ТЭД СОВЕРШАЕТ ПРЫЖОК

Они хотят его наказать…

Тэд не позволит, даже если придется покончить с собой.

Он тихонько приоткрыл окно.

Ночной ветер заколыхал шторы. В лицо Тадеушу Макмиллану по прозвищу Тэд плеснуло холодным дождем вперемешку с кусочками льда.

Он надеялся, что легкий шум не разбудит младшего брата. Когда Сэм просыпался, то обычно плакал. Притом очень громко. На плач всегда сбегались родители.

Папа с мамой хотят его наказать…

Тэд поднял коробку с игрушками и поволок к кроватке младшего брата. Он сильно натер себе руки, но нужно было встать на коробку, чтобы потом пробраться в кроватку, а потом еще дотянуться до оконной защелки. Тадеуш поставил коробку рядом с кроваткой, забрался на нее и подтянул одеяло, чтобы получше накрыть ребенка. Так Сэму будет теплее. Тэд погладил братика по голове, потом нагнулся и поцеловал его в лоб.

— До свидания, — прошептал Тадеуш.

Он спустился и подтащил коробку к окну. В последний раз…

— Удачи, Сэм, — спокойно проговорил мальчик, оглядываясь на брата. — Надеюсь, ты не кончишь, как Сара…

Держась за оконную раму, он взобрался на подоконник. Рубашку сразу же пропитал ледяной дождь. Мокрые льдинки впились в лицо. Порыв ветра почти сразу же отбросил его назад, но Тэд смог удержать равновесие.

Так все-таки лучше. Все что угодно, лишь бы не оставаться здесь.

Тэд Макмиллан прыгнул в ночь.

ОГДЕН ГОТОВ К ДРАКЕ

В окрестностях Южного Блумингвилла, штат Огайо, в безмолвной темноте зимних лесов, полковник Чарльз Огден стоял в окружении девяти вооруженных мужчин. Эти солдаты — его личное отделение из состава Пятого взвода роты «Икс», батальона внутреннего реагирования. Рота «Икс» — официальное наименование боевой единицы, но в свойственной для военных манере эти люди придумали для нее другое название.

Они назвали себя Истребителями.

Ребята даже разработали знаки отличия своего отряда: удар молнии, поражающий перевернутого вверх тормашками таракана. Они носили этот знак на правом плече. Ниже прикреплялись небольшие нашивки с изображением черных треугольников — для каждого боевого задания. Треугольник украшался белым перекрестьем «X», что означало убитого монстра.

На рукаве у Огдена два таких черных треугольника. На первом из них — два белых крестика «X». Это потому, что полковник Чарльз Огден никогда не отсиживался в «Хаммере» за несколько миль от фактического места высадки, а всегда был рядом с подчиненными. И вступал с чудищами в бой.

Но это не значит, что он был столь безрассуден: его отделение — лучшее из всех Истребителей, люди суровые, закаленные в боях и многократно проверенные. На каждого из них он мог положиться как на самого себя. Пятый взвод любой роты обычно состоял из вспомогательного персонала, непосредственно не участвующего в боевых действиях. Но поскольку Огден мог, в соответствии со своими полномочиями, поступать как ему вздумается, то создал для себя личную охрану, которая могла вместе с ним в любой момент оказаться в любой горячей точке.

Слева от Огдена стоял капрал Джефф Коуп, его персональный связист, справа — смуглый сержант-майор Лукас Мазагатти. Чуть позади него стояли сильно загорелый капитан Дэвид Лодж, командир роты «Виски», и грузный сержант-майор Девон Нильсон по прозвищу Гвоздь.

— Последнюю сводку, капрал, — приказал Огден.

— Через десять минут Третий взвод займет позицию сразу западнее цели, — ответил Коуп. — Четвертый через двадцать минут займет подходы северо-западнее цели. Первый и Второй взводы расположатся прямо перед нами, сэр.

Итак, 120 солдат роты «Икс» почти готовы.

— Превосходно, — сказал Огден. — А что у нас с воздушной поддержкой?

— Беспилотник «Хищник» кружит к северо-востоку от цели, — доложил Коуп. — Четыре вертолета «Апач» в одной миле отсюда. Цель яркая, хорошо различимая, и «Апачи» могут уничтожить ее в любой момент. Два многофункциональных истребителя F-15E с бомбами GBU-31 — на позициях в пяти милях от цели. Еще два F-15E — в резерве, в семи милях.

— Очень хорошо, — сказал Огден и повернулся к капитану Лоджу. — Что доложите вы, Дэвид?

— Рота «Виски» ровно в миле к западу от цели, полковник, — отчеканил Лодж. — Мы готовы выступить немедленно.

Нильсон подался вперед, вмешиваясь в разговор.

— Ну, а мы-то сможем поучаствовать, сэр? — шепотом произнес он. Хотя слово «шепот» в данном случае не совсем подходило, поскольку этот гулкий бас расслышали почти все. Тихо говорить Девон попросту не умел. Он обычно разговаривал в три-четыре раза громче, чем обычный человек, а если переходил на крик, то рядом стоять было просто невозможно.

— Гвоздь, — ответил Огден, — «Виски» будет участвовать в операции только в том случае, если нас разобьют, а я сброшу бомбы на нашу собственную позицию. Тогда вам, ребята, придется зачистить все, что здесь останется. Поэтому давай лучше надеяться, что ночью ты все-таки отдохнешь. Лодж, мне нужно, чтобы вы с Гвоздем вернулись к своим за двадцать минут до начала атаки.

Нильсон вновь принял невозмутимый вид. Он выглядел разочарованным. Лодж пытался скрыть облегчение, но это все равно было заметно. Вообще, он был исправным служакой. За приверженность к крючкотворству многие называли его «конторской крысой». Может быть, и по делу. Настоящим бойцом назвать его было трудно.

Оставался лишь один вопрос — каких новых фокусов ждать от этих маленьких ублюдков?

Огден поднес к глазам бинокль ночного видения, направив его на цель, расположенную в двухстах ярдах к северу. Он принялся внимательно разглядывать теперь уже знакомую светящуюся форму. Она состояла из двух параллельных объектов по двадцать футов длиной каждый, напоминавших лежащие рядом большие бревна. Эти «бревенчатые» структуры выходили на ряд из четырех изгибающихся дуг. Первая составляла в высоту приблизительно десять футов, а все последующие три были еще выше. Высота четвертой арки была около двадцати футов. Все объекты — и бревна, и арки — имели неровную органическую поверхность.

Но на этот раз он заметил кое-какие различия.

В предыдущих двух случаях все части структуры выглядели значительно массивнее: более толстые «бревна», более толстые арки. Сейчас картинка изменилась и почему-то вызывала у него отвращение.

Возле структуры образовалась грязь. Это произошло из-за активного таяния снега вокруг. Первые две конструкции испускали яркий и очень горячий свет. Спутники зафиксировали температуру в районе 200 градусов по Фаренгейту. Здесь пока уровень тепла не превышал 110 градусов. И еще одно ключевое отличие: первая конструкция (в Ваджамеге, штат Мичиган) быстро проявляла активность — через час после нагрева внутри конуса что-то происходило. Нынешняя конструкция держалась в нагретом состоянии уже почти три часа.

И не было заметно ни малейших признаков движения.

В Ваджамеге казалось, что им удалось застать личинки врасплох. Твари ползали по всей конструкции, а обнаружив солдат Огдена, атаковали их. Сражение походило на эпизод из фильма ужасов: пирамидальные монстры на черных щупальцах неслись вперед, но попадали под шквальный автоматический огонь. Некоторым из тварей все-таки удалось избежать пуль, и подчиненные Огдена вынуждены были вступить с ними в зверскую схватку.

Погибли восемь человек.

Через три недели после этого в глухом лесу близ Мейзера, штат Висконсин, Перри Доуси обнаружил еще одну похожую конструкцию. Главной целью Огдена было захватить или разрушить конструкцию под Мейзером, прежде чем она активизируется. Но начальство поставило перед ним и вторичную цель: постараться захватить живую личинку. Только на этот раз врасплох были застигнуты Истребители. Неведомые твари в радиусе приблизительно ста ярдов установили вокруг своей конструкции защитный периметр. Они спрятались на деревьях; его люди прошли буквально под ними. Когда Истребители подошли к конструкции ярдов на семьдесят — семьдесят пять, твари спустились вниз и напали сзади.

Когда они спрыгнули, конструкция активизировалась. В сумятице завязавшегося боя сориентироваться было трудно, и Огден понятия не имел о численности врага. Могло погибнуть целое подразделение, поэтому, чтобы выполнить первичную цель, он, не раздумывая, запросил воздушную поддержку. Ракеты, пущенные вертолетами «Апач», разорвали конструкцию на части.

В общем, расследовать было нечего, да и к тому же мало что осталось. Точно так же, как и в Ваджамеге, разбитые части конструкции превратились в лужи липкого черного дерьма. Это произошло в считаные часы после атаки ударных вертолетов. Кроме того, его людям так и не удалось схватить хоть одну из личинок, но Огден не собирался читать им нотации. Едва ли можно было рассчитывать на то, что, попав в засаду к злобным монстрам, кто-то будет еще пытаться их ловить. В этом кошмаре надо было хотя бы выжить!

В том бою погибло двенадцать человек.

Если рассуждать с чисто тактической точки зрения, то эти потери не представляли собой большой проблемы. Подразделение Чарльза Огдена работало в обстановке строжайшей секретности и так щедро финансировалось, что ни о какой экономии не могло быть и речи. Это касалось и людских ресурсов. Ему нужны были подкрепления? Пожалуйста! Нужна экипировка, новейшие образцы оружия? Сколько угодно! Он мог получить все что пожелает, включая экспериментальные образцы вооружений. Даже ракеты «Стингер» класса земля-воздух — на тот случай, если во «вратах» появится какой-нибудь летательный объект. Пополнить провиант? Обеспечить транспортом? Воздушная поддержка? То же самое. Огден получал приказы напрямую от Мюррея Лонгуорта. Мюррей держал связь непосредственно с Объединенным комитетом начальников штабов и президентом страны. Не нужно никаких просьб или требований, не нужно ни с кем ничего обсуждать и согласовывать… Достаточно лишь приказать капралу Коупу запросить то-то и то-то. И все. Любая просьба выполнялась незамедлительно, как в сказке.

Подобный карт-бланш в отношении людских резервов и оборудования имел ключевое значение для успешного выполнения поставленной задачи. Равно как и неограниченная свобода действий, которая позволяла двигаться немедленно — без приказа или чьего-либо одобрения, — туда, откуда может исходить угроза. Нужно действовать гибко и оперативно, потому что бой под Мейзером продемонстрировал явное изменение в тактике личинок. Они ожидали нападения пехоты. Они многое поняли после первой стычки, научились и приспособились.

Последнее время Огден ломал себе голову вот над чем. Его люди уничтожили всех личинок в Ваджамеге и не нашли ничего похожего, ни единого намека на средства связи. Как личинки из Ваджамеги связывались со своими сородичами в Мейзере?

Несмотря на изменение в тактике, под Мейзером монстры все-таки потерпели поражение. Это значит, что, скорее всего, они снова изменят тактику. Но какой сюрприз ждет его на этот раз? Его солдаты просмотрели все деревья в округе. Все до единого. И днем, и вечером. И в нормальном, и в инфракрасном свете. Никаких следов личинок, кроме тех, которыми кишит их конструкция. Никакого защитного кордона или периметра. Огден терялся в мыслях. Получается, твари просто ждут приближения солдат и ничего не предпринимают.

Перед ним цель, и есть несколько вариантов ее атаки. Первый: попробовать захватить конструкцию при помощи пехотинцев. Но при этом постараться ничего не повредить. Если не получится, уничтожить ее ракетами с «Апачей». Если нужно, то летчики готовы осуществить третий вариант: сбросить туда бомбы весом две тысячи фунтов каждая и превратить участок штата Огайо площадью в одну квадратную милю в горящий кратер. Это приведет к гибели всех его людей и его самого, но если до этого дойдет, значит, их отряд к тому времени будет уже и так на грани уничтожения.

Если потерпит неудачу и третий вариант, у президента не останется другого выбора, кроме как санкционировать Вариант Номер Четыре.

Об этом Чарльзу Огдену вообще не хотелось думать.

Он снова посмотрел на часы. Пятьдесят минут. Обычно он начинал атаку при первой возможности. Он все еще мог это сделать, если бы посчитал необходимым, но на сей раз все складывалось несколько иначе.

Теперь у него были зрители. Они вполне могли поспособствовать его карьерному росту. И благодаря им Огден мог бы уже скоро примерить генеральские погоны.

Чарльз надел инфракрасные очки и снова посмотрел на светящуюся конструкцию. Он надеялся, что Мюррей, со своей стороны, все сделает вовремя, потому что через пятьдесят минут Чарльз Огден даст сигнал к атаке.

ТЭД ВСТРЕЧАЕТСЯ С МИСТЕРОМ ДОУСИ

Тэд покатился по траве. Может быть, он уже мертв? Сильно болело плечо. Нет, мертвым он себя не чувствовал — ведь он все еще двигался. Когда по телевизору он видел, как люди выпрыгивали из окон, они обычно ударялись о землю и больше не шевелились. Он присел. Джинсы на заднице сразу пропитались холодной водой.

Тадеуш медленно встал. Ноги тоже болели. Он глубоко вздохнул, и в рот попали капли дождя со снегом. Мальчик поднял голову: окно на втором этаже было распахнуто. Странно — когда он стоял у окна, то смотреть вниз было страшновато, а здесь казалось, будто он упал с высоты баскетбольного кольца, не больше.

Но высота больше не имела никакого значения. Главное, он сбежал. Сбежал из этого дома.

Хорошо, что не разбился насмерть… но в любом случае он больше сюда не вернется.

Тэд бросился бежать. Ногам было больно, но они работали, и слава богу. Ребенок отбежал к краю дороги, потом повернул налево по грязному тротуару, потрескавшемуся от выбивающихся на поверхность корней деревьев.

Бежал Тадеуш долго. Он поднял голову лишь тогда, когда едва не столкнулся с человеком.

Огромным!

Тэд остановился как вкопанный. Незнакомец был таким большим, что на мгновение мальчик забыл о доме, о матери, об отце, о сестре и даже о маленьком братишке Сэме.

Ветер усилился, дождевые капли хлестали Тэда по лицу. В тусклом свете уличного фонаря взгляд человека показался ему сердитым. На нем были джинсы и влажная серая футболка, плотно облегающая огромные мускулы. Длинные светлые волосы, словно маска, опутывали его голову и лицо. На левом предплечье выделялся большой искривленный рубец размером с бейсбольный мяч…

Потом гигант заговорил.

— Ты?.. — Его голос затих. Глаза на мгновение сузились. Потом широко раскрылись, как будто он вспомнил что-то очень важное. — Тебя зовут… Тэд?

Мальчик кивнул.

— Тэд, — спросил незнакомец. — Скажи, у тебя что-нибудь чешется? Рука или живот?

Тадеуш отрицательно покачал головой. Человек нагнулся к Тэду, повернул к нему правое ухо, как будто мальчик прошептал что-то, а он не расслышал.

— Это очень важно, — человек сказал. — Ты уверен, что у тебя нигде не чешется? Хотя бы чуть-чуть?

Тэд хорошенько задумался, потом кивнул. Он не умел врать.

Человек опустился на колено. Но даже в таком положении ему пришлось нагнуть голову, чтобы заглянуть ребенку в глаза. Незнакомец медленно протянул руку и мягко опустил ладонь на голову Тэда. Толстые пальцы погладили левый висок мальчика, а большой палец — не меньше его целого кулака! — задержался на правой щеке.

Тадеуш за все это время не проронил ни звука.

Человек вдруг повернул его голову в одну сторону, потом в другую, затем наклонил.

— Что это у тебя с глазом?

Тэд ничего не ответил.

— Не пытайся меня обмануть, — повторил гигант. — Что с твоим глазом?

— Папа… ударил.

Глаза человека снова сузились.

— Значит, папа тебя бил?

Тадеуш кивнул. Или, во всяком случае, попробовал кивнуть. Двигать головой он не мог.

Гигант встал. Ребенок приходился ему едва по пояс. Он отпустил голову Тэда и кивнул в ту сторону, откуда бежал мальчик.

— Это твой дом?

Тэд не хотел туда смотреть. Он лишь коротко кивнул.

— Сбежал, что ли? Как тебе удалось?

— Выпрыгнул из окна, — ответил Тадеуш.

— Ну, что ж. Беги, — сказал незнакомец. Он вытащил из-за спины длинный кусок черного металла, изогнутый на одном конце. Мальчик сразу узнал этот предмет. Когда они всей семьей ездили прошлым летом в Сидар-Пойнт, отец с помощью такой железяки снимал с диска пробитую гвоздем покрышку.

Это была монтировка.

Человек пошел по дороге, направляясь к его дому.

Тэд несколько секунд смотрел ему вслед. Потом вспомнил, что все-таки сбежал, и бросился прочь по тротуару.

Он пробежал не больше квартала, а потом снова остановился. Откуда ему было знать, что с этим побегом будет связано столько событий? Сначала этот огромный супермен, теперь автомобильная катастрофа. На перекрестке лоб в лоб столкнулись красивый красно-белый «Мустанг» и небольшой белый хетчбэк. От удара багажник «Мустанга» открылся. Была также настежь раскрыта и левая передняя дверца белого автомобиля. Водителя почти выбросило наружу. Ноги его зацепились за педали управления, а голова и спина лежали на мокром тротуаре.

Его лицо было в крови.

В руках он сжимал оружие.

В кресле пассажира находился еще один мужчина, он не двигался, наклонившись вперед и уткнувшись лицом в сработавшую воздушную подушку.

Сквозь проливной дождь и сильный ветер Тэд расслышал чей-то слабый голос.

— Докладывайте! — крикнул голос. — Черт возьми, Клод, докладывайте!

Тэд понял, что ему нельзя здесь задерживаться. А что, если сейчас за ним погонятся родители? Может быть, ему понадобится этот пистолет…

Тэд осторожно подошел к водителю, лежащему на тротуаре. Дождь настойчиво смывал кровь с его лица на мокрый бетон.

— Баум! Где ты?

Голос был слышен из маленького кусочка белой пластмассы, лежащего рядом с головой мужчины. Это был, наверное, один из тех миниатюрных приемников, как у Фрэнки Энвила в его любимом телешоу. Может, этот человек был полицейским, как и Фрэнки?

Полицейские забрали бы его к себе и защитили от папы с мамой.

Тэд смотрел на наушник в течение секунды, затем поднял его.

— Да?

— Баум! Это ты?

— Нет, — робко ответил Тэд. — Меня… зовут Тэд.

Пауза.

— Тэд, с тобой говорит Дью Филлипс. Ты знаешь, где находится господин Баумгартнер?

— Гм… нет, — сказал Тэд. — Постойте! Скажите, у господина Баумгартнера большие черные усы?

— Да! Это он! Он с тобой, рядом?

— Ох, — выдохнул Тэд. — Ну… он лежит на земле, весь в крови…

— Вот дьявол, — проговорил Филлипс. — Тэд, сколько тебе лет?

— Семь. А вы из полиции?

Пауза.

— Да, конечно, я полицейский.

Тэд облегченно вздохнул. Полиция. Слава богу! Теперь он почти в безопасности.

— Тэд, а есть там еще один человек? По имени Милнер?

— Не знаю, — ответил мальчик. — А этот господин Милнер… он такой… очень-очень большой?

— Нет, — хрипло проговорил Филлипс. — Это, вероятно, кто-то другой.

— Ой, — сказал Тэд. — Господин Милнер, наверное, невысокий парень. Он тоже сидит в машине. Но… похоже, сэр, он умер. Можете ли вы кого-нибудь за мной прислать? Домой я больше не вернусь.

Филлипс снова заговорил. На этот раз его голос был спокойным и уверенным.

— Мы немедленно вышлем кого-нибудь за тобой. Тэд, слушай меня внимательно. О каком большом человеке ты только что говорил? Он сейчас где-то рядом?

— Нет, он ушел, — ответил мальчик. — Думаю, он собирается ко мне домой.

— К тебе домой?!

— Да, сэр. Я живу чуть дальше по улице.

— Хорошо, не выбрасывай этот наушник. С его помощью мы тебя найдем. Сообщи-ка мне теперь свой адрес. И вот еще что. Если снова заметишь большого человека, сразу же беги от него прочь. Беги без оглядки.

ОПЕРАТИВНЫЙ ШТАБ

Двери лифта открылись на нижнем уровне Западного крыла, и Том Маскилл с Мюрреем Лонгуортом вышли в коридор. За истекшие тридцать лет Мюррей бывал в Белом доме много раз, но, наверное, ни одно из совещаний не имело такого значения и не собиралось в таком составе: Объединенный комитет начальников штабов, министр обороны, начальник штаба, ну и, конечно же, сам президент.

Под Белым домом находилось фактически два Оперативных штаба. Первый был рассчитан приблизительно на три десятка человек. Его показывали в телешоу, в кинофильмах и в блоках новостей.

Но Маскилл и Лонгуорт прошли мимо.

Через массивные двери Том провел коллегу в малый Оперативный штаб. Эта комната, как и ее более известный аналог, была отделана панелями из красного дерева и оснащена огромными, во всю стену, видеоэкранами. И все же обстановка была менее броской. Середину комнаты занимал стол из красного дерева с шестью креслами по бокам. О существовании этой комнаты знали немногие; она была, главным образом, предназначена для обсуждения ситуаций, не подлежащих публичной огласке.

Военные уселись на креслах по левую сторону от главы страны. Рядом с президентом разместился министр обороны Дональд Мартин, за ним — генерал Гамильтон Барнс, председатель Объединенного комитета начальников штабов, далее генерал сухопутных войск Питер Франко, генерал военно-воздушных сил Луис Монро, командующий ВМФ адмирал Натан Биглей и, наконец, весьма самоуверенный генерал Монти Купер, командующий Корпусом морской пехоты.

Ванесса заняла место на противоположной стороне стола, в первом кресле справа от президента. Рядом с ней уселись Том, потом Мюррей. Несколько кресел остались пустыми. Обычно их занимали менее высокопоставленные чиновники либо чьи-нибудь помощники, но сегодня решили обойтись без них. Никто из собравшихся не мог допустить даже малейшей утечки информации. Возможно, Гутьерресу все еще хотелось предать эту историю огласке, но сейчас он понимал: стоит немного подождать.

— Господин президент, — начал Мюррей. — Атака запланирована через сорок пять минут. Сэр, если можно, я хотел бы воспользоваться временем, чтобы проинформировать вас о других событиях.

Гутьеррес вздохнул и поудобнее устроился в кресле. Мюррей не мог винить президента за неважное настроение. Источников раздражения было предостаточно: ситуация в Иране; рост напряженности в отношениях между Индией и Пакистаном; никак не затихающий палестино-израильский конфликт; русские военные, угрожающие подмять под себя арктические нефтяные месторождения… Ну и, конечно, проект «Танграм». Это, наверное, самые долгие и трудные первые восемь дней на высшем государственном посту, которые могли выпасть на долю американского президента.

На мгновение Гутьеррес съежился, затем, словно очнувшись, снова выпрямился. Он все-таки должен держаться, пусть это и нелегко. Кивком он подал знак Мюррею, чтобы тот продолжал.

— Так вот, мы обнаружили еще один возможный рассадник этой заразы, — сообщил Мюррей. — Неподалеку от Глиддена, в штате Висконсин.

— Это где-то поблизости от Блумингвилла, где собирается провести операцию Огден? — спросил Гутьеррес.

— Южного Блумингвилла, сэр, — поправил Мюррей. — Нет, это приблизительно в семистах милях оттуда. Глидден расположен около Верхнего полуострова в штате Мичиган.

— Ну, и что же там? Еще одно сооружение? — спросила Ванесса.

— Пока не знаем, — ответил Мюррей. — Дью Филлипс сейчас как раз в Глиддене. Он пытается выявить носителей паразитов, которые, в свою очередь, могли бы указать на местоположение конструкции. В своих поисках он использует Перри Доуси.

— Доуси? — переспросила Ванесса.

— Не волнуйтесь, он под контролем, — поспешил успокоить Мюррей.

— Под контролем, говорите, — холодно повторила Ванесса. — Я провела небольшое расследование. Когда Доуси был инфицирован, он убил своего друга Билла Миллера. Потом прикончил Кевина Места — человека, сообщившего о местоположении скопления личинок в Мейзере. И потом, мне кажется, вы забыли упомянуть о том, что он сжег трех несчастных старушек, чтобы заполучить сведения о монстрах в Южном Блумингвилле.

Мюррей заморгал. Как она обо всем узнала?

— Это было сделано в целях самообороны, — ответил Мюррей.

Ванесса подняла брови.

— От кого же он оборонялся? От трех несчастных женщин, которым было под восемьдесят? Какая, к черту, самооборона?

Глаза президента сузились.

— Лонгуорт, неужели это правда?

Да уж, она приберегла поистине лакомый кусочек! Да еще и натравила на него президента…

— Да, господин президент, но насчет самообороны я не шучу. Эти дамы были инфицированы. Они попытались закидать Доуси зажигательными бомбами, коктейлями Молотова. Очевидно, он перехватил одну из них и швырнул обратно.

— На нем висит пять смертей, — уточнила Ванесса. — Скажите нам, Мюррей, почему вы до сих пор его используете?

— У нас и в самом деле нет выбора, мэм, — ответил Мюррей. — Как я уже объяснял, любые сооружения паразитов нам удалось отыскать только благодаря Доуси. Он умеет отслеживать эти организмы.

— Понимаю, — сказала Ванесса, в ее голосе ощущалось презрение. — Ваша ищейка взяла след. Пошлите теперь туда кадровых военных, а не Филлипса и его ручного психа.

Дональд откашлялся.

— Ванесса, подразделения Огдена уже развернуты. Не думаю, что у Лонгуорта есть другой выбор.

Она бросила на Дональда взгляд, который был красноречивее всяких слов.

— У Огдена в батальоне внутреннего реагирования четыреста восемьдесят человек, — сказала она. — Четыре роты по сто двадцать солдат в каждой. Огден атакует силами роты «Икс», а в резерве у него рота «Виски», не так ли?

Дональд кивнул.

— Значит, роты «Янки» и «Зулу» остаются в Форт-Брэгге, — продолжила она. — Так почему же, черт возьми, мы не используем их вместо Доуси и Филлипса?

— Мы должны действовать незаметно, не дать себя обнаружить, — ответил Мюррей. — Глидден — это все-таки город, а не глухой лес. Если мы перебросим туда две роты пехотинцев и высадим на Мейн-стрит, то наверняка привлечем к себе внимание.

— А буйный психопат не привлечет, что ли?! — воскликнула Ванесса.

— Достаточно, — перебил Гутьеррес. — Мюррей, надеюсь, вы предприняли необходимые меры, чтобы держать Доуси под контролем?

— Конечно, господин президент, — ответил Лонгуорт. — К опасному типу приставлены два опытных агента, они повсюду его сопровождают. Доуси выявляет носителей, потом эти люди берут ситуацию под контроль и изолируют их.

Генерал Купер забарабанил по столу.

— Все это, конечно, замечательно, но вот-вот начнется атака, и ее нужно будет отслеживать на мониторе, — проговорил он хриплым и довольно сердитым голосом. — Не хотелось бы перебивать, господин президент, но имеется информация, которой нам нужно с вами поделиться до того, как вы начнете наблюдать происходящее.

Гутьеррес кивнул.

— Спасибо, генерал Купер. Мюррей, прежде чем мы начнем следить за действиями полковника Огдена, я хочу кое-что пояснить. Мы понимаем, что ситуация кризисная и американцам было бы больно узнать обо всем. Однако очень не хочется, чтобы им причиняли боль люди, призванные решать эту проблему. Понимаете?

— Да, сэр, — ответил Мюррей. — Понимаю.

Лонгуорт действительно понимал необходимость контроля над Доуси — просто он надеялся, что Дью Филлипс это тоже хорошо уяснил. Ванесса Колберн не ходила вокруг да около. Ей явно хотелось избавиться от Мюррея. И, несмотря на то что Лонгуорт чувствовал к ней откровенную неприязнь, в одном она все-таки была права…

Этот парень был сущим психопатом.

БИТЬ ДЕТЕЙ НЕХОРОШО

На перекрестке Грант-стрит и Бродвея Дью Филлипс проехал на красный свет. Он даже прикрепил мигалку на крыше своего «Линкольна», но вряд ли ее свет был виден сквозь плотную пелену дождя. К черту секретность. Выведено из строя двое его агентов. Этот психованный громила снова отправился в погоню за переносчиками заразы.

Дью интересовал лишь один вопрос: будет ли жив кто-нибудь из зараженных к тому времени, когда появится Маргарет.

Тадеуш Макмиллан-старший сидел за кухонным столом и играл с пятилетним сынишкой Стивеном. На мальчике были его любимые желтые ворсистые штанишки и футболка «Милуоки-Бакс». Он выглядел чертовски симпатичным. Стивен — хороший ребенок. А Тэд-младший? Плохой. А Сара? Тоже плохая.

Тадеуш отбросил эти мысли прочь. О дочери ему думать вообще не хотелось.

Стол был заставлен дюжиной пустых бутылок из-под пива, и вся его поверхность покрылась мокрыми разводами. На полу пивных бутылок валялось еще больше, а рядом стояла и полупустая бутылка джина. Макмиллан не любил джин. Зато его жена, Дженни, жить не могла без этого пойла.

Гребаная алкоголичка.

Она выпивала в день по три бокала, и так продолжалось до тех пор, пока не начал капризничать младший Тадеуш. С тех пор она прекратила пить джин из бокалов для мартини и начала наливать его в свою любимую кофейную кружку с надписью «Привет, Кити!». И всякий раз, когда она подносила кружку ко рту, у него перед глазами мелькало изображение глупой мультяшной кошки.

Ковыляя на костыле, на кухню зашла Дженни. На ногу она ступить не могла, что было вполне понятно, стоило лишь на нее взглянуть (но у Тэда-старшего не было ни малейшего желания снова это делать). Нежелание Дженни расстаться со своей драгоценной «Джинни-Китти» лишь осложняло ее перемещения с костылем по дому.

Жена остановилась у дверного проема между кухней и лестницей, ведущей в детские комнаты.

Она уставилась на него. То же самое сделала и чертова кошка на ее кружке.

— Как же нам поступить с этим негодником-мальчишкой? — хрипло спросила она.

— А мне почем знать? — пожал плечами Тадеуш.

— Он дурно влияет на Стивена и Сэмми, — продолжала Дженни. — Не знаю, почему ты позволил ему так распуститься.

— Послушай, я ведь и так запретил ему выходить на улицу, — ответил Тадеуш. — Что еще мы можем сделать?

— Ты мог бы хорошенько проучить его, — прищурилась Дженни.

Тадеуш отвернулся. Ему было стыдно. Он уже наказывал мальчика… и, наверное, немного перебрал. Он избил собственного сына. Прямо по лицу. Не шлепнул ладонью, а ударил кулаком. Как он мог так поступить со своим ребенком, с этим милым созданием, своей кровью и плотью? Хотя мальчишка действительно разбаловался в последнее время. Нужно было что-то делать.

— Тадеуш, — сказала Дженни, — нам нужно идти. Ты же знаешь. Они почти готовы, а мы все еще здесь. Младшего мы взять с собой не можем. Но оставлять его здесь тоже нельзя.

Он нехотя кивнул. Возможно, Дженни права. Все четырнадцать лет, начиная с их первого свидания, он всегда полагался на ее советы. Возможно, жена умела разглядеть очевидное там, где ему это было недоступно. Возможно, она просто заботилась о нем, и это было своеобразным проявлением ее суровой любви.

Он опустил голову, рассеянно глядя на затылок маленького Стивена. Тэд-младший всегда был его любимчиком. Он знал, что выделять кого-то из собственных детей нельзя, но Младший все-таки трогал его сердце немного больше, чем другие. Наверно, поэтому он всегда был к нему снисходителен.

— Ну хорошо, Дженни, — сказал Тадеуш. — Приведи его сюда.

Дженни откинула назад голову и крикнула так громко, что ее можно было услышать в самых дальних закоулках дома, даже на чердаке.

— Младший! Иди на кухню! Нам с отцом нужно с тобой поговорить.

Женщина снова наклонилась вперед, тяжело опираясь на свой костыль. Они услышали, как скрипнула дверь спальни. Она всегда скрипела. Тадеуш все время грозился смазать петли, да так и не нашел времени.

— Нужно проявить твердость, — предупредила Дженни. — И не раздумывай. Ты должен поступить с ним так же, как с Сарой.

Сара… Ему не хотелось вспоминать о ней.

Тэд быстро спускался вниз по лестнице.

Странно, почему у маленького мальчика такие тяжелые шаги? Или это только кажется?

Тадеуш увидел, как жена снова выглянула в коридор.

Откуда-то из темноты метнулась огромная рука, раздался шипящий звук, напоминающий свист клюшки перед тем, как гольфист наносит по шару удар.

Затем послышался глухой удар, похожий на звук упавшей дыни.

Голова Дженни резко просела вниз, затем подпрыгнула, словно мячик, но в прежнее положение уже не вернулась. Верхняя часть ее мгновенно превратилась в кровавое месиво. Сделав по инерции лишь один шаг, Дженни рухнула на пол. Ее неразлучная кружка «Джинни-Китти» разлетелась на мелкие кусочки, а бесценное содержимое лужицей разлилось на кухонном линолеуме.

Поднявшись, Тадеуш еще крепче прижал к себе маленького Стивена. Он хотел обойти вокруг стола и взять со стойки кухонный нож, сковородку или еще что-нибудь, однако не успел. Из-за угла вышел незнакомец. Это было настоящее чудовище, а не человек!

Тадеуш Макмиллан застыл на месте.

— Что за черт! — прохрипел он.

В дверном проеме стоял огромный, мокрый белокурый монстр. Однажды Тадеуш уже видел такого громилу. Почти такого. Блокирующего полузащитника Дасти Смита из «Детройтских львов» он случайно повстречал в баре. Почти два метра ростом и весом не меньше 120 кг. Какой-то шкаф-холодильник с ногами, а не человек…

Но этот парень был даже больше Дасти Смита.

И еще у Дасти не было в руках монтировки…

В одной руке гигант держал монтировку, которой только что прикончил Дженни. Другой могучей рукой он держал ребенка Тадеуша, Сэма. Но не так, как держат маленьких детей, заботливо прижимая к груди. Он держал малютку, как игрушечную куклу, которую только что подобрал с пола. Большим и указательным пальцами он обхватил его за крошечную шею, а тремя остальными — крошечное тельце, одетое в желтые ползунки.

Глаза Сэмми были закрыты.

О, НЕТ! ЭТО ОН!

Голоса в голове у Тэда зазвучали в полную силу. Большую часть вечера их не было слышно…

ЭТО ТОТ САМЫЙ СУКИН СЫН!

— Я пришел тебе помочь, — буркнул громила.

Маленький Стивен поднял руку и указал на страшного незнакомца:

— Папочка, убей этого ублюдка!

Стивен внезапно заерзал и стал брыкаться. Тэд не смог удержать его и уронил на пол. Маленький мальчик упал как-то неуклюже, однако быстро поднялся на ноги. Край футболки «Милуоки-Бакс» задрался вверх, обнажив светло-голубой треугольник на пояснице. Тоненьким голоском мальчишка издал воинственный клич и бросился на большого человека.

Громила сделал шаг вперед и, качнув бедрами, нанес короткий удар ногой. Стивен издал необычный, режущий ухо наполовину кашель, наполовину визг. Его маленькое тело пронеслось через кухню, словно пушечный снаряд, врезавшись правым боком в край кухонного стола. От удара стол наклонился, отчего все пивные бутылки полетели на пол, а потом с грохотом встал на место. Тело Стивена, все еще согнутое под странным углом, рухнуло на пол.

Пальчики ребенка слегка дернулись, после чего он больше не двигался.

Тадеуш бросился к стойке, дернул выдвижной ящик и вытащил разделочный нож.

ДА-А-А! УБЕЙ ЕГО, УБЕЙ ЕГО! УБЕЙ ЕГО!

Он хотел наброситься на человека, убивающего его семью, но в ту же секунду перед глазами мелькнула вспышка. Он почувствовал боль, в глазах потемнело. Беспомощно раскинув руки, Тэд упал на пол. В голове мелькнули какие-то мысли, но они были сумбурные и разрозненные. Он попробовал сплюнуть. Изо рта выскочил кусок зуба и застрял на правой щеке, прилипнув к ней на крови и слюне.

ВСТАВАЙ, ВСТАВАЙ!

Сильная рука, обхватив его за шею, тянула вверх.

Скоро его ноги уже болтались в воздухе…

УБЕЙ ЕГО, УБЕЙ ЕГО!

Его дыхание… он прекратил дышать!

Тадеуш открыл глаза. Голова великана находилась от него всего в нескольких сантиметрах. Короткая рыжая борода. Какое-то ворчание. Обезумев, Тадеуш заглянул в эти голубые глаза…

— Бить детей нехорошо, — прохрипел убийца.

Тадеуш услышал вдали звук сирен, но было слишком поздно. Рука вокруг его шеи превращалась в тиски. Она медленно давила, сжимала ее.

— Все в порядке, — улыбнулся великан. — Я пришел тебе помочь.

ДЫШИ! — вопил голос в его голове, тот самый, что заставил его убить единственную дочь. БОРИСЬ! ТЫ ДОЛЖЕН ДЫШАТЬ!

Тадеуш вдруг понял, что больше не контролирует свой мочевой пузырь, он почувствовал, как теплая моча стекает в трусы и на джинсы. Даже умирая, он испытывал странную для такого состояния неловкость.

Напоследок ему хотелось кое-что сказать. Назойливым голосам в голове, не дававшим ему покоя, ему хотелось сказать, чтобы они навсегда заткнулись и сгинули в преисподнюю. Но в тех страшных, медленно сжимающихся тисках он не мог ничего произнести. Любой звук превращался в шипящее бульканье…

МАРГОМОБИЛЬ™

Маргарет Монтойя, Кларенс Отто и Эймос Хант сидели в удобных креслах в спальной кабине восемнадцатиколесного трейлера. Мощный автомобиль двигался на север по шоссе № 13, сопровождаемый внешне совершенно идентичным трейлером. Оба автомобиля, предназначенные для совместной работы, обошлись приблизительно в 25 миллионов долларов каждый и именовались Маргомобилем.

Эта троица пассажиров представляла собой гремучую смесь культур: высокий, мускулистый, темнокожий Кларенс сидел слева; Маргарет с ее латиносской внешностью и длинными темными волосами расположилась посередине; а тщедушный, белый-пребелый Эймос сидел справа. Двое мужчин составляли половину команды Маргарет. Другая половина управляла трейлерами. Энтони Гичем сидел за рулем первого, а Маркус Томпсон — второго.

Оба мужчины наездили на подобных трейлерах не менее ста часов каждый, получили фельдшерскую подготовку, участвовали в боевых действиях, а также имели большой практический опыт работы в условиях биологической опасности. Гич водил армейские тягачи на Ближнем Востоке и несколько раз перевозил стрелковое оружие, но его никак нельзя назвать Клинтом Иствудом. Клинт не был таким же бледным, тощим и не имел такой прически, которая делала бы его похожим на белого фаната «Черных Пантер». Внешне Маркус сильно отличался от Энтони: этот чернокожий с гладко побритой головой был силен и вынослив. У него имелся обширный боевой опыт. Сам он не рассказывал об этом, но никто и не спрашивал. По сведениям Маргарет, ему доводилось вести грузовик с прицепом через поле разлагающихся трупов, где он рисковал подцепить смертельную инфекцию. Но для Маркуса это было чем-то вроде отпуска. Возможно, поэтому он все время что-то насвистывал себе под нос.

Вся команда Монтойи уже была облачена в черные биозащитные костюмы. Тело каждого было надежно закрыто специальным водонепроницаемым ПВХ-материалом, свободными оставались только голова и руки. Она уже настолько привыкла к этому костюму, что больше не задумывалась о каких-то связанных с ним неудобствах. Где-то в глубине души мелькала глупая мысль о том, что защитное одеяние заодно скрывало некоторые недостатки ее фигуры — особенно в области бедер.

Когда нужно будет выходить, они наденут перчатки, а также специальные шлемы и будут готовы к очередной встрече с опасностями в этой затянувшейся войне с неведомыми паразитами.

Непременным участником этих событий, похоже, всегда будет некто по имени «Ужасный» Перри Доуси.

Маргарет не понимала, каким образом Перри до сих пор мог слышать голоса треугольников. На томографических снимках обнаружена сеть тончайших линий, проходящих через центр его мозга. Они были похожи на объемную паутину или губчатую сетку. Стараясь изо всех сил сохранить Перри жизнь, Маргарет даже не пыталась получить образец этого материала. Любая дополнительная травма на его израненном теле, наверное, станет для него последней. С тех пор как Перри пришел в сознание, он не желал даже разговаривать о том, что с ним произошло. Неудивительно, что он никому не позволил бы сверлить свой череп.

Если бы они и смогли как-нибудь получить такой образец, то, скорее всего, пользы от него было бы немного. Агентство национальной безопасности, занимавшееся радиотехнической разведкой и шифрованием для правительства, не обнаружило там никаких сигналов. Никто не понимал, как связывались и общались между собой треугольники и личинки. Большинство экспертов в АНБ склонялось к гипотезе, что определенная форма коммуникации осуществляется через так называемое квантовое туннелирование, но в лучшем случае это были лишь догадки, не основанные ни на каких серьезных данных.

Независимо от научных теорий присущий Перри Доуси инстинкт возвращения к месту рождения был единственным, что позволяло им хоть как-то реагировать на новые очаги заражения и бороться с неведомыми паразитами. К сожалению, когда он находил зараженные организмы, то просто убивал их. Первым стал Кевин Мест, кочергой забивший до смерти трех своих приятелей. В этом случае Перри настаивал на том, что всего лишь оборонялся, и ему тогда поверили. А его аналогичное заявление по поводу трех сгоревших живьем восьмидесятилетних старушек? Поверить в такое было намного сложнее.

Но что бы он ни делал и как бы мерзко это все ни выглядело, он каким-то непостижимым образом все равно находил их таинственные сооружения. Смерть Кевина Места привела к тому, что Огден вместе со своим отрядом уничтожил подобную конструкцию в Мейзере. А как же три пожилые леди, сожженные Перри? Именно благодаря им Огден сейчас находился в Южном Блумингвилле и должен разобраться с обнаруженной там конструкцией.

Глидден — это несколько иной случай. Так, по крайней мере, сказал Дью. Его агенты, Клод Баумгартнер и Йенс Милнер, постоянно присматривали за Доуси. Их задачей было захватить живого переносчика заразы. Когда им это удастся, Маргарет сможет прооперировать инфицированного и попытаться удалить из него паразитов.

Лонгуорту живые носители были нужны по другим причинам. Однако эти причины были довольно противоречивыми и, по сути, создавали тупиковую ситуацию. Ему хотелось учинить допрос… треугольникам. Теоретически звучит неплохо, но Маргарет придется хирургическим путем удалять из тела человека-носителя любые посторонние наросты. Если в результате треугольник погибнет, но выживет человек, Мюррея это вряд ли устроит. Но что поделаешь? Ее работа состоит в том, чтобы, прежде всего, спасать жизни, а не держать человека на цепи в качестве некоего связующего звена между людьми и паразитами.

Кларенс изучал разложенную на коленях карту. Обратной стороной ладони он вытер пот со лба, затем шумно выдохнул. Вид у него был сердитый.

— Знаешь, Марго, этот костюм действует мне на нервы, — сказал он. — Я сейчас его сниму.

— Кларенс, перестань, — поморщилась Маргарет. — Мне не хочется заново все тебе объяснять.

— Но от этой штуки ровным счетом никакого проку, — не унимался Кларенс. — Тот же Дью имел дело с десятком подобных трупов, если не больше. И ничего такого не подхватил, так ведь?

— И все-таки.

Эймос улыбнулся.

— Ты похож на черного пухленького человека-желе. Да, надо признаться, вид у тебя не очень.

— А ты смахиваешь на невысокого, но очень злобного куклуксклановца, только не в белой, а в черной одежде, — ответил Кларенс.

Он снова посмотрел на Маргарет.

— А как насчет Доуси? Ты ведь подлатала его как следует, но не обросла при этом чертовыми треугольниками. Мне в гребаном костюме так жарко, что я уже весь вспотел. А когда я потный, то и в самом деле выгляжу неважно.

На этот счет у Маргарет была совсем другая точка зрения. Она не раз видела агента ЦРУ Кларенса Отто абсолютно потного, и ей это очень нравилось. Потому что общались они с ним совсем в другой, гораздо более интимной обстановке. В эти моменты близости потели оба, но вид обнаженного и потного Кларенса был для нее весьма привлекательным зрелищем.

Эймос рассмеялся.

— Хочешь, чтобы я поверил в эту сказку про то, что тебе душно? Но меня-то не проведешь. Серьезно, Отто, ты хотя бы придумал что-нибудь поинтереснее. Забавно наблюдать, как вы двое между собой воркуете, думая, что никто вокруг ничего не замечает.

— Этот костюм эффективен только от микробов, — заметил Кларенс. — Но я боюсь, что он вряд ли защитит от удара пистолетной рукояткой…

Эймос снова прыснул и поднял вверх ладони, давая знак приятелю, чтобы тот успокоился.

Голос у Кларенса был жесткий и порой настораживал постороннего слушателя, но за три месяца они с Эймосом сильно подружились. На самом деле Кларенс Отто был весьма приятным человеком. Остроумный, всегда готовый помочь, почтительный и склонный к дедуктивному мышлению, он часто мог найти практическое применение научным изысканиям Маргарет и Эймоса Ханта. Что касается Эймоса, то его энциклопедические познания, эрудиция в самых разных областях и удивительная проницательность помогали всей команде быть на шаг впереди любых стоящих перед ними проблем. Сейчас это, скорее, было всего полшага, но все-таки они впереди.

В определенный момент за прошлые три месяца оба мужчины обнаружили друг у друга любовь к баскетболу. Отто, бывший распасовщик своего подразделения и давний фанат клуба НБА «Бостон Селтикс», обнаружил, что невысокий и тщедушный Эймос Хант умеет отлично забивать мяч в прыжке. Конечно, «в прыжке» — это было бы, наверное, с натяжкой, поскольку при броске он отрывался от пола дюйма на три, не больше. В соревновании по броскам он мог запросто обыграть Кларенса. Эймос тоже всю жизнь любил баскетбол. Правда, он болел за «Детройт Пистонс», и это давало друзьям хороший повод для бесконечных споров и склок, когда… не нужно было разделывать очередной труп.

— Кларенс, — сказала Маргарет, — пока никто не был инфицирован во время простого контакта, но это не значит, что болезнь не заразна. Вполне могут присутствовать токсины, которых мы пока не выявили, или еще какая-нибудь дрянь. Этот защитный костюм все-таки убережет тебя от многих неприятностей, поэтому успокойся. Снимать его категорически запрещено.

Отто вздохнул.

— Слушаюсь, мэм.

— Ты помог ей сделать карьеру, — сказал Эймос. — Я еще помню, когда Маргарет была помоложе и, по сути, ничего из себя не представляла. Благодаря тебе она прониклась идеями известной феминистки Глории Стайнем, стала участвовать в борьбе за права женщин, ну и так далее.

— Знаю, знаю, — кивнул Отто. — Надо держать свой рот на замке. А свою женщину — в основном на кухне.

— И желательно — беременной, — усмехнувшись, добавил Эймос. — Но над этим-то ты работаешь…

Маргарет почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Эймос! Прекрати сейчас же!

— Мой крошечный белый друг, — сказал Отто. — Ты просто сходишь с ума от того, что симпатичный чернокожий человек получает столько внимания.

— Симпатичный до тех пор, пока не надел этот костюм и не истек потом, — усмехнулся Эймос. — В таком виде ты похож на полусжеванную карамельку «Тутси ролл».

Маргарет вздохнула. Это наивное состязание в остроумии, наверное, никогда не прекратится. Нет, мужчин очень трудно понять.

Отто улыбнулся и молча кивнул. Это означало, что у него уже наготове едкая подколка. Но прежде чем он успел ответить, зазвонил сотовый телефон. Звонить мог только один человек. Кларенс нажал на кнопку приема.

— Отто слушает.

Улыбка совсем исчезла с его лица, потом мелькнуло озадаченное выражение, но оно быстро исчезло, сменившись пристальным вниманием. Зажав телефон между плечом и ухом, он бросил сосредоточенный взгляд на карту.

— Мы будем там через три минуты.

После чего повесил трубку.

— В чем дело? — спросила Маргарет.

— Баум и Милнер выведены из строя, — хмуро сообщил Кларенс. — Их обнаружил ребенок по имени Тэд. Судя по его словам, Доуси направился к нему домой.

Отто наклонился вперед, чтобы дать указания Гичу.

Маргарет тихо выругалась. Если Перри первым доберется до носителей инфекции…

НЕЛЕТАЛЬНОЕ ОРУЖИЕ

Автоматический огонь гулким эхом прокатился через лес, когда Третий взвод вступил в бой, и темная полоса деревьев на западе заискрилась вспышками выстрелов. Выждав ровно три минуты, Первый взвод начал выдвижение на север, к светящейся конструкции. Второй взвод совершил бросок на восток, а потом повернул на север, готовый обойти личинок с фланга, если те отступят под огнем Третьего взвода.

Четвертый остался на занятых позициях. Если личинки побегут на северо-запад, то наткнутся как раз на Четвертый взвод. Если они бросятся на север, то попадут под его фланговый огонь.

На северо-востоке кружили беспилотные самолеты «Хищник», готовые обрушить на личинок ракеты «Хеллфайер», которые либо вынудят их повернуть назад и ввязаться в бой, либо не оставят от них мокрого места.

В общем, у монстров не было ни единой возможности вырваться.

Огден наблюдал за ходом боя через инфракрасные очки, готовый в случае любой неожиданности скорректировать выбранную стратегию.

Но ничего не делал.

— Капрал Коуп, что у нас с воздушной поддержкой?

— «Апачи», «Хищники» и «Ударные Орлы» на исходных позициях, сэр, — доложил Коуп. — Готовы к переброске в любой район.

— Очень хорошо.

Огден наблюдал за действиями Первого взвода. Отделение за отделением поочередно выдвигалось вперед, что давало возможность сочетать постоянное движение с обстрелом позиций противника. Вскоре Третий взвод прекратил стрельбу, чтобы солдаты Первого взвода не попали под огонь своих.

Два солдата в каждом отделении из девяти человек были вооружены так называемым оружием «нелетального действия». Как и в других взводах, в Первом тоже было три отделения, и, таким образом, в пехотной атаке применялось шесть единиц такого оружия.

Когда-то подобное оружие назвали нелетальным, но в бою никогда не было полной гарантии сохранить чью-то жизнь. Если вы уничтожили половину врагов, а не всех до единого… что ж, тогда оно и в самом деле «менее смертельное», не так ли?

Солдаты не знали, что именно окажется эффективным против личинок, поэтому решили применить два вида: пеномет и электрошоковое ружье.

Пеномет стреляет специальной быстро твердеющей и обволакивающей пеной. Предполагалось, что эта пена окутает щупальца личинок и лишит их подвижности. Такое оружие с сомнительным успехом применялось в Сомали. С «сомнительным» потому, что пена иногда попадала в глаза людям, ослепляя их, либо забивала им рты. Человек, руки которого были тоже склеены пеной, в считаные минуты погибал от удушья. Недопустимое в применении против людей, это оружие на первый взгляд вполне годилось для личинок. Во всяком случае, стоило попробовать, и риск был вполне оправдан.

По сравнению с пенометом электрошоковое ружье, стреляющее пулями калибра 5,56 мм с концентрированным электрическим зарядом, казалось абсолютно идеальным. Оба типа оружия еще не были опробованы на новом противнике, но солдатам Огдена не предстояло совершать ничего сверхъестественного: нужно было просто целиться и стрелять.

«Тазеров» Огден всячески избегал. Диапазон их действия был слишком мал. И если окажется, что электричество воздействует на личинок, то вполне хватит и электрошокового ружья.

Он решил применить «нелетальное» оружие, предполагая, что личинки поведут себя так же, как и в двух последних стычках. Как только открывался огонь, они бросались на солдат и вступали в ближний бой. Огден надеялся, что вырвавшихся вперед личинок можно будет нейтрализовать с помощью нелетальных пенометов или электрошокеров, в то время как остальных — просто уничтожить сосредоточенным автоматическим огнем.

Но на сей раз личинки почему-то не спешили в атаку.

Огден наблюдал за конструкцией. Маленькие монстры просто бегали и суетились вокруг светящегося сооружения. Никаких намерений к ответной атаке они не проявляли. Один за другим они вздрагивали от пуль, взрывающих их пластилиновую кожу. Брызги фиолетовой крови, которая через приборы ночного видения выглядела серой, оставляли на поверхности волокнистые полосы, после чего личинки превращались в дергающуюся бесформенную массу и быстро разлагались. Если бы любая из таких пуль была выпущена из электрошокера, то она пробила бы тело личинки так же, как и стандартная, из цельного свинца.

Интересно, какого черта они не отвечали?

У Огдена возникли нехорошие предчувствия, и он знал почему. Он чуял какую-то ловушку. Что-то новое, чего они не предусмотрели. Но другого выбора не было. Приходилось идти в атаку и надеяться, что его план достаточно гибок, чтобы вовремя среагировать, если все-таки случится непоправимое.

Капрал Коуп выслушал донесение и положил трубку.

— Полковник, Первый и Второй взводы докладывают, что до сих пор не встретили никакого сопротивления. Никто не атакует. По их оценкам, силы противника составляют до пяти-шести… субъектов.

— Применение обычного оружия прекратить, — рявкнул Огден. — Пусть поэтапно вводят в действие нелетальное оружие. Сначала пенометы. Но передайте также, чтобы попробовали и шокеры. Пусть проверят, есть ли от них хоть какой-то эффект. Это касается всех отделений взвода. И пусть каждое попробует захватить хотя бы одну личинку живьем. Стрелковое оружие применять только по моему особому указанию.

По лесу прокатилось эхо последних выстрелов. Солдаты прекратили огонь из автоматов-карабинов М4 и пулеметов М249.

Огден повернулся к Мазагатти.

— Сержант-майор, видимо, нам пора. Мне хочется поближе рассмотреть эту конструкцию.

— Сэр, — ответил Мазагатти, — не могу не заметить, что с вашей стороны было бы крайне неразумно подходить туда так близко, сэр.

— Принял к сведению, сержант-майор, — продолжал Огден. — Но я чувствую, что мне повезет. Вперед.

Мазагатти подал сигнал личному отделению Огдена. Полковник вытащил пистолет и двинулся вперед. Капрал Коуп вместе с переносной радиостанцией следовал позади и немного правее командира.

После того как стих пулеметный огонь, Огден услышал звуки «нелетального» оружия: свист пенометов и хлопки электрошокеров. Он следовал за взводом вплоть до того момента, когда пехотинцы подошли к объекту на расстояние не более сорока ярдов, после чего приказал остановиться. Стремительный бросок сейчас уже не был так необходим.

Огден видел, что личинки суетятся во внутренней части светящейся арки. Треугольные тела, три щупальца, похожие на мускулистых черных питонов. Он подумал, что самая маленькая личинка будет ему по колено, а самая рослая, наверное, достанет до подбородка.

Похоже, липкая пена делала свое дело: две личинки уже были почти нейтрализованы; твари беспомощно лежали в грязи, едва шевеля связанными пеной щупальцами. Он насчитал еще пять личинок, которые свободно перемещались, но не проявляли агрессивных намерений. Испугались нового оружия? Но откуда им было знать, что пенометы и электрошокеры могут их нейтрализовать? Если так, то почему они хотя бы не бросились на север? Почему не попробовали вырваться?

У Огдена снова возникло острое чувство неминуемой западни. С учетом предыдущих двух стычек было ясно, что враг ведет себя нерационально и непоследовательно. Но уготована им ловушка или нет, он должен был командовать своими солдатами.

— Капрал Коуп, приказ Первому взводу — начать сближение с противником. Пусть захватят несколько особей живьем.

Коуп схватил телефонную трубку и тут же передал приказ командира.

Огден увидел, как в тридцати пяти ярдах впереди несколько солдат поднялись и осторожно двинулись вперед. Среди них — слева и справа от своих товарищей, вооруженных автоматами М4, — шли три стрелка с пенометами. Остальные бойцы отделения располагались по флангам ведущей группы.

Огден продолжал наблюдать. Личинки, похоже, учуяли опасность. Они теснились у основания самой маленькой арки.

До противника осталось тридцать ярдов. Теперь двадцать. Солдаты бросились вперед по снегу. Расстояние неумолимо сокращалось…

Где-то под личинками, в самом основании арки мелькнула искра. Что это такое? Противник атакует?

Еще одна вспышка, после чего личинок осветил яркий свет. Новое свечение возникло только у основания одной из арок. Оно мерцало, прыгало, а потом Огден понял, что это — огонь.

Пламя было голубым, а не ярко-оранжевым, но, тем не менее, это было самое настоящее пламя. Огонь медленно сползал вниз по арке, словно она была из трута, иногда языки пламени вырывались на значительное расстояние, как у огнемета.

Все пять свободно перемещающихся личинок поочередно попрыгали прямо в огонь и загорелись. Потом некоторые подползли к нейтрализованным пеной собратьям, подожгли их и поползли к другим аркам, повсюду распространяя огонь. В считаные секунды вся конструкция была охвачена синим пламенем.

Нестерпимый жар сразу же остановил наступление.

— Прикажите отступить и установить защитный периметр в пятидесяти ярдах от объекта, — скомандовал Огден. — И пусть наденут противогазы. Мы не знаем, что за пары может испускать эта штука.

Это была не засада. У него возникло ощущение, что все намного хуже.

Не западня, а… приманка.

СТИМУЛИРУЮЩИЙ РАЗГОВОР

Дью добрался до дома, где жил Тэд, довольно быстро. Два серых фургона опередили его всего на несколько секунд. Когда он въехал на своем «Линкольне» прямо на мокрую от талого снега лужайку, из фургонов вышли вооруженные люди в защитных костюмах. Перед самим домом не припарковался никто: место для Маргомобиля было оставлено свободным.

Дью вышел из машины. Холодный проливной дождь тут же забрызгал его лысину. Через каких-то пару десятков шагов куртка тоже стала мокрой. Он шел быстрым шагом, но все-таки не бежал. Бежали два молодых «щеголя», облаченных в черные защитные костюмы. Каждый держал в руке пистолет-пулемет FN-P90 — так же, как и двое их товарищей, занявших позиции на лужайке.

Один из парней саданул по входной двери, раскрыв ее настежь. Он вошел внутрь в сопровождении напарника.

Дью медленно сосчитал до десяти, дав молодым парням возможность полностью осмотреть и занять дом. Так и не услышав выстрелов, он спокойно прошел внутрь.

Двое мужчин стояли в гостиной, которая находилась между входной дверью и кухней. Никто из них не двигался; каждый молча держал под прицелом огромного мокрого человека, сидящего за кухонным столом…

А человек спокойно допивал «Будвайзер» из бутылки, сжатой в правой руке. Левой он держал ребенка.

На кухонном столе была мокрая железная монтировка. К ее концу прилип кусок окровавленной кожи с пучком спутанных каштановых волос.

В открытом дверном проеме лежала мертвая женщина. Дью сразу понял, что она мертва, потому что у живых людей головы выглядят совсем по-другому и у них не бывает такого застывшего, ничего не выражающего взгляда. Кроме того, живые обычно не лежат в огромной луже собственной крови.

Внизу, у края стола, всего в нескольких шагах от гигантской ноги Перри, Филлипс увидел мертвого мальчика. Позвоночник ребенка был сломан посередине почти под прямым углом.

И везде пахло каким-то вонючим дерьмом.

Дью вытащил «кольт» M1911 и спросил, указывая на пол:

— Как ты сюда забрался?

— Через заднее окошко, — ответил Перри. — Там всего десять футов, не больше. Для парня, которому когда-то всадили пулю в колено, я еще неплохо прыгаю.

Дью не обратил внимания на эту шутку.

— Ты… ты совсем спятил. Нам были нужны эти люди!

— Я им помог, — сказал Перри.

— Как бы мне хотелось сейчас пристрелить тебя и тоже избавить от страданий.

— Как жаль, я ведь так страдаю, — хрипло проговорил Перри. — Чего же ты ждешь? Давай!

Он сделал большой глоток.

— Хочешь убить ребенка? — ледяным голосом спросил Дью.

— Нет, ребенок чист, — ответил Перри. Он небрежно швырнул мальчика одному из солдат. Дью машинально дернулся, зная, что не поймает. Но это успел сделать солдат, бросивший на пол автомат. Правда, от неожиданности он схватил ребенка как-то неуклюже, и тот сразу же заплакал.

Громко заплакал.

Ребенок не плакал, когда его одной рукой держал психопат, только что забивший насмерть все его семейство. Но, оказавшись в безопасности, он тут же завыл как сирена. Вот поди разбери этих детей…

— Эй, вы оба, уберите отсюда малыша, — приказал Дью. — Отнесите его в фургон и охраняйте. Я пришлю человека, который о нем позаботится. Это доктор Хант. Вы сразу его узнаете.

Солдаты ушли, оставив Дью наедине с Перри.

Дью затрясло от холода. Погода в Висконсине мало отличалась от погоды в Мичигане. Везде чертов дождь и пронизывающий холод. Вот отчего такая невыносимая боль в пояснице.

— Кто здесь еще был? — спросил Дью.

Перри указал в глубь кухни. Дью осторожно подошел к выходу из гостиной, немного наклонился и выглянул за угол.

Он увидел еще один труп — на полу перед холодильником. Большое темное пятно в области промежности и бедер… Вот откуда исходил неприятный запах.

Еще три носителя мертвы. Мюррей Лонгуорт будет рвать и метать, когда узнает об этом. Три убийства. Ни больше ни меньше. А Доуси сидит за столом, беззаботно потягивая «Будвайзер»!

С каким удовольствием он бы сейчас пустил пулю в голову этого психа…

Перри вытащил из упаковки вторую бутылку и протянул Дью.

— Пей сам, — отмахнулся Филлипс. — Если Баумгартнер и Милнер мертвы, то мне все равно, насколько важной шишкой тебя считает Мюррей.

— Это не те ли недоноски, что следили за мной? Они ездили на белом автомобиле…

Дью кивнул.

Перри пожал плечами, допил пиво, потом открыл бутылку, которую только что предлагал собеседнику.

— База, это Филлипс, — сказал Дью. Микрофон в его наушнике тут же передал его слова в автомобиль связи, находящийся в пяти или шести кварталах отсюда.

— На связи, — ответил металлический голос.

— Просьба сообщить местонахождение Баума и Милнера. Кто-нибудь выходил с ними на связь?

— Требуется время для проверки информации, — сказал голос.

Филлипс принялся ждать.

Доуси сделал большой глоток.

— Держу пари, тебе не терпится пристрелить меня.

Он подбрасывал в руке золотой колпачок от «Будвайзера».

— Возможно, я всего лишь хочу тебе помочь, — спокойно проговорил Дью.

— Вот и замечательно, — усмехнулся Перри.

В наушнике снова раздался металлический голос.

— Баумгартнер и Милнер живы. Агент Ревел сообщает, что они попали в переплет, но все будет хорошо. Вот-вот подъедет «Скорая». Кстати, их автомобиль и «Мустанг» Доуси не подлежат восстановлению.

Дью сунул «кольт» обратно в плечевую кобуру.

Перри улыбнулся.

— Я же говорил, что не хочу никакой слежки, Дью! Я мог бы их убить, если бы захотел.

— Что, черт возьми, с тобой происходит, Доуси? Тебе уже миллион раз говорили, что нам нужен живой организм.

— Я не солдат, — ответил гигант. — И плевал я на ваши приказы.

— Нам нужна информация, понял, кусок дерьма?! А эти люди сполна располагали ею.

— У меня есть все, в чем вы нуждаетесь, — сказал Перри.

Он убрал пивные бутылки, и Дью увидел на столе запачканную карту. Доуси вытер руку о штанину.

— Следующие врата расположены к северо-востоку отсюда, — проговорил он, показав место на карте. — В Мичигане. Ближайший городок называется Маринеску. Вот куда собирались эти люди. Если в округе еще есть инфицированные, то они направляются туда либо уже там находятся. Теперь вы все знаете. Зачем же вам тогда эти ублюдки?

— Ублюдки? На всякий случай напомню: тому из них, которому ты переломил хребет, было не больше пяти лет!

— Ну и что? — ответил Перри. — Если бы он добрался до ножа, то вонзил бы его тебе в живот. Зачем он вам живой?

Филлипс заскрежетал зубами.

— Потому что этого требуют там, наверху. Вот почему.

Доуси кивнул.

— Правильно. Им хочется видеть, что кто-то страдает. Они получают удовольствие оттого, что кто-то сходит с ума. Они хотят воочию наблюдать, как кто-то испытывает то же, что и я, верно?

Дью промолчал.

— Ты все-таки достал меня, старина, — сказал Перри. — Я единственный, кто может их слышать. И единственный, кто может их найти. Так что берегите мою задницу, ребята.

Доуси полностью вышел из-под контроля. Дью понял, что парень совершенно сорвался с катушек. Всего пять недель назад неизвестно ради чего он отрезал себе гениталии. В иной ситуации Дью мог бы ему даже посочувствовать, но сейчас…

Однако в глубине души Филлипс никак не мог отделаться от мысли, что если бы он лечил инфицированных так, как Перри, то его напарник, Малколм Джонсон, был бы все еще жив.

— Доуси, тебе нужно прекратить это, — сказал Дью. — Маргарет считает, что таких людей можно спасти. Как она им поможет, если ты продолжаешь свою кровавую бойню?

— Ей не удастся их спасти, — покачал головой Перри. Он разом опустошил бутылку и взялся за третью. — Доверьтесь мне, я знаю, о чем говорю. Я — единственный, кто может помочь этим людям.

Военный несколько секунд пристально разглядывал этого огромного человека. Уже в третий раз — и второй за последние три дня — Доуси обнаружил объект треугольников.

Первую конструкцию Дью запомнил хорошо. Она была настолько горячей, что растопила весь снег вокруг. Объект ярко засветился, а потом через арку поползли тысячи уродливых тварей. Они устремились в лес, прежде чем ракеты, запущенные со штурмовых вертолетов «Апач», разнесли вдребезги странную конструкцию.

— Выходит, это уже вторые врата за весьма короткий промежуток времени, — задумчиво проговорил Дью. — Думаешь, будут еще?

Перри пожал плечами.

— Не знаю. На самом деле я не могу это объяснить. Я просто слышу кое-какие сигналы, вибрацию, что ли. Может быть, появятся и другие арки. Не могу ничего обещать. Но тебе, старик, лучше хорошенько подготовиться, вместо того чтобы сидеть и ковырять здесь в носу. Думаю, что скоро поступят новости из Маринеску…

Дью сурово посмотрел на Доуси.

— Хорошо. Но ты останешься здесь. Я сейчас все выясню, а потом отвезу тебя в мотель.

— Спасибо, дорогой, — усмехнулся собеседник. — А заодно скажи своим ребятам, чтобы забрали мою сумку из багажника разбитого «Мустанга». И, кстати, что касается автомобиля, то мне понадобится еще один. И пусть дадут машину побольше. На этот раз я предпочел бы голубого цвета с серебристой полосой, но, в принципе, соглашусь на любой цвет, предложенный вами. Не хочу усложнять…

Мало того, что Доуси — наркоман и убийца, он еще и остряк. Дью злобно уставился на него, у него опять зачесались руки: так хотелось всадить пулю в этого психа.

Кстати, об оружии… возник один довольно интересный вопрос.

— Ты разобрался с Баумгартнером и Милнером, — сказал Дью. — Они оба теперь вне игры. Почему же ты не забрал у них оружие?

Он заметил, как что-то мелькнуло в глазах Перри. Этот злобный огонек появлялся в тех редких случаях, когда он говорил о треугольниках или личинках. Может быть, страх?

— Оружие — для слабаков, — отрезал Перри. — С железной монтировкой у человека гораздо больше шансов быть похожим на Чарльза Бронсона.

Дью смотрел на него еще несколько секунд, затем взял карту и вышел из дома. Оказавшись на улице, он увидел, как к дому подъехал первый из двух Маргомобилей. Когда Маргарет узнает, что ей не с чем работать, то явно не обрадуется.

КТО В ДОМЕ ХОЗЯИН

Пневматические тормоза зашипели, трейлер замедлил ход и остановился.

Внешне жилище Макмилланов не представляло собой ничего особенного. Это был совершенно обыкновенный квадратный двухэтажный дом с тремя спальнями, окрашенный белой краской, со временем уже потрескавшейся и местами облетевшей. В просторном внутреннем дворе росли старые деревья, уже лишенные листвы. На улице стояли два серых фургона, и Маргарет сразу узнала потрепанный черный «Линкольн» Дью Филлипса.

Холодный ливень пришелся весьма кстати: не в меру любопытные соседи вряд ли теперь высунут нос из дома. Некоторых, конечно, может заинтересовать суета на улице, но главное, чтобы никто не заходил за периметр.

Гич обернулся и вопросительно взглянул на Маргарет.

— Может быть, нам с Маркусом соединить трейлеры и заняться подготовкой лаборатории, мэм?

— Да, Гич, — сказала Маргарет. — Спасибо.

Он вышел из машины и захлопнул дверцу водителя. Они называли ее «лабораторией», но до сих пор проводили здесь только вскрытия. Впрочем, эта внушительная установка и была первоначально разработана для проведения посмертного обследования жертв инфекции. Если имеешь дело с неизвестной, смертельной инфекцией, то логичнее обследовать трупы на месте, а не перевозить их в лабораторию биологической безопасности 4-го уровня. Независимо от того, насколько надежной будет такая транспортировка, все равно существует риск по пути занести инфекцию еще куда-нибудь. С другой стороны, портативный вариант ББУ-4 давал возможность не только обследовать тело инфицированного прямо на месте, но и производить его утилизацию.

Через несколько секунд после того, как Гич вышел из машины, открылась дверца пассажира и внутрь забрался до нитки промокший Дью Филлипс. К его лысине прилипло несколько мелких льдинок. Он выглядел измученным и злым как собака.

— Слава богу, есть один выживший, — хрипло проговорил Дью. — Это младенец, он находится в фургоне справа. Доктор Хант, вы можете проверить его? По-видимому, он не заражен.

— Откуда ты знаешь? — спросила Маргарет.

— Если бы это было не так, Перри просто убил бы его. Он уже прикончил трех человек, оказавшихся инфицированными.

Маргарет бессильно откинулась в кресле. Значит, они снова опоздали.

— Ребенка-то я проверю, Дью, — сказал Эймос. — Но возникает логичный вопрос. Почему вы, ребята из секретного государственного ведомства, никак не можете справиться с этим мясником?

— Да, он отправил Баума и Милнера в больницу, — ответил Дью. — А ты сам попробуй справиться с убийцей, который, если надо, разнесет вдребезги весь ваш агрегат!

Эймос покачал головой.

— Нет уж. Пусть этот псих уберется подальше из дома, прежде чем я туда войду. Иначе я вообще отказываюсь покидать машину.

— Наш маленький белый друг прав, — сказал Кларенс. — И в самом деле, Дью, попроси своих ребят вывести этого евнуха из дома.

Дью устало кивнул. Маргарет подалась вперед.

— Нет, — твердо сказала она. — Сначала дайте мне с ним поговорить.

— Даже не думай, Марго, — встревожился Кларенс. — Что, черт побери, на тебя нашло?

— Во-первых, его зовут Перри. Он не евнух, не мясник и не псих. А во-вторых, со мной все в полном порядке.

— Я бы так не сказал, — прищурился Дью. — Разве ты не слышала, что я сказал. Он только что прикончил трех человек!

— Конечно. И еще я слышала, что он не убил ребенка, потому что ребенок не заражен. Перри не убил мальчика, который обнаружил раненых Баума и Милнера. Их, кстати, он тоже не стал убивать. И потом, я сама не инфицирована, так что мне нечего бояться.

— Не вздумай, — предупредил Кларенс. — Он, наверное, опять напился. Дью, он пьян?

— Если нет, то на верном пути и, по-видимому, скоро напьется до чертиков.

— Видишь? — нахмурился Кларенс. — Нет уж, Марго, ты туда не пойдешь.

— Он прав, — кивнул Дью. — Забудь об этом.

— Лучше заткнитесь, — возмутилась женщина. — Мы не можем допустить, чтобы Перри уничтожал носителей инфекции. Кому-то придется это до него донести.

— Не бери в голову, — сказал Дью. — Можешь быть уверена, что когда в следующий раз он что-то почует, то окажется в наручниках и кандалах. А мы успеем отследить источник его раздражения.

Эймос рассмеялся.

— Наручники? Он ведь их перекусит. Или проглотит.

— Какие еще наручники? — спросила Маргарет. — Кандалы? Неужели ты думаешь, что после страданий, перенесенных этим человеком, мы сможем чего-нибудь от него добиться, если закуем в железо?

— Но ведь он убил трех человек, — напомнил Кларенс. — Ты несешь полную ерунду.

— Маргарет, — сказал Дью. — Спустись на землю.

— Прекратите! — воскликнула она. — Сейчас же прекратите! Мы должны выяснить, почему Перри это делает. Надо разобраться именно сейчас. Вы, наверное, забыли, что он мой пациент? И именно я помешала заразе погубить его.

— Эй, не забудь, пожалуйста, что я тебе помогал, — вмешался Эймос.

— Не забуду! — в сердцах отмахнулась женщина. — Я другое имела в виду. Прекрасно знаю, что Перри чрезвычайно опасен. Я ведь не идиотка. Но поскольку выяснилось, что он умеет отслеживать носителей, его отпустили. От него можно было избавиться в любой момент, но вы не избавились. И, кроме того, его держат в полной изоляции.

— Вот именно — в изоляции! — буркнул Дью. — Именно так и нужно поступать с психами. Забудь, Маргарет. Ты туда не пойдешь.

— Все, спектакль закончен, — спокойно сказала она. — В доме только трупы. Значит, разбираться с ними придется мне. И я вовсе не шучу. Сейчас наступает время анализа и расследования. И это означает, что вы двое, — она указала пальцем на Дью и Кларенса, — должны теперь подчиняться мне. Разве я не права?

Мужчины молча переглянулись.

— Боюсь, парни, что это распоряжение Мюррея, — подавшись немного вперед, заметил Эймос и многозначительно постучал по своей голове. — Сейчас очень пригодятся моя фотографическая память и все остальное. Сейчас важны не виртуозные навыки обращения с оружием, а умственные способности.

— Знаете что? — всплеснул руками Дью. — Идите-ка вы к черту! Мне нужно связаться с полковником Огденом. Охранять Маргарет — твоя работа, Отто. Желаю удачи!

Дью вылез из трейлера, изо всей силы хлопнув дверцей.

— Чертовщина какая-то! — хмуро заметил Кларенс.

— Я сейчас достану мешки для трупов, — сказала Маргарет. — Хант, помоги мне. Кларенс, если ты так переживаешь по поводу моей безопасности, сходи в дом и поговори с Перри. Пусть лучше не дергается. Можешь не стесняться в выражениях и пригрозить ему. Это вы, мужики, неплохо умеете делать. Только, прежде чем отправишься туда, не забудь накинуть капюшон и надеть перчатки!

Маргарет протиснулась мимо Эймоса к выходу. Как и Дью, она громко хлопнула дверцей.

Кларенс некоторое время сидел молча, изредка качая головой.

Эймос тщетно пытался подавить смех.

— Ну, что еще? — не выдержал Кларенс.

— Надевай капюшон и перчатки, — усмехнулся Эймос. — Если бы ты не был сейчас таким мрачным, я бы, наверное, неплохо повеселился.

— Не время, Эймос.

— Я и говорю: повеселился бы. Но на самом деле ничего подобного не делаю. И в этом большая разница. Остается лишь гадать, каково с Марго в спальном мешке.

— В спальне командую я, — угрюмо заметил Отто и, вздохнув, добавил: — К сожалению, там, по-видимому, единственное место, где со мной считаются.

— Тебя сейчас разнесли в пух и прах.

— Не знаю, как ты заставишь ее уступить.

— Ну, я-то здесь вряд ли тебе помогу, — сказал Эймос. — Моя жена, дочери, та же Маргарет — все мной крутят и вертят, как кому вздумается. Но ты?! Уж тебе-то нужно действовать смело и решительно. В надежде на то, что когда-нибудь удастся изменить ситуацию.

— Пошел ты, недомерок. Лучше помогите надеть эти гребаные перчатки.

Доктор взял перчатки и помог Отто натянуть их на руки, убедившись, что соединительные кольца защелкнулись, после чего обмотал места соединения клейкой лентой.

— Эй, — сказал Эймос. — Ставлю двадцать долларов, что Доуси тебя прикончит.

— Согласен поспорить.

— Если он это сделает, я заберу деньги из твоего ящика, — шутливо предупредил Эймос. — Не стану же я шарить в карманах у трупа.

— Мне все равно. Если ты победишь, то я не буду к тебе слишком строг, приятель.

Оба вставили в правое ухо по миниатюрному наушнику. Каждая гарнитура содержала в себе маленький громкоговоритель, плотно заходивший в наружный слуховой проход, а также микрофон и передатчик, настроенный на узел связи Маргомобиля. Приемопередатчики были настроены на заранее определенную частоту, которую использовал Дью и другие агенты. Они позволяют экспертам общаться друг с другом, а также поддерживать связь с агентом и его командой.

Отто надел черный шлем. Доктор помог закрепить его, потом проклеил скотчем металлический воротник. Кларенс вытянул правую руку, обнажив небольшой пульт управления защитным костюмом, размещенный на внутренней стороне запястья. Эймос нажал на кнопку «включить», заработал встроенный в пояс компрессор, и плотная ткань слегка вздулась. В случае пореза воздух будет выходить наружу, унося с собой любые потенциальные инфекции и токсины. И так будет продолжаться до тех пор, пока костюм не будет восстановлен и обеззаражен.

— Ладно, я пошел зарабатывать свои законные двадцать баксов, — сказал Кларенс.

— Приятно было познакомиться, — подмигнул доктор. — До скорой встречи.

Кивнув, Отто открыл широкую дверцу спального отсека и спрыгнул вниз. Направляясь к дому, он чувствовал, как по костюму барабанят тяжелые капли дождя.

БУТЫЛКА ЗА БУТЫЛКОЙ

Перри покончил уже с пятой бутылкой пива. В голове приятно загудело. Он встал и подошел к холодильнику. Полностью открыть дверь было нельзя. Она была частично заблокирована телом убитого Макмиллана. Одним движением ноги Доуси отодвинул труп в сторону.

В холодильнике он нашел еще одну упаковку из шести бутылок «Будвайзера». Отлично. Выходит, этот придурок был любитель выпить. И хорошо, что он, по крайней мере, употреблял качественное пойло, не довольствуясь какой-нибудь дешевкой.

Взяв новую упаковку, Перри переступил через труп и снова уселся за стол. В этот момент в кухню зашел человек в черном костюме с пистолетом. Через прозрачную маску Перри сразу узнал серьезное лицо Кларенса Отто.

— Эй, Кларенс, — сказал он. — Ты похож на жирного ниндзя.

— Что ж, спасибо, — ответил Отто. — Как приятно услышать эти слова от такого источника мудрости, как ты.

Перри открыл бутылку и залпом выпил ее. Шестая. Еще пять, и он вряд ли сможет устоять на ногах. У каждого ведь должна быть какая-то цель, не так ли?

Отто принялся медленно осматривать комнату, обращая внимание на любые мелочи.

— Ты что, был пьян, когда убивал этих людей?

— Они не люди, — возразил Перри. — Нет, в тот момент я был трезв как стеклышко. А сейчас хочу исправить ситуацию.

Он откупорил еще одну бутылку пива и тут же отпил из нее половину.

— Вижу, вижу, — проговорил Отто. — Слушай, приятель, мне с тобой как-то не по себе, и ты понимаешь это…

Гигант пожал плечами. Это было в порядке вещей. Не имело никакого значения, что он делает и что говорит, — на него все равно смотрели как на чудовище. Раз так, то почему бы не соответствовать образу?

— Сюда идет Маргарет, — сказал Отто.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Перри. — Здесь ей будет чем заняться. Вон, видишь? — Он пихнул ногой мертвого ребенка. — Знаешь, какой злобный был мальчишка? Когда он бросился на меня, я уж подумал: разорвет…

— Слушай, Перри, избавь меня от своих шуточек, — раздраженно проговорил Отто. — И уясни, пожалуйста, одну простую вещь. Если ты только дернешься, когда сюда войдет Маргарет, я тебя просто прикончу.

— Да неужели, Кларенс?! Застрелишь меня? Но ты же не такой! Может быть, попробуем обойтись без оружия, как настоящие мужики?

— Забудь об этом.

— В чем дело, Кларенс? Масса Дью говорит, что ты совсем перестал ладить с белыми мальчиками?

Он увидел через щиток шлема, как глаза Кларенса сузились.

— Ладно, парень, расслабься, — сказал Доуси. — Я не собираюсь тебя провоцировать.

Перри надеялся, что выполнит свое обещание. Хотя в единоборстве Отто мог оказаться вполне достойным соперником. Вообще, неплохо было бы проучить его…

Он и в самом деле ничего не имел против Кларенса. За исключением того, что Отто трахал доктора Монтойю, то есть занимался тем, что ему, Перри, уже никогда не светит. И это, как ему казалось, было вполне достаточным поводом дать Кларенсу в морду.

— Хватит, — сказал Отто. — Всю эту чушь можешь приберечь для другого случая. А мы с тобой попляшем только под музыку вот этого инструмента.

И он многозначительно указал на дуло своего пистолета.

— Какой ужас, — закатил глаза Перри. — Ты что же, сам все это сочинил?

Кларенсу показалось, что на лице гиганта мелькнула улыбка. Но это длилось всего мгновение, после чего лицо снова стало непроницаемым.

В комнату вошла Маргарет с охапкой зеленых пластиковых мешков. Она опустила их на пол. В черном защитном костюме она почти не отличалась от Кларенса, за исключением того, что была гораздо ниже ростом. Встав рядом, они походили на взрослого и юного инопланетянина из второсортного фантастического фильма.

— Эй, Отто, вот твой хозяин, — засмеялся Перри. — Проснитесь, белые люди! Еврей использует чернокожего в качестве тягловой силы.

— Перри, я не еврейка, а латиноамериканка, — поправила Маргарет. — И у меня есть «Братья Блюз» на DVD, я видела их раз пятьдесят, так что подколоть меня тебе не удастся. Что еще ты хочешь нам поведать? Что ненавидишь нацистов Иллинойса?

Боже праведный! Она даже смотрела «Братьев Блюз».

— Кроме того, мне известно, что ты не расист, — продолжала Маргарет. — Поэтому прекрати нас провоцировать. У тебя не слишком-то получается.

Осознает ли Кларенс Отто, какая крутая пташка ему досталась? В этом проекте он ненавидел всех и каждого, но вынужден был признать, что ненависть по отношению к женщине была немного меньше. Он протянул ей бутылку.

— Хочешь пивка, детка? Я уже пытался предложить твоему Тоби, но он только сказал, что хороший белый — мертвый белый.

Монтойя присела за стол, рядом с телом убитого мальчика. Она сделала это так, между прочим, как будто увиденная сцена на кухне была для нее абсолютно привычным зрелищем. Сторонний наблюдатель принял бы это за чистую монету, если бы, конечно, не черный биозащитный костюм и не окровавленные трупы на полу.

— Нет, Перри, Кларенс не говорил мне об этом. И я не хочу пива, но все равно спасибо. Тебе пора бы уже завязать.

— Прекратить пить? Зачем, ведь это так здорово. Воздержанность сыграла со мной злую шутку.

Допив бутылку, Перри тут же схватил другую. В голове уже зашумело. Но он сам так хотел, ему было нужно забыться. А если напиться как следует, то можно даже заснуть…

— Перри, — сказала Маргарет, — оглянись вокруг. Посмотри, что ты наделал. Ты ведь убил столько людей…

— Почему вы все продолжаете твердить, что это люди? Они были ходячими мертвецами.

— Нет, не были, черт побери! Ты был таким же, как они. Но я ведь спасла тебя. Разве ты забыл?

— Не дай бог такое пережить еще раз. Замечательный эксперимент, ничего не скажешь!

— Знаю, было очень больно, — сказала Маргарет.

Перри рассмеялся.

— Да, больно. Кстати, ты уверена, что твоя фамилия именно Монтойя? Может быть, Менгеле?

— Да пошел ты, Перри! — возмутилась Маргарет. — Я же спасла тебе жизнь. Нам с Эймосом пришлось принимать решение самостоятельно, потому что — поверь мне — твое заболевание нигде толком не описано. Я знаю, как это больно. Но я все-таки спасла тебя. И после этого у тебя хватило совести сравнить меня с нацистским палачом?! А как насчет того, чтобы поблагодарить меня?!

— Но ты же сама говорила, что не стоит провоцировать…

Забавно, как хорошо видны через маску шлема эмоции на лице человека! Глаза Маргарет сузились, а верхняя губа немного скривилась. Просто восхитительно.

— Не забывайте, док, что вначале я дал вам фору, — сказал Перри. — Когда вы впервые осмотрели меня, то не обнаружили никаких треугольников, помните? И если вы хорошенько оглядитесь вокруг, то нигде не найдете ножниц для разделки птицы. Эти люди даже не попробовали…

Монтойя отвернулась. Глубоко вдохнув, она бросила на Доуси холодный взгляд.

— Перри, вылечив тебя, я многому научилась. Я действительно могу спасти этих людей. А зачем еще, по-твоему, Дью из кожи вон лезет, стремясь сохранить мне их живыми?

Перри посмотрел на женщину, задержав взгляд на ее карих глазах. Она спасла ему жизнь, тут не поспоришь. Но в последнее время он очень жалел об этом.

Трудно поверить, что в мире еще остался такой хороший человек, как Маргарет. Еще труднее поверить, что этот человек настолько наивен.

— Вы сами себя водите за нос, леди, — сказал Перри. — Вы не можете спасти их.

— Могу, Доуси, и спасу. Нам очень нужна твоя помощь, причем не только в поисках носителей инфекции. Ты до сих пор ничего не рассказал о собственных ощущениях. Знаешь, как обидно, когда человек, который остался в живых, не сообщает тебе самое главное?

Мужчина покачал головой.

— Об этом я и не собирался говорить.

— Ну, конечно, — кивнула Маргарет. — Послушай, все понимают, что тебе нелегко. Но, поверь, ты сможешь все преодолеть. Знаю, тебе не хотелось бы вспоминать о том, что произошло с Биллом, но…

— Не надо о нем! — Едва успев это произнести, Перри резко наклонился вперед и изо всей силы стукнул кулаком по столу. Маргарет вздрогнула, и ее глаза широко раскрылись от удивления и страха. Кларенс среагировал быстро, и его пистолет уткнулся прямо в грудь Перри.

Гигант отпрянул назад. Черт побери. Он совсем спятил. Только что до смерти напугал бедняжку Маргарет. Этого нельзя допускать…

Маргарет покосилась на Кларенса.

— Убери немедленно.

Тот опустил пистолет.

— Виноват, — буркнул Доуси.

Она прикоснулась перчаткой к руке мужчины.

— Не беспокойся. Мне жаль, что я разворошила ужасные воспоминания, но тебе когда-то нужно начать все заново и — по-другому.

— По-другому? — он встал и поставил новую бутылку пива на стол. Подарок. Пить она все равно не станет, но сам порыв, наверное, оценит.

— Умная ты девчонка, Марго, — проговорил Перри. — Но ведь ты и сама не представляешь, что значит «по-другому». Поверь, самое правильное в данной ситуации — не мешать мне, а помогать.

— То есть как сейчас, когда ты помог этим несчастным?

— Именно, — кивнул Доуси.

Он направился было к двери, но что-то его остановило. Повернувшись к Маргарет, он сказал:

— Чуть не забыл, Марго! Этот костюм… худший из всех, какие я когда-либо видел. Где вы только его откопали? — Перри улыбнулся и махнул в сторону заскучавшего Отто. — Марго, ты слишком крута для вон того господина по кличке Забавный Мешок. Ну, ладно. Желаю приятно провести время.

Доуси вышел из кухни, надеясь, что бутылка пива, оставленная им Марго, не была той последней каплей, которая вывела его из себя.

Ему нужно лечь спать. Заснуть и не слышать звенящий в ушах голос Билла…

В ЭТОЙ РУКЕ НИЧЕГО НЕТ

Дью сидел и ждал в своем автомобиле, в то время как Энтони Гичем и Маркус Томпсон соединили два трейлера, чтобы сделать Маргомобиль полностью функциональной лабораторией. Вообще, эти два трейлера были автомобилями-платформами, каждый из которых вез на себе контейнер шириной восемь, высотой десять и длиной сорок футов. Эти, по сути, стандартные грузовые контейнеры можно было легко перевозить по железной дороге, морским и даже воздушным путем — с помощью вертолета. Соединенные вместе, они представляли собой портативную лабораторию аутопсии ББУ-4.

Окрашенные в синий цвет, местами поржавевшие, эти контейнеры вряд ли привлекли бы к себе внимание на дороге. Но это была маскировка: внутри они сверкали белизной самой передовой медицинской лаборатории.

Три месяца назад такой вещи, как мобильная лаборатория ББУ-4, просто не существовало в природе. У одной компании был в разработке лишь проект подобного тягача. Маргарет узнала об этом и поняла, что для безумного и секретного проекта «Танграм» это как раз то, что нужно. Дью Филлипс согласился. Дал свое «добро» и Мюррей, который финансировал разработку опытного образца, после чего заказал два экземпляра. По цене 25 миллионов каждый.

Да и черт с ним, заявил тогда Мюррей. Ведь за все заплатят налогоплательщики.

Вот что можно вытворять, когда у тебя есть теневой бюджет. Когда доставили трейлеры и они прошли полную проверку, Эймос в шутку назвал их Маргомобилем, и название надежно закрепилось.

Сколько бы это ни стоило, Дью не мог поспорить с Маргарет: этот комбинированный трейлер в любом случае был нужен. Раньше приходилось разбивать палатки наподобие мобильного госпиталя, связываться с больничным персоналом, местными СМИ и так далее. Все эти проблемы решил, наконец, Маргомобиль. Мобильную лабораторию ББУ-4 можно теперь перебрасывать туда, где обнаружены тела, и всю необходимую работу выполнять на месте. Передвижная лаборатория была оборудована даже специальной микроволновой установкой для сжигания отходов. Все как в супермаркете, где клиент совершает все покупки в одном и том же месте и за один заход. Здесь то же самое: эксперты получают в свое распоряжение тело инфицированного, проводят над ним весь комплекс процедур, а потом, в случае необходимости, могут запросто от него избавиться.

Оба трейлера устанавливались параллельно друг другу. Сзади правый трейлер, или Трейлер A, закрывался на обычные дверцы. За ними находились еще две двери, то есть первые служили своего рода ширмой. Дверь слева вела в небольшой вычислительный центр размером десять на пять футов. По всей длине помещения располагался один мощный компьютер. Перед тремя вмонтированными в боковую стенку плоскими дисплейными панелями лежали три набора «клавиатура-мышь». Если добавить сюда три офисных кресла, то получался довольно просторный рабочий кабинет. Среди прочего оборудования стоит упомянуть о системе передачи данных по защищенным каналам любому, кто работал на частоте трейлера либо имел возможность подключиться к системе спутниковой связи Управления национальной безопасности. Оператор мог получить любую запрошенную информацию в самом широком спектре форматов. Коммуникационное оборудование было первоначально предназначено для надежной связи с Центром контроля заболеваний или Всемирной организацией здравоохранения, но им можно было также воспользоваться и для доступа к базам ЦРУ.

Правая дверь вела в воздушный шлюз шириной три и глубиной десять футов. Он упирался во вторую герметичную дверь, ведущую в камеру деконтаминации. Здесь из множества форсунок под высоким давлением распылялась смесь газообразного и концентрированного жидкого хлора. Она смертельна для всего — от различных микроорганизмов до человека. После обеззараживания оставалась еще одна герметичная дверь, которая вела в главное помещение — лабораторию аутопсии двадцать футов длиной и восемь шириной. Эта область имела размер типичной гостиной. Здесь экспертам и предстояло изучать самые смертельные инфекции и микроорганизмы, какие только существуют в мире.

В левом трейлере, или Трейлере B, имелась небольшая раздевалка с отсеками для защитных костюмов и оборудования. Эта комната не входила в состав герметичной зоны — нужно было отправиться в раздевалку, надеть костюм, затем выйти наружу и миновать воздушный шлюз в Трейлере A, чтобы оттуда попасть в лаборатории аутопсии. В Трейлере B также находились воздушные компрессоры, холодильные установки, фильтры, генераторы, стеллаж для трупов на девять мест, стандартный для любого морга, а также камера для живых носителей инфекции. В камере находилось два столика, между ними было достаточно места, чтобы войти, развернуться и выйти. Если и в самом деле придется ее использовать, то носитель (или два носителя) будет, скорее всего, связан и уложен на столик. Здесь не до комфорта: прежде всего, необходимо соблюдать безопасность и конфиденциальность.

Раздвижной крытый проход вел от Трейлера B непосредственно в лабораторию аутопсии Трейлера A. Таким образом, чтобы получить доступ к герметичным помещениям обоих трейлеров, нужна была лишь одна камера деконтаминации. Как раз сейчас Гич и Маркус занимались монтажом этого прохода в виде большой гармошки.

Дью Филлипсу нравились эти парни. Маркус был из тех людей, с которыми не страшно в бою. Гич отличался, прежде всего, тем, что никогда не унывал. Его лицо редко покидала улыбка, своим смехом он просто заражал окружающих, а это в условиях длительного уединения было порой не менее важно, чем умение стрелять.

Дью посмотрел на часы: процесс установления связи обычно занимал десять минут. Сейчас прошло уже одиннадцать, и драгоценные секунды продолжали таять. Ладно, потом он им устроит…

Гич открыл дверь в компьютерный центр. Дью вышел из «Линкольна» и быстрым шагом направился к трейлерам. Он уселся в одно из кресел за длинным столом, набрал на клавиатуре имя пользователя и пароль, после чего разложил перед собой испачканную кровью карту. Взяв телефон, он набрал давно выученный наизусть номер. Он до сих пор не мог привыкнуть, что может позвонить полковнику Чарльзу Огдену в самом разгаре боя. Чудеса высокотехнологичной армии…

— Рота «Икс», капрал Коуп на связи.

— Дью Филлипс. Соедините меня с Огденом.

— Сию минуту, сэр.

Дью ждал. Телефон он держал правой рукой, в то время как кончиками пальцев левой водил по карте — от Южного Блумингвилла, штат Огайо, до Глиддена, штат Висконсин. Приблизительно шестьсот миль. В распоряжении проекта «Танграм» имелось несколько конвертопланов Белл V-22 «Оспрей». Эти летательные аппараты идеально подходили для выполняемых задач. Они могли взлетать и приземляться где угодно. Благодаря вертолетному мотору на крыльях взлетно-посадочная полоса им не требовалась. Уже после взлета турбины медленно наклонялись вперед, и вертолет превращался в самолет с парой турбовинтовых двигателей. Каждый «Оспрей» мог брать на борт до двадцати четырех пехотинцев и развивать скорость до трехсот миль в час, что делало их просто идеальным средством доставки войск Огдена из пункта А в пункт Б. В крайнем случае с их помощью можно было бы даже перевезти Маргомобиль, взяв по одному трейлеру на каждый конвертоплан.

— Огден на связи, — послышался в трубке знакомый голос. — Что там у тебя?

— Давай сначала ты, — хрипло проговорил Дью. — Ты разобрался с чертовой конструкцией?

— Стал бы я сейчас с тобой разговаривать, если бы не закончил работу!

Филлипс покачал головой. Чарльз Огден обычно шутил очень редко.

— Что ж, поздравляю, — сказал Дью. — Но расслабляться, видимо, рановато. У нас для вас еще кое-что.

— Не пугай меня! О чем ты?

— Возьми-ка карту и отыщи там городок Маринеску, штат Мичиган.

Дью услышал в трубку, как Огден тут же отдал приказ связисту.

— Нашел, — сказал полковник.

— Так вот. Мы обнаружили там еще один объект паразитов.

Наступило недолгое молчание.

— Хорошо, теперь все потихоньку складывается…

— Чарли, сколько тебе понадобится времени, чтобы добраться туда со своими ребятами?

— Конвертопланы у нас под рукой. С учетом дозаправки в воздухе… Наверное, часа два с половиной, не меньше.

— А как быть с теми двумя ротами в Форт-Брэгге?

— Я мог бы отправить их немедленно, но у них нет конвертопланов, а для переброски одними вертолетами далековато. Мы могли погрузить войска на военно-транспортные С-17 и сбросить поближе к указанному району. Скажем так: тридцать минут на погрузку войск и снаряжения, девяносто, чтобы долететь и выброситься, четверть часа, чтобы собраться и выйти в заданный район. В любом случае получается два с половиной часа. А оптимальнее всего — три. У тебя есть снимки объекта?

— Должны вот-вот получить через спутник, — ответил Филлипс. — Я приказал переправить их тебе как можно скорее.

— Понял. Послушай, мне кажется, то, что произошло в Южном Блумингвилле, было отвлекающим маневром. Тем временем они подготовили нам настоящий сюрприз в Маринеску.

— О чем ты, Чарли? — усмехнулся Дью. — Неужели ты думаешь, что эти маленькие ублюдки способны к тактическому мышлению?

— Но представь себе: они ведь не защищались. Когда мы подошли поближе, они просто уничтожили свою конструкцию и сами погибли. Думаю, твари использовали какую-то бутафорию.

— То есть?

— Наподобие бутафорских самолетов, расставленных на взлетно-посадочной полосе, чтобы ввести в заблуждение спутниковую разведку. Я заметил, что сооружение нагревалось так же, как и остальные, но само по себе было тоньше. Сложилось впечатление, что в объекте достаточно материала, чтобы придать ему правильную форму, но не функциональность.

Дью Филлипс вдруг почувствовал себя беспомощным.

— Значит, если эти врата в Маринеску уже существуют, — осторожно предположил Дью, — а ты не успеешь добраться туда вовремя, тогда что?

Огден немного понизил голос, когда отдавал приказание связисту:

— Коуп, отправьте в этот район «Раптор».

— Слушаюсь, сэр, — услышал вдалеке Филлипс.

— Чарли, — спросил он, — что ты там затеваешь?

— Я только что отправил туда самолет дальней разведки. Это многоцелевой истребитель F-22 «Раптор», дьявольски быстрый. Он захватит координаты цели и передаст их в эскадрилью «Иглов».

— Что, F-15? Вы собираетесь там бомбить? Это же Мичиган, а не Фаллуджа, Чарли! Почему бы не применить вертолеты «Апач», как мы это сделали в Ваджамеге и Мейзере?

— Это зависит от того, смогут ли они туда вовремя прибыть, — ответил Огден. — Если я сейчас отправлю туда «Апачи», то перелет займет два часа, не меньше. «Иглы» долетят за двадцать пять минут…

У Дью загудел сотовый телефон. Он проверил входящие сообщения и обнаружил код из шестнадцати символов.

— Я получил снимки со спутника, Чарли.

— Мы тоже. Коуп, выводи на экран.

Филлипс отпихнул карту в сторону и аккуратно набрал полученный код. На экране появилась серия небольших картинок: некоторые цветные, другие черно-белые. Дью кликнул мышью на первом черно-белом изображении и растянул на весь экран. Большую часть картинки занимали черные нерегулярные структуры из деревьев. Однако в центре изображения был виден нечеткий белый символ, очертания которого сразу же напомнили хорошо знакомые структуры паразитов.

Белый цвет означал, что арки уже нагрелись.

— Понятно. Отдаю приказ о нанесении полномасштабного удара, — сказал Огден. — Надо разнести эту заразу вдребезги.

— Подожди, — сказал Дью. — Район довольно безлюдный, но у нас нет никаких разведданных на местных жителей. Может быть, сначала хоть немного осмотреться?

— Филлипс, мне абсолютно наплевать. Если коридор построен прямо на крыше огромного многоквартирного дома, где живут одни сироты и монахини, я просто уничтожу его, и все.

— Чарли, перестань. Ведь речь идет о том, чтобы сбросить огромные бомбы на американскую землю. Нам обязательно нужно одобрение от Мюррея.

— Нет, не нужно, — возразил Огден. — Президент предоставил мне полномочия принимать любые военные решения вплоть до Варианта Номер Четыре. Четвертый Вариант — это прерогатива самого главы государства. А все прочее — в моей власти.

— Но этот приказ ты получил от президента Хатчинса. Гутьеррес, наверное, даже не знает об этом.

— Я получил приказ, — повторил полковник. — Мы должны ударить, немедленно ударить, а не жевать сопли. Здорово, что ты обнаружил это место, Дью. И слава богу, что у нас есть Перри Доуси. Он — единственный, благодаря кому мы еще остаемся в игре. Все, конец связи.

Филлипс положил трубку на место.

Слава богу, у нас есть Доуси. Нет, вы только представьте! Он, видите ли, наш главный козырь. Знал бы Чарли, что он, Дью, едва не застрелил этого ублюдка? Что тогда? Извини, у нашего козыря теперь дырка в голове.

Дью потер лицо, потом снова судорожно схватил телефон. Взрыв огромной бомбы окажется настолько мощным, что, наверное, будет зафиксирован на сейсмографах. Снова держать все в тайне? Опять изворачиваться, скрывать, лгать? В подобных случаях лучшего конспиратора, чем Мюррей Лонгуорт, просто не найти…

БОМБИТЬ ИЛИ НЕ БОМБИТЬ

В Оперативном штабе не умолкал гул. На большинство панельных дисплеев были выведены изображения коридора паразитов в Маринеску.

Мюррея эти снимки немного озадачили. Через спутник, через камеры беспилотников и самолетов разведки они наблюдали за тем, как солдаты Огдена атакуют арку в Южном Блумингвилле. Все видели, как она загорелась, как потом разрушилась, а теперь, оказывается, есть еще одна арка, которая почти ничем не отличается от первой…

На других мониторах высвечивались цифровые карты Мичигана; зеленым кругом на Верхнем Полуострове была отмечена новая конструкция паразитов; иконки с изображениями F-15 отмечали позиции многоцелевых истребителей «Игл». Эти самолеты уже неслись над озером Мичиган, преодолев половину расстояния от Южного Блумингвилла до Маринеску.

На одном большом мониторе отображался обратный отсчет: двадцать минут, пятнадцать, десять. Когда дойдет до нуля, «Иглы» сбросят свой смертоносный груз… если только президент не отменит атаку.

Гутьеррес понял, что не сможет долго сохранять спокойствие и невозмутимость, как подобает президенту. Его лоб покрылся маленькими бусинками пота. Несмотря на это, он все-таки держался, скрывая крайнее напряжение. Он задавал уточняющие вопросы, требовал столь же детальных ответов, и генералы из Объединенного комитета начальников штабов по-прежнему вскакивали навытяжку после его приказов.

— Черт побери, господа, — сказал Гутьеррес. — Неужели у нас нет больше никаких возможностей начать атаку в Маринеску через пятнадцать минут?!

— Именно это мы и хотим до вас донести, — поднявшись со своего места, заметил генерал Гамильтон Барнс. Поскольку он занимал должность председателя Объединенного комитета начальников штабов, малоприятная роль гонца скорби доставалась, как правило, ему. Правда, командующий морскими пехотинцами Монти Купер не боялся вмешаться в подобный разговор и высказать собственное мнение.

— Господин президент, — сказал Купер. — В данный момент мы одновременно ведем две войны и одну полицейскую операцию за пределами нашей территории. Сейчас нет ни малейшей возможности менее чем за час перебросить на Верхний Полуостров в Мичигане подразделение размером с роту. Самая оперативная в этом смысле боевая единица — это, как известно, Группа быстрого реагирования, ГБР, 82-й воздушно-десантной дивизии. Подразделения ГБР могут быть переброшены в любую точку планеты в течение восемнадцати часов. Если речь идет о территории США, то около семи часов, и вы даже не представляете себе, как это быстро с военной точки зрения. При всем уважении, сэр, мы не можем махнуть чертовой волшебной палочкой и заставить войска внезапно появиться там, где нам захочется.

Барнс повернулся к Куперу, и в глазах его мелькнул едва скрытый упрек.

— Оставьте, генерал, — заметив это, сказал Гутьеррес. — Вряд ли чей-нибудь нервный выпад сможет меня оскорбить. Но в следующий раз вы все-таки подумайте, генерал Купер.

— Понял вас, сэр, — ответил Купер.

Президент на мгновение поднял голову, взглянув на часы. Мюррей сделал то же самое. Тринадцать минут пятьдесят четыре секунды…

— Сколько времени нужно роте «Икс», чтобы добраться до врат? — спросил Гутьеррес.

— Их «Скопы» только что вылетели из Южного Блумингвилла, — ответил Барнс. — Атаку можно начать менее чем через два часа. «Апачи» прибудут туда примерно через час.

Гутьеррес раздраженно стукнул по столу кулаком.

— Не понимаю, — проговорила Ванесса. — Как это полковник может отдавать приказ о такой бомбардировке? Разве он не обязан согласовать это решение хотя бы с Объединенным комитетом начальников штабов?

— Командует на поле боя Чарльз Огден, — нахмурившись, объяснил генерал Барнс. — Он вправе для достижения целей использовать любые имеющиеся в его распоряжении ресурсы. И он не нуждается ни в чьем одобрении, чтобы развернуть силы, находящиеся под его командованием.

— По меньшей мере смешно, — возмутилась Ванесса. — Вы говорите, он не должен ничего ни с кем согласовывать?

— Поверьте, у президента Хатчинса были основания для такого решения, — вмешался Мюррей. — Пока мы получим всю информацию и начнем спорить о том, что делать дальше, самолеты уже будут на полпути к цели. Огден может самостоятельно санкционировать Варианты Один, Два и Три. Одобрения президента требует только Вариант Номер Четыре.

— А что же это такое, ваш хваленый Вариант Номер Четыре?

— В общем, ничего хорошего, — хмуро ответил генерал Купер. — Четвертый Вариант представляет собой не что иное, как тактический ядерный удар.

— Что?! Атомная бомба? — Ванесса широко раскрыла глаза. — На американской земле? Вы что, шутите?

— Тактический ядерный удар, мэм, — поправил Мюррей. — У нас имеются три ядерные боеголовки B61 с переменной мощностью. По сути, мы можем сделать взрыв от одной мегатонны до ста семидесяти.

— Мюррей, — спросил Гутьеррес, — а как мог Хатчинс вообще рассматривать вариант с ядерной бомбардировкой?

— Необходимо было предусмотреть вариант, когда мы будем не в состоянии вовремя отследить конструкцию паразитов, — ответил Мюррей. — Если это произойдет, то коридор откроется, и оттуда, скорее всего, выйдет отряд паразитов, который захватит целый плацдарм. Мы не знаем, какое вооружение или технологии будут нам противостоять на данном этапе. Мы должны отреагировать так, чтобы уничтожить и саму конструкцию, и силы противника.

— Но ведь это полный абсурд. — Ванесса покачала головой.

— Это было одобрено президентом Хатчинсом, — заметил Мюррей.

— Хатчинс больше не президент, — сказала Ванесса. — На этом посту теперь Джон Гутьеррес.

Мюррей кивнул.

— Однако приказы бывшего президента сохраняют силу до тех пор, пока новый их не отменит.

Ванесса повернулась к Гутьерресу.

— Так отдайте новый приказ, господин президент, — тихо сказала она. — Отмените бомбардировку.

Гутьеррес откинулся в кресле.

— Может, кто-нибудь поподробнее расскажет мне об этих бомбах? Тип, мощность и так далее.

В разговор впервые вступил генерал Луис Монро, командующий ВВС.

— GBU-31, Третий Вариант. Бомба весом две тысячи фунтов. Предназначена для уничтожения крупных подземных бункеров противника. Самое мощное средство разрушения, не считая водородной бомбы. Взрыв уничтожит все в пределах ста десяти футов от места падения, на расстоянии ста ярдов приведет к неминуемым потерям противника, повреждению техники и частичным разрушениям строений. Общий радиус взрыва — приблизительно четыре тысячи футов.

— Радиус четыре тысячи футов? — переспросила Ванесса. — Но… значит, диаметр составит добрых полмили…

Монро кивнул.

— Они очень хорошо зарекомендовали себя в Ираке и Иране. При дневном свете дымовое облако было видно на расстоянии двадцати миль. Эффект, в принципе, почувствуют все городки в округе. Вероятнее всего, в виде небольших колебаний почвы.

— Как же, черт возьми, мы собирались все это утаить? — раздраженно спросила Ванесса.

— У меня уже заранее подготовлена легенда, — сказал Мюррей. — Вот послушайте. Это ведь довольно отдаленный сельский район. Поэтому вполне возможно, что здесь некоторое время назад осела группа террористов и что-то замышляет. У них есть какое-то оборудование, сюда постоянно что-то привозят, в общем, ведется какая-то подозрительная деятельность. Наша спецслужба узнает об этом, и мы решаем, что, наверное, они пытаются создать так называемую «грязную» бомбу, то есть начиненную радиоактивными материалами. Вот мы и послали туда истребители F-15E. Грязная бомба — это ведь радиационная угроза, таким образом, при расследовании мы должны охватить как можно большую территорию. Здесь выигрывают все: разведка получает необходимые сведения, исполнительная власть соответственно реагирует, а вооруженные силы нейтрализуют террористов.

Взгляды всех присутствующих были прикованы к Лонгуорту. Генерала из Объединенного комитета начальников штабов предложение не удивило; он и раньше проделывал такие штуки. Да и Дональд Мартин не выглядел шокированным. На тернистом пути к креслу министра обороны он тоже сталкивался с подобной ложью во спасение. Что касается президента Гутьерреса, Ванессы и Тома Маскилла, то они были явно озадачены.

— Это будут… местные или международные террористы? — спросил Гутьеррес.

Мюррей пожал плечами.

— Как пожелаете, господин президент. У меня, кстати, собран обширный материал на белых расистов. Либо можем найти след «Аль-Каиды». Любой из вариантов, какой вам больше по душе.

Размышляя, Гутьеррес постукивал костяшками пальцев по столу.

— Ладно, давайте возьмем за основу белых расистов, — наконец проговорил он. — Ведь нельзя же допустить, чтобы иностранцы создали бомбу на американской земле.

— Совершенно с вами согласен, господин президент, — обрадовался Мюррей. — Я сделаю необходимые распоряжения.

— Джон… — Ванесса до сих пор не могла опомниться. — Вы, должно быть, пошутили! Неужели вы позволите этим чертовым самолетам сбросить бомбы и потом лгать об этом американскому народу?

Все сидящие за столом напряглись, когда услышали, что она назвала президента по имени. Женщина, казалось, не придала этому значения или не заметила. Как, впрочем, и сам Джон Гутьеррес.

— Не знаю, есть ли у меня выбор, — тихо ответил он.

— Самый правильный выбор: говорить правду и доверять людям, — с упреком проговорила Ванесса.

Генерал Купер рассмеялся.

— Послушайте, мэм! При всем к вам уважении, хотелось бы спросить, как вы вообще познаете этот мир? Из детских игр? Мы ведь фактически ведем речь о пришельцах, межгалактических коридорах и неведомой инфекции, которая начинается с простого зуда на коже. Стоит нам только проговориться, и через несколько часов страна будет повергнута в хаос.

— Я категорически не согласна, — упрямо проговорила Колберн. — Люди объединят силы в борьбе с общим злом.

Купер снова прыснул и хотел уже что-то ответить, но Мюррей жестом прервал его.

— Нам сейчас необходимо принять решение, — сказал он.

Неподвижная картинка на дисплее за спиной у президента сменилась на вид из кабины летящего истребителя. Внизу мелькали участки леса с черными проталинами и снежными островками. Сверкнуло несколько прямоугольных пятен, когда самолет проносился над редкими постройками.

— Через две минуты истребители «Страйк Игл» начнут заход на цель, господин президент, — проговорил Мюррей. — Если вы хотите их отозвать, то должны сделать это прямо сейчас.

Откинувшись в кресле, Гутьеррес нервно перебирал пальцами. Тяжело вздохнув, он смотрел в потолок. Лонгуорт ему сочувствовал. Одно дело выполнить приказ правительства, способный привести к гибели гражданских лиц, совсем другое — самому его отдать.

Главный дисплей заиграл новыми красками — конструкция засветилась.

— Проклятье! — сказал Гутьеррес. — Сколько у нас времени, Мюррей?

— Если судить по тому, что произошло в Ваджамеге, то, думаю, минут пятнадцать. Но наверняка сказать нельзя, господин президент.

Гутьеррес коротко кивнул.

— Если мы все-таки сбросим бомбы, то сколько, по-вашему, людей может погибнуть? Не для протокола. Просто скажите, чтобы я знал.

Мюррей пожал плечами.

— Если повезет, то ни одного. Из тех, кто не инфицирован, естественно. Это очень отдаленный район. Но если даже все сложится неудачно, то, наверное, погибнет человек десять, не больше…

— Хорошо, — кивнул Гутьеррес. — Не отменяйте бомбежку. Передайте Тому материалы, где отражены основные тезисы вашей легенды. Распорядитесь о проведении пресс-конференции. Назначьте ее на восемь утра. Дональд и генерал Барнс, вы отправитесь туда со мной.

С этими словами он развернул кресло, чтобы наблюдать за бомбардировкой.

Ванесса не смотрела на экраны. Она наблюдала за Мюрреем. Все те ценности, о которых заявлял Джон Гутьеррес, когда баллотировался на высший государственный пост, теперь уступили место более прагматичной реальности. Руководствуясь своими идеалистическими представлениями, она обвиняла во всем Мюррея. Грустно сознавать, но президент, наверное, сделал правильный выбор для страны, и ей придется смириться.

Через несколько минут на экране появилась белая точка. Она быстро увеличивалась и выглядела нестабильной, даже слегка зернистой, но с каждой секундой принимала очертания уже знакомой арочной конструкции.

Затем экран прорезала косая черта. Через пару секунд возникла яркая вспышка. Она длилась считаные мгновения и исчезла, сменившись облаком дыма ослепительно-белого цвета. Но потом от него осталось лишь светло-серое мерцание.

Все сидели и молча смотрели на экран. Тишину, наконец, нарушил Дональд.

— Хочется верить, что эти ублюдки не построили где-нибудь третью арку.

ПЕРВОЕ ВСКРЫТИЕ

Монтойя наблюдала за тем, как Гич и Маркус заталкивают тележку на пандус и через правую дверь вкатывают в заднюю часть Трейлера A. В черном мешке для трупов на этот раз было много места: тело маленького мальчика лежало там, словно одна-единственная горошина в стручке, рассчитанном, как минимум, на три. Женщина сопровождала тележку до воздушного шлюза, после чего плотно закрыла за собой герметичную дверь. Втроем они подождали, когда давление внутри выровняется. Только после этого могла открыться внутренняя герметичная дверь. Здесь все поверхности имели гладкое эпоксидное покрытие. Все отсеки трейлера, включая и компьютерный центр, были оборудованы двойной герметизацией; она представляла собой трехслойную систему: эпоксидное покрытие, внутреннюю электропроводку и вторую стену на эпоксидной основе. Как в любой лаборатории ББУ, задача состояла в том, чтобы по возможности избежать «укромных» уголков, трещин и краев.

Красный свет над внутренней дверью сменился на зеленый. Маргарет открыла ее, затем проследовала за тележкой в камеру дезактивации. Гич захлопнул за ними внутреннюю дверь. Маргарет отступила в сторону, пока мужчины возились с небольшим пультом, который управлял подачей жидкого хлора из десятков форсунок, вмонтированных в стены, пол и потолок. Парни поворачивали похоронный мешок в разные стороны, чтобы струи из форсунок обработали каждый его квадратный сантиметр.

Маргарет развела руки в стороны и медленно повернулась, дав возможность ядовитым струям полностью смочить ее биозащитный костюм. Она проверила на своем микродисплее запас воздуха в биокостюме; должно хватить еще на двадцать минут. На самом деле камера дезактивации была единственным местом, где использовались кислородные резервуары. Остальную часть времени шлемы подключались к местной системе воздухоподачи через встроенные шланги либо через фильтрующую установку. Фильтры биокостюма были эффективны для любых частиц размером не менее полмикрона, но газообразный хлор прошел бы через них, как вода сквозь сито, сжег легкие и в считаные минуты привел к мучительной смерти.

После того как Маркус и Гич закончили принимать хлорный душ, Маргарет открыла последнюю герметичную дверь и вошла в лабораторию аутопсии, самый большой отсек на Маргомобиле.

Гич откатил тележку в дальний конец помещения, где закрепил ее перед сливом с эпоксидным покрытием. С обеих сторон тележки шириной в два фута оставалось еще по три фута свободного пространства. Этого было вполне достаточно для работы. Мужчина нажал на кнопку, подняв край тележки на один дюйм. Даже минимальный угол наклона гарантировал, что любые жидкости будут стекать по боковым желобам и собираться в слив, а из него — выводиться в систему сточных отходов.

— Хорошо, парни, давайте теперь подключать оборудование, — сказала Маргарет.

С потолка свисали четыре искривленных желтых шланга. Вытянув руку, она взяла один из них и передала Маркусу. Тот соединил шланг с патрубком в задней части ее шлема. Монтойя почувствовала шипение, когда в костюм стал под давлением поступать чистый воздух. В ее шлемном индикаторе погас таймер внутренней подачи и засветилась иконка внешней подачи кислорода. Иконка беспроводной связи также погасла.

— Давайте вытащим его из мешка, — сказала Маргарет.

Подсоединив свои шлемы, парни расстегнули молнию на похоронном мешке, извлекли труп мальчика и положили на стол.

Монтойя не могла сдержать внезапную дрожь. Футболка «Милуоки-Бакс» была задрана. Доуси сломал мальчику по меньшей мере восемь ребер, пробив их, словно хрупкую глиняную посуду. Позвоночник ребенка сломан, туловище было согнуто почти под прямым углом. На лице мальчика застыла злоба, которая в сочетании с выпученными глазами и звериным оскалом говорила об абсолютной, далеко не детской ненависти даже в момент смерти. Маргарет уже много раз видела подобные лица у инфицированных.

— Гич, мне нужен образец для микроскопа. Хочу оценить уровень разложения. А потом приготовь препарат для инъекции. Маркус, сделай пробный мазок.

— Слушаюсь, мэм, — бодро ответил тот.

— Включите запись, — попросила Монтойя.

В верхнем углу ее шлемного индикатора загорелся зеленый светодиод, сигнализируя о том, что все действия теперь записываются и передаются на пульт управления.

— Я в онлайне, Маргарет, — раздался в наушнике голос Кларенс. — Во втором трейлере есть другие тела. Эймос пока проверяет малыша, но с ним, кажется, все в порядке. Ты еще не провела тестирование образца?

— Не торопи, я как раз этим сейчас и занимаюсь.

Она протянула руку, и Маркус передал ей небольшой белый прибор размером с две пачки сигарет. Затем он развернул пакет из фольги и вытащил четырехдюймовую пластиковую палочку, последние полдюйма которой были покрыты влажной тканью. Взяв палочку, Маргарет провела одним концом по пришеечной части десны мальчика, потом засунула внутрь щеки.

Треугольники добывали сахар, имеющийся в человеческом организме, и с его помощью производили целлюлозу. Она представляла собой строительный материал, который позволял треугольникам превращаться в личинок. Маргарет предполагала, что часть целлюлозы просачивается в кровоток и, в конечном счете, проникает в текучие среды, в том числе в слюну.

У образца было несколько элементов управления. Индикаторами служил ряд из трех лампочек: оранжевой, зеленой и красной. Маргарет переместила пластинку с мазком в щель портативного устройства, и загорелась оранжевая лампочка, указывая на начало теста. Далее должен был загореться либо зеленый индикатор, сообщая об отсутствии примесей целлюлозы, либо красный — если ее концентрация окажется выше, чем, например, в пучке зеленой травы.

Загорелся красный индикатор.

— Отлично, — едва сдерживая воодушевление, сказала Маргарет. — Кларенс, тест работает.

— Фантастика! — послышался в наушнике его бодрый голос. — Я немедленно сообщу Мюррею. Он сразу же распорядится о массовом выпуске таких приборов. Отличная работа, Маргарет! Наконец-то мы получим то, что нужно.

— Спасибо, — ответила Монтойя.

Во время работы ей нравилось слышать голос Кларенса Отто в микронаушнике. Он оставался в компьютерном центре, где занимался поиском необходимой информации и попутно следил за работой по вскрытию трупов инфицированных.

Гич похлопал ее по плечу.

— Образец на экране, Марго.

Женщина повернулась к большому плоскому экрану на стене. Сама она не занималась проектированием трейлера, но монитор был ее идеей. Постоянно глядеть в микроскоп — дело довольно нудное. Куда лучше иметь перед собой большой плазменный дисплей, где видно все до мельчайших деталей.

На экране она увидела то, что и ожидала, — красную, розовую, белую плоть и кровеносные сосуды, а также серые участки разложения и черные клетки, уже разрушенные в результате апоптоза. В стадии разложения было лишь около 25 процентов материала: перед ней лежал лучший образец из всех, какие ей до сих пор доставались. Но даже в этом случае у нее оставалось не слишком много времени.

— Хорошо, мальчики, — сказала Маргарет, вновь повернувшись к столу. — Нам нужно спешить.

Энтони ножницами разрезал желтые штанишки мальчика, снял их вместе с футболкой и уложил скрюченный труп на стол.

— Мальчик, белый, возраст около шести лет, — сказала Маргарет. — Перелом позвоночника, предположительно — сильный удар тупым предметом.

Еще не сделав ни одного разреза, Маргарет увидела, что внутренние органы мальчика совершенно разбиты.

— Один треугольник в области живота, — сказала она. — Сильно поврежден, самый низкий приоритет. Еще один на передней стороне правого бедра. Без видимых повреждений. Высший приоритет. Переверните его, пожалуйста.

Помощники перевернули труп мальчика.

— Один на пояснице, чуть выше восьмого межреберья. Полностью разрушен. Самый низкий приоритет. Других треугольников на теле погибшего не обнаружено. Переверните его, и давайте сделаем несколько инъекций. Дозировка максимальная. Начну с правого бедра.

Они снова осторожно перевернули труп на сломанную спину. Маркус вынул шесть больших шприцев с длинными иглами в пластиковых оболочках. Маргарет осторожно сняла оболочку с первого шприца и начала обрабатывать область вокруг треугольника.

Как только треугольники погибали, они вызывали цепную реакцию апоптоза. Это обычная часть жизни человеческого организма: иногда клетки оказываются не в состоянии полноценно выполнять свои функции, становятся обузой для тела и саморазрушаются. Однако треугольники каким-то образом воздействовали на химический код клетки, превращая самоликвидацию в непрерывный процесс, в результате все ткани взрослого человека разлагались меньше чем через два дня.

Маргарет столкнулась с проблемой, когда боролась за жизнь Перри Доуси. Она выполнила экстренную операцию по удалению любых следов мертвых треугольников, гниющих в его теле. Это не остановило гибель ткани, но существенно замедлило, и у нее было достаточно времени, чтобы отыскать решение.

Апоптозом управляют белки, называемые каспазами. За ними также закрепилось прозвище белки-«палачи». Каспазы есть в каждой клетке. Изначально они пребывают в неактивной форме, но когда клетка повреждена или состарилась, каспазы активируются и убивают ее. В организме нормального человека есть и другие белки, известные как ингибиторы белков апоптоза (ИБА), они отключают процесс, как только клетка погибает. Треугольники нарушили этот нормальный процесс, нейтрализуя подавляющие способности ИБА и тем самым давая каспазам возможность распространить смертельную цепную реакцию на окружающие клетки. Те, в свою очередь, высвобождали собственные каспазы, и начинался волновой процесс разложения.

Маргарет боролась с этим процессом, испробовав множество препаратов, подавляющих пагубное воздействие каспаз. В результате была создана магическая формула, вещество под названием WDE-4–11, способное успешно предотвратить цепную реакцию апоптоза. С его помощью можно было спасти человеческие ткани, хотя трупы треугольников по-прежнему саморазлагались в течение считаных часов.

Значит, она могла теперь оперировать живых носителей, удалять треугольники, а потом применять WDE-4–11, чтобы остановить апоптоз. Несмотря на наивные, хотя и сильные доводы Перри, Монтойя все-таки могла спасти этих людей. Однако физическое сохранение тканей — всего лишь полдела. Другой проблемой было психическое состояние пострадавших. У нее имелся целый набор средств контроля настроения, в том числе препараты, которые восстановили правильное соотношение химических процессов в головном мозге у Перри Доуси и вернули ему подобие здравого рассудка.

По крайней мере, ей так казалось…

Она принялась вырезать треугольник с ноги мертвого мальчика. Человеческая ткань сохранится, но треугольник через несколько часов превратится в черную слизь. Нужно спешить.

СРЕДНЯЯ СТЕПЕНЬ ОПЬЯНЕНИЯ

Дью припарковал свой «Линкольн» напротив номера Перри в придорожном мотеле. Дождь постепенно сменился пушистыми хлопьями мокрого снега. Получалось совсем как в пословице: если вам не по душе погода в Висконсине, потерпите десять минут. Филлипс слышал подобные шутки о Мичигане, Огайо и Индиане — и все они в той или иной степени были верны.

Недавно из мотеля вышел Доуси и плюхнулся в кресло пассажира. Через несколько минут он так и заснул с пивом в левой руке, а правая все еще крепко держала вскрытую упаковку, где оставалось всего две бутылки. Дью, конечно, не испытывал особого желания выполнять роль таксиста для этого психованного ублюдка, но просто боялся подвергать риску случайных, ни в чем не повинных людей.

— Очнись, — Филлипс толкнул Перри в плечо.

Перри не пошевелился.

Дью подал машину назад, потом резко рванул с места, и огромное тело пассажира подалось вперед, до предела натянув ремень безопасности.

Его голова дернулась, и Доуси рассеянно заморгал.

— Вставай, приятель. Приехали! — громко позвал Дью.

Повернувшись, Перри посмотрел на него пьяными глазами.

— Спасибо, дорогой, — тяжело ответил он.

Дью промолчал. Перри уставился на него, потом улыбнулся, казалось, ожидая ответа. Когда он вышел из машины, «Линкольн» приподнялся на несколько дюймов. Какой же он, черт побери, огромный, этот детина.

Филлипс заглушил мотор и тоже вышел. Его комната находилась по соседству с номером Доуси. Как всегда.

— Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? Останешься в номере или отправишься на охоту и прикончишь еще парочку младенцев? — спросил Дью. — А впрочем, знаешь что? Я слишком устал и ложусь спать. А ты можешь пить дальше, пока не окочуришься. Только не вздумай сдохнуть, а иначе мне точно не избежать неприятностей.

Он отправился к себе в комнату и тщательно запер за собой дверь, оставив Перри в одиночестве возле машины.

Доуси хмуро кивнул. «Не вздумай сдохнуть». Вот и все, что мог бросить ему вслед любой из них. Он для них никто. Просто ценная вещь, козырь в игре. И еще психованный урод.

Отперев дверь своего номера, Перри вошел и устало рухнул на кровать. Недопитая бутылка выскользнула из руки, и пиво вытекло на ковер. Хорошо, что у него в запасе еще две. Он перевернулся на спину и уставился в потолок. В голове все крутилось и вертелось. Мыслей никаких. Впрочем, неважно. Не отводя взгляда от потолка, Перри нащупал еще одну бутылку и открутил крышку. Вытянув руку вверх, он направил ее горлышком ко рту. Большая часть пива вылилась на лицо и кровать, но что-то все-таки оказалось во рту. Уже неплохо…

— У меня для тебя хорошие новости, Билл, — проговорил Перри. — Я прикончил еще трех ублюдков.

Билл не ответил. Он никогда не отвечал. Лишь иногда что-то настоятельно советовал: раздобыть оружие или покончить с собой.

Билл. Почему, черт побери, Марго вздумала его воспитывать? Перри напился, чтобы на время забыть о Билле. Не вышло. У него вообще мало что получалось. Кроме тех случаев, когда хотел кому-нибудь причинить боль. Убить, например. Вот это получалось всегда…

А что за проблемы у Дью? Делает вид, что так печется о том гребаном семействе. Почему он и все остальные ничего не понимают? Те ублюдки уже не были людьми. К тому же они слабаки. У них нет никакой дисциплины. Значит, они заслуживали смерти. Если бы любой из них хотя бы попытался вырезать у себя треугольники, Перри оставил бы его в живых. Может быть. Но до сих пор никто не пробовал это сделать.

Никто, кроме него.

Почему он не похож на других? Он знал ответ: потому что его отец-алкоголик, у которого вечно чесались руки, часто порол его ремнем.

Доуси снова наклонил бутылку: на сей раз в рот попало больше, чем на кровать. Его лицо сделалось мокрым и липким.

К инфицированным он не испытывал ровным счетом ничего. Ни капельки жалости. Мерзкий малыш бросился на него с яростным криком. Если бы паршивец мог, то убил бы его, загрыз…

Нет, они были не только инфицированными, они еще были тупыми.

Это была последняя мысль, мелькнувшая в голове у Перри, прежде чем он отключился во второй раз за вечер.

НА ЗАДНЕМ ДВОРЕ У РОДРИГЕСА

Чуи Родригес жил на углу Хаммершмидт и Сара-стрит в Саут-Бенде, штат Индиана. У Чуи были жена Кики и двое детей: шестнадцатилетний Джон и четырнадцатилетняя Лола.

На заднем дворе их дома рос старый дуб, покрытый редкой листвой. Кора местами подгнила, и дереву, судя по всему, осталось протянуть еще года три, максимум пять. Потом оно просто засохнет. Чуи уже горевал по поводу того, как опустеет его задний двор, когда он вынужден будет спилить дуб.

Однако на самом деле беспокойство вызывало не дерево на заднем дворе у Родригеса. Для того чтобы лучше понять его причину, нужно было взглянуть чуть выше.

Приблизительно на сорок миль выше дерева.

Если бы туда направить мощный телескоп, то можно было и не заметить совсем крохотное мерцающее пятнышко. Мерцание исходило от волн видимого света, скользящих по поверхности объекта и продолжающих свой путь почти по первоначальной траектории.

Объект не был совершенно невидимым. Если бы он был крупным и занимал половину горизонта, то к настоящему времени о нем знал бы каждый.

Но поскольку на самом деле он был размером не больше пивного бочонка, его никто не заметил.

Объект был неодушевленным. Холодным. Расчетливым. Напрочь лишенным каких-либо эмоций. А если бы они у него были, то, почувствовав, что коридор в Маринеску растворился в ослепительной вспышке взрыва, он, вероятно, выругался бы: дьявольщина! Неужели опять?

Когда-то он обладал очень гладкой формой и напоминал каплю-слезинку с двумя острыми концами вместо одного. Но это было при запуске, накануне долгого путешествия, в конце которого он оказался на геостационарной орбите, над больным деревом Чуи Родригеса.

Космос ведь, по сути, не пуст. Чего там только нет! Камни, лед, различный хлам — только все раскидано на огромном пространстве. Если путешествовать достаточно далеко через это не «слишком пустое» место, то велика вероятность столкнуться с блуждающим мусором. В зависимости от скорости перемещения даже небольшая частица космической пыли может вызвать повреждения. Вышеупомянутый объект в форме обоюдоострой слезинки был спроектирован таким образом, чтобы, несмотря ни на какие повреждения, продолжать полет. Это удалось, однако его изъеденная и местами сколотая поверхность лишний раз подтверждала известную инженерную истину: всего предусмотреть нельзя.

А ведь выполнение поставленной задачи было так близко… И опять все прервалось до того, как успели открыться врата. И снова процесс остановлен носителем-ренегатом.

Вот ведь сукин сын.

Задача была крайне проста. Вылететь с планеты-источника и искать сигналы сознательной жизни. Космос ведь огромен. Поиск подходящей планеты потребовал бы инвестиций, намного превышающих даже затраты на революционный проект, в результате которого когда-то и был запущен объект. Имелся, правда, один способ сузить поиск планет, пригодных для жизни: отыскать планеты, где жизнь уже есть…

Объект отслеживал сигналы с планет.

Они означали следующее. Во-первых, их наличие в эфире подразумевало, что на соответствующей планете могут существовать развитые формы биологической жизни. Отсюда легко вычислить силу тяжести, плотность и температуру газообразных и жидких сред. Во-вторых, сигналы предполагали наличие прогнозируемых ресурсов. Планеты, состоящие из кварца и серы, не могли рассчитывать на технологии, позволяющие отправлять сигналы в космос. Наконец, самое важное: сигналы указывали на большое население планеты, способное к выполнению технически сложных задач.

А это крайне важно, если вы хотите, чтобы для строительства колоний применялся рабский труд.

Колонии, как и любые исследования, требуют огромных сил и изощренных технологий. Самое дешевое решение заключается в порабощении коренного населения. Оно также помогает нейтрализовать потенциального межзвездного конкурента.

Если все пойдет хорошо и у планеты окажутся подходящая сила тяжести и атмосфера, то объект начнет активацию. Он засеет планету машинами, и они построят здесь портал. С его помощью возможна быстрая транспортировка между двумя сверхудаленными пунктами, куда обычным способом не сможет добраться ни одно живое существо, ни дети этого живого существа, ни великая-превеликая Маргарет, ни Эймос с Кларенсом, ни даже правнуки этого существа. Однако при наличии портала поездка становится безопасной. И занимает считаные секунды. Сотни световых лет — в мгновение ока!

Этот объект, Орбитал, прибыл в Солнечную систему около двадцати лет назад после того, как ранее были обнаружены многократные сигналы: радиоволны, телевизионные сигналы, СВЧ-излучение. Он приближался медленно, осторожно, потому что цивилизация на планете могла оказаться слишком развитой в технологическом отношении, и тогда подобный визит наверняка не остался бы незамеченным. Поэтому в течение нескольких лет Орбитал просто вел наблюдение. Он считал, анализировал, оценивал и, в конечном счете, пришел к выводу, что может переместиться на более низкую стационарную орбиту, не рискуя быть обнаруженным.

Выйдя на рабочую орбиту, Орбитал потратил еще несколько лет на мониторинг ситуации на планете. В то время как в сигналах присутствовали многочисленные формы и образы, почти сразу можно было выделить какие-то преобладающие виды. Достаточно сказать, что благодаря повторному анализу изображений Орбитал сразу же узнал человека, как только впервые его увидел.

После семи лет Орбитал был в курсе технологических возможностей человечества. Он мог определить главные центры сосредоточения населения, точнее, области небольшой заселенности либо вовсе незаселенные. Он не понимал языков, но пока и не нуждался в них: данные о языке можно будет собрать после успешного развертывания зондов.

Объект доставил восемнадцать небольших — размером с пивную банку — зондов, каждый из которых мог сбросить в атмосферу более миллиарда крошечных семян. В каждом семени содержалось два основных элемента. Во-первых, микроскопическое оборудование для анализа потенциальных организмов-носителей и выявления их биологических процессов. Вторым элементом был крошечный, ультрамикроскопический кусочек кристалла. Он очень точно совпадал с таким же кусочком в центре любого семени и, что еще важно, внутри Орбитала. Этот незаменимый и невоспроизводимый кусочек был шаблоном, устройством, изменяющим молекулярную структуру биомассы так, чтобы превратить ее в материал для постройки врат.

Первый зонд потерпел неудачу. Она была связана с непогодой. Второй зонд дал несколько связей, но, к сожалению, это оказались связи с животными — существами, лишенными сознательного разума. Когда это произошло, семена просто погибли — наполовину сформированный треугольник на теле домашнего животного, содержащегося в клетке или в загоне, мог насторожить человечество. Люди почувствовали бы угрозу и приняли бы меры, чтобы ей противостоять. Семенам нужны были разумные носители, чтобы произвести работников, способных общаться и сотрудничать, использовать инструменты и транспортные средства, знакомиться с местностью и узнавать о потенциальных опасностях.

Только при запуске шестого зонда семенам удалось попасть на разумное существо. Хотя эти семена довольно быстро погибли, Орбиталу удалось собрать кое-какую биологическую информацию. Он проанализировал данные, обозначил ключевые проблемы, после чего соответственно изменил очередную высылаемую партию.

Седьмой зонд оказался еще ближе к цели. Удалось воссоздать биологический материал, необходимый для работников. Это были необычные красные, синие и черные волокна, которые люди стали ошибочно связывать с болезнью Моргеллонс.

Каждая из партий с восьмой по десятую оказалась более успешной, чем предыдущая. Они создавали устойчивые связи, наполнявшие Орбитал ценной биологической информацией. Он очень много узнал о структуре ДНК организмов-носителей, доведя процесс самосовершенствования до невероятно высокого функционального уровня. Он собрал данные о структуре и химическом составе головного мозга, что позволило манипулировать поведением организмов-носителей и не давать им вступать в контакт с неинфицированными разумными существами.

Одиннадцатая партия стала знаменательной вехой во всем процессе: был получен доступ к более высоким уровням человеческого мозга, в том числе к памяти и языковым навыкам. Орбитал начал формировать словарь изображений, понятий и слов. Один организм-носитель даже отыскал подходящее место для портала. Этот носитель, женщина по имени Алида Гарсия, вскоре умер, но зато первичные препятствия были преодолены.

Настала очередь двенадцатой партии.

Удалось найти пять носителей. Эти люди говорили по-испански и по-английски. Словарь Орбитала непрерывно пополнялся. Он понимал все больше и больше сигналов, излучаемых планетой. Разведение работников шло хорошо, и они почти достигли этапа превращения треугольников в личинок. Однако неожиданные осложнения привели к гибели носителей: Блейна Танариве, Гэри Лиленда, Шарлотты Уилсон и Джуди Вашингтон. Треугольники Мартина Брубейкера активировались на несколько дней позже, но он все равно умер.

Больше данных. Больше модификаций.

Вероятностные таблицы указывали на то, что шансы на успех партии номер тринадцать составляли не менее 82 %. В одиннадцать организмов-носителей были внедрены многочисленные семена, что в общей сложности должно было привести к созданию семидесяти двух потенциальных работников. Пятьдесят шесть из них вылупились, стали личинками и добрались до местечка, на которое указала перед смертью Алида Гарсия.

Работники приступили к строительству новых арочных врат. Успех казался неизбежным.

Но потом появился носитель-ренегат. Этот организм сопротивлялся, он убил зародышей работников и вызвал вооруженные силы людей. Работники придумали кличку для него. Они назвали его сукиным сыном.

Орбитал предпринял еще одну попытку. За исключением некоторых биологических усовершенствований, четырнадцатая партия применяла ту же самую стратегию, что и тринадцатая. Зонды были выпущены, семена приземлились, эмбрионы проросли, работники превратились в личинок. Все шло прекрасно, до тех пор, пока не случилось непредвиденное.

Оказалось, что организм-ренегат до сих пор все слышал.

Структуры, выращенные в головном мозгу организмов, действовали как антенны, связывая между собой эмбрионы и носители, давая Орбиталу возможность направлять их, вести и помогать отыскивать друг друга, чтобы вместе взаимодействовать и добираться до мест расположения новых врат. Носитель-ренегат оставался подключенным к этой сети коммуникации.

Он все слышал.

Он обнаружил коридор в Мейзере.

Он снова привел туда военных.

Они подошли так близко…

Успешной конструкции работника оказалось недостаточно, чтобы добиться цели. Орбитал был вынужден изменить тактику.

Пятнадцатая партия поначалу проявила себя отлично. Семена были рассеяны в районе Паркерсбурга в Западной Вирджинии. Объект задействовал шесть организмов-носителей. До вылупления личинок все они добрались до глухих лесов в окрестностях Южного Блумингвилла.

Партия номер шестнадцать была выпущена лишь несколько часов спустя, и семена были рассеяны над Глидденом в Висконсине.

Личинки пятнадцатой и шестнадцатой партий вылупились в рекордные сроки и невероятно быстро построили свои врата. Арку в Южном Блумингвилле Орбитал активировал как наживку, чтобы заманить сюда вооруженные силы людей.

Но чертов сукин сын обнаружил обе арки!

После этого у Орбитала оставалось в запасе всего два зонда. Если и они потерпят неудачу, то вся миссия будет провалена.

Придется снова менять стратегию…

Сильный взрыв, уничтоживший арку в Маринеску, продемонстрировал, что люди умеют быстро реагировать и способны нанести сокрушительный удар. Поначалу размещение врат в отдаленных и безлюдных районах выглядело наиболее предпочтительной стратегией, но вместе с тем военные могли проводить массированные бомбардировки чужого объекта, не нанося вред собственному населению.

Работники тоже нуждались в защите. Они были созданы для того, чтобы, превратившись в личинки, покидать носителей и затем строить, а не сражаться. Они могли убивать, но военные силы людей намного превосходили их. Работникам были нужны защитники, способные надолго задержать человеческие войска. А за это время личинки успели бы активировать арки.

Поскольку защитники не занимались постройкой врат, в шаблоне они не нуждались, и это хорошо. Так родилась новая стратегия. Раз новому проекту защитников не требовался шаблон, то зараженные могли бы делать то, на что не способны нуждающиеся в них эмбрионы: воспроизводить себе подобных.

Орбитал начал вносить изменения в следующую партию семян.