Когда в порту с эскортом и охраной Встречал царя полковник утром рано, Ему оперативный доложил Фамилию Федота, где служил, Домашний адрес и размер сапог… Короче, всё, что только мог. Царю, сошедшему по трапу, Полковник отдал чёткий рапорт. Что всё в Отечестве спокойно И все вели себя достойно. Стандартный выслушав доклад, Царь сделал вид, что очень рад. И только возле лимузина Спросил: – Как там моя машина? Всё так же чудо-хороша? О ней болит моя душа! И жёстким взглядом посмотрел. Полковник чуть не онемел. Но тут же в руки себя взял И очень вежливо сказал. – Согласно Вашему приказу, Машину я доставил сразу В то место, что Вы указали, И точно, как Вы приказали. Федота с Богом отпустил. Ещё подробно расспросил, Как управлять машиной той. Всё рассказал мне тот герой. Из вредности, а может, сам не знал, Он про защиту не сказал. Теперь машина не доступна. Я виноват пред Вами крупно! И если хочешь, государь, То вот он я – возьми и вдарь! Чтоб свою душу отвести. И если можешь, то прости! Царь был немало удивлён. Как складно излагает он. И виноват, и не виновен, Всё знает, но немногословен. Ни слова о царевне не сказал, Себя виновным сам признал… – А, что, Федот совсем исчез? – Я, царь, иголке в ушко влез, Но раздобыл координаты Его родной московской хаты. Сейчас он дома мнёт кровать. Готов за ним бойцов послать. – Тебе, полковник, самому Поехать надобно к нему. Его ко мне доставь скорей. Ни в коем случае не бей. Немного можно постращать, Но ничего не обещать. Ты, кажется, хотел одну звезду большую, Так нижних две сними – получится одна. Что так, что так – майор… Да не трясись, шучу я… Поехали, полковник, заря уже видна. Сопроводив царя с эскортом до ворот, Полковник усвистал туда, где проживал Федот. Добравшись до искомого проезда, Припарковал машину у подъезда. Дом обложив со всех сторон, Полковник звякнул в домофон. Через минуту голос сонный, но знакомый, Ответил вежливо. – У нас все дома! – Здорово, Федя, утро на дворе! А ты храпишь, как Бобик в конуре! Если не помнишь ты меня, Я подскажу – полковник царский я. – Ну, ничего себе, подарочек с утра! Неужто снова в армию пора? – Открой мне дверь, хочу поговорить. – А сколько вас? Позволь тебя спросить. – Пять человек уставших, злых ребят! – Неужто все поговорить хотят? – Они готовы, хоть сейчас! – Ну, вот и поболтайте, в добрый час. Полковник чуть кадык не проглотил. – Да ладно, проходи, я пошутил. – Как вы с утра достали, шутники! Укоротить бы ваши языки. Бойцов оставив на пороге, Полковник, разминая ноги, Пошёл по лестнице пешком На встречу с Фёдором, дружком. Войдя в квартиру, осмотрелся. Федот тем временем оделся, Покрепче чаю заварил, На кухню гостя пригласил. – Зачем пожаловал с утра? Кручины ждать мне аль добра? – Ты, уж, Федя не серчай. Мы к тебе ведь не на чай, У подъезда две машины — Ты… любую выбирай. – Я ушам своим не верю! Уж-то мне мою потерю Царь решился возместить? Как такого не любить?! – Раз не веришь ты ушам, То поверь своим глазам. Погляди с окошка вниз И увидишь там сюрприз. Попивая крепкий чай, Федя как бы невзначай Посмотрел и поперхнулся. А полковник улыбнулся. – Что-то я не понимаю. Я там явно наблюдаю Членовоз и автозак! – Что? Там, что-нибудь не так? Может цвет не подошёл, Или ты изъян нашёл? – Расскажи предельно ясно, Не томи меня напрасно. Что сулит мне выбор мой? – Царь отправил за тобой. Едешь ты к царю на дачу. Если нет – в Бутырку значит. – Откровенно говоря, Резиденция царя В этой паре фаворит. Так мой разум говорит. Только я хочу понять, Что мне стоит ожидать? Милость или гнев царя? – В общем, честно говоря, Я ещё и сам не знаю, Что найду, что потеряю. – Ты, полковник, понимаешь, Что все планы мне ломаешь? – Предположим, всё ж не я, Был на то приказ царя. Государственное дело  — Всё, что с царских уст слетело! Так, что, Федя, извини, Свои планы измени. – Ладно, я готов в дорогу, Только погоди немного. Чтоб перед царём явиться, Не мешало бы побриться. – Ты, Федот, и так в порядке. Мы, ведь, едем не на танцы. Пусть пижоны иностранцы Мажут волосы помадкой. Мы же русские ребята, Государевы солдаты. Времени на марафет Ни одной минуты нет! – Ладно, едем, Бог с тобою, Выходи, я дверь закрою. Через час уже Федот Был у царевых ворот. И массировал ту ногу, Что давила всю дорогу В пол, пытаясь тормозить, Чтоб машину не разбить. Три кордона миновали, Каждый раз им козыряли, Но смотрели аккуратно, Всё ль в машине адекватно. Выбравшись на белый свет, Где проезда дальше нет, Метров сто пешком прошли И в парадную вошли. Их уже, как видно, ждали, Сразу в кабинет позвали. У царя был вид сердитый. – Ты чего такой небритый? Я смотрю, ко мне уже Скоро будут в неглиже И в кирзовых сапожищах Приводить бомжей и нищих! – И бомжи и нищий люд — Это, царь, твой личный труд. Если будешь драть три шкуры — Обязательно придут. Я ж не нищий и не бомж. Да, небритый. Ну и что ж? В мои планы не входило Посещать тебя сегодня. По тревоге я был поднят Этим человеком милым. Между прочим, твой приказ Выполнял его спецназ. И хотя я крепко злился, Ехать сразу согласился. Я не вправе заставлять Государя долго ждать. – Говоришь ты очень складно, Только, вот, в делах неладно. Почему не доложил, Что свинью мне подложил? Нет нужды перечислять, Что пришлось мне испытать, Когда дочка мне звонила Вся в слезах и говорила, Что её машина стала Просто грудой из металла. Я на цельный божий день Получил себе мигрень! – Не пойму я ни хрена. В чём же здесь моя вина? Мою тачку вы отняли, Тумаков мне надавали, А разбив её, бедняжку, Вы, достав из ножен шашку, Стали шашкою махать, Чтобы злость свою сорвать. Жертву долго не искали. Тот, кого вы обобрали, Пусть ответит животом, Чтоб не дёргался потом. – А скажи-ка мне, Федот. Отдаёшь ли ты отчёт, Что перед тобою царь, Всерасейский государь? – Можешь не напоминать, Как тебя звать, величать, За свои дела и речи Я с готовностью отвечу. – Первый раз за много лет Слышу я такой ответ… Неужели я теряю У людей авторитет? Может быть, на Колыму Дать путёвочку ему? Там как раз таких ребят Набирают в стройотряд. Что, полковник, скажешь мне? Есть места на Колыме? – Там места найти возможно, Только, думаю, что можно Образумить молодца, Сбив легонько спесь с лица. – В царском доме мордобой! Да ты, что!? Господь с тобой! Я уверен: он по жизни Положительный герой. Надо шанс ему представить Ситуацию исправить. Что ж, Федот, пойдём во двор, Там продолжим разговор. Был полковник очень рад, Услыхав такой расклад. Получалось, в этом деле Он вообще не виноват. Вышли из дому во двор, Где цветник ласкает взор. Фёдор с видом знатока Похвалил садовника. Царь довольно улыбнулся И за розой потянулся. – Это, Федя, моя дочка Посадила тут цветочки. Все деревья и кусты, И цветы, что видишь ты, Всё она одна сажала, Обрезала, поливала. Даже травку на лужайке Подстригае т моя зайка! Посмотри как аккуратно  — Босиком гулять приятно. – Да… лужайка впечатляет! Тут, небось, в футбол играют. – Это место для релакса, Здесь гуляет наша такса. – А откуда здесь такой Ржавый камушек большой? – То, что ржавый – тут ты прав, Но не камень это – сплав. И его, мой друг Федот, Даже сварка не берёт. Ни алмаз, ни кислота Не помогут ни черта! Сутки он как ртуть блестел, А потом, вдруг, заржавел. И теперь я жду ответа. Что ты думаешь об этом? – Неужели здесь лежит Столь большой метеорит?! Неужели тот, Тунгусский? Да-а, силён правитель русский! – Интересная мысля, Обмозгуем опосля. Но с тобой мы говорили О моём автомобиле. Я подробно рассказал, Даже пальцем показал. – Могу, лишь, предположить, Что вам удалось разбить Эксклюзивную машину Вот об эту образину. – Ты, Федот, не распаляйся, А ответить постарайся Чисто, просто и открыто, Как поставлена защита, Блокировка, навигация. Есть ли самоликвидация? Федя сам ответ не знал, Но уверенно сказал. – Эксклюзивный механизм Как разумный организм Всё умеет делать сам. Есть компьютер умный там. Нужно только лишь задачу Ему чётко обозначить. Но, скажите мне на милость, Что же всё-таки случилось? Царь за ухом почесал И, прокашлявшись, сказал: – Изложи, полковник, Феде То, что слышал я намедни. И полковник изложил То, что лично пережил, Приукрасив пару раз Крепким словом свой рассказ. А в конце того рассказа Выдал он такую фразу: – Думаю, что та машина Собрана была вражиной. Бомба в пёстрой оболочке! Цель у бомбы  – царь и дочка! Но расчёт не оправдался, И автомобиль взорвался. Способом мне не известным, Но безумно интересным. Слава Богу царь с царевной Были вне машины скверной! От такого поворота Переклинило Федота. С разворота он слегка Зацепил полковника. Развалившись на траве, Тот молчал минуты две. А поднявшись, отряхнулся И к Федоту повернулся. – Мы с тобой теперь в расчёте. Я надеюсь, ты не против? – Что ж, замётано, чувак, Но не делай больше так. Прежде чем пургу прогнать, Думай, стоит ли болтать! Царь был вынужден вмешаться. – Хватит, черти, препираться! Ты, Федот, слыхал рассказ? Чем обрадуешь ты нас? – Извини, царь, не сдержался. Просто он перестарался Приукрасить тот рассказ Парой тройкой левых фраз. – У него такая служба, И поэтому мне нужно Получить прямой ответ: Прав полковник или нет? Призадумался Федот. Неприятный оборот Принимала ситуация… Это явно провокация. Молча подойдя к железке, Он движением нерезким Положил ладонь свою На поверхность ржавую. Непонятно почему Стало вдруг легко ему. Мягкий ветерок приятный Накатил волною мятной И осыпался трухой Ржавый камушек большой. Ни пылинки не осталось, Ни травинки не примялось. Вмиг твердыня испарилась И чудесно проявилась, Красотой пленяя взор, Та, что пламенный мотор Получила вместо сердца. Отворив спокойно дверцу, Фёдор смело сел за руль. – Дай защиту мне от пуль! – Всё активно, мой герой, Рад я быть опять с тобой! – Здравствуй, друг мой дорогой, Рад и я, что ты со мной! – Всё, хозяин, на мази! Дай газку, не тормози! – Да, наверное, ты прав, Нужно показать наш нрав. Так, чтоб злые языки Не встречали нас в штыки! Как с бензином? Полный бак? – Бака нет, я езжу так. – Этого не может быть! В чём прикол? Позволь спросить. – Ещё рано тебе знать, Да и долго объяснять. – Вау! Перпетуум-мобиле На моём автомобиле! – Нет, ресурс не безграничен. – Да? А чем он ограничен? – Десять лет, потом в утиль, И прощай автомобиль! – Значит нужно жить, дружочек! А давай-ка мы кружочек По усадьбе крутанём, А потом гулять рванём! – Нет проблемы, жми стартёр, Он запустит мой мотор. Только к кнопке прикоснулся, Двигатель внутри проснулся. Замурлыкал еле слышен Лазерный экранчик вышел. – Едем, стало быть, вперёд. И – на газ, чтоб полный ход. Стартанули как из пушки. Царь с полковником макушки Стали пальцами чесать, Силясь что-нибудь понять. В тот момент, поймав кураж, Федя заложил вираж. Снявшись резко с ручника, Царь толкнул полковника. Оба дружно заорали И к воротам побежали. А Федот на газ давил И отчаянно рулил. – Запустить автопилот? – Нет, я сам. А, ведь, ворот Мы с тобой не одолеем. Есть ли у тебя идея, Как нам их преодолеть? Вот бы сверху пролететь! – Ты не фантазируй, Федя, По земле мы их проедем. – Расскажи, коль не секрет. – От тебя секретов нет. Скучно было мне стоять. Вот я и решил узнать, Что да как, в чём суть, кто где, Просканиро вал  везде. Всё запомнил, всё учёл. Всё, что нужно я нашёл. Сразу после поворота Едь в центральные ворота. Ничему не удивляйся, Дай газку и не стесняйся. Как компьютер предложил, Так Федот и поступил. Подлетая к воротам, Он увидел то, что там Все шлагбаумы подряд В небо стрелами глядят. И железные ворота Отворились для Федота. Пролетая сквозь посты, Федя выкрикнул: – Ух ты! Как такое получилось? Всё по волшебству открылось! – Ты не в сказке, друг любезный, Я во всех делах полезный. Подключился, блок поставил, Всё открыл и так оставил. – Нету слов, один восторг! С нами не уместен торг! Нужно мне поупражняться. Едем в область покататься. Мне безумно интересно, Что соврёт полковник честный, Когда будет объясняться, Как он смог так облажаться. – Твой полковник  – молоток, В своём деле знает толк. Даже я, чего скрывать, Смог не сразу разгадать Все замки и все секреты, Что поставил парень этот. – Да, согласен я с тобой, Парень очень не простой. И, надеюсь, царь Владмит Этот ляп ему простит. Царь в тот миг орал дурниной, Обзывал тупой скотиной И ещё олигофреном, И ещё таким-то хреном. Одним словом у царя Не хватило словаря, Чтобы выразить всю горечь. Самым мягким было «сволочь». Царь давно так не носился И поэтому бесился. А полковник мимоходом Просто был громоотводом. До ворот как добежали Уже оба заорали. – Что у вас тут за бардак? – Кто открыл? – Какой мудак? – Почему не задержали? – Почему не проверяли? – Что стоите, как бараны? – Отвечайте, бусурманы!  Кто дежурный по калитке? – Старший лейтенант Улиткин! Голос ровный, взгляд открытый, Громким криком не убитый. Нет ни капельки смущенья, Страха нет и огорченья. – Государь, прошу я Вас, Дайте устный мне приказ Доложить полковнику Как я службу волоку. Царь конечно разрешил, И дежурный доложил. – Заступили мы недавно, Службу все несут исправно, В соответствии с приказом, Не нарушили ни разу. Все инструкции подряд Выполняет мой наряд. – Отчего твои ворота Проворонили Федота? – Кто в машине был – не знаю. Я приказы выполняю. – Кто на это дал приказ? – Поступил приказ от Вас. Тут полковник удивился. – Ты наверно обкурился! Кто приказ передавал? – Сам я лично принимал. Лично Вы мне позвонили, Лично Вы предупредили, Что поедет царь кататься, Новой тачкой наслаждаться. Все должны уйти с дороги, Чтоб не отдавило ноги. «Я с центрального пульта Открываю ворота!» Точно так всё и случилось. Все ворота вдруг открылись. И мой пульт при всём при этом Весь залился красным светом. Чтоб контроль не потерять Я решил «закрыть» нажать. Никакого результата! Все шлагбаумы подняты! Так же всё и с воротами… Во! Гляди! Закрылись сами! – Я тебе, Улиткин, верю, Но, конечно, всё проверю. Службу дальше продолжай! И на всякий случай знай: Невозможно, чтоб ворота Отворил не ты, а кто-то. Царь, позволь мне дать задание Операм на задержание. – Подожди пороть горячку, Не возьмёшь ты эту тачку. Дай ему определиться, Сам он должен появиться. Царь был тонким дипломатом, А полковник был солдатом. И, конечно, дипломат Мыслил глубже, чем солдат. Отпустив грехи старлею, Царь отправился скорее В свой бассейн, чтоб смыть усталость И поупражнят ься малость. А полковник стал искать, Как Федот сумел слинять. Несмотря на свой талант Он потел, как дилетант. Но не смог понять природу Взлома суперсложных кодов. А тем временем Федот Был свободен от забот. На дорогах областных Раскуроченных, кривых, Как на фронтовой дорожке, После тщательной бомбёжки, Не планируя маршрут, Он гонял то там, то тут. – Почему у нас дороги Так отчаянно убоги? В общем, тут секрета нет, На поверхности ответ. Деньги есть и есть кому Эти деньги класть в суму. Чтоб источник не иссяк, Нужно наперекосяк, Как попало проложить И потом безбедно жить, Получая каждый год Кучу денег на ремонт… Вдруг на полотно дороги Выскочил гаишник строгий. Как олень, из-за кустов, Только, правда, без рогов. Запах денег ощущая, Жезл заране поднимая, Он направил свой радар Феде где-то между фар. Только вот ведь незадача — Отвернулас ь, вдруг, удача. – Что ещё за карамболь? Скорость у машины  – ноль! Нужно выяснить причину. На обочину машину! Видя жест красноречи вый, Федя, сколько было силы, Надавил на тормоза. У гаишника глаза Из орбит повыпадали, Когда лично увидали, Как машина дорогая, Поворотником мигая, Быстрый бег остановила И к обочине срулила. Как приклеились колёса, Ни виляний, ни заноса! Не визжали тормоза, Не летела пыль в глаза. Просто ехала и встала. У гаишника упала Ветром сдутая фуражка. Наклоняться было тяжко, Потому как круглый год Он на зореньке встаёт, Чтобы тёпленьких залётных Местных или перелётных Не стесняясь подоить И животик свой набить. Вот животик и поплыл Так, что весь обзор закрыл. Он теперь свой личный пах Видит только в зеркалах. Как борец сумо пузатый, Он присел и полосатой Палкой зацепил фуражку, Выдохнув при этом тяжко. Краснощёкий круглый лик Стал бордовым в тот же миг. Он бы и без шапки мог, Только ведь под козырёк Нужно руку приложить, Чтобы кратко доложить, Кто он есть, чего желает, Показать, что представляет Он на этом месте власть, Упиваясь властью всласть. А пока он приседал Федя думал: во попал… И, вздохнув, себя спросил. – Нахрена я тормозил? – Если ты, Федот, не прочь, Я могу тебе помочь. Для такого вот случая Там есть ксива ментовская В корке из хорошей кожи, Со значком и с твоей рожей. – Это значит в бардачке? – Да, под крышкою, в лючке. Ксиву Федя посмотрел, Даже как-то оробел. – Старший следователь МУРа! Что ж достойная фигура. Подполковник как ни как! Ты, как вижу, не дурак. И не много, и не мало, Чтоб проблем не возникало. Кстати, а когда шмонали Почему не отыскали Этот славный документ И тот самый пистолет? – Много тайников тут есть И секретов всех не счесть. Можешь на слово поверить Или сам тут всё проверить. – Верю я уже давно. Ладно. Открывай окно. А оттуда – Боже мой! Тонкий аромат лесной, Запах полевых цветов И некошеных лугов. Песня жаворонка вьётся С неба, где-то из под солнца. Царь сказал бы: «Лепота»! Если б не было мента. Тут как тут дородный волк. Взмах клешни под козырёк. Не разборчиво «инспектор», Точно так же «батальон». – Попрошу Вас, гражданин, Из машины выйти вон. Нарушаем ПДД На глазах ГИБДД. – Я в машине посижу И в окошко погляжу. – Так и быть, пока сидите. Документы предъявите. – Я сперва хотел бы знать, Что мне будете вменять. – Скорость Вашего авто Далеко была за сто. Если б крылья Вам одели Вы б наверняка взлетели. – Можно цифры посмотреть, При которых мог взлететь? – Ладно, умник, не болтай, Документы доставай! – Нет проблемы, командир, Только ты поправь мундир. Вот тебе мой документ, Я, как видишь, тоже мент. И, как видишь, не простой Чисто просто постовой. Сразу спесь с лица слетела, К козырьку рука взлетела. – Всё в порядке, извините, Едьте дальше как хотите. И пускай моя семья Пухнет с голоду, как я. А у Вас такая тачка! И, конечно, есть заначка. – Что тебе ещё, служивый? – Дайте мне, хотя б, на пиво. – Ты чего, совсем сдурел? – Извиняюсь, бес попутал, Я не то сказать хотел! Вам счастливого пути, Гвоздь случайно не найти, Едьте дальше аккуратно, Чтоб езда была приятной! Федя головой кивнул И не медля стартанул. – Ты держался молодцом, Не ударил в грязь лицом. – Облажаться я не мог, Потому, что ты помог. А скажи ка мне, приятель. Как назвал тебя создатель? – Есть серийный номерочек, Занимает пару строчек. Больше никаких регалий Мне создатели не дали. – Я теперь к тебе, старик, Буду обращаться Вжик. – Хоть горшочком называй, Только в печку не сажай! И, отвечу напрямик: Мне понравился мой ник. – Не желаешь ли узнать, Что он может означать? – Это очень шустрый мух, Чипа с Дейлом верный друг. – Я немало удивлён, Видя твой диапазон. – В моей памяти, дружище, Ты и не такое сыщешь. – Что ж, я славно прокатился И к рулю приноровился. Думаю уже пора Ехать в сторону двора. Но, терзают непонятки. Почему никто на пятки Нам с тобой не наступает, Не стреляет, не шмонает? Вертолёты не летают, «Перехват» не объявляют. – Ты, мой друг, хоть раз слыхал, Чтоб он результаты дал? – Чтой-то не припоминаю Я таковского случаю. – Вот поэтому, дружище, Нас с тобой никто не ищет. Царь умён, он понимает, Что нас просто не поймает. Хочешь – позвони ему И узнаешь, что к чему. – Это славная идея. Только номер возьму где я? – Ты забыл, что я не зря Был на даче у царя? – Даже так? Прости, дружок. Набери ка номерок. – Царь у трубки. Кто звонит? Почему Ваш номер скрыт? – Это, царь, звонит Федот. – Что тот самый? – Да, уж, тот. – Ну, ты Федя, и зараза! Мигом пятки салом смазал. Стартанул, как из ружья, И не скрою, даже я Ломанулся к воротам, Чтоб поймать машину там. И немало был сконфужен, Видя, как я безоружен. Потому как ты сумел Всю охрану не у дел За каких-то пять минут Так легко оставить тут. – Разреши мне, царь, сказать. Я хотел лишь показать — Мои мысли и дела Не предполагают зла. И моя машина тоже Быть угрозой вам не может. Извини, что я дерзнул И так нагло улизнул. Если бы я был бомбистом, Всё бы сделал очень чисто. В том, что это не бравада, Убеждать тебя не надо. Ты ведь лично наблюдал, Как я дачу покидал. Правда, нужно уточнить: Я не смог бы так срулить, Полагаясь на закалку, Силу, смелость и смекалку. Это ведь моя машинка На твоей охране дырку Без пилы и без зубила В пять минут соорудила. И на этот номерок Обеспечила звонок. А ещё скажу я так: Твой полковник не дурак. Нам приятно сознавать, Что смогли мы поломать Исключител ьный  заслон, Что толково создал он. – Это ты ему расскажешь И на практике покажешь. Но машина не твоя, А давно уже моя. Ты, наверное, забыл, Что машину я купил. – Нет, не помню я того И в карманах ничего! – Видно ты, Федот, дурак, Раз уж не поймёшь никак. Ты гуляешь на свободе Да и не страдаешь вроде. У свободы нет цены, Нет объёма, глубины, Не сложить её в карман, Ни в сундук, ни в чемодан, В банк её не положить. Но зато как сладко жить! Полной грудью, в полный рост. Безусловно, мир не прост. Чтобы полноценно жить, Надо в нём свободным быть. А машину хоть какую, Даже если золотую Всё же можно оценить. Ты улавливаешь нить? Ты ещё мне должен даже. Сколько? Время там покажет. Так что, Федя, аккуратно Поворачивай обратно. Я сейчас команду дам, Чтоб проезд открыли вам. – Ну, а если, скажем, я Не приеду никогда, Ты, наверное, в ответ Обеспечишь мне сто бед? – Я не стану возражать, Можешь хоть сейчас слинять. Но, уверен я, Федот, Что и часу не пройдёт, Ты вернёшься в мой удел, Даже если не хотел. «Дело личное» твоё Изучил я, как своё. Твоя честь – не звук пустой И не выстрел холостой. Ни присяге, ни приказу Ты не изменил ни разу. Всё, заканчивай трепаться, Надо, Федя, возвращаться! Царь на этом отключился, А Федот остановился. – Не могу прийти в себя. Неужели это я Так вот запросто с царём Говорил о том, о сём? Царь меня к себе зовёт. Ничего себе компот! Безусловно, мне понятно, Что машину он обратно Возжелал заполучить. Ну, и как теперь мне быть? Царь коварный, аки змей, Я не верю, хоть убей, В то, что через два – три дня Не посадит он меня… Что там будет – не известно, Но, безумно интересно… Ладно, царь, Господь с тобой! Я рискую лишь собой И не буду отступать. Я готов ва-банк сыграть! Едем, Вжик, пора к царьку, Будь всё время начеку. Без особенных страстей, Без финтов и скоростей. Вскоре тормознул Федот Вновь у царевых ворот. На постах не задержали, Но добротно проверяли. Два суровых молодца Проводили до крыльца. На крыльце стоял Владмит, Делал вид, что он сердит. – Вижу, Федя, ты вернулся. Я ж чуть было не загнулся. Ведь уже не молодой, Чтобы бегать за тобой. Массажист, бассейн, парилка И перцовая горилка Дружно три часа трудились, Чтоб часы мои не сбились. Так, что будешь должен, Федя. А теперь садись, поедем. Два суровых молодца Стали сбоку у крыльца. Царь машину осмотрел И за руль спокойно сел. Кресло мягко прожужжало, Под его фигуру стало. Вышел царь и дверь закрыл, Обошёл вокруг, открыл. Вновь закрыл, минуту ждал И о чём-то размышлял. Был совсем немногословен, Но как будто бы доволен. Убедившись в пятый раз, Что не получил отказ. Сел за руль и пристегнулся, Потянулся, улыбнулся, Федю пальцем поманил, Рядом в кресло усадил. По усадьбе покатались, Очень мило пообщались. Царь всё норовил узнать, Как машиной управлять. Есть ли тонкости какие Или опции крутые? Фёдор был сама любезность. Он обрисовал полезность Всех приборов и примочек От заглавных букв до точек. Показал экран воздушный И автопилот послушный. Царь совсем развеселился, Когда лично убедился: Аппарат беспрекословно Все команды поголовно, Что он голосом давал, Безупречно   выполнял. Чтоб прочувствовать мотор, Выехали на простор. За забором у царя Трасса Формулы своя. В кресло вдавливая спину, Царь хотел отжечь резину. Тапок в пол и понеслись! Только вот не отожглись… Взяли старт без пробуксовки. – Ты ей что, одел шиповки? Много раз я стартовал, Но такого не видал! Нарезая круг за кругом, Царь с Федотом, словно с другом, Байки пошлые травил. Между прочим, уточнил, Какова же у машинки Электронная начинка. О природе тех полей, Что меняют облик ей, Как атаки отражает И откуда она знает, Как звонить на телефон, Что в кармане носит он. Федя ничего не знал, Но без устали болтал. Живо рисовал картину Про чудесную машину. Был Федот весьма начитан, Образован и воспитан. Получалось очень складно. Царь в восторге, ну и ладно. Стали сумерки сгущаться. Нужно было возвращаться. Завершив текущий круг, Царь сказал. – Пора, мой друг, Видишь, солнышко зашло, Время ужина пришло. Выдался денёк прикольный. Я машиною довольный. Ты в гараж её поставь, Сам помой и сам заправь. Ужин ровно через час. Будешь ужинать у нас. – Это очень актуально. Я за целый день реально Не имел во рту ни крошки. Вот бы молодой картошки И селёдочки с лучком, И сто грамм ещё потом. А машиночку твою Я умою как свою. Ей полезно отдохнуть, Чтобы завтра снова в путь. А заправка не нужна — Автономная она. – Я всё больше убеждаюсь, Что не зря с тобой катаюсь. Всё, до встречи за столом. Мой гараж там за углом… Федя в собственной машине, Не своей уже отныне, Въехал в царственный гараж. Дух захватывало аж! Автоматизация, Комфорт, иллюминация! Возле стенки в ряд стоят, Полировкою блестят «Бентли», «Майбах», «Мазерати», «Порш», «Феррари» и «Бугатти». Под софитом в центре зала Надпись на полу сияла. Нету смысла сомневаться, Здесь и нужно парковаться. – Федя, в царском гараже Буду я, как в неглиже. У него тут хроматограф, Ультразвук, рентген, томограф. И ещё полно примочек, Чтобы мне достать до почек. Только ты не унывай, Смело ставни закрывай. С ними я спокойно справлюсь, Да ещё и позабавлюсь. Что им показать? Скажи. – «Жигули» им покажи! Или что-нибудь другое, Необычное такое… После умывания И полирования Все соперники блатные Понимали, что отныне Прима в гараже одна — Под софитами она. Федя аж залюбовался, До утра с ней попрощался, Развернулся и ушёл Прямиком к царю за стол. Претерпев дотошный шмон, Понял, что не в духе он. Так хотелось поругаться, Только всё ж пришлось сдержаться. Это для царя он гость, Для охраны ж – в горле кость. После суеты на входе От него отстали вроде. Нюх привёл его туда, Где готовилась еда. Рядом зал, где кормят вкусно, Сервируя стол искусно. Как раз туда Федот и направлялся. Вошёл и даже растерялся, Забыв на пять секунд, зачем пришёл, Он молча изучал паркетный пол. Такую красоту он видел первый раз И всё смотрел, не отрывая глаз. – Чего стоишь, Федот? Иди сюда! На свежем воздухе всегда вкусней еда. Почуяв запах жареного мяса, Федот пришёл в себя и вышел на террасу. – Чтоб я так жил! Подумалось   невольно. Но показал всем видом, что довольный. Да, впрочем, так оно и было. Он у царя в гостях – уже нехило! Терраса сделана искусно, Цветы кругом и пахнет вкусно. Круглый стол накрыт на пять персон, Рядом накрахмаленный гарсон. Царь с царицею Мариной И полковник с кислой миной. Хрусталь, фарфор и серебро, С бутылкою во льду ведро. Представив Фёдора царице, Царь пригласил за стол садиться. Безумно вкусно здесь кормили И водочки холодненькой налили. Царь не любил блатные нынче суши, Но с аппетитом ел свиные уши. Здесь кухню европейскую ценили, А русскую восторженно любили. Федот не слыл гурманом никогда. Ему без разницы, какой страны еда. Он просто наедался до отвала, Ценил не фуагру, а с луком сало. Но раз уж не было любимых блюд, Он трескал всё, чем потчевали тут. Вкушая разносолы со стола Он элегантно изрекал бла-бла…, Чтоб светскую беседу поддержать, И эрудицию на людях показать. И, надо молвить, царская жена Была приятно тем удивлена, Как грамотно он мысли излагает, Как много разных фактов знает, Насколько кругозор его широк И что читать умеет между строк. Не зря в музеях Федя ошивался, Вояж весьма полезным оказался. Не прекращая вкусно кушать, Федот старался больше слушать. Что дочь царя от рук отбилась, На ужин почему-то не явилась, Наверное, всё чатится в рунете, Все вечера проводит в интернете. Ей не мешало бы слегка развлечься. Но как от проходимцев уберечься? Полковник молча поглощал балык, К подобным разговорам он привык. Царевна не должна быть, как другие. Одна она у матушки России. Ей нет нужды по городу болтаться, Она должна лишь с равными общаться. – А принесите-ка нам с Фёдором селёдки, Картошки молодой и двести водки! Царь, видно, вспомнил прошлый разговор. И вот, пожалуйста, гарсон несёт прибор! Ну до чего ж селёдочка вкусна! С кружочками лучка, под маслицем она, С картошкой молодой под шкваркой сала. Французы о таком и не мечтали! От безысходности они лягушек жрут, С такой еды того гляди помрут. У наших баб им нужно поучиться, А то привыкли фуетой гордиться. Вернее фуагрой – одна фигня. Французская еда ваще не для меня! Так думал Федя, треская селёдку, И чокаясь с царём, вкушая водку. Вдруг девица-красавица влетела И на пустое место сходу села. – Простите мама, папа задержалась, С принцессой датской заболталась. Чем вкусненьким нас потчуют сейчас? Картошечка с селёдкой? В самый раз! – Ну, что ты, девочка, салатики, сыры, Вон моря Средиземного дары, Грибочкам и икорке нет конца, А ты селёдку увидала у отца. – Мне что, нельзя уже селёдки? Я ж не прошу, как папа, стопку водки. – Ты, мать, девчонке дай поесть спокойно, — Изрёк Владмит с улыбкою довольной. И всем вдруг стало сразу веселее, Приятнее, свободнее, светлее. Девчонке двадцать пятый шёл годочек — Такой ухоженный и нежненький цветочек. Стройна, гибка и сложена прекрасно. Смотреть приятно, но небезопасно. Влюбившись можно потерять покой, Возможности для флирта никакой. Она всё время под надёжною охраной: И днём, и вечером, и утром рано. Смотреть в глаза нескромно, неприлично, Поэтому, взгляд опустив тактично, В пространство декольте Федот воткнул глаза. Подумал и чуть было не сказал: – Хороша царёва дочка! Вот бы провести с ней ночку! – И даже не мечтай, Федот! Ты для неё совсем не тот. Мелькнула мысль в полковничьем мозгу. – За Настю я и врыло дать могу. Потом был чай и яблочный пирог. И, как ни странно, Федя ещё мог. Орехи с мёдом и щербет. Ведь это был и ужин и обед. Приятный вечер близился к концу. Спокойной ночи пожелав отцу, Царевна в щёку чмокнула царицу И выпорхнула, как из клетки птица. Сославшись на служебные дела, Полковник тоже встал из-за стола. Пытаясь вежливо и грамотно слинять, Федот решился пару слов сказать: – Царь, спасибо за еду. Я наверное пойду. – Что ты, Федя, не дури! На будильник посмотри! Надо спать уже ложиться, А не в темноту стремиться. Слава Богу – есть у нас Пара комнат про запас. Там тебе уж постелили, Всё, что нужно, положили, Пасту, щётку, бритву, мыло, Чтоб тебе удобно было. Отведёт тебя гарсон. Пусть спокойным будет сон! Утром можешь пробежаться, Подтянуться и отжаться. Есть бассейн, чтоб освежиться. Но к восьми должон явиться, К нам на завтрак в аккурат. Вот такой тебе расклад. О лучшем и мечтать не приходилось. Как только за гарсоном дверь закрылась, Федот разделся до трусов И дверь защёлкнул на засов. Теперь он мог покоем насладиться, Одуматься, помыться и побриться. Неужто царь возьмёт его на службу? А может быть, предложит даже дружбу? Смыв в ванной груз дневных забот, В прохладу простыней упал Федот. Мозги расслабились и думать не хотели. – Пожить бы так, хотя бы две недели! Жаль, нету у царя придворных дам! Не скучно было бы общаться нам. Хоть в глаз стреляй – на улице темно И только лишь в открытое окно Блистательно спокойный Млечный Путь Роняет серебра чуть, чуть… Реальность  улетала в царство снов, И Федя был уже уснуть готов. Но тут тихонько постучали в дверь. В секунду сон исчез, как дикий зверь. Бесшумно подскочив туда, где звук, Он слушал сердца собственного стук. Прижавшись ухом к полотну дверному, Пытался вычислить, кому не спится в доме. Как только повторился стук опять, Федот решил: пора гостей принять. Убрав засов, он резко дверь открыл, Кого-то дёрнул внутрь, закрыл. Пока незваный гость летел, Метнулся следом и на спину сел. Хотел ломать беднягу в пояснице, Но понял, что под ним лежит девица. Поднялся, даму в кресло усадил. – Тебе я ничего не повредил? – Нет, слава Богу, я цела. – Ты кто такая и зачем пришла? За дверью кто-нибудь ещё остался? – Ты, что, герой, девицу испугался? – Вопрос твой не совсем логичный, Хотя для женщины типичный. По самолюбию царапнуть коготком, Чтоб я из кожи выпрыгнул потом. Вопросы помнишь, или повторить? – Ну как ты можешь даме так хамить?! Пришла одна, за дверью – никого. И от тебя не нужно ничего. Лишь каплю ласки, каплю доброты… Благоухают за окном цветы, А я живу, как в клетке золотой. Всё есть для жизни, только жизнь – отстой. Я здесь в плену, хотя и не раба, Стараюсь сильной быть, но всё-таки слаба. Я женщина и я нуждаюсь в ласке. Пришла к тебе, но не хочу огласки. Поэтому – явилась среди ночи И с радостью останусь, если хочешь. Не спрашивай меня, кто я такая. Скажу лишь: меня плотно охраняют. Царь стережёт меня, как собственную дочь. Я еле вырвалась к тебе на эту ночь. Мужик ты видный, крепкий и надёжный, В тебя влюбиться очень даже можно. Я наблюдала за тобой сегодня днём. О чём-то ты беседовал с царём. А Николай, полковник царский, Шёл рядом и смотрел с опаской. Чего молчишь? Скажи, хоть что-нибудь. – Я даже не дышу, чтоб не спугнуть. В моей душе восторг, как у юнца! Жаль, я не вижу твоего лица. Но красота твоя видна и в темноте. Нельзя быть равнодушным к красоте. Боюсь я одного, что это сон хмельной, И я во сне беседую с тобой. Девица поднялась, приблизилась вплотную И одарила нежным поцелуем. Объятья, ласки и сплетенье тел, Федот от счастья к звёздам улетел! И трепет, и восторг, и сладостные муки, И губы нежные, и ласковые руки, И страстный блеск в глазах, И сладкая слеза… Когда заря готовилась родиться, Девица встала, чтобы удалиться. Прекрасна, грациозна, с гибким телом Оделась и уже уйти хотела. Но задержалась с Федей у дверей. – Ты, Фёдор, позабудь меня скорей. С тобой мне было очень, очень, очень! Но я бы не пришла сегодня ночью, Когда б не знала то, что завтра днём Ты навсегда покинешь этот дом. Откуда знаю? Разговор слыхала, Когда я днём в беседке отдыхала. Что говорилось дальше, я не разобрала, Но, всё, что знаю, я тебе сказала. Прощай, храни себя и счастлив будь! Меня же поскорее позабудь. На голову надела капюшон, Открыла дверь и вышла вон. – Спасибо, дорогая, за любовь. Надеюсь, всё же свидимся мы вновь. Я, в общем-то, и так настороже, Но, в данную минуту сплю уже. Закрыл глаза и грохнулся в кровать. Ему осталось три часа поспать. Проснувшись полседьмого, как всегда, Прислушался, взглянул туда-сюда. Опасности не чуя никакой, Расслабился и ощутил покой. И сердце трепетно в груди забилось, Припомнив всё, что ночью приключилось. На память Феде от ночной подружки Лишь аромат остался на подушке. Опомнившись, Федот стал одеваться, Чтоб по дорожкам царским пробежаться. Пятёрку резво одолел трусцой Вполне довольный утром и собой. Тех трёх часов ему вполне хватило, Чтоб отдохнуть и вновь набраться силы. Царь подарил ему спортивную одежду, Вселив тем самым робкую надежду, Что он вполне пришёлся ко Двору И может бегать в парке поутру. Весь разрисован яркими гербами, Российскими двуглавыми орлами, Он был сейчас мощнее паровоза И круче, чем обрыв, стремительней занозы! Жаль только Фединым знакомым Увидеть не дано его таким весомым. Федота распирало не на шутку! Ему б остановиться на минутку И мысли в голове отфильтровать, Но он, увлёкшись, продолжал мечтать. А ровно в восемь, как огонь, Он пред царём уже стоял, Жал государеву ладонь, Царице руку целовал. – Вот, молодец, – похож на человека, А не на дикого абрека. Щетины нету и следа. Ну что ж пойдём, нас ждёт еда. Федот был однозначно не пижон. Царю отвесив вежливый поклон, Сказав приятный комплимент царице, Присел за стол, чтоб подкрепиться, Вкушая аппетитный разносол, Что Бог послал царю на стол. Царь, видно, был для Бога не чужой, Он баловался чёрною икрой, Ел рыбку белую и раков красных И чувствовал  себя прекрасно. Царица, словно леди англичанка, На завтрак ела вкусную овсянку. А Федя в джентельмены не стремился, Поэтому овсянкой не давился. Ел всё, что было на столе, От белой рыбы до суфле. Рот радовался всем кускам подряд, И Федя был безумно рад, Что завтракает с царскою четой. Он здесь уже как будто свой. Официантка наливала Вино из царского подвала. Великолепное вино: Букет прекрасный и хмельно. А вкус! Божественный нектар. Лоз виноградных щедрый дар. В его янтарной глубине Ты понимаешь – истина в вине! Беседовали о погоде, Что не плохая нынче, вроде. О театральных новостях И артистических страстях. Поговорили про футбол, Про джаз, попсу и рок-энд-ролл. О правовой неразберихе И политической шумихе. Потом, попив с лимоном чай, Федот как будто невзначай Взглянул на циферблат часов, Чихнул, услышал «Будь здоров!». Сказал: – Спасибо. Огляделся. – В гостях я, видно, засиделся. Спасибо, царь, мне очень лестно. Быть гостем у тебя чудесно. Я мягко сплю и сладко ем. Короче – я доволен всем. И больше нечего желать. Пора уже и честь мне знать. – Я рад, Федот, что ты доволен. Ты делать всё, что хочешь, волен. Но, отдохни перед дорогой, Я ж поработаю не много. Потом ещё поговорим, Твою судьбу определим. Федот в ответ заулыбался, А царь из-за стола поднялся, Сказал – Спасибо, Боже, за еду! Я, дорогая, в кабинет пойду. А ты верхом хотела прокатиться, Будь осторожней, милая царица! Ушёл, царица вышла следом. Федот, свободный до обеда, Отправился в свой уголок Плевать в красивый потолок. Вошёл и на диван прилёг, Хотел подняться, но не смог. Закрыл глаза и отключился, Как будто в бездну провалился. Душа несчастная металась, Как птица, что в силок попалась. Став точкой без координат, Не зная где перёд, где зад, Где низ, где верх не понимая, Не думая, не ощущая. В пустынной черноте одна Металась в хаосе она. Потом вдруг тяжесть навалилась, И всё вокруг переменилось. В безмолвной чёрной пустоте Летела точка по черте. То вверх, то вниз, то по кривой, По кругу или по прямой. Черта светилась красным цветом. Вдруг мысль пробилась без ответа. – Неужто будет так всегда? А где трава? А где вода? Где реки, горы, и луга? Цветы, деревья и стога? Где моря ласковый прибой И купол неба голубой? Вокруг пустая чернота И только красная черта Со всех сторон окружена Такими же, как и она. Ни разу не пересекаясь, Не путаясь и не сливаясь, Лучами красными со всех сторон Они светились ровно, как неон. Какая-то неведомая сила Мучительный полёт остановила. Тяжёлый гул возник и нарастал, Пустынный мир вокруг сжиматься стал. Всё вмиг исчезло – звук и чернота. Туманно-серой стала пустота. Душа вернулась в бренный свой покой, И ощутил Федот, что он живой. – Ну, слава Богу, я живой! Надеюсь, цел и с головой. Мозги скрипели еле-еле, Сил не было в безвольном теле. Тяжелый сон спасительной рукой Принёс Федоту временный покой. Проснулся Федя ровно через сутки. Открыл глаза, не двигаясь минутку, И, глядя в грязно-серый потолок, Понять пытался, но не мог, Где он сейчас и почему Так некомфортно вдруг ему. Спина болит, болят бока, Паук свисает с потолка. Свет тусклый, стены, полный бред, Покрашены в зелёный цвет. Довольно мрачная обитель. – Надеюсь, это вытрезвите ль… Надеюсь, не в тюрьме торчу… В тюрьму я точно не хочу. И как же я здесь оказался? – Ну, что, голубчик, оклемался? Недружественный голос чужака До слуха долетел издалека. – Ну, поднимайся, раз пришёл в себя. Мне надоело сторожить тебя. Сиделкой я не нанимался… – Заткнись! Чего так разорался? В башке бардак и без твоих понтов. К общению ещё я не готов. Дай оклематься и прийти в себя, Я обещаю выслушать тебя. Немного посидев, Федот поднялся. Чуть не упал, но, всё же удержался. Синхронизировав все части тела, Прошёлся взад-вперёд не смело. – Чувак, ты был под кайфом глубоко, Поэтому тебе так нелегко. Себя на всякий случай осмотри. Всё ли на месте у тебя внутри? Подобный случай я недавно наблюдал, Мой кореш почку безвозвратно потерял. Знакомство, ночь шальная и стакан, Через два дня очнулся, как баран. Исчезла давешняя сказка, Но появилась на боку повязка, А под повязкой свежий шов. Теперь он инвалид, а был здоров. Федот взглянул – в углу сидел старик. Сказал ему: – Типун те на язык! Себя, на всякий случай осмотрел И, слава Богу, оказался цел. – Ты кто, старик? – Я местный санитар. И, между прочим, я не стар! Мне сорок девять! – Ладно, не серчай. Я буду спрашивать, а ты мне отвечай. Как в вытрезвитель я попал? Кто заносил и что сказал? – Желаешь знать? Так вот тебе ответ: Ты угодил в тюремный лазарет! Два молодца в красивых пиджаках Тебя сюда втащили на руках. На шконку положили отдыхать, А мне велели сон твой охранять. Мол, за твоё здоровье и покой Я отвечаю собственной башкой. Начальник зоны рядом танцевал, Всё улыбался, головой кивал. Кого-то без конца благодарил И говорил: «Не пожалеем сил!» А молодцы ему в ответ кивали И очень непрозрачно намекали: Контакты с внешним миром исключить, Выгуливать ночами и не бить. Для всех ты заключённый номерной. Общаться можешь только лишь со мной. Федот стоял, как громом поражённый. Кто мог его так нагло, беззаконно, Коварно, без решения суда, Как деревяшку, загрузить сюда? На ум не приходило ничего, А только то, что это – дело рук Его. – Но, почему? Ведь я же не злодей. И в мыслях не имел дурных идей. Я нужным и полезным быть хотел. За что же я на зону загремел? Роились в голове, как пчёлы, мысли И руки от бессилия повисли. В конце концов он понял: царь боится! А это значит: не освободиться Ему из этой зоны никогда! – Я голоден безумно. Где еда? И в ту ж секунду шустрый старичок На стол поставил сочный балычок, Тарелку с пирогами и икру, Борщ украинский и котлеты на пару. Чай крепкий с сахаром вприкуску. – Сейчас винца б под знатную закуску! Вино!… Так вот где я ступил! Кроме меня никто вино не пил… Ах, царь!.. Коварный, как змея! А ведь ему поверил я. Учтив, умён, заботлив, как отец. Но до чего ж хитёр! Ай, молодец! А я, дурак, развесил оба уха! Что ж по заслугам мне досталась оплеуха. Предупреждала, ведь, меня девица, Что неприятность может приключиться. Но я был очарован сам собой И думал задом, а не головой! – Ты долго будешь пялиться на стол? Что, не по вкусу разносол? – О чём ты говоришь! Отменная еда. А что, здесь кормят так всегда? – Да что ты! Местный хавчик – это зло. Но вот тебе с едою повезло. Те перцы, что тебя сажали, Твой рацион подробно прописали. Ты извини, пока ты тут валялся, Твоею пайкой я питался. Такую вкусноту лет десять я не ел И удержаться  от соблазна не сумел. – Ну, молодец! Не дал пропасть добру. Теперь давай, садись со мной к столу. – Нет, нет! Это – тебе! Я хлебом перебьюсь! – Ты не дури, старик, а то я разозлюсь. А злой я очень агрессивный И даже сам себе противный. – Так я ж не против, вот уже присел, Давай похаваем, я тоже захотел. Трапезничали молча, не спеша. Сил набиралась  бренная душа. Закинув в рот последний пирожок, Федот глубокомысленно изрёк. – Так, стало быть, меня закрыли. Не обвиняли, не судили… И никому нельзя узнать, Где же меня теперь искать. Скажи, не покриви душой. А город здесь хотя б какой? Наверно всё же не Москва… Может Владимир?… – Чёрта с два! Присядь, чтоб часом не свалиться, Здесь однозначно не столица. До Белокаменной, ежли захочет кто-то, Всего-то три часа на вертолёте, Потом на самолёте пять часов. До вертолёта два часа на вездеходе. Ну, вот и всё, пожалуй, вроде… Но, если ты по жизни пешеход, Идти тогда придётся цельный год. А городок наш сказочно хорош! Конечно, на Москву он не похож… На берегу прекрасной Лены Он смотрится безумно хорошо. Среди тайги местечко он нашёл, А в нём нашли приют вот эти стены. Отсюда уж видать алмазов блеск. Зовётся город просто – Ленск. – Вот уж послали так послали… Как видно – долго выбирали чудесный этот уголок, Чтоб я здесь жить спокойно мог. Вернее, чтоб существовал, О жизни вольной, чтоб мечтал. Тоскливо стало так, что впору волком выть. Вернуться бы домой и всё скорей забыть. Желание такое объяснимо, Но, к сожалению, оно невыполнимо. – Скажи, старик, отсюда убегали? – Да, были дурачки, их даже не искали. Река не принимает беглецов. Ну а в тайге – два дня и ты готов. Так, пару раз пускались по следам И приходили каждый раз к волкам. Волки свою работу знают, Лишь сапоги с ногами оставляют. К тому же здесь охрана – будь здоров! Конвой и вертухаи – не хуже тех волков. Замки, колючка, лай собак… Отсюда убежать никак!… Да и зачем тебе отсюда убегать? Я б посидел вот так годочков пять. Никто не трогает и кормят как царя. Сиди и радуйся, короче говоря. – Ты сам, хоть, понимаешь, что несёшь? На бандюка я вроде не похож. Я не злодей, старик, и не тюрьма мой дом, Я даже не стоял перед судом. – И всё ж ты здесь, нет смысла возражать. Со строгача тебе не убежать… – Вот тут ты прав и это угнетает. Посмотрим пару дней, Авось, туман растает, И станет ясно кто и почему, Так беспардонн о засадил меня в тюрьму. Уж две недели как Федот сидел. Спал много и некисло ел. Зарядку делал по утрам, Днём занимался – бегал по ночам. Тоской и безнадёгой не страдал, Но о побеге всё-таки мечтал. Ещё в мозгу его пытливом Гуляла мысль не торопливо. – Его откинули на зону. Ну это, в общем-то, резонно. В тайгу, подальше от Москвы. И это правильно, увы. Но вот зачем так сложно замутили? И почему его определили Не к уркам в камеру с чахоткой, На воду с хлебом и селёдкой? А в самый тихий угол лазарета? Базара нет, спасибо им за это. Но для чего всё было усложнять? Могли бы просто взять и расстрелять… Тьфу-тьфу, чтоб не накликать часом. Дай волю этим троглодитам Всегда голодным и сердитым — Они живьём тебя съедят, Будь ты хоть прав, хоть виноват. И если всё ж не вставили перо, Не получили, стало быть, «добро». А значит, мне не грош цена, Моя башка ещё нужна. И если так, бежать неперспективно. Придется ждать, хоть это и противно. Через два дня под вечер дверь открылась И на пороге двое появились. Сказали: – Фёдор, следуйте за нами. – На разговор или с вещами? – С вещами, если так стоит вопрос, Идём на выход, а не на допрос. – Прощай, старик, спасибо за заботу. Дай Бог тебе непыльную работу, Откинуться досрочно, без хлопот, Домой на пирожки и на компот. – Да не старик я! Сколько повторять? Иди уже, не залетай опять. Пройдя через тюремные врата, Федот вдохнул всей грудью: – Красота! Лицо подставив солнечным лучам, Зажмурился, как не хватало там И неба синего, и солнечного света… – Ты, Фёдор, извини, но до рассвета Должны мы быть уже в столице. Поэтому не грех поторопиться. Как хорошо на воле, как легко! Как небо бесконечно высоко! Блеснула паутинка, пролетая. Не за горами осень золотая. Ещё тепло по-летнему пока, Но чувствуется свежесть ветерка. Уже мазками жёлтыми берёзки Раскрасили  кудрявые причёски И пахнет травами нескошенных лугов И яблочным обилием садов. – Видать ты не торопишься, Федот. А мы с коллегой, вот, наоборот, Здесь долго оставаться не желаем. Идём к вертушке и тотчас взлетаем! – Да, я ни капельки не тороплюсь, Смотрю на мир, не насмотрюсь. Закатом не могу налюбоваться И воздухом свободы надышаться. Или свободы ещё нет пока? И я ещё по-прежнему ЗэКа? – Нет, Фёдор, ты свободен, безусловно, Но, должен слушать нас беспрекословно. – Так, стало быть, под вашим я конвоем? – Нет-нет, ты под охраной, Бог с тобою! – И я могу уйти в любой момент? – Конечно, можешь, только каждый мент Портретик твой имеет на руках. Там сказано, что ты злодей и враг. И премия, совсем не рядовая, Тому, кто тёпленьким тебя поймает. Ну мы пойдём, Федот, а ты уж сам решай, А как решишь, так мигом догоняй. Хотелось материться во всю глотку. Сорвав полыни бархатной щепотку, Федот растёр её в ладонях и вдохнул И смачно так от всей души чихнул. Потратив все эмоции на чих, Стал догонять охранников своих. Потом в иллюминатор вертолёта Федот смотрел на топи и болота И на тайгу, что плотным одеялом До горизонта землю укрывала. В порту Якутска борт уже стоял И только их, похоже, ждал. Дождавшись сразу стартанул И на столицу повернул. Рубиново пылающий закат Был огненными красками богат. И бирюзово-фиолетовым отливом В ночную тьму отсвечивал красиво. Такую красоту пером не описать И кистью не создать такое чудо. Способна лишь Природа-мать Нам сказку создавать повсюду. Увы, в природе красота не вечна, Она и мимолётна, и скоротечна. Но тем ценней и ярче чувство, Что вызвано её искусством. Закат остыл и растворился. Федот в душе перекрестился. Не доверял он самолётам, Внутрироссийским перелётам. Но, после неплохой кормёжки Решил поспать, хотя б немножко. Охранники его не доставали, Поскольку сами крепко спали. Уснул. Проснулся – вот уже их самолёт на вираже. В Москве заходит на посадку. Ну, слава Богу, всё в порядке! Когда шасси земли коснулись, Тут и охранники проснулись. Потом чувак серьёзный, как топор, На мерине помчал во весь опор. Всю дорогу ехали, молчали. В шесть перед полковником предстали. – Так, так, так… Вот это встреча! Да уж, забрался ты далече! Даже я, чего скрывать, Еле смог тебя сыскать. Ты уж, Федя, постарайся И без спроса не смывайся. – Ничего себе расклад — Я уже и виноват! Пронеслось в башке Федота, Словно стадо бегемотов. Думал сразу объясниться, Но, решил не торопиться. Интересно посмотреть, Что он дальше будет петь. – Иди, Федот, с дороги освежись, Царю в нормальном виде покажись. Всё было в комнате как прежде. Федот был рад своей одежде. Её заботливые руки постирали, Погладили и в гардероб убрали. Мелькнула мысль: – Ужель она? Та самая, прелестница ночная, Которую он часто вспоминает. И оттого вдвойне приятно Одеться в свой прикид обратно. Вернувшись в собственную шкуру, Федот был рад – всё по фигуре: Удобно, просто, хорошо. Оделся и к царю пошёл. Полковник рядышком шагал И неожиданно молчал. Заметно было по всему — Не до общения ему. Федота это напрягало. Не так, чтоб сильно, но и не мало. К царю вошли под бой часов. Царь, слава Богу, был здоров, Но чем-то крепко озабочен. – Однако ты, полковник, точен. Кивком ответив на поклон, Продолжил дальше. – Вот и он! Ты, Феденька, куда запропастился? Сказали мне – уехал, не простился… Не хорошо с царём так поступать, За неучтивость можно схлопотать. – Не может быть, чтоб правду царь не знал, Знал, несомненно, сам и приказал. Без царской милости и солнце не взойдёт. Он знает всё, но как красиво врёт! Политикан, едрёна вошь, Сломаешь мозг, пока поймёшь! Тогда кому ответ мой нужен?… – Молчишь? Ты, часом, не простужен? – Мне нечего сказать на твой вопрос, До пламенных речей я не дорос. Но всё ж отвечу напрямик: Я, царь, способный ученик. – Однако, вольнодумец он. И как не прост! Пойдём ка на балкон. Смотри, Федот. Что видишь ты вокруг? – Туман, кусты, деревья, луг. – И всё? Неужто не заметил? – Ну, что ещё? Ну, солнце светит, День обещает быть прекрасным И тёплым, и сухим, и ясным. Но всё ж заметно по природе, Что красно лето наисходе. – Ты, Федя, видно нюх теряешь И мелочей не замечаешь. Гляди, трава заколосилась, Листочками упавшими покрылась. Вон кое-где кленовые лежат. Ещё не осень, но они летят. Цветы, что честно отцвели, Торчат убого из земли… Что скажешь ты на это? А, разведчик? – Тебе я, царь, конечно, не советчик. Да я и говорить красиво не умею, Но вот садовника прогнал бы в шею. – Вот то-то и оно, Федот, Что дочь моя – садовник тот. – Да, что ты! Я предполагал, Что это хобби… – Ну, ты и нахал! Конечно, хобби и никто другой Туда, поверь, не смеет и ногой! – Видать, дочурка крепко загуляла. – Поговори мне тут ещё! Она пропала! – Неужто может быть такое?! – Увы, увы! И я лишён покоя. Уже неделя, как никто не знает, Где моя дочка пропадает. Её везде, везде искали. Всех, кого можно, мы понапрягали, Но результата нет. Такая, вот, беда. Поэтому тебя доставили сюда. Поскольку дело конфиденциально, Ты для него подходишь идеально. – А, что полковник? Лоханулся бедолага? – Смени-ка тон! Здесь, Федя, не тюряга. Царевна здесь была не под замком. Ты не забыл, что это её дом? – Прошу прощения за неучтивость. Но я-то тут причём? Скажи на милость. – Я говорил уже про конфиденциальность. Вокруг враги, такая вот реальность. А дочь моя – единственный ребёнок. Пусть не пацан, но всё-таки с пелёнок Она наследница российского престола. Как ни крути, а я на грани фола. Нельзя мне даже виду подавать, Что у меня проблемы, даже мать, Дай Бог здоровья ей на долгие года, Должна быть беспристрастной, как всегда. Поэтому нельзя официально, Поэтому и конфиденциально. – И, что мне делать? – Знамо что – искать! И слухов никаких не распускать. Найти её и привезти к отцу, А похитителям дать крепко по лицу. – Дать – это можно. Только кто ж возьмёт? Боюсь я, как бы не наоборот. Полковник вон не очень рвётся в бой. – Не понимаю, Федя, что это с тобой! Тебя, ведь, просит царь, не часто так бывает. – Как раз меня вот это и смущает. – Да не ищи ты здесь, Федот, подвоха! Ведь я отец, и мне без дочки плохо. – Переживая нравственные муки, Согласен я, но развяжите руки. Мне тут сказали, что банальный мент Предъяву может мне в любой момент Вдруг выкатить и загрести в кутузку. А там, как пить дать, глухаря в нагрузку, А то и парочку, у них это в крови. – Ты горло, Федя, предо мной не рви. Те молодцы тебя на пушку взяли. Ты проиграл, они, ведь, блефовали. – Какой конфуз! Пять баллов пацанам. А что? Злодеи выдвигали нам Свои желания деньжатами разжиться Или кого-нибудь отправить за границу? – Вот то-то и оно, что до сих пор Никто не выходил на разговор. Поэтому я каждый день на нервах… – Тогда мне надобно, во-первых, Машину и желательно мою Да подпись в ксиву И желательно твою. – Моя машина в гараже, Ты можешь взять её уже. А ксиву с подписью твоей Вон у полковника скорей Оформи, он её заверит. Любой кто, вдруг, тебя проверит, В пиджак одет он или в китель, Узнав, что ты мой представитель, Безумно будет рад тому, Что посчастливилось ему Полезным лично быть царю. Поверь, я правду говорю. И что бы ты ни попросил, Исполнит, не жалея сил. – Когда к работе приступать? И где прикажете искать? – Полковник, запиши себе в блокнот, Что с этого мгновения Федот — Царём уполномоченный агент. И в этот самый, стало быть, момент Назначен в подчинение царю. Надеюсь, я понятно говорю? Отчитываться, Федя, будешь мне. Я думаю, что этого вполне Тебе достаточно для поисков активных И результатов строго позитивных. – А как с деньгами на текущие расходы? – Так это не ко мне, мои доходы Все в управлении  министра Кудряша, Я сам не получаю не шиша. Ведь деньги  – зло. Зачем они тебе? С такою ксивой ты в беде Поверь, не будешь никогда. А деньги, Федь, они же, как вода, Бегут сквозь пальцы, испаряются в момент. Вот посмотри: любой московский мент Лишь только корочкой взмахнёт, Ему, пожалуйста, компот И пряник сдобный, и субботник, И кожаный в машине подлокотник. А на дороге палкой полосатой Взмахнул – и он уже богатый. В таможне парень тоже не пижон. Поставил штамп, что выпуск разрешён, И вот уже заветное бабло В карманчик оттопыренный легло. Любой чиновник просит не оклад И вовсе не окладу рад. Он просит круглую печать, Чтоб свою подпись продавать. – И ты всё знаешь?!… – Ну конечно, дурачина! – Тогда не понимаю в чём причина Того, что ты по царски, гениально Вопросы не решаешь кардинально? – Зачем? Ведь всё работает исправно. Жизнь движется и очень даже плавно. Проблемы все решаются, Бумажки утверждаются. А если этот ритм прервать, То мне придется всё решать. Всё! Представляешь?! Самому! – Я, извиняюсь, не пойму. А у помощников нет сил? – Они ж чиновники! Забыл? – Займусь я, царь, пожалуй, делом! Тебе ж мириться с беспределом, По правде, вовсе не пристало. – Во, демократия настала! Уже царю дают советы, Как отделять от мух котлеты. Давай иди уже, невежда! Лишь на тебя моя надежда. Держи, вот пластик, он не золотой, Но банкомат и банк любой Тебе дадут любую сумму В любой валюте и без шума. Но ты не злоупотребляй. Спрос будет жестким, так и знай. Иди, ищи везде, где можно, Но, ради Бога, осторожно. Не за тебя переживаю. Ты будешь молодцом, я знаю. Боюсь, чтоб дочь не пострадала. Иди уже, вон солнце встало. Федот галантно поклонился И в две секунды удалился. Полковник вышел вслед за ним. – Пойдём ко мне, поговорим. Вошли в дубовый кабинет, Чтоб пообщаться тет-а-тет. Наполнив чашки крепким чаем, Спросил полковник: – Ты случаем с нечистой силой не знаком? Чуть поперхнувшись кипятком, Федот подумал: – Ёшкин свет! А в самом деле?… Ну, уж, нет! Мой друг, как горный воздух чистый. Он точно белый и пушистый. – Знаком, встречался на Кавказе, Мы их мочили в унитазе. Чтобы отмыть и опознать, Пришлось с шайтанами повоевать. – Да нет, я о другом сейчас. Нет информации у нас… Оперативно е  пространство Молчит с завидным постоянством. И чтоб до истины добраться, К гадалке впору обращаться. Хотелось бы тебе помочь Вернуть домой царёву дочь. Но здесь я должен находиться, Где государь и где царица. Вот, Федя, документик твой, Оправлен кожей дорогой, Орёл двуглавый, позолота. Заметь, ручная вся работа. Таких нет более в стране. Такую корку даже мне Царь почему-то не давал. А тут, пожалуйста, сваял. – Что сам? – Да! Он не только головастый, Он ещё, Федя, и рукастый. Любитель делать всяки штуки, Всё для души, а не со скуки. Поставь автограф и владей. Не потеряй и не пропей. – Я, что похож на идиота? – Нет, нет, помилуй, Федя, что ты! Ведь это я для связки слов. Держи вот ствол и будь здоров! Ах да! Постой, ещё вот телефон. Он не мобильный, спутниковый он. Ты обо всём докладывай мне честно, А я уже решу, что интересно. – Ну, что ж, за корочку благодарю, А вот звонить я буду лишь царю. Надеюсь – ты, ведь, память не пропил И царского приказа ре забыл? Субординация! О чём тут говорить? Что царь сказал  – тому и быть. А ствол зачем? Чтоб застрелиться? Если погибла, вдруг, девица. – Типун тебе на твой язык дурной! Не хочешь брать? И хрен с тобой! Но, всё ж, прошу, свиньёй не будь, Позванивай и мне чуть-чуть. Я, если нужно, помогу. Поверь, я многое могу. И береги её, дружок, Чтоб ни единый волосок С её головки не свалился. – Никак, полковник, ты влюбился! Ну ты, чувак, и молодец! Глядишь, так скоро во дворец Не сторожем войдёшь – зятьком. – Заткнись! Не то я кулаком Поправлю твой портрет не складный. – Гляди-ка, в точку! Ну и ладно. Скажи мне, господин полковник. А вдруг любовный треугольник Сам нарисуется собой? Что тогда будет? Смертный бой? – Ты Настю привези сначала, Потом поговорим, сучара. Но пистолет ты зря не взял. Иди, Федот, я всё сказал. – Ну ты, полковник, и горяч! Хотя и тёртый ты калач, А всё ж любовь тебя сломила. Да, брат, любовь – большая сила. Не кипятись, я не злодей, Я из порядочных людей. Пойду, пожалуй, уж пора Мне делать ноги со двора. Машина в гараже сверкала полировкой. Федот с привычною сноровкой Дверь отворил, уселся за штурвал. – Здорово, Вжик! Ты как тут? Не страдал? – Привет, хозяин, нет я развлекался, Над местными лохами изгалялся. Что они только тут не вытворяли! Толпою всей вокруг меня плясали. Взломать пытались, обмануть хотели. Но, как ты понял, дружно пролетели. Представь, они сварганили перчатки, Во всю ладонь твои там отпечатки. Сетчатку глаз твоих сканировали чётко, И даже – в полный рост слепили фотку. А результат, сам понимаешь, нулевой. Они орали, бились головой, Всё тщетно, даже думали взорвать. Но царь им кузькину устроил мать, Да так, что мало им не показалось. Потом сканировать пытались. Серьёзный сканер запустили, Со всех сторон меня светили. Признаюсь, аппарат у них крутой, Но я ведь тоже не совсем простой. Они безумно напрягались И всей толпой понять пытались. Как можно, чтоб на мониторах Всё от подвески до мотора В любом режиме был «Москвич»? Полковник даже выдал спич По поводу родного автопрома, Который жив ещё и смотрится весомо. Все с умным видом промолчали И возражать ему не стали. Поняв, что ничего им не понять, Решили себе нервы не трепать. Меня оставили в покое, Не понимая, что же я такое. – Ты подтвердил  мои догадки… – Случилось что? – Нет, всё в порядке… Ты прав, конечно же случилось. Дочь царская исчезла, испарилась. – Вот это новость! Даже я не знал. Но то она. А ты где пропадал? Пытался я найти твои следы, Но были то напрасные труды. Как в воду канул, никаких следов. Я рад, что ты вернулся и здоров. А раз ты здесь, то значит, царской власти Сил не хватило, чтоб надыбать Настю. И вот тебя призвали послужить, Задачу непростую разрешить. А заодно и я поразвлекаюсь. Я, как в музее, тут без дела маюсь. – Спасибо, друг, за добрые слова. Ты однозначно голова! Всё схватываешь просто налету. Ну что, решим задачку ту? – Ты, ведь, уже под это подписался. А значит, сделаем. – Я, Вжик, не сомневался! Поехали, я заскочу домой. Потом на поиски отправимся с тобой. – Куда поедем, если не секрет? – Секрета никакого нет. И плана нет, и, в общем-то, похоже, Нет никаких зацепок тоже. Спокойно выехав за царские врата, Друзья попали в мир, где шум и суета. Собрав все пробки утренней столицы, Федот безумно рад был очутиться Возле родного дома своего, Где всё ещё никто не ждал его. – Схожу на часик, соберусь в дорогу, А ты, дружище, помозгуй немного, Чтоб информацией хоть как-нибудь разжиться. Может, действительно к гадалке обратиться? Федот вернулся через час. С собой принёс воды запас Да сумку с нужными вещами. Глядит, а прямо под ногами Валяются два бренных тела. – Кто это их? – спросил не смело. – Так это я слегка им наподдал. Федот чуть рядом не упал. – Они чего? Уже того? – Того – это, прости, чего? – Ну, живы или не совсем? – Ты, что?! Я не убивец, Федя! Давай садись уже, поедем. – Да ты, хотя бы, намекни. За что наказаны они? – Эти барбосы от Рублёвки За нами рыскали, как волки. Довольно грамотно вели И шифровались, как могли. Сигнализацию сканировать пытались, Потом все дружно удивлялись, Что ты машину не закрыл. Вон тот патлатый гамадрил С такою силой дёрнул дверь, Что вывихнул плечо. – Вот зверь! – Второй стекло хотел разбить. Пришлось обоих усмирить. Электрошок  – и всё в порядке. Лежат как кабачки на грядке. Вон за углом торчит их «бумер». В нём третий, но и он не умер. Его я тоже отключил, Чтоб он зазря не тратил сил. – Эх, сдать бы их сейчас ментам! – Да что ты, Федь, куда уж там! У них в ментах везде друзья. В другую службу брякнул я. И чтоб уже наверняка, Предупредил полковника. – А этого, с какого перепугу? – Не кипятись, доверься другу. Во-первых, чтоб не соскочили, Они ж меня чуть не разбили. А во-вторых, ведь мне не в тягость. Ему ж приятно, даже в радость. А в-третьих, пусть предполагает, Что нам с тобою помогает. Ведь ты не станешь возражать: Полковник может ревновать! – Царевну? – Нет, свою работу К небезызвестному Федоту. – Да ты, как я гляжу, психолог! Поедем, путь наш будет долог. Видать полковник прав отчасти. В Москве, скорей всего, нет Насти. Её бы быстро здесь нашли, Достали бы из-под земли. Искать её, пожалуй, надо В глубинке, далеко за МКАДом. – Ещё бы не мешало знать, Где ж всё-таки её искать. Тут не иголочка в стогу, Найти в стогу-то я могу. Здесь сто стогов, одна иголка И на авось не будет толку. – Я говорил уже: полковник от досады Подкинул мысль: к гадалке ехать надо. – Тогда зачем нам из Москвы стремиться? Все экстрасенсы лучшие в столице. – Нет! Это ловкачи, без Бога в животе. Нужны нам настоящие, не те. Таких в Москве не сыщешь днём с огнём. Поехали в глубинку, там найдём. Вот раньше были настоящие ведуньи, Не шарлатаны, истые колдуньи. Вот те наверняка смогли бы подсказать, Куда нам ехать, где искать. – Ты знаешь, Федя, прадед твой Федот Одну такую знал, она ему хлопот И даже горя принесла не мало. – Так, ведь, её давно уже не стало! – Не знаю, данных нет, что умерла, Известно только – такова была. – Не верю я в такое долголетье. Но, может быть, остались дети? – Прямых наследников бабуля не имела. – Тогда ученики. – Ученики – другое дело! – Короче говоря, кому-нибудь она Своё уменье передать должна. – Так значит решено: в дорогу! Определили сь, слава Богу. – Прям обхохочешься! Кому сказать? Одной нам мало, надо двух искать! Куда поедем, ты уже узнал? – Конечно, да! Я разве не сказал? – Конечно, нет! Ты даже не пытался. – Ну, ладно, километр ещё остался. – Ты, видно, шутишь, обормот. – Ни капли, вот он поворот. Сворачивай под знаком синим, Поедем из Москвы в Россию. – Ну, повернул. И, что теперь? Я думал мы поедем в Тверь. Ну, или на худой конец, В Воронеж или же в Елец. – Нет, Федя, едем в Тетюши. – А где это, в какой глуши? – Что ж глушь-не глушь – судить не мне. Нормальный городок вполне. Природа там прекрасна и чиста. Увидишь сам  – чудесные места. – Ты, прямо, как путеводитель! – Так точно, господин водитель! – Но твой рассказик не информативный. – Ну до чего же ты, Федот, противный. Ведь я с душою к делу подхожу. А ты, как деревяшка. Вот, что я скажу! – Ну, извини, не прав был, признаюсь. Я просто время потерять боюсь. – А ты не бойся, будет всё путём, Всё сделаем и всех найдём. – Так, что ты там вещал про Тетюши? – Да говорят, там травы хороши. Речной простор, богатые леса И небо синее, и чистая роса. Но только вот какая незадача  — Нарисовала сь тут задача. Тех Тетюшей, прошу меня простить, Три штуки аж. И как теперь мне быть? – Открой-ка карту, дай взглянуть. Так, проложи кратчайший путь. Гляди-ка, а маршрут, почти прямой! А это значит, Вжик, что мы с тобой Поочерёдно все проверим Тетюши. Пусть даже для спокойствия души. Но, думаю, в Нижегородских Тетюшах, Да и в Мордовских нету ни шиша. А вот в Казанских, может, повезёт. Мне кажется  – старушка там живёт. – А почему старушка? – Ну, не знаю. Я почему-то бабку представляю. И, кстати, ту, что прадед знал, как звали? – А я разве не сказал?! Ту даму звали простенько  – Яга. – Такого не бывает, ни фига! – Бывает, Федя, лично проверял. – Неужто правда? Я предполагал, Что это персонаж из русских сказок, Подлючий и опасный, как зараза. – Вот тут ты прав, по вредности своей Она любых обставит упырей. Но только вот не сказку я читал. Министр военный лично написал, Что он Яге безмерно доверяет И совершенно точно, знает  — Ей не нужны ни деньги, ни награды, Она всегда готова, если надо, Без колебаний сжить со свету хоть кого По приказанью первому его. Вот и решай теперь: то правда или сказка. Вон впереди удобная развязка. Мы можем там спокойно развернуться И без потерь домой вернуться. – Нет, я уже давно решил: Мы едем прямо в Тетюши. Жаль, я один без смены не смогу. – А как же я? Я ж рядом, помогу. Ты, видимо, забыл, Федот, О том, что есть автопилот. Устанешь – сразу дай мне знать, А сам ложись спокойно спать. – Так я же не на самолёте, Чтоб ехать на автопилоте. Тут, Вжик, не небо, а земля И рук нельзя снимать с руля. К тому же, на дорогах русских, Кривых, убитых, очень узких, Безумно много сволочей, Ментов, козлов и лихачей! – Что есть, то есть, но ты рискни, Руль отпусти и отдохни. Посмотришь, как я управляю. Сначала будет страшно, знаю. Потом привыкнешь к рулевому Невозмутимому такому. Приказы будешь отдавать, А сам всё больше отдыхать. – Чем чёрт не шутит, пока Бог Спит в небесах без задних ног. Давай попробуем, к тому же Мне отдых, безусловно, нужен. Включай свой автомат-пилот. Я посмотрю как он ведёт – Всё включено, расслабься, Федя, Примерно в шесть утра приедем. Руль отпустив и сняв с педалей ногу, Федот ночную изучал дорогу. Машина шла легко и очень плавно. Ну до чего ж, подумал Федя, славно. Такой комфорт не даст ни самолёт, Ни паровоз, ни пароход. Пойду-ка прогуляюсь перед сном. – Останови-ка вон за тем холмом. Сойдя с дороги, Федя прогулялся, Полынным воздухом всей грудью надышался. Стоял, макушку запрокинув, и смотрел. Вон там, похоже, спутник пролетел. А вон ещё. Ух ты! Звезда упала! Вот то, чего в столице не хватало! В Москве есть всё, но неба нет такого, Усеянного звёздами, большого, Глубокой, бесконечной черноты, Мерцающей, спокойной красоты. Вот так бы и стоял под звёздами ночными, Душой сливаясь воедино с ними. Но, то ли холодок, а то ли мошкара Ему напомнили, что двигаться пора. Удобно разместивш ись за рулём, Федот спросил: – Ну и чего мы ждём? – Команду ждём, без этого никак. – Ну так поехали! – Давно бы так! Машина плавно покатила по дороге. – Эх, хорошо-то как! Посплю ка я немного. Включи мне музыку релакса, Вжик. – Да нет проблем, всё для тебя, старик. Сиденье разложив, Федот глаза закрыл И в царство снов безропотно уплыл. … Открыл глаза – на улице светло, Вдали виднеется какое-то село. Семь на часах, в желудке – пустота, И в голове нет тоже ничерта. – Проснулся, командир, что будешь делать? – Понятно что  – снимать штаны и бегать. – Весёлая получится картина! И зрителей полно, гляди – скотина Уже пасётся в поле у реки. А там коровы, Федя, не быки. Насмотрятся и посмеются от души. – Ну ладно, ладно! Это Тетюши? – А ты догадлив! Что намерен делать? – Ты не поваришь, но, ей Богу, бегать. Моим ногам полезно пробежаться, А после  – в той речушке искупаться. Ещё мне нужно пообщаться с пастухом, Вон тем довольно древним стариком. В его годах он должен много знать, Кто, где живёт и как кого тут звать. – Ну что ж, беги поразминайся, Разведай всё и возвращайся. Мне скучно тут без дела зависать. Через часок мы двинемся опять. – Ты так уверен? – Да! По всем раскладам Мы не найдём здесь то, чего нам надо. Поговорив со стариком седым, Пускающим из самокрутки дым, Федот узнал, что в близлежащих весях Нет никого, кто был бы интересен Как представитель чародейских сил. Сто лет назад, возможно, кто и был… Нет, восемьдесят точно, зуб даёт, Никто из знахарей здесь не живёт. Поскольку зуб у старика один, Не верить деду не было причин. Ему годков уже за девяносто, Он трезво мыслит, рассуждает просто И помнит всё до мелочей, Откуда кто и кто здесь чей. Сказав спасибо деду-краеведу За содержательно полезную беседу, Обдумывая план дальнейший свой, Федот бежал дорогой полевой. Разминка, бег, бодрящий моцион — И снова как огурчик он. За руль и в путь, нет времени гулять. – Ты, Вжик, был прав. Здесь нечего искать. Путь на восток, в Мордовские края, Прямым был лишь условно говоря. И если бы не штурман Вжик, Федот давно б уже в тупик Безвылазно упёрся рогом. Или на грунтовой дороге Месил бы с матюками грязь. А так – вальяжно, словно князь, Он километры ловко поглощал, Непуганых гаишников пугал. Увидев дивную машину, Они вдруг напрягали спину, Не зная, что им предпринять: Свистеть в свисток иль козырять. Но был момент, что даже Вжик Нечаянно попал в тупик. Проехали какой-то городок И дальше направляли сь на восток. Уже прилично отмахали И вдруг чуть было не пропали. Дорога гладко, ровненько неслась И резко вдруг оборвалась. Закончилась, как будто кто отрезал Асфальт, обочину, ограду из железа. Всё ровненько, как под линейку, А дальше видно только змейку Тропинки узенькой среди травы, Вокруг колдобины, бугры. По тормозам! И резкий разворот. И в три ручья холодный пот. – Ну и дела! Как вас, людей, понять? До перекрёстка километров пять. На картах всех дорога здесь прямая. Куда она девалась? Я не знаю! – Да не было её здесь никогда. Её украли, вот и вся беда. – Ты, Федя, видно пошутил. Украсть дорогу! Сколько ж нужно сил? – Никто её не воровал отсюда. И нету здесь ни фокуса, ни чуда. Её ещё до стадии укладки Украли потихоньку, по порядку. Кто деньги, кто щебёнку, кто песок, А кто асфальт готовый уволок. Вот так кусок дороги и пропал. И ведь никто его бедняжку не искал. Уверен я, что так оно и было. Но почему мозгов им не хватило, Чтоб воровать не поперёк, а вдоль, Внизу с боков и пооколь? Была б дорога пусть немного уже, Но всё-таки, была б уже. Да, просчитались ребятишки, Украли вовсе не излишки. Сначала съездили б в столицу, Чтоб там немного подучиться. Потом бы стройку затевали. А так – закончат ли? Едва ли! Естественно, обратно возвратились, Естественн о, по кругу прокатились. А как без этого? Ведь это же Россия! Луга, леса, озёра голубые, Деревни в яблонях и маковки церквей. Душа поёт, как русский соловей. Питался Федя не в харчевнях, А у простых людей, в деревнях. За стол Федота приглашали, Здоровой пищей угощали. С собой всё норовили завернуть, Остаться предлагали, отдохнуть. И были искренне несчастны каждый раз, Когда выслушивали вежливый отказ. Федот и рад бы погостить немного, Но долг настырно звал его в дорогу. Добравшись до искомых Тетюшей, Надыбали двух местных алкашей. Те молча, но решительно смотрели И на ногах держались еле-еле. В глазах рецепт читался чётко: Помочь им может только водка. Лекарство у Федота было. Одной бутылки аккурат хватило. Сообразили быстро на троих. За третьего был памятник у них. Один достал гранёных три стакана, Причём стеклянных, как ни странно. Второй, обшарив телогрейку, Извлёк оттуда карамельку. Поскольку памятник пить вроде не желал, Ему в стакан никто не наливал. Но вот закускою не обделили. Кусок конфеты положили. Оттаяли, порозовели мужики, Послушными вновь стали языки. За пять минут флакон опустошили, Достали «Приму», закурили. – Хороший у тебя продукт. Откуда ты, заморский фрукт? – Я не заморский. – Ладно заливать! Твою телегу за версту видать. Ты енто, ты случаем не шпиён? А может ты ваще масон? Приехал, местных разлагаешь, Нерусской водкой угощаешь. Ты Кегелевичу скажи: продукт его хорош, Но нас таким подарком не возьмёшь. Вон, у Ядвиги, самогон на травах Ничуть не хуже этой вот отравы. – Ну, если то отрава, извините. Не нравится? Тогда назад верните. – Да ты не зыркай так сурово. Тебе ж сказали, хочешь, скажем снова. Продукт твой исключительно хорош, У нас такого просто не найдёшь. Но у Ядвиги тоже не отстой. По четверти на брата и долой! Умеет она зелья подбирать. Мозг вышибает враз, ядрёна мать! – А, что за тётка? – Да, одна карга. Скорее не Ядвига, а Яга! В долг не даёт, ну хоть убейся, А, ведь, имеет – хоть залейся. Берёт деньгами и работой. Ну и, конечно, если кто-то Подгонит нужные вещицы, То тоже сможет угоститься. Её бы, гниду, придавить. Но что тогда мы будем пить? На покупную денег нету. Вот мы и терпим ведьму эту. – Так уж и ведьму? – Однозначно! Тут Васька ляпнул неудачно, Что водка Ваське не нужна. И, что ты думаешь? Жена Немедленно к старухе прибежала. И та чего-то там наколдовала. Теперь нас только двое, Васьки нет. – А памятник ему? – Ты, что, студент! Тут памятник с войны стоит, А Васька в кабале сидит. Он был свободным ветром в поле, Теперь он на цепи в неволе. Как раб все дни он в поле пашет, Совсем забросил дружбу нашу. Ни грамма он теперь не пьёт, А на уме лишь огород. Скотина, пашня да жена. Зачем такая жизнь нужна? Эх, Вася-Вася…, нафига Тебя стреножила Яга?.. Яга! Сомнений – никаких! У ней во рту торчат клыки. Не веришь? Можешь сам взглянуть. Вон до неё кратчайший путь. По той дороге до конца… Тебя, такого молодца, Твоя телега вмиг домчит. У леса дом её стоит. Езжай, увидишь – мы не врём. Найдёшь легко – один там дом. – Пойду, взгляну на те клыки. Здоровы будьте, мужики! – Да и тебе, чтоб не хворать! Проблемы будут – дай нам знать. Поехав по указанной дороге, Федот порассуждал немного. – По описанию похожа, спору нет. Но главное не рожа, не портрет. Всё как-то мелко, как-то всё не так. Что думаешь, дружище? – Не дурак! – Ну, что ж – спасибо и на том. Сдаётся мне – вот этот дом. Остановились у ворот. – Пойду, взгляну, – Сказал Федот. – На эту старую каргу, Толи Ядвигу, толь Ягу. Зашёл во двор, там пёс цепной, Здоровый и довольно злой. Чуть рыкнул, чтоб взглянули на него. Потом смотрел внимательно и зло. Добротная усадьба, крепкий дом, Крыльцо резное, сад кругом. Избушкой трудно этот дом назвать И ног куриных, вроде, не видать. Смородина, крыжовник и цветы. А где ж хозяйка этой красоты? Вдруг из беседки скрипнул старческий вопрос. Внимательные глазки, крючковатый нос. – Ты кто такой? Чавой-то не признала. Тебя я вроде раньше не видала. – Здоров, бабуля! – Будь здоровый! Ты в нашем крае, видно, новый. По делу, али мимоходом? – Проездом, но уже с народом Успел слегка поговорить. – А не желаешь ли испить Кваску холодного с дороги? Садись за стол, не мучай ноги. Не бойся, пей, в нём нет отравы. Мёд, хлеб да полевые травы. Достав из-под салфетки чистой кружку, Федот взглянул на древнюю старушку И улыбнулся. До чего ж похожа! В ответ старуха улыбнулась тоже. Из нижней челюсти торчали два клыка. Такой видок любого мужика Вогнал бы в ступор, что и говорить, Особенно любителей попить. И кроме двух указанных клыков У бабки больше не было зубов. Но квас был исключительно хорош. Нигде такого больше не найдёшь. Приятный вкус и аромат пьянящий. Холодный, крепкий, настоящий. – Ну, что, милок, хорош у бабки квас? – Квас исключительно хорош у Вас. – Коли понравился, ещё налей. И не стесняйся – пей. Ты точно не из местных, я то знаю. А дай ка я, касатик, угадаю, Что привело тебя ко мне на склоне дня. Всё, что ты слышал, просто болтовня. Но ежели ты хочешь знать, Мне нет нужды чего-нибудь скрывать. Крутую представляешь ты артель, И дом мой для тебя не самоцель. Твой путь лежит в далёкие края, За золотом, так понимаю я. И ты его таки найдёшь, Но сам чуть-чуть не пропадёшь. Ещё найдёшь ты милую девицу, Хоть вовсе и не ищешь эту птицу. – А где искать? – Она сама найдётся, Как только золото в карман тебе польётся. Теперь ступай, я больше ничего Не вижу из портрета твоего. Налей кваску себе в дорогу и ступай, А будешь рядом – в гости заезжай. – Такой расклад приятно знать. Здоровы будьте! – Тебе тоже не хворать! Налив в бутыль чудесного напитка, Федот спокойно вышел за калитку. В машине Вжик спросил: – Ну, что? Опять всё мимо, всё не то? – Да. Бабка поначалу складно излагала. Ну, а в конце концов наврала. – Ты что, не русский? Наврала. – Какая разница! Не та Яга была. – Что будем дальше делать, Федя? – Понятно дело – в Тетюши поедем. – В те дальние или обратно в эти? Может ещё какую бабку встретим? – Пожалуй, круче этой не найдём. Достаточно взглянуть на ейный дом. Похоже, денюжка течёт сюда рекой. Видать, альтернативы никакой. Здесь самогон не главный аргумент. Мозгами бабка шевелит в момент. – Поехали? – Поехали, дружище! В татарском крае вещую поищем. Опять дороги с выбитой душой, Опять разметки нету никакой. Непобедимый русский наш народ, Враг по таким дорогам не пройдёт. Добравшись, наконец, до федеральной, Федот почувствов ал, что подустал реально. Отдав бразды водителю фантому, Он погрузился в сладостную дрёму. Хотелось спать, но не хотелось расслабляться, Поэтому случалось просыпаться, Смотреть по сторонам сквозь дрёмы пелену И тут же снова отходить ко сну. В конце концов пришлось смириться И полноценно отрубиться. Спал Федя крепко и надёжно. С такой защитой это можно. Не нужно быть всё время начеку, Лежи хоть на спине, хоть на боку. Он всё проспал бандитскую погоню, Наезд гаишный, тракториста Лёню, Степной пожар и идиота, Что подрезать пытался спящего Федота. Вжик был не прочь повеселиться И над быками поглумиться. Тем более, что Федя спал И указивок не давал. Бандиты на лесном участке трассы Дань собирали, вот уроды! И днём и ночью эти морды Свою подпитывали кассу. Узрев роскошный агрегат, Две мощных тачки взяли старт. Мигнули – результата нет, Включили яркий дальний свет. Машина продолжает путь И лишь ускорилась чуть-чуть. Глаза налились кровью у быков. – Ща мы посмотрим, кто же ты таков! Поддали газу, стали поджимать, Стараясь на обочину согнать. Но что-то шло не как всегда, Не получалось, вот беда. Вёрст через пять «Эксплорер» появился, Стал подтормаживать, чтоб Вжик остановился. А тот, как мыло, ускользнул И габаритами мигнул. Быков тут переклинило серьёзно. Им бы отстать, пока не поздно. Так нет же, надо отомстить, Такую дерзость – не простить. Педаль – до пола, дикий рёв. – Ну всё, уродец, ты готов! Ща потолкаемся, наглец, Считай, козёл, тебе конец! Откуда было знать убогим, С кем повстречал ись на дороге. Когда быкам уже взлететь Намного легче было, чем остановиться, Вжик встал, как вкопанный на треть, И полем силовым успел прикрыться. Разгорячённые бандиты, Скользнув по куполу защиты, Как на трамплине, вверх взлетели И в чащу леса улетели. Воткнулись в землю, превратившись в хлам. Так и остались кучей там. А наш незримый рулевой Поехал дальше по прямой. Дорога шла спокойно, без рывков, Но Вжик чего-то ждал и был готов. Когда он выскользнул, как мыло, Разбойники кому-то позвонили. Эфир прослушива лся хорошо. Но, вот, куда звонок пошёл? Вёрст через десять перекрёсток показался. На нём патруль дорожный ошивался. Десятка белая с лазурью на бортах, А в ней четыре тела на понтах. Огни машины увидав издалека, Один поднялся, захватив АК. Вальяжно вышел, стал среди дороги И поднял жезл, расставив ноги. Он власть, не надо сомневаться. А власти нужно подчиняться. Вжик и не думал возражать. Сказали «стой!», могу и постоять. Шагов за десять от мента Машина замерла, погасли фары. – Не понял! Что за борзота? Я подойду, конечно, но не даром. Да, это точно тот кабриолет, Что пацанов обставил на дороге. Они в теченье стольких лет Впервые обратились за подмогой. Обычно просто знать давали, Где деньги есть, а где едва ли. В башке прикидывая, сколько взять, Чувак в погонах стал шаги считать. Пятнадцать насчитав, он сделал остановку И посмотрел в окно, сквозь тонировку. Увидев только собственный портрет, Поговорил с портретом тет-а-тет. – Так, стало быть, пятнадцать косарей, Давай, парниша, открывай скорей, Раз уж тебя к нам в гости занесло! И постучал свистком в стекло. Вжик просканировал мента, Вертящего свистком вокруг перста. В бою он будет никакой. Зато на улицах – герой! Права умеет покачать, Умеет деньги изымать И крышевать умеет тоже, И уж, конечно бьёт по роже, Когда уверен, что субъект Не сможет дать ему в ответ. Такой себе обыкновенный мент. Не исключительный – нет-нет. Что ж, спрашивают  – нужно отвечать. – Чего хотел, едрёна мать? Мент перестал свистком крутить. Похоже, денег не срубить… В такой отчаянный момент Грубить так может только мент, Какой-нибудь столичный чин Или крутой бандитский свин. Чтоб разобраться и понять, Он у стекла спросил опять. – Вы можете стекло открыть? Есть надобность поговорить. Проверка документов на дороге. Нас тут подняли по тревоге. Тут был сигнал, что на участке этом Устраивают гонки до рассвета. Вы никого случаем не видали, Когда сейчас по лесу проезжали? – Да, гонку видел. Как же не видать? Пришлось и мне немного погонять, Чтоб под колёса круизёров не попасть И жертвою невинно не пасть. – Я так и думал: вы один из них, Беспечных гонщиков ночных! Вы скорость многократно превышали, Опасность на дороге создавали. Как с вами быть  – ума не приложу. Давайте документы погляжу. Обязаны мы меры предпринять. А кроме вас других тут не видать. – Другие к вам сюда и не придут. Не ждите их, напрасный это труд. – Им деться некуда, как ни крути, Другого тута нет пути. – А эти парни всё же крутанули, С дороги в чащу леса сиганули. Летели, аки птицы, однозначно. Но приземлились как-то неудачно. Теперь они немного не в себе, Свернули шею по пути к тебе. – А ну-ка, выходи, урод! И руки сразу на капот! Что, непонятно говорю? Сейчас колёса прострелю. Потом твою крутую тачу Я на запчасти расхерачу! Такой угрозы Вжик не мог стерпеть. Пришлось в кювет бедняге улететь. От мощного разряда он свалился аж, Да так, что весь патрульный экипаж, Лениво наблюдавший разговор, Решил стрелять немедленно, в упор. Все автоматы похватали, С предохранителей не сняли И стали на курки давить, Надеясь Вжика подстрелить. Пока они пытались воевать, Вжик усвистал, чтоб время не терять. Поставив блок десятке на движок, Стрелкам в ответ пульнул электрошок. Они теперь не скоро отойдут. Устали, видно, пусть уж отдохнут. Дорога дальше шла легко, У Вжика руки не болели, Потом торфяники горели И едкий дым, как молоко Заполнил всё. Нет неба, нет земли. Машины дальше ехать не могли. Все противотуманки повключали И напряжённо ожидали, Что ветер дым развеет без следа Или в корму вдруг постучит беда. Вжик видел всё и видел всех, Поэтому имел успех. Немного сбавив скорость хода, Нырнул он в дым, как будто в воду, И там, как молодой дельфин, Он рассекал среди машин. Вёрст через двадцать дым вдруг резко сник. Вперёд по трассе устремился Вжик. Уже край неба осветлялся понемногу. Вжик шёл сто сорок по пустой дороге. Ни ветерка, ни пенья птиц. Зарю встречая, все пали ниц. Вокруг спокойствие и благодать. В такое время так сладко спать! Вот только дальнобойщики не спят, Их ждут в Казани и они рулят. Но, что это? Какой-то конь педальный Стал сзади поджимать, врубая дальний. Так яростно и нервно так мигает, Похоже, злится, напирает. Не в кайф ему сто сорок, не потеха, Негоже пацану так тихо ехать. – Вот козлодой! Мне, что ж теперь подпрыгнуть? А может быть с дороги спрыгнуть? Притормозив слегка, Вжик вклинился меж фур, Пустив шального ездока Наращивать аллюр. – Быть может, он и не урод, Спешит, поди, на самолёт. А может быть, жена рожает, А может кто-то умирает. Пускай летит, раз есть нужда, А я успею завсегда. Так думал Вжик, когда меж фур втыкался. Наивный юноша, он крепко ошибался. Чувак притормозил, поехал рядом И, опустив стекло, со злобным взглядом Стал материться, угрожать, хамить, Пытался боком Вжика отдавить, Чтоб тот с испугу улетел в кювет. Но Вжик не реагировал в ответ. Козлище бесновался и кричал, Ужасные угрозы изрыгал. Швырнул в окошко скомканный «палмелл», Дал по газам и резко улетел. Всё было так бессмысленно и глупо, Что Вжик висел секунду тупо. Конечно, пачка из под сигарет Ему не причинила вред. Но сам посыл был хамским и гнилым. – Да нет проблем, чувак, давай поговорим. Из ряда вон и пламенный вперёд! Педальный конь от Вжика не уйдёт. Без видимых усилий Вжик его достал И скорость добавлять спокойно стал. Педальный конь повёлся, как лошара, Стал поддавать своим цилиндрам жару. Сто восемьдесят, а потом сто девяносто. Вжик чувствовал, что дураку не просто. Уже за двести, двести двадцать, двести тридцать. Уже пора бы и угомониться. Но Вжик спокойно добавляет обороты, Вгоняя в панику водилу-идиота. Тот судорожно за штурвал держался, Машину ровно удержать пытался. Поняв, что всё, он больше не ездец, Стал жать на тормоз, но и тут непрушка. Вжик активировал магнитную подушку, Неуязвимым сделав свой торец. И, не снижая скорость хода, Толкал вперёд морального урода. Не понимая, что случилось с тормозами, Тот жал педаль обеими ногами. Потом сорвал ручник в паническом запале, Но это помогло едва ли. Накрылись тормоза и все их навороты, Движок сожгли шальные обороты, Коробка передач погибла тоже, Вернуть их к жизни вряд ли кто-то сможет. Поняв, что тачка выпала в тираж, Вжик тормознул и, заложив вираж, Спокойно удалился восвояси, Козла оставив на пустынной трассе. И в цифровой душе его не шевельнулось ровно ничего. Минуток через двадцать Вжик с большой дороги Свернул налево без волнений и тревоги. Конечный пункт уже недалеко, И время есть, и едется легко. Шоссе довольно не плохое, С утра пустынное такое, Через леса, поля, болота Машину спящего Федота Несло туда, где в Тетюшах Или Надежда, или крах. Вот солнце красное макушку показало, Туман не плотный отслоился от земли, Вокруг всё заискрилось, засверкало, На травы росы бриллиантами легли. Ну чем не Рай? Такая красота! Для городского  жителя – мечта. Но деревенские ребята не такие. Они с утра уже слегка бухие, А может быть, и с вечера слегка, А может быть, и вовсе не слегка. Они тут просто-напросто живут, Им не до сантиментов тут. Но развлечений и у них хватает. Кинематограф просто отдыхает. С очередного выйдя поворота, Вжик чуть не вляпался в здорового кого-то. Вдруг поперёк дороги аккурат Не очень аккуратный агрегат. Прицеп от «Кировца», но с «Беларусем» в связке, Загружённый навозом под завязку. Так раскорячился, что не проехать, не пройти, Не перепрыгнуть и не обойти. Каким-то чудом, видимо, с разбегу, Втащил на трассу «Беларусь» свою телегу. Но, что-то тракторист не просчитал И в ситуацию не ловкую попал. Въезжая он канаву одолел, Ну а при съезде крепко сел. И, судя по грязи вокруг колёс, Давно уже насилует откос. Разгорячённый трактор жилы рвёт, И месит грязь и на дыбы встаёт. А тракторист весёлый и хмельной Хохочет над проблемою такой. Орёт, что из полей уносится печаль, А из души уходит прочь тревога. Но сам не может ни умчаться вдаль, Ни выехать обратно на дорогу. Вжик мог бы объяснить такой восторг, Но вот понять его – никак не мог. Ещё не мог понять он факт такой: В ста метрах дальше перекрёсток неплохой. Грунтовка крепкая, сухая Дорогу там пересекает. Нельзя понять и не пытайся даже. – Посмотрим, что механизатор скажет. Три раза посигналил – тракторист не слышит. Гудок дал паровозный, стало тише. – Чего гудишь?! Не видишь, я буксую! Постой ещё минуточку-другую! – Да ты, небось, торчишь тут битый час! – А это не запрещено у нас! – Откуда ты тут взялся? Не пойму! – Тебе мой адрес точно ни к чему! – Скажи, хоть, как тебя зовут. – Я – Лёня и меня все знают тут! – Ты, что – механизатор-экстремал? В такую ситуацию попал! Чего попёрся полем? Перекрёсток рядом! – Так я ж на тракторе, дороги мне не надо! – Ты прав, наверное, но вот беда: Твой агрегат не едет никуда! – Не сомневайся  – выехать смогу! – Да сможешь-сможешь! Хочешь, помогу? – Куда тебе с твоей паркетной тачей?! Тут трактор вон стоит и горько плачет! – Трос у тебя найдётся хоть какой? – Конечно, есть, всегда он под рукой! – Цепляй мне спереди, там снизу есть петля, Твою телегу отодвину я. Ты только трактор от телеги отцепи И к дышлу трос надёжно прикрепи. Тут Леонид слегка оторопел И выпалил, почти пропел: – Ты чё, дурак? При первом же рывке Останешься без носа, налегке! – Мой нос – это моя проблема, А ты давай, работай в тему! Хоть Лёня был не очень трезв с утра, Но мыслил трезво и работал на ура. Метнулся взад, вперёд и сделал всё как надо. В сторонку отошёл, окинул сцепку взглядом. – Давай, тяни, не надорви пупок! А я, пока, перекурю чуток. Поймав в бесчисленных карманах зажигалку, Он в рот воткнул ядрёную цигарку. Но, тут же про неё забыл, Настолько ошарашен был. Вжик без единого рывочка Телегу сдвинул с мёртвой точки И, пятясь задом, вдоль дороги развернул, Остановился, фарами мигнул. Путь был свободен – едь себе да едь. Но трактор закопался ведь. Нельзя его такого оставлять, Механизатора бы надо выручать. – Чего стоишь, как стукнутый мешком? Бери свой трос, за трактором пойдём! Опять метнулся Лёня взад, вперёд. Опять Вжик задний ход даёт И без особенных усилий Из грязи трактор достаёт. На радостях стал Лёня веселиться, Размахивать руками, словно птица. Потом угомонился, закурил, К окошку подошёл, спросил. – Ты как, в порядке? – Знамо дело! – Ну надо же, какой умелый! Как величать тебя в беседе? – Я Вжик, прошу прощенья, Федя. – Такое вижу я впервой! Поехали ко мне домой. Хозяйка вмиг накроет стол. Наливочку и разносол, Вчера освежевали поросёнка, есть свежина и самогонка. Протопим баньку, отдохнёшь немного. Как отдохнёшь – отправишься в дорогу. – Я рад, что смог тебе помочь. Но, только, ехал я всю ночь. Мне срочная поставлена задача. Я должен ехать, не могу иначе. Спасибо за радушие такое. Ещё, быть может, встретимся  с тобою. – Да брось, нет никакой работы в мире, Чтоб отложить нельзя на дня четыре. – Да что ты, я так не привык. Ну, будь здоров! Ответил Вжик. Вмиг развернулся и умчался вдаль, АЛёнины глаза наполнила печаль. Уже и Тетюши недалеко. Машина едет плавно и легко. До цели остаётся километров пять, Пора бы и Федота поднимать. Он был почти в прострации. Система внутренней стабилизации Предохраняла Федю от всего, Что может потревожить сон его. Он ничего не слышал и не ощущал, Поэтому так крепко спал. Как только Вжик систему отключил, Федот проснулся и глаза открыл. – Что, уже утро? Во дела! В одну минуту ночь прошла. Я только что глаза прикрыл как будто. И вот те на – уже в разгаре утро. Как ночь прошла? Проблемы возникали? – Да никаких проблем мы лично не встречали. – Ну, вот и славненько! До цели далеко? – До цели? Кто бы знал… А Тетюши – да вот они! Не правда ль, хороши!? Приятный, тихий уголок России. В домах крылечки, ставенки резные Пленяют скромной красотой, Изящной, милой и простой. – Что ж, городишко небольшой. Уютненький, зелёненький такой. Я за рулём, снимай автопилот, Поищем дом, где ведьмочка живёт. Как думаешь, где надобно искать? – Не знаю, честно, тут тебе решать. Там карту, справку, нужный документ Я в лучшем виде подгоню в момент. Найду хоть что по косвенным приметам. Но вот решить задачу эту Я однозначно не смогу. Где тут искать твою Ягу? Прописанных я всех уже проверил. Её здесь нет и не было, поверь мне. – Ты проверял компьютерную базу. Она ведь формируется не сразу. Архив бы посмотреть бумажный. Там бы нашелся документик важный. – Придумать, угадать, предположить И то найти, чего не может быть. Это по вашей части, по людской. Рули, я буду рядышком с тобой. – Давай ка съездим на базар. – И купим Тульский самовар? – Зачем нам самовар? Мы ведь не мухи. Там будут местные старухи. Им нет нужды в архивах ковыряться. Достаточно с товаркой пообщаться, Чтоб знать все новости, все сплетни и все слухи. – Базара нету, нам нужны старухи. Поэтому мы едем на базар. – Ты что-то говорил про самовар? И, в общем-то, ты в чём то прав. В России чай не чай без трав. У чайных лавок нужно повращаться Да с травниками пообщаться. Приехали на рынок  – тьма народа. Припарковались далеко от входа. Вжик принял вид убогой развалюхи, Федот ушёл на поиски старухи, Которая за так или за водку Дать сможет Феде ценную наводку. Яга на рынке вряд ли промышляет. Хотя всё может быть… Кто знает?.. Гуляя меж палаток по рядам, Он видел бабушек то тут, то там. Они охотно на вопросы отвечали, Пытались вспоминать, предполагали. – Чаво, милок, ты хочешь знать? – Каво хотел найти? Как звать? – А, ясновидящая?! Енто каждый знает. У школы ейный охвис принимает. – Как так не та? Не может быть! Никто тут больше не умеет ворожить. – А хочешь? Вон спроси у Клавы. К ней ходят всякие шалавы. Уж те всю нечисть точно знают, Хошь – погадают, хошь – приласкают. А Клава, выслушав с ухмылкой, Полезла в сумку за бутылкой. Глотнула и сказала так. – Ты, милый, чё, совсем дурак? Ты чё, сюда с Луны свалился? Или конкретно обкурился? Давно, уж, двадцать первый век! Сурьёзный вроде человек, А веришь сказкам, небылицам. Искал бы лучше ты девицу, И не гонялся б за Ягой. А может, ты и прав, постой. Вон ведьма старая пошла, Глядит, как из дупла сова. Смотри, плюётся, что-то там бормочет, А вон, уже смеётся и хохочет. Федоту полчаса хватило, Чтобы понять, что нету силы Выслушивать весь этот бред, Что от старушек толку нет, Что нужно тактику менять, В других местах ответ искать. Оставив бабушек наедине с собой, Федот отправился к палатке голубой. Там надпись красовалась «Чайный дом», Быть может, в нём ответ найдём. Колдуньи любят травы собирать, А люди – с травами чаи гонять. Лимонник, зверобой, душица, Чабрец и мята – всё сгодится. Торговцы чаем смогут подсказать, Где местных травников искать. Войдя в торговый павильон, Федот был сильно удивлён. Все полки с края и до края Ломились пивом, а не чаем. За стойкой пышная девица, Свежа, румяна, круглолица. – Желаю здравствовать вам, барышня, сто лет. А что, чайку, простите, нет? – Ну почему же? Вот он кипяток! А вот пакетики и сахарный песок. Хочешь  – чайку тебе нальём, а хочешь – пива. Есть Жигулёвское самарского разлива. – А есть вода? – Нет, только кипяток. – Пойду искать. – Иди, иди, милок. Всё без толку, как ни крути! Что делать Фёдору, куда идти? Помыкавшись по тряпочным рядам, Он вышел за ограду рынка, там Где бабушки с корзинками стоят И продаётся всё подряд. – Какие славные у Вас грибочки! – Сегодня собраны, с утра сходили дочки. Бери, недорого отдам. – Грибы мне не нужны, спасибо Вам. – А вот, гляди смородинка какая Вся чистая и крупная такая. Попробуй ягодки, вот вкуснотища! Возьму за всю корзинку тыщу. – Хорошая цена, вполне. Но много так не нужно мне. Вот сто рублей, вы мне в кулёчек Отсыпьте ягодок чуточек. – Да, что ты, милый, угощайся! Я денег не возьму и не старайся. Тебе понравится – я буду рада. За эту малость денег мне не надо. – Спасибо, бабушка, а сто рублей возьмите. Не за смородину, за труд, если хотите. – Дай Бог тебе здоровья и успеха. А ты не здешний. С далека приехал? – Да, путь не близким выдался. – А стоит ли того? – Пока ещё не знаю ничего. – На рынке нашем, что хотел найти? – Хотелось бы траву приобрести. – Тогда ты не по адресу, герой. А вроде положительный такой. В Чапаевске раздолье для наркотов. Тут смех пробрал уставшего Федота. – Да, что ты, бабушка, Господь с тобою! Мне бы травой разжиться полевою. – Прости, сынок, вот старая беда, Мелю незнамо что… – Да ладно, ерунда! Вы главное скажите, наконец. Где продают душицу и чабрец? – На рынке точки нет такой. Хотя ты знаешь, всё ж постой… Вон сирота стоит за бабкой с пирогами. Она торгует ягодой, грибами. Всем, что сама по лесу соберёт. Бывает, что и травы продаёт. Спроси, быть может, у неё Найдётся снадобье твоё. – Пойду, поговорю, спасибо Вам большое. – Надеюсь – ты найдёшь чабрец и всё такое. Девчонка хрупкая, одета в свитерок, На голове батистовый платок Повязан вокруг шеи, лоб закрыт, Лишь взгляд зелёный пламенем горит. В потёртых джинсах, в стареньких кроссовках, На талии повязана ветровка. Всё как-то скромно, неприметно, мило, Но Феде дух перехватило… Он сразу утонул в глазах зелёных, Пополнив армию без памяти влюблённых. Стоял, смотрел, как громом поражённый, Ослепленный слегка и оглушённый. Вдруг голос ангельский спросил Федота: – Простите, Вы купить хотели что-то? Улыбка лучезарная  добила до конца, Казалось бы, матёрого, крутого молодца. – Прошу прощения, отвлёкся я не много, Вы брали рыжики не у дороги? – Да что вы, я в лесу всё собираю. Я много мест хороших знаю. На рынке рыжиков вы не найдёте. Возьмите, приготовьте и поймёте, Что нет вкуснее ничего на свете, Чем рыжие грибочки эти. Оправившись после волнительного шока, Федот вздохнул печально и глубоко. – Я тоже рыжики безумно обожаю, Но как готовить их, не знаю. – Я всё вам расскажу сейчас, Уверена, получится у вас. И сходу парочку рецептов смачных Вложила Феде в уши так удачно, Что он грибки у девушки купил И сверху за корзину заплатил. Хотя не очень понимал Зачем он их в дорогу взял. – Прошу прощения. А травы полевые? А, может, впрочем, и лесные, Но чтоб целебные, не просто сено. Ответьте мне предельно откровенно.  – Спросил не громко, осторожно. – У Вас приобрести возможно? – Конечно да, я травы собираю, Умею их сушить, как собирать их знаю. А что конкретно Вы хотели получить? Или какую хворь хотите излечить? – Мне нужно, скажем… споры плауна, Да, точно, споры – мне без них хана. – Что ж, зелье редкое, чего скрывать. Их очень сложно собирать. Поэтому они безумно дорогие. Я собираю, есть такие. Но Вам они зачем? Я ран не наблюдаю. – Нужны-нужны, уж я то знаю. – А сколько нужно? – Триста грамм. – Не мало… Так и быть, продам. Чтоб знать, что без обмана, Вы банку из стекла, Такую, чтобы с крышечкой была, Купите, взвесьте, подпишите И мне для тары принесите. А завтра, в этом же часу, Я триста грамм Вам принесу. Купив посуду из стекла, Вернулся Федя, девушка ждала. Вручив ей банку, он спросил её: – А есть у Вас… ну, скажем, мумиё? – Нет, в нашем крае мумиё не добывают. Его в горах ищите, там о нём всё знают. – Да Бог с ним, с этим мумиём. Коль будет нужно, мы найдём. А травы трудно собирать? – Нет, нужно только место знать. Вот, например… И стала говорить, где и какие травы находить. Полдюжины названий местных Федот на слух запомнил честно. Тут может всякое случиться. Кто знает, может пригодится. Потом потолковали о цене И разошлись довольные вполне.