На перекрестье двух дорог, где возвышался старый бук, Пифуня Юк успел, не опоздав ни на минуту. Идучи сюда, он напряженно думал: «Надо поднажать. Я не могу заставить ждать ее на эдаком ветру. Ведь нынче я намерен объясниться. Вон, какой букет припас и новые надел штиблеты… Нет, скорей, скорей!».
И вот он здесь. Промозглый ветер, ветви шелестят над головою, будто там, вверху, подвешены за ниточки почтовые конверты — десять тысяч, миллион, и они трутся друг о друга, сталкиваясь в глупом танце, и порою то один такой конверт, то сразу много пролетают мимо — это листья, высохшие листья, но Пифуня Юк воображал, что в них и вправду спрятаны какие-то послания, короткие записки — от нее, вне всякого сомнения, и текст везде один и тот же: «Я приду, сейчас приду».
Он прижимал букет к груди и улыбался, наблюдая за круженьем листьев.
Вечер, восемь вечера. Пустынный перекресток, и два тусклых фонаря, висящих в отдалении, едва рассеивают мрак. Ну, разве что Луна взошла — все как-то веселей.
Однако — сколько можно ждать? Своим сиянием Луна вот-вот затопит мир — тогда сюда и вовсе не добраться, волны призрачного света будут бушевать до самого утра!..
Пифуня Юк внезапно испугался, сам не зная почему, что так оно в конце концов и будет, непременно. Батюшки, какая глупость! Просто он устал, разгорячился, а теперь продрог — вот и полезли в голову фантазии, одна нелепее другой. Нет, точно, он, похоже, простудился и теперь заболевает. До чего некстати!..
Что-то шевельнулось сбоку от него, и лунный свет как будто дрогнул, заклубился, и тогда из-за широкого корявого ствола шагнул нарядный и улыбчивый мужчина.
— О, кого я вижу! — произнес он с вежливым поклоном.
— Здравствуйте, — сказал Пифуня Юк. — Вы тоже… ждете?
— Нет, — ответил незнакомец, — нет. Своей минуты я дождался. Вы меня не узнаете?
— Право, не припомню. — Тут Пифуня Юк впервые глянул на него в упор. — Вы…
— Да, — кивнул мужчина. — Бес Луны.
— Ах, бес… — рассеянно сказал Пифуня Юк: увы, в тот миг все его мысли были заняты совсем другим. — Конечно, лунный бес.
— Да что вы понимаете! — вдруг начиная волноваться, закричал мужчина. — Никакой не лунный. Бес Луны! И только так!
— А, собственно, какая разница?
— Огромная! Ну, как бы объяснить вам… Если лунный — значит, создан ею. А меня никто не создавал. Я сам живу там, на Луне. В Луне, точнее. И по небу, как в автомобиле, разъезжаю. Интересно?
— Интересно. А зачем?
— Ну, вы вопросы задаете! — поразился бес Луны. — Призвание такое. До поры до времени сижу — и жду.
— Чего? — спросил Пифуня Юк.
— А все того же — конца света. Наблюдаю. Как конец подходит, так я — раз! — и тут.
— И что потом?
— А ничего. Конец.
— Нет, вы-то делаете что?
— Я? Будь здоров, забот хватает. Видите, как пусто, ни души? Симптом!
— Чего? — опять спросил Пифуня Юк.
— Да что вы глупые вопросы задаете! Замечательный симптом: все жмутся по домам да по углам, сидят, боятся, никому не верят и на все плюют. Хорошая картинка, правда?
— Ну, не знаю, — произнес с сомнением Пифуня Юк. — А что, и… бес Земли есть?
— Нету! — радостно воскликнул бес Луны. — Я съел его. Со всеми потрохами. Ведь Вселенная — одна, Земля — одна, и жизнь — одна. Зачем же много бесов? Хватит одного. В других вселенных, сопредельных, — там свои порядки. Может, тамошние бесы только знай себе творят — и на здоровье, монастырь чужой. А я тут всех творящих — съел. Выходит, я нужнее, коли одолел их. А?
— Вы удивительные вещи говорите, — робко подтвердил Пифуня Юк.
— Не удивительные — правду! Кто меня теперь оспорит? Вот и ждал я, когда на Земле все станет на свои места. Когда вы до того возненавидите друг друга…
— Не скажите, — возразил Пифуня Юк. — Вот я, к примеру, на свидание пришел. И очень девушку люблю. Я собираюсь предложить ей стать моей женой.
— А это скверно. Очень даже ни к чему, — заволновался бес Луны. — Вы лучше… это… уходите.
— Никуда я не пойду, — упрямо заявил Пифуня Юк.
— Вы пользуетесь тем, — сказал сердито бес Луны, — что я не смею вас пока и пальцем тронуть. Мой разгул начнется после. Вы обязаны помочь. Ведь даже если только двое на Земле останутся верны друг другу — я бессилен. Есть такой запрет. И вообще… Она к вам не придет, не ждите.
— Почему?
— Да миллион причин!
— Я не уйду, — потупясь, повторил Пифуня Юк.
— Послушайте, давайте полетаем, — предложил внезапно бес Луны.
— А это как?
— Ну, точно птички. Жизнь-то, правда, на одной Земле, но красоты кругом!.. Земля в подметки не годится.
— Разумеется, — смекнул Пифуня Юк, — едва я улечу, так тут она сюда и подойдет. Обидится и… все.
— А это мы посмотрим! — засмеялся бес Луны. — Так что же, полетим?
— Нет.
— Вот и неразумно. Слушайте, а вам известно, сколько вы уже торчите здесь?
— Ну, полчаса, наверное…
— Б-га, полчаса! — заржал довольно бес Луны. — А сутки — не хотите? А неделю?!
— Ерунда! — Пифуня Юк достал карманные часы.
— Вот, не пойму, стоят они… — растерянно сказал он. — Плохо видно.
— Нет, идти — идут, — утешил бес Луны, — да только стрелка часовая отвалилась. Пустячок — а хорошо!
— Но если даже сутки — где же день?
— Есть лунный год, есть лунный месяц… Значит, есть и лунный день. И вместо солнца — полнолуние. Нормально!
— Но Луна бывает ночью!
— Да, конечно. По ночам — само собой.
— Смеетесь… — опечаленно сказал Пифуня Юк. — А мне ведь надо ждать, я обещал.
— Ну ладно, стойте сколько влезет, — бес Луны вздохнул, с презреньем глядя на влюбленного. — Мир все-таки большой, и кое-что я там покуда и без вас сумею сделать. Пошумлю чуток, чтоб страху напустить.
И с этими словами он исчез.
И вновь Пифуня Юк остался под шумящим буком — со своим букетом и с надеждой: «Я надеюсь — значит, жив. А если жив, то, значит, жив и мир. А если мир живой, то, значит, и она придет. Ну, опоздает — я прощу».
И снова — нескончаемый промозглый ветер, ветви шелестят над головою, будто там, наверху, подвешены за ниточки почтовые конверты — с обещаниями быть: пусть даже и когда-нибудь, да только — непременно, непременно.
«Ах, — сказал себе Пифуня Юк, — какой прекрасный вечер! И какая дивная Луна!..»
И бес Луны возник без промедленья.
— Все стоишь? — насмешливо сказал он. — Молодец! А я вот шуточки шутил. Два миллиарда на тот свет. Неплохо, да?
— Как — два? — испуганно спросил Пифуня Юк.
— Да так! Пока ты прохлаждался здесь — в своей любовной неге, я недурно поработал. Где-то там резню устроил, войны, потасовки. Настоящая житуха, без сю-сю твоих. Да… Скоро ничего не будет. Все друг друга поуничтожают и планету — на куски.
— А дальше?
— Все! — хихикнул бес Луны. — Не будет больше жизни во Вселенной. Тут я и займусь… Планеты в щепы разнесу, задую звезды и галактики развею в пустоте. А? Представляешь, удовольствие какое! Истребить — все-все!..
— Зачем? — Пифуня Юк оторопело глянул на него.
— Ну, как это — зачем? — сварливо отозвался бес Луны. — Призвание такое, сверхзадача. Зря я, что ли, конкурентов всех поел?! Вы, стало быть, убогий, плевый, вшивый мир, уж коли я к рукам его прибрал. Нет жизненной способности — и очень хорошо. Как флюс. А флюс мы — раз! — и дальше побежим.
— Дурак ты, — тихо произнес Пифуня Юк.
— Ну, не скажи, — самодовольно крякнул бес Луны. — Я царь, творец. Да-да, я подлинный творец распада! Ладно, — он презрительно взмахнул рукою. — Не придет она, пойми! А у меня дела. Труба зовет, литавры бьют — я исчезаю. Встретимся опять!
«Нет, — сам себе сказал Пифуня Юк, — он беспардонно врет. Какие войны, что он мелет?! Вот — дороги, вот — мой бук, вот — небо, вот — Луна. И я стою, в конце концов! Живой и невредимый».
И вот тут-то начали случаться вещи, совершенно удивительные, странные, нелепые…
Земля вдруг под ногами раскололась, и со свистом все куда-то понеслось. Качнулось небо, и Луна над головою принялась выписывать такие кренделя, что ошарашенный Пифуня Юк чуть не свалился в обморок, однако же сдержался.
А потом Луна раздулась до чудовищных размеров, превратилась в грушу и беззвучно лопнула.
И бук внезапно потерялся, и дорог не стало, только лампочка в одном из фонарей еще мигала в отдаленье — тускло-жалобно и очень неуютно. Ветер прекратился, но тепла Пифуня Юк не ощутил, наоборот, вселенский холод начал пробирать до косточек. Куда-то все летело, устремлялось, ни на миг не замедляя своего движенья.
«Черт возьми, — подумал тут Пифуня Юк, — а может, бес Луны не врал? И вправду? Да, но я-то — все еще живой! А если жив, то, значит, жив и мир! А если мир живой, то, значит, и она придет! И я ее дождусь!»
Твердя все это как заклятие, он в то же время с изумленьем отмечал, что мир переменился, так или иначе, и цепочка прежних умопостроений справедлива ли теперь? Букета он не видел, но, касаясь пальцами нежнейших лепестков, с восторгом ощущал: они покуда целы, не увяли.
Как же так? И что теперь считать за истину? Себя и собственные чувства или то, что видел он вокруг?
«Наверное, себя, — решил он под конец. — Ведь потому-то и решение такое появилось».
Он висел в пустом пространстве, окруженный темнотой, и, улыбаясь, прижимал к груди букет. Надеялся и знал: что-что, а уж ее-то он не смеет потерять. Не смеет, оттого что любит все сильнее.
Бес Луны возник неподалеку. Помолчал немного, словно бы не зная, как возобновить давнишний разговор, и наконец сказал сердито:
— Слушай, я уже все сделал, ну, какого черта!
— А что такое? — глядя в темноту, сказал Пифуня Юк.
— Все возненавидели друг друга, все! Я их склонил. И только ты… Ну, совесть надо же иметь!
— Еще бы, — важно покивал Пифуня Юк.
— Смотри: нет ни Земли, ни Солнечной системы, ни Галактики, нет больше ничего! Ты понимаешь?
— Как-то вот не очень, — от вселенских холодов Пифуня Юк стал пританцовывать на месте. — Как же нет? А я? Выходит…
— Но я должен все закончить идеально! Чтобы от Вселенной вашей даже пшика не осталось! И вот нате: раскрасавец наш — как был, так и трепещет. И на все ему плевать!
— Нет, не на все, — угрюмо возразил Пифуня Юк.
— Конечно! Но, пойми ты, есть закон: все или ничего. Порушить все и лишь тебя оставить — не могу. Запрещено. Ты мне как кость поперек горла. Слушай, по-хорошему — уйди. Дай миру умереть. Немножко ведь…
— А шиш! — сказал торжественно Пифуня Юк и показал в пространство шиш.
— Ну ты подлец! — загоревал не в шутку бес Луны. — Я так старался. Главное, никто и не противился, как будто сами ждали… Я, конечно, все восстановлю — порядки надо соблюдать, но это будет дьявольский прокол. Заметь, я никогда еще, ни разу…
— На ошибках учатся, — презрительно изрек Пифуня Юк. — Так обещаешь все восстановить?
— Ну, а куда же мне деваться! Все восстановлю, чтоб ты сгорел!.. И улечу. Мой срок у вас тут, во Вселенной, вышел. Миллионы новых дел. Но только знаешь что… Уйти-то я уйду, да временами буду навещать — а вдруг?..
— Валяй, — сказал Пифуня Юк. — Я человек не гордый.
— Ты — придурок.
— Нет, я попросту влюблен. Ты никогда не пробовал влюбиться?
— Я? Влюбиться?! — взвизгнул бес Луны. — Да ты… Да ты…
И он пропал совсем.
И тотчас же не стало мрака, этой беспредельной леденящей пустоты, и вновь Пифуня Юк увидел, что стоит под старым буком, там, где сходятся дороги, и вдали сияют тускло фонари, а в небе — полная Луна, и свет ее приятен и нисколько не ужасен. По дороге быстрыми шагами приближалась та, которую он столько дожидался…
Машинально он достал свои старинные часы. Невероятно! Они тикали, но стрелки часовой Пифуня Юк не увидал. Наверное, и вправду отвалилась. Что ж…
И это было все, что смог ему оставить в память о себе наивный бес Луны.
Но все-таки порою он приходит. Вместе с лунным светом проникает он сквозь штору и садится рядом, подле изголовья.
— Здравствуй, — тихо шепчет он. — Ну как?
— Никак, — сердито говорит Пифуня Юк. — Отстань.
— Ты все еще не разлюбил?
— Конечно, нет!
— Вот мне б твою уверенность. Послушай, а когда?
— Да никогда! Я вечный, понимаешь?
— Понимаю, — говорит со вздохом бес Луны. — Ты — вечный, понимаю… Это я на всякий случай. Может, все-таки решишься? Полетаем?
— Да пошел ты! — яростно кричит Пифуня Юк.
— Ох, и зануда ты. Ну ладно. Дел еще хватает…
И, неслышно полетав по комнате, печальный, одинокий, бес Луны куда-то исчезает.
— Что, опять он приходил? — с тревогой говорит жена и жалобно глядит на мужа.
— Да, но он назад ушел. Ты не волнуйся. Он безвредный. Я ж с тобой… А он — бог с ним, пускай. Уж вот кто редкая зануда!..
После этого Пифуня Юк спокойно засыпает до утра.
И в мире — хорошо.