- Алекс? Это Тома. Дельмон хочет, чтоб мы поднажали. Через час я буду вскрывать твоего клиента. Придешь?

- Конечно.

- Сожалею, старик, что испортил тебе выходные.

- Скорее ты себе портишь выходные. Твоя жена и дети…

- Да что ты! Матильда сама сводит двоих наших птенчиков в Диснейленд. Я дешево отделался. Ты сейчас где?

- С Виктором, в «Сен-Бернар».

- Как он?

- Выглядит ничего. Иногда даже улыбается. Мне кажется, он видит много приятных снов. Похоже, Виктор на правильном пути.

- Да конечно. Ты не переживай. Если б какие осложнения, было б уже известно. Ну, старик, до встречи.

В ту же субботу в Везине Жюстен Лепек беседовал с Марко Ферензи в своей библиотеке, одновременно служившей ему кабинетом. Он все еще был в джелабе - самой подходящей одежде для «объятого дивным сном», как он себя называл. Когда Дани сказала об этом Марко, тот не смог удержаться от смеха и заявил, что Жюстен, несмотря не свой респектабельный вид, так и остался хипарём. Федерико Андрованди поехал ставить в гараж свой «ягуар» и должен был присоединиться к ним с минуты на минуту. Стоя у окна, Ферензи видел Дани в длинном меховом манто. Она курила, прогуливаясь по выложенной камнем дорожке вокруг бассейна, в это время года накрытого полосатым брезентом. Жюстен не разрешал жене курить в доме. И другим не разрешал. Это было очень мучительно, Ферензи чувствовал, как у него зреет непреодолимое желание выкурить некрепкую сигарету.

У Дани была изысканная походка. Время от времени она одной рукой взбивала свои густые волосы. На ногах у нее были очень изящные лодочки на высоком каблуке. Марко Ферензи в который уже раз пожалел о том, что не встретил ее в молодости. Наверное, она была неотразима и уж конечно не такая нервная и меньше курила. Все считают, что она - воплощение спокойствия. Что она толстокожая. Ферензи прекрасно знал, что это неправда. Она необыкновенно ранима.

- Мы в дерьме, Марко. А тебе, похоже, все равно.

- Я думаю.

- Надеюсь, старик, ты впервые задумался об том не пять минут назад. Я так всю ночь не сомкнул глаз. А сегодня утром - легавый, вот он, голубчик, тут как тут.

- Ты мне уже говорил. Он еще не раз пожалует…

Что касается Жюстена, то он в окно не смотрел. Он стоял спиной к этой прелестной нимфе, он уже давно забыл, что Дани красива. Он даже забыл, что она существует. Конечно, если б он узнал, что его партнер спит с его женой, он бы заволновался. Может, сделал бы из этого драму. Но это был бы лишь вопрос обладания, инстинкт собственника. Его размышления по поводу отступных в виде ценных бумаг легавому из уголовной полиции красноречиво об этом свидетельствуют. Дани была красивой вещью в красивом доме Жюстена. Красивый дом - это дело вкуса. А вкус у Дани превосходный, но с годами она перестала заниматься украшением их виллы. Все, что ей нравилось, стоило дорого, а Жюстен был слишком скуп, чтобы полностью реализовывать ее намерения (скуп в отношении всех, кроме самого себя). Странное качество для человека, выросшего в достатке. И потом, Дани было наплевать на окружающие ее интерьеры. Единственное, чего ей хотелось, - это одеваться у лучших модельеров. К счастью, Жюстен с готовностью украшал Дани. Его жена была в прошлом моделью, и ее присутствие на деловых обедах с клиентами производило на тех неизгладимое впечатление. Необходимо было тратить определенный минимум средств на внешний вид Дани, это было составной частью работы по связям с общественностью.

- И что будем делать? - допытывался Лепек.

- Эта история с Коброй явно связана с Венсаном Мориа.

- Блестящее заключение, старик. Я просто ошарашен.

Марко Ферензи вежливо улыбнулся, Жюстен с незапамятных времен славился высокомерием. Производит ли это еще на кого-нибудь впечатление? Надо ли с этим что-то делать? Niente. [Ничего (ит.).] Ферензи небрежным тоном продолжал:

- Это ведь для тебя, Жюстен, убрали с дороги Венсана Мориа. Чтобы ты мог переживать свой опыт. А ты отвечаешь неблагодарностью.

- Что ты еще хочешь, кроме моей вечной признательности? Чтоб я упал на колени и целовал тебе ноги?

- Мне хочется, чтобы ты немного поостыл. У нас есть проблема, мы подумаем и найдем какое-нибудь решение.

- Ты найдешь какое-нибудь решение. Безопасность - это твоя забота и твоего шурина.

- Я только этим и занимаюсь.

- Хорошо, между Коброй и Мориа есть связь. Что дальше?

- А дальше попытка шантажа, Жюстен.

- С тобой уже связывались?

- Не торопись, тело Поля еще не остыло!

- Но с нас нечего взять! Между нами и Мориа нет связи. Кобра угодила пальцем в небо, если можно так выразиться.

- И все-таки, Жюстен, такой поворот возможен. Тогда понятен весь этот спектакль. То, как это было обставлено, подпись кровью. Неясно одно: зачем надо было убивать Поля таким способом?

- Ну и?..

- Я думаю, это кто-то со стороны. Кстати, Федерико того же мнения.

- Со стороны?

- Человек не из фармацевтических кругов. Кто-то, кого так или иначе коснулось открытие Мориа. Какой-то спец.

- Ага, и этот кто-то со стороны так вот запросто явился к Дарку посреди ночи выпить по рюмочке?

- Неизвестно, может, была использована хитроумная комбинация, чтобы войти в доверие к Дарку.

- Мы все время твердили легавому, что Дарк был человеком скорее необщительным, и это ведь правда.

- Необщительный еще не значит отшельник. Я вот, приложив определенные усилия, мог бы завести дружбу с аутистом.

- Занятно, Марко.

Дани, закурив вторую сигарету, подняла голову к сереющему небу. Марко видел колечки дыма в холодном воздухе, смешивающиеся с паром от ее дыхания. Волосы у нее такие блестящие! Он вспомнил, какой видел ее на прошлой неделе. В облегающем костюме, она занималась в саду гимнастикой. И еще раньше, в начале осени, когда она несколько раз переплыла бассейн. Наблюдая за ней, Ферензи удивительным образом расслаблялся. И готов был часами предаваться этому занятию.

Послышались шаги. Ферензи и Лепек повернули головы к двери. Вошел Федерико. В руке - ключи от «ягуара»: как обычно, напускает на себя крутой вид. Одет в темный костюм и белую рубашку без галстука. «Это он мне подражает, - подумал Ферензи, - и, надо признать, ему идет».

- А, это ты! Что, эхо и до тебя докатилось? - спросил Жюстен у Федерико. - Не так ли, «человек со стороны»?

«И что у него за тон! - подумал Ферензи. - Будто со своим лакеем разговаривает. Он даже не понимает, как это вульгарно».

- Вернемся к истокам, - отвечал Федерико, ничуть не смущаясь и вынимая из пачки сигарету. - Венсан Мориа никогда не говорил о своем открытии в Институте Пастера.

- Поль Дарк всегда был категоричен в этом вопросе, - подтвердил Ферензи.

- Тогда кто остается? - рассуждал Федерико. - С одной стороны, семейство Мориа: Люси Мориа, вдова Венсана, и Антонен, брат. С другой - Патрисия Креспи. Все очень просто.

Лепек внимательно посмотрел на него. Федерико со вздохом облегчения вытянул ноги и сунул в рот незажженную сигарету. «Дешевая провокация, но я в его положении делал бы то же самое», - подумал Ферензи, сдерживая улыбку.

- Блаженный оптимизм! А вы считаете, это серьезно, вы оба? - бросил Лепек.

- Люси Мориа теперь живет в Лионе, - не спеша проговорил Ферензи. - Работает в центре вирусологии. Антонен Мориа влачит жалкое существование в Ла-Гаренн-Коломб.

- Она по-прежнему вдова, братишка по-прежнему умственно отсталый. И вдовы, и идиоты иногда болтают лишнее, - заметил Федерико.

- Скажи ему еще о Патрисии, Федерико.

- Патрисия Креспи оставила «Корониду» и неплохие деньги и опять занялась научными исследованиями.

- Спасибо, я в курсе.

- Это поступок человека, находящегося в депрессии, - продолжал Федерико. - Я справился в Комиссариате по атомной энергии: она уже четыре месяца не работает из-за болезни. Люди, страдающие депрессией, тоже умеют разговаривать.

- Вот так так!

- Именно так, - отреагировал Федерико. - Бывают такие люди, излишне чувствительные. Надо знать к ним подход, хотя иногда это непросто. Но мы здесь для того, чтобы делать деньги, - это, по крайней мере, ясно.

Высказавшись, Федерико сделал вид, что дальнейшее его не интересует. Он словно говорил: «Ты считаешь, Жюстен, что я ничего не делаю? Просто я в двадцать раз спокойнее тебя. Смотри и учись, старый дуралей». Ферензи это позабавило. Он сказал:

- Мы нанесем визит всем этим людям, Жюстен. И если они что-то знают, они быстро нам скажут.

- Начнем с семейства Мориа. Все будет как надо, - заключил Федерико, беря в руки книгу, которая у Жюстена вечно валялась на журнальном столике и в которую он, по всей видимости, никогда не заглядывал. Листая ее, он добавил: - И потом, если фараоны доберутся до Винсента Мориа, надо, сохраняя спокойствие, сказать им, что он предлагал нам свою молекулу, но она оказалась недостаточно рентабельной, чтобы заинтересовать «Корониду».

- А пока? - нарочито кротким тоном спросил Лепек. - Что делать, чтобы нас не уничтожили?

- Пока надо немного подождать. Я собираюсь каждого из вас снабдить оружием. Пуля в глотку - это, знаете ли, способно обезвредить самых злющих кобр.

Он продолжал листать книгу, ничуть не смущаясь пронизывающего взгляда Жюстена. Фотографии Роберта Мэпплторпа. Одни цветы. В основном лилии, крупным планом. Ему в самом деле понравились эти снимки или же он хотел еще подразнить Лепека? А может, подзадорить самого себя? Ферензи был уверен, что Федерико понятия не имел, кто такой Мэпплторп. Не знал, что он гей и специализируется скорее на изображении соблазнительных мужских тел, чем на натюрмортах. И все же! Лилии, у которых набухшие тычинки торчат, словно пышущий здоровьем пенис. Тут не надо иметь богатое воображение - это само бросается в глаза! Но возможно, ничего подобного он не заметил, а просто ему действительно понравились снимки.

Покидая виллу, Ферензи увидел, что Дани поджидает его на улице. Он предложил Федерико садиться в машину, а сам направился к жене Жюстена.

- Come va, bellissima? [Как поживаешь, красавица? (ит.)]

- Мне не терпится заполучить мужчину в свою постель. Когда мы увидимся, Марко?

- При первой же возможности. В любом случае Жюстен теперь озабочен совсем другим.

- Я это заметила. Сегодня утром, как раз перед кайфом, он как-то странно высказывался по поводу Поля.

- А что он сказал?

- Я, говорит, сейчас увижу Поля, он теперь с Мориа, они встретились, я побеседую с ними и узнаю… Или что-то в этом роде.

- Он еще более ненормальный, чем я думал. Ты не должна бездельничать дни напролет, моя красавица.

Она пожала плечами, всем своим видом показывая, что ей на все наплевать.

- А ты?

- Что - я?

- Ты тоже чем-то озабочен?

- Я, amore, [Здесь: любовь моя (ит.).] могу думать сразу о нескольких вещах.

- Тем лучше.

- И я хочу дать тебе совет…

- Я слушаю, Марко.

- Постарайся сохранить расположение к тебе твоего мужа. Все эти манто и драгоценности слишком тебе к лицу, чтобы идти на риск их лишиться.

- Но ведь ты можешь покупать для меня то же самое.

- А Карла!

- Ба, Карла.

- Я бы мог оставить Карлу, оставить Жюстена и покупать тебе манто. Я бы мог, но хочешь ли ты, чтоб мы жили вместе?

- Нет, - с улыбкой ответила она.

- Вот видишь. A piu tardi. [До скорого свидания (ит.).]

- До очень скорого, Марко.

Ферензи до самого поворота смотрел на Дани в заднее стекло «ягуара». Его немного огорчило, что она не хочет жить вместе с ним. Маленькая ножевая рана. Но так ли это на самом деле? Она человек непредсказуемый, любит провоцировать. До мозга костей женщина. Она одна стоит гораздо больше, чем все состояние Лепеков. Ферензи повернулся и поискал в зеркале заднего вида взгляд шурина. Глаза его смеялись. Федерико не видел ничего предосудительного в том, что муж его сестры обманывает свою жену. Ничего. Может быть, потому, что невозможно обманывать того, кто знает. А еще потому, что Федерико готов на все ради меня, подумал Ферензи. Глазом не моргнув, убил Венсана Мориа. С годами такая преданность сделала его человеком поистине незаменимым.

Марко Ферензи, Федерико Андрованди. Между ними разница в четыре года. Федерико был рядом всегда, с самого детства. Был с ним и в тот день, когда кретины кузены пихнули его в лужу крови и дерьма и заставили в ней валяться. Хоть Федерико и было тогда всего семь лет, он кинулся в драку и дубасил их изо всех сил.

Федерико дубасил кузенов до тех пор, пока та сами не начали писать кровью и струйки не образовали красную лужицу. Такая картина, во всяком случае, сохранилось в памяти Марко. И в дальнейшем Федерико всегда приходил ему на помощь. Например, когда кузены и один из их приятелей связали его и поднесли ко рту старую банку из-под краски, в которой отец держал отравленных земляных червей. Ну и натерпелся же он тогда страху! Они орали ему в уши, что он грязный трус, девка подзаборная. Бедные крестьянские подонки… жалкие ничтожества. И папаша его, не проронивший ни слова по этому поводу. Детские разборки не интересовали Джузеппе Ферензи, крестьянина и перекупщика.

Марко Ферензи иногда казалось, что он до сих пор чувствует запах дерьма и крови и еще запах всегда дурного капуччино. Даже смерть того приятеля кузенов ничего не изменила.

Лишний повод закурить сигарету, чего ему хотелось уже давно. Федерико заговорил с ним по-итальянски:

- Я вот тут все задаю себе вопрос, Марко.

- Какой?

- Что, если это Жюстен дурака валяет?

- Это с Коброй-то?

- Да.

- Чтобы оттеснить нас от «Корониды»?

- Вот именно.

- Я думал об этом. Вероятность, конечно, ничтожная, но все возможно.

- Почему ничтожная?

- Потому что мы приносим ему гораздо больше, чем он на нас тратит. Жюстен прежде всего деловой человек. И довольно умный. Он знает, что наше сотрудничество дает неплохие результаты. Уж он-то, во всяком случае, не станет марать свои белые руки.

- Это верно. И все-таки вероятность такая есть, ты же сам говоришь.

- Вероятность всегда есть. Маленькая червоточинка сидит в каждом.

- В таком случае ты тоже мог бы быть Коброй, Марко. Сильное животное. Великолепное в своей некрасивости.

- Ну конечно! - ответил Ферензи. - И ты тоже мог бы, Федерико.

- Думаешь? Вообще-то я терпеть не могу змей.

Марко Ферензи улыбнулся, попросил Федерико включить погромче авторадио. Федерико прекрасно знал, как это следует понимать: «А теперь помолчи, мне надо подумать».

Федерико - Кобра, сказал себе Ферензи. Почему бы нет? Он ведь уже дважды убил ради меня. Хорошо делают свою работу только профессионалы, получающие от нее как минимум удовольствие, а Федерико явно получает от своей работы удовольствие…

Ферензи, разумеется, не верил в такой сценарий, но он любил пофантазировать. Воображение уносило его далеко, и это всегда давало свои плоды. К тому же Ферензи знал о Федерико больше, чем кто бы то ни было, за исключением, пожалуй, его сестры, но Карла беседовала доверительно разве что с бутылкой. «Сильное животное, великолепное в своей некрасивости». Когда Федерико говорил на своем родном, итальянском, языке, он казался более изысканным, его речь становилась образной и красочной. Он вновь превращался во внука Марчелло. Старого Марчелло Андрованди, делового человека, который одинаково комфортно чувствовал себя как с крупными буржуа Лепеками, так и с деревенским отребьем вроде Джузеппе Ферензи.

Когда старик Марчелло вернулся в Италию, все стали величать его dottore, [Доктор (ит.).] не особенно задумываясь, соответствует ли это действительности, а просто глядя на его патрицианскую голову. Ферензи видел его за работой, одетого в костюм-тройку, с ухоженными ногтями. Помнил, с каким царственным видом он благословлял свою внучку Карлу - он называл ее Карль - на брак с сыном перекупщика. Разумеется, интересы дела прежде всего. Но и внешне все должно быть обставлено с блеском. Старый Марчелло тогда в лепешку разбился, чтобы муж его Карль вошел в «Корониду».

К моменту смерти старого dottore казалось, что Карль процветает в браке с компаньоном наследника «Корониды». Марчелло ушел в мир иной счастливым, не подозревая, что жизнь Карлы и ее мужа отнюдь не безоблачна. И по сей день не нашлось еще столь же влиятельного человека, как Марчелло, способного подорвать итало-французский альянс.

Жюстен - Кобра: почему бы нет? Теперь, когда «Коронида» набрала крейсерскую скорость, он хочет вести корабль единолично. Или же он понял, несмотря на свою изнеженную беспечность, что моя цель - при первой же возможности утопить его. Вот он нас методично и устраняет. Следующий в списке Федерико. Затем придет моя очередь.

Если пойти еще дальше, то остаюсь я в роли Кобры. Одно из двух: или это действительно я, и тогда я совершенный безумец, или же я подражаю кому-то. Как Федерико подражает мне в одежде. Итак, я решаю влезть в шкуру змеи и убить. В следующий раз жало будет нацелено на Жюстена… Чтобы завладеть Дани и кораблем под названием «Коронида»… И с тем, что останется от семьи, на всех парусах устремиться вперед.

Проблема в том, что я действительно люблю Жюстена, его грубость не дает мне размякнуть. Я существую рядом с ним, как часть его самого, которую он никогда не умел взращивать. Да, да, я в самом деле люблю Жюстена…

Но если говорить начистоту, уверены ли мы в своих чувствах?

Вот сейчас, в данную минуту, я уверен лишь в одном - в том, что легкий удар ножом, который нанесла мне Дани, причинил мне боль. Я до сих пор ее ощущаю. Укол. По-настоящему я люблю только Дани… Она напоминает мне что-то утраченное… утраченное так давно, что я уже не знаю, что это было. Или же мне только кажется, что не знаю.

Голос Федерико прервал его размышления:

- Умный, умный, это еще как посмотреть! Эти его «странствия», похоже, не очень-то идут ему на пользу. Сегодня утром он прямо-таки в истерику впал.

- Все обстоит даже хуже, чем ты думаешь. Послушай: теперь Жюстен убежден, что способен разговаривать с умершими.

- Так это ж нам на руку, Марко. Он может сказать легавым, что это он убил.