30 ноября. 19.34
— Вы два чертовых, вконец рехнувшихся придурка — отправлять нас в такую погоду.
Сара. В словах не стесняется. Вот только Колдинг был абсолютно с ней согласен, чувствуя себя первосортным придурком, поскольку приказ взлетать в «такую погоду» считал единственным способом отправить ее в безопасное место. И этим — вот парадокс — подвергая смертельной опасности.
Магнус вел «Би-ви» Клейтона: Колдинг на пассажирском сиденье, Сара сидела сзади. Вот как мощно обрушился шторм: чтобы преодолеть полмили от особняка до ангара, понадобился «Надж». Колдинг повидал много снежных бурь, но ни разу местом наблюдения не был остров посреди озера Верхнее. Ветер, казалось, сотрясал даже землю — сжатый кулак ревущего неудержимого божества. Снег не падал — он прошивал насквозь. Плотные белые полосы гнало во всех направлениях, даже вверх. И это пока всего лишь передний край убийственного бурана, уже снизивший видимость до двадцати футов.
Сара наклонилась к переднему сиденью.
— Позвольте мне прояснить кое-что. Вы видите, как все заносит снегом? В ВВС мы бы уже отдали запрет на все полеты.
— Так вы не в ВВС, — ответил Магнус. — Я понял вас, когда вы высказали свое мнение в третий и в четвертый раз. Десятый станет перебором. — На Магнусе был большой черный пуховик, поднятый капюшон прятал его лицо. Колдинг никак не мог избавиться от впечатления, что он напоминал модернизированную версию «Беспощадного жнеца» — Смерти за рулем «Би-ви-206».
По мере продвижения смутные огни впереди становились яснее. Видимость была настолько смазанной, что, когда с расстояния пятидесяти футов Колдингу удалось разглядеть хвост гигантского лайнера, нос его оставался заштрихованным серо-белой пеленой шторма. За хлещущей мутью черный контур самолета казался неестественно огромным и каким-то неземным.
Магнус остановил вездеход в нескольких ярдах от С-5. Демонический рев ветра заглушал даже звук работающих на холостых оборотах двигателей. Колдинг, Магнус и Сара поспешно выбрались из вездехода и забрались по кормовой рампе, с огромным трудом преодолевая сопротивление ветра.
«Невероятно» беременные коровы находились в своих плексигласовых стойлах — каждую поддерживала полетная сбруя, копыта болтались в полудюйме от пола. Внутривенные трубки торчали из шеи каждой. Животные казались удивительно спокойными. Безучастные выражения их морд демонстрировали полную неосведомленность об опасности вокруг, о штормовых ветрах, которые скоро начнут сотрясать самолет, как коктейльный шейкер.
Сара откинула капюшон пуховика. Короткие светлые волосы торчали во все стороны — как это обычно бывает у нее после нескольких часов занятий любовью.
— Надо переждать, — она посмотрела на обоих мужчин, Колдинг понял, что ее слова предназначались ему. Сара просила подыграть ей. — Еще раз говорю, это безумие лететь в такую погоду. Мы погубим проект, не говоря уже о коллективных задницах — моей и моего экипажа.
Неужели она так и не поняла? Это же ее попытка улететь с острова, подальше от Магнуса.
— Не исключено, что Фишер уже в пути, — сказал Колдинг. — Мы должны вывезти тебя отсюда как можно скорее.
— Да ладно, ребята, — возразила Сара. — Здесь и сейчас никто не сядет. Давайте подождем, пусть пройдет основная масса шторма. Взлетим по плохой погоде, но когда это будет выполнимо.
— Все, надоело! — сказал Магнус так громко, что коровы повернулись посмотреть. — Ты взлетаешь прямо сейчас.
Колдинг мысленно умолял ее прекратить жаловаться и просто подчиниться.
— Я отказываюсь, — сказала Сара. — Полеты — мой служебный долг; мы ждем. Мне все это очень не нравится.
— Заткнись! — рявкнул Колдинг. — Никто не спрашивал, нравится тебе или нет. Делай свою чертову работу и командуй взлетом!
Сара удивленно уставилась на него — ему почудилось, что в ее глазах он прочитал: «предатель». Колдинг тут же возненавидел себя, но он должен заставить Сару улететь с острова раньше, чем ее жалобы вынудят Пальоне передумать.
Магнус переводил взгляд с Колдинга на Сару и обратно и улыбался.
— И помните, принцесса: полное радиомолчание. Если Фишер там, нам нельзя раскрывать карты. Никакого радио, пока не будете в тридцати милях от Манитобы, ясно?
Сара кивнула.
— Хорошо, — сказал Магнус. — Итак. Летите курсом на юго-запад — обходите шторм, затем на северо-восток, чтобы не попасть в зону радара аэропорта Тандер-Бэй. После этого берете курс на штаб-квартиру. Цзянь, Гюнтер, Колдинг, Энди и я — мы пока остаемся. Колдинг, уходим.
Сара как будто смутилась, услышав имя Цзянь, но ничего не сказала.
Колдинг последовал за Магнусом к выходу и вниз по рампе. Безопасность Сары и всех остальных теперь всецело зависела от ее полетного мастерства.
30 ноября, 20.46
Мощный нисходящий поток прихлопнул «Гэлакси» весом в полмиллиона фунтов, швырнув содрогающийся в бешеной тряске самолет на две сотни футов вниз в мгновение ока. Интересно, подумала Сара — уже в седьмой, по ее подсчетам, раз за последние пятнадцать минут, — уже конец или еще нет? Она потянула штурвал на себя, борясь с ураганным ветром. Порыв угас так же внезапно, как и возник, и она вернула С-5 на высоту пять тысяч футов.
Лицо Алонсо было белым как полотно: впечатляющий барометр его нервного состояния, учитывая темный цвет лица парня. Движения его головы были резкими, какими-то птичьими, когда глаза перескакивали с прибора на прибор.
— Это безумие, — проговорил он. — Надо сажать машину!
— А куда, не подскажешь? Мы примерно над серединой Верхнего.
Боковой ветер ударил С-5, встряхнув его так мощно, что Сара клацнула зубами. Ей приходилось попадать в тяжелые условия полета, но в такую передрягу — ни разу.
— Мы здесь, Со, и ничего уже с этим не поделаешь. Завязывай причитать, лучше помоги мне управиться.
Будь у нее возможность открутить кино чуть назад, она б, наверное, вытащила свою «беретту» и попытала счастья в стрельбе, чем вылетать в такой шторм. Правду ли написал в записке Пидж? Была ли Цзянь убита или это трюк, чтобы мотивировать ее вылететь в такую жуткую погоду? Неужели он опять ее использовал?
Нет, не может быть. Он хотел отправить ее с ребятами прочь от Магнуса. У Пиджа не было выбора: тот уже убил Цзянь, а значит, жизнь кого угодно не стоила для него и ломаного гроша. Если это был единственный шанс Пьюринэм взлететь с острова, доставить экипаж в безопасное место, ей пришлось принять его.
Самолет дал резкий крен влево, тело дернулось, натянув ремни безопасности. Несмотря на то что коровы обитали палубой ниже, она слышала, как они мычали, ревели — эти звуки несли наверх ощутимый ужас. Сара разделяла это чувство, задаваясь вопросом: какой же должна быть сила шторма, что с такой непринужденностью швыряет «Гэлакси»?
Алонсо бросил взгляд на приборную панель, затем посмотрел на Сару округлившимися от страха глазами:
— Последний порыв был шестьдесят два узла. — Его лицо было влажным от пота, но руки держали штурвал уверенно.
— Главное — спокойствие, Со. Это совсем нетрудно.
Она сосредоточилась на приборах. В окно смотреть не стала: нечего там было смотреть — снег да лед.
30 ноября, 20.55
С курткой в руке Сара спустилась по кормовому трапу. На нижней палубе творилось невообразимое. Два или три шкафа распахнулись — содержимое разлетелось по лаборатории: листы бумаги, стерильные вакуумные упаковки, разбитые пробирки и чашки Петри. Миллер крутился здесь, подбирая разбросанное оборудование, пытаясь навести хоть какой-то порядок.
Жалобные стоны коров разрывали сердце. Звуки были не единственным, что исходило от них, — в лаборатории стоял плотный запах сортира. Носы и рты животных покрывала пена, шкуры блестели от пота. Большие черные глаза искали хоть какой-то выход.
В дальнем конце коровника рядом со сложенной кормовой рампой Сара увидела открытую дверь стойла номер три. Тим Фили и Каппи были в проходе; Каппи стоял на коленях, верхней частью тела навалившись на голову коровы и пытаясь заставить ее стоять спокойно. Глаза животного конвульсивно моргали, язык вывалился. Тим Фили с силой прижимал коленом мощную шею коровы. Он держал пузырек и пытался иглой шприца попасть внутрь его. Яркая кровь покрывала рукава его куртки.
Сара бросилась к ним. В стоячем положении коровы имели достаточно свободного места в стойлах, в лежачем — едва ли. Корова лежала на правом боку, ногами к носу самолета. Кровь сочилась из ее развороченного живота: рваная, влажно поблескивающая рана бежала от вымени почти до самой грудины. Из разрыва торчала маленькая, окровавленная когтистая задняя лапа и вяло подергивалась в такт конвульсиям коровы. Эмбрион. Эмбрион хищника. Боже мой… до сего мгновения все казалось страшной сказкой. Если коровы разродятся, будут ли опасны новорожденные? Нет, даже если они сейчас вдруг родятся, они ведь все-таки еще «дети».
Грудь коровы аритмично вздымалась и опадала. По трещине в стене стойла стало понятно: там было место крепления страховочных ремней — «сбруи». В какой-то момент жуткого перелета корову мотануло с такой силой, что крепление выдрало из переборки, корова упала, и от жестокого удара ее чрезмерно большой живот лопнул.
На двери стойла висел листок бумаги с написанной фломастером надписью — накорябанной рукой Цзянь кличкой «Мисс Пирожок-с-сыром». Сара вспомнила убитую подругу, и сердце больно сжалось.
Тим все пытался попасть иголкой в пузырек. Шторм по-прежнему встряхивал и бросал С-5, но все же не настолько сильно, чтобы так ему мешать.
— Эй, трудяга, — сказала Сара, — может, помочь?
— Сам управлюсь, — язык у него заплетался.
Сара посмотрела вниз на Каппи, который одними губами сказал: «Он пьяный».
Нашел время…
Тим наконец попал иголкой в горлышко, набрал в шприц желтую жидкость. Потом положил пузырек в карман, несколько раз пощелкал пальцем по шприцу и чуть нажал на поршень. Жидкость выстрелила с конца иглы.
— Держите ее, — попросил Тим и еще сильнее придавил коленями шею коровы. Сара наклонилась рядом с Каппи, положила руки на голову коровы. Даже вялые подергивания выдавали силу животного.
Тим схватил трубку капельницы, все еще торчавшую из шеи коровы, ввел иглу в порт и вдавил поршень до конца. Судороги коровы замедлились, затем прекратились.
Сара наблюдала за Тимом. Он не двигался, не дышал — просто смотрел на корову. Наконец через несколько секунд лицо его словно умылось облегчением.
Тим поднялся на ноги и, надув щеки, испустил долгий выдох.
— Так, ну, теперь точно пора выпить. Я тут весь извелся, пока…
С душераздирающим воплем корова словно рывком вдруг вернулась к жизни. Передняя нога выстрелила вперед, влепив копытом в правое колено Тима так стремительно и мощно, что сбила его с ног. Он упал ногами в проход, телом — в стойло и скользнул вниз по коровьему развороченному, окровавленному животу.
Сара увернулась от удара копытом и сунула руку в стойло ухватить за рукав Тима, потянула его, и тот начал было выкарабкиваться, но тут обратным движением передняя нога коровы тяжело ударила острым краем копыта Тиму в лоб. Голова его дернулась назад, кровь мгновенно хлынула из-под волос и залила лицо. Сара, удерживая равновесие правой рукой, держась за стенку стойла, левой крепко держала Тима.
— Каппи, помоги мне вытащить его оттуда!
Тот подпрыгнул, держась руками за косяки открытой двери, в прыжке высоко поджал колени и приземлился, придавив голенями передние ноги коровы. В голове Сары вдруг непрошено мелькнула мысль остановиться и поаплодировать блестящему прыжку. Движения Мисс Пирожок-с-сыром стали замедляться. Каппи сунулся дальше в стойло и ухватил Тима за грудки.
Сара и Каппи наклонились вперед, чтобы вытащить Тима. В то же самое мгновение из развороченного живота коровы выскользнуло окровавленное нечто. Сара увидела лишь, как мелькнуло что-то мокро-красное, раззявленный треугольный рот и длинные белые зубы, с лязгом сомкнувшиеся на левой руке Каппи. Звук разгрызаемых костей присоединился к коровьему реву и последовавшему тотчас за ним воплю Каппи.
Внутри тесной плексигласовой клетки, разбрызгивая кровь, в смертельной панике вновь забилась корова весом полторы тысячи фунтов. Теряя сознание, Тим плюхнулся у разорванного туловища животного и его дергающихся задних ног. Правой рукой Каппи, словно обезумев, молотил вцепившееся в его левую руку существо.
Сара вытащила «беретту» и стала стрелять в голову корове; в тесном помещении выстрелы отдавались негромким коротким эхом. Первая пуля почти полностью снесла нижнюю челюсть. Вторая миновала мечущуюся голову животного и впилась в пол. Третья превратила коровий глаз в кровавую красную дыру.
Мисс Пирожок-с-сыром забилась еще сильнее. Она испустила странный печальный вопль, так резанувший душу, — вопль, который Сара никогда не забудет, несмотря на все ужасы последующих дней.
Сара тяжело упала коленями на сильную шею Мисс Пирожка. Она вложила ствол корове в ухо и еще раз нажала на спуск. Кровью плеснуло ей на куртку, в лицо.
Корова перестала реветь.
Каппи — нет.
С искаженным от муки лицом, кулаком правой руки он исступленно осыпал ударами окровавленное существо, сомкнувшее челюсти на его левой.
— Пусти-пусти-пусти! — Он резко качнулся к проходу и полностью вытащил осклизлого уродца из коровьего брюха.
«Ни фига себе! Какой же он здоровый-то, мама родная!» Сара рефлексивно отскочила на шаг назад, инстинкт буквально кричал ей держаться подальше от существа.
Откуда-то появился Миллер: бросившись всем телом на окровавленного урода, он обхватив его руками и закричал:
— Сара, пристрели его!
Сара приставила ствол к мерзкой, лишенной кожи голове, чуть наклонила «беретту», чтобы не задеть руку Каппи, и спустила курок. Ошметок размером с бейсбольный шар выбросило из черепа в фонтане брызг крови, мозга и костей.
Существо обмякло, раскрыв челюсти ровно настолько, чтобы Каппи смог наконец высвободить из страшных зубов свою изуродованную руку.
Сара тыльной стороной ладони вытерла влажное лицо — оно еще пылало, но быстро отходило в стылом воздухе самолета.
Остальные коровы дергались и взбрыкивали, удерживаемые полетной «сбруей»: по-видимому их напугали крики Мисс Пирожок-с-сыром. Кончики копыт задевали пол, наполняя самолет щелкающими и царапающими звуками.
В ветеринарном отсеке Сара увидела Румкорфа, вцепившегося в край лабораторного стола.
— Помоги… мне, — слабым голосом позвал ее Каппи, словно прося вернуться к реальности.
— Сейчас, дружище, — сказал Миллер. Он наклонился, чтобы осмотреть рану своего лучшего друга.
Сара поднялась и попыталась оценить потери: двое раненых людей, одна огромная корова, мертвая тварь размером с датского дога и крови больше, чем на скотобойне.
— Миллер, насколько все плохо?
Он подвинулся, чтобы Саре было видно руку Каппи. Словно со стороны, она услышала, как невольно ахнула: зубы монстра в нескольких местах сломали Каппи лучевую и локтевую кости. Кровь из раны сильной струей стекала ему на бедро и на пол, где смешивалась с кровью мертвой коровы и жуткого уродца. Его рука болезненно тряслась, когда Миллер шевелил ею, словно целыми на ней осталось лишь несколько нитей мышц.
— Помощь нужна. Срочно, — сказал Миллер и, сорвав с себя куртку, обмотал вокруг раны друга, пытаясь давлением остановить кровотечение. Потом посмотрел на окровавленный труп новорожденного. — Сара, что это за дрянь? Ни фига ведь не корова, а?
— Дохлятина, вот и все, — ответила Сара. — И как только выйдем из штормовой зоны, откроем кормовую рампу и вышвырнем этих чертовых коров всех до единой в озеро Верхнее.
Пьюринэм поспешила к панели интеркома и нажала кнопку «Кабина пилотов».
— Алонсо, вызывай Манитобу, прямо сейчас. Срочно нужен запасной аэродром.
В динамике проскрипел голос Алонсо:
— Но Магнус приказал соблюдать радиомолчание.
— Каппи серьезно ранен. Вызови Манитобу и передай, что мы запрашиваем посадку и медпомощь. Срочно. Если не найдут, мы поворачиваем на Гоутон-Хэнкок.
— Понял.
Сара кинулась обратно в третье стойло мимо все еще беспокойных, дергающихся коров. Ремни и застежки гремели, копыта громко клацали о толстый плексиглас.
Уродец оставался в проходе, теряя кровь в медленно расползающейся луже. Красным пачкался мех — белый с черными пятнами. Тяжелая треугольная голова казалась очень большой — размером с туловище. Странный нарост торчал в задней части черепа — похожий на рог антилопы, но параллельный плотному кряжистому телу. Нарост, однако, не был костяным — он казался эластичным. От нароста вниз к окровавленной спине существа тянулась кожа.
Сара попыталась думать, попыталась мысленно переварить происшедшее… Она не была готова к такому. Никто не мог быть готов к такому. Она оглянулась на ветлабораторию, где по-прежнему стоял Румкорф, вцепившись в лабораторный стол.
— Док! Быстро сюда, у нас раненый!
Румкорф отклеился от стола с заметным усилием воли, затем припустил рысцой по проходу. Сара не нашла сил смотреть на Каппи и взглянула на эмбриона. Теперь понятно, почему Мисс Пирожок-с-сыром так металась, несмотря на бежавший по венам яд. Лишенные кожи маленькие лапы, еще сложенные на теле, оканчивались шестидюймовыми, похожими на иголки когтями.
«Эта… тварь, она ведь умирать не хотела. Яд почуяла… и попыталась удрать».
Сара не заметила, как рядом с ней оказался Румкорф — он присел рядом с Каппи и Миллером, погрузив колени в лужи смешанной крови. Клаус долго осматривал рану, затем начал вытаскивать из своих брюк ремень.
— Держите его, — сказал он Миллеру.
Румкорф обернул петлей ремня руку Каппи сразу над жуткой раной и продел язычок через пряжку. Миллер ухватил Каппи за здоровую руку и плечо. Сара перегнулась через Румкорфа и взялась руками за лодыжки раненого.
Румкорф наклонился к уху Каппи:
— Мне пришлось наложить жгут, чтобы остановить кровь. Будет очень больно, вы поняли?
Не размыкая крепко зажмуренных глаз, Каппи кивнул.
— Держите его, — повторил Румкорф и ровным усилием крепко затянул ремень.
Каппи резко запрокинул голову и закричал.
Румкорф подтянул еще, а затем обернул свободный конец вокруг руки и закрепил его.
— Тащите в изолятор. Я осмотрю Тима и, как освобожусь, сразу приду.
— Сара, — сказал Миллер. — Бери Каппи за ноги.
Они понесли раненого друга мимо стойл с коровами. Платформа лифта опустилась. Продолжая держать Каппи, Сара с Миллером поднялись на лифте на вторую палубу.
30 ноября, 20.59
В изоляторе Каппи положили на стол. От порога до лифта за ними протянулась дорожка крови, словно в искаженной версии сказки «Гензель и Гретель».
— Господи, как же больно, — прошипел Каппи сквозь сжатые зубы.
Миллер распахнул шкафчик, вытащил марлю и пневматическую шину.
— Ты просто потерпи, братишка. Все будет хорошо. — Он поднял глаза на Сару. — Надо садиться. Срочно.
Сара подошла к интеркому изолятора и нажала кнопку «Кабина пилотов».
— Со, как дела?
Нет ответа.
Она вновь нажала кнопку.
— Со, ответь.
И вновь нет ответа.
И тут она почуяла запах… дыма.
Сара вновь ощутила волну адреналина и кинулась по короткому коридору в кабину.
Тоненькие белые завитки выбивались из-за закрытой двери кабины. Она рывком распахнула дверь. В кабине висел дым, распространяя смутное свечение разноцветных огней приборов.
— Со, ты в порядке?
— Где тебя черти носили? — Обе руки Алонсо были на штурвале, он даже не оглянулся на нее. — Рация полетела. Как только врубил передатчик, раздался хлопок. Я попытался дозваться тебя, но, похоже, накрылась и внутренняя связь. Ну, я и развел огонь. Все у нас в порядке, не считая того, что мы немые и глухие, пока я не вылезу отсюда и не займусь этим.
«Хлопок»… как только он попытался включить радио.
— Вот гад, тихонько выругалась она.
Сара попыталась припомнить, где сидел Магнус. Она посмотрела на блок приемопередатчика, заглянула под кресло наблюдателя и во все закоулки кабины.
— Сара, ты что шаришь? Блин, да ты вся в крови!
— Все нормально, уже проехали, — ответила Сара и выскочила за дверь. Она побежала в комнату отдыха, заглянула под металлические койки, сорвала матрацы. Ничего. Осмотрела изголовья, шкафчики с запчастями, под крохотным умывальником… снова ничего.
«Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть я ошибусь!»
Она перешла в игровую. Взгляд тут же упал на плоский телевизор. Сара кинулась к нему, внезапно ощутив острый зуд в затылке, и перегнулась заглянуть за экран.
Там, между телевизором и бортом корпуса, было втиснуто столько пластиковой взрывчатки, сколько она в жизни своей не видела.
30 ноября, 21.03
Сара неотрывно смотрела на бомбу. Так много проводов, идущих к корпусу, к задней панели телевизора, к полу. Она присела на колени, стараясь ничего не задеть, глаза искали, пока не нашли — маленький жидкокристаллический таймер, на котором шел отсчет 9.01… 9.00… 8.59… 8.58…
«Успокойся-успокойся-тихо-спокойно-если-не-будешь-мыслить-ясно-умрешь».
Колдинг с Магнусом отправляли С-5 не в Манитобу — они отправляли его на дно озера Верхнее. К тому времени как шторм пройдет, не останется ни С-5, ни каких-либо его следов. Тысяча футов воды навсегда спрячут обломки.
Им даже не выброситься: в такой шторм парашюты запутает, и они разобьются. Если удар об воду на предельно низкой скорости не убьет их, то они очень скоро утонут в ледяной воде. Даже если удастся забраться в спасательный плот, им не выжить в двадцатисемифутовых волнах и при ветре в семьдесят узлов. Дашь SOS или не дашь — никто не успеет на помощь.
Она глубоко вздохнула. «Думай. Рассуждай логически, думай». Выход должен быть. Сара синхронизировала свои часы с таймером бомбы — в 21.12 пластит разнесет С-5 в клочья. Она ничего не понимала в разминировании. Как и ее экипаж. Все эти провода… Если попробовать двинуть бомбу — наверняка тут же взорвется. Можно начать выдергивать провода, но это уже как последний, отчаянный шанс. Она побежала в кабину, где схватила летную карту и бросила ее на маленький столик в навигационном отсеке. Ее руки разгладили карту, случайно размазав по бумаге кровь.
— Со, где мы?
— На полпути по дуге вокруг шторма. Всего в ста милях от Гоутон-Хэнкока.
Она сверилась с картой.
— Гоутон-Хэнкок отставить, не успеем. На борту бомба, нам осталось жить девять минут.
Алонсо тут же включил автопилот, выбрался из своего кресла и подсел к Саре.
— Девять минут? А кто бомбу подкинул?
— Скорее всего, Магнус. Я видела его здесь за несколько часов до взлета.
Она бросила взгляд на часы: 21.04. Восемь минут. Они не дотянут до Гоутон-Хэнкока. Сумасшедший полет Магнуса по дуге погубит их посередине озера Верхнее: они нидокуда не дотянут.
Почти нидокуда… Одно место все же оставалось.
— Давай на курс обратно в шторм, — велела Пьюринэм. — Полный газ! Возвращаемся на остров.
— Назад, на остров? К Магнусу? Да ни в жисть!
Выдержка оставила Сару. Она протянула испачканную в крови руку и ухватила Алонсо за воротник пуховика.
— Нет у нас выбора! Смотри на эту чертову карту. Нам некуда податься — бомба рванет раньше!
— Но он же хочет убить нас…
Левая рука Сары присоединилась к правой. С каждым словом она встряхивала его воротник, дергая скользкую, набитую пухом ткань.
— Я… знаю… это! Они включают радар только для регулярных взлетов или посадок, помнишь? Он выключен, они же не знают, что мы летим, поэтому возвращай нас в шторм!
Она выпустила воротник. Алонсо моргнул несколько раз, затем полез назад в кресло второго пилота. Моторы взвыли. Сара держалась за стол, пока С-5 с креном разворачивался.
— Курс на шторм, — доложил Алонсо. — Только чтобы нас засечь, радар им не нужен. Даже в такой дерьмовой видимости нас будет видно на полосе.
Должен быть выход, что-то такое… Ее глаза впились в карту… и тут ей вспомнились слова Клейтона. Точно! Это сработает, должно сработать, иначе они погибнут. Сара потащила карту к Алонсо.
— Садимся не на полосу.
Прежде чем он успел спросить куда, ее палец ткнулся в точку назначения. Алонсо бросил один взгляд на карту, затем поднял на нее полные ужаса глаза.
— Залив Рэплейе? Не получится.
— Он длиной в милю и полностью замерз.
— Мы садимся на лед — лед, который не увидим, пока не будем над ним как минимум в ста футах, мы не знаем его толщины. Я захожу на полосу, и будем отбивать ее у Магнуса.
— Да у него есть ракета — этот чертов «Стингер»! Полоса всего в полумиле от особняка: если он услышит нас на подлете, ему потребуется тридцать секунд, чтоб сбить нас еще в воздухе. Со, если хочешь жить, у тебя есть пять минут, чтобы посадить нас на залив! Сажай самолет и сразу же бегом помогать Миллеру вытащить отсюда Каппи.
Сара выскочила из кабины, успев бросить карту на столик. Если за пять минут они долетят до залива, это даст им две минуты отойти на безопасное расстояние. Она поспешила по коридорчику назад, в окровавленный лазарет. Миллер все еще возился с лежавшим без сознания Каппи.
— Кровотечение я остановил, — сообщил Миллер. — Вызывай сюда скорее доктора Румкорфа.
— Некогда, — сказала Сара. — Слушай внимательно. На борту бомба. Привяжи хорошенько Каппи, мы возвращаемся на Черный Маниту. Будем аварийно садиться на лед залива. Шансы мизерные, но это единственный выход. Все понял?
— Да, мэм.
— Молодец. Когда приземлимся, Со поможет тебе вытащить Каппи. Все надо будет делать очень быстро, иначе погибнем.
Она проскочила через лабораторию верхней палубы и спустилась по кормовому трапу. Румкорф и так и не очнувшийся Тим были все еще в стойле номер три. Клаус нашел немного хирургической нити и сейчас заканчивал накладывать швы на лоб Тима. Даже в таких сумасшедших условиях полета стежки выглядели плотными и аккуратно маленькими.
Румкорф заговорил, не отрывая глаз от работы:
— У Тима могут быть внутренние повреждения. Его надо срочно в больницу, нам самим двигать его нельзя.
— Плевать, — сказала Сара. — Мы идем на аварийную посадку, Тима надо посадить в кресло и пристегнуть. Срочно.
Румкорф поднял глаза:
— Аварийную… а в чем дело?
— Магнус решил ликвидировать проект, а заодно и всех нас. На борту бомба, которая рванет через шесть минут.
У Румкорфа отвисла челюсть.
— Бомба? Но какой смысл? Пальоне инвестировали в этот проект миллионы!
— А теперь выходят из игры и сокращают убытки.
— Но как же коровы, они…
— Да к дьяволу ваших коров! Вы что, не понимаете? Нет больше никакого проекта. Магнус хочет его похоронить, и нас вместе с ним. Давайте быстро в лабораторию Тима — там в шкафчиках аварийные комплекты. Нам придется скрываться в зимнем лесу… не знаю, как долго. Соберите одеяла, куртки… Бегом!
Румкорф заковылял к шкафчикам, оставив Сару с бессознательным Тимом Фили. Парню, похоже, крепко досталось. Он по-прежнему лежал рядом с Мисс Пирожок-с-сыром, одежда намокла от ее крови, голова — на задних ногах коровы, икры — на ее передних. Кожа под двумя десятками швов покраснела и опухла.
О, черт, его колено: крови не было, но раздуло так, что материя брючины на колене плотно натянулась. Не надо быть доктором, чтобы видеть: самостоятельно Фили идти не сможет. Сара схватила его за руки и потянула, пробуя посадить. Затем присела на корточки, просунула руки ему под мышки и вокруг спины и поднялась. Тим выпрямился, как тряпичная марионетка. Черт, он оказался совсем не тяжелым, от силы сорок пять вместе с мокрой одеждой.
Сара ухватилась за его правое плечо, просунула свою левую руку меж ногами и взвалила Тима себе на плечи приемом «перенос партнера на плече». Осторожно переступив через ноги коровы, вышла в проход и добралась до кресел. Здесь она бережно посадила Тима, пристегнула ремнями. И проверила часы — 21.08… Четыре минуты.
Сара перебежала по проходу к Румкорфу, который раскладывал кучками сухие пайки, аптечки и одеяла. Им нужно было все, что они могли унести. Если удастся сесть незамеченными и они останутся в живых после посадки, остров достаточно велик, чтобы прятаться — но как долго?
Она нашла рюкзаки и сунула один Румкорфу — тот начал заталкивать в него свои кучки.
— Но почему? — кипел он. — Почему, ради всего святого, скажите мне, они убивают проект?
— Док, пакуйтесь, а?
Надо как-то выключить из игры Магнуса до того, как он узнает, что самолет вернулся. У Пальоне под рукой в подвале весь арсенал: если он, Энди и Гюнтер пойдут в наступление, у Сары и ее ребят не будет ни шанса.
— Они не сделают этого, — не унимался Румкорф. — Они не закроют мой проект, я просто не допущу этого.
— Да вы заткнетесь, а?
Начать надо будет с дома Свена Баллантайна. Он ближе всех к заливу Рэплейе. Отнести туда Каппи, может, взять в заложники Свена. Вряд ли удастся узнать, что известно старику или на чьей он стороне.
«А как же Пидж? На чьей он стороне?»
Придется признать факты: Колдинг был частью проекта, однако в заминированном С-5 его задницы не было.
Самолет внезапно накренился. Сара ухватилась за дверцу шкафчика, вылетевшие припасы поехали по полу. Румкорф упал на спину, покатился и въехал в лабораторный стол. Крупные тела коров натянули ремни, и нижняя палуба вновь наполнилась ревом.
— Док, вы как?
— Лучше не бывает! Сейчас подгружу еще кое-что из запасов.
— Нет, давайте быстро в кресло.
Самолет несколько раз бросило из стороны в сторону, пока Румкорф карабкался в свое кресло и пристегивался. Припасы возило по полу. Сара проверила часы в тот момент, когда стрелка показала девять часов десять минут — жить оставалось две минуты. Вот-вот уже должны садиться, в любую секунду. Она надежно застегнула молнии вещмешков и понесла их к креслам.
Самолет одновременно свалился на левый борт и провалился в яму. На секунду Сара ощутила невесомость. Пол ушел из-под ног и следом неожиданно вернулся и ударил ее в лицо. Тупая боль наполнила мозг, как похмельный гул. Перед глазами все поплыло. Она поморгала несколько раз и попыталась встать.
Кто-то звал ее. Румкорф. Сара помотала головой, способность мыслить медленно возвращалась.
— До посадки тридцать секунд. — Голос будто бы Алонсо… но ведь он… в кабине…
— Сара! Поднимайтесь! — А это кричал Румкорф. — Не двигайтесь, я сейчас подойду.
— Не вставать! — Словно яркой вспышкой вернулся разум. Еще одна такая же яма может и его нокаутировать.
— Двадцать секунд, — голос Алонсо шел из динамиков. Наверное, починил и внутреннюю связь.
Сара потеряла бесценное время. Самолет под ней падал и поднимался. Она бросила вещмешки и поползла; пришлось ползти, потому что стоять на ногах женщина просто не могла. Извиваясь змеей, Сара втянула себя в кресло.
— Десять секунд, — объявил Алонсо шокирующе невозмутимым голосом.
Сара застегнула первую пряжку; в голове что-то гудело и пульсировало, руки повиновались так медленно…
— Пять…
«…когда самолет шлепнется — тебе не жить, тебя вышвырнет из кресла, ты умрешь…»
— Четыре…
«Ну-ка, успокойся, найди ремни, застегни пряжку…»
— Три…
«…мы пробьем лед и утонем в ледяной воде…»
— Две…
Руки наконец нащупали вторую пряжку, замок защелкнулся.
— Одна…
«…вот оно, о, Колдинг, почему ты не спас меня, почему-почему-поче…»
Полет в свободно падающем лифте завершился сокрушительным толчком, сотрясшим каждый атом ее тела. Они зашли на посадку с чуть большим, чем нужно было, креном. Мозг тотчас отметил «галочкой» возможные повреждения — носовой обтекатель точно не откроется, что сделает носовую аппарель бесполезной. Повреждение топливных баков? Может их зацепить и залить самолет огнем? На льду С-5 может развернуть боком и закрутить?
Толчки и удары едва не вырвали ее тело из ремней. Пять нескончаемых секунд катились, наполненные визгом и скрежетом металла, вгрызающегося в прочный лед.
Инерция еще сильнее натянула ее ремни: С-5 замедлялся. Десять секунд спустя скольжение застопорилось, и ее тело отбросило на спинку кресла. Сара поспешно отстегнула ремни и бросила взгляд на часы — было все еще 21.10. Чувствовалось так, будто миновала мучительная вечность, хотя аварийная посадка заняла менее минуты.
Сара бросилась по проходу в корму, рев коров и негромкое цоканье били в уши. Она шлепнула ладонью по кнопке опускания кормовой рампы. Гидравлика взвыла, раскрывая створки задних дверей, и металлическая кормовая рампа, медленно разворачиваясь, стала опускаться. Влекомый ветром снег ворвался внутрь, словно лавина газа. В завывании ветра чудилось наслаждение: он будто того и ждал — второго шанса добраться до людей внутри огромного самолета. Сара отвернулась от ударов снежной бури и схватила микрофон внутренней связи.
— Со, живой?
— Живой. Офигеть, мы живы!
— Помоги Миллеру спустить Каппи, бегом!
Сара кинулась по проходу обратно к секции кресел. Румкорф уже встал — брел на подкашивающихся ногах, держась за лабораторный стол, в сторону рампы. Миновав его, она бросилась к Тиму. Отстегнув так и не очнувшегося парня, она присела и вновь взвалила его на плечо тем же приемом. Затем поднялась…
…и почувствовала, как вибрирует пол от тяжелой поступи шагов. Она повернулась лицом к кормовой рампе. Прямо на нее по проходу неслась корова — огромная, черно-белая, с огромными, вылезшими из орбит, безумными от паники глазами. Сара перебежала через проход к лабораторному столу и успела взобраться на него, двигаясь крайне неуклюже из-за ноши на плечах. Удержать Тима не удалось: пальцы разжались, и он выскользнул, с грохотом рухнув на палубу по ту сторону стола. Корова пронеслась мимо, гулко протопав копытами по обрезиненному покрытию, чуть задев огромным задом ноги Сары, прежде чем та успела убрать их за край стола, — и врезалась в сложенную носовую аппарель так мощно, что от удара содрогнулся весь самолет. Корова дернулась назад, яростно развернулась, налетев на одно из кресел и порезавшись. Хлынувшая потоком кровь окрасила черно-белую шкуру и пол, когда корова побежала в другом направлении — к еще не опустившейся кормовой рампе.
Завывающие ураганной силы ветры прорывались в двадцатифутовые кормовые ворота, швыряя снег в грузовой отсек. Еще две обезумевшие коровы бросились из напитанного ужасом самолета к рампе — к свободе. Они толкали друг друга, пытаясь выбраться наружу. Копыто одной из них поскользнулось на трупе Мисс Пирожок-с-сыром; она упала тяжело, передняя нога подломилась сухо и громко, как выстрелила. Животное взревело от страха и боли, пытаясь подняться и выбраться, но сломанная нога не поддержала ее усилий.
Сара увидела Румкорфа, переходившего от стойла к стойлу — тот открывал двери и нажимал кнопки механизма отстегивания сбруи. Толстые брезентовые ремни медленно опускались на дюйм-два, давая копытам животных твердо стать на пол, и следом падали на пол. Животные мгновенно ретировались из узких стойл и в панике неслись к рампе.
— Какого черта вы делаете?! — закричала Сара, пытаясь перекрыть грохот бури и рев скота.
Но Румкорф не ответил. Ветер трепал его зачес во все стороны. Некоторые коровы бежали к рампе. Остальные стояли на месте, оглушенные, напуганные.
Сверху донесся звук механизмов лифта. Платформа пошла вниз. На металлической сетке она увидела стоящих Алонсо и Миллера; каждый держался за ручки «каталки», на которой лежал Каппи. Лифт опустит их по другую сторону прохода напротив лабораторного стола.
— Сара! — закричал Алонсо. Она едва слышала за шумом. — Дальше что?
— Уходим, скорее!
Медленно опускался лифт, открывая их ступни, голени, колени.
Охваченная паникой корова ошиблась направлением и бросилась прочь от задних ворот. Она врезалась в черный лабораторный стол, накренив его и повалив Сару на Тима. Корова ударила еще раз, и стол опрокинулся. Сара выставила вверх руки как раз вовремя, не дав краю тяжелого стола врезаться в нее. Мышцы рук страшно напряглись, когда она попыталась оттолкнуть стол в сторону.
Сара услышала железный скрежет, тревожные крики мужчин, мучительный рев охваченного болью животного, услышала, как умолк механизм лифта и затем заработал вновь.
О нет! Алонсо поехал наверх!
Сара закричала и заставила дрожащие руки толкнуть из последних сил. Стол чуть сдвинулся в сторону, и ей удалось убрать ноги прежде, чем она отпустила стол. Тяжелая черная столешница врезалась в пол, как гильотина. Теперь ставший на попа стол защищал ее от истекающей кровью, обезумевшей коровы весом в полторы тысячи фунтов.
— Алонсо, назад!
На решетке ушедшего наверх лифта Сара успела заметить только ногу кого-то уходящего с платформы — и все. Опоздала. Лифт стоял на верхней палубе, с угла капала кровь — в это место врезалась корова. Алонсо повез Каппи к кормовому трапу, решив, что такой путь безопаснее. Сара глянула на часы — 21.11.
Одна минута.
Сколько от этой последней минуты уже миновало? Пять секунд, десять? Время вышло. Сара почувствовала, как слезы — горячие, нежданные и неудержимые — побежали по щекам.
У ее ребят не получится.
«Не-успеть-не-успеть-не-успеть…»
Тим оказался у нее на плечах еще до того, как она об этом подумала. Сара шагнула мимо стола и присоединилась к паническому бегству стада. Ревущие черно-белые тела громоздились вокруг нее, били, толкали слева и справа, но она отказывалась падать, отказывалась умирать.
«Не-успеть-не-успеть-не-успеть…»
Сара почувствовала, что опора под ногами изменилась — обрезиненная палуба сменилась на гулкую сталь рампы, потом ее ноги захлюпали по ледяной, дюймовой глубины воде. Огни внутри С-5 высветили конус крутящегося снега и широкую, длинную и влажную борозду, выгрызенную в покрытом снегом льду. Вода пузырилась из тысяч трещин: мерцающая, расползающаяся поверхность, пожиравшая падающие хлопья. Белые простыни взмывали вверх и вокруг нее, расползались на нити, лезли в глаза и рот.
«Сколько еще секундочек, не-успею-не-успею-не-успею…»
Сара свернула влево, мимо борозды, и провалилась в снег по пояс. Холода она не чувствовала, не слышала ревущих коров; она просто шла, уходя прочь от самолета, от смерти — к жизни.
«Все равно погибнем, вот сейчас, в любую секу…»
Удар, грохот — и она летит через раскаленное чрево доменной печи. Больно ударяется и скользит лицом вперед по укрытому снегом льду…
Сара с трудом поднялась и оглянулась. Взрыв разломил С-5 сразу за кабиной и еще — за крыльями: Магнус заложил две бомбы. Ослепляющее пламя било на тридцать футов вверх, ярко подсвечивая штормовой замерзший залив трепещущим блеском.
Слева от нее ничком неподвижно лежал Тим. Экипаж либо погиб, либо сгорел заживо. И ни черта она не могла с этим поделать. Спасать оставалось только одного — Тима Фили. И вновь уже отработанным движением она взвалила его себе на плечи. С чего это она решила, что он легкий? Сара потащила свое бремя, с огромным трудом, полушажками пробиваясь по пояс в снегу.
Еще один взрыв грохнул за спиной — топливные баки. На этот раз она ушла достаточно далеко и поэтому избежала сокрушительных последствий ударной волны. Сара повернулась бросить последний беспокойный взгляд. Казалось, будто пылающий С-5 дергается, как умирающая антилопа от смертельного укуса льва. Саре понадобилось несколько мгновений, чтобы понять почему: самолет проваливался сквозь растрескавшийся лед. Раздался низкий, раскатистый треск — не выдержал лед, — затем похожий на стон скрежет металла о ледяную кромку, потом шипение того же самого металла, раскаленного докрасна, встретившегося с водой. Через несколько секунд хвост скрылся.
Сара вглядывалась сквозь слепящий снег, надеясь увидеть чудо, надеясь увидеть одного из друзей. А вдруг они успели выскочить, вдруг они были в другой части корпуса.
Вот опять мощный треск. Середина разломленного фюзеляжа чуть просела. Мгновение она оставалась наверху, поддерживаемая горящими крыльями, плотно прижатыми ко льду, затем крылья заскрипели, прогнулись и, наконец, с треском надломились у оснований: фюзеляж скользнул под воду. За ним последовали огромные двигатели «Боинга», увлекая за собой почти сломанные крылья. На льду оставались какие-то обломки, уже начавшие белеть: их заносило снегом.
С-5 почти полностью исчез. Через четыре-пять часов на месте катастрофы останутся бесформенные белые сугробы. Сара услышала прощальное шипение: последний обломок раскаленного металла скользнул в воду, а затем — ничего, лишь гул бурана.
Нет, прилетел еще один звук — слабый призыв мычащей коровы.
Сара содрогнулась. Они вернулись на остров, где кто-то действительно желал их смерти. Ни одеял, ни еды, ни защиты от пурги, кроме их черных пуховиков. Она даже берега не видела.
«У животных есть инстинкты, которых нет у меня… Коровы найдут берег».
Пьюринэм выдохлась. Она не знала, сколько еще тащить Тима. Из залива надо выбираться, искать какое-нибудь укрытие от ветра или умирать — будто и не покидали самолета. Сара поправила ношу на плечах, чуть наклонилась вперед навстречу ветру и пошла, ориентируясь на едва слышимое мычание.
30 ноября, 21.27
Коровы жались друг к другу серо-белой кучкой: в такой темени ничто не казалось белым. Мощные, с тяжелыми ветвями сосны лишь отчасти сдерживали ветер. Снег продолжал налетать плотными зарядами — даже в лесу он был настолько глубоким, что таял уже под разбухшими коровьими брюхами.
Охваченная сильной дрожью, Сара привалилась к стволу дерева и попробовала тереть свои скрюченные, хрупкие пальцы: их кончики пронизывала острая боль. Но боль — не самое плохое. Вот если они станут неметь — значит, обморожение. Ей казалось, будто ее скелет целиком из обледеневшей стали.
Надо искать укрытие. Тим лежал, как тряпичная кукла, на земле, и вокруг его тела уже наметало снег. Сара сомневалась, проживет ли он хотя бы час, не говоря уже о ночи. Ей казалось, что было градусов двадцать ниже нуля, с ветром и того хуже.
Недалеко от бухты Рэплейе жил Свен Баллантайн. Если б ей удалось найти дом Свена, она могла бы спасти Тима. Но в какую сторону идти? Видимость менее двадцати футов. Ни луны, ни звезд. Единственный шанс — пробиваться самой, найти дом Свена и вернуться за Тимом.
Сара нашла огромную сосну с ветвями, так придавленными снегом, что под ними образовалось подобие маленькой пещеры. Холодные как лед, руки протянулись и обломали сухие, мертвые ветки, расчистив пространство. Оно получилось небольшое, но закрытое от ветра. Туда она затащила Тима.
Управившись, Сара почувствовала непреодолимое желание лечь рядом с ним и просто уснуть. Усталость наполняла все тело, как и пульсирующая боль от ударов пытавшегося вырваться на волю стада и контузии от взрывной волны. Но помимо физического изнеможения, она едва не теряла рассудок от горя — потери друзей. Постигла ли их мгновенная смерть при взрыве? Или они погибли в огне?
Сара избежала серьезных ожогов, что было единственной доброй новостью. Ей было больно, ее трясло, и хотелось только одного — отключиться.
Она взглянула на Тима Фили, лежащего лицом вниз посреди сосновых ветвей, сломанных сучьев и сухих веточек. Если они не найдут настоящего крова, он умрет. Сара заплакала… ей не хотелось вылезать отсюда. Вообще. Она больше не могла.
Но она должна.
Холодные пальцы вытерли слезы. Сара глубоко задышала через нос, укрепляясь в решимости. Затем натянула рукава пуховика на негнущиеся пальцы и осторожно выбралась из-под ветвей — так, чтобы не обрушить снежные стены.
30 ноября, 21.38
Каждые пять минут ураганный ветер ненадолго стихал, но лишь для того, чтобы разгуляться вновь. В эти секундные передышки заряды снега как будто ослабевали, улучшая видимость от футов двадцати до почти сотни, — и в этих просветах далекий слабый огонек показался ей маяком надежды.
Сара припала к стволу дерева на краю леса, напряженно вглядываясь через поле в мерцающий свет. Сил оставалось совсем немного. Если выяснится, что ей мерещится, их хватит лишь на то, чтобы вернуться к дереву Тима, заползти под ветви и дать природе решить их участь.
Она вышла в поле. Не сдерживаемый деревьями, ветер здесь дул куда сильнее, хлестал снегом по лицу, глазам. Она наклонилась вперед и стала пробиваться, бредя по пояс в снегу. Но с каждым неловким шагом огонек светил ей будто чуть ярче и уверенней.
Еще несколько шагов, еще одно затишье, и перед Сарой предстало зрелище, прекраснее которого в ее жизни не было.
Свет горел на стене коровника.
Коровник Свена.
Она развернулась и побрела по своей траншее назад.
В пяти футах от двери коровника ноги перестали слушаться Сару. Полмили она тащила на себе 145-фунтового мужчину по пояс в снегу, и теперь ее тело сдалось. Сара упала лицом в пушистый восьмифутовый сугроб, который намел ветер, бившийся в стены красного амбара. Тим почти исчез, заметенный снегом, — одни ноги торчали.
Она не могла подняться. Не хотела подниматься. Гори все синим пламенем. Ну, замерзнет она тут до смерти, и что? Магнус все равно достанет ее — это лишь вопрос времени. Почему бы не закончить все сразу и сейчас, просто встретить смерть, как ее друзья, которых она не смогла спасти?
Алонсо, Каппи, Миллер.
Почему нельзя просто опустить руки?
Потому. Потому, что она хотела видеть Магнуса Пальоне мертвым. Это более чем достаточная причина продолжить борьбу.
Сара собралась с духом. Даже не позаботившись смести снег с лица, она поковыляла к большой сдвижной двери коровника. Закоченевшие руки ухватились за черную ручку. Ослабевшие мускулы напряглись, толкнули, и, скрипнув металлическими роликами, дверь отошла на пару футов.
Она шагнула внутрь и, оставив за порогом шторм, очутилась в оазисе тишины.
А как ЭТИ попали сюда?
Сквозь влагу слезящихся глаз она увидела десятка два коров, безмятежно лежащих в полнящихся сеном стойлах. Она помотала головой, пытаясь прояснить мысли. Коровы Свена… а не те, из самолета.
Усилием воли Сара заставила себя вернуться в буран. Она ухватила Тима за ноги и потянула его из сугроба. Лицо Фили скользило по занесенной снегом земле, но это было единственным, на что она оставалась способна. Наконец, после всех мук холода, боли и отчаяния, она втащила Тима в убежище.
Сара доковыляла до сдвижной двери и своим весом навалилась на черную ручку. Ветром надуло внутрь снега, словно некая сверхъестественная рука в последний раз протянулась за ускользающей добычей. Ролики взвизгнули, когда дверь захлопнулась, оставив ветер бесноваться и выть снаружи.
В коровнике было не тепло, но ощутимо выше нуля. Сара слышала гудение работающего на бензине генератора. Она обвела взглядом просторное помещение и увидела оранжевый отсвет переносных обогревателей.
Безопасность.
Она сделала это. С последними остатками сил подтащила Тима, оставила перед одним из больших электрических обогревателей и рухнула.
Сон пришел почти мгновенно.
