Аша очнулась в подземной темнице, расположенной глубоко под дворцом ее отца.

Она не знала, сколько времени прошло. Не знала, что стало с городом, объятым мятежом. Не знала, жив ли Кодзу или погиб. «Он не умер, – думала она. – Иначе древние напевы тоже исчезли бы».

Запястья Аши сковывали кандалы, а еду ей приносили от случая к случаю. Новости она узнавала лишь из скудного перешептывания охранников.

На пашнях поднялся мятеж. Невольники подожгли сено, и огонь быстро добрался до городских стен. Сотни слуг сбежали, сотни драксоров тоже исчезли. Среди них было много знати, но самым удивительным было то, что пропали Дакс и Сафира. Очевидцы рассказывали, что наследник королевского трона рука об руку с кузиной-полукровкой повел восставших слуг и поддерживающих их драксоров на город. Они взяли ворота штурмом и освободили многих невольников.

Прошло несколько дней, и за ней пришли солдаты, отомкнули цепи и повели во дворец. К этому времени новолуние уже миновало. В ее комнате ждали три служанки. Аша заметила под подолами их платьев, на щиколотках, цепи. Солдаты ждали у двери, пока они отмоют Ашу от грязи и сажи. Стоя перед зеркалом, она с дрожью думала, как вообще могла гордиться этим уродливым шрамом.

Самая старшая служанка встала перед ней, загородив отражение в зеркале, и протянула первое платье ее подвенечного наряда. Золотое платье. Аша не двинулась.

– Если ты откажешься, госпожа, – прошептала служанка, отводя взгляд, – нас накажут.

Аша сделала шаг вперед, и служанки принялись поспешно облачать ее в наряд. Он был заново сшит после того, как его разрезали во время ее последней примерки. Когда служанка принесла второе платье, белоснежно-прозрачное, Аша позволила надеть на себя и его.

Как служанки ни торопились, но к тому времени, когда они застегнули все пуговицы ее наряда, наступила полночь. Завершив свой кропотливый труд, они туго затянули пояс, в завершение подвели глаза королевской дочери сурьмой и увлажнили ее губы медовой помадой.

Солдаты повели ее через анфилады дворца к его воротам. Возле них Аша остановилась. Толпы народа запрудили улицы. Тысячи свечей освещали лица и дома, словно бесчисленные рои светлячков, поднимающихся из травы на закате.

Все эти люди боялись ее и ненавидели. Но что бы они сказали, если бы узнали правду: что не одна Аша виновата в смерти их родных и потере домов? Что бы они сделали? Солдаты подтолкнули Ашу к стоящему у ворот королевскому паланкину из драгоценного сандалового дерева. Она уселась на шелковые подушки.

Когда невольники качнули паланкин, поднимая его, она вцепилась в решетчатые стенки. Они медленно двинулись по улицам к храму. Ночной ветер, налетавший порывами, сбивал пламя со свечей и завывал в дымоходах домов. Сквозь резные стенки паланкина Аша вглядывалась в лица, проплывающие мимо.

Она вспоминала напев об Элорме. Он тоже ждал в храме, как и Джарек сейчас, пока его невеста держала свой путь по улицам Фиргаарда. Вилия умерла слишком рано, но она нашла свое место. Она была любима, и ею дорожили. Если эта ночь окажется для Аши последней, что будут рассказывать о ней спустя годы потомки?

Улицы, окружающие храм, были заполнены драксорами, жавшимися к стенам домов. На ступенях, ведущих к дверям, выстроились солдаты. Двери храма были распахнуты; знак Седого Ольна был скрыт. Невольники пронесли паланкин сквозь толпу и опустили его на землю.

По толпе пронесся сдавленный вздох, когда Аша вышла наружу. Сквозь тонкую ткань кружевных туфель она почувствовала холод каменных ступеней. Ночной воздух был еще холоднее.

Ее повели по коридору, освещенному свечами, горевшими в нишах, сквозь строй солдат. Перед входом в главный храмовый зал Аша остановилась. Прошло много лет с тех пор, как она заходила сюда.

Пол в зале был выложен мрамором, добытым в горах Расселины. Колонны уходили ввысь, поддерживая куполообразный потолок. Совсем недавно множество драксоров приходило сюда. Они преклоняли колени перед низким алтарем, где наполовину оплывшие толстые свечи роняли восковые слезы на пол. Они возносили молитвы или торжественные песнопения. Аша помнила их голоса, которые были слышны даже на базаре. Аша помнила, что иногда и она присоединялась к ним.

Ни одна свеча не горела на алтаре сейчас. Ни один голос не был слышен. Вместо этого все стены зала были увешаны красными полотнищами с изображением королевского знака ее отца – дракона с мечом в сердце. За полотнищами – Аша знала это – скрывались великолепные картины из цветного витражного стекла, изображающие историю древних напевов: Первый Дракон, рождающийся из раскаленных углей, священный огонь, мерцающий во тьме в ожидании Элормы, строительство крепостных стен Фиргаарда и возведение храма.

В центральном окне красовался знак Седого Ольна – черный дракон с красным пылающим сердцем. Окно было такое огромное, что сквозь него мог пролететь живой дракон. Сейчас оно также было завешено полотнищем.

В центре зала горел круг из факелов, установленных в железные треноги. Внутри круга стояли Джарек, король драконов и храмовая жрица в длинном темном одеянии. За кругом, возле колонн, стояли еще шесть жриц – согласно правилам свадебного обряда, они были свидетелями.

Теперь белая парадная туника с золотой вышивкой Джарека как нельзя лучше подходила к наряду его невесты. Свет факелов выхватил темные круги, залегшие под его глазами, но, несмотря на складки возле рта, выдающие усталость, самодовольная улыбка, смешанная с желанием, исказила его лицо.

Король драконов в сверкающем золотистом одеянии стоял чуть поодаль от командующего. Завидев его, Аша почувствовала, что вся боль, которую она старательно загоняла вглубь себя, вырвалась наружу.

– За что? – громко спросила она. – Сначала ты превратил меня в убийцу, а сейчас отдаешь меня тому, кого я ненавижу и кого ты сам боишься. Почему ты это делаешь?

Джарек удивленно поднял бровь и обернулся к королю.

– Так кого ты боишься, мой король?

Она посмотрела на жениха в упор:

– Он знает, что ты задумал.

– И что я задумал, по-твоему? – усмехнулся он.

Отец сделал шаг вперед, и свет факелов выхватил его лицо:

– Ты хочешь забрать мою армию и свергнуть меня, – сказал он.

Джарек покачал головой.

– Зачем мне свергать того, кому я обязан всем, что у меня есть?

Что?

– Твои родители погибли из-за него! – дрожащим голосом крикнула Аша.

Джарек схватил ее за локоть и притянул к себе.

Она даже не пыталась освободиться. Куда она пойдет? Повсюду солдаты, стерегут каждый выход. А снаружи толпы людей, готовых выдать ее по первому требованию.

– Моя мать любила отца больше, чем меня, – сказал Джарек. – А отец любил свою армию больше, чем нас двоих, вместе взятых. Я был не самым любимым наследником, если вообще что-то для них значил.

Джарек поднес ладонь Аши к губам и поцеловал, отчего ее передернуло.

– Была ли их смерть ужасным несчастьем? Конечно. Но посмотри на меня, Аша. Я не оказался бы там, где я сейчас, будь они живы. Их смерть стала моим триумфом.

Аша уставилась на него. Выходит, все, что она знала, оказалось ложью? Но если Джарек не представлял никакой угрозы для ее отца, зачем же тот предлагал ей отменить их свадьбу?

– Ты вовсе не собирался отменять нашу свадьбу, – еле слышно прошептала она, не решаясь поверить в это и всеми силами желая, чтобы он отмел ее жестокую догадку. – Ты сказал это только для того, чтобы я убила Кодзу и тем самым разрушила древние напевы. – А вместе с ними исчезло бы любое упоминание о Седом Ольне. Власть ее отца тогда стала бы безграничной.

– Взгляни на себя, Аша, и на своего брата. Что мне делать с сыном-идиотом и уродливой дочерью? Разве сможет хоть один из вас править королевством?

Он покачал головой, с сожалением глядя на нее. В течение стольких лет она ждала одобрения этого человека, что сейчас, несмотря ни на что, все еще чувствовала смущение, когда он так на нее глядел.

– Я всегда хотел такого наследника, как Джарек. Он именно тот, кого мне следует сделать будущим королем.

Отец сделал знак жрице, чтобы та начинала церемонию. Молодая женщина задрожала, подходя к Искаре – несущей смерть. Вот в кого ее превратил отец…

– Завтра утром, когда ваша свадьба будет официально завершена, я лишу Дакса права на трон. Он стал врагом Фиргаарда и не может более посягать на власть. Вместо него следующим королем станет Джарек.

В его глазах Аша увидела холодную, отточенную ненависть.

– Жрицы! – слегка дрожащий голос молодой хранительницы обрядов взметнулся под потолок. – Мы собрались сегодня здесь, дабы засвидетельствовать то, как соединятся два сердца. Мы здесь, чтобы связать эту пару узами брака на всю жизнь. То, что будет связано здесь и сейчас, никогда и никем не может быть развязано.

Аша перевела взгляд с молодой женщины на безмолвных жриц позади нее. Их капюшоны были откинуты. Она внимательно оглядела каждую из них, пока не добралась до последней. Это была Майя, жрица, что прятала Торвина в комнате со свитками. Их взгляды пересеклись.

– Властью, данной мне королем драконов…

Таких слов не было в обрядовой речи. Право соединять любящих людей давал Седой Ольн, а не король.

Может, отцу уже не нужна смерть Кодзу, чтобы объявить о наступлении новой эпохи в его правлении? Может, он просто захватит власть?

– Я сплетаю нити двух жизней в одну! Лишь смерть способна разорвать эту нить и разъединить эти жизни!

Обычно жених и невеста опровергали эту последнюю строчку обрядовой речи, повторяя клятвы из напева о Вилии. Потому что эти слова были неверны. Вилия доказала, что смерть не в силах разорвать связь между ней и ее возлюбленным. Любовь была сильнее смерти.

– Лишь сама смерть, – громко произнес Джарек, – сможет разорвать эту связь.

Эти слова не могли быть клятвой. Они искажали весь смысл слов Вилии. Аша резко повернулась к жрице в надежде, что та поправит командующего. Но молодая женщина молча стояла и ждала, когда невеста повторит эту строчку.

Джарек вцепился в пальцы Аши и сжал их. Он всегда до боли сжимал ее руки.

– Что случится с тобой, если ты это не скажешь, Аша? Как думаешь?

«Отец отдаст меня тебе в любом случае». Это было худшее наказание, о каком она только могла подумать.

– Произнеси их.

Она не сделает этого. Она никогда не скажет эти слова. Только не Джареку. Эти слова принадлежат Вилии. И сказать их Джареку означает надругаться над святым, осквернить память о сильной и верной любви Вилии.

Аша посмотрела на жриц за кольцом факелов. Шесть пар глаз следили за ней. Словно она была служанкой, которую продали хозяину и на которую теперь надевали ошейник.

Она подумала о людях, собравшихся снаружи. Вспомнила, как гуляла с матерью по базару и слышала песнопения, доносящиеся из храма.

Аша не помнила ни одной молитвы. Но у нее было кое-что другое.

– Однажды жил на свете король, и душа его насквозь прогнила!

Голос с такой силой вырвался из груди Аши, что ей показалось, он проникнет за цветные витражные окна, скрытые полотнищами отца, и достигнет неба.

– Обманом он заставил собственную дочь предать Первого Дракона! Он вызвал гнев Кодзу и позволил ему обжечь ее, а потом использовал! Он превратил ее в бездушный инструмент для своих собственных темных целей!

Жрицы начали встревоженно переглядываться.

– Но король драконов убедил дочь, что во всем виновата лишь она одна. Дракон опалил ее, потому что ее душа была черна, как ночь. Отец окутал ее притворной добротой, чтобы заставить ее чувствовать себя обязанной. Он использовал ее, чтобы объявить о новой эпохе – эпохе своей безраздельной власти.

– Замолчи! – рявкнул король.

Джарек обхватил ее запястье и с такой силой сжал тонкие кости, что они хрустнули. Но Аша не обратила на это внимания.

– Она поверила в его ложь. Она охотилась на чудовищ и убивала их, потому что он просил ее, но ей даже в голову не приходило, что самое злобное чудовище все время находится рядом с ней.

В этот момент в приглушенном ропоте толпы снаружи Аше почудились отдаленные вскрики, и где-то вдалеке послышался грохот разбивающихся о камни мостовой светильников.

– Завершайте обряд, – приказал жрице король драконов.

– Но, мой король, она не произнесла…

– Заканчивайте!

Жрица шагнула к ним. Джарек вытянул руку Аши, переплетя свои пальцы с ее, и жрица трясущимися руками перевязала их запястья белой шелковой лентой.

– Твой худший страх оказался реальностью, отец, – Аша не сводила убийственного взгляда с короля. – Моя душа испорчена. Седой Ольн завладел твоей Искари. У тебя не осталось ничего, что ты мог бы использовать против нее. И больше ты не сможешь заставить ее выполнять твои прихоти.

Жрица произнесла последние слова обрядовой речи. Джарек сорвал ленту с их рук и бросил под ноги. Резко развернувшись, он потащил Ашу к выходу.

Внезапно сверху раздался оглушительный звон стекла. Дождь из цветных осколков обрушился на головы находящихся в зале. Джарек отпустил Ашу и прикрыл голову руками. Она взглянула наверх – разорванное красное полотнище отца, прикрывающее окно, медленно опускалось на пол.

Ураганный ветер ворвался сквозь разбитое окно – или это был дракон? Красновато-серый зверь, раскинув крылья, устремился вниз, к Аше. Люди на улице вопили и визжали.

Она слышала топот ног, чьи-то стоны, брань и резкие окрики солдат. Тень неуклюже приземлился на каменный пол рядом с Ашей. Жрицы за ее спиной дружно ахнули, две из них рухнули на колени.

Светло-серые глаза Тени внимательно оглядели Ашу, проверяя, не ранена ли она, а затем остановились на командующем и короле. Дракон прищурился и издал раскатистый, грозный рев. Стены храма дрогнули – будто сам Седой Ольн очнулся после долгого забытья и гневно потребовал вернуть то, что принадлежит ему.

На спине Тени восседал Торвин. Лук висел у него за спиной, из голени торчала рукоятка ножа. Холодный взгляд пронзил Ашу. На невольнике были плотная накидка из грубого войлока и кожаные перчатки, доходившие до локтей, а лицо наполовину скрывал зеленый шарф жителя пустыни.

«Ты же должен был уйти, – подумала она. – И давно должен был быть в безопасном месте». Но все же при виде его в сердце Аши вспыхнула надежда. Тень зашипел. Джарек отступил в сторону, подняв руки. Король закричал, призывая солдат, но у закрытых дверей встали жрицы, упершись в них и не позволяя открыть.

Джарек не смел двинуться с места, пригвожденный взглядом дракона. Торвин протянул Аше руку и втянул ее на спину Тени. Она подоткнула подол длинного платья и устроилась за его спиной, обняв за талию. Рука Торвина скользнула к ладони Аши, он поцокал Тени, который снова угрожающе зашипел и расправил крылья.

– Готова?

Ее сердце учащенно забилось, когда возле уха прозвучал его голос, слегка приглушенный шарфом. Пахло от него драконьим огнем и дымом.

– Как никогда, – отозвалась она.

Вокруг его глаз заиграли морщинки. Она поняла, что под шарфом расцвела улыбка, которая ей нравилась больше всего – широченная, во весь рот.

– Держись.

Тень захлопал крыльями и, покачиваясь, оторвался от пола. У Аши захватило дух, когда они поднялись под потолок. Хвост дракона задел треногу с факелом, и та опрокинулась. По красному полотнищу побежали языки пламени. У самого окна Аша оглянулась на Джарека и отца, стоявших внизу в клубах дыма.

В глазах отца полыхала ненависть. Но сквозь нее едва заметно мерцал тлеющий уголек страха – и Аша его заметила. «Бойся, отец. Ибо я заставлю тебя пожалеть обо всем, что ты со мной сделал…»

Тень вылетел через окно и взмыл в ночное небо. Аша начала смеяться, сначала тихо, а потом все громче и громче, не в силах остановиться. Она только что сбежала с собственной свадьбы, оседлав дракона.

Внизу замелькали крыши, впереди показались городские стены. Когда дракон пролетал над крепостными воротами, Аша обернулась: освещенный огнями ночной город лежал под ними, словно кружевная паутина. Тень устремился еще выше и направился в сторону Расселины.

Чем выше они поднимались, тем холоднее становился воздух. Аша начала дрожать и невольно придвинулась ближе к Торвину, а он накрыл ее руку своей. Прижавшись щекой к его плечу, она смотрела, как быстро отдаляется ее дом. Когда он пропал за горизонтом, она подняла глаза в небо.

Звезды, словно рассыпанные по черному бархату прозрачные алмазы, сияли над ними. Взошла луна. Теперь она росла, а не убывала. Совсем скоро она станет бледно-серебристой. И родится новая луна.