Восточная граница Земли скорпионов, лагерь Объединенной армии. Первый день Арисской ярмарки.

Основным фоном на этом представлении была растерянность. Слишком стремительно сменились декорации. Только что Рикатс, казалось, суесловил, пространно разглагольствовал, щедро разбрасывая налево и направо полные пригоршни лести. И вот он держит нож у самого горла Лимиафа, держит отнюдь не символически, лезвие натянуло кожу на шее стрельца, а на руке Рикатса от напряжения вздулись вены.

В другой руке скорпион все еще держит стрелу, черную, обгорелую, и можно разглядеть, что у острия стрелы намотан столь же обгорелый обрывок ткани. Картина, такая четкая и ясная встает перед глазами. Ночь… Несколько дюжин лучников-стрельцов стоят наизготовку за полосой деревьев… Началось – каждый быстро поджигает стрелу за стрелой от горящих факелов и отправляет вверх, по крутой дуге… Огненный дождь… Горящие телеги…

Неужели так и было? Да, так могло быть… Да нет же, только так и могло быть! Эта, окончательная мысль крепко укореняется в сознании всех присутствующих, стоит только взглянуть в лицо Лимиафа. Растерянность, злость, отчаяние… Рикатс застал его врасплох, и предатель не сумел проконтролировать свои эмоции. Предатель?! Да, предатель.

Постепенно Лимиаф справляется с собой. Лицо его разглаживается и даже осеняется подобием улыбки.

– Браво, почтенный Рикатс! Отличный спектакль! Ты долго его готовил?

– Ты не дал мне много времени на подготовку, Лимиаф, – голос Рикатса ровен.

Стрелец пытается покачать головой, и клинок в руке Рикатса орошается маленькой капелькой крови.

– Для вора и бродяги ты хороший актер.

– Мне искренне жаль, что ты решил служить другому вору и бродяге, – все так же спокойно отвечает Рикатс.

Как ни нелепо пытаться вывести из себя человека, держащего нож у твоего горла, все понимали, что Лимиаф занимается именно этим. Но ничего у него не выйдет – это тоже понимали все. Рикатс мог иногда вскипеть или даже взорваться – но только когда ему это было нужно. А сейчас… проще расплавить гору.

– Один вор или другой – какая разница, скажи, Рикатс? – Лимиаф осторожно пожал плечами. – Так у Глаза хотя бы реальная власть.

Рикатс не позволил себе даже усмехнуться.

– Мы не об этом говорим. Свои измышления оставь на потом… А какое-либо «потом» у тебя будет только если ты примешь мое предложение.

Лимиаф помолчал немного, что-то обдумывая.

– Расширь немного свое предложение, Рикатс, и я буду готов его рассмотреть.

– Говори!

– Добавь еще жизнь и свободу моих людей.

Рикатс удивленно вскинул брови. Правда, Лимиаф все равно видеть этого не мог.

– Ты ведь не думаешь всерьез, что я соглашусь на это?

Лимиаф тихонько засмеялся, отчего еще одна капля крови скатилась по клинку.

– Конечно нет! Но надо ведь дать точку отсчета для дальнейших торгов. Я готов скинуть со своей чаши свободу и оставить только жизнь. Мою и тех, кто пошел за мной.

– Да… Свободу ты ценишь невысоко, не правда ли, Лимиаф?

Стрелец… по выражению его лица можно составить впечатление, что хозяин положения именно он, а нож у горла лишь досадное недоразумение… снисходительно улыбнулся.

– Просто свободу я готов взять с отсрочкой. Понимаешь ли, старина Рикатс, если мы сохраним наши жизни, несвободными нам предстоит быть не очень долго. Три или четыре дня, не больше. А потом… потом Глаз будет решать, кто из вас достоин остаться в живых. Между прочим, мое слово может оказаться довольно весомым.

В первый раз за весь разговор улыбка, хотя и достаточно мрачная, тронула лицо Рикатса. Он покачал головой:

– Не льсти себе, Лимиаф. Уверен, ты преувеличиваешь собственную значимость. Глаз купил тебя, и такие как ты всегда остаются для покупателя всего лишь товаром.

– Если ты пытался оскорбить меня, Рикатс, то просчитался. Каждому из нас в зависимости от сложившихся обстоятельств приходится быть товаром или купцом. Ты не так глуп, чтобы не понимать этого.

– Довольно болтать, – Рикатс решил прервать словесный поединок, у которого не могло быть победителя. – Я повторяю свое предложение: твоя и только твоя жизнь в обмен на полный и подробный рассказ.

Лимиаф выдержал непродолжительную паузу, поведя взглядом вокруг. Потом заговорил, и голос его изменился, утратил тягучесть и ироничность, став просто злым и надменным.

– Ты прав, Рикатс, болтать довольно. Если бы ты знал, как я жалею, что не могу сейчас посмотреть тебе в глаза… Ну да ладно, слушай. Ты дурак, Рикатс. Умный, но дурак.

С этими словами Лимиаф резко дернул головой. Рикатс, видно что-то понявший в самый последний момент, попытался убрать руку с кинжалом, но… Уже бездыханное тело, с перерезанной глоткой и торжествующей улыбкой на губах повалилось на землю.

Рикатс несколько мгновений еще стоял неподвижно, с выставленными вперед окровавленными руками, затем в остервенении отшвырнул стрелу, воткнул кинжал в землю и длинно, яростно выругался, поминая и тринадцатого бога и всех демонов Оборотной стороны.

– Время! Он же просто тянул время, а я и правда дурак! Его помощник… Вы-то что стоите?! – перевел Рикатс свой гнев с себя на более подходящие объекты. – Вряд ли вы уже успеете кого-то схватить, так хотя бы идите к стрельцам… Посмотрите, скольких бойцов недостает.

Недоставало шести дюжин вместе с командирами. Остальные стрельцы, обескураженные и обезоруженные, были построены в окружении плотного караула и напоминали не войско, а испуганную и подавленную толпу.

Долго гадать о том, куда подались изменники, не приходилось – дозорных в ущелье нашли убитыми, а значит, можно считать, что армия Глаза стала на шесть дюжин лучников сильнее.

Рикатс стоял в окружении генералов и мрачно молчал, поигрывая желваками, вот уже довольно продолжительное время. Желающих заговорить с ним первым не находилось. Наконец скорпион прервал свое молчание:

– Михашир, палачей!

Заплечных дел мастера появились настолько быстро, насколько это было возможно. Рикатс подозвал их к себе поближе и обнял за плечи, словно беседовал со старыми друзьями.

– Вам придется поработать, ребята, здорово поработать. Тамкар и… как там тебя…

– Меня зовут…

– Заткнись! – Рикатс с силой оттолкнул обоих, так, что рак с трудом удержался на ногах. – Мне плевать, как тебя зовут! Говорить будешь, когда я о чем-нибудь спрошу.

Он скрипнул зубами и отдышался.

– Так вот. Прежде чем меня грубо прервали, я говорил, что вам придется как следует потрудиться. Вы должны разобрать по косточкам каждого офицера из этого сброда, – Рикатс с отвращением махнул рукой в сторону стрельцов. – Но не только. Еще отберите по одному человеку из каждой дюжины. Сами отберите. Все понятно?

– Понятно, уважаемый, – ответил Тамкар, а рак только кивнул.

– Да, еще вот что. Сможете ли вы работать так, чтобы у… э-э… подопечных не было шансов утаить правду, но – в случае своей невиновности, конечно, – они после этого остались боеспособными?

Тамкар поскреб лысый затылок.

– Скажем так, относительно боеспособными, – осторожно ответил он.

– Пойдет, действуйте, – коротко бросил Рикатс.

После чего повернулся к стоящему рядом Михаширу и сверкнул широчайшей улыбкой:

– Вот видишь, а ты обвинял меня в излишней жестокости. Кстати, – добавил он после паузы совсем другим тоном, словно вспомнив о чем-то неприятном, – посмотри, что там у нас насчет завтрака. Понимаю, что нормально накормить солдат не получится, но чересчур громкие ворчания души в зародыше. Вот тут не бойся быть жестоким. Обещай щедрый ужин.

Михашир с сомнением покачал головой:

– Ты уверен, что ужин будет щедрым?

– Обещай! – почти свирепо бросил Михашир, направляясь к своей палатке.

Ближе к вечеру вернулись скорпионы, отправившиеся на разграбление близлежащих деревень. Каждый из них был мрачнее тучи и казался способным взорваться от любого неосторожного слова… а неосторожным могло оказаться едва ли не любое. Но задание они выполнили – их сопровождали полдюжины телег, груженых по большей части мешками с крупой и овощами. Всего несколько бочонков пива, совершенно ничтожное для такой огромной армии количество вяленой рыбы и недавно битой домашней птицы… Мяса не было вовсе, но рядом с телегами дожидались своей участи несколько коров.

Те из солдат и офицеров, которые оценивали количество провианта и гадали, на три или на четыре дня его можно растянуть, были изрядно удивлены распоряжением Рикатса. Он и не думал экономить продукты, действительно организовав вполне щедрый ужин. Правда, разнообразием и изысканностью блюд он не баловал, но это для солдата в походе вещь обыкновенная, а потому привычная. Главное, что все компенсировалось количеством – порции каши были добрыми, и пару кусочков мяса в них мог найти каждый. После этого запряженные в телегу лошади стали то и дело косить испуганным взглядом на коров. Словно соотносили их скромное, сократившееся вдвое, поголовье с размерами армии и беспокоились о собственной участи.

Разумеется, вопрос о причинах такой неуместной щедрости не мог не возникнуть во время ужина за столом, где собрались генералы. Поднял его Бадшос, со свойственной ему прямотой поинтересовавшийся, за какими такими бесами Рикатс разбрасывается продуктами. Михашир, чье присутствие среди высших чинов как-то незаметно стало привычным, бросил быстрый взгляд на друга и обнаружил, что вопросом тот отнюдь не смущен. Напротив, он, пожалуй, ожидал его с нетерпением.

– Разве ты не знаешь, почтенный Бадшос, как поднимает боевой дух армии обильная и сытная еда? – весело спросил Рикатс, облизывая жирные пальцы. – Даже я, наполнив брюхо, чувствую себя не в пример лучше, а что уж говорить о простых солдатах?

Бадшос смерил скорпиона злым и колючим взглядом.

– Я бы попросил тебя, уважаемый, не валять дурака. Не нужно учиться в академии, чтобы понять, что такими темпами мы уничтожим все продукты уже завтра.

– Завтра! – Рикатс закатил глаза и воздел руки к навесу, словно завтра было чем-то немыслимо далеким. – Зачем говорить о завтрашнем дне, если уже на рассвете мы сворачиваем лагерь и уходим отсюда?

Если Рикатс рассчитывал на эффект этих слов, он явно не прогадал. Половина присутствующих разинула рты, вторая половина не сделала этого только по причине жесткого контроля над своей мимикой. Ошарашены все были одинаковы. Одиннадцать пар глаз в полном недоумении уставились на Рикатса. А тот, как ни в чем ни бывало, выскабливал дно пустой миски обрывком лепешки, собирая остатки жира.

И снова первым оказался Бадшос – на этот раз он раньше остальных пришел в себя.

– Не будет ли слишком невежливым с моей стороны во второй раз за столь короткое время попросить почтенного Рикатса не валять дурака?

Скорпион мощным глотком прикончил кружку пива, сытно выдохнул и посмотрел на Бадшоса чистыми, хотя и несколько осоловелыми глазами.

– О чем ты, старина? – невинным голосом спросил он.

– Пусть от меня отвернутся все двенадцать богов, если ты не понимаешь, о чем я! – рявкнул Бадшос. – Тебе нравится держать нас в неведении, нравится преподносить сюрприз за сюрпризом, но в этот раз тебе придется объяснить нам, в чем дело. Мы не намерены слепо повиноваться!

Рак повел глазами по лицам присутствующих, требуя поддержки, и он ее получил. Пусть не словами, но одобрительными взглядами и кивками.

Рикатс скривился в усмешке.

– Сюрпризы… А разве мои сюрпризы были неудачными? Разве вы не рады тому, что я выявил предателя? – он поднял голову и заглянул Бадшосу прямо в глаза.

Тот не отвел взгляда.

– А вот с этого и начни! Клянусь Клешней, ты знал, что предатель – Лимиаф, еще до того, как нашел стрелу в кувшине.

– Не подумай, что мы не благодарны тебе, почтенный Рикатс, – сказал седой и высушенный годами Прикиар, предводитель козерогов, – но я склонен согласиться с Бадшосом.

Рикатс тяжело вздохнул.

– Ладно! Почему бы не поболтать в приятной компании после сытного ужина. Когда случился пожар… вы все были ослеплены им. Если что-то вообще шевелилось внутри ваших черепушек, то только одна единственная мысль: «нам конец!». Не хочу хвастаться, но я устроен иначе. Всегда сохранять холодную и ясную голову меня учила жизнь, а жизнь – хороший учитель с крепкими кулаками, которые она не стесняется пускать в ход при малейших признаках нерадивости ученика.

– Может быть, покороче? – Бадшос чуть приподнял одну бровь.

– Обойдетесь! – огрызнулся Рикатс. – Захотели слушать, так слушайте. Я стал задавать себе два очень простых и естественных в сложившейся ситуации вопроса: кто поджог? и как поджог? На первый из них легко было ответить в общем виде: пожар устроил предатель при помощи подчиненных. Второй вопрос оказался гораздо интереснее… Самое любопытное, что караульные остались живы! Тут, я полагаю, Лимиаф допустил ошибку. Понятно, чем он руководствовался: ему было выгодно, чтобы охранники смогли рассказать всем про огненный дождь, породив версию о воле богов и полностью деморализовав армию. Но, видите ли, в чем дело, я привык искать объяснения на земле, а не на небе.

Почти все присутствующие потянулись ладонями ко лбам, некоторые что-то беззвучно прошептали.

– Полегче, Рикатс, – негромко проговорил Михашир, уже привыкший к богохульствам друга.

– Ни в коей мере не хотел проявить непочтительности к великим богам, я просто имел в виду, что они не так часто вмешиваются в дела смертных столь явным образом, – быстро сказал Рикатс. – Так вот, подумайте, друзья, как можно устроить такой грандиозный пожар под носом у бодрствующих стражей, при этом не попавшись им на глаза? Вот тогда-то я впервые подумал о стрельцах…

– Ну… – медленно обронил Лоот, – я, конечно, могу в чем-то согласиться… Но этого мало для обвинения.

– Согласен, старина, согласен! – Рикатс покивал. – Но разве я говорил об обвинении? В тот момент у меня всего-навсего зародилось подозрение. Потом был еще эпизод…

Глава армии слегка стушевался, начав осторожно подбирать слова.

– Я говорю про то, когда я устроил маленькую демонстрацию… э-э…

– Если ты имеешь в виду демонстрацию того, кто в доме хозяин, то мы помним, не сомневайся, – насмешливо подсказал Бадшос.

– Спасибо! – казалось, Рикатс благодарил искренне. – Именно это я и имел в виду. Представьте себе, что было бы, прояви кто-либо из вас в тот момент непокорность. Достаточно было бы даже не обязательно явного неподчинения, а просто язвительного замечания, едкого вопроса… Ситуация была такой, что от любой искры мог вспыхнуть ты, Бадшос, или ты, Лоот.

Услышав свое имя Лоот недовольно засопел.

– К чему говорить о том, чего не произошло?

– А именно к тому, любезный мой, Лоот, что этого не произошло! Подумайте, почему таким прекрасным шансом не воспользовался предатель?

– А?.. – так быстро соображать Лоот не был способен.

– Ответ очень прост: потому что предателя в тот момент среди нас не было, – пришел ему на выручку Рикатс. – А если учесть, что там были все, кроме Лимиафа… Мое подозрение чуточку укрепилось. Когда же Михашир рассказал мне об огненном дожде, все окончательно встало на свои места.

– А потом боги помогли тебе, сохранив в целости одну из стрел, – неожиданно подал голос Зевуар. Это было настолько редким явлением, что остальные обратили больше внимания на сам факт реплики, чем на ее содержание.

Рикатс какое-то время сверлил глазами бесстрастное лицо Зевуара. Но вскоре беззаботно улыбнулся.

– Да! Да здравствуют бессмертные боги Зодиака! Когда я вытащил стрелу из кувшина… Достаточно было одного взгляда на Лимиафа, чтобы последние сомнения испарились. Теперь, я полагаю, вам интересно узнать, почему нам нужно сворачивать лагерь?

Если кого-то и удивил такой быстрый переход, то желание узнать причину странного решения Рикатса затмило удивление. Каждый готовился жадно слушать.

– Я уверен, Глаз не пойдет через Восточные горы, – сказал Рикатс. – Думаю, завтра же он перебросит свои войска к границе Земли тельцов.

– Но почему? – изумился Бадшос. Этот же вопрос читался в глазах всех остальных участников совета.

Рикатс обвел присутствующих печальным взглядом.

– Очень просто. Он не будет с нами воевать. – На какое-то время скорпион замолчал, наслаждаясь эффектом от своих слов, но быстро понял, что не стоит заигрываться. – Зачем тратить время, силы и жизни, когда без этого можно обойтись. Захватив Землю тельцов, Глаз фактически станет владыкой и Земли скорпионов тоже. Причем власть не придется брать силой – его будут просто умолять принять ее.

– Кто?! – не в силах сдержать возмущение подобными словами, выкрикнул Михашир.

– Да сам Сын Скорпиона! – в тон ему рявкнул Рикатс. – Если, конечно, не предпочтет гордую смерть для всех своих подданных. Впрочем, я не думаю, что у него будет даже такой выбор…

Скривившись, словно от зубной боли, Рикатс продолжил.

– Я объясню, хотя к этим выводам вы могли прийти и самостоятельно. Мы все – я имею в виду львы, овны, стрельцы, водолеи… – не слишком-то жалуем друг друга. Но никакая неприязнь не может помешать торговле между Землями. Иначе просто не выжить. Даже скорпионы и тельцы один раз в год прячут свою ненависть в карман и меняют бронзу на хлеб, а сталь – на вяленую рыбу. Захватив одиннадцать Земель из двенадцати, Глаз закроет торговлю со скорпионами…

– Но это будет невыгодно самому Глазу! – подал голос кто-то из наиболее молодых генералов. Те, что постарше, молчали.

– Глаз это переживет, – отмахнулся Рикатс. – А скорпионы – нет.

После недолгой паузы слово взял Лоот.

– Это звучит логично, Рикатс. Но позволь тебя уверить, Земля тельцов отнюдь не беззащитна. На границе с Землей водолеев я оставил хороший гарнизон…

– Помолись за их души Тельцу, Лоот, – горячо проговорил Рикатс, – ибо завтра они отправятся в Тень Зодиака. Глаз щелкает такие хорошие гарнизоны как семечки.

Лоот поднес ладонь ко лбк и недовольно передернул плечами.

– Почему же Глаз первоначально планировал идти именно здесь? И что заставило его передумать?

– Да он и не думал идти здесь! – Рикатс даже встал, словно надеясь, что сверху его слова будут звучать более убедительно. – Ему нужно было, чтобы мы так думали – и оставались здесь!

– Чего же он ждал? – скептически спросил Бадшос. – Зачем вообще разбивал лагерь на этой границе?

– Спасибо! – проникновенно сказал Рикатс.

– Чего? – вытаращил глаза Бадшос. Впрочем, не он один.

– Спасибо за отличный вопрос, почтенный Бадшос. Если бы не ты, мне пришлось бы задавать его самому. А я не очень люблю отвечать на собственные вопросы. Вспомните, буквально пару минут назад я сказал, что даже скорпионы и тельцы торгуют между собой… раз в год…

– Арисса! – воскликнул вдруг Лоот. – Ярмарка!

– Именно! – Рикатс удовлетворенно кивнул. – И эта ярмарка, если я не ошибаюсь, должна начаться как раз сегодня. В ближайшие дни караваны с товаром – в том числе и с продовольствием для Земли скрпионов – должны отправиться в путь. Глаз предотвратит это.

Глава армии нерадостно усмехнулся.

– То есть, проделает примерно тот же фокус, что с нашей армией, только гораздо масштабней, хоть и без внеших эффектов. Так что, уважаемые, наш путь ведет в славный городок Ариссу, и пусть боги позволят нам попасть туда раньше Глаза.

Около минуты все переваривали услышанное. Затем заговорил Кунапш:

– Все-таки, я не могу считать твои аргументы бесспорными, прости, почтенный Рикатс. Расскажи, что еще подтолкнуло тебя к мысли, что Глаз пойдет в обход. Сам понимаешь, если ты ошибаешься, эта ошибка будет стоить очень дорого.

– Не дороже, чем решение остаться здесь, если я прав! – оскалился Рикатс. – Причин несколько… Во-первых, записка. Я не смог ее прочесть, как и вы, но я долго размышлял над ее возможным содержимым. Там не может быть ничего, кроме сообщения о том, что мы не разгадали его намерений и не собираемся сворачивать лагерь.

– Почему? – спросил Бадшос, слушавший очень внимательно.

– Подумай сам, уважаемый. Это единственный разумный вариант. Все остальное Лимиаф мог передать посыльному и на словах. А вот если Глаз собирается внезапно изменить свою дислокацию, он будет держать это в секрете от всех, кроме самых старших офицеров. И от посыльного в том числе. Только тогда записка вообще имеет какой-то смысл!

Бадшос, нахмурив брови, несколько мгновений напряженно размышлял. Потом признал этот аргумент значимым, но не убедившим его до конца.

– Есть и другие! – горячо сказал Рикатс. – Понимаете, Глаз – все-таки скорпион. И для него вторгаться войной в Землю скорпионов… Я уверен, он предпочел бы именно нашу Землю завоевать без кровопролития.

– Жаль, что Лимиаф все-таки ничего не сказал… – задумчиво проговорил Бадшос.

– Он сказал! – вскинулся Рикатс. – Вспомните, он сказал, что если мы сохраним жизнь его людям, через три или четыре дня они будут свободны?

– Ну? – Бадшос не понимал.

– Это как раз время, чтобы проникнуть на Землю тельцов! Если бы Глаз планировал наступать здесь, зачем ему ждать четыре дня? Какой в этом смысл? – торжествующе спросил Рикатс.

– Смысл есть, – сказал Зевуар. Второй раз за вечер! И на этот раз его слушали, затаив дыхание. – Очень простой смысл. Выждать время, чтобы у нас окончательно закончились все продукты. Чтобы солдаты начали отказываться сражаться. Чтобы дезертирство приняло массовый характер. Тогда нас можно будет брать голыми руками.

– Ты не прав, Зевуар, – в отчаянии сказал Рикатс. – То, что ты говоришь, звучит здраво, но ты не прав. Я знаю… чувствую, что Глаз пойдет к Ариссе.

– Девы не пойдут с тобой, Рикатс, – коротко сказал Зевуар.

Обхватив голову руками, Рикатс сидел за столом, понимая, что проиграл. Окончательно и бесповоротно, и никакие слова уже ничего не смогут изменить.

Львы не пойдут… раки не пойдут… близнецы… козероги… прости, Рикатс… – слышалось со всех сторон. Это был конец.

– Тельцы пойдут с тобой, – вдруг услышал он твердый голос Лоота.

Рикатс отнял руки от лица и поднял глаза. Через силу улыбнулся.

– Не терпится домой, Лоот?

– Я пойду с тобой не поэтому.

Рикатс покачал головой, не скрывая удивления.

– Вот уж от кого не ожидал симпатии.

Недобрая усмешка легла на безобразном лице тельца.

– Давай на минуточку снимем маски, Рикатс. Я ненавижу тебя так, как ненавижу любого скорпиона… или чуть сильнее, если это вообще возможно. Но ты хороший командир и умный человек, как ни противно мне в этом признаваться самому себе. И я верю тебе. Верю, что Глаз пойдет в Ариссу.

Рикатс покрутил головой, расправил плечи.

– Спасибо, Лоот. Я рад твоим словам и рад буду иметь тебя рядом с собой, хотя будь уверен, наша неприязнь взаимна. Значит, выступаем на рассвете, и да помогут нам все двенадцать богов. Продуктов брать не будем вообще, отожремся в Ариссе. Скорпионы, тельцы… стрельцы идут с нами! – грозно сказал он, обведя взглядом стол.

Никто не посмел возразить.

– Главным вместо себя оставляю почтенного Зевуара, – сказал Рикатс, и снова никто не стал спорить, только сам Зевуар смерил его долгим удивленным взглядом.

Расходились торопливо, словно каждый ощущал за собой смутный оттенок вины. Ушел Лоот, не попрощавшись, а только уточнив время отправления. Оставшийся последним Михашир собрался было тоже уйти, но, уже встав из-за стола, повернулся к погруженному в свои мысли Рикатсу:

– Скажи, трудно украсть стрелу у стрельца?

Бывший командир огромной армии посмотрел в лицо другу и негромко засмеялся.

– Не то, что трудно. Для тебя, например, вообще невозможно.

Засмеялся и Михашир и так, посмеиваясь и качая головой, покинул навес. В тот же миг откуда-то из дальнего угла выскочила некрупная крыса, смело забралась прямо на стол и подбежала к Рикатсу. Окажись здесь сторонний наблюдатель, он бы подумал, что крыса будто специально дожидалась, пока Рикатс останется один. Этот гипотетический наблюдатель очень удивился бы, узнав, что так оно и есть. Крысы и сами по себе весьма умные твари, а уж с применением капельки колдовства…

Скорпион взял зверька на руки и осторожно отцепил от его шеи узкий клочок ткани. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы, прочитав написанное, справиться с нахлынувшим изумлением.

– Михашир! – крикнул он в спину уходящему другу.