Больше миссис Халлоран мне ничего не рассказала. Я задавала себе вопросы, что ожидает этих животных и сколько они на самом деле «унаследовали». Во всяком случае, ясно было одно: кроме Халлоранов, от смерти старой женщины никто не выигрывал. Но, прежде чем вникнуть в суть этого дела, я сделала ещё кое-что. Я распрощалась с миссис Халлоран как можно сердечнее и ещё услышала, как она рассказывала о своем наследстве миссис Тевмен. Спустя пять минут я вышла из дома. При этом я заметила, что кто-то последовал за мной. Но я ничего другого и не ожидала.
Я хотела выяснить, когда и где миссис Гэр покупала билеты. Если бы я тогда взглянула на обратную сторону билета, который нашла у Кистлера! Звонить Штрому и просить его об этом я считала безрассудным. Я надеялась, что в Джиллинг-сити существует немного мест, где могут продавать железнодорожные билеты. Собственно говоря, мне помнились только два: обычная билетная касса на вокзале и транспортное агентство в городе. Итак, куда могла направиться довольно пожилая и не очень здоровая женщина? Вероятно, на вокзал. И я тоже отправилась туда. Главный вокзал Джиллинг-сити является гордостью местного населения. Красивое, современное, просторное, со вкусом возведенное здание, в огромном зале которого расположены двадцать четыре кассы. К счастью, на шестнадцати из этих двадцати четырех окошек висели таблички «закрыто». Я перевела дух и подошла к первой из открытых касс. Мне бросилось в глаза, что все мужчины за этими восемью окнами имели неприступный и высокомерный вид. Они, вероятно, привыкли к излишним, глупым вопросам и пытались отпугнуть слишком любознательных своим выражением лица.
Обращаясь к первому из кассиров, я постаралась придать своему голосу деловой и официальный тон.
– Я пытаюсь выяснить, не покупала ли здесь в последнее время билет до Чикаго одна пожилая дама, которая, очевидно, была потом убита. Ее можно было запомнить по удивительно красивым белоснежным волосам. На ней, вероятно, был отвратительный, старый тюрбан из черного шифона с блеклыми фиалками по краю. У неё маленькие угольно-черные глаза, она довольно полная.
Эти вопросы я задавала четырежды, и каждый раз ответом было молчаливое покачивание головой или пожимание плечами. Пятый кассир снизошел до того, чтобы хотя бы что-то мне ответить.
– Милая барышня, как вы думаете, сколько людей покупают здесь билеты к Дню памяти павших? Я уже говорил полиции… – Он остановился и вдруг приобрел вполне человеческий облик. – Как выглядела эта старая дама?
Я повторила свое описание.
– Но фотография, которую показывала мне полиция, совершенно не похожа на это описание!
– Так, значит, полиция уже спрашивала вас?
– Ну конечно! Сегодня утром. Часа два тому назад, вы об этом знали? Вы, видимо, представитель прессы?
– Более или менее, – бойко соврала я. – Я работаю независимо…
– Ну вот, полиция прибыла сюда с фотографией, но по ней я не смог узнать ни одной из тех пожилых дам, которые покупали билеты. Но как вы описали ее… хм… я ещё помню, что она расплачивалась одной мелочью.
– Это я прекрасно могу себе представить.
– Дело было так: я как раз вернулся с обеда, и тут подошла эта пожилая женщина и потребовала один билет до Чикаго. Я сказал ей, что это стоит восемь долларов, сорок центов. И тогда она достала из старой, потертой сумки портмоне и начала отсчитывать мелочь. Я ещё никогда в жизни не видел такую кучу мелочи!
– Следовательно, всего шестнадцать долларов и восемьдесят центов.
– Нет, барышня, восемь долларов и сорок центов.
– Разве она купила не два билета?
– У меня – нет. Восемь долларов, сорок центов. Один билет.
Я взволнованно смотрела на него. В голове у меня шумело.
– Не можете ли вы, случайно, вспомнить дату?
– Это, должно быть, было во вторник или среду перед Днем поминовения, так как в четверг здесь уже была очередь. А я помню, что это был относительно спокойный день. И это было сразу после обеденного перерыва.
Я бросилась к телефонной будке и позвонила в полицию.
– Могу я поговорить с лейтенантом Штромом?
– Одну минуту, пожалуйста. – Пауза. Затем: – В его кабинете его нет, мне придется его искать. Можете немного подождать?
После короткой паузы я услышала голос Штрома.
– Да?
– Это говорит миссис Дакрес. Мне думается, что я узнала нечто важное. Речь идет о том билете, который мы нашли у мистера Кистлера. Я подумала следующее: если я сумею выяснить, когда миссис Гэр купила свой билет, и если на билете Кистлера стоит штемпель с другой датой, значит, Кистлер сказал правду.
– Чем вы, собственно, занимаетесь? Хотите подработать в качестве полицейского?
– Конечно. И я, кажется, нашла того кассира, который продал билет миссис Гэр.
– Смотрите-ка! И где же, позвольте спросить?
– На главном вокзале.
– Вы сейчас там?
– Да.
– Я немедленно приеду.
Не прошло и пяти минут, как Штром уже большими шагами спешил ко мне через кассовый зал. За ним следовал сержант.
– Барышня – детектив-любитель! – сказал он, искоса посмотрев на меня. – В какой кассе это было?
– Номер пять.
Штром просунул свою голову в окошко кассы и властно обратился к кассиру:
– Разве к вам сегодня не обращался один из моих сотрудников?
– Как же, лейтенант. Он показывал мне фотографию. Но она совершенно не похожа на ту старую женщину.
– Покажите-ка мне эту фотографию, – приказал Штром сопровождавшему его сержанту. Тот достал из кармана фото и показал его лейтенанту. Это был древний помятый снимок, изображавший толстую женщину лет сорока в расшитом вечернем платье. Миссис Гэр более двадцати лет назад!
Штром обратился ко мне.
– Вы узнаете на этой фотографии миссис Гэр?
– С трудом. – И я вновь повторила описание внешности этой старой женщины, как я её запомнила.
– Черт побери! – Он повернулся к своему сержанту и выругал его. – Вы… Вы… глупец! Где, ради всего святого, вы достали этот снимок?
– Из архива «Комет». Более поздней у них нет. Эта относится ещё ко времени дела о самоубийстве Либерри.
Штром ещё раз обратился к кассиру.
– Когда вы продали билет этой пожилой женщине?
Мужчина повторил свой рассказ.
– Не позднее среды.
– Дайте мне тот билет, – сказал Штром своему подчиненному, который быстро достал билет из конверта и подал его лейтенанту.
Штром перевернул его и прочитал проштампованную дату: 28 мая, 15 часов 45 минут!
– Пятница! Если бы я знала это раньше! – воскликнула я. – Теперь вам нужно ещё попробовать выяснить, где была в это самое время, в пятницу во второй половине дня, миссис Гэр. Позвоните миссис Халлоран. Она сейчас в доме на Трент-стрит.
Штром спросил своего сержанта:
– Разве это уже не установлено?
– Нет, лейтенант. Я пытался узнать о том, покупала ли она билет, а не о том, что она его не покупала! Так далеко я пока не заходил.
– Ах, лучше помолчите! – Штром бросился к телефонной будке и пробыл в ней довольно долго. Вернувшись наконец, он лишь коротко сказал:
– Итак, это тоже сделано.
Затем он поблагодарил кассира.
– Мне ещё кажется важным тот факт, что миссис Гэр купила только один билет, – сказала я.
Штром задумчиво посмотрел на меня.
– Если бы вы сами не были под подозрением, миссис Дакрес, я принял бы вас на работу. Что у вас ещё на уме?
– Будет ли Кистлер…
– Кистлера как раз в эту минуту освобождают.
– Тогда, значит, миссис Халлоран знала…
– Конечно. Она готова поклясться на чем угодно, что в пятницу во второй половине дня была вместе со своей тетей. Она помогала ей собираться в дорогу. И миссис Уэллер подтвердила это.
– Тысяча благодарностей! Ведь Кистлер срочно нужен у себя в офисе!
– Кистлер должен расплатиться с вами за адвокатские услуги! А позвольте спросить, что ещё вы намереваетесь предпринять?
– Меня все ещё занимает то, что миссис Гэр купила только один билет.
– Это совсем неважно. Вероятно, миссис Халлоран купила свой сама.
– Вовсе нет! Она говорила мне, что билет дала ей миссис Гэр. И именно в четверг во второй половине дня. Следовательно, это должно означать, что…
– …что миссис Гэр вовсе не имела намерения ехать в Чикаго.
– Именно так! Она намеренно купила только один билет. Она была не из тех женщин, которые дважды проделывают путь к вокзалу, чтобы купить два билета. Она ведь сильно хромала и вообще, была не очень подвижна. Кроме того, она вовсе не ощущала себя отъезжающей. Иначе она, вероятно, приготовила бы свой билет, когда подошла со своей племянницей к турникету. Нет, у неё было намерение отправить миссис Халлоран одну.
Штром взял меня подругу. Вокруг уже собралась довольно значительная толпа, люди с любопытством глазели на меня и на обоих полицейских.
– Пойдемте – нам нужно побеседовать, – сказал Штром и повел меня из здания вокзала к своей машине.
– Куда, лейтенант? – спросил водитель, когда мы подошли.
– Оставайтесь пока на месте.
Мы устроились на заднем сиденье.
– Это совершенно не соответствует образу жизни миссис Гэр – взять и внезапно поехать в Чикаго, – начала я.
Штром некоторое время сидел молча, опустив голову, затем посмотрел на меня и кивнул:
– Да – пока все верно. Я теперь тоже начинаю верить, что старая женщина вовсе не хотела уезжать! А для чего, как Вы полагаете, она разыграла весь этот спектакль?
– Чтобы поймать этого шпиона в своем доме. Вероятно, она подозревала мистера Халлорана.
– Повторите, пожалуйста, ещё раз, что сказала миссис Гэр, когда вы рассказали ей об этом постороннем незваном госте.
Я выполнила его желание. Вспоминая об этом, я была поражена тем, что миссис Гэр совершенно точно знала, кто тогда выходил из подвала, так как после этого у неё состоялось бурное объяснение со своей племянницей, и миссис Халлоран долгое время не появлялась в доме. А затем вдруг старуха позвонила миссис Халлоран и предложила ей эту поездку в Чикаго. Вероятно, она хотела поймать мистера Халлорана на месте преступления.
– Вы здесь сочинили очень красивую версию, миссис Дакрес. Вы, кажется, не слишком высокого мнения об этом Халлоране!
– Я нахожу его отвратительным!
Штром рассмеялся.
– Мне он тоже мало симпатичен. Однако все это ещё не является доказательством того, что старую женщину убил он. Следует также принимать во внимание и то, что миссис Гэр, может быть, хотела выследить кого-то другого. Она ведь не доверяла никому!
– Это верно.
– Тогда остановимся на этой версии. Если эта старуха так боялась шпионов, значит, она должна была что-то скрывать.
– В этом у меня нет ни малейшего сомнения.
– Мы тщательно обыскали комнату миссис Гэр. Единственное, что мы смогли найти, были два ключа от банковского сейфа. Мы открыли этот сейф и нашли её завещание, бумаги на управление капиталом, документы на её дом и тому подобное. Она оставила свое состояние… – Он покосился на меня.
– Я знаю, миссис Халлоран рассказала мне об этом.
– Я ведь кое-что повидал в своей жизни, – но это, пожалуй, самое ужасное! Какая ирония судьбы! Но, как бы то ни было, мы, естественно, предположили, что она должна была владеть значительным капиталом, и обыскали дом сверху донизу.
– Нашли что-нибудь?
– Да. Пятьсот шестьдесят восемь долларов – почти все мелкими купюрами, которые были спрятаны в разных местах. Даже в пианино под струнами! Большую их часть мы нашли в нижнем ящике её комода в каморке под лестницей. – Он умолк.
– Это ведь, в сущности, не очень значительная сумма, не правда ли? Во всяком случае, по сравнению с тем капиталом, находящимся под опекой, с которого назначены годовые проценты.
– Конечно! Но я держу пари, что там больше ничего нет. И банковского счета она тоже нигде не имела.
Он внезапно очень оживился.
– Итак, миссис Дакрес, теперь вы убедились в том, что полиция работает тщательно?
– Конечно, но все-таки мне очень хотелось бы знать, умерла ли эта старая женщина или была убита.
Он перевел это в шутку.
– Да, миссис Дакрес, тут вы меня поймали! Должен признаться, – я сам этого не знаю. Во всяком случае, она не была застрелена, ни отравлена. – Он громко рассмеялся. – Если на самом деле хотите послушать, побеседуйте с нашим полицейским патологоанатомом. Он собирается делать вскрытие трупов этих кошек! Аппетитное занятие, особенно с той кошкой, что ожидала потомства!
– Так, значит, их умертвили?
– Да, а как же вы думали? Может быть, ожидали, что мы подарим этих чудовищ детям в качестве домашних зверьков?
Меня затрясло от отвращения.
– Слава Богу, что их уже нет! Так, значит, уже невозможно установить, было ли это убийство или естественная смерть?
– Нет. После всего этого свинства едва ли возможно определить, что там произошло. И в доме также ничто не указывает на убийство. Все, что мы нашли, это опрокинутая стеклянная банка с макаронами. Впрочем, куда вас подвезти? – спросил он в заключение.
– Благодарю, никуда. Я хочу домой, но поеду на трамвае. Только…
– У вас ещё что-то на уме?
– Я хотела бы кое-что спросить.
Ухмыльнувшись, он сказал:
– К вашим вопросам я уже привык. Вы уже проняли меня до печенок.
– Не будете возражать, если я сама ещё раз поищу в доме?
– Вовсе нет. Но от подвала, пожалуйста, держитесь подальше. Во всяком случае, от его задней части. Она опечатана. Если сумеете получить согласие миссис Халлоран, осмотрите ещё раз комнаты. И не забывайте, что вы не имеете права прикасаться к вещам остальных обитателей дома. Вот, – он набросал несколько слов на листке бумаги. – Покажите это нашему сотруднику, который дежурит в холле. И дайте мне знать, если что-нибудь найдете. До свидания.
Я вышла из машины и пересекла улицу. С другой стороны я видела, как машина быстро уехала. Собственно говоря, Штром был очень любезен и приветлив. Но, вероятно, он с нетерпением ожидал того момента, когда я допущу какую-нибудь ошибку. А, может быть, я смогу ему ещё чем-то помочь.
Я села в трамвай, радуясь предстоящей охоте за спрятанным в доме кладом. Давно уже я так хорошо не чувствовала себя!
Кажется, миссис Халлоран намеревалась вышвырнуть также и миссис Тевмен. Когда я пришла домой, обе женщины сидели на кожаном диване и переругивались. Я предложила миссис Халлоран вместе со мной ещё раз основательно осмотреть дом. Возможно, мы найдем ещё что-нибудь, проливающее свет на смерть её тети. Ее глаза засверкали.
– Из-за своей доброты я сижу здесь и трачу драгоценное время! В конце концов, я ведь теперь имею право осмотреть этот дом, не так ли?
– Конечно. Но лейтенант Штром желает, чтобы при этом присутствовала я.
Миссис Халлоран презрительно взглянула на меня.
– Мне не нужна ничья помощь!
– Но лейтенант Штром, по-видимому, против того, чтобы вы одна проводили этот осмотр. Посмотрите-ка сюда! – Я показала ей записку следующего содержания:
«Джек: миссис Дакрес имеет мое личное разрешение ещё раз осмотреть дом. Однако держите её, пожалуйста, под наблюдением. Штром.»
Миссис Халлоран боролась с собой. Очевидно, она стояла перед дилеммой. Если сейчас будут найдены деньги, ей придется их отдать до тех пор, пока не будут урегулированы вопросы, связанные с наследованием!
Я нетерпеливо сказала:
– Полиция уже все обыскала и все, что можно, нашла! Я же лишь ищу ключ к этому преступлению!
В конце концов, она согласилась, отправила миссис Тевмен в её подвальное жилище и повела меня в гостиную. Как перепуганная курица, носилась миссис Халлоран из одного угла комнаты в другой.
– Сначала мы осмотрим этот выдвижной ящик, за осмотром которого я в свое время застала мистера Гранта.
Мы нашли целую кучу бумаг, которые я тщательно рассортировала. Большой частью это были хозяйственные счета и квитанции. Мы нашли также книгу с записями о получении платы за сдаваемое жилье. Я перелистала эту книгу и нашла следующие записи: получено с миссис Дакрес четыре доллара, с мистера Кистлера шесть долларов, с мистера Гранта два доллара, с мисс Санд пять долларов и с мистера Баффингэма девять долларов.
Две последние суммы я нашла заслуживающими внимания. Мисс Санд платила за свою крохотную комнатку больше на доллар в неделю, чем я за все свои апартаменты, в то время, как мистер Баффингэм платил даже более, чем вдвое против меня! Я быстро пролистала эту книгу ещё раз. Эти суммы все время повторялись. Плата мистера Гранта была нормальной. У него была маленькая комната, а несколько красивых вещей, которые в ней стояли, принадлежали, вероятно, ему. Шесть долларов за две комнаты мистера Кистлера тоже были обоснованны. Но пять долларов за каморку мисс Санд! И совсем безумной казалась мне сумма в девять долларов за средних размеров комнату мистера Баффингэма! Непонятно! И, конечно, самым удивительным был тот факт, что Уэллеры, оказывается, вообще ничего не платили! Я внимательно перелистала ещё раз книгу записей. Фамилии Уэллер нигде не было!