Слай, Пьер, Сэр Вог & Форт

Бум-бум-бум.

Рекс почувствовал, что его держат чьи-то сильные руки. Когда он очнулся, слабость исчезла, а боль в животе – нет.

Боль – неподходящее слово. Он уже чувствовал боль раньше – по милости Роберты, Алекса Пейноса из «БойКо» или того же преподобного отца Мэлоуни. Сейчас было нечто другое, что-то на совершенно ином уровне.

Несмотря на нестерпимые страдания, Рекс Депровдечук чувствовал, как в груди растекается приятная теплота. Он сделал медленный и глубокий вдох – такой сильный, такой расслабляющий. Ощущения были такие, как при встрече с Марко, даже сильнее.

Бум-бум-бум.

Рекс пошевелил рукой и потрогал живот.

Он был мокрый.

Мокрый от крови.

– Все будет хорошо, – произнес чей-то скрипучий голос. – Рана уже затягивается.

Рекс приоткрыл глаза.

Сначала он увидел вечернее небо, черное и беззвездное, на нем – облака, слегка освещенные уличными фонарями. Он находился на плоской крыше какого-то здания. Затем Рекс увидел их.

Он должен был испугаться. Он должен был наложить в штаны, закричать, попытаться встать и убежать. Но он не испугался. Нисколечки.

Он узнал их из своих снов и рисунков.

– Привет, Слай, – сказал Рекс.

Тот, что со змеиным лицом, широко улыбнулся. Змеиное лицо, но он выглядел… юным. Гладкие черты, крошечные чешуйки, которые сверкали здоровьем. Плотное тело, каждое движение уверенное и атлетичное. Слай был похож на культуриста, покрытого рваным серым одеялом, скрывавшим его крупные габариты. Снаружи была видна только голова: заостренное лицо с желтыми глазами и черными угловатыми радужными оболочками.

Слай улыбнулся, обнажив рот, полный иглообразных зубов, и торжествующе оглядел своих товарищей.

– Видите?! Он знает меня по имени.

– Это он, – прошептал второй. – Это он, я чую его!

Второй был тоже закутан в потертое одеяло и казался крупнее Слая. Он был выше ростом, но не такой плотный. У него было покрытое шерстью лицо и длинные челюсти, как у большой собаки, но нижняя челюсть немного сместилась вправо. Его черты были тоже гладкие – как будто он представлял собой нечто среднее между щенком и взрослой особью.

– Привет, Пьер, – сказал Рекс.

Изо рта Пьера высунулся длинный розовый язык. Он свисал вниз, и на крышу капельками стекала слюна.

Позади Пьера находился кто-то еще. Еще выше, чем Пьер, и шире, чем Слай. Рекс никогда не видел ничего огромнее…

– Мой король, – сказало существо.

Голос его был тонким и пронзительным. Казалось, он не соответствовал такому могучему туловищу. Рекс присмотрелся и понял почему – под одеялом фактически скрывались два существа. Один из них был крупным человеком, похожим на профессионального рестлера – с крошечной головой и широкой шеей. А еще одно существо покоилось на его плечах. У него было крошечное, высушенное туловище ребенка, но голова выглядела вполне нормальной – как у взрослого человека. У существа были длинные и тонкие веретенообразные ноги и руки. Еще у него был хвост, обернутый вокруг большой толстой шеи большого человека.

– Я не знаю, как тебя зовут, – проговорил Рекс.

– Я – Сэр Вог, – ответил большеголовый, хлопнув кончиком хвоста по груди большого человека. – А это – Форт.

Внимание Рекса привлек слабый стон. Он исходил от еще одного человека, лежащего на крыше.

Алекс Пейнос…

Его лицо и светлые волосы заляпаны кровью. Позади разорванной нижней губы видны местами разбитые зубы. Рекс никогда не видел такого сломанного носа; это был просто расплюснутый кусок чего-то белого между глазами.

Рекс много раз сталкивался с Алексом. Тот всегда глумился, насмехался, презирал его. Но сейчас все изменилось. Глаза Алекса молили о помощи…

Заговорил сморщенный человек – Сэр Вог:

– Мы ждали тебя всю жизнь. Теперь ты с нами.

Рекс почувствовал приятное тепло в груди и улыбнулся. Почему он должен бояться этих людей только потому, что они не похожи на других? Ведь они – его друзья. Это они воплотили его сны в реальность.

– Ждали меня? Но почему?

Слай приподнял Рекса, затем поставил его на ноги. Ноги у мальчика немного дрожали, но он смог удержаться.

– Мы ждали короля, – сказал Слай. – Король спасет нас, он приведет нас к лучшей жизни.

Я мечтаю о лучших днях. Может, поэтому он старался выразить это на своих рисунках?

Боль в животе не исчезла, но немного утихла.

– Мне всего тринадцать лет, – проговорил Рекс. – Я мало что знаю об этом.

Все четыре существа одновременно улыбнулись. Длинные волосатые челюсти Пьера сжимались и разжимались, как при одышке.

– Ты знаешь, – сказал Слай. – Всю жизнь ты был среди хищников, ты похож на них, но ты – один из нас. Мы пришли, чтобы забрать тебя домой. Мы защитим тебя.

Алекс простонал, затем вытянул окровавленную руку.

– Рекс, – пробормотал он. – Пожалуйста… помоги мне…

Пьер пнул Алекса ногой в грудь. Тот взвыл от боли.

– Закрой рот, – сказал Пьер.

Рекс посмотрел на Алекса. Какая трогательная картина.

– Что нам с ним делать?

Сэр Вог выбрался из-под одеяла, затем с помощью своих паукообразных рук и ног спустился по туловищу гиганта вниз. Большеголовое существо выползло на крышу, взобралось Алексу на спину и обернуло хвост вокруг окровавленной головы подростка. Алекс издал слабый хрип.

– Мы убиваем твоих врагов, – сказал Сэр Вог. – Хулиганов – тех, кто причинял тебе боль. Мы делаем это в назидание другим, чтобы все знали о твоем величии. А вот этого, – Сэр Вог дернул хвостом, обмотанным вокруг головы Алекса – мы приберегли для Мамочки. Если, конечно, ты сам не захочешь его прикончить.

Форт вытащил из-под одеяла могучую руку. В его ладони сверкнул длинный нож.

Алекс, увидев это, застонал от ужаса. Сэр Вог не отпускал его.

Рекс почувствовал, как напрягся его член. Убить Алекса… Убить, убить, убить. Теперь этот задира знал, что такое чувствовать себя абсолютно беспомощным.

Рекс протянул руку и взял нож.

В желтых глазах Слая мелькнуло восхищение. Он с удовольствием облизнулся, высунув раздвоенный язык.

– Скоро светает, – сказал Слай. – Нам нужно идти. Хочешь убить его сейчас – или забрать домой, к Мамочке?

Рекс не знал, кто такая Мамочка, но эти четверо с большим воодушевлением рассуждали о перспективе передать ей Алекса…

– Рекс, пожалуйста!

Алекс с трудом произнес эти два слова, но Сэр Вог сдавил свой хвост так, что Пейнос стал задыхаться.

Как трогательно.

– Заберем его с собой, – сказал Рекс. – Но сначала откройте ему рот.

Пьер встал на колени и раздвинул челюсти Алекса.

 

Пукки доставляет друга в больницу

Чанг гнал машину по Потреро-авеню. Слева уже маячило здание Центрального госпиталя Сан-Франциско. Заметив место для парковки, он нажал на тормоза и остановил машину. Правая передняя шина «Бьюика» заехала на тротуар, но у него не было времени беспокоиться об этом.

Пукки выскочил, бросился к задней пассажирской дверце и распахнул ее. Внутри сидел бледный Брайан, все еще прижимая ладонь к противоположному плечу. Он стал озираться по сторонам.

– Пукс, не понял… Больница ведь на другой стороне улицы.

– Знаю, – ответил Пукки. – Пойдем… просто сначала я хочу осмотреть твое плечо.

Он услышал приближающийся вой сирены: вероятно, это машина «Скорой помощи», которая везла Черного Мистера Бёрнса и Эриксона.

– Дай-ка мне взглянуть на твою рану, – попросил Пукки.

Брайан, казалось, задумался на секунду, затем отпустил руку, расстегнул молнию на окровавленной толстовке, осторожно просунул пальцы левой руки под правый рукав и задрал его повыше, обнажив рану.

Кровотечение остановилось. На плече было лишь небольшое пятно запекшейся крови, окруженное тонким кругом розовой рубцовой ткани. Менее двадцати минут назад Брайан Клаузер получил в плечо пулю 40-го калибра. Сейчас все это выглядело как рана по меньшей мере недельной давности.

Вой санитарной машины стал еще громче.

Они оба уставились на рану.

– Тот порез на моей голове… – вспомнил Брайан. – Помнишь, когда я сорвался с пожарной лестницы. Что с ним?

Пукки посмотрел на лоб Брайана. Стежки были еще видны, но под ними едва угадывался тонкий, почти исчезнувший рубец.

– Все затянулось.

Брайан откинулся на сиденье, вдруг что-то осознав. Что-то удивительное и неприятное.

– А дверь в доме… разве нормальный человек смог бы ее выбить?

Пукки покачал головой:

– Нет. Никак. Я должен был понять это раньше, когда ты запрыгнул на фургон, где лежал Джей Парлар, но… даже не знаю. Возможно, я просто не захотел тогда понять это.

Брайан поднял голову. Его глаза наполнились слезами. У него был вид человека, который только что лишился последней надежды.

– Я – один из них, – пробормотал он. – И все эти вещи в подвале… я один из них…

Что, черт возьми, теперь скажет Пукки? Убирайся прочь, к своим сотоварищам?!

– Ничего, – сказал Чанг. – Мы все выясним.

Раздался вой сирены, и мимо «Бьюика» пронеслась машина «Скорой помощи», повернувшая к больнице. Пукки наблюдал, как из дверей отделения неотложной хирургии навстречу уже выбежали несколько санитаров. Открылись задние дверцы санитарной машины. Парамедики выкатили носилки с Эриксоном. Джон Смит тоже выпрыгнул и вместе с остальными побежал в больницу. Дверь отделения неотложной хирургии закрылась. По Потреро-авеню продолжали сновать машины, но наступала ночь, и город потихоньку погружался в сон.

Пукки снова взглянул на плечо Брайана.

– Хочешь, мы все-таки наведаемся к врачам? Пусть осмотрят.

Клаузер согнул руку, потом покрутил ею.

– Нет, – сказал он. – Лучше позвони Робин.

– Зачем?

– Сам знаешь, зачем. И еще Джону. У него на одежде, по-видимому, есть пятна крови Эриксона. Скажи ему, пусть отыщет такое пятно и сделает мазок, а ты сразу отправь все это Робин. А сейчас отвези меня домой. Нужно переодеться. Много времени это не займет. Поехали.

Брайан вытянул руку и резко захлопнул дверцу. Пукки некоторое время не мог опомниться, потом, еще раз недоверчиво покосившись на напарника, вытащил из кармана сотовый телефон и уселся за руль. Выезжая, он уже набрал номер Робин…

 

На крыше

Рекс летел…

Пока он парил над городскими улицами, сырой вечерний воздух хлестал его по лицу и развевал волосы. Рекс находился на спине чудовища, которое совершало прыжки с одного здания на другое. Одной рукой мальчик ухватился за шею Пьера, другой прижимал к себе одеяло. Во время полета конец одеяла неистово болтался на ветру.

Это было невероятно, в это было невозможно поверить, но это происходило. Сейчас, в данную секунду. С ним.

Пьер приземлился, да так легко и непринужденно, что его большие ноги едва шаркнули по асфальту. Слай приземлился справа от них, Сэр Вог и Форт – слева. Они бесшумно двинулись через плоскую крышу, спрыгнув еще ниже, на крышу соседнего здания, затем перебежали к противоположной стене и опустились на колени, слившись с собственными тенями.

Они ждали.

В темноте сверкнули глаза Слая. Он наклонился и прошептал:

– О чем ты думаешь, мой король?

Рекс засмеялся, потом приложил ладонь ко рту – чтобы не издавать лишнего шума – и прошептал в ответ:

– Это самая крутая вещь на свете. Марко провел меня через переулки и подвалы, но сейчас… это намного круче.

Слай кивнул.

– Иногда мы передвигаемся и по крышам, но так слишком опасно. Сегодня вечером мы можем себе это позволить – монстр ранен.

Пьер покачал головой:

– Нет, я не верю. Монстру нельзя навредить, он же пуленепробиваемый!

Пьер оторвал на крыше кусок дегтя и принялся что-то рисовать на кирпичной стене.

Слай вздохнул и закатил глаза.

– Никто не бывает пуленепробиваемым, Пьер. Позвонил Тард и сказал, что его увезли на санитарной машине.

Рекс посмотрел на собравшихся вокруг него Слая, Пьера, Сэра Вога и Форта. Они больше не вызывали у него такого ужаса, как в самом начале.

– Если монстр ранен, почему мы движемся так тихо?

Слай улыбнулся и подмигнул желтым глазом.

– Потому что, если мы ошибемся, это будет наша первая и последняя ошибка.

Рекс увидел, что под одеялом Слай носит обычную одежду – джинсы, растоптанные кожаные ботинки и толстовку с большим капюшоном. У Форта под одеялом тоже обнаружилась вполне обычная одежда. Пьер оказался более странным – на нем были только синие шорты-бермуды и никакой рубашки или футболки.

На крыше было тихо. Тихо и одиноко. Большинство зданий в Сан-Франциско – трех- или четырехэтажные. Внутри одного квартала Рекс и остальные могли относительно легко перемещаться с крыши на крышу. Чтобы добраться до следующего квартала, требовалось всего лишь хорошенько прыгнуть. Слай вел их так, чтобы на пути попадалось как можно меньше камер видеонаблюдения. Если он считал, что не стоит обходить ту или иную камеру, то, заходя сзади, снимал ее и разбивал об асфальт.

На улицах было полно автомобилей и людей. А здесь царила тишина – плоское пространство; кругом, куда ни посмотришь, одни пустые крыши…

Рекс расслышал чей-то стон. Алекс. Он был все еще жив. Форт держал его у себя под мышкой.

Слай медленно выглянул из-за парапета. Осмотревшись, он опустился на корточки и произнес:

– Еще несколько минут.

Каждый раз, когда они перепрыгивали через улицу и приземлялись на крышу очередного здания, то на некоторое время делали передышку. Если на соседних крышах оказывались люди, Слай заставлял всех ждать, пока те спустятся вниз, либо находил другой путь – в обход. Когда требовалось прыгать на следующее здание, Слай всегда проверял, чтобы внизу, на улице, не было людей и чтобы никто не увидел их сумасшедшие прыжки.

Рексу еще никогда в жизни не было так хорошо. Он крепко вцепился в Пьера, вдыхая восхитительный запах его коричневой шерсти и неделями не стиранной одежды. Грудь и руки Рекса ощущали приятное тепло. Не только тепло от тела чудовища, но и более глубокое тепло, чувство любви, от которого мальчику хотелось радостно заплакать.

Они несли его домой.

Слай выглянул через край, убедился, что все чисто, и прыгнул. Путешествие продолжалось, от квартала к кварталу. Рекс узнал внизу Джексон-стрит, когда они пролетали над нею. Это было недалеко от прежнего дома. Они пересекли Пасифик-стрит, а потом тихо перемещались от строения к строению, пока не остановились на краю крыши. Они ждали.

Внизу проходила какая-то узкая дорога. А за нею, далеко внизу, четыре транспортные полосы исчезали в туннеле, который проходил под квадратным зданием.

– Пьер, это ведь Бродвейский Туннель?

– Точно, мой король.

Они подождали еще немного. Внизу, на узкой улочке, целовались мужчина и женщина. Они делали это возле своего автомобиля. Обоим было, наверное, под тридцать.

Рекс был не прочь подождать и не прочь понаблюдать. Всем приходилось ждать. Именно так устроен мир. Он окинул взглядом город. На северо-западе увидел мост Золотые Ворота, на северо-востоке – Оклендский мост. А позади него, высоко над городом, светили красным светом огни башни Сутро-Тауэр.

Сан-Франциско. Его город. Он будет здесь править. Он будет королем.

Через некоторое время мужчина и женщина отошли от автомобиля и вошли в подъезд стоящего рядом здания. Пьер прыгнул. Рекс парил в воздухе, стараясь не хихикать, когда ветер щекотал его кожу.

Группа приземлилась на плоской крыше квадратного здания. Пьер опустился на колени. Рекс соскользнул у него со спины и встал на ноги. Внизу эхом отдавались звуки проезжающих автомобилей.

Слай подошел к люку на крыше и открыл его, вытащив лестницу. Он улыбнулся своей острозубой улыбкой.

– Ты действительно готов, мой король?

– А это что, дорога домой?

Слай в ответ покачал головой.

– Пока ты не можешь отправляться домой.

Они не возьмут его? Но они ведь обещали.

– Почему не могу?

– Первенец очень опасен, – объяснил Слай. – Если мы не приведем тебя домой в нужное время, мой король, он попытается убить тебя.

Рекс такого не ожидал. Он посмотрел на Пьера, потом на Сэра Вога, потом на Форта. И все торжественно закивали – Слай говорил правду.

– Так куда же вы меня везете?

– У нас много мест под городом, так много, что мы можем ходить многие месяцы, не используя одно и то же место дважды. Первенец тебя не найдет, мой король. – Слай посмотрел в сторону горизонта и на мгновение задумался. – Скоро рассвет. Если ты останешься здесь, боюсь, тебя застигнет полиция. Ты действительно готов начать новую жизнь?

Рекс посмотрел на люк, затем на каждого из них. Оглянулся назад, окинув взглядом светящиеся окна и мерцающие огни города, затем кивнул Слаю:

– Я готов, брат. Опустите меня.

 

Опоздавшие на вечеринку

Эми Зоу держала свой «ЗИГ-Зауэр» в левой руке, а портативную рацию – в правой.

Рич Верде стоял рядом. Женщина напряженно вглядывалась в выпотрошенное тело на столе для бальзамирования.

Как ни старалась она забыть о них, никак не получалось: чудовища существовали. И частенько напоминали о себе. Одно из них лежало прямо перед нею, на столе, другие находились в соседней комнате… Эми даже представить себе не могла, чтобы одна из этих тварей дотронулась до любой из ее чудесных близняшек…

Ее охватило ощущение безнадежности, оно было настолько сильным, что подавляло любые мысли. Почти тридцать лет она прожила с этой тайной. Тридцать лет. Господи, как же быстро пролетело это время! Три десятилетия ее жизни… Если все это не закончится, еще многих людей ждет жуткая смерть.

Верде постучал стволом пистолета об акульи зубы чудовища.

– Мерзкий урод, – проговорил он. – Скольких ты уже прикончил своими жемчужно-белыми клыками?

Сколько, в самом деле?

– Здесь не только те, кому не повезло, – сказала Эми. – Видишь того парня с ломом?

Верде уставился на нее непонимающим взглядом.

– Лом? – Он задумался, затем кивнул, внезапно что-то вспомнив. – Лиам Маккой?

– Да, – кивнула Эми. – Похоже, мы можем вычеркнуть его фамилию из столбца: «Местонахождение неизвестно».

Пятнадцать лет назад Маккой проходил подозреваемым в четырех убийствах детей. Он пропал без вести до того, как Эми успела к нему подобраться. Теперь правосудие свершилось…

Она вернулась в оружейную комнату. Верде последовал за ней. Он сунул в кобуру свой «ЗИГ-Зауэр» и поднял FN, прикинув вес пистолета. Волноваться по поводу оставленных отпечатков не было смысла; они уже знали, кому принадлежало это оружие.

– Что насчет Клаузера? – спросил Верде. – И Чанга, этой затычки в каждой бочке? Может быть, одного их увольнения недостаточно…

Эми наблюдала, как Рич извлек из пистолета обойму. Та была полной. Он вставил ее обратно.

– Они всего лишь выполняли свою работу, – ответила Зоу. Они делали то, что обязаны были делать, следуя букве закона, – так же, как тридцать лет назад делала сама Эми. – А что бы ты хотел, Рич, застрелить их, что ли?

Тот пожал плечами.

– Вы ведь всегда твердите о большей пользе. По крайней мере, стоило бы устроить на них облаву. Несколько дней в окружной тюрьме наверняка поставили бы их на место.

Зоу не могла на это пойти. Их карьеры и так уже оказались подпорчены. Неужели требовалось еще и публично унизить их?

Из портативной рации раздался пронзительный голос Шона Робертсона:

– Шеф?

Он находился на первом этаже и должен был убедиться, чтобы там не было больше никого, включая полицейских.

Эми подняла руку с рацией и ответила, не отводя взгляда от кошмарных акульих зубов.

– Слушаю.

– У вас там всё в порядке?

– Конечно, – ответила она. – Ваша задача – обеспечить надежное оцепление и не пускать сюда никого постороннего.

– Хорошо, шеф.

Зоу сделала паузу, затем снова нажала на кнопку передачи:

– Шон?

– Да, шеф?

– Объявите по всему управлению, что Брайан Клаузер и Пукки Чанг больше здесь не работают. Нужно, чтобы все знали о том, что они теперь – сугубо штатские лица.

Верде поднял руку, чтобы привлечь ее внимание. Он губами произнес: и Смит.

Джон Смит. Этот человек боялся собственной тени. Как только Пукки и Брайан останутся не у дел, Джон вернется к своему компьютеру. Вреда от него не будет.

Эми Зоу покачала головой и опустила рацию.

Верде явно хотел поспорить, но сдержался.

– Мне нужно увидеться с Эриксоном, – сказала она. – Вы с Шоном заканчивайте здесь. Полностью изолируйте этот дом. Никого не впускать. Сначала нужно разобраться, что делать с этим дерьмом.

– Будет сделано, – ответил Верде. – Вы же знаете, что всегда можете рассчитывать на меня.

– Знаю, Верде, знаю…

Эми вышла из оружейной комнаты. Она бросила еще один взгляд на коллекцию ужасных тварей, которые когда-то охотились на жителей Сан-Франциско, затем быстро поднялась наверх.

 

Тард: первый выход на охоту

Из всех детей Мамочки Тард умел прятаться лучше всех. Вот почему Слай выбрал его для слежки за монстром. Конечно, несправедливо, что из-за этого Тарду пришлось пропустить столько интересного, но теперь все изменилось к лучшему.

Монстра увезла машина с желтыми лампочками, и Слай сказал, что теперь Тард тоже может участвовать в охоте. Только нужно все делать тихо и не высовываться – чтобы не узнал Перевенец. Охота! Раньше Тард никогда не охотился. Все-таки Слай – настоящий друг…

Тард хорошо прятался, потому что умел изображать другие предметы. Вот и сейчас он изогнулся так, что почти слился со стволом дерева. В парке Золотых Ворот по бокам аллеи таких скрюченных деревьев было полным-полно. Их стволы изгибались спиралями, а внутри всегда имелось место, чтобы спрятаться. Там обычно и укрывался Тард, и заметить его в темноте было почти невозможно. Все фонари в парке были погашены, и сквозь высокие сосны на аллеи пробивался лишь слабый свет луны.

Тард почти слился с деревом, но сердце все равно колотилось от волнения, мешая сохранять полную неподвижность. Вот что такое охота! Он просто сгорал от волнения и нетерпения. Неудивительно, что Слай так любил охоту.

Тард зорко следил, наблюдая, как по аллее приближается добыча. Мальчик-подросток и девочка-подросток. Они держатся за руки. Тарда никто никогда не держал за руку, и это было несправедливо. Почему добыча так делает? Ему всегда хотелось наказать людей, которые держатся за руки, которые целуются.

Мальчик поднял голову, посмотрел в то место, где прятался Тард… и отвел взгляд. Он не увидел Тарда. А все потому, что тот перестал быть прежним Тардом, он стал Хамелеоном.

Пара подростков приближалась. Сердце Хамелеона забилось сильнее. Как это возбуждает! А вдруг добыча почует неладное и убежит?

Раньше он никогда не убивал. Страх перед Первенцем и перед Спасителем… Вот что всегда сдерживало его. Но, может быть, сейчас Первенец не будет так строг с ними, ведь Спасителя увезла машина с желтыми лампочками…

Вот оно, начинается. Тард… Нет, Хамелеон — готов совершить это…

Он затаил дыхание, когда до подростков осталось всего пять шагов.

Четыре.

Три.

Когда остался всего один шаг, Тард вытянул обе руки и одним ловким движением схватил мальчика и девочку за глотки.

Потом он поволок обоих в свое темное убежище…

 

«РапСкан»

– Пукки, проснись, – Робин похлопала по плечу Чанга. Тот неподвижно лежал на диване, и со стороны могло сложиться впечатление, что он умер. Немного встревожившись, женщина снова толкнула его. – Вставай же, соня. Проснись и пой!

– Еще пять минут, мамочка, – промямлил он.

– Ты попросил разбудить тебя, когда тесты будут закончены.

Пукки встрепенулся. Он сразу же сел и протер лицо. Потом шмыгнул носом.

– Кажется, запах свежего кофе? Я не ошибаюсь?

– Нет, конечно, – ответила Робин. – Подсаживайся к столу, я налью тебе.

Уже на вторую ночь – или утро, в зависимости от того, с какого момента вести подсчеты, – ее квартира на время превратилась в боевой штаб. Брайан сидел за столом в гостиной с чашкой свежего кофе в руках, задумчиво вглядываясь в пустоту. Стул Джона пустовал – Смит уехал в больницу.

Робин превратила свою гостиную в импровизированную лабораторию. В центре стола стоял работающий аппарат «РапСкан». В этот момент продолжалась обработка двух образцов, которые Брайан и Пукки привезли несколько часов назад. Она загрузила картриджи и запустила тест на кариотип. Еще несколько утомительных минут, и машина должна была выдать результаты.

Робин отправилась на кухню и возвратилась с кофейником и кружкой для Пукки. Наполнив ее, она подлила кофе и Брайану. Оба мужчины выглядели абсолютно опустошенными. Когда Чанг передал ей образцы для анализа, он сразу же бросился на диван. Брайан, войдя к ней в квартиру, не произнес ни слова; он уселся на стул, сначала выпил пива, затем налил себе виски, потом перешел на кофе. Робин решила, что лучше оставить его в покое. Если бы ему понадобилась ее помощь, то он сам попросил бы об этом. А пытаться навязываться – значит нарваться на неприятности.

– Похоже, у вас, ребята, было целое приключение, – сказала Робин. – Я рада, что никто не пострадал. Кроме Эриксона, наверное…

Пукки кивнул и сделал глоток кофе.

– Да, больше никто не пострадал. Пока, по крайней мере. А скоро закончится твой тест?

Робин взглянула на сенсорный экран машины.

– Приблизительно через пять минут. Возможно, раньше. А вы не собираетесь мне сказать, от кого второй образец?

Она знала, что первый образец взят у Эриксона, но про второй ни Клаузер, ни Чанг ничего не сообщили.

– От одного парня из дома Эриксона, – хрипло проговорил Пукки. – Нам его поймать не удалось.

В очередной раз Робин почувствовала, что Чанг что-то недоговаривает. Неудивительно, что разговаривал только он – просто парень намного лучше умел лгать…

Брайан поднял голову. Он быстро заморгал, как будто только что очнулся от дремоты и с трудом понял, где находится, – и произнес:

– Ухо.

– Что?

Пукки кивнул:

– Точно. Я забыл об этом.

– Я тоже, – сказал Брайан. Он сунул руку в карман, вытащил пластиковый пакет и поднял вверх, чтобы Робин могла получше рассмотреть.

– Брайан, – сказала она, – зачем ты положил человеческое ухо в пакет?

– Оно взято с чучела человека, которого мы обнаружили в подвале у Эриксона. На нем можно провести ДНК-анализ?

Робин протянула руку и взяла пакет. Кожа выглядела сухой и ломкой.

– Когда ты говоришь о чучеле, то имеешь в виду животное, крупную дичь? Набитое для демонстрации?

– Да. Ты можешь проверить это на Z-хромосому?

– Не здесь, – сказала она. – Процесс дубления разрушает большую часть клеточной ДНК. Нужна биологическая лаборатория, где есть оборудование для извлечения оставшейся ДНК, и еще контрольно-измерительный аппарат с функцией усиления. Для такой цели вполне подошла бы университетская лаборатория. Или лаборатория какой-нибудь крупной больницы. Но в любом случае это займет несколько дней, причем без всяких гарантий на успех.

Брайан молча смотрел на нее. Его глаза сверкали гневом и болью. Клаузера переполняли эмоции, что было ему несвойственно. Робин не видела сейчас в нем того прежнего Брайана – с холодным и бесчувственным взглядом.

Машина подала звуковой сигнал. Женщина прильнула к небольшому экрану.

ОБРАБОТКА ОБРАЗЦА ЭРИКСОНА ЗАВЕРШЕНА

Она нажала на иконку и принялась считывать результаты.

– ZX, – сказала Робин. – Ничего себе, Эриксон – носитель Z-хромосомы!

Брайан и Пукки не выглядели удивленными.

– Родственные души? – спросил Брайан. – Выходит, Эриксон связан с остальными?

Робин прокрутила информацию на экране, просматривая наследственные индикаторы. И наконец обнаружила соответствие.

– Вот оно, – тихо проговорила она. – Джебедия Эриксон, Рекс Депровдечук, Черная Борода и убийца Оскара Вуди… У них у всех одна и та же мать.

Брайан, казалось, весь сжался. Он откинулся назад, опустил голову, и его подбородок почти коснулся груди.

Пукки покачал головой:

– Минуточку! Мы считаем, что Дети Мэри – это носители чертовых Z-хромосом. Если так, то Эриксон не просто убивает представителей собственного подвида, он уничтожает свою семью. Что это такое?

Робин пожала плечами.

– Если Эриксон схвачен, то, может быть, лучше спросить об этом у него самого?

– Не думаю, что он захочет что-нибудь нам рассказать, – вздохнул Пукки. – Тем более что он сейчас находится в отделении интенсивной терапии. Получил проникающее ножевое ранение в живот.

В этот момент Брайан поднял голову.

– Он – носитель Z-хромосомы. На таких, как он, быстро все заживает. Нам все-таки нужно отправиться в больницу и расспросить Эриксона. Только как? Зоу ведь наверняка позаботилась о надежной охране.

Пукки задумался, потом отхлебнул кофе.

– Робин, ты ведь врач. Не могла бы ты сама узнать о состоянии Эриксона? Только так, чтобы никто не догадался, что в этом сильно заинтересованы мы с Брайаном.

Несмотря на то что сама она уже давно не работала на систему здравоохранения, там у нее имелось много друзей.

– Скорее всего, детальную информацию о пациенте получить не удастся, но я смогу узнать, когда он будет выписан из отделения интенсивной терапии.

«РапСкан» подал звуковой сигнал.

АНАЛИЗ ВТОРОГО ОБРАЗЦА ЗАВЕРШЕН

– Ну, вот, – сказала Робин. Она кликнула на иконке, и на экране высветились результаты. Женщина увидела маркер X, затем Z… и также Y. – Этот субъект – трисомальный. У него XYZ, как и у Рекса, – она прокрутила данные в поисках семейных признаков. – Да, вот снова, смотрите! Одна и та же мать. Все эти парни – одно большое, счастливое семейство.

Глаза Пукки расширились.

В глазах Брайана сверкнула ярость.

– Одна и та же мать? Ты абсолютно уверена?

Робин кивнула.

Клаузер встал, подошел к Пукки и протянул правую руку – ладонью вверх.

– Ключи, – коротко сказал он.

Чанг выглядел взволнованным.

– Куда-то собрался, Брай-Брай?

– Ключи.

– Может быть, машину лучше вести мне? – пробормотал Пукки. – Мы могли бы…

– Дай сюда гребаные ключи!

Пукки откинулся. Робин от волнения затаила дыхание. Она никогда не слышала, чтобы Брайан повышал голос – даже во время их ссор.

Чанг судорожно сунул руку в карман и передал Брайану ключи от машины. Тот взял их и вышел из гостиной. Эмма, виляя хвостом, последовала за ним. Дверь квартиры открылась и с шумом закрылась. Собака вернулась, поглядывая то на Пукки, то на Робин, видимо ожидая, чтобы на нее обратили внимание.

Почему Брайан вылетел отсюда, словно ураган?

– Пукки, что, черт возьми, произошло?

Чанг подался вперед, обхватив голову руками.

– Думаю, Брайану нужно повидаться с отцом. Вот дьявольщина! А мне… Мне нужно еще немного поспать.

Он встал, вытащил телефон и вышел в другую комнату, лихорадочно набирая на экране очередное СМС-сообщение. Закончив и отправив его, он сунул телефон в карман, затем бессильно упал на диван. В комнату вбежала веселая Эмма, запрыгнула на диван и свернулась калачиком в ногах мужчины.

Робин уставилась на Пукки. Было видно, что тот совершенно измотан. Между ними явно что-то произошло, но трудно было догадаться, что именно.

Почему они ей не доверяли?

Она не устала ни капельки. И готова была работать. Отыскав свой телефон, Робин начала просматривать контакты. Она искала знакомых, которые все еще работали в Центральном госпитале Сан-Франциско…

 

Эгги и его сосед по камере

Эгги Джеймс не хотел просыпаться, но какая-то внутренняя сила старалась вытащить его из сна. Сна, в котором маленькая девочка чмокала его в щеку, обняв хрупкими ручками за шею.

Он не хотел просыпаться…

Эгги засопел. Потер лицо. Да, когда трезвеешь, то попадаешь в другое измерение. Начинаешь кое-что вспоминать.

Эгги Джеймс не всегда был бездомным. Когда-то давно, очень давно, он владел небольшим интернет-кафе, в котором тусовались представители альтернативной культуры. Этим заведением он управлял вместе с женой и дочерью-подростком. Так продолжалось вплоть до ограбления.

Сначала грабители выстрелили в Эгги. Выстрелов было два: одна пуля попала ему в ногу, вторая – в грудь. Он помнил, как, падая, ударился спиной о прилавок. Все было забрызгано кровью. Эгги не мог двигаться, не мог даже пошевелить пальцем, но еще долго оставался в сознании. Он успел заметить, как бандиты выстрелили в голову его жене. Он еще не отключился и увидел, как обезумевшая от ужаса дочь бросилась бежать. Но, не успев добежать до двери, получила пулю в спину. Он видел, как она ползет по полу, тянет к нему окровавленные руки, просит помочь…

Эгги Джеймс еще долго не терял сознание и видел, как к лицу дочери был приставлен пистолет. Он услышал, как она закричала, а потом этот крик оборвался – вместе с выстрелом. Только после этого он окончательно отключился.

Полицейские сказали, что грабители, видимо, посчитали его мертвым, и только это спасло ему жизнь.

Его жизнь.

Смешно, не правда ли?

Чертовы воспоминания! Он не мог вытряхнуть их из головы. Помогла только хорошая доза героина. Он принимал наркотик целый месяц. Это средство заставляет человека забыть обо всем. Ну, или почти обо всем.

Он лишился всего, что имело для него хоть какое-то значение. И ничто больше не могло заполнить пустоту в его сердце. Если только он сам не попытается это сделать. Сейчас ему ничего не хотелось. Не было повода. Он не мог даже совершить самоубийство – видимо, духу не хватало – и выбрал для себя более медленный путь к могиле. Очень болезненный путь. Вот до чего он в конце концов докатился… Если человек не может защитить свою семью, имеет ли он право жить? Эгги думал, что нет.

Так он думал до того, как попал в белую темницу…

Это ужасное место напомнило Эгги, что жизнь, какой бы дрянной и никчемной она ни была, все же стоит ценить. Полтора дня назад Хиллари дала ему надежду. Если имеется хотя бы призрачный шанс выбраться отсюда и хоть как-то жить, Эгги готов сделать для нее все, что угодно.

Он наконец прогнал прочь остатки сна и заметил, что слева у стены, где раньше сидела мексиканка, теперь прикован цепью мужчина. На самом деле не мужчина, а подросток, просто своими внушительными габаритами он напоминал взрослого мужчину. Лицо подростка было похоже на пухлый гамбургер: разбитые губы и нос, сломанные зубы. Он был весь в крови. Он плевал кровью, негромко стонал и издавал звуки, похожие на слова, только произнесенные невнятно – человеком, у которого весь рот чем-то набит.

Застонав еще громче, подросток раскрыл рот, и Эгги увидел, почему тот не мог произнести членораздельного слова: кто-то отрезал ему язык.

Справа от себя Эгги услышал другие звуки, значения которых он не понимал, но лишь потому, что не говорил по-китайски. Китаец стоял на коленях, зажмурив глаза и, раскачиваясь взад-вперед, молился.

Эгги Джеймс не смог помочь китайцу и ничем не мог помочь этому безъязыкому мальчику. Он мог позаботиться только о себе, и то лишь в том случае, если Хиллари даст ему такой шанс.

Эгги лег и закрыл глаза. Может быть, ему снова приснится дочь…

 

Отцы и дети

Брайан остановил машину у дома Майка Клаузера и сразу же заметил отца, сидящего на ступеньках у входа с неразлучной бутылкой светлого пива «Будвайзер». Еще пять бутылок в картонной упаковке покоились у его ног. Он был без рубашки, в потрепанных джинсах, черных носках и без ботинок.

Он ждал. Это могло означать только одно: Пукки все-таки успел его предупредить. Чертов китаёза!

Брайан заглушил двигатель «Бьюика». Его пальцы сдавили руль.

Если Эриксону шестьдесят с лишним лет, и он приходится Брайану единоутробным братом, то настоящей матери Брайана должно быть минимум семьдесят пять. Или того больше. Майк Клаузер и Старла Хатчон вместе ходили в среднюю школу. Брайан видел их ежегодники, фотографии их класса, другие снимки из детства и школьных лет. Они родились в один год. Несколько месяцев назад Майку исполнилось пятьдесят восемь.

Майку, который, судя по генетическому тесту, не был отцом Брайана…

Старла была моложе Джебедии Эриксона. Выходит, женщина, которую Брайан всегда считал своей матерью, таковой не являлась…

Всю жизнь ему лгали. Он чувствовал, как закипает. Примерно то же самое творилось с ним, когда Эми Зоу пригрозила ему тюрьмой.

Он вышел из «Бьюика». Майк встал и подошел к входной двери, чтобы открыть ее.

– Не утруждай себя, – сказал Брайан.

Его отец остановился и повернулся.

– Пукки сообщил мне, что ты хочешь поговорить о чем-то важном.

– Мне необязательно заходить внутрь, – сказал Брайан. – Мне всего лишь нужно знать, кто мои настоящие родители.

Майк Клаузер уставился на него непонимающим взглядом. Он медленно опустился на переднюю ступеньку и сел. Он опустил голову.

– Ты – мой сын.

– Ерунда!

Майк посмотрел на него, и глаза его погрустнели.

– Мне наплевать на биологию. Я вытирал тебе задницу и менял пеленки. Когда у тебя подскакивала температура, я чувствовал, что кто-то рубит мое сердце на мелкие кусочки. Когда ты кашлял, этот звук был для меня страшнее, чем любая драка, в которой я когда-либо участвовал.

Подумать только! А ведь Брайан любил этого человека, этого лгуна…

– У тебя всё?

– Я водил тебя в школу, – продолжал Майк. – Сопровождал на тренировки по футболу. Я видел все матчи по борьбе, в которых ты участвовал, и хватался за сердце, когда кто-нибудь укладывал тебя на лопатки. В такие минуты мне хотелось выбежать и пнуть твоего соперника как следует. Я всегда учил тебя отличать добро от зла и несправедливости.

Какое трогательное шоу! Но, с другой стороны, у Майка была в распоряжении вся жизнь – вся жизнь Брайана…

– И за все эти годы тебе ни разу не пришло в голову рассказать мне правду?

– Правда в том, что ты – мой мальчик. – Нижняя губа Майка дрогнула – всего на мгновение, после чего он, по-видимому, совладал со своими эмоциями. – И ты всегда останешься моим сыном.

Брайан медленно покачал головой:

– Нет. Я – всего лишь ребенок, которому ты лгал.

Майк вытащил неоткупоренную бутылку «Будвайзера» из упаковки. Он зажал ее ладонями и медленно перекатывал взад-вперед.

– Я не в курсе, откуда ты все это узнал, но бичевать себя не стоит. Я все равно не стал бы ничего менять.

А на что он надеялся? Может быть, на раскаяние? Но Майк не принес никаких извинений. По крайней мере, его характер в этом отношении не изменился.

– Кто мои родители? Ты должен наконец сказать мне это.

Майк поставил бутылку на ступеньки у ног. Он выглядел… слабым. Осунувшееся лицо, опустившиеся плечи… Брайан видел такое лишь однажды – когда умерла его мать.

– По соседству с нами околачивался один бездомный парень, – проговорил Майк. – Эрик… Да, так, кажется, его звали. Фамилию его я так и не узнал. Кажется, он служил в морской пехоте, был врачом. Мы с соседями, как могли, помогали ему. Давали пищу, одежду. Однажды Эрик куда-то исчез. Когда он снова появился неделю спустя, с ним был ребенок.

Руки Брайана то и дело сжимались в кулаки.

– Ты хочешь сказать, что бездомный Эрик – мой отец?

Майк покачал головой.

– Он не был твоим отцом. Твоя мать так не считала.

– Эта сучка не была моей матерью…

Майк схватил бутылку с пивом и, не глядя, швырнул. Брайан машинально отшатнулся. Бутылка с грохотом разбилась о дверцу водителя.

Майк Клаузер встал. Он больше не выглядел грустным.

– Послушай, мальчик, – сказал он низким голосом, – Ты – мой сын, но она была моей женой. Ты сейчас поносишь ее имя, и за это я просто надеру тебе задницу!

Брайан почувствовал, как схватил отца за шею. Глаза Майка расширились от шока.

Брайан подтянул его поближе и крикнул прямо в лицо:

– Будешь мне угрожать – я убью тебя!

На кончиках пальцев он явственно почувствовал пульс Майка. Стоило лишь еще сдавить, и…

Что, черт возьми, он делает? Брайан отпустил руки и медленно отступил на несколько шагов.

Майк потер горло свободной рукой. Он посмотрел на Брайана, и в его взгляде было скорее смятение, нежели страх.

– Ты всегда вел себя удивительно спокойно, – сказал Майк. – Ты никогда раньше… даже не кричал на меня.

Не кричал и, уж конечно, никогда не поднимал на отца руку. Едва сдерживаемый гнев, раздражительность – все это происходило впервые. Раньше он тоже давал волю эмоциям, но чтобы так…

Что с ним произошло?

– Просто доскажи свою историю, старик.

Майк прекратил тереть горло. Он присел, откупорил еще одну бутылку и сделал большой глоток.

– Честно говоря, мы не знали, что делать, – сказал он. – Ну, а что нам было делать? Эрик принес нам ребенка. Он сказал, что должен отдать его нам, поскольку знал, что мы станем ему хорошими родителями. Мы немного остерегались Эрика, ведь он был несколько не в себе, к тому же бездомным. Оставить ему ребенка? Это было опасно. Поэтому мы забрали тебя, чтобы оградить от неприятностей.

– И ты даже не вызвал полицейских? У тебя на руках оказался младенец, вероятно похищенный, и ты не попытался отыскать его родителей?

Майк засопел, потом прикрыл нос рукой.

– Поначалу мы думали, что попробуем выяснить, откуда ты взялся. Хотели поговорить с Эриком и выведать хоть что-нибудь у него, прежде чем обращаться в полицию. Ради бога, Брайан! Эрик ведь сражался за страну, видел, как рядом погибали его друзья… Нам нужно было по крайней мере как-то помочь ему выбраться из этой передряги.

Сердце Брайана отчаянно билось. Он с трудом сдерживался. Неужели перед ним человек, на которого он с почтением взирал всю свою жизнь? Человек, который просто забрал себе чужого ребенка?

– Я не твой сын, – сказал Брайан. – А ты сейчас смотришь мне в глаза и утверждаешь, что сделал это, чтобы спасти какого-то обезумевшего бездомного парня от заслуженного уголовного наказания?

– Всё не так, Брайан, – торопливо проговорил Майк. – Эрик был напуган. Я в жизни не видел такого напуганного человека. Он сказал, что нужно спрятать ребенка в надежном месте, лучше всего устроить в хорошую семью, – иначе с ним случится беда. Он знал, что твоя мать не могла иметь детей, поэтому и принес его нам.

Вот тебе на! Еще один сюрприз! Брайан поморщился.

– Получается, бездомный Эрик откуда-то знал, что у вас с женой не могло быть детей?!

– Да об этом знали все соседи. Это просто совпадение. Сам Бог выбрал нас. Мы не распространялись об этом, но когда нас спрашивали, собираемся ли мы завести детей, то мы отвечали, что это невозможно. Мы подумывали усыновить ребенка, но никаких конкретных планов у нас не имелось. Когда Эрик принес нам тебя, мы решили, что произошло чудо…

У Брайана сдавило в горле. Как они могли так поступить?

– Чудо?! Ты что, издеваешься надо мной?

Майк немного наклонил голову, и в глазах его мелькнуло: сам подумай, сынок, и все поймешь.

– Два человека любят друг друга, но не могут иметь детей, затем на пороге их дома вдруг появляется ребенок… Это чудо, никак не меньше. Какие тут еще нужны доказательства?

Голос Брайана превратился в вопль:

– А разве нельзя было принять какие-то меры, чтобы мама смогла родить? Хоть что-нибудь сделать для этого?! Ведь есть же врачи. Нужно было пройти обследование… Ну, и так далее. Зачем уповать на похищенного ребенка?

– Я не подвергаю сомнению пути Господни. Они, как тебе известно, неисповедимы.

– Это не способствует вашей набожности. Наоборот, вы становитесь еще тупее. Что произошло потом? Вы взяли и объявили всей округе, что у вас произошло непорочное зачатие и мгновенные роды?

Майк снова опустил голову.

– Мы оба помалкивали. В ту ночь, когда Эрик принес тебя, я пробовал поговорить с ним. Но он лишь твердил свое: что они могли причинить вред ребенку, если бы ему не удалось его спасти.

– Кто это они?

– Он не сказал. На следующий день я разыскал его. – Майк сделал паузу и сделал глоток пива. – Эрик был мертв, Брайан. Думаю, он погиб от передозировки. Мы не знали, что делать. Твоя мать и я перечитали до дыр все свежие номера газет, посмотрели выпуски новостей, надеясь узнать о похищенном ребенке. Но нигде ничего подобного не сообщалось.

И этот человек его воспитывал: лгун, трус, который только думал о себе…

– И тем не менее вы не обратились в полицию. Похититель был мертв, кто-то потерял своего ребенка, и вы ничего не предприняли?!

Майк отвернулся.

– На третий день твоя мать и я уже так привязались к тебе, что готовы были пойти на что угодно, лишь бы никому тебя не отдавать. Если б мы узнали, кто твои родители и где они находятся, все, конечно, было бы по-другому. Мы рассказали всем, что твоя мать на пятом месяце беременности. Я отправил ее на несколько месяцев в другой штат. А соседям мы сказали, что до рождения ребенка она поживет пока у своей матери. У твоей бабушки…

Брайан хотел напомнить Майку, что женщины, о которых тот говорил, не были ни его матерью, ни его бабушкой, но он все-таки сдержался.

Майк допил пиво одним глотком, затем со звоном поставил бутылку рядом.

– И вот твоя мать вернулась домой с ребенком. Все просто. Соседи купились на этот трюк. Все заметили, каким крепышом был новорожденный. А мы только смеялись и говорили, что когда-нибудь ты будешь выступать за «Сан-Франциско фортинайнерс» и мы все разбогатеем.

Майк откупорил еще одну бутылку с пивом.

Брайан нахмурился. Из-за этого человека он, наверное, никогда не узнает, кто его настоящие родители. Впервые в жизни Брайан почувствовал, как на глаза накатываются слезы. Он быстро заморгал, чтобы как-то остановить их.

– А как же насчет свидетельства о рождении?

– Здесь все проще простого. Достаточно наведаться в Чайнатаун и подкинуть деньжат нужному врачу. А уж он-то состряпает что угодно. В твоем свидетельстве о рождении написано, что ты родился в этом доме, а не в больнице.

– То есть вы взяли себе похищенного младенца и подкупили врача… Какие честные и порядочные граждане! Что случилось потом?

Майк пожал плечами.

– Да ничего. Мы любили тебя. Ты был самой главной радостью нашей жизни. Бог дал тебя нам, и мы каждый день стремились доказать Ему, что достойны этого.

Брайан не мог больше сдерживать слез.

– Вы не должны лгать! Вы слышали о том, что лгать нельзя?! Кто-нибудь вас учил этому?!

Глаза Майка излучали боль. Он весь ссутулился. Он никогда не выглядел настолько старым…

– Мы знали, что это неправильно, – проговорил он. – Но прошло немного времени, и нам удалось отбросить сомнения. Мы больше не вспоминали об этом. Ты стал нашим сыном.

Майк Клаузер всегда производил впечатление человека-скалы: невозмутимого, надежного, уверенного и во всем стремящегося разглядеть только хорошее. Теперь он казался побежденным – сдувшимся, разбитым, разочарованным… как будто кто-то предал его и отнял самое дорогое в жизни.

Брайан тоже чувствовал себя разорванным; с одной стороны, он всеми фибрами души возненавидел этого человека, а с другой… Он не мог не замечать боли в глазах Майка. Он помнил, с какой любовью тот относился к нему, какое у него было замечательное детство. Он хотел ударить его. И нежно обнять… Но он знал, что теперь никогда не сделает ни того, ни другого.

– Ты мне не отец, – сказал Брайан. – И никогда им не был. Больше я никогда к тебе не приду. И не позвоню. Для меня ты просто умер.

Голова Майка опустилась. Его большое тело вздрогнуло немного, и он, закрыв лицо руками, заплакал.

Брайан вытер слезы и отвернулся. Затем сел в «Бьюик» и уехал.

Черт бы побрал этого Майка Клаузера! Гореть ему в аду ярким пламенем. У него так и не нашлось тех ответов, которые так были необходимы Брайану…

Оставалось лишь одно место, в котором Брайан еще мог получить эти ответы. Но только не сейчас. И не сегодня. На сегодня с него достаточно…

 

Визит в больницу

Шеф полиции Эми Зоу внимательно смотрела на Джебедию Эриксона. Он сильно постарел с тех пор, как она видела его в последний раз. Впрочем, неудивительно. Ведь он покинул психиатрическую лечебницу двадцать шесть лет назад…

Куда его направила она.

Много лет назад Эми была сопливым новобранцем. Вместе с Ричем Верде им удалось разобраться в таинственных символах и серебряных стрелах, разыскать Олдера Джессапа и завести дело на Джебедию Эриксона, хотя начальство и пыталось ей помешать. Ее даже перевели в инспекторы – в качестве своеобразной платы за молчание. Она приняла повышение, но это ее не остановило – в то время Эми была идеалистом и считала, что в новом качестве сможет удвоить усилия. Она отыскала нужного судью, который вел это дело. Потом нашла нужного человека в окружной прокуратуре…

Сейчас Эриксон был, по сути, стариком, прикованным к больничной койке: весь в бинтах и трубочках, торчащих из носа и руки. А тогда, много лет назад, он был воплощением смерти. От одного взгляда в его безжалостные глаза по спине пробегал холодок.

Теперь он выглядел старым. Его руки, шею и грудь покрывали многочисленные рубцы. Мерзкие и длинные рубцы – такие, которые, должно быть, требовали сотен стежков. Этот человек был воином. А рубцы рассказывали историю его сражений…

– Черт бы побрал этого Брайана! – проговорила Зоу. – Он даже не представляет, что натворил.

Ей следовало уволить их с Чангом еще раньше. Последний, конечно, не утерпел. Это лишний раз доказал еще случай с Блейком Йоханссоном: стоило Пукки почувствовать неладное, он тут же лез в самое пекло. Возможно, она могла бы еще несколько лет назад перевести их в другой отдел.

А расскажи она Пукки и Брайану всю правду об Эриксоне и о чудовищах… Судя по их послужным спискам, эти парни явно не испугались бы и принялись бы копать еще глубже. И что тогда? Как им противостоять? Они поступили бы точно так же, как и она много лет назад…

Стало ли лучше, когда благодаря ее усилиям Эриксона упекли в психушку? Сколько людей потом погибло из-за ее упорства?

А сколько могло погибнуть теперь – из-за того же Брайана?

С тех пор Эриксон впервые выбыл из строя. Раньше он дважды бывал серьезно ранен, но оба раза покидал больницу уже на следующий день. На сей раз, однако, не верилось, что реабилитация произойдет быстро. Может быть, он уже слишком стар?..

Эми надеялась, что он все же поправится… и это случится до того, как Дети Мэри поймут, что могут безнаказанно убивать…

 

Признание

Сон до полудня оказывал весьма благотворное воздействие на организм. Наверное, Брайан Клаузер – просто мутант, и сон ему не нужен. Ну и что с того? Он все еще лучший друг Пукки. Он спас Пукки жизнь. Правда, это пока ничего не решает. Сейчас он опять слетел с катушек, умчался куда-то, и нужно было отыскать способ вернуть его на «грешную землю»…

Возле ног крутилась Эмма. Робин попросила, чтобы Пукки не баловал собаку, а лишь изредка давал ей несколько кусочков сухого корма из пакета. Но тот не стал церемониться и насыпал рядом с диваном большую горсть. Жизнь коротка, а для собаки нет большего счастья, чем вкусное угощение.

Пукки налил себе кофе из кофеварки. Прекрасный аппарат. Как и всё в доме у Робин. По-видимому, судебные медики зарабатывали больше, чем инспекторы отдела убийств.

Он услышал позади себя шаги, затем женский голос:

– Ты сварил кофе?

Чанг повернулся с кружкой в руке. В комнату вошла сонная и зевающая Робин. На ней была лишь черная футболка, слишком большая – видимо, принадлежала Брайану. Робин уселась за стол. Пукки налил ей кофе и тоже присел.

Женщина сделала глоток.

– После того как ты вырубился, я сделала кучу звонков, а потом просто выдохлась. Только что звонила Дана, моя подруга. Он работает в Центральном госпитале. Состояние Эриксона стабилизировалось.

– Ему лучше?

– Не сказала бы, – ответила Робин. – Он по-прежнему в отделении интенсивной терапии и еще не пришел в себя.

Нож в живот – это, конечно, похуже, чем пуля в плечо, но рана Брайана затянулась в считаные часы.

– Но ведь у Эриксона Z-хромосома. Почему у него никак не заживает рана?

– Никак не пойму, – задумчиво проговорила Робин. – В моем распоряжении только гипотезы. Я ведь ничего не знаю об этих людях. Есть какие-нибудь известия от Брайана?

Известий не было. Но зато он получил голосовое сообщение от отца Брайана. Бедняга Майк пребывал в смятении. Возможно, это была та цена, которую приходится платить за то, что всю жизнь ты лгал своему ребенку. Хотя Пукки не считал себя вправе судить…

– От Брай-Брая пока ни слова, – сказал Чанг. – Думаю, с ним всё в порядке, так что не волнуйся.

Робин скрестила на груди руки и медленно потерла себе плечи.

– Нет, с ним не все в порядке. Пукки, пожалуйста, расскажи мне, что все-таки происходит.

Она сильно переживала за Брайана. Ей хотелось разделить его боль, помочь чем-нибудь. Но женщина понимала: если Брайану не хотелось, чтобы она знала правду, это его выбор, и Пукки должен поддержать друга.

– Робин-Бобин, знаешь что? Ведь ты неоднократно указывала на то, что больше ему не подруга. Это не твое дело.

Она рассмеялась.

– Правильно. Теперь ты будешь мне твердить, что его ко мне не тянет? Ты ведь шесть месяцев пытаешься уговорить нас вернуться друг к другу.

Она наклонилась вперед и положила свою руку на его запястье.

– Пукки, я допустила ошибку, оттолкнув от себя Брайана. Я по-прежнему люблю его. И я хорошо знаю его. Возможно, не так хорошо, как ты, но я все-таки чувствую, что ему сейчас грозят неприятности. Если ты не позволишь мне ему помочь и с ним что-нибудь случится, ты сам себе этого не простишь.

На этот раз он не припас никакой шутки в ответ. Она была права, но это ничего не меняло: говорить Робин или кому-либо еще – это решал только Брайан.

– Не могу, – сказал Пукки.

Ее глаза сузились. У него возникло внезапное ощущение, что она смотрит ему прямо в мозг и читает его мысли. У женщин есть на это особые чары. Робин повернулась и взглянула на аппарат «РапСкан», стоящий на столе. Ее глаза расширились.

– О боже! Тот второй образец… это же образец Брайана!

Что он ей сказал? Было ли это так очевидно, или попытался дать ей намек?

Она повернулась к Пукки, и в глазах ее зажглись сердитые огоньки.

– Вот почему он отправился к Майку. Второй образец содержал XYZ, поэтому Майк не может быть его настоящим отцом.

– Робин, второй образец не от Брайана, он…

Робин хлопнула ладонью о стол.

– Прекрати! Мы оба знаем, что я права, поэтому перестань. – Она указала пальцем ему в лицо. – И больше не смей мне лгать! Ты понял меня?

Пукки откинулся назад и кивнул:

– Хорошо. Ты, пожалуй, права.

В глазах Робин блеснули слезы.

О господи, теперь ему еще и успокаивать ревущую женщину?!

– Успокойся. Мы всё выясним. Брайан – мой друг, но он такой, какой есть, и едва ли изменится.

– Дело не в этом, – сказала она. – Я не могу представить себе, что с ним сейчас происходит. Боже, ведь он поехал ругаться с Майком, а ты пустил это все на самотек?! – Робин вытерла глаза ладонями. – Я должна непременно найти его. Он сейчас так одинок.

– Если он сейчас одинок, то только потому, что он сам этого хочет.

Робин встала.

– Дело не в том, что он хочет, а в том, что ему нужно. Тебе следовало бы понять это.

Чанг вдруг понял, что она права. В жизни Брайана разорвалась ядерная бомба, и раньше Пукки казалось, что тот сможет один во всем разобраться.

– Он – все еще тот самый Брайан, которого мы все знаем, – сказал он. – Он не должен наделать глупостей.

Она вытерла глаза и усмехнулась.

– Ты хочешь сказать, что он не войдет в дом убийцы без соответствующего ордера и не запросив помощи?

Брови Пукки поползли вверх. Туше´! Браво, Робин-Бобин.

Из его телефона зазвучала мелодия из «Симпсонов».

Робин ушла к себе в спальню. Эмма, виляя хвостом, поплелась вслед за хозяйкой. Пукки знал, что она собирается переодеться и затем отправиться на поиски Брайана. Не было никакого смысла пытаться остановить ее.

Поэтому Пукки ответил на звонок:

– Черный Мистер Бёрнс… Что бы ты сейчас ни собирался мне сообщить, это наверняка поднимет мне настроение.

– Я закончил анализ уровня преступности, – спокойно сообщил Джон.

Пукки шумно вздохнул.

– Черт. Продолжай.

– Сначала немного истории. Население Сан-Франциско достигло максимума в пятидесятые годы двадцатого века и составляло семьсот семьдесят пять тысяч жителей. Сейчас – приблизительно семьсот шестьдесят семь тысяч. За последние пятьдесят лет изменилось немногое. Таким образом, население города – это своего рода константа, от которой можно плясать и оценивать ежегодное количество убийств.

– Ты всегда говоришь, как кретин, играющий на валторне?

– Что?

– Ну, например, когда ты трахаешься, то говоришь, что, мол, я собираюсь вставить сейчас свой член, затем буду совершать им быстрые движения взад-вперед до тех пор, пока мы оба не достигнем оргазма…

– Да, но только когда я трахаю твою мамочку.

Второй раз за день брови Пукки поползли на лоб.

– Тебе очко, Мистер Бёрнс. Продолжай.

– Самый высокий уровень убийств отмечен в девяносто третьем году. Зафиксировано сто тридцать три убийства. За последнее время этот показатель снизился. С девяносто пятого года в городе за год произошло не более ста убийств. А вот двадцать семь лет назад было совершено двести сорок одно убийство. Это самый высокий показатель за всю историю. И еще: в том же самом году, с января по июнь, было совершено сто восемьдесят семь убийств, то есть в среднем тридцать одно убийство в месяц. В июле их количество снизилось до девятнадцати. Потом – до семи в месяц, что соответствует нормальному уровню. А теперь угадай, когда Джебедия Эриксон был выпущен из тюремной психушки?

Пукки почувствовал, как в животе у него забурлил кофе. Ему показалось, что его вот-вот вырвет.

– Не хочу гадать.

– Но я все равно скажу. Он вышел в июле того же года. Эриксона забирают в психушку, и через несколько месяцев уровень убийств в городе просто зашкаливает. Он выходит на свободу, и все быстро возвращается в норму.

Да, сейчас его точно вырвет… Виджилантизм – это одно, но чтобы он так влиял на уровень убийств в огромном городе?

– Есть еще кое-что, – продолжал Джон. – Всплеск показателей касался не только убийств. За тот же самый период времени без вести пропавших людей стало втрое больше. А число серийных убийств подскочило на пятьсот процентов. Из отчетов видно, что в области Залива одновременно орудовало семь серийных убийц. Причем ничего не просачивалось в прессу – и все благодаря мэру города, господину Москоне, который зорко следил за этим.

– Значит, говоришь, уровень убийств не повышался, когда Эриксон находился в игре?

– Вот именно. Показатели не выходили за пределы нормы в течение нескольких месяцев, а потом медленно опустились до тех значений, о которых я тебе только что рассказал.

Пукки думал о чучеле маленькой девочки – с вилкой и ножом в руках. Эриксон, наверное, убил ее просто так, по прихоти… А много ли еще осталось четырехглазых, медвежьего вида монстров?

В голове звенели слова Эми Зоу. Она просила его о доверии. Она сказала, что там творится нечто такое, о чем ему лучше не знать. Эх, если бы она хотя бы толком объяснила ему! Но даже тогда… Он уверен, что смирился бы с этим? Зоу знала, что они с Брайаном могут зайти слишком далеко – возможно, снова упекут Эриксона за решетку и оставят город без защиты перед толпой озверевших убийц. Но они не убрали его – вместо этого он оказался в отделении интенсивной терапии.

– Так вот, – сказал Джон. – У меня появилась гипотеза по поводу того, почему не происходил моментальный всплеск уровня убийств.

Пукки мысленно решил это записать: два его друга используют слово гипотеза в один и тот же день? Надо же, это событие!

– Ну-ка, давай, ЧМБ.

– Ты знаешь, что такое доминирующий хищник?

– Педофил из Пенсильвании, что ли?

– Нет, но версия интересная, – усмехнулся Джон. – Это хищник, который полностью контролирует популяцию. Как ястребы, которые охотятся на леммингов, или морские звезды, которые питаются морскими ежами, которые, в свою очередь, поедают корни водорослей и могут погубить целую экосистему и…

– Ближе к делу, приятель!

– Прости, – сказал Джон. – Так вот, доминирующий хищник держит под контролем популяцию своей добычи. Если изолировать этого хищника, то мы получим демографический взрыв разных видов «добычи». Вот, скажем, тот всплеск убийств в Сан-Франциско был связан с Детьми Мэри. Возможно, для них Эриксон – это доминирующий хищник. Если его нет, то киллеры просто сходят с ума, на них нет никакой управы. Эриксон возвращается в «экосистему» и начинает снова убивать их или загонять обратно в свои норы. Скорее всего, и то, и другое. Вспомни-ка о том, что ты увидел в подвале его дома.

Нечто, напоминающее медведя, голубой жук, человек с акульей пастью… Они, видимо, когда-то рыскали по городу, убивая людей…

– Неужели ты думаешь, что семидесятилетний Джебедия Эриксон и есть доминирующий хищник для всей этой своры мерзких тварей?

– Конечно, – сказал Джон. – Мы все испортили, Пукс. Если Эриксон не выйдет из больницы, то станет еще хуже…

А что, может быть еще хуже? До сих пор Пукки казалось, что хуже просто некуда…

– Джон, спасибо. Картинка, конечно, ни к черту, но теперь мы хотя бы имеем общее представление.

– Меня выручил компьютер. Это мой бизнес.

– Не только в этом дело, – сказал Пукки. – Вчера вечером ты нам очень помог, дружище. Если б не ты, то Эриксон наверняка застал бы нас врасплох. И могло кончиться тем, что Брайан оказался бы в больнице. Или в морге. Я горжусь тобой!

Несколько секунд Джон молчал.

– Спасибо, – выдавил он наконец. – Ты даже не представляешь, чего мне это стоило.

Пукки услышал стук входной двери, и через секунду в комнату вбежала довольная Эмма. Посмотрев на него, собака весело завиляла хвостом.

– Ладно, Бёрнс, держись, не раскисай. Мне пора. Сделай одолжение, позвони Терминатору. Я уже пробовал – не получилось. Но ты у нас везунчик. Он, скорее всего, не ответит. Тогда просто напиши ему коротенькую эсэмэску или скинь сообщение на голосовую почту. Если дозвонишься, сразу набери меня.

– Хорошо, сделаю.

Пукки отключил вызов, пошел в кухню и взял начатый мешок с собачьей едой. Он хотел взять оттуда горстку, но вместо этого высыпал в миску весь пакет. Эмма принялась за еду так, как будто ее морили голодом недели две, не меньше.

Потом Пукки вышел из квартиры, твердо решив отыскать напарника.

 

Убежище

Рекс ходил из угла в угол.

Здесь было не так много места: шагов десять в ширину, не больше. От сырости каменные стены покрылись влагой, и в водяных капельках отражались горящие свечи. Казалось, это место когда-то вырубили в скале; здесь была и ниша для постели, и полки с книгами, и стол со стульями…

В углу, на каменном полу, стоял череп. Человеческий череп. Наверное, кто-то поставил его туда, чтобы проверить, испугается он или нет. Рекс не испугался. На лицевых костях черепа виднелись глубокие бороздки – как будто кто-то выскоблил их долотом… Или зубами.

На полках стояли старые, покрытые плесенью книги. Чтобы как-то скоротать время, Рекс попробовал читать. Он взял книгу под названием «По дороге», но как только перевернул пятую страницу, корешок отвалился, и книга рассыпалась у него в руках.

Впрочем, читать ему не особенно хотелось.

Нигде не было никаких часов, но Рекс почему-то понимал, что солнце уже село. Он чувствовал это. Всю свою жизнь днем мальчик ощущал себя каким-то утомленным и вялым. Спал он тоже плохо. В школе Рекс всегда был каким-то опустошенным, словно мир куда-то ускользал от него. Куда – он понять не мог.

Что ж, теперь он знал, почему. День был предназначен для сна. А ночь – для охоты. И было слово, которое означало тех, кто живет ночью и спит в течение дня, – обитатели ночи.

Рекс ходил кругами. Он знал, что скоро вернется Слай и отведет его домой.

 

Алекс

В белой комнате раздался металлический скрежет. Эгги и Китаец бросились к стене, встали к ней спинами и прижались хомутами к фланцам. Цепи загрохотали и начали натягиваться.

Подросток, у которого был вырезан язык, лежал на спине и не двигался.

– Эй, парень, поднимайся! Живо к стене, иначе цепь оторвет тебе голову!

Глаза подростка открылись. Он окинул Эгги пустым, непонимающим взглядом. Тот много раз видел такой взгляд – так смотрел человек, который сдался…

Цепь натянулась, голова мальчика дернулась. Это привлекло его внимание. Глаза сверкнули болью, а руки машинально ухватились за металлический хомут. Он скользил на спине, сплевывая свежую кровь. Цепь подтянула подростка к самой стене, и металлический хомут с лязгом уперся в фланец. Подросток закашлял и начал со страхом озираться по сторонам.

Белые двери со скрипом открылись.

Вошли семеро в белых робах: Человек-Волк, Дарт Вейдер, Тигр, Франкенштейн, Дракула, Джейсон Вурхиз и… зеленый Могучий Рейнджер. Их было семеро, и на этот раз они принесли с собой два шеста с крючьями.

У Эгги внезапно перехватило дыхание, и он несколько секунд отчаянно хватал воздух.

За кем на этот раз явились эти люди в масках?

Волк, Тигр и Франкенштейн направились прямиком к китайцу, который, увидев их, тут же завопил от ужаса. Остальные четверо двинулись в сторону подростка; тот издал приглушенный стон.

Тело Эгги слегка обмякло, он ощутил облегчение. Ему стало стыдно за невольную радость, которую он испытал, осознав, что беда опять настигла не его, а другого. Это чувство стыда вновь переполнило его, вызвало жгучую ненависть к самому себе, но он ничего не мог с этим поделать.

Облаченные в белое чудовища подошли к подростку. Тот дернулся, пробуя ударить ближайшего кулаком, но, поскользнувшись, упал, поцарапав хомутом шею и подбородок. Прежде чем он успел подняться на ноги, чудовища в масках набросились на него.

Китаец пытался отбиваться, но до ловкого мексиканца ему было далеко. Люди в масках легко справились с ним. Франкенштейн взял шест и подцепил китайца крюком за хомут. Тот кричал и плакал, пока его тащили к выходу…

Эгги оглянулся и посмотрел на подростка. Дарт Вейдер зацепил крюком его хомут. Люди в робах не мешкая потащили узника к двери. Тот отчаянно дергался и мычал. Изо рта у него летели брызги крови. Весь путь до двери был заляпан кровью…

Но после того, как смертников утащили прочь, дверь не захлопнулась, как обычно.

Эгги с ужасом поглядывал туда, ожидая, что теперь кто-то явится и за ним.

В белую камеру вошла Хиллари. На этот раз уже без тележки. И без сэндвичей. Она направилась прямиком к Эгги. Наклонилась к нему. Он с трудом удержался от того, чтобы не отпрянуть подальше, хотя и такой возможности у него просто не было. Он понимал, что Хиллари – его единственная надежда.

Старуха засопела носом. Потом улыбнулась, обнажив редкие зубы.

– Тебе намного лучше.

Эгги яростно закрутил головой – даже цепь зазвенела. Если б ему стало лучше, его бы уже наверняка выволокли отсюда, как всех остальных.

– Мне все еще очень плохо! Мне нужно мое лекарство.

Хиллари засмеялась, – так легко и непринужденно, что для постороннего этот звук показался бы даже приятным.

– Ты все понимаешь, – сказала она. – Ты намного умнее большинства из тех, кого мы приводим сюда.

Эгги продолжал качать головой.

Она протянула морщинистую руку и схватила его за подбородок. Эгги хотел было что-то сказать, но старуха приложила палец к его губам.

– Тссс, – сказала она. – Сейчас я покажу тебе, что произойдет, если ты мне не поможешь. Сейчас мы отправимся на встречу с Мамочкой.

 

Одиночество

Робин сидела на диване с полупустым бокалом вина в руке, другой рукой поглаживая лохматую голову Эммы, которую та доверчиво положила ей на колени. Свет был погашен. Иногда ей нравилось просто посидеть в темноте. За окном легкий ветерок колыхал тонкое деревце, и тени от листвы и ветвей рисовали причудливые узоры на льняных занавесках.

Целый день, который она потратила на поиски Брайана, научил ее одной важной вещи, которую она не учла: если человек сам не захочет, никто его не найдет. Робин проверила квартиру Брайана, обшарила Дворец правосудия, позвонила в несколько мест, где он раньше бывал, – никаких результатов. Она даже обошла вокруг дома Рекса Депровдечука и наведалась на место гибели Джея Парлара. И тоже впустую.

Она послала ему как минимум десять сообщений. Но он все равно не перезвонил, даже когда Робин дала ему понять, что Эриксона только что перевели из реанимации в обычную палату.

Бедняга Брайан – каково ему сейчас приходится? А как она чувствовала бы себя, если б у нее обнаружились признаки мутации? И, в довершение ко всему, Брайан узнал, что семья, которую он так любил, вовсе не являлась его семьей…

Она сделала еще один глоток вина.

В темноте блеснули добрые глаза Эммы. Когда Робин была чем-то расстроена, собака всегда чувствовала это и старалась быть рядом. Эмма слегка заскулила и вильнула хвостом.

– Все хорошо, моя милая, – сказала женщина. – Что поделаешь…

В самом деле: что ей было делать? Она уже много месяцев жила без любимого человека. Даже все вино в мире не смогло бы развеять эту тоску.

При стуке в дверь Эмма моментально подняла голову. Заскулив, она резко оттолкнулась лапами от бедер Робин и бросилась в коридор.

Вздрогнув, Робин поднялась с дивана и поставила недопитый бокал на край стола. Она последовала в коридор за Эммой. Собака уже старательно обнюхивала порог. Ее огромный пушистый хвост ходил ходуном.

Но так она вела себя только, когда…

Затаив дыхание, Робин открыла дверь.

Эмма выскочила наружу и весело закружилась возле ног Брайана, отчаянно скуля и подпрыгивая. Он нагнулся и поднял ее на руки. Задние лапы Эммы свисали вниз, хвост барабанил его по ноге, а розовый язык энергично облизывал ему щеки.

– Ну, ну, полегче, – усмехнувшись, сказал Клаузер.

Опустив Эмму на пол, он повернулся к Робин и тихо сказал:

– Привет.

Было видно, что он несколько дней не спал. И выглядел каким-то… удрученным.

– Привет, – ответила она.

Брайан хотел еще что-то сказать, но внезапно запнулся и отвел взгляд.

– Вот… Не знал, куда мне еще податься.

Она отступила в сторону, раскрыв дверь пошире. Брайан вошел внутрь, Эмма не отставала ни на шаг. Казалось, Клаузер пребывал в каком-то оцепенении. Он вошел в темную гостиную и присел на диван. Робин тоже села, но не рядом, а немного поодаль. Эмма была не столь щепетильна: черно-белое мохнатое существо плюхнулось к нему на ноги и с любовью поглядывало прямо в глаза.

Понаблюдав несколько секунд, Робин заговорила:

– Целый день тебя разыскивала. И все без толку.

– Да? А я… спал.

– Где же, позволь узнать?

– В машине Пукки, – ответил он. – А до этого я прогулялся…

Его борода выросла и стала вьющейся. Робин тут же вспомнила о том, что у нее в ванной есть машинка для стрижки. Она всегда хотела избавить его от этой бороды, но всякий раз находила причины ее оставить. Сейчас ей хотелось коснуться этой бороды, погладить ее… Помочь облегчить его боль.

– У меня есть немного вина. Хочешь выпить?

Брайан встал и сделал несколько шагов, не вполне осознавая, куда собрался.

– А нет чего-нибудь покрепче?

– Твой запас виски все еще здесь. Налить?

Он кивнул, как бы говоря, что согласен на все что угодно. Робин налила ему виски, тут же вспомнив о том времени, когда они жили вместе. Несмотря на равноправие в их совместной жизни, Робин не могла не признать, что ей всегда нравилось ухаживать за ним.

Несколько секунд спустя она вручила ему бокал. Когда Брайан взял бокал в руку, в нем зазвенели кубики льда. Ему нравилось, когда в бокал клали побольше льда. Выпив одним махом, он вернул бокал Робин.

– Хочешь еще? – спросила она.

Он кивнул.

Хвост Эммы по-прежнему крутился, словно вентилятор.

Робин снова налила Брайану виски, затем присела рядом и подняла его руку, мягко вложив в нее бокал.

– Робин, что мне делать?

– Не знаю, – ответила она. – Это несколько необычная ситуация, если не сказать больше.

Кивнув, он сделал маленький глоток. Женщина взяла свой бокал. Некоторое время они сидели в темноте и молчали. На этот раз Робин ждала, пока заговорит Брайан.

– Кто я, по-твоему?

– Как кто? Ты – Брайан Клаузер.

– Нет. Эта часть моей жизни – сплошная ложь.

Она не собиралась с ним спорить. Возможно, ей удастся позже поговорить с его отцом, и тогда будет видно, что можно сделать. Но пока она не собиралась произносить банальные истины.

– Ты – полицейский, – сказала она. – Да, я в курсе, что тебя уволили, но это не меняет того, что ты – человек, который посвятил свою жизнь служению на всеобщее благо.

Он сделал еще один глоток.

– Знаешь, а мне казалось, что я выбрал себе такую профессию благодаря своей натуре. Думаю, я стал полицейским, потому что мне по душе охота.

Робин почувствовала, как у нее по спине пробежал неприятный холодок. Брайан сказал, что ему по душе охота, но, скорее всего, имел в виду другое: потому что ему нравится охотиться на ЛЮДЕЙ.

Брайан сделал еще один глоток.

– Некоторые полицейские убивают кого-нибудь в переделке – и так переживают, что потом бросают службу. Я убил пять человек. Пять. И всех – при исполнении, всех – после отличных выстрелов, но при этом я ни о чем не жалею и чувствую себя абсолютно нормально.

Он отвернулся, снова устремив взгляд в никуда.

Этот новый Брайан, полный переживаний, несколько пугал ее. Если б она была с ним не знакома и столкнулась в темном переулке, то убежала бы без оглядки. Но на самом деле Робин хорошо знала этого человека. Сколько боли в его лице! Ей хотелось обнять его, притянуть голову к своей груди и медленно гладить его волосы…

– Брайан, между убийцей и защитником огромная разница. Полицейские носят оружие не просто так.

Он снова повернулся к ней.

– Но разве я не должен при этом чувствовать что-нибудь особенное? Какое-нибудь раскаяние, что ли? Вину? Или еще что-то, о чем меня после каждой перестрелки допрашивают психологи?

– А что я должна тебе сказать? Если б ты не делал всего этого, мог погибнуть твой друг Пукки Чанг. Или, например, Джон Смит… Да и ты сам едва ли остался бы в живых. Ты спасал жизни других людей. Ты не из тех чудовищ, которые поедают младенцев.

Он ничего не сказал.

– Поскольку, если тебе все-таки хочется поедать младенцев, Брайан, я напрочь отказываюсь предлагать тебе виски!

Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее; наконец Робин заметила, как уголки его губ слегка дернулись и слегка поднялись – он сдерживал улыбку. Она ждала. Зная его достаточно хорошо, она точно знала, что произойдет. Его губы дрогнули – сначала раз, потом другой, потом он сдался, и она услышала его смех.

Брайан покачал головой.

– Ну и шуточки у тебя! Сейчас разве время шутить?

Она пожала плечами.

– Возможно, я слишком много времени провела в компании Пукки.

Улыбка с лица Брайана исчезла. Его глаза снова стали печальными, и это настроение тут же передалось ей.

Слегка повернувшись, Робин скользнула к нему на колени. Он уже начал реагировать, но прежде, чем успел что-нибудь сказать, Робин одной рукой притянула его голову к себе для поцелуя. Их губы соприкоснулись. Она почувствовала мягкое шуршание его бороды, с наслаждением вдыхая полузабытый аромат. Ее грудь начала вздыматься. Брайан попытался отстраниться, но она не позволила, еще крепче прижимая к себе.

С трудом поставив свой бокал, Робин обхватила голову Брайана обеими руками, с наслаждением погрузив пальцы в его волосы. Он сопротивлялся, но это длилось всего мгновение, не больше, и потом она почувствовала, как его сильные руки легли ей на талию. Он слегка сжал и приподнял ее, как будто она была не тяжелее пушинки. Его язык – охлажденный виски со льдом – отыскал и соединился с ее языком.

Робин не знала, как долго длился этот момент. То ли несколько секунд, то ли целую вечность. Наконец его сильные руки скользнули к ее плечам, схватили их и отодвинули так, чтобы их лица находились друг от друга на расстоянии пары дюймов.

Она почувствовала жар его дыхания, слегка приправленный ароматом шотландского виски.

– Я так скучала по тебе, Брайан…

Клаузер засопел.

Она поцеловала его левый глаз и тихо сказала:

– Я ни за что не должна была прогонять тебя.

Он кивнул.

– А я не должен был тебе этого позволить.

Ее руки скользнули по его лицу, погладили бороду, ощутили тепло его кожи.

– Я больше не могу себя сдерживать, – сказала Робин. – Я люблю тебя. Наверное, я полюбила тебя с первой секунды нашей встречи. Никакая генетика не может изменить тот факт, что ты – хороший человек, Брайан. И она не изменяет тот факт, что ты – мой мужчина.

Он закрыл глаза.

– Столько разных ощущений… Раньше все мои чувства были отчасти… ну, не знаю, приглушенными, что ли. Теперь мне с ними порою даже трудно совладать.

Она поцеловала его в нос.

– Все, что мне нужно от тебя, Брайан, это лишь эмоции. Все остальное не имеет для меня никакого значения. Загляни в свое сердце и скажи мне сейчас: ты любишь меня?

Большими пальцами она медленно поглаживала его скулы. Он посмотрел на нее, и в его взгляде, все еще полном боли, Робин увидела вполне различимое желание.

Брайан пытался что-то сказать, но судорожно глотнул и облизал губы.

– Я люблю тебя, – наконец произнес он. – И всегда любил, только не мог сказать.

Она заморгала, отгоняя слезы.

– Теперь ты можешь это сказать. Мы, как никто другой, понимаем друг друга. Я никогда тебя не брошу, что бы ни случилось.

– Это непросто, – сказал он. – Ведь есть и другие носители Z-хромосом, и они творят такое… Даже не знаю, на что я мог быть способен.

Она горячо поцеловала его. Кончики его пальцев скользили у нее по спине.

– Останься со мной, – тихо сказала Робин. – Останься на эту ночь.

Он снова посмотрел на нее и спустя пару секунд крепко прижал к себе…

 

На пляже

Только посмотрите на них! Держатся за руки. Целуются. Он даже видел их языки. Как мерзко…

В груди у Тарда закипал гнев. Одновременно он все сильнее возбуждался. Все вокруг становилось более четким, острым, интенсивным – от легкого ветерка, сдувающего песок у него из-под живота, до мертвой рыбы, которую волны выбросили на берег.

Они не могли его заметить. В отличие от него, люди очень плохо видят в темноте. Кроме того, они разложили костер. Этих костров было много вдоль берега. Их глаза настолько привыкли к свету костра, что они не в состоянии различить что-нибудь всего в двадцати футах за его пределами. Эти двадцать футов Тард мог преодолеть в считаные секунды. Они даже не успеют среагировать. Скорее всего, они даже пикнуть не успеют.

Больше никто не мог его остановить. Он уже убил однажды, и никто не приказал ему прекратить это.

Вдали виднелись еще несколько костров. Скорее всего, какие-нибудь бездомные. Никому до них нет дела. Никто не бросится их искать. Но эта парочка… Их, наверное, все-таки опасно убивать. Кто-нибудь хватится, что их нет, и тогда начнутся поиски. Значит, везде будет рыскать полиция…

Тард уже подумывал бросить свою затею и переместиться к другим кострам… Но эти двое… они взбесили его! Снова целуются, обнимаются…

Затем парень забрался на девушку и начал совершать какие-то движения.

Тард почувствовал, что его злость не проходит.

Он очень медленно поднялся на ноги.

Покрытая песком фигура вырвалась из тени и бесшумно бросилась к костру…

 

Возвращение домой

Рекс провел кончиками пальцев по грубой стене туннеля: она была сделана из камней, плохо пригнанных кирпичей и полусгнивших бревен и покрыта толстым слоем грязи. Бревна были сложены в виде перевернутых V-форм, которые поддерживали большие валуны наверху. Все это выглядело ужасно хрупким и, казалось, могло в любой момент обрушиться и похоронить всех под обломками.

– Здесь как-то страшновато, – заметил Рекс. Слай двигался впереди; Пьер, а за ним Сэр Вог и Форт – позади. Рексу больше не требовалось ехать верхом на Пьере, да он и не смог бы – чтобы преодолеть такой узкий и низкий проход, Пьер вынужден был пригнуться. Здоровяк часто косился наверх, чтобы не удариться. Рекс с опаской поглядывал на гнилые бревна.

– Ничего страшного, – сказал Слай. – За исключением вот этого, – он остановился и указал на верхний валун, на котором краскораспылителем была нарисована оранжевая стрела, указывающая в направлении, противоположном их движению.

– Все туннели устроены так, чтобы их можно было разрушить, сбив несущие камни. Мы называем их опорами. Если сбить эту опору, весь туннель позади нас будет завален.

Рекс подумал, каково это было бы – погибнуть под такой толщей, почувствовать весь этот вес, падающий на него и в одно мгновение сдавливающий в лепешку.

– Почему так все устроено?

– У нас берлоги по всему городу, – объяснил Слай. – Но всего несколько туннелей ведут домой. Если монстр обнаруживает какие-нибудь туннели, мы разрушаем их, чтобы он не смог добраться по ним до места, где живет большинство из нас.

Казалось, нависшие камни и кирпичи готовы обрушиться в любую секунду.

– А сами по себе обвалы случаются?

Слай улыбнулся.

– Иногда. Но мы вынуждены жить под землей, словно звери.

– А если землетрясение?

Слай пожал большими, покрытыми одеялом плечами.

– Землетрясения несут с собой смерть.

Он повернулся и продолжил путь. Рекс и остальные последовали за ним.

Мальчик уже не помнил, сколько времени они шли. В узком туннеле было не развернуться, к тому же двигаться быстро было невозможно, тем более таким, как Пьер или Форт. Сэр Вог прижался к плечам Форта и почти слился с ними; так он занимал меньше места. Время от времени Рекс был вынужден наклоняться и идти, согнувшись, а Пьеру, Форту и Слаю приходилось и вовсе карабкаться по грязи на четвереньках. Вероятно, поэтому их одежда и одеяла были такими изодранными и грязными.

Ползать где-то глубоко под землей, в грязи, словно насекомые… Нет, такая жизнь не для его сородичей.

Наконец узкий туннель перешел в большую пещеру. Рекс выпрямился во весь рост и огляделся, пораженный тем, что увидел. Пещера была величиной с целый городской квартал. Неровный потолок составлял в высоту тридцать или сорок футов, не меньше. Место было освещено тусклым светом, от факелов и лампочек, прикрепленных к самым различным предметам: кускам грязного бетона, старым бревнам, к ржавому трамваю – прямо как в гангстерском фильме.

А в середине пещеры, усыпанные лампочками всех форм и размеров, стояли два старинных деревянных корабля. Это были большие корабли. Они выглядели старыми – совсем как «Нинья», «Пинта» и «Санта-Мария», о которых он читал в школе.

Ближайший из кораблей стоял, накренившись, и его черный остов имел множество пробоин. Дно было зарыто в землю, как будто он плыл в море грязи и застыл во времени. На широкой корме судна Рекс разглядел изъеденные временем деревянные буквы, из которых складывалось название: «Аламандралина».

Справа от этого корабля находилось второе судно; оно почти полностью лежало на боку. Корпус его был разбит настолько, что, казалось, вот-вот рассыплется на части; как будто какой-нибудь великан поднял корабль над землей, а потом швырнул на землю, чтобы тот раскололся, словно арбуз. Рекс смог разобрать лишь несколько букв: «Р», после которой отсутствовали еще две буквы, затем «АР», снова пустота и наконец «О».

Внутри кораблей горел свет. Через разломы в корпусах Рекс увидел кровати, стены и самодельные двери. Все это находилось приблизительно на уровне земли; там явно жили люди…

Между кораблями стояли несколько автомобилей: старенький школьный автобус с выбитыми стеклами и два ржавых грузовика-пикапа, которые, казалось, кто-то приволок сюда с ближайшей автомобильной свалки.

Неужели все это расположено под улицами Сан-Франциско? Огромное помещение выглядело старым – казалось, ему не меньше лет, чем этим двум старинным кораблям, которые когда-то бороздили океан. Этот тайный мир всегда был здесь и лишь дожидался, когда сюда явится он, король…

– Слай, как здесь красиво…

– Это Дом, – сказал Слай. – Добро пожаловать в твое королевство.

Рекс пытался переварить это все в своей голове. Увиденное ошеломило его. Но если это его королевство – где же тогда его подданные?

– Здесь пусто, – сказал он. – А я думал, что встречу здесь еще кого-нибудь.

Слай хрипло рассмеялся, и всего несколько дней назад Рекс мог наделать в штаны от такого смеха…

– Мы не одни, – сказал Слай. – Здесь живет туча народу. Сейчас они собрались на арене. Мы туда и направляемся – возвестить людям, что к нам явился ты, чтобы повести за собой к лучшему будущему.

Слай уже не в первый раз произнес эту фразу. Что это значило? Это напомнило Рексу фантастические романы, в которых избранный вел за собой людей, и они вместе побеждали зло. Если это пророчество, то Рекс искренне надеялся, что сможет заставить его сбыться…

– Арена, – задумчиво повторил мальчик. – А как мы доберемся туда?

– Через другие туннели, – ответил Слай. – Это займет время. Когда мы придем туда, все смогут тебя увидеть. А ты увидишь Мамочку. Хиллари сказала, что тебе очень важно встретиться с Мамочкой.

– А кто такая Хиллари?

Слай усмехнулся, обнажив зубы.

– Именно благодаря ей мы смогли разыскать тебя, мой король. Тебе она понравится. Но не стоит расслабляться – там будет и Первенец. Вряд ли он будет рад тебя видеть. Но не волнуйся: мы защитим тебя.

Рекс посмотрел на Слая, затем на Пьера, Сэр Вога и Форта. Они такие большие и сильные. Как Первенец мог угрожать им всем?

С лежащего на боку судна послышался чей-то крик:

– Мой король!

На палубе стоял маленький человек. Рекс увидел, как он спрыгнул вниз, на землю. Высота составляла не меньше двадцати футов, и Рекс думал, что человек разобьется в лепешку. Но тот приземлился на ноги и даже не замедлил шаг. Он бросился навстречу, в считаные мгновения покрыв разделявшее их расстояние.

Этот парень и в самом деле очень ловок и проворен. Марко тоже был ловким. Может быть, здесь все такие?

Человек остановился в нескольких шагах от него. Рекс почувствовал, как заколотилось сердце. Ни с чем не сравнимое ощущение! Этот человек был из его семьи…

Он был невысокого роста – всего на несколько дюймов выше, чем сам Рекс. У него была лысая голова и желтая пятнистая кожа. Нос выглядел странным – он был крючковатым, острым и загнутым книзу; желтым, а на самом кончике – черным. По виду он больше напоминал клюв, чем нос. Выше клюва и ниже глаз Рекс заметил два небольших отверстия. Ах да, догадался он: это ноздри…

Человек широко улыбнулся. Внутри изогнутого клюва открылись ряды крошечных коротких зубов. Он был одет, как и другие, в потрепанную одежду – грязную, вонючую и рваную. Правая рука его была перевязана. Он был молод – как Слай, Пьер и остальные.

– Мой король! Меня зовут Сакка! Я сражался и убивал ради тебя, – он протянул левую руку, такую же желтую, как и его лицо. Он хотел пожать руку Рекса…

Рекс пожал ему руку.

Слай похлопал желтолицего по плечу.

– Сакка проявил себя молодцом, мой король. Он убил Айзека и мать Алекса. А потом схватился с самим монстром.

У Рекса от удивления перехватило дыхание.

– Ты сражался с монстром?

Сакка усмехнулся и кивнул.

– Он выстрелил в меня волшебной стрелой! Это было по-настоящему страшно. Он бы схватил меня, но в этот момент на крыше вовремя появился полицейский. Я удрал. Рана заживала плохо, но стрелу вытащили, и стало намного лучше.

Слай погладил Сакку по голове.

– Сакка храбрый. Он будет тебе верно служить.

Лицо Сакки приобрело бледно-оранжевый оттенок – он «покраснел».

Улыбка с лица Слая исчезла. Теперь он выглядел очень серьезным.

– Мой король, ты действительно готов отправиться на арену?

Это было опасно. Там его поджидает Первенец… Но новые друзья Рекса обещали, что защитят его.

Рекс кивнул:

– Готов. Отведи меня к моему народу.

 

Мамочка

Из белой темницы они вышли в такой же белый проход. Здесь стены были сложены из таких же плохо пригнанных камней, покрытых слоями эмалевой краски. Неравномерно расположенные лампочки освещали кривой потолок. Лампочки соединял между собой измазанный белой краской толстый коричневый провод, местами провисающий, а местами приколоченный гвоздями к деревянным балкам.

Там, где потолок состоял только из камней, они плотно прилегали друг к другу. Но во многих местах виднелась странная мешанина из отдельных камней, кирпичей и бревен.

Эгги увидел пятна крови на белом полу: здесь волокли подростка с отрезанным языком. Хиллари подтолкнула Эгги. Они прошли мимо одетого в белое человека в маске Ричарда Никсона: с длинным носом, прищуренными глазами и широкой усмешкой. Человек держал в одной руке швабру, а рядом стояло желтое поцарапанное ведро, из которого пахло отбеливателем. Обмакнув швабру в ведро, он затирал следы крови на полу.

– Постой, – сказал Эгги. – Можно мне задать вопрос?

– Можно, – ответила Хиллари.

– А как насчет масок? – спросил он. – Ты ведь не носишь маску.

Хиллари с отвращением фыркнула.

– Потому что я – la reine prochaine. Ouvriers носят маски в дань уважения к guerriers, которые рискуют жизнями, чтобы приносить нам пищу. Понимаешь?

Эгги мало что понял. Она по-итальянски с ним говорила, что ли?

На его лице, должно быть, отразилось смятение. Хиллари покачала головой, затем протянула руку и сняла маску Никсона с головы человека со шваброй. Эгги затаил дыхание, ожидая увидеть нечто ужасное, – но перед ним оказался обыкновенный человек. Чернокожий. Он стоял, выкатив от удивления глаза и все еще не выпуская швабру из рук. Его рот раскрылся, а кончик языка коснулся внутренней части нижней губы.

– Он, что, умственно отсталый? – спросил Эгги.

– Он – ouvrier. Он просто выполняет необходимую работу. А теперь хватит болтать и пошли. Иначе мы пропустим самое главное.

Хиллари подтолкнула Эгги вперед. Каждый ее толчок побуждал его к движению, и при каждом прикосновении ее руки он чувствовал странную силу. Они шли быстро. У Эгги возникло ощущение, что она не хочет, чтобы их заметили.

Узкий проход, изгибаясь и закручиваясь, уводил их все дальше и дальше. Вскоре белый цвет уступил место коричневым, черным и серым тонам – более свойственным подземелью. Куда-то в стороны уходили другие туннели. Ни четкой структуры, ни регулярности – просто бесконечный и запутанный лабиринт мрачных коридоров. Сначала они шли по камням и кирпичам. Потом Эгги почувствовал под ногами плотный грунт. Коридор расширился. Хиллари вытолкнула Эгги в один из боковых туннелей. Он послушно последовал туда, но она вдруг крепко схватила его и повернула к себе.

– То, что ты сейчас увидишь, еще никто не видел, – сказала она. – Веди себя тихо и иди туда, куда я тебе скажу. Если наделаешь шуму, тебя разорвут на кусочки. Понял?

Эгги кивнул.

После этого она втолкнула его в такой узкий и тесный проход, что Эгги вынужден был пригнуть голову и пробираться боком. Лицо и грудь быстро покрылись царапинами и грязью. Это было похоже на археологические раскопки: грунт и камень, почерневшие деревянные доски, подгнившие бревна, битое стекло, керамические черепки и куски ржавого металла от инструментов, газовых канистр и труб. Этот туннель, видимо, был прорыт на месте старой свалки.

Из-за крутого подъема Эгги, пройдя всего два десятка шагов, совершенно выбился из сил.

Пока он пробирался вперед, воздух наполнялся каким-то необычным, тяжелым запахом. Это не были духи – скорее запах… животного. Эгги остановился и вдохнул поглубже, но так и не смог разобрать.

Хиллари пихнула его сзади.

– Поторопись. Ты должен это увидеть.

Эгги продолжал карабкаться вперед. Подумать только: он вдруг явственно почувствовал, как напрягается его член! Но разве мог он в такой момент думать о сексе?!

Подъем прекратился, и пол выровнялся. Эгги очутился в крошечной комнате с таким низким потолком, что пришлось опуститься на четвереньки. Пол представлял собой нагромождение металлических решеток, под которыми зияла черная пустота.

Хиллари наклонилась к его уху:

– Мы успели вовремя.

Эгги прошептал в ответ:

– Вовремя для чего?

– Чтобы увидеть, что с тобой произойдет, если ты не выполнишь, что я тебе велю.

Внизу мелькнул крошечный огонек – это была свеча, которую нес облаченный в белое человек. На его лице была маска перекошенного, улыбающегося демона. Эгги заметил, что от пола до решетки, по которой он полз, всего футов восемь, не больше. Он мог бы, протянув руку, даже дотронуться до капюшона человека в маске…

Вошел еще один одетый в белое человек в маске. Потом еще один. И еще…

Свечи постепенно разогнали темноту, и взору Эгги открылась прямоугольная комната размером двадцать на пятнадцать футов. В углу комнаты мелькнул просторный кусок брезента, покрывающий что-то очень крупное, размером со слона.

Число свечей увеличилось. Их приносили люди в белых робах, которые входили через узкую дверь, расположенную посередине одной из боковых стен. Эта дверь, казалось, служила здесь единственным входом и выходом. Эгги увидел, что ранее вошедшие люди в масках уходили; это была непрерывная процессия – одни входили, ставили свои свечи, потом уходили, уступая место другим. В комнате становилось все светлее, мерцающие свечи все ярче освещали брезентовое покрывало.

Один край брезента зашевелился. Оттуда раздался женский стон. К противоположному краю брезента подбежал человек в маске. Он сунул руку внутрь, поднял что-то, затем встал, крепко прижав что-то к груди. Что это за пятно на его белой робе? Кровь? Свежая кровь? Человек в маске вышел из комнаты.

Хиллари схватила Эгги за ухо.

– Тихо! Если они увидят тебя, ты умрешь.

Странный запах усилился. Эгги почувствовал, что у него горят щеки. Член начал напрягаться…

Поток людей в белом не прекращался: они ставили свечи на полки, на стол, на пол, в любом доступном месте. Затем поворачивались и уходили, а на смену им шли другие.

В комнате стало совсем светло.

Заиграла музыка; пронзительная, звонкая, металлическая мелодия. Эгги заметил на противоположном конце комнаты человека, который сидел за белым деревянным столом. К столу подошел другой человек в маске. Он принес канделябр, в котором торчало восемь свечей. Эгги напрягся… Это был не стол, а небольшое фортепиано!

К первому канделябру добавился второй. Теперь света было достаточно, и Эгги смог разглядеть, что у человека, сидящего за фортепиано, была маска Дональда Дака. Маленькое фортепиано оказалось не белым, а скорее бледно-желтым. Краска давно рассохлась и потрескалась, обнажая местами темное дерево.

Эгги крепко вцепился руками в железные прутья. Его член принял почти вертикальное положение, выделяясь на фоне грязных штанов. Он не просто встал – он сделался таким твердым, что иногда Эгги даже чувствовал боль.

Количество свечей увеличилось.

В комнате стало еще светлее.

Эгги замер… Брезент зашевелился.

Он почувствовал возле уха горячее дыхание Хиллари.

– А сейчас приведут жениха.

Ее губы были совсем рядом. Ее дыхание вызывало покалывания в позвоночнике. Он хотел ее, его напрягшийся член явственно намекал ему на это. Но как он мог хотеть эту старую клячу, которая к тому же держала его в плену?

Музыка заиграла громче. Это уже не было фортепиано – звук стал резким, тонким, пронзительным. Эгги вспомнил этот звук. Он слышал его в старом телешоу… Семейка Аддамсов… так играл клавесин. Облаченный в белое Дональд Дак начал раскачиваться взад-вперед, перебирая обшарпанные клавиши.

Еще больше свечей, еще больше света.

Брезентовое покрывало задвигалось. Не только один край, о боже… задвигалось все сразу… Все, что бы это ни было… нет, оно не могло быть живым, не могло, потому что оно слишком большое… как слон. Что это такое, черт побери?

Скрип колес. Через узкую дверь въехала тележка, которую толкал перед собой человек, облаченный в белое. А в тележке сидел связанный…

Подросток с отрезанным языком!

В мерцающем свете по меньшей мере сотни свечей мелькнули окровавленные губы мальчика с белокурыми волосами, его рот, шея, толстовка… Он дрожал, стонал и всхлипывал. Эгги присмотрелся. Неужели?.. У него же стоит… Эгги не поверил собственным глазам! Даже отсюда, сверху, эрекция мальчика была четко различима под его штанами.

Люди в масках собрались возле покрывала, приготовившись, видимо, снять его. Гигантская ткань развевалась, посылая волны того самого запаха, который взбудоражил Эгги. Он усиленно заморгал, ощутив нахлынувшую страсть, прижал лицо между холодными железными прутьями, стараясь совладать с теплом, охватившим все его тело.

– Делай то, что я тебе говорю, – прошептала ему на ухо Хиллари, – иначе тебе самому придется испытать на себе любовь Мамочки.

Воздух наполнили пронзительные звуки клавесина.

Люди в масках сорвали брезент.

Эгги отпрянул назад. В животе у него сдавило, и остатки непереваренной пищи устремились в глотку.

Раздувшаяся масса белой плоти, словно гигантский кусок сала, обтянутый рябой кожей. Это что же?… ноги? Они были такие толстые, что походили на гигантские серо-белые колбасы с крошечными ступнями. А над ногами – круглый, невероятных размеров живот, казавшийся почти прозрачным, который дергался и шевелился при каждом телодвижении…

Если у обладателя этого тела имелись голова и руки, они были скрыты в толстых складках жира…

Существо шевелило ногами, словно новорожденный, совершающий первые движения.

Хиллари предупредила Эгги сидеть тихо и не шуметь. Открыв рот, он вцепился зубами в один из прутьев решетки. Губы ощутили холодный металл. Он почувствовал привкус ржавчины. Его челюсти сжимались все сильнее и сильнее, и вскоре у него треснул один из коренных зубов. Эгги почувствовал, как будто ему в десну вогнали раскаленный гвоздь. Но эта боль помогла ему сосредоточиться – и помешала кричать.

Облаченные в белое люди окружили существо. Эгги понял, что оно лежит на прочном столе… нет, на повозке – с черными автомобильными шинами по углам. Дергающиеся ноги свисали с концов повозки. К ним подошли шестеро в масках – по трое к каждой ноге. Они нагнулись и достали Т-образные стержни, которые вставили в ржавые крепления, установленные на повозке. После этого все шестеро стали тянуть. Между задней частью повозки и стеной втиснулись еще несколько человек и, собравшись с силами, начали толкать.

Повозка медленно покатилась, а старый деревянный пол прогибался и скрипел под страшной тяжестью. Люди в масках медленно повернули повозку, отодвигая ее от стены, пока край, с которого свисали ноги, не уперся в тележку со связанным подростком без языка.

Клавесин заиграл громче.

Облаченные в белое люди в комнате начали раскачиваться в такт с мелодией.

Эгги почувствовал во рту отколовшийся кусок зуба и проглотил его.

Он увидел тело в профиль: это был гигантский слизняк из человеческой плоти. Теперь он заметил руки – по крайней мере, правую. Она представляла собой наслоение жира, на фоне которого трудно было разобрать, где кисть, а где плечо…

– Venez а moi, mon amoureux, – проговорил глубокий, звучный голос, в котором явственно слышались эротические нотки.

Голос исходил от груды плоти на повозке…

Эгги переместил взгляд левее, мимо вздутого живота и слоновьей груди. Он разглядел голову и понял, что это и есть Мамочка, на которую Хиллари привела его посмотреть.

Эгги Джеймс застонал.

Хиллари тут же щелкнула его по уху. Больно. Жгучая боль вновь помогла ему сохранить хотя бы некоторое подобие здравомыслия.

Ее голова… О боже праведный, ее голова пребывала в какой-то коробке – из металла, кожи и дерева, – прикрепленной к повозке. У нее было такое патологическое ожирение, что без этого приспособления она могла просто погибнуть от удушья. На испещренной морщинами голове виднелось несколько каштановых прядей волос.

– Venez а moi, mon amoureux, – снова сказала Мамочка.

Ее белую кожу осветил свет сотни свечей. Кожа была не бледной, а именно белой, как у личинки, выкопанной из земли – личинки, которая никогда не знала солнечного тепла…

Казалось, внутри ее раздутого живота что-то светится. Эгги вдруг понял, что может видеть сквозь этот живот, через полупрозрачную кожу и сплетение вен, подсвеченных мерцающими огоньками свечей с противоположной стороны.

Он видел, как в этом огромном животе что-то задвигалось. И не одно… Несколько живых комочков…

Зародыши.

Сколько их, с десяток? Два десятка? Некоторые из них дергались, но большинство вообще не двигалось; это были неподвижные черные точки внутри жуткого мясистого шара.

К тележке с подростком подошел один из людей в белом. Он качнул ее, затем подкатил к ногам Мамочки.

Подросток закричал.

– Mon cheri, – сказала Мамочка.

К ее ногам скатился ребенок. Эгги почувствовал, как к горлу подступила желчь. Он вынудил себя проглотить ее, иначе она могла выплеснуться вниз. Ребенок не шевелился. Его коричневая кожа резко контрастировала с серовато-белой плотью матери. Человек в маске бросился к повозке, вытащил плод из-под ног размером с могучие деревья.

Крик белокурого подростка сменился на частые стоны и мычания – он просил, умолял о чем-то, но без языка его мольбы превращались в нечленораздельную мешанину. Человек в маске взял тряпку и запихал ее в рот мальчику…

Потом он снял с него штаны и, наклонив тележку, вкатил ее между ног Мамочки.

Эгги почувствовала на своей шее руку Хиллари. Сильную руку, готовую перебить ему позвонки, если он только пикнет. Он хорошо все понял…

– Ты еще ничего не видел, а когда увидишь, держи свой гребаный рот на замке…

– А теперь, – прошипела Хиллари, – Мари Латрейль возьмет себе мужа.

Облаченные в белое люди завыли еще громче, а клавесин заиграл быстрее.

Голова Мамочки затряслась в коробке.

– Mon cheri, – проговорила она.

Ее короткие ноги вытянулись, обхватили тележку и притянули мальчика. Его со всех сторон обволокло жиром; казалось, что он оказался по пояс в свернувшемся молоке…

Мальчик с вырезанным языком задергался, но он был крепко привязан к тележке… Все его усилия были тщетны.

– Mon cheri! Mon cheri!

Рука Хиллари сдавила шею Эгги. Она наклонилась, с силой толкнув его вперед. Эгги откинулся назад, машинально ухватившись за ее платье.

Хиллари ослабила хватку, но до конца не отпустила.

– Сегодня вечером к ней явится король, – прошептала она. – Мы будем спасены.

Ноги Мамочки дергались много раз, подтягивая мальчика. Жуткая масса жира покачивалась.

Запах. Тот самый запах, который ранее так возбудил Эгги, теперь ощущался по-другому, он заполнил всю комнату, заполнил всю его голову.

Крик мальчика изменился; стоны ужаса быстро уступили стонам экстаза…

Звуки клавесина стихли.

Эгги заморгал, с трудом оторвав лицо от железных прутьев, не в силах больше ни секунды смотреть на этот жуткий спектакль. Затем повернулся и прижался губами к уху Хиллари.

– Я сделаю то, о чем ты попросишь. Что угодно, только не дай мне испытать такое, пожалуйста!

Хиллари повернулась к нему, улыбнулась, и в огне свечей мелькнули остатки желтых зубов. Она обхватила его лицо, поглаживая щеки кончиками пальцев. Затем наклонилась поближе.

– Для него еще не все закончилось. Тебе предстоит еще кое-что увидеть. Теперь новоявленный муж Мамочки совершит Прогулку Жениха.

 

Прогулка Жениха

Хиллари велела Эгги подняться. Он сделал это очень осторожно, опасаясь, чтобы случайно не поскользнуться и не выдать своего присутствия тому жуткому существу внизу. Старуха сказала, что поведет его обратно тем же путем, каким они добрались сюда. Когда они только собрались уходить, Эгги расслышал шум каких-то механизмов, затем отдаленный, тяжелый щелчок. Он бросил последний быстрый взгляд вниз через решетки и увидел мощный свет, проникающий через дверь в комнату Мамочки. Эгги смог разглядеть почерневшие от времени деревянные полы и стены.

Хиллари вытолкнула его в узкий проход, и вскоре они добрались до обшарпанных каменных ступенек, которые вели наверх. Поднявшись на сорок или пятьдесят ступенек, они попали в еще один тесный туннель, который вывел их на открытую площадку. Сверкнули факелы.

Хиллари заранее остановила его перед площадкой. Она достала из отверстия в стене грязное серое пончо с капюшоном и накинула на него. Ткань отдавала плесенью и еще целым букетом странных мерзких запахов. Старуха снова сунула руку в отверстие и вытащила изъеденный молью спальный мешок. Она обернула мешок вокруг его плеч. Даже в свои худшие времена – когда приходилось ночевать в сточных канавах, заполненных грязной дождевой водой, неделями обходиться без ванны и душа, – от Эгги никогда так не воняло.

Хиллари вывела его на выступ из камней и старых бревен и прочих отбросов. Перед ним раскинулось огромное продолговатое пространство размером приблизительно триста на двести футов. Выступ окаймлял площадку, составлял четыре-пять футов в ширину и был заполнен сидячими местами: складными металлическими креслами, пластиковыми стульями, скамейками, бревнами, бочками, ведрами. Их были сотни, и сидящие на них люди могли сидеть и наблюдать за тем, что происходит внизу. Позади этих сидений, расположенных за выступом, Эгги увидел множество темных мест – туннели, которые вели в глубь того ада, из которого он сам только что вышел.

Хиллари подвела его к самому краю и усадила на старом погнутом дорожном знаке. Его ноги свесились вниз.

Внизу, с левой стороны от него, на краю продолговатой пещеры Эгги увидел остов огромного деревянного парусного судна – совсем как в кинофильмах про пиратов. Длинный деревянный нос корабля был направлен на противоположный край продолговатой площадки, в то время как корма, казалось, скрывалась в толще каменной стены пещеры.

Эгги никогда не видел ничего более странного. Палуба судна выглядела неровной, но в целом неповрежденной. Кое-где по бокам были видны разъеденные временем поручни. На палубе он заметил люки – и эти люки, по-видимому, использовались и, наверное, вели куда-то во внутренние помещения. В центре судна высилась мачта, усеянная… он присмотрелся получше… человеческими черепами! Вершина мачты находилась на уровне глаз Эгги, а примерно в тридцати футах над палубой к ней была прикреплена поперечная балка. На обоих концах балки горели факелы, электрические лампочки и свечи, ярко освещая палубу корабля.

В задней части судна, там, где должна была располагаться лестница, ведущая на более высокую часть кормы, корпус корабля фактически сливался со стенкой пещеры. Создавалось впечатление, будто землекопы так и не закончили свою работу, оставив корабль наполовину скрытым в грунте. Дверь в кормовой части судна, похоже, вела на эту, скрытую от посторонних глаз, вторую палубу. Через ту дверь блеснуло что-то белое и… липкое.

Мамочка.

Эгги от неожиданности почесал затылок. Ну, конечно! Мамочка жила в капитанской рубке старого деревянного судна. Люди Хиллари вставили в потолке этой каюты металлические решетки, чтобы можно было наблюдать за Мамочкой. Но как можно было упрятать такой большой корабль в подземелье? Где он, Эгги, сейчас находился, черт побери?

От краев насыпи, поддерживающей судно в вертикальном положении, во все стороны, петляя и закручиваясь, расходилось множество траншей. На вид они были около десяти футов глубиной и, возможно, от пяти до восьми – в ширину. Со своего места на выступе Эгги мог наблюдать почти весь траншейный лабиринт. Он не видел лишь траншеи на дальнем краю пещеры.

Эгги с содроганием подумал, каково бродить в таком лабиринте, особенно если тебя что-то или кто-то преследует…

В этот момент его глаза озарила яркая вспышка. На выступе, сразу над каютой Мамочки, он увидел золотой трон с красными бархатными подушками. Все в этой огромной пещере выглядело грязным, второсортным, но не этот золотой трон. От него исходила какая-то особая аура…

– Хиллари, что это за место?

– Арена, – ответила старуха. – Для нас она очень важна.

Она похлопала его по спине, как будто они были старыми приятелями – или детьми, сидящими на мосту и беззаботно болтающими в погожий летний день.

– Теперь ты поймешь, почему должен мне помочь.

Значит, она собиралась еще что-то ему показать?..

– Я сделаю все, что ты попросишь. Клянусь богом. Лишь бы выбраться отсюда поскорее.

Хиллари снова похлопала его.

– Просто сиди и смотри.

Эгги заметил, что дверь капитанской рубки приоткрылась. Люди в масках выкатили мальчика без языка, все еще привязанного к тележке. Теперь он был снова в штанах.

Из каюты Мамочки вышел еще один человек. На его белой маске были вычерчены красные глаза и увеличенные скулы, украшенные красными спиралями. В руках он держал трубу.

– Сейчас протрубит сбор, – тихо проговорила Хиллари.

Человек в маске взял горн и протрубил длинную, низкую ноту. Когда он прекратил трубить, монотонный звук долгим эхом отозвался в огромной пещере.

В темных туннелях, которые выходили на выступ, началось движение. Отовсюду выходили люди и начинали рассаживаться. Нет, не люди… странные твари. Некоторые были закутаны в толстые одеяла, но, в основном, все были одеты в нормальную одежду – джинсы, шорты или тренировочные штаны, футболки, толстовки, платья, потрепанные пиджаки. Различные части одежды скрывали необычные отталкивающие формы. Эгги увидел кожу всех цветов радуги, шерсть, мерзкую слизь, когти, даже клювы…

– Да, – кивнула Хиллари. – Все стекаются сюда. О, посмотри-ка! – она указала на противоположный край арены – Я вижу Слая и Пьера. Это ведь они привели тебя к нам. Здорово, правда?

На противоположной стороне продолговатого выступа, примерно в двухстах футах от себя, Эгги увидел плотного человека со змеиным лицом. Рядом с ним стоял еще более высокий здоровяк с мордой собаки. Позади них стояло существо совершенно невероятных размеров. А между этими тремя мелькала чья-то хрупкая фигурка, закутанная в пятнистое потрепанное одеяло.

Ощутив чье-то присутствие, Эгги медленно повернул голову направо. Примерно в десяти футах от него сидел невысокий белокурый человек, длинные волосы которого, казалось, развевались сами по себе. Он повернулся к Эгги, но тот поскорее отвел взгляд и повыше натянул на голову одеяло, чтобы скрыть лицо. Но не смог удержаться и не посмотреть налево; там, всего в пяти футах от него сидело существо, похожее на гигантского таракана…

Хиллари подтолкнула Эгги и тихо сказала:

– Ну вот, а теперь тебе лучше просто посмотреть.

Он замер и стал наблюдать.

Трубач выдал заключительную трель, затем удалился обратно в капитанскую рубку. Все зрители встали и повернулись влево, в сторону золотого трона.

Из теней позади трона медленно вышли две фигуры. На первом было коричневое длинное непромокаемое пальто. У него была необычно большая голова с еще более необычным лбом, покрытым шишковатой и морщинистой кожей. Он встал по правую сторону от трона. Второй человек оказался женщиной, которая встала слева. У нее были длинные черные волосы с блестящим отливом. Даже находясь на таком удалении, Эгги не мог про себя не отметить, что женщина очень красива. На ней были высокие резиновые сапоги, блестящие брюки и короткая толстовка с надписью: «Окленд рейдерс», под которой виднелся идеальный плоский живот. С бедер у нее что-то свисало… наверное, цепи? Спину закрывало изодранное коричневое одеяло.

– Скин и Спарки, – сказала Хиллари. – Личная охрана Первенца. – Тон ее голоса изменился – в нем больше не ощущалось прежней радости и воодушевления, зато явственно слышались неприязненные нотки. – А вот и наш достопочтенный вождь…

Из тени вышел высокий мужчина. На нем был длинный черный меховой плащ, крепившийся на шее серебристыми застежками. Эгги увидел синие джинсы, упрятанные в черные военные ботинки, и по черной кобуре с оружием у каждого бедра. На существе не было рубашки – крепкое стройное тело было покрыто короткой черной шерстью. Когда он двигался, его мышцы играли и перекатывались, как на пантере. В лице ощущалось что-то кошачье; у него были скошенные глаза с зелеными радужными оболочками, вытянутый рот и большие уши, слегка оттянутые назад.

Мягкими и легкими шагами Первенец подошел к трону. Сел.

Губы Хиллари скривились в насмешке.

– Первенец решил почтить нас своим присутствием. Теперь мы можем начинать.

А внизу, на корабле, люди в масках выкатили мальчика без языка в центр палубы и оставили тележку возле мачты с черепами. На перекошенном от ужаса лице плясали тени от горящих наверху факелов и электрических ламп.

Меньше часа назад этот мальчик еще сидел в белой темнице вместе с Эгги…

– Хиллари, что с ним теперь будет?

Та улыбнулась.

– Теперь наши детишки выйдут поиграть…

На полпути между мачтой и носом корабля открылся люк. Его откинула чья-то рука в черной перчатке.

Оттуда на палубу выбрались два маленьких ребенка.

Хиллари издала хриплый стон, затем хлопнула Эгги по ноге.

– Какие же они милые!

Просто дети. Мальчик и девочка, возможно, трех или четырех лет от роду, в испачканных пижамах. Светловолосый мальчуган мог быть непоседливым сынишкой состоятельных жителей города. На его рубашке остались следы эмблемы «Сан-Франциско фортинайнерс». У девочки была более темная кожа и рыжие волосы. На ее пижаме виднелось полуистертое изображение медвежонка Барни…

Даже с расстояния в добрую сотню футов Эгги видел, что оба ребенка держат что-то металлическое в своих крошечных грязных ручках. Дети отошли на несколько футов от люка. Как только они это сделали, факелы осветили металлические предметы, и Эгги сразу понял, что это такое.

Каждый из них держал в одной руке вилку, а в другой – нож.

Из открытого люка стали выползать другие дети, но они уже мало походили на людей. Один выглядел как сморщенная летучая мышь. У другого был бугристый панцирь, длинные пальцы и огромный большой палец, похожий на клешню краба. Третий напоминал маленькую гориллу с белой шерстью и красными глазами. На нем была надета футболка с эмблемой «Улицы Сезам» и красные фланелевые штаны.

Эти жуткие создания встали рядом с белокурым мальчиком и рыжеволосой девочкой. На палубу выползали новые «дети», но Эгги отвернулся: он чувствовал, что с него достаточно…

Два облаченных в белое человека в масках подошли к подростку без языка и отвязали ему руки и ноги. Тот свалился с тележки. Человек в маске опустился на колени и хлопнул его по плечу, затем указал на правый борт судна – туда, куда смотрел Эгги. Подросток повернул голову. Эгги увидел объект его внимания: лестницу, ведущую вниз, в траншейный лабиринт…

Люди в масках покатили тележку к другому люку, расположенному между каютой Мамочки и мачтой корабля. Они опустили тележку вниз, а потом спустились сами и захлопнули за собой люк.

Подросток без языка поднялся на ноги. Он оглянулся по сторонам, явно ошеломленный необычной для себя картиной. Потом его взгляд упал на маленьких чудовищ.

Из каюты Мамочки донесся длинный монотонный звук трубы.

Безъязыкий метнулся к лестнице. Он спустился вниз, спрыгнул на землю и бросился к траншее.

Толпа зрителей заулюлюкала – точно так же, как во время увлекательного спортивного состязания.

Словно стая крошечных волков, дети помчались к правой стороне палубы. Спотыкаясь и падая, толпа детей собралась у борта корабля. Им не нужна была лестница – они просто спрыгнули вниз с высоты пятнадцати футов и бросились к траншеям. Одни приземлились весьма удачно; другие в неуклюжем беспорядке рук и ног бились о землю и друг о друга. Детей это не смутило: они кричали и смеялись и, переступая друг через друга, отправлялись в погоню за мальчиком без языка.

Хиллари захихикала и захлопала в ладоши.

– Как это мило!

Подросток несся через траншеи. Он не думая сворачивал то влево, то вправо, и иногда так быстро меняя направление, что по инерции ударялся о стену траншеи. Позади осыпались камни и куски грунта, собирались клубы пыли. Иногда подросток полностью скрывался в глубоких траншеях, а иногда был виден целиком. И тогда Эгги увидел, как тот испуган.

Отправившиеся в погоню дети разделились и бросились по разным траншеям. Хиллари указала на ребенка с длинными пальцами.

– Клешня Боб – мой фаворит, – сказала она. – Замечательный мальчик. Очень надеюсь, что он доберется до жениха первым.

Сейчас Хиллари была похожа на старую тетушку или бабушку, которая с удовольствием наблюдает за детьми, играющими в самую безобидную игру вроде догонялок.

Подросток свернул в траншею, которая вела прямо к тому месту, где сидел Эгги. Тот увидел перекошенное от ужаса лицо мальчика, широко раскрытые глаза, открытый рот, окровавленный подбородок, разбитый нос. И еще заметил, как по другой траншее к нему стремительно приближается маленький белокурый мальчик с выцветшей эмблемой «Сан-Франциско фортинайнерс».

Маленький мальчик повернул за угол, перерезая путь подростку, и угрожающе поднял вилку и нож. Толпа воодушевленно приветствовала его. Но подростка это не остановило; он сокрушил возникшее на пути препятствие с силой почти взрослого человека. Его нога вонзилась в лицо маленького мальчика, отшвырнув его крошечное тело на стену траншеи. Изо рта ребенка сразу же хлынула кровь.

Толпа неодобрительно засвистела.

– Как жаль, – заохала Хиллари. – Мне так нравился малютка Амил…

Ударив на бегу, подросток несколько потерял равновесие. Он споткнулся, упал на колени, расцарапав руки о мелкие острые камешки, которыми было усеяно дно траншеи. И в этот момент у него за спиной появились мальчик – летучая мышь и устрашающий Клешня Боб.

Хиллари захлопала в ладоши.

– Вперед, Боб!

Подросток поднялся на ноги. Левое колено у него было в крови. Он отчаянно запрыгал на одной ноге, рискуя в любую секунду снова упасть.

Дети приближались к нему из траншей слева и справа. Мешанина форм и цветов, блеск вилок и ножей, счастливые визги участников смертельной игры… Мальчик-горилла, активно работая всеми четырьмя конечностями, опередил остальных. На пересечении траншей он бросился на прыгающего на одной ноге подростка. Сцепившись, они ударились о стену траншеи, подняв целое облако пыли и грязи.

К ним тут же присоединились Клешня Боб и мальчик – летучая мышь. Подросток отчаянно бил кулаками и пихал ногами. Маленькие чудовища резали и кололи. Подоспели остальные дети, и подросток исчез в груде копошащихся крошечных тел. Вилки и ножи взлетали вверх и опускались вниз, вверх и вниз, сверкая металлом и разбрызгивая кровь…

Эгги наблюдал. Там, внизу, вполне мог оказаться он сам…

– Почему? – прохрипел он. – Зачем вы это делаете?

– Ну, они ведь должны обучиться охоте, разве не так? Они должны ощутить этот незабываемый вкус…

Эгги увидел маленькую рыжеволосую девочку, которая отделилась от кучи, крепко держа окровавленную отрезанную руку. Она убегала, хихикая и грызя большой палец Алекса, словно карамель.

– Они же… едят его! – в ужасе проговорил Эгги, едва удержавшись от крика.

Внизу, в траншее, окровавленное тело раздиралось на части. Кто-то швырнул вверх окровавленные кишки, которые, описав дугу, упали на голову мальчика-волка, покрытого голубой шерстью и одетого в толстовку «Хана Монтана». Дно траншеи заполнилось кровью, которая, смешавшись с песком и камнями, превращалась в красную грязь. Хихикающие дети отрезали от тела новые куски и играли с ними в кровавой каше, словно в песочнице.

Хиллари вздохнула.

– Вечно они пачкаются…

К траншеям рвануло множество людей в масках. Их были сотни. В руках у некоторых были пилы-ножовки. Они бросились к толпе перепачканных в крови детей, взяли их на руки, а те начали биться в истерике и плакать, как будто у них отбирали любимую игрушку. В облаке пыли мелькнуло тело растерзанного подростка – вся одежда пропиталась кровью, правая рука была почти отрезана, в животе зияла огромная рана, левой ноги не было, и повсюду валялись растоптанные кишки…

Люди в масках взялись за ножовки.

Эгги почувствовал на себе чей-то взгляд. Он повернул голову направо, стараясь, чтобы это выглядело как можно незаметнее, и посмотрел краешком глаза – его пристально рассматривал человек со змеиными волосами…

Хлопнув Эгги по плечу, к самому его уху нагнулась Хиллари:

– Следуй за мной. Они, кажется, что-то в тебе учуяли. Опусти голову и ни звука – иначе станешь следующим женихом.

Эгги почувствовал, как его руки сами натянули повыше одеяло, накрывая голову и лицо. Он вспомнил, как в детстве мать заботливо одевала его перед прогулкой в холодную погоду.

Эгги встал. Он опустил глаза, как велела Хиллари и направился за ней следом. С каждым шагом он ждал, что вот-вот сильные руки схватят его и потащат назад, швырнут вниз, в одну из тех жутких траншей. А дети бросятся на него с вилками и ножами, и начнется очередное кровавое пиршество…

Едва дыша, он считал секунды, пока вновь не оказался в спасительном туннеле, через который они добрались сюда.

– Хиллари, что же теперь будет?

– Ничего особенного. Жениха разрежут и приготовят тушеное мясо. За исключением мозгов – Клешня Боб скормит их Мамочке. Или, может быть, это сделает Ванильная Горилла… Как бы то ни было, сегодня вечером у нас будет много тушенки…

Тушеное мясо! Эти пластиковые коробочки с едой! Значит, Эгги тоже ел людей? Он был потрясен своим открытием, но, с другой стороны, он уже столько всего увидел и узнал, что быстро переварить это было просто невозможно. Ничто уже не имело никакого значения до тех пор, пока он не выберется отсюда.

– Нет, Хиллари, я хотел сказать… Что мне нужно сделать, чтобы не превратиться в такое тушеное мясо?

Они вышли из узкого туннеля в проход, ведущий к белой темнице. Старуха улыбнулась своей беззубой улыбкой; ее веки, щеки и нос сморщились так, что глаз совсем не стало видно.

– Ах, вот ты о чем, – проговорила она. – Тебе нужно будет всего лишь кое-что мне доставить. И все, потом ты свободен.

Свободен. Одна только мысль об этом казалась сказкой. Он принесет ей все, что она захочет, лишь бы выйти наконец на свободу…

Они достигли белой комнаты. Эгги с содроганием подумал о том, что придется снова сидеть на цепи. Сейчас он был здесь один. Но очень скоро должны были появиться новые пленники…

Эгги мог лишь надеяться, что, когда люди в масках приведут сюда очередного бомжа или нелегала, его уже здесь не будет.

 

Да здравствует Король!

Как же их много…

На выступе, внизу, в траншеях, на палубе старого корабля: везде его люди, его сородичи. Как же получилось так, что он до сих пор не испытывал такого чувства? Сердце билось так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди. Сколько же в нем любви…

– Слай, я даже не знаю, что делать.

Ему на плечо легла большая, сильная рука.

– Мы поможем тебе, мой король. Все собрались здесь. Пришло твое время. Ты действительно готов?

Рекс посмотрел направо, окинул взглядом капитанскую рубку на судне и выступ над ней, где на золотом троне восседал Первенец. Если Рекс собирался предъявить свои права на лидерство, то ему предстояла схватка с этим внушающим ужас созданием в меховой накидке.

Рекс глубоко вздохнул, затем кивнул:

– Я готов. Да. Давайте начнем.

– Ты сможешь спрыгнуть?

Рекс заглянул через край. До траншей было футов тридцать, не меньше.

– Нет, не смогу. Наверное, разобьюсь.

Большая рука погладила его по спине.

– Ничего. Позже я покажу тебе, как это делается. Пьер?

Сильные руки обхватили Рекса по бокам, приподняли и посадили на спину чудовищу с огромной головой и перекошенными челюстями. Затем Пьер присел и прыгнул.

Потолок нависал так низко, что Рексу пришлось пригнуть голову и прижаться к покрытой шерстью спине Пьера. Они воспарили над камнями, кирпичами, бревнами и кусками искореженного металла, а потом начали стремительно падать.

Они приземлились на палубе корабля, который слегка содрогнулся от тяжелого удара. Слай оказался справа от них, а Сэр Вог и Форт – слева. Рекс соскользнул со спины Пьера. Они стояли в самой середине палубы, рядом с большой мачтой. Рекс увидел, что мачта вырублена из толстого и прочного дерева, теперь уже местами прогнившего, и сплошь усеяна человеческими черепами – от основания до пересечения с поперечной балкой. Слай бросился к капитанской каюте и исчез внутри.

Рекс поднял голову и увидел, что к нему обращены взоры всех зрителей, собравшихся на выступе. Все они теперь встали и смотрели вниз – ясно, что перед ними сейчас разыгрывалось нечто необычное.

Из каюты появился Слай. Он нес на руках человека в белой мантии. На голове человека была маска куклы Билли из кинофильма «Пила», а в руках он держал трубу.

Слай поставил трубача перед Рексом и сказал:

– Труби.

Человек в маске исполнил то, что ему велели, издав длинный монотонный звук.

Слай замахал руками, повернувшись к толпе зрителей.

– Внимание! Долгожданный момент настал! Это, – он указал на Рекса, – наш король!

По пещере прокатился гул. Мальчик почувствовал волнение, став центром всеобщего внимания. Он понимал, что наконец оказался в долгожданном для себя месте, и был горд тем, что может помочь этим людям, может повести их за собой.

Затем послышался гулкий и угрожающий голос, заставивший всех встрепенуться:

– Король? Это невозможно.

Рекс поднял голову и взглянул на трон. У края выступа стоял Первенец и смотрел вниз. Человек с огромной головой стоял справа от него, а женщина с черными волосами – слева.

Рекс заметил, как Пьер отшагнул назад.

– Он не может быть королем, – сказал Первенец. – Слай, почему ты нам лжешь?

– Никто никому не лжет, – ответил Слай, обращаясь, скорее к толпе зрителей, чем к Первенцу. – Эй, вы все, идите сюда, внюхайтесь и рассудите нас!

По толпе пронесся ропот. Люди один за другим начали спрыгивать с выступа на палубу. Какая сила, какое проворство… Вокруг Рекса собралась большая группа людей. Людей самых разных форм, обличий и размеров. Людей многих цветов. Они стали принюхиваться. Понюхав и покачав головами, все зашептали одно и то же.

Король.

Вид многих был не менее устрашающим, чем у Пьера, Слая или Форта, но некоторые выглядели еще ужаснее. Кое-кто был похож на обычных людей – людей с давно немытыми волосами, в рваной, потрепанной одежде. Возможно, это были бомжи и проститутки, которых Рекс видел каждый день.

Они фыркали, шептались между собой, протягивали руки, трогали его.

Сердце Рекса наполнилось теплотой и любовью.

– Довольно!

Рев Первенца гулким эхом прокатился по стенам и потолку гигантской пещеры. Все замерли и посмотрели в его сторону.

Человек, покрытый черной шерстью, спрыгнул с выступа. Пока Первенец парил в воздухе, его черный меховой плащ развевался у него за спиной. Люди поспешили отойти в стороны, чтобы дать ему больше места для приземления. Он спрыгнул на палубу разбитого судна с глухим стуком, согнув колени и расставив в стороны руки.

Скин приземлился слева от Первенца, а Спарки, женщина с черными волосами, – справа.

Первенец медленно выпрямился в полный рост. Он был столь же высок и крепок, как баскетболист из команды НБА. Рекс заметил седину на висках Первенца. Он выглядел старым.

– И что же, этот крошечный мальчик – наш король?

– Да, – ответил человек со змеиным лицом и вновь обратился к толпе: – Разве вы не чувствуете это? Вы не чувствуете его запах?

Толпа загудела, выражая согласие, – вдохновленная, но осторожная. Рекс заметил, как все они с опаской поглядывали на Первенца. Они боялись его до смерти…

– Запахи можно подделать, – сказал Первенец. – Этот мальчик – всего лишь человек.

Рекс увидел, как многие закачали головами.

Первенец с силой топнул своим большим ботинком о палубу.

– Он человек! Вас просто обманывают!

В голосе Первенца явственно ощущался гнев, но были и нотки отчаяния. В этот момент он был похож на школьника, который, будучи изобличенным во лжи учителем, все равно продолжал повторять ложь, только еще громче и более энергично, надеясь утомить, вымотать учителя.

Рекс знал, что должен что-то сказать, но не мог произнести ни слова. Первенец казался таким сильным, таким… крутым.

Теперь уже Первенец взывал к толпе. Подняв руки, он поворачивал голову и сверлил взглядом каждого, кто осмеливался посмотреть ему в глаза.

– То, что вы сейчас чувствуете, – это хитрый трюк. Это невозможно!

На фоне всеобщего молчания раздался чей-то хриплый старческий голос:

– А откуда ты знаешь, что это невозможно?

Толпа расступилась, и вперед выступила старуха в длинной серой юбке, коричневом свитере и оранжевой косынке на голове. Все затихли, когда она, сгорбившись, шла через палубу. Первенец искоса наблюдал за ней, не выпуская из глаз Рекса.

Старуха остановилась прямо перед мальчиком. Тот стоял, не двигаясь. Она положила ему руки на плечи, наклонилась и принюхалась. Ее глаза закрылись.

– Ну, наконец-то, – проговорила она. – Как же долго мы тебя ждали!

Губы Первенца скривились в усмешке, обнажив острые зубы.

– Только не ты, Хиллари. Он не может быть королем.

Она повернулась к нему, сморщившись и сузив глаза.

– А откуда тебе знать? Откуда ты знаешь, что этот мальчик не может стать королем?

Первенец запнулся на полуслове. Вся его сила, казалось, куда-то исчезла.

Хиллари подошла поближе, помахав костлявой рукой перед лицом Первенца.

– Ты говоришь, что это невозможно. А все потому, что ты убивал младенцев, среди которых мог оказаться король!

Толпа шумно выдохнула. Общее настроение в пещере мгновенно изменилось. Рекс не проронил ни звука, но внезапно почувствовал, что вот-вот произойдет беда.

– Это просто смешно, – спокойно ответил Первенец. – Младенцы, которых я убивал, были отпрысками людей. От них нужно было избавиться. У нас и так достаточно голодных ртов.

– Лжешь! – взвизгнула Хиллари, повернувшись к толпе. – Я видела, как Первенец убивает младенцев! Младенцев, которые могли быть королями. Таких, – она указала на Рекса, – которые пахли, как он.

Первенец засмеялся, но его смех показался Рексу искусственным.

– Если уж я убивал всех таких младенцев, Хиллари, как оказалось, что остался жив этот мальчишка, который теперь претендует на роль короля?

Старуха зашипела в ответ, но толпа расслышала каждое слово:

– Ты хочешь знать, почему так вышло? А потому, что долгих восемьдесят лет я отбирала тех, кто мог бы стать королем, и похищала их из Дома. Мальчик, который стоит перед нами, тоже вышел на поверхность. Это случилось тринадцать лет назад.

Первенец уставился на Рекса. Он медленно заморгал, как будто не веря словам Хиллари.

– Ты… ты забирала их? Ты даже не представляешь, что ты наделала!

– Но я знаю то, что натворил ты, – сказала она. – Ты убиваешь наших королей, потому что хочешь забрать всю власть в собственные руки!

– Ты несешь вздор, – сказал Первенец, но рев толпы заглушил его слова. Круг странных тел начал потихоньку смыкаться вокруг него. Большеголовый и черноволосая женщина отпихивали наседающую толпу.

Первенец напрягся.

– Дело не во власти. А в продлении нашего рода. Король приведет вас всех к смерти. А я делаю то, что нужно нашему роду.

Взгляд грозного обладателя золотого трона застыл на Рексе, и в эту секунду тот ощутил глубину гнева Первенца. Он уже знал, что это существо не раздумывая расправится с любым, кто встанет ему поперек дороги…

Рекс увидел на его озлобленном лице кривую усмешку, после чего Первенец бросился к нему, вытянув вперед когтистые руки. У Рекса все похолодело внутри, и он замер на месте, словно прикованный.

Слай и Пьер метнулись к Первенцу, преградив тому путь. Кончики его черных когтей рассекли воздух в паре дюймов от глаз Рекса. Резкий удар коленом – и голова Пьера откинулась назад, а сам он рухнул, судорожно взмахнув руками. Две покрытые черной шерстью мускулистые руки обхватили Слая, подняли его, словно пушинку, и швырнули в толпу.

Рекс никогда бы не подумал, что кто-нибудь мог оказаться настолько ловким и сильным.

Когда Первенец повернулся, чтобы снова напасть, Рекс увидел, как рядом шевельнулась чья-то тень. Откуда-то сзади, сверкая глазами, вышел грозный Форт.

Из-за спины Форта вытянул крошечную руку Сэр Вог.

– Спасите короля! – закричал он.

Толпа заревела и бросилась вперед. Большеголовый Скин могучим ударом свалил первого из нападавших, но тут же исчез под грудой тел. В этот момент еще один человек подскочил к женщине с черными волосами. Та хотела ударить его цепями, но не успела снять их с бедер. Она нанесла удар, потом приложила что-то к груди нападавшего. Мелькнула вспышка, и раздался громкий треск. Человек задергался и упал. Женщина повернулась, чтобы проделать то же самое со следующим, но существо, завернутое в одеяло, подкралось к ней сзади и сильным ударом по спине опрокинуло на палубу. В считаные секунды ее обезоружили и скрутили.

Толпа медленно приближалась к Первенцу.

Тот издал звериное рычание, которое повергло людей в дрожь. Затем его руки потянулись к пистолетам на бедрах. Еще секунда, и он готов был вновь броситься на Рекса.

Форт сделал пару шагов вперед и нанес удар огромным кулаком правой руки. Первенец успел высоко подпрыгнуть, и кулак Форта просвистел мимо, не нанеся никакого вреда. Еще не приземлившись, Первенец уже направил свои пистолеты в цель. Рекс машинально нырнул под ноги Форта, спрятавшись за его огромным телом.

Первенец начал стрелять, пытаясь попасть в цель, пока опускался на палубу, но было уже слишком поздно. Когда он приземлился, множество рук крепко схватили его за ноги, за руки, за грудь. На вождя Детей Мэри со всех сторон обрушился град ударов.

– Убейте Первенца! – закричал Слай. – Убейте его ради нашего короля!

Превозмогая боль от ранений в плечо и ногу, Форт взобрался на груду тел. Разбросав в стороны соплеменников, он своей гигантской левой рукой дотянулся до Первенца, пригвоздил его лицом к палубе и, уперев колено ему в спину, вывернул Первенцу руки.

Как бы ни был силен Первенец, теперь он не мог пошевельнуться.

К поверженному врагу подошел Слай и поднял один из пистолетов Первенца. Когда он наклонился к уху Первенца, его змеиный рот скривился в улыбке.

– Я долго ждал этого, негодяй, – сказал Слай. – Очень долго.

Толпа радостно закричала. Все жаждали крови.

Первенец поднял голову и посмотрел на Рекса. В его зеленых глазах мелькнуло отчаяние. Некогда храбрый рыцарь был низложен…

Рекс поднял руку:

– Остановитесь! Не убивайте его.

Толпа от неожиданности затихла.

Слай с удивлением посмотрел на Рекса. Злорадная улыбка с его лица исчезла.

– Но он должен умереть, мой король. Он только что пытался убить тебя.

В голове у Рекса до сих пор вертелись слова, произнесенные Первенцем. О том, что все эти убийства не связаны со стремлением любой ценой удержать власть. Почему он так сказал? Возможно, просто солгал… но все выглядело слишком натурально.

Слай взглянул на Первенца.

– Он должен умереть. Он и все его правила, по которым он заставлял нас жить!

Толпа одобрительно загудела; все хотели поскорее расправиться с ненавистным Первенцем. Но никто из них не задумывался над тем, что их ждет впереди. Рекс понял, что ему нужно вмешаться. Сейчас решалась его судьба.

Он вышел вперед и протянул вперед руку ладонью вниз.

– Дай мне оружие.

Слай взглянул на него, потом еще раз широко улыбнулся.

– Конечно! Новый король сам убьет старого правителя.

И, взяв пистолет за ствол, он передал его Рексу.

Мальчик никогда не держал в руках оружия. Пистолет оказался тяжелее, чем он думал. Оружие удобно легло в его руку.

Несмотря на то, что Первенец был крепко придавлен к палубе, он все равно казался более опасным, чем все остальные.

Рекс присел на корточки и наклонился к нему:

– Первенец, ты говорил, что я приведу всех к смерти. Что ты имел в виду?

Слай неодобрительно покачал головой.

– К чему эти беседы? Просто застрели его, и всё. Не позволяй ему обмануть себя.

Рекс поднял голову:

– Слай, помолчи.

Мальчик даже не узнал собственный голос – таким он был уверенным и спокойным. Глаза Слая сузились от обиды, а возможно, и от злости…

Рекс снова посмотрел на Первенца.

– Скажи мне. Скажи, что ты имел в виду.

Первенец повернул к нему голову. В его глазах не было ни капли страха.

– Ты не первый, – сказал он. – Короли приносят нам одни несчастья.

Рекс взглянул на пистолет в своей руке. Он мог убить этого человека и решить все свои проблемы. Он стал бы сейчас королем, но не знал, как управлять. Сколько времени правил Первенец? Десятилетия? Столетия? Он был жесток, силен и умен – и просто не мог погибнуть от несчастного случая, как отец Рекса.

Первенец всегда был здесь…

Рекс постучал рукояткой пистолета по сухой доске палубы.

– Я – твой король, Первенец. Повтори это.

Слай схватил Рекса за руку:

– Нет, мой король! Ты не можешь оставить его в живых! Он все равно попытается убить тебя!

К Слаю подошла Хиллари, словно в мольбе сложив перед собой руки.

– Слай прав, – сказала она. – Первенец убивал других королей. Я видела, как он тайком, чтобы никто не видел, душит младенцев.

Первенец ничего не сказал. Он лишь продолжал смотреть.

Рекс почувствовал прилив новых, ранее не изведанных сил. Всеми этими людьми нужно было управлять. Это его люди. И управлять ими – его неотъемлемое право. Если он хочет, чтобы Первенец подчинялся ему, тот обязан подчиниться.

Рекс заглянул в его скошенные зеленые глаза.

– Ты убивал невинных младенцев. Я больше не ребенок. Я – твой король.

Первенец покачал головой:

– Такого не может быть.

Он тяжело дышал, раздувая ноздри. Глаза его расширились. В эту секунду Рекс понял, что нужно действовать. Он вытянул правую руку и поднес запястье поближе к лицу Первенца. Покрытый шерстью человек попытался отвернуться, но крепкие руки не дали ему этого сделать.

Левой рукой Рекс повернул к себе голову Первенца и еще раз поднес к его лицу правое запястье.

Тот затаил дыхание.

– Я – твой король, – сказал Рекс. – И на этот раз все будет по-другому.

Рекс ждал. Первенец больше не мог терпеть; его ноздри широко раздулись, и он сделал глубокий вдох. Рекс почувствовал, что его самый страшный враг постепенно успокаивается.

Он твой. Точно так же, как и все остальные.

Полный отчаяния, скрипучий, словно наждачная бумага, голос прошептал на ухо:

– Сделай хотя бы так, чтобы он не смог больше убить тебя и снова забрать себе власть. Лиши его этого искушения, и он пойдет за тобой.

Да, разумный совет. Если Рекс внезапно умрет – через день или даже через месяц, – люди вновь окажутся под властью Первенца.

Рекс встал. Он почувствовал себя совершенно другим человеком.

– Теперь я ваш король, – сказал он, медленно поворачиваясь, чтобы каждый мог его видеть. – Я – король, и вы все должны делать то, что я вам говорю. И вот мой первый указ. Если со мною что-нибудь случится, если я вдруг умру, тогда все вы убьете Первенца. Поняли?

Многие головы закивали в ответ. Но не все. Губы Рекса скривились в усмешке. Неужели они не понимают, с кем имеют дело?

– Я спрашиваю, вы поняли? Вы слышите, что я говорю с вами?

Его слова отозвались гулким эхом от стен пещеры. Неужели это его голос? Мог ли он быть таким громким и сильным, или это просто свойство ограниченного пространства и все дело только в отражении звука?

Теперь закивало больше голов, и многие отворачивались, как будто боялись встретиться с ним взглядом. Может быть, они и в самом деле его боялись, хотя бы чуточку…

Рекс посмотрел на Форта.

– Отпусти его.

Форт встал. Вслед за ним поднялся и Первенец.

Слева от Рекса Хиллари опустилась на одно колено. Остальные сделали то же самое. Стояли лишь Рекс, Слай и Первенец.

Некоторые из опустившихся на колени людей оказались выше Рекса, но Первенец все равно был выше всех.

Грозное существо подошло поближе.

Рекс выступил ему навстречу. Чтобы посмотреть ему в глаза, мальчик вынужден был задрать вверх голову.

– Стань на колени, – сказал Рекс. – Я – твой король.

Первенец сердито заворчал. Слай, услышав это, начал подниматься, его примеру последовал Пьер, но Рекс жестом остановил их.

Все здесь было по-настоящему, и сейчас решалась его судьба. Рекс понимал, что народ принял его, избрал своим королем. Он смело посмотрел в глаза Первенца. Рекс уже никого не боялся. Все должны были ему подчиниться. Все.

Ворчание Первенца прекратилось. Его посеревшее лицо расслабилось. Он пытался выдержать взгляд Рекса, но не смог – и опустил глаза.

А потом… потом Первенец опустился на колени.

– Мой король, – сказал он. – Добро пожаловать домой.

Его голос утонул в приветственных криках толпы…

 

Новый день

Брайан захлопнул дверцу «Бьюика» и окинул взглядом уже знакомый дом на Калифорния-стрит. У Джессапов наверняка должны быть ответы на его вопросы… А если нет… что ж, тогда они наверняка знали человека, который мог дать такие ответы.

Брайан подошел к ржавым воротам, нажал на кнопку звонка и глянул через решетку на входную дверь дома, расположенную на некотором возвышении. Никакой реакции.

Воздух окутывал лицо приятной прохладой. Клаузер потрогал короткую опрятную бороду на щеках и подбородке. Робин еще спала. Перед уходом Брайан все-таки заставил себя подстричь бороду. Он оставил ей кружку дымящегося, свежесваренного кофе и записку: «Я тебя люблю».

Они проспали все утро и даже захватили часть полудня. Робин, должно быть, очень нуждалась в отдыхе. Когда Брайан соскользнул с кровати, она не проснулась. Ну и хорошо; он должен был сделать это один. Без Робин и без Пукки. Они могли помешать ему, попытаться умерить его пыл. Этого ему сейчас хотелось меньше всего. Время игр прошло. Пукки уже передал целую кучу голосовых сообщений – одно забавнее другого. В этом юморе чувствовалась скрытая тревога за напарника, но Брайан все равно пока не был готов к разговору. Пытался дозвониться и Джон Смит. Он оставил длиннющее сообщение, которое проясняло кое-что об отношениях Зоу и Эриксона.

Брайан снова нажал кнопку звонка и задумчиво погладил рукой полудюймовые прутья металлической решетки. Ворота выглядели прочными и могли удержать разъяренного носорога. Да, Джессапы, видимо, знали, какие опасности подстерегали в этом городе, и приняли против них надлежащие меры.

Несколько мгновений спустя внутренняя дверь все-таки открылась. На лестнице появился Адам Джессап. Его серебряные украшения и рокерские регалии выглядели точно так же, как и в прошлый раз. Только теперь на нем была другая футболка.

– Снова вы! – проговорил он с усмешкой. – Сейчас вы уже не войдете без ордера. Вы получили ордер?

Кем себя возомнил этот маленький недоносок?

Молниеносным движением Брайан сунул руку через прутья решетки, схватил Адама за шею и подтянул к себе.

– Если наличие ордера означает, что я сверну твою гребаную шею, то можешь считать, что у меня есть ордер.

Адам вцепился в руку Брайана, но тот сдавил сильнее. Парень вздрогнул, захрипел, тщетно пытаясь что-то произнести.

– Живо открывай ворота, – сказал Брайан. – Тогда я, может быть, отпущу тебя.

Руки Адама опустились на внутреннюю ручку ворот. Брайан услышал щелчок, после чего дверь открылась. Он слегка оттолкнул Адама – но толчок, видимо, получился не слишком легким, поскольку тот рухнул на ступеньки.

Брайан вошел и захлопнул за собой ворота. У лестницы, корчась, валялся Адам и держался руками за горло. В этот момент Клаузер, казалось, очнулся. Неужели это из-за него? Но зачем он это сделал?

Потому что этот придурок достал тебя…

Брайан сделал шаг вперед и протянул руку, чтобы помочь Адаму подняться, но в этот момент раздался негромкий хлопок, и внизу, у него под ногами, что-то стукнуло, выбив кусочек бетона.

Брайан застыл на месте, успев слегка поднять голову и посмотреть на входную дверь дома. На верхней площадке стоял старик Олдер Джессап. Своей тростью он целился прямо в грудь Брайана.

– Довольно, молодой человек, – проговорил Олдер.

Из полого основания трости струился белый дым.

– Ружье-трость? – недоуменно проговорил Брайан. – Вы это серьезно?

Олдер кивнул.

– Не вздумайте шутить и стойте на месте. А лучше присядьте. У меня в запасе еще четыре выстрела. Только шевельнетесь – и я убью вас.

Брайан пристально посмотрел на старика. Олдер прислонился к стене – без своей трости он не мог даже толком стоять. Но все же руки этого человека выглядели вполне твердыми, поэтому его оружие представляло грозную силу, с которой приходилось считаться.

Брайан сел.

Олдер с трудом опустился на верхнюю ступеньку. Свое оружие он положил на правое колено, но ствол все еще был направлен на Брайана.

– Зачем вы сюда явились? – спросил Олдер. – И почему напали на моего внука?

Адам, кряхтя, поднялся. Одной рукой он держался за задницу, а другой утирал кровь на носу.

Брайан пожал плечами:

– Простите, не хотел. Я, знаете ли, сегодня дал маху…

Олдер кивнул.

– Мне очень не хотелось бы встречаться с вами в таком состоянии. Повторяю вопрос: зачем вы снова сюда явились?

– Мне нужны ответы на некоторые вопросы, – сказал Брайан. – Мне нужны подробные ответы. Я хочу знать, почему Джебедия Эриксон может делать то, что он делает, даже в таком возрасте. Ведь ему больше семидесяти. Я хочу знать, почему он убивает Детей Мэри. Хочу знать, почему он пытался убить меня.

Адам встал, вздрагивая от боли.

– Дядя Джеб не собирался вас убивать, куриные ваши мозги! Он ни за что не стал бы убивать полицейского.

– Тогда, я предполагаю, он стрелял в меня ради забавы.

Глаза Олдера сузились.

– Он стрелял в вас? Должно быть, с вами был еще кто-нибудь… Кто был с вами в это время?

– Другие полицейские, – ответил Брайан. – Но он пытался убить не их. Он хотел убить меня.

Олдер и его внук переглянулись между собой.

Адам начал медленно подниматься вверх по лестнице. Его былое высокомерие исчезло.

– Поверить не могу, чтобы дядя Джеб в вас стрелял. Он ранил вас? Покажите мне, куда именно.

Брайан хотел было расстегнуть молнию на толстовке, а потом вспомнил: пулевое ранение уже зажило. Затянулось, потому что он – носитель Z-хромосомы, он – один из Детей Мэри. Воодушевленный своим признанием у Робин, Клаузер все время старался отгородиться от страшного факта, гнал прочь связанные с ним мысли. Его рука бессильно упала на колено.

– Дедушка, – догадавшись, тихо проговорил Адам, – он же – один из тех чудовищ. Убей его немедленно!

Брайан ничего не ответил. Он уставился на место удара пули. Он был чудовищем. Он без всяких на то причин сорвался на Адаме. Он мог бы вообще свернуть ему шею. И где-то в глубине души он хотел сделать это.

Возможно, пуля Олдера пришлась бы сейчас как нельзя кстати.

– Давай, дед, – сказал Брайан. – Нажимай на спусковой крючок. Чего тянуть?

Но Олдер покачал головой.

– Не буду.

Адам подошел к деду.

– Тогда отдай мне трость. Я сам застрелю его.

– Заткнись, – сказал Олдер.

– Но, дедушка, он же…

– Адам, закрой рот!

Парень отошел назад и замолчал.

Олдер опустил трость. Медленно встал. Потом поставил конец трости на верхнюю ступеньку. Теперь он мог спокойно стоять, не опираясь на стену.

– Инспектор Клаузер, вы сказали, что Эриксон пытался вас убить. Вообще-то, ему всегда сопутствовала удача. Почему же в тот раз ему не удалось?

Брайан снова посмотрел на выбоину в полу.

– Потому что я ударил его ножом.

– Ударил ножом, – словно эхо, повторил Олдер. – А каким ножом?

– Его собственным, – ответил Брайан и поднял голову. – Большим, серебристым.

Олдер и Адам снова переглянулись. В их глазах мелькнул страх.

– Его ножом? – переспросил Адам. – Он мертв?

– Нет. По крайней мере, до сих пор был жив. Он в больнице.

Олдер сокрушенно покачал головой:

– Это я во всем виноват. Я-то думал, что Зоу все уладит… В прошлом у нее это получалось. Как она могла допустить такое?

– Она не виновата, – сказал Брайан, с удивлением прислушиваясь к собственным словам. – Она пыталась остановить нас. Но мы не послушались. Мы хотели остановить этого линчевателя.

Лицо Олдера сморщилось.

– Линчевателя? Никогда не поверил бы в такую наивность. У вас есть хоть какое-нибудь понятие о том, с чем мы имеем дело?

В голове Брайана всплыли образы жутких чучел. Он кивнул:

– Я был в подвале у Эриксона.

– Хорошо, – сказал Олдер. – Вы производите вид достаточно умного человека, чтобы слепо верить своим глазам.

Даже из своего первого сна Брайан уже давно знал, что все это было по-настоящему. Визит в подвал лишь подтвердил его опасения.

– Ничего страшного не случилось бы, если б Зоу и Эриксон – и вы, если уж на то пошло, не держали это в секрете.

Олдер вздохнул и покачал головой.

– Люди должны знать, – сказал Брайан. – Речь ведь идет о существующих чудовищах. Которые обитают здесь неподалеку.

Адам сплюнул кровь на лестницу.

– Дядя Джеб однажды попытался рассказать правду – после того, как Зоу как-то выследила его. Он рассказал о чудовищах – и знаете, что потом произошло? Его упекли в психушку!

– Но ведь есть доказательства, – сказал Брайан. – Эти чучела в его подвале.

Олдер спустился по лестнице, на этот раз используя трость по своему прямому назначению.

– Вы упускаете из виду очевидное, инспектор. Раньше вы никогда не слышали о чудовищах, потому что полиция не может их отыскать. Они – охотники, причем настолько хитрые и ловкие, что никто не знает об их существовании, даже когда они убивают своих жертв или похищают их и утаскивают в неизвестном направлении. Единственный, кто способен найти и остановить их, – это Эриксон. И, теперь, возможно, еще и вы… Но те жуткие особи, из которых Эриксон делал чучела, – еще не самая большая проблема. А вы заметили, что некоторые из трофеев Эриксона похожи на обыкновенных людей?

Брайан вспомнил о человеке с тесаком.

– Да, таких было несколько.

Олдер добрался до нижней ступеньки лестницы.

– Встаньте.

Брайан поднялся.

– Проблема в тех, которые похожи на нас, – сказал Олдер. – Эриксон похож на нас. Вы похожи на нас. Если вы покажете миру этих чудовищ и заодно продемонстрируете, что некоторые из них выглядят как обычные люди, то, как вы думаете, что потом произойдет?

Брайан вспомнил о Робин, о ее компактном приборе, с помощью которого можно было легко и быстро проверить организм на наличие Z-хромосомы. Если люди узнают, что некоторые из чудовищ похожи на них, начнется всеобщая проверка. И если кто-нибудь – не Робин – проверит Брайана, и выяснится, что он – один из них…

– Тогда они найдут причину убрать меня, – сказал он вслух.

Олдер кивнул.

– И если это произойдет, инспектор Клаузер, кто потом сможет отыскать этих неуловимых чудовищ? Кто сможет помешать им убивать кого вздумается?

Что, если Олдер прав? Разве потом кто-нибудь поверит человеку с Z-хромосомой? Если просочится информация о чудовищах – то никто. Все пойдет насмарку. Таким, как он, никто не сможет доверять. Здесь не обойтись без поддержки борцов за гражданские права, без целой обучающей кампании. Но это займет месяцы, годы…

Эриксона однажды упекли в психушку. За это время погибли сотни людей. Эриксон и сейчас находился в больнице. Это автоматически означало, что теперь их остановить мог только Брайан…

Возможно, очень скоро он смог бы сообщить миру о том, что происходит. Ему поможет Робин. Она могла бы собрать специалистов из научной среды, попытаться использовать факты, чтобы ослабить возможный общественный взрыв. Когда-нибудь, но не сегодня.

– Хорошо, – сказал Брайан. – Вы правы. Мы должны хранить тайну. Что же нам лучше предпринять?

Олдер дважды стукнул тростью по бетону.

– Нужно отправляться в больницу. Если Дети Мэри узнают, что Спаситель ранен, они могут выследить его. Вы должны помочь нам защитить Эриксона, пока он не поправится.

Брайан покачал головой:

– Я не могу ехать в больницу.

– Почему?

– Видите ли… Меня уволили.

Адам закатил глаза.

– Да это же просто здорово! Слава богу, что теперь вы на нашей стороне. Такое важное пополнение в наших рядах…

Олдер смерил Клаузера взглядом, затем повернулся к внуку.

– Адам, думаю, что настало время для нового Спасителя.

Парень на секунду уставился на своего деда, затем рассмеялся.

– На это место – копа? Дед, ты случайно не перебрал с лекарствами? Мы не можем…

– Адам! У нас нет другого выбора! Спасителем должен быть Брайан.

Что? Он – Спаситель? О чем они говорят? Олдер ведь не хотел, чтобы…

– Я? Вы хотите, чтобы я стал Спасителем?

Олдер кивнул.

– За исключением Джебедии, все остальные Спасители мертвы. Это ваша судьба.

– Судьба? Дайте-ка мне перевести дух и собраться с мыслями. У меня за плечами перевернутая с ног на голову генетика и семейство, которое лгало мне всю жизнь. Это – трагедия, а не судьба. А что дальше? Уж не собираетесь ли вы сказать, что все в этом мире происходит не просто так?

Олдер покачал головой:

– Нет. Если вы не поможете нам, Эриксон может умереть, и этот город превратится в адскую бездну.

Брайан вспомнил о человеке с зубами акулы на столе для бальзамирования. Он почувствовал страх этого существа, оказавшегося в неумолимых руках Спасителя…

– Эриксон пытался убить меня. Если я спасу его, то не ждет ли меня участь очередного чучела в его жуткой коллекции?

– Джебедия действовал инстинктивно, – ответил старик Олдер. – До сих пор он был единственным охотником на Детей Мэри. Но если вы присоединитесь к нам, Брайан, то тогда у нас будет два Спасителя. Вы могли бы охотиться вместе.

Охотиться вместе. Эриксон твой единоутробный брат. Как и все остальные ублюдки. Но Эриксон отличался от них – он был защитником, а не убийцей. Только сейчас Брайан начал осознавать жестокую действительность: Джебедия Эриксон – возможно, его единственный по-настоящему близкий родственник на этом свете…

Он вздохнул.

– Не знаю. Все это кажется настоящим безумием, даже голова идет кругом… Мне нужно понять, что делать дальше.

Олдер кивнул:

– Логично. Но не желаете ли хотя бы выслушать наше предложение? Я понимаю, что подвал, который вы посетили, возможно, произвел на вас удручающее впечатление. Но если вы хоть в чем-то сходны с Джебедией, то, надеюсь, наш подвал вам понравится больше.

С этими словами Олдер и Адам вошли в дом.

Брайан не нашел ничего лучшего, кроме как последовать за ними…

 

Королевство

Как много младенцев.

Детская комната стала заключительной остановкой в королевском туре Рекса по своим новым владениям. Хиллари так и распирало от желания все ему показать, обо всем рассказать. Его, конечно, сопровождали Слай и Пьер.

Королевство. Крутое слово; о королевствах Рекс читал во многих фантастических книжках, они были объектом бесчисленных видеоигр.

Хотя лично он воспринимал королевство как нечто огромное, простирающееся далеко-далеко, так что и взглядом не охватишь. Их Дом оказался не так уж велик; в него входили две очень большие пещеры, две пещеры поменьше, еще тринадцать небольших пещер и, конечно же, туннели, туннели и снова туннели. Рекс уже посетил библиотеку (там стояли влагопоглотители, помогающие сохранить книги сухими), кухню (где стояли блюда, наполненные тушеным мясом Алекса, – на вкус просто превосходным), кинотеатр (где стоял старый огромный телевизор и хранились копии всех известных Рексу фильмов), и склад с оружием. Здесь было много оружия. Хиллари и Слай рассказали, что в городе есть и другие туннели, но до них пока не дошли руки. Он побывал в главных местах своих владений и закончил этот обход детской комнатой.

Вдоль стен небольшой комнаты стояли десятки старых колыбелей, кроваток и даже ванночек с одеялами и простынями. В большинстве кроваток лежали младенцы всех форм и цветов. Женщины – как необычного вида, так и вполне нормальные – сидели рядом, обнимали младенцев, укачивали их, кормили. Сколько любви… Пол был завален подержанными игрушками.

По комнате носилось множество веселых, хихикающих детей. Когда они увидели Рекса, то бросились к нему. Он сразу узнал Ванильную Гориллу, Клешню Боба и других детей, которые так упорно преследовали ненавистного Алекса и разорвали его на части. К Рексу отовсюду потянулись маленькие ручки и стали дергать его за одежду. Каждый хотел, чтобы его взяли на руки и приласкали. Некоторые были уже далеко не младенцами и должны были уже отвыкнуть от ношения на руках. Рекс про себя решил, что нужно вести себя более сдержанно, более холодно – как и подобает настоящему королю…

– Слай, – проговорил он, и этого единственного слова оказалось достаточно. Змеелицый издал шутливый рев и отпихнул детей в сторону. Дети завизжали, подняли шум, но расступились.

Какое замечательное место! Но чем больше Рекс озирался вокруг, тем больше замечал тревожных для себя вещей. Многие из младенцев лежали неподвижно; некоторые кашляли, некоторые хныкали. Большинство из них выглядели больными.

– Хиллари, что с ними?

Старуха нагнулась к одной из ванночек и достала оттуда ребенка с желтой кожей, у которого посередине лица был всего один большой синий глаз. Веко было наполовину закрыто, и глаз, казалось, смотрел в никуда. Она начала осторожно покачивать ребенка.

– Мамочка очень стара, – сказала Хиллари. – Стара даже для нас.

– Сколько же ей лет?

Хиллари пожала плечами.

– Я родилась в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом. Мамочке тогда было по крайней мере пятьдесят…

Значит, Хиллари уже сто пятьдесят лет? Боже мой! А сможет ли Рекс прожить столько? Почему бы нет? Возможно, даже дольше, ведь Мамочке уже как минимум двести лет.

Хиллари поцеловала ребенка в лоб.

– У Мамочки столько детей, сколько она сама захочет, но чем старше она становится, тем больше их рождается мертвыми. Те, кто выживают, часто болеют. Большинство детей не доживают до своего первого дня рождения.

Рекс снова осмотрел комнату, мысленно подсчитывая детей. Эти младенцы были его братьями и сестрами – сколько же из них просто умрет? Это было ужасно и невыносимо; ему больно было даже думать об этом.

– А как же врачи? Разве нельзя отправить детей в больницу?

Хиллари пожала плечами, нежно качая одноглазого ребенка.

– Можно ли такого отправить в больницу? Думаю, нет. Мы делаем все, что можем, но даже если б у нас были лекарства, мы бы не знали, какое кому давать. Вот почему я так усердно старалась привести сюда нового короля, чтобы люди могли снова плодиться. Если наш род хочет выжить, нам нужно постоянно плодиться.

Многие младенцы умирают, а Первенец тем не менее все равно безжалостно убивал их? Как можно вообще убивать детей? Рекс уже задумался, не зря ли он пощадил Первенца. Наверное, с этим высоким человеком связано что-то важное…

Должна быть причина, по которой Первенец убивал младенцев.

– Слай, а где живет Первенец?

– В каюте на «Аламандралине» – том самом корабле, который ты увидел, когда пришел сюда, – ответил Слай. – Первенец хорошо устроился: его каюта – лучшее место во всем Доме.

– Отведи меня к нему, – сказал Рекс. – Если его там нет, возьми Пьера, Форта и всех, кто тебе понадобится, и приведи его ко мне. У него не будет выбора.

 

Снаряжение

В подвале у Джессапов оказалась мастерская, идентичная той, которую Брайан обнаружил в доме Эриксона. Брайан осмотрел снаряжение. Здесь находились приспособления для ухода за луками, несколько колчанов со стрелами, стойка с начищенными до блеска наконечниками, четыре пистолета FN калибра 5,7 мм и три полуавтоматических дробовика USAS-12. Совершенно очевидно, что это была резервная база Эриксона – на случай, если что-нибудь произойдет с его домом.

У Джессапов имелся также целый набор различного оборудования: дрели, прессы, шлифовальные круги и многое другое. Целую стену занимал большой стеллаж, состоявший из выдвижных пластмассовых ящиков, каждый из которых был аккуратно промаркирован. На них были отмечены наименования различных деталей и компонентов. Здесь было предусмотрено абсолютно все, и каждая мелочь занимала строго определенное место.

В дальнем краю подвала располагалась полностью оборудованная больничная койка. Рядом стояло инвалидное кресло. Все предметы, которые здесь находились, сверкали чистотой. Видимо, уборка производилась ежедневно. Здесь также были кардиомонитор, паровой стерилизатор, портативная рентгеновская установка, огромный запас медикаментов и различное оборудование, которое Брайану было незнакомо. Он спрашивал себя, нет ли в холодильнике, находящемся рядом с больничной койкой, образцов крови Эриксона…

– У вас тут что, целая домашняя лаборатория?

– Это для Джебедии, – ответил Олдер. – Сражаясь с Детьми Мэри, он иногда получает ранения.

Брайан на секунду представил, что Эриксона случайно ранили в схватке. Кто же придет к нему на выручку, кто прикроет?

– А вы когда-нибудь помогали ему в охоте на Детей Мэри?

Олдер пожал плечами.

– Иногда он просит у нас помощи…

Брайан еще раз окинул эту парочку оценивающим взглядом: старик, который едва мог двигаться, и костлявый юноша. Он мысленно прикинул, что если б он действительно стал охотником на чудовищ – как бы смешно это ни звучало сейчас, – то обзавелся бы помощниками понадежнее…

Олдер слегка покачнулся, подошел к креслу и медленно сел.

Адам тут же подбежал к нему.

– Дед, с тобою всё в порядке?

Старик кивнул.

– Все хорошо. Просто мне нужно пару минут передохнуть. Адам, передай Брайану все необходимое.

Адам кивнул. Уже без былой заносчивости он вытащил из стойки два пистолета и положил их на стол. Брайан взял один из них, ощутив внушительный вес оружия. Извлек 20-зарядный магазин и увидел, что наконечники пуль черные – это были бронебойные SS190.

– Но ведь это незаконно, – буркнул Брайан и нахмурился.

– О господи, – простонал Адам и протянул к нему руки. – Давай, коп, надевай скорей свои браслеты. Или постой… ты ведь, кажется, уволен.

Он подошел к стеллажу, выдвинул ящик и достал сверток.

– Вот, примерь-ка это, – сказал он и швырнул Брайану.

Клаузер развернул брезент. Снаряжение включало в себя две поясничные кобуры, три полные обоймы на левом плечевом ремне и еще три – на правом. Он расстегнул толстовку, снял ее и положил на стол, затем просунул руки через лямки и закрепил пояс вокруг талии. Взял пистолеты и сунул каждый в свою кобуру. Опустил руки вниз, затем попробовал быстро вытащить оружие. Пистолеты выходили из кобуры очень легко, ни за что не цепляясь. Он повторил это действие три раза – все движения получались естественными и интуитивными.

Брайан с удовлетворением вложил оружие в кобуру.

– А как насчет ножа? Такого, как у Эриксона?

Адам выдвинул еще один ящик и передал Брайану. Тот открыл его, обнаружив внутри боевой нож морской пехоты «Ка-Бар». Кромка ножа ярко блеснула, но плоская грань мерцала довольно тускло. Брайану это показалось странным, и он провел по ней пальцем, соскребая полоску геля.

– Не делайте этого, – сказал Олдер.

– Почему? – спросил Брайан, но в этот же момент почувствовал, что кончик пальца горит огнем.

Джессап вздохнул.

– Потому что это ядовитый состав, вот почему.

Адам передал Брайану тряпку. Тот быстро стер с пальца остатки геля.

– Мы обнаружили пасту на стреле Эриксона. Тот же самый состав? И как он работает?

Адам кивнул.

– Вы, наверное, уже догадались, что у Детей Мэри очень быстро заживают раны. Дядя Джеб говорит, что они могут выжить даже при эвисцерации или обезглавливании. Серебряная паста блокирует эту способность, то есть рана, которая оказалась бы смертельной для обычного человека, будет смертельной и для них.

Брайан пристегнул нож к поясному ремню на левом бедре.

– Ну, а зачем вообще все эти стрелы и ножи? Почему бы просто не сделать пули из этого материала?

– Из него нельзя сделать твердый предмет, – ответил Адам. – В виде пасты он соприкасается с поврежденной тканью. Если это жидкость или даже порошок, чудовищам они никак не повредят, и их раны спокойно заживут. Паста выгорит во время полета пули. У пуль также есть мерзкая привычка проходить тело насквозь, не задерживаясь внутри. Лучший способ убить этих ублюдков заключается в том, чтобы воткнуть в них что-нибудь, смазанное пастой, и убедиться, что это что-то будет торчать в их теле. Поэтому мы и делаем такие широкие наконечники.

Брайан вытащил нож.

– А это будет торчать?

– Да, если вы будете держать, – ответил Адам. – Вонзите его и подержите некоторое время. Это не так уж мерзко, как может показаться…

Брайан сунул нож обратно в ножны.

– А почему же Эриксон до сих пор в больнице?

Поворчав немного, Олдер встал.

– Потому что он такой же, как я, – он старик. И его раны не заживают с той же скоростью, как раньше. Вы, должно быть, поразили его в жизненно важный орган. Его тело заживает, но паста замедляет процесс. Пусть это станет ценным уроком для вас, инспектор, – если вы хотите убить одного из них, лучше наносите удар в сердце, а не в живот.

– Или в мозг, – добавил Адам. – Или отрезать им голову. Это тоже действует.

Брайан хмыкнул и задумался.

– Как же вам удалось создать такую пасту?

Олдер засмеялся.

– О, в этом смысле мы – просто повара, внимательно читающие рецепты. Эта формула была найдена в Европе несколько столетий назад. Было время, когда этих тварей было намного больше. У алхимиков, а затем и у химиков имелось множество подопытных кроликов, с которыми можно было экспериментировать.

– Экспериментировать?

Олдер кивнул.

– Алхимики экспериментировали с различными составами, проверяя их на своих подопечных. Иногда эти твари оставались в живых долгие месяцы. Наконец был найден состав, который четко выполнял поставленную цель, и в таком виде эта паста дошла до наших дней. Но мы можем поговорить об этом в другой раз. Адам, покажи Брайану наше главное сокровище.

Парень подошел к металлическому ящику у стены, поставил его на стол, открыл, вытащил красивый лук из стали и дерева и протянул его Брайану.

Тот взглянул на оружие, потом – на Адама.

– А что мне с ним делать?

– Как что? Стрелять, естественно!

– Я не умею стрелять из лука. Мне никогда не приходилось это делать.

Олдер, казалось, был ошеломлен.

Адам засмеялся.

– А ты что же думал, дед, что он сейчас возьмет, натянет тетиву, наложит на нее стрелу?..

– Думал… в общем, да, – признался Олдер. – Мне как-то не пришло в голову, что он не умеет стрелять из лука.

Брайан погладил лук кончиками пальцев. Он вынужден был признать, что это очень красивое, изящное оружие.

– Возможно, в будущем я научусь с ним обращаться. Есть у вас еще что-нибудь, чем можно вооружиться?

Адам указал на другой выдвижной ящик.

– Там светошумовые гранаты.

– В больнице? Не думаю…

Адам кивнул. Он подошел к другому ящику и вытащил хитроумное переплетение ремней, застежек и смертоносного лезвия на сжатой металлической пружине.

– Пружинный нож, – сказал он, передавая его Брайану. – Шестидюймовое титановое лезвие. Прибудет точно к месту назначения. Прежде, чем вы попытаетесь потрогать его край, предупреждаю сразу: отравлено.

Брайан прикрепил оружие под левым предплечьем. Адам показал ему, как работает механизм: быстрое движение запястья, и тяжелое лезвие летит в цель…

Олдер дважды стукнул тростью о пол.

– Ну, а теперь – главное блюдо.

Он подошел к шкафу. Многозначительно подмигнув, открыл его и вытащил зеленый плащ. Протянул его вперед, и на губах его заиграла гордая улыбка.

– Инспектор Брайан Клаузер, этот плащ – особый знак Спасителей. Мы просим, чтобы вы приняли на себя эту роль, стали одним из нас.

Брайан уставился на плащ.

– Я поеду в больницу, – сказал он. – Не думаю, что по пути мне придется пересечь Шервудский лес.

Адам снова прыснул. Он закрыл лицо руками, как будто говоря: на этот раз ты перегнул палку.

Лицо Олдера сморщилось.

– Еще полчаса назад, инспектор, я мог застрелить вас как одного из чудовищ. Теперь вы – Спаситель, и что же? Вы не будете надевать плащ? Что вы о себе возомнили?

Брайан попробовал удержаться от смеха, но допустил ошибку, посмотрев на Адама, который покачивал головой. Несмотря на хромосому мутанта, страшные сны, разрушенную карьеру и целую вереницу трупов, Клаузер не мог подавить ухмылку, поскольку осознавал нелепость ситуации. Этот старик не только захотел вырядить его как супергероя, но он никак не мог понять того, что Брайан не так уж вдохновлен этой идеей.

Олдер снова поднял плащ, как будто Брайан видел его в первый раз.

– Но он ведь пуленепробиваемый.

Клаузер попытался сдержать смех, но уже не смог.

– Хм, но разве я больше не обладаю способностью быстрого заживления?

– Конечно, – сказал Олдер. – Но заживление не вернет вам печень, если вам ее прострелят.

Брайан прекратил смеяться.

– А что, чудовища тоже применяют оружие?

– Конечно, применяют, – буркнул Олдер. – Они – чудовища, но отнюдь не идиоты.

То есть его могли схватить, покусать и, чего доброго, всадить парочку свинцовых пуль? Поразительно, как сказал бы его друг Пукки. И все-таки плащ – чертовски заметная штука…

– Насколько я знаю, шеф Зоу грозилась бросить меня в тюрьму, если только снова увидит, – сказал Брайан. – Поэтому мне лучше носить обычную одежду.

Адам забрал плащ из рук озадаченного дедушки и повесил обратно в шкаф.

– Если вы все-таки передумаете, у меня есть что еще вам предложить.

С этими словами он закрыл дверь.

– Адам, он не собирается носить все это смехотворное снаряжение. У нас ведь традиции. Нынешняя молодежь крайне непочтительна, клянусь всеми святыми… – Олдер повернулся к Брайану: – Не волнуйтесь по поводу Эми Зоу. Я с нею все улажу. Нам лучше всего сейчас отправиться в больницу.

Старик был прав. Если Брайан хотел помочь Эриксону, то, сидя в подвале у Джессапов, этого не сделаешь. Нужно было действовать. Как бы то ни было, Джебедия Эриксон – единоутробный брат Брайана. Он – его родственник, то есть тот, кого Клаузеру отчаянно не хватало все эти годы.

– Хорошо, – сказал Брайан. – Поехали. А что, у вас еще и машина есть?

Адам снова засмеялся.

 

На совете

Во время прогулки по своим владениям Рекс увидел, что люди в Доме живут весьма скромно. Электричество имелось лишь у считаных единиц. В воздухе висела сырость. Стены были покрыты капельками влаги. В некоторых местах сырость достигала такой степени, что в туннелях собирались небольшие ручейки. Дом по большей части представлял собой комплекс пещер, вырытых в многовековой толще щебня и песка.

В этом смысле покои Первенца на «Аламандралине» казались просто царскими. Превосходное дерево темно-коричневых цветов; все дырки заделаны, на глянцевом лаке отражается свет от свисающей с потолка электрической люстры и от множества свечей. На полу лежат толстые ковры. Украшения, развешенные на стенах, так или иначе связаны с человеческими костями и черепами. Там, где не было костей, Рекс видел карты: туристские карты города, схемы муниципальной железной дороги, ручные наброски, карта зоны отдыха района Золотых Ворот, карта острова Алькатрас – и на каждой карте вручную отмечены системы туннелей.

Карты наглядно иллюстрировали то, о чем говорил Слай: здесь много мест, в которых можно скрыться.

Рекс уселся во главе длинного черного стола. Позади него и немного левее встал Форт, на его толстой шее разместился Сэр Вог. Немного правее встал Пьер, который держал в руке дробовик. Это довольно внушительное оружие в его огромных руках выглядело игрушкой.

Слай сидел справа, Хиллари – слева.

На противоположном конце стола сел Первенец. Оружия у него не было. Представлял ли он угрозу? Слай в этом не сомневался. Рекс доверял Слаю, но он должен был проверить это сам.

Человек, покрытый черной шерстью, был самым старым из всех, за исключением Мамочки. И дело было не в возрасте или седине – вокруг него царила аура исключительной важности. Он действительно походил на рыцаря, вырванного прямо из кино и перенесенного в современный мир.

– У меня есть кое-какие вопросы, – начал Рекс. – Прежде всего такой: что со мною происходит? Я становлюсь все сильнее, и хорошо это чувствую. Мое тело обрело способность очень быстро заживать. Я никогда таким не был. Почему я стал таким?

Ответила Хиллари:

– Если б ты вырос здесь, то был бы силен и быстр, как другие дети. Это все из-за запахов. Здесь запахи всюду. Там, наверху, нет запахов, и поэтому ты был таким же, как они. Но я всегда знала, где ты находишься, мой король. Я ждала, пока ты подрастешь, чтобы подослать Слая к твоему дому и создать там нужные запахи.

– Запахи, – повторил Рекс, и это слово сразу же напомнило ему о странном аромате. – Подожди-ка. Перед тем, как заболеть, я почувствовал возле дома сильный запах мочи. Ты говоришь, я изменился, потому что кто-то пописал у моего дома?

Слай встал и отвесил галантный поклон.

– Мне выпала такая честь, мой король. Я очень горд, что мой запах привел тебя к нам.

– Но ведь это как-то… неприлично, – поморщился Рекс. – Совсем неприлично.

Хиллари рассмеялась.

– Запахи – это лишь еще один способ общения. Воины помечают свои победы, давая всем понять, что вот, мол, это сделал я.

Рекс вспомнил, как Марко помочился на мертвого копа. Бедняга Марко…

Первенец уставился на Слая и медленно покачал головой.

– Я должен был знать, что это твоих рук дело, Слай. – Он посмотрел на Хиллари: – Ты велела ему?

Старуха кивнула и вздернула голову. В ее взгляде сверкнули вызов и гнев, смешанные с небольшой долей страха.

Первенец сжал кулаки так, что хрустнули суставы. За всеми его движениями напряженно следили Пьер, Сэр Вог и Слай.

– Ты говорила, что он не первый, Хиллари, – сказал Первенец. – Ты что же, действительно проделывала это восемьдесят лет?

Ее улыбка стала еще шире.

– Ты думаешь, что знаешь все, но на самом деле ты не знаешь ничего. Я тайно вынесла у тебя из-под носа одиннадцать королей. Следы некоторых потом потерялись. Возможно, их просто забрали люди, а потом приняли в свои семьи. Некоторых удалось разыскать, но было уже слишком поздно, и они не смогли стать настоящими королями. Время было упущено.

Первенец наклонился к ней поближе. Рекс услышал легкое клацанье дробовика: Пьер весь напрягся, прислушиваясь к разговору.

– Но как? – спросил Первенец. – Как ты их выносила? И почему я ни разу не узнал об этом?

– У меня тоже есть свои тайны, – ответила Хиллари. – И я буду эти тайны хранить. У нас не может быть новой королевы без нового короля. Народу это известно, Первенец, и они ненавидят тебя за то, что ты пытался это остановить.

Кулак Первенца с грохотом опустился на стол.

– Но ты своими собственными глазами видела, что король несет смерть. Нам не нужны новые королевы. Нам и так неплохо живется.

– Неплохо? – нахмурилась Хиллари. Она распростерла руки в стороны, явно намекая на судно и близлежащие пещеры. – Жизнь протекает не только здесь. Даже если мы получим новую королеву, она никогда не изменится, если почует запах Мамочки. Если нашему роду суждено распространяться и множиться, нужно отправлять королей и королев в новые города. Именно поэтому я и вызвала Рекса. Именно поэтому я сделала так, чтобы он рос под присмотром воинов.

Она снова взглянула на Рекса. Ее лицо озарила теплая улыбка.

– Если б мы прождали слишком долго, у тебя не было бы силы вызывать к себе других, подчинять их себе.

Сила вызывать к себе других… Рекс смог реализовать ее перед схваткой с Алексом Пейносом.

– А мои сны? – спросил он. – Они тоже помогали мне вызывать к себе других?

Хиллари кивнула:

– Да. Король должен узнать запахи, пока молод. К четырнадцати или пятнадцати годам эта способность может быть навсегда утрачена.

Значит, в четырнадцать или в пятнадцать лет было бы уже слишком поздно… Рекс задумался. Возможно, это как-то связано с половой зрелостью. С чем же это связано: с естественными переменами в организме или с каким-то волшебством?

– Но как это работает? – спросил он вслух. – Что меня изменяет? И откуда вы все знаете, что делать, чтобы я или такой, как я, изменился?

Хиллари всплеснула руками.

– Это происходит по воле Божьей. И так было всегда. Я знаю, как изменить подростка, потому что Мамочка научила меня этому, когда я была маленькой. Это было очень давно…

По воле Божьей? Рекс увидел столько всего замечательного, но он не был уверен, что все это объясняется волей Божьей. А может быть, его люди просто толком не понимают, почему они так сильны или как именно они изменились? Рекс почесал затылок. Ему все же лучше отложить эти размышления. Сейчас, на данный момент, нужно было выяснить более важный вопрос: можно ли доверять Первенцу…

– Послушай, Первенец, – обратился к нему Рекс, – что ты имел в виду, когда говорил о смерти, которую несет король?

Слай отклонился назад и скрестил на груди свои большие руки, как будто слышал эту историю уже много раз и она ему надоела. Хиллари замолчала.

Первенец закрыл глаза.

– После того как мы прибыли в Америку, родился король Джеффри. Сан-Франциско в те времена был намного меньше. Здесь царили беззаконие и произвол. Каждый день корабли подвозили все больше и больше людей. Я тогда был молод, видел Джеффри во сне, чувствовал его, когда бодрствовал…

Его плечи резко опустились. Казалось, эти воспоминания давались ему нелегко.

– А как насчет моих снов? – спросил Рекс. – Меня ты видел во сне?

Первенец покачал головой:

– Нет, не видел. Возможно, я уже слишком стар. Возможно, этого не произошло потому, что я уже не так часто выхожу на поверхность. Но я знаю, что такое сила разума короля. Я чувствовал ее у Джеффри. Мы охотились вместе. Я всегда был рядом, но Джеффри сделался настолько гордым, что перестал следовать правилам. И тогда его настигла смерть.

Сэр Вог соскочил с груди Форта и взобрался на стол рядом с Рексом.

– Правилам, – сказал он. – Правила делают из нас трусов!

Мальчик оторвал взгляд от высушенного человека с огромной головой и вновь посмотрел на Первенца.

– А что это за правила?

Первенец открыл глаза и взглянул на Рекса с немой просьбой, которая гласила: выслушай и не пойми меня превратно. Затем он поднял вверх обросший черной шерстью палец.

– Никогда не охотиться на тех, по кому будут скучать или чье отсутствие будет замечено, – забирать только бродяг, иммигрантов, бездомных. Чтобы никто не мог заявить об их пропаже. – Он поднял второй палец. – Никогда не допускать, чтобы солдат был замечен. Сейчас, из-за видеокамер и сотовых телефонов это намного труднее, чем во времена моей молодости. – Он поднял вверх третий палец. – Наконец, никогда не давать людям ни единого намека о нашем существовании. Мы сильнее и быстрее их, мы на них охотимся, но их намного больше. Мамочка рассказывала нам истории о Старой Стране. Эти истории передавались из уст в уста. В них говорится о том, как многие забывали о правилах, и потом добыча просто сокрушала нас своим количеством. Мы остаемся в живых, мой король, только потому, что они не знают о нашем существовании.

Первенец отвернулся и уставился на высокую свечу в углу комнаты.

– Джеффри был высокомерен, – сказал он. – Он игнорировал правила. И часто охотился открыто. Вместо того, чтобы отсеивать из стада самых слабых и ненужных, мы забирали всех, кто нам приглянется. Некоторых из нас заметили. Полиция, – он не произнес, а скорее выплюнул это слово, как будто в нем был яд, – нашла нас. Они и Спасители. Они напали на нас и устроили мясорубку. Схватили Джеффри и многих других – солдат, ouvriers… даже наших детей. Я видел, как их привязали к столбам, одних – веревками, других – цепями. Я видел, как горожане собрали хворост и подожгли. Иногда, когда сплю, я до сих пор слышу крики наших гибнущих сородичей, и тогда мне хочется вырвать себе уши…

Рекс представил себе, как Слая, Пьера, Хиллари, а заодно и детей, младенцев, – всех привязывают к столбам и сжигают. Нет! На такое способны только животные…

Вот кто такие люди… Они животные.

– Но почему ты ничего не сделал? – спросил Рекс. – Почему не спас их?

Первенец опустил голову.

Хиллари встала. Она подошла к Первенцу, обняла его и сказала:

– Он спас Мамочку. И меня тоже. Я тогда была еще маленькой девочкой. Первенец был таким храбрым… Он многих убил, чтобы выручить нас. Он спас нас, чтобы не дать погибнуть нашему роду.

Первенец, кивнув, закрыл черной рукой лицо.

– Мамочка была тогда, конечно, поменьше, но это все равно оказалось трудно, – сказал он. – Пришлось потом начинать все сначала.

Он поднял голову. Рекс увидел боль в его глазах, страх за то, что сделанное может пойти насмарку и его род постепенно вымрет…

– Город менялся, – продолжал Первенец. – Корабли, которые привозили сюда тысячи и тысячи людей, оказывались погребены под толщей мусора и камней, по мере того как город расширял свои границы. Я докопался до одного из таких судов и проделал ход в капитанскую рубку. Потом перенес туда Мамочку.

Рекс откинулся назад.

– Подожди-ка. То есть это тот самый корабль, в котором она находится теперь?

Первенец кивнул:

– Да. Она уже сто пятьдесят лет не покидала этой рубки. Я приводил к ней новых женихов. Она рожала ouvriers, звонарей и солдат. Хиллари растила и наставляла ouvriers, пока те не становились слишком старыми, чтобы дальше работать, в то время как я учил солдат охотиться, а звонарей – зоркости и внимательности. Они – наши глаза, когда мы выходим на поверхность. Мы выжили. И всё перестроили.

Рекс с уважением посмотрел на тронутого сединой сурового воина. Все эти туннели, каждая комната, каждый кирпич и каждый человек – все это существовало благодаря ему. Первенец спас свой народ от полной катастрофы.

– Правила обеспечивали нам безопасную жизнь, – сказал Первенец. – Иногда у добычи есть деньги. Звонари используют их, чтобы купить все необходимое, но бо́льшая часть нашей еды поступает тем же путем, как и всегда, – с охоты.

Охота. Это слово вызывало у Рекса приятную дрожь в позвоночнике и покалывания в животе. Он вспомнил свои ощущения, когда преследовал Алекса до дома Эйприл. Рексу нужны были эти ощущения. Они притупились со смертью Алекса, но потребность в них он по-прежнему чувствовал.

Во время этого рассказа Первенца Слай все время молчал. Теперь он подался вперед и уперся локтями в черный стол.

– Наша история очень важна для меня, – сказал он Первенцу. – Но это только история. Ты забываешь о тех моментах, когда ты правил как тиран и когда ты убивал не только младенцев. Ты убивал тех, кто охотился без твоего разрешения.

– Мы не должны дать себя раскрыть, – сказал Первенец. – Вот что руководило каждым моим решением.

Слай закатил глаза.

– Да ладно тебе! Ты настолько храбр? Тогда почему позволяешь Спасителю убивать наших людей? – Слай повернулся к Рексу. – Спаситель – просто изверг, мой король. А Первенец позволяет Спасителю выжить.

Рекс вспомнил об Алексе, Айзеке, Джее и Оскаре. Подумал о Роберте.

Глаза Первенца сузились.

– Ты ничего не знаешь. Мои правила работают. Ты еще слишком молод, чтобы до конца понять их.

Слай встал и сердито проворчал что-то.

– Мы поджимаем хвосты, словно собаки, – сказал он. – Нас убивают, а ты… ты ничего не делаешь… ничего! Ты запретил нападать на Спасителя, запретил даже приближаться к этому ходячему ужасу.

Первенец пренебрежительно отмахнулся.

– Всем известно, что Спаситель убивает любого, кто только попробует встать у него на пути. Нападать на него – самоубийство.

– Ложь! – Слай стукнул себя кулаком по груди. – Если я умру, пытаясь прикончить убийцу моего рода, то это намного лучше, чем прятаться в грязи, подобно червяку. – Он повернулся к Рексу: – Спаситель ранен, мой король. Если отыскать Спасителя, прежде чем заживут его раны, мы могли бы покончить с этим монстром раз и навсегда.

Рекс чувствовал гнев, переполняющий Слая, и полностью разделял его. Возможно, Первенец просто не знает, что такое быть запуганным и униженным. Первенец большой и сильный. Он так долго правил, что не может понять, что значит жить в вечном страхе.

– Спаситель очень хитер, – сказал Первенец. – Он, вероятно, пытается обвести нас вокруг пальца и хочет заманить в свою ловушку, чтобы потом выследить вас и отыскать Мамочку.

Рекс внимательно посмотрел на Первенца. Тот явно что-то недоговаривал, и мальчик это чувствовал. То, о чем говорил Первенец, не имело смысла, ведь если б они убили Спасителя, то тогда их род смог бы свободно охотиться. У Первенца имелась какая-то тайна. Чтобы род продолжался, он больше ста лет убивал собственный народ. Зачем? Что еще здесь происходит, о чем Рекс даже не догадывается?

– Слай прав, – сказал он вслух. – Если бы ты действительно хотел защитить свой род, то сам убил бы Спасителя.

– Мы пробовали, – ответил Первенец. – Но Спаситель убивает всех, кто идет против него.

Слай скрестил руки на груди и покачал головой. Он уже сильно разозлился, но вместе с тем понимал, что сейчас ему выпал шанс высказать давно наболевшее.

– Это не так, мой король. Некоторые уходили сражаться со Спасителем по собственной воле – и никогда не возвращались. Однако были и такие, которые тоже пробовали, у них не получалось, и они возвращались в Дом. Но всякий раз Первенец убивал их – в назидание остальным.

Первенец уставился невидящим взглядом в стол. Рексу даже незачем было спрашивать: ясно, что все, что сказал Слай, было правдой. От Рекса не укрылись переживания Первенца: в его душе бушевали гнев, позор, страшный груз ответственности и… одиночество.

Рекс встал и перешел на другой конец стола. Хиллари уступила ему место. Мальчик положил руку на мускулистое предплечье Первенца и слегка сжал.

– Скажи мне, почему. Скажи мне правду.

Первенец поднял голову. Его большие зеленые глаза излучали твердость, затем их взгляд смягчился. В этих глазах теперь было отчаяние, а может быть, даже облегчение. Ведь он долгие годы вел себя как злодей по отношению к собственному народу, а теперь наконец появился шанс объяснить причины.

– Нам очень нужен Спаситель, – тихо ответил он. – Иногда охотничий инстинкт у некоторых из нас бьет через край. Когда такое происходит, солдаты охотятся уже не только ради пищи. Они охотятся, чтобы просто убивать, и делают это снова и снова. Они не могут остановиться, тем самым привлекают к себе внимание. Если полицейские выйдут на след таких безумцев, то мы снова окажемся в беде. Нас найдут и начнут снова убивать. Поэтому, убивая подобных непослушных отщепенцев, Спаситель неосознанно сохраняет наш род в безопасности.

Рекс отпустил руку Первенца. Вот, значит, почему тот позволял убивать Спасителю! Чтобы истреблять тех, кто не повиновался приказам самого Первенца? Истинный вождь – истинный король – никогда не позволил бы причинять боль своим подданным…

Он вернулся к своему месту.

– А полицейские знают о Спасителе?

– Конечно, – поморщившись, ответил Слай. – Полицейские сами помогают ему убивать наших братьев.

Полиция и Спаситель – это негодяи, которые хотят причинить боль и убить подданных Рекса.

– Слай, а откуда ты знаешь, что Спаситель ранен?

– Я велел Тарду наблюдать за его домом.

Первенец встал.

– Я же приказал, чтобы никто и близко не подходил к дому монстра!

Рекс поднял руку:

– Сядь на место! Твои приказы больше не имеют никакого значения. Отныне все слушаются только меня!

Губы Первенца задергались, обнажив край зубов, но он все-таки сел.

Рекс медленно выдохнул. Наверное, не стоило так накалять атмосферу. Первенец все еще очень опасен…

– А нам известно, где сейчас находится Спаситель?

Сэр Вог выскочил на середину стола.

– Полиция точно будет знать, – сказал он. – Тард рассказал, что к его дому прибыли полицейские, и затем поехал вслед за санитарной машиной, которая его увезла.

Рекс откинулся на стуле.

– А в полиции о нас знают?

– Наверное, только некоторые из них, – ответило маленькое существо. – Если б знала вся полиция, то о нас написали бы в газетах и стали показывать по телевизору. Чем меньше людей знает о нас, тем легче контролировать информацию.

– Так кто же именно знает?

Сэр Вог пожал своими крошечными плечами, и это выглядело довольно смешно, учитывая его непомерно большую голову.

– Это нам неизвестно.

– Я уверен, что мы сможем узнать, – вмешался Слай; его желтые глаза сузились, а на лице мелькнула улыбка. – Когда ты захотел узнать тайны Детей Мэри, то спросил об этом у Первенца – обратился к нашему вождю. То же самое можно сделать и в полиции.

Это звучало разумно. Если у кого-то в полиции хранилась некая тайна, существовала некая договоренность или что-нибудь в этом роде, то кому, как не высшему начальству, знать об этом? Почему бы не начать с самого верха?

– Я не позволю полиции издеваться над нами, – решительно проговорил Рекс. – Мы заставим их шефа выложить нам все, что он знает. Как только стемнеет, мы наведаемся к начальнику полицейского управления!

Хиллари посмотрела на Рекса так, как будто не могла поверить тому, что только что услышала.

– Но мы не можем этого сделать. Отправиться к начальнику полиции? Это же безумие!

Тогда заговорил Первенец:

– Мой король, ты можешь разоблачить себя и весь наш род.

Им не хотелось рисковать, они были согласны жить прежней жизнью… Нет. Теперь этому пришел конец. Первенец и Хиллари уже слишком состарились, чтобы совершать настоящие подвиги. Возможно, это происходит с ними потому, что они уже давно живут без настоящего короля…

Теперь, когда у них есть король, с прежней жизнью будет покончено. Все должно измениться уже нынешней ночью…

 

Цена Эгги

Эгги Джеймс сидел один в белой темнице. Если б он был человеком религиозным, то, видимо, употребил бы это время на молитвы. Но Эгги знал, что никакого Бога нет. Разве мог Бог допустить, чтобы его жена и дочь погибли прямо у него на глазах? Бог не позволил бы существовать таким чудовищам. А если Он все-таки существовал и допускал подобные вещи, то Эгги не собирался ему поклоняться…

Но, даже не прибегнув к молитве, он все же надеялся, что сможет выбраться из этого ужасного места.

Белая дверь темницы со скрипом открылась. Вошла Хиллари. В руках она держала завязанный мешок и знакомое одеяло. Запах у одеяла тоже был знакомым, но Эгги почувствовал и новый аромат… правда, очень слабый. Но приятный.

Хиллари подошла к нему и протянула мешок.

– Ты на самом деле готов мне помочь?

– Если ты выпустишь меня отсюда… Да, конечно!

Эгги взял мешок и развязал его. Внутри был… ребенок!

Спящий мальчик с очень темной кожей – намного чернее, чем у Эгги. Это был выходец из более южных областей Африки. Его запеленали в одеяло, помеченное какими-то символами. Один символ был похож на треугольник с глазом в середине, другой представлял собой круг с ударом молнии…

– Возьми этого мальчика, – сказала Хиллари. – Я думала, что король начнет поступать правильно, но он намерен совершать опасные вещи. А Первенец, как мне кажется, попытается убить короля. Если ему это удастся, то потом он возьмется и за меня. Нужно действовать, пока есть время, и вынести еще одного ребенка.

Она замолчала и уставилась на ребенка, как будто забыв, что рядом Эгги.

– Хм… Хиллари?

Старуха заморгала, словно вспомнив о его существовании.

– Мне нужно спрятать этого ребенка.

– Где, наверху?

– Нет, – ответила Хиллари. – В особом потайном месте. Ты останешься там с мальчиком до тех пор, пока я не приду, чтобы забрать тебя наверх.

Эгги яростно закивал, хотя пока ничего не понял.

– Да, да! Я сделаю все, о чем ты попросишь.

Старуха самодовольно улыбнулась.

– Конечно, сделаешь. – С этими словами она развернула вонючее одеяло и обернула его вокруг Эгги. – Будешь носить это и молчать. Так же, как вчера.

Бродяга кивнул. Он уже понятия не имел, когда видел ее в последний раз – вчера, два дня назад или всего несколько часов…

Хиллари покончила с одеялом и удовлетворенно кивнула.

– Ну, вот, – сказала она. – Теперь возьми ребенка и крепко держи его. Очень крепко.

Эгги прижал мешок с ребенком к груди. Как бы то ни было, он подыграет этой мерзкой старухе. Чего не сделаешь ради свободы? Он скажет то, что нужно, сделает то, что нужно, – лишь бы поскорее выбраться на поверхность. А потом… Потом он вышвырнет этого ребенка и уберется подальше из этого страшного города.

Он снова пошмыгал носом. Приятный запах исходил от ребенка…

– Пора, – сказала Хиллари. – Ступай за мной.

– А куда мы отправимся?

– Тебе знакомо это место, – тихо ответила она. – Мы возвращаемся на арену.

 

История происхождения

Брайан ехал на «Бьюике» Пукки вслед за черным как смоль универсалом «Додж Магнум», переливающимся в свете уличных фонарей. Брайан никогда бы не подумал, что ему может понравиться универсал. Однако сверхтюнингованный «Магнум» заставил бы позеленеть от зависти любого гангстера. Хромированные обода колес, затонированные стекла, множество отсеков и ящиков в багажнике… Можно было только гадать, какой арсенал дед с внуком спрятали в своем автомобиле.

Адам, как ни странно, вел машину в стиле пожилой леди: медленно, соблюдая все правила, обращая внимание на все дорожные знаки, уступая дорогу другим участникам движения. Брайан не слишком разбирался в автомобилях, но даже сзади он слышал, как мотор «Магнума» издает странные «бульканья» – видимо, оттого, что используется далеко не на полную мощность.

Универсал свернул на юг – на пятиполосную Потреро-авеню. Справа Брайан увидел череду двухэтажных зданий в окружении низкорослых деревьев. Осталось всего несколько кварталов. У него еще оставалось время для одного быстрого звонка. Он взял телефон и набрал номер. Робин ответила сразу же:

– Алло?

Почему один только звук ее голоса заставлял его чувствовать себя лучше?

– Привет.

– Брайан, с тобой все в порядке?

– Конечно. Прочитала мою записку?

В трубке возникло некоторое молчание.

– Прочитала. Спасибо тебе. Но короткая записка и кружка кофе – слишком неадекватная замена. Мне нужно знать, что с тобой точно всё в порядке.

– Не волнуйся. Со мною все в порядке, – сам Брайан не был в этом уверен, но он знал, что сейчас не стоило волновать Робин. – Я хотел лишь позвонить и узнать, как дела.

Она ничего не ответила. Клаузер подождал еще немного. Впереди он увидел полицейскую машину с мигалками.

– Робин, мне нужно ехать. Сегодня вечером с Эриксоном может случиться беда.

– Забудь о нем, – сказала она. – Приезжай, забери меня, и давай уедем куда-нибудь.

– О чем ты?..

– Брайан, – вздохнула Робин. – Мы с тобой могли бы просто уехать отсюда, и всё. Сесть в мой автомобиль, выбрать любое направление и уехать. Вместе. Подальше от этих ужасов.

Она боялась за него. Или, может быть, боялась того, что он мог натворить. Сердце у Брайана разрывалось на части, но ее решение было для него неприемлемо.

– Робин, я не могу.

Она вздохнула.

– Знаю. Надеюсь, мы оба не пожалеем об этом, – тон ее голоса снова изменился, вместо меланхолии в нем теперь слышались деловые нотки. – Послушай, я пыталась разобраться в том, что с тобой произошло. Когда ты был ребенком, у тебя ведь случались порезы или царапины, не так ли?

– Ну, естественно, как и у всех, – ответил Брайан.

– А ускоренное заживление… ты заметил это недавно?

– В общем, да. Мне всегда казалось, что мои раны заживают немного быстрее, чем у большинства людей, но такого, как сейчас, не наблюдалось никогда.

– Это потому, что твоя Z-хромосома находилась в подавленном состоянии, – сказала Робин. – У тебя имелась вся эта генетическая информация, но она пребывала в бездействии, и твой организм ничего с этим не делал. В основном, твоя Z-информация была просто выключена.

Это казалось невозможным. Каким образом какие-то части организма могут быть отключены? Однако Клаузер сейчас не собирался спорить с экспертом.

– Ну и что же меня «включило»?

– Помнишь, когда ты приехал на встречу со мною в морг, тебе стало нехорошо? Ты был действительно болен. Ты испытывал боли в теле, боли в груди, не так ли?

Да, в тот момент ему было очень плохо – лихорадка, болевые приступы в теле, боль в суставах.

– Да, я тогда чувствовал себя неважно.

– Нам нужно сделать рентген. Держу пари, что он покажет тот же самый странный орган, который мы обнаружили у Черной Бороды. И еще готова поспорить: мы обнаружим изменения в костях. Или, по крайней мере, начало таких изменений. Тошнота возникла из-за того, что организм претерпевал значительные физические преобразования. Возникает вопрос: когда именно ты начал чувствовать недомогание?

Как много всего произошло за последние несколько дней! Целая вечность, за которую он успел столкнуться с Эриксоном, Рексом Депровдечуком, подростками «БойКо», отцом Полом…

…вот когда! Крыша, на которой он почуял то, что вызвало у него головокружение.

– Я заболел в тот день, когда увидел труп Пола Мэлоуни.

– Тело Мэлоуни пахло мочой?

Клаузер кивнул:

– Вот именно. Мочой и еще чем-то. Тогда я так и не смог понять. Вскоре после этого я почувствовал себя очень плохо.

– Брайан, я знаю, что с тобой произошло. По крайней мере, в общих чертах. Мы уверены, что убийство Пола Мэлоуни было ритуальным, как и в случае с Оскаром Вуди. Мы знаем, что в ДНК убийц Вуди присутствовала Z-хромосома. Таким образом, логично предположить, что у убийц Мэлоуни она тоже присутствовала. Я уверена, что в моче имелись гормоны, которые активизировали твои Z-хромосомы, заставили их проявить себя. Раньше этот код в тебе бездействовал, словно ожидая сигнала. Когда сигнал поступил, то – бум! – и твой организм получил новый импульс.

Всё как в комиксах: он теперь обладал способностями к сверхзаживлению и, очевидно, определенным уровнем сверхсилы. Он всего лишь вдохнул запах мочи. Не слишком круто, как, например, укус радиоактивного паука…

– Но почему моя Z-хромосома бездействовала?

– Понятия не имею, – сказала Робин. – С учетом всего, что мы видели, организм применял некоторую стратегию защиты. Если кто-нибудь из твоего вида…

– Моего вида? Я не один из них…

– С научной точки зрения. Не раскисай. Так или иначе, возможно, десятки тысяч – нет, сотни тысяч лет назад на генеалогическом дереве…

– Робин, я уже почти подъехал к больнице, – перебил ее Брайан, увидев слева большой корпус Центрального госпиталя. – Ты можешь поскорее перейти к сути?

– Прости. Мое предположение связано с тем, что если один из представителей твоего вида оказывался в изоляции и его гены действительно проявлялись, возможно, нормальные люди убивали его. Таким образом, подавленные гены способствуют выживанию. Может быть, гены проявляются только в том случае, когда вокруг есть другие представители твоего вида – своего рода разновидность количественного самосохранения. Природа постоянно активирует подавленные гены с помощью гормонов и других сигнальных механизмов. Сначала ты вел себя как подавленный, то есть нормальный организм, но потом он обнаружил себе подобных, после чего твои скрытые гены активизировались.

Брайан не понял и четверти из того, что она сказала. Правда, это сейчас не имело для него никакого значения.

– Мне нужно идти, – сказал он.

– Ты позвонил Пукки?

Вот дьявол! Он напрочь забыл о своем напарнике и о том, что забрал у него автомобиль.

– Нет, не позвонил. А ты не могла бы позвонить ему и сказать, что он может забрать свой «Бьюик» у больницы?

В трубке воцарилось молчание.

– Брайан, – проговорила Робин, – он разыскивал тебя вчера целый день. Этим утром он мне звонил. Ты не представляешь, как он расстроен тем, что ты даже не подал ему никакой весточки…

Да, ему, конечно, следовало позвонить Пукки. Но сейчас ему точно некогда: впереди его ждали более неотложные дела…

– Послушай, Робин, позвони ему сама, пожалуйста. Скажи, что со мною все в порядке, ладно?

– Хорошо, – сказала она. – Я люблю тебя, Брайан.

– Я тоже тебя люблю.

Эти слова теперь было гораздо легче произнести, чем тогда, в первый раз… Он отключил вызов.

Центральный госпиталь Сан-Франциско – это целый комплекс зданий, но Эриксона, насколько было известно, поместили куда-то в северное крыло. Вдоль тротуара шла кирпичная, высотой с человеческий рост, стена, а над нею вздымался красный забор. Зачем он был нужен? Брайан терялся в догадках.

Адам сбавил скорость, затем резко развернулся, съехав на открытую парковку рядом с двадцатым корпусом. Брайан с великим трудом повторил этот разворот на «Бьюике» и понял две вещи: во-первых, «Бьюик» – на редкость дрянной автомобиль, а во-вторых, Адам водит машину намного лучше его. Брайан припарковался справа от его автомобиля. Задняя пассажирская дверца «Магнума» распахнулась. Опираясь на трость, из автомобиля медленно вышел Олдер Джессап. Брайан поспешил ему навстречу.

– Подождите здесь, инспектор, – сказал Олдер. – Я отыщу шефа Зоу и все выясню.

– А вы что же, с ней друзья?

Возможно, Олдер поможет им вернуться на работу…

– Я не видел ее уже двадцать восемь лет, – ответил Олдер. – И наши отношения весьма далеки от дружеских… Адам, идем.

И они вместе с внуком отправились к главному входу в Центральный госпиталь.

 

В лабиринте

Электрические фонари были выключены. На мачте из черепов горели несколько факелов; их слабый свет был не в состоянии проникнуть в траншеи арены.

Кругом стояла тишина, прерываемая лишь хрустом грязи и песка под их ногами и слабым, едва слышным скрипом позади, со стороны корабля. Они вошли в траншеи. Потолка пещеры Эгги не видел, кругом было слишком темно. Он продолжал двигаться, стараясь не думать о том, что в этом страшном лабиринте совсем недавно был растерзан подросток, из мяса которого потом готовили сэндвичи.

– Сюда, – сказала Хиллари, сворачивая направо.

Эгги последовал за ней. Он вдруг понял, откуда исходит тот странный звук, который он поначалу принял за скрип корабельных переборок. Это храпела Мамочка…

Хиллари на этот раз повела его другим путем. Вместо того чтобы выйти на выступ, где обычно собирались зрители, они скользнули в узкий проход и оказались сразу в лабиринте арены. Что будет дальше, Эгги не знал. Место, где собирались чудовища, где царили смерть и ужас, оказывало на него в темноте еще более тягостное впечатление, чем при электрическом и факельном свете.

Хиллари схватила его за руку. Она махнула рукой вдаль, словно гордый хозяин, который показывал изумленному гостю свои владения.

– Сегодня вечером все будут наблюдать, как наш король соединится с Мамочкой и даст нашему роду будущее. В этот момент я тебя и выведу. А до тех пор придется подождать. Я приготовила для тебя одно местечко. Идем.

Она повернула налево. Эгги наткнулся на стену пещеры. Хиллари скользнула мимо высокого валуна и скрылась.

Эгги взял мешок в другую руку и последовал за старухой.

 

Эми Зоу: тени прошлого

Она словно перенеслась во времени в свое уже далекое прошлое.

Эми не видела этого человека десятки лет. Те же глаза, тот же рот и то же лицо, только испещренное морщинами. Но никакое время не могло стереть память об их последней встрече.

– Олдер Джессап, – проговорила она, до сих пор не веря своим глазам.

Тот улыбнулся и кивнул.

– Эми Зоу. Давненько мы с вами не виделись.

Она посмотрела на молодого человека, стоящего позади старика Олдера. И снова у нее возникло ощущение, что она попала во временную дыру. Человек был как две капли воды похож на Олдера, которого она запомнила с той поры. Правда, с одной маленькой оговоркой: если бы Олдер носил рокерский прикид…

– Эй, коп, – сказал молодой человек. – Гестаповские взгляды могут подействовать на придурков из траст-фондов, но я-то уже давно прошел этот уровень.

Олдер закрыл глаза и вздохнул.

– Шеф Эми Зоу, это мой внук Адам. Он только что собирался выпить чашечку кофе. Не так ли, Адам?

Парень улыбнулся и кивнул.

– Приятно познакомиться, шеф. Если я вдруг наткнусь на стадо диких пончиков, то можете считать, что завтрак вам обеспечен.

Молодой человек удалился, звеня цепями, заклепками и прочими рокерскими прибамбасами.

– Простите, – сказал Олдер. – Все, что я могу сказать в этом случае, так это то, что его талант с лихвой восполняет исходящие от него неприятности.

– Что вас сюда привело, господин Джессап?

– Хочу присмотреть за Джебедией. Полагаю, вы явились сюда по той же причине. Если так, то не соблаговолите ли пройти к моей машине? Адам привез несколько предметов, которые могут оказаться для вас полезными на случай нападения Детей Мэри.

От этих слов Эми едва не вздрогнула. Она оглянулась по сторонам. Но никто не обращал на них никакого внимания.

Она наклонилась к нему поближе:

– Олдер, здесь уже все предусмотрено. У меня везде расставлены люди, готовые в случае чего защитить Эриксона. Я только что вышла из его палаты. Он еще не пришел в себя, но ему намного лучше.

Джессап тяжело вздохнул, как вздыхают старики, давая собеседнику понять, что он еще совсем ребенок.

– За все это время, моя дорогая, вы так до конца и не поняли…

Она вспомнила об ужасах, которые увидела в подвале у Эриксона. Олдер был прав: она до сих пор не осознает, что там происходит и сколько еще их там…

Он похлопал ее по плечу.

– Я явился сюда не только для того, чтобы защитить Джебедию, – хрипло проговорил он. – Меня интересует один из ваших полицейских. Думаю, мы должны сейчас поговорить о некоем Брайане Клаузере…

 

Зоу беседует с Брайаном

Брайан стоял на тротуаре Потреро-авеню, наблюдая, как Пукки с тоской осматривает «Бьюик». Уличный фонарь высветил трещины на стекле и пятна от пива на водительском сиденье.

– Потрясающе, – наконец проговорил Чанг. – Знаешь, когда у меня берут машину, то при возврате ее хотя бы моют и заправляют бензином. Но сейчас, конечно, не тот случай…

– Я уже извинился, Пукки. Если надо, я заплачу.

– Чем, позволь тебя спросить? Продовольственными талонами? Мы ведь с тобой уволены, приятель! Если ты, конечно, еще не забыл.

Брайан протер глаза и покачал головой.

– В самом деле? Думаю, у нас есть более важные вещи, о которых стоит беспокоиться, чем стекло твоего «Бьюика».

Пукки пожал плечами:

– В принципе, да. Например, двести баксов, которые ты мне должен за поездку в Окленд.

– Думаешь, я был в Окленде?

– А я разве должен был это проверять?

– Но двести долларов… Не много ли?

– Мне пришлось брать такси, – объяснил Пукки. – Ты же знаешь, как я ненавижу общественный транспорт. Именно по этой причине я и купил себе автомобиль.

Пукки нечасто злился, но если все-таки злился, то не прекращал говорить об этом. Он хотел – и заслуживал – извинений.

– Послушай, я и в самом деле очень сожалею, что не позвонил тебе! Прости. Достаточно?

Чанг кивнул:

– Извинения приняты, но только плохо, что ты до сих пор не поговорил со своим папочкой – я бы на твоем месте от него не отворачивался. Он-то ведь ни в чем не виноват.

– Этот человек мне не отец. И вообще – хватит об этом! Ты вообще-то понимаешь, через что мне пришлось пройти?!

Пукки пожал плечами.

– Тебе нужно поскорее покончить с этим. Думаю, хватит уже давить на жалость.

– Это я-то давлю на жалость? Ах ты осел, я ведь не человек, а чертов мутант. Вдолби это в свою китайскую башку!

Пукки попробовал вытереть рукавом пятна от пива на сиденье.

– Ну, хорошо. Ты заполучил дополнительную хромосому. Но ты ведь, к примеру, не заболел раком. Прими все как есть, и давай двигаться дальше.

Может быть, ему следовало действовать в одиночку. Он был мутантом, все его детство и юность прошли во лжи, он с пеной у рта разыскивал серийных убийц, которые фактически оказались его единоутробными братьями… Как все это забыть?!

Пукки прекратил вытирать пятна, повернулся и посмотрел на напарника.

– Наверное, подумываешь над тем, чтобы обойтись без меня? Для моей же собственной безопасности, не так ли?

Брайан опустил глаза на тротуар. Он терпеть не мог, когда его напарник проявлял вездесущую догадливость.

Чанг зачесал назад волосы.

– Даже не думай об этом, мой Юный Мятежный Детектив. Никто не захочет смотреть шоу про одинокого копа. Я уже говорил тебе, что готов ввязаться в драку. Будем действовать вместе. Согласен?

Брайан поднял голову. Прежде чем он успел ответить, Пукки указал на тротуар.

– Ого, – проговорил он. – А у нас гости.

Клаузер проследил за пристальным взглядом Пукки и увидел, что в их сторону быстрым шагом направляется Эми Зоу.

– Вид у нее не очень-то довольный, – заметил Пукки.

– А что, такое когда-нибудь бывает?

– Нет, – ответил Чанг. – Может быть, нам лучше удалиться?

– Слишком поздно. Мне как раз нужно кое-что у нее выведать.

Брайан скрестил на груди руки, прислонившись к черному универсалу, и попытался напустить на себя дерзкий вид. Он не знал, как правильно это делать, – возможно, стоило взять уроки у Адама Джессапа…

Она остановилась перед ними.

– Клаузер, – сказала Зоу. – Чанг.

– Шеф, – кивнул в ответ Брайан.

– Женщина, которая уволила мою несчастную задницу, – добавил Пукки.

Зоу даже бровью не повела в ответ на весьма нелицеприятный комментарий бывшего сотрудника.

– Клаузер, нам нужно поговорить. Наедине.

Брайан покосился на Пукки. Напарник слегка покачал головой. Даже если бы Брайан и захотел его куда-нибудь выпроводить, тот все равно не послушался бы.

– Пукки останется с нами, шеф, – сказал Брайан. – Все, что вы хотите сообщить мне, вы можете сказать в его присутствии.

Зоу повернулась и сурово посмотрела на Чанга. Она не отводила взгляд до тех пор, пока тот не опустил глаза. Потом снова повернулась к Брайану.

– Олдер сказал мне, что вы – один из них.

Зоу произнесла это сухим и вполне обыденным тоном. Она была права – как, впрочем, и Робин: он – один из них.

– Я не понимаю, что происходит, шеф, и это меня сильно волнует.

– Но вы же приехали в больницу, – сказала она. – Зачем?

Брайан посмотрел на Пукки. Тот пожал плечами.

Клаузер кивнул в сторону здания за кирпичной стеной:

– Там находится Эриксон. Олдер сказал, что к нему могут нагрянуть Дети Мэри, поэтому нам нужно как-то его защитить. Если, конечно, получится.

– Внутри здания и на крыше развернут полицейский спецназ, – сказала Зоу. – Весь этаж полностью изолирован. Детей Мэри, конечно, очень трудно выследить, но сейчас, когда они сами могут явиться к нам, им точно не поздоровится.

Она пристально смотрела на Брайана, казалось, оценивая его. Но он не был настроен соревноваться с ней в силе взгляда.

– Послушайте, – сказал Брайан, – мы всего лишь попытались все исправить, сделать так, как нужно.

Суровость на ее лице исчезла. Теперь она сама готова была отвести взгляд.

– Мне знакомо это чувство. На сей раз, возможно, мы исправим тот вред, который вы, ребята, успели нанести своей чрезмерной прытью. – Зоу снова посмотрела ему в глаза. – По крайней мере, теперь вы понимаете, что нужно делать.

– И да, и нет, – ответил Пукки. – Нельзя постоянно держать это в тайне. Люди должны знать, что происходит. Семьи жертв имеют право знать, что случилось с их родными.

– Их родные умерли, – отрезала Зоу. – Если они узнают, кто их убил, это все равно их не вернет. Чего вы добиваетесь, Чанг? Хотите рассказать всему миру, что в Сан-Франциско действует культ зверских убийц, что здесь в подземельях обитают настоящие чудовища?

– И то, и другое, – ответил Пукки. – Люди должны знать, что где-то рядом существует то, что может их убить.

– Нет, они не должны об этом знать! Когда обнаруживается убийца, Эриксон сразу же находит и уничтожает его.

Пукки всплеснул руками.

– Да у вас что, с головой не в порядке, что ли? Если вы не сообщите об этом, снова погибнут люди.

– Люди погибают каждый день, – сказала Зоу. – Так устроена жизнь в большом городе. Речь идет о совсем небольшом числе убийств за год.

– Но ведь это все – люди!

– За год в Сан-Франциско автомобили сбивают восемьсот человек, – продолжала Эми Зоу. – Примерно два десятка несчастных случаев заканчиваются гибелью пострадавших, другие получают травмы, навсегда меняющие их образ жизни. Но разве мы можем из-за этого убрать дороги и заставить всех ходить пешком? Только из-за того, что движение на дорогах опасно для жизни?

– Это смешно, – сказал Пукки. – Вы не можете проводить подобные аналогии.

– Неужели? Хорошо, а могу я сравнить яблоки с яблоками? Или – убийства с убийствами? В прошлом году в Сан-Франциско произошло пятьдесят убийств, за год до этого – сорок пять, а три года назад – девяносто четыре. Большинство из них связаны с деятельностью различных бандитских группировок. Таким образом, нам известно, что банды убивают гораздо больше людей, чем Дети Мэри, но при этом мы не можем от них избавиться.

Ее логика была порочной, надуманной. Брайан никак не мог до конца понять ее.

– Шеф, мы здесь говорим о серийных убийцах. О чудовищах. Мы говорим о праве общественности знать истину. Публика знает о несчастных случаях на дорогах. Прекрасно. То же самое касается и деятельности преступных банд. Но они ничего не знают о Детях Мэри.

Зоу покачала головой, как будто Брайан и Пукки не могли понять очевидное.

– Естественно, мы поставим население в известность, – вздохнув, сказала она. – И тогда стоимость недвижимости резко упадет.

Стоимость недвижимости? При чем тут это? Зачем полицейскому беспокоиться о стоимости недвижимости? Что она им недоговаривает?

Брайан услышал, как зазвонил сотовый телефон Эми Зоу. Она вытащила его из кармана и прочитала сообщение. Потом посмотрела на Брайана.

– Мне нужно ненадолго отлучиться. Никуда не уезжайте. Договорим позже.

Пукки поднял руку, словно прилежный ученик в классе.

– Гм… шеф? Не значит ли это, что нас снова взяли на работу? На такую, где, помимо зарплаты, выдают полицейский значок и табельное оружие?

Зоу посмотрела на Пукки, но на этот раз в ее взгляде не было прежней суровости и холода. Потом она повернулась к Брайану, вздохнула и покачала головой, как будто уже приняла решение, о котором наверняка потом пожалеет. Наконец вперила взор в темнеющее небо.

– Я верну вас в списки штатных сотрудников завтра, – сказала она. – А пока дам знать дежурному сержанту, что вам тоже разрешен допуск в больницу. И переместите свои машины на стоянку; у нас есть специальное место, выделенное для полицейских автомобилей. Вам не нужно всю ночь торчать на улице.

Она повернулась и ушла, сжимая в правой руке телефон.

Брайан выдохнул с облегчением. Он получил обратно свою работу, но важнее всего то, что ее получил и его друг, который был готов поддержать его в любой, даже самой сложной ситуации.

А шеф Зоу… какая же у нее смешная логика! Стоимость недвижимости? Позже он поговорит с ней на эту тему. Сейчас же он снова стал полицейским, и главная его задача состоит в том, чтобы защитить Джебедию Эриксона от любых посягательств на его жизнь и здоровье.

 

Звонок домой

МУЖЕНЕК: МИЛАЯ, НУЖНО ПОГОВОРИТЬ. СРОЧНО. ОТОЙДИ КУДА-НИБУДЬ В СТОРОНКУ.

Эми Зоу прошла через парковку Центрального госпиталя к своему автомобилю. Джек никогда не отправлял ей подобные сообщения. Может быть, скончался ее отец? Или что-нибудь случилось с близняшками?

Она села в машину, захлопнула дверцу, глубоко вздохнула, затем набрала номер сотового телефона своего супруга.

На кнопку приема вызова нажали при втором гудке, но ответил уже не муж.

– Привет, миссис Зоу.

Мальчик? По голосу это был подросток…

– Кто говорит?

– Мне нужно встретиться с вами, – сказал мальчик. – С вашим семейством я уже познакомился.

Эми закрыла глаза и сделала глубокий вдох. В животе возникло крайне неприятное ощущение. Зоу знала не понаслышке, что значит бояться за себя; но бояться за детей – это во много раз хуже, страшнее. Возможно, ничего страшного и не произошло. Может быть, Джек просто потерял где-то свой телефон и какой-то подросток решил позабавиться. Она должна была сохранять спокойствие…

– Как вас зовут?

– Рекс.

Неприятное чувство в животе перешло в грудь, сдавило горло.

– Рекс… Депровдечук?

– Вот видите, вы меня и так знаете, – сказал он. – Как здорово.

Рекс, задушивший собственную мать. Мальчик, связанный с Детьми Мэри. Именно он косвенно фигурировал в расследованиях жутких убийств Оскара Вуди, Джея Парлара и бедняги Бобби Пиджена.

Мальчик, которого оказалась не в состоянии найти вся полиция Сан-Франциско…

– Рекс, послушай меня. Я не знаю то, что ты там себе вообразил, но тебе придется сдаться.

– Я сейчас у вас дома, – со странным злорадством в голосе сказал он. – Моя семья пришла навестить ваших родных. У вас очень хороший дом, миссис Зоу.

Как? Он в ее доме?! О боже, что же происходит? Ей нужно было держать себя в руках и заставить этого мерзкого мальчишку понять, что он вляпался по полные уши…

– Наверное, ты не понял, – сказала Эми. – Я начальник полиции города.

– Да, мэм, конечно. А зачем иначе мне нужно было разговаривать с вами?

– Хорошо, – сказала она, едва сдерживаясь. – Тогда, возможно, тебе известно, какой властью я обладаю и что могу сделать, если ты, не дай бог, что-то сделаешь моим родным.

Рекс рассмеялся.

– Приезжайте-ка лучше домой, миссис Зоу. И прямо сейчас, не мешкая. Только не зовите никого себе на помощь. У меня здесь много наблюдателей, они следят за окрестностями. Мы сразу увидим полицейские машины, даже если они будут без опознавательных знаков. Поймите: вашей семье сейчас грозят большие неприятности.

Эми зажмурила глаза. Потом с усилием открыла их.

– Позвольте мне поговорить с мужем.

– Сколько угодно, – усмехнулся Рекс. – Секундочку.

Эми ждала, и в эти бесконечные мгновения ее сердце гулко колотилось в груди. Как такое могло произойти?! Как?

– Детка, – тихо проговорил Джек.

– Джек! Мои девочки…

– С нами все хорошо, – попытался он ее успокоить. – Но… они угрожают малышкам расправой, если ты не сделаешь то, что они тебе велят. О боже! Эми, эти существа… они же не люди!

В голове Эми мелькнул образ человекообразного существа с акульей пастью. Она почувствовала, как по ее щекам потекли слезы.

Мальчик снова взял трубку:

– В вашем распоряжении ровно двадцать минут, миссис Зоу. После этого мы начнем резню.

– Если вы только пальцем тронете…

Щелчок на другом конце линии связи отрезал ее угрозы от адресата.

Зоу положила телефон на пассажирское сиденье. Взяв ключи, завела машину и пулей вылетела со стоянки.

 

Страшный и ужасный

Рекс пытался расслабиться в большом глубоком кресле «Лей-Зи-Бой». Слай сказал, что это кресло – настоящий королевский трон и оно словно создано для Рекса. Его пятки не доставали до пола, повиснув в пространстве между опорой для ног и подушкой сиденья.

– Мне нравится это кино, – усмехнувшись, сказал Слай. – Я смотрел его пятнадцать раз. Нет, даже шестнадцать.

Они смотрели «Бешеных псов». У шефа городской полиции Эми Зоу был хороший телевизор, очень большой и с широким экраном. Рекс смотрел эту картину в первый раз. Роберте не нравились гангстерские фильмы. Мальчик никак не мог сосредоточиться на экране, но фильм давал возможность скоротать время и дождаться, когда Эми Зоу приедет наконец к себе домой.

Пьер был наверху вместе с отцом и девочками. Рекс беспокоился, что он может убить кого-нибудь из них раньше времени. Но Слай заверил его, что Пьер умеет подчиняться приказам.

– Жаль, что у нее нет «Властелина колец», – сказал Рекс. – Это мой любимый фильм.

На экране телевизора господин Блондин медленно пробирался с опасной бритвой в руке, а окровавленный и связанный клейкой лентой полицейский тяжело дышал через нос.

– Люблю эту часть фильма, – сказал Слай. – Господин Блондин сейчас отрежет ухо тому полицейскому.

Рекс осмотрелся. Какой хороший дом. Намного уютнее, чем их с Робертой квартира. И намного красивее, чем Дом. В Доме было круто, но Рекс сомневался, что всем по душе вечная сырость и грязь. Следовало отыскать для них место получше, где можно было бы спокойно жить и оставаться скрытыми от посторонних глаз. Особенно от людей, которые стали бы жечь и убивать их.

Слай указал на экран:

– Видишь господина Оранжевого, мой король? Первенец часто напоминает мне о нем.

– А кто из них господин Оранжевый?

Слай подошел к экрану и ткнул пальцем в лежащего человека, белая рубашка которого была вся в крови.

– Вот. Господину Оранжевому нельзя доверять. Он преследует только собственные интересы.

Слай не переставал говорить о Первенце. Слай был лучшим другом Рекса, но его ненависть к Первенцу уже начинала мешать общему делу. Первенец казался мальчику неплохим парнем. Вообще, здесь пока трудно разобраться. Первенец спас народ от истребления, спас настоящую мать Рекса, но вместе с тем он убивал младенцев, взрослых братьев и сестер Рекса. Слай не убивал младенцев. Он убивал врагов Рекса, он дал Рексу его новую жизнь.

Слай боролся против Первенца, когда Первенец хотел убить Рекса.

Все это было пока трудно понять…

– Первенец на нашей стороне, – сказал Рекс. – Он встал на колени. Он объявил меня королем.

Слай пожал большими плечами и вновь присел на диван.

– Иногда люди лгут, мой король. Не забывай – если с тобой что-нибудь произойдет, он снова возьмет власть в свои руки.

– Но я приказал, чтобы его прикончили, если со мной что-нибудь случится.

Слай снова пожал плечами.

– Первенец правил больше ста лет. Его правление – это все, что мы помним. Если ты не назовешь имя своего возможного преемника, тогда он может убить тебя и просто воспользоваться своим шансом на фоне всеобщего переполоха.

Рекс замолчал. Он еще некоторое время смотрел фильм, наблюдая, как господин Блондин в белой рубашке вынимает канистру с бензином из белого «Кадиллака».

Возможно, Слай прав. Первенец правил около ста пятидесяти лет, кажется? Ему, наверное, трудно смириться с тем, что теперь он лишен былой власти. Рекс должен был лишить его шанса на то, чтобы снова заполучить трон…

– Слай, а что, если я действительно назову… этого… как ты его назвал? Ну, того, к кому перейдет власть, если я исчезну?

– Преемника?

– Вот именно, – сказал Рекс. – Если бы я назвал преемника, всех известил об этом, думаешь, Первенец меня поддержит? Думаешь, получится?

Глаза Слая сузились. Он задумался.

– Возможно. Только нужно непременно объявить об этом всем. Чтобы до всех дошло и чтобы не было никаких недоразумений. Тогда он поймет, что уже не сможет победить. – Слай кивнул. – Да, думаю, он точно подчинится тебе.

На экране господин Блондин облил связанного копа бензином.

– Преемником может стать только тот, кому ты сможешь действительно доверять, – сказал Слай. – Иначе он тоже попытается тебя убить. А я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Господин Блондин щелкнул зажигалкой. Перед тем как он поджег полицейского, прозвучали выстрелы: господин Оранжевый несколько раз выстрелил в господина Блондина. Тот упал замертво.

Слай сказал, что Первенец похож на господина Оранжевого…

Рекс повернулся в кресле и посмотрел на человека со змеиным лицом.

– Могу ли я доверять тебе, Слай?

Тот опустил глаза. Рекс не знал, может ли этот человек с зеленой шероховатой кожей покраснеть, но сейчас Слай был переполнен эмоциями.

– Конечно, мой король. Я готов выполнить любые твои распоряжения. Если ты собираешься назвать кого-то своим преемником, то можно сделать это сегодня вечером, когда все соберутся посмотреть, как ты войдешь в покои Мамочки.

Рекс замолчал. Хиллари говорила, что Рекс должен будет пойти к Мамочке, чтобы как можно скорее начать производить новых цариц.

– Я немного переживаю об этом… А что, если я не захочу это делать?

Слай улыбнулся.

– Что бы ты ни сказал, я всегда рядом с тобой. Если не хочешь быть с Мамочкой, то… ну, в общем, я никому не позволю тебя обидеть. Я сам выведу тебя из туннелей.

У Рекса раньше никогда не было настоящего друга. Не такого, как Слай, конечно. Слай сделает для него все что угодно.

Они услышали, как открылась дверь гаража.

– Скажи Пьеру, пусть приведет их, – сказал Рекс. – Давайте приготовимся к встрече с шефом Зоу.

 

Новая потребность

Эгги Джеймс уставился на плетеную колыбель.

Нет, он не мог. Он не мог просто так погибнуть.

Только сделай это… и всё. Скоро ты будешь свободен.

Он отвернулся, но кругом было не на что смотреть. Крошечное помещение, должно быть, когда-то являлось частью коллекторной системы. По крайней мере, здесь было тепло, а кроме того, проведено электричество: как только они вошли, Хиллари включила ржавую грелку и старый осушитель.

На Эгги была та же самая одежда, как и в тот день, когда Слай и Пьер схватили и отволокли его в белую темницу. Хиллари постирала его джинсы, рубашку и куртку. Она дала ему еще пару коричневых ботинок – почти новых, если не считать въевшихся в замшу пятен крови…

Впервые за долгое время Эгги был чист, причем как снаружи, так и внутри.

И тут он внезапно почувствовал сильное желание… от которого сразу стало не по себе. Как он мог? Как такая мерзость могла прийти ему в голову?

Эгги повернулся и молча уставился на ребенка. Какой крошечный и беспомощный… Но во что он потом превратится? Неужели в одно из тех кровожадных чудовищ, которые охотились за подростком?

Этот ребенок никому не причинил вреда.

Эгги подошел к колыбельке и заглянул в нее. Ребенок мирно спал, укутанный в одеяло со странными символами. Эгги вспомнил тот день, когда родилась его дочь, вспомнил о ее крошечных пальчиках, о том, как забавно и мило закрывались ее глазки, когда она засыпала на груди его жены. Но это дитя не было похоже на потерянного ребенка Эгги. Оно было из рода Хиллари, из рода убийц.

Оно было творением зла.

Почему же Эгги захотелось взять этого ребенка? Почему он захотел подержать его? Возникшее желание поглотило его целиком. Оно было даже сильнее того необъяснимого вожделения, которое охватило его, когда он наблюдал за Мамочкой в ее покоях на корабле.

Это было больше, чем простое желание… это была потребность.

Он должен был взять этого ребенка, должен был защитить его.

Эгги больше не мог этому сопротивляться. Он наклонился и взял в руки крошечное спящее создание, прижал ребенка к груди, одной рукой подхватив его снизу, а другой – поддерживая головку, и начал слегка покачивать закутанное в одеяло дитя.

– Не волнуйся, – приговаривал он. – Все будет хорошо. Все будет прекрасно.

Это был всего лишь ребенок, черт побери. И он не мог отвечать за то, что натворила его семья. Как и сам Эгги не был виноват в том, что сделал его чертов дед. Этот мальчик не должен был стать таким, как Хиллари – и как те жуткие дети в песчаном лабиринте…

Металлическая дверь маленькой комнаты со скрипом распахнулась, царапая нижней частью бетонированный пол. Эгги инстинктивно отпрянул вместе с ребенком от двери, прикрывая его своим телом. Он посмотрел через плечо на вошедшего.

Хиллари.

Она вошла и улыбнулась.

– Как мило. Ты решил подержать ребенка…

Эгги кивнул.

Она протянула свою морщинистую руку и погладила ребенка по головке. Эгги с трудом удержался, чтобы не отойти в сторону. Нет, он должен был сейчас сохранить самообладание.

Старуха вновь посмотрела на Эгги; ее теплый взгляд сменился на привычный: ледяной и спокойный.

– Готов ли ты узнать, что от тебя требуется?

Эгги снова кивнул.

– Ты должен подыскать этому ребенку хороший дом, – сказала она. – Ты заберешь его отсюда, найдешь для него хороший дом. Надежную семью, где его будут любить. И где вырастят.

Старуха уставилась на него, как будто ожидая ответа или какого-то подтверждения.

Эгги понятия не имел, что должен сейчас ответить.

– Повтори, – велела она. – Надежную, любящую семью.

– Конечно, мэм. Надежную, любящую семью. Но… а как мне это сделать?

Хиллари указала пальцем на потолок.

– Пойдешь туда. Отыщешь тех, кто хочет завести ребенка. Тех, кто живет в Сан-Франциско, понимаешь? Они должны оставаться здесь. Ты обязательно должен кого-нибудь найти. Ты знаешь таких людей?

Эгги понятия не имел, кто может взять на воспитание чернокожего ребенка, но все равно кивнул в ответ.

– Конечно, конечно! Я как раз знаю таких людей.

– Хорошо, – сказала Хиллари. – Я не сомневалась, что поступила правильно, когда выбрала тебя. Когда отыщешь людей, которые возьмут его, – она сунула руку в карман и вытащила пухлый коричневый конверт, – отдашь им вот это.

Конверт был битком набит сотенными купюрами.

– А теперь слушай меня, – сказала Хиллари. – Слушай очень внимательно. У меня там есть кому за тобой приглядеть. Куда бы ты ни пошел, мы легко сможем найти тебя по запаху. Если сделаешь то, что я тебе скажу, мы тебя отпустим. А не сделаешь… Тогда тебе несдобровать. Я все равно до тебя доберусь, тебя притащат обратно, и ты станешь женихом.

Значит, его ждет Мамочка, этот гигантский слизняк… его привяжут к тележке, подкатят к ней, потом он окажется в лабиринте, за ним погонятся дети чудовищ… Нет! Эгги энергично закивал. Если такова цена его свободы, то он готов выполнить свою миссию…

– Да, мэм, я понимаю, но…

Его голос затих. Он хотел задать вопрос, но что, если Хиллари, услышав его, передумает? Хотя нет, ведь она уже прошла через столько испытаний, что вряд ли заберет у него ребенка… Он все-таки должен был спросить.

– Почему ты сама не вынесешь ребенка? – спросил Эгги. – То есть я, конечно, сделаю все, о чем ты попросишь, и благодарен тебе за то, что до сих пор жив. Но почему бы тебе самой не взять и не пристроить этого ребенка там, наверху?

Хиллари потрепала ребенка за щеку.

– Я не могу отойти далеко от Дома. Когда я слишком долго нахожусь вдали от Мамочки, то начинаю меняться.

– Меняться… в чем?

Старуха ничего не ответила. Несколько секунд стояла такая тишина, что Эгги даже слышал, как шуршат кончики ее пальцев по щеке ребенка.

Наконец Хиллари подняла голову.

– Ты задаешь слишком много вопросов. Разве ты передумал?

О боже, как у него это вырвалось? И Эгги снова закивал.

– Нет, я очень хочу помочь! Не обращай внимания на мой вопрос. Я устрою этого мальчика как можно лучше.

Он найдет для него дом. Надо выбросить из головы глупые вопросы. Все, что нужно было сейчас Эгги – бежать подальше из этого безумного места и от этой спятившей старухи.

Она снова протянула костлявую руку, но на этот раз кончики ее пальцев уже ласкали щеку Эгги. Преодолевая отвращение, он с огромным трудом сдержал себя и не отвернулся.

– Ну, а теперь можешь идти, – сказала Хиллари. – Я дарю тебе жизнь. А ты должен дать этому ребенку будущее.

Он снова кивнул – не мог избавиться от этой назойливой привычки…

– Спасибо, Хиллари, – проговорил Эгги и понял, что сказал это совершенно искренне. – Я все сделаю.

– Ступай за мной и делай все очень тихо. Я покажу тебе выход отсюда.

 

Попытка проникнуть в больницу

Клаузер и Чанг вышли из лифта на третьем этаже. Некоторое время Пукки удавалось правдами и неправдами убалтывать персонал и проникать все дальше и дальше на территорию больницы. В тех случаях, когда это не удавалось, в дело вступал полицейский значок Брайана. Пукки так и не дождался, когда ему вернут его собственный…

Они шли по коридору отделения 7A. Чанг обратил внимание на усиленные двери с электронными замками. В больнице имелось отделение неотложной психиатрической помощи. Здесь лечились пациенты с целым букетом психиатрических заболеваний, а прием велся круглосуточно. Следовало ожидать, что некоторые из пациентов окажутся буйными, и такие требовали применения к себе особых мер безопасности. Поэтому отделение 7A являлось наиболее закрытым и охраняемым местом в больнице, и, вероятно, именно по этой причине Зоу и решила поместить сюда Джебедию Эриксона.

Пукки и Брайан повернули по коридору налево. Определить, какая именно дверь вела в палату Эриксона, оказалось нетрудно: снаружи стояли двое мужчин в полном спецназовском снаряжении. На них были толстые черные куртки, надетые поверх бронежилетов. Кроме того, у каждого имелись бронированные перчатки и наколенники, тяжелые черные ботинки и черные шлемы с защитными очками. На шее у обоих висела штурмовая винтовка АR15 с опущенным вниз стволом.

– Вид у них довольно грозный, – заметил Брайан.

– Они просто завидуют, потому что сейчас на них гораздо больше черного, чем на тебе, – сказал Пукки. – К тому же я знаю этих парней.

– Надо же! – удивился Брайан.

– Тот, что слева, – Джереми Эллис. А другого парня зовут Мэтт Хикман. Пошли.

Пукки направился прямо к ним. Брайан не отставал.

Головы в шлемах сразу же повернулись к ним. Пальцы Хикмана покрепче обхватили приклад АR15. Эллис поднял руку в черной перчатке:

– Остановись, Чанг.

Пукки остановился.

– Джереми, дружище! Как твоя команда по софтболу? Управление все еще гордится твоими результатами? Все-таки три – пятнадцать – результат что надо!

Джереми выглядел удивленным.

– Хм, три – семнадцать…

– Даже так? У тебя сейчас удачная полоса. Потрясающе.

Джереми улыбнулся, но совсем немного, а потом лицо полицейского вновь стало серьезным.

– Я догадываюсь, зачем вы сюда явились, но должен предупредить: зря теряете время.

Пукки хотел было похвалить Хикмана за сына, который подавал большие надежды, играя за школьную баскетбольную команду, однако запнулся на полуслове. Он понял, что светская беседа вряд ли сейчас поможет.

– Возможно, ты еще не в курсе последних событий, – сказал Пукки. – Шеф Зоу восстановила нас в прежнем качестве. Она проинформировала об этом решении дежурного сержанта.

Джереми покачал головой:

– Это для меня новости! На данный момент мне известно лишь то, что вы, ребята, уже не служите в полиции. И я не должен никого сюда впускать. Особенно тебя, Клаузер…

Брайан посмотрел на дверь. На мгновение Пукки подумал, что тот собрался ее выбить. Хикман, должно быть, подумал то же самое, поскольку дуло его оружия слегка дернулось вверх.

Джереми указал пальцем на противоположный конец коридора.

– Парни, сделайте нам всем одолжение и сматывайтесь отсюда!

Брайан покачал головой.

– Мы всего лишь хотели убедиться, что с Эриксоном всё в порядке. Что он в безопасности.

– Можете не сомневаться, – сказал Джереми. – У нас трое на крыше и еще четверо внизу, в специальной комнате. Сюда никто не проникнет. И больше я повторять не собираюсь. Убирайтесь по-хорошему.

Пукки изобразил на лице свою самую сладкую улыбку.

– Ну ладно, не кипятись. Работайте спокойно. Удачи! Брайан, идем.

Пукки отступил на пару шагов и отправился обратно. Клаузер задержался на несколько секунд; его пальцы сжались в кулаки, потом он все-таки отправился следом. Пукки чувствовал напряжение вплоть до того момента, когда двери лифта закрылись, и он знал, что теперь Брайан вряд ли попытается вернуться.

– Брай-Брай, у Зоу здесь все перекрыто.

Напарник не выглядел убежденным.

– Не знаю, не знаю… Что, если эти твари все-таки нападут?

– Их просто изрешетят пулями. Зоу все тщательно спланировала. И ребята из полицейского спецназа – это уже не шуточки.

Брайан покусывал нижнюю губу. Потом кивнул:

– Догадываюсь. Но все же попытаюсь еще порыскать на территории больницы сегодня вечером. Ты как, не против?

Пукки пожал плечами:

– Да нет. Могу составить тебе компанию. У меня появились кое-какие наброски для своего полицейского шоу. И едва ли мне понадобится завтра рано вставать – ведь, насколько я понимаю, мы пока еще вне игры. То есть, по сути, безработные. Интересно, почему шеф Зоу не позвонила дежурному сержанту? Ведь обещала же, что позвонит.

Когда Эми Зоу что-то обещала, то можно было не сомневаться, что она это сделает. Каковой бы ни являлась причина подобной нерасторопности, она, скорее всего, была веской…

 

Дом, милый дом…

Шеф Эми Зоу загнала автомобиль в гараж. Вытащив пистолет, она вышла из машины и несколько раз с опаской огляделась вокруг.

Никого.

Никто никогда не угрожал расправой ее родным. Ни гангстеры, которые требовали бы прекратить преследование, ни наркодельцы, жаждавшие мести, ни какой-нибудь головорез, получивший по ее милости двадцатилетний срок. Никто и никогда. Это произошло только сегодня…

Она чувствовала, что не в силах нормально вдохнуть. В груди что-то мешало, давило. За долгие годы службы в нее трижды стреляли, но она никогда раньше не ощущала себя такой напуганной.

Внутренняя дверь гаража вела на кухню. Эми услышала звук включенного телевизора в гостиной. Она двигалась как можно тише, надеясь, что Рекс и его твари слишком самоуверенны и не расслышат ее шагов. Может быть, ей удастся подкрасться к ним незаметно, и тогда… тогда она сможет быстро все закончить.

В этот момент она услышала еще кое-что: это тихо плакала ее дочь Табс…

Если они только причинят тебе боль, дитя мое, если они поднимут на тебя руку, я убью их на месте.

Эми Зоу вошла на кухню. Никого там не обнаружив, она, не опуская пистолета, осторожно направилась в гостиную.

Ее муж стоял на коленях с кляпом во рту и туго связанными за спиной руками. Слева от Джека стояла хныкающая Табс – тоже с завязанным ртом. Лицо девочки было мокрым от слез, в руках она крепко сжимала игрушечного медведя. Справа от Джека, наклонив голову, стояла Мер; ее глаза ярко блестели из-под густых темных волос. Мер тоже завязали рот, но она не выглядела такой напуганной, как ее сестра. Ее взгляд излучал скорее гнев и ненависть.

А позади них стояли… чудовища.

Их оказалось двое. У первого была короткая коричневая шерсть и собачья морда. Он был таким огромным, что, казалось, доставал головой до самого потолка. Его нижняя челюсть была скошена вправо, а с левой стороны свисал длинный розовый язык. На нем были только цветные шорты-бермуды и обернутое вокруг плеч грязное одеяло. В левой руке он держал револьверное боевое ружье «Армсел Страйкер». Он был таким огромным, что ружье в его руках походило скорее на небольшой пистолет.

Дробовик был направлен прямо в голову хныкающей Табс.

У другого чудовища было змеиное лицо и туловище культуриста, большая часть которого скрывалась под еще одним потрепанным одеялом. На нем были джинсы, рабочие ботинки и голубой свитшот с эмблемой хоккейного клуба «Сан-Хосе шаркс». Он тоже держал оружие – автоматический пистолет 44-го калибра, дуло которого колебалось менее чем в дюйме от виска бедняжки Мер.

А между двумя с виду неповоротливыми исчадиями ада, позади ее связанного мужа, спокойно стоял Рекс Депровдечук. Эми почему-то сразу поняла, что всем здесь заправляет этот подросток…

Она направила свой «ЗИГ-Зауэр» прямо ему в лицо.

– Пусть они сейчас же бросят оружие и уберутся из моего дома. Прикажи им сделать это немедленно, Рекс, или ты умрешь.

Мальчишка улыбнулся. Это была довольно милая, но вместе с тем снисходительная улыбка, которую видят родители нашкодившего ребенка, когда тот уверен, что все равно выйдет сухим из воды.

– Что ж, тогда обеим вашим дочерям вынесут мозги. И они забрызгают весь ковер, – ответил он. – Опустите пистолет, миссис Зоу.

Эми вдруг поняла, что ее рука дрожит. Одним движением запястья и нажатием на спусковой крючок она могла прикончить покрытого коричневой шерстью монстра, а потом, возможно, выстрелить и в человека-змея. Но успеет ли она сделать это до того, как они убьют ее милых, прекрасных дочек? И удастся ли хорошо прицелиться, если она до сих пор не может унять дрожь в руках?

В ситуациях с заложниками есть простое, но незыблемое правило: никогда не бросать и не отдавать свое оружие. Как только она это сделает, то лишит себя всех преимуществ.

Рекс вздохнул. Он, казалось, заскучал.

– Миссис Зоу, положите оружие.

Чудовище с собачьей мордой прижало дуло дробовика к затылку Табс. Девочка заплакала еще громче. Ее маленькое тельце сотрясалось от рыданий.

Но ведь она – ребенок, не причиняйте боль моему ребенку…

Эми опустила пистолет.

Рекс указал на пол перед связанным Джеком:

– Вот сюда, пожалуйста.

Не делай этого, не отдавай оружие, не делай этого…

Эми швырнула на пол пистолет. Тот упал на ковер с легким глухим стуком. Мальчик спокойно обошел вокруг Табс, поднял пистолет, затем вернулся на прежнее место между двумя чудовищами.

Эми поняла, что стала совершенно беззащитна, беспомощна перед этой сворой нелюдей.

– Что ты от меня хочешь?

Рекс усмехнулся и слегка кивнул, как бы говоря: я действительно хочу помочь вам.

– Сейчас вы сообщите мне, где находится Спаситель, – сказал он. – Затем мне нужны имена всех тех, кто знает о Детях Мэри. И, наконец, я хочу, чтобы вы устроили мне встречу с этими людьми.

Нет, она никак не могла сказать этому недоноску о местонахождении Спасителя. Они сразу же найдут его и убьют. А что они сделают с другими – с теми, кто знает о Детях Мэри? Рич Верде, Шон Робертсон, Джесс Шэрроу, мэр города, Брайан и Пукки, доктор Метц, Робин Хадсон… Нет, Эми не могла подвергать их смертельной опасности.

– Об этом не знает никто, кроме меня, – ответила она. Ей нужно было выиграть время, попытаться передать весточку Брайану. Возможно, ему удастся перевезти Эриксона в другое место. – Этим утром Спаситель выписался из больницы. Я не знаю, куда он после этого направился.

Усмешка с лица мальчика исчезла. Он вздохнул и покачал головой. Подросток почувствовал, что ему морочат голову. И начал злиться. Это ощущалось в его взгляде. Сейчас этот безжалостный убийца был способен на что угодно.

– Выбирайте, – сказал он.

– Что выбирать?..

Мальчик протянул руку, указывая на дочерей Эми Зоу и ее мужа:

– Выбирайте, кто из них сейчас умрет.

К горлу Эми подкатил комок. Она попыталась что-то произнести, но не смогла. Почему она отдала свой пистолет? Ну почему?

– Миссис Зоу, мы напрасно теряем время. Выбирайте.

– Я… нет. Пожалуйста, не убивайте никого.

Рекс покачал головой.

– Вы слишком долго тянули время. Теперь уже поздно. Вы можете выбрать кого-то одного. Либо мне придется выбрать двоих…

По щеке Эми скатилась крупная слеза, а перед глазами все поплыло. Она увидела холодную решимость в глазах Рекса…

– Нет… ну, пожалуйста. Убейте лучше меня. Отпустите их.

Рекс поднял вверх руку.

– Я считаю до пяти, – сказал он.

– Центральный госпиталь Сан-Франциско, – слова сами сорвались с ее уст. – Спаситель там. Я знаю, в какой палате.

Мальчик кивнул, на лице его мелькнула довольная усмешка.

– Это замечательно, миссис Зоу. Но вы заставили меня произнести слова, от которых я уже не смогу отказаться. Выбирайте.

– Но я же тебе все сказала! Я знаю коды доступа в здание!

– Пять…

– Нет! Постой, подожди, я могу назвать тебе имена.

Он согнул большой палец.

– Четыре…

Вооруженные мерзкие чудовища… они угрожают расправой ее семье…

В этот момент Рекс согнул мизинец.

– Три…

Нет, это невозможно, такое не может с ней произойти, никто не посмеет тронуть ее детей…

– Послушай, – сказала она, – я клянусь, что сообщу тебе все, что ты захочешь.

Он согнул безымянный палец.

– Два…

Эми бросила полный отчаяния взгляд на свою семью. Бедный Джек, несчастные девочки, что сейчас с ними будет…

Рекс согнул средний палец, оставив лишь указательный.

– Один…

О Господи Иисусе, как такое могло произойти с ее дочерьми?! Нет, только не с ними…

– Джек! – воскликнула Эми.

Глаза Джека расширились от ужаса. Или от гнева? Она предала его? Он начал что-то кричать, но она не могла ничего разобрать из-за тряпки, туго забитой ему в рот.

Рекс протянул руку и похлопал по плечу человека-собаки.

– Пьер, делай, что говорит шеф полиции. Миссис Зоу, предупреждаю: один лишь шаг, и одна из ваших дочерей присоединится к вашему мужу. Поэтому лучше не двигайтесь.

Змееголовый схватил Мер и поднял одной рукой. Она была похожа на хрупкую куклу. Чудовище прижало дуло пистолета к подбородку девочки, отчего ее голова слегка откинулась назад. Теперь она не на шутку испугалась; в ее широко раскрытых глазах читался неподдельный ужас.

Правой рукой Пьер обхватил мужа Эми за щеки и подбородок и легко приподнял. Джек задергался, но все оказалось бесполезно: его ноги были тоже связаны. Тело мужчины извивалось и крутилось, а сквозь кляп слышалось отчаянное мычание и всхлипывания. Подросток отошел на несколько шагов в сторону.

При этом Пьер даже не опустил дробовик. Его ствол по-прежнему был направлен в затылок Табс. Девочка задыхалась от рыданий, но не сделала ни малейшей попытки убежать.

Пьер поднял Джека еще выше. Чудовище наклонило свою собачью голову, чтобы смещенные челюсти раскрылись горизонтально, а не вертикально. В свете мерцающего экрана телевизора блеснули длинные белые зубы. Пьер медленно вонзил их в шею Джека. Через пару секунд, когда зубы прокусили кожу и проникли дальше в плоть, хлынула кровь. Ее тонкие струйки забрызгали мохнатое лицо Пьера и каплями стекали с него на ковер.

Тело Джека неистово забилось в конвульсиях. Его колени, ступни связанных ног задергались, а плечи напряглись в отчаянных, но тщетных усилиях разорвать крепкие веревки.

Эми услышала собственный нечеловеческий крик – смесь паники, отчаяния и боли.

Пьер отпустил голову Джека, но человек не упал вниз, поскольку чудовище крепко держало его за шею своими могучими челюстями. Пьер встряхнул головой, словно собака с костью или игрушкой в зубах. Джек издал какие-то булькающие звуки, потом послышался хрип.

В этот момент Эми услышала странный хруст. Пьер на секунду остановился и глубоко вдохнул через нос. Она успела перехватить предсмертный взгляд Джека; его глаза молили о помощи. Затем чудовище сильно тряхнуло головой в последний раз…

Голова Джека покатилась через комнату.

Оставляя за собой густой кровавый след, она один раз подпрыгнула, потом остановилась и легла набок. Застывшие глаза Джека продолжали смотреть на Эми. Зрачки были расширены, как будто муж увидел ее и узнал. Его веки судорожно дернулись, потом медленно раскрылись и замерли.

Эми очнулась от визгов своих девочек и поняла, что лежит на ковре. Она потеряла сознание. Несколько секунд пыталась успокоить себя, представляя, что все это – просто сон. Но потом ей на глаза попалась плачущая Табс с завязанным ртом и вся перепачканная в крови своего отца. Эми увидела дуло дробовика, прижатое к голове бедняжки, и монстра, испачканного той же кровью, кровью Джека. Увидела Мер, которую могучей рукой держал человек со змеиным лицом. Девочка отчаянно дергала ногами и руками, но тот не обращал на это никакого внимания.

И посреди всего этого стоял ухмыляющийся подросток.

– Ну, вот, – сказал Рекс. – Одно дело сделали. Теперь я задам вам еще несколько вопросов. Если не хотите, чтобы я снова заставил вас выбирать, кто умрет следующим, вы ответите на них.

Эми тут же закивала. Рыдая, она еще долго продолжала кивать…

 

Мастер на все руки

Рич Верде был почти на пределе. Столько лет в полном дерьме… Пора подумать об отставке. И о теплом местечке. Там, где много богатеньких разведенных дамочек и достаточно выпивки, чтобы заглушить любые воспоминания об этом гребаном городе. Может быть, махнуть в Бока-Ратон во Флориде?

Ветер вздымал края брезента внутри группы скрюченных австралийских чайных деревьев в парке Золотых Ворот. Эти деревья и сами были похожи на привидения, несмотря на трупы, обнаруженные среди искривленных стволов…

Рич и несколько полицейских стояли рядом с брезентовым покрывалом. Ему не хотелось там находиться, рядом с этим телами. С него достаточно жутких убийств и символов; их хватило бы не на одну полицейскую карьеру. Должен был вот-вот подъехать Болдуин Метц. Серебряный Орел стремился как можно скорее убрать отсюда трупы и поэтому наверняка несся сломя голову.

Примерно так все и происходило уже много лет. Только Рич больше не хотел участвовать в этом безумии.

Он не раз ломал себе голову над тем, как лучше преподнести это Эми Зоу. Как она все воспримет? Врочем, стоит ли ему ломать голову… Если захочет, пусть поплачется на плече у своего муженька. Рич целиком отдал себя этой чертовой работе. Полностью, без остатка. Тридцать лет, черт бы их побрал! Он ни черта больше не должен Эми.

Однако последнее убийство, тем не менее, все-таки его проблема. Репортеры подоспели сюда раньше полицейских. Фотографии двух трупов с оторванными руками скоро будут красоваться на первых страницах «Сан-Франциско кроникл». Черт, скорее всего, эти жуткие кадры уже помещены на сайте газеты!

Кем бы ни являлся киллер, он успел нанести двойной удар. Вчера утром первая пара трупов была обнаружена в районе Океанского пляжа. А теперь, менее чем сутки спустя, еще двое погибших. Все четверо убитых выглядели одинаково – сломанные шеи, оторванные руки, изглоданные ступни ног… Изглоданные ступни ног! Ну, и кто-то, как обычно, не преминул помочиться на изуродованные трупы…

Нет, не в Бока-Ратон, а куда-нибудь подальше. Возможно, на Таити…

На обоих местах преступлений был найден тот самый символ. Рич по опыту знал, что сейчас действовал какой-то новый убийца – не тот, который прикончил Пола Мэлоуни и тех подростков из «БойКо». Он мог сказать это с уверенностью. Только сейчас символ был вырезан на стволе одного из чайных деревьев, и, к счастью, репортеры его не заметили.

Странно, Эми уже давно должна была перезвонить… Как-то не похоже на нее. Правда, должен был подъехать Робертсон. В отсутствие Эми Зоу руководство мог взять на себя Шон. Рич надеялся, что он доберется сюда раньше, чем целая толпа журналистов.

Навстречу ему уже шел один из полицейских.

– Инспектор Верде, сюда направляются еще несколько бригад репортеров, – сообщил он. – Сейчас здесь работает команда из CBS-4, в парк только что заехал фургон KRON-TV. На подлете вертолет ABC-7.

– Держите их всех подальше отсюда, не подпускайте близко, – сказал Рич. – Не хватало еще, чтобы они начали задавать свои гребаные вопросы о серийном убийце. Понимаешь?

– Возможно, уже слишком поздно, сэр. Похоже, они уже придумали ему кличку. Они спрашивали, известно ли мне что-нибудь о Мастере на все руки.

Мастер на все руки?

Да, остров Таити. Вот цель, к которой теперь нужно стремиться…

 

Эгги выбирается на свободу!

Они с Хиллари шли так долго, что Эгги Джеймс совсем потерял ощущение времени.

Она вывела его из комнаты с колыбелью обратно в темный лабиринт арены. Еще несколько завихрений и поворотов, и они начали подниматься по узким ступенькам, вырубленным в стене. С ребенком на руках Эгги двигался очень осторожно, прижимаясь левым плечом к стене, чтобы правая нога случайно не соскользнула.

Эти ступеньки вели на выступ, на котором обычно собиралась толпа зрителей. Хиллари вошла в узкий туннель, расположенный всего в нескольких шагах от последней ступеньки. Эгги повернулся, бросив последний взгляд вниз. Корабль стоял справа, задняя часть его была похоронена в толще стен пещеры. На палубе двигались какие-то тени – сородичи Хиллари, видимо, готовились к какому-то событию…

Они шли по туннелю с четверть часа или, возможно, минут тридцать. Эгги не мог точно сказать. Однако на этот раз Хиллари освещала путь фонарем. Она, казалось, знала каждый поворот, каждый камень, каждый кусок ржавого металла, каждое полусгнившее бревно. Он понимал это, поскольку сам постоянно натыкался на что-нибудь, а старуха вовремя все обходила и в нужный момент сворачивала в сторону.

Мешок он держал правой рукой. Мальчик, находящийся внутри, мирно спал. Через ткань Эгги чувствовал слабое тепло, исходящее от ребенка. Мальчик почти ничего не весил. Если б потребовалось, Эгги мог бы нести его вечно…

Наконец Хиллари остановилась и повернулась к нему.

– Здесь будь осторожнее, – предупредила она. – Ступай строго по моим следам.

Она поставила фонарь и отошла в сторону, чтобы Эгги увидел небольшой каменный «лес»: приблизительно пятнадцать груд аккуратно сложенных камней – от пола до потолка. Нет, не груды, столбы. Столбы поддерживали большие бетонные плиты, куски старой кирпичной стены и черные куски древесины. Этот странный потолок занимал заключительные пятнадцать футов туннеля, упираясь в гигантский грязный лист фанеры. Легко было вообразить, чего стоило раскачать любой из столбов, чтобы все это обрушилось, заполнив туннель тоннами грязи и камней…

Хиллари жестом указала на потолок:

– Понимаешь теперь?

Эгги кивнул.

Она осторожно обошла вокруг первого столба. Эгги внимательно наблюдал за нею. Она выглядела как старуха, но ее движения были мягкими и быстрыми. Ее проворство и уверенность служили хорошим дополнением к нечеловеческой силе, которую Эгги успел на себе почувствовать.

За собой Хиллари оставляла четкие следы, указывающие Эгги безопасный путь.

Старуха скользнула вокруг второго столба, затем махнула ему рукой.

Крепко ухватив мешок с ребенком, Эгги ступал след в след за Хиллари. Он не торопился. Она тоже его не подгоняла.

Проходя мимо третьего столба, он почувствовал что-то… какую-то странную дрожь под ногами. Землетрясение? Грохот нарастал. Потом послышался какой-то скрежет и рев. Неужели сейчас, когда он уже почти выбрался из ада, начнется землетрясение? Эгги прижал ребенка поближе, поднял голову и приготовился к смерти…

Однако вскоре грохот постепенно стих. Рев тоже прекратился.

Хиллари беззвучно рассмеялась и снова махнула ему рукой.

Две минуты спустя они благополучно обошли все столбы. Остался последний. Заключительный столб находился менее чем в двух шагах от большого куска фанеры. Хиллари схватила фанеру за ввернутые в нее металлические ручки и медленно отодвинула в сторону. Открылась дыра диаметром около трех футов. Дальше была непроглядная тьма.

Эгги почувствовал нежное прикосновение того, чего был лишен уже много дней… легкий ветерок. Свежий воздух. Ну, не то чтобы совсем свежий, в нем ощущались запахи металла и жира, но он все равно был намного свежее, чем тот воздух, который он вдыхал, просыпаясь в белой темнице. Эгги снова почувствовал грохот – от чего-то большого, механического, причем совсем близко отсюда…

Хиллари вытянула вперед руку. Этот жест гласил: оставайся на месте, не двигайся. Эгги замер и стал ждать. Старуха выключила фонарь, и они погрузились в темноту.

Звук становился громче. В туннеле раздался грохот. Внезапно вспыхнул свет, раздался стук металлических колес о металлические рельсы…

Муниципальная электричка!

Он находился в метро Сан-Франциско…

Эгги попытался дышать спокойно. Он поверить не мог, что его мечта все-таки сбывается, что он действительно выбрался из ада.

Поезд прошел, и его рев эхом прокатился по туннелю.

Хиллари снова включила фонарь. Столбы не разрушились.

– Теперь иди, – сказала она. – Ты не забыл, что я тебе сказала?

Эгги кивнул. Старуха все-таки подарила ему жизнь. Значит, он должен был выполнить свое обещание. Очередным женихом для Мамочки он становиться не собирался. От одной такой мысли ему становилось не по себе. Нет, ни за что.

Эгги повернулся. Требовалось передать ей ребенка, чтобы он смог выбраться из отверстия наружу. Бродяга замер на мгновение. Внезапно внутри возникла тревога: а что, если Хиллари возьмет ребенка и уйдет? Что тогда? А если откуда-то из темноты на него снова набросятся монстры, скрутят и отнесут к Мамочке?..

Старуха ждала.

– Мне нужно опустить ребенка, – сказал он. – Ты не могла бы чуть-чуть отойти?

Она улыбнулась, кивнула, затем отступила на пару шагов. Эгги осторожно поставил мешок на землю и вылез из дыры. Он стоял на узком выступе, расположенном совсем рядом с рельсами. Нагнувшись, протянул руки и снова взял мальчика. Крепко обхватил руками мешок. Прежнее беспокойство улетучилось.

Далеко в туннеле с правой стороны от себя он увидел свет от станции метро…

Хиллари закрыла дыру куском фанеры. Глаза Эгги постепенно привыкали к темноте. Отверстие, из которого он выполз, исчезло – теперь он видел перед собой лишь шестиугольные плитки на стенах метро. Фанера, как оказалось, была снаружи покрыта такой же плиткой и идеально закрывала отверстие, словно в пазле. Если б он только что не выбрался отсюда, то никогда бы не узнал о его существовании.

Но это больше не имело никакого значения.

Главное то, что он все-таки выжил.

Пробираясь по туннелю, Эгги то и дело касался правой рукой плитки на стене. Он не знал, какой из рельсов «третий», то есть тот, который мог ударить током и в одну секунду погубить и его, и мальчика. Вероятно, этот рельс находился посередине, но Эгги не рисковал.

Он подходил все ближе и ближе к станции. Рельсы проходили вплотную к платформе. На платформе Эгги увидел несколько человек – поезда все еще ходили, из чего можно было заключить, что сейчас не раннее утро.

Эгги осторожно перешел через рельсы и направился к платформе. Он двигался боком, прижавшись спиной к стене. Вдали раздался грохот – видимо, прибывал еще один поезд. Ему следовало спешить. Конечно, люди на платформе увидят его, но у него не осталось выбора…

Эгги все еще был закутан в мерзкое вонючее одеяло. В данном случае оно могло ему помочь. Он сможет пройти мимо этих людей как какой-нибудь бездомный, которые всегда околачиваются на станциях метро.

Эгги достиг конца туннеля. Край платформы находился на уровне его груди. Он поднял мешок с мальчиком и осторожно поставил на желтую полосу платформы. Потом забрался наверх. Люди повернули головы – посмотреть, кто это такой, после чего сразу же отвернулись. На лицах многих было отвращение. Одной рукой Эгги взял мешок, а другой натянул одеяло. Сердце бешено колотилось в груди.

Так близко… Так близко…

На белом потолке Эгги увидел коричневый знак, на котором белыми буквами было выведено: «СИВИК-СЕНТЕР». Название станции. Он взглянул на цифровое табло. На нем сообщалось, когда подойдет следующий поезд, и светилось время: 23:15.

Эгги силой заставил себя идти – не бежать — к эскалатору, который поднимал пассажиров метро на поверхность. Бездомные не бегали. Все, что он должен был делать, – старательно поддерживать в глазах окружающих эту иллюзию, и тогда никто не обратит на него ни малейшего внимания. Иллюзию? Как странно, что ему в голову лезли такие мысли. Разве он сам не был бездомным?

Нет.

Больше нет!

Эгги провел немало времени на самом дне. Он долгие годы находился в трауре по погибшей семье, переживал эти потери, жалел себя. По сути, он сдался и не замечал, что творилось вокруг. Но теперь всему этому настал конец.

Он был жив. Его жена и дочь безвозвратно потеряны. Ничто не могло их вернуть. Он и сам должен был погибнуть, либо в туннелях, либо в белой темнице, либо в лабиринте смерти. Но судьба преподнесла ему второй шанс, и он не собирался его упускать. Теперь он обрел цель и смысл жизни. Он должен был оберегать и защищать невинное дитя, которое сейчас держал в руках. Он поклялся отыскать дом и заботливую семью для этого ребенка.

А почему бы мне самому не воспитать его?

Эгги вдруг понял, что эта мысль постоянно крутилась у него в голове – с того самого момента, как он заглянул в мешок и увидел там крошечное дитя. Когда-то и ты был отцом. Хорошим отцом. А когда случился вооруженный грабеж, то ты ничего не смог поделать.

Второй шанс… он получил второй шанс поступить правильно, все исправить в своей жизни…

Эгги внезапно почувствовал, как его окрыляют надежда и непреодолимая любовь к жизни. Он направился к эскалатору, который должен был вот-вот поднять его на поверхность.

А затем ребенок заплакал.

Это был не мягкий, приглушенный плач только что проснувшегося дитя, а скорее вопль недовольного. Очень громкий и пронзительный. С десяток людей на платформе, которые шли своей дорогой и не смотрели на него, теперь дружно повернулись в его сторону.

Ребенок снова заплакал.

Может быть, он хотел есть? Ребенок как ребенок, но Эгги сразу понял, как это выглядело со стороны: какой-то грязный бомж несет ребенка, завернутого в вонючее одеяло.

Эгги увидел, как многие сунули руки в карманы и достали сумочки, после чего у каждого в руке оказался сотовый телефон.

Он повернулся к эскалатору.

Навстречу вышла какая-то женщина.

– Остановитесь!

Эгги бросился бежать, стуча почти новыми ботинками о металлические ступени эскалатора. Позади он расслышал аналогичный стук – за ним пустились в погоню.

Первый эскалатор поднял его на основной этаж станции. Еще один эскалатор, и он уже мог оказаться где-то на улице. Здесь людей было больше, все разъезжались по домам из баров или после поздних смен.

– Прочь с дороги!

Эгги побежал, схватив мешок с ребенком обеими руками. Ноги его не слушались. Он был уже на пределе.

– Остановите его! – кричали позади. Большинство людей расступались, но один человек, совсем еще молодой, преградил ему дорогу.

Эгги замедлил бег, затем попытался свернуть влево.

Его нога зацепилась за одеяло – оно скользнуло по гладкому полу, и через секунду Эгги уже был на полу. В голове промелькнула единственная мысль: защитить ребенка.

Затылком Эгги ударился о мраморный пол, и перед глазами мгновенно все почернело.

 

Ночь свидания

Из комнаты Мамочки доносились едва слышные, но красивые звуки фортепиано. Внутри не горело никаких свечей и лампочек: там царили темнота и музыка. На выступе перед ареной собирались люди, державшие в руках факелы, которые в непроглядной черноте пещеры мерцали, словно большие звезды.

Рекс в одиночестве стоял на покореженной палубе судна. В руках у него была плетеная корзина с подарком для Мамочки. Сегодня вечером ему предстояло стать мужчиной.

Все произошло так стремительно… Они с Пьером и Слаем приволокли в Дом начальника полиции с ее дочерьми. Шеф сообщила им множество имен. Они даже смогли распечатать фотографии этих преступников на компьютере миссис Зоу. Так что теперь солдаты будут точно знать, каких именно людей нужно ловить и убивать.

Из мужа шефа полиции уже готовили тушеное мясо. Из большей части. Его голова находилась в плетеной корзине. Мамочке всегда нравились мозги…

Как только Рекс закончит церемонию с Мамочкой, им со Слаем нужно будет подумать над тем, как лучше использовать Зоу, чтобы заманить преступников в ловушку. Первенец позволял тварям жить, но Рекс не собирался этого делать. Как только с теми, кто знал о Детях Мэри, будет покончено, народ Рекса станет еще более неуловимым.

Хиллари хотела, чтобы род не прекращался, и Рекс полностью разделял это мнение. Она сказала, что единственный способ сделать это – дать жизнь новой королеве. Потом еще одной, и так далее. Единственный способ произвести новую королеву, по ее словам, заключается в том, чтобы король спарился со старой королевой.

Рекс – король, и в этом было все дело. Но у короля, помимо прочего, должна быть и корона, не так ли? Возможно, кто-нибудь мог бы сделать для него корону – ведь построили же эти удивительные туннели. Неужели никто не может изготовить какую-то пустячную корону?

Он нервничал. Раньше у него еще не было секса. Он ведь правильно все понял?

Из каюты Мамочки вышли двое в белом. Они встали по обе стороны от двери. У левого охранника на голове была маска дьявола. Правый носил маску Усамы бен Ладена.

Оба подали условный знак, махнув руками Рексу.

Собравшиеся на выступе ждали, когда он войдет. Король медленно повернулся и, подняв голову, вглядывался в освещенные светом факелов лица своих сородичей. Все собрались здесь. Теперь настало время дать Первенцу понять, что все вокруг принадлежит Рексу, только ему одному.

– Я принял решение! – крикнул он; его голос отозвался эхом от стен арены. – Я не собираюсь прятаться в пещерах, пока другие будут сражаться. Я буду сражаться вместе с ними. Я буду вести себя как настоящий король. Но это означает, что меня может убить Спаситель, полицейские или еще кто-нибудь. Я решил, кто будет управлять вами, если что-нибудь случится со мной. Своим преемником я провозглашаю Слая.

Раздались аплодисменты. Не такие громкие, как он рассчитывал, но все-таки. Получается, не все любили Слая?

– Слай – опытный боец! – крикнул Рекс. – Но если мы оба будем убиты, тогда вашим правителем я назначаю Хиллари.

Он пока не видел Хиллари, но, скорее всего, она тоже была где-то в толпе.

Рекс знал, что принял верное решение. Первенец ненавидел Слая и, возможно, он попытается убить и его, и Слая. Но Первенец однажды спас Хиллари… Неужели ее он тоже убьет? Неужели его тяга к власти столь велика?

Итак, о главном он сказал.

Больше ждать было нечего; Рексу предстояло войти в покои Мамочки и соединиться с нею.

Рекс ощутил в носу странный запах. Он втянул носом воздух. Потом еще. Что же это такое?

Он повернулся к капитанской каюте. И снова шмыгнул носом. Его лицо внезапно сделалось горячим. Еще шаг, и под ногой оказалась незакрепленная доска. Он едва успел сохранить равновесие и не упасть. Слава богу! Разве он мог упасть на виду у всех?

Рекс остановился и опустил голову. У него еще никогда так не стоял член. Ничего себе… Он чувствовал, что краснеет.

А затем изнутри каюты послышался глубокий, томный голос. Голос Мамы:

– Venez а mwah mon rwah.

Рекс не понял смысла этих слов. Ему было неважно, что именно она сказала, его больше не волновало ничего, кроме того запаха в носу и того, что ожидало его там, в темноте…

Рекс вошел в дверь каюты.

 

Брайан и Пукки встречаются с Эгги Джеймсом

Официально об их возвращении еще не было объявлено, но ведь их пообещали восстановить на работе. И не кто-нибудь, а сама Эми Зоу, шеф полиции. Брайан считал, что этого вполне достаточно, чтобы продолжать работу, и формальности его не очень волновали. Теперь нужно было реагировать на малейший сигнал, способный вывести их на Детей Мэри.

Они узнали, что поступил вызов. На одной из станций метро задержали какого-то бездомного с ребенком. Бомж был ранен. Парамедики отвезли обоих в Центральный госпиталь Сан-Франциско. Позвонил полицейский, производивший арест. С его слов, одеяло, в которое был закутан ребенок, было изрисовано странными знаками, свидетельствующими о каком-то обряде.

Бомж с ребенком. Точно так же, как в рассказе Майка Клаузера…

В настоящий момент большое количество сотрудников городского управления полиции было задействовано в мероприятиях по обеспечению безопасности Эриксона. На фоне волнения и суматохи вокруг новоявленного убийцы, получившего кличку Мастер На Все Руки, и ввиду странного отсутствия Эми Зоу, Брайан и Пукки могли чувствовать себя относительно свободно и не опасаться, что окажутся в поле повышенного внимания.

Они вышли из лифта на втором этаже главного здания больницы, недалеко от отделения неотложной психиатрической помощи. Раненый бомж находился где-то здесь…

Брайан выглянул в длинный коридор. Нужную палату определить оказалось нетрудно, поскольку рядом с ней сидел офицер в форме.

– Вот дерьмо, – хрипло проговорил Брайан. – Думаешь, все-таки удастся уболтать этого бедолагу, Пукс?

Тот, присмотревшись, шумно выдохнул:

– Нет проблем, приятель! Разве ты не узнаешь его? Это же Стюарт Худ!

Брайан действительно узнал его: Худ был как раз тем парнем, который первым допросил Тиффани Хайн после гибели Джея Парлара.

– Идем, – сказал Пукки. – Попробую развязать ему язык. Сейчас увидим, действительно ли Папочка утратил свой авторитет, или все-таки ребята из спецназа были просто нелепой случайностью.

Они направились к дежурному полицейскому. Не сделав и десяти шагов, Брайан остановился. Новый запах. Вполне различимый, хотя и смешавшийся с обычными запахами лекарственных препаратов и дезинфицирующих средств.

Брайан узнал этот запах… он был очень похож на тот, который чувствовался в доме Рекса Депровдечука. Похож, но в чем-то все равно был уникален. Ребенок или бомж – или они оба – являлись носителями Z-хромосомы…

– Брайан, – сказал Пукки. – С тобою все в порядке? Ты что-то прихрамываешь, приятель…

Клаузер заморгал, затем покачал головой.

– Все в порядке.

Ему следовало взять себя в руки. Что, если он столкнется с одной из этих подвальных тварей и от ее зловония потеряет самообладание? В противостоянии с такой тварью потеря концентрации – это смерть…

Пукки положил руку на плечо Брайана:

– Ты уверен?

Брайан вздохнул, потом слегка встряхнул головой и расправил плечи.

– Да, все нормально, – ответил он и направился вслед за Пукки.

– Стюарт Худ! – широко улыбаясь, протянул Чанг. – Рад снова тебя видеть, дружище.

Худ поднял голову, и глаза его приветливо блеснули.

– Инспектор Чанг…

– Черт побери, да зови меня просто Пукки. Кстати, ты ведь слышал, наверное, что Зоу снова восстановила нас на работе?

Худ несколько раз перевел взгляд с Пукки на Брайана и обратно.

– Нет, не слышал. Но это отличная новость! Поздравляю.

– Gracias, – ответил Пукки по-испански. – И нам, кстати, вернули дело, связанное с той свидетельницей… Помнишь? Ее звали Тиффани Хайн. Она поделилась с нами своими впечатлениями от просмотра ночных пейзажей напротив ее дома.

– А-а, это та старушка, которая рассказывала про оборотней?

Пукки щелкнул пальцами.

– Вот именно! – Он указал жестом в сторону двери в палату. – Личность бомжа с ребенком уже выяснили?

Худ кивнул.

– Уже прислали снимки. Парня зовут Эгги Джеймс. За ним числится несколько незначительных правонарушений, связанных с употреблением наркотиков, но в целом ничего серьезного. Постоянного места жительства нет. По показаниям свидетелей, он вышел из туннеля метро. Врачи говорят, что у него сотрясение, но угрозы здоровью нет.

– А по поводу ребенка, – вмешался Брайан. – Это что, его ребенок?

Худ пожал плечами.

– Понятия не имею. На ребенка тоже нет никаких документов. Он сейчас в родильном отделении.

Пукки вытащил блокнот, нарисовал такой же символ, состоящий из треугольника и круга, который когда-то ему показал напарник, потом протянул блокнот Худу:

– Этот символ ты видел на одеяле?

Стюарт внимательно посмотрел, затем коротко кивнул:

– Да. Одеяло там же, в палате. Машина «Скорой помощи» привезла его прямо сюда, поэтому осмотр личных вещей еще не производился. Мне сказали, что, возможно, это связано с похищением, поэтому за ним должен кто-нибудь присмотреть.

– Слушай, нам нужно пройти в эту комнату, – сказал Пукки. – Всего на несколько минут. Ты не возражаешь?

Стюарт покачал головой, затем открыл дверь, впустив Брайана и Пукки.

Внутри на больничной койке лежал чернокожий человек. Из-под одеяла торчала лишь перебинтованная голова. Левая рука была прикована наручниками к корпусу металлической койки.

Брайан ожидал, что в груди у него сейчас похолодеет, но ничего такого не произошло. Человек в кровати оказался самым обыкновенным.

У стены стояла металлическая тележка. Пукки подошел к ней и поднял прозрачный пакет, внутри которого лежало грязное одеяло.

– Оно все в символах, – проговорил он. – Взгляни-ка сюда. – И бросил пакет Брайану.

Тот поймал его. Несмотря на то, что одеало находилось в пакете, исходивший оттуда запах нельзя было спутать ни с чем. Он, казалось, заполнил весь его мозг. Точно так же, как в доме Рекса, этот запах вызывал у него желание что-то сделать, но только теперь это желание усилилось – возможно, в сто, в тысячу раз…

Брайан вернул пакет Пукки.

Запах исходил не только от одеяла. Клаузер осмотрел тележку. На ней были сложены пакеты с одеждой бомжа и еще какой-то мешок с веревками. Все эти предметы источали сильный запах.

Брайан подошел к койке и нагнулся над ней. Бездомный тоже обладал запахом, хотя и не таким сильным, как его вещи.

Мужчина, по-видимому, почувствовал присутствие посторонних. Его веки дернулись, глаза открылись, и он медленно повернул голову.

– Кто вы такие? Вы полицейские?..

Пукки вздохнул.

– Надо было все-таки выключить неоновую лампочку над дверью. Здравствуйте, мистер Джеймс. Меня зовут инспектор Чанг. А это – инспектор Клаузер.

Брайан коротко кивнул.

– Как вы себя чувствуете, мистер Джеймс?

Мужчина медленно заморгал, как будто ему было трудно перемещать веки.

– Я жив, – сказал он. – Уже неплохо. А где… мой ребенок?

– Здесь в больнице, – сказал Пукки. – С ним все хорошо. Вы что же, утверждаете, что это ваш ребенок?

Эгги посмотрел сначала на Пукки, затем на Брайана.

– Да, – ответил Эгги. – Принесите мне моего мальчика, или я засужу вас, придурки!

Пукки покачал головой:

– Личность ребенка должна проверить служба защиты детей.

Эгги попытался сесть. Он, по-видимому, был удивлен, что едва может пошевелить левой рукой. Увидел наручник, затем так резко дернулся, что загрохотала кровать.

– Нет! Не приковывайте меня цепью, не приковывайте меня цепью!

Не приковывайте меня цепью… Странная реакция на наручники у человека, уже имевшего судимость.

Эгги не сводил широко раскрытых глаз со своего закованного в наручники запястья.

– Пустите же меня, – прошептал он. – Принесите мне мальчика и отпустите. Ради всего святого!

– Мы не можем этого сделать, – сказал Брайан. – Мистер Джеймс, скажите, зачем вы нарисовали эти картинки на своем одеяле?

– Я ничего не рисовал! Отпустите меня, не сажайте на цепь, не приковывайте меня цепью, пожалуйста! Отпустите меня, иначе Хиллари узнает, что я не смог ничего сделать.

Брайан посмотрел на Пукки, но тот лишь пожал плечами.

– Хиллари, – повторил Брайан. – А что, эта Хиллари и есть мать ребенка?

Эгги яростно закачал головой. Его дыхание участилось.

– Мамочка – это чудовище.

Клаузер чувствовал, как у него похолодело внутри. Ребенок, бомж, чудовища – все они были связаны, все являлись частью его прошлого.

– Чудовище, – сказал Брайан. – Так вот зачем эти картинки на одеяле? Чтобы спасти ребенка от чудовища?

– Я же сказал, что не рисовал никаких картинок! Пустите меня… Не дайте им снова забрать меня в туннели… Пустите же меня, черт побери!

Пукки наклонился поближе.

– Туннели? Где? Расскажи нам!

Эгги закачал головой.

– Не помню я! Не забирайте меня в белую комнату. Отпустите же. Отпустите!

Дверь палаты распахнулась. В проеме появился Стюарт Худ.

– Парни, я только сообщить, что отчаливаю. Дежурный сказал, что Зоу приказала снять все наряды и убираться из больницы.

– Снять наряды?! – переспросил Пукки. – А кто вас заменит?

Худ пожал плечами.

– Кто-то должен подъехать. Точно не знаю, парни, но получен приказ, и нужно его выполнять. Группа спецназа тоже покидает свои посты. Только позже.

Худ закрыл дверь, оставив Брайана и Пукки наедине с Эгги Джеймсом.

– Пукс, тут что-то не так.

– Действительно? Неужели Зоу хочет оставить похитителя ребенка без охраны? И неужели она решила вдруг, что Эриксон уже в состоянии сам за себя постоять?

У Пукки зазвонил сотовый телефон. Он взглянул на экран, затем показал Брайану. На экране высветилась надпись: ШЕФ ЭМИ ЗОУ.

Клаузер кивнул.

Пукки ответил.

– Добрый вечер, шеф. Что случилось? – Он слушал, иногда кивая. – Понимаю, шеф… Нет, на самом деле я не знаю, где сейчас Брайан, но я найду его и позвоню. Да, шеф. Хорошо.

Пукки убрал телефон в карман.

– Зоу сказала, что существует третий Мастер На Все Руки. Обнаружены еще два трупа в туннеле Форт-Мейсона.

– Я знаю это место, – сказал Брайан.

Это был заброшенный железнодорожный туннель, вырубленный под Форт-Мейсоном. Он был закрыт и не использовался уже много лет, но люди туда постоянно проникали. Никакого освещения, никакого движения транспорта – просто идеальное место, чтобы приволочь сюда жертву и сделать с нею все, что душе угодно. Новый серийный убийца, вполне «обоснованное» место преступления… и все же он чувствовал себя как-то не по себе.

– Она сказала что-нибудь по поводу нашего восстановления на службе?

Пукки покачал головой:

– Даже не заикнулась об этом.

Два человека, помещенные в больничный комплекс, были связаны с Детьми Мэри: Джебедия Эриксон и Эгги Джеймс. И при этом Зоу внезапно снимает охрану!

На улице тем временем уже стемнело.

– Пукс, мне кажется, нашего шефа скомпрометировали. Либо она все это подстроила.

– Думаешь, сюда явятся Дети Мэри?

Брайан кивнул:

– Да, и притом очень скоро. Есть ключи от наручников? Нужно убрать отсюда Эгги.

Кивнув, Пукки вытащил из кармана ключи. Клаузер отцепил руку Эгги от койки. Тот поначалу встрепенулся от радости, но затем лицо его помрачнело, когда Брайан защелкнул вторую половинку наручников на собственном запястье.

– Поднимайтесь, мистер Джеймс, – сказал Брайан. – И следуйте за мною, если хотите остаться в живых.

Чанг помог мужчине встать с кровати.

– Куда ты собираешься его деть?

– Посажу пока в машину Джессапа, – ответил Брайан. – Мне нужно там кое-что взять. Можешь подняться в палату к Эриксону?

Пукки кивнул.

– Только поторопись, прошу тебя! – попросил он. – Ты ведь один умеешь обращаться со всеми этими диковинными штуками против чудовищ.

Клаузер подтолкнул Эгги к выходу.

 

Новый приказ

– Как раз вовремя, шеф, – хрипло проговорил Рич Верде в телефон. – А то от журналистов уже не отбиться. Где вы были?

– Я… я не знаю.

Ее голос показался ему странным, возможно немного хриплым.

– Шеф, с вами всё в порядке? Что значит – не знаете?

– Подождите.

Он услышал в трубке сопение, потом кашель. Возможно, она подхватила ту же заразу, что и Клаузер несколько дней назад.

Рич Верде находился рядом с брезентовым покрывалом. Серебряный Орел занимался трупами. Рич уставился на черное как смоль вечернее небо. Высокие сосны, окружающие место преступления, выглядели даже светлее, чем небо над ними, создавая ощущение, как будто он находится в глухом лесу. Иногда Верде забывал, что парк Золотых Ворот – это оазис растительности в центре огромного города. Отсюда не было видно зданий, сюда едва пробивался свет уличных фонарей, и любые звуки цивилизации превращались скорее в унылый отдаленный гул.

– Простите, – сказала Зоу. – Произошло еще одно убийство. По внешним признакам, в нем тоже замешан Мастер На Все Руки. Очень жестокое.

Неужели Эми Зоу – по сути, невозмутимая скала – была потрясена третьим убийством? Рич пока мог только гадать, что же там произошло.

– Что, действительно так плохо? – спросил он.

– Невыносимо, – ответила Зоу. – Мм… А доктор Метц еще там?

– Да. Он уже заканчивает. Правда, Робертсон так и не удосужился приехать…

– Я уже сказала Шону, – сказала она. – Мне нужны вы и Метц. Отправляйтесь в туннель Форт-Мейсона. И постарайтесь быстрее.

Эми снова откашлялась. Казалось, она вот-вот прослезится. Это чувствовалось по звукам, доносившимся из трубки. Насколько помнил Рич, Эми не плакала с тех пор, как обнаружили двух полусъеденных детей в парке Золотых Ворот. Это произошло почти тридцать лет назад. Все эти ужасы… они повторялись из года в год. Их становилось слишком много. Рич закрыл глаза и мысленно представил жуткую картину, не дававшую ему покоя в последнее время: тесак, с хрустом врубающийся в плечо и ребра Бобби Пиджена, и выражение предсмертного ужаса на лице молодого напарника…

– Шеф, думаю, что на этот раз с меня довольно. Я больше не могу этим заниматься.

Зоу промолчала. Рич Верде почувствовал себя неловко. Она всегда рассчитывала на него. И он всегда оправдывал доверие. Но сейчас у него не осталось сил. Видеть еще один изувеченный труп он был не в состоянии.

– Рич, ты нужен мне здесь.

Он опустил глаза и покачал головой. Ей придется поискать кого-нибудь еще.

– Не могу, Эми. Больше не могу.

Она закашляла. Потом в трубке послышались всхлипывания. Она плакала…

– Всего разок, Рич. Я обещаю, что это будет в последний раз. Пожалуйста. Сделай это, прошу тебя.

Эми Зоу отдавала приказы, и все выполняли их. Она редко просила о чем-либо. Видимо, она тоже была на пределе. Как и он.

– Ну, хорошо, – ответил Верде. – Мы выезжаем.

И отключил вызов.

Из палатки вышел доктор Метц. Кивнув Ричу, он сказал:

– Я все закончил. Все как обычно. Отправляю эти два трупа в морг и приступаю к работе.

– Планы изменились, – сказал Рич. – Сейчас мы едем в туннель Форт-Мейсона.

 

На пути в больницу

– Отпустите меня, – продолжал бормотать Эгги.

– В последний раз говорю тебе: лучше заткнись, – сказал Брайан, выводя бродягу через двери главного входа больницы и подталкивая в направлении автостоянки. – Пойми, глупыш, я ведь пытаюсь спасти тебе жизнь.

– Но мне нужен тот ребенок.

Эгги потянул в сторону, и Брайану пришлось слегка сдавить ему локоть. Как ему показалось, он сдавил совсем немного…

Глаза Эгги расширились. Посмотрев на Клаузера, он вдруг что-то понял – что-то ужасное и отвратительное.

– Не забирайте меня туда, – взмолился Эгги. – Клянусь богом, я все выполню!

Брайану хотелось задать этому бедолаге миллион вопросов, но не было времени.

– О чем ты там бормочешь, я не знаю, но не переживай. Я никуда тебя не заберу. Однако можешь не сомневаться: впереди нас ждет серьезный разговор. А теперь заткнись и ступай вперед.

Брайан заметил на краю стоянки черный «Додж Магнум». Рядом с машиной ожидали Адам и Олдер. Вид у них был возбужденный. Адам увидел Брайана и махнул ему, чтобы тот поторопился.

Ускорив шаг, Клаузер вытащил свой сотовый телефон и набрал номер Робин. Было 2:00 утра. Ему казалось, что пройдет много долгих гудков, но она ответила сразу же:

– Привет, красавчик.

– Не спишь? Чем занимаешься?

– Позвонила шеф Зоу, – сообщила Робин. – Я должна помочь доктору Метцу. Поеду с ним.

Брайан остановился. При этом он так сильно сдавил локоть Эгги, что тот тоже замер на месте.

– В туннель Форт-Мейсона?

– Угу, – ответила она. – Вот только заведу Эмму к Максу – и отправлюсь.

Адам не мог больше ждать. Он побежал навстречу.

– Робин, подожди, – сказал Брайан. Он опустил руку с телефоном и посмотрел на Адама. – Что?

– Кто-то ворвался к нам в дом, – сказал парень. – У нас сработала тревога, и на телефон с камеры поступили фотографии.

Он показал свой мобильник. На ярком экране виднелись очертания огромного человека с головой странной формы. Брайан мало что мог разобрать, но было ясно одно: это не обычный человек…

Значит, Дети Мэри узнали о Джессапах и проникли к ним в дом.

Зоу выдала все подробности по поводу Эриксона.

Она хотела, чтобы Робин приехала в туннель Форт-Мейсона.

Брайан поднял вверх палец, дав знак Адаму замолчать.

– Робин, – проговорил он в телефон, – мне нужно, чтобы ты меня внимательно выслушала. Не нужно ехать в туннель Форт-Мейсона. Зоу что-то мутит, ведет с нами нечестную игру. Как мы с тобою и думали. Но сейчас вообще пахнет жареным. Думаю, она собирается расправиться со всеми, кто знает о Детях Мэри.

– Что?! Брайан, но это же безумие! Зачем ей…

– У меня нет времени объяснять, – сказал он. – Думаю, что дело плохо. Если вдруг попадешь в беду, не набирай девять-один-один или другой номер вызова полиции. Мы понятия не имеем, кому сейчас можно верить.

– Хорошо, – сказала Робин. В ее голосе послышался страх, но не было и намека на панику. – Но разве мне не нужно отсюда уехать?

Все еще перебирая в голове различные варианты, Брайан подтащил Эгги к «Магнуму». Итак, жилище Джессапов подверглось нападению. Будет ли в распоряжении у Робин хоть какое-то время, прежде чем Зоу подошлет к ней кого-нибудь, чтобы учинить расправу? Дети Мэри умели прыгать через улицы. Они могли запросто карабкаться по стенам домов. И вообще, на крышах чувствовали себя как рыба в воде. Может быть, кто-то из них уже сидит на крыше ее дома и ждет, когда она покинет квартиру, чтобы начать преследование. Точно так же, как когда-то во сне он преследовал беднягу Джея Парлара. Если бы она действительно покинула здание, но направилась не в туннель Форт-Мейсона, что тогда? Они напали бы на нее?

Сосед Робина Макс – здоровяк, работает вышибалой. Он наверняка умеет себя защитить. Вряд ли бы он выстоял против одного из Детей Мэри, но с ним Робин все равно было бы намного безопаснее, чем в одиночку…

– Отправляйся в квартиру к Максу, – сказал Брайан. – И оставайся там. Сохраняй спокойствие. Никому не звони. Я скоро приеду за тобой.

Брайан остановился у багажника «Магнума». Адам открыл его и начал вытаскивать ящики с оборудованием.

– Робин, всё, мне нужно ехать. Я перезвоню, как только смогу.

– Я люблю тебя, – на прощание сказала она. – Делай все, что считаешь нужным.

– Я тоже люблю тебя, – ответил Брайан и отключил вызов.

Робин могла угодить в ловушку, но он пока не знал наверняка. Эриксону точно угрожала опасность, в этом не было никаких сомнений. Зоу сняла наряд спецназа, чтобы расчистить к нему дорогу. Брайану хотелось сесть в машину и помчаться к Робин, но он не мог оставить Эриксона без защиты.

Ему требовалось находиться в двух местах сразу. Ответ был очевиден: необходимо срочно вытащить Эриксона из больницы и не мешкая отправляться к Робин.

– Олдер!

Старик с трудом выбрался с заднего сиденья.

– Я здесь.

– Нам нужно забрать Эриксона. Немедленно! Как вы думаете, он транспортабелен?

Олдер кивнул.

– Думаю, что да. Во всяком случае, стоит рискнуть, если вы считаете, что на него могут напасть.

– Естественно, могут, – буркнул Брайан и снял наручник с запястья. Эгги вначале обрадовался, потом снова помрачнел, когда Брайан защелкнул вторую половину на запястье старика Олдера. – Познакомьтесь. Это Олдер, а это – Эгги, – скороговоркой проговорил он и вручил Олдеру ключ. – Мне все равно, как вы это сделаете, но позаботьтесь о том, чтобы наш приятель никуда не сбежал. Если вы считаете, что сможете убедить его остаться, – то попробуйте… – Повернулся к Эгги: – Очень сожалею, мистер Джеймс, но мне нужно знать то, что знаете вы. Если сбежите, я вас все равно найду. Ах да, вот еще что, – он кивнул на трость Олдера. – Это ружье, которое запросто отстрелит тебе голову, приятель. Усек, надеюсь?

Выпучив глаза, Эгги уставился на трость, затем снова посмотрел на Брайана. Потом кивнул.

Клаузер похлопал Эгги по плечу, затем повернулся к Джессапу-младшему.

– Адам, по-видимому, нам не избежать неприятностей. Эти твари решили сделать вылазку.

– Тогда давайте готовиться. – Адам открыл металлический ящик и передал Брайану черное пальто. – Прежде чем задавать глупые вопросы, снимите-ка лучше свою толстовку и просто наденьте это.

Брайан пожал плечами, снял толстовку и надел жесткое пальто. Затем бросил быстрый взгляд в затонированное окно автомобиля. В нем он увидел отражение хмурого и сморщенного лица Олдера.

– Выглядит довольно нелепо, – хрипло проговорил старик.

Над правым плечом Брайана появилось отражение довольного лица Адама.

– Дед, это круто. Реально круто. Я целую вечность ждал, пока смогу опробовать эту штуку.

Брайан отстранился и окинул себя взглядом.

Длинные черные рукава. Два ряда плоских черных пуговиц на груди. В поднятом положении широкий воротник закрывал голову Брайана от виска до виска. Ткань на ощупь оказалась очень плотной. Он понял, почему Адам выбрал именно такой крой – по аналогии с морскими бушлатами, которые выглядели жесткими и тяжелыми. Брайан мог пройти в таком по самой оживленной улице в Сан-Франциско, и никто не обратил бы на него ни малейшего внимания.

Серебряным набалдашником трости Олдер указал на Брайана:

– Это лучше, чем традиционный плащ?

– Эй, мистер коп, – сказал Адам. – А как вы узнали Спасителя, когда увидели его?

– Ну, ведь люди не носят такие плащи, – объяснил Брайан. – Ну, естественно, если речь не идет о сценах для научно-фантастических фильмов или гей-парадах.

Олдер взмахнул тростью и сердито посмотрел на внука.

– Лучше бы дал ему тренч, как у Хамфри Богарта.

Адам закатил глаза.

– Эй, мистер коп, скажите-ка моему деду, что ваши ребята обычно делают, когда замечают парня в длинном непромокаемом пальто!

– Он сразу попадает в поле нашего внимания, – ответил Брайан. – Парень в таком пальто может запросто оказаться половым извращенцем, гангстером или психопатом, скрывающим оружие под одеждой. Обычно это какой-нибудь бизнесмен, но длинное непромокаемое пальто всегда привлекает внимание полиции. – Он погладил руками грубую ткань. – А это что же, защитная одежда?

– Лучшая из всех, какие только можно себе представить, – добавил Адам. – Вы думаете, я здесь дурака валяю, что ли?

Брайан повернулся к нему.

– Послушай, сейчас на кону множество человеческих жизней. И у меня нет времени на эмоции. Значит, это – одежда, так? Скажи мне, где здесь есть бронежилет.

Прищурившись, Адам слегка наклонил голову.

– Эй, мистер коп! Помните, как вы разбили мне нос?

Адам резко выбросил вперед правую руку. В ней неожиданно блеснул пистолет с длинным стволом. Прежде чем Брайан успел пошевелиться, раздалось три едва слышных щелчка, совпавших с тремя тяжелыми ударами о грудь.

Брайан отступил назад, заморгав от удивления, затем принялся растерянно ощупывать грудь в поисках кровотечения. Но ни одной раны не обнаружилось. В пальто не осталось даже отверстий.

Адам улыбнулся, поднял оружие и демонстративно подул на ствол.

– Испытание в полевых условиях пройдено. Неплохая одежда, не правда ли?

– Сволочь! – не выдержал Клаузер. – Какого черта?! А если бы ты попал мне в лицо?

– Простите, – парень поджал губы. – Наверное… гм… я немного вышел из себя.

Почти то же самое произнес и Брайан, когда ударил Адама. Парень оказался злопамятным. Клаузер продолжал машинально ощупывать область груди, однако никаких следов воздействия пуль так и не обнаружил.

– Из чего, черт возьми, это сделано?

– В центре – слой состава, мгновенно загустевающего при деформации, – объяснил Адам. – С обеих сторон он закрыт нанокомпозитом, а спереди защищен белковой волоконной матрицей на основе паучьего шелка.

Нанокомпозит? Паучий шелк?

– Кто ты такой, черт побери? Алхимик, сумасшедший доктор или еще кто-то?

– Он не сумасшедший, – сказал Олдер. – Но он действительно доктор. Причем трижды. Мой внук имеет докторскую степень в области физики, металлургии и средневековой истории.

Адам сунул пистолет обратно в скрытую в рукаве кобуру.

– Вот так-то, мистер коп. А у вас, я уверен, степень не выше дипломированного выпускника какого-нибудь общинного колледжа. Впрочем, вы ей вполне соответствуете. В общем, не напрягайте свои не слишком крутые извилины по поводу материала этого пальто. Работа сделана на совесть. Там, ниже, есть скрытые разрезы, поэтому вам нетрудно будет добраться до своего оружия.

Брайан дотронулся до поясницы. Его пальцы наткнулись на специальные щели и тут же нащупали приятную прохладу пистолетных рукояток. Он вытащил пистолеты, покрутил их в руках, затем снова сунул на место; каждый со щелчком вошел в скрытую кобуру.

Брайан понял, что ему, возможно, придется пересмотреть свое мнение относительно Адама. Все, что он увидел и пощупал, приятно поразило его.

– Это еще не все, – сказал Адам. – Проверьте-ка аналогичный слот под локтем.

Брайан нащупал разрез и почувствовал там что-то твердое. Потянув, он вытащил нож с узким шестидюймовым лезвием.

– Удивительно! А я ведь даже не почувствовал, что там нож… И под другим локтем тоже есть?

– Конечно.

– Наверное, в этом пальто не пройдешь через металлодетекторы.

– Отчего же, можно, – сказал Адам. – Ножи-то ведь керамические. А ножны обработаны серебряной пастой. Каждый раз, когда вкладываешь нож в ножны, он получает новую дозу пасты.

Брайан сунул нож обратно в подлоктевую щель и услышал знакомый щелчок: оружие встало на место.

– Здо́рово. А какие еще у тебя есть игрушки?

Адам указал на карманы спереди:

– Там шапка и перчатки из того же самого материала. Проверьте шапку, у нее есть дополнительная фишка.

Брайан достал из кармана черную шапку наподобие спортивной и надел ее на голову.

– А теперь нащупайте сзади застежку, – сказал Адам. – Отстегните и потяните вперед.

Брайан выполнил все, как сказал ему Джессап-младший. Сверху отвалилась откидная створка из толстого материала. Клаузер потянул ее вперед. Она накрыла лицо, но благодаря глазным разрезам он по-прежнему все видел перед собой. Посмотрел в затонированное окно «Доджа». Толстая черная ткань закрывала полностью лицо и шею. Узнать его в таком виде не мог никто.

– Не слишком обольщайтесь с этой штукой, – предупредил Адам. – Маска, конечно, убережет вас от ножевых порезов, возможно, даже от пули малого калибра, но голове все равно сообщается кинетическая энергия. Помните об этом. Поэтому если кто-нибудь пальнет вам в голову из дробовика, крови не будет, но все ваши мозги размажутся по внутренним стенкам черепа.

– Приму это к сведению, – Брайан убрал ткань с лица и пристегнул к задней части шапочки. – Дайте мне оружие для Пукки.

Адам повернулся к багажнику машины, открыл один из ящиков и передал Брайану пистолет и три обоймы. Спрятав оружие, тот повернулся к деду с внуком.

– Вот что. Будьте наготове. Сваливаем, как только я вернусь, – сказал он. – И освободите в машине место для Эриксона.

Адам достал из другого ящика небольшую черную коробку с красной кнопкой.

– Если нарветесь на неприятности, просто нажмите на кнопку, – сказал он. – Мы с дедом, конечно, не испытываем особого желания приближаться к вашим сородичам-мутантам, но если вы нас позовете, мы, так и быть, придем.

Брайан кивнул и слегка улыбнулся. Возможно, он все-таки недооценил Джессапов. Он сунул коробочку в карман своего нового пальто, затем быстрым шагом направился в сторону больницы. По пути вытащил сотовый телефон.

Гудок, еще гудок.

– Пукки, ты на месте?

Брайан ждал. Пукки не отвечал.

– Пукки, с тобой всё в порядке?

Никакого ответа.

Брайан ускорил шаг.

 

В ожидании

Северная стена психиатрического отделения больницы выходит на небольшой лесистый участок. Он примыкает к восьмиполосному шоссе 101. На склоне растут удивительно толстые деревья. Среди этих деревьев, скрытых под покровом ночи, притаились три фигуры, закутанные в грязные одеяла.

Рекс не собирался просто восседать на троне и скрываться в безопасных туннелях, посылая на смерть своих братьев и сестер. Для него было важно самому участвовать. Он хотел быть частью всего этого; он должен был лично судить Спасителя.

Слай говорил по телефону. Говорил спокойно, иногда кивал. Рекс терпеливо ждал новостей.

Пьер просто следил за зданием, то и дело оглядываясь и вертя головой в разные стороны. Что касается Пьера, то Рекс понял две вещи. Во-первых, он был на голову выше других, когда дело касалось охоты. Пьер знал, куда и как нужно идти, и замечал то, что другие упускали из виду. Во-вторых, он был не слишком разговорчив. Пьер казался очень грозным на вид, но слово из него вытянуть было трудно.

Слай сунул телефон в прорезь в одеяле, затем окинул взглядом здание.

– Ну, что? – спросил Рекс.

– Сэр Вог и Форт сказали, что в доме Джессапов пусто, – ответил Слай. – Еще двое захватили добычу и возвращаются. А Скин и Спарки поджидают девушку-доктора. Остальные преступники направляются в туннель Форт-Мейсона.

Рекс кивнул.

– Скажи Скину и Спарки, чтобы подождали еще полчаса. Лучше, конечно, если бы все преступники прибыли к шефу Зоу, но если доктор не выйдет из дома, им придется вытащить ее оттуда силой. Скажи, что лучше взять ее живой. Если не получится, то черт с нею, пусть подыхает.

– Я позвоню, – ответил Слай. – Вы очень мудро поступили, мой король, что приказали Первенцу присматривать за шефом полиции.

Первенцу очень хотелось самому отправиться за Спасителем, но это было бы неразумно. Рекс пока еще не был готов доверять ему. Кроме того, Первенец долгие десятилетия поступал, как ему казалось, правильно, но зато постоянно оставался в тени. Он не имел права сейчас участвовать.

На крыше появилась маленькая фигура, закутанная в одеяло. Она перегнулась через край, перебралась на балкон, спрыгнула на оконный выступ, а потом скрылась в листве деревьев. Несколько секунд спустя они заметили между деревьями силуэт. Он медленно спустился по склону и направился к Рексу и остальным.

– Мой король, – сказал Сакка. – На крыше никого нет. Я проверил код доступа. Все работает.

Шеф Зоу выполнила то, что от нее требовалось.

– Молодец, Сакка! Ты видел Клаузера и Чанга?

Сакка покачал головой.

– Я наблюдал с крыши, но не увидел их. Здесь много зданий – они могут находиться в любом из них. Возможно, они уже отправились в туннель Форт-Мейсона.

– Может быть, – согласился Рекс. – Сейчас они уже должны были быть там. Миссис Зоу сказала, что сама позаботится о них, если они не приедут. Но на всякий случай нам стоит быть начеку.

Пьер прищелкнул языком.

– Если они здесь, я убью их. Вы готовы?

Пьер опустился на одно колено. Рекс должен был научиться такому замечательному приему: перемещению по стенам зданий. Но у него не хватало времени, чтобы заняться этим. Он забрался на теплую, мягкую спину Пьера.

Тот встал. Рексу показалось, что его рост сразу увеличился: не меньше чем до восьми футов.

Король плотно натянул одеяло на плечи.

– Настало время проучить этих негодяев. Пусть получат то, что заслужили. Пьер, вперед, на крышу!

 

Схватка с незваными гостями

Брайан вышел из лифта на третьем этаже больницы, где располагалось отделение неотложной психиатрической помощи. В 2:15 утра коридор был пуст.

Он нажал на своем телефоне кнопку двухсторонней связи.

Гудок, еще гудок.

– Пукс, ты где?

Никакого сигнала в ответ не поступило. Что, если Дети Мэри уже явились сюда, пока он изучал свой арсенал у автомобиля?

Брайан быстрым шагом направился вдоль коридора, стараясь держать руки поближе к слотам с оружием.

Если они хоть что-нибудь сделают с Пукки, я клянусь, что выпотрошу их живьем.

Повернув за угол, он застыл на месте. В двадцати шагах от него, перед самой дверью в палату Эриксона, на полу лицом вниз лежал Пукки Чанг. Его руки были скованы за спиной наручниками. Прямо над ним с винтовками AR15, в полном спецназовском снаряжении замерли Джереми Эллис и Мэтт Хикман.

Заметив Клаузера, Джереми поднял ствол винтовки повыше, так что его условное продолжение теперь находилось на полпути между ними.

– Стой на месте, Клаузер, – предупредил он. – И протяни вперед свои руки, чтобы я их отчетливо видел.

Руки Брайана как раз находились у него за спиной, и хватило доли секунды, чтобы он выхватил пистолеты.

– Пукс, с тобой всё в порядке?

Пукки поднял голову.

– Нормально, Брай-Брай. Кажется, шеф Зоу действительно не очень-то хочет видеть нас в числе своих подчиненных.

Хикман слегка пихнул Пукки ногой в плечо.

– Лучше заткнись, Чанг.

Брайан уже закипал от злости.

– Еще один пинок, и я оторву твою чертову ногу!

Джереми сделал пару шагов вправо, переместившись на противоположную сторону коридора, чтобы создать некоторую дистанцию между собой и Хикманом.

– Руки, Клаузер! – Джереми поднял ствол винтовки еще выше; теперь тот был направлен на ноги Брайана.

Брайан пару секунд раздумывал, успеет ли он вытащить пистолет, прежде чем Джереми нажмет на спуск? Нет, конечно, не успеет…

Он опустил руки вниз.

– Очень хорошо, – проговорил Джереми. – Хоть мне это и не нравится, но я получил приказ арестовать тебя сразу же, как только увижу.

Что же случилось? Кто направил сюда этих парней?

– Арестовать меня? За что?

– Знаешь, Зоу как-то не поинтересовалась моим мнением на этот счет, – хмыкнув, ответил Джереми. – Она сказала, что если вы, парни, явитесь сюда снова, то вас нужно немедленно арестовать и отправить куда следует. Именно это я и собираюсь сейчас сделать.

Брайан быстро оценил позицию. Джереми стоял слева от него, Хикман – справа. Пукки лежал на полу, непосредственно перед дверью в палату Эриксона. Хикман сделал два шага вперед, увеличив тем самым дистанцию между собой и напарником. Брайан хорошо знал этот маневр. Только сейчас он представлялся ему странным – обычно он сам проделывал его по отношению к другим людям, а не наоборот.

– Клаузер, не тяни время, – сказал Джереми. – Давай-ка ложись на пол. Ты же знаешь наши правила.

Нет, Брайан не мог этого допустить. Он должен был поднять с пола Пукки и поскорее подготовить Хикмана и Джереми к отражению возможной атаки – откуда бы она ни началась.

– Джереми, послушай. У Зоу проблемы. Она не на нашей стороне. Я сейчас тебе все объясню…

Джереми вскинул винтовку; теперь ее ствол указывал на грудь Брайана.

– На пол, Клаузер. Немедленно!

– Не могу.

Теперь Хикман сделал полшага вперед, взяв Брайана на мушку.

– Руки за голову и на колени!

Так обычно все и происходило: сначала спокойный, вежливый тон, затем коп поднимает голос до нужной «громкости», чтобы задержанный хорошо понял, что ему грозит в случае неповиновения.

Неужели эти недоумки вздумали ему угрожать? Угрожать Пукки? Брайан мог броситься на них, изувечить, убить… Он…

Брайан покачал головой. Он не должен был давать волю нервам. Нет, только не сейчас.

– Парни, прекратите вопли. Мы…

Брайан запнулся на полуслове. Опять этот запах… Тот, который он почувствовал на одежде ребенка, но чуть слабее… он хорошо знал этот запах. Именно так пахло в спальне Рекса.

Брайан отступил назад. Опять знакомое тепло в груди…

Вот дерьмо! Нет, только не сейчас…

Позади Хикмана и Эллиса выросли четыре фигуры, закутанные в одеяла. Как только Брайан увидел их лица, он в ту же секунду понял, что его сны, чудовища в подвале, рисунки Рекса – все это было по-настоящему.

Человек со змеиным лицом (Слай), существо с мордой собаки (Пьер), небольшой парень с гигантским клювом (тот, которого Пукки видел на крыше)… они явились сюда вместе с худеньким Рексом Депровдечуком.

– Смотрите же! Сзади!

Брайан бросился к двери палаты, но не сделал и полшага, когда двое копов рявкнули на него:

– На пол! Не двигаться!

Четыре одеяла распахнулись, обнажив четыре оружейных ствола.

Брайан сунул руку в кобуру с пистолетом и прыгнул к двери. В эту страшную и невероятно долгую секунду он понимал, что уже ничего не сможет сделать, чтобы спасти Эллиса и Хикмана.

Раздались выстрелы.

Голова Джереми качнулась вперед. Шлем отлетел в сторону. Хикман направил ствол винтовки в сторону убегающего Брайана, но в этот момент крупнокалиберная пуля ударила ему в челюсть, кромсая плоть, раскалывая кости и зубы. Он рухнул справа от Брайана.

Брайан почувствовал в руках холодные рукоятки пистолетов. Прыгая через лежащего на полу Пукки, он моментально извлек их и выстрелил не целясь. Затем вломился в палату и приземлился на правый бок. Посыпались щепки от разбитой двери.

В груди снова потеплело. Он понял: на этот раз от присутствия Эриксона.

Брайан бросил быстрый взгляд на пациента: в больничной койке лежал старик, весь утыканный трубками, присоединенными к различным приборам.

Брайан перекатился на полу. Подобрав под себя ноги, он скользнул обратно в проем. Пули ударили в косяк чуть выше, когда он вынырнул между Пукки и чудовищами и, вытянув руки, выпустил в сторону стремительно надвигающегося противника не меньше десяти пуль.

Чудовища рассыпались в стороны. Брайан увидел, как Рекс упал на спину, перекатившись назад, а Слай отшатнулся. Огромный Пьер сгреб Рекса в охапку и, разбив другую дверь, скрылся в соседней палате.

Брайан вскочил на ноги и выстрелил еще дважды. Он почувствовал удар в левое плечо. Подскочив к Чангу, повернул напарника так, чтобы его голова была направлена в палату Эриксона, затем с силой толкнул его; Пукки на животе, в наручниках, скользнул через дверной проем. Брайан нырнул следом.

В каждом из его пистолетов осталось по восемь патронов…

Пукки перекатился на спину и сел.

– Брайан, сними с меня чертовы браслеты!

Нападавшие превосходили их по численности и по огневой мощи. Выбраться с раненым Эриксоном и Пукки через коридор Брайан был не в состоянии. Нужно было попробовать другой путь: через окно. Он встал, прицелился и дважды нажал на спусковой крючок каждого пистолета. Менее чем за секунду вылетели четыре пули. Области вокруг четырех маленьких отверстий покрылись паутинообразными трещинами, но стекла все-таки выдержали. Кроме того, внутри стекло оказалось армированным: там была проложена прочная металлическая проволока. Надежное стекло, подумал Брайан.

Он забыл, что находился в палате психиатрического отделения…

– Брай-Брай, помоги же мне избавиться от них!

Клаузер вставил левый пистолет в кобуру на спине. Он сунул руку в карман, прежде чем понял, что оставил свой ключ от наручников у Джессапа.

Возле двери мелькнула мохнатая фигура. Брайан поднял правую руку, готовясь выстрелить, но чудовище моментально пригнулось. Он почувствовал сильный удар в грудь, потерял равновесие под напором сильного тела и рухнул на спину. Головой Клаузер ударился о стену под окном. Он чувствовал, что нападавший хочет немедленно расправиться с ним. Брайан попытался направить на него оружие, но монстр схватил пистолет обеими руками, вырвав его с чудовищной силой.

Нападавший пригнулся и рванул вперед. Брайан едва успел убрать голову, но спустя мгновение почувствовал жгучую боль в левой щеке.

Тварь отпрянула, на пол хлынула кровь. Брайан успел заметить его оружие – окровавленный, очень острый клюв. На том месте, где обычно у человека находится нос. Через долю секунды Брайан вспомнил зияющую рану в груди Сьюзен Пейнос. Значит, напавшая на него тварь – убийца Сьюзи…

Чудовище отошло назад, чтобы вновь изготовиться к удару, но прежде, чем оно успело это сделать, вмешался Пукки. Собравшись с силами, он набросился на обладателя клюва, помешав тому нанести прицельный удар. Пукки и монстр врезались в ножку больничной койки Эриксона.

Брайан покачнулся, его правая рука скользнула в левый рукав, крепко ухватив рукоятку ножа.

Когда он шагнул вперед, монстр с клювом вскочил и повернулся. Клаузер с силой вонзил керамический нож в грудь твари, пробив грудину и сердце. Маленькие глаза чудовища, расположенные над окровавленным клювом, расширились, словно от удивления. Брайан ударил чудовище, сбив его с ног и одновременно еще глубже насаживая его на нож с серебряной пастой…

– Пукки! Подержи!

С руками, все еще закованными в наручники, напарник Брайана повалился на поверженное чудовище и животом уперся в рукоятку ножа.

Брайан схватил с пола пистолет, и в этот момент в дверном проеме появился Слай. Оба выстрелили одновременно. Брайан почувствовал, как его, словно молотком, огрели по бедру. Он пошатнулся и промахнулся дважды, но потом выпрямился и всадил две пули в грудь Слая.

Пистолет издал характерный щелчок, и Брайан понял, что у него кончились патроны.

Он протянул руку к левой скрытой кобуре. Но прежде чем успел вытащить оружие, Слай выскочил обратно в коридор.

Брайан извлек пустую обойму из правого пистолета, сунул руку в щель на груди, вытащил полную и щелчком загнал ее в рукоятку.

– Чудовище!

Брайан повернулся. Джебедия Эриксон очнулся. Было видно, что до полного восстановления сил старику еще далеко. Он был бледен, но глаза горели ненавистью. Наклонившись влево, Эриксон обеими руками схватил стоявший рядом с койкой столик на колесах и со всей силы швырнул его в Брайана. Тот едва успел пригнуться. Столик налетел на стенку и раскололся.

Неужели теперь ему предстояло сражаться еще и против Спасителя?!

– Хватит, старик!

– Чудовище! Я убью тебя!

– Брайан! Нужна помощь? – прокричал Пукки, который пытался удержаться на животе корчащегося в предсмертных судорогах монстра с клювом. Тот все еще дергался, но видно было, что сил у него оставалось все меньше и меньше.

Брайан подскочил и с силой надавил ему коленом на шею. Тварь начала задыхаться, отчаянно цепляясь руками за куртку Пукки.

Постепенно движения рук стали все медленнее, и вскоре чудовище затихло.

В этот момент Брайан почувствовал тяжелый удар по голове. Пригнувшись, он оглянулся. Эриксон швырял в него все, что попадалось ему под руку.

Брайан понял, что у него кончается терпение.

Он сунул пистолет в кобуру и подскочил к больничной койке. Эриксон пытался дотянуться до горла Брайана. Тот, недолго думая, нанес старику короткий удар в челюсть. Эриксон обмяк.

– Прости, – прохрипел Брайан. – А ты крут, старик. Не зря о тебе легенды ходят…

Он нагнулся пониже и крепко ухватился за нижние перемычки кровати. Собравшись с силами, рванул койку вверх. Руки и ноги затряслись от тяжести. Он не знал, насколько был силен, но сейчас у него точно не было времени в этом сомневаться. Сделав три нетвердых шага к окну, он толкнул в него койку.

Ножки кровати окончательно разбили испещренное пулями и покрытое трещинами стекло. Армированное стекло свернулось, словно жесткое одеяло. Койка вместе с Эриксоном вылетела в вечернее небо.

Брайан повернулся, чтобы помочь Пукки, но прежде, чем он успел подскочить к напарнику, проем заслонил массивный силуэт, покрытый коричневой шерстью, – и в ту же секунду Брайану показалось, что в него врезался танк.

От могучего удара он вылетел из окна…

 

Прикончи его

Направляясь к разбитому окну и с трудом поддерживая одеяло на плечах, Рекс Депровдечук сжимал кровоточащую руку. В него снова стреляли, но на этот раз дела его оказались намного хуже. Он не мог шевелить правой рукой и уже потерял много крови.

Внизу, на траве, стояла покореженная больничная койка Спасителя. Еще один человек – в черном, который убил Сакку, – лежал неподвижно лицом вниз, на том самом месте, куда упал после удара Пьера.

– Я добрался до него, – гордо сказал Пьер. – И надрал ему задницу.

Рекс отвернулся от окна. Слай был серьезно ранен, но одной рукой он все же держал за шею человека в наручниках, который навалился на бедного Сакку. Человек, похоже, и сам понимал, что сейчас его положение – дрянь. Здоровой рукой Рекс вытащил из скрытого кармана одеяла бумажные распечатки и начал внимательно перебирать их, испачкав собственной кровью. На третьей по счету распечатке он увидел знакомое лицо.

– Пукки Чанг, – сказал Рекс. – Слай, это как раз один из них.

Человек отчаянно боролся, пытаясь вырваться, но Слай крепко держал его.

– Я – полицейский, черт бы вас побрал, – сказал человек. – Отпустите меня немедленно!

Слай сдавил ему шею. Глаза Чанга расширились, лицо перекосилось. Его ноги отчаянно задергались, но потом с каждой секундой их движения становились все медленнее и медленнее. Потом он обмяк.

Слай одной рукой перебросил полицейского через плечо.

– Мой король, нам пора, – сказал он. – Я должен отвести тебя в безопасное место.

Слай тоже был ранен. Его синяя толстовка с надписью: «Сан-Хосе шаркс» пропиталась кровью в области правого плеча. Еще два красных пятна виднелись на груди. И двигался он намного медленнее, чем обычно.

Рекс указал на окно:

– Там Спаситель. Он мне нужен.

– Оставь его Пьеру, – сказал Слай. – Зоу говорила нам, что полицейские с автоматами уйдут отсюда, но они так и не ушли. Их могло быть еще больше. Мне нужно поскорее увести тебя отсюда. – Слай взглянул на своего высокого брата: – Пьер, можешь закончить свою работу?

Гигант быстро кивнул:

– Прикончить его? Хорошо!

Слай поправил одеяло, чтобы оно закрывало и его, и полицейского на плече. Он вышел через разбитую дверь палаты и обернулся.

– Мой король, нам нужно идти. Скорее!

Рекс полностью доверял своему лучшему другу. Он натянул на себя одеяло, прикрыв голову и раненую руку. Затем зажал рану левой рукой, чтобы как-то успокоить боль.

Пьер высунулся из разбитого окна.

– Эй, тот парень, кажется, двигается! И я чувствую… он один из нас!

Рекс тоже выглянул вниз. Человек в черном пальто с трудом поднялся на колени. Шеф Зоу говорила, что Брайан Клаузер очень похож на Спасителя, что на самом деле он один из Детей Мэри.

Если так, то, значит, он предатель. Мерзкий предатель…

– Пьер, сделай так, чтобы я гордился тобой, – сказал Рекс. – Отправляйся и прикончи его. А потом забери Спасителя и отнеси в Дом.

Пьер улыбнулся. Это была улыбка счастливого пса, которому хозяин дал большую и вкусную кость. Его длинный язык высунулся изо рта и повис на правой части перекошенной челюсти.

– Слушаюсь, мой король.

Рекс вместе со Слаем вышли из палаты.

* * *

Вставай, вставай, вставай…

Брайан с трудом поднялся на колени. Оглядевшись, он понял, что находится на траве. На небольшой лужайке рядом с лесным массивом. Недалеко, по ту сторону невысокой кирпичной стены, был слышен гул проезжающих автомобилей. Левая рука не слушалась. Каждое движение отдавалось болью в верхней части груди. Скорее всего, у него сломана ключица…

Что с ним произошло? Пьер… Поднимаясь на ноги, Брайан старался не обращать внимания на боль. Он взглянул на здание психиатрического отделения больницы, тут же вспомнил перестрелку и последний удар самого крупного из чудовищ.

Наверху послышалось какое-то движение. От разбитого окна третьего этажа отделилась огромная волосатая фигура и спрыгнула вниз. Сзади развевалось длинное одеяло, а в могучей руке блестел дробовик с барабанным магазином.

Брайан проследил взглядом туда, где должен был приземлиться Пьер: в пятнадцати шагах от него валялась покореженная больничная койка, а чуть поодаль от нее лежал без сознания Джебедия Эриксон в изорванной голубой пижаме.

Пьер приземлился гораздо мягче, чем Брайан. Человек-собака, не раздумывая, направился к Спасителю.

В этот момент слева и справа от Брайана раздались выстрелы. Он судорожно оглянулся. С левой стороны от него из ружья-трости стрелял Олдер Джессап. А справа короткими очередями из «узи» вел огонь его внук Адам. Закрыв лицо рукой, Пьер отвернулся. Пули искромсали покрывавшее его одеяло, на траву брызнула кровь.

– Брайан! – закричал старик Олдер. – Разберись с ним, а мы попытаемся спасти Эриксона. Скорее!

Брайан быстро огляделся в поисках черного пистолета, но так и не смог его найти. Недолго думая, он бросился на пригнувшегося Пьера.

Очереди из «узи» прекратились – у Адама кончились патроны.

Пьер повернулся к Эриксону. Прежде чем его большие руки успели схватить старика, в чудовище на полном ходу врезался Брайан и уперся правым плечом ему в ребра.

Чудовище отпрянуло назад, стукнувшись о дерево.

Брайан нанес удар правым плечом, но при этом мгновенно почувствовал жгучую боль в левом плече, в предплечье и в груди.

Пьер поднялся на колени. Высунув язык, он со звериной улыбкой поднял дробовик.

Брайан едва успел отвернуться, когда вечерний воздух разрезал рев автоматического крупнокалиберного оружия. По правому плечу и по спине, словно молотком, забарабанили пули, опрокинувшие его на землю.

Потом раздался знакомый треск «узи».

Брайан, превозмогая боль, поднялся на колени. Повернувшись, он увидел, как перед ним мелькнуло темное одеяло и полуразмытое пятно синей ткани от пижамы. Пьер, схватив в охапку Эриксона, легко перемахнул через кирпичную стену, которая отделяла больницу от Потреро-авеню, и исчез в сумраке ночи.

Брайан проскрежетал зубами. Чудовищам опять удалось скрыться…

Он услышал вдали приближающиеся звуки полицейских сирен. Далеко ли сейчас полицейский спецназ? Может быть, они получили от Зоу такие же приказы, как Эллис? Если так, то по прибытии они наверняка арестуют его или откроют огонь на поражение.

На здоровое плечо легла чья-то рука.

– Вставайте, мистер коп, – сказал Адам. – Он забрал Эриксона!

С помощью Джессапа-младшего Брайан поднялся на ноги.

– Я должен пойти за ним.

– Нет! – послышался голос Олдера. Старик подошел поближе, на ходу перезаряжая свою трость. Он вытащил из кармана пулю, поместил в скрытую щель и до щелчка выкрутил ручку с серебряным набалдашником. – Брайан, вам нужно вылечиться. Их будет еще больше.

– Но они ведь убьют его!

Олдер покачал головой.

– Поймите, он, по сути, и так уже мертв, – глаза старика явственно говорили о том, что он уже смирился с неизбежной истиной. – Джебедия ушел от нас. Единственный вопрос теперь состоит в том, мертвы ли оба Спасителя – или все-таки только один…

Брайан хотел возразить, но снова почувствовал острую боль в шее и в груди. Он не мог даже преследовать нападавших, не говоря о том, чтобы сражаться с ними.

– Ладно, черт бы вас побрал, – с трудом проговорил Клаузер. Адам помог ему встать у стены. – А где Пукки?

Адам замер и переглянулся с Джессапом-старшим.

Олдер указал тростью на разбитое окно третьего этажа.

– Твой напарник? Он был с тобой? Там?

Брайан поднял голову. Наверху болтался кусок армированного стекла.

– Разве он не спускался?

Олдер покачала головой:

– Пока нет. Брайан, пора! Надо поскорее выбираться отсюда.

Брайан все еще смотрел наверх, ожидая, что там вот-вот появится лицо Пукки и напарник произнесет какую-нибудь новую непристойную шутку. Но он так и не появился. Должно быть, еще где-нибудь на лестничной клетке, спешит к нему… А может быть, поджидает его в автомобиле?

– Адам, возьми телефон. Он в кармане штанов.

На этот раз Адам обошелся без своих язвительных словечек. Он вытащил телефон из кармана штанов Брайана. Взяв его в правую руку, тот нажал кнопку двусторонней связи.

Гудок, еще гудок.

– Пукки! Где ты?

Прошло несколько томительных секунд, затем раздался ответ.

Гудок, еще гудок.

– Алло?

Голос мальчика?..

Брайан вздрогнул, внезапно охваченный смесью эмоций: гневом, страхом, ненавистью и утратой. Он должен был что-то сделать, но знал, что пока бессилен…

– Это… Рекс?

– Угу.

Брайан закрыл глаза. Он чувствовал странную раздвоенность в себе, ему казалось, что одновременно находится не только здесь, но и… там.

– Мой напарник жив?

– Ну, конечно, – ответил подросток. – Наверное, ты хочешь знать, жив ли Спаситель?

– Мне наплевать на Спасителя, – рявкнул Брайан, нисколько не удивившись своей внезапной искренности. Когда приходилось выбирать между братом по крови и братом по духу, он без раздумий отдавал предпочтение последнему. – Можете оставить его себе. А Пукки отпустите!

– Нет, – сказал Рекс. – Господин Чанг должен заплатить за свои преступления.

Брайан понимал, что этот запах, исходящий от Рекса… он может заставить его следовать за мальчиком, слушаться его, помогать ему. Он понимал это на подсознательном уровне, но никакие запахи в мире не могли поколебать его решимости отыскать Рекса, достать его из-под земли, схватить его за тонкую шею, выдавить из него остатки гнусной, никчемной жизни и заставить молить о спасении.

– Отпусти Пукки, – сказал Брайан. – Если не отпустишь, знай: я отыщу тебя где угодно и убью. Но прежде, чем ты сдохнешь, я сделаю тебе очень больно.

– Вам меня ни за что не найти, – усмехнулся в трубку Рекс. – Но зато мы скоро отыщем вас, так и знайте. Вы – убийца, господин Клаузер. Вы убили Сакку. Мы будем судить вас. Точно так же, как и остальных. До свидания.

Рекс дал отбой.

Брайан закрыл глаза. Пропал его лучший друг. И теперь ему грозила смертельная опасность.

Пукки всегда был рядом, они столько испытали вместе… Он, Пукки и Робин.

Робин…

Его глаза расширились.

– Адам, отвези меня поскорее на угол Шотуэлл и Двадцать первой!

Когда все трое направились к «Доджу», Брайан набрал на экране телефона СМС-сообщение еще одному человеку, которому сейчас мог полностью доверять. Он нуждался в поддержке и не собирался быть слишком придирчивым.

Они проковыляли к универсалу Джессапов и уселись в него одновременно с прибытием первой полицейской машины. Брайан и Олдер сели сзади, Адам прыгнул на сиденье водителя. Брайан увидел, как Олдер пристегнул Эгги наручниками к внутренней ручке пассажирской дверцы. Бездомный взглянул на Брайана, и на лице его отразились страх и боль.

– Господи Иисусе, – пробормотал Эгги. – Кто разбил вам лицо?

Брайан не ответил, тревожно озираясь по сторонам и размышляя, не придется ли с боем пробиваться на шоссе…

Адам рванул со стоянки в сторону Потреро-авеню. В этот момент к больнице уже подъезжали вторая и третья патрульные машины.

По крайней мере, по пути к Робин ему, наверное, не придется бороться с полицейскими. А если б пришлось, то в порыве ярости он мог прикончить нескольких из них. Потому что никто и ничто не могли помешать ему добраться до Робин.

Брайан схватил Эгги за плечо. Тот вздрогнул. Клаузер ослабил хватку – он совсем забыл о своей силе…

– Они забрали моего напарника, – сказал Брайан. – Ты знаешь, куда они могли его уволочь?

Эгги кивнул:

– Вероятно, туда же, куда и меня.

– Что они с ним сделают?

Эгги пожал плечами:

– Думаю, это зависит от того, насколько они голодны…

Брайан знал, что должен спасти Пукки. И он должен был спасти Робин. Только бы успеть ее вытащить… Тогда он мог бы сосредоточить все силы на спасении напарника…

– Начинай говорить, мистер Джеймс, – сказал Брайан. – И советую ничего не утаивать. В твоем распоряжении ровно десять минут. Расскажи мне, что там с тобою произошло.

 

Вуайерист

Большой Макс держал в левой руке стакан вина. Правым ухом он прислонился к стене, разделявшей их квартиры, и тщательно прислушивался.

– Макс, прекрати же, наконец, – попросила Робин. – Ты меня раздражаешь.

Он наклонился к ней и подмигнул.

– За тобой ведь могут прийти, не так ли? Сама ведь предупредила. А если я просто слушаю, чтобы узнать, есть ли кто-нибудь сейчас в твоей квартире, разве это плохо?

– Да. Я вынуждена тоже думать об этом, а я не хочу. Мне хочется просто посидеть в тишине, и всё.

Тихо сидеть на диване – вот и все, что могла себе позволить Робин на данный момент. С одной стороны сидела ее собака Эмма, а с другой ее усиленно теснил хозяйский пес Билли. Робин не могла даже дотянуться до журнального столика, чтобы поставить туда бокал. В какой-то момент она стала любимой подушкой для двух домашних любимцев.

Макс отошел от стены и махнул рукой:

– Хорошо, милая, я оставлю это занятие. Впрочем, это не имеет никакого значения, мне и так слышно почти все, что там происходит. Как, например, вчера вечером…

Робин почувствовала, как кровь прилила к лицу.

– Ты… все слышал?

Макс улыбнулся и кивнул:

– Вот именно. Все четыре раза.

Робин закрыла лицо свободной рукой:

– О боже мой!

– Да, и это тоже, – усмехнулся Макс. – Мне тоже нужен такой бойфренд, как Брайан.

– Ну, Макс, ты просто в краску меня вгоняешь…

Он засмеялся и присел рядом. Затем подхватил голову Билли и затащил питбуля к себе на колени. Билли ударил хвостом пару раз и засопел.

– Ну, что же, я рад, что у вас все наладилось, – сказал его хозяин. – Это был экс-секс?

– То есть?

Макс вздохнул.

– Тебя же всегда называли умницей! Экс-секс – это секс с бывшим.

– Ах, вот оно что! Но я больше не считаю нас бывшими…

Макс поднял бокал:

– Вот и хорошо. Тогда выпьем за истинную любовь!

Робин снова покраснела. Потом все-таки чокнулась с Максом бокалами.

– И за друзей! – сказала она. – Я бы сошла с ума, если б у меня не было такого большого и сильного друга, готового защитить меня прямо сейчас.

Макс тихо рассмеялся.

– Да, ты права. Хотя ты ведь из тех, кто носит оружие.

Робин пожала плечами:

– Однако я все равно волнуюсь. Спасибо за то, что позволил мне побыть у тебя.

Макс снова отмахнулся:

– Милая, ну, пожалуйста! Что ты в самом-то деле?!

Его слова прервал непонятный металлический лязг внизу, с внешней стороны дома. Эмма и Билли моментально вскинули головы. Руки обоих хозяев гладили шеи собак и чесали их за ухом, успокаивая и как бы говоря своим питомцам: сидеть тихо.

– Макс, – прошептала Робин, – что это было?

Макс кивнул на свое занавешенное окно:

– Пожарная лестница…

Робин сразу вспомнила о том, как Пукки рассказывал о людях, перепрыгивающих через улицы и легко карабкающихся по стенам домов…

Снова лязг. Потом тишина.

– Робин, ты действительно уверена, что нам не следует позвонить по девять-один-один?

Она решительно покачала головой:

– Нет. Нельзя. Мы не знаем, насколько это безопасно.

И затем Робин Хадсон поняла, насколько тонкими являются внутренние стены в доме, когда явственно расслышала чьи-то тяжелые шаги в своей квартире…

 

Педаль в пол…

Сейчас Адам ехал уже не как степенный джентльмен.

Он, казалось, совершенно не замечал ни других автомобилей на дороге, ни пешеходов. Несколько дней назад за подобный стиль вождения Брайан наверняка остановил бы Адама и отдал бы его под суд. Теперь ему хотелось, чтобы этот парень вел себя еще более беспечно и даже прибавил газу.

Эгги был прикован наручниками к дверце. Бродяга проводил бо́льшую часть времени, разглядывая этот незатейливый полицейский инвентарь.

Адам повернул на Двадцать первую улицу, смещаясь в левый ряд всякий раз, когда выпадал шанс кого-нибудь обогнать. Рев мощного мотора эхом отражался от зданий по обе стороны улицы, заглушая звук полицейской рации, вмонтированной в приборную доску.

«Додж» наехал на выбоину в асфальте; машину встряхнуло. Брайан вздрогнул.

– Брайан, – сказал Олдер, – сидите спокойно!

– Стараюсь, – проговорил Клаузер или, по крайней мере, попытался это произнести. Он не был уверен, какие точно слова вылетали из его широко раскрытого рта. Олдер разместился рядом с Брайаном на заднем сиденье, чтобы зашить ему разорванную щеку. Хирургические перчатки старика быстро испачкались кровью…

Олдер хотел, чтобы внук остановил машину: так проще было бы разобраться с раной. Но Брайан велел старику зашивать во время движения; тому мешали каждая встряска, каждый поворот или внезапное торможение. Но Брайану было уже все равно.

– Вот, еще один, – сказал Олдер. Он наклонился, затем вытащил иглу. – Готово. Со щекой покончено, теперь нужно разобраться с ключицей. Она должна зажить за полчаса или что-то около того. Если кости срастутся неправильно, мы вынуждены будем повторно сломать их.

Олдер открыл коробку, лежавшую на переднем пассажирском сиденье, вытащил незнакомый Брайану прибор и начал с ним возиться.

– Эй, мистер коп, – позвал Брайана Адам. – Для вас плохие новости. По рации сообщили, что вы в розыске. Говорят, это вы прикончили двух спецназовцев.

Вот мерзкая сучка. Зоу был так нужен Брайан, что она тут же повесила на него двойное убийство. Теперь все полицейские в городе будут на него охотиться. А как же тот момент прозрения, когда он поверил, что Эми Зоу поступает правильно? Он просто оказался глупцом, и теперь все за это расплачиваются…

Клаузер закрыл глаза, пытаясь унять боль, пронзившую все тело. Пальто уберегло его от пуль, выпущенных из дробовика, но, как и предупреждал Адам, оно не могло уберечь от кинетической энергии. Брайан чувствовал сильные приступы боли в спине. Правая рука ныла почти так же, как и левая. Он пытался забыть о боли, не думать о ней. Это удавалось ему с большим трудом…

У Клаузера загудел сотовый телефон. После того, как он пробежал глазами текст, у него сдавило грудь…

РОБИН ХАДСОН: В МОЕЙ КВАРТИРЕ КТО-ТО ЕСТЬ. ВОШЛИ ПО ПОЖАРНОЙ ЛЕСТНИЦЕ. ПОЖАЛУЙСТА, ПОСПЕШИ!

Он начал набирать ее номер, затем остановился. Она послала ему эсэмэску, а не позвонила. Это означало лишь одно: не хотела создавать шума. Вдруг он позвонит, а ее телефон не будет в режиме виброзвонка?

– Адам, сколько еще?

– Пять минут, – отозвался младший Джессап.

Брайан набрал текст:

ПОТЕРПИ, Я УЖЕ ПОЧТИ НА МЕСТЕ.

Олдер закончил возню с прибором. Теперь Брайан узнал устройство: это был мощный сшивающий аппарат.

 

Схватка

– Макс, положи ее, – сквозь зубы прошипела Робин.

В левой руке у Большого Макса была увесистая бейсбольная бита. Правой рукой он держал поводок своего питбультерьера. На упругом туловище Билли, казалось, вибрировал каждый мускул – он понимал, что хозяин волнуется, и был готов ввязаться вместе с ним в любую драку.

Но пока что собаки вели себя достаточно спокойно.

– Робин, давай же, – прошептал Макс. – Ты же все-таки коп, нельзя допустить, чтобы какие-то негодяи безнаказанно хозяйничали у тебя в квартире.

– Я – всего лишь судебно-медицинский эксперт, – поправила его Робин. – И, прошу тебя, пойми наконец это не какие-нибудь наркоманы. Они очень опасны!

Мышцы Макса задергались – точно так же, как у его собаки. У него тоже чесались руки. Но, поразмыслив несколько секунд, он вздохнул:

– Замечательно. Наверное, ты права. Надеюсь, мы все-таки дождемся Брайана.

Робин кивнула. Брайан должен был вот-вот приехать.

Одной рукой она обнимала и гладила Эмму, стараясь не дать собаке спрыгнуть с дивана. Почувствовала, как Эмма внезапно напряглась. Потом тихо зарычала. Эмма повернула голову и уставилась на входную дверь, которая вела в общий коридор. Шерсть на спине у собаки встала дыбом и сделалась похожей на пушистый плавник.

Билли тоже заворчал и повернул морду в сторону двери.

Потом Робин ощутила запах. Он шел от двери, из коридора, едва уловимый, но очень знакомый. Ошибиться она не могла…

…запах мочи.

Робин открыла сумочку и вытащила компактный пистолет 38-го калибра. Взяла его в правую руку, а левой по-прежнему удерживала Эмму за ошейник.

За дверью кто-то стоял. Один из Детей Мэри? Носитель Z-хромосомы?

Макс намотал поводок Билли вокруг ножки тяжелого деревянного стула. Потом шагнул к входной двери.

Робин пыталась остановить его, но к горлу подступил комок, и она лишь прохрипела что-то нечленораздельное. Макс даже не оглянулся.

Сжимая бейсбольную биту обеими руками, он наклонился вперед, чтобы посмотреть в глазок.

Дверь с грохотом ввалилась внутрь, опрокинув Макса на пол.

В квартиру вошел человек, закутанный в отвратительное сине-зеленое полосатое одеяло. У него была преогромная голова. Один только лоб составлял в ширину не меньше двух футов и был покрыт шероховатой, заскорузлой кожей. Злобные черные глаза чудовища уставились прямо на нее.

Это один из них… У него Z-хромосома… Он пришел убить меня…

Яростный лай собак, скрежет деревянного стула по полу…

В правой руке нападавший держал квадратное оружие с очень длинным магазином. Посмотрел на свою левую руку – в ней он держал листок бумаги. Взглянув на Робин, скомкал бумагу и засунул обратно в одеяло, потом криво улыбнулся.

«Стреляй в него, стреляй», – эхом отдалось у нее в голове, но она все равно не могла пошевелиться.

Большеголовый зашел в квартиру, переступил через Макса, протянув к ней руки и вцепившись в ее плечи твердыми, как железо, пальцами.

Послышался лай, перед глазами Робин мелькнуло знакомое черно-белое мохнатое пятно. Зубы Эммы впились в толстое бедро незваного гостя. Не переставая рычать, собака неистово затрясла головой, вложив в укус все силы. Из бедра большеголового брызнула кровь.

Черные глаза монстра расширились от удивления и боли. Выпустив Робин, он взмахнул прикладом оружия, задев морду собаки. Эмма с визгом отлетела в угол комнаты.

Робин подняла пистолет и трижды выстрелила. Большеголовый пошатнулся, закрыв руками лицо.

В этот момент раздался свист и глухой удар. Большеголовый, схватившись за затылок, с ревом рухнул вперед. Позади него стоял Макс с бейсбольной битой в руке…

Билли продолжал неистово лаять и дергаться во все стороны, тщетно пытаясь освободиться. Тяжелый деревянный стул, царапая пол, сдвинулся еще ближе к месту схватки.

Раздался металлический щелчок, затем треск. Макс согнулся, голова его откинулась назад, бита выпала из рук. Потеряв сознание, он рухнул на пол.

Позади него стояла стройная женщина с черными как смоль волосами. В каждой руке она держала цепи, концы которых с лязгом волочились по полу. Робин увидела высокие, по колено, сапоги, виниловые штаны и укороченный свитшот, из-под которого выглядывал плоский живот. На шее была коричневая накидка. Присмотревшись, Робин поняла, что это скорее такое же грязное одеяло, как у ее мерзкого напарника.

Билли снова дернулся вперед, подтянув стул поближе.

Робин подняла пистолет, чтобы выстрелить, но женщина сделала неуловимое движение рукой. Робин даже не заметила цепь, но зато почувствовала мощный щелчок по запястью и внезапную резкую боль. Невероятная сила отбросила ее обратно на диван.

Пистолет она, естественно, выронила, и добраться до него не было возможности.

Женщина с черными волосами улыбнулась и шагнула вперед…

Большеголовое чудовище поднялось, потирая затылок.

Женщина взглянула на него и рассмеялась.

– Неплохо же он тебя отделал, Скин…

– Заткнись, – проревел большеголовый. – Сейчас он свое получит.

Он нагнулся вниз и сгреб Макса в охапку. Потом швырнул его на спину и, схватив за запястья, придавил к полу. Медленно открыв глаза, Макс увидел нависшее над собой чудовище. Он пытался вырваться, но уже с первой секунды было ясно, что силы явно неравны.

Билли захлебывался от лая. Тяжелый стул шатался и скользил по деревянному полу.

Огромный человек поднял голову и откинулся назад. Его шейные мышцы напряглись и надулись. Робин попробовала соскочить с дивана, чтобы остановить монстра, но его напарница ловким ударом сапога вернула ее на место.

Все вокруг вздрогнуло. Робин замерла в полном смятении, тело ее не слушалось, но она все еще могла видеть…

Чудовище нанесло сокрушительный удар головой вниз. Лицо Макса мгновенно превратилось в кровавое месиво, словно было раздавлено могучей кувалдой. Со стороны было похоже, будто на арбуз упал тяжеленный шар для боулинга…

Робин знала, что она кричит, что из глаз брызнули слезы, но казалось, что все это происходит где-то далеко и вовсе не с нею, а с кем-то еще. Потому что она не могла поверить, какая страшная смерть настигла добряка Макса…

Деревянный стул, к ножке которого был привязан питбультерьер, наконец опрокинулся…

Билли ринулся вперед, и его массивные челюсти сомкнулись на шее большеголового. Скин издал вопль, который со стороны можно было принять за крик маленькой девочки, и упал лицом вниз, на месиво из запекшейся крови и мозгов бедняги Макса.

* * *

В этот день Джону Смиту было страшно, как никогда. Он думал, что его в любой момент может вырвать. Он должен был прикладывать невероятные усилия, чтобы следить за дорогой и не смотреть в окна проносящихся мимо домов.

Нет там никаких снайперов. Их там нет.

И даже если бы были, он все равно должен был ехать. Туда, куда было указано в текстовом сообщении:

БРАЙАН КЛАУЗЕР: ДЕТИ МЭРИ СХВАТИЛИ ПУКСА. НЕМЕДЛЕННО ОТПРАВЛЯЙСЯ К РОБИН.

Справа Джон увидел дом, в котором жила Робин. Он выжал сцепление и нажал на тормоз, одновременно включив пониженную передачу. Раздался визг шин, и внезапная вспышка света ослепила его. Из левого ряда, перерезая ему дорогу, вырвался большой черный автомобиль. Джон прижал свой «харлей» к самой обочине, едва успев избежать столкновения. Он заглушил двигатель, спрыгнул вниз и ловким привычным движением поставил мотоцикл на подножку. Сорвав шлем с головы, вытащил «ЗИГ-Зауэр»…

Затормозивший незнакомый автомобиль оказался многоместным универсалом марки «Додж Магнум». Задняя пассажирская дверь распахнулась. Из машины с трудом, явно превозмогая боль, выбрался человек.

– Брайан?

Клаузер казался непохожим на самого себя. И не только из-за черного бушлата и шапочки-тюбетейки. Левая рука его была подвязана каким-то ремнем к шее. Ряд металлических скрепок закрывал рваную рану от левой части верхней губы до основания челюсти. В правой руке Брайан держал черный пистолет. Он явно знал, куда идет, зеленые глаза сверкали гневом, и весь его вид не обещал ничего хорошего любому, кто попытался бы встать у него на пути…

Из дома, где жила Робин, послышался пронзительный вопль.

Брайан бросился к входной двери жилого дома, выполненной в классическом стиле из стекла и дерева с черной решеткой из кованого железа. Нисколько не замедлив шага, он саданул по двери правой ногой. Железная решетка согнулась, стекло рассыпалось, металлические стержни оторвались от старого дерева, и вся конструкция полетела внутрь. Вырванная дверь заскользила по полу, выложенному испанской плиткой, а стекла разлетелись в разные стороны.

Брайан устремился к лестнице и понесся вверх, шагая через три ступеньки.

Джон едва поспевал следом…

* * *

Билли дергал и качался, вцепившись в шею Скина, как будто пытался заодно оторвать и его огромную голову.

– Спарки, – кричал большеголовый, – помоги же мне!

Женщина подошла и ударила цепями по бедрам собаки. Билли взвизгнул от боли, его задние лапы беспомощно повисли, но зубы так и не ослабили хватку.

Женщина с черными волосами рассмеялась…

Робин вдруг заметила на полу металлический блеск. Ее пистолет!

Она хотела броситься за ним, но вялые ноги не послушались ее. Потеряв равновесие, женщина упала на деревянный пол, затем кое-как все-таки дотянулась до пистолета.

Большеголовый с большим трудом поднялся на ноги. Билли все еще висел на его толстой окровавленной шее. Задние лапы питбуля бессильно болтались. Собака скулила от боли, но продолжала выполнять последний долг перед своим уже мертвым хозяином.

Робин рывком вытянула руку и схватила оружие. Как только ей удалось сесть, большеголовый резко повернулся и закричал, пытаясь направить за спину свое оружие. Робин узнала его: это был компактный полуавтоматический пистолет MAC-10.

Женщина с черными волосами машинально подняла руку:

– Скин, не надо…

MAC-10 затарахтел, выпуская пулю за пулей.

Робин почувствовала, как что-то ужалило ее в шею, потом ударило в грудь и правое плечо. Она повалилась навзничь…

* * *

Добежав до площадки третьего этажа, Брайан услышал рычание собаки и человеческие крики. Он бросился по коридору к квартире Робин. Рычание прекратилось, теперь слышался только жалобный визг…

Брайан почувствовал запах мочи.

Сжимая пистолет, он повернул налево в открытую дверь квартиры. Его взгляд выхватил сразу несколько вещей: урода с огромной головой, который беспорядочно палил из MAC-10, пытаясь, видимо, сбить повисшего у него на шее питбуля… распластанное на полу большое тело, которое могло быть только Максом… его окровавленная голова была расплющена, словно вареное яйцо… женщина с длинными густыми темными волосами и накидкой-одеялом вокруг плеч, ее руки с цепями, отведенные назад… и справа от нее… Робин.

Она лежала навзничь, ее грудь и плечо были в крови…

Брайан услышал треск и почувствовал массивный толчок; что-то ударило его в руку. Его тело покачнулось. Потеряв равновесие, он тяжело упал на правое бедро.

Снова зарабатал MAC-10, послышался короткий визг собаки, потом рычание и визги стихли.

Он заметил, как женщина с черными волосами взмахнула руками. Раздался лязг, и металлические кольца устремились прямо в грудь Брайана. Резко повернувшись, он пригнулся, но тем самым сделал только хуже: цепь задела его лицо и плечи. Перед глазами мелькнула вспышка, раздался треск, и все тело пронзила острая боль.

Брайан вскрикнул, попытался откатиться в сторону, но чьи-то могучие руки схватили его за плечи и с чудовищной силой швырнули на пол. Ошеломленный, Клаузер с трудом поднял голову, увидев перед собой сморщенный лоб шириной не меньше двух футов, испачканный кровью вперемешку с костями и кусочками серой слизи. Брайан понял, что серая слизь – это, скорее всего, мозги бедняги Макса…

Все его тело, казалось, пронзило электрическим током – мышцы не реагировали так быстро, как раньше.

Чудовище, заворчав, подняло вверх свою огромную голову. А потом…

Откуда-то справа раздались выстрелы: раз, два, три, четыре… Большеголовый дернулся и с ревом повалился на пол слева от Брайана.

Брайан обернулся. На боку лежала окровавленная Робин. В ее дрожащих руках дымился небольшой пистолет. Она только что спасла ему жизнь…

В этот момент по ее руке ударила цепь. Рука дернулась, пистолет выпал из нее и отлетел в сторону.

– Черт бы тебя побрал…

Женщина с черными волосами собрала обе цепи в левую руку. Правую руку она сунула внутрь одеяла и вытащила оттуда пистолет «глок», который тут же направила на Робин.

Время тянулось долго, растягиваясь на бесконечные секунды и доли секунд. Брайан поднял левую руку, ощутил, как ремень оторвался, а ключица снова встала на место. Он уже сгибал руку, чтобы метнуть лезвие из скрытой ниши под предплечьем, но чувствовал, что не успевает…

Воздух разрезали выстрелы откуда-то сзади, из-за спины. Все вокруг закрутилось на бешеной скорости. Брайан увидел всплеск крови на правой щеке женщины, еще один – на ее правом плече. Вскрикнув, она отвернулась, вскинув одеяло, затем бросилась к окну и выпрыгнула наружу. На улицу с грохотом посыпались куски рамы и разбитого стекла.

Она исчезла.

– Брайан! Ты в порядке?

На лестничной площадке стоял Джон Смит, извлекая из пистолета израсходованную обойму и вставляя новую.

Слева от Брайана что-то зашевелилось. Большеголовый монстр, оправившись, уже поднимался с пола, поднимая свой MAC-10…

Левая рука Брайана повисла в воздухе. В руке у него сейчас была крошечная вещь, представлявшая собой едва ли не самое грозное оружие…

Металлический щелчок – и в шею большеголового вонзились шесть дюймов титана. Выпучив глаза, чудовище качнулось вправо, но ноги уже были не в состоянии выдержать вес тела. Он рухнул, словно огромный мешок с костями. Из раны на шее струями хлестала кровь…

Джон вышел вперед и направил пистолет в грудь большеголового.

– Лежать! Не вздумай дергаться!

Брайан подполз к Робин. Та опустилась на спину. Он сунул руку ей под шею и слегка приподнял. Вся левая часть ее шеи была в крови…

Он зажал рану ладонью. На груди женщины тоже растекалось кровавое пятно. Просунув руку ей за спину, Брайан почувствовал влагу. Значит, пуля пробила правое легкое.

– Джон, вызови наконец гребаную «Скорую»!

Кровотечение на шее остановить не удалось – кровь продолжала пульсировать, протекая сквозь его пальцы. Ему уже приходилось видеть такие раны. «Скорая помощь» могла приехать только минут через десять-пятнадцать, не раньше. В распоряжении Робин не было даже десяти минут…

Может быть, я не прав. Господи, пусть я буду не прав!

– Брайан, – тихо сказала Робин.

Она знала. Они оба знали…

– Прости, – сказал он. – Прости меня, милая.

Она медленно качнула головой:

– Нет… ты не виноват. Где… моя девочка?

– Джон! Отыщи собаку!

Брайан смотрел на Робин. Почему же ему потребовалось столько времени, чтобы понять, что она для него значит?

– Не умирай, прошу тебя.

Она закашлялась. На ее губах и языке показалась кровь. Вытекая изо рта, она капала ей на грудь. Волны боли разрывали ее тело, и в эти моменты Робин закрывала глаза.

– Брайан, я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, – тихо сказал он. – И всегда любил. Я всегда буду тебя любить.

На ее окровавленных губах возникла слабая улыбка. Его глаза наполнились слезами.

Превозмогая боль, Робин протянула руку и вытерла их.

– Неужели слезы? – слабо проговорила она. – У тебя? Неплохо, чемпион. Ты успел в самый последний момент…

К ним подошел Джон, держа на руках повизгивающую Эмму. Вся правая сторона ее морды была в крови.

Только теперь на лице Робин отразился страх.

– О боже, она ведь…

– Это всего лишь порезы, – быстро проговорил Джон. – Она быстро поправится.

Он опустился на колени и положил раненую собаку рядом с Робин.

Теперь Робин улыбнулась Джону. Протянув руку, она коснулась его щеки, пальцев, оставив кровавую полосу на его темной коже…

– Похоже, теперь ты уже не боишься быть копом.

Джон ничего не ответил. По его щекам текли слезы.

Робин взглянула на Эмму. Собака подняла свою израненную голову и принялась облизывать лицо хозяйки. Кровь Эммы капала вниз на грудь Робин, смешиваясь с ее собственной кровью.

– Все хорошо, моя девочка, – тихо сказала женщина. – Все хорошо.

Она с трудом подняла голову. Эмма все еще продолжала лизать ей лицо.

– Брайан, она – это все, что у меня есть. Береги ее. Ты ведь ее любишь.

Брайан кивнул. Он хотел говорить, но не мог произнести ни слова. К горлу подступил комок.

Она снова протянула руку и холодеющими пальцами провела по щеке.

– Ты обещаешь?

Клаузер снова кивнул.

Тело Робин обмякло в его руках. Ее глаза так и не закрылись. Все произошло не так, как показывают в кино. Но он понял, что жизнь теперь покинула эти глаза. Покинула навсегда…

 

Отомстить…

Чья-то рука легла ему на плечо.

– Брайан, нам пора…

Клаузер не обратил внимания на слова Джона, еще крепче прижав к себе Робин. Сейчас он понимал, что ее не следовало никогда выпускать из виду…

Сейчас его душу переполняли ярость, слепая ненависть, ощущение невосполнимой потери, желание наказать, отомстить, убить. Она погибла… он не мог никуда идти, ему не оставалось больше ничего, кроме как качать ее, словно уснувшее дитя.

– Брайан, мне искренне жаль, но мы должны уходить. Тебя же разыскивают за убийство. Поднимайся!

Клаузер хмуро покачал головой:

– Не хочу никуда уходить. Я хочу остаться с ней.

Теперь Джон опустил ему на плечи обе руки:

– Брайан, ее больше нет. Она мертва. Кроме того, все думают, что это ты убил двоих полицейских. И будут стрелять, как только увидят тебя. Вставай!

Мертва. Робин мертва.

Он заставит их заплатить за это. Не глаз за глаз и не зуб за зуб, а… все глаза… все зубы.

Брайан нагнулся и в последний раз поцеловал Робин. Оторвать губы от ее лба оказалось труднее любых испытаний за последние дни.

Он осторожно уложил ее на диван, потом встал.

Потом бросил взгляд на три других трупа – Макса, не сделавшего за всю жизнь ничего дурного; большеголового урода, одного из Детей Мэри; и бедняги Билли, сраженного пулей в тот момент, когда он пытался отомстить за смерть своего хозяина…

По деревянному полу продолжала растекаться кровь.

– Джон, забери Эмму.

– Брайан, у нас нет времени на…

– Забери собаку, я сказал!

Слегка напуганный, Джон отпрянул назад. Брайан твердо был намерен исполнить последнюю волю Робин…

Смит бросился к мойке, схватил висящее рядом полотенце, обмотал им израненную морду Эммы и взял собаку на руки. Та принялась визжать и попыталась вырваться.

– Ш-ш-ш… Тише! – прошипел на нее Джон и прижал Эмму покрепче. – Брайан, я пошел. Поторопись.

Наступила мертвая тишина.

Брайан бросил прощальный взгляд на любимого человека, которого так и не смог уберечь от гибели.

– Все глаза, – повторил он. – И все зубы…

И решительным шагом вышел из квартиры.

 

Пробуждение

Пукки медленно открыл глаза. Перед собой он увидел белые стены.

Не забирайте меня в белую комнату…

Об этом, кажется, просил их Эгги Джеймс. Насмерть перепуганный и обессиленный Эгги…

Что-то сильно сдавливало горло. Он дотронулся до шеи – руки почувствовали металл.

Железный хомут!

НЕТ, ЭТО НЕ ВО СНЕ.

Пукки присел и стал озираться по сторонам. Он находился в круглой белой комнате. Вокруг него сидели другие люди с железными хомутами на шеях. Хомуты соединялись с цепями, уходящими куда-то внутрь стен через фланцы.

Рич Верде.

Джесси Шэрроу.

Шон Робертсон.

Мистер Биз-Насс.

Болдуин Метц.

Эми Зоу вместе с дочерьми-близняшками.

Пукки встал. Он переводил взгляд с одного человека на другого:

– Что, черт возьми, это такое?

Рич кивнул головой в сторону Зоу.

– Ты вот ее спроси, – хрипло проговорил он. – Она всех нас продала.

Зоу опустила голову, подтянув дочерей поближе и прижав их к себе. Одна из девочек заплакала, и тело бедняжки затряслось от рыданий. Другая смотрела вперед немигающим взглядом сквозь растрепанные темные волосы. В ее глазах застыла ненависть.

Пукки повернулся к Верде. Рич никогда не производил со стороны впечатления приятного человека. Но теперь он смотрел на шефа Зоу с видом человека, готового при первой же возможности придушить ее или размозжить ей голову пожарным топором.

– Верде, что ты хочешь этим сказать? Как так – продала?

Рич плюнул в сторону бывшего начальника.

– Лживая шлюха!

– Прекрати, Рич, – сказал Робертсон. – Она вынуждена была так поступить. Они ведь зверски убили ее мужа. Забрали дочерей. Убийство в туннеле было просто ловушкой. Она вызвала меня, Джесси, Рича и Метца в этот чертов туннель, а потом… потом эти твари схватили нас.

Робертсон не надел очки, а сейчас бы они ему пригодились: под правым глазом у него раздулся огромный синяк. Из ссадины на голове сочилась струйка крови.

Пукки начал раздумывать над тем, что собой представляют их противники, но потом быстро прекратил это занятие. Стычки с человеком-змеем и существом с клювом вместо носа было с него вполне достаточно…

Возможно, у Зоу был выбор, а может, и нет. Было ясно лишь то, что она сдала его, Пукки, сдала Брайана. Сдала всех остальных. Если бы поблизости на самом деле валялся топор, он наточил бы его и демонстративно вручил Полиэстеру Ричу…

Пукки принялся осматривать место их заточения. Пол выложен выкрашенными белой краской камнями, стены – тоже. Потолок в форме купола, железная решетчатая дверь.

– Где мы, черт возьми?

Робертсон пожал плечами:

– Мы толком не знаем. Наверное, где-то под землей…

– НАС СХВАТИЛИ ДЕТИ МЭРИ, НАМ КРЫШКА. РАЗВЕ ТЫ НЕ ВИДЕЛ ТВАРЬ, КОТОРАЯ ПРИВОЛОКЛА ТЕБЯ СЮДА? НАМ ТОЧНО КРЫШКА.

По крайней мере, они оставили Биз-Нассу голосовой аппарат. Чтобы говорить, он должен был зажимать его под хомутом.

Пукки потрогал хомут: очень крепкий, не стоило даже пытаться снять его. Тянущаяся от хомута цепь уходила в стену. Отсюда наверняка был выход. Он не собирался здесь умирать.

Здесь… у людоедов.

– Шеф, – спросил Чанг, – что же теперь будет?

Он решил, что сейчас не время судить ее. Самое главное – выбраться отсюда живыми.

Эми подтянула дочерей поближе, но ничего не ответила.

– Ответь ему, – сказал Верде. Он натянул свой хомут так, как будто это была единственная вещь, мешающая ему броситься на нее. – Предательница, ничтожество, отвечай немедленно!

Она подняла голову. Ее глаза… Пукки не был уверен, понимает ли она вообще, где сейчас находится. Эми Зоу пребывала в каком-то другом мире.

Раздался металлический лязг. Цепи натянулись и стали двигаться в сторону стены, волоча за собою прикованных пленников. Пукки пытался сопротивляться, но вскоре уперся спиной в белую стену.

Скрип двери заставил всех встрепенуться. Внутрь вошла полная старуха. На ней было неряшливое платье до колен, серый свитер и разрисованный цветной платок.

– Вы все преступники, – проговорила она хриплым старческим голосом. – Пора вас всех судить.

С этими словами она вышла из белой комнаты.

В комнату ворвалась толпа людей в резиновых масках и закрытых белых робах с капюшонами. Они заполнили комнату и группами подошли к каждому из пленников. Первого, кто к нему приблизился, Пукки свалил точным ударом в голову, но его тут же сбили с ног остальные.

 

Плащи и кинжалы

Джон Смит совсем растерялся.

Его «харлей» с ревом несся по улице вслед за черным универсалом. На этот раз он не боялся случайных бандитов. То, что ему довелось увидеть в квартире у Робин, напрочь перечеркивало все прежние страхи и опасения. Из головы до сих пор не выходила женщина, способная поражать электрическим током с помощью металлических цепей. Странно, как же возникал электрический разряд – в цепях или в ней самой? И еще одна маленькая деталь: он ведь выстрелил в нее и точно попал. И не куда-нибудь, а в лицо. Вместо того чтобы рухнуть замертво и вступить в члены Клуба Любителей Мешков для Трупов, она, как ни в чем не бывало, сиганула на улицу из окна третьего этажа. Она должна была хотя бы разбиться о тротуар, но когда он вышел на улицу, ее там не оказалось.

Они встретили не только стройную девчонку с цепями. А страшилище с гигантской лысой головой… Робин выстрелила в него четыре или пять раз в упор, но урод все же поднялся.

Значит, есть куда более страшные вещи, чем какие-нибудь снайперы…

Робин погибла. Убита, как какой-нибудь наркобарон, расстрелянный в собственной квартире. И напоследок успела произнести: «Похоже, ты больше не боишься быть копом». Наверное, она ошибалась. Он все еще боялся, но Брайан нуждался в его помощи, и это сейчас было главное…

Настала пора внести и свой вклад.

У мчащегося впереди «Магнума» загорелись огни включения тормозов. Автомобиль заехал на парковку рядом с уже закрытой аптекой «Уолгринз». Сама аптека находилась на самом краю стоянки. С двух сторон от нее высились двух- и трехэтажные здания, создавая тем самым довольно глухой пустырь, видимый только с дороги. «Магнум» заехал в самый дальний уголок пустыря и остановился. Джон припарковал рядом свой мотоцикл.

Брайан вышел из универсала, сжимая в руке черный пистолет. На лицо он опустил маску того же цвета, что и его пальто. Оглянувшись по сторонам, прицелился куда-то в угол парковки и выстрелил. Из камеры видеонаблюдения вырвалось небольшое облако осколков. Аналогичным образом Брайан разобрался и со второй камерой. Потом он снова оглянулся, чтобы убедиться, что все на месте, открыл переднюю пассажирскую дверцу, сунул внутрь левую руку и выволок из салона чернокожего человека.

Брайан подвел чернокожего к бамперу «Магнума», затем толкнул. Эгги присел от страха.

– Итак, ты вышел из туннеля муниципального метро на станции «Сивик-Сентер», – сказал Брайан. – Сейчас покажешь, где именно.

Человек энергично закачал головой:

– Нет, сэр, я не знаю, где это было.

Все еще держа его за шею, Брайан нагнулся к нему поближе:

– Эгги, ты все мне расскажешь…

Человек, которого звали Эгги, еще сильнее замотал головой:

– Ни за что! Я туда не вернусь!

Правая рука Брайана поднялась; дуло пистолета уткнулось в левую скулу Эгги.

Рука Джона машинально потянулась к его собственному оружию.

– Брайан, прекрати!

– Джон, – проговорил, не оборачиваясь, Клаузер. – Либо ты за меня, либо против. Не мешай!

Он был уже на грани. Соверши сейчас Джон резкое движение, и мозги бездомного могли забрызгать весь капот автомобиля. Брайан уже убил одного человека этой ночью, и действовал так, как будто без всякого раздумья мог прикончить еще одного.

– Все, все, – тихо сказал Джон. – Только успокойся.

Водительская дверца «Магнума» распахнулась, из машины медленно вышел человек, напоминавший рокера: весь в заклепках, цепях и пирсинге. На вид рокеру было лет тридцать, не больше.

Брайан придвинул пистолет поближе, наклонив голову Эгги вправо. Глаза бродяги блестели от напряжения.

– Послушай, я ведь тебя совершенно не знаю, – сказал Брайан. – И мне плевать, что с тобой случится. Либо ты отведешь меня в тот туннель и покажешь, где тебя держали, либо я нажму на спусковой крючок.

Дыхание Эгги сделалось прерывистым.

– Туннель спрятан, – сказал он сквозь зубы. – Где он точно, я не знаю. Честно.

Брайан покачал головой:

– Звучит не слишком убедительно.

Рокер жестом попытался успокоить Брайана:

– Мистер коп, послушайте меня. Он нам не поможет. Эриксон охотился за их берлогой долгие пятьдесят лет, но так и не нашел.

– Я не Эриксон, – сказал Брайан.

Джон снова хотел нащупать свое оружие, но потом понял, что это лишь усугубит ситуацию. Клаузера могло спровоцировать любое неосторожное движение или даже звук. Ладно тебе, Терминатор, ведь это же штатский.

Брайан наклонился ближе; теперь его глаза и глаза Эгги разделяло расстояние в дюйм, не больше.

– Ты отведешь меня туда, Эгги. Я знаю: тебе будет страшно, но мне наплевать. Восход солнца ты снова увидишь только в том случае, если покажешь то, что мне нужно.

Эгги прищурился. У него был вид человека, который рассчитывал заключить приемлемую для себя сделку.

– А ребенок? Вы вернете его?

Брайан покачал головой:

– Ни в коем случае.

Эгги поджал губы и с опаской взглянул на Брайана. В глазах его блеснул вызов.

– Тогда застрели меня. Лучше я получу пулю, чем снова отправлюсь в этот ад.

Брайан задумался, потом кивнул.

– Просто покажи нам дорогу. А я уж дальше посмотрю, что можно будет сделать. Но, к сожалению, обещать ничего не могу.

– Если б ты сейчас пообещал, я бы сразу понял, что это ложь, – сказал Эгги. – Не мог бы ты теперь отпустить мое горло и убрать чертов пистолет?

Брайан выпрямился и помог Эгги встать на ноги. Правая рука Клаузера скользнула куда-то за спину в скрытый разрез пальто. Словно по мановению волшебной палочки пистолет исчез.

– И еще кое-что, – добавил Эгги. – Без оружия я туда не пойду.

Брайан, казалось, задумался.

– Не пойдет, – замотал головой Джон. – Брайан, он ведь штатский. Ты ведь даже не знаешь этого парня.

Клаузер повернулся. Через прорези в маске блестели его зеленые глаза.

– Он проведет нас туда, понимаешь? Он хочет оружие? Он его получит. – Брайан повернулся к рокеру: – Адам, давай-ка посмотрим, что там у тебя еще в запасе.

С этими словами он направился к багажнику универсала.

– Погоди, – сказал Джон. – Брайан, ты что, в самом деле? Ты говоришь, он поведет нас куда-то? Вниз – куда? И не мог бы ты пока убрать эту чертову маску?

Брайан поднял черную ткань и спрятал ее за шапочку. Он сразу же стал похож на прежнего бесчувственного Брайана с каменным лицом, эмоции которого проявлялись только через глаза.

– Монстры забрали Пукки, – объяснил он. – Эгги сказал, что под городом вырыт целый туннельный комплекс. Если Пукки жив, то именно туда его и отволок Рекс со своими дружками. Я отправляюсь туда, чтобы спасти своего напарника и заодно отомстить за Робин.

Отомстить за Робин. Это, очевидно, означало: я буду убивать все, что движется, и очень хочу, чтобы вы все помогли мне в этой резне.

– Ты говоришь, это Рекс? Ты имеешь в виду того худенького подростка, Рекса Депровдечука? Но разве…

Брайан кивнул:

– Он – вожак этих чудовищ, Детей Мэри, тварей с Z-хромосомой, о которой рассказывала Робин. Джон, у меня сейчас просто нет времени. Нужно выручать Пукки. Помнишь чучела тех тварей в подвале у Эриксона? Эгги говорит, что их там сотни. Вот куда я отправляюсь. Можешь пойти со мной, но можешь и остаться. Неволить не буду.

Они забрали Пукки… Бедная Робин в жизни ничего дурного не сделала, а они все равно убили ее. Она была не первым человеком, убитым Детьми Мэри. Этот культ – или просто толпа чудовищ – существует уже сотни лет, и за ним тянется кровавый след. И посреди всего этого ужаса оказался человек, который когда-то спас ему жизнь. Человек, который попросил его о помощи.

Недолго думая, Джон кивнул:

– Я тоже пойду с тобой.

Брайан хлопнул его по плечу:

– Молодец. Давай-ка получше экипируемся. Адам?

Все четверо собрались возле багажника «Магнума». Потом из машины вышел еще один человек, по виду – старик, опиравшийся на трость. Он протянул руку Джону:

– Олдер Джессап. А этот молодой человек – мой внук Адам.

Джон ответил на рукопожатие пожилого человека, но в душе понимал, каким странным выглядит их знакомство.

– Меня зовут Джон Смит.

– Инспектор Джон Смит, – поправил Брайан. – Он тоже полицейский.

Адам закатил глаза, открывая багажник автомобиля.

– Вот счастья-то подвалило! Еще один коп!

Старик вздохнул.

– Пожалуйста, не сердитесь на моего внука. Он недолюбливает служителей закона.

Весь багажник «Магнума» был заставлен металлическими ящиками. А наверху, в узком месте, где водитель обычно мог видеть через зеркало заднее стекло, сидела Эмма. Морда собаки была перебинтована, и марля уже пропиталась кровью.

Адам вопросительно посмотрел на Брайана. Рокер потирал руки, как будто собирался развязать мешок с рождественскими подарками.

– Ну, и что же вам нужно, копы?

– Бронезащита, – ответила Брайан. – Любая, какая есть. И оружие.

Адам начал выдвигать ящики, а Эмма наблюдала за ним сверху.

Джон принялся с любопытством осматривать ящики с оружием, иногда поглядывая на Брайана. Всего несколько часов назад он укрывался в своей уютной, теплой квартире. А теперь?

– Брайан, мы остановились у аптеки, чтобы отсортировать оружие из этого арсенала и отправиться в подземные туннели убивать чудовищ? – пробормотал Джон, хотя понял, что мог бы не спрашивать.

Брайан кивнул:

– Совершенно верно.

– Ну-ну, – сказал Смит. – Я просто хотел уточнить…

Из одного из ящиков Адам вытащил нечто похожее на усовершенствованную модель винтовки М16.

– Господи, – пробормотал Джон. – Это что же, автоматический дробовик?

Брайан ткнул в него большим пальцем.

– Адам, отдай это ему.

Адам вручил Джону оружие, а затем еще шесть полных магазинов.

– Это – USAS-12, – хмыкнул он. – Ты хоть знаешь, как им пользоваться?

– Разберусь как-нибудь, – буркнул Смит.

– Теперь ножи, – сказал Брайан.

Адам открыл ящик меньшего размера, в котором лежали три ножа в ножнах.

– Смог раздобыть только три. Один – мне.

Старик протянул трость и дотронулся до ящика.

– И мне тоже.

Адам обернулся. Ухмылка с его лица исчезла.

– Дед, тебе с нами нельзя.

Старик демонстративно выпрямился.

– Я занимался этим всю свою жизнь. Если есть шанс отыскать берлогу этих тварей и разделаться с ними, то я тоже хочу участвовать.

– Но, дедушка, ты же не…

Брайан, не дожидаясь, пока он договорит, молча передал нож старику.

– Он знает, какие нас ждут опасности. И у нас нет времени на разборки.

Адам выглядел расстроенным, но ничего не сказал. Последний нож он вручил Джону. Тот вытащил «Ка-Бар» из ножен. Плоское черное лезвие поглощало тусклый свет уличных фонарей; блестело только острие.

– Нож, – пробормотал Джон. – Эти твари глотают пули, словно леденцы, а вы хотите, чтобы я пытался их зарезать, что ли?

Брайан кивнул:

– Нож отравлен, точно так же, как и то лезвие, которое я всадил в шею «большой башки». Помнишь? Нанесешь удар в область сердца – и подержи, пока он не перестанет дергаться.

Джон все же надеялся, что ему не придется подходить к чудовищам так близко, чтобы проверить действие этого ножа. Он сунул его в ножны, которые затем пристегнул к ремню.

Адам выдвинул еще один ящик. Внутри лежали три автоматических пистолета, точно таких же, как у Брайана. Теперь Джон узнал их: FN калибра 5,7 мм.

Клаузер взял один пистолет, затем протянул Эгги.

– Только для самообороны, – предупредил он. – Ты покажешь нам дорогу, но я не думаю, что тебе придется вступать в бой. А если попытаешься направить оружие на меня или кого-нибудь из здесь присутствующих, пусть даже случайно, то умрешь еще до того, как поймешь, какую глупость сморозил. Все понял?

Захлопав глазами, Эгги кивнул и осторожно взял пистолет.

Брайан вручил «стволы» Олдеру и Джону. Адам раздал запасные обоймы. Джону уже не хватало рук, чтобы все удержать, и он начал складывать оружие в кучу перед собой.

Довольный Адам потирал руки.

– Это не всё, – сказал он, вытащив из багажника еще один ящик и поставив рядом на тротуар. Открыл его, затем повернул, чтобы все видели, словно это был ящик с драгоценностями.

Когда Джон заглянул в открытый ящик, то подумал, что еще не поздно вскочить на «харлей» и рвануть куда-нибудь подальше от этого места.

Эгги наклонился поближе.

– Гранаты, что ли? – спросил он.

– Да, – гордо ответил Адам.

– Круто, – Эгги почесал затылок. – А мне можно взять?

Брайан покачал головой:

– Нет. Это не для тебя.

Адам указал на двенадцать гранат, расставленных в три ряда по четыре штуки.

– Четыре зажигательные, четыре осколочные, четыре светошумовые.

Все, кроме Эгги, взяли себе по одной гранате.

Джон посмотрел на свою груду оружия – автоматическое боевое ружье, пистолет, запасные обоймы, три гранаты.

– Но как, черт возьми, я потащу все это?

– Потерпи, чувак, сейчас увидишь, – улыбнулся Адам.

Он вытащил еще один длинный ящик – наверное, самый большой из всех. Из него вынул связку какой-то одежды. Джон развернул ее.

Это оказался темно-зеленый плащ с капюшоном.

– Ты, видно, издеваешься надо мной, – поморщился Смит.

– Надевай, – сказал Брайан. – Ты все-таки полицейский. И тебе нужно скрыть свое лицо. Ткань сверхпрочная. Это, по сути, бронеплащ, и он просто спасет тебе жизнь.

Еще один плащ Адам протянул старику Олдеру. Тот поставил трость возле машины и принялся одеваться. Адам вытащил еще одну вещь – куртку, как у Брайана.

– Эй, – сказал Джон, кивая на куртку, – а мне нельзя тоже такой бушлат – вместо плаща?

Адам покачал головой:

– Я сделал его для себя, под свой размер.

Надев куртку, он посмотрел на Джона.

– Да надевай же ты чертов плащ!

Сморщившись, Смит послушался. Просунул руки в рукава. Застежка спереди оказалась просто магнитной полоской, которая плотно застегивалась, когда он прижимал ее. В своем плаще он обнаружил несколько глубоких карманов.

Брайан снял шапочку, убрал маску и осмотрел ткань.

– Адам, у тебя есть маркер? Ну, или что-нибудь, чем можно рисовать на этом?

На лице Адама появилось выражение «готов удовлетворить любой ваш каприз, мистер», но вслух он не произнес ни слова. Вместо этого открыл еще один ящик и передал Брайану белую ручку.

– Это подойдет?

Джон наблюдал, как Клаузер взял ручку, посмотрел на нее и улыбнулся. Это была странная улыбка.

– Всё, пора, – сказал Брайан. – Джон, поедешь с нами в машине. – Открыл заднюю дверцу. – Эгги, садись посередине. По пути нам нужно будет еще поговорить.

Эгги забрался в машину, за ним последовал Брайан. Олдер сел с другой стороны, оставив для Джона место на пассажирском сиденье справа от водителя. Джон бросил взгляд на «харлей» и снова спросил себя, не стоит ли, пока не поздно, убраться отсюда. До его квартиры отсюда было всего десять минут езды. Он провел шесть лет, боясь собственной тени, а теперь Брайан хотел, чтобы он отправился с ним в подземные туннели и охотился за чудовищами!

Джон хотел уехать, но не мог – ведь у них в плену сейчас томился Пукки…

Он сел в машину и захлопнул за собой дверцу.

Брайан сел сзади. Он взял шапочку, снял колпачок ручки и начал что-то рисовать на маске.

– Эгги, в пути ты расскажешь о том, что произошло с тобой в туннелях. Постарайся ничего не упустить. Расскажи все, что знаешь, все, что ты там видел. Адам, отвези нас к станции «Сивик-Сентер», и побыстрее.

Мощный двигатель «Магнума» взревел, универсал рванул со стоянки и умчался прочь.

 

Корона

Скрученного по рукам и ногам и привязанного к толстому шесту Пукки очень долго куда-то волокли. Запястья и лодыжки ныли от слишком туго затянутых веревок, а также от его собственного веса. Похитители сразу же завязали ему глаза, поэтому определить направление и тем более место Пукки не мог. Он давно потерял счет времени. Сколько они уже тащили его? Полчаса? Час? Два? Их путь пролегал через какие-то туннели и проходы, причем такие узкие, что иногда он чувствовал, как трется левым или правым боком о стенки. Был даже момент, когда его просто опустили и волокли по земле, но проход оказался таким тесным, что он несколько раз больно поцарапал себе спину и лицо.

Наконец отзывающиеся гулким эхом голоса вдали подсказали ему, что теперь они вышли на свободное пространство. Не здесь ли ему суждено будет умереть? И произойдет ли это быстро, или ему предстоят мучения?

Чьи-то сильные руки подняли его, и он понял, что теперь стоит в вертикальном положении. Веревки, стягивающие запястья и лодыжки были разрезаны, но те же самые руки – очень сильные руки – держали его так крепко, что он не мог даже пошевелиться. Вскоре его грудь, живот и ноги обвили новые веревки. Этими веревками его крепко-накрепко привязали к толстому столбу за спиной, но, по крайней мере, теперь он снова стоял на собственных ногах.

Повязку с глаз сняли. Пукки заморгал, постепенно привыкая к свету. Он понял, что находится в огромной пещере. Приблизительно в тридцати футах выше его вдоль стены проходил широкий выступ, напоминавший трибуну футбольного стадиона, а на нем…

Пресвятая Богородица…

Выступ был усеян людьми и чудовищами. Их были сотни, они все стояли там и смотрели вниз – на Пукки и остальных.

С левой стороны от него к вертикальным столбам были привязаны Рич Верде, мистер Биз-Насс, Шон Робертсон и Болдуин Метц. Справа от него привязали Джесси Шэрроу, Эми Зоу и двух ее маленьких дочерей.

Пукки попробовал натянуть веревки, но тело ни на дюйм не сдвинулось с места. На чем он сейчас стоял? Пукки повернул голову. Разбитые доски? Он вытягивал шею, пытаясь разобрать, где находится. Похоже, он стоял на палубе старинного судна. Где-то у разбитого носа корабля. Если это на самом деле был старый корабль – во что поверить было просто невозможно. Но если так, то где-то позади должна находиться рулевая рубка…

Всего в пятнадцати футах от него, от основания палубы вверх уходила мачта, усеянная человеческими черепами… Примерно на высоте тридцати футов к ней была прикреплена большая деревянная поперечина. И там, наверху, был распят Джебедия Эриксон. Его раскинутые в стороны руки были прибиты толстыми железными гвоздями к поперечине, а окровавленные ступни ног – к самой мачте. Старик был в сознании. Очевидно, он испытывал сильнейшую боль, но вместе с тем выглядел злым, как дьявол. Он пытался что-то кричать, но мешал кляп во рту. Слева и справа от него горели факелы и беспорядочно натыканные электрические лампочки. Подобную картину можно было увидеть на любой строительной площадке…

Толпа вдруг зашевелилась, загудела, послышались приветственные крики. Кто-то быстро прошел слева от Пукки, между ним и Ричем Верде. Это был тот самый подросток, Рекс Депровдечук, облаченный в красный бархатный плащ… Что такое? У него на голове корона? Да, так и есть, это была корона из начищенной до блеска стали.

Господи Иисусе, избавь же меня от этого зла…

Рекс поднял голову и окинул взглядом улюлюкающую толпу на выступе. Затем распростер свои руки, словно знаменитый артист, повернулся налево, потом направо, чтобы все его увидели. Толпа закричала еще громче; некоторые крики казались вполне человеческими, некоторые – не очень, но все были исполнены праведного гнева…

Правым ухом Пукки услышал, как кто-то шмыгает носом. Он дернулся, но не смог пошевелиться, лишь повернул голову в сторону – и перехватил пристальный взгляд существа с желтыми глазами и змеиным лицом.

– Свеженький, – очень спокойно проговорил человек-змей. – Такие нам попадаются нечасто, но времена меняются.

В этот момент Рекс поднял руки вверх, затем опустил их. Аудитория стихла. Когда он заговорил, его юный голос отразился эхом от стен пещеры.

– Многие столетия они охотились на нас, – сказал мальчик. – А этот, – он указал на Эриксона, – убил наших родичей больше, чем любой другой. Первенец не смог доставить вам его, зато я смог!

Толпа снова заревела. Сотни тварей злобно поглядывали на Эриксона и грозили кулаками. Они кричали, некоторые даже подпрыгивали от нетерпения.

Мальчик снова успокоил толпу, завладев всеобщим вниманием. Его крошечные габариты, казалось, не имели никакого значения; он обладал аурой власти, харизмой прирожденного лидера. Даже Пукки не мог отвести от него взгляд.

– Скоро мы предадим монстра суду, – сказал Рекс. – Но сначала мы будем судить вот этих преступников!

Он повернулся к Пукки и остальным пленникам, и Чанг был поражен: он впервые увидел безумие в глазах мальчика. Этот Рекс был просто психопатом, опьяненным свалившейся на него властью. На его губах играла улыбка сумасшедшего. Если когда-нибудь в теле Рекса Депровдечука и находился нормальный человек, то теперь от него не осталось и следа.

Парень указал куда-то рукой. Пукки вздрогнул, подумав, что он указывает на него, но ошибся: Рекс указывал справа от Пукки.

На светловолосого Джесси Шэрроу, на его синий костюм, испачканный грязью.

– Приведите его сюда, – приказал Рекс. – И начнем наш суд!

 

«Сивик-Сентер»

Эгги передумал. Бог существовал, но Он ненавидел Эгги Джеймса.

«Додж Магнум» заехал на парковку на перекрестке Маркет-стрит и Восьмой улицы. Сидевший слева чокнутый коп закончил рисовать и положил ручку на пол. Затем взял черную маску, словно оценивая свою работу.

Эгги уставился на рисунок. Что я такого совершил? За что все это свалилось на мою голову?

– Художник из тебя неважный, – заметил Эгги.

Клаузер кивнул.

– Я не ищу поклонников, приятель.

Маска и так производила не слишком приятное впечатление. Сумасшедший коп нарисовал на ней улыбающийся череп, ярко выделяющийся на фоне плотной черной ткани.

И этот человек, этот чертов придурок Брайан Клаузер, собирался заставить Эгги пойти с ним обратно в туннели с чудовищами?!

Если поход в это страшное место давал Эгги шанс вернуть ребенка, он должен был согласиться. У него созрел план – ему нужно дождаться нужного момента, набраться мужества и рассчитывать на то, что и ему наконец улыбнется удача.

Полицейский положил шапочку на колени.

– А теперь все слушайте меня, – сказал он. – Вход на станцию «Сивик-Сентер» находится позади нас. В этот час станция, скорее всего, закрыта и нам никто не помешает. Выходим из машины и спускаемся прямо вниз. На пути будут попадаться видеокамеры. Со всеми разобраться не получится, поэтому не обращаем на них внимания и просто спускаемся вниз. Если вдруг наткнемся на копов из службы БАРТ, то я возьму их на себя. Через двадцать-тридцать секунд, прежде чем кто-либо сможет нам помешать, мы окажемся в главном туннеле. Муниципальные поезда уже прекратили движение, поэтому Эгги поведет нас от платформы в туннель. Так ведь, Эгги?

Бродяга кивнул.

– Хорошо, – сказал Клаузер. – И запомните: все, что я говорю, выполняется беспрекословно. Надевайте капюшоны, приготовьте оружие, и вперед!

– Постойте, – сказала Эгги. – Мне кое-что нужно.

Полицейский уставился на него холодными непроницаемыми глазами. Он надел черную шапочку, затем опустил маску. Теперь на Эгги поглядывал улыбающийся череп…

– Ты уже просил нас о чем-то, Эгги. Что на этот раз?

Настала пора набраться храбрости. Сейчас или никогда.

– Жетон, – сказал Эгги. – Я знаю, мы будем сражаться с чудовищами. Но потом там, как ни крути, появятся полицейские, а у меня уже есть две ходки. Если вас всех перебьют, мне вряд ли удастся просто так отделаться.

Улыбающийся череп покачал головой:

– Не выйдет.

– Тогда на меня не рассчитывай.

Эгги скрестил руки на груди и поджал губы. Он никогда не отличался мастерством игры в покер, но сейчас на кону стояло буквально все.

Брайан Клаузер наклонился к нему поближе. Через прорези в маске злобно сверкали его сердитые глаза. Потом улыбающийся череп усмехнулся.

– Черт с тобой, – с досадой проговорил он. – Мне он вряд ли теперь понадобится.

Клаузер сунул руку в карман и передал свой полицейский жетон. Эгги взял его, довольный тем, что розыгрыш удался. Теперь все, что ему оставалось, – это выжить…

– Пора, – сказал Брайан. – Все за мной. Если опоздаете, пеняйте на себя. Эгги, держись рядом. И без шуточек!

Дверцы машины распахнулись. Из черного универсала вышли двое мужчин в закрытых плащах, двое мужчин в черных куртках-бушлатах и черных масках и напуганный до смерти чернокожий с пистолетом и полицейским значком. В темноте они пересекли парковку, вышли на тротуар, затем подошли к бетонной стене в форме буквы U рядом с эскалатором, ведущим внутрь подземки.

Эгги чувствовал, что от ужаса у него подкашиваются ноги. Его голова могла разорваться в любой момент. Он готов был сойти с ума…

Он снова возвращался туда… возможно, он уже свихнулся.

Эгги шел вперед только ради одной цели: ради своего ребенка.

Клаузер начал спускаться первым.

Все остальные последовали за ним.

 

Невиновен, пока не доказана вина

Самый большой человек, которого Пукки когда-либо видел в жизни, крепко держал Джесси Шэрроу. Только это был не один, а два человека, или, скорее, два чудовища – одно размером с профессионального борца с крошечной головой, а другое с худым сморщенным туловищем, большой головой и хвостом, обернутым вокруг толстой шеи своего огромного собрата.

На носу корабля собралась группа чудовищ. Человек со змеиным лицом; человек с мордой собаки из полуночных кошмаров Тиффани Хайн – на нем были тесный пиджак от смокинга и оранжевые бермуды; рядом с ними стояла черноволосая женщина с цепями-кнутами на бедрах; высокий, покрытый черной шерстью человек с кошачьей мордой, в джинсах и меховой шапочке; сморщенная старуха и небольшой парнишка в очках и с неприлично раздутым животом, постоянно щелкающий золотой зажигалкой «Зиппо». Создавалось впечатление, что эти создания, вместе с гигантом и его хвостатым другом, занимали у Рекса привилегированное положение.

Сам Рекс стоял на дальнем краю передней палубы. Он вновь поднял руки, чтобы обратиться к аудитории.

– Вы выслушали прения сторон. Теперь мы должны вынести приговор.

Не было никаких прений, был зачитан лишь длинный список обвинений против Шэрроу – его обвинили в пособничестве и подстрекательстве к убийству, в организации заговора с целью убийства, в хулиганских действиях и в разжигании ненависти. Обвинения прозвучали из уст неуклюжего подростка, который внезапно прибрал к рукам всю власть в этом мире.

Рекс поднял левый кулак, и его большой палец был направлен параллельно палубе.

– Виновен! Виновен! – ревела толпа.

Господи Иисусе… Пукки вздрогнул. Этот подросток вздумал, что он как минимум римский император и что огромная пещера – его воображаемый Колизей.

Рекс медленно повернулся, чтобы все увидели его кулак и большой палец. Он внимательно смотрел на своих сородичей, его глаза блестели от возбуждения, верхняя губа скривилась, обнажив зубы, мерцающие в свете факелов и фонарей на инкрустированной черепами мачте.

– Виновен! Виновен!

Рекс приподнялся на цыпочках, затем опустил большой палец вниз.

– Сэр Вог и Форт, – торжественно сказал он. – Исполните приговор.

Пукки ожесточенно затряс головой. Веревки натянулись, он ждал, что все-таки свершится чудо…

Большое чудовище приподняло Шэрроу над палубой, затем уложило вниз. Правая рука толщиной с грудь Пукки легла Шэрроу на живот, удерживая полицейского начальника на месте. Синяя униформа Джесси Шэрроу – всегда чистая и выглаженная – покрылась грязью после тяжелого пути через туннели.

– Пожалуйста, прошу вас, – взмолился Шэрроу. – Пожалуйста! Не надо!

Маленький монстр заполз повыше, взгромоздившись на вершину головы огромного мускулистого чудовища. Обернув хвост вокруг толстой шеи своего напарника, он приподнялся на истощенных, веретенообразных ногах и посмотрел вниз на Шэрроу.

– Ради нашего короля! Форт, прикончи его!

Большой человек поднял левую руку вверх и сжал пальцы в могучий кулак.

– Виновен! Виновен!

– Нет! – Шэрроу судорожно схватился за огромную руку, прижатую к его животу; он бил по ней кулаком, царапал, даже пытался укусить, но достать зубами уже не мог.

Кулак тяжелой кувалдой обрушился на грудь Шэрроу, сокрушив ее, словно заполненную жидкостью лампочку. Изо рта пленника в ту же секунду хлынула кровь, ее капли взлетели высоко в воздух, забрызгав палубу, многих стоящих на ней и самого Шэрроу. Его ноги и руки дернулись, после чего навсегда замерли…

Чудовище встало на ноги. Окровавленная грудь Шэрроу была попросту сплющена. Сам он больше не шевелился.

Рекс указал на труп:

– Убрать мерзкого преступника!

Из-за спины Пукки появились облаченные в белое люди. Четверо из них подхватили изувеченное тело пленника. Когда люди в масках пронесли труп мимо Пукки, тот закрыл глаза.

Господи Иисусе, избавь меня от этого безумия…

– Теперь вот этого!

Он снова услышал голос Рекса. Пукки боялся поднять голову – Рекс указывал теперь в его сторону? Неужели он будет следующим, кому предстоит стать осужденным?

– Нет! Оставьте меня!

Голос доктора Метца.

Пукки открыл глаза и увидел, как люди в белом вытащили седовласого судебного медика на нос судна. Рекс наблюдал за ними, кивая и широко улыбаясь.

– Поставьте сюда этого преступника, – сказал он. – И приступим к следующему судебному заседанию!

 

Разве ты не чувствуешь этот запах?

В четыре утра на станции метро не было ни души. Единственное препятствие представляли турникеты. Но они перепрыгнули через них и направились вниз по неработающим эскалаторам. Удивительную прыть проявил даже старик Олдер. Он и теперь не отставал, ловко орудуя тростью.

Вскоре они уже стояли на платформе, длинной и совершенно пустой, с черными рельсами по обеим сторонам. Эгги спустился с платформы и повел всех в сторону темного туннеля. Адам с опаской указал на третий рельс, предупредив, что тот находится под напряжением девятьсот вольт и по нему протекает ток силой четыре тысячи ампер. От этого рельса всем следовало держаться подальше…

Брайан не был уверен, что у Эгги получится задуманное. Этот человек в буквальном смысле трясся от страха. По дороге к метро бродяга рассказал о своем пребывании в белой темнице, о людях в масках, о древнем корабле, вросшем в толщу камней и мусора, и о жирном кошмаре по имени Мамочка. С учетом всего того, что Брайан увидел и испытал за последние несколько дней, у него не осталось никаких причин подвергать сомнению рассказ Эгги. Сам же рассказчик верил каждому произнесенному им слову и заново переживал сказанное. Такой страх нельзя было фальсифицировать.

У него должно было получиться. Ему требовалось отыскать этих тварей и освободить Пукки.

Они шли через туннель вдоль узкого выступа, который располагался параллельно рельсам. Фонари освещали грязные стены, выложенные белой плиткой, рельсы и толстый слой шлака между ними. Довольно скоро станцию должны были вновь открыть и возобновить движение. Таким образом, в их распоряжении оставалось не так много времени. Брайан и Эгги шли впереди. Замыкал группу Джон Смит.

Прошло всего пять минут, когда Эгги хлопнул Брайана по плечу.

Брайан повернулся.

– Что? Здесь?

У Эгги затряслись руки, и луч его фонаря заплясал по белой плитке.

– Не знаю, приятель. Мне кажется, по времени я шел примерно столько, не очень долго. Хотя точно не помню.

– Ладно, не волнуйся, – сказал Брайан, – и постарайся сосредоточиться.

Эгги заглянул в черноту туннеля. Он стал осматривать стены, словно желая там что-то высмотреть.

Снова тот запах…

Мог ли Брайан это себе представить? Он глубоко вдохнул через нос… вот он снова, тот самый запах, который вызывал у него желание что-то сделать, кого-то защитить.

Он прикоснулся рукой к плитке на стене, затем опустился на одно колено. С опаской оглянулся, вдохнул, сделал паузу, снова оглянулся, снова вдохнул.

Более сильный запах исходил откуда-то справа.

Он встал, мягко отодвинул Эгги в сторону и пошел вперед. Да, в этом направлении запах был сильнее.

Сзади послышались шаги.

– Эй, мистер коп, – позвал его Адам. – Что там у вас?

Глубоко вдохнув, Брайан двинулся дальше.

– Вчера ночью Эгги приволок отсюда ребенка. Мне кажется, я чувствую тот запах…

По мере того, как он продвигался вперед, запах становился еще сильнее. Это был тот же запах, который вызывал головокружение в больнице. Брайан чувствовал, как усиливается его инстинкт охотника. Запах начал потихоньку исчезать, но он мог с уверенностью сказать, что ощушение стало гораздо слабее. Клаузер повернулся и отошел немного назад. Запах усилился. Когда он достиг максимума, Брайан остановился. Опустился на колени… запах усилился. Брайан нагнул голову и глубоко вдохнул.

Здесь самый сильный запах.

Он повернулся к Эгги:

– Это здесь?

– Возможно, – пробормотал тот. – Не знаю точно.

Брайан встал и поднял ногу.

Эгги схватил его за плечо:

– Постой! Не надо. Там какие-то столбы… Они очень непрочные. Это ловушка, и все в любой момент может обрушиться. Будь осторожен!

Брайан опустил ногу и постучал по грязной плитке костяшками пальцев. Послышался глухой звук. Похоже, за плиткой находилась полость. Он проверил близлежащие участки, но они не простукивались – значит, за ними, как и положено, была глухая стена.

– Посветите мне!

Грязную плитку осветили лучи фонарей. Брайан наклонился поближе. Вот здесь… здесь, кажется, более темный слой штукатурки? Он вытащил нож и вставил лезвие между плитками… оно провалилось внутрь. Просунув лезвие, он вытащил его. Образовалась тонкая щель, послужившая наградой за потраченные усилия.

– Теперь посветите сюда.

Адам поднес свой фонарь поближе. Брайан просунул пальцы в щель.

– Будьте осторожны, – предупредил он всех и сильно дернул на себя. Наружу полетели куски плитки и фанеры.

Четыре луча осветили какой-то узкий проход. Внутри Брайан увидел целый ряд странных нагромождений, уходящих в темноту.

– Да! То самое место! – с ужасом проговорил Эгги.

Брайану не требовалось подтверждение, потому что он явственно чувствовал запах. Клаузер наклонился еще ниже, пока его нос не уткнулся в землю. Здесь.

Эгги подполз поближе.

– Вот здесь я и забрал ребенка. Когда войдете внутрь, увидите в грязи следы. Ступайте точно по ним, след в след.

Брайан кивнул и встал. Он взял фонарь у Адама, затем снова нагнулся и вошел в проход. Посветил на потолок, стены, пол. На земле он сразу же увидел следы, о которых ему только что говорил Эгги.

Бродяга схватил его за рукав:

– Я тебе уже и так помог, теперь отпусти меня. Пожалуйста, не заставляй меня возвращаться туда. Я очень боюсь. Пожалуйста.

Брайан ненадолго задумался. Эгги мог оказать реальную помощь в поисках Пукки. И, кроме того, кто-то должен был заплатить за смерть Робин.

Все глаза… все зубы.

– Пойдешь с нами, – сказал Брайан и повернулся к Джону: – Присмотри за ним. Если он попытается сбежать, прострелишь ему ногу.

Смит кивнул:

– Конечно.

Джон не собирался стрелять в Эгги. Брайан знал об этом, но надеялся, что Эгги не в курсе.

– Все за мной, – коротко сказал он, осторожно поставив левую ногу в первый след.

 

Серебряный Орел

Человек со змеиным лицом приподнял доктора Метца, подхватив одной рукой под зад, а другой – стиснув затылок.

– Виновен! Виновен!

Пукки не мог отдышаться. Создалось ощущение, что воздух вообще перестал поступать к нему в легкие. Он снова закрыл глаза: смотреть на это больше не было сил.

Рекс медленно поднял большой палец, затем резко повернул его вниз.

– Слай, исполни приговор!

Метц отчаянно закричал, но этот крик быстро оборвался – раздался глухой удар, послышались хруст и какое-то бульканье. Пукки знал: такие звуки слышны, когда из горла и носа ручьем хлещет кровь…

Толпа одобрительно взревела, и этот жуткий хор страшным эхом отдался в ушах Пукки. Он снова вздрогнул.

Потом он услышал, как люди в масках прошли мимо него, волоча труп Метца. Вскоре они вернулись, шурша белыми робами.

– Следующий!

Каждое слово Рекса представляло собой хриплый крик, и в каждом звуке, каждом слоге сквозило безумие и вожделение неисправимого психопата.

– Этого! Приведите мне его!

Открой глаза, открой свои глаза!

Но Пукки не мог этого сделать.

В него вцепились чьи-то руки. Его глаза открылись сами, против его воли. Его замутило, охватила паника, сердце отчаянно забилось, ноги сделались каменными. Еще неделю назад эта картина, возможно, не вызвала бы у него никаких эмоций. Но сейчас…

В нескольких шагах от Пукки стоял Рекс Депровдечук, сверлил его злобным взглядом и указывал пальцем…

 

Ищейка

Брайан не мог видеть запах, но он сделался таким сильным, что, возможно, уже обретал очертания. Циркуляции воздуха здесь почти не было – и то, что в туннеле метро ощущалось с большим трудом, здесь целиком заполнило его ноздри – и разум. Запах взывал к нему на уровне подсознания, порождая желание убить всякого, кто мог бы навредить источнику этого запаха. Он был очень сильный; Брайан надеялся, что не обнаружит источник где-то поблизости. Если бы это произошло, он бы растерялся и попросту не знал, как дальше поступить.

Пройдя мимо шатких, готовых обрушиться в любой момент столбов, они стали двигаться заметно быстрее – с такой скоростью, с какой это позволял делать узкий туннель, прорубленный в земле, кирпичной крошке, бетоне и обломках искореженного металла.

Затем они услышали шум. Сначала этот были лишь отголоски, скорее даже шепот, который заглушался тяжелыми шагами Брайана. Он остановился, подав знак остальным. Прислушавшись, он понял: звуки доносились оттуда, где собралась большая толпа народу…

Эгги рассказывал, что туннель вел к какой-то арене, на которой стоял старый корабль.

Брайан повернулся к своим спутникам.

– Мы уже недалеко от цели, – сказал он. – Выключите свои фонари. Держитесь поближе друг к другу. Ступайте очень осторожно, но нигде не задерживайтесь. И с этого момента – ни звука!

Клаузер выключил фонарь и сунул во внутренний карман пальто. Один за другим все остальные фонари тоже погасли. Туннель заполнила тьма.

Они были уже близко. Он собирался расправиться с Детьми Мэри за их злодеяния – за то, что они сделали с Робин, за то, что готовились сделать… или уже сделали с Пукки…

Чудовище, человек, пришелец, ангел или демон – всех, кого бы здесь ни встретил Брайан Клаузер, он заставит заплатить за все…

 

Арена

Примерно в ста футах впереди Брайан увидел проблеск – узкую полоску света. Вскоре он различил силуэты, перемещающиеся на фоне этого света.

Клаузер продолжал продвигаться, ступая как можно тише.

Послышался чей-то пронзительный голос. Совсем юный голос, словно мальчик выкрикивал какие-то слова, и они тонули в шуме улюлюкающей толпы.

– Виновен!

Уже ближе. Всего пятьдесят футов.

Силуэты впереди начали обретать вполне понятные очертания. Это оказались покрытые одеялами люди, которые толпились и вытягивали головы, чтобы лучше разглядеть происходившее впереди.

Брайан замер на месте и повернулся. Адам находился справа от него. Вид у него был не такой дерзкий, как раньше. Поджав губы, он дышал медленно, с опаской поглядывая вперед. Однако присутствия духа парень все же не потерял и, судя по всему, по-прежнему был готов сражаться.

Позади Адама стоял старик Олдер. Тот был на редкость спокоен. Возможно, за долгие годы он смирился с тем, что когда-то придется умереть, что это удел каждого. Но ведь умереть можно по-разному. Можно – в бою с мерзкими тварями, а можно – прикованным к больничной койке.

Замыкал группу Джон Смит. У него душа уже давно должна была уйти в пятки, но Брайан не заметил в его глазах страха. Возможно, за шесть лет шараханий от каждой тени на тротуаре Джон все-таки вынес для себя неплохой урок. Или, может быть, он просто был собран и готов принять действительность такой, какая она есть. Потому что одно было ясно наверняка – больше никто не сможет назвать его трусом.

Двадцать пять футов.

Снова этот гул и запах.

Брайан остановился, закрыл глаза, потом открыл их снова. Запахи детей и взрослых странным гулом отдавались у него в груди. Те, кто шел позади, не были его сородичами…

Почему он вообще собирался убивать Детей Мэри? Зачем ополчился на своих братьев, своих сестер, своих истинных сородичей?

Потом он закрыл глаза и мысленно представил себе двух человек, которые прошли с ним через все испытания.

Почему он собирался убить Детей Мэри? Да потому что они схватили Пукки! И потому что убили Робин…

Открыв глаза, Брайан выглянул в туннель. Теперь от выхода оставалось всего пятнадцать футов, и он даже видел чьи-то ноги, выглядывающие из-под рваного одеяла. Синие ноги. Покрытые шерстью. Ноги чудовища…

Постой… Он, кажется, совсем забыл про Эгги?

Брайан оглянулся: Адам, Олдер, Джон – все были здесь и выражали готовность сражаться рядом с ним.

Эгги не было видно…

Брайан подал сигнал Джону. Тот сначала смутился, потом все-таки ответил на жест. Он быстро осмотрелся, ничего не увидел вокруг, затем повернулся и растерянно пожал плечами. Значит, Эгги все-таки сбежал от них. Впрочем, это уже не имело значения. Он и так сделал свое дело. Брайан искренне надеялся, что тому удастся выбраться отсюда живым…

Осталось всего пять футов. Они подошли так близко, что он мог протянуть руки и схватить человека с синими ногами, и, возможно, сделать это так молниеносно, что стоящие впереди даже не заметили бы…

И снова тот юный голос. Он исходил откуда-то снизу, и теперь Клаузер и его товарищи подошли настолько близко, что могли расслышать каждое слово. Брайан смог не только разобрать слова, он даже узнал юного оратора.

Рекс. Ну, конечно! Ошибки быть не могло!

– Виновен ли ответчик за разжигание ненависти к нашим людям?

– Виновен! Виновен!

Потом Брайан услышал другой голос:

– Даже если вы убьете меня, это ровным счетом ничего не изменит. Вы ничтожные, мерзкие, грязные и никчемные ублюдки, вот вы кто!

Брайан замер. Это был голос Пукки – значит, его напарник все еще жив. Слава богу. Брайан выдохнул с облегчением.

Рекс снова закричал, на этот раз намного громче, чем раньше, и его крики гулким эхом прокатились по пещере.

– И за такие преступления мы караем смертью, мы…

– Урод! – сказал Пукки, и его голос прозвучал не менее звучно, чем голос Рекса. – Кого ты можешь судить, недоносок паршивый? Что ты здесь из себя возомнил?! И командуешь ты такими же ублюдками и уродами, как и сам!

– Прекрати! – завопил Рекс, и Брайану показалось, что подросток сейчас разорвет себе голосовые связки. – Не смей перебивать меня, иначе я выдеру тебе язык!

Брайан потихоньку вытащил нож и вышел вперед. Его рука вытянулась, зажала мохнатому чудовищу рот и резко потащила назад. Одновременно другой рукой он всадил нож в грудь чудовищу. Увидел мелькнувший перед собой потрясенный взгляд синих глаз и, почувствовав, что жертва может издать предсмертный крик, всадил нож еще глубже. Тварь задергалась, но это были уже предсмертные судороги. Брайан крутанул ножом. Зрачки синеногого расширились, потом застыли.

Брайан вытащил нож и сунул обратно в ножны. Вытащив из-под трупа вонючее одеяло, он накинул его себе на плечи.

Из пещеры донеслось:

– И за все эти преступления… мы тоже караем смертью. Итак, виновен ли ответчик?

Как только толпа закричала «Виновен!», Брайан подал знак Джону и остальным выдвигаться вперед.

Спутники Клаузера подошли поближе. Они смотрели на него с опаской – как будто это он был чудовищем и зверским убийцей. Брайан усмехнулся. По сути, так и было. Он осмотрел свое немногочисленное войско: Джон и Олдер, облаченные в плащи, прятали лица в темно-зеленых капюшонах, Адам поднял воротник пальто, а шапочку опустил пониже, до самых бровей.

– Там сейчас Пукки, – прошептал Брайан. – Попробую добраться до него. С помощью этого одеяла я смешаюсь с толпой. Может быть, меня сразу не заметят. Подберусь как можно ближе.

– А что потом? – спросил Адам.

Брайан сунул руку в карман и вытащил кнопочное устройство, которое тот передал ему на стоянке возле больницы.

– А здесь это сработает?

Адам кивнул, вытащив такой же пульт из собственного кармана.

– Сработает, если пещера достаточно большая, а ты не отправишься бродить по другим туннелям. Тогда я получу сигнал прямо сюда.

Брайан поднял коробочку с кнопками.

– Когда я нажму на кнопку и подам сигнал, начинайте убивать. Лучше всего стреляйте им в голову. Переместитесь на выступ и удерживайте эту позицию. Другого выхода отсюда мы не знаем. Нанесите им как можно больший урон. А я воспользуюсь суматохой, чтобы спасти Пукки.

Брайан не ждал ответа. Щелкнув застежкой на воротнике, он поправил маску, затем натянул на голову одеяло, чтобы скрыть лицо.

Все глаза… все зубы.

Брайан Клаузер вышел на выступ.

 

Последние мгновения Пукки Чанга

– Итак, прения сторон завершены, – кричал Рекс. – Теперь мы должны свершить правосудие.

– Виновен! Виновен! – ревела довольная толпа.

Пукки знал, что когда-нибудь умрет. Но всегда надеялся, что это произойдет в постели с четырьмя женщинами, каждая из которых будет младше его хотя бы лет на тридцать. Эдакий заключительный оргазм на пятерых. Именно так, наверное, и представлял собственную смерть какой-нибудь состоятельный сутенер.

Но только не так, как сейчас…

Рекс поднял свой «императорский» кулак. Подросток-психопат уже дважды совершил это сегодня, но толпа не собиралась успокаиваться. Она ревела в предвкушении очередной казни.

* * *

Его переполняло новое ощущение принадлежности к чему-то большому, общему для всех…

Выступ был шириной в четыре, местами – пять футов. У переднего края были расставлены пластиковые и металлические стулья, шезлонги, блоки из шлакобетона, бревна, куски сломанной мебели. По всей видимости, это были места для самых почетных представителей Детей Мэри.

Брайан двинулся вправо, вдоль неровной каменистой стены. Сквозь толпу он разглядел ряд сужающихся каменных ступенек, ведущих вниз. Эгги упоминал о них в своем рассказе. Ступеньками, казалось, никто не пользовался. Но вниз по ним Клаузер спуститься не мог: этим он сразу же привлек бы к себе внимание.

Брайан продолжал перемещаться вправо, неслышно ступая между стеной и зрителями. Никто из чудовищ не удосужился даже оглянуться. Да и зачем, ведь никакой опасности они не чувствовали. Наоборот, все были поглощены казнью своих самых непримиримых врагов. Где-то внутри Брайан тоже испытывал подобные чувства. Неудивительно, ведь он был одним из них…

Теперь Клаузер хорошо видел нижнюю часть пещеры. Несмотря на подробный рассказ Эгги, увиденное все-таки потрясло его. Внизу находилась арена, а нависающие над нею стены пещеры образовывали продолговатый, неровный купол – как у настоящего хоккейного стадиона. Нижняя часть этой арены представляла собой ряд сложных пересекающихся траншей. На краю продолговатой арены, немного правее, он увидел потрепанное деревянное судно.

Внизу, на забрызганном кровью носу корабля, стоял Рекс Депровдечук, облаченный в красную бархатную мантию и с короной на голове. Он стоял в окружении толпы чудовищ. Брайан сразу вспомнил о ночных кошмарах и узнал Слая, человека со змеиным лицом. Он почему-то сразу понял, что высокий, покрытый шерстью, кошачьего вида человек – не кто иной, как Первенец.

Первенец держал кого-то перед собой – человека в измятой спортивной куртке… Это же его напарник, Пукки Чанг! Руки и ноги его были связаны, и сам он выглядел довольно беспомощно.

Брайан тут же подался вперед, но усилием воли сумел сдержаться. У него была лишь одна попытка, и он не мог, не имел права ошибиться.

Рядом с Первенцем стоял постоянно щелкающий зажигалкой ребенок с ужасно толстым животом. Этого урода Брайан не узнал. Ребенок отошел в сторону, и Брайан заметил стройную женщину с черными волосами.

Вот она, одна из убийц Робин…

В центре судна высилась белая мачта. Высоко на этой мачте Брайан заметил Джебедию Эриксона. Что такое?! Старик был распят: его руки и ноги прибили к мачте и поперечной балке…

Рядом с мачтой были установлены столбы. К каждому столбу был привязан пленник: Зоу, ее дочери, мистер Биз-Насс, Рич Верде, Шон Робертсон. Три столба уже опустели…

Чуть дальше, судя по всему, располагалась капитанская рубка. Внутри Брайан заметил какое-то движение – правда, так и не смог разобрать, что это такое.

Толпа бесновалась и улюлюкала, ожидая, когда Рекс вынесет приговор. Мальчик выпрямился. Он поднял свой кулак, его большой палец был пока направлен параллельно палубе.

Брайан больше не мог ждать. Он метнулся дальше вдоль выступа, продвигаясь все ближе к кораблю.

Сунув руку в карман, он вытащил кнопочный пульт.

* * *

Пукки перестал бороться. Он уже пробовал, но это оказалось бесполезно. Сам дьявол держал его в стальных объятиях. Не меньше семи футов ростом, стройный, мускулистый, покрытый черной шерстью, в военных ботинках и джинсах, вооруженный пистолетами MK-23. Черная шерсть на его лице уже во многих местах покрылась сединой.

Пукки не мог даже пошевелиться.

Ему в голову пришла безумная мысль: может быть, Рекс объявит его невиновным и его большой палец укажет не вниз, а вверх?..

Рекс приподнялся на цыпочках. Оглянувшись на Пукки, он злорадно улыбнулся и опустил большой палец вниз, дополнив резким движением кулака, словно рок-певец, завершающий звучный куплет.

– Первенец, – сказал он. – Исполни приговор.

На этот раз Пукки не стал закрывать глаза.

О Господи, помилуй раба своего грешного…

Ему на затылок легла могучая мохнатая рука. Первенец подтянул к себе Пукки. Скошенные зеленые глаза блестели от возбуждения.

Избавь нас от лукавого, когда я укроюсь в тени долины… в темной, как смерть, долине…

Дерьмо собачье! Он даже забыл слова молитвы! В такой-то момент!

Мохнатая рука переместилась с затылка на горло, сдавила, приподняла…

Я же не хочу умирать… Вот дьявольщина…

* * *

Джон Смит погладил корпус своего автоматического ружья. Прикосновение к оружию все-таки успокаивало нервы. В темно-зеленом плаще он был скрыт от окружающих и вообще чувствовал себя другим человеком. Теперь он в любой момент мог получить сигнал к атаке и открыть огонь. Но все ли собравшиеся здесь странные создания виновны? Не окажется ли так, что он начнет стрелять в невинных тварей, которые не имеют никакого отношения к совершенным преступлениям? Неужели он станет убивать по внешним признакам, руководствуясь только тем, что все здесь – Дети Мэри?

Наверное, уже слишком поздно было обсуждать моральные аспекты предстоящей схватки. Ведь там Брайан, он один, а вокруг него – целая толпа жутких тварей. К тому же у них в плену Пукки. Если он, Джон, проявит нерешительность, они оба обречены на гибель…

Джон услышал едва слышное гудение. Он повернулся и посмотрел на Адама, который держал в руке приемник. На нем замигала красная лампочка.

Значит, Брайан нажал на кнопку…

Джон наклонился поближе к Олдеру и Адаму.

– Стреляйте в головы, но если нет времени прицелиться, палите просто в самую гущу, – сказал он. – Очистите выступ, затем бросайте гранаты, чтобы вызвать еще большую суматоху. У них должно создаться впечатление, что нас тут тоже много. Тогда мы, вероятно, сможем обратить их в бегство. Ну что, готовы?

Старик и его внук дружно кивнули.

Сам Джон не был готов, но раздумывать было некогда.

Он повернулся и спустился из туннеля на выступ.

* * *

Черные мохнатые руки держали его наверху, как будто он весил не больше ребенка.

Дышать он уже не мог.

Скорее всего, это был конец.

Внезапно Пукки увидел, как откуда-то слева к ним прилетел какой-то предмет. Может быть, кто-то из зрителей швырнул сюда камень? Предмет с грохотом упал на палубу где-то позади Пукки.

Потом послышалось шипение, как от сотни вспыхнувших бенгальских огней. Вспыхнул свет, очень сильный.

– Мамочка, – проговорило создание, державшее его. Затем Пукки почувствовал, что становится жарко.

Могучие руки отпустили его. Чанг рухнул на палубу, удивившись своему внезапному освобождению. Первенец переступил через него и побежал на корму, а за ним бросились человек-змей, человек с мордой собаки и женщина с металлическими хлыстами. Пукки повернулся посмотреть, куда они направляются, но вздрогнул и зажмурился от яркой вспышки рядом с рубкой. Он оглянулся: Рекс стоял на месте, растерянно моргая и не двигаясь.

Где-то слева от носа судна, на выступе, послышалось эхо выстрелов. Пукки повернул туда голову и заметил какое-то волнение: вспышки, треск, карабкающиеся фигуры, падающие вниз тела…

А затем слева от судна он увидел нечто удивительное: какой-то человек прыгнул с выступа. С высоты больше тридцати футов… Сначала он взмыл почти до самого потолка пещеры, после чего устремился вниз, рассекая ногами воздух. Позади, словно парашют, развевалось одеяло. Руки гребли вперед, как у прыгуна в длину. На нем было черное пальто. И черная маска…

Брайан?!

Пукки вгляделся в черную маску. На ней был нарисован… Да, да, белый ухмыляющийся череп. Он был все ближе и ближе…

Находясь в воздухе, Брайан сунул руки за спину. Когда он снова вытащил их, то в каждой сверкнул пистолет…

В какой-то момент Пукки подумал, что это довольно внушительный прыжок, черт побери, после чего Брайан немного наклонился вперед и расставил руки в стороны. Он врезался в спину Рекса, сбив его с ног и повалив на палубу. От сильного удара две доски проломились, раздался треск, и Брайан с Рексом провалились внутрь, увлекая за собой груду обломков.

 

Побоище

Брайан летел куда-то в темноту, и во время падения какие-то предметы били и хлестали его по лицу, рукам и ногам. Сильно ударившись головой и плечом, он наконец замер.

«Приземлился все-таки», – с облегчением мелькнуло у него в голове.

Он с трудом поднялся на ноги, правой рукой все еще удерживая пистолет. Левая была пуста. Брайан потерял один из пистолетов, и понятно почему: его мизинец и безымянный палец раздулись и кровоточили. Оба пальца были сломаны.

Со всех сторон торчали сломанные доски. В воздухе висела удушливая пыль. Он пробил верхнюю палубу и сейчас, очевидно, находился где-то в трюме судна. В пятнадцати футах наверху Клаузер увидел неровное отверстие в палубе и огни на мачте. Сильно пахло дымом. Брошенная им зажигательная граната, видимо, сделала свое дело.

Он должен был взобраться наверх, добраться до Пукки и остальных пленников. Встав поудобнее, нагнулся и подпрыгнул. Преодолев восемь футов, приземлился на второй палубе. Еще один прыжок перенес его на верхнюю, главную палубу.

В пещере гремели выстрелы, слышались крики и стоны. На корме судна стена и дверь рубки были объяты пламенем. Изнутри доносились глубокие стоны. Чудовища суетились вокруг, отчаянно пытаясь сбить пламя. Брайан заметил среди них Пьера, Слая и Первенца, которые изо всех сил сражались с огнем. Сейчас ему было не до них. В первую очередь следовало вызволить заложников.

Он взглянул на столбы, к которым были привязаны Верде, шеф Зоу и остальные пленники. Путь к ним преграждал странный ребенок с раздувшимся животом. Он носил очки в роговой оправе и держал в правой руке золотую зажигалку «Зиппо».

Щеки ребенка раздулись, как будто его вот-вот могло стошнить. В его животе возникли странные булькающие звуки, которые Брайан расслышал даже на фоне шума пламени и всеобщей суматохи. Ребенок поднял свою «Зиппо» и издал звук, похожий то ли на отрыжку, то ли на рев.

Изо рта у него вырвалось пламя, и прямо в Брайана полетела настоящая шаровая молния.

Клаузер, недолго думая, шагнул назад, к дыре в палубе, и бросился вниз, а смертоносный огненный шар с воем пронесся над ним.

* * *

Справа от Джона чудовище, похожее на гигантское насекомое, перелезло через труп одного из собратьев и бросилось на него. Смит повернулся к нему и дважды решительно нажал на спусковой крючок. Первый выстрел поразил чудовище в грудь, второй – в голову, оторвав половину мерзкого лица. Тварь, раскинув руки, отлетела в сторону. Через пару секунд Джон пошатнулся: что-то сильно ударило его в левое плечо. Он тут же пригнулся и едва не упал вниз. Рядом в воздух полетели осколки камней и куски грязи: в него кто-то стрелял.

– Олдер! Осторожно, снайпер!

– Сейчас я займусь им, – ответил Джессап-старший. Опустившись на колено, он направил трость на покрытого одеялом стрелка, засевшего на противоположном краю выступа.

Джон почувствовал, как кто-то дотронулся до его левой ноги. Опустив голову, он увидел маленькую рыжеволосую девочку. Та выползла откуда-то из-под выступа и крошечными пальцами пыталась ухватиться за его ноги. Джона поразил взгляд ее глаз, в них были ненависть, нестерпимое желание убить и… голод.

Джон опустил ствол дробовика вниз и нажал на спусковой крючок. Возникло облако из мозгов и костей, и обезображенный труп девочки полетел вниз, на земляные траншеи.

В этот момент выстрелило трость-ружье Олдера, и снайпер, попавший в Джона, затих навсегда.

– Черт подери, меня еще рано списывать на свалку, – прохрипел Джессап-старший.

Справа и слева к ним уже подбирались новые чудовища, от которых отстреливался Адам.

Джон начал доставать гранаты…

* * *

Связанный по рукам и ногам, Пукки отчаянно пытался встать. Он понимал, что нужно действовать. Ребенок с толстым животом – этот живой огнемет, пытавшийся сжечь Брайана, – находился всего в нескольких шагах от него и разглядывал отверстие в палубе. Оттолкнувшись обеими ногами, Пукки прыгнул на мальчика.

Нужно сохранить равновесие… Клянусь, что куплю себе беговую дорожку, если выберусь отсюда живым…

Мальчик услышал движение сбоку; он начал поворачиваться, но было уже слишком поздно. Пукки бросился ему под ноги. Мальчик дрогнул на мгновение, замахал руками, а потом рухнул под палубу…

* * *

Брайан увидел, как огнедышащий ребенок провалился вниз. Он вспомнил, как перед смертью обожженный Джей Парлар успел пробормотать два слова: демон, дракон.

Он прицелился, трижды выстрелил в летящего вниз убийцу Парлара и, сильно оттолкнувшись, в два прыжка очутился на главной палубе корабля.

И тут же наткнулся прямо на Пукки Чанга! Тот корчился на палубе, тщетно пытаясь встать на ноги.

– Развяжи меня наконец! – крикнул Пукки, увидев Брайана.

Сунув пистолет в кобуру, Клаузер вытащил боевой нож «Ка-Бар». Он разрезал веревки и помог напарнику подняться.

Из объятой пламенем рубки донесся чей-то громкий, пронзительный голос:

– Elle brûle… elle brûle!

Со стороны выступа послышались взрывы, эхо которых слилось с какофонией стрельбы, треском пламени и криками ярости, боли и отчаяния…

Брайан вытащил пистолет и вместе с ножом отдал Пукки:

– Освободи всех пленников!

Чанг кивнул и бросился к Эми Зоу.

На поиски другого пистолета, который, возможно, упал куда-то в трюм, у Брайана не осталось времени. Он поднял голову, еще раз бросив взгляд на мачту. Нет, Эриксона он там оставить не мог…

Брайан побежал к мачте… Что это? Она вся усеяна человеческими черепами?

Все глаза… все зубы.

Брайан вскочил на мачту, круша ногами черепа. Сейчас он был, как никогда, силен и ловок и лез вверх, словно шимпанзе. Поврежденные пальцы левой руки ныли от боли, но он не обращал на это никакого внимания.

Вскоре Клаузер оказался лицом к лицу со Спасителем. Вгляделся в суровый лик Джебедии Эриксона. Тот ответил молчаливым взглядом.

Это был его брат…

Брайан перекинул левую руку через поперечную балку. Правой рукой он схватил за шляпку гвоздь, торчащий из правой ладони Эриксона.

Они снова встретились взглядами.

– Готов?

Окровавленные губы Эриксона скривились в улыбке.

– Я рад, что все-таки оказался не прав по поводу тебя…

Повиснув на высоте тридцати футов над палубой, Брайан выдернул гвоздь. Эриксон сморщился от боли, но не издал ни звука. На белые черепа брызнула кровь.

Клаузер перебрался по мачте на противоположную сторону, снова закинул руку за перекладину, схватил гвоздь, вбитый в левую ладонь Эриксона, и выдернул его.

Старик ухватился правой рукой за мачту, удерживая туловище, а сам нагнулся, дотянувшись до большого гвоздя, которым были прибиты к мачте его ступни ног.

Раздался еще один взрыв, послышались крики; Джон и Джессапы не жалели гранат. Воздух начал заполняться дымом. Даже здесь, наверху, Брайан чувствовал жар от полыхающей рубки.

– Брайан! – раздался снизу голос Пукки, заглушаемый звуками выстрелов.

Клаузер отпустил руки и спрыгнул вниз. Приземляясь, он согнул ноги, чтобы смягчить удар, но все-таки слегка пошатнулся. Биз-Насс от страха спрятался за основание мачты. Зоу и ее дочери побежали к нему. Робертсон взял нож и разрезал веревки у Рича Верде. Пукки отстреливался от группы наседающих людей в белых робах. Люди в масках падали или отклонялись в стороны, но одного Пукки было недостаточно, чтобы их остановить.

Пламя постепенно охватывало палубу. Робы некоторых из людей уже облизывали языки пламени. Огонь бушевал внутри рубки. Возле нее все еще суетились какие-то существа, пытавшиеся проникнуть внутрь. Видимо, они стремились кого-то вытащить оттуда…

Обойма Пукки опустела. Запасных патронов у него не было…

Правой рукой Брайан извлек из потайных ножен керамический нож. То же самое он заставил себя сделать и поврежденной левой рукой. Теперь в каждой руке у него было по смертоносному лезвию.

Пукки отступал. Зацепившись ногой за сломанную доску, он упал навзничь. Люди в масках из Хэллоуина бросились к нему, но дорогу им преградил Брайан, рассекая и нанося удары керамическими ножами. Вокруг падали тела, их белые одежды покрылись следами крови. Брайан с силой вогнал ногу в живот одному из нападавших и отбросил его прямо в бушующее пламя. В считаные секунды он раскидал всех по палубе, многих убил, многих искалечил, но ни одного не оставил на ногах.

Из-за яркой вспышки и жара Брайан даже отшатнулся в сторону: языки пламени подступили уже к самым ногам. Он повернулся и отбежал к мачте с черепами. Биз-Насс и Робертсон уже были там, помогая Эриксону встать на ноги. Зоу взяла за руку одну из дочерей, другую взял Верде. Из-за высокой температуры и дыма все то и дело закрывали ладонями лица, моргали, отворачивались, кашляли.

Брайан махнул рукой в сторону передней части корабля.

– Все на нос, скорее!

– Брайан!

Пукки указывал куда-то на середину палубы.

В пятнадцати футах от него из дыры на палубу выбрался ребенок с раздутым животом. Мальчик-огнемет. Все лицо его было в крови. Очки были разбиты и едва держались на расплющенном носу. Он поднялся на ноги, подняв зажигалку. Из-за него, высунув язык, выбежал Пьер. Шерсть на спине дымилась, шорты местами обгорели.

Пьер и Брайан встретились взглядами; чудовище с мордой собаки явно намеревалось напасть…

Эриксон выхватил нож из левой руки Брайана. Окровавленный полуголый старик вышел вперед и с силой метнул его.

Лезвие просвистело в воздухе и вонзилось в огромный живот мальчика-огнемета. Маленькое чудовище согнулось, как будто кто-то нанес ему удар ногой. В его глазах через разбитые очки отразились шок и крайнее удивление. Из раны в животе стал с шипением выходить белый пар.

Сквозь этот пар пронесся обгоревший Пьер.

Языки пламени на его шортах подхватили пар, и эта смесь угодила в рану на животе мальчика с зажигалкой. Его раздувшийся живот выплеснул настоящую шаровую молнию, которая на время поглотила Пьера и швырнула огромное чудовище вперед, прямо на группу людей, собравшихся на носу корабля. Эриксон и Биз-Насс были сбиты с ног, а Эми Зоу оказалась зажатой внизу, под обгорелым телом монстра.

Брайан оставил нож и ухватил Пьера за лодыжки. Он обжег себе руки, но ему все же удалось оттащить чудовище от Эми Зоу. Пьер корчился и хрипел, силы явно покидали его. Кожа на руках Брайана покрылась волдырями. Он хотел броситься к Эми, чтобы помочь сбить пламя, но к ней уже подоспели Шон Робертсон и Рич Верде.

– Ты убил моего папу…

Это был голос одной из девочек.

Брайан повернулся. Малютка Мер взяла брошенный им нож и подошла к обгорелому собакочеловеку. Пьер поднял руку, чтобы помешать ей, но он был уже слишком слаб и медлителен. Прежде чем Брайан успел подскочить к Мер, та, зажав нож обеими ручками, вонзила лезвие в правый глаз Пьера.

Монстр закрутился на месте, раскинув руки и забившись в конвульсиях. Мер упала. Брайан подхватил ее и отпрыгнул в сторону. Схватив рукоятку ножа и уже не в силах выдернуть его, Пьер, истекая кровью, катался по палубе. Он пытался встать, но трясущиеся руки и ноги больше не могли удержать гигантское тело. Рухнув на правый бок, Пьер замер.

Огонь охватил большую часть судна, заставив всех уцелевших собраться на носу. Крепко прижимая к себе Мер, Брайан услышал какой-то свист в воздухе. Он посмотрел налево, разглядывая выступ, и заметил там человека в темно-зеленом плаще, потом еще одного – в черном пальто. Вокруг них скопилась уже целая груда трупов.

Джон и его товарищи держались стойко…

Слева от того места, где находился Смит, Брайан различил сквозь дым ряд крутых ступенек, которые вели наверх, прямо на выступ. Чтобы добраться до лестницы, ему и остальным предстояло пересечь траншейный лабиринт. Стены лабиринта заканчивались плоскими островками и горками грязи, разделяющими между собой ряды траншей. Брайан мог запросто прыгать с одной горки на другую, но траншеи были слишком широкими, и другим это оказалось бы не под силу. Итак, им предстояло идти по лабиринту, а ему, перепрыгивая с горки на горку, координировать их движение.

Сложив ладонь в виде рупора, он закричал, стараясь, чтобы все его расслышали:

– Спускаемся с корабля в траншеи. Держитесь вместе, мы должны двигаться как можно быстрее. Эриксон, помоги мне спустить их вниз!

Клаузер и Эриксон, схватив по одному человеку, спрыгнули с палубы, приземлившись на двадцать футов ниже. Спрыгнув, Брайан тут же забрался наверх – за следующим «пассажиром».

Через считаные секунды все оказались внизу. Вихревые потоки поднимали облака пыли и песка. Выжившие приготовились к последнему рывку к долгожданной свободе. Рич Верде и Биз-Насс вели под руки Эми Зоу, получившую сильные ожоги. Все лицо ее покраснело и местами покрылось волдырями, бо́льшая часть волос сгорела. Робертсон передал Брайану боевой нож «Ка-Бар», а сам взял на руки Табс. Эриксон взял Мер.

Брайан сунул нож в потайные ножны на пояснице, затем перепрыгнул на ближайшую земляную горку, расположенную на одном уровне с палубой. Повернувшись, он внимательно осмотрел лабиринт, выискивая наилучший и кратчайший путь к стене, и жестом указал направление:

– Всем туда! Сначала направо, потом налево! Вперед!

Группа людей, не теряя времени, направилась вперед. Брайан перескочил сразу через две траншеи. Теперь уже было совсем близко…

Он посмотрел вниз, чтобы дать очередное указание, когда прозвучал выстрел. Во лбу Рича Верде образовалась дыра, из затылка брызнули мозги вперемешку с кровью. Он и Зоу рухнули вниз. Брайан нырнул в траншею, прикрывая собственным телом остальных.

Прозвучали еще три выстрела, и две пули – с силой кувалды, приложенной к тонкому гвоздю, – ударили ему в спину. Судя по всему, пули, скорее всего, были бронебойные…

Он оглянулся через левое плечо.

На носу горящего корабля стоял Рекс Депровдечук. Одной рукой он держался за разбитый поручень, а другой сжимал пистолет. Брайан узнал оружие – это был его FN калибра 5,7 мм. Левая часть лица подростка была разбита, с нижней губы свисал кусок рваной окровавленной кожи, обнажив зубы и часть скулы. На перекошенном лице выделялся кровавый выпученный глаз. Нижняя челюсть свободно болталась, как будто он больше не мог ее закрыть. Рекс, казалось, не замечал ни дыма, ни нестерпимого жара, ни даже огня, который своими оранжевыми языками уже лизал складки его длинной красной мантии.

На плечо Брайана легла чья-то рука, а у самого уха он услышал голос:

– Выведи их отсюда. Я сам с ним разберусь.

Это был Эриксон.

Старик передал ему маленькую девочку. Клаузер взял ее на руки, а старик выхватил нож и бросился к горящему кораблю. На израненных ногах он двигался быстрее любого обычного человека.

Брат Брайана ушел сражаться с главным своим врагом. Клаузеру хотелось броситься следом за ним, но он понимал, что не может этого сделать. Малютка, которую он держал в руках, не совершила в своей жизни ничего дурного и никак не заслуживала гибели. Он осмотрелся: Пукки помогал Зоу встать на ноги; Робертсон, весь в крови, держал другую дочь Эми; Биз-Насс топтался на месте, кашляя и с опаской поглядывая в разные стороны, не зная, куда спрятаться. Все они с тревогой ожидали, чтобы Брайан указал им, куда идти.

На палубе раздались выстрелы. Клаузер оглянулся и увидел, как Эриксон, выставив вперед руки, запрыгнул наверх, а Рекс судорожно отстреливался, отступая назад, в глубь дымящейся палубы.

Удачи тебе, брат…

Брайан снова повернулся и спустился в траншею.

* * *

Рекс пытался крикнуть и позвать на помощь, но не мог пошевелить челюстями. Монстр запрыгнул на горящую палубу и, замахнувшись ножом, двигался на него. Его старое, испещренное морщинами лицо источало ярость. Рекс еще дважды нажал на спуск, всадив две пули в грудь Спасителя, после чего тот бросился вперед. Они оба покатились по палубе, объятые пламенем.

Эти демоны вторглись в его мир, его королевство.

Убей их, убей их, убей их…

Рекс поднялся на ноги. Он оторвал сгоревший капюшон и тщетно искал место, куда еще не добрался огонь. Эриксон, уже изрядно обгоревший, еле держался на ногах. Его кожа покрылась пузырями, обрывки одежды обгорели и оплавились. Рекс нагнулся, чтобы схватить горящую палку, затем шагнул вперед, невзирая на пламя, чтобы расправиться со Спасителем.

Он убьет монстра, затем соберет свой народ и начнет все сначала…

* * *

– Идите направо!

Брайан крепко держал девочку, прыгая через траншею к следующей земляной горке. Рубашка под его бронированным пальто стала мокрой от пота. Ниже и слева от него бывшие пленники бежали к выходу. Впереди всех был Пукки, который нес на руках Эми Зоу. Робертсон, Биз-Насс и обе девочки тяжело кашляли. Брайан понимал, что у них не так много времени. Еще немного, и люди начнут терять сознание.

Они уже почти добрались до стены пещеры. Брайан взглянул на траншеи, потом мысленно оценил путь к лестнице, по которой им предстояло выбираться наверх. Так близко! От дыма уже слезились глаза, дышать с каждой минутой становилось все труднее. Этим едким и горячим дымом все рисковали обжечь себе легкие.

– На следующем повороте направо! – громко скомандовал Брайан.

Немного отдохнув и размяв руки, Пукки подхватил Зоу и двинулся вперед. Группа вышла из траншеи и остановилась у первой ступени лестницы. Брайан спрыгнул вниз, чтобы присоединиться к остальным. При падении он все-таки не удержал равновесие и упал, успев повернуться на бок, чтобы не поранить девочку.

Его грудь сотряс сильный кашель. Одного взгляда на Пукки было достаточно, чтобы понять, что его напарник уже почти выдохся. Брайан опустил девочку, затем взял Зоу из рук Пукки, перекинул женщину через плечо – как делают пожарные, когда спасают пострадавшего, – и понес.

– Мы почти у цели, – сказал он, откашлявшись. – Надо лишь забраться наверх по этой лестнице.

Откашлявшись еще раз, Брайан начал подниматься по ступеням. Он держал Зоу на правом плече, в то время как левой – с обожженной кожей и сломанными пальцами – держался за стену. Поднявшись на пятнадцать футов, повернул голову и бросил взгляд на горящее судно.

Пламя поднялось уже так высоко, что доставало до самого потолка арены. Загорелись торчащие из потолка обломки старых бревен и спрессованный столетиями мусор. Куски горящей древесины отрывались от потолка и падали вниз, на горящее судно и в траншеи.

Брайан продолжил подъем.

Когда он оказался всего в трех шагах от заветного выступа, со стороны корабля раздался страшный треск. Брайан обернулся. Рубка на корме значительно осела, затем разрушилась, полностью объятая пламенем. Потом Клаузер увидел немыслимое: Первенец, весь в огне, с огромным трудом выволок из рубки металлическую тележку.

На этой тележке – даже сквозь пламя и дым – Брайан разглядел то, что с ужасом описывал Эгги, – Мамочку.

Это была его мать.

Ее тело раздулось до невообразимых размеров. Маленькие руки дрожали, маленькие ноги едва шевелились. А в ее огромном, раздутом, полупрозрачном животе Брайан увидел движущиеся тени, вокруг которых булькали и плавали какие-то пузыри…

Жидкость в ее огромном животе уже кипела…

Из живота вырвалась тонкая мощная струя пара, но живот продолжал раздуваться, словно воздушный шар, наполняемый гелием. Потом вырвалась еще одна мощная струя, после чего все ее тело с громким треском разорвалось на куски, немедленно ставшие добычей прожорливого пламени…

Брайан поднялся на три последние ступени и выбрался на выступ, где его уже ждали Джон Смит, Адам и Олдер.

* * *

Рекс сорвался с палубы, больно ударившись о песок. Монстр оказался слишком силен! Подросток оглянулся и увидел своего врага: старик Эриксон стоял на носу корабля, голый, обожженный, окровавленный, почти весь покрытый сажей. Сейчас Спаситель, как никогда, был похож на настоящего демона из преисподней.

Сжимая нож, он источал чистую ненависть…

Схватив рукоятку ножа обеими руками и слегка присев, Спаситель оттолкнулся и спрыгнул. Рекс успел ухватить монстра за запястья. Он тяжело упал навзничь, изо всех сил пытаясь помешать Эриксону пронзить его горло…

* * *

Брайан опустился на одно колено. Глаза слезились, перед собою он видел лишь какое-то расплывчатое пятно. Он почти выдохся. Потом услышал крик – это был голос Адама. Он кричал, призывая его и остальных поторопиться. Подняв голову, Брайан увидел Джона Смита, который взял одну из девочек.

– Вставай, Клаузер, – сказал он, затем отнес девочку в туннель. За ним, кашляя и спотыкаясь, последовали остальные.

Почему Эми Зоу оказалась такой тяжелой? Он этого не ожидал.

Брайан чувствовал на своих плечах ее руки, отчаянно цеплявшиеся за пальто.

– Брай-Брай, – сказал Пукки, словно поняв, о чем задумался его напарник, но тут же закашлялся; изо рта у него показалась кровь. – Понимаю, тяжеловато. Но идем скорее, прошу тебя.

Брайан выпрямился, поправил тело Зоу на плече и повернул к входу в туннель. Они то и дело спотыкались о валявшиеся повсюду трупы. Джон и его помощник славно потрудились. Прежде чем зайти в туннель, Брайан в последний раз осмотрел место побоища.

Огонь полыхал уже не так сильно. Догорающий корабль светился, словно большой уголек, волны оранжевого света растекались по черному обгорелому корпусу, который на глазах разрушался. Мачта горела, как факел; с нее сыпались черепа, падая прямо в тлеющие угли. Потом она наклонилась и рухнула, разбившись о палубу и породив целое облако искр и пепла.

Арена опустела. Ничего живого на ней не было видно. Кругом валялись трупы и слышался треск догорающих деревянных балок и досок.

Впрочем, она была почти пустой – в одной из траншей перед судном Брайан заметил Рекса. Тот лежал на спине, а навалившийся сверху Эриксон, израненный и обессилевший, пытался всадить нож в горло мальчика. Рекс сопротивлялся, как мог, но было видно, что его силы уже на исходе. Над траншеями клубился густой дым, напоминая Брайану о плотных туманах в Сан-Франциско, которые окутывают городские улицы в ночные часы.

Нож Эриксона опускался все ниже и ниже.

Затем какое-то большое и обугленное тело врезалось в Эриксона, отшвырнув к стене траншеи. Боевой нож выскочил из его рук и исчез в дыму и грязи.

* * *

Рекс медленно, с большим трудом поднялся на ноги. Всего несколько мгновений назад его жизнь висела на волоске, и, казалось, ничто не могло помешать его злейшему врагу. Но ему все-таки улыбнулась удача! И спас его не кто-нибудь, а верный рыцарь Детей Мэри. Первенец в этот момент был просто ужасен: его мех обгорел, на коже вздулись волдыри, которые местами лопнули. Его тело было обожжено с головы до пальцев ног, но он все же сражался за своего короля.

Превозмогая боль, Рекс нагнулся и вытащил из грязи нож.

* * *

– Брайан, идем же! – нетерпеливо повторил Пукки.

Клаузер тащил Эми Зоу к выходу из туннеля, не переставая следить за происходящим внизу. Порыв ветра из туннеля не давал погаснуть пламени. В центре пещеры от потолка оторвался огромный кусок из камней, грязи и бревен и, разбившись внизу, похоронил под собой часть траншейного лабиринта. Все кругом постепенно рушилось.

* * *

Конец одной эры, начало другой.

Могучие мышцы на спине Первенца надулись до предела. Руками он ухватил Эриксона за шею. Тот отбивался, отчаянно цепляясь за Первенца, пытаясь ударить, но силы были уже явно неравны.

Справа к Рексу метнулась чья-то тень. Он повернулся на звук – и сердце его забилось от радости.

– Мой король, – сказал Слай.

Рекс хотел было крикнуть: «Слава богу, ты жив!», но лишь вздрогнул от резкой боли, мешавшей произнести даже слово.

– Молчи, не нужно ничего говорить, – успокоил его Слай. – Я ведь уже здесь.

И он широко улыбнулся своей преданной улыбкой. Его одежда местами обгорела, но сам змеелицый в целом выглядел совершенно невредимым. Он протянул руку:

– Можно я сам убью монстра?

Рекс бросил взгляд на Первенца. Великий рыцарь все еще держал монстра за горло. Руки у того едва шевелились – ему оставалось недолго.

Рекс кивнул, после чего вложил нож в ладонь своего верного друга.

Покрытая зеленой кожей рука Слая жадно вцепилась в рукоятку ножа.

– Спасибо, мой король, – сказал он, а затем всадил нож глубоко в грудь Рекса.

Взгляд мальчика застыл на улыбчивом лице Слая. Что такое?! Рекс опустил голову и увидел рукоятку ножа. Лезвия видно не было. Стало очень больно. Все внутри горело.

Слай приобнял Рекса одной рукой и подтянул к себе поближе.

– Спасибо за то, что сделал меня своим преемником, – спокойно проговорил он.

С этими словами змеелицый схватил нож за рукоятку, немного вытащил из раны, с силой провернул, затем снова всадил поглубже. Рекс почувствовал, как рукоятка уперлась в грудину, а острие вышло наружу из спины.

Слай бессовестно лгал ему. Он оказался таким же, как и все остальные. Единственный верный друг Рекса предал его. Как и все остальные, с кем он сталкивался в жизни…

Рекс упал на колени. Слай опустился рядом.

– Сам я никогда бы не смог стать главным, – сказал он. – Первенец был слишком силен. А теперь я всем расскажу, что тебя убил Первенец. Прощай, Рекс.

Слай поднялся на ноги и бросился вдоль траншеи. Вскоре он скрылся в дыму.

Глаза Рекса закрылись, и он повалился набок.

* * *

Брайан увидел, как Первенец отошел от Эриксона. Старик больше не шевелился. Обугленное чудовище повернулось.

Первенец долго смотрел на нож, торчащий из груди Рекса.

Все было кончено.

Брайан подставил голову под ветерок, дующий из туннеля. Все стояли там, ожидая его, – все, кроме Олдера Джессапа. Старик лежал на земле и не двигался. На его испачканной кровью щеке зияла черная рана. Брайан взглянул на Адама и крикнул, чтобы тот услышал:

– Мне очень жаль.

Из глаз Джессапа-младшего брызнули слезы. Он покачал головой:

– Все произошло так, как и хотел дедушка. Мы уже ничем не можем ему помочь. Оставим его здесь.

Брайан начал было возражать, но в душе понимал: Адам прав. К тому же вряд ли они смогли бы протащить труп мимо шатких, готовых в любую секунду обрушиться столбов.

Он услышал, как позади от потолка отвалился еще один массивный кусок. Земля внизу слегка вздрогнула.

Чертовы столбы…

– Шевелитесь, нам нужно спешить!

Покрепче обхватив обмякшее тело Эми Зоу, Брайан бросился внутрь туннеля.

* * *

Луч фонаря заплясал вокруг неровного зубчатого столба. Брайан успел остановиться, едва не натолкнувшись на опасную конструкцию, даже малейшее прикосновение к которой грозило катастрофой. Позади люди — эта мысль стрелой пронеслась у него в голове, и он замер на месте.

– Стоять!

Все остановились. Слышались лишь кашель и тяжелое дыхание. Они уже почти дошли до цели…

Клаузер поставил Эми Зоу на ноги и слегка встряхнул ее.

– Шеф, очнитесь наконец, – сказал он. – Придется идти самостоятельно.

Она слабо заморгала, взгляд ее был рассеянным. Эми Зоу получила очень сильные ожоги. Значительная часть кожи на лице покрылась волдырями. Когда-то она была красивой женщиной, но теперь ей уже не суждено было стать прежней…

– Ступайте за мной след в след, шеф. Если споткнетесь и упадете, то погибнете и заодно погубите своих дочерей.

Это, кажется, возымело действие. Выпрямившись, Зоу, видимо, собралась с последними силами и кивнула.

Брайан взглянул на маленьких девочек. На доброту не осталось времени. Они должны были понять его с первого раза.

– Ошибаться нельзя! Ставьте ногу туда, где только что стояла нога впереди идущего. Если ошибетесь – умрете и убьете всех вокруг. Понятно?

Глаза девочек широко раскрылись, но раздумывали они недолго и дружно кивнули.

Брайан посмотрел на остальных: Адам, Робертсон, Биз-Насс и Пукки тоже кивнули, понимая, какому риску подвергаются.

Клаузер глубоко вздохнул. Здесь воздух оказался чище, чем в пещере, – видимо, благодаря относительной близости к туннелю метро. Брайан оценил узкие участки между столбами и стеной и вздохнул.

– Эй, Пукс, – позвал он.

– Да, мой Терминатор?

– Тебе придется как-то подобрать свой живот…

Хмыкнув, Чанг попробовал, но был настолько обессилен, что лишь растерянно выдохнул воздух.

– Наверное, я пойду последним, – сказал он.

Брайан кивнул, затем направил луч прожектора на пол и начал осторожно пробираться к выходу.

Обойдя все столбы, он принялся ждать. Вскоре, шатаясь, до него добралась Зоу, за нею – Табс, затем Мер, расправившаяся с великаном Пьером. Следом за ними подошли Биз-Насс, Адам и Шон Робертсон. Когда последний выползал из отверстия, земля снова вздрогнула.

Брайан прислушался. Пукки был на полпути через опасный участок.

– Пукс, быстрее!

С потолка посыпались камни. В проходе показался Пукки. Оба с тревогой поглядывали наверх – прямо над Брайаном торчала широкая бетонная плита с оббитыми краями.

Глубоко вдохнув, Пукки бросился к напарнику.

Оставалось обойти всего два столба.

– Пукс, осторожнее!

– Стараюсь… попробовал бы ты на моем месте…

Пукки явно был в панике. Он двигался слишком быстро. Локтем он, хотя и несильно, но все-таки задел предпоследний столб.

Брайан протянул руку и, схватив Пукки за руку, потянул его к себе. Подхватив напарника под руки, Клаузер бросился к выходу. Столбы закачались и начали рушиться. Вокруг поднялось густое облако пыли.

Когда пыль улеглась, восемь грязных, измученных людей сидели возле рельсов в туннеле метро, кашляя и судорожно глотая воздух.

Они все-таки смогли выбраться оттуда живыми…

 

Четыре дня спустя

Пукки Чанг тяжело поднимался по ступенькам дома по адресу 2007, Франклин-стрит. Крыльцо уже очистили от мусора. Между столбами – в том месте, где Брайан выломал перила, когда боролся с Эриксоном, – натянули желтую ограничительную ленту.

Пукки оглянулся на свой «Бьюик». Опускалась ночь. Мерцающий свет уличных фонарей становился все ярче. К пассажирской дверце машины прислонился Джон Смит, медленно потягивая кофе из пластикового стакана. Он улыбнулся и поднял вверх большой палец.

Чем больше на свете меняются какие-то вещи, тем больше они остаются теми же самыми.

Пукки сунул под мышку виниловую папку. Он заметил, что входную дверь уже заменили. Новая дверь выглядела тоже неплохо и производила внушительный вид, поскольку была изготовлена из высокопрочной стали.

Чанг нажал на кнопку звонка.

Он еще окончательно не поправился. Слишком много пришлось испытать за последние дни. Нет, он не сомневался, что болячки заживут… Но вот психика? Сможет ли он забыть обо всем, что с ним произошло? Для когда-то скромного, богобоязненного выходца из Чикаго он явно хлебнул через край…

Дверь открылась. На пороге стоял Брайан Клаузер. Выглядел он превосходно. Всего несколько дней назад его кожа была обожжена, покрыта жуткими волдырями, у него было сломано несколько пальцев, а разорванная щека наспех сшита металлическими скрепками. А теперь единственной вещью, заметной на гладком лице, была аккуратно подстриженная темно-рыжая борода.

Лицо его снова выглядело хорошо. А глаза… Нет, взгляд, конечно, изменился, таким он никогда раньше не был. Брайану довелось так много увидеть за столь короткий промежуток времени…

– Брай-Брай, – сказал Пукки. – Ну и как тебе на новом месте?

Клаузер усмехнулся и покачал головой:

– Жаль, братишка, но теперь меня зовут Джебедия, хотя ты можешь вполне называть меня Джебом.

– С таким именем как-то неловко наблюдать тебя в коротких шортах, приятель.

– Ну, тогда называй меня просто: господин Эриксон.

Пукки рассмеялся.

– Да, пожалуй! Лучше и не придумаешь. Ты вообще-то собираешься предложить мне войти, или мы так и будем торчать у порога?

Быстро кивнув, Брайан отступил в сторону. Пукки вошел в дом. Как и прежде, старомодная обстановка поразила его. Только теперь это место принадлежало не какому-то свихнувшемуся старику… оно принадлежало его безумному лучшему другу.

Пукки проследовал за Брайаном в гостиную, снова окунувшись в атмосферу мрамора, полированной меди и вычурных портретных рамок. В красивом позолоченном кресле Викторианской эпохи, свернувшись калачиком, лежала Эмма. На голове у нее красовалась свежая повязка. Увидев Пукки, собака завиляла хвостом, хотя и не подумала вставать.

Пукки указал на Эмму:

– Брай-Брай, я смотрю, она неплохо тут устроилась. Может, не стоит позволять ей нежиться в кресле, которое стоит дороже моего «Бьюика», да и то когда тот был новым?

– Стоит, дружище. Эмма может сидеть и лежать везде, где только пожелает, – спокойно ответил Брайан. – Она ведь здесь живет.

Пукки уловил, как изменился голос его напарника. Эмма была последней ниточкой, связывающей этого человека с его погибшей возлюбленной. Поэтому собаке позволено было делать в этом доме все что угодно.

Пукки подошел Эмме и потрепал ее за ухо. Ее добрые глаза полузакрылись от удовольствия. Погладив ее еще раз, Чанг повернулся к Брайану:

– Значит, теперь все это принадлежит тебе?

– Вроде того.

– Что значит «вроде»?

– Все это по-прежнему принадлежит Эриксону, – ответил Брайан. – В данный момент я и есть Эриксон.

– А ты неплохо выглядишь для семидесятилетнего старика.

Брайан кивнул:

– Да… Теперь Спаситель – я. И с этим я пока согласен.

– Значит, ты все-таки не собираешься предать огласке всю эту историю? Ты решил придерживаться той же линии, что и Эми Зоу все эти годы? То есть людям не нужно об этом знать?

Пожевав губу, Брайан покачал головой.

– В данный момент я решил не забивать себе этим голову. Думаю, их вожак Слай на какое-то время исчез из поля зрения. И не скоро объявится. Так же, как и Первенец. Туннель, из которого нам удалось выбраться, разрушен. Его нет. Мне нужно выяснить, куда исчезли остальные Дети Мэри. И если среди них есть убийца Робин, я должен буду отыскать ее и заставить рассчитаться за все. Сейчас все ночи я посвящаю охоте, Пукс. И я добьюсь своего, будь уверен.

Чанг кивнул. Его моральный долг отдать линчевателя органам правосудия – это одно. А вот то, что линчеватель – это его лучший друг, совсем другое. Ведь он уже дважды спас ему жизнь. Дважды. И после того, что Пукки довелось увидеть и испытать, после того, как он оказался всего на волосок от гибели… возможно, такой выход представлялся наилучшим из всех возможных.

– Эй, а ты разве еще не избавился от сокровищ в том дурацком подвале? Могу себе представить: за эти чучела можно было бы выручить кругленькую сумму.

Брайан покачал головой:

– Ни в коем случае. Трофейная комната предназначена именно для трофеев.

Трофейная комната?

– Хм… Брай-Брай, ты ведь еще не брал уроки по набивке чучел, не так ли?

Брайан пожал плечами и промолчал.

Пукки мог только надеяться, что у его напарника сохранится хотя бы капелька здравого смысла и он не пойдет по тому же самому пути, по которому шел Эриксон.

– У меня, кстати, неплохие новости, – сказал Чанг. – Поговаривают, что шеф Робертсон снимет с тебя обвинения в убийстве Джереми Эллиса и Мэта Хикмана.

Брайан кивнул.

– Это мэр позаботился. Робертсон вчера привез его в больницу, чтобы побеседовать с Эми.

Шеф Зоу теперь стала для него просто Эми?

– Она что, и в самом деле остается здесь?

– Как только оправится после ожогов, – кивнул Брайан. – Эми совершенно разбита, Пукс, – и физически, и морально. Она почти перестала разговаривать. У нее не все в порядке с психикой. Не знаю, сможет ли она вообще поправиться. Ее девочки останутся здесь до тех пор, пока она не будет выписана из больницы.

Брайан Клаузер, бывший полицейский и убежденный холостяк, теперь опекает двух маленьких девочек… У Пукки это все в голове не укладывалось.

– А ты хоть что-нибудь смыслишь в воспитании детей?

Брайан покачал головой:

– Ни капельки. Но до самого последнего времени я не знал, как убивать монстров. Прикинь: что сложнее?.. Интересно, а как там наш приятель Эгги Джеймс? Кто-нибудь смог его задержать?

– Нет, и здесь мне тебя порадовать особенно нечем, Брай-Брай. В больнице после перестрелки начался переполох. А приблизительно в шесть утра в родильное отделение явился некий инспектор Джонсон…

Брайан покачал головой, затем, хмыкнув, рассмеялся.

– Подумать только! – огорченно проговорил Пукки. – Знаешь, какая забавная штука получается с оружием и полицейскими значками… А вот какая: большинство людей не останавливают человека, чтобы проверить его удостоверение личности. Как только он вошел в родильное отделение, просто взял ребенка и сбежал. Мы ищем его повсюду, но пока ни его, ни ребенка обнаружить не удалось.

– Боже мой, – проговорил Брайан. – Тот ребенок… ведь он почти как Рекс. Мы должны отыскать его!

Пукки кивнул, но все же задался вопросом, что сделал бы Брайан, если б он все-таки нашел этого ребенка. Убить чудовище – это одно, а вот ребенка – совсем другое.

– Итак, если уж Его Высочество сам мэр стерли твое имя, почему бы тебе снова не стать моим хорошим другом Брайаном Клаузером?

Брайан некоторое время молчал. Затем посмотрел на Эмму.

– Потому что Брайана Клаузера никогда не существовало. И в конце концов он… Ну, он просто исчез, Пукс. Давай оставим это как есть.

Пукки был не против потерпеть, но только некоторое время. Шеф Зоу являлась не единственным человеком, испытавшим сильнейшее потрясение от последних событий. Таким же человеком был еще и Майк Клаузер. И чего бы это ему ни стоило, Пукки очень хотел наладить отношения между отцом и сыном.

Брайан взглянул на папку в руках Чанга:

– Это что, для меня?

Пукки передал папку.

– Мастер На Все Руки вчера вечером снова отметился новым убийством.

Брайан открыл папку и принялся разглядывать фотографии с места преступления.

– Жертвы номер пять и шесть, – сказал он. – И снова с оторванными руками.

– У нас больше ничего на него нет, Брай-Брай. Он оставляет символы, и всё. Мы-то с тобою знаем, что полиция никогда не поймает этого парня. Это можешь сделать только ты, иначе он продолжит свой кровавый путь.

Брайан кивнул и закрыл папку.

– Ладно, картина ясна. Пукс, уже темнеет. Хочешь пойти со мною на охоту?

Пукки знал, что этот вопрос, так или иначе, будет задан, но все его хорошо отрепетированные и умные ответы куда-то исчезли. Брайан был рожден для таких занятий, Пукки – нет.

Направляясь к выходу, Чанг покачал головой:

– Не могу. Мне вместе с новым напарником нужно расследовать убийство в Джапантауне.

Брайан поначалу смутился, потом открыл входную дверь и выглянул на улицу, где стоял «Бьюик» Пукки. Ему оттуда махнул рукой Джон Смит.

– Черный Мистер Бёрнс! Он что же… твой напарник?

– Чтоб я сдох, если это не так!

Брайан одобрительно кивнул:

– Что ж, это хорошо. Джон выглядел молодцом в последнее время. Ты, кстати, не добился столь выдающихся успехов.

Пукки хотел сказать, что «мог бы проявить себя намного лучше, если бы только согласился с тобой поохотиться». Но решил промолчать.

Брайан выдавил на лице улыбку.

– Ладно, если не возражаешь, мне нужно подготовиться к работе.

– Действуй, брат.

Брайан протянул руку:

– Спасибо, друг.

Пукки пожал ее.

– За что ты меня благодаришь? Это ведь ты спас мне жизнь.

Клаузер опустил голову.

– Все это так, конечно… Но ты пойми… Я не знаю, что бы делал, если б ты все время не поддерживал меня. Теперь, когда Робин нет, ты… ну, как бы тебе сказать? Ты – это все, что у меня есть.

Пукки подтянул его к себе поближе и обнял.

– Ты мне льстишь, подлиза. Но я рад, что ты излил мне чувства до того, как выйти на свою охоту. Сейчас тебе нужно собрать все силы и мысли в один крепкий кулак.

Пукки похлопал Брайана на спине, после чего направился к выходу.

– Удачной охоты, мой друг, – сказал он на прощание.

Чанг чувствовал себя словно неудачник из-за того, что не стал участвовать в охоте вместе с Брайаном. Но сейчас это для него было бы чересчур. Гибель хорошо знакомых и во многом близких ему людей – Робин, Болдуина Метца, Джесси Шэрроу, Рича Верде – до сих пор не укладывалась у него в голове. Все эти люди были убиты тварями, в реальность существования которых Пукки отказывался верить даже сейчас. Несмотря на то, что собственными глазами видел их в той страшной пещере, несмотря на то, что и сам был всего на волосок от смерти.

Пока что Брайан Клаузер мог поохотиться и в одиночку…

 

Конец Хамелеона

Целуются.

Две девчонки… Целуются, обнимаются и нежно гладят друг друга, укрывшись в тени парка Лафайетт.

Хамелеон почувствовал, как закипает от злости. Почему они целуются? Почему они ласкают друг друга, а он… он лишен всего этого?

Нет, сейчас его уже никто не мог остановить. Слай сказал, что Спаситель мертв. Полиция оцепила пляж Оушн-Бич и Парк Золотые Ворота, излюбленные места, где Хамелеон с легкостью расправлялся над своими жертвами. Но полиция – это тоже всего лишь люди. Как-то раз пара детективов прошла в паре шагов от его укрытия. И никто из них не заметил Хамелеона, потому что он выглядел точно так же, как дерево, за которым прятался. Той ночью Хамелеон никого так и не убил, но это удалось ему следующей ночью…

Ждать было нетрудно. Он замирал, словно паук возле паутины. Если сидеть очень тихо и долго, рано или поздно какая-нибудь парочка наверняка попадется в расставленные сети…

И вот тогда нужно просто наброситься на них и убить.

Хамелеон стоял у основания маленького дерева, прижавшись к стволу грудью и левой щекой, а руками крепко обхватив ствол. Он хорошо научился скрываться. Он обнимал дерево, и его кожа становилась похожей на древесную кору. Все остальное делали тени…

Девочки прижимались все ближе друг к другу. По внешнему виду было бы невозможно определить, что они обе – девочки. У одной из них были короткие волосы, шорты и рубашка – как у мальчика. Но Хамелеон знал, как пахнут особи женского пола. Поэтому, что бы на ней ни было надето, она оставалась девочкой.

Девочкой, которая скоро будет мертва…

Хамелеон подумал, что это даже забавно – убить кого-нибудь в парке Лафайетт, совсем рядом с бывшим домом Спасителя, за которым он так долго следил. Но Спасителя больше не было. Теперь всем заправлял Слай, и он уважал Хамелеона. Если Хамелеон хотел поохотиться, то у Слая не имелось возражений.

Может быть, на этот раз Хамелеон оторвет голову и принесет ее в Дом для Новой Мамочки. Она менялась, менялась очень быстро, но пока не готова была иметь детей. Возможно, Старая Мамочка могла рожать, потому что питалась мозгами. Значит, Новая Мамочка нуждалась в такой же пище.

Еще ближе… Осталось всего тридцать шагов. Девочки ходят, держатся за руки, улыбаются, целуются. Хамелеон разозлился еще больше. Желание поскорее расправиться с ними уже не давало покоя…

Слева послышался какой-то шорох. Он не мог повернуться, чтобы посмотреть, потому что знал: деревья не могут так делать. Любое движение могло спугнуть добычу.

Снова шум. Запах собаки.

Хамелеон успокоился. Собака сейчас пробежит мимо… Как и все остальные.

Он продолжал наблюдать за девочками. Еще секунд десять-пятнадцать, и он схватит их и затащит к себе в тень. Слаю больше нравилась печень мальчиков, но он вряд ли будет возражать, если Хамелеон угостит его печенью этих несносных девчонок…

Запах собаки усилился, стал ближе.

Рычание – низкое, глубокое и агрессивное, от которого волосы становятся дыбом на голове. Но это в том случае, если ваш затылок и спина не выглядят, как древесная кора. К тому же собака зарычала так тихо, что даже девчонки не расслышали.

Может быть… собака рычала на него?

Он должен был посмотреть. Хамелеон медленно повернул голову, услышав, как его жесткая кожа потрескивает, словно согнутая ветка.

Всего в десяти шагах от него стояла, уставившись на него, черно-белая собака с перебинтованной головой. Ее пасть приоткрылась, обнажая длинные зубы, которые мягко светились в бледном лунном свете.

Прочь отсюда, пес, подумал Хамелеон. Просто уйди.

Но собака не уходила.

Хамелеон не мог этого себе объяснить, но собака внушала ему какие-то странные опасения. Обычно собаки не представляли никакой опасности, но у этой был какой-то очень странный взгляд. Что в нем было особенного? Голод? Нет… ненависть.

Собака подступила ближе. Пасть раскрылась еще больше, а рычание стало громче.

Девочки остановились и прислушались.

Какая глупая собака.

Хамелеон начал медленно отстраняться от дерева. Ему нужно было прыгнуть на эту собаку и поскорее убить ее. А потом снова искать девчонок. Глупая тварь все ему испортила!

В воздухе послышался свист.

Что-то с огромной силой ударило ему в спину, отчего грудь словно прилипла к дереву. Хамелеон хотел отскочить, но сразу же понял, что не может – его что-то крепко держало, не отпускало…

А потом он почувствовал боль.

Сильную боль!

Хамелеон сжал ствол дерева, как будто это могло облегчить боль.

Шаги девчонок участились, потом их звуки растворились в тишине. Они убежали.

Он открыл глаза, чтобы снова посмотреть на собаку. Теперь она сидела на задних лапах. Рычание прекратилось, но она по-прежнему, низко опустив голову, зорко следила за ним.

Сзади раздались шаги. Очень тяжелые шаги…

Хамелеон шмыгнул носом. Неужели?…

Его сородич! Он спасен!

– Помоги мне! – прошептал Хамелеон. Он пока не видел, кто к нему подошел. – Я… не могу сдвинуться с места, и эта собака следит за мною. И сильно болит в груди. Мне плохо.

Звук шагов усилился. Кто-то приблизился к нему сзади, затем сместился вправо. Хамелеон с трудом повернул голову и увидел какого-то человека в черном пальто и черной маске, на которой красовался белый улыбающийся череп. Через прорези в маске светились зеленые глаза.

– А ты славно потрудился, – проговорил человек в черном, но в его голосе ощущалась какая-то угроза.

Хамелеон чувствовал, что ему становится холодно. И тянет ко сну.

– Вот дерьмо, – снова сказал незнакомец. – Эмма, я ему, наверное, все-таки задел сердце. Надо было получше тренироваться с этим чертовым луком.

В груди у Хамелеона все горело, он задыхался.

– Ты пробил мне сердце? Но все снова заживет, верно ведь?

Маска с белым черепом закачалась.

– На этот раз вряд ли. Ты умрешь прямо здесь и прямо сейчас.

– Умру? Как… как умирает добыча? Нет, пожалуйста, я не хочу умирать!

– Пожалуйста? Ишь, какой вежливый… А разве любая из тех влюбленных парочек, которых ты прикончил, не просила тебя пожалеть их, не убивать?

Человек подошел еще ближе. Хамелеон вытянул правую руку, чтобы схватить его за горло, но тот легко увернулся. В лунном свете блеснуло что-то металлическое. Хамелеон ощутил, как что-то ударило по правой руке, сразу над запястьем.

Затем он почувствовал новый приступ боли и услышал, как что-то упало на землю.

Хамелеон опустил голову и увидел в траве кисть руки, кожа на которой очень сильно походила на древесную кору. Он поднял правую руку: теперь это был лишь обрубок, из которого хлестала кровь. Хамелеон уставился на обрубок и не мог поверить тому, что произошло. Нет, такого просто не могло быть!

Человек помахал чем-то перед самым носом у Хамелеона.

Это была связка из двенадцати кистей рук – шесть пар, отрезанных от добычи Хамелеона. Все они были насажены на металлическую проволоку. Кисти в нижней части связки уже потемнели, сморщились, местами были усыпаны личинками. Состояние тех, которые находились посередине, было тоже неважным. А кисти, расположенные сверху, казались еще совсем свежими; он отрезал их вчера вечером.

– Я нашел твою коллекцию, – сказал человек в черном. – Ты прикончил шестерых.

– Помоги мне, пожалуйста! Это не люди, это – добыча! Ты же знаешь, брат!

Человек с улыбающимся черепом кивнул. Металл блеснул снова. Хамелеон почувствовал острую боль у левого запястья. Человек нагнулся и поднял что-то с травы.

Потом он поднял повыше две отрубленные кисти и показал Хамелеону.

Это были кисти Хамелеона.

– О, нет! – Его глаза медленно закрылись. Стало холодно. Нестерпимо хотелось спать.

Еще одна вспышка боли, на этот раз на правой щеке.

– Подожди, – сказал незнакомец. – Тебе еще рано.

Этот человек… он же был его родичем. А семья – это самое главное! Как же так?!

– Кто ты? Почему ты не хочешь спасти меня?

– Можешь считать меня противным дядюшкой, которого ты не пригласил на Рождество.

Человек в черном. Хамелеон вспомнил ту ночь, когда стреляли в Спасителя. Это сделал человек в черном. Но тот человек не носил маску, значит, вряд ли это он.

Что-то прикоснулось к его лицу. Хамелеон заморгал – он, наверное, заснул? Потом он увидел, что щекочет его щеки: мертвые, холодные пальцы его охотничьих трофеев. Как будто пальцы его жертв тянутся к нему из преисподней, хотят схватить, утащить за собой.

– Я собирался выпытать из тебя сведения о том, как попасть в ваш чертов лабиринт, – сказал человек в черном. – Или, может быть, вы, ребята, где-то обустроили для себя новую берлогу… Не знаю. Тебе осталось секунд двадцать-тридцать, не больше. Не расскажешь, где сейчас прячется Слай?

Хамелеону нужно было сосредоточиться, но он бессильно покачал головой. Мертвые пальцы снова потерлись о его щеки. Хамелеон вспомнил о Хиллари. Новая Мамочка теперь уединилась в своей комнате, и тело ее с каждым днем становилось все больше и толще.

– Я тебе ничего не скажу.

Из-под маски с черепом послышался тяжелый вздох.

– Ну, я так и знал. Что ж, похоже, тебе пора, приятель. Но, прежде чем сдохнешь, знай: я отыщу ваш чертов дом. И все ваше семейство. Буду убивать вас одного за другим. Все глаза, все зубы…

Хамелеону стало еще холоднее. Так холодно ему еще не было никогда. Глаза его закрылись.

Последнее, что он почувствовал, были мертвые пальцы жертв, ласкающие его лицо…