Лин
Когда над полем боя вспыхнули огненные буквы и Вельер с Даленом первыми спустились на землю, я не поверила собственным глазам. Неужели все закончилось? Так быстро?
– Все только начинается, – пробормотал рядом Марек. – Переговоры, торг, строительство… Знаешь, чего я боюсь? Что мои и твои договорятся, а людей отодвинут в сторону.
– Не будет такого, – я покачала головой. – Вельер знает, на что способны люди. И Дален знает.
– Сейчас – да. Но через двадцать лет? Через пятьдесят?
– Увидим… Марек, я должна бежать туда.
– Подожди, – он смотрел мимо меня. – Мне жаль будет с тобой расставаться.
Я подняла брови.
– Я никуда не собираюсь… Марек, я же не могу уйти через врата…
– Мне жаль будет с тобой расставаться, – повторил он, и я наконец-то поняла. И залилась краской.
– Мне тоже, – прошептала я. – Очень.
Идею палаточного лагеря на обожженном поле отмели сразу. Кто-то словно невзначай упомянул о замке в Вельере, огромном и брошенном, и уже к полудню драконы и дирижабли потянулись туда.
Квентин провалялся без сознания все эти часы. Я сидела рядом с ним в дирижабле, перелистывая обгорелую тетрадку, и пыталась найти хоть пару целых строк, но слова прыгали перед глазами.
«Важно, что история течет в одном направлении. Всегда. Да, из настоящего мы уходим в прошлое, но какое это имеет значение? Важно лишь то, что мы больше не увидим друзей…»
«Прошлое – залитая солнцем дорога, по которой уже все прошли, и теперь ты шагаешь по ней в полном одиночестве. Но в конце пути есть кое-что еще, и оно наполняет тебя надеждой. Знание, что все кончится хорошо».
Банальности, которые проговариваешь, чтобы утешить себя. От безысходности, от потери смысла или от одиночества?
А может быть, это и есть надежда?
Квентин… Корлин…
Пепел все побери, у меня же есть отец. Мама умерла… еще года не прошло. А я – я хоть раз о них вспомнила за эти дни?
Но мама хотела, чтобы я была счастлива. А отец… он не пропадет без меня. Он трактирщик, он встречает многих людей. Может быть, уже встретил.
Во мне нет драконьей крови. Нет ни капли магии. И я буду всю жизнь оборачиваться, гуляя по улицам, – но никогда не увижу Квентина…
Я перегнулась через борт гондолы. На мокрые скалы накатывался прибой, вторым цветением распускались кусты жимолости, гладкие каштаны, первоцветы. Зеленеющая трава, яркие листья – неужели снова приходит весна?
– Здесь осенью всегда так, – заметил молодой маг, управляющий дирижаблем. – Мы ведь летим на юг. А в Вельере цветут розы.
Погулять бы тут вдвоем! Ведь у нас есть еще несколько дней, правда? И, может быть…
– Линка… – Квентин открыл глаза. – Где мы?
Я улыбнулась.
В замке нас встретили приветливо, испуганно и недоуменно. Местный бургомистр, высокий и пухлый, хорошо знал мэтра, и это облегчило нам задачу. Впрочем, и он нервно сглотнул, узнав, с кем имеет дело.
Многие волшебники и сами выглядели смятенными. Стояли, разводили руками, маялись, вспоминали, как коснулось их серебряное зеркало… А потом словно прорвалась плотина: разговоры в каждом углу, сначала негромкие, сочувственные, делались все торопливее, все громче, глаза разгорались, и вот уже вчерашние недруги хлопают друг друга по плечам, смеются, откупоривают бутыли с янтарным медом…
Драконам новости дались легче. Когда «мы – одно» въелось в плоть и кровь, а род священен, естественный ответ новым родичам – сострадание. И облегчение, что твоя вина не сделалась непомерной.
«Подружись со мной, пичужка, будем вместе в доме жить, сядем рядышком под вьюшкой, будем азбуку учить…»
Вельер как-то незаметно стушевался, отошел от дел. Один раз я видела его в пустом каменном коридоре: он стоял, не двигаясь, и я уже хотела его окликнуть, но Марек утащил меня за руку и тихо объяснил, что именно там когда-то находились их комнаты – Марека и Аркади.
Квентин проводил долгие часы с магами. Однажды рано утром он исчез, и я полдня бродила по парку как потерянная – но они спустились с неба, сияющие, и из сбивчивых объяснений Анри я поняла, что им удалось создать первый айсберг…
Мэтр постигал премудрости тонкого огня под присмотром Эйлин и казался на десять лет моложе. Я, наверное, так до конца и не привыкла к нему – новому, но мы понимали друг друга.
– Поговори с Квентином, – негромко сказал он как-то. – Если он хочет видеть тебя рядом с собой, вы найдете выход.
– Мы… сделали одну-единственную попытку, – я прикрыла глаза, смахнула слезинку с щеки. – Я настояла. Врата не откликнулись на мою кровь. Вообще никак.
– Я не могу тебе советовать, – помолчав, сказал он. – Но… вот одно. Я очень к тебе привязался – но мне легче будет знать, что ты счастлива там, чем кусать губы, видя, что ты гаснешь здесь.
Я кивнула и поднялась со скамейки. Вдали три раза тяжело бухнул колокол.
– Вечером праздник, – напомнил мэтр. – Придете?
– Вельер с Анри переписали книгу? – Я подняла бровь.
– Две копии. Оригинал будет храниться в Теми, из уважения к автору.
– Вы вернетесь в Темь? – тихо спросила я.
– На время, – он закрыл глаза. – А там посмотрим.
– Другие драконы, кажется, не прочь сделать вас… – я хотела сказать «правителем вместо Вельера», но проглотила эти слова. – Видят в вас героя.
– А Квентин вообще теперь фигура легендарная, – кивнул он. – Он справится.
– А вы?
– Я учусь летать, – он мягко улыбнулся. – И я достиг всего, чего хотел. Я счастлив.
В парке начали отцветать розы. Лепестки усыпали дорожки, как в Галавере.
Квентин быстро шел мне навстречу.
– Все, – почти шепотом сказал он. – Больше никакой магии, никакой высокой воды, никаких переговоров, никаких изысканий. Отсюда и до дня проводов я свободен.
– Разве ты не знаешь, что написано в книге?
– Ни строчки, – он улыбнулся. – Полетели?
– Прямо сейчас?
– Помнишь, я обещал тебе, что мы вернемся на Серые холмы? – Он коснулся моей руки. – Хочешь туда?
– Хочу куда-нибудь с тобой. Где море и цветы… Можно?
– Ага, – Квентин обхватил меня за плечи. Глубоко вздохнул: – Лин… постой со мной минутку, а? Я хочу тебя вот так держать и не отпускать ни за что…
– …Вдруг получится?
– Чудеса случаются, – он тихо улыбнулся. – Пойдем куда-нибудь, где никого? Становиться собой на людях… это не очень удобно.
Мы шли, и Квентин говорил не останавливаясь:
– …Саймон сбежал, представляешь? Жители поселка устроили праздник, решили на радостях позвать и его, а он начистил картошки и фьють! Как в воду канул. А де Вельер наотрез отказался возвращаться в город, откуда когда-то прогнали его повелителя… вот у кого длинная память! Сейчас он принял на себя бразды правления поселком на Серых холмах. И, знаешь, у меня такое чувство, что Вельер вернется туда – и лет через пять там будет и город, и замок. Да такой, что теперешний Вельер ахнет…
– А Дален? Он простил своих?
– Анри и Эйлин? Конечно. Ругались они страшно. Эйлин настаивала на том, чтобы взлететь над морем и строить айсберг из воздушного кокона, как мы тогда, а Дален заявил: ни метра над водой без парусного судна и двух воздушных шаров с поддержкой. И, кстати, правильно сделал: шхуну мы чуть не затопили. Там было очень холодно, Линка, – он стиснул мою руку. – Хорошо, что ты была здесь. Я в тот раз чуть не умер, когда увидел горящие деревья и тебя рядом.
– Дразнишься? Морская прогулка, айсберги, высокая вода – да я бы не променяла такое и на двадцать взломов!
– Ну, морскую прогулку мы еще устроим… Готова?
Мы взвились в воздух, как дельфины, играющие в воде. Я чувствовала, как красиво это выглядит со стороны, и замирала от восторга. Казалось, воздух весь был мой: я могла соскочить с Квентина и полететь рядом, могла обнять его и перевернуться в воздухе, могла…
Я закричала: меня переполняло счастье, чистое, как утреннее облако. Никогда в жизни я не летала ради полета, никуда не стремясь и никуда не опаздывая. Квентин взмывал все выше, и небо держало меня, как вода в быстрой реке.
Я легла на спину и раскинула руки. Ветер перебирал мои волосы, облака уносились вдаль, в животе сладко замирало, и я наконец-то поняла, каково это – летать.
Когда Квентин приземлился и лег на бок, возвращаясь, я свалилась на траву почти без чувств.
– С ума сойти, – прошептала я. – И ты отказывался от такого каждый день?
– Это было давно и неправда, – откликнулся Квентин. – Хотя, наверное, придется привыкать снова: Корлин непредусмотрительно не рассказал потомкам, что он дракон.
– Значит, будешь летать ночью под звездами, – я перевернулась на спину. – Квентин… как мне не сойти с ума, а?
Он молчал. Я не видела его глаз.
– У тебя будет дом, – продолжала я. – Неделя в чьей-то библиотеке – и несколько недель, может быть, полгода у очага. Над формулами и последовательностями… Может быть, ты даже сможешь завести семью.
Квентин покачал головой.
– Не говори глупостей. Моя семья – это ты.
– Потому что ты так решил?
Он болезненно поморщился.
– Не только поэтому. Так просто есть. Ты дороже… нужнее… просто у меня не может быть иной семьи, кроме тебя. Вот и все.
Я подняла голову. Вокруг покачивались осенние крокусы. Бледно-голубые, фиалковые, нежные, они цвели повсюду.
– Каждый год распускается цветок для каждого живущего на земле, – пробормотала я. – Когда ты исчезнешь, твой цветок закроется?
– А если цветок сорвать, кто-то упадет с лошади? – подхватил Квентин. – А наемные убийцы-то и не знают…
Он посмотрел на меня. Вертикальные зрачки стремительно становились нормальными, круглыми, но мне все равно было не по себе. Чуть-чуть.
– Я хочу… – он запнулся. – Я хочу сказать тебе одну вещь. Корлин не написал тебе ни одного слова, потому что не должен был. Моя жизнь предопределена. Ты делаешь свой выбор сама.
– Какой выбор? – прошептала я. – Какой?
– Быть счастливой без меня, например, – серьезно сказал Квентин. – Мне бы этого хотелось.
– Я, конечно, ни на что не намекаю, но нормальным людям обычно хочется быть счастливыми с теми, кого они любят, – огрызнулась я. – И вообще, ну ее, эту разлуку! У нас еще есть несколько дней. И я… я хочу… быть с тобой. Вот.
– С тобой спокойно, – чуть улыбнулся он. – Ни войны, ни боли, ни тревог. Словно сидишь в мягком кресле, а в сгибе ноги устроился котенок.
– И царапается, – пробурчала я, придвигаясь ближе. – Но мы остановили войну. Теперь будет новый мир. Другой… разве нет?
– Я надеюсь, что нет, – Квентин вздрогнул. – Перемены – это страшно. Нет, мир тот же, и мы те же. Просто знаем о себе чуть больше.
– Мы остановили войну…
– Потому что поняли друг друга. Мы тянулись друг к другу всегда. Ты и я, Вельер и Дален, волшебники и драконы, – он закрыл глаза, вспоминая о чем-то. – Как магнит. А сейчас круг замкнулся. Мне кажется… я даже уверен, что я тут ни при чем. Вместо Корлина мог бы прийти Эрик, Дален, даже Вельер – если захотел бы. Если бы на чашки весов упала еще одна сосновая иголка. Это неизбежно.
– А мы с тобой? – спросила я шепотом. – Тоже неизбежно?
Над нами нависала сосна, раскинув ветви. Как давным-давно у реки, в самом начале нашего знакомства. Только там я купалась в одной рубашке, а теперь на Квентине не было одежды, и по обнаженной коже катился запах моря, как соленая волна.
Десять недель назад я его таким и в мыслях не видела. А сейчас…
– Я уколол тебя в палец, пока ты спала, – прошептал он. – Прости меня.
Я молчала. Шумели сосны, перешептывались каштаны, ветер гулял над травой, и еле слышно что-то шептало небо.
Мы смотрели друг на друга, и слова как-то очень вдруг стали не нужны.
– Ты знаешь, какой сегодня день? – тихо спросил Квентин. – Это абсолютная безответственность.
– Это будущее.
– Линка…
– Мы должны замкнуть круг. Если ты уходишь от меня… насовсем… я не могу отпустить тебя так. Я хочу…
Тихо:
– Уверена?
Я засмеялась. И поцеловала его в ответ.
Это было как полет, как летнее небо на опушке, где мы гуляли с мамой, – солнечно-синее, прозрачное, радостное. Я знала его всего – без зеркал, без магии. Только тепло нагого тела, только его губы на моих, только его руки… как закружилась голова, когда его пальцы замерли на моих волосах, и я поняла, что лежу перед ним без одежды… как мы расхохотались, думая об одном и том же…
Мы росли в одном времени, но за много миль друг от друга. А через несколько дней мы будем сидеть на одном камне и смотреть на те же кипарисы, но между нами будет пятьдесят лет…
Неважно. Сейчас мы вместе. Вместе, вместе, вместе…
Все предопределено, но это мы выбираем сами – и это тоже предопределено.
И когда мы соединились, я поняла, почему он сделал меня посланием.
Ради этого момента.
Над головой качались сосны, а нос щекотали цветы. И это было счастье.
– …Когда успело стемнеть? – сонно спросил Квентин.
– Оно нарочно, – серьезно сказала я. – Чтобы напомнить нам, что сегодня праздник имени тебя. Кстати, предлагаю ночью пойти купаться и повторить все по новой.
– О да. Великого мага Корлина тяпнет за ногу медуза, и магам срочно придется тянуть спичку. Готов поспорить, де Верг сжульничает, – Квентин вскочил. – Летим?
Я прыгнула ему на спину, торопливо застегивая рубашку. И взмыла в небо.
Мы летели вдоль прибоя в темноте, беззвучно. Южная ночь одуряла: пахло жасмином, абрикосовыми цветами и деревьями, о которых я даже не слышала.
Никуда отсюда не уеду, поняла я. Буду жить в домике у моря, загорать и встречать друзей. Займусь резьбой по дереву, посажу за домом пару яблонь, буду фехтовать… найду себе учеников. А вечером буду думать о Квентине.
Замок был ярко освещен. На узком балконе стояли Дален и Вельер с бокалами в руках и разговаривали о чем-то. Внизу кружились в танце девушки, горел костер, и еда ждала на накрытых столах…
– А вот и вы, – поприветствовал нас Анри, когда мы вынырнули из-за угла. – Кор, ты бы переоделся, что ли. Или ты речь говорить не собираешься?
– Почему же, собираюсь, – невозмутимо отозвался мой спутник. – Покажу пальцем на тебя и заявлю: «Это ему достанется мое будущее? Знаете, перспектива не очень-то радужная».
– Понятно, – бодро кивнул Анри. – Драконам слова не давать. Ну что ж, если готовы, прошу к столу!
Вечер прошел как во сне. Много говорили о тех, кто погиб в последней битве. Анри опустил голову; Эйлин вытирала слезы. Я не слышала, что говорил Квентин: перед взглядом стояла разлитая по морю бирюза, кривая сосна и цветущие крокусы. Только один раз, когда он закашлялся посреди фразы и все отвели глаза, я стиснула руки и посмотрела на него.
Мы не танцевали; Квентин явно чувствовал себя неуютно. Наверное, в эти минуты он в первый раз пожалел, что не ушел через врата сразу: на него смотрели жадно, как на готовое испариться сокровище. Может быть, ему и стоило бы исчезнуть тогда… но в тот день я прикоснулась к плите дрожащей рукой, камень не пошевелился, свет не разгорелся – и Квентин не смог уйти.
Но сможет. У нас еще неделя, а потом…
Потом зазвучали трубы, и Дален вынес Драконлор на шелковом покрывале. Все взгляды снова обратились на Квентина. К моему удивлению, он смотрел на мэтра и смеялся до слез.
Я смотрела на пламя костра сквозь пузатый бокал. Мед, темно-коричневый, с золотыми прожилками, струился по хрустальным стенкам, я перебирала пальцами ножку, и в прозрачном дне так уютно отражался огонек свечи…
– Огонь, – задумчиво проговорил Марек. Он остановился сзади, положив руку на спинку стула. – Лин, ты ведь не вернешься в Галавер. Что бы ни произошло, не вернешься.
– Я…
Он внимательно посмотрел на меня.
– Вот-вот… Пойдем, я тебе покажу кое-что.
В пустых залах каждый шаг отзывался гулким звоном. Узкий коридор, в который меня поманил Марек, напоминал лаз. Я уже потеряла счет шагам, как мы оказались в обшитой деревом комнатке с низким потолком. По стенам выстроились наспех сколоченные ящики с тусклыми кожаными томами и пожелтевшими свитками.
– Библиотека, – прошептала я.
– Остатки, – усмехнулся Марек. – Сейчас, подожди…
Он наклонился над одним из ящиков, заработал локтями, распихивая книги, отодвинул верхний сундук, заглянул в нижний и вскоре зарылся в залежи по пояс.
– Я приложил руку к этому счастью, – запыхавшись, объявил он, протягивая мне нетолстый томик. – Думаю, дня за три ты выучишь его наизусть.
Он ждал вопроса. Я приподняла бровь.
– Ну ладно, ладно, – махнул рукой Марек. – Хотя могла и спросить, не развалилась бы… Здесь все замки и дворцы, о которых я слышал. Потайные ходы, люки, лазы, подземные тайники, ловушки, забытые двери… Кладезь для вора. Когда мы с Вельером еще разговаривали, он подарил ее мне, а я, дурак, так и не забрал.
– А сейчас?
– Что – сейчас? Сейчас дарю тебе.
– Нет… Марек, вы сейчас разговариваете с Вельером?
– Есть немного, – он вдруг улыбнулся. – Только не спрашивай о чем. И если увидишь у него следы синяка на скуле, тоже не спрашивай.
– Шутишь?
– Может быть, – Марек отвернулся. – Лин, я прочитал книгу Корлина. Я знаю, что будет. Препротивнейшее чувство… никто, кроме меня, не понял – да и понять-то не должен! – а я знаю.
– Что? – Я схватила его за рукав.
– Ничего важного, – он покачал головой. – И книга будет написана, и все случится, как должно. Только один человек проживет свою жизнь чуть-чуть по-другому. Ты когда-нибудь хранила секреты?
– Хочешь со мной поделиться? – улыбнулась. – Но разве это не изменит чье-то будущее? Может быть, потом?
– Да, потом… – отрешенно кивнул Марек. – Лин, если ты когда-нибудь вернешься в Галавер – вспомни меня.
Я вернулась к столу, чувствуя, как на лбу зреет морщинка. Марек никогда ничего не говорит просто так – может быть, он узнал, что мы с Квентином?…
На моем стуле кто-то сидел. Я открыла рот, собираясь согнать негодяя – и ахнула. Там, где десять минут назад стоял мой бокал, теперь лежали ореховые дощечки.
– Неужели это вы!…
Мой сосед по дилижансу обернулся. Он. Торговец, что показал нам водопад и дракона, Первого и стихию огня… рассказал нам сказку по пути в Галавер.
– Сыграем партию? добродушно улыбнулся он. – Приехал в гости к брату, смотрю – а вас со спутником, похоже, придется в колоду добавлять.
– Колоды не хватит, – смеясь, возразила я. – Нас здесь много.
– Жаль, что карты нельзя забрать с собой во врата, – Квентин неслышно подошел сзади и обнял меня за талию. – Я бы попросил колоду на память.
– Вам – с превеликим удовольствием, – поклонился торговец. – Только вот деньги вы из прошлого, извините, тоже не заплатите. Так что…
– Ну вот, начнут здесь торговать твоим лицом без позволения, – хихикнула я. – А где вы сейчас живете?
– Я-то? Из Херры приехал.
Квентин напрягся. Рука, спокойно лежавшая у меня на талии, каменной гирей упала вниз.
– Как там сейчас? – тихо спросил он.
– Ну… – торговец почесал в затылке. – Если уж начистоту, бюргеры в совете рады были бы вас увидеть. Вы погорячились, бургомистр, если уж без экивоков, тоже. А раз уж и маги с драконами помирились, и войне не бывать, выходит, что вы вроде как герой, а они не правы.
– Они были правы, конечно. Они защищали город…
– Это верно, но кто же знал, что потом пойдет! Если бы вы там побывали, походили по дворцу и при всем честном народе сообщили, что, мол, я зла не держу, всем легче стало бы. Я, честно говоря, за этим и приехал.
– То есть меня боятся?
– Нет, – торговец мотнул головой. – Как же вам объяснить-то… Представьте, что переночевали вы в трактире, а хозяин, хитрая бестия, мало того, что накормил помоями и подсунул вонючий матрац, так еще и обсчитал на три монеты при расчете. А вы, недолго думая, взяли да спалили ему сарай. Прошло полгода, едете вы той же дорогой, но время уже другое. Он остепенился, сына растит, вы в дилижансе с молодой женой. Можно мимо проехать, но старая вина через год, через два да аукнется. А можно зайти, друг перед другом повиниться, чарку выпить и дальше поехать с чистым сердцем. Тем более что дом родительский, он один. Другого не будет никогда.
Я покосилась на Квентина. Он улыбался.
– Спасибо вам за новости, – наконец сказал он. – Наверное, вы правы. Я… подумаю.
Час спустя, когда мы улизнули с банкета и качались на волнах в полумиле от замка, я спросила:
– Ты полетишь?
– Я – последний из рода Кор, – помолчав, ответил он. – Я должен.
– Ты знаешь… мне кажется, это не худший конец для рода Кор, – зажмурившись, сказала я. – Если бы твои предки знали, что ты остановил войну и потратил жизнь, чтобы написать ту книгу, они бы поняли.
Когда я открыла глаза, Квентин был совсем близко. Огни замка светились в воде.
– Я думаю, они бы поняли, даже если бы я не написал ни строчки, – тихо сказал он.
У меня снова закружилась голова. И не останавливалась еще много дней.
Мы не оставались вдвоем: Эйлин, Анри, мэтр, Марек и даже откуда-то взявшийся парнишка из Галавера не отходили от нас всю неделю. Дважды на наши посиделки заходили Дален с Вельером – как ни странно, вместе. Мы говорили, не умолкая, пока не начинали слипаться веки, и даже тогда мы с Квентином засыпали, не отрываясь друг от друга…
Морские прогулки, костры, музыканты, поцелуи, Херра… Квентин полетел туда в одиночку и вернулся поздно вечером, усталый и отрешенный. Но закрыл глаза с легкой, почти счастливой улыбкой.
А затем наступило последнее утро.
Мы ехали на лошадях, хотя Квентин мог бы долететь гораздо быстрее. Я сидела перед ним в седле, прижавшись к нему спиной, и думала только об одном: когда мы поедем обратно, его со мной не будет. Нужно запечатлеть, съесть каждое мгновение, запомнить его глазами, ртом, лбом, запястьями, а потом, когда станет плохо, наклониться к этим воспоминаниям, как к роднику.
«Я не поеду», – сказал Вельер. «Драконы уходят в одиночестве». Квентин ответил с иронией: «Но я, похоже, больше не дракон – не могу им быть». Вельер покачал головой без насмешки: «Ты им останешься. Увидишь».
Они обнялись и разошлись. Сегодня утром Вельер не вышел на балкон своего бывшего замка – впервые за эти дни.
С мэтром Квентин попрощался прошлым вечером. Я не стала им мешать.
А сейчас в небе кружили драконы. Я насчитала трех… нет, четырех…
Сердце подпрыгнуло. Там, у самого солнца, парил в вышине дракон с огненным крылом. Неужели?…
Корлин принес в мир столько света…
Но теперь его не будет рядом, и я чувствую, будто не могу дышать.
У залива мы спешились. Здесь не было пышных проводов, не было труб – только маленький белый островок в паре сотен метров от берега.
– Жаль, Эйлин не поехала, – вздохнул Анри, выпуская поводья.
– Это ее выбор, – ответил Дален.
– Выбор – понятие несущественное, – заметил Марек. – По крайней мере, не сейчас. Ну что, как переправимся? Босиком по воде?
– Мы с Далеком вас перенесем, – ответил Квентин. – Согласны?
– Еще бы, – пробормотал Анри. – Всю жизнь мечтал грохнуться в море и кричать «Спасите, спасите!» на радость пролетающим чайкам. Вы как хотите, а я пешком.
Взгляд скользнул по солнечной голубой воде.
– Я, наверное, тоже, – нерешительно сказала я. Может, врата мокрых драконов не пропускают?
Квентин оглядел берег: лошадей, тропу, зарастающую бурьяном, наши следы на песке, по-утреннему неподвижные кипарисы… Шумно вздохнул.
– Идемте…
Прохладная вода гладила пальцы ног. Квентин подхватил камешек и подбросил его в небо. Минуту спустя камень плюхнулся в море за нашими спинами. Я вздохнула, подобрала обломок ракушки и запустила его в грубые каменные статуи, что вырисовывались все ближе. Второй, третий, четвертый… Мимо не пролетел ни один.
– Да, – помолчав, сказал Квентин. – Я зря выпендривался.
Путь до врат не занял и десяти минут. Я с тоской посмотрела на высокое солнце.
– Пора? – спросил Марек. – Ножичек я подготовил.
Я прислушалась к себе. День трех колоколов – да; но я не знала, не знала…
«У тебя есть в роду драконы?» Теперь будут?
– Подождите! – донесся крик.
Из-за мыса показалась белая лошадь с разметавшейся гривой. Длинные косы всадницы развевались как флаг.
Эйлин соскочила с лошади прямо в воду. Подол серого платья вмиг потемнел, и волшебница приподняла юбку. Сначала до лодыжек, потом до середины икр, до колен… Ветер играл темными волосами, в зеркальных глазах плескалось море.
Когда вода достигла бедер чародейки, я почувствовала, что мужчины рядом думают о чем угодно, только не о Драконлор.
Эйлин, кажется, тоже это заметила. Волшебница с улыбкой подняла голову и посмотрела на нас. Поднесла палец к губам, вытянула руку – и на ладони расцвела огненная роза.
Я приоткрыла рот. Пришло время, когда вода не мешает огню?
– Если вода не коснулась рук и лица, у мага есть несколько секунд, но… – голос Далена оборвался. – Эйлин, это чудо или совпадение?
Она улыбалась.
– Неужели это все ты? – почти с восхищением спросил Анри де Верг, толкая Квентина. – Парень, ты так затмишь славу Первого!
Квентин покачал головой.
– Мне кажется, это прощальный подарок, – мягко произнес он. – Я должен был увидеть, какими вы станете.
– Я не могла не попрощаться, – призналась Эйлин. – Квентин, ваши вещи… медальон, тетради…
– Если Лин они не понадобятся, пусть хранятся у вас с Эриком, – ответил Квентин. – Там же, где и Драконлор.
– Я как раз собиралась в Темь, – кивнула Эйлин.
– Ты вернешься? – окликнул ее Дален.
– Да, но позже – и, возможно, не одна.
– А я уеду на далекий север, – мечтательно произнес Марек. – Вернусь, наверное, весной.
– Вместе отправимся, – негромко, но твердо сказал Дален. – Когда разберемся с книгой. Высокая вода все еще идет, и нам понадобится каждая пара рук, даже если на ней не будет огней.
Я представила волшебников и драконов, водящих хоровод вокруг снежной горы, и хихикнула. Марек развел руками и польщенно улыбнулся.
– Хорошо. Приятно быть нужным, пепел все побери!
Квентин остановился напротив Анри.
– Я напишу продолжение твоей книги, – усмехнулся де Верг.
Квентин слабо улыбнулся:
– Не стоит. Пиши свою.
Марек коснулся моего запястья – мимолетным жестом. Кивнул и отступил в сторону.
– Ты меня понимаешь, – прошептала я.
Квентин обнял Эйлин:
– Я оставлю вам письмо. В книге.
– Я его уже прочитала, – тихо ответила она.
Он молча обнял ее еще раз.
– Доброго пути, Квентин, – низким голосом произнес Дален.
Квентин остановился напротив него. Кивнул и обернулся к нам:
– Доброй ночи, друзья.
Пусть свершится чудо, взмолилась я. Я хочу туда, к нему, в запах земляники, в сильные руки, которые оборачиваются крыльями… ведь у него больше никого нет.
Квентин повернулся ко мне.
– Лин, я…
– Неважно, – перебила я. – Я хочу проводить тебя во врата.
– Что?
– Я хочу встать во врата рядом с тобой. Ну и пусть, что они не откроются… Я хочу держать тебя за руку. Ты не должен быть один. Квентин… Кор… пожалуйста.
– Да, – одними губами сказал он.
Я подхватила лезвие, выпавшее из его руки. И быстро, словно боясь, что он передумает, коснулась пальцем плиты в том месте, где алела его кровь.
Плита осветилась.
Корлин…
Ты придумал имя, которое соединило тебя и меня. Ты пришел в мой дом, когда я еще не могла тебе ответить. Ты взял меня с собой, когда ни ты, ни я не знали, кто ты. Все было предопределено. У меня не было выбора, как не было его у тебя.
Но сейчас – я выбираю. Я люблю.
Возьми меня с собой. Прошу тебя.
Радужное сияние росло. Квентин взял меня за руку. «Я люблю тебя», – прочитала я на его губах.
Я справлюсь.
Все хорошо.
Вера сумеет.
– Я верю, – прошептала я.
И мы шагнули вперед, не разжимая рук.
Я не боюсь.