Пипец какой-то…

Ситуация до такой степени дикая, что я даже не заморачиваюсь на поиск каких-либо мало-мальски правдоподобных объяснений. Их просто реально не может быть в природе. Не сворачивать же заново все мои проблемы на волшебницу Диану! Так и привыкнуть недолго.

Что имеем?

Образцовый советский милиционер, слегка бухой, правда, завез восьмилетнего школьника в горы и ночью бросил его неизвестно где. Зимой! На какой-то забытой богом грунтовке, ползущей вверх по обрыву.

Дичь! Какое-то сумасшествие.

И вновь у меня, как и прежде, знакомый ракурс – справа скалы, слева пропасть. Точнее, ущелье, со дна которого в темноте слышен жизнерадостный шум водички. А на дальней стороне этого крутого оврага виднеется скалистый бок противоположного утеса, упирающегося макушкой в сизую размытую неизвестность.

А кстати, почему я его вижу? В смысле этот скалистый бок, украшенный тут и там одиночными соснами-верхолазами с искореженными судьбой стволами. Ведь ночь же, и темно тут, как у негра… в портмоне.

Я осмотрелся вокруг и постарался успокоиться.

Хотя бы для того, чтобы немного более качественно произвести рекогносцировку моей новой неожиданной локации. Ну, во-первых, действительно темнота здесь не абсолютная. Над головой – очень низкие тучки, шевелятся как живые совсем близко, рукой, кажется, дотянуться можно. И они подсвечены в разных местах далекими и близкими горными поселками. А в одном месте меж гор небо вообще сияет зарницей, там, как я понял, город. Во-вторых, дорога, на которой я одиноко тоскую, не такая уж и заброшенная, как показалось сперва. Плотно наезженный грунт, следы протекторов на обочине под скалой, свежеокрашенные бетонные ограждения. Почти цивилизация! А в-третьих, впереди действительно мерцают тусклые огоньки не очень далекого человеческого жилья. Редкие, правда, и разрозненные, но… у меня есть варианты?

Впрочем, есть.

Можно тупо вернуться назад. В ту сторону, куда сбежал от меня предатель-старлей. Проблема только в том, что последние тридцать минут езды я в окошко «канарейки» даже не выглядывал и сейчас очень смутно представляю, куда и в какой момент мы свернули с основной дороги. Не говоря уже о вопросе «зачем?». Поэтому и сзади, и впереди находится равноценное «хрен его знает что».

Тогда… вперед!

Почему? Известное дело: по кочану. Феномен всезнающей левой пятки. Я туже завязал шапку под подбородком, вздохнул горестно по утерянной сумке с теплым свитером внутри и угрюмо зашагал к далеким огням.

Подстава какая-то.

И именно в тот момент, когда я чудовищно ограничен во времени. Просто катастрофически. К чему мне эти пешие прогулки по экзотическим местам Крыма?

А тут действительно, наверное, красиво днем. При других обстоятельствах можно было бы еще раз посетить… сей бренный мир в его минуты роковые. И так, чтобы не лысой студеной зимой, а щедрым и пышным летом, в буйстве зеленых красок на живописных отрогах. И воздух здесь ничего себе так, чистый. Почему-то грибами пахнет. По всем параметрам – полезное для здоровья место, если бы не… сиюминутные «головняки».

Как же там Ирина?

Жива ли вообще? Смогла ли наша оперативная группа поисковиков обнаружить адрес по моим наколкам? Как хочется верить в благополучный исход! Хоть бы у них все получилось!

Темный крутой склон справа, густо заросший лесом, неожиданно посветлел. Гора словно бы раскололась надвое, образовав в этом месте своеобразную складку, извилистой расселиной впадающей в большое ущелье. Моя грунтовка на левом крутом повороте превратилась в небольшую площадку, в дальней части которой смутно просматривался пешеходный подъем в сторону леса – относительно широкая тропа, на месте примыкания с дорогой любовно обставленная округлыми кусками базальта по бордюру.

Да я знаю это место! Точно!

Это же тропа к Скельской пещере. Так вон куда меня занесло! Занесли. Завезли, блин.

Получается, мы не налево свернули к городу после ЮБК, а направо – к Чернореченскому водохранилищу. Миновали, значит, Скели, то бишь Родниковое, и по горной дорожке почти уже заехали в диковатый Узундженский каньон. Эта речка, кстати, журчащая внизу, и есть та самая Узунджа, в переводе с татарского «Весьма длинная река», если я правильно пониманию этот эмоциональный оттенок лингвистического построения.

И… ошиблась все же моя левая пятка: нужно было мне в начальной точке моего экспресс-похода все-таки возвращаться назад! Потому что развилка в город осталась именно сзади, километрах в десяти-двенадцати отсюда. А впереди находится заповедник, урочище, ландшафтный заказник регионального значения. Короче, дичь и глушь, говорю же – всего-то пара разбросанных по лесу жилых дворов. Там вообще зимой живут люди или нет? Понятия не имею.

Вот вам и «по кочану».

Ну что, назад?

Я поежился. Ночь полностью вступала в свои права, и становилось довольно свежо. Да что там – очень зябко мне тут становилось. Я бы даже сказал, что постепенно в природе начал ощущаться… ну просто жуткий дубак! Наверняка температура сильно зашкалила под ноль. Чай, не май месяц за бортом. Как бы не загнуться в этих благословенных местах от элементарного переохлаждения. Ирония судьбы – выжить над пропастью на сомнительной веревке и сгинуть тут… под веселое журчание горной речушки. Пусть и «весьма длинной», по мнению представителей титульной нации.

Нужно где-то обогреться, прежде чем отступать, как Наполеон из России. До урочища – меньше километра. Не может там не быть добрых людей, убивающих вечерок около чудесных печек-буржуек, у огонька на можжевеловых веточках.

Брр. Меня пробила крупная продолжительная дрожь по всему телу, выразительно клацнули зубы в первый раз, открывая свой персональный танцевальный сезон. Фестиваль Снежной королевы!

А собери-ка, мальчик Кай, слово «СЧАСТЬЕ» из… пяти букв – «г», «о», «в»…

Тьфу ты! Гадость какая в башку лезет! Прости, Ганс Христиан.

Надо срочно найти жилье, оттаять. Растопить в сердце льдинку отчаяния.

Я ускорил шаг, все больше углубляясь в глухомань заказника. Бог не выдаст, свинья не съест. По крайне мере, не должна. Везде же живут люди. Лесники, например. Тут коневодство какое-то в горах есть, я точно знаю. А кони – они ведь такие горячие зверюги! У них так тепло… в их благоухающих стойлах. А, вот еще! Где-то тут рядом есть детский спортивный лагерь на склонах оврага Куш-Кая-Дере, только до него еще пилить и пилить. И зимой… не думаю, что он ломится от пионеров. Но сторож-то должен быть!

Я, не особо себя контролируя, с шага непроизвольно перешел на бег. Размеренно потрусил рысью по извивающейся кверху грунтовке. До такой степени ярко вспомнил про коней?

Зато стало гораздо теплее.

Местность постепенно становилась все более пологой. Горная долина… «полна свежей мглой», туды ее в качель! Как раз в тему – «Ночная песенка странника» Гете. Любимое место в ней, по крайней мере, на данный конкретный момент: «Подожди немного, отдохнешь и ты». Оптимистичненько так! И актуально.

Я уже проскочил пару-другую каких-то темных полуразрушенных строений по бокам дороги. Брошенки. Холодные и неприветливые. Были бы у меня спички – подошли бы и эти развалины. Но огня у меня нет, и я упорно стремился к электрическому свету. Туда, где тепло и гостеприимно… наверное. И уже рукой подать, всего-то метров триста, за лесочком.

Дорога изворачивалась налево, а гостеприимный огонь мелькал где-то по правую руку.

Пришлось вламываться в лес, чтобы хоть как-то срезать путь. Под ногами все чаще и чаще похрустывали пятна снежных проплешин. Деревья вокруг напоминали уже не лес в классическом его виде, а густой и высокий кустарник, темный, мрачный и труднопроходимый. На самой опушке я неожиданно уперся в длинную поперечную доску. Следы человеческой деятельности. Ура! Ограждение, наверное? Так обычно в горах местные жители условно обозначают свои небольшие пастбища. Если я не ошибся и это ферма, то находится она в очень уж глухом месте!

На пустыре передо мной в темноте бугрились какие-то огромные валуны. Приблизительно моего роста, но очень массивные в ширину. Тяжело дыша, я поднырнул под доску и оперся на нее спиной, восстанавливая дыхание. За поляной с валунами меня звало и манило пятнышко света. Теперь тусклый огонек приобрел узнаваемую форму слегка перекошенного окошка, одиноко маячившего в россыпи темных приземистых строений. Холодно было невыносимо, но вслепую лезть тоже не хотелось. Чего людей пугать? Потрачу минуту на «оглядеться».

Неожиданно ближайший валун утробно рыкнул и… потрусил в мою сторону!

Какой-то животный, инфернальный ужас, отягощенный ну очень подходящим временем суток, пронзил меня насквозь. Я для затравки непроизвольно подпрыгнул на месте, потом, ничего толком не соображая, нырнул под доску и с треском вломился в несчастные голые кусты. Ветки сопротивлялись и далеко пропускать меня в свои дебри даже и не собирались. Я забился в панике и… развернулся лицом к опасности, предпочитая встретить смерть лицом к лицу. Хватит уже мне шрамов на пятой точке!

Всхрапывающая гора остановилась около забора и повела в мою сторону тупорылой бесовской харей с длинными нависающими на морду ушами. Свинья, что ли? Я свиньи испугался? Я в сердцах освободился от приставучих колючек и осторожно приблизился. Чудовище угрожающе заворчало, копнуло перед собой землю короткой лапой и настороженно замерло.

Ничего себе!

Свинья, да… и не совсем свинья. И крупнее, и… страшнее. Мутант какой-то. Массивный, мускулистый, зверообразный комок ненависти, судя по выражению маленьких поблескивающих в темноте глаз. И цвет у него… далекий от жизнерадостного свинячьего оттенка, темно-коричневый с черными пятнами в районе загривка, оставляющий впечатление грозного дикого зверя. И покрыта это камуфлированная махина бурой жесткой растительностью, местами даже свисающей с боков. Фу, какая неприятная… морда, напоминает огромную собаку из сказки «Огниво». О! Второй раз Ганс Христиан где-то перевернулся. А что? Я виноват, что так похоже? «К свиньям собачьим» – не отсюда ли случайно пошло?

Какое злобное и недружелюбное существо!

Тварь неожиданно шевельнулась нетерпеливо, не отводя от меня выразительных глазенок, и вдруг… укусила нижнюю доску в ограждении. Доска хрустнула. Чудовище снова уставилось в мою сторону. Типа ну как, понравилось? Подойди, мол, поближе… еще больше охренеешь!

Да это же дикие кабаны!

Точнее, помесь, гибриды, как еще их назвать? Мутанты? Мутанты и есть. Чуть поодаль еще два валуна, равнодушно покачиваясь, стали приближаться к забору.

Да они же меня сожрут сейчас здесь! И это была не метафора. Свинья не съест, говоришь? Да схрумкает в два счета, костей не оставит! Тут же экземпляры килограммов по триста. Вон как алчно стреляют глазенками в мою сторону. Их что, здесь вообще не кормят? Развели, понимаешь… людоедов в загоне, честным детям ни пройти ни проехать. Я же чуть не погиб! Фу-ух! Даже как-то теплее стало. И что дальше? Новая задача квеста: хочешь попасть в теплый дом – преодолей группу голодных и, что особо примечательно, всеядных свиней-мутантов.

Гады-то какие здоровые!

Рульки на выпасе.

Придется, наверное, обходить это пастбище монстров. Страшно даже представить, что бы случилось, если я не глядя поперся бы через эту веселую полянку. Дикие крымские кабаны чрезвычайно агрессивны. И, надо думать, их родственнички по отцовской линии здесь в глуши дружелюбнее не стали. Они же натурально дикие! Их, кстати, специально выводят путем скрещивания домашних хавроний с вольным клыкастым племенем, чтобы не тратиться на свинарники. И на жрачку в том числе. Эти модернизированные утилизаторы помоев и гурманы чертополоха легко переносят голод и прекрасно зимуют под открытым небом. Шерсть только гуще становится да сало мясистее. А от голода они просто становятся чуть злее. Так… на самую малость. Сколько, интересно, не кормили этих? А в том, что такие вот загоны размещают далеко в глуши, есть свой безусловный резон. В густонаселенной местности эти ходячие желудки могли бы и захомячить случайно кого-нибудь между делом.

Невзначай.

Как, к примеру… меня только что.

А я-то, оказывается, был не прав насчет того, что замерзнуть у речушки было бы обидно после спасения на утесе. Что вы знаете об обидах? Спросите в аду у тех, кого сожрали такие вот мутанты! Например, у особо провинившихся жертв итальянских мафиози. А что? Довольно распространенное дисциплинарное взыскание для недобросовестного гангстера – отдать на съеденье свиньям.

Боже, что я несу? Что творится в моей несчастной голове? Наверное, просто очень длинный день выдался у меня сегодня. Чрезвычайно затянувшийся и крайне щедрый на самые разнообразные впечатления. И он почему-то упрямо не желает заканчиваться! Чего же еще плохого готовит мне этот Праздник непослушания?

Огребая по своим пухлым щекам от невидимых в темноте упругих веток, я стал ускоренно двигаться вдоль ограждения. Веселые поросята, всем своим видом демонстрируя полное равнодушие ко мне, смещались параллельно в том же направлении, время от времени злобно всхрюкивая и пиная друг друга по ягодицам тяжелыми псинообразными головами.

Хрен вам, а… не поздний ужин!

Вредно есть после шести. Особенно детей…

Забор наконец оторвался от опушки и потянулся в сторону жилых строений. А я все-таки получил возможность немного уклониться в сторону от своих нечаянных попутчиков. Так сказать, набрал безопасную дистанцию. Наверное… запах был не тот. Уж больно шибало от них.

Милые какие зверюшки!

Смотрю, на этом горно-лесном хуторке кроме скотного двора других заборов-то и нет. А разных домиков, сараек да навесов всяких – так быстро в темноте и не сосчитаешь. Приличное хозяйство. Где окошко подсвечено изнутри, там, как я понял, и есть жилая зона. Напротив – какой-то амбарчик, ворота приоткрыты, и там кто-то что-то то ли постукивает, то ли напильником скребет, не разберешь. Внутри заметны проблески тусклой керосинки. «Летучая мышь», наверное. Это я по запаху понял. Но мне не туда, там меня не согреют. Мне к освещенному окошку, тем более что я заметил над крышей веселые колечки сизого дымка, клубящегося из асбестовой трубы. Там печка!

Пе-че-чка!!!

Я стукнул кулаком в дверь, и та после первого же удара гостеприимно распахнулась в темные сени. Или что тут? Тамбур? Прихожая? Ничего не видно. Пованивает, правда… свинячьей щетиной, да разве же это сейчас важно? Большое помещение, однако. Я бы сказал, просто… огромное! Далеко слева угадывается еще одна дверь, в щели под ней мерцает гостеприимный свет.

Там, там мне будет тепло!

На ощупь пробираюсь к заветной цели. Нащупываю ручку и, забыв о приличиях, без стука тяну дверь на себя. А дальше, жмурясь от света и удовольствия, буквально лицом ловлю каждый джоуль теплого воздуха, как солнечный парус космического аппарата ловит драгоценные потоки фотонов от ближайшей звезды.

Господи, счастье-то какое!

Столько тепла – и все мое.

Довольный, я открываю глаза, и… прекращаю моргать.

А… н-нет.

Тут у нас не совсем… счастье. Точнее, совсем это на счастье не похоже, несмотря на то что кожа на моих щеках чувствительно розовеет от разогретого воздуха. Это похоже скорее… на новые неприятности! И очень серьезные, скорей всего.

Потому что около вожделенной печки-буржуйки с совком и веником в руках, ошалев от неожиданности и выпучив глаза, стоит… баба Дуня! Незабвенная Евдокия Артемьевна. Черная богомолка и подельница оборотня Полищука, которая не далее как вчерашним вечером с юношеским азартом гоняла меня по верхушке обрыва на Красной скале.

Недалеко же я убежал от собственной гибели!

Вот так… попадание.

Круг, что называется, замкнулся.