Восточная граница Земли скорпионов, лагерь Объединенной армии. Ночь накануне открытия Арисской ярмарки.

Спящих в лагере осталось немного. Те, кто не проснулись от шума пожара, были разбужены криками собратьев по оружию. Ярость и неистовство, преобладавшие в этих криках поначалу, вскоре сменились страхом и безнадежной тоской. Раньше или позже, каждый проникался простой мыслью, что возможности заглянуть в харчевню за углом нет и не предвидится.

А продовольствие сгорело все, дотла, до самой последней телеги с зерном. Это само по себе вызывало суеверный ужас…

Рикатс носком башмака ковырял еще тлеющие угли и был мрачнее тучи. Остальные военачальники стояли чуть поодаль и выражали полную солидарность с настроением своего командира.

Подошел Михашир и тронул Рикатса за плечо.

– Кто? – глухо спросил тот, не оборачиваясь.

– Два часа назад на охрану обоза заступили раки, девы и… скорпионы, – последнее слово Михашир произнес после чуть заметной паузы, но твердо. – По шестеро.

– Лоот, – все так же глядя прямо перед собой, позвал Рикатс.

– Да?

– Я слышал, у тебя в армии есть бывший палач, мастер своего дела?

– Есть! Тамкар, он настоящее чудовище, – не без гордости отозвался телец.

– Ему придется сегодня как следует поработать.

Лоот сделал несколько шагов в сторону и отдал распоряжения одному из своих людей. Неожиданно прочистил горло Бадшос.

– Почтенный Рикатс, у меня к тебе просьба. – Вежливые слова, на сей раз без какого-либо намека на сарказм, давались раку с трудом. – В моем войске тоже есть… э-э… специалист в этом вопросе, который, думается, не уступит в искусстве Тамкару.

Вот теперь Рикатс обернулся. С нескрываемым удивлением посмотрел Бадшосу в глаза. Несколько секунд они, казалось, вели молчаливый диалог.

– Хорошо, Бадшос, – сказал, наконец, Рикатс, ткнув рака кулаком в плечо. – Пусть ребята поработают вместе. Но предупреждаю, если хоть один из тех восемнадцати умрет слишком быстро или слишком легко, палачи разделят судьбу своих подопечных. Я с огромным удовольствием лично поупражняюсь в их ремесле.

– Справедливо, Рикатс, – Бадшос с благодарностью кивнул и тоже отошел в темноту.

– Да, я думаю, нет нужды говорить, что прежде всего нужно вытащить из мерзавцев все, что они видели? – сказал ему вслед Рикатс. – Или делали… – добавил он со злой усмешкой.

Рикатс немного постоял молча, подставив разгоряченные от притока крови щеки холодному ночному ветру. Как же зверски все-таки спать хочется…

– Так! – он потер ладонями виски. – Что у нас теперь со жратвой?

– Ты же видишь, Рикатс… – Лимиаф, нервно поведя плечами, указал рукой на пожарище.

– Я не понял, Лимиаф, ты считаешь меня слепым или тупым? – осклабился Рикатс. – Кунапш! – выкрикнул он в сторону седого как лунь мужчины с татуировкой льва на лбу. – Выбери пару офицеров посмышленей, пусть возьмут солдат и пройдутся по лагерю. Все заначки – в общий котел. Каждого, кто попытается припрятать хоть пол-лепешки – убивать на месте.

– Капля в море… – печально прошептал Лимиаф.

На его беду, у Рикатса был хороший слух.

– Лимиаф! – прошипел он, приблизившись к стрельцу вплотную. – Мне сейчас очень хочется кого-нибудь убить – это может хоть чуть-чуть поднять мое настроение. Прошу тебя, не превращайся в слишком очевидную кандидатуру – не люблю, когда меня подталкивают. И, кстати, для тебя тоже есть работа. Среди твоих людей наверняка немало хороших охотников. Пусть три… нет, четыре дюжины лучших на рассвете направляются в ближайшие леса. И если кто-то из них посмеет явиться в лагерь без добычи…

– Да, да, можешь не продолжать, – Лимиаф остановил Рикатса широкой улыбкой. – Убивать на месте, я понял. Ты становишься предсказуемым, почтенный Рикатс…

Стрелец отошел, покачивая головой. Рикатс проводил его свирепым взглядом, в котором к неприязни примешивалось уважение.

– Теперь ты, Михашир. – Казалось, Рикатс боялся остановиться хоть на минуту, ему требовалось непрерывно действовать, говорить, отдавать распоряжения… – Это я не могу поручить никому, кроме скорпионов. Длог или Смавор… нет, все-таки, Длог со своими тремя дюжинами пойдет в две ближайшие деревни. Соберет столько продовольствия, сколько сможет. Лошадей и телеги возьмет там же. До заката солнца они должны быть здесь.

В отличие от остальных Михашир не спешил кидаться исполнять приказание. Луна осветила его потемневшее лицо и плотно сжатые губы.

– Это не очень богатые деревни, Рикатс.

Глава армии нетерпеливо повел плечами.

– Мне это известно. Я и не рассчитываю, что мы сможем восстановить весь ущерб. Если удастся получить отсрочку в пару дней, это будет здорово. За это время мы либо успеем придумать настоящее решение проблемы, либо Глаз уже атакует, так или иначе разрубив этот узел.

Михашир по-прежнему стоял неподвижно. Какие бы отношения не связывали его с Рикатсом, и как бы доверительно они не беседовали всего полчаса назад, сейчас он ходил по краю и понимал это.

– Я не это имел в виду, – медленно проговорил Михашир. – Я говорю, что излишков продуктов у жителей деревень нет. Совсем нет.

– Излишков! – фыркнул Рикатс. – Возможно, у них нет излишков продуктов, но у нас нет продуктов. Эта тонкая разница не ускользнула от твоего понимания? Не зли меня, Михашир, – добавил он после паузы совсем другим тоном, почти просительно. – Я все понимаю. Да, я обрекаю ни в чем не повинных скорпионов на голод, а многих, скорее всего, и на голодную смерть. Да, я поступаю как последняя сволочь. Но мне этого мало, я и тебе приказываю стать сволочью. Мог бы попросить, между прочим, но я приказываю, так тебе будет легче с этим смириться.

Михашир всмотрелся в глаза друга и ему стало не по себе. Несовместимые вещи жили в них – кипящая страсть и холодная отрешенность. Огненная ярость и ледяное спокойствие. У человека с глазами палача и святого нельзя становиться на пути – и Михашир, пожав плечами, повернулся, чтобы отдать чудовищные распоряжения. У него нет столько сил, сколько есть у Рикатса, но он сможет. Потому что Рикатс прав, будь он проклят. Нет продовольствия – нет армии. Нет армии – нет Земли скорпионов. А все остальное второстепенно…

Окрик командира остановил его, едва он успел сделать несколько шагов.

– Постой! Это еще не все задания для тебя. После того, как отправишь людей в деревни, пойдешь к палачам. Я буду в своей палатке, а ты будешь моим связным. Все, что смогут вытянуть палачи, я должен узнавать немедленно.

Михашир кивнул и снова собрался было отвернуться…

– Да стой, кому говорят! – почти прорычал Рикатс. – Пойдешь, когда дослушаешь все до конца, а я именно сейчас начинаю говорить о самом главном. Все о произошедшем должен узнавать я и никто другой. Как ты этого добьешься – твое дело.

По ряду стоящих вокруг военачальников пробежала еле слышная волна изумленных и возмущенных возгласов.

– Ты хочешь сказать, чтобы слухи не разбрелись среди солдат? – с вялой надеждой в голосе спросил только что вернувшийся Кунапш.

– Я всегда точно знаю, что я хочу сказать! – оскалился Рикатс. – И когда я говорю «никто», это означает «никто». Вы все узнаете обо всем – когда я сочту нужным. Кстати, Михашир, позаботься, чтобы палачи не распустили язык после того, как закончат работу.

Одиннадцать взглядов – Лимиаф все еще находился среди своих людей – скрестились на лице Рикатса. И чего среди них не было точно, так это понимания.

– Но почему, Рикатс? – спросил Кунапш, стараясь говорить спокойно.

– Потому что я так хочу.

– Не кажется ли тебе, почтенный Рикатс, – в отличие от своего коллеги Бадшос заговорил с неприкрытой угрозой в голосе, – что нам требуется более веский довод?

– Я так хочу! – с нажимом повторил Рикатс. – Я так приказываю! И мой приказ будет вместо довода!

Тишина. Никогда еще тишина не была такой оглушительной. Каждый из присутствующих, не будучи идиотом, осознавал, что настал момент если не переломный, то по крайней мере критический. И лучше всех это понимал сам Рикатс. Прямо сейчас, сию секунду, армия может развалиться. Рассыпаться в прах. Достаточно слабого толчка, чтобы каменная глыба покатилась с горы, и после этого уже не в силах человеческих будет ее остановить.

Рикатс ждал этого толчка – и не дождался. Тишина стала обычной – просто ночь, просто группа людей, в молчании стоящая над огромным кострищем.

– Несправедливо все-таки… – проговорил Бадшос, но силы не было в его голосе.

– Конечно! – Рикатс скорчил омерзительную ухмылку. – Можешь поплакать об этом в одиночестве. А те, кто не будут заняты рыданиями, пусть подумают, где еще можно раздобыть жратвы на сегодняшний день. Любые разумные меры разрешаю принимать, не советуясь со мной. Неразумными будут считаться меры, которые мне впоследствии не понравятся.

Рикатс повернулся и направился в свою палатку. Спиной он явственно ощущал, что стал ненавидим гораздо сильнее, чем когда бы то ни было. Это приводило его в восторг. Что ж, старина, говорил он себе, ты все-таки стал главой этой нелепой армии. Теперь действительно стал. За это он почти готов был благодарить предателя. Возможно, завтра он так и сделает…

– Рикатс! Рикатс, проснись!

– Отстань!

– Да проснись же ты, кабанья задница!

– Слушай, Глаз, если я сейчас проснусь, клянусь Жалом, ты об этом пожалеешь.

– Благодари Двенадцать богов, что тебя сейчас слышал только я…

Последние слова Михашир произнес заметно тише предыдущих, но, казалось, разбудили Рикатса именно они. Он рывком сел, яростно тараща глаза в темноту палатки.

– Знаешь, и не вспомню уже, когда я в последний раз Глаза во сне видел. А сейчас вот… И, что интересно, во сне я тоже сплю, а он меня будит. А я думаю, чего это Глаз меня Рикатсом называет…

– Вернулся в настоящее? – спокойно спросил Михашир, щелкая огнивом и запаливая толстый огрызок свечи – он не любил разговаривать, не видя лица собеседника.

– Да уж… – Рикатс выглянул за полог палатки. – Сколько я спал?

– Нисколько. – Михашир хохотнул. – Я вообще удивляюсь, когда ты успел задрыхнуть. Ужасно жаль было тебя будить, но и нарушить твой приказ я не посмел.

Рикатс засопел, не то недовольно, не то со смущением.

– Слушай, ты так уж близко к сердцу не принимай…

– Перестань! – Михашир аккуратно хлопнул друга по плечу. – Ты был великолепен. Не порть впечатление оправданиями.

Рикатс оглушительно зевнул, потянулся и растер лицо ладонями в тщетной попытке окончательно прогнать сон.

– Эх, Михашир, если бы ты знал, как глубоко мне плевать на то, какое я произвожу впечатление… На кого? На тельцов, на овнов? Раки, стрельцы, водолеи – как мне противен весь этот цирк!

– Представляю, – кивнул Михашир.

– Нет. Не представляешь. Я сам не представлял до недавнего времени. – Рикатс с яростью, до хруста пальцев сжал кулаки. – Но в одном ты прав, сегодня я наконец-то взял эту армию за глотку и пусть от меня отвернется Скорпион, если теперь выпущу. Разве что мертвым… а это пока еще остается достаточно вероятным исходом. Ладно, рассказывай, зачем меня разбудил. Что так скоро сумели выпытать наши палачи?

Михашир осторожно выглянул из палатки, сложно ожидая там увидеть подосланного шпиона.

– В общем-то, им не пришлось прилагать особых усилий. Никто из караула обоза и не думал скрывать увиденного ночью.

Рикатс недобро усмехнулся.

– Ну, на это я пока не спешил бы ставить. Уверен, что они рассказывают правду, но не поручусь, что всю правду. Так что они говорят?

– Тебе это не понравится. – Михашир тяжело вздохнул.

– Да? – Рикатс озабоченно похлопал глазами. – Тогда, знаешь что, не рассказывай мне ничего. Не хочу расстраиваться!

Михаширу потребовалась добрая дюжина секунд, чтобы понять, что над ним откровенно издеваются. Еще через секунду он понял, что начальник на взводе и вот-вот взорвется. Сделать следующий шаг в своих умозаключениях было совсем просто. Михашир заговорил очень быстро, стараясь выложить сразу всю информацию.

– Все караульные в один голос говорят одно: продовольствие сожгло небесным огнем. Густой огненный дождь пролился с неба прямо на обоз, все длилось считанные мгновенья. Дождь начался внезапно и так же внезапно прекратился, но к тому моменту полыхало уже так, что нечего было и думать пытаться тушить. Впрочем… караульным это и в голову бы не пришло. Как ни крути, более явного знака свыше трудно себе представить.

– Ничуть не трудно! – фыркнул Рикатс. – Боги могли уничтожить меня, тем самым лишив армию единственного человека, пользующегося головой по прямому назначению. Но раз они этого не сделали…

Михашир истово поднес ладонь ко лбу. Этот Рикатс… С ним пообщаешься, глядишь и сам в богохульство скатишься.

– Да, твоя любовь к самому себе мне известна, – сдержанно сказал он. – Но и ты должен понимать, если боги сожгли наш обоз… Значит, они на стороне Глаза.

Рикатс выругался, длинно, смачно и витиевато.

– Я скажу тебе одну вещь, Михашир. Конечно, не в силах человеческих постигнуть замыслы бессмертных богов, и все такое… Но боги – они всегда на своей стороне.

Михашир отпрянул от друга, словно узрев на его месте самого страшного из демонов Оборотной стороны мира. Одними губами вознес мольбу ко всем двенадцати богам. И только после этого заговорил, метнув в Рикатса гневный взгляд.

– Опомнись, Рикатс! Подумай, что ты говоришь… о ком ты говоришь!

– Это ты опомнись, Михашир! – Рикатс вскочил на ноги, нависнув над другом зловещей тенью. – У нас тут война, знаешь ли, и я собираюсь ее выиграть! По большому секрету скажу тебе, что сейчас я ближе к этому, чем пару часов назад. Несмотря на сгоревшее продовольствие… нет, демоны меня раздери, благодаря сгоревшему продовольствию! А тебя я прошу не мешать мне, а лучше – хоть немного помочь. Я могу на тебя рассчитывать?

Михашир задумчиво смотрел на Рикатса, застывшего в неудобной позе – низкий свод палатки не позволял ему выпрямиться в полный рост. Слова начальника выглядели болезненным бредом, возможно, он сошел с ума? Но если так, разве Михашир, как верный подчиненный и старый друг не должен последовать его примеру?

– Хорошо, Рикатс, – Михашир сам удивился твердости своего голоса. – Что ты от меня хочешь?

Рикатс, словно получив долгожданный сигнал, опустился на землю. Одной рукой он порывисто обнял друга за плечи.

– Спасибо! Без твоей помощи мне пришлось бы туго. Теперь возвращайся к палачам и проследи, чтобы известия о небесном огне не просочились в армию. Это самое главное!

– Ты собираешься утаить этот факт? – деловито спросил Михашир.

– О, всего на пару часов! Но эти часы мне нужны…

– Зачем?

– Чтобы выспаться! – рявкнул Рикатс. – Прежде всего, чтобы выспаться. До рассвета меня не буди, что бы там не случилось… ну, разве что Глаз перейдет в наступление. Хотя я сильно в этом сомневаюсь. Перед самым рассветом разбудишь, но постарайся по возможности сделать это незаметно. Не получится – бес с ним, но лучше, чтобы получилось.

Михашир пожал плечами.

– Думаю, с этим я справлюсь. Что дальше?

– Дальше? – Рикатс заглушил зевок коротким смешком. – Дальше мой выход. А ты мне будешь подыгрывать.

Какое-то время Михашир ошарашено молчал, не веря своим ушам.

– То есть… это все?! Ты больше ничего не хочешь мне рассказать?

Рикатс оскалился и закатил глаза.

– О боги! Что тебе еще рассказывать? Михашир, ты видел все, что видел я. Ты слышал все, что слышал я. Теперь я прошу от тебя самой малости – дать мне поспать. Но тебе хочется провести это время за разговорами!

– Не пойму, как ты можешь спать! – Михашир сокрушенно покачал головой. – Неужели тебя не пугает гнев богов?

– Знаешь, дружище, – устало сказал Рикатс, устраиваясь поудобней на медвежьей шкуре, заменяющей ему постель. – Однажды мне уже приходилось идти против воли богов. И посмотри на меня – я прекрасно выгляжу, прекрасно себя чувствую и командую могучей армией… По крайней мере, она станет могучей завтра, ведь теперь мы знаем имя предателя.

– Что?! – Михашир подскочил на ноги, от волнения даже забыв про очередное богохульство Рикатса. – Имя предателя?!

Пару раз всхрапнув, Рикатс заговорил сонным, проваливающимся голосом:

– Ах, да… прости, дружище. Не мы… Это пока только я знаю имя…

Храп стал ровным и размеренным, а лицо Рикатса – безмятежным, как у младенца.

Подавив желание пнуть спящего человека, Михашир порывисто вышел из палатки.