Дом сиял огнями.

Лужи на дорожках почти просохли, и теперь здесь и там, небольшими группками и поодиночке, на сон грядущий прогуливались отдыхающие.

Невского заметили сразу.

К нему моментально подскочили несколько особенно активно-любопытствующих санаторцев и возбужденно принялись раскланиваться с ним.

Видимо, шальная весть о том, что его срочно увезли в город на милицейской машине и что он, судя по всему, имеет какое-то приватно-загадочное отношение к недавнему убийству, уже облетела санаторий.

— Ну что? - спросил наконец, набравшись смелости, один из исцеляющихся.

— Порядок, - степенно кивнул ему Невский, торопливыми шагами приближаясь к парадной лестнице.

Со стороны он сейчас, наверное, был похож на Петра Великого с картины Серова, где царь, на голову выше остальных, упрямо и стремительно идет по берегу Невы, а за ним мелко семенит, съежившись на ветру, ластящаяся свита.

— Нашли? - трепеща от нетерпения, спросила длинная тощая особа лет сорока пяти.

— Найдут, - приветливо улыбнулся ей Невский.

— А кто он? - домогался другой любопытный.

— Человек!

— Позвольте. Но кто именно?

— Убийца, - доверительно шепнул Невский. - Самый натуральный.

В конце концов он оторвался от этой стихийно народившейся свиты и тогда через две ступени полетел вверх по лестнице, к зеркальным дверям.

Отдыхающие лишь разочарованно поглядели вослед его незастегнутой и оттого развевающейся, будто диковинный флаг, ярко-оранжевой куртке.

Невским сейчас владели два желанья, в равной мере трудноодолимых.

Первое: немедленно повидать Лидочку и переброситься с нею хотя бы несколькими фразами. Утешить, ободрить, обнадежить, наконец!..

И наплевать на все предупреждения Афонова! Он сам прекрасно понимает, что и впрямь нельзя, а что - из области пустой перестраховки.

Есть еще и человеческие отношения! Они порой куда важней любых регламентаций.

Вторым желанием было - встретиться с сержантом Дергуном: не исключено, что у того появились какие-то новости, полезные для следствия.

Где искать его, Невский смутно представлял себе, но почему-то был уверен: сам Дергун навряд ли будет прохлаждаться в предоставленных ему апартаментах, ничего не делая. А значит, шанс столкнуться с ним достаточно велик.

Лидочка была у себя.

Она сидела в кресле перед небольшим столиком с зажженной неказистой лампой, какие встречаются во всех медицинских кабинетах, и вязала.

Уютный старомодный торшер был задвинут в самый угол и отчего-то не горел.

Когда Невский резко, без упреждающего стука, распахнул дверь, Лидочка негромко вскрикнула и уронила вязанье на колени.

— Ой, ну как же вы меня напугали!.. - с укоризной произнесла она.

У нее было бледное, осунувшееся, очень усталое, но совершенно спокойное лицо - лицо человека, который может не столько испугаться на самом деле, сколько достоверно продемонстрировать этот испуг другим.

Такое маленькое несоответствие не ускользнуло от внимания Невского.

Она, кажется, кого-то дожидалась, промелькнула внезапная мысль. И не мое появление поразило ее, а несвоевременность самого визита.

Невский ощутил странное, болезненное раздражение, но подавил его. В конце концов не выяснять же отношения явился он сюда!

— Я не хотел вас пугать. Извините, - как можно мягче проговорил он. Я не помешал?

— Почему вдруг на "вы"? - удивилась она.

— Я только поддержал инициативу, - хитро улыбнулся он. - Как истый джентльмен.

Лидочка, слегка ссутулившись, старательно разгладила вязанье на коленях.

— Ой, у меня сегодня целый день голова совсем дурная! Я не то что на "вы" - на "они" могу заговорить теперь. Не сердись, ради бога. Я так рада, что ты зашел. - Но по ее интонации он никак не мог определить, правда это или нет. - У тебя все в порядке?

— Разумеется. А почему ты спрашиваешь?

— Да так. Сегодня все кувырком. Сумасшедший день! Ты уже давно вернулся?

— Хм, ты, значит, в курсе. Да нет, только что. Даже к себе не заходил, не успел. Смотрю: свет в окне, дай, думаю, проведаю. А у тебя тут, наверное, целый день был народ, ты устала.

— Кое-кто заходил. Но в общем - не устала, нет. Так, пустота какая-то, ненужность, невсамделишность. Все никак я не могу поверить!.. Кошмар! За что ни возьмешься - руки опускаются. Вот, решила немного повязать перед сном. Это и вправду успокаивает. Странно.

— А торшер чего погашен? - показал Невский взглядом. - Он такой уютный, теплый.

— Вдруг перегорел. Ты представляешь?! Лампочка, скорей всего, перегорела. А будто - знак какой-то.

— Ерунда, - качнул головою Невский. - Вот придумала! Да если все, что происходит, связывать друг с другом. Только мистика останется, а жить-то как?! И, кстати, почему ты в санатории - не дома? Здесь же.

— А вот знаешь, дома - не могу! Совсем. Невыносимо. Прямо выталкивает что-то, гонит. На людях - полегче. Отвлекает. Забываешься, хотя бы иногда.

Слабая, виноватая улыбка скользнула по ее лицу.

— Я понимаю, - вздохнул Невский. - Очень даже понимаю. Ну, а что же дальше?

— Дальше? И не представляю, - она зябко повела плечами.

Невский обернулся.

Дверь в коридор была приоткрыта.

А ведь Невскому показалось, что, войдя сюда, он плотно затворил ее за собой.

Окно тоже было настежь.

— Сквозняк. Тебя не продует?

Лидочка коротко мотнула головой.

— Может, я все-таки прикрою окно?

— Ни к чему. Вечер теплый.

— Ну, как хочешь.

Он подошел к двери и, прежде чем захлопнуть ее, мельком глянул в коридор.

Там не было никого.

Или почти никого - потому что в следующую секунду в конце коридора, там, где он упирался в вестибюль, беззвучно скользнула чья-то тень.

Слишком торопливо, слишком стремительно для безмятежно-размеренных отдыхающих.

Может, это Дергун? - с надеждой подумал Невский. Обходит потихоньку санаторий, подмечает, что да как, кто с кем. Но зачем ему прятаться от меня? Или просто показалось? Эх, нервы расшалились!.. Вот и начинает невесть что мерещиться.

Невский вернулся к столу.

— Я, пожалуй, не буду тебе особенно надоедать...

На мгновение в памяти всплыл вчерашний вечер. Почти сказочный теперь.

Нет, сказал себе Невский. Вчера осталось во вчера, и точка. А сегодня - нет. Нельзя. Забудь. Если хочешь, чтобы этот вечер снова повторился. Страсть никуда не уйдет, а секундная глупость - испортит все. Потерпи.

— Я ведь так, - пробормотал он, - ненадолго зашел, просто проведать.

Он старался, чтобы голос его звучал непринужденно-дружески, не больше.

К тому же Лидочка держалась так, как будто между ними ничего и не было совсем.

Просто хорошие друзья.

Да иначе невозможно!

Есть же все-таки пределы, за которыми ты больше не хозяин.

Надо это понимать.

— Ты что-нибудь узнал? - спросила Лидочка, не поднимая головы.

— В городе? По сути дела - нет. Меня допросили - и отпустили обратно.

— По поводу ножа? - Лидочка в упор, даже как-то жестко взглянула на него.

Трепло этот директор! - с внезапной злостью подумал Невский. Ведь предупреждали!..

Почему-то он был уверен, что именно директор разнес по санаторию слух про окаянный нож.

— Естественно, - с сокрушенным видом развел руками Невский. - Как раз о нем-то и спрашивали. Нож - очень серьезная улика. Я теперь под подозрением, под колпаком. Как тебе это нравится? - Последние фразы он произнес нарочито громко и так же нарочито рассмеялся.

Лидочку такого рода известие, однако, нисколько не развеселило.

— Это ведь ужасно! - искренне сказала она. - Я не могу поверить.

— Да и я, представь себе! - признался Невский. - Тебе теперь и находиться-то со мной опасно.

Лидочка повернула к нему удивленное лицо.

— Почему?

— Ну, если я под подозрением, то, значит, и любой, с кем я общаюсь.

— Пустяки! Тогда с любым на этом свете и заговорить нельзя?! Ведь каждый может вляпаться, а? Или вляпался. Откуда знать - вдруг и общение со мной.

— Ну, ты уж, право, скажешь! - деланно игриво усмехнулся Невский.

Он неожиданно почувствовал, вне всякой логики, что начинается какая-то игра. Причем - серьезная, жестокая игра, по крупному, в которой ошибаться крайне нежелательно, вернее, попросту нельзя.

И то сказать. Похоже, что игра шла с самого начала, да вот только он ее не замечал.

Возможно, потому, что были как бы правила - щадящие, людские, если отвлеченно рассуждать. И он им подсознательно вначале следовал. Пока не встал - и не без чьей-то помощи - на самый край обрыва.

Вот что, надо будет завтра обязательно свести знакомство с санитарами, подумал Невский. И в особенности посмотреть, что за гусак такой - Ваня Турусов, у которого играли в карты. Может быть, с почтенной публикой придется пулю расписать и даже проиграться для приличия. Хотя Куплетов и приятственного мнения о нем, а все же. И Ефрема Павловича надо разыскать. Тот еще тип, похоже.

— А у нас тут еще одна беда приключилась. - поведала Лидочка. - Ты ничего не слыхал?

— Нет. А что такое?

— Да ближе к вечеру приехала милиция из города и увезла массовика, Куплетова. Соседа твоего.

— Позволь!.. Но как же. - деланно изумился Невский. - Он-то здесь при чем?! Идиотизм!.. Ведь нож был мой! И отпечатки пальцев на ноже - мои!

Насчет отпечатков он намеренно соврал, потому что еще не знал, да и не мог знать окончательных результатов проводимой экспертизы.

Но в том, что среди прочих разных "пальчиков" отыщут и принадлежащие ему, - ничуть не сомневался.

Как иначе, собственно? Тут можно было и не обладать особой прозорливостью.

— Мы все здесь были до того удивлены. - немедля подхватила Лидочка. Куплетов такой славный!..

— По-моему, еще вчера ты была несколько иного мнения, - поддел ее с усмешкой Невский.

— Разве? - смутилась Лидочка.

— Мне показалось, он тебе изрядно надоел.

— Конечно показалось! Ты меня, скорей всего, не понял. Он и вправду очень славный. И такой шутник!.. Вы разве не встречались - там?

— Каким же образом?

— Ну, я не знаю. Мало ли!.. Его, наверное, тоже допрашивали?

— Все возможно, - пожал плечами Невский. - В такой кутерьме все возможно.

— А тебя. били на допросе?

От этой мысли, невольно пришедшей ей в голову, глаза у Лидочки испуганно округлились.

— Да с чего ты взяла?

— Как - с чего? Где-то в книгах читала или в газетах, потом - просто слышала.

— Не беспокойся, - махнул рукой Невский, - может, что и пишут, но со мной такого не было. Все было очень деликатно. Разве не заметно?

— В общем. синяков не видно, - простодушно подтвердила Лидочка. - Я так боялась. - жалобно добавила она. - Весь день переживала.

Это было сказано так искренне, что Невского буквально захлестнула жаркая волна признательности, благодарности и нежного сочувствия. Почти любви.

Неужто я и вправду для нее хоть что-нибудь да значу, без каких-либо натяжек? - неожиданно подумал Невский. У нее же умер муж. Не просто умер жуткая трагедия! И впору бы сейчас о нем одном и думать, позабыв об остальных!.. Так нет, она еще печется обо мне. И хорошо ли это, плохо ли на самом деле - даже и не знаю. Черт возьми, двусмысленно все как-то, нелогично. Вот - на свою голову приехал! Отпуск, преступление, любовь. С ума сойти! А может, я преувеличиваю, выдаю желаемое за действительное? Все гораздо проще? Тоже не исключено. Но только проще - как?! Как оценить?

— Я-то что! - успокоительно заметил Невский. - Представляю, каково тебе сейчас!..

— Ты знаешь, - Лидочка взглянула на него ясными и грустными глазами, за день как-то в общем притупилось. Поначалу было невтерпеж, а к вечеру. Не то чтоб свыклась, нет, - привыкнуть невозможно, но. Это как большой порез на пальце: поначалу очень больно, а потом - терпимо, рана начинает заживать, затягиваться, кровь перестает идти. Сейчас все словно улеглось, затихло - там, внутри. Вот и боюсь домой идти. Боюсь, что снова.

— Может, мне побыть с тобой? Ну, посидим, поговорим. Я что-нибудь занятное припомню. А?

— Как давеча - про лом? - вдруг усмехнулась Лидочка.

— Вот видишь: ты уже развеселилась! - Невский хитро глянул на нее.

— Да нет, какое там веселье. - Лидочка качнула головой. - Не стоит оставаться. Ни к чему.

— Боишься, нас увидят вместе? Станут глупости потом болтать? Но я же по-хорошему.

— Конечно, это ерунда. Никто сюда и не придет - в такой-то поздний час. Все знают. Просто - ни к чему. Не надо развлекать меня сегодня, ладно? Нужно окончательно собраться, свыкнуться, в конце концов. А это лучше - в одиночестве. Ей-богу. Ты уж извини.

— Я понимаю, - ласково ответил Невский, и густая борода его трагически поникла. - Вероятно, лучше б я не заходил к тебе - сейчас.

— Ну, что ты! Я ужасно рада. Ты хороший человек. А вот - попал в такую переделку. И, по сути дела, все из-за меня. Куплетов - тоже, ни за что. Скажи, а его. били?

— Да откуда же я знаю? - охнул Невский. - Что тебе втемяшилось? Какая-то идея фикс. Били - не били!.. Разве по-другому не бывает?

— Может, и бывает, - глухо отозвалась Лидочка. - Боюсь я их.

— Вот они, плоды нашего воспитания! - горестно промолвил Невский. - С детства пуганы. Во многом правильно, конечно. Но не до такой же степени! Тебе-то что за дело?! Ну, попали мы с Куплетовым, недолго посидели. в интересном месте. Я вот - возвратился, почти сразу. И, как видишь, ничего живой!

— А он?

— Что - он?

— Надолго?

— Полагаю, нет. Во всяком случае - надеюсь. Между прочим, то, что и Куплетова забрали, слышу в первый раз - и только от тебя. Нет, правда, в городе меня спросили между делом, что я думаю о нашем балагуре, но, мне показалось, его помянули исключительно потому, что мы с ним жили в одной комнате. Подозреваемого, знаешь ли, обычно расспрашивают обо всем. И - обо всех. Что в голову взбредет, о том и говорят. У них так принято.

— Наверное. Я в этом слабо разбираюсь. Но тебя-то отпустили, а его нет. Почему?

Лидочка произнесла это таким тоном, словно уличала его, как нашкодившего мальчишку, в скверном и безнравственном поступке.

Невский с беспокойством завозился в бороде, пытаясь ее по привычке сдвинуть набок.

Надо было снова врать. И, не раздумывая, невзирая ни на что, правдоподобно.

— А вот этого я попросту не знаю, - произнес он громко и уверенно. Мне запретили выходить за пределы санатория и вообще велели вести себя тихо. Не исключено, за мной опять приедут. Завтра или послезавтра. Ну, а что Куплетов мог такого натворить - ума не приложу!

— Тебя там хотя бы покормили? - вдруг участливо спросила Лидочка.

Невский прислушался к своим желудочным ощущениям.

— В принципе - да. Если можно так сказать, я там пообедал. Но это было довольно давно. А сейчас, вероятно, поздно. Придется ждать до утра.

— Почему? - моментально заволновалась Лидочка. - Как это - поздно?! Зайди к диетсестре - она что-нибудь придумает. Не голодать же тебе!.. Наверняка на кухне - в холодильнике - что-то припасено!

— А действительно! Пожалуй, так я и сделаю. Спасибо за подсказку, Невский признательно ей улыбнулся. - Бог даст, поем - и сразу же на боковую. А то что-то я вымотался за сегодня. И тебе не советую долго сидеть.

— Я попробую, - сказала она и тихонько вздохнула. - Хотя, конечно, сон будет еще тот. Вот не думала, что стану вдовой! В мои-то годы!..

— Но ты бы и вправду лучше не ездила к себе, - заметил Невский.

— Нет-нет, сегодня - ни за что на свете! Нет! Я теперь боюсь этого дома.

— Одно только утешает, - сказал Невский задумчиво и без особого восторга, - все на свете забывается. Хотим мы или нет... Все постепенно забывается - и любовь, и горе, и заботы, и радость, и смерть. Это закон для всех, кто остается жить. В общем-то - справедливый закон.

Они надолго замолчали, думая о своем и стараясь не глядеть друг на друга.

— Ладно, - наконец зашевелился Невский, - я, наверное, все-таки пойду. Хорошо? Если вдруг станет очень грустно. Впрочем, что я говорю! Спокойной ночи.

Лидочка потерянно покивала ему в ответ.

Невскому даже показалось, что она сейчас заплачет, и у него уже разом сложились в голове слова утешения, очень добрые, искренние, ласковые слова, но Лидочка сидела тихо, безвольно опустив руки на вязанье.

Внезапно она снова в упор - снизу вверх - посмотрела на него, посмотрела отчужденно, с каким-то недоверчивым удивлением, точно видела его впервые.

А в глазах у нее застыли слезы.

— Идите, - сдавленно прошептала она. - До завтра. Спокойной ночи.