мне, а было так чудесно. – Ух ты! Гляди, как интересно! – Спасибо Вам за хлеб, за соль, За интересную беседу. Жаль, не пришла моя Ассоль… Пожалуй, я уже поеду. – Кого ты ищешь – вовсе не страдает. Она сейчас на море отдыхает. Ей хорошо, легко и в первый раз За девицей не следует спецназ. Её отец ей чем то досадил. Кого-то без вины взял, посадил. Девица в знак протеста убежала И никому ни слова не сказала. Такая, понимаешь, ерунда. – Ну, хорошо. А ехать мне куда? – И кто же, интересно, тот чувак, Что за живое тронул её так? Неужто это ты, Федот? Ну ничего себе компот! – Я дико извиняюсь, но сейчас Я выполняю царственный приказ. Мне нынче важно только это И я готов идти хоть на край света, Чтоб девушку вернуть домой к царю. Надеюсь, я понятно говорю? – Да, ясно всё, как день погожий, Вернёшь её царю. И что же? – Я за Марусей к вам вернусь. – Вот этого как раз я и боюсь. – А Вы не бойтесь. Слово я держу. – Уверена. Но вот, что я скажу. Царь любит тех, кто был ему полезен, Он с ними мил, тактичен и любезен. И чем значительней была услуга, Тем чаще называет другом. И тем быстрее новую задачу, Ещё сложнее ставит… Ну а как иначе? На то ведь он и царь, на то и государь. Ничто не изменилось, всё как встарь. – Посмотрим, я, ведь, тоже не ручной. – О чём ты говоришь? Господь с тобой! Есть сотня методов, а может быть и боле… Ты, как мне помнится, не так давно на воле. – Как бы там ни было, но я, Марусь, При первой же возможности вернусь. – Ты не загадывал бы лучше наперёд, Дай Бог, чтобы вернулся через год. Хотя, по мне, и вовсе бы не приезжал И девочку мою не забирал… – Надеюсь, вы царю не будете внушать, Чтоб он задание придумал мне опять? – Я бабка вредная, конечно, знаю, Но вот царям давно не помогаю. Что б ни случилось, при любом раскладе Всегда одна я остаюсь внакладе. Всегда виновной сделают меня. Ну и на кой такая мне фигня? – Согласен полностью, фигня Вам не нужна. Теперь о дочке царской. Где она? – Так я ж уже сказала — Девчонка не страдает. Она с подружками на море зависает. – Я помню. Место бы назвать пора. – А! Это просто. Санта-Барбара. – Вы, что, с утра уже поддали? Её бы на границе срисовали. Да и пиндосы нам, конечно, не друзья. А девушка умна, не то, что я. Не станет ввязываться в разные афёры, Пусть даже ей сулят златые горы. – Ой, Федя! Ну я не могу! Так то ж в Крыму, на южном берегу. Там, под Утёсом неплохие есть отели. И пальмы там растут, и ели. Там место есть и дикарям, И респектабельным людям. – Так, ведь, и это заграница! – Тебе, Федот, пора лечиться. Девчонки на машине стартанули к морю. Хорошая идея, я не спорю. А как же на границе? Без проблем. Одна собрала паспорта и всем «Добро» спокойно получила. С той стороны всё точно так же было. Теперь на море весело тусят, Дразня телами гибкими ребят. – А где конкретно поселились там? – Ну, эту инфу я тебе не дам. Тебя на поиск снарядили, Вот и ищи, глотни-ка пыли. – А почему не Казантип? – Ну до чего ж ты странный тип. Ведь сам сказал: девчонка не глупа, Зачем, скажи, ей дикая толпа? – Да уж, согласен, ни к чему. Но я, вот, только не пойму: С чего, вдруг, Крым? – А что? Им нравится в Крыму. Да и не только им. Я тоже там бываю иногда. – Что, правда? – Ну конечно да! – Тогда и мне пора на юг. – Что? И тебе? С чего бы вдруг? – Да так, скупнусь разок другой После общения с Ягой. – Я тоже рада нашей встрече. Но мне б намного было легче, Если б ты выбрался туда, Сюда не заезжая никогда. – Не нам решать! – Я понимаю. – Всё в жизни неспроста… – Я знаю. – А электричество у вас откуда? – Да нет тут никакого чуда. Штук десять молний жарким летом И целый год с бесплатным светом. Не заговаривай мне зубы, Федя, И мозг с утра не полощи. Ты же сказал уже, что едешь, Марусю беглым взглядом не ищи. Уехала она, вернётся поздно. – Вы шутите? – Нет, я серьёзно. – Вы что-нибудь ей говорили обо мне? – Зачем? Маруся взрослая вполне. – Спасибо вам за помощь, за заботу. Поеду выполнять свою работу. – Ну так езжай! Давно уже пора Вострить свои оглобли со двора. Не жди Марусю, время не теряй. Давай-давай уже, езжай. Федот поднялся, поклонился И восвояси удалился. У выхода из бабкиной избушки Уже ждала машина, как игрушка. – Спасибо, Вжик, ты рядом, как всегда. Нас ждёт неблизкий путь. – Да брось ты, ерунда. Маршрут удобный я уже сверстал, А ты поспи, если устал. – Какой устал? Скорей наоборот: Прекрасно отдохнул, здоровье прёт. Ты в курсе дел, поехали уже. Как там защитный фон на рубеже? – Работает без сбоев, как всегда. – Едь тем путём, как ехали сюда. Вжик порулил по лесу не спеша, А у Федота замерла душа. Он всё смотрел по сторонам, Хотел её увидеть там. Вот и болото, а Маруси не видать. Ну хоть бы на прощание обнять… Взглянув назад, Федот был удивлён, В том месте, где проехал он, Трава болотная стоит, как и стояла. Её машина даже не примяла. А как легко идёт, вот это да! Как будто здесь асфальт, а не вода. Кругом непроходимая трясина, Но даже не забрызгалась машина. – Скажи мне, Вжик, Такое как возможно? – Не спрашивай,  всё слишком сложно. Ни пыль, ни грязь, ни битум, ни вода К машине не пристанут никогда. И если хочешь, я могу нырнуть, Посмотришь сам, какая будет муть. А вынырнем, ты удивишься вновь: Она чиста, как первая любовь. – Нырять не нужно, верю я и так, Но всё ж не понимаю как. – Машина генерирует защитный слой, Он в норме – тоненький такой. По ходу дела видит зону риска И ничего не подпускает близко. Если, к примеру, захотел нырнуть, — Он увеличится чуть-чуть, Не больше сантиметра толщиной. Но если вдруг лихач какой Захочет танком навалиться — Он станет сантиметров тридцать. – А если танк решит пальнуть? – Тут можно всё: снаряд вернуть, Отправить дальше полетать Или за метров сто взорвать. О пулях вообще молчу, Любой калибр нам по плечу. Можешь проверить, если хочешь. – Спасибо, Вжик, я не хочу. Тем временем закончилось болото. Свернули на дорогу, у Федота Вдруг сердце ёкнуло. – Постой-ка, Вжик, Остановись-ка здесь на миг. Машина в ту ж секунду замерла. – Тропинка вроде здесь была. Пойду взгляну, я быстро, Вжик. – Ну и нюх же у тебя, старик. Федот уже не слышал этих слов, Дверь отворил и был таков. В том самом месте, где Федота Тропинка увела в болото, Присев на ствол склонившейся берёзы, Ждала Маруся, сдерживая слёзы. – Ну, слава Богу, я тебя нашёл! Привет, Маруся. – Все-таки пришёл… А я уж думала, что зря здесь ожидаю… И где же ты болото перешёл? Пути другого я пока не знаю. – Да тут другого нету, вроде. Но, раз уж я на вездеходе,  — Могу проехать без проблем, Там, где дороги нет совсем… Ты очень рано нынче встала. – Зато грибов уже насобирала. Поеду в город продавать. – На рынок повезёшь опять? – Ну да, меня там люди знают И всё охотно покупают. – Марусь, поехали со мной. Хочу я, чтоб была ты рядом, Хочу, чтоб стала мне женой. Мне больше никого не надо. Маруся встала, подошла, Поцеловала, обняла И аромат её волос Федота в небеса унёс. – И я хочу с тобой быть рядом И быть твоей женою рада, Но не пришла ещё пора Уйти мне с этого двора. Да и тебе, наверняка, Не стоит так спешить пока. В твоей душе сомнения теснятся. Позволь себе в них разобраться. – Нет у меня сомнений никаких. – Ты очень скоро обнаружишь их. Когда они совсем уйдут, Тогда и приезжай, я буду тут. – Решу проблему и вернусь, Приеду за тобой, Марусь. – Ты береги себя, Федот, Вон твой подъехал вездеход. Пора тебе уже в дорогу. Хотя, постой ещё немного. Искал ты споры плауна. Вот банка из-под чая. На. Здесь много, хватит без проблем И для тебя и всем, всем, всем… – Спасибо, милая, схожу я за деньгой. – Какие деньги, Федя? Бог с тобой. Я буду за тебя молиться. Надеюсь, он тебе не пригодится. Иди, мой милый, путь не близок твой. – Всё сделаю – и сразу за тобой! Федот обнял Марусю и к груди прижал, И всю её расцеловал. Он целовал её огромные глаза, В которых спряталась невольная слеза, И губы целовал, и маленькие руки, Испытывая сладостные муки. Уста девичьи пахли земляникой, А нежные ладошки – мятой дикой. Федот вдруг понял, что ещё немного И он совсем забудет о дороге. Так сладко и волнительно прекрасно, Что путь дальнейший кажется напрасным. Но он ведь обещал и сдержит слово. А если даже будет всё хреново, Один лишь взгляд назад и встреча эта Наполнит его жизнь теплом и светом. – Пойду, пожалуй… Развернулся и ушёл. Как тяжело! И до чего же хорошо! Влюблённость человека окрыляет. Кто был влюблён, тот понимает. Федот земли как будто не касался. Шёл прочь, но всё же улыбался. Его душа рвалась обратно, Но голова твердила внятно, Что он дал слово и без лишних слов, — Держать его всегда готов. Прощаться долго – только душу рвать. Уж лучше дело поскорей начать, Чтоб поскорее завершить И поскорее рядом быть. Открыв машину, Федя обернулся, Марусе помахал и улыбнулся. Сел за баранку, дверь закрыл, А через миг и след простыл. В ответ, отправив поцелуй воздушный, Маруся села на мопед послушный И резво порулила на базар, Чтоб свежесрезанный продать товар. Ей было тоже нелегко, Катились слёзы градом. Уехал милый далеко. Так потому что надо… Уже сто километров позади, Вот и знакомая развязка впереди. Опять гаишники, теперь на «форде». Подъехал ближе, глядь, по наглой морде Недобрая ухмылка пробежала. Поднялся жезл, нога педаль нажала. Машина замерла напротив лейтенанта. И вдруг как будто взорвалась граната. Из «форда» выскочили четверо козлов И каждый был уже стрелять готов. Как сумасшедшие орут на всю округу, Стараясь, видимо, перекричать друг друга. Смысл изрыгаемых козлами слов Был приблизите льно таков: – Эй, ты!… Потом эпитеты и обороты С характеристикой не лесною Федота. – А ну-ка!… Дальше много предложений С подробным описанием движений, Что должен был бы сделать он, Чтоб выйти из машины вон. – Мы ща тебя!… И дальше прорва слов О том, что каждый сделать был готов. При этом так все изгалялись, Как будто Кама Сутры начитались. – С чего бы вдруг активность тут такая? Подумал Федя, тяжело вздыхая. – Когда мы ехали сюда, Ты был прилежным? – Ну, конечно, да. – Какого лешего они так расшумелись? – Не знаю, может белены объелись. – Ой, что-то ты темнишь, я чую животом. Ведь всё равно расскажешь мне потом. – Ну, скажем, там участок был опасный И я проехал там, ну, скажем так, на красный. – Вжик, если мне открыть окно, Защита будет всё равно? – Не сомневайся, смело открывай, Броня, что надо, хоть в упор стреляй! Федот открыл, и сразу все заткнулись. Прицелились, потом переглянулись. – Эй ты! Давай-ка выходи и руки на капот! – Случилось что? Спросил у них Федот. – Заткнись и делай, что сказали! Весь день вчера тебя искали. – Да успокойтесь, вы, мазурики в погонах! Чего вас так колбасит беспардонно? Я интерес царя тут представляю! Работаю у вас, а не гуляю. Кто старший среди вас? Вот ксива, посмотрите! И можете тотчас Идти куда хотите! Хотя постойте, есть вопрос к вам, люди. Участок там опасный дальше будет. И я, признаться, был бы рад, Когда б вы километров пятьдесят Проехали эскортом впереди. – Ну, что ж, давай на корку поглядим. Смешно смотрелись эти перцы Все в касках, в брониках и в берцах. Вот капитан, изображая власть, К машине подошёл, но был готов упасть, Если случится острая нужда. – Ну, где там корочка? Давай сюда! Ствол был направлен в голову Федота. – И до чего же нервная работа. Подумал Федя, глядя в дульный мрак. – Там всё понятно? Или что не так? Глаза у капитана вышли из орбит, Пропала спесь, был жалкий вид. Он опустил калаш дрожащею рукой. – Ну, ни хрена себе! Так вот кто вы такой. Мгновенно изучив весомый документ, Он сразу понял  – это аргумент. – Ну, ничего себе! Тут царская печать! – А ты что думал, я здесь буду врать? Ещё раз прочитав, что написали в ксиве, Потрогал бархат кожи, произнёс – Красиво! Взглянув на герб, теснённый золотом сусальным, Мент вдруг засуетился нереально, Потом прогнал невнятную пургу. – Да, что вы! Я эскортом не могу! Простите, но как раз сейчас, Бензин закончился у нас. И не держите зла, мы видно, обознались. Устали, знаете ли, вот и показалось. Держите вашу корочку. Счастливого пути! Дал остальным отмашку отойти. Сам стал в сторонке, честь отдал И в этой позе простоял, Пока уехавший Федот Не повернул за поворот. Потом с досады плюнул, выругался смачно. Охота получилась неудачной. Опять придется гопников искать. А что с них бедных можно взять? Так, сто рублей на пиво  – смех и только. А здесь бабла, как видно, столько, Что и себе хватило бы и людям и на верх. И у начальства был бы лучше всех. А если бы, не дай Бог, что не так?! Начальство бы сказало: «Сам дурак!». И был бы послан очень далеко, А мог бы даже сесть легко. Нет, пусть уж лучше я останусь при своих. Ещё их будет много вот таких. Уже немало Федя отмахал, Рулил в охотку или отдыхал И, не снижая скорость ниже ста, На юг смещался, за верстой верста. Питался в придорожных кабаках, Имелись благо деньги на руках. Не пользовался карточкой ни разу. Её не сложно отследить заразу. Вот, наконец, и пограничный переход. В длиннющей очереди мается народ. – Послушай, Вжик. Зачем нам тут светиться? Мы можем в поле перейти границу… – Конечно, можем, более того, Никто и не увидит ничего. – Ну, что ж, поехали, проедем в стороне. Такой расклад как раз по мне. Границу и кордон успешно миновали, На трассу вышли и газку поддали. С утра спокойно всё и тихо на дорогах. Туман ложбинки покидает понемногу. Поля бескрайние и степи и луга, Лежат валки рядами и стоят стога. Машины ДАИцев на обочинах стоят, Движухи нет, и ДАИцы спят. В душе покой и благодать. – Мне тоже надо бы поспать. Кто знает, что там впереди… Ты, если что, Вжик, разбуди. – Спи-спи, проблем не будет, Федя Без всяких там финтов доедем. – Поставь мне Стинга. Стинг включился. Через минуту Федя отключился. Вжик ехал очень аккуратно. Но, правда, было непонятно, Он едет или всё ж летит, Пока Федот спокойно спит. 215 Проснулся Федя, отдохнув как надо, По сторонам взглянул пытливым взглядом. – О! Ничего себе! Я что-то пропустил? Ты почему меня не разбудил? Уже пол-Украины позади, А я, как цуцик, сплю… – На время погляди! – Ну, посмотрел и что с того? – Да так, ты спал всего-то ничего. – Нормально спал, часа четыре. – Тогда открой глаза пошире, А то они, как у японца, Что смотрит в яркий день на солнце. Под чутким руководством Вжика Влетели в Крым без шума и без крика. Никто не тормозил, никто не тыкал пальцем, Внимания не обращали даже ДАИцы. Вжик вырядился «Мерседесом» ментовским С красивым номером крутым, Не просто так обычным, А киевским, столичным. Вот Симферополь, вот Алушта, поворот, Шоссе вдоль моря по верхам идет. Еще немного, поворот налево, вниз И к морю, где гуляет легкий бриз. Гляди ка, на пути шлагбаум полосатый, У будки голубой – мужик усатый. На нем не первой свежести штаны под камуфляж И запах пива с воблой – дурно аж. Еще футболка с надписью «Шахтер». Он кулаком глаза протер, Взглянул на номер, с ужасом в глазах, Поднялся со скамейки: ох да ах! Демонстративно отвернулся, Шлагбаум поднял, матюкнулся. И, глядя в сторону из-под руки, – Опять приперлись, байстрюки. Я ведь позавчера еще сказал, Что вам колеса не спускал. – Угомонись ты, дурачина. Куда поставить мне машину? – Да ставьте вы ее куда хотите, Ведь я вам не указ, простите, Я видеть не хочу ее и даже знать. Не дай Бог, что случится, вы опять Сюда придете среди ночи, Опять мне будет больно очень. Нет, лучше уж подальше от меня. Боюсь я вас, уродов, как огня. Вы мне отбили все бока. Другого поищите дурака! – А ты смени футболку на «Динамо» И будет тебе счастье… – Прямо! – Не веришь? Ну, как хочешь. Будь здоров! Тут много, видимо, хороших докторов. Отремонтируют и будешь как живой. Не хочешь слушать? Хрен с тобой. По закоулочкам кривым спустились вниз. Опять шлагбаум, вот сюрприз! – Откроешь, Вжик? – Нет, Федя, извини. Здесь механизма нет, но есть они. Вон два охранника сидят И сахарный арбуз едят. – Да, им кайфово, рыночек вон рядом, Один окинул тачку взглядом И вдруг сорвался, как из пушки. – Здоровы будьте, ребятушки! Вы на минутку или отдохнуть? – Конечно, отдохнуть чуть-чуть. – Тогда пожалуйте, вон место рядом Всегда под нашим неусыпным взглядом. Не беспокойтесь ни о чем, Мы ночью тут сидим и днем. Всегда вам рады помощь оказать, Чтоб вы могли спокойно отдыхать. Парниши прогибались нереально, Но место было просто идеально, Наверняка для VIP-гостей держали. По всем раскладам тачку эту знали. – Ты, Вжик, откуда номер взял такой? Ведь он по ходу не простой. – Есть в СБУ один отдел блатнючий, Крутой отдельчик, но вонючий. У них я этот мерин срисовал И, честно говоря, предполагал, Что дальше Киева он вряд ли выезжает. Ну, в лучшем случае Борисполь навещает. Откуда же я знал, что парни здесь бывали? И наследили так, вернее натоптали. – Ты, Вжик, постой, пусть все тебя боятся, А мне пора немного прогуляться. Пожалуй, я сначала поселюсь, Потом, пожалуй, в море искупнусь, Потом пройдусь от края и до края, Глядишь, чего-нибудь и разузнаю. Ты можешь номер мне найти на берегу? – Не просто это, но могу. – Тогда придется постараться. – Дай мне минуту покопаться… О! Есть один нехилый номерок. Еще минуточку, дружок, Ну вот, все сделал, заселяйся И ничему не удивляйся. Жить будешь прямо здесь, на третьем этаже. Чего сидишь? Иди уже. Я оплатил три дня, надеюсь, хватит. Редко кому такая пруха катит. Люкс с окнами на море, мебель дорогая, Есть даже сауна довольно неплохая. – А деньги ты откуда взял? – А, что? Я, разве, не сказал? – Нет, даже и не намекнул. – Да вот, у СБУ и умыкнул. Там все равно не знают толком Куда отправили и сколько. Оперативная работа как никак. – Да знаю-знаю, не дурак. На регистрации давать мне паспорт свой? – Ой, Федя, ты такой чудной. Твой номер брони восемьсот двенадцать. И не стесняйся улыбаться. По этой брони документ не нужен никакой, Им вредно знать, кто ты такой. Поверь, здесь понимают, что к чему. Ни слова о клиентах, никому. Да, у тебя там полный пансион. И к морю с лестницей балкон. Еду приносят в номер, стоит позвонить, Все, что есть в баре, можешь пить. Жучков и камер нет, я дважды проверял, Ну все, иди, я отдохну, устал. – Спасибо, Вжик, ты лучший, как всегда. – Иди, купайся, заждалась вода. Вселившись, Федя грохнулся в кровать. Приятно так, раскинув руки, полежать. В окно доносятся до Фединых ушей Шум волн и мерный шорох голышей. Его расслабленное тело С кровати подниматься не хотело. Но сам-то он хотел нырнуть с разбега, Поэтому в игнор отправив негу, Рывком поднялся и собрался в путь, На пирс, чтоб пару раз таки нырнуть. Спустившись вниз по лестнице с балкона, Попал на чудную площадку из бетона. Прошел по краю, убедился глубоко И камни все довольно далеко. Отбросив полотенце на лежак, Сам сиганул с разбега так, Что аж в ушах как будто зазвенело, Проплыл немного, вышел, тело пело. Вода сняла усталость как рукой. Какая нега там, какой покой?! Еще раз и еще, как в детстве сорванцом, Нырял без устали он с радостным лицом. Потом проплылся к скалам, возвратился, На берег выбрался и на лежак свалился. Давно уже на море Федя не был, Тут воздух чище, выше небо И цвет у неба яркий, бирюзовый И сам ты после моря словно новый. Приятно так на солнышке валяться. Но всё же за работу нужно браться. А, может, ну его? Когда еще вот так Получится улечься на лежак? Наверное, не скоро… не беда, Не только в море плещется вода. Взглянул по сторонам – знакомых нету лиц. Зато полно хорошеньких девиц. Да, тут работы непочатый край, Хочешь знакомиться – любую выбирай. На вкус, на цвет, на день, на ночь, Они наверняка не прочь. Но той, что нужно, нету среди них. Жаль, я не знаю тех других двоих. Поднялся Федя в номер, заказал поесть. Под душем сполоснулся, не успел присесть, Глядь – столик на балконе накрывают. Да, состоятельных гостей здесь уважают. Поев, как следует, Федот пошел гулять. Не праздно маяться, а девушек искать, Вернее ту одну, что голубых кровей, А где искать – не ясно, хоть убей. Прошелся вдоль по набережной узкой Нет ни одной машины русской, Одни жовто-блакитны номера. Все же сентябрь, учебная пора. Во всех кафешках посмотрел – нет никого. На рыночек зашел и тоже ничего. Дошёл до самого конца. Все, дальше камни, валуны. Спросил у млеющего в кресле молодца – А за камнями что, с той стороны? – Там дальше пляж для дикого народа Палатки по кустам, свобода! Вон, на верху, под красной крышей «Ай То Дор», Дорожка сквозь него, как коридор, Потом политехнический и старый парк. Гуляй вдоль берега, намного лучше так. Идет бетонная дорожка вдоль воды, А сверху домики на минус три звезды, Упрешься в рынок, дальше хода нет, Короче говоря, вот мой тебе совет: Ты время даром не теряй И ноги понапрасну не стирай. У нас тут лучше, несомненно. Ты на утесе не был? – Буду непременно. – Когда поднимешься, увидишь сам Здесь лучше отдых или там. – Пойду взгляну, спасибо за совет. Девчонки русские живут здесь? – Вроде нет. Пошел Федот обратно. Что делать непонятно. Заглядывал во все подряд отели, Там разговаривать особо не хотели, Но все же отвечали: нет таких. Невесту, что ли потерял, жених? В кафешках та же самая картина. А, может, обманула бабка, вот вражина. Нет, я еще, пожалуй, рано возмущаюсь, Ведь только начал поиск, ладно, каюсь. Пришел туда, откуда начал путь, С охранниками поболтал чуть, чуть, По лестницам да по дорожкам вверх поднялся. Ни с кем особенно по теме не общался, Но все фиксировал и все запоминал, Всех кого встретил, без труда б узнал. Добрался до усадьбы  – да, красиво, Стена плющем увита обывателям на диво. Часовня аккуратная чуть выше. Перекрестился к Богу, Бог услышит. Прошелся по тропинке вдоль обрыва И осмотрелся: да, действительно красиво! Приятный ветерок сбивает спесь с жары, Вон там знакомый силуэт Медведь-горы. Огромный пляж дугой, ступеньки в воду, Торговые палатки и полно народу. Но там не Санта-Барбара уже, Он на Утесе, словно на меже. Осталась эта Санта позади, Взглянул назад – ты только погляди! Действительно, веселый городок Вот только перегруженный чуток. Отели друг на дружке, в три ряда Немного тесновато, это да. А дальше все, как описал парниша, Вон красная в зеленых кущах крыша, Бетоном сверху давит политех, Взирая свысока на всех. Вокруг все в зелени густой, А берег моря вроде как пустой, Как будто бы в броню одет, Вдоль берега бетонный парапет И волнорезы в боевом строю Усердно выполняют роль свою. – Девицы наши вряд ли там тусят, Но все ж проверить нужно все подряд. Вглубь суши виноградников полно, Наверняка здесь делают вино. При случае попробовать бы надо Перебродивший сок из винограда. Да, здорово стоять на верхотуре И ветер с моря мерить по фигуре. – Пойду, пожалуй, вниз спущусь, Немного вдоль дуги пройдусь. Спустился и прошелся. Что с того? Не встретил из искомых никого. На берегу народа тьма, Но нужной девушки нема. Обратно шел по парковым дорожкам, Конечно же, устал немножко, Встречал знакомых много лиц, 224 И в том числе хорошеньких девиц. Девчонки, я кадрил бы вас, В другой бы раз, но не сейчас. Сейчас мне дела нет до вас, Мне не до гоцалок сейчас. Роились мысли в голове, Как будто муравьи в траве. Тем временем на улице темнело. И тело отдохнуть уже хотело. Спустившись вниз по лестницам крутым, Федот вдохнул приятный дым, И пряный запах шашлыка. Сейчас, пожалуй, он бы съел быка. Народ по Санта-Барбаре гулял И столики в кафешках занимал. Еще раз Федя сделал круг. Смотрел внимательно, а вдруг Девчонки наши тут как тут, Сидят себе, шашлык жуют. Но только все это напрасные заботы. Не оказалось Насти на пути Федота. Решив, что утро вечера мудрее, Он в свой чертог отправился скорее, На ужин заказав пивка и шашлыка, Спустился к морю, чтобы омочить бока И дать ногам усталым отдохнуть. Вдоль берега проплыл чуть, чуть. В воде тепло и хорошо. – Сегодня я царевну не нашел. Что ж завтра буду вынужден опять С утра до вечера ее искать. Везде пройдусь, по всей округе, И никуда не денутся подруги. С такими мыслями Федот к себе поднялся. И на минуточку под душ забрался. А вышел – на балконе стол накрыт, Пивко холодное «Чернигивськэ» стоит. Картошечка печеная, румяные бока, Салат из помидоров и две шпаги шашлыка. У пива свойство есть такое — Когда оно холодное, живое — Уходит из бокала за минуту И не было его как будто. Еще пол-литра заказал, Через минуту принесли бокал. Чтоб я так жил, подумалось Федоту, Грех жаловаться на текущую работу. Управившись с вкуснейшею едой, Ушел он на заслуженный покой. Упав на шелковое ложе, Подумал – Даму бы сейчас да помоложе… Но нету опции такой, Придется наслаждаться сном и тишиной. Маруся тоже уже спит наверняка. Как ты, любимая, отсюда далека! Хотел бы я, чтоб ты была со мной. Так мало времени мы провели с тобой! Вдруг Федю даже пот пробил. Он как-то с виду упустил, Ведь это Настя, судя по всему В покоях царских отдалась ему. Уверен: то была она, ту ночь С ним провела царева дочь. – А, что если царевна вдруг захочет Продолжить то, что было ночью? Попробуй-ка царевне отказать. Кто знает, что тут можно ожидать. Да… ситуация совсем не рядовая. Как быть? Ну, поживем – узнаем… Сон пеленал Федота безвозвратно, Уже и думалось неадекватно. Вдруг за стеной какой-то вой. Прислушался, о, Боже мой! Каким-то тёткам среди ночи Петь захотелось страстно очень. До караоке дорвались, похоже, И пели хорошо, быть может, Вот только слышал Федя за стеной Не громкий, но протяжный вой. Этот вокал особо не мешал И вскоре Федор крепко спал. Ночь пролетела, словно миг один. День поисков остался позади. Ну ладно-ладно, так и быть – полдня. Вставать не хочется, такая вот фигня. – Еще немного поваляюсь, Потом пойду на море, искупаюсь. С утра там как-то шумно почему-то. Восторженные возгласы как будто. Довольные девичьи голоса. Вдруг Федю словно тыкнула оса. – Чего разлегся, может то они Там плещутся бессовестно одни?! Подпрыгнул, полотенцем обвязался И на балкон скорей, чуть не сорвался. Девиц уже и след простыл, Мужик какой-то мимо плыл. – Скорей всего пригрезилось чего-то. Мелькнуло в голове Федота. Вон дамы полотенца расстелили, Места удобные на пляже застолбили. И больше нету никого. Ужель они встревожили его? – Нет, эти в стороне, а те смеялись рядом, Проспал ты, Федя, так тебе и надо! А, впрочем, здесь девиц не мало. С чего я взял, что все пропало? Пойду, запрыгну в воду тоже. День обещает быть погожим. А значит попотеть придется, Семь на часах, а мне уже неймется. Вода взбодрила и вернула в строй. Позавтракав наедине с собой, Федот спустился вниз, где в уголочке Его машинка пряталась в тенечке. – Здорово, Вжик. Тебя не обижали? – Да что ты, Федь, пылиночки сдували. – Ты по своим каналам что-нибудь нарыл? – Везде залез по мере сил. Нет никаких зацепок, все впустую. Может, поищем девушку другую? – Да я бы рад, но нужно эту разыскать. Скажи мне, Вжик, ты пробовал узнать, Кто рядышком со мною проживает? – Конечно, пробовал, тут ногу черт сломает, Все так запутано и так закрыто, И не придраться даже  – шито-крыто. – А может быть звонки в Москву какие Или хотя бы вообще в Россию. – Звонки, конечно, есть, но все они не в счет, Я проверял кто в адресе живет И кто звонил, короче всех. Не информация, а просто смех. Отсюда все звонят по местным телефонам, Дешевле, знаешь ли, поэтому резонно. Откуда был звонок  – неясно, Антенна здесь одна, искать напрасно. Проверил все отели через Интернет. Сам понимаешь, толку нет. Не та цивилизация здесь, Федя, Тоскливо даже. Может быть, уедем? – Нет, Вжик, поставлена задача, Мы выполним ее. Никак иначе. – Какой ты скучный, я же пошутил. Иди уже, пока я не сострил. – Гляди-ка ты, какой остряк! Давай уж, говори чего не так. – Ты, Федь, как девочка, хочу и не могу. Определись, пока на берегу, Любитель Насть, Ален, Марусь. Что значит «встретиться боюсь»? Ты, уж, реши кто сердцу всех милее И действуй аккуратно, но смелее. А то, ведь, ищешь, но стесняешься найти. А вдруг она собьет тебя с пути… Марусю любишь – нечего страдать, О том, что Насте хочется, гадать. Плевать что это царственная дочка, Обыкновенная девица, точка. – Ты думаешь, я сам не понимаю? Но человек не робот. – Знаю, знаю. – Обидеть можно девку ненароком, Несладко ей и так, ей одиноко. – Короче, Федя, мозг не убивай, Сначала встреться, а потом страдай. – Ты прав, пойду искать повсюду, Из-под земли ее, негодницу, добуду. В другую сторону теперь Федот пошел. С утра свежо и очень хорошо. От ароматов кругом голова, А в голове рифмуются слова. Слова из песни про велосипед, Который нужно гнать, чтобы собрать букет. Вон валуны внизу торчат в воде, Полно камней на берегу везде. По ним, как козы, прыгают людишки И дядьки с тетьками, и ребятишки. Вон набирают родниковую водицу, Пойду обратно, надо бы напиться. Кусты густые по бокам пошли, Здесь дикари приют, по-моему, нашли. Так, вот какая-то калитка, вниз ступени. Спустился вниз, прошелся, всем до фени. Трава повытоптана, голые стволы, Из досок строганных сколочены столы. Сидят какие-то скукоженные люди  — Нет, Насти здесь наверняка не будет. Жизнь тут неспешна, словно дым табачный. Свернул в сторонку не совсем удачно. Из синей маленькой палатки Смотрели в мир четыре пятки. Не просто так себе торчали, Они какой-то танец исполняли. Старались страстно и ритмично. Решив, что не совсем прилично Стоять вот так и наблюдать со стороны, Федот поправил по мужски штаны, Еще раз посмотрев на пятки, Пошел на выход без оглядки. Нет, судя по испачканным ступням, Не может Настя находиться там. А дальше все объекты по порядку. В политехническом закончили зарядку. До рынка, что в конце пути, Решил аллеями тенистыми пройти. Там было много домиков различных И новых каменных и щитовых типичных. Обратно шел вдоль парапета, В него береговая линия одета. Вернулся снова в городок, Прошел его и вдоль, и поперек. Девчонок видел много, но не тех. И, даже, среди них имел успех. А что? Он парень видный, трезвый, стройный, Девичьего внимания достойный. Полдня уже прошло, а результата нет. Пойти к себе и заказать обед? А это значит потерять контроль, И все труды свести на ноль. Пожалуй, нужно место разыскать Где можно есть и наблюдать. О, ресторанчик над водою, в уголочке, Как раз стоит в той самой точке, Где сходятся все местные пути. Нельзя здесь незамеченным пройти. Вон лестница, идущая наверх, Отсюда будет видно всех. Присев за стол, Федот почувствовал усталость. – Поем и отдохну хотя бы малость. Приятно. С моря ветер поддувает, Жару сентябрьскую немного разгоняет, Всех проходящих видно хорошо. Что ж, не плохое место я нашел. За полчаса Федот поел и отдохнул. Так не хотелось покидать удобный стул. Все было очень, очень вкусно, С душою приготовлено, искусно. Сейчас бы можно и поспать… С трудом себя заставив встать, Он не спеша направился наверх, Попутно изучая всех. После вчерашнего похода Федот миграцию народа Довольно точно представлял. И планомерно мимоходом Все закоулки проверял. Знакомых лиц немало встретил, Вчерашних девушек приметил, Но ту, которую искал, Нигде не видел, не встречал. Страсть, как хотелось искупаться, Но искушению поддаться Он права нынче не имел, Искал несчастный и потел. На пляже было очень жарко, Зато слегка полегче в парке. По кругу обойдя два раза, Подумал Федя:  – Вот зараза! Что делать? Где искать девиц? Вокруг полно знакомых лиц. Уже здороваются люди, Еще кружок и можно будет С любым из встречных пиво пить. Хреново, что и говорить. А, может, прав отчасти Вжик? И лучше просто напрямик Проинформировать царя Где дочь швырнула якоря. И завтра здесь табун спецов Подряд все вспашет будь здоров. Ты, Федь, нормальный или как? Так оплошать нельзя никак. Если девица здесь пасется, То обязательно найдется. По времени ограничений нет Да и погода  – самый цвет. Но все же нужно торопиться, Чтоб за Марусей воротиться. Продолжим поиск тщетный свой. Фортуна, слово за тобой! Сейчас бокальчик бы холодного пивка, Но нету здесь ни бара ни ларька. А впрочем, можно и воды холодной, Но нет поилки ни одной народной. Когда-то, видимо, фонтанчики здесь были, Но их давно уже сломали и разбили. На пляж вернуться, там попить? Не хочется из парка выходить. О! Человек несет вино в разлив. Довольный – видно, неплохой аперитив. – Привет, дружок, домашнее вино? – Нет, здесь домашнего не делают давно. Это от местного завода «Партенит». Прекрасное вино, бодрит. – А где стоит завод? – Не знаю. Я в винном погребочке покупаю. – А где тот винный погребок? – Да путь не так уж и далек. По этой дорожке иди до развилки, А дальше по левой дорожке-тропинке. Справа по ходу домик не броский, Там еще сбоку сложены доски. Смелее входи и увидишь все сам. Взять можно с собою, а можно и там. Не только вино, там есть пиво, вода, Есть соки и даже коньяк завсегда. – Спасибо, пойду, утолю аппетит, А то уже пыль колом в горле стоит. Дорожка вела прямо вниз по наклонной, Что, впрочем, казалось довольно резонно. Координаты даны были точно, Федот пройти мимо не смог бы нарочно. – А поиски как же? По новой начнем. Сначала питейный проведаем дом. Во рту, как в Сахаре, жара полыхала, Живительной влаги ждала из бокала. – Зайду, попробую хоть местного вина. Гляди! За столиком они, верней она! Со стороны нет смысла наблюдать  — Девицы могут запросто слинять. Пожалуй, нужно сходу в бой и точка. Нашлась-таки, царева дочка. – Привет, Анастасия. Как дела? – На брудершафт я с вами вроде не пила. – А, извините, был не прав, исправлюсь. Девчонки, разрешите я представлюсь. – Не нужно, Федор, можете садиться. Давно ли удалось освободиться? – Да, я бы сам не справился вовек, Благодаря тебе я снова человек. – Да что вы, я здесь вовсе ни при чем, Обсудим лучше все потом. – Как интересно! Мы не знаем что-то? Подружки выпалили, глядя на Федота. – Тут интересного и нету ничего. Знакомый папин, только и всего. – Что, тоже в нефтянке работает? – Нет. Он просто по даче знакомый, сосед. Федот слегка на миг оторопел. Взял пива бокал и к девицам подсел. Поймав взгляд царевны, все выпил до дна. – Подружки не знают, видать, кто она… Так-так, вот те раз, не попасть бы впросак. Еще, не дай Бог, чего ляпну не так. Сосед так сосед, я, конечно, не против. Надеюсь, мой дом не скворечник в болоте. А кто я по жизни, работаю кем? Немного смогу я поддерживать тем. Подружки тем временем молча сидели И дружно на Федю все вместе смотрели. Прикинуты девушки были неброско. Одна была в шортах и майке от Боско, Другая  – в коротеньком платье из шелка, А Настя в штанах «адидас» и футболке. – Отличное пиво. Еще что ли взять? Вы будете? Сколько кому заказать? – Нет, мы бы вина еще взяли по сотке. – Хорошее дело. А может по водке? – Фу, как нетактично и грубо! – Прости, дорогая. Как звать тебя? – Люба. – А девушка рядом? – Я просто Надежда. – Простите, девчонки, я злостный невежда. Какое вино принести вам, девчата? – Мы были б не прочь по бокалу муската. Нам нравится розовый местный мускат, Вон, слева на полке бутылки стоят. Взяв то, что просили, Федот сел за стол, Разлил по бокалам бутылку на пол. – Ну что? За знакомство? Здоровья всем вам! Орешки кешью не хотите, мадам? – Я мадемуазель, если вам так угодно. – Да я и не против, сейчас это модно. И, было б неплохо на ты обращаться, Так будет гораздо приятней общаться. – Мы тоже за это, но, как-то неловко, Ведь мы познакомились с вами вот только. – С тобой познакомились. – Ладно, с тобой. Надеемся, ты у нас не голубой? Аж дух перешибло  – вот это скромняжки, Такие кульбиты вредны без растяжки. – Ну хватит, сороки, вы парня достали. – Да что мы с тобой голубых не видали? – Нет, девушки, розовый я, однозначно. – Тогда ты сюда приземлился удачно. – Вас если послушать – дурдом отдыхает. – Так это же шутка. – Но он-то не знает, Что вы мастерицы болтать языками И мужиков выставлять дураками. – Да что ты, Настена, мы очень культурны. Ты, Федь, молодец и ответил недурно. – Мне тоже приятно общаться с такими Приятными, милыми и озорными. Общались на самые разные темы И, кажется, не было в мире проблемы В которой они не могли б разобраться. – Наверное, нужно к себе выдвигаться. Сказала Надежда, взглянув сквозь бокал В то место, где строй из бутылок стоял. – Да, девки, пойдём, ждет водичка морская. – Куда тебе, милая? Ты же бухая. – Ты сам-то какой? – Я, вполне, ничего. – А мы все бухие тогда отчего? Мы, Феденька, все закалялись в России, Мы навеселе, но отнюдь не бухие. Мы к морю, дай Бог, через час попадем, А за час мы забудем, что общались с вином. – Ладно, там будет видно, пойдём не спеша, Уж стемнело слегка, стало легче дышать. Ваших планов на вечер, простите, не знаю, Но вас всех я на ужин к себе приглашаю. – Клево, девочки, можно поесть на халяву! – Хорошо то как, Любка! Посидели на славу! Путь, от силы минут на пятнадцать, Шли действительно час, а вернее час двадцать. Пели песни, дурачились, в прятки играли, На скале посидели, под Луной помечтали. Добрались до отеля, когда все стемнело. – Наконец то пришли, я чуть было не села За ближайшим кустом, всё, бегу в туалет. – Любка стой! Я вперёд! Тоже сил уже нет. – Во народ! Ведь кобылы, а словно как дети. До чего ж непосредственны девушки эти. Мы минут через десять к морю спустимся вниз. – Обалдеть! Это ж надо! Вот это сюрприз! На каком этаже, вы девчонки зависли? – На третьем, а что? – Да не что, чтоб вы скисли. Это вы вчера вечером песни орали, Постояльцам порядочным спать не давали? – Ну, попели немного. А ты как узнал? – Я сосед ваш за стенкой и полночи не спал. – Нету слов, мир так тесен, что даже тошнит. Мы-то думали – номер свободный стоит. Уж два дня как оттуда свалили уроды, Обнаглевшие и беспринципные морды. Нас пытались к себе на ночлег затащить, Понтовались, грозились проблем наплодить. Получили короткий, но твёрдый отказ, А ещё по башке получили от нас. На секундочку, мы мастера рукопашки, Ну, а эти менты, видно, только бумажки Подшивают и по кабинетам таскают, Настоящей работы, похоже, не знают. Слава Богу, отстали, взяли местных девиц, Мы старательно стали обходить этих лиц. Всё же несколько раз встречи не избежали, Зло плевались паскуды и достать угрожали. Нам три дня и три ночи грозились невнятно. Не сказать, чтобы очень, но не очень приятно. Мы им, чтоб досадить, шины все поспускали И «козлы» на стекле лобовом написали. Хорошо написали, суперклеем «секунда», Вряд ли чем-то сотрёшь, всё – козлы навсегда. У Федота от смеха закололо в боку. – Да, устроили вы черный день мужику. Тот ни в чём не виновен, работает честно. – Ты о ком говоришь? – О секьюрити местном. Он от них получил – мало не показалось. Ни за что ни про что, как сейчас оказалось. – Так уж и не за что, меньше надобно спать. Если деньги берёшь – будь добёр охранять. – Да, согласен. Ну что, вниз минут через пять? – Нет,  давай через десять, чтоб уж точно не ждать. Через десять минут Федя был у воды. В этот раз он награду получил за труды. Три прекрасные нимфы красовались в бикини. – Да, девчонки, нет слов, вы просто богини! Загорелые, стройные, драйвом полны, Взволновали Федота аж до глубины. Он, конечно, старался виду не подавать, Но девицы решили с ним слегка поиграть. Полотенца роняли, нагибаясь красиво. Ладно скроены девушки были на диво. Становились то боком к нему, то спиной И смеялись – то вместе, а то по одной. Тел упругих изгибы красотою пленили И, понятное дело, Федота добили. Полотенце отправив на лежак одинокий, Разбежался и прыгнул он в омут глубокий. Когда вынырнул, девушки дружно смеялись, А потом так же дружно за руки взялись И все прыгнули бомбочкой в воды морские, Так безумно прекрасные и озорные. От греха, чтоб подальше, Федя сразу отплыл. Прыгнул вовремя он, слава Богу остыл. Естество мужика говорило: – Давай! Не теряйся, одну из троих выбирай. Вспомни то, что Творец завещал размножаться, А, чтоб был результат, нужно тренироваться. Так-так-так, ведь Яга стопудово узнает И Марусю изменой, небось, запугает. Но ведь я ей не муж, у меня жизнь своя, До неё далеко, где она, а где я. А девчонки вон рядом, с пылким сердцем в груди. Им, наверное, ночью тоже скучно, поди. Подплыву, интерес может кто-то покажет. Упустить такой шанс непростительно даже. Легким брассом, глаза над водой и макушка, Федя тихо направился к трем хохотушкам. – Это что ещё за крокодил к нам плывет? – Это я, не пугайтесь, – ответил Федот. – Ты чего удалился от нас, дорогуша? Вдруг мы станем тонуть? – Не волнуйся, Надюша. Я успею на помощь, не сомневайтесь, Так в воде хорошо! Не боитесь, купайтесь. – А скажи – вентиляцию лёгких рот в рот Ты кому-нибудь делал? Я ревную, Федот! – Было дело, Любаша, чего тут скрывать, То, что встречу тебя, я не мог тогда знать. Но та практика зря не прошла, я готов Со дна моря достать тебя без лишних слов. – Что, девчонки, вы будете дружно тонуть? Или, может, на берег? Пора отдохнуть. – Настя, ты, как всегда, на корню все ломаешь. По душам нам общаться всё время мешаешь. – Да общайтесь всю ночь! Разве кто возражает?! Только я выхожу – организм остывает. – Ладно, девушки, Настя права, уж пора. Или киснуть хотите в воде до утра? – Ничего себе спелись. Ты видишь, Любаша? Время зря не теряет девушка наша. В этот раз мы с тобою, как видно, в пролёте. Видно глаз нашей Насти лежит на Федоте. – Что язык без костей – всем известно давно. Ну, а ваши к тому же, как веретено. – Да не злись ты, Настёна, ведь мы это в шутку. – Я, девчонки, останусь ещё на минутку, Через часика пол, как уже говорилось, Жду вас в гости на ужин, что бы там не случилось. – Всё, Надежда, выходим, есть хочу, аж пищу. Что оденем на раут? Платье ща поищу. – Не волнуйтесь, напрасны волнения ваши. Даже в спальных халатах вы всех будете краше. – Спец, ты Федя, по женским ушам прокатиться, Только нам второй раз уж пришлось обломиться. Каждой девушке в кайф нарядиться красиво, Не для глаз третьих лиц, для себя, для любимой. – Как всё сложно у вас! Механизм слишком тонкий. Рад я буду вас видеть любыми, девчонки. – Так и быть, уж, прощаем, что взять с мужика. Всё, мы вас покидаем. Жди нас в гости. Пока! Из воды выбирались по лестнице дамы. Федя жадно голодными ел их глазами. До чего ж хороши Надька, Любка и Настя! Их потискать любой почитал бы за счастье! Чтобы эго мужское успокоить слегка Кролем он сиганул до большого буйка. А оттуда в ускоренном темпе обратно. Кровь играла по жилам, и это понятно. Вечер быть обещал интересным весьма, Ну а ночь – будет видно, возможностей тьма. Растерев полотенцем упругое тело, Федя к другу пошёл поболтать первым делом. – Как ты, Вжик? Я нашел государеву дочку. В этом деле поставить уже можно точку. – Ишь ты, прыткий какой, погоди, Предстоит путь неблизкий ещё впереди. – Я с тобой, Вжик, спокоен, ведь ты у нас гений. До Москвы ты доставишь нас без приключений. Потерпи, я надеюсь, что завтра уедем. – Ой не знаю, смогёшь ли ты вырваться, Федя. Столько девушек классных – башка идёт кругом. – Потому и пришел я к тебе, Вжик, будь другом… – А я разве им быть хоть на миг перестал? – Не цепляйся к словам, я сегодня устал. – Кстати, мне тут уже и не скучно давно. Столько разных частот – прям не жизнь, а кино. У меня теперь куча знакомых везде И на суше полно, и полно на воде. Я тебе внёс доплату за роскошный банкет. Там на выбор меню, в нём чего только нет! Деньги те же для целей оперативных. И, чтоб ты не стеснялся в штанишках спортивных, Смокинг черный атласный я взял напрокат, По размеру он будет тебе в аккурат. Пять минут уже, как он в шкафу зависает И тебя с нетерпеньем большим ожидает. Ну, рассказывай, что ты замыслил опять… – Я, признаться, не знаю, что и сказать… Ты как будто все мысли мои прочитал, А о смокинге я даже и не мечтал. – Мысли: было бы круто, но есть одно «но».  В душу влезть человеку никому не дано. Создал Бог человека с душою свободной. Его внутренний мир сволочной, благородный, С Богом в сердце, без Бога – лукавый, пустой Никому не доступен, он собственный свой. И во внутренний мир человека дорогу Никому не осилить, доступно лишь Богу. К сожалению, мысли читать не могу, Но ведь я тебе друг и всегда помогу. Ты, ведь, носишь кольцо и я в курсе того, Что творится шагах в тридцати от него. – Это что же? А как же? – Да ладно, Федот, То, что в нете сейчас размещает народ, не дает тебе шансов на оригинальность. Вот такая, суровая, Федя, реальность. Но не парься, кольцо под подушку не прячь, Я ведь не извращенец, не суд, не палач. Нет там видео, Федя, но пишутся звуки. Аналитика – главная цель этой штуки. – Всё же как-то неловко. – Спасибо, друг мой, Что в твоём представлении я, как живой. Всё, что ты пожелаешь, я тут же сотру, Ты же, Федь, меня знаешь, тебе я не вру. – Ладно, Вжик, мне пора, я тебе доверяю. Ты мой ангел-хранитель и я это знаю. – Ой! Иди уж, а то опоздаешь. – Иду. – Вдруг они будут вовремя. – Ща упаду. Чтоб девицы и вовремя. Это едва ли. Очень зря он так думал. Не опоздали. Хорошо, что он сам расслабляться не стал, Быстро смыл соль морскую и смокинг достал. А солдату одеться нужно пару минут. Только смокинг напялил – они тут как тут. – Вот и мы. Ты нас ждёшь? Обалдеть – красавец! Как рояль элегантен, ну просто пипец! – Вы мне, девушки, льстите. Приятно конечно. Я вас ждал, проходите, прошу вас сердечно. Вы б на красной дорожке хоть в Сочи, хоть в Каннах, Лучше всех были б точно, вам бы не было равных. И когда вы успели? Мне понять не дано! Что вы будете: водку, коньяк аль вино? – У тебя вон ведёрко со льдом и шампанским. То, что нужно как раз нежным душенькам дамским. Федя, стол обалденный! – Это закусь пока. Здесь отличная кухня. Может, выпьем пивка? – Ты взгляни хорошенько, любезный друг Федя. Где ты видишь здесь фрау? Исключительно леди. – Это я по привычке, простите, девчата, Приглашаю к столу, так сказать, чем богаты… Федя каждой из дам сесть за стол помогал, Стул подвинул, приятное слово сказал. Вызвал снизу гарсона, диско включил, Сел за стол и шампанское дамам налил. Появился гарсон в белоснежной рубашке, Удивился безмерно, вздохнул как-то тяжко. Сам хотел он бутылку с шампанским открыть, По бокалам игристый напиток разлить. А теперь – всё насмарку. Что делать? Непруха. У гарсона на бирке красовалось «Андрюха». Федя сразу просёк, что неловко ему. На лице был написан ответ почему. – Извини нас, Андрюха, мы сами с руками, И налить, и в тарелку метнуть можем сами. Посоветуй-ка, лучше, что нам заказать, Чтобы вкусно покушать и потом не страдать. За минуту сверстали отличный заказ. У гарсона в глазах свет тревоги погас. А когда попросили шампанского пять — Он готов был от радости тут же сплясать. Окрылённый надеждой на хороший процент, Малахольный гарсон испарился в момент. Федя дёрнулся, было, ухаживать. Тщетно! Потому, как девчонки сказали конкретно: – Не волнуйся, мы сами закуску возьмём, Тост давай говори, жажда палит огнём. Все салаты нам хочется поковырять, Нам ведь нужно попробовать, посмаковать. Всё красиво и вкусно, наверное, очень, Ну, давай говори, дело близится к ночи. Встав, Федот про себя вдруг отметил, Увидав себя в зеркале, как на портрете, Что в одежде такой он как будто другой — Элегантный, значительный что ли такой. Ты гляди, как прикид человека меняет, Быть другим, не таким как всегда заставляет. – Я, девчонки, за вас поднимаю бокал, Я судьбе благодарен, что вас повстречал. Вы прекрасны, дай Бог вам здоровья и счастья! Пью за ваши глаза, Люба, Надя и Настя, Чтобы радостный блеск в них сиял негасимо, Отражаясь в глазах дорогих и любимых. – Хорошо, Федь, сказал! За тебя, дорогуша! Сняв слезу ноготком, завершила Надюша. Выпив дружно до дна из бокалов вино, Все отметили, что превосходно оно. Сразу всем захотелось название знать, Взяв бутылку за горло, этикетку читать. – Да, шампанское – сказка, ну просто отпад И наверное, стоит немало деньжат… – Ну, девчонки, мы вроде к оттягу готовы. О, ещё принесли, разливайте по новой. И пошла карусель из благих пожеланий, Взглядов искренних,  тостов заздравных, лобзаний. Было всё очень вкусно, гарсон был в ударе, Блюда резво таскал, брал шампанское в баре, Подносил без заминки. А как открывал!.. Так проворно, никто даже не замечал. Чисто, просто в бутылке вино не кончалось, Без заминки, стабильно в бокал доливалось. У девчонок горели и щечки, и глазки. Было всё распрекрас но, как в пушкинской сказке. Федя тоже был весел и рад от души, Было всё хорошо, были все хороши. Безусловно, девчонки милы и прекрасны, В них изъяны искать – тратить время напрасно. Но Маруся и краше, и сердцу милее. Поскорее бы встретить, обнять поскорее. Запах трав луговых в волосах отыскать, К сердцу крепко прижать, целовать, целовать… – Что я делаю здесь? – вдруг подумал Федот. – Ведь Маруся в глуши там волнуется, ждёт. Верит мне, а я, сволочь, девиц развлекаю. Разве это грешно? Нет греха здесь, я знаю. Но зачем тратить нежность души на других, Отнимая её у любимых своих? Веселятся девчонки, гарсон пляшет тоже, Все довольны и вечер удался, похоже. Вот и славно. Пойду-ка я к морю пройдусь, Если станут искать, я тотчас же найдусь. Серебром рисовала дорожку Луна, Набегала на берег за волною волна. Море было спокойным и тихо дышало. И Федот полной грудью вздохнул, полегчало. Как хотелось бы видеть Марусю здесь, рядом, Быть обласканным нежным и любящим взглядом. Разговаривать с ней или просто молчать, От прохлады ночной согревая, обнять. – Что случилось, Федот, ты никак заскучал? Голос девичий сзади вдруг прозвучал. Сердце ёкнуло сильно и затрепетало, Обернулся Федот – сзади Настя стояла. – Извини, не хотела тебя испугать. Не замёрзнешь? В тепле как-то лучше мечтать. – Может, ты и права, но вот только мечты Почему-то не любят вокруг суеты. Здесь спокойней и сказочней, я бы сказал. – И о ком ты, хотелось бы знать мне, мечтал? – Все мечты суеверны, я в этом уверен. А с мечтами моими и я суеверен. Пусть они до поры будут в сердце моём, Хочешь, тоже садись, помечтаем вдвоём. – Отчего ж не присесть? На вот, пледом укройся. В душу лезть я не буду, не беспокойся. – Не хотел я тебя обижать, извиняюсь. – Нет проблем, я была некорректной, признаюсь. Ты какими судьбами в Крыму оказался? – Да…. недавно на дело одно подвязался. Посадили сначала, потом отпустили, Непростую задачку решить предложили. – Я, кажись, понимаю, кто ставил задачу. Сам начальник охраны царя, не иначе… – Настя, ты не поверишь, но это был царь, Твой отец, ну а всем остальным – государь. Царь просил разыскать и вернуть ему дочь. Я не мог отказать, согласился помочь. – А спецы что, совсем уже нюх потеряли? Или, может быть, вовсе меня не искали? – Уж поверь, от Находки до Калининграда, Всю Россию обшарили… – Так им и надо! Ну, а ты как нашел? Я же, вроде, старалась, Заметала следы, без конца шифровалась. – Да, уж, мне было очень не просто, признаюсь, Но я здесь, как ты видишь, с тобою общаюсь. – Ты, небось, уже папе про всё доложил? – Нет, царю я ещё не звонил. И не буду звонить, это ваши дела, Ты же не из каприза из дома ушла. – Даже если и так, за тобой наблюдают, Где ты с кем и когда, я так думаю, знают. – Это исключено, можешь не сомневаться, Я ведь тоже неплохо могу шифроваться. – Почему-то я верю тебе, безусловно. Ведь обычно мне врут все кругом поголовно. Все контакты мои проверяют стократно, Ненавязчиво так, втихаря, аккуратно. Всё про всех знают лучше, чем те знают сами. Так боятся, чтоб я не общалась с врагами. Только я уж давно не ребёнок капризный, Понимаю где вред, а где польза Отчизне. – Ну, а девушки как же? – Случайно, в Париже Сноуборд покупала, а девушки – лыжи. Ипока мой охранник следил за другими, Я общалась себе преспокойненько с ними. Оказалось – они из бойцовского клуба, Надя – мастер по самбо, по кикбоксингу – Люба. Что они из России ребята не знали, И поэтому девушек не проверяли. Мне они как отдушина, честное слово, Иногда я к ним езжу, когда мне хреново. Как ты понял, они даже не представляют С кем так дружно и весело здесь отдыхают. Вот поэтому было бы очень печально, Если б я засветилась, как ёлка, реально. Только ты позвонишь – не пройдёт и полдня, Аналитики вычислят быстро меня. Всё запалится: паспорт, девчонки, кредитки И опять будет ждать меня участь улитки. Вроде всё есть, что нужно для жизни счастливой, Только жить нужно в клетке, большой и красивой. Верят все, что живу я, как в сказке прекрасной И как царская дочь не могу быть несчастной. У меня есть кусочек свободы моей, Я его не отдам никому, хоть убей. – Такова твоя участь. Ты царская дочь. – Но контроль мне претит. Эх, послать бы всё прочь! А с тобой мне спокойно, я тебе доверяю, И как будто сто лет я тебя уже знаю. – Вот ты и на крючке, – промелькнуло в мозгу. – Будет трудно сорваться, надеюсь смогу. – Ты надёжный и сильный и духом и телом. Я такого вот друга иметь бы хотела. Обаятельный, умный, слегка юморной. Мне общаться приятно и просто с тобой. И на мой женский взгляд, ты весьма симпатичный. – Что ты, Настя, я парень простой и обычный! – Не скажи, я то знаю, о чём говорю. – Я немного сконфужен и даже горю. Ты меня ведь, по сути, не знаешь совсем. Поднимусь я, пожалуй, чего-нибудь съем. – Извини, я давно «по душам» не болтала. Ты внимательный слушатель, это немало. Помолчим, если хочешь, я умею молчать, Молча можно не только сидеть и скучать, Молча можно общаться не хуже, чем вслух, Кто не слышит душой, тот в общении глух. – Я с тобою согласен и думаю так же, Слов не нужно порой, они лишние даже. Замолчали. По гальке шуршала волна, Из бездонного неба смотрела Луна, Крымский воздух пьянил и дурманил слегка, Не тревожил его лёгкий бег ветерка. И сквозь благоухание флоры прибрежной Аромат пробивался тонкий и нежный. Тот же самый, что был на подушке пуховой, После ночи наполненной счастьем бедовым. В голове затуманилось, сердце забилось, Страсть как хочется вновь, чтобы всё повторилось. Пылкий жар поцелуев, упругое тело И объятий, чтоб в космос душа улетела. Удержаться не просто, красавица рядом, Говорит откровенно, смотрит искренним взглядом. Тут ведь голову не мудрено потерять, Оловянный солдат бы не смог устоять. А Федот не из олова, он, ведь, живой И желает её он сейчас всей душой. Да и Настю к нему тоже что-то влечёт. Что же делать? Как быть? – думал бедный Федот. Внешне он был спокоен, не видела Настя, Что его буря чувств разрывает на части. Нужно было уже что-то как-то решать: Сидеть дальше поврозь или к сердцу прижать. Может, девушке нужно немножечко ласки, Чтоб никто не узнал никогда, без огласки. Чтобы без обязательств, всего лишь на ночь… Он мужик ведь, и был бы, конечно, не прочь… – Настя. Начал он неторопливо. – Ты умна, элегантна и очень красива. Я твой друг, если хочешь, без всяких там но, И решил не сейчас это я, а давно. За меня ты вступилась, спасибо тебе, Я ценю это и благодарен судьбе, Что возможность имею с тобою общаться, И свободой, спасибо тебе, наслаждаться. – Что ты, Федя, я здесь не причастна. – Я знаю. Да ещё и скромна! Я тебя обожаю! Знаешь, Настя, ту ночь у царя в гостевой, Что вдвоём провели мы, как в сказке, с тобой, Вспоминаю я часто и, честно сказать, Мне тепло и приятно её вспоминать. Я всё помню – и то, что меж нами там было, И всё то, что ты мне в эту ночь говорила. Я тебе благодарен за эти слова И за ночь, от которой кругом шла голова. Настя словно задумалась, глядя в сторонку. – Федя, ты говоришь про другую девчонку. Мне, конечно, услышать такое приятно, Но о чём говоришь ты, не очень понятно. Кто в ту ночь был с тобою, я предполагаю И поступок той девушки я одобряю. Но была то не я. Даже если б хотела, Я бы в доме отцовском никак не посмела. – Быть не может! Ведь я даже помню… – Прости, Образ тот ты из сердца долой отпусти. Всё забудь, даже если не хочешь забыть, И уж точно не смей никому говорить. Ту девицу искать не старайся, не надо, Фаворитка царя тебе стала наградой. Ты с любимицей царской был ночью. Понятно? Но её аромат говорил об обратном. – Я устала, поспать бы мне нужно немного. И собраться в обратную нужно дорогу. Завтра мы уезжаем. Ты же это хотел? Или ты отдыхать на курорт прилетел? Федю словно башкою воткнули в сугроб. Вот удар так удар и не в челюсть, а в лоб. Все мечты его разом обрушились дружно… А ведь славно – ему как раз это и нужно. Был проблемный вопрос, а теперь его нет. Даже дышится легче, милей белый свет. Жаль, конечно, любовных не будет утех, Но ведь есть результат. Это ли не успех? – Настя, ты бесподобна, я шляпу снимаю И советы твои выполнять обещаю. На машине приехал я, не самолётом. У меня здесь не отдых, а только работа. Если ты так решила, завтра едем домой. Мы девчонок ведь тоже захватим с собой? – Нет, девчонки пускай остаются в отеле, Отдых я оплатила ещё на неделю. До Москвы на машине? Я тебя умоляю… Самолётом я, Федя, обычно летаю. – Что ты! Вжик нас домчит – не успеешь устать! – Нет, летим самолётом. Пора идти спать. – А с билетами как? Вряд ли будут доступны. – Ты достанешь, я верю, ведь ты парень путный. Дай мне знать, когда нужно с вещами прийти. Только сам не проспи, а то не улетим. Встала и, как прекрасная фея ночная, К себе в номер пошла, туфли с ножек снимая. Сбросив плед, Федя встал и прошелся немного. Что ж пора собираться, пожалуй, в дорогу. Аромат, что так живо его взволновал, Успокоиться Феде никак не давал. Буря чувств поднялась из душевных глубин, Хорошо, что сейчас он остался один. Не хотел он быть с Настей, Марусю он любит, Втайне всё же надеясь, что приголубит. Настя всё просчитала. До чего же умна! Жаль, конечно, что ночь будет только для сна. Он-то думал: зависит, мол, всё от него, Оказалось, что он не решал ничего. Его эго мужское слегка пострадало, Но зато всё теперь на места свои стало. Поскорей бы в столице уже оказаться, Сдать царю его дочь и к Марусе умчаться. Подойдя к тому месту, где маялся Вжик, Федя вдруг услыхал – О, здорово, старик! Ты чегой-то какой-то совсем никакой, Может, смокинг не тот или стол не такой? Может, кто тебе плюнул в тарелку с борщом? Или вместо шампанского дали боржом? Что случилось? Скажи, может быть ты голодный? – Всё прекрасно, мой друг, было всё превосходно! Только что я проблему одну получил. – Если ты о билетах, так я их купил. – Как ты смог? Ведь билетов давно уже нет. – Федь, ты, словно вчера появился на свет. Нету их для кого? Для обычных людишек. Но они есть всегда для богатых и «шишек». И места уже есть, первый ряд, как огонь. – Ну и чью в этот раз ты использовал бронь? – Бронь как бронь. Ну а чья она? Просто ничья. Раз билет у тебя  – значит точно твоя. Завтра в семь выезжаем. – Успеем? – Успеем. – Вжик, спасибо! Пойду собираться скорее. Стой, стой, стой. Ну, а ты? Ты-то как? Я волнуюсь! – За меня ты не бойся, я перекантуюсь. – Ну, а если точнее? – Я с вами лечу. – Разве это возможно? – Мне всё по плечу. – Каким образом? Это же не грузовик. – Вот пристал, я контейнером буду, старик. – То есть как это? – Просто и без напряга. В порт уже поступила об этом бумага. Самолёт из Москвы будет завтра другой, Он как раз нам подходит потому, что большой. Тот, что должен был вылететь, резко сломался. Там какой-то дефект вдруг сейчас оказался. В электронном мозгу переклинило схему. Завтра перезагрузят и снимут проблему. – Вжик, да ты аферист! – Нет, я просто умелый. И ещё утончённый, красивый и смелый. – Ты, видать, в социальных сетях зависал. – Да, и много подружек себе отыскал. – Всё, не смею я больше тебя отвлекать, Продолжай в том же духе, а я пошел спать. Ты меня разбуди в шесть часов как-нибудь, Настю тоже за час разбудить не забудь. Поднимаясь к себе, думал он как сказать, Что пора бы девчонкам пойти уже спать. Дверь открыл к себе в номер и опешил немного. Ждал, конечно, он всякого, но не такого. Номер весь чистотой и порядком блистал, В вазе из хрусталя букет лилий стоял. Было всё на местах, Федя засомневался, Что он именно здесь час назад тусовался. – Ничего себе, как тут всё быстро убрали. А девчонки куда, интересно, слиняли? Почему-то с надеждой он к спальне прошел, Заглянул аккуратно, никого не нашел. На кровати лежали две вкусных конфетки. – А чего ты хотел? Чтоб тут были кокетки? Успокойся, иди, наконец, уже спать. Не забыл, что тебе завтра рано вставать? Смокинг снова в шкафу платяном очутился. Приняв душ, Федя тут же в кровать завалился. Суматошные сны ему снились всю ночь, Он куда-то спешил, чтоб кому-то помочь. Всё пытался бежать, но на месте топтался, Сев за руль, на машине поехать пытался, Только не получалось, увы, ничего. Ровно в шесть телефон зазвонил у него. Спать хотелось, но Федя не стал расслабляться И заставил себя из кровати подняться. Небольшая зарядка, сбор в сумку вещей, Душ, бритьё, без пятнадцати, нужно скорей. Часы, джинсы, рубашка, уже без пяти. Вот уже скоро Настя должна подойти. – Тук-тук-тук, я пришла. Ты готов или нет? – Заходи, я готов. Бросил Федя в ответ. Он сидел, мокасины свои обувая, По привычке на свежесть носки проверяя. – Так, так, так. Ну, и кто тут военный, скажите? Я запарилась ждать вас, любезный. – Простите. Ровно в семь мы уедем, не сомневайся. – Что, нельзя пошутить? Не спеши, обувайся… И почему вы, мужики, так нюхать любите носки? – А чтобы их жестокий запах не доводил вас до тоски. – Спасибо, я заботу оценила. На стул присела, улыбнулась мило. – Ну, вот, присели на дорожку. – Что, будем двигать понемножку? – Пойдём. Поможешь вещи дотащить? – Да. Вариантов здесь не может быть. Спустились вниз. – Ты где припарковался? Гляди, вон «мерин» ментовской нарисовался! Девчонкам, Федя, срочно позвони, Чтоб были аккуратнее они. – Не нужно волноваться, это не менты, Совсем не ту машину видишь ты. – Ну, как не ту? Я помню хорошо… Федот к машине подошел, Открыл багажник, чемодан поставил, Туда же свой багаж отправил, Спокойно сел за руль, на Настю посмотрел. – Чего стоишь, как будто не у дел? Садись, поехали, пора уже, подруга. – Ты, что от них? – Ну, надо же, как ты соображаешь туго. Пойдёшь, умоешься, чтоб ум к тебе вернулся? Или поехали, пока я не рехнулся. Короче, Настя, это маскировка, Автомобиль мой проявил сноровку И принял вид такой вот колымаги. И если б не вон те бедняги, За пять секунд он стал бы сам собой, Тут, прямо здесь, перед тобой. Но нам, ей Богу, нет причины рисоваться И над рассудком этих перцев издеваться. – Ну, да. Чего это я вдруг протормозила? Прости меня, я обо всем забыла. Как только села – сразу стартанули. По закоулочкам пустынным крутанули И очутились возле молодца, Что поднимал шлагбаум без конца. Чувак был в чистенькой динамовской футболке. – Что, уезжаете? Ещё вернётесь, волки? – О! Молодец! Совсем другое дело! Вот только, чтобы тело не болело, Базар свой всё же нужно фильтровать, А то, неровен час, нарвёшься ты опять. Мы не планируем сюда вернуться. Поэтому есть повод оттянуться. Чтоб подлечить помятые бока, Держи литровую бутылку коньяка. Мужик от удивления и шока Дар речи потерял, потом в мгновенье ока, Открыл шлагбаум стал в сторонку И даже честь отдал вдогонку. – Что это было? Кто это, Федот? Это тот самый? Пострадавший тот? – Да, Настя, это он и есть. Тот, кому боком вышла ваша месть. – Ой, надо было извиниться, я не знала. – Так я же извинился. – Да? Я не слыхала. А он простил? – Простил, не сомневайся, Забудь об этом и не убивайся. Скажи мне лучше вот о чём: Автомобиль мой царь забрал себе. Он будет ездить сам на нём Или отдаст его тебе? – Машину сразу получила я. Но, как мне быть теперь? Машина всё-таки твоя. Неловко мне, поверь. – Ты, Настя, славная и, честно говоря, Я очень рад, что есть такая дочка у царя. В том, что тебе автомобиль достался, Твоей вины нет и в помине. Я поначалу сомневался, Смогу ль доверить руль в своей машине Кому угодно, в том числе царю. Сейчас я, Настя, честно говорю, Уж, если царь распорядился так, Его решение не изменить никак. Поэтому кроме тебя никто не сможет управлять моим авто. А у меня к тебе претензий нету, Не обижай машину эту И можешь быть уверена, она Добром отплатит завсегда сполна. Зигзагами поднялись на дорогу. – Ну, что ж, Подумал Федя, – Слава Богу! Ещё полдня и можно отдохнуть, А послезавтра в Тетюши махнуть. С погодой нынче повезло И солнечно, и сухо, и тепло. Федот взглянул на Настю, девушка сидела И с безразличием в окно глядела. – Что, Настя, ты о чём-то сожалеешь? Всё будет хорошо… Ты ведь водить умеешь? Уж, раз тебе машина перепала… Может, прокатишься до аэровокзала? – А можно? – Почему бы нет? В Москву приедем – этот драндулет Тебе достанется, сама же говорила. – Но я права с собой не захватила. – С такой раскраской можно и без прав. Что скажешь, Вжик, я прав или не прав? В ответ ни слова, тишина. – Ты не уснул, случайно, старина? А может, заболел? Ответь мне, я волнуюсь. – С тобой, мужлан, я больше не тусуюсь. Меня ты даме не представил – это раз. Машину оскорбляешь  – это два. И вообще ведёшь тут разговор, Как будто я уже отправился в игнор. – Прости, мой друг, ведь, это я любя, Я обожаю всей душой тебя, Какой игнор? Я, что велел молчать? Я думал у тебя сперва узнать.. – Ну, ладно, ишь ты, расшумелся как. Уже и пошутить нельзя никак. – Знакомься, Настя, это Вжик. – Я очень рада. – Вжик, это Настя. – Рад и я. – Подруга новая твоя. Ты ведь всё знаешь, даже больше, чем… И я не вижу здесь больших проблем, В том, чтоб она смогла понять, Как ей машиной управлять. А ты уж постарайся ей помочь, Избавив от забот царёву дочь. – Да не вопрос, Федот, не парься, даже, Всё сделаю, что девушка мне скажет. – Теперь мне кажется, что я в игноре, Сижу как дурочка при вашем разговоре. Ты, Федя, с кем сейчас общался так любезно? – Со своим другом. – Друг – это полезно. А где твой друг находится сейчас? – Здесь, рядом с нами, среди нас. Взглянув назад, взглянув по сторонам, И никого не обнаружив там, Анастасия посмотрела на Федота, Как на завравшегося идиота. – В машине двое нас, ты, Федя, заливаешь И что-то от меня скрываешь. – Нет, Настя, нас тут трое, это факт. Вжик – интеллект, и с ним контакт Тебе налаживать придётся. Уверен, вы поладите, у вас найдётся Немало общих интересных тем. Теперь понятно? – Не совсем… – Ну, хорошо, у корабля есть капитан. – Допустим, да. – Заметь, это не я. – Допустим, поняла. – В машине он присутствует всегда. – Компьютер что ли бортовой? – Если угодно  – да. Но для меня он как живой. Такие вот дела… Ну что ж, садись за руль скорей, И не стесняйся, не робей. – Тебе, похоже, нравится стебаться, Сама в себе я стала сомневаться. А между тем я хорошо вожу. – Так покажи. – А, что? И покажу! Остановились и местами поменялись. Взглянули друг на друга, засмеялись. – Так. Где тут, что тут, как тут и куда? – Что? Непонятно что-то? – Ну, конечно, да. – Здесь всё, как и в любой другой машине. Вот кнопка пуска, но она Только для первого касания нужна. В дальнейшем Вжик всё будет делать сам. Вам только нужно сесть за руль, мадам. – Понятно – автомат. А рукоятка где? – Какая? – А, чтоб движение начать И взад-вперёд переключать. – Такой тут нет. – А что есть? – Всё перед тобой. – Может быть, хватит умничать, герой? – Газ, тормоз, руль – это понятно? – Да! – Всё остальное – ерунда! Вжик видит всё, умеет всё и знает, Ты только руль крути, а он не подкачает. А надоест рулить – включи автопилот, Вжик сам машину поведёт. Он защитит тебя всегда, его не подкупить И выключить его нельзя и даже усыпить. – Теперь понятно? – Нет, но я готова. Так, что сначала делать? – Слушать всё по новой. – Вжик, я готова. Если, что, поможешь? – Конечно, помогу, но ты сама всё сможешь. Дави на газ, про тормоз не забудь. Давай, подруга, в добрый путь! Сначала не спеша, как будто привыкая, Потом всё больше скорость набирая, Анастасия с радостью в глазах По серпантину пронеслась на всех парах. Восторженно вопила в поворотах, Аж в жар бросало бедного Федота. Рулила Настя лихо, даже он пугался И втихомолочку себе ругался. Конечно, Вжик всё видит и всё знает И у него промашек не бывает, Но, с пассажирского сиденья по-другому Всё видится водителю любому. А Настя, километры поглощая, Неслась вперёд без устали болтая. Вжик ей отвесил комплиментов пачку, Она восторженно нахваливала тачку. Автопилот минут на пять включала, И даже полминуты помолчала. Включила музыку и что-то пела, Неслась вперёд, верней сказать, летела. – Ты, Федь, заметил? Нам всегда зелёный свет. – А почему бы, собственно, и нет? Ты же не хочешь опоздать на самолёт. Вжик для тебя зелёную волну ведёт. – Ну, ничего себе! Он что, и это может? – Да всё практически, и это тоже. – Спасибо, Вжик, ты всё предусмотрел. – Не стоит, милая, ведь это мой удел. – Вжик, ты меня бесспорно покорил! – Ну, голубки… А я что говорил?! У вас тандем сложился неплохой. Готовы вы теперь хоть в пир, хоть в бой. Домчались весело до аэропорта. Там, как всегда, бедлам и суета. – Что, Настя, может на машине по прямой? – Нет. Самолётом. Я хочу уже домой. – Ну что ж, идём, взлетаем через час. – А как же Вжик? Как он без нас? – Не беспокойся, милая, всё на мази, Считай, на борт себя уже я погрузил. Расстались  возле входа, не прощаясь. – До встречи, Вжик, увидимся в столице, — Сказала Настя, чуть смущаясь. – Пока-пока, я с вами, дорогие. Домой летим, увидимся в России. Нож у тебя там, Федя, в багаже, Оставь его, в Москве возьмешь обратно, Я вас зарегистрировал уже, Рейс отложили  – мелочь, но приятно. Багаж, досмотр, штампульки в паспорта, Позавтракать успели в бизнес-зале, На борт поднялись, сели на места И весь полёт, практически, проспали.