Четвертую фазу новейшей истории российской уммы – фазу трансформации раскола – отличает переход дезинтеграционных процессов на новый, более глубокий уровень.
Снижение накала борьбы между ЦДУМ и Советом муфтиев России, характерное для этой фазы, было вызвано не столько началом их примирения, сколько общей усталостью основных игроков. По ситуации на середину 2006 года можно было с уверенностью сказать, что ожидавшейся консолидации традиционных мусульман не произошло, зато их враги успешно объединились. Благодаря этому и ЦДУМ, и КЦМСК, и Совет муфтиев России стали подвергаться мощным и хорошо скоординированным информационным атакам, которые постепенно разрушали их единство.
К 2001 году российский ислам стал восприниматься государством как единая в своем многообразии система, хорошее состояние которой было важно не только для сохранения стабильности в стране, но и для реализации принципиальных внешнеполитических проектов. По-прежнему избегая открытого вмешательства во внутримусульманские дела, Администрация Президента требовала от его основных центров только одного – полной лояльности.
1. Завершение процесса поляризации российской уммы – регистрация КЦМСК и открытие его представительства в Москве
В феврале 2001 года в Москве было открыто официальное представительство КЦМСК, который незадолго до этого получил регистрацию в Министерстве юстиции. На посвященной этому событию пресс-конференции лидеры центра официально заявили, что являются самостоятельной структурой и не входят в состав Совета муфтиев России, представители которого, правда, настаивали на обратном. Прежде биполярная умма России преобразовалась в триполярную, причем ее новый центр предпочел занять нейтральную позицию в противостоянии ЦДУМ и Совета муфтиев. Усиление КЦМСК затронуло в первую очередь интересы муфтия Равиля Гайнутдина, который потерял возможность выступать от имени северокавказской уммы в своих контактах с федеральной властью. Кроме того, северокавказские муфтии безусловно признавали легитимность ЦДУМ и поддерживали тесные связи с его председателем, чем сильно снижали эффективность антитаджуддиновской кампании. Впрочем, правомерность существования Совета муфтиев ими также не оспаривалась, что делало бесперспективным затянувшееся противостояние Равиля Гайнутдина и Талгата Таджуддина. Взвешенная и конструктивная политика нового мусульманского центра была высоко оценена Администрацией Президента и Русской Православной Церковью. 25 декабря 2001 года КЦМСК был принят в Межрелигиозный совет России, а летом 2002 года его председатель муфтий Магомед Албогачиев получил приглашение войти в Совет по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте России. Положительный пример северокавказских мусульман, сумевших преодолеть серьезные внутренние противоречия, несколько отрезвил сторонников эскалации конфликту между ЦДУМ и Советом муфтиев и уменьшил накал страстей в их междоусобном противостоянии. Кроме того, появились слухи, что Администрации Президента надоели внутритатарские склоки и она намеревается создать всероссийский муфтият именно на базе КЦМСК, назначив верховным муфтием страны Ахмада Кадырова. Вряд ли эти слухи соответствовали действительности, однако нейтралитет КЦМСК выгодно выделялся на фоне непрекращающихся стычек Совета муфтиев России и ЦДУМ.
2. Новые тенденции в мусульманской политической жизни – эволюция движения «Рефаха» и перенос борьбы ЦДУМ и Совета муфтиев России в сферу политического ислама
Между тем новые интересные тенденции наметились и в сфере политического ислама, получившего благодаря парламентским выборам 1999 года серьезный стимул для развития. Движение «Рефах», ставшее бесспорным фаворитом среди мусульманских партий, стало активно расширять и выстраивать сеть своих региональных филиалов. На прошедшем 3-5 марта 2000 года IV съезде движения было решено поддержать кандидатуру В.В. Путина на президентских выборах и начать пробовать свои силы в региональных выборах. К этому времени при «Рефахе» был создан Совет духовных наставников под руководством муфтия Равиля Гайнутдина, в который вошел и глава Буддийской традиционной сангхи России Пандидо Хамбо Лама Дамба Аюшеев. Его присутствие в совете имело своей целью подчеркнуть межрелигиозный, а точнее – исламско-буддийский характер «Рефаха К 2001 году тесные рамки «Рефаха» перестали устраивать амбициозного Абдул-Вахеда Ниязова, который увидел свое новое призвание в эксплуатации модной тогда идеи евразийства. 15 марта 2001 года на очередном заседании «Рефаха» было объявлено о преобразовании движения в Евразийскую партию России «Благоденствие» (ЕПР). Эта инициатива сулила Ниязову немалые дивиденды, однако он оказался не единственным поклонником евразийской доктрины. 21 апреля 2001 года в Москве прошел учредительный съезд общероссийского политического общественного движения «Евразия», в котором из религиозных деятелей приняли участие председатель КЦМСК муфтий Магомед Албогачиев, высокопоставленные представители ЦДУМ и Русской Православной Церкви. Инициатором создания нового евразийского движения выступил известный конспирологстарообрядец Александр Дугин, не скрывавший своих симпатий к верховному муфтию Талгату Таджуддину и неприязни к Абдул-Вахеду Ниязову. По утверждениям Дугина, движение «Евразия» было создано по согласованию с заместителем руководителя Администрации Президента России Владиславом Сурковым, который обеспокоился возросшей активностью Ниязова.
Действительно, поведение лидера «Рефаха» стало приобретать все более сомнительный характер. Так, в мае 2000 года Ниязов посетил Турцию, где принял участие в съезде антиправительственной партии «Фазилет» и пообещал ей поддержку от имени Государственной Думы. 13 октября того же года он провел антиизраильский митинг, на котором в крайне резкой форме прозвучало осуждение позиции израильского руководства по отношению к палестинцам. Все эти демарши были отслежены руководством «Единства» и 29 октября 2000 года ее лидер Сергей Шойгу, выступая на втором партийном съезде, подверг Ниязова жесткой критике, отметив, что «некоторые наши члены ведут себя, как дорожные проститутки». Гневное выступление Шойгу завершилось обещанием в самое ближайшее время рассмотреть вопрос об исключении лидера «Рефаха» из думской фракции «Единство». Окончательный разрыв «Рефаха» с «Единством» произошел 19 марта 2001 года, когда Абдул-Вахед Ниязов, не дожидаясь принудительного исключения, решил выйти из «Единства» по собственной воле. Основаниями для этого шага он назвал создание собственной партии, а также «политическую ревность» к своим успехам партийного и фракционного руководства «Единства». К этому времени двое из рефаховских депутатов – Ахмед Билалов и Каадыр-оол Бичелдей – прекратили все отношения с этим движением, однако на смену к ним пришли депутат от Чечни Асламбек Аслаханов и бывший мэр Владивостока Виктор Черепков.
В мае 2001 года монополия Ниязова на представление интересов мусульман в политической сфере была окончательно разрушена. 17 мая дагестанский банкир Магомед Раджабов при негласной поддержке ДУМ Дагестана зарегистрировал новую мусульманскую партию, без особой фантазии назвав ее Исламской партией России (ИПР). При ближайшем рассмотрении эта структура оказалась прямым наследником «Нура», поскольку все ключевые посты в ней заняли бывшие лидеры этого движения. В их иерархии, правда, произошло одно существенное изменение – Раджабов, бывший в «Нуре» на вторых ролях, теперь стал партийным лидером. В то время как ЕПР и движение «Евразия» представляли интересы соответственно Совета муфтиев и ЦДУМ, ИПР было призвано лоббировать интересы ДУМ Дагестана. Своим главным противником на политической арене оно видело партию Ниязова, тем более что в политсовет ИПР вошли его непримиримые враги Махмуд Велитов и Султан-Мурад Гуламов – действующий и бывший председатели Регионального ДУМ Москвы и Московской области юрисдикции ЦДУМ.
3. Усиление сторонников верховного муфтия Талгата Таджддина – успехи ЦДУМ и просчеты Совета муфтиев России
Возникновение в российской умме третьего самодостаточного полюса, как уже говорилось, оказалось выгодным прежде всего для ЦДУМ. 2001 год вообще оказался для структуры Талгата Таджуддина весьма удачным, что было обусловлено не только его тактическими успехами, но и серьезными просчетами Совета муфтиев России.
Зимой 2001 года ЦДУМ заключило выгодный союз с Центром геополитических исследований философа Александра Дугина, получив в свое распоряжение профессиональную команду аналитиков и специалистов по связям с общественностью. Основным совместным проектом ЦДУМ и центра Дугина стала прошедшая в июне 2001 года конференция «Исламская угроза – угроза исламу?», которая принесла немало дивидендов каждой стороне. Кроме того, на сторону ЦДУМ встал популярный телеведущий Михаил Леонтьев, несколько раз озвучивший позицию Талгата Таджуддина по отношению к ваххабизму в своей программе «Однако». Параллельно стала налаживаться работа центрального аппарата ЦДУМ, сильно запущенная за прошедшие годы.
Этому способствовало назначение управляющим делами младшего сына Таджуддина Мухаммада, который прошел специальные курсы подготовки руководящего состава в Российской академии государственной службы. Усилиями пермского муфтия Мухаммедгали Хузина заработал официальный интернет-сайт ЦДУМ, а газета «Маглюмат» увеличила свою периодичность и улучшила полиграфическое качество.
В конце 2002 года в Москве началось создание полноценного представительства ЦДУМ, которое разместилось в благоустроенном здании бывшего детского сада. Стали заметны положительные сдвиги и во внешней политике ЦДУМ, которая осуществлялась прежде всего силами муфтия Пермской области Мухаммедгали Хузина и муфтия Татарстана Фарида Салмана Хайдарова, занимавших посты заместителей Талгата Таджуддина. Они успешно поддерживали контакты с посольствами мусульманских стран, Государственной Думой, традиционными религиями и научным миром. Большинство принципиальных документов, выработанных ЦДУМ, было подготовлено при их непосредственном участии.
Важным достижением председателя ЦДУМ в 2001 году можно считать установление открыто союзнических отношений с ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области. Еще в 1999 году Нижегородский муфтият не продлил свое членство в Московском муфтияте, а летом 2000 года заявил о выходе из Совета муфтиев России. Примечательно также, что на открытие новой нижегородской мечети «Таубэ», которое состоялось в июне 2001 года, муфтий Равиль Гайнутдин не приехал, в то время как верховный муфтий Талгат Таджуддин использовал это мероприятие для упрочения связей с полномочным представителем президента РФ в Приволжском федеральном округе С.В. Кириенко.
Принципиальным шагом стало и примирение Таджуддина с бывшим председателем ВКЦДУМР и муфтием Татарстана Габдуллой Галиуллиным, который выразил публичное сожаление в своих раскольнических действиях и заявил о полной лояльности главе ЦДУМ.
В 2001 году Талгат Таджуддин неоднократно встречался с Президентом РФ В.В. Путиным и другими высшими политическими лидерами. К началу 2002 года он заручился поддержкой трех полномочных представителей Президента – Приволжского, Уральского и Центрального округов. К тактическим успехам ЦДУМ следует в первую очередь отнести создание летом 2001 года трех новых региональных муфтиятов – Курганского, Ямало-Ненецкого и Молдавского и срыв попытки переворота в Региональном ДУМ Ульяновской области. На Дальнем Востоке и в Омске часть общин, разочаровавшись в ДУМАЧР, переориентировалась на ЦДУМ. Успехам ЦДУМ немало способствовали и просчеты его оппонентов. Помимо проигрышной для Совета муфтиев дискуссии о ваххабизме, авторитет этой структуры постоянно подрывал верховный муфтий Нафигулла Аширов, чьи резкие заявления зачастую шокировали не только общественность, но властные структуры (Впоследствии, правда, ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области вернулось в Совет муфтиев.). Так, комментарии верховного муфтия по поводу вторжения США в Афганистан были расценены большинством СМИ как обращенный к российским мусульманам призыв вступать в движение «Талибан» и воевать с американцами. Такому активному функционеру исламо-буддийской Евразийской партии России, каким являлся Аширов, также вряд ли стоило одобрять варварское разрушения талибами статуй Будды. Этот демарш не остался незамеченным российскими буддистами, которые немедленно порвали все отношения с ЕПР и ДУМАЧР. Столь невыдержанные выступления Аширова, сделанные им от имени Совета муфтиев России, поставили эту организацию в крайне неудобное положение и вынудили муфтия Равиля Гайнутдина публично денонсировать заявления своего сопредседателя. Стало очевидно, что председатель ДУМАЧР приносит Совету муфтиев больше вреда, чем пользы, однако никакие увещевания на Аширова не действовали.
В январе 2002 года он вместе с председателем Исламского комитета Гейдаром Джемалем принял участие в международной конференции, посвященной поддержке Палестины в борьбе против Израиля и США. По ее итогам был принят документ, одобрявший использование против Израиля террористов-смертников, и российские представители поставили под ним свои подписи. В условиях нарастающий угрозы терактов со стороны чеченских террористов-самоубийц этот шаг верховного муфтия Азиатской части России был расценен Администрацией президента РФ как откровенно провокационный. Афганская и ближневосточная темы оказалась роковыми и для без того подмоченной репутации Ниязова. Помимо уже упоминавшегося антиизраильского митинга, он заявил о своем намерении в начале ноября 2001 года провести антивоенную акцию «Марш мира», на которой предполагалось призвать к отставкам ряда высокопоставленных российских чиновников. После окрика из Кремля эта акция была отменена, однако публичная критика Ниязовым политики В.В. Путина все же вылилась на страницы газет. 10 октября 2001 года на посвященном афганскому конфликту «круглом столе» «Россия. Ислам. Глобализация» Абдул-Вахед Ниязов нанес серьезное оскорбление Русской Православной Церкви, официальный представитель которой осмелился покритиковать движение «Талибан» и выразить неудовольствие присутствием на круглом столе представителей Татарского общественного центра, известного своей радикально антиправославной позицией. И все же 2001 год принес Совету муфтиев России не только одни потери. За это время Региональное ДУМ Татарстана юрисдикции ЦДУМ лишилось последней общины и прекратило свое существование, входящее в Совет муфтиев России Единое ДУМ Пензенской области сильно потеснило Независимое ДУМ Пензенской области в составе ЦДУМ, а зона реальной юрисдикции Бугурусланского муфтията заметно продвинулась на юг Оренбургской области. С зимы 2001 года обострилось внутримусульманское противостояние в Ульяновской области, что в итоге привело к сильному ослаблению подконтрольного ЦДУМ Регионального ДУМ Ульяновской области. Под юрисдикцию Совета муфтиев перешли почти все мусульманские общины Карелии, а также половина общин Республики Мордовия.
4. Переход внутримусульманского противостояния в вялотекущую стадию – неудачная попытка примирения Совета муфтиев России и ЦДУМ
Довольно длительный период относительного спокойствия, воцарившейся в российской умме после бурных событий 2001 года, создал видимость того, что основным соперникам на мусульманском поле надоело воевать и настал удачный момент для их примирения. Учитывая нарастающую угрозу терроризма, это примирение было решено провести под эгидой совместной борьбы с этой «чумой XXI века».
Идея созыва общемусульманской конференции под рабочим названием «Ислам против терроризма» созрела еще осенью 2001 года, когда после террористических атак 11 сентября 2001 года возникла необходимость наглядно продемонстрировать мирную сущность ислама и приостановить рост исламофобии. В ходе консультаций с органами власти ведущие мусульманские лидеры России выразили понимание проблемы и пообещали всемерно содействовать проведению такого саммита. Изначально запланированная на конец 2001 года антитеррористическая конференция неоднократно переносилась и в итоге была назначена на конец мая 2002 года. Все три мусульманских центра пообещали направить на нее своих представителей и принять фетву «О недопустимости оправдания экстремизма и терроризма нормами Корана и Сунны».
Казалось, еще немного – и традиционные мусульмане забудут свою вражду перед лицом общей угрозы, однако время для этого еще не наступило. В преддверии конференции газета «Газета» опубликовала программное интервью верховного муфтия Талгата Таджуддина. В нем председатель ЦДУМ подверг жесткой критике Совет муфтиев и, комментируя планы объединения российских мусульман вокруг единого центра, заявил о своем категорическом отказе объединяться с проваххабитски настроенными сторонниками Равиля Гайнутдина. Никаких особенных выпадов в адрес Совета муфтиев в этом интервью не содержалось – все приведенные в нем обвинения уже неоднократно озвучивались представителями ЦДУМ, однако реакция муфтия Равиля Гайнутдина оказалась на удивление резкой. В день выхода статьи на экстренном совещании Совета муфтиев было принято заявление, в котором появление такой публикации расценивалось как «сознательная и провокационная попытка ЦДУМ сорвать проводимую Президентом Российской Федерации В.В. Путиным политику, направленную на консолидацию и сплочение как мусульман, так и всего российского общества, политику, которую единодушно поддерживает Совет муфтиев России». В связи с этим Совет муфтиев посчитал «невозможным совместное участие в совещании с руководителем ЦДУМ Талгатом Таджутдином до принесения им покаяния в экстремистском отношении к своим соотечественникам, как неверующим, так и мусульманам, а также в разжигании религиозной розни». Впоследствии в той же газете муфтий Равиль Гайнутдин выступил с ответным интервью, в котором. обвинил Талгата Таджуддина в целом комплексе прегрешений – от подделки документов до отступления от ислама. 29 мая конференция «Ислам против терроризма» открылась в урезанном формате. Из представителей Совета муфтиев России на нее пришел муфтий Поволжья Мукаддас Бибарсов, который зачитал заявление Совета и немедленно удалился. Из мусульманских лидеров Северного Кавказа на конференции присутствовал только муфтий Чечни Ахмад Шамаев, что создало двоякое впечатление: и ЦДУМ, и Совет муфтиев России заявили, что КЦМСК заняло в этом конфликте их сторону. Сам же председатель КЦМСК муфтий Магомед Албогачиев в этот день дипломатично заболел и по этой причине никак не прокомментировал выдвинутые предположения. Абсолютное доминирование на конференции представителей ЦДУМ внесло кардинальные изменения в ее сценарий. Фетва «О недопустимости оправдания экстремизма и терроризма нормами Корана и Сунны», на принятие которой возлагались особые надежды, была забракована – эксперты ЦДУМ обнаружили в ней выдержки из сочинений настоятеля московской Мемориальной мечети Шамиля Аляутдинова, который воспринимался ими не только как близкий соратник Равиля Гайнутдина, но и как активный проводник ваххабитских идей. Взамен фетвы было принято обращение к Президенту России, в котором содержался призыв очистить территорию России от псевдоисламистских провокаторов, «которые совершают духовную агрессию против населяющих ее народов, дискредитируют Ислам, вносят раз-; дор в мусульманскую умму». Таким образом, первая серьезная попытка со стороны государства запустить процесс объединения российских мусульман потерпела полный крах. Конечно, теоретически власть смогла бы заставить мусульманских лидеров войти в какой-нибудь Высший исламский совет России и признать легитимность его руководителя, однако такой сценарий перечеркнул бы все положительные достижения в области государственно-религиозных отношений. В итоге В.В. Путин заявил, что в принципе приветствовал бы появление верховного муфтия России, однако не намерен как либо вмешиваться в процесс его выдвижения. К этому времени дискуссия об образовании единого общероссийского мусульманского центра уже давно шла на страницах мусульманской и светской прессы. Почти все мусульманские лидеры, выступавшие по этому вопросу, в целом поддерживали такую инициативу, однако оговаривались, что это возможно только после перевоспитания оппонентов. Политологи и исламоведы, в свою очередь, оценивали перспективы централизации как утопичные, указывая на слишком большие различия между Кавказской и Поволжской уммами. Со стороны казалось, что все заинтересованные стороны вроде бы стремятся к объединению, однако на деле стараются его саботировать – ведь цена единства могла оказаться слишком высокой. Верховным муфтием России мог стать только компромиссный духовный лидер, не замешанный в междоусобной борьбе, поэтому ни Талгат Таджуддин, ни Равиль Гайнутдин претендовать на эту должность не могли. Настораживало и активное лоббирование идеи объединения мусульман президентом Чечни Ахмадом Кадыровым, который, по слухам, сам планировал возглавить всероссийский муфтият.
5. Наступление очередной фазы территориального деления российской уммы – образование муфтиятов в слабоисламизированных регионах
Новое обострение отношений между ЦДУМ и Советом муфтиев России мало затронуло их региональные подразделения – сферы влияния к этому времени были уже поделены и сформировавшаяся система параллельных муфтиятов стала довольно устойчивой. Протекающие в этой области процессы приобрели вялотекущий характер и мало влияли на сложившейся баланс сил, однако совсем обойти их вниманием было бы неправильно.
Так, в конце 2001 года бурную деятельность развернуло ДУМ «Ассоциация мечетей», незадолго до этого восстановленное бугурусланским муфтием Исмаилом Шангареевым.
За несколько месяцев его эмиссары объехали более 20 регионов Приволжского и Южного федеральных округов и перевели в свою юрисдикцию до 30 общин. Проводимая Шангареевым политика практически не повлияла на разделение сфер влияния между двумя административными центрами Поволжской уммы, однако внесла разлад в ряды Совета муфтиев – половина новых общин ДУМ «Ассоциация мечетей» ранее входила в состав ДУМЕР, ДУМ РБ или ДУМ Поволжья.
Стало ясно, что Исмаил Шангареев намеревается за счет своих союзников создать общероссийскую мусульманскую структуру. Это выглядело откровенно недружественным шагом и могло повлечь за собой обструкцию со стороны других сопредседателей Совета муфтиев. На деле активные меры по защите своей территории предпринял только саратовский муфтий Мукаддас Бибарсов, который с помощью областной администрации жестко пресек притязания Шангареева на мусульманскую общину города Энгельса. Летом 2002 года на Бугурусланском муфтияте появилась еще одна надстройка – Исламский правозащитный центр, который позволил муфтию Исмаилу Шангарееву делать частые публичные заявления по любым поводам. Таким образом, в Совете муфтиев России наряду с ДУМАЧР и ДУМ РТ возник еще один автономный субцентр. Помимо ДУМ «Ассоциация мечетей» в 2001-2002 годах был создан еще целый ряд новых муфтиятов. Общей чертой внешней политики этих управлений стало нежелание блокироваться со сторонами внутримусульманского противостояния – новые муфтии оценили разумную политику КЦМСК и предпочли не вмешиваться в конфликт ЦДУМ и Совета муфтиев. Впрочем, существовало одно исключение.
В конце 2001 года на базе мусульманских общин Петрозаводска, Кондопоги и Костомукши было создано, пожалуй, самое экзотическое мусульманское управление – ДУМ Республики Карелия. Уникальность нового муфтията заключалось не столько в том, что Карелия всегда считалась одним из наиболее слабоисламизированных регионов России, сколько в предпосылках его создания и этнической принадлежности руководящего звена.
Карельский муфтият стал первой мусульманской структурой России, созданной усилиями «русских мусульман» – принявших ислам людей православной культуры. У его истоков стоял приверженец ханбалитского мазхаба Олег-Мустафа Стародубцев, который в поисках имама для небольшой общины своих единомышленников познакомился с молодым палестинским студентом Висамом Али Бардвилом. Всего за два года этот недоучившийся медик стал полновластным хозяином петрозаводской общины и выступил с инициативой объединения карельских общин в централизованную структуру. В декабре 2001 года ДУМ Карелии прошло регистрацию и присоединилось к Совету муфтиев России. Висам Бардвил получил духовное звание муфтия и начал называть себя одним из сопредседателей Равиля Гайнутдина. С этого момента ДУМ Карелии наряду с ДУМ Поволжья стало выступать самым активным ньюсмейкером российской уммы, ввиду огромного количества заявлений, писем и обращения, озвучиваемых карельским муфтием по самым разным поводам. Возникшее одновременно с Карельским муфтиятом ДУМ Калмыкии изначально задумывалось как независимый муфтият. Смешанный этнический состав калмыцкой уммы, не позволял без угрозы ее единству сделать выбор между КЦМСК и двумя полюсами Поволжской уммы. Несмотря на то, что муфтием Калмыкии был избран аварец Солтанахмед Каралаев, муфтият не стал поднимать вопрос о вхождении в КЦМСК и остался полностью автономной структурой. Скорее всего, такую же линию поведения выбрал бы и Ставропольский муфтият, создание которого активно лоббировалось краевой администрацией. У ДУМ КарачаевоЧеркесской Республики и Ставрополья было мало шансов отстоять свои интересы в этом регионе, однако ведущие этносы Ставропольского края не смогли договориться о кандидатуре муфтия. Целый ряд собраний и съездов, прошедших по инициативе ставропольских властей с лета 2001 года, так и не решил эту проблему. В декабре 2002 года и в июне 2003 года регистрацию прошли еще два новых муфтията: Единое ДУМ Красноярского края – Енисейский муфтият и ДУМ Республики Коми.
Их председателями стали татарин Гаяз Фаткуллин и башкир Валиахмед Гаязов, которые пополнили ряды нейтральных муфтиев. Таким образом, к началу 2004 года в России действовало пять придерживающихся нейтралитета региональных управлений мусульман – ДУМ Тюменской области, ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области, ДУМ Калмыкии, Единое ДУМ Красноярского края и ДУМ Республики Коми.
6. Начало новой войны в Персидском заливе – драматические последствия иракского кризиса для российской уммы
В начале 2003 года самой волнующей темой для российских мусульман стала ситуация вокруг Ирака. Планы США и их союзников по свержению режима Саддама Хуссейна были единодушно осуждены всеми мусульманскими центрами, которые заявляли о своей солидарности с многострадальным иракским народом. По мере нагнетания обстановки эти заявления становились все более резким, пока, наконец, 15 февраля 2003 года в Махачкале не прошел многотысячный антивоенный митинг, участники которого выразили готовность с оружием в руках сражаться за свободу Ирака. Антиамериканские выпады мусульман поначалу не осуждались российской властью, заинтересованной в срыве намечающейся военной операции, однако все попытки добровольцев выехать в Ирак ею деликатно пресекались. На фоне волны антизападных настроений особую активность проявило ЦДУМ, предложившее направить в Багдад с миссией мира межрелигиозную делегацию. Эта удачная идея получила одобрение Русской Православной Церкви, и 17 марта христианско-мусульманская делегация вылетела в столицу Ирака. Со стороны ЦДУМ в нее вошли верховный муфтий Талгат Таджуддин, муфтий Пермской области Мухаммадгали Хузин, муфтий Ростовской области Джагофар Бикмаев, муфтий Москвы и Московской области Махмуд Велитов, муфтий Молдавии Альбэр Бабаев и муфтий Белоруссии. Исмаил Воронович. Православную часть делегации возглавил епископ Магаданский и Синегорский Феофан. Союзные Совету муфтиев России СМИ поспешили охарактеризовать инициативу Таджуддина как ярко выраженный популизм и «саморекламу на крови иракского народа», однако в целом эта акция была воспринята положительно. Во время двухдневного пребывания в Багдаде члены делегации встретились с мусульманскими и христианскими духовными лидерами, посетили Министерство по делам вакфов и вернулись обратно за сутки до начала боевых действий.
Миротворческая поездка в Ирак была подробно освещена российскими СМИ, и верховный муфтий Талгат Таджуддин на несколько дней стал главным ньюсмейкером религиозной сферы. Казалось, ЦДУМ одержало решающую победу в информационной войне и теперь могло рассчитывать на режим максимального благоприятствования со стороны властей, однако вскоре достигнутый успех обернулся катастрофой. Начало бомбардировок Ирака вызвало новый взрыв возмущения в российской умме. Как и следовало ожидать, наиболее болезненно отреагировал на них верховный муфтий Талгат Таджуддин. 3 апреля 2003 года председатель ЦДУМ, выступая на митинге партии «Единая России» в Уфе, произнес крайне эмоциональную речь, в которой призвал мусульман всеми силами помогать иракскому народу и предсказал, что Америку в самое ближайшее время постигнет небесная кара за военные преступления в Ираке. Главным моментом выступления Таджуддина стало объявление священной войны основным членам антииракской коалиции – США и Великобритании. Следует отметить, что идея объявить джихад этим странам возникла не сразу – за неделю до уфимского митинга пленум ЦДУМ отклонил аналогичное предложение муфтия Москвы и Московской области Махмуда Велитова. Однако множащиеся жертвы среди мирного иракского населения все-таки спровоцировали верховного муфтия ЦДУМ на столь рискованный шаг.
Объявленный Талгатом Таджуддином джихад уже имел прецеденты в новейшей истории российского ислама – помимо антироссийской священной войны, провозглашенной в 1995 году чеченским муфтием Ахмадом Кадыровым, можно вспомнить также демарш дальневосточного мусульманского лидера Алимхана Магрупова, весной 2001 года призвавшего к джихаду против мэрии Владивостока. Другое дело, что никогда такие призывы не звучали из уст столь высокопоставленного и влиятельного муфтия, к тому же входящего в Совет по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте РФ. Именно поэтому российская власть отнеслась к объявлению джихада крайне серьезно и немедлен-f но приняла меры для его денонсации – исход очередной войны в Заливе выглядел очевидным и теперь было целесообразно не обострять отношения с победителями, а включиться в процесс послевоенного восстановления Ирака.
Уже на следующий день прокурор Республики Башкортостан Флорид Бойков объявил Талгату Таджудину официальное предостережение о недопустимости нарушения закона «О противодействии экстремистской деятельности», поскольку «заявления о священной войне мусульман способствуют религиозной розни», а представители Генпрокуратуры даже пригрозили приостановить деятельность ЦДУМ, если Талгат Таджуддин не дезавуирует свои заявления. За всю историю существования в России мусульманских централизованных структур такие угрозы в адрес одной из них прозвучали впервые.
Уловив сложившуюся конъюнктуру, председатель Совета муфтиев России муфтий Равиль Гайнутдин оперативно обнародовал заявление, в котором определил объявленный Таджуддином джихад как не имеющий силы и призвал российских мусульман сохранять спокойствие. С ним солидаризировались и другие враждебные Таджуддину муфтии, а также многие мусульманские политические и общественные деятели, в число которых попали даже лидеры Всетатарского общественного центра, совсем недавно проклинавшие Америку и восхищавшиеся «подвигами» чеченских боевиков.
Поддержал это заявление и славящийся своей непримиримой антизападной позицией верховный муфтий Нафигулла Аширов, с присущим ему тактом уточнивший, что «сумасшедший Талгат дискредитировал хорошую идею». 14 апреля на внеочередном расширенном заседании Совета муфтиев России была принята фетва, которая констатировала, что Талгат Таджуддин вывел себя из лона ислама и предстал в виде лжепророка, поскольку присвоил полномочия пророка Мухаммеда говорить от лица Всевышнего.
Впоследствии была принята дополнительная фетва, провозгласившая Талгата Таджуддина душевнобольным и, как следствие, недееспособным. Несмотря на то, что эти фетвы имели силу лишь для последователей Совета муфтиев России, СМИ поспешили представить их как общемусульманское порицание главы ЦДУМ. Оказавшееся под шквалом резкой критики и оскорблений ЦДУМ пыталось защищаться, толкуя злосчастное выступление Талгата Таджуддина как попытку призвать мусульман к мирным формам джихада, не подразумевавших вооруженную борьбу против стран антииракской коалиции.
Некоторую надежду сторонникам верховного муфтия ЦДУМ оставляла позиция Президента России, который воздержался от резких оценок случившегося и лишь заметил, что «эмоции – плохой советчик», а также поведение КЦМСК, Русской Православной Церкви, иудейских центров и Буддийской традиционной сангхи России, представители который лишь пожурили Талгата Таджуддина за излишнюю горячность. Внушал оптимизм и тот факт, что ни один из подконтрольных ЦДУМ муфтиятов не воспользовался разразившимся кризисом для перехода в Совет муфтиев России.
И все-таки позиции ЦДУМ были фатально ослаблены. Главной целью этой структуры стала уже не победа над оппонентами, а элементарное выживание.
7. Предвыборная мобилизация исламских партий – трансформации Евразийской партии России и Исламской партии России
Приближение парламентских выборов 2003 года закономерно вызвало всплеск активности мусульманских партий. На этот раз свои силы решили попробовать три ориентированные на ислам политические структуры: Евразийская партия России и Исламская партия России намеревались идти на выборы самостоятельно, а движение «Евразия» не теряло надежды интегрироваться в какой-нибудь центристский блок из числа фаворитов. Конечно, лидер Евразийской партии Абдул-Вахед Ниязов трезво оценивал свои мизерные шансы самостоятельно прорваться в Думу IV созыва, однако сопровождающие его деятельность скандалы уже не позволяли надеяться на союз с какой-либо серьезной политической силой. Исламская партия, в свою очередь, рассчитывала если не преодолеть пятипроцентный барьер, то, во всяком случае, улучшить достижение своего предшественника – движения «Hyp», набравшего на вторых парламентских выборах около половины процента голосов. Наиболее грамотную деятельность по подготовке своей партии к выборам развернул опытный Абдул-Вахед Ниязов.
Каким-то образом ему удалось объединить усилия с бывшим управляющим делами Президента РФ Павлом Бородиным, экс-президентом Ингушетии Русланом Аушевым, популярным певцом Иосифом Кобзоном, а также послом Киргизии в Королевстве Бельгия Чингизом Айтматовым и преобразовать Евразийскую партию России в «Евразийскую партию – союз патриотов России». В сентябре 2003 года базе «Евразийской партии – союза патриотов России» был создан предвыборный блок «Великая Россия – Евразийский союз», в который вошли также «Российская партия мира», «Гражданская партия России», «Российская партия Труда»,
«Интернациональная Россия» и Всероссийское общественное движение «Державный союз России». Федеральный и региональные списки блока «Великая Россия – Евразийский союз» были сформированы так, чтобы преобладание «мусульманских» фамилий не бросалось в глаза и не отпугивало иных по вероисповеданию избирателей. Тройку лидеров федерального списка составили Павел Бородин, Руслан Аушев и отставной генерал Леонид Ивашов, а сам Ниязов скромно занял четвертую позицию. Реально «Великая Россия – Евразийский союз» рассчитывала на 1-2 процента голосов, хотя председатель ее наблюдательного совета Павел Бородин на одной из пресс-конференций заявил, что «если мы не наберем 40% голосов, то это будет политической импотенцией». В свою очередь, Исламская партия России и не думала скрывать свое истинное происхождение. С момента регистрации в мае 2001 года она вынуждено пережила несколько переименований ввиду несоответствия своего первоначального названия закону о политических движениях. В мае 2003 года Исламская партия перерегистрировалась как Партия справедливости и развития России, а для сохранения аббревиатуры «ИПР» в 2002 году была дополнительно создана Истинная партия России, затем переименованная в партию Истинных патриотов России. В начале сентября 2003 года Партия справедливости и развития России и партия Истинных патриотов России на прошедшей в Махачкале совместной конференции объединились в избирательный блок «Истинные патриоты России». Вся предвыборная кампания партии «Истинных патриотов России» была построена на апелляции к чувствам верующих мусульман, а в ее логотипе отчетливо просматривалось первоначальное название – «Исламская партия России». Партийный лидер Магомед Раджабов рассчитывал набрать до 30% голосов, однако в отличие от структуры Ниязова не счел нужным ввести в свой федеральный список сколько-нибудь узнаваемых политиков. Трудно сказать, какими мотивами он руководствовался, исключая из списка все бывшее руководство «Нура» и внося в него своих многочисленных родственников, которые заняли шесть позиций из первых десяти. Ход предвыборной борьбы несколько омрачило сообщение о гибели бывшего депутата Государственной Думы и лидера Союза мусульман России Надиршаха Хачилаева, застреленного 11 августа в Махачкале. Столь печальный конец некогда ведущего мусульманского политика России заставил его коллег вспомнить о том, что взятые на себя серьезные обязательства лучше выполнять в полном объеме. 7 декабря 2003 года стало днем крушения всех надежд политиков исламского толка. Противостояние «истинных патриотов России» и просто «патриотов России» закончилось в пользу последних, которые обогнали своих соперников на три сотые процента, набрав 0,28%. Рекорд движения «Hyp» восьмилетней давности так и остался непревзойденным – суммарно «Великая Россия – Евразийский союз» и «Истинные патриоты России» набрали 0,53% процента голосов и перешагнули пятипроцентный барьер только в «родных» избирательных округах Раджабова и Аушева – Буйнакском и Ингушском. Самым неприятным в этих результатах было то, что число проголосовавших за исламские партии оказалось заметно меньше заявленной численности их членов.
Вскоре за политическим кризисом «Великой России – Евразийского союза» и «Истинных патриотов России» последовал кризис финансовый – согласно избирательному законодательству партии-аутсайдеры были обязаны возместить государству расходы на агитацию, из которых только предоставление эфира на центральных телеканалах оценивалось в 50 млн. руб. «Платить за амбиции» было нечем, и мусульманские партии стали быстро деградировать. Так, на прошедший 25 декабря политсовет «Великой России – Евразийского союза» из всей тройки лидеров его федерального списка пришел лишь Павел Бородин, который не скрывал своего разочарования достигнутым «успехом». Серьезные потери понесла и Исламская партия – 19 февраля 2004 года она была снята с регистрации в связи с многочисленными нарушениями, допущенными в ходе избирательной кампании 2003 года. Летом того же года Исламская партия России опять разделилась на две части – на ее базе были созданы «Партия справедливости и развития России» и партия «Истинные патриоты России – за гражданское общество», учредительные съезды которых прошли соответственно 11 и 10 июля 2004 года. Лидером «Истинных патриотов России – за гражданское общество» был избран Заур Раджабов, в то время как его отец Магомед возглавил «Партию справедливости и развития России».
8. Повышение роли ислама в российской политике – заявление президента В.В. Путина о возможном вступлении России в ОИК
Вторая половина 2003 года запомнилась российской умме и гораздо более яркими событиями, чем провал исламских партий на парламентских выборах. 5 августа 2003 года во время своего визита в Малайзию Президент РФ В.В. Путин заявил о возможности вступления России в ОИК, оценив при этом численность российской уммы в 20 миллионов человек. Этому заявлению предшествовали интенсивные переговоры с властями Саудовской Аравии, которые вызвали значительное улучшение российско-саудовских отношений. Страна, некогда считавшаяся главным виновником радикализации российской уммы, стала теперь надежным союзником, пообещавшим употребить свое огромное влияние на мусульманский мир в целом и ОИК в частности для лоббирования внешнеполитических интересов России. 17 октября на очередной встрече глав государств и правительств стран – членов ОИК в Куала-Лумпуре Президент России выступил с программным докладом, в котором особое место было уделено описанию царящего в России согласия между христианами и мусульманами, которое «опровергает все ещё расхожие представления о непреодолимом конфликте между цивилизациями». Также в этом докладе были приведены некоторые статистические данные о российской умме, в частности, упомянуто о действующих в России семи тысячах мечетей. Особо теплое отношения российской власти к мусульманами подтверждали своим присутствием на саммите лидеры некоторых «мусульманских» регионов России и новый председатель КЦМСК муфтий Исмаил Бердиев. Планы России по сближению с ОИК получили поддержку Русской Православной Церкви и всех мусульманских лидеров, однако многие аналитики отнеслись к ним скептически, указав на несоответствие России любому из трех критериев вступления в «мусульманскую ООН». В итоге было принято решение подать заявку на вхождение в ОИК в качестве наблюдателя и провести один из ее будущих саммитов в Москве. Осень 2003 года российские мусульмане провели преимущественно в дискуссиях по поводу возможной интеграции России в ОИК. Первый раз эта тема отошла на второй план 14 октября, когда КЦМСК неожиданно сделало заявление, осуждающее чрезмерно лояльную позицию муфтия Равиля Гайнутдина по отношению к ваххабизму. В ответ северокавказские муфтии получили резкую отповедь, в которой основная вина за радикализацию российских мусульман возлагалась на них самих. На этом обмен мнениями и завершился, так как ни Совет муфтиев, ни КЦМСК не намеревались доводить дело до серьезной конфронтации. Следующее взбудоражившее российскую умму событие произошло 10 ноября, когда на пресс-конференции в информационном агентстве «Интерфакс» министром В.Ю. Зориным были обнародованы предварительные данные Всероссийской переписи населения 2002 года, согласно котором общая численность всех этнически мусульманских народов России не превышала 14,5 миллиона человек. Председатель Совета муфтиев России муфтий Равиль Гайнутдин немедленно усомнился в расчетах Зорина, заявив, что продолжает оценивать численность российской уммы в 20 миллионов мусульман, тем более что такую цифру озвучил президент России В.В. Путин. Сам же президент, ознакомившись с итогами переписи, предпочел впредь уточнять, что в России проживает «около 20 миллионов мусульман». Впоследствии он дополнительно скорректировал эту цифру, оценив численность отечественных мусульман в 15 млн. человек.
9. Начало примирения ЦДУМ и Совета муфтиев России – отказ от публичной критики и подписание совместных документов
Зимой 2004 года появились первые признаки долгожданного примирения между ЦДУМ и Советом муфтиев России. К этому времени стало ясно, что затянувшийся конфликт вряд ли закончится победой одной из сторон, тем более что государство принципиально не желало вмешиваться во внутримусульманские дела и насильно вводить пост верховного муфтия России. Принималось во внимание и то неприятное обстоятельство, что борьба традиционных мусульманских структур льет воду на мельницу мусульман нетрадиционных, которые на ее примере убедительно доказывали несостоятельность всего официального исламского духовенства.
Первые шаги к сближению сделало ЦДУМ, чьи позиции был критически ослаблены апрельским кризисом 2003 года.
Несмотря на то, что «джихадный скандал» не вызвал новых расколов внутри этого муфтията и не привел к потере заметного количества общин, возможности ведения им информационных войн оказались полностью исчерпаны. Уже 30 апреля 2003 года Совет муфтиев ЦДУМ решил выступить инициатором создания Высшего исламского совета СНГ и стран Балтии, в которой планировалось ввести и поименно перечисленных муфтиев Равиля Гайнутдина, Нафигуллу Аширова, Гусмана Исхакова, Умара Идрисова, Мукаддаса Бибарсова и Галимзяна Бикмуллина. Для установления рабочих контактов с лидерами Совета муфтиев России была создана специальная комиссия во главе с полномочным представителем ЦДУМ в Приволжском федеральном округе муфтием Айюбом Дебердиевым, при этом аналогичную комиссию предлагалось сформировать и муфтию Равилю Гайнутдину. 19 января 2004 года на очередном пленуме ЦДУМ было принято решение отказаться от публичной критики Совета муфтиев России. Этому заявлению предшествовала личная встреча Талгата Таджуддина и Равиля Гайнутдина, на которой они договорились, что «довольно ссориться и лить грязь друг на друга». Состоявшийся 13 июня IX съезд ЦДУМ, традиционно прошедший в татарстанском городе Булгар, одобрил решения январского пленума и обратился «к главам всех мусульманских центров России следующие торжества в Булгарах провести вместе, что послужило бы началом сближения между оппонирующими структурами страны, искусственно разделенными в последние годы». В свою очередь, Совет муфтиев благожелательно воспринял заявления ЦДУМ и 26 мая пригласил его представителей принять участие в масштабных торжествах по случаю 100-летнего юбилея Московской Соборной мечети.
Нельзя сказать, что эти шаги на сближение нашли поддержку у всех лидеров ЦДУМ и Совета муфтиев, однако наметившиеся тенденции преодоления раскола можно было только приветствовать. 20 мая лидеры трех ведущих мусульманских структур России – КЦМСК, Совета муфтиев России и ЦДУМ заявили о создании Объединенного совета духовных управлений мусульман России по противодействию экстремизму и терроризму, что стало их первой совместной инициативой. До этого подписи Равиля Гайнутдина и Талгата Таджуддина одновременно появлялись только под документами Совета по взаимодействию с религиозными организациями при Президенте РФ и Межрелигиозного совета России. Следует отметить, что инициатива создания Объединенного совета не была навязана мусульманским центрам, а стала их добровольным желанием. Воодушевленный достигнутыми успехами, муфтий Равиль Гайнутдин анонсировал проведение совместной с КЦМСК и ЦДУМ конференции «Ислам против терроризма», которая была призвана закрепить достигнутые договоренности. Однако и вторая попытка собрать ведущих мусульманских лидеров России на антитеррористической конференции успехом не увенчалась – ни верховный муфтий Талгат Таджуддин, ни муфтий Исмаил Бердиев на нее не приехали. Несмотря на то, что их отсутствие не носило демонстративного характер, многие аналитики поспешили сделать вывод, что до окончательного примирения лидеров российской уммы еще далеко.
10. Дестабилизация обстановки в северокавказской умме – череда кризисов в муфтиятах – членах КЦМСК
Тяжелый кризис, поразивший ЦДУМ после объявления джихада США и Великобритании, фактически оставил на исламском поле России только двух игроков – Совет муфтиев России и КЦМСК. Но, если Совет муфтиев постарался извлечь из сложившейся ситуации максимальную выгоду, то КЦМСК сам едва не повторил судьбу ЦДУМ.
Первым ударом по северокавказскому альянсу стали досрочные перевыборы его председателя муфтия Магомеда Албогачиева, которые прошли 17 апреля 2003 года на собрании глав и представителей семи муфтиятов. Согласно принятому в КЦМСК принципу ротации Магомед Албогачиев уступил свой пост лидеру Черкесского муфтията Исмаилу Бердиеву, за кандидатуру которого проголосовали четверо из семерых имевших право голоса участников заседания.
Смена власти в КЦМСК выглядела вполне обыденно, тем более что Магомед Албогачиев не выказал никакой обиды по поводу случившегося и спокойно занял предложенный ему пост первого заместителя председателя КЦМСК. И все же отставка Албогачиева вызвала целый ряд недоброжелательных комментариев со стороны оппонентов КЦМСК, которые связывали ее с излишней лояльностью ингушского муфтия к ЦДУМ и Русской Православной Церкви, будто бы спровоцировавшей лидеров Совета муфтиев России на его смещение. Говорилось и о давней вражде Албогачиева с влиятельным муфтием Дагестана Ахмадом Абдулаевым, и даже о возможном роспуске КЦМСК. Авторы этих слухов, транслируемых через новостные и аналитические сайты, явно пытались стравить между собой муфтиев Северного Кавказа и противопоставить их лидерам Поволжской уммы. Впрочем, КЦМСК не поддавался на провокации. Его новый председатель муфтий Исмаил Бердиев не изменил внешнеполитические приоритеты этой структуры и сохранил тесные контакты и ЦДУМ, и с Русской Православной Церковью. Заместителями Бердиева стали муфтии Магомед Албогачиев и Шафиг Пшихачев. Последний в конце 2002 года добровольно сложил с себя полномочия председателя ДУМ Кабардино-Балкарской Республики и занял пост исполнительного директора КЦМСК. К сожалению, за первым ударом по единству северокавказских мусульман последовали и другие. Первая половина 2004 года обернулась серьезными потрясениями для ДУМ Карачаево-Черкесской Республики, ДУМ Чеченской Республики и Духовного центра мусульман Республики Ингушетия. Напряженной стала обстановка также в дагестанском, североосетинском и кабардино-балкарском муфтиятах, и лишь ДУМ Республики Адыгея и Краснодарского края счастливо избежало серьезных проблем.
Весной 2004 года вновь активизировались сторонники создания независимого Ставропольского муфтията, которые в апреле сформировали оргкомитет по проведению его учредительного съезда. Лидеры ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья не пожелали мириться с намечающимся расколом своего управления и начали активно противодействовать сепаратистским тенденциям. На двух экстренно собранных пленумах они приняли обращения к Президенту России, губернатору Ставропольского края и правоохранительным органам, в которых просили защиты от произвола районных администраций Ставропольского края. Главы этих администраций, по мнению соратников Исмаила Бердиева, и выступали главными инициаторами раскола, принуждая местных имамов к обособлению от Черкесского муфтията. Трудно сказать, насколько эти обращения повлияли на то, что состоявшийся 7 июля съезд мусульман Ставропольского края увенчался лишь частичным успехом. Несмотря на провозглашение независимого ДУМ Ставропольского края, делегаты съезда так и не смогли избрать председателя нового муфтията, отложив рассмотрение этого принципиального вопроса на неопределенное время. Конфликт между сторонниками и противниками сепаратизации ставропольской уммы вновь перешел в вялотекущую стадию, однако опасность раскола ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья сохранилась. 25 апреля 2004 года во Владикавказе прошел III съезд ДУМ Республики Северная Осетия – Алания, участники которого призвали к отставке муфтия Дзанхота Хекилаева, по состоянию здоровью и преклонному возрасту уже не способного надлежащим образом исполнять свои обязанности.
Полномочия для избрания нового муфтия были делегированы Совету ДУМ Республики Северная Осетия – Алания, в который вошли наиболее уважаемые мусульманские деятели республики. 12 мая этот совет принял решение присвоить Дзанхоту Хекилаеву пожизненное звания Почетного муфтия, а его преемником избрать председателя владикавказской мусульманской общины Руслана Валгасова. Через месяц почетный муфтий Дзанхот Хекилаев скончался в своем родном селе. Произошедшие в ДУМ Республики Северная ОсетияАлания перемены были интерпретированы некоторыми исламоведами и журналистами как переворот, организованный сторонниками «чистого ислама». Появились слухи, что муфтий Дзанхот Хекилаев назвал III съезд ДУМ Республики Северная Осетия – Алания «ваххабитским собранием» и всячески противился его решениям, однако не получил поддержки республиканских властей и был вынужден уйти в отставку. В то же время, присутствовавшие на съезде представительные делегации КЦМСК, Совета муфтиев России и правительства Северной Осетии не отметили в его работе каких-либо нарушений и не усомнились в полномочиях Совета ДУМ Республики Северная Осетия – Алания.
В любом случае, кадровые перестановки в ДУМ Республики Северная Осетия – Алания заметно ослабили его связи с КЦМСК. Муфтий Руслан Валгасов поспешил возобновить членство своего муфтията в Совете муфтиев России, а также прекратил бескомпромиссную борьбу со сторонниками «чистого» ислама, предпочтя ей путь переговоров и соглашений.
Драматически развивались события и в ингушской умме. 22 июня 2004 года отряд боевиков атаковал Назрань и расстрелял свыше ста сотрудников правоохранительных органов и мирных жителей. Число жертв мог бы пополнить и муфтий Магомед Албогачиев, которого специально искали для расправы. Та легкость, с которой террористы захватили хорошо охраняемый прифронтовой город, вызвала возмущение у многих ингушей, обвинивших в случившемся правительство республики.
Через несколько дней после нападения Магомед Албогачиев созвал собрание имамов республики, на котором объявил о своей отставке в знак несогласия с неадекватной политикой президента Ингушетии Мурата Зязикова. 8 июля 2004 года новым муфтием Ингушетии был избран первый заместитель Магомеда Албогачиева Иса Хамхоев. Сам Албогачиев переехал в Москву, где сосредоточился на работе в КЦМСК и бизнесе. Тем временем в Дагестане борьба с ваххабизмом, наоборот, резко активизировалась и приобрела совсем экзотические формы. В середине мая 2004 года Экспертный совет ДУМ Дагестана запретил продажу всех русскоязычных переводов Корана и любой литературы на исламскую тематику, не прошедшей его одобрения. Такие радикальные меры были призваны воспрепятствовать пропаганде ваххабитских идей через искаженное толкование неточно переведенных на русский язык коранических аятов, а также оградить Дагестанских мусульман от массово тиражируемых московскими издательствами проваххабитских сочинений. Представители Экспертного совета обошли все книжные магазины Махачкалы и порекомендовали их владельцам изъять из продажи указанную литературу, к которой оказались отнесены практически все изданные за пределами Дагестана книги. Отказавшиеся выполнить их рекомендации торговые точки стали объектами пристального внимания республиканского МВД, представители которого собственными методами добились неукоснительного исполнения рекомендаций Экспертного совета.
Введение ДУМ Дагестана цензуры на духовную литературу было немедленно осуждено Советом муфтиев России, директорами ведущих российских исламских издательств, многими журналистами и исламоведами. Никогда не скрывавший своей антипатии к ДУМ Дагестана председатель Исламского комитета России Гейдар Джемаль даже назвал этот шаг «клерикальным фашизмом». В то же время КЦМСК и ЦДУМ отнеслись к демаршу ДУМ Дагестана с пониманием, указав лишь на не вполне корректную формулировку решения Экспертного совета, предписывавшего запретить распространение «аудио-, видео-, фото– и порнопродукции на религиозную тематику без одобрения ДУМД». Вполне возможно, что столь рискованная инициатива Махачкалинского муфтията была направлена на консолидацию традиционных мусульман перед лицом набирающего силу ваххабизма, успевшего оправится от полученных в 1999 году ударов. Борьба с этим течением позволяла не только приостановить радикализацию республиканской уммы, но и упрочить позиции ДУМ Дагестана, которое все чаще становилось объектом резкой критики со стороны кумыкских, даргинских и лакских духовных лидеров. Так, по сообщению официозного сайта ДУМ Дагестана «Ислам.ру», в середине апреля была «пресечена попытка расколоть единое Духовное управление мусульман Дагестана (ДУМД) и создать на его базе национальные минидуховные управления». 18 апреля в махачкалинской мечети им. Алигаджи Акушинского должен был состоятся съезд оппозиционных ДУМ Дагестана имамов, однако его проведение было сорвано верными официальному муфтияту людьми и новый раскол дагестанской уммы был предотвращен. Тем не менее дагестанскому муфтию Ахмаду Абдуллаеву пришлось пойти на некоторые уступки и включить ряд оппозиционных имамов в Совет алимов Дагестана. Неспокойная обстановка в дагестанской умме вкупе с растущим влиянием тарикатистов привела к заметному сокращению внешних контактов ДУМ Дагестана. Муфтий Ахмад Абдуллаев все реже покидал пределы республики, предпочитая посылать на встречи КЦМСК и Совета муфтиев России своих заместителей. Скандалы, сопровождавшие переизбрание председателя КЦМСК, введение цензуры на духовную литературу и встречу муфтия Равиля Гайнутдина с израильским послом еще больше отдалили дагестанский муфтият от основных центров российского ислама. К 2004 году ДУМ Дагестана стал вполне автономной мусульманской структурой, притом достаточно мощной и развитой, чтобы претендовать на роль нового полюса российской уммы.
Обособление ДУМ Дагестана от остальных северокавказских муфтиятов, конечно, сильно ослабило влияние КЦМСК, однако наиболее тяжелым ударом по этой организации стала гибель президента Чечни Ахмада Кадырова, взорванного 9 мая 2004 года. Бывший чеченский муфтий, в 2000 году ставший светским лидером Чечни, не забывал своих соратников и оказывал им всемерную поддержку. Именно Кадыров был главным гарантом жизнеспособности КЦМСК, его харизматическим лидером, чей авторитет служил залогом единства муфтиев Северного Кавказа. Его смерть заметно деморализовала традиционных мусульман, а также лишила их важных источников финансирования.
КЦМСК оказался перед реальной угрозой развала. Таким образом, на конец 2004 года из семи муфтиев – инициаторов создания КЦМСК – на своем посту остался только председатель ДУМ Карачаево-Черкесской Республики Исмаил Бердиев. Саид-Мухаммад Абубакаров и Ахмад Кадыров были убиты террористами, Аскарбий Хачемизов и Дзанхот Хекилаев умерли естественной смертью, а Шафиг Пшихачев и Магомед Албогачиев добровольно сложили с себя полномочия. Северокавказской уммой стало управлять новое поколение высших духовных лидеров.
11. Значительное укрепление позиций Совета муфтиев России – торжества в честь 100-летнего юбилея Московской Соборной мечети
К весне 2004 года Совет муфтиев России стал безусловным лидером среди трех ведущих мусульманских центров страны. Росту влияния этой организации способствовали не столько поразившие ее конкурентов кризисы, сколько эффективная работа ее центрального аппарата. Особый вклад в усиление Совета внесли также заместители Гайнутдинга Димар Гизатуллин, Фарид Асадуллин и Марат Муртазин.
В конце мая 2001 года Совет муфтиев России провел презентацию «Социальной программы российских мусульман», разработанной по аналогии с «Основами социальной концепции» Русской Православной Церкви и полностью копирующей ее стуктуру. Данный документ определял приоритеты внешней и внутренней политики Совета муфтиев, а также освещал некоторые спорные темы. Так, северокавказская форма ваххабизма называлась в нем «псевдомусульманским экстремистским течением», а полигамия признавалась допустимой практикой для российских мусульман.
Наиболее принципиальными в «Социальной программе» оказались два следующих положения: «Российская умма, признавая Конституцию РФ как высший договор, регулирующий жизнь всего населения страны, признает право высших органов государственной власти, избранной народом, включая и мусульман, решать вопросы войны и мира в соответствии с основным законом страны на благо всех российских граждан» и «Неисполнение своих законных гражданских обязанностей, призывы от имени верующих и религиозных общин к участию в каких-либо акциях гражданского неповиновения и мятежа считаются в Исламе недопустимыми!
Свое несогласие с правительством или с местными властями по любым вопросам мусульманин, как и каждый гражданин, может выражать исключительно в рамках действующего законодательства, всячески избегая акций, способных нарушить общественное согласие и мир, привести к кровопролитию и беспорядкам». Таким образом, лидеры Совета муфтиев заявили о своей полной лояльности государственной власти, отказавшись от права объявлять джихад и призывать к акциям гражданского неповиновения, что было адекватно оценено Администрацией Президента. На деле реализация «Социальной программы» проходила вполне успешно. Совет муфтиев действительно поддерживал все инициативы российской власти, позволяя себе только критику правоохранительных органов, порой слишком вольно толкующих понятие «исламского экстремизма», а также СМИ, периодически позволяющих себе некорректные высказывания в адрес мусульман. Впрочем, подобные заявления мало затрагивали интересы власти и не портили ее отношений с муфтием Равилем Гайнутдином.
Важной составляющей растущего авторитета Совета муфтиев России стала его грамотная информационная политика, проводившаяся по всем основным направлениям. На телевидении дружественные муфтию Равилю Гайнутдину журналисты выпускали еженедельную программу «Мусульмане», а также обеспечивали доминирование представителей Совета в новостных сюжетах, аналитических передачах и ток-шоу. Печатные издания Совета были представлены наиболее солидными среди мусульманских периодических изданий газетами «Ислам Минбэре» и «Все об исламе», а также многочисленными печатными СМИ его региональных муфтиятов. Режим наибольшего благоприятствования председателю Совета муфтиев обеспечивали и ведущие светские газеты.
В сети Интернет интересы Совета муфтиев России представляли его официальный сайт «Муслим.ру» и портал Союза мусульманских журналистов, не считая множества более мелких ресурсов. Усилиями муфтиев Мукаддаса Бибарсова, Нафигуллы Аширова, Исмаила Шангареева и Висама Бардвила новости, касающиеся Совета муфтиев России и его региональных подразделений, стали абсолютно доминировать в информационном поле, составляя до семидесяти процентов всех посвященных российскому исламу сообщений.
Продолжали укрепляться и региональные связи Совета муфтиев России. Количество подконтрольных ему общин росло, и все чаще местные власти склонялись к поддержке представителей Совета. 2 марта 2004 года в Совет муфтиев России вернулось ДУМ Тюменской области, покинувшее его ряды в 1999 году, а последовавшие в том же году визиты Равиля Гайнутдина в Пермскую и Свердловскую области позволили значительно укрепить позиции соответствующих региональных подразделений ДУМЕР и ДУМАЧР. Настоящим триумфом Совета муфтиев России стало празднование 100-летия Московской Соборной мечети, собравшее десятки крупных политиков и бизнесменов федерального и регионального уровня. Размах торжеств и повышенное внимание к нему властных структур недвусмысленно свидетельствовало о том, что главная мечеть Совета муфтиев воспринимается теперь и как главная мечеть страны.
12. Усиление новых групп влияния в российском исламе – информационные кампании тарикатистов и «русских мусульман»
Рост влияния Совета муфтиев России сопровождался резкой активизацией доселе малозаметной на фоне противостояния ваххабитов с традиционалистами группы северокавказских мусульман-тарикатистов. Будучи последовательными противниками ваххабитов, эти люди имели и серьезные разногласия с «официальными» муфтиями, позиция которых казалась им слишком мягкотелой. Идеалом взаимоотношений между уммой и российским государством тарикатистам виделся путь, при котором следовало избегать как экстремизма, так и чрезмерного сближения с властью. Этих людей отличала особо непримиримая позиция по отношению к США и его союзникам, в первую очередь – Государству Израиль. Любые контакты с представителями этих стран расценивались как предательство исламских интересов, в любом антиисламском выпаде виделся «сионистский» след.
Постепенно тарикатистскому исламу стали тесны границы Дагестана, Чечни и Ингушетии. Мюриды наиболее авторитетного суфийского шейха Саида-афанди Чиркейского, среди которых оказалось немало влиятельных чиновников и бизнесменов, к этому времени исчислялись уже тысячами.
Вокруг их сплоченной группы стали собираться и нетарикатистские мусульмане из других регионов, которые не доверяли ни ваххабитам, ни сотрудничающим с государством исламским центрам. Постепенно в российской умме возник новый центр влияния, сформировавшийся вокруг ДУМ Дагестана при поддержке политической и деловой элиты этой республики.
Главным информационным рупором тарикатистов стал интернет-портал «Ислам.ру», значительно опередивший по популярности другие исламские ресурсы. На его страницах все чаще стали появляться материалы, критикующие не только заблуждения ваххабитов, но и политику ЦДУМ, КЦМСК и Совета муфтиев России, лидеры которых будто бы защищали интересы мусульман слишком слабо. Постепенно такая критика становилась все более жесткой и не корректной (Кроме того, под контролем тарикатистского ДУМ Дагестана оказались все общероссийские исламские печатные СМИ – газета «Все об исламе» и журнал «Ислам»). Ее главной целью наряду с председателем ЦДУМ стал муфтий Равиль Гайнутдин, который одно время занимал раздражающую многих позицию высокой лояльности к властям и религии большинства – православному христианству. 29 июня 2004 года Равиль Гайнутдин провел рабочую встречу с послом Израиля в Москве Аркади Мил-Маном, которая была посвящена обсуждению путей урегулирования израильско-палестинского конфликта. На следующий день сайт «Ислам.ру» посвятил этой встрече обширный аналитический материал, в котором московский муфтий обвинялся в предательстве ислама. «Руководителям отечественных «официальных» мусульманских структур пока данные возмутительные выходки сходят с рук, что ярко иллюстрирует незрелость российского мусульманского сообщества», констатировал неизвестный автор этого материала. С оскорбительными обвинениями «Ислам.ру» полностью солидаризировались отец погибшего муфтия Дагестана Хасмухаммад Абубакаров, глава Исламского комитета России Гейдар Джемаль и сопредседатель Совета муфтиев Нафигулла Аширов. Следует заметить, что выходка тарикатистского сайта не имела особых последствий и не вызвала новых обострений, однако муфтий Равиль Гайнутдин получил важный сигнал.
Стало очевидно, что именно он теперь стал главным врагом противников «официального» ислама и именно против него будут направлены следующие удары. При этом весьма настораживало, что заявления сопредседателей Совета муфтиев России Нафигуллы Аширова, Мукаддаса Бибарсова и Исмаила Шангареева все чаще противоречили его официальной позиции и выражали все более радикальные идеи.
Параллельно с активизацией тарикатистов начался процесс консолидации «русских мусульман». Эта небольшая и довольно маргинальная группа новообращенных мусульман в июне 2004 года создала Национальную организацию русских мусульман (НОРМ) и начала громкую кампанию в СМИ. Лидеры «русских мусульман» Анатолий-Абу-Талиб Степченко и Тарас Абдаль Карим Черниенко заявили о том, что в России насчитывается не менее 2,5 тысячи «русских мусульман» и для того, чтобы сделать ее мусульманской страной, достаточно обратить в ислам каждого двадцатого русского. При этом резкому осуждению подверглась позиция татарстанского муфтия Гусмана Исхакова, в одном из своих интервью нелицеприятно отозвавшемуся о неофитах.
Анатолий-Абу-Талиб Степченко даже потребовал «пресечь экстремизм и национализм со стороны муфтия Татарстана» и попросил рассматривать свое требование как обращение в прокуратуру. Таким образом, НОРМ стала еще одним представителем третьей силы в российской умме, тем более, что ее «духовным отцом» оказался известный противник «официального» духовенства Гейдар Джемаль. Впрочем, приверженность значительной части «русских мусульман» идеалам ваххабизма позволяла с тем же успехом относить НОРМ и к откровенно экстремистским организациям.
13 Возникновение нового полюса оппозиции институту муфтиятов-создание «Российского исламского наследия»
К началу 2005 года разнородная оппозиция институту муфтиятов приняла решение объединить усилия, забыв на время об идеологических расхождениях. В ее рядах оказались и дагестанские тарикатисты, и радикальные псевдошииты, и татарские националисты, и «русские мусульмане», и ваххабитские джамааты. То есть практическим все, кто искренне ненавидел «гнусное порождение царизма» – систему духовных управлений мусульман. Спонсорами этого процесса выступили братья Умар и Хусаин Джабраиловы, ранее не замеченные в излишних симпатиях к исламу. 22 марта 2005 года в принадлежащей Джабраиловым гостинице «Россия» открылся учредительный съезд ключевой структуры объединенной оппозиции, получившей название Общероссийского общественного движения «Российское исламское наследие» (РИН). После первых же докладов стало ясно, что новое движение открыто позиционирует себя как враждебную всем действующим муфтиятам структуру, не скрывающую своих претензий на главенство в российской умме. Еще более резкие оценки прозвучали на пресс-конференции по итогам съезда. «Одной из основных причин появления РИН стал тот факт, что сегодня, по словам лидеров организации, мусульман России реально никто не представляет. Муфтияты, существовавшие в России с XVIII века, благополучно пережившие сталинизм и окончательно перессорившиеся друг с другом в 90-х годах прошлого века, с этой задачей не справились», – говорили ее участники. Помимо борьбы «с перессорившимися муфтиями» лидеры РИНа обещали «содействовать консолидации нашего общества на основе приоритета единой гражданской идентичности; консолидировать российскую исламскую умму как важнейший фактор укрепления единства всего российского общества; сохранять и развивать исламское культурное наследие Российской Федерации как неотъемлемую часть общероссийской культуры; противодействовать любым формам политического экстремизма, расовой и религиозной нетерпимости, а также сегрегации как явлениям, противоречащим нашим убеждениям; обеспечивать отражение в информационном пространстве взглядов российской исламской уммы на события в стране и мире». Из мусульманских духовных лидеров инициативу по созданию РИНа поддержал только верховный муфтий Нафигулла Аширова, авторитету которого уже ничто не могло повредить. Впрочем, в руководство РИНа его не пригласили.
Зато пригласили философа Гейдара Джемаля, его верного адепта журналиста Максима Шевченко, бывшего лидера радикального Всетатарского общественного центра Рашида Ягафарова, дудаевского министра иностранных дел Шамиля Бено, всемирно известно мусульманского богослова Вячеслава-Али Полосина и многих других ярких личностей. Председателем РИНа предсказуемо стал Хусаин Джабраилов, а его брат Умар возглавил попечительский совет этого движения. Следует заметить, что в руководство РИН первоначально предполагалось ввести также советника татарстанского президента Рафаэля Хакимова, однако его понимание ислама оказалось чересчур нетрадиционным даже для этой организации. Не пригласили в РИН и Абдул-Вахеда Ниязова, который после парламентских выборов 2003 года имел совсем уж недобрую славу. Лидеры ЦДУМ, КЦМСК и Совета муфтиев России отнеслись к появлению РИНа индифферентно, однако лидер ДУМ Поволжья Мукаддас Бибарсов решил все-таки выразить отрицательное отношение к этой организации, разместив своем сайте «Ансар.ру» статью саратовской журналистки Елены Налимовой «Кто стоит и кто пойдет за «Исламским наследием?». В данном материале, в частности, утверждалось: «Подводя итог, можно предвидеть два варианта развития событий. Первый – РИН станет еще одним пустым проектом, работающим исключительно на создание политического капитала его основателей. РИН определяет себя как движение, построенное по принципу широкой ассоциации, позволяющей участвовать в ней людям и организациям с разными политическими взглядами, без четкой ориентировки на какие-либо политические силы. Но, одновременно с этим, объявляется год подведения первых итогов деятельности «Наследия», неожиданно он совпадает с годом следующих президентских выборов в России – 2008. Не останется в проигрыше и сопредседатель РИН, Гейдар Джемаль – фигура, претендующая на роль исламского Жириновского.
Для деятеля такого уровня громкие заявления, сделанные новой организацией, уже более чем достаточное политическое кредо. Еще несколько выступлений в прессе и портрет полубизнесмена-полуполитика с мусульманским оттенком можно будет считать завершенным.
Второй вариант – активность новоявленной организации выйдет за пределы столичных съездов и Интернет-интервью, и о них узнают мусульмане в регионах. Активное противодействие традиционному исламу и духовным авторитетам создаст российскую исламскую оппозицию. Вряд ли она будет многочисленной и значимой, но вполне может заставить российский Ислам завязнуть в идеологических дебрях, отчего его прогрессивное развитие значительно замедлится. Разделение российского ислама на традиционный и «прогрессивный» неминуемо скажется и на отношениях России с ОИК». Следует заметить, что идеологи РИНа правильно поняли адресованный им намек и пригласили Бибарсова в президиум своего движения. Действительно, воевать со всеми муфтиями без исключения было нецелесообразно – ведь среди представителей высшего исламского духовенства попадались и вполне порядочные, с точки зрения Гейдара Джемаля или Али Полосина, люди, которые могли подсказать пути наилучшей расправы со своими коллегами. С помощью грамотных подсказок Бибарсова, Аширова и Полосина было решено сосредоточить усилия РИН на борьбе с ЦДУМ и КЦМСК, а Совет муфтиев России использовать для прикрытия. Таким образом, детище братьев Джабраиловых прочно обосновалось в той нише, которую раньше занимали Исламская партия возрождения, Союз мусульман России и «Рефах». До осени 2005 год РИН копило силы, а затем нанесло удар по своей первой цели, которой оказалось ДУМ Кабардино-Балкарской Республики. Координатор РИНа по Северному Кавказу Руслан Нахушев, также являвшейся одним из лидеров кабардино-балкарского джамаата, развернул в СМИ кампанию по дискредитации муфтия Кабардино-Балкарии Анаса Пшихачева, его двоюродного брата Шафига и всех противников ваххабитского подполья. Довольно быстро единомышленники Нахушева перешли от слов к делу– 13 октября банда террористов под руководством Мусы Мукожева и Анзора Астемирова – заместителей Нахушева по Кабардино-Балкарскому институту исламских исследований – атаковала Нальчик, убив и ранив несколько десятков мирных жителей. Среди пострадавших оказался и отец муфтия Муса Пшихачев, получивший тяжелое ранение в голову.
Дружественные РИН журналисты, среди которых особо выделялись Максим Шевченко, его близкая подруга Надежда Кеворкова и сын Гейдара Джемаля Орхан, немедленно приложили все усилия к тому, чтобы представить случившееся как бунт правдолюбивой и благородной молодежи против продажного МВД республики и прогнившего муфтията.
В адрес муфтия Анаса Пшихачева посыпались новые оскорбления, среди которых особо выделялось требование Максима Шевченко отдать председателя ДУМ Кабардино-Балкарской Республики под суд. Итогом этой кампании стало открытое осуждение КЦМСК политики РИН, а также специальное обращение, направленное муфтием Исмаилом Бердяевым генеральному директору Первого канала Константину Эрнсту по поводу возмутительного поведения ведущего ток-шоу «Судите сами» Максима Шевченко. В данном обращении, в частности, говорилось: «Особый призыв мы обращаем к генеральному директору Первого канала Константину Эрнсту, который предоставил целую программу известному радикалу Максиму Шевченко, не скрывающему своей симпатии к террористам и призывающему уничтожать традиционные мусульманские структуры. Наше особое возмущение вызывает его провокационный призыв отдать под суд муфтия Кабардино-Балкарии Анаса Пшихачева, чей отец был тяжело ранен во время нападения на Нальчик. Оказывается, муфтий посмел призвать к борьбе с боевиками, которые, по мнению Шевченки, являются полноправными гражданами России.
Благодаря этому деятелю Первый канал может стать настоящей трибуной для врагов нашей страны, которые настойчиво стремятся влиять на умы людей». Непросто складывались отношения у РИН и с православной общественностью. Особую неприязнь православных вызвали инициированные этим движением богословские диспуты, на которых исламскую сторону представляли люди неизвестного вероисповедания, а также издание книги Али-Вячеслава Полосина «Евангелие глазами мусульманина: два взгляда на одну историю», которая была расценена как неприкрытое глумление над православной верой и даже осуждена Межрелигиозным советом России. Квинтэссенция отношения православных к РИНу была выражена в специальном заявлении Союза православных граждан, посвященного выходу книги Полосина. «Мы с глубоким сожалением констатируем, что начавшийся 2006 год был омрачен крайне неприятной провокацией против христианского большинства нашей страны. Исламистская организация «Российское исламское наследие» (РИН), в руководстве которой собрались самые неадекватные представители мусульман и два русских христопродавца неизвестной религиозной принадлежности, выступила инициатором издания оскорбительной для христиан всех вероисповеданий книжки о Библии, издевающейся над Священным Писанием в лучших традициях Ярославского, Крывелева и фюреров современных неоязычников. Автором этого «научного» труда, откровенно списанного с детективного «Евангелия от Афрания» Кирилла Еськова, выступил бывший чиновник Госдумы, которого российские мусульмане уважительно именуют «Али-Гапоном».
Впрочем, не хотелось бы заострять внимание на его личности, поскольку сам он ничего не решает и лишь выполняет заказы своих новых хозяев. Однако еще раз предостерегаем мусульман – отбросы Русской Православной Церкви опасны и для здоровья вашей уммы! В данном же случае гораздо интереснее, что председатель РИНа чеченский бизнесмен Хусаин Джабраилов, как следует из его предисловия к книжке, с борьбы против московского правительства открыто переключился на борьбу с христианами. Мы это ценим и желаем уважаемому Хусаину Алиевичу удачи в развитии бизнеса и политической карьеры. Теперь она ему сугубо пригодится.
Продолжает удивлять православных и саратовский имам Мукаддас Бибарсов, выступающий от имени не существующего в природе Духовного управления мусульман Поволжья и активно воплощающий в жизнь заветы Павлика Морозова в отношении собственного отца-муфтия. «Считаю, что этот труд является достойным вкладом в возрождение исламского наследия в таких его измерениях, как познание других народов и их традиций, проповедь свободы вероисповедания и веротерпимости в развитие цивилизованного диалога между представителями различных традиций», – пишет этот сопредседатель Совета муфтиев России во втором предисловии к книге Али-Гапона. Интересно, а председатель Совета муфтиев России Равиль Гайнутдин тоже считает, что демонстративное глумление над евангельской историей способствует развитию цивилизационного диалога? Очень хотелось бы узнать его точку зрения Также Союз православных граждан выражает искреннее сожаление, что согласился участвовать в провокационном диспуте с эмиссарами пресловутого РИНа. Теперь нам понятно, что говорить с упомянутыми «богословами» об исламе – все равно, что познавать буддизм через общение с соратниками Сёко Асахары. Мы также очень надеемся, что правоохранительные органы проявят большее внимание к деятельности РИНа, а лидеры этой организации разделят судьбу своего коллеги Руслана Нахушева, получившего справедливое возмездие за пособничество террористам». Тем не менее глава Совета муфтиев России муфтий Равиль Гайнутдин оценивал деятельность РИН в сугубо положительном ключе. Тяжелые финансовые проблемы, поразившие его организацию вследствие расширения московской Соборной мечети, сподвигли Гайнутдина на рискованный шаг – в феврале 2006 года он заключил союз с РИН, став сопредседателем его попечительского совета. Этот альянс и стал первой крупной победой РИНа над институтом муфтиятов.
14. Развитие кризиса северокавказской уммы – укрепления ваххабитских джамаатов и переход конфликта в следующую стадию
К середине первого десятилетия XXI века ситуация в северокавказской умме стала критической. Ваххабитские джамааты перешли в наступлением по всем фронтам, организовав настоящую травлю противостоящих им муфтиятов. Все более очевидным становился тот факт, что прежние методы борьбы с исламизмом уже не действенны, а новых пока никто не придумал. За 2005-2006 годы серьезные удары получили практически все духовные управления Северного Кавказа, самым пострадавшим из которых оказалось ДУМ Кабардино-Балкарской Республики.
К 2005 году салафитские джамааты в Кабардино-Балкарии окончательно вошли в силу. Разгром террористического джамаата «Ярмук» в конце 2004 года только озлобил лидеров экстремистского подполья, которые приняли решение нанести ответный удар. Совместно с Шамилем Басаевым амиры Кабардино-Балкарского джамаата Муса Мукожев и Анзор Астемиров разработали план нападения на Нальчик, который предполагалось осуществить по назранскому сценарию – то есть удерживать контроль над городом около суток, предварительно уничтожив все его ключевые объекты – военные части и управления силовых структур. Параллельно в дружественных террористам СМИ была развернута кампания по дискредитации руководства муфтията и МВД – президент Кабардино-Балкарии Валерий Коков скончался незадолго до запланированной атаки, а его преемник Арсен Каноков еще не успел себя ничем зарекомендовать. Обязанности по информационному обеспечению готовящейся акции были возложены на директора Кабардино-Балкарского института исламских исследований, координатора Российского исламского наследия по Северному Кавказу Руслана Нахушева, который стал активно давать интервью в центральных газетах, убеждая всех в том, что его единомышленники не террористы, а представители элиты кабардинского и балкарского народов. А их радикализм является прямым следствием «ежовской» политики органов внутренних дел и сервилизма ДУМ Кабардино-Балкарской Республики. И некоторые в это верили.
Час X был назначен джамаатовцами на утро 13 октября 2005 года. Однако, в отличие от Назрани, силовые структуры успели приготовиться к их атаке. Достаточно быстро атакующие были локализованы и большей частью истреблены, не успев выполнить ни одну из поставленных задач. Их потери составили более ста человек против 35 погибших сотрудников правоохранительных органов. При операции погибло девять мирных жителей, более ста получили ранения. Среди пострадавших оказался и отец муфтия республики Муса Пшихачев, раненный боевикам в голову. Между тем организаторам нападения Анзору Астемирову и Илессу Горчханову удалось скрыться. Ударился в бега и лидер джамаата Муса Мукожев. После успешного отражения атаки правоохранительные органы занялись выявлением пособников боевиков. Неудивительно, что одним из первых в их поле зрения попал Руслан Нахушев, исполнявший обязанности юрисконсульта и пресс-секретаря Кабардино-Балкарского джамаата. 4 ноября он был вызван на допрос в местное отделение ФСБ, после чего скрылся в неизвестном направлении. Через три дня в его отношении было возбуждено уголовное дело за подстрекательство к терроризму. По состоянию на июль 2006 года Нахушев не найден, равно как не увенчались успехом поиски Мукожева с Астемировым. Несмотря на выход из игры своих лидеров, КабардиноБалкарский джамаат продолжил борьбу. Его структура оказалась очень устойчива ко внешним воздействиям и могла функционировать даже в критических ситуациях. Посильную поддержку оказывали джамаатовцам и дружественные журналисты, среди которых особо выделялись обозреватель «Версии» Орхан Джемаль и его отец Гейдар. «В России мучеников, павших в боях за веру, называют террористами. Для них написан специальный закон, в котором сказано: «Погребение террористов, умерших в результате пресечения террористической акции, осуществляется в порядке, устанавливаемом правительством Российской Федерации. При этом их тела для захоронения не выдаются и о месте их захоронения не сообщается». Те, кто придумал это, не учли одного: шахиды не нуждаются в ритуальном погребении, и невозможность обмыть их тела, прочитать над ними дженазу, лишь подчеркивает их мученический статус. Но этим ущемляют тех, кто остался в живых, их лишают памяти, не дают отдать дань уважения могилам тех, кто был лучшим среди многих из нас. 13 октября 2005 года в Нальчике погибло более 90 мусульман, совершивших отчаянную, героическую атаку на врагов Аллаха, годами притеснявших верующих», – говорилось в статье «Электронный мемориал шахидам, павшим в Нальчике в октябре 2005 года», размещенной на сайте Исламского комитета. Продолжалась атака и на ДУМ Кабардино-Балкарской Республики, которая теперь велась через родственников погибших боевиков. В своих пикетах они обвиняли муфтия Анаса Пшихачева и его предшественника на этом посту Шафига Пшихачева в том, что они плохо защищал мусульман и вообще «с них все началось». В Дагестане 2005 год ознаменовался серьезными столкновениями в Дербенте. 9 апреля в древнейшей российской мечети «Абуль-Баваб» в массовой драке сошлись мюриды Саида Чиркейского и его главного конкурента Серажутдина Исрафилова (Хурикского). При этом более 30 человек получили ранения, а убранство самой мечети сильно пострадало. Формальным поводом для драки послужил спор о количестве необходиымх поклонов во время совершения намаза. Актуальной для Дагестана оставалась и проблема ваххабитского подполья, что, правда, не помешало влиятельным мюридам Саида Чиркейского заключить тактический союз с Российским исламским наследием, лидеры которого не скрывали своей симпатии к сторонникам «чистого» ислама. В конце 2005 года Дагестан с дружественными визитами посетили Али Полосин и даже Гейдар Джемаль, который еще недавно именовал руководители ДУМ Дагестана не иначе как «клерикальными фашистами». Трудно сказать, что послужило причиной для их сближения, однако главный информационный ресурс дагестанских тарикатистов веб-портал «Ислам.ру» стал настоящей трибуной Гейдара Джемаля и деятельно присоединился к травле традиционных муфтиятов. В обмен на это антиваххабитские кампании ДУМ Дагестана не повергались критике подконтрольных Российскому исламскому наследию СМИ, хотя аналогичные акции в других регионах немедленно клеймились позором. К примеру, объявление муфтиятом Чечни джихада ваххабизму видный функционер РИНа Мукаддас Бибарсов решительно осудил, заявив в интервью порталу «Ислам.ру», что оно «может лишь усугубить крайне сложную ситуацию в республике и привести к эскалации конфликта». Заметное усиление активности экстремистов отмечалось также в Адыгее, Карачаево-Черкесии и Ставропольском крае. В первом случае внимание правоохранительных органов привлекли имам майкопской Соборной мечети Руслан Хакиров и его коллега из города Адыгейска Наджмудин Абази. Точку зрения республиканских властей в данном случае очень удачно выразил мэр Адыгейска Ким Мамиек. «Если мы будем отмалчиваться, мы получим результат, как в Нальчике, где красивые и положительные мальчики с бородками в один день взяли автоматы и стали стрелять»,– заявил он в одном из интервью, а помощник прокурора Адыгеи Василий Гук, в свою очередь, подтвердил, что «события у нас действительно развивались, как в Нальчике». По результатам антиваххабитской операции Руслан Хакиров был отпущен, а репатриант из Косова Наджмудин Абази привлечен к уголовной ответственности за разжигание религиозной розни. В Карачаево-Черкесии министр внутренних дел Николай Осяк был вынужден обратиться к исламскому духовенству с просьбой помочь в выявлении ваххабитов среди прихожан. Муфтий Исмаил Бердиев согласился с его доводами и заявил, что с пониманием относится к проверке мечетей.
Впрочем, и здесь ваххабиты встречались не только среди прихожан мечетей. 20 февраля 2006 года сотрудники правоохранительных органов задержали имама одной из мечетей города Карачаевска, у которого нашли автомат и две гранаты. А за месяц до этого был арестован имам пятигорской мечети Абдулла-Антон Степаненко, обвиненный в похищении людей, незаконном хранении взрывчатых веществ, подделке документов и распространении экстремистской литературы. Вечером 9 февраля 2006 года в селе Тукуй-Мектеб Нефтекумского района Ставропольского края начался бой между спецподразделениями и боевиками местного ваххабитского джамаата. Бой продолжался почти сутки, спецназ уничтожил восьмерых боевиков, семеро спецназовцев погибли, шестеро получили ранения. Это происшествие наглядно показало, что и ваххабитский «Ногайский батальон» рано списывать со счетов.
В 2005 году свои посты оставили муфтий Чечни Ахмад Шамаев, который уехал из республики и стал советником Равиля Гайнутдина и муфтий Северной Осетии Руслан Валгасов, сохранивший свои позиции в Совете ДУМ Республики Северная Осетия – Алания. Их преемниками стали Султан Мирзоев, бывший председатель шариатского суда Ичкерии и сподвижник Ахмада Кадырова, и имам-хатыб владикавказской Соборной мечети Магомед Тавказахов. В марте 2006 года появились слухи и об уходе бессменного лидера ДУМ Карачаево-Черкесской Республики и Ставрополья муфтия Исмаила Бердиева, однако съезд оказал ему доверие и переизбрал на новый срок. 2 июня 2006 года были продлены полномочия Бердиева и как председателя КЦМСК. Таким образом, ситуация на Северном Кавказе оставалась очень тяжелой. Традиционное мусульманское духовенство проигрывало войну экстремистам и сдавало все новые позиции. Самым болезненным для них стало поражение в информационной войне, которая, впрочем, велась в одностороннем порядке. Из-за этого даже такая психологически важная победа, как разгром боевиков в Нальчике, не возымела надлежащего пропагандистского эффекта. К середине 2006 года ваххабиты усилились настолько, что любой момент могли реализовать еще более крупные акции.
15. Дальнейшая эволюция татарстанской уммы – открытие мечети «Кул-Шариф» и проблемы с Российским исламским университетом
В июне 2005 года главным событием для Поволжской уммы стало празднование 1000-летия Казани и торжественного открытия в этом городе мечети «Кул-Шариф», ставшей самым дорогостоящим мусульманским храмом за новейший период истории. 24 июня в столицу Татарстана съехались все лидеры татарских и башкирских мусульман, включая Равиля Гайнутдина и Талгата Таджуддина. Как и следовало ожидать, главная роль в церемонии открытия была отведена председателю Совета муфтиев России, который к этому времени заметно упрочил свои позиции. Из мусульманских духовных лидеров он выступил первым и, воспользовавшись случаем, вручил президенту Татарстана Минтимеру Шаймиеву орден «Аль-Фахр» первой степени. «Аль-Фахр» второй степени получил генеральный директор акционерного общества «Татнефть» Шафагат Тахаутдинов, являвшийся главным спонсором строительства «Кул-Шарифа». После церемонии открытия сопредседатели Совета муфтиев собрались на совещание, в ходе которого предполагалось принять некоторые решения по строптивому муфтию Исмаилу Шангарееву, который никак не хотел согласовывать свои действия с Равилем Гайнутдином. Начали сгущаться тучи и над головой татарстанского муфтия Гусмана Исхакова, которого все чаще критиковали как оппозиционные имамы, так и влиятельный советник президента Татарстана Рафаэль Хакимов, особенно недовольный положением дел в Российском исламском университете. Активно распространились слухи о том, что судьба Гусмана Исхакова решена и на следующем съезде ДУМ РТ его сменит новоназначенный имам-хатыб мечети «Кул-Шариф» Рамиль Юнусов.
Впрочем, серьезные претензии предъявлялись и к самому Юнусову – ряд ученых и духовных лидеров обратили внимание, что молитва, прочитанная им на церемонии открытия «Кул-Шарифа», совершенно не соответствовала традициям ханафитского мазхаба и была очень похожа на ваххабитскую. 19 сентября 2005 года Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки отказалось продлевать лицензию на религиозную образовательную деятельность Российского исламского университета на том основании, что «РИУ является «учреждением высшего профессионального образования», т.е. светским учреждением, и, согласно Федеральному закону «О свободе совести и религиозных объединениях», не имеет права вести подготовку священнослужителей и религиозного персонала». В связи с этим Управление лицензирования, аттестации и аккредитации Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки предложило РИУ определиться с приоритетами: либо выбрать сугубо светское направление и отказаться от религиозного направления, либо выбрать религиозное направление и зарегистрироваться в качестве религиозной организации. Такая трансформация ведущего исламского вуза страны была абсолютно неприемлема для ДУМ РТ, однако энергично лоббировалась Институтом истории АН Республики Татарстан им. Ш. Марджани, являвшимся соучредителем РИУ Директор института Рафаэль Хакимов прямо заявлял, что РИУ «так и остался недостаточно развитым. Без науки не бывает университета – бывает институт, колледж, медресе.
Но какая наука в РИУ? Ее и близко нет. (…) С точки зрения современных требований наш университет, конечно, просто медресе». После долгих дебатов ДУМ РТ и Совет муфтиев России приняли решение исключить Институт истории из числа соучредителей РИУ и зарегистрировать РИУ в качестве религиозной организации – учреждения высшего профессионального религиозного образования, однако в итоге победа осталась за Хакимовым.
Около полугода РИУ пребывал в неопределенном статусе – по настоятельной просьбе ДУМ РТ Федеральная служба по надзору в сфере образования и науки предоставила ему отсрочку. За это время будущее университета прояснилось. 28 марта 2006 года муфтий Гусман Исхаков подал в отставку с поста ректора РИУ, а его место занял сподвижник Рафаэля Хакимова Ильдус Загидуллин, заведующий отделом средневековой истории Института истории им. Ш. Марджани. Новый ректор немедленно начал реструктуризацию РИУ, который предполагалось превратить в светский вуз.
Для изучения религиозных дисциплин было решено создать Казанский исламский институт. При этой схеме студенты РИУ смогли бы обучаться сразу в двух ВУЗах и получать дипломы двух типов.
Данные реформы не нашли понимания сотрудников РИУ, и через месяц они стали массово увольняться. Вскоре их примеру последовали и студенты. Учебный процесс в РИУ приостановился, и для разрешения сложившейся конфликтной ситуации в Казань была направлена специальная комиссия Совета муфтиев России. В ходе переговоров с властями Татарстана ее главе Марату Муртазину дали понять, что вопрос с РИУ уже решен и точка зрения Совета муфтиев никого не интересует. И действительно, вскоре РИУ был разделен на собственно РИУ – светский вуз – и Казанский исламский институт – де-факто высшее медресе. Фактический развал РИУ стал не единственным несчастьем, постигшим татарстанского муфтия. 28 сентября он вместе с супругой попал в тяжелую автомобильную аварию, после которой многие сочли, что скоро у мусульман Татарстана появится новый муфтий. Тем не менее III съезд ДУМ РТ, прошедший 20 февраля 2006 года, продлил полномочия Гусмана Исхакова. По традиции, правда, не обошлось без скандала – член ревизионной комиссии ДУМ РТ, имам-хатыб Исхак Лотфуллин обратился в суд с заявлением, в котором обвинял Гусмана Исхакова и его соратников в фальсификации устава духовного управления. По его мнению, в первоначальной редакции устава было прописано, что председатель ДУМ РТ может избираться только на два срока, в то время как Гусман Исхаков баллотировался уже на третий. С Лотфуллиным солидаризировался и давний оппонент татарстанского муфтия Габдулла Галиуллин, который в резкой форме ставил этот вопрос во время съезда, однако их аргументы не нашли отклика у делегатов.
16. Новые инициативы Совета муфтиев России – дискуссии о «верховном муфтии России» и «вице-президенте-мусульманине»
В 2005 году идеологи сильно окрепшего Совета муфтиев России приняли решение выйти на новый уровень деятельности и вбросить в информационное поле несколько инициатив, которые при успешном стечении обстоятельств могли принести большие дивиденды. Первой из них стало возобновление дискуссии об объединении мусульман России под руководством верховного муфтия. Данная идея озвучивалась советником Равиля Гайнутдина Вячеславом-Али Полосиным либо напрямую, либо через доверчивого муфтия Нижегородской области Умара Идрисова.
«Мы называем себя муфтиями, хотя наши знания явно не могут сравниться со знаниями сахабов (сподвижников пророка Мухаммеда). Так произошло в силу исторических причин, в том числе по воле немусульманских правителей России, но сегодня, в новой ситуации, давайте посмотрим правде в глаза: разве мы имеем право именовать себя знатоками шариата, муфтиями? И разве может быть таких муфтиев в России много, когда мы десятилетиями были отгорожены от исламского мира и системы высшего исламского образования? Давайте все вместе откажемся от этого сомнительного наименования: муфтий в России останется только один, что и будет символическим шагом на пути к объединению мусульман», – заявил Идрисов на научно-практической конференции «Исламское возрождение в татарском обществе: проблемы и перспективы» 23 июня 2005 года. В высказанных им предложениях содержалась одна свежая идея – духовным лидерам мусульман предлагалось выбрать не только главного, но и единственного муфтия. А для этого нужно было признать, что почти все они недостойны носить высшее духовное звание мусульман-суннитов.
О серьезности намерений Идрисова говорило и то обстоятельство, что он анонсировал проведение в Нижнем Новгороде Всероссийского мусульманского съезда, на котором и предполагалось обсудить механизм объединения российских муфтиятов, и прямо заявил, что видит на посту единого муфтия России Равиля Гайнутдина. Надо ли говорить, что перспектива добровольного отказа от сана муфтия в пользу Равиля Гайнутдина мало обрадовала лидеров Совета муфтиев России, которых и так раздражала усиливающаяся авторитарность своего председателя. Впрочем, у них был благовидный предлог отклонить предложение Идрисова – ведь исходило оно от человека, по собственному же признанию, не имеющего права именовать себя знатоком шариата и недостойного называться муфтием.
После проведения дополнительных консультаций с сопредседателями Совета идеологи этой организации решили не форсировать события, однако Умар Идрисов с ними не согласился. Идея проведения в Нижнем Новгороде общемусульманского объединительного съезда оказалось очень заманчивой и в случае успеха могла принести хорошие бонусы Нижегородскому муфтияту. Между тем это мероприятие было заведомо обречено на провал – муфтий Равиль Гайнутдин посчитал за благо дистанцироваться от сомнительных инициатив Умара Идрисова, а, точнее, его первого заместителя Дамира Мухетдинова.
«Мусульманский форум 4-5 ноября – как единственная альтернатива церковным торжествам и фашистскому маршу» в итоге собрал лишь второстепенных лидеров Совета муфтиев, которые не смогли принять никаких серьезных решений. «Наибольшая опасность самой идее мусульманского единства исходила, увы, не от недругов и недоброжелателей Ислама. Напротив, первую скрипку в попытке заблокировать проведение Всероссийского мусульманского форума, объявить ему бойкот играли лидеры самих же мусульман. Не задумываясь о том, что без достижения единства никакие цели и задачи развития и просто выживания мусульман в нынешних условиях недостижимы, еще не зная, к каким результатам придут участники форума и придут ли они вообще к согласию, многочисленные «муфтии» (слово закавычено потому, что в реальности человек, не знающий арабского языка, не может выносить фетвы, то есть быть муфтием) побоялись самого обсуждения темы объединения исламской уммы. Думается, что за этим стоят и непомерные амбиции «муфтиев», и их опасения быть отвергнутыми как самим народом, так и молодым, более грамотным поколением мусульман, получивших образование непосредственно на арабском языке», – с горечью констатировали организаторы форума, а Умар Идрисов прямо заявил, что «главный враг татарина – сам татарин». Главным результатом Всероссийского мусульманского форума стало резкое ухудшение отношений между Равилем Гайнутдином и Умаром Идрисовым, позволившее Дамиру Мухетдинову начать настоящую информационную войну против Совета муфтиев России. Параллельно с идеей объединения российских мусульман под единым руководством Умар Идрисов озвучил и более смелый проект,который предполагал закрепление за мусульманином поста вице-президента России. В течение лета 2005 года авторы этой идеи собирали на нее отклики, первоначально имевшие положительный характер. С «вице-президентским проектом» солидаризировался даже лидер партии «Родина» Дмитрий Рогозин, что позволило поднять данный вопрос на более высоком уровне. В конце сентября 2005 года муфтий Равиль Гайнутдин заявил, что «в будущем мусульмане могут поставить вопрос о введении в стране поста вице-президента, которым был бы представитель исламской общины». Он уточнил, что мусульмане заслуживают, чтобы их представляли на высоком посту в государстве, и этот вопрос может назреть в случае, «если количество мусульман будет расти сегодняшними темпами, а демографическая ситуация будет ухудшаться». После этого выступления инициативу Идрисова заметили в Кремле и Равилю Гайнутдину было деликатно указано на его место. «У нас светское государство, и эта идея не может быть реализована никогда и ни при каких обстоятельствах», – прямо заявил влиятельный заместитель главы Администрации Президента Владислав Сурков, а вслед за ним от одобрения идрисовской инициативы открестился и Дмитрий Рогозин. Председатель Совета муфтиев сделал из этих заявлений правильные выводы и грамотно переложил всю ответственность на плечи неких радикальных деятелей.
«Вопрос о введении должности вице-президента – мусульманина поднимают сегодня некоторые радикальные деятели мусульманского сообщества, аргументируя это тем, что мы – вторая по численности религия России. Но Совет муфтиев не является сторонником изменения Конституции. Для этого есть законодательный орган и сам народ, который принимает важные решения на референдуме», – подчеркнул он в интервью «Аргументам и фактам», тем самым зачислив нижегородского муфтия в ряды радикалов. Из безобидных и аполитичных инициатив Совета муфтиев России за 2005 года стоит отметить проведение в Казани первого мусульманского кинофестиваля «Золотой минбар», имевший некоторый резонанс в российской киноиндустрии, а также учреждение совместно с издательством «Умма» и Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям литературной премии «Исламский прорыв», названной в честь футуристического боевика «русского» мусульманина Дмитрия-Муслима Ахтямова.
17. Переоценка численности исламского сообщества России – заявления президента Российской Федерации и реакция на них в исламском сообществе
В августе 2005 года глава Российского государства В.В. Путин серьезно скорректировал данные о численности мусульманского сообщества России. «В России живут 16 миллионов мусульман. Это не эмигранты, это российские граждане, и у них нет другой родины, они – часть исламского мира», – заявил он на встрече с королем Иордании Абдаллой II. Двумя годами раньше В.В. Путин называл другую цифру – 20 млн. человек, однако данные Всероссийской переписи населения наглядно показала ее несостоятельность. С учетом этого аналитики Администрации президента ввели в оборот уточненные данные о численности мусульман в России. В 2005 году Президент России касался численности ее основных религиозных сообществ еще дважды. Во время посещения горы Афон он подчеркнул, что в России проживает 130 миллионов православных, а на встрече с премьерминистром Малайзии Абдуллой Бадави упомянул, что в России насчитывается свыше 15 млн. мусульман. Данная корректировка была без энтузиазма воспринята руководством Совета муфтиев России, которое всегда настаивало на цифре в 20-25 миллионов. Впрочем, прокомментировать заявления президента решился только Али-Вячеслав Полосин, написавший статью «Тревожный звонок многочисленным российским муфтиям». «Трудно поверить, чтобы число мусульман в России за год-полтора уменьшилось сразу на 4 млн., это было бы слишком заметно. Демографически же число «этнических» мусульман неуклонно растет. Поэтому такая публичная оценка Президентом численности российской уммы свидетельствует не о новых данных о демографических процессах в стране, а скорее о «политическом весе» «этнических» мусульман, который в глазах главы государства начал снижаться. Тем самым, речь идет о чисто политической оценке, в которой «исламский фактор» для главы государства пошел на убыль. Однако из самой по себе количественной оценки невозможно определить, какой компонент «исламского фактора» подвергся переоценке главой государства. Ясно лишь одно: прошла пора спекуляций на количестве для доказательства своего качества, своей необходимости для государства»,– в частности, говорилось в ней. Столь парадоксальный вывод тут же получил оценку враждебного Совету муфтиев сайту «Муслим.сю», чьи аналитики прямо заявил, что Полосин продал Равиля Гайнутдина своим новым хозяевам из Российского исламского наследия. Между тем и сам Равиль Гайнутдин не спешил соглашаться с Президентом, так как эти цифры носили для него принципиальный характер – от них напрямую зависел объем вложений от зарубежных спонсоров и количество квот на хадж. В феврале 2006 года он привел собственные данные о численности мусульман и православных в России, вступив, таким образом, в прямую полемику с главой государства. И не только с ним. По мнению московского муфтия, российских мусульман насчитывалось все-таки 20 миллионов, а в занижении этой цифры оказались виноваты завистливые православные архиереи, имеющие в семь раз меньшую паству. На этом, конечно, дискуссия о размере отечественной уммы не прекратилось, однако ее участники впредь предпочитали не озвучивать фантастические цифры о 25,35 или 50 миллионах российских мусульман. Ученые-исламоведы, кончено, остались при своем мнении – одни из них, как, например, академик Павел Пучков, опирались на собственные исследования и придерживались цифры в 8-10 миллионов, другие же, как Алексей Малашенко ссылались на данные лидеров Совета муфтиев России, полагая, что именно они владеют такими данными в наилучшей степени.
18. Появления видимых признаков распада Совета муфтиев России – дискуссия об изменении Герба России
В декабре-январе 2005 года Совет муфтиев России, казавшийся самым влиятельным и преуспевающим центром российского ислама, неожиданно перенес несколько серьезных кризисов, которые дали основания говорить о начале его распада. Причиной постигших Совет неприятностей стали обострившиеся отношения между его лидерами, которые и до этого не сильно ладили между собой.
Как уже упоминалось в предыдущих главах, Совет муфтиев создавался именно как антипод ЦДУМ, а точнее – как клуб врагов Талгата Таджуддина. Централизованной структурой Совет мог считаться лишь с большой натяжкой – входившие в него муфтияты в полной мере сохраняли свою независимость, а их лидеры относились к Равилю Гайнутдину точно так же, как президенты России и США к генсеку ООН Кофи Аннану – то есть уважали, но не подчинялись и могли безболезненно игнорировать его пожелания. «Таким образом, в России в организационном плане в исламе есть две крайности – с одной стороны, практически патриархическое устройство, соответствующее форме абсолютной монархии, – это ЦДУМ, а с другой стороны – слабоструктурированный СМР (Совет муфтиев России), действующий в форме полуформального клуба муфтиев, базирующийся в основном на личных контактах и отношениях», – отмечает первый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов, считающийся одним из самых ярких лидеров Совета муфтиев. По Уставу Совета муфтиев России (версия 1999 года) его председатель имел право «осуществлять координационную и объединительную деятельность религиозных мусульманских организаций, входящих в состав Совета», по поручению сопредседателей выступать от имени религиозных мусульманских объединений, входящих в состав Совета, представлять их интересы в государственных, общественных, политических, религиозных и других организациях РФ, зарубежных и международных организациях» и должен был переизбираться каждые три года. То есть особыми полномочиями теоретически не обладал. Практически же муфтий Равиль Гайнутдин превратил Совет муфтиев в гораздо более авторитарную структуру, нежели ЦДУМ За весь десятилетний период существования Совета муфтиев России ни в одном СМИ не появилось информации о продлении полномочий его председателя, которое должно было производится каждые три года очень узким кругом людей – Меджлисом сопредседателей (При переговорах с Министерством юстиции представители Совета муфтиев, правда, утверждали, что в устав их организации со временем была внесена поправка, которая увеличивала срок полномочий председателя с трех до пяти лет, а переизбрание Равиля Гайнутдина состоялось летом 2001 года в рабочем порядке, поэтому о нем нигде не сообщалось). Между тем пожизненный верховный муфтий Талгат Таджуддин за это же время созвал два полноценных съезда ЦДУМ, на которые выносился вопрос о его переизбрании, а КЦМСК вообще устраивал ротацию своих председателей каждые три года. В последнем случае любой муфтий Северного Кавказа имел шансы стать мусульманским лидером всероссийского масштаба, в то время как сопредседатели Совета муфтиев России такой возможности не имели в принципе. И это обстоятельно вызывало плохо скрываемое раздражение таких амбициозных муфтиев, как Нафигулла Аширов и Мукаддас Бибарсов. Собственно управление Советом муфтиев России осуществлялось аппаратом ДУМЕР и личными помощниками Равиля Гайнутдина, среди которых к 2006 году стали доминировать не татары, а «русские» мусульмане и кавказцы. Из последних самой колоритной фигурой выглядел бывший союзник чеченских боевиков Мухаммад Карачай, объявивший себя генеральным секретарем Совета. В то время как АлиВячеслав Полосин ссорил Равиля Гайнутдина с Русской Православной Церковью, протестантами и его же собственными сопредседателями, Карачай сконцентрировался на оскорбительной критике северокавказских муфтиев. Остатки татарского лобби в Совете пытались, по мере своих сил, противодействовать «варягам», однако успеха в этом не имели и все больше оттеснялись от рычагов управления.
Постоянные внешние войны и внутренние конфликты пагубно сказывались на делопроизводстве Совета муфтиев, которое велось крайне неаккуратно. Временами складывалось впечатление, что лидеры Совета даже приблизительно не представляют, сколько в него входят организаций и сколько духовных лидеров имеют право голоса на заседаниях меджлиса. К примеру, в переданном в Министерство юстиции списке членов Совета (по состоянию на середину 2002 года) можно насчитать около 20 грубых ошибок – как орфографических, так и фактических. Так, в числе учредителей Совета муфтиев указывалось ДУМ Республики Северная Осетия – Алания, представители которого не принимали участие в создании этой организации; среди членов Совета упоминались все северокавказские муфтияты, которые на самом деле входили в состав КЦМСК и неоднократно подчеркивали свою независимость от муфтия Равиля Гайнутдина; названные членами Совета ДУМ Поволжья и ДУМ Республики Чувашия не существовали в природе, а в ДУМах Мордовии и Ульяновской области были неправильно указаны фамилии председателей. Менее авторитетная организация за подобные упущения могла бы лишиться регистрации, и это обстоятельство было прекрасно известно недругам московского муфтия.
Помимо затянувшегося правления Равиля Гайнутдина и сомнительной деятельности его помощников, многих сопредседателей Совета смущали чересчур скромные успехи Московского муфтията. Несмотря на значительные финансовые вливания и режим наибольшего благоприятствования со стороны властей, ДУМЕР за 12 лет своего существования сумело построить лишь несколько скромных мечетей и создать карликовый Московский исламский университет, который не мог удовлетворить потребностей даже малочисленных общин Центральной России. В самой Москве по инициативе Равиля Гайнутдина не было построено ни одной мечети, зато целый ряд таких проектов был торпедирован именно по его настоянию. Дополнительно усугубляла ситуацию и начавшаяся в 2005 году реконструкция московской Соборной мечети, которая требовала значительных средств. Несмотря на заверения московского муфтия в том, что столичная умма превышает три миллиона человек и состоит преимущественно из обеспеченных людей, он ездил собирать деньги по всему миру и все равно не набиралнужной суммы. Финансовое положение Совета муфтиев стало резко ухудшаться и вскоре появились первые признаки банкротства его головной структуры ДУМЕР, которая не смогла вернуть беспроцентные займы на очень крупную сумму. Создавалось впечатление, что либо Равиль Гайнутдин не умеет привлекать средства, либо спонсоры ему просто не доверяют.
В период острого конфликта с ЦДУМ упомянутые проблемы отходили на второй план вследствие «военного положения», однако после одностороннего прекращения этого противостояния они снова приобрели актуальность. Прекрасно понимая, что Совет муфтиев России жизнеспособен только во время отражения внешних атак, идеологи этой структуры стали искать замену ЦДУМ, однако ни Русская Православная Церковь, ни КЦМСК, ни даже «сионистская закулиса» на эту роль определенно не подходили. И тогда раздиравшие Совет муфтиев противоречия начали выплескиваться наружу.
Первый раз это произошло летом 2005 года, когда прессслужба Совета муфтиев России денонсировала заявления сопредседателя Совета муфтия Исмаила Шангареева, который подверг резкой критике политику властей и намекнул, что в случае «цветной» революции ее организаторы смогут рассчитывать на его единоверцев. Особой любви к действующей власти у Исмаила Шангареева действительно не было – в сентябре 2004 года правоохранительные органы окончательно закрыли созданное им медресе «Аль-Фуркан» в Бугуруслане, а в марте 2005 года арестовали его брата Мансура, обвиненного в незаконном хранении оружия и разжигании религиозной розни. Весьма показательным здесь выглядело то, что удары, нанесенные по Исмаилу Шангарееву, вызвали у коллег не столько сочувствие, сколько злорадство – активно расширяющее свое жизненное пространство ДУМ «Ассоциация мечетей России» давно раздражало и саратовского муфтия Мукадасса Бибарсова, и казанского муфтия Гусмана Исхакова; и уфимского муфтия Нурмухаммада Нигматуллина.
Другим проблемным сопредседателем для Совета муфтиев России неожиданно стал председатель ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области Умар Идрисов, который все сильнее подпадал под влияние своего молодого заместителя Дамира Мухетдинова. В ноябре – декабре 2005 года на официальном сайте его муфтията появилось несколько статей с резкой критикой нового государственного праздника – Дня народного единства, инициатива по введению которого была поддержана Советом муфтиев России. В материале «О необходимости выхода мусульманских организаций из Межрелигиозного совета России» муфтий Равиль Гайнутдин прямо обвинялся в предательстве мусульманских интересов и некомпетентности.
«В том, что день почитания списка иконы стал государственным праздником, видится огромная «заслуга» прежде всего не столько идеологов РПЦ, сколько некомпетентных участников Межрелигиозного Совета России», – утверждал анонимный идеолог Нижегородского муфтията. Впоследствии отношения Умара Идрисова с Равилем Гайнутдина ухудшились еще сильнее, став откровенно враждебными.
Свою посильную лепту в развал Совета муфтиев вносили и активисты Российского исламского наследия. 5 декабря 2005 года на сайте Вячеслава-Али Полосина появилась подборка мнений ряда мусульманских деятелей, которые требовали убрать христианскую символику с Герба России. Причины, по которым верховный муфтий Нафигулла Аширов, карельский муфтий Висам Бардвил и первый заместитель муфтия Нижегородской области Дамир Мухетдинов заметили на гербе кресты и святого Георгия Победоносца только через пять лет после его утверждения Государственной Думой, так и остались неизвестными, однако резонанс их высказывания вызвали самый широкий.
Дискуссия об изменение герба быстро переросла в скандал, в котором все ведущие СМИ подвергли резкой критике «гербофобов». Не менее резкие заявления сделали представители Русской Православной Церкви, ЦДУМ и КЦМСК, иудейских и буддийских центров. Муфтий Равиль Гайнутдин был приглашен в Администрацию Президента, где ему напомнили о недопустимости подобных выступлений и настоятельно рекомендовали денонсировать сделанные его соратниками заявления. На следующий день московский муфтий заявил, что «мы живем в светском государстве и уважаем государственную символику Российской Федерации, принятую Государственной Думой и утвержденную президентом России», однако его сопредседатели остались при своем мнении. И Аширов, и Бардвил, и Полосин, и солидаризировавшийся с ними муфтий Пензенской области Аббас Бибарсов продолжали настаивать на изменении герба, поскольку были прекрасно осведомлены о реальных границах полномочий Равиля Гайнутдина.
Через месяц после «гербового» скандала его инициаторы спровоцировали новую резкую дискуссию, предложив узаконить в России многоженство. Ее отправной точкой стало предложение и.о. премьера чеченского правительства Рамзана Кадырова о легализации полигамии в его родной республике. Идеи Кадырова нашли самое горячее понимание у Нафигуллы Аширова и его единомышленников, которые моментально развили эту мысль. В интервью «Интерфаксу» верховный муфтий азиатской части России с гордостью сообщил, что до 10% российских муфтиев имеют более одной жены, а саратовский имам Мукаддас Бибарсов прямо заявил, что живет с двумя женами и нормы Семейного кодекса для него значения не имеют. Не остался в стороне от дискуссии и Вячеслав-Али Полосин, заявивший, что «моногамия, возведенная в ранг государственного закона и обязательная для всех граждан любого мировоззрения, является продуктом христианского клерикализма и атавизмом средневекового тоталитарного государства». Наученный горьким опытом Равиль Гайнутдин уже не пытался опровергать прозвучавшие заявления, намекнув, правда, что лично он к изменению закона не призывает. Помимо отношения к гербу и полигамии мнения лидеров Совета муфтиев России расходились и по другим принципиальным вопросам. Несмотря на резкие выпады Совета организации против введения в школах «Основ православной культуры» (ОПК), ее сопредседатели Исмаил Шангареев и Висам Бардвил солидаризировались с позицией Русской Православной Церкви. ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области поддержало введение института военного духовенства, против которого также выступал Совет муфтиев, а первый заместитель муфтия Татарстан Валиулла Якупов демонстративно похвалил ненавистную Равилю Гайнутдину книгу «Новейшая история исламского сообщества России». Периодически напоминал о своей независимости от Гайнутдина и саратовский имам Мукаддас Бибарсов. Так, после предложения Мансура Шакирова, заместителя председателя Совета муфтиев России, усилить безопасность российских мечетей, пресс-секретарь ДУМ Поволжья назвал подобную инициативу «попыткой вторжения в личную жизнь мусульманина, и вследствие этого – контроля над деятельностью исламской общины в целом. От имени ДУМ Поволжья Ахмед Махметов отметил, что Шакиров не является заместителем председателя Совета муфтиев России. ДУМ Поволжья осудил ставшую чуть ли не модной среди чиновников от Ислама практику делать заявления для пиара собственных персон, чтобы попасть на страницы газет и Интернет-сайтов. Кроме того, Ахмед Махметов подчеркнул, что у Шакирова нет полномочий для приказа оборудовать мечети приборами слежения за верующими. Он предложил Мансуру Шакирову оборудовать камерой видеонаблюдения собственный дом, если тот опасается за свою безопасность». Помимо внутренних раздоров положение Совета муфтиев осложнялось также переоценкой его деятельности со стороны внешних сил. Скандальная и непоследовательная политика этой организации, особенно ярко проявившаяся в истории с гербом, вызывала недоумение госструктур, которые все чаще задавались вопросом: от чьего имени может выступать Равиль Гайнутдин, если он не контролирует даже собственных заместителей и советников? Можно ли рассчитывать на Совет муфтиев в критической ситуации, если его руководство то требует изменить действующее законодательство, то угрожает «цветными» революциями, то вообще защищает террористов?
Между тем сближение с ОИК создавало благоприятную почву для привлечения в Россию многомиллиардных инвестиций из арабских стран и многие чиновники искренне надеялись, что муфтий Равиль Гайнутдин успешно поработает в этом стратегическом проекте. К их разочарованию московский муфтий во время своих зарубежных турне сконцентрировался на поиске денег для расширения московской Соборной мечети, которые реально можно было найти и в пределах Садового кольца. Подрывала авторитет Гайнутдина и неожиданная активизация его давнего оппонента Талгата Таджуддина, который с начала 2006 года сделал целый ряд важных пророссийских заявлений и даже отметился во внешнеполитической деятельности, проведя важную встречу с президентом Египта Хосни Мубараком. Усиление в Совете муфтиев России эмиссаров РИНа самым негативным образом сказалось не только на внутриисламских, но и на межрелигиозных связях этой организации.
Наиболее заметной их деградация стала в диалоге с Русской Православной Церковью, которая негативно отнеслась к демаршам Совета муфтиев против «Основ православной культуры», присутствия православного духовенств в армии и Межрелигиозного совета России. Самым же оскорбительным для нее стало высказывание муфтия Равиля Гайнутдина о том, что в России проживает 20 миллионов мусульман и всего 3,5 миллиона православных. На местах особой нелюбовью к православным отличались лидеры Нижегородского муфтията, которые после публикации на своем сайте целой серии антиправославных материалов серьезно поссорились с Нижегородской епархией, которая просто объявила им бойкот. По совету Вячеслава-Али Полосина муфтий Равиль Гайнутдин попытался развить отношения с неправославными религиозными организациями, созывая специальные межрелигиозные конференции и проводя встречи с их лидерами, однако его помощники не оставляли без внимания и эту сферу. Верховный муфтий Нафигулла Аширов, в свое время прославившийся особой неприязнью к буддистам, любил покритиковать также католиков, которых называл расистами и ксенофобами. Мукаддас Бибарсов в июле 2005 года очень резко отозвался о лидере Федерации еврейских общин России Берле Лазаре, который был обвинен им в следовании фашистским традициям и причастности к тем, «кто стоит у истоков огромной лжи, формирующей негативное отношение общества к мусульманам». Сам же Вячеслав-Али Подосин в конце 2005 года выпустил специальную антипротестантскую книгу «Евангелие глазами мусульманина: два взгляда на одну историю», которая, впрочем, оскорбила и всех остальных христиан.
В итоге на середину 2006 года положение Совета муфтиев оказалось весьма шатким. Как-то выправить его могла бы внешняя война, однако все потенциальные оппоненты Равиля Гайнутдина были прекрасно об этом осведомлены и неизменно уклонялись от прямой конфронтации с московским муфтием, предпочитая просто издеваться над его политикой.
19. Активизация верховного муфтия Талгата Таджуддина – кадровые перестановки в ЦДУМ
К марту 2005 года кризис ЦДУМ, поразивший эту организацию в 2003 году, достиг своего апогея. Верховный муфтий Талгат Таджуддин практически перестал участвовать в публичных мероприятиях, выступать с заявлениями и давать интервью. Его организация медленно умирала, и ее позиция становилась все менее востребованной властными структурами.
Большинство муфтиев ЦДУМ смирилось с этим печальным фактом, однако муфтии Мухаммадгали Хузин, Фарид Салман Хайдаров, Альбир Крганов и Тагир Саматов не оставляли надежды исправить ситуацию. С другой стороны, эмиссары Совета муфтиев России также не упускали ЦДУМ из виду и активно вмешивались в его дела. Они активно распускались слухи, что внутри ЦДУМ назревает переворот и либо Мухаммадгали Хузин, либо Альбир Крганов, либо Фарид Салман Хайдаров хотят изолировать практически отошедшего от дела Таджуддина и занять его место. В апреле 2005 года муфтий Равиль Гайнутдин лично убеждал Талгата Таджуддина в том, что он давно предан своими ближайшими соратниками, которые теперь прямо лоббируют интересы Русской Православной Церкви, ФСБ и реваншистского крыла Администрации Президента. В итоге среди лидеров ЦДУМ начался кризис доверия, который в любой момент мог вылиться в серьезный внутренний конфликт. 11 апреля 2005 года на очередном пленуме ЦДУМ был создан Исполнительный комитет этой организации во главе с муфтием Пермского края Мухаммадгали Хузиным, получивший также должность первого заместителя Талгата Таджуддина. Другими заместителями председателя ЦДУМ стали муфтий Астраханской области Назымбек Ильязов, муфтий Чувашии Альбир Крганов и муфтий Санкт-Петербурга Джафар Пончаев. Ямальский муфтий Фарид Салман Хайдаров, возглавлявший Совет улемов ЦДУМ, был дополнительно назначен представителем верховного муфтия в Москве. Предполагалось, что Исполком ЦДУМ, получив особые полномочия, поможет нормализовать работу этой организации и со временем выведет ее из кризиса. Такой вариант, конечно, не устраивал противников структуры Талгата Таджуддина, которые немедленно возобновили атаки в ее отношении. В информационное поле были вброшены версии о том, что в ЦДУМ произошла «оранжевая революция» и верховный муфтий Талгат Таджуддин смещен группой Мухаммадгали Хузина. Даже самые непримиримые враги Таджуддина вдруг стали его жалеть и открыто выражать надежду, что к осени он возьмет ситуацию в свои руки и покарает «гэкачепистов». И в какой-то момент диффамационная кампания достигла своей цели. 21 ноября 2005 года на чрезвычайном пленуме ЦДУМ в Уфе исполком этой организации был распущен, а его председатель муфтий Мухаммадгали Хузин также лишился поста первого заместителя верховного муфтия. Ближайший соратник пермского муфтия Фарид Салман Хайдаров пострадал еще сильнее – его сняли не только со всех должностей в центральном аппарате ЦДУМ, но и попросили оставить пост председателя Регионального ДУМ Ямало-Ненецкого АО.
Новым первым заместителем председателя ЦДУМ стал муфтий Чувашии Альбир Крганов, повысил свой статус также муфтий Югры Тагир Саматов. Параллельно с этими перестановками шли активные консультации Талгата Таджуддина с руководством Совета муфтиев России, которое уже торжествовало победу и не без оснований надеялось, что ЦДУМ теперь будет идти в кильватере его политики. Впрочем, у Таджуддина было свое мнение на это счет. Произошедшие события резко мобилизовали верховного муфтия и вернули ему волю к борьбе. Заручившись поддержкой очень авторитетных в исламском сообществе людей, до этого момента находившихся в тени, он смог сохранить контроль над ситуацией. Конечно, ситуацию внутри ЦДУМ осложняли опала Мухаммедгали Хузина и Фарида Салмана Хайдарова, однако они не стали уподобляться лидерам Совета муфтиев и вести диффамационные кампании против своего учителя. И это вселяло надежду на их примирение с Талгатом Таджуддином.
Вопреки надеждам Равиля Гайнутдина, глава ЦДУМ не только не поддержал его в ряде принципиальных антиправославных инициатив, но и демонстративно сблизился с Русской Православной Церковью. Заявления, сделанные верховным муфтием в период с декабря 2005 года по июль 2006-го были очень корректными и прогосударственными, в отличии, например, от требований изменить российский герб. Так, во время «карикатурного» скандала, спровоцированного публикацией оскорбительных карикатур на пророка Мухаммеда в одной из датских газета, позиция Таджуддина оказалось самой вменяемой. «В культурном обществе нужно быть культурными людьми. Если же реагировать с ненавистью и злобой, то обратной реакцией тоже будут ненависть и злоба, а верующий человек до этого не должен доходить никогда»,– заявил он в интервью «Интерфаксу», подчеркнув, что угрожать целому государства за выходки карикатуристов неправомочно. Свои выводы из сложившейся ситуации сделали и российские власти. Несмотря на приглашение Равиля Гайнутдина в Общественную палату, Президент России не спешил отдавать ему предпочтение и продолжал встречаться с лидерами всех трех исламских центров, среди которых первым слово по-прежнему предоставлялось Талгату Таджуддину. Значительно повысили авторитет верховного муфтия и его выступления против проведения в Москве гей-парада.
Талгат Таджуддин резко осудил его организаторов, напомнив им, что пророк Мухаммед приказывал убивать гомосексуалистов, поскольку «их занятия ведут к прекращению рода человеческого». После этого представители секс-меньшинств неоднократно пытались подать на него в суд, однако успеха в этом не достигли – сотрудники прокуратуры объяснили им, что по Корану гомосексуалистов действительно нужно убивать, а поскольку эта книга не является экстремистской, то и ссылки на нее противозаконными считаться не могут. К маю 2006 года Таджуддин стал главным врагом геев и лесбиянок России, которые до сих пор пытаются ему навредить. После успешного визита Таджуддина в Египет, во время которого он встретился с президентом этой страны Хосни Мубараком, стало ясно, что верховный муфтий в большей степени, чем Равиль Гайнутдин, подходит для работы с зарубежными исламскими лидерами. Во всяком случае, он мог вести переговоры на отличном арабском языке и затрагивать в принципе неизвестные московскому муфтию богословские темы. Активизация Таджуддина удачно совпала по времени с финансовым кризисом Совета муфтиев России и конфликтом внутри этой организации. Сподвижники Равиля Гайнутдина даже начали сепаратные переговоры с председателем ЦДУМ. Так, верховный муфтий Нафигулла Аширов в преддверии очередного съезда ДУМАЧР посетил Уфу, где при встрече с Талгатом Тажуддином всячески выражал ему свое почтение и признавался в дружбе. Кроме того, в июне 2006 года к традиционному паломничеству лидеров ЦДУМ в татарстанский город Булгар впервые присоединились высокопоставленные представители Совета муфтиев России – муфтии Гусман Исхаков, Нафигулла Аширов и Умар Идрисов, которые провели совместную молитву и мирно побеседовали. Тем самым они демонстративно нарушили фетву Равиля Гайнутлина трехлетней давности, которая отлучала Талгата Таджуддина от ислама и запрещала мусульманам молится вместе с ним. Таким образом, на середину 2006 года для верховного муфтия Талгата Таджуддина ситуация складывалась относительно благоприятно. Однако его управление было слишком сильно ослаблено, чтобы рассчитывать на быстрое восстановление своих позиций.
20. Активизация борьбы с радикальным исламом – суды над членами экстремистских организаций и объявление джихада ваххабизму
К середине первой декады нового века стало ясно, что ваххабитское подполье в стране оправилось от нанесенных ему во время контртеррористической операции ударов и перешло в контрнаступление, опираясь теперь преимущественно на собственные источники финансирования. К уже хорошо известным псевдосалафитским джамаатам и турецким сектам присоединилась террористическая организация «Хизбут-Тахрир», ранее концентрировавшая свои усилия на установлении халифата в Средней Азии. Ее эмиссары первой волны – преимущественно узбеки и таджики по национальности – с 1996 года начали создавать сеть своих ячеек в России, чем привлекли внимание спецслужб. По настоянию Генерального прокурора в начале 2003 года Верховный суд постановил признать террористическими 15 довольно известных организаций, среди которых фигурировала и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» – Партия исламского освобождения. «Основной проблемой мусульман всего мира является правление всеми законами, которые ниспослал Аллах таъала. Это достигается путем установления исламского государства Халифат, и назначения халифа для всех мусульман, которые присягают ему на Коране и Сунне Расулуллаха, с целью ликвидации кафирских порядков и установления вместо них законов Ислама (шариат), с преобразованием данных исламских стран в дару-л-Ислам, и общества в этих странах в исламское общество, а также с целью распространения миссии Ислама во всем мире путем даъва (призыва) и джихада», – говорится в программе «Хизбут-Тахрира». По мнению идеологов партии, данный «халифат» должен был устанавливаться всеми доступными путями, хотя в разговорах с правозащитниками они подчеркивали сугубо пацифистский характер своей организации. Другое дело, что никто, кроме правозащитников и специально подготовленных лоббистов, в их добрые намерения не верил. Первая кампания по борьбе с хизбутовцами началась осенью 2004 года. Были произведены аресты активистов этого движения в Нижневартовске, Казани и Нижнем Новгороде. Среди задержанных самой колоритной личностью оказался узбек Алишер Усманов – преподаватель Казанского высшего медресе им. тысячелетия Ислама. При обыске у него были обнаружены довольно типичные улики: граната, взрыватель, тротиловая шашка, брошюры и листовки экстремистского содержания, включая сочинение печально известного Усамы Бен Ладена «Военные занятия в джихаде против тирании». В июне 2005 года Усманов был приговорен к 9 месяцам лишения свободы за незаконное хранение оружия – по другим статьям нужного количества доказательств собрать не удалось, зато трое коллег по татарстанской ячейке получили по 4,5 года. Впоследствии Усманов был экстрадирован в Узбекистан, где его посадили уже на восемь лет – в память о былых «заслугах». Приверженцы «Хизбут-Тахрира» обычно привлекались по статьям 222 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»), 205 («Терроризм») и 282 УК РФ («Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды»). География их арестов расширялась – ячейки «Хизбут-Тахрира» были обнаружены в Уфе, Баймаке, Белорецке, Набережных Челнах, Альметьевске, Чистополе, Самаре, Тюмени, Тобольске, Омске, ее листовки распространялись даже в московской Соборной мечети. При этом на Северном Кавказе активность хизбутовцев была значительно меньше – видимо, эта территория и без того неплохо осваивалась разного рода джамаатами.
Конечно, хизбутовцы пытались сопротивляться. Учитывая российскую специфику, они решили воздержаться от силовых акций, которые активно практиковали, например, в Узбекистане. Кроме того, сеть их ячеек еще только формировалась, поэтому создавать на их базе террористические отряды было признано нецелесообразным. Помимо правозащитников и ангажированных журналистов неоценимую помощь хизбутовцам оказал верховный муфтий Нафигулла Аширов, по заказу международного общества «Мемориал» подготовивший апологетическое заключение по брошюрам «Хизбу-т-Тахрира». После того, как данный документ стал использоваться эмиссарами этого движения наряду с уже имевшимися листовками, московская городская прокуратура вынесла «Мемориалу» предупреждение по факту размещения на его сайте пропагандистских материалов террористической организации. Сам Аширов при этом был обвинен в «пропаганде идей сопротивления «незаконным» (с его точки зрения), действиям исполнительной и судебной властей Российской Федерации». В целом к середине 2006 года за решеткой оказались несколько десятков активистов «Хизбут-Тахрира», среди которых оказался даже один имам – «русский» мусульманин Дмитрий Петриченко из Тобольска. Немало хизбутовцев получили условные сроки либо были приговорены к штрафам. Тем не менее российское руководство этой организации сумело избежать серьезных проблем и продолжило свою деятельность по установлению всемирного «халифата».
Помимо антихизбутовских кампаний, правоохранительные органы не забывали и о других участках работы.
Наиболее сильные и последовательные удары были нанесены ими по семье Шангареевых, члены которой давно значились в числе приоритетных целей. 18 марта 2005 года Икрянинское РОВД Астраханской области возбудило уголовное дело в отношении Мансура Шангарева, брата муфтиев Исмаила и Тагира Шангареевых. 22 марта он был арестован по обвинениям в мошенничестве, хранении оружия и наркотиков, а также разжигании религиозной розни. 26 декабря 2005 года Шангареев решением суда был признан виновным в незаконном хранении боеприпасов (ст. 222) и наркотиков (ст. 228) и осужден на три года лишения свободы. Захват боевиками школы в Беслане пагубно сказался и на судьбе бугурусланского медресе «Аль-Фуркан», несколько выпускников которого оказались причастны к этой террористической атаке. С сентября 2004 года медресе неоднократно подвергалось обыскам, в ходе которых на его территории были обнаружены взрывчатые вещества и литература экстремистского содержания. С марта 2006 года обыски стали проводиться и в московской квартире муфтия Исмаила Шангареева, который связывал свои беды с клеветническим выпадами коллег по цеху. По результатам антишангареевской кампании медресе «Аль-Фуркан» окончательно прекратило свое существование, а некогда активная информационная деятельность муфтия Исмаила Шангареева свелась к элементарной самозащите. Впрочем, возглавляемое им ДУМ «Ассоциация мечетей России» особого урона от этого не понесло.
В марте 2004 года в Россию были доставлены уроженцы Татарстана, Башкортостана, Кабардино-Балкарии, Тюменской и Челябинской областей, которые попали в американский концентрационный лагерь «Гуантанамо» за участие в боевых действия на стороне движения «Талибан». Вполне предсказуемо интерес к семерым «талибам» проявили и российские правоохранительные органы, которые инкриминировали им участие в преступном сообществе, незаконный переход границы и наемничество. Начавшийся по этому уделу судебный процесс быстро завершился оправданием сторонников «Талибана», которые были отпущены по домам. Правда, ненадолго.
В апреле 2005 года татарстанские «талибы» Тимур Ишмурадов и Равиль Гумаров подверглись аресту по обвинению в организации взрыва газопровода в татарском городе Бугульме. Еще двое их коллег, Айрат Вахитов и Рустам Ахмяров 27 августа того же года были задержаны в квартире председателя Исламского комитета России и вывезены в Татарстан, где были допрошены по тому же делу и позднее отпущены. Во время террористической атаки на Нальчик в октябре 2005 года в числе боевиков оказался и «талиб» Расул Кудаев, который в настоящее время задержан и находится под следствием. В течение 2005-2006 годов эпизодические удары наносились также по эмиссарам пакистанского общества «Таблиг», пользовавшегося покровительством Саратовского муфтията, последователям радикального турецкого мыслителя Сайда Нурси, а также среднему медресе в пензенском селе Средняя Елюзань, которое оказалось крупным рассадником экстремистской идеологии. Последний случай вызвал крайне бурную реакцию татарстанских властей и саратовского муфтия Мукаддаса Бибарсова, которые даже пожаловались на освещавшую эти события газету «Известия»
Президенту России. Впрочем, Владимир Путин с их доводами не согласился. В целом же особых успехов на фронте борьбы с терроризмом достигнуто не было из-за несовершенства законодательства и умелой мимикрии экстремистских организаций.
21. Конфликт Совета муфтиев России с Русской Православной Церковью – выход в свет книги «Новейшая история исламского сообщества России»
30 сентября 2005 года Президент РФ Владимир Путин в пятницу подписал указ «Об утверждении членов Общественной палаты Российской Федерации». Интересы мусульманского сообщества в этом органе было поручено представлять муфтию Равилю Гайнутдину, который, наконец, получил некоторое преимущество перед своими конкурентами Талгатом Таджуддином и Исмаилом Бердиевым. С точки зрения самого московского муфтия, это назначение подняло его на недосягаемую высоту, тем более, что и ЦДУМ, и КЦМСК находились на тот момент в состоянии кризиса.
Воодушевленный успехами Равиль Гайнутдин искренне недоумевал – почему архиереи Русской Православной Церкви не хотят последовать его примеру и предать Талгата Таджуддина, который почти уже вышел из игры? Почему они никак не реагируют на «отлучение» председателя ЦДУМ от ислама, не верят слухам о его психическом нездоровье и не хотят выгнать верховного муфтия из Межрелигиозного совета России?
Между тем это обстоятельство постоянно расстраивало планы Совета муфтиев России, претендовавшего на статус единственного выразителя интересов российской уммы.
Точка зрения Равиля Гайнутдина интересовала представителей Русской Православной Церкви только в том случае, если совпадала с их собственной точкой зрения. В противном случае московскому муфтию деликатно давали понять, что помимо него в стране есть еще 60 человек с аналогичным духовным званием и они в большинстве своем ничего против инициатив Церкви не имеют. Действительно, и ЦДУМ, и КЦМСК всегда поддерживали планы по введению «Основ православной культуры» и института военных священников, равно как и не протестовали против повышения роли Церкви в обществе. И у них были на то веские причины – данные предложения вполне отвечали интересам компактно проживающих мусульман.
Такая ситуация категорически не устраивала руководство Совета муфтиев России, которое и без того не питало симпатий к православным. Ему нужен был повод для атаки на Церковь, которую требовалось наказать за неверное понимание исламской политики. Как ни странно, такой повод предоставила вышедшая в конце октября книга «Новейшая история исламского сообщества России».
О публикации исследования по новейшей истории российской уммы все ведущие мусульманские лидеры знали заранее, тем более, что в июне 2005 года ее проанонсировали ведущие информационные агентства. И Равиль Гайнутдин, и Талгат Таджуддин, и Магомед Албогачиев согласились, что необходимость в подготовке такой монографии назрела давно, и не возражали против того, что ее автором выступает исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России. И ему не было оснований им не доверять.
Первым из мусульманских лидеров «Новейшую историю исламского сообщества России» прочитал саратовский имам Мукаддас Бибарсов. Что конкретно обидело его в этом исследовании, сказать сложно, однако 20 октября 2005 года он выразил глубокое негодование муфтию Равилю Гайнутдину. В тот же день Бибарсов выступил с программным интервью порталу «Ислам.ру», которое и дало старт многомесячному скандалу вокруг «Новейшей истории». По замыслу саратовского муфтия и его сподвижников, главную роль в начинающемся скандале должен был сыграть верховный муфтий Талгат Таджуддин, который специально настраивался в нужном ключе. «Доброжелатели» сочувственно поведали верховному муфтию, что вконец обнаглевшие православные специально написали эту книгу для его дискредитации. В свою очередь, председатель ЦДУМ дал понять, что поддержит Равиля Гайнутдина в том случае, если он выдвинет ультиматум Русской Православной Церкви и пригрозит выйти из Межрелигиозного совета России. И Равиль Гайнутдин этому поверил, благодаря чему стал жертвой красивой комбинации своего бывшего учителя. 1 декабря Совет муфтиев России выступил с гневным обращением, в котором, частности, говорилось: «Вышедшая недавно книга «Новейшая история исламского сообщества России», написанная Исполнительным секретарем Межрелигиозного совета России (МСР) Романом Силантьевым, несопоставима не только с принципами честной и объективной дискуссии, но и с элементарнейшими нормами общечеловеческой этики и морали, а тем более этики межрелигиозного общения. Не прослеживается в ней и признаков научного исследования. (…) Однако в книге с помпезным названием «Новейшая история исламского сообщества России», претендующей на статус фундаментального научного труда, не нашлось ни единого слова ни о восстановленных мечетях и помощи в этом богоугодном деле православных братьев наших, ни о пожертвовании мусульман на возрождение христианской святыни – Храма Христа Спасителя и других храмов, ни об участии воинов-мусульман в ратных подвигахза Россию, ни о подвиге дагестанских мусульман, отразивших агрессию международного терроризма в 1999 году и предотвративших полномасштабную войну внутри России, ни о муфтиях, выступающих против терроризма и экстремизма, ни о социальном служении российских мусульман! – Ни одного слова о чем-либо добром и полезном.
Зато все 600 страниц «фолианта» посвящены описаниям даже не проверенных, не говоря уже о научной достоверности, скандалов, слухов и сплетен, как если бы ничего иного за эти годы в жизни российских мусульман не происходило.
Причем, большинство из приведенных слухов принадлежат анонимам или самому Силантьеву. – Без «ложной скромности» он многократно ссылается на себя как на первоисточник.
Так, про соучредителя и члена Президиума Межрелигиозного совета России, главу Совета муфтиев России Исполнительный секретарь МСР пишет: «Председатель СМР… неоднократно обвинялся своими оппонентами в тесных связях с «казанской» ОПГ, а также с различными чеченскими преступными группировками» (с. 443). Автор не опровергает и даже не подвергает сомнению приведенные им непроверенные слухи, но решает их опубликовать, тем самым солидаризируясь с приведенными им обвинениями. Поэтому есть все основания считать решение Силантьева опубликовать такие порочащие честь и достоинство человека слухи преднамеренной клеветой.
Для усугубления картины, Силантьев не гнушается использовать антисемитские настроения: он мусолит факт встречи муфтия Равиля Гайнутдина с послом Израиля, причем в негативной манере подачи информации (с. 446).
Предположение, что Силантьев в такой форме не вполне адекватно решил бороться с угрозой «радикальных исламистов» в России, является несостоятельным, поскольку всенародное шельмование и оскорбление руководителей почти всех центров традиционного ислама России и подчиненных им организаций – это не что иное, как прямое пособничество ваххабитам и подстрекательство к радикальным действиям всех, кто хочет заменить якобы «оскандалившихся» традиционных исламских священнослужителей – муфтиев – на вооруженных «амиров» экстремистских джамаатов.
***
В книге оказались «скандальными и порочными» все муфтияты, все российские священнослужители и мусульмане. Такой книге больше подошло бы название, как: «Дневник антиисламского папарацци» или «Пособие по разжиганию межрелигиозной нетерпимости и вражды». Мусульмане России выражают свое решительное возмущение фактом выхода в свет пасквильной по характеру книги «Новейшая история исламского сообщества России», оскорбительной по содержанию и манере изложения, порочащей честь и достоинство Глав мусульманских религиозных центров и 20-ти миллионной уммы российских мусульман». Ожидалось, что с этим заявлением вскоре солидаризируются Талгат Таджуддин, и страницы дружественных Гайнутдину СМИ уже запестрели заголовками типа «Православные объединили муфтиев», однако события стали развиваться совсем по другому сценарию. После недельного молчания председатель ЦДУМ заявил, что не имеет никаких претензий ни к Межрелигиозному совету России, ни к Русской Православной Церкви. В этом его поддержали мусульмане Северного Кавказа, после чего Равиль Гайнутдин в очередной раз обнаружил, что выступает только от своего собственного имени, а вовсе не выражает общую точку зрения российских мусульман.
Тем не менее 20 декабря 2005 года президиум Межрелигйозного совета принял отставку своего исполнительного секретаря и выступил со специальным заявлением по этому поводу. Еще раньше скандал прокомментировала Служба коммуникаций Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, которая процитировала слова Р. Силантьева о том, что его позиция не должна ассоциироваться с позицией Церкви или Межрелигиозного совета России. Между тем автор «Новейшей истории» получил прекрасную возможность встать на место главных героев своей книги. Его обвиняли в исламофобии и шпионаже, злоупотреблении доверием людей и научной недобросовестности, работе на ЦРУ и «Моссад», тайной приверженности хасидизму, ваххабизму, движению скинхэдов и секте методологов, сумасшествии и алкоголизме. Муфтии Равиль Гайнутдин и Мукаддас Бибарсов требовали изгнать его из Русской Православной Церкви, а Союз исламских журналистов выдвинул «Новейшую историю исламского сообщества России» на соискание премии «за лучшее произведение 2005 года в жанре художественной фантастики». Апогеем этой кампании стало высказанное целым рядом аналитиков предположение, что скандал вокруг изменения российского герба был устроен в отместку за «Новейшую историю». Впрочем, выдвигались и более экзотические версии. «Мы рассматриваем поднятую в ряде СМИ истерику с клеветническим приписыванием мусульманам каких-то «требований», «ультиматумов» и т.п. как недобросовестную попытку замять скандал с книгой Р. Силантьева, взорвавшей изнутри Межрелигиозный совет России. Истинные виновники разжигания исламофобии и стали инициаторами пиар-кампании с госсимволикой, чтобы переложить ответственность с «больной головы на здоровую».
Они готовы пожертвовать интересами межрелигиозного мира исключительно ради «чести мундира», – говорилось в заявлении сайта «Ислам-инфо». С середины декабря вал отрицательных откликов на книгу сменился рецензиями противоположной тональности. Неожиданно выяснилось, что из всех исламоведов претензии к книге имеет только главный редактор гайнутдиновской газеты «Ислам Минбэре» Талиб Саидбаев, в то время как ведущие специалисты в этой области Айслу Юнусова, Рафик Мухаметшин, Павел Пучков и Алексей Малашенко сугубо приветствуют ее появление. Более того, положительные отклики на книгу дали муфтии Магомед Албогачиев, Шафиг Пшихачев, Мухаммадгали Хузин, Исмаил Шангареев и первый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов. В начале февраля стало известно, что верховный муфтий Талгат Таджуддин изложил свою позицию по книге в письме Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию II, которое было зачитано на очередном заседании Межрелигиозного совета. «Монографию «Новейшая история исламского сообщества России» характеризует апологетический подход к традиционному исламу, солидная и детально проработанная фактологическая база, потребовавшая кропотливых и целенаправленных усилий по ее сбору и систематизации. Проделанная автором работа выгодно отличается как стремлением к минимизации авторских оценок, так и отсутствием субъективизма в целом, что немаловажно. Вместе с тем, Р.А. Силантьев должен был учитывать, что клеветнические измышления и неприглядные факты, приведенные им в качестве иллюстрации к диффамационным кампаниям против лидеров традиционного ислама, могут быть растиражированы в СМИ сторонниками ваххабитской идеологии вне того контекста, в котором они изложены в книге.
***
К сожалению, вынужден констатировать, что выход в свет научной монографии «Новейшая история исламского сообщества России» был использован рядом исламских деятелей для обострения отношений с Русской Православной Церковью, что явно свидетельствует о непонимании ими давно назревшей необходимости в появлении подобного труда, прежде всего для самого мусульманского сообщества России», – говорилось в нем. Тогда же члены Межрелигиозного совета осудили антихристианскую книгу «Евангелие глазами мусульманина: два взгляда на одну историю», очень вовремя опубликованную советником Гайнутдина Вячеславом-Али Полосиным. В начале мая 2006 года газета «Известия» опубликовала интервью с председателем ЦДУМ, в котором он привел выдержки из ответа Патриарха на свое письмо по книге. «Его Святейшество направил мне весьма теплый ответ, в котором подчеркнул, что Русской Православной Церкви было весьма важно получить официальный комментарий старейшей мусульманской организации России по поводу данной книги.
Он отметил, что значительная часть рецензентов солидарна со мной в положительных оценках научного труда Р.А. Силантьева и согласился с тем, что автор должен учесть высказанные замечания в своей дальнейшей работе. Для ЦДУМ особенно значимо, что Патриарх поблагодарил нас за конструктивную позицию по этому вопросу, а также выразил признательность Координационному центру мусульман Северного Кавказа и тем представителям Совета муфтиев России, которые объективно оценили книгу Силантьева. На этом, я полагаю, вопрос с «Новейшей историей исламского сообщества России» исчерпан», – заявил он тогда. И действительно, на этом вопрос с книгой был исчерпан.
В итоге самым пострадавшим в этой истории оказался Равиль Гайнутдин. Неприглядные для него факты из книги была растиражированы центральными СМИ вне своего контекста, в результате чего слухи о связях московского муфтия с различными преступными группировками стали восприниматься мусульманами как реальный факт. Помимо этого, Гайнутдин смог в очередной раз убедится в том, что его точка зрения малоавторитетна для большинства российских муфтиев и почти всех исламоведов, а заодно поссорился с православной общественностью. «Так уж вышло, что Силантьев сорвал овечьи шкуры с волков и показал истинные лица тех людей, которые хотели захватить власть в российском исламе. Теперь этим людям, которые хотели стать единоличными властителями отечественной уммы, следует подумать – а не стыдно ли им за свое прошлое? За предательство близких родственников, учителей и соратников, за реверансы в сторону бандитов и террористов, за оскорбления инаковерующих?», – говорилось в принятом ее активистами обращении. Вряд ли повысился авторитет московского муфтия и в глазах высокопоставленных чиновников, которые воочию убедились в том, что он может устроить масштабный скандал на пустом месте и на основании непроверенных данных спровоцировать межрелигиозный конфликт. Лидеры иудейской общины также не порадовались случившемуся и выразили готовность предъявить Равилю Гайнутдину претензии относительно антисемитских выпадов его сопредседателя Мукаддаса Бибарсова. Зато председатель ЦДУМ получил немало бонусов как мудрый и рассудительный духовный лидер, миротворец и настоящий друг Церкви.
Самолюбие московского муфтия не позволяло ему признать тот факт, что автором такой красивой партии выступил «сумасшедший» Талгат Таджуддин, поэтому вся ответственность за случившееся была возложена на «антиисламское» крыло Русской Православной Церкви . В середине февраля Гайнутдин нанес по православным ответный удар, заявив, что мусульман в России проживает в семь раз больше, чем православных, и вообще «православные архиереи занижают число мусульман в стране». Затем он подверг резкой критике Межрелигиозный совет Россиии объявил о создании при Совете муфтиев альтернативной ему комиссии по исламо-христианскому диалогу во главе с «русским» мусульманином Искандером Казаковым. Кроме того, Совет муфтиев России выступил со специальными заявлениями против введения «Основ православной культуры» и института военных священников, в которых присутствовали следующие оценки: «Введение курса «Основ православной культуры» в основную программу государственной школы станет проявлением государственной политики в сфере образования и первым шагом к проявлению признаков становления «православного» государства» и «нашу тревогу разделяют все, кроме РПЦ, представители религиозных направлений, в том числе христианские. Они, как и мы, выступают против поспешного введения в Армии института военных священников». На этой почве Совет муфтиев попытался сблизиться с католиками и протестантами, однако вопреки его ожиданиям Католическая церковь поддержала все указанные инициативы Московского Патриарха, а протестанты без восторга восприняли специально направленный против них труд Полосина. Конфликт Совета муфтиев с Русской Православной Церковью получил отражение и на региональном уровне.
После ряда провокационных антиправославных публикаций на официальном сайте ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области.
Нижегородская епархия прекратила с ним всякие отношения и выступила со специальным заявлением следующего содержания: «В последнее время некоторые представители Духовного управления мусульман Нижегородской области (ДУМНО) выступили с заявлениями, которые дестабилизируют сложившиеся межконфессиональные и межэтнические отношения в регионе. В связи с этим Нижегородская епархия Русской Православной Церкви заявляет, что Нижегородскую область всегда отличали веротерпимость, межрелигиозный мир и взаимное уважение традиционных для нашей страны религиозных сообществ. Подобного рода безответственные действия представителей Духовного управления мусульман Нижегородской области являются провокационными и направлены на разжигание межнациональной и межконфессиональной вражды. Нижегородская епархия выражает серьезную озабоченность в связи с вышеизложенным и призывает все здоровые силы общества противостоять участившимся попыткам расшатать стабильную политическую и религиозную ситуацию в регионе».
22. Исламское возрождение в период трансформации раскола
К середине 2006 года стало очевидно, что исламское возрождение в России состоялось. Количество мечетей в целом по стране практически сравнялось с дореволюционными показателями, а в некоторых регионах даже их превысило. Мусульманские общины, зарегистрированные и стихийные, появились в каждом регионе России, в каждом крупном городе. Количество исламских учебных заведений, внесенных в реестр Министерства юстиции на начало 2004 года, достигло 68, в то время как Русская Православная Церковь на это время располагала всего 59 учебными центрами. Значительный прогресс по сравнению с 1996 годом наблюдался и в других сферах.
Общее положение российской уммы на середину 2006 года.
На начало 2005 года исламское сообщество России располагало 3642 зарегистрированными общинами (16,3% от общего числа зарегистрированных общин), которые управлялись 59 централизованными структурами. Наибольшее количество мусульманских общин действовало в Республике Татарстан (1016), Республике Дагестан (622) и Республике Башкортостан (448). При этом в Совет муфтиев России входило около 1800 общин, в КЦМСК – около 1000, и в ЦДУМ – около 800. Перепись населения 2002 года показала, что верхняя планка численности российских мусульман даже с учетом неграждан России не превышает четырнадцати с половиной миллионов человек. За время, прошедшее с переписи 1989 года, этнический состав российской уммы претерпел существенные изменения. В ней возросла доля выходцев с Северного Кавказа и Средней Азии, в то время как доля татар заметно упала. В связи с растущей полиэтничностью исламской общины России татарский язык постепенно вытеснялся из мечетей языком межнационального общения – русским, на котором стала выпускаться основной объем религиозной литературы.
Внешняя политика российской уммы.
Заключительный период реисламизации характеризовался также значительным развитием внешних контактов российской уммы, которая окончательно осознала себя неотъемлемой часть мусульманского мира. Делегации российских мусульман стали чаще выезжать в арабские страны Ближнего Востока, принимать участие в исламских конференциях и вступать в международные мусульманские организации – Организацию Исламской конференции, Европейскую исламскую конференцию, Лигу исламского мира и целый ряд других. В марте 2004 года на II Межрелигиозном миротворческом форуме был создан Межрелигиозный совет СНГ, в который вошли шесть российских мусульманских лидеров – муфтии Исмаил Бердиев, Равиль Гайнутдин, Талгат Таджуддин, Мухаммадгали Хузин, Шафиг Пшихачев и имам-хатыб Харис Саубянов. Соответственно в 2002 и в 2004 году муфтии Равиль и Талгат Таджуддин были приглашены в Европейский совет религиозных лидеров, действовавший под эгидой Всемирной конференции религий за мир – самой крупной и авторитетнои международной межрелигиознои организации.
Растущее число мусульман, желающих выехать на хадж, сделало это ежегодное паломничество вопросом государственной важности. 18 июня 2002 года по настоянию Саудовской Аравии был образован Совет по хаджу при Правительстве РФ, в который вошли представители всех крупнейших российских муфтиятов и ряд государственных чиновников.
Этот совет был уполномочен решать все связанные с хаджем вопросы и делать его проведение максимально удобным для паломников, которые прежде нередко становились жертвами недобросовестных посредников. Уполномоченным по хаджу стал депутат Госдумы Ахмад Билалов, баллотировавшийся по спискам движения «Рефах».
К этому времени он прекратил свое участие в программах Абдул-Вахеда Ниязова и сконцентрировался на внешнеисламской деятельности. Трудами Билалова и его совета процедура выезда на хадж упростилась, однако при этом ежегодная квота российских паломников была сокращена.
Внутренняя политика российской уммы.
К 2006 году в большинстве мест компактного проживания мусульман, а также крупных городах в достаточной мере сформировалась халяльная инфраструктура, позволявшая приверженцам ислама чувствовать себя максимально комфортно. К появившимся еще в начале 90-х годов специализированным кафе и ресторанам добавились «шариатские» супермаркеты, на многих мясокомбинатах и кондитерских фабриках были запущены специальные линии халяльной продукции, а в парфюмерных магазинах стал доступен большой ассортимент восточных благовоний и духов. Кроме того, стали повсеместно возникать бутики мусульманской одежды, один из которых даже открыл специализированный сайт «Аль-Баракят». «Бадр-Форте Банк» и потребительское общество «Мэнзил» разработали даже схему мусульманской ипотеки, при которой стало возможно приобретать квартиры в кредит сообразно нормам шариата. Значительный прорыв был достигнут в сфере медицинских услуг, ранее ограничившейся только кабинетами для сунната – обрезания. В 2002 году в Татарстане была создана Ассоциация табибов – мусульманских врачей, призванная с исламских позиций бороться с распространением алкоголизма, наркомании и курения. Усилиями правозащитной ассоциации «Хак-Справедливость» осенью 2005 года в Москве открылись мусульманский родильный дом и семейный стоматологический центр, работающие в соответствии с требованиями шариата. Впрочем, доходило и до курьезов – так, в 2006 году в Москве начал работу Центр пророческой медицины, специалисты которого обещали вылечить большинство известных болезней кровопусканием и черным тмином. Инициаторами создания Центра выступили представители салафитского крыла «русских мусульман», многие из которых действительно имели большой опыт в кровопускании. Со своей стороны, муфтияты не оставляли попыток изыскать дополнительные источники финансирования. Так, ДУМ РТ не оставляло надежды возродить практику закята, для чего организовало Комитет по сбору и Совет по распределению закятных средств. ДУМЕР решило зарабатывать деньги на маркировке халяльной продукции, обязав ее производителей делать благотворительные взносы в свою пользу, а также ввело принудительное платное рецензирование для литературы, распространяющейся в его книжных киосках. При этом большинство муфтиятов активно участвовало в организации хаджа, что также приносило определенный доход. В то же время ни одна мусульманская структура не последовала примеру Русской Православной Церкви и не открыла собственных производств или сельхозпредприятий.
23. Новые тенденции в информационной сфере российского ислама
Печатные СМИ
Первая серьезная попытка создать общероссийскую мусульманскую газету была предпринята в преддверии парламентских выборов 1999 года. В начале декабря этого года мусульманский деятель Вячеслав-Али Полосин совместно с движением «Рефах» основал новое печатное средство массовой информации, без особой фантазии названное «Мусульманской газетой». Тираж первых выпусков «Мусульманской газеты» составлял 500 тысяч экземпляров и распространялся преимущественно бесплатно, что стало прямым следствием ее рекламного характера. На страницах этой газеты преобладали материалы, восхваляющие движение «Рефах» и его союзников в исламском мире – в первую очередь муфтия Нафигуллу Аширова. Довольно быстро лидер «Рефаха» Абдул-Вахед Ниязов посчитал, что «Мусульманская газета» выполнила все поставленные перед ней цели, и прекратил ее финансирование, однако идея создать полноценную общероссийскую исламскую газету оставалась весьма заманчивой. В конце 2001 года бывший главный редактор «Мусульманской газеты» Вячеслав-Али Полосин с помощью ДУМ Дагестана нашел средства на издание газеты «Все об исламе», ориентированной на максимально широкий круг читателей. Параллельно с этой газетой ДУМ Дагестана начало издавать богато иллюстрированный глянцевый журнал «Ислам», который, правда, выходил не чаще четырех раз в год. Таким образом, к 2002 году Махачкалинский муфтият завершил создание сильной медиа-группы федерального значения, которая включала в себя не только упомянутые печатные, но и сетевые СМИ. Из других мусульманских газет, возникших после 1995 года, можно отметить издания ДУМАЧР – газеты «Мусульмане Сибири» и «Регион Сибирь», издававшиеся довольно крупным тиражом и освещавшие жизнь зауральских общин в выгодном для ДУМАЧР свете. Новые издания появились и у других муфтиятов – Регионального ДУМ Пермской области (газета «Халык Авазы»), Единого ДУМ Пензенской области (газета «Солнце Ислама»), ДУМ Республики Мордовия («Ислам в Мордовии»), ДУМ Самарской области (газеты «Азан» и «Салам») и целого ряда других. Печатными СМИ располагали и радикальные мусульмане – в первую очередь к ним относилась газета Исламского конгресса России «Мысль» (или «Современная мысль»), а также скандально известные издания ижевской ваххабитской общины «Саф Ислам» и «Ихлас».
Радиоэлектронные СМИ
Долгое время эта область СМИ была болезненным местом российской уммы. Конечно, в Дагестане, Ингушетии, Татарстане и Чечне таких проблем с освещением исламской жизни не существовало, однако многих мусульман обижало недостаточное, по их мнению, внимание к этой теме центральных телеканалов и радиостанций.
Действительно, из светских радиостанций место для мусульманской передачи предоставило только «Радио России», на волнах которого с 1990 года выходила программа СергеяДжанната Маркуса «Голос Ислама». Ориентированные же на мусульман передачи на федеральных каналах телевидения быстро закрывались из-за недостатка финансирования либо по идеологическим соображениям. Из подобных неудачных проектов можно вспомнить исламский раздел в религиозной программе «Ныне» на Первом канале, передачи «Все суры Корана» на канале «Культура» и «Тысяча и один день» на канале РТР. Следует заметить, что на закрытие этих программ не в последнюю очередь повлиял маргинальный философ Гейдар Джемаль, не стеснявшийся использовать их для пропаганды своих экстремистских взглядов. 15 февраля 2002 года в эфире канала РТР вышел первый выпуск пятнадцатиминутной программы «Мусульмане», которая быстро завоевала популярность среди российских мусульман. Как и предыдущие телепередачи, она была ориентирована на Совет муфтиев России, что, впрочем, объяснялось большей активностью этой структуры в информационном поле. К началу 2005 году программа «Мусульмане» выглядела успешным телевизионным проектом и не собиралась прекращать свою деятельность.
Сетевые СМИ
С развитием информационных технологий в сети Интернет с 1998 года стали проявляться мусульманские русскоязычные ресурсы, количество которых к 2004 году достигло нескольких десятков. Большая часть подобных сайтов содержала только небольшую библиотечку исламской литературы, а также подборку статей с элементарным описанием мусульманского вероучения и культовой практики, однако лицо мусульманского Рунета определяли не они.
Самым посещаемым исламским сайтом стал «независимый информационный портал «Ислам.ру», который в действительности лоббировал интересы ДУМ Дагестана и всего тарикатистского движения этой республики. Публикации портала отличались непримиримым отношениям к ваххабизму и одновременно содержали жесткую критику всего официального мусульманского духовенства – особенно муфтия Равиля Гайнутдина и руководства ЦДУМ.
Запущенный в 2000 году портал «Ислам.ру» практически сразу стал доминировать в мусульманском информационном пространстве, и лишь в 2003 году были предприняты попытки создать альтернативные ему новостные ресурсы, призванные отражать точку зрения Совета муфтиев России.
Поставленных целей эти попытки не достигли – имевший все шансы стать серьезным конкурентом «Исламу.ру» портал «Исламинфо.ру» проработал всего год и прекратил свое существование из-за недостатка финансирования, а созданный на его базе сайт Союза мусульманских журналистов «Ислам-инфо.ру» оказался способен транслировать лишь выборочные новости и аналитические материалы. Помимо упомянутых ресурсов, интересы Совета муфтиев России в Рунете представляли его официальный сайт «Муслим.ру», аналитический портал ДУМ Поволжья «Ансар.ру», сайт настоятеля московской Мемориальной мечети имам-хатыба Шамиля Аляутдинова «Умма.ру», а также сайты ДУМ Республики Мордовия и ДУМ Нижнего Новгорода и Нижегородской области. Отдельного упоминания заслуживает блок татарстанских исламских сайтов, в первую очередь – официального сайта ДУМ Республики Татарстан и действующего при нем новостного портала. Свои странички в сети имели и отдельные общины Совета муфтиев – ивановская, санкт-петербургская, петрозаводская и некоторые другие. ЦДУМ вело свою работу в Интернете в основном благодаря усилиями пермского муфтия Мухаммадгали Хузина.
Первые несколько лет все новости ЦДУМ транслировались через сайт Регионального ДУМ Пермской области www. rdumpo.permonline.ru, затем были разработаны более мощные порталы «ЦДУМ.ру» и «Мослем.ру». К 2004 году главным ресурсом ЦДУМ стал сайт «Мослем.ру», по целому ряду параметров превосходивший аналогичный сайт Совета муфтиев России. Также в сети появились сайты и отдельных муфтиятов ЦДУМ – самарского, екатеринбургского, омского, ханты-мансийского, украинского и чувашского. Слабее всего в Рунете оказались представлены традиционные мусульмане Северного Кавказа. Как уже упоминалось выше, портал «Ислам.ру» и другие дагестанские ресурсы не стали выразителем их интересов, а другими крупными ресурсами северокавказские мусульмане не располагали. В то же время радикально настроенные группы внутри российской уммы ориентировались преимущественно на главный новостной сайт чеченских боевиков «Кавказ-центр» и его многочисленные клоны, а также на сайты Исламского конгресса, Исламского комитета, портал «русских» мусульман «Коран.ру» и ресурс «Ваххабизм.ру».
Книгоиздательство и новые переводы Корана.
Исламское книгоиздательство в России к 2004 году по-прежнему пребывало в неудовлетворительном состоянии. За прошедшие с начала исламского возрождения 15 лет книжный рынок оказался практически не заполнен сочинениями российских мусульманских деятелей. Ведущие издательства духовной литературы – «Бадр», «Ансар», «Умма» и фонд Ибрагима Бин Абдулазиза Аль Ибрагима выпускали в основном книги арабских и турецких мыслителей, немалую часть из которых составляли откровенно экстремистские сочинения.
Ассортимент среднестатистического мусульманского книжного магазина выглядел довольно скромно и был представлен в основном многочисленными переводными пособиями для неофитов, сочинениями многогранного турецкого ученого, скрывающегося под псевдонимом «Харун Яхья», календарями и полуоккультной литературой – сонниками, исследованиями о природе джиннов и инопланетян, любви и сексе с точки зрения шариата. По-настоящему серьезная литература часто ограничивалась различными переводами и пересказами Корана, а также сборниками хадисов и тафсиров. Среди российских мусульманских лидеров наиболее популярными писателями оказались имам-хатыб московской Мемориальной мечети Шамиля Аляутдинова и имам набережночелнинской мечети «Таубэ» Идрис Галяутдинов. В Москве в книжных ларьках и магазинах можно было часто встретить книги муфтия Равиля Гайнутдина, в Татарстане – муфтия Гусмана Исхакова и его первого заместителя Валиуллы Якупова, а в Дагестане – наиболее известного тарикатистского шейха Саида-афанди Чиркейского.
К началу нового века российская умма располагала значительным количеством русских переводов Корана, в том числе и совсем новыми – Магомеда-Нури Османова и Виктора Ушакова. Несмотря на это, наибольшей популярностью среди российских мусульман продолжал пользовался выдержавший более 10 изданий перевод И.Ю. Крачковского образца 1963 года. В Казани даже возникла исламская секта «крачковцев», признававшая только эту версию перевода.
С другой стороны, часть склонных к реформированию российского ислама деятелей выбрала своим идеалом уже упоминавшейся ранее перевод Валерии Пороховой, обвиняя Крачковского в серьезных искажениях коранического текста. Впрочем, алимы ДУМ Дагестана вообще объявили антиисламским любой перевод Корана на русский язык.
24. Исламское просвещение в период трансформации раскола
К началу XXI века система исламского образования в России была количественно восстановлена в полной мере, однако качественно оказалась одной из худших в мусульманском мире. В 2004 году количество зарегистрированных средних и высших медресе, а также исламских институтов и университетов достигло 68. Очевидными центрами исламского просвещения стали Москва, Казань и Махачкала, где оказались сосредоточены самые известные мусульманские вузы. В целом же большинство исламских учебных заведений среднего и высшего уровня действовало под эгидой ДУМ РТ и ДУМ Дагестана.
Самым крупным и технически оснащенным исламским вузом России стал Российский исламский университет (РИУ), открытый в Казани в 1998 году. Его явные претензии на лидерство в сфере исламского просвещения были благожелательно восприняты не только республиканскими властями, но и федеральным центром, который был готов признать РИУ за образец умеренного и прогосударственного высшего медресе. В рамках РИУ предусматривалась возможность подготовки не только богословов, но и специалистовтеологов, получающих дипломы государственного образца. К сожалению, 19 сентября 2005 года лицензия этого университета на образовательную деятельность не была продлена – неожиданно выяснилось, что действующий как светское учебное заведение РИУ не может преподавать чисто религиозные предметы. ДУМ РТ было предложено либо преобразовать РИУ в сугубо светское учебное заведение, либо зарегистрировать его как религиозную организицию.
Руководство Казанского муфтията выбрало второй вариант, однако из-за юридических сложностей не смогло его реализовать. В итоге 28 марта 2006 года муфтий Гусман Исхаков подал в отставку с поста ректора РИУ, а через месяц его примеру последовали более 20 преподавателей университета.
Сейчас усилиями нового ректора РИУ Ильдуса Загидуллина этот вуз преобразуется в светское учебное заведение, что означает конец истории самого известного высшего медресе России. Впрочем, существует шанс, что традиции РИУ продолжит специально созданный в мае 2006 года Казанский исламский институт.
Ведущим мусульманским вузом в столице считается Московский исламский университет (МИУ), образованный в 1999 году на базе Высшего духовного исламского колледжа при ДУМЕР. По количеству студентов и преподавателей он значительно уступал РИУ, хотя также претендовал на ведущую позицию среди российских высших медресе. При этом в 2005 году суммарный годовой выпуск дневных отделений РИУ и МИУ не превышал 10 человек. В Республике Дагестан головным мусульманским вузом стал Северокавказский исламский университет им. Мухаммада Арипа (СИУ), открытый в 2000 году в Махачкале.
Столь громкое название этого университета было во многом оправдано – действительно, сопоставимого с ним по уровню высшего медресе не было ни в одном регионе Северного Кавказа. Как и в случае с РИУ, ректором которого стал татарстанский муфтий Гусман Исхаков, СИУ возглавил муфтий Дагестана Ахмад Абдулаев. Кроме СИУ, в Дагестане на стыке веков появились и другие ВУЗы – Исламский университет им. Имама Шафии (Махачкала), Исламский университет им. Сайфуллы Кади (Буйнакск), Институт им. Имама Шамиля (Кизилюрт), Институт им. Сайидмухаммадхаджи Абубакарова (Хасавюрт) и целый ряд других высших медресе с общим количеством студентов более 5000 человек. В июне 2000 года в Дагестане открылось специальное медресе для женщин «Муслимат», филиалы которого вскоре появились во всех крупных городах республики. Осенью 2004 года женское отделение было открыто также в РИУ, а за несколько лет до этого специальные женские курсы появились при МИУ. Так выглядела ситуация в российской умме на середину 2006 года. Хотелось бы надеяться, что самые тяжелые потрясения остались для традиционных мусульман в прошлом, однако никаких серьезных оснований для такой надежды нет. Ситуация имеет устойчивую тенденцию к ухудшению, и это печальный факт.
Как сказал первый заместитель муфтия Нижегородской области Дамир Мухетдинов о перспективах российского ислама: «Есть глубокий системный кризис. Старое, «бухарское» поколение не совсем осознает, как решать проблему в новом времени, прежде всего проблему образования. Ситуация предреволюционная: верхи не могут управлять по-новому, низы, то есть мы, рядовые граждане, не можем жить по-старому. Нас не устраивает, когда в нас стреляют в любой момент по непонятной причине. Нас не устраивает, когда мы не знаем, чему нас учат в медресе и кто выходит из этих учебных заведений. Революция – худший вариант. Я думаю, что старое поколение должно эволюционно достойным образом подготовить новую элиту. Но этого, к сожалению, нет. Поэтому дела не очень обнадеживающие и радостные. Кавказ наступает».