Тело короля драконов сожгли на погребальном костре. Аша этого не увидела: ее заключили под стражу. Ей рассказала обо всем Сафира: как огонь поглотил тело отца, дым заволок полнеба, весь Фиргаард собрался проводить короля в последний путь, а Кодзу взирал на костер со стены.
Поначалу Сафира часто приходила в темницу к Аше, но потом Дакс назначил ее командующей, и их встречи почти прекратились. Не все были рады, что Дакс занял трон.
Еще меньше люди обрадовались, узнав, что его женой стала лестонка. А когда Дакс представил солдатам новую командующую, в жилах которой текла скралльская кровь, то тут, то там начали вспыхивать бунты.
Драксоры обрушили свой гнев на скраллов, которые толпами стали покидать Фиргаард. Когда в городе не осталось ни одного скралла, которого можно было бы сделать козлом отпущения, драксоры поднялись друг на друга. У Сафиры появилось много забот. Ей помогали драконы. Вместе со своими наездниками они заняли посты на крышах и наблюдали за городом, сообщая о стычках. Но это единственное, что они могли делать.
Про Ашу совсем забыли. Дакс, Сафира и Роя изо всех сил пытались сохранить контроль над столицей, на глазах разваливающейся на куски. Аша считала дни, отмечая смену охраны. Она собирала новости по крупицам из перешептываний солдат. Она узнала, что те из них, кто отказался присягать Сафире, были изгнаны из армии и это уменьшило ее наполовину. А уход скраллов вызвал большие трудности у драксоров: им пришлось заново учиться жить без слуг.
Самой главной для нее стала новость, что ее казнь произойдет через три дня. Накануне того дня, когда Ашу должны были отвести на плаху, Дакс взошел на трон и был провозглашен королем.
Обычно, когда новый правитель принимал корону, он или она должны были торжественно прошествовать по улицам города под бой барабанов и звуки фанфар, а жители Фиргаарда бросали им под ноги лепестки роз и приветствовали песнопениями в честь коронации. У Дакса все прошло совсем не так. Это была очень скромная церемония, устроенная в самом маленьком внутреннем дворе королевского дворца, возле оливковой рощицы. С самого утра моросил дождь, воздух отсырел, и весь дворец пропах влажной, холодной штукатуркой.
Это был единственный день, когда Аше разрешили выйти из темницы. Стражники надели на ее запястья оковы и отвели на верхнюю террасу двора, подальше от толпы, собравшейся внизу, которая, едва завидев ее, начала перешептываться и кивать в ее сторону.
– Забирающая жизни, – шептали они.
– Приносящая смерть…
– Искари…
Их взгляды вызывали у Аши острое желание вернуться обратно в свою темницу и запереться на засов. Она избавила их от настоящего чудовища, но они до сих пор ее боялись. Ни малейшей надежды на прощение не было. В глазах своего народа она навсегда останется Искари. Что ж, им недолго осталось мучиться, глядя на ее обезображенное лицо. Скоро Аша умрет.
Вцепившись в перила балюстрады, Аша высматривала Торвина, но его нигде не было. Она не знала, жив скралл или нет, остался ли в городе или ушел с лестонгами. Всякий раз, сидя в темнице и слушая сплетничающих стражников, ее сердце сжималось, когда они заговаривали об очередных столкновениях между скраллами и драксорами. Она непроизвольно хваталась за оковы, пытаясь их сорвать. Она не видела Торвина с того самого дня, когда брат отвел ее в темницу и, смахивая слезы, собственноручно повернул в скважине ключ. Снова и снова Аша оглядывала двор, но так и не находила его.
После церемонии гости принялись болтать и угощаться возле праздничных столов. Уже стемнело, а застолье все продолжалось. В галереях зажгли масляные лампы, гул разговоров, смех и восторженные возгласы неслись со всех сторон, а Аша положила локти на холодный мрамор перил, продолжая искать глазами Торвина. Но единственное, что она видела, – это толпы разодетых лестонгов, прогуливающихся вместе с драксорами и скраллами, освобожденными от ошейников, среди кустов гибискуса и кадок с лимонными деревьями. Так выглядело будущее Фиргаарда, и оно вполне могло осуществиться.
Дакс стоял в галерее, выложенной белой плиткой. Рядом с ним блистала Роя в золотисто-голубой мантии. Шелковая ткань струилась подобно воде, даже когда девушка не двигалась. Алый цветок с семью лепестками был заправлен за ухо. Она выглядела так, будто была рождена для того, чтобы стать королевой, затмевая Дакса, наряд которого повторял цвета ее мантии. Медальон отца висел у него на груди. Дакс выглядел слегка уставшим и чуть печальным, но не опускал плеч и высоко держал подбородок, всем своим видом стараясь показать, что готов к предстоящей работе.
Когда он заметил, что сверху на него смотрит Аша, его улыбка потухла, на лицо легла тень грусти. Он прижал кулак к груди, и Аша ответила тем же. Двор затих, вслед за новым королем направив взгляды на его сестру. Холодок пополз по спине Аши. Все эти драксоры, лестонги и скраллы в своих сверкающих мантиях и шелковых туниках раскрыв рты уставились на закованную в цепи оборванку в грязной одежде.
Нет, она никогда не станет частью блистательного королевского двора. Она была позорным, несмываемым пятном на чистом полотнище новой власти своего брата.
Тихая тень возникла рядом с ней. Она обернулась и увидела старшего стражника, сильно заросшего, бородатого драксора с высоким морщинистым лбом.
– Пора идти, Искари.
Она кивнула, протягивая ему руку. Остальные стражники двинулись следом. Аша спустилась по лестнице во двор. По толпе гостей пролетел громкий шепот, когда пленница, ни на кого не глядя, прошла через сводчатые галереи к выходу.
Аша смотрела прямо перед собой, сосредоточившись на арке выхода, облицованной желто-красной мозаикой. На середине пути стража вдруг остановилась. За их спинами Аша сначала разглядела расшитые цветами изящные туфли, потом мелькнувший голубой и золотой шелк, а следом лицо королевы драконов.
Прямо на их пути, загораживая выход, стояла Роя. Стражники почтительно склонили головы.
– Отойдите, – приказала Роя.
Два стражника, стоявших между Ашей и лестонкой, переглянулись.
– Моя королева… она опасна.
Роя вскинула бровь.
– Мне повторить?
Стражники медлили, размышляя, стоит ли проверять, на что способна их новая королева. Наконец они отступили.
– И ты тоже, – Роя кивнула стражнику, державшему Ашу за руку.
Тот не стал долго думать и ретировался. Аша осталась лицом к лицу с Роей.
Все взоры были направлены в их сторону. И на глазах у всех королева драконов низко поклонилась преступнице.
– Каждую ночь Кодзу кружит над городом, разыскивая тебя. Он ищет своего Намсару и тоскует по нему.
Толпа ахнула и забормотала. Волосы зашевелились у Аши на затылке. Кодзу ищет Намсару? Ее? Похитительницу жизней? Невозможно. Всю свою жизнь Аша только и делала, что убивала. Ее ненавидели и боялись. Она была Искари, полной противоположностью того, о ком сейчас говорила Роя.
– Ты ошибаешься, – сказала Аша, глядя на склоненную королеву. – Мой брат…
– Твой брат говорит, ты знаешь древние напевы лучше любого из нас, – Роя выпрямилась. – А значит, знаешь, кого посылает Седой Ольн, когда отмечает очередного Намсару.
Губы Аши удивленно приоткрылись. Напев всплыл в ее памяти. Мысленно она пробежала его строки.
Седой Ольн послал Кодзу к Нишрану много лет назад. Так же как потом направил его к Элорме. И на этот раз он сделал хозяйкой Первого Дракона… Ашу.
Она думала, что совершила злую выходку, когда в детстве позвала Кодзу. А потом была уверена, что древние напевы не могут ее отравить, потому что вся ее сущность была порочна. Но древние напевы никогда не были коварными или опасными. Как и Аша. Доказательством тому служила сама история: Первый Дракон прилетал только к Намсаре. А Аша была его наездницей. Связь между ними это подтверждала. Но даже если все это оказалось правдой, за всю свою жизнь Аша убила столько драконов, чтобы уничтожить древний уклад, что просто не могла называться Намсарой.
Роя сделала шаг ей навстречу, и двор замер.
– Есть и другие приметы, не так ли?
Аша вспомнила историю Нишрана. Седой Ольн дал ему способность видеть в темноте, и он разыскал лагерь врагов. Элорме Седой Ольн послал хику – девушку, спасшую город от короля-самозванца. А ей Седой Ольн преподнес дары, чтобы она смогла выполнить его задания: серпы, дракона и огненную кожу.
Она так страстно пыталась подавить в себе силу древних напевов, была так одержима мыслью убить Кодзу, что просто не увидела во всем этом связь. И в тот день, когда умерла ее мать и Аша ворвалась в святилище…
– Седой Ольн выбрал меня? – прошептала она, не сводя глаз с Рои.
Но как же Элорма? Если бы она была Намсарой, он сказал бы ей об этом.
Если только… разве не это он пытался сделать все это время?
«Я – Намсара».
Она едва смела в это верить.
Глаза Рои блеснули, и она сняла с уха огненно-красный цветок. Семь лепестков свернулись вокруг желтых тычинок, роняющих на них рыжую пыльцу. Этот цветок изобразили на мозаичном полу в лазарете, и он украшал дверь в храм. Цветок был столь редким, что почти превратился в миф.
Подойдя к Аше, Роя осторожно заправила цветок ей за ухо и прошептала:
– Древние напевы говорят, Намсара – это игла, сшивающая ткань мира.
Аша была так ошеломлена, что не смогла ответить.
– А наш мир как никогда нуждается в починке.
Роя отошла назад и кивнула стражникам. Они медленно подошли к Аше, не решаясь поднять глаза. Роя вернулась к потрясенному Даксу и встала рядом с ним.
Во дворе стояла тишина. Оправившись, стражники взяли Ашу за руки и повели к выходу. Они прошли через арку, по длинным коридорам и спустились по лестнице в ее подземную темницу. Стражники шли тихо, стараясь не печатать шаг, словно до сих пор не верили, кто идет рядом с ними.