Восточная граница Земли скорпионов, лагерь Объединенной армии. Первый день Арисской ярмарки.

– Это плохая идея, Рикатс, – Михашир с сокрушенным видом покачал головой.

Рикатс с шипящим свистом втянул в себя воздух.

– Да я знаю, дружище, знаю! Эта идея даже хуже, чем ты о ней думаешь. Проблема в том, что выхода нет.

– Ты уверен?

Рикатс закатил глаза, набрал побольше воздуха в грудь и… выдохнул. Глядя себе под ноги, пожал плечами с видом растерянным, едва ли не беспомощным.

– Нет. Не уверен.

– И все же поедешь?.. – Михашир насмешливо приподнял одну бровь.

– Да. Поеду.

– Просто из своего извечного упрямства?

Рикатс с грустной улыбкой покачал головой. Таким – серьезным и сосредоточенным, без налета холодного сарказма или веселой ироничности – его редко видели даже друзья. Михаширу было от этого почему-то слегка не по себе.

– Было бы где-то даже приятно объяснить все собственным самодурством. Но на кон поставлено слишком много. Если Глазу помогает лич, причем, судя по всему, лич могущественный, у нас практически нет шансов. С кинжалом мастера Борго эти шансы появятся.

После непродолжительного молчания Михашир вздохнул.

– Давай соберем вместе все, что мы имеем. Ты поверил записке с двумя корявыми словами и сделал вывод, что Глазу помогает лич…

– Было бы глупо не верить собственному шпиону, – в голосе Рикатса прорезалось раздражение. – За какими бесами я бы его тогда посылал. А Кинжал ясно написал: «Тарантул нежить». Если ты можешь интерпретировать эти слова как-то еще, расскажи мне, пожалуйста! К тому же, помощь лича – да еще такого мерзопакостного как Тарантул – хорошо объясняет невероятную победоносность армии Глаза.

Михашир выслушал эту тираду с видом полного спокойствия. И только убедившись, что Рикатс закончил, продолжил говорить.

– Я с тобой не спорю. Хотя мог бы. Но я просто собираю воедино все факты. Дальше. Ты поверил словам какого-то трактирщика, что лича можно убить оружием мастера Борго.

– Не какого-то трактирщика, а Фрама Горелого, который… – начал было Рикатс, но, встретившись с насмешливым взглядом Михашира, махнул рукой. – Ладно, продолжай.

– И ты решаешься отправиться за кинжалом не к кому-нибудь, а к самому Сыну Скорпиона. За тем самым кинжалом, который ты же ему и подарил пару лет назад. К Сыну Скорпиона – пусть все двенадцать богов благословят его – который любит оружие больше, чем собственных детей. Который, позволь тебе напомнить, однажды сварил заживо слугу, уронившего на пол что-то из его коллекции. Так вот, еще раз говорю – это плохая идея.

– Ты забыл еще об одном немаловажном обстоятельстве – о том, что я это делаю в самый неподходящий момент, – с каким-то мрачным удовольствием вставил Рикатс. – Я только что попытался повести за собой армию к Ариссе – с мягко говоря не оглушительным успехом. Но хотя бы часть армии со мной идет – и я ее бросаю.

– Спасибо за помощь! – Михашир отвесил легкий поклон. – Ну и я тогда добавлю. Даже если каким-то невероятным чудом ты выпросишь у Великого кинжал, даже если твоя армия не разбежится, пока ты будешь путешествовать в Ариссу загадочным маршрутом через Скваманду… Как ты собираешься убить лича? Как проберешься в сердце лагеря Глаза?

Рикатс снова пожал плечами – но на этот раз с видом лихой беззаботности.

– Мекиту ведь это удалось.

– Что бы там не придумал твой лазутчик, два раза фокус не пройдет, я уверен.

Рикатс махнул рукой, вопреки всякой логике возвращая себе хорошее настроение.

– Знаешь, давай решать проблемы по мере их поступления. Зачем думать, что нам делать с кинжалом, когда он еще не у нас в руках?

– Затем, что так поступают все разумные люди! Они оценивают последствия своих поступков, они смотрят хотя бы на шаг вперед. Они не прыгают в пропасть, у которой не видно дна, не имея представления, выживут ли при падении и смогут ли выбраться обратно.

Весело засмеявшись, словно услышав какую-то смешную шутку, Рикатс похлопал друга по плечу.

– Отличное сравнение, надо будет запомнить. Но скажи, если пропасть преграждает путь вперед, а сзади наступает смерть, что должен делать твой разумный человек? Безропотно ждать своего конца или все-таки прыгнуть – в надежде, что пропасть не бездонная?

Михашир поморщился, в очередной раз осознав, что в игре словами ему своего друга не победить – тот всегда был более искусным в этом своеобразном состязании. Вот только стоит ли подменять реальную ситуацию отвлеченными образами? Впрочем, он сам начал…

– Разумный человек, возможно, не поставит себя в такое положение, – осторожно сказал Михашир.

– Возможно, – Рикатс согласился неожиданно легко. – Только есть ли смысл теперь говорить об этом? И вообще, – Рикатс самодовольно хмыкнул, – я полагаю, эту войну разумному человеку выиграть не под силу. А я попытаюсь. Все-таки попытаюсь, Михашир.

Настала очередь Михашира беспомощно пожимать плечами. Что там говорить, он с самого начала знал, что отговорить этого упрямца не получится. Остается только молить Скорпиона о чуде – чтобы Рикатс если не победил, то хотя бы остался в живых. Без него жизнь будет не такой забавной.

– Еще не всех лошадей пустили под нож? – весело спросил Рикатс, давая понять, что считает только что обсуждаемую тему исчерпанной.

– Ты ведь не хуже меня знаешь, что лошадей мы пока не трогали, – ворчливо отозвался Михашир.

– Отлично! – сказал Рикатс, скорчив, тем не менее, недовольную мину. – Мне понадобится самая быстрая и самая выносливая.

– Возьми и ту и другую, – сказал Михашир.

Рикатс хохотнул, приобняв друга за плечи.

– Не куксись, дружище! Не спеши отправлять меня в Тень Зодиака. Если бы богам я был нужнее мертвым, чем живым, у них было предостаточно возможностей за последнее время для осуществления задуманного. Нет, мне кажется, я еще задержусь немного на этом свете.

– Да ты прекратишь когда-нибудь богохульствовать?! – вскипел Михашир. – Я уже устал просить всех двенадцать богов простить моего слабоумного друга.

– Что я могу сказать? – Рикатс развел руками. – Видно, твои молитвы действенны. Ладно, пошли к Лооту. Нам предстоит нелегкий разговор. И там я попрошу тебя забыть о своем скептическом отношении к моему плану и преисполниться самым восторженным, причем искренним энтузиазмом. Лоот должен увериться, что я просто быстренько смотаюсь в Скваманду за нашей легкой победой.

– Ты считаешь Лоота идиотом? – спросил Михашир.

Рикатс потер переносицу.

– К сожалению, не таким законченным. Но мы должны быть очень убедительными.

– Насколько откровенным ты собираешься быть с этим тельцом?

– Пока не знаю, – признался Рикатс. – Зависит от обстоятельств. Но если понадобится, я готов рассказать ему абсолютно все. И, к слову, забудь на время об «этом тельце». Я презираю тельцов не меньше твоего, но сейчас Лоот – практически единственный наш союзник…

– Я понимаю, – кивнул Михашир.

– Подожди, я не закончил. Я хочу сразу предупредить тебя, что на время своего отсутствия намерен оставить за старшего в нашем отряде не тебя, а Лоота. Понимаешь…

– Успокойся! – прервал друга Михашир. – Не только понимаю, но и всячески приветствую твое решение. Я готов был сам просить тебя об этом. Спаси меня Скорпион от такого командования.

* * *

Скваманда всегда вызывала у Рикатса душевный подъем, даже если он отсутствовал в столице день или два. Да любой человек, если душа его не совсем пуста, не в состоянии остаться равнодушным к этому величественнейшему из всех городов, гордо глядящему в небо своими черными круглыми крышами. А Жало… Даже живя постоянно в Скваманде, Рикатс не упускал случая остановиться и задержать взгляд на этом возвышающемся над миром храме.

Но сейчас ему было не до того. И предстоящая смертельно опасная затея была лишь второстепенной причиной. Рикатса просто ужасно вымотала дорога. Когда-то в академии он был одним из лучших в искусстве верховой езды, но как давно это было!.. Многолетнее отсутствие практики сказалось куда сильнее, чем он мог предположить. Бесконечно долгая поездка с одним-единственным коротким привалом стала одним из тяжелейших испытаний в его жизни. Рикатс чувствовал себя так, словно провел эти часы не в седле, а привязанным к хвосту лошади. Он пытался найти хоть одну часть тела, которая не отзывалась бы болью, но не преуспел в этом.

– Стар ты стал, Рикатс, – бурчал он себе под нос, подходя к городу. – Стар и толст. Надо тебе поменьше пить пива. И жрать тоже поменьше, да. Двигаться побольше тоже не помешает. Почему бы время от времени не заглянуть на стадион? – Рикатс даже остановился и громко засопел. – Ну, или хотя бы к девкам почаще захаживать…

В город он вошел через Северные ворота, сделав небольшой крюк. Эти ворота были открыты почти постоянно, через них непрекращающимся потоком сновали туда-сюда окрестные крестьяне, группами и поодиночке, везя на телегах или таская на себе товары для сквамандского рынка. К одной из таких групп Рикатс и пристроился невзначай, заведя перед самыми воротами с рябым и сутулым мужиком спор о наиболее правильном времени полива капусты. Полусонные стражники проводили их невидящим взглядом. Хотя Рикатс их помнил, и уж само собой, они знали главу сквамандской Стражи в лицо.

Коня Рикатс привязал в полу-парасанге отсюда, там же оставил и свой кожаный панцирь со скорпионом на груди. Снимая его, он подумал, нет ли в этом некого символизма, но решил не забивать голову. Скрепя сердце снял и бронзовые наручи, с которыми расставался только в исключительных случаях. Теперь в его внешнем облике не было ничего примечательного, но, разумеется, одного этого было явно недостаточно для того, чтобы пройти неузнанным мимо собственных подчиненных.

Однако не стоит забывать, что Рикатс, в те годы, что носил имя Бурдюк, прошел серьезную школу, освоив в том числе сложную науку оставаться незаметным. Ему пришлось учиться старательнее, нежели большинству товарищей по ремеслу, ибо достаточно примечательная комплекция ставила его в заведомо невыгодное положение по отношению к тем, чья стандартная фигура сама по себе являлась маскировкой. Но долгая и успешная карьера вора означала, что экзамен сдан на отлично.

Между тем, злоупотреблять своим везением и уповать на то, что никто из подчиненных его так и не узнает, не следовало. И Рикатс старательно выбирал дорогу к дворцу Сына Скорпиона таким образом, чтобы избегать встречи с патрулями, благо их маршруты были ему известны лучше, чем кому бы то ни было.

В чем же дело? Почему Рикатс пробирался к дворцу тайком, тратя драгоценное время, которого может так не хватить потом? Ответ до отвращения прост. Рикатс, будучи вхож в дом Великого, знал его лучше, чем Михашир. Он отдавал себе отчет, что Сын Скорпиона никогда, ни при каких условиях не отдаст никому ни одной из своих безделушек. А кинжал мастера Борго – едва ли не самая любимая среди них. Он скорее прикажет казнить безумца, осмелившегося просить об этом.

Ночи бы дождаться, – вздохнул про себя Рикатс. Но этого он позволить себе не мог. Значит, надо действовать днем. Рикатс улыбнулся, посмотрел на свои руки и заметил, что они едва заметно дрожат. Но не от страха. От возбуждения. От приятного, раздери его бесы, возбуждения.