Полный абзац: атрибут не имеет второго момента

«Атрибут не имеет второго момента», — цитирует Мамардашвили арабских мистиков («Картезианские размышления»). То есть на поддержание мира в каждый момент требуется столько же силы, сколько и на его создание. Однажды созданный мир не длится «сам по себе». Проснувшись, человек застает самого себя; в некотором роде это всегда чудо.

А интересно: чувствовать нечто подобное — тонкая метафизическая приблуда души, или просто едет крыша? Меня когда-то мутило и трясло… от ощущения этой полной негарантированности себя, скажем так. От хрупкости собственной целостности. От сознательности, которая, в общем-то, тебе не принадлежит.

До всякого Мамардашвили и мистиков.

Повод, кстати, поверить в Бога. От переизбытка возвышенной психопатии. Все-таки Бог — Гарант.

Уроды и досократики

Диалог двух студентов, вида мерзко-дурковатого.

— Ты петух, урод…

— Ты вообще философ…

Первый умолкает. Его припечатали действительно веским словом. Это не «урод», это серьезнее. На «философа» уже матерится толком и нечем.

Смотрю на это и думаю — между прочим — может и прав Хайдеггер (а до него примерно о том же Ницще). Может быть, свернули не туда после досократиков — а дальше по ухабам, но по прямой — вот к этим студентам, а? Хитрая развертка каких-то изъянов — заложенных в самом начале западной метафизики?

Ибо это виновата сама метафизика, что с ней поступают так. Не думаю, чтобы в цивилизации Индии, которую держали брахманы, словом метафизик можно было ругаться (но это, наверное, к Давиду Зильберману, который про это самое). Я-то мало знаю про ту Индию, но чувствую — не могли… А у нас все как-то к этому шло…

Онтология строит дом, в котором все и живут. И если в нем сквозняки, кирпич крошится, каплет с потолка, а сам строитель живет где-то в подвале, то можно сказать — тут замесили мало философии. Но можно ведь сказать иначе: тут замесили какую-то не ту философию.

От идиотизма — к сатанизму

Примерно такая линейка. Как ее назвать? Онтологией антропологии?

1) Человек — это звучит гордо, и он достоин любви.

2) Человек говно, но может, если постарается, звучать гордо, ergo надо его любить.

3) Человек неисправимое говно в любом случае, но надо его любить.

4) Человек говно и надо его поскорее смыть.

Первое мне кажется глупостью, последнее — чистый сатанизм.

Различие между вторым и третьим — «между светской и религиозной версией гуманизма»?

Правда, есть и более любопытные версии. Если от линейки выломиться в другие измерения.

Например, что никакого человека не существует. Или никакой любви.

Без двоек

Страсть к бинаризму: обычно смотрятся две позиции, два варианта. Можно ли по-другому? Допустим, когда шахматист видит доску, он считает не два варианта, а столько, сколько имманентно позиции: один ли, три ли, тринадцать ли… Можно иметь модель — имманентную ситуации по тому же принципу?

Чтобы не «левые» и «правые», «верх» и «низ», а — есть варианты: конь эф три, ладья бэ один, пешка цэ три, пешка а четыре… Все. Остальные не рассматриваются. Притом у вариантов разные коэффициенты смотримости, их вес вероятия. В отличии от негласной равномощности бинарных концов.

И каждый раз — по новой позиции.

А наше пристрастие к «двойкам» — не следствие ли той же эмпирии? частоты, перенесенной в теорию? То есть самое частое число поворотов — оно минимально, и действительно равно двум. Опыт, неверно обобщенный в шаблон, и равно сгубивший красоту мира и эффективность действия.

К тому же, помимо инерции, «двойки» — следствие лени. Лень смотреть по позиции. Вот и смотрим, как люди делают.

Но даже инерция могла бы быть другой. Например, везде видеть тройки. Неважно, чего там в мире. Трактуем в тройках, и баста (по-гегелевски, или еще как). Таким образом, в сети ложится большая сложность. «Не вы ли сами ее придумали?». Угу. Но ежели творить на выбор попроще или посложнее — чего лучше?

Мир «троечников», возможно, будет забавнее нашего. А может быть, и безумнее. Хотя, повторюсь, забавнее всего N-размерный мир.

Причем N число даже не натуральное, а действительное. Как минимум. Или вообще любое.

«Что есть совесть?»

О многих вещах нельзя спрашивать безопасным для них образом. Как только поставишь под вопрос — они исчезают. Ну допустим… «Кто сказал, что старших надо уважать?» — и все, старших больше не уважают. «На каких основаниях в этом гребаном мире ценится девственность?» — и все, баста. Лишь спросили, девственность превратилась в порок. Практически так же с любой религией. Есть подозрение, что бог кончается там, где его пытаются «доказать». Обычно его «доказывают», но это уже неважно — религиозная цивилизация кончается вместе с вопросом. В этом смысле ее могильщиками были Декарт и Спиноза, оба, как известно, бытие бога вполне доказавшие… Кант в этом смысле был грамотнее, но тоже не на стороне религии…

Относится к таким ранимым изобретениям — сама совесть? Ну вот если спросить «что есть совесть», в смысле, какие у нее основания — не исчезнет ли она тут же?

Один человек при мне говорил, что именно за вопрос осудили Понтия Пилата, и легендарный вопрос звучал именно так — «что есть совесть?». Не «что есть истина» — кому в тени креста есть дело до гносеологических споров? Но якобы молчаливый диалог Христа и прокуратора имел такой вид.

— Ты же не глуп, прокуратор, и видишь, что я не виновен по существу обвинений. Я же не свергаю кесаря, я лишь мешаю религии…

— Угу.

— Но с каких пор римский меч — хранит иудейских жрецов?

— Это политика, брат. Сечешь такое слово — конъюнктура?

— Не секу, брат.

— Ну если я сейчас пошлю синедрион, ваши евреи взбунтуются, придется высылать армию, а казна в Риме разворована, это станет известно… Извини, брат — уж проще тебя гвоздями.

— Но ты не глупый человек, и, боле того, человек чести. И не можешь не понимать, что твое решение не по совести.

— Что есть совесть?

И за это прокуратор получит на Страшном суде по полной. Ибо так нельзя. Преступник, которого «бес попутал», практически забывает о совести, но куда страшнее — ее теоретически отменить. Кто забыл, еще вспомнит. Кто отменил — отменил ее не только себе. И вот за это…

А как же любовь к истине, которая велит спрашивать до конца? Не фальшиво ли добро, стоящее на запрете такой любви? Не выберет ли подлинное добро — спросить о себе и исчезнуть? Не о том ли Ницше, описывая «воцарение нигилизма в Европе»? Не согласятся ли с ним подлинные христиане? Не христианская ли это — по интенции, по пафосу своему — точка зрения на конец христианства? И можно ли обозвать все это диалектическим приключением духа? Что в следующей серии? За «нигилизмом»? Ибо все, наверное, согласятся, что «нигилизмом» дело тут не кончается?

…И еще одно: если уж прозвучал «вопрос со всеми вытекающими» — назад его не возьмешь. Это как девственность. Очень странно пытаться восстановить.

Так что назад эта историческая машинка не едет.

Призрак пакта

Если предположить, что Дьявол может хотя бы казаться равномощным касательно Бога, ему тоже надо приписать — свой проект, свою иерархию и свое сообщество. И не приписывать к нему совсем уже никчемную сволочь. Короче, мало быть больным и грубым животным, чтобы тебя взяли в сатанинскую рать. Есть подозрение, что на дипломированного и статусного «злодея» тоже надо учиться. И мелкая психопатическая мразь — это одно, а челядь и агентура князя мира сего — другое. Более того, коли есть проект и сообщество — в нем должны быть и какие-то нормы, а нормы, так или иначе, суть нормы некой порядочности… В общем, дьявольская агентура предстает — относительно приличным народом.

Это я к тому, что Бог с Дьяволом могли бы как-то договориться касательно тех людей, что выбрали себя как больных и вредных животных. И санкционировать их веселое повешение вдоль дорог. Кажется, это было у классиков: все можно простить-понять, кроме совсем уж мелкого негодяйства, крысиной хулы, плевка в суп… Таких — сразу вешать (а великий тиран может быть симпатичен).

Чудный был бы пакт. Разве что Господь заступится за мелких ублюдков и все испортит…

Великое изъятие инвестиций

Два значения «страдательности». Первое, бытовое — когда больно. Второе, из философского словаря — когда с тобой что-то делают. Есть деятельная сторона — и страдательная. Если синтезировать оба смысла: больно, когда с тобой что-то делают. Или: твои желания там, где решаешь не ты.

Мы ведь мало где решаем. Хотим чего-то там, где контрольный пакет у мира. И как они там решат — бог весть. Про нас они обычно решают плохо для нас.

А не хрен было туда вкладываться! Не следовало инвестировать желания в сомнительные проекты. Отсюда стратегия, можно назвать ее буддистско-стоической — изымать инвестиции из такого ненадежного банка, и переводить их. Туда, где решаешь ты.

«Делай, что должно, и будь, что будет», — спустя пару тысяч лет стоический пароль спел БГ… Вторая часть пароля тут по смыслу первая: «будь что будет». Пусть горит к чертям этот банк, наше главное вложено в иных местах.

Привязываешься не к тому, что делают с тобой, а к тому, что в тебе самом делается тобой же. «Долг» оказывается тут вполне себе гедонистической штукой. Отбирать у мира право на твою оценку как условие счастья, эмигрировать в автономию, бежать из того формата, где наркоманы, несчастные влюбленные, ревнивцы, скупцы, тщеславцы и т. п.

Радоваться не силе власти, которой ты наделен, но мере свободы.

Это все очень легко сказать.

Достаточно сложно сделать.

Но надо, блин.

Чтоб не было мучительно больно…

Бодяжим дискурс для начинающих

— Дискурс — это слово «курсировать» и отрицающая приставка «ди». Короче, искусство не дергаться. Взял дискурс — держи его. Не бегай к остальным. Чего взял-то? Ну вот, допустим, шахматная доска и фигуры. Можно говорить о них как о шахматах: конь же один ходит на эф три, и так далее. Можно как о предметах: деревянная фигура семи сантиметров, окрашенная в белый цвет, схематически напоминающая башенку, в трех сантиметрах от нее фигурка пяти сантиметров, и т. д. Можно как о товаре: стоимость комплекта в тысячу рублей образуется из следующих накруток… Можно вспомнить, как вчера ими ударили по голове, и оценить боевые свойства доски. Главное — не дергаться. Начал говорить о шахматах как о шахматах — забудь, что это фигурки из дерева, слон не из дерева. Начал обсуждать ударную силу — не кидайся к стоимости, будь последователен, будь точен, короче, ботай в дискурсе — будешь если не умнее, то хотя бы логичнее.

«Истинный мир» возвращается

«Истинный мир» (в ницшевском его разумении) вообще нельзя запинать. Только ноги себе отобьешь. Ницше пинал, пинал — где сейчас Ницше? В истинном мире, правильно. Бог, я подозреваю, вообще очень любит тех, кто пинает его из чувства долга и справедливости… Приберегаю для них в раю специальную кущу — потенциальных праведников.

Если же от слов как-то к смыслу… «истинный мир» — не блажь, но необходимость. Туда, сюда — никуда без него. Если мы люди, то обязательно возводим за миром что-то, чтобы обретаться людьми. И сам Ницше тоже возводил. Что именно?

Для начинающих можно пояснить в двух регистрах: нравственном и прагматическом. Подонком можно считать того, для кого эмпирия служит исчерпывающим арбитром. В целом естественный отбор может и работать, но единичная судьба слишком часто стоит на одной-единственной карте, случайности, флуктуации. Хорош или нет писатель Х и музыкант Y? Все взрослые, честные и умные будут строить каждый свою теорию в тему «что такое хорошо и что такое плохо», то есть двигаться дедуктивно, и потом из этого общего судить частное. То есть сначала отвечать на вопрос «что такое литература», а потом судить «литератора Васю».

Теперь к прагматике. Действительность для человека с более-менее хорошим вкусом часто невыносима, иное же — невозможно. «Истинный мир» прокладка между миром и нами. Выход из «невозможности» и «невыносимости». Способ еще немного пожить, не сдохнуть — что прагматичнее-то?

Философией шурша, крыша едет не спеша

Интересно вот, если психологически переживаешь свое онтологическое отчуждение, ну, например, тебе хреново из-за того, что ты состоишь из атомов, которые придумал не ты сам — это что? Не говорю уже о том, что вынужден беседовать на языке, который не твой и заниматься отчужденным пищеварением. Это скорее в сторону психического расстройства или особо тонкой чувствительности? Или одно другому не помеха? И какие-нибудь гностики-манихеи-катары — были именно такие ребята, то ли тонкие души, то ли психи, то ли все сразу?

Закосы и переносы

Любой политический протест казался бы мелкотравчатым рядом с протестом онтологическим. Ну сравните: факт, что человек смертен, и факт, что кто-то умыкнул природную ренту или там прибавочную стоимость.

Подчас человек сам не знает: то ли его мутит с чего-то глобального, то ли ему всерьез обидно за природную ренту. Подчас одно выражает себя через другое. Подчас бывает полезно перекодировать свою мутоту в иной способ выражения.

Ну, например, рваную экзистенциальную рану залечить радикальной политической деятельностью, вымутить революцию — и себе, как говорится, и людям. Или наоборот: глухую социальную обиду перевести в какой-то общий бытийный план, посетовать на Вселенную в целом, и утешится вполне себе религиозным способом. Главное — индивидуальный подход.

Смерть, проживающая жизнь

У Гегеля, цитированного то ли Батаем, то ли Кожевым: «Человеческое существование есть смерть, проживающая человеческую жизнь». Если сказать: «человек, существуя человечески, должен, прежде всего, отличаться, и прежде всего — от себя» — будет ли это понятнее? И самое главное, будет ли оно о том же? Или так: «подлинно живем, когда внутренне умираем» — понятнее? о том же?

Смерти больше нет

Если бы мне надо было поделить всех людей метафизически на два типа… То есть мне не надо, но если было бы надо… Я бы начал с проблемы смерти и загнул на две основные традиции работы с ней. То есть неважно, сколько там традиций — я бы загнул на две. Если бы надо было найти три типа, нашел бы вам три, но же пока о двух тренируемся?

Основная проблема жизни, что жизни на решение большинства проблем не хватает. Более возвышенно можно сказать и так: бесконечное восприятие каждого конечного человека вынуждено знать о своей конечности, и как-то самоопределяться с этим. Короче, человек смертен — знает бытовой рассудок. И вся метафизика про то, что это не так. Но это не так может быть двумя основными способами.

«Человек смертен» — это неправда. Почему? Либо потому, что «нет человека», либо потому, что «нет смерти». Либо Я — ложная структура сознания, и его проблемы снимаемы вместе с ним, либо мы имеем некие гарантии личностного спасения. Либо «Атман есть Брахман» (сюда же, полагаю, и веданта, и буддизм, и может быть линия Спиноза — Гегель), либо авраамический путь, откровение и какой-то рационализм постфактум. Если ботать по дискурс, одно можно обозвать имманентным субстанционализмом, другое — трансцендентным персонализмом. Это не только какие-то содержания мышления, но и сам его стиль. Добровольный выбор основания, который ничем нельзя доказать — можно просто выбрать, и все. И некий, наверное, стиль жизни, следующий отсюда. Этика. Эстетика. Политика.

Нельзя сказать, что кто-то больший рационалист, кто-то меньший. Просто они разные, рационализмы. И разный иррациональный план, приставляемый к ним.

Можно долго про это. Можно книгу целую написать. «Личностное спасение и его враги». Или наоборот: «План имманенции и его друзья».

Но мы тезисно.

Просто линия раздела.

Антропофилия и антропофобия

Антропоцентризм приводит к элитаризму. Если полагать человечество божьей тварью, все мы, по большому счету, никто. В творении последний хмыренок мало отличен от хмыря номер один… Периферия уравнивает. Все убоги — все равны. Все твари братья и сестры. Но если человечество лезет в центр мира, если оно претендует на космогонический статус, если оно «звучит гордо», и по гордости подбирается к известному архангелу… дистанция между первыми и последними — абсолютна. Нет того абсолютно внешнего, что ничтожит любую нашу дистанцию, и дистанция правит бал. Если человечество — главная ценность, то презентовать ее должны «первые лица», только за ними признается в финале достоинство. Все остальное — ресурс. С ним можно поделиться, можно не поделиться. Олигархия в таком случае не обязательный строй, но самый естественный. Если напрягаться, возможна и демократия, и социализм, но текущее само по себе тут будет олигархическим. И кому-то очень даже антропофобским.

Затесь про кредо

Сознание есть атрибут субстанции, а не модус, т. е. разум в космосе строго необходим. Прежде всего, для того, чтобы бытие получило именование (версия Ильенкова, что разум необходим для начала Вселенной, кажется скорее факультативной). Скажем так: Вселенная создала человечество, чтобы увидеть сама себя. То есть главная функция — дление себя как глаза в созерцании и именовании, сознающее себя бесконечным. Это базис космогонического присутствия человечества.

Бесконечность интеллектуального созерцания ставится под сомнением наличием самой природной среды как фактора нестабильности (в чистом виде человек никогда не остается с этим фактором один на один, но в любом случае тоже страшно). Ноосфера как совокупность мощи и связности энергетических потенциалов в роли прокладки от фактора.

Коррелятом развития ноосферы последние века была совокупная стоимость чистых активов. Живое время, переработанное в деньги, есть, всего прежде, ресурс создания ноосферы. Откуда гарантированное самовозрастание совокупной стоимости при человечестве? Не столько даже новые технологии, сколько повышение качества и количества времени, поступающего в реакцию. Касательно качества: оно прямо пропорционально валентностям человеческой особи, чье время сливается в котел символический экономики. Количество связей, объем информации на входе и выходе, вхожесть в круги, число телефонных звонков за день, мобильность в передвижении по планете, и т. д. Это к тому, чем офисный яппи качественнее прежних людей. Он носитель большей валентности, чем крестьянин, и тем ценнее. Вот это и есть «общество потребления», если взять его не в потреблении, а в главном.

…Примерно так, ежели в двух словах — кредо на сейчас. Поскольку оно у меня подвижное, и течет каждый месяц, и перетекает, и скоро, будет другим — спешу, значится, отфиксировать. Затесать.

Без зла

Самой жестокой картиной мира была бы не та, где «зло правит», а там, где оно вообще отсутствует. Ну нет в картине мира того, на что можно указать пальцем — вот оно, зло, сидит… Возможно, именно такая картина мира у самого зла. Ну а вообще: выдержать такое представление дано лишь подлинно сильным людям. Хотя оно дает многие преимущества.

Грубо за философию

Философия — она о том, чего нет. О том, чего нет, но без чего не представимо то, что есть. Более мягкий вариант: то, что есть, не представимо в качестве человеческого. Короче, философия — очень сложная, но очень практичная вещь. Как религия. Вообще, если бы хотелось оскорбить сразу всех, надо было бы сказать: философия — религия для бесчувственных, а религия — философия для не думающих.

Религиометр

Кругом христиане. «А вы, Саша, чего же не крещеный, не верующий?» С легким осуждением, но вполне христианским прощением. Мол, придет мое время. Я же проходил тут тест — «религиометр», такое вот дивное название… Тест, к чему вы больше предрасположены. Из религий. Вопросы прямые и косвенные. По итогам я вышел то ли «атеист», то ли «агностик». Вполне предсказуемо. Но интересно, что «христианство» заняло последнее место из всех религий. Даже «индуизма», прости боже, во мне нашлось куда больше… Впрочем, вру. Последнее место занял все-таки «сатанизм». Что логично — что может занять последнее место, как не простое отрицание предпоследнего?

Привет Чернышевскому

А ведь «что делать?» — мой основной вопрос философии. Банально, зато правда. А что может быть естественнее, нежели это? Содержание тут красиво вытекает из формы, в которой вопрос задан. Что такое мышление, взятое физиологически? — зависание, невротическая реакция, когда стимул есть, а ответа нет. Животное в таком случае погибает, человек думает. О чем думать — между раздражением и действием? А чего Гамлет думал? Как только понимаешь, что делать — мышление заканчивается. Если хочешь, чтобы оно не заканчивалось, ставь себя в условия, где будет вновь непонятно… Самая большая «непонятка» — всегда на границе. Миров, потоков. Вот и шуруй нести пограничную службу. Правда, тройной агент — он кому-то разведчик, а кому-то и шпион. А шпион — зачастую предатель. Так что можно немного перефразировать: «предатель многих родин». Чаадаев, что ли, не предатель? Сократ? Ницше? Маркс? Все предатели, как пить дать.

Спиноза и ЖКХ

Что практичнее — изучать проблемы ЖКХ или творчество философа 17-го века Бенедикта Спинозы? Мне кажется, что второе. Разумеющий Спинозу уже немножко въезжает в суть проблем ЖКХ, даже если ничего не знает о них. А знающий проблемы ЖКХ еще ничего не понял в Спинозе.

Просветить: железной рукой к несчастью

Добрые, честные и наивные люди могут полагать, что миром правят злодеи, отсюда и зло. Как бы им рассказать, что злодеев нет — и в действительности все намного хуже, чем с ними? Рассказать, чтобы воодушевить?

Наша ритуальная жизнь

Самая забавная деятельность — которая вне прагматики. Не вызвана вроде бы ничем, но есть. То есть чем бессмысленнее, казалось бы, тем совершеннее. Например, ритуал. Почему-то кажется, что вся так называемая экономика на большую долю существует в ритуальных целях. Советский Союз выпускал бесполезное количество танков, и если бы не бессмысленность ВПК, мог еще пожить. Но бессмысленные танки — это был Ритуал, и это оправдано. И распитие кока-колы — от жажды, что ли? Это ритуал, литургия, карманная месса. С точки зрения каких-то иных месс это, вполне возможно, поклонение силам зла, но поклонение силам — это все-таки поклонение, а не глупость. Общество потребления, с некоторой позиции, тотально религиозно, просто это имплицированная религия и с точки зрения изначального христианства пагубная ересь. Но с точки зрения ее самой пагубная ересь как раз изначальное христианство…

Гламур религиозен от и до, но если христианин скажет, что это дело от Люцифера — не стану особо спорить, хотя, впрочем, не верую во Христа и странно мне веровать тогда в Люцифера.

Видите бессмыслицу — ищите ритуал — и обрящете.

Конспирология тут вообще не при чем, она исходит из того, что кто-то о чем-то «договорился», а хрен-та. Не договаривались. Самые сильные ритуалы те, которые спонтанны и имплицитны. Возникли не понять как, и в качестве производных не сразу понять чего.

«Капитализация активов», «капитализация активов» — а что это на самом деле? Это служение, ритуал. Человечество живет, специфически возгоняя дань особому небу путем роста мировой стоимости… Качество жизни, и вообще вся эта проблематика про «пожрать», «насущные нужды», «материальное» — с капитализацией соотносятся очень косвенно. Но капитализация важнее, чем материальное. Ибо явление духовное. А дух попирает материю, конечно, всегда. Нет таких сатанистов и язычников, у которых было бы наоборот. Все великие язычники, конечно, очень духовные.

Можно, кстати, развить тему: если самой совершенной деятельностью будет ритуал, то самым совершенным ритуалом будет, конечно, Жертва. А что могут пожертвовать люди? Что у них вообще есть? У людей имеется время, прежде всего, все остальное им принадлежит постольку поскольку. Но какое-то количество внутреннего времени отпущено каждому. Ну вот его и надо… Можно вообще рассматривать экономику, да и все общество сквозь призму экономического, как механику жертвоприношения времени.

Верую, ибо сдохну

Все люди имплицитно религиозны, просто забывчивы, чтобы это помнить. Напомнить же легко — представьте, что умрете через небольшое, фиксированное, заранее известное время… «Болезнь убьет вас через полгода». При том мучительных болей не будет, бери себе полгода и вперед. И что же? Все притянутся к полюсам метафизики, прикол в том, что к разным. Кто-то выяснится монотеистом, кто-то пантеистом, кто-то проявит отменные сатанинские качества, в конце концов, тоже религия. Кто-то изобретет свою. Скорее всего, слабенькую, и тяготеющую к большим полюсам. Напомним, что и коммунизм, для правильных коммунистов — тоже религия, и фашизм, и даже сколь угодно скептичный либерализм.

Всем сестрам — по равным серьгам

Давно мечтал встретить сочинения, излагающее некий набор предельных позиций мировоззрения с равной симпатией ко всем. При том, что автор стоит на одной из них, и совсем не принимает другие. Просто он понимает, что начальные убеждения — это аксиоматика, и нет плохой и хорошей аксиоматики. Ведь плохая и хорошая здесь — синоним обычно «умной» или «неумной». А так можно судить только теоремы — умно или не умно они там выведены… А аксиоматика — просто есть. Можно сказать «ненавижу твои аксиомы», но нельзя «у тебя дурацкие аксиомы». Если одна позиция вытекает из другой, тогда такое можно… «Моя позиция более продвинутая, ты подумай — будешь как я». Самые умные левые, на моей памяти, выводили все свое левое как следствие самого же либерализма. А иные разумные либералы — выводили себя экспликацией традиционных ценностей (обратных примеров, кстати, я не встречал). А вот чего истиннее — монотеизм или адвайта-веданта? То-то и оно. Но почти не встречал таких текстов, и практически не писал сам. А стоит.

Онтология рулит

Вот даже умные люди говорят, что можно без онтологии, без метафизики, что можно воспринимать философию сугубо инструментально… Можно-то оно можно. Но ребята говорят так, фундированные некой онтологией, а как еще? Я не буду вникать, какой, но верую, что любой хороший онтолог это докажет. Какой-нибудь Хайдеггеру эта задача — на один зуб. Или там Владимиру Библеру. Как будто бывает некий «здравый смысл», взятый сам по себе, независимо от допущений сугубо онтологического характера, то есть типа мышления, конвенции об «очевидностях», принятой логики… Какая там, к чертовой матери, «житейская мудрость»? Любой наипростейшей житейской мудрости («главное в жизни это иметь много денег») предшествует сложнейшая любовь к мудрости, или религия, а «житейское» выступает как итог, следствие или редуцированная форма.

«Да не парься»

«Культура смерти» (в понимании Папы Иоанна Павла Второго) — судьба общества, похерившего, забывшего «символ смерти» (можно в понимании Мераба Мамардашвили, можно в понимании Бодрийяра). Умер символ смерти, чем открыл нам культуру смерти, вот так.

Действительно, оглянемся. Во все века человек был склонен само-определять себя через смерть: я конечен, но могу вообразить и конечность, и бесконечность — что же отсюда следует? Сама медитация на смерть, свою смерть прежде всего — сильнейший человекообразующий фактор. Для христианина, для светского гуманиста. Для классических коммунистов, придумавших СССР, для классических либералов, придумавших США. По-своему и первые, и вторые — религиозные люди.

Какова судьба вопроса сейчас? «Да не парься». Образ личной смерти, не мочилки из соплей и картона, а именно предела, конца — покидает культуру.

И нам остается то, что Папа Римский в 1990-х годах означил «культурой смерти». Если мы не умираем, то ведь и не живем. Если мы не умираем, то как бы почти нет зла. А чего?

Никто не парится.

Философия, психология, конспирология: народные конспекты на вкус

Базовых антропологических типов не так уж много.

Любителю попсовой философии я бы толковал так: главное, чувак, форма деятельности, человек есть то, что он делает. Деятельность — присвоение в отчужденных средах. Природа есть отчуждение, деятельность есть снятие отчуждения.

И первый тип деятельности — присвоение природы, мира вещей, превращение неблагоприятной среды, где человек невозможен, а антропосферу. Работа в мире вещей, деятельное отношение к вещам, или, скажем точнее, деятельное отношение ко всему на свете, будь до люди или культура, как если бы они были вещи. Назовем носителя этой формы деятельности работник. Его сфера — производство и весь мир, презентованный как одно большое производство. Это человек, в идеале, подобен автомату, более или менее сложному, и может быть заменен таковым. Это крестьянин, рабочий, но также и продавец, и оператор в банке, и даже специфический тип начальника над людьми, воспринимающий их как вещи, детали механизма, работающие и не факт, что живые.

Следующий тип — назовем его торговец — занимается отношениями между людьми, увиденными как константные люди (т. е. люди в его картине мира вряд ли, например, развиваются или обучаются). Это уже человек не производственный, но экономический. Его деятельность — в сферах отчуждения экономики. Он может выступать как предприниматель, то есть преодолевать отчуждения этих сфер, создавая свои правила игр на основе новых договоров. Экономика снимает производство, и мы имеем оператора экономики. И вообще всего на свете, но увиденного как экономическое. Это не обязательно «торговец», но это, как правило, всегда посредник. Связывающий те же производства, к примеру.

Далее — воин, оператор политики. Экономика снимает производство, политика снимает экономику. В чем разница? Экономические трасакции — внутри правил, политическое действие — на изменение самих правил. Обычно это война, метафорическая или не очень.

Человек здесь видится как заявленный на господство, как потенциальный субъект вытекающего отсюда конфликта. Соответственно, деятельность — работа в мире таких отношений, практическая конфликтология, война всех форм, или работа с чем угодно, но увиденная сквозь призму такой войны. Это «готовность к жертве собой во имя борьбы за признание», и т. д.

Политика снимает экономику, но сама, в свою очередь, снимаема культурой. Ибо, занимаясь политикой, ты навязываешь миру некое «должное», которое тебе поставляет… культура, так или иначе. Но сам по себе средний человек всегда застает культуру уже готовой — даже будучи актором в производстве, экономике, политике, культура для него отчужденная штука, ибо сделана не им. Но кем-то оно делается. Не только воспроизводится, но и производится. Условно назовем сию универсальную фигуру — жрецом.

Вот так. Отчуждение, снятие, и четыре сферы, каждая из которых проглатывает предыдущую. Для начала же большой игры проглатывается природа.

…Любителю попсовой психологии я бы рассказал те же четыре типа куда проще. Взял бы листик. Расчертил на четыре квадратика. То есть сначала поделил бы надвое: позитивное — негативное. Затем поделенное делится еще раз: простое — сложное. Пояснил бы, что позитивный тип — это принимающий мир как есть, без бунта, приспособленец. Негативный, соответственно, отрицает мир, но фактически дополняет его в отрицании. При этом простой тип явлен целиком и сразу, а сложный должен себя собирать, он немного раскидан по углам — у него счета, активы, «связи», диссертации и собрания сочинений… Тогда, соответственно, наш работник — простой позитивный тип, торговец — сложный позитивный, воин — простой негативный, жрец — сложный негативный.

И вовсе просто было бы с любителем попсовой конспирологии. Им надо сказать волшебные слова шудра, вайшья, кшатрий, брахман, и более ничего. Они уже тебя поняли более, чем ты сам.

Еще можно для иллюстрации растасовать колоду по мастям. Скажем, позитивными будут красные масти, негативными — черные, ну и дальше определиться. Жрецы, наверное, будут трефы, торговцы бубны. А достоинства карт? Ну там — король, дама, валет? А это надо разложить «личностные качества» по «количественным показателям». То есть вот масть — это твой путь, а вот докуда ты на нем прошел.

В принципе, я сейчас рассказал сюжет учено-попсовой книжки. Страниц так в 500 для неленивого автора. Прикладная персонология. Еще одна. И сколько, главное, срезов: философический с отсылкой аж к великому Гегелю, практичесчки-психологический, мистический, игровой… Ну да мы — авторы ленивые. Чего тут писать более одной страницы?

Ящики и кирпичи

Как-то сказал, что философия сколачивает те ящики, куда потом наука складывает свои кирпичи. Так и трудятся бригадой — кто по кирпичам, кто по ящикам. Я, наверное, жутко утрирую. Я, пожалуй, вообще не прав. Но фраза — нравится.

Самое важное — чего нет

Философия, повторюсь, о том, что не существует… Классические три вопроса, по Канту — «что я могу знать?», «что я должен делать?», «на что могу надеяться?» — все они о том, что не существует. И это не существующее, конечно, самое нам важное.

«Реальность больше действительности»

Не помню, откуда фраза: «Реальность шире действительности, ибо включает в себя еще и возможность». Можно даже подступиться к определению философии как учению о модальностях, сокрытых от глаз прагматиков. Должное там, необходимое… Подлинная онтология о чем угодно, только не о действительности. Но поскольку вовсе игнорировать действительность не получится, то она всегда о чем-то, что как бы «мета-действительность». Сравним объект социальной философии, к примеру, и социологии. Социальная философия в споре может понтоваться, всегда полагая себя обладателем некоего N+1, как минимум. Независимо от того, что сейчас берется за N.

Бичара божий о любви к мудрости

— Одна из причин, почему тянуло именно к философии… Я вот чего заметил: если социолог крут, то это уже не социолог, а как бы по именованию философ, ну там Маркс, Фуко, Бурдье. Если психолог крут, типа Фрейд, тоже поле философии. А вот если не крут — просто социолог, просто психолог. То же с филологами, культурологами… Самые крутые в точных наук — кто их удумал, дал аксиоматику, метод — тоже ведь «философы». Прямо-таки не отдельная область, но типа офицерское звание всех областей. Ну я и решил сразу в офицерское училище, чего мне казарма? Правда вот, недоучился… И кто я теперь?

— Как ты и хотел — недо-сверх-теоретик. Бичара божий.