Лола Жост битый час рылась в стенном шкафу. Переворачивала старые коробки, заглядывала в них и, ничего не обнаружив, с проклятиями копалась еще усерднее. Зигмунд наблюдал за этим с безопасного расстояния, иногда позволяя себе вопросительно тявкнуть. Далматинец местного психоаналитика пытался понять, чего там возится его временная хозяйка.

– Ага, вот наконец эти чертовы резиновые сапоги! – проворчала она, показывая свою находку. – Они нам понадобятся, чтобы одолеть бурю. Верно, малыш?

Последовало новое, более жалобное тявканье красивого пса, который догадался, что сейчас случится нечто ужасное. Лола покинет их уютное гнездышко, чтобы выйти под дождь, и никто не сможет ее переубедить.

– Мы уже сто лет никуда не вылезали. Антуан будет недоволен, если я тебя не выгуляю. Не бойся, не смоются твои пятна. Я бы, конечно, соорудила тебе дождевик из пакета, но тебе же не понравится, правда?

Она натянула найденные старые сапоги, плащ и шляпу, которую ее подруга Ингрид Дизель подарила ей на день рождения, и надела Зигмунду поводок. Пес слегка заупрямился, но Лолу это не смутило, и вскоре парочка очутилась на улице Эшикье под косыми струями проливного дождя. Лола направилась к своему любимому ресторану. Войдя в двери “Дневных и ночных красавиц”, она увидела хозяина, старательно натиравшего бокалы. Лола усмотрела в этом знак.

– Сейчас бы стаканчик вашего беленького.

Максим Дюшан молча поставил на стойку два стакана, наполнил их мускатом “Бом-де-Вениз” и вытер махровым полотенцем Зигмунда, который лизнул его в знак благодарности.

– Неплохой у тебя мускат, и до чего же приятно снова увидеть наконец человеческое лицо, – сказала Лола, потирая поясницу.

– Что у тебя стряслось?

– Да то же, что у всех парижан. Этот проклятый бесконечный потоп. К тому же Антуан Леже отбыл с семьей греться на солнышке, а меня просил присмотреть за Зигмундом. Раньше у меня был только ревматизм, а теперь и обязанности появились. Не дашь мне миску?

– Дам, конечно. Зачем?

– Зигмунд хоть и четвероногий, но это не значит, что он должен есть с пола. Необходимо приобщить его к духовной культуре. Знаешь, что на этот счет говорит Теофиль де Бюзарк?

– Нет, – усмехнулся Максим.

– “Вино – это облако знаний, которое проливается дождем лишь на тех, кто влюблен в жизнь”. Это из тех мыслей, которые я называю легковесными и в то же время глубокими.

Лола плеснула немного муската в миску. Далматинец понюхал и отвернулся.

– Эта псина слегка приоткроет для себя двери восприятия до возвращения хозяина. А не то я разочаруюсь в собаках. Как во всем остальном.

Но в этот момент распахнулись двери не восприятия, а ресторанчика, и на пороге возник капитан Жером Бартельми. Вид у него был расстроенный, и он не улыбнулся даже при виде Лолы.

– Как приятно! Уставился на меня, как на налогового инспектора.

– Да нет, шеф. Вообще-то я вас искал. Только вот не знаю, радоваться или нет, что нашел.

Лола Жост давно уже не руководила местным комиссариатом полиции, но бывший коллега вел себя так, словно ничего не изменилось. Для него она навсегда останется “шефом”. Придется привыкнуть. Но экс-комиссар ничего не поняла из слов бывшего помощника.

– Сынок, избавь меня от долгих предисловий. Говори толком.

Бартельми несколько секунд бормотал про себя то, что собирался сказать.

– Обнаружен труп молодого парижского адвоката. Убийство.

– Где?

– В парке Коломба. В олимпийском бассейне.

– Утонул?

– Сгорел заживо, его облили бензином и…

– И?..

– У него была покрышка… на шее.

Лола поставила свой бокал. За мгновение, растянувшееся на целую вечность, лица Максима и Бартельми как-то отдалились. Она медленно сползла на кафельный пол. Все равно падать в обморок, так лучше уж сразу занять горизонтальное положение. Перед тем как потерять сознание, Лола словно сквозь слой грязной ваты услышала голоса друзей. Они выкрикивали ее имя.

♦

Он назвал себя в домофон. Она ждала его на площадке, ее губы дрожали, вся поза говорила “нет!”. Невысокая миниатюрная блондинка лет тридцати. Тонкие черты лица исказила тревога.

– Вы же не насчет Флориана… с ним ведь ничего не случилось, правда?

– Мы обнаружили вашего мужа в парке Коломба.

– Он… умер?

– К сожалению, да. Мне очень жаль.

Она бросилась на него и стала колотить в грудь. Он схватил ее за руки, начал успокаивать, дал выплакаться, прижав к себе, обнимая за плечи. С потерянным видом она вернулась в квартиру, в прихожей он заметил черный чемодан. Гостиная пропахла табаком, зато из окон открывался потрясающий вид на Сенат и Люксембургский сад, чьи очертания сейчас размыло дождем. Силуэт Надин Видаль выделялся на фоне высокого окна, она плакала, прижавшись лбом к стеклу. Пятью этажами ниже слышался приглушенный гул проезжавших машин. Миниатюрная женщина в большой пустой квартире. Интересно, есть ли у них дети, подумал он.

Как умер ее муж? Саша предложил ей сесть, она отказалась, повторила вопрос. Он рассказал. Когда смысл слов дошел до Надин Видаль, она побежала на кухню, где ее стошнило в раковину. Он хотел поддержать ее, но она оттолкнула его плечом.

Надин перевела дух, умылась.

Она согласилась сесть, дрожащей рукой зажгла сигарету. Саша начал мягко задавать вопросы. Накануне мужу кто-то позвонил. Около половины восьмого он ушел, не сказав куда, обещал вернуться не позже одиннадцати. А утром его машины на парковке не оказалось.

– Вы знаете, кто ему звонил?

– Флориан почти не посвящал меня в свои дела.

– Неужели?

– Он работал на Ришара Грасьена.

Саша слышал о Грасьене. Крупная фигура во франко-африканских отношениях, свой человек в министерствах обороны и внутренних дел. По образованию адвокат, с неопределенной, но, по-видимому, важной миссией: посредник.В области вооружения.

– Это с ним ваш муж должен был встретиться сегодня утром?

– Да.

– У них были разногласия?

– Не думаю.

– Ришар Грасьен вел дело деликатного свойства?

– У него все дела такие.

– Ваш муж участвовал в каком-нибудь процессе?

– Флориан не работал в суде. Он готовил контракты по торговым сделкам, налаживал контакты.

Она сделала затяжку, на мгновение закрыла глаза. Руки ее по-прежнему дрожали.

– Последнее время он выглядел напряженным?

– Нет.

– Были еще какие-нибудь особенные звонки? Необычные встречи? Конфликт с кем-нибудь?

На все вопросы она только качала головой. Саша пообещал сделать все возможное, чтобы найти убийцу. Но она должна ему помочь.

– Кажется, вы не очень любите Грасьена?

Она не ответила.

– Почему? – спросил Саша.

– Флориан жил в его тени. Когда мы познакомились на юридическом… Флориан уже работал на него.

– Что он делал?

– Он был его помощником. Думаю, он уже тогда помогал составлять контракты.

– Каковы были их отношения вне работы?

– Грасьен оплатил расходы на нашу свадьбу.

– Ваш муж не ладил с родными?

– Флориан и его мать не общались друг с другом.

– Как долго?

– Много лет.

В ее глазах сверкнул гнев. Саша терпеливо ждал, когда она соберется с духом, чтобы рассказать о наболевшем.

– Я говорила, что надо стать самостоятельным. Он начал ко мне прислушиваться. На это трудно было решиться. От таких денег так просто не откажешься… А потом…

– Потом?

– Грасьен не тот человек, которого можно поблагодарить и уйти.

– В каком смысле?

– Он пьет кровь у тех, кто его окружает. От него надо просто бежать… Я предлагала начать с чистого листа…

– Каким образом?

– Уехать за границу и вместе работать в какой-нибудь международной юридической фирме.

– Вы адвокат?

– Специалист по уголовному праву в одной солидной парижской конторе. Я много трудилась, чтобы этого достичь, даже отложила рождение детей, которых очень хотела… Но тут я была готова все бросить.

– Ваш муж говорил об этих планах Грасьену?

– Нет, это было между нами. Это я всегда заговаривала об этом. Думала, что со временем…

– Я видел чемодан в прихожей. Вы куда-то собрались?

– Посреди ночи, когда я послала Флориану кучу сообщений, я была в бешенстве…

– Расскажите.

– Мы оба работали как проклятые. Виделись мало. Это становилось нелепо…

– Вы хотели проучить его?

– Уйти, не предупредив, на несколько дней, пожить у подруги, отплатить ему той же монетой. Какая дура…

Снова слезы. Он взял пачку носовых платков и протянул ей. На полу валялась скомканная бумажка. Саша развернул ее. Никотиновый пластырь. Такой же обнаружен в портфеле Видаля.

– Вы уверены, что ваш муж не возвращался вечером домой?

– Это мой пластырь. Флориан не возвращался, и я опять закурила…

– Ваш муж был знаком с Туссеном Киджо, лейтенантом полиции африканского происхождения?

– Не думаю.

– Киджо умер пять лет назад.

– При чем тут мой муж?

Ей понадобилось время, чтобы переварить то, что он ей рассказал.

– Его фамилия ни о чем вам не говорит?

– Нет.

– Лейтенант Себастьен Менар из моей группы – специалист по документам. Мне бы хотелось, чтобы он получил доступ к личным бумагам вашего мужа. Я имею в виду здесь и в его офисе на улице Сены.

– Когда вы хотите это сделать?

– Как можно скорее.

– Позвоните вашему коллеге. И покончим с этим.

Саша позвонил Менару, велел явиться на улицу Вожирар.

– Ришар Грасьен звонил вам утром, когда встреча не состоялась?

– Без конца. Потом я даже телефон отключила. Я не хочу…

– Вы не могли бы дать его координаты?

Окна кабинета Видаля выходили во внутренний двор, обсаженный вековыми деревьями, закрывающими солнечный свет. На мраморной каминной полке были выставлены африканские статуэтки: воины с глазами из ракушек и головами, утыканными перьями, казалось, стояли на страже.

– Ваш муж работал по электронной почте?

– Конечно.

– Я не вижу компьютера. Он пользовался им только в офисе?

– У него был ноутбук. Но он работал в основном со своего смартфона. Длинной корреспонденцией занималась Алиса Бернье, его секретарь.

Надин Видаль набрала код на замке сейфа, вытащила толстый блокнот из патинированной кожи, нашла адрес и номер сотового и переписала их для Саша.

– Вы позволите? – спросил он, указав на блокнот.

Она протянула его Дюгену. В книге значились сотни имен, записанные аккуратным почерком. Фамилии Киджо там не было.

На улице Сены он встретился с Алисой Бернье. Той понадобилось время, чтобы осознать случившееся, она расплакалась. На вопрос, каковы были отношения у Видаля с женой, секретарша ответила, что они были дружной парой, но добавила, что Надин, вероятно, страдала от частых отлучек мужа. Она без колебаний показала записную книжку, где был расписан рабочий день начальника. Множество деловых встреч и обедов, частые поездки в Африку. Последняя состоялась две недели назад. Видаль ездил в Абиджан и Яунде вместе с Грасьеном. Ни о каких конфликтах или угрозах ей сказать нечего.

Саша вручил ей блокнот с адресами и попросил напротив каждой фамилии написать должность или род отношений, которые связывали молодого адвоката с этими людьми. Секретарша обещала как можно быстрее выслать информацию по электронной почте.

Появлялся ли Грасьен после исчезновения Видаля? Девушка сказала, да, он много раз звонил, поскольку мэтр Видаль никогда не пропускал деловые встречи. По поводу никотиновых пластырей, найденных в портфеле патрона, сообщила, что он уже несколько месяцев пытался бросить курить.

– А его супруга?

– Они вместе решили бросить.