Выходя из военного госпиталя, Ингрид с облегчением выругалась. Эти сволочи наотрез отказались пустить ее к Брэду в палату. На все вопросы о его здоровье ответом было суровое и даже презрительное молчание. Она и не рассчитывала, что ей удастся преодолеть преграды, возведенные французской полицией, но ожидала хотя бы цивилизованного отношения. Бывали дни, когда ей казалось, что отчизна Людовика Четырнадцатого, великих кутюрье, гениальных философов и поваров обманом завладела репутацией родины Просвещения и любезного обращения.

Поколебавшись, она набрала номер Саша Дюгена. После второго звонка он снял трубку.

— Это Ингрид. Нам надо поговорить.

— Прежде всего надо дать нам работать, мадемуазель Дизель. К тому же ваша приятельница Лола со мной полностью согласна.

— Я должна увидеть Брэда.

— Он только что очнулся от наркоза. С ним все в порядке.

Она услышала, как он вздохнул.

— Ты начал его допрашивать, только беда в том, что он сам верит в свою виновность, — продолжала она.

— Думаю, я способен отличить правду.

— А я и не спорю. Но в ту ночь, когда его ранили, я была рядом, и он сказал: «Из-за нее… Магнолия-холл… Я хотел защитить Бена…». И он отключился.

— Что, по-вашему, это могло означать? — устало спросил Дюген.

— Магнолия-холл — имение Фрэзеров. Брэд работал у них садовником.

— События в Новом Орлеане в ведении американской полиции. Я же стараюсь разобраться в том, что произошло в Париже.

— Я зайду к тебе.

— А я тебя не пущу.

Он отсоединился. Ингрид спокойно убрала мобильный в карман. Саша Дюген только что сказал ей «ты». У этого французского обычая есть свои преимущества. Например, когда речь идет о склеивании разбитых горшков или, скорее, о наведении мостов. Ингрид немного поразмыслила об этом красивом выражении. Оно ей нравилось. Очень-очень. Только вот почему? На самом деле оно подало ей отличную идею. Раз уж он не хочет, чтобы она шла по мосту, ведущему к площади Италии, она пойдет по тому, который ведет к его дому. И тогда ему придется ее принять.

На метро она доехала до китайского квартала и направилась в боксерский клуб. Сегодня зал был переполнен. Одни прыгали через скакалку, другие с остервенением лупили по боксерским грушам, инструкторы тренировали группы. Ингрид углядела двух девиц, мускулистых, словно тигрицы, и почти таких же стремительных. Она дождалась конца раунда, чтобы подойти к ним. Ей надо встретиться с майором Дюгеном, только комиссариат для этого не самое лучшее место.

— Пусть потолкует с Рашидом, — подсказала одна из боксерш. — Если что не так, он разберется.

Ее партнерша пожала плечами. Подумав, девушка дала Ингрид адрес марокканского ресторана на улице Тагора.

Около половины восьмого Ингрид постучалась в «Сады Марракеша». Мужчина, открывший ей дверь, объяснил, что его заведение работает с восьми. По походке вразвалочку и разбитому лицу она узнала спарринг-партнера Дюгена.

— Мне надо увидеть Саша. Но не в комиссариате. У него дома.

— Для этого достаточно ему позвонить.

— Оказывается, недостаточно. Скажите мне его адрес, я обещаю хорошо себя вести.

Такое обещание заставило его улыбнуться.

— Я не знаю, хочет ли этого он сам, — ответил он, все еще посмеиваясь.

— Мне надо поговорить с ним о моем друге Брэде, он угодил в переделку…

— Саша больше не живет дома.

— Ах вот как?

— Пока он живет у меня.

Он улыбнулся еще шире. От этого стало еще заметнее, как сильно изуродовано его лицо.

— Белое здание напротив сквера. Четвертый этаж.

— Спасибо, Рашид, вы просто душка.

— Такого мне еще никто не говорил, но почему бы и нет.

Ингрид бегом бросилась по указанному адресу. Поднялась на четвертый этаж, позвонила, но ей никто не ответил. Приложив ухо к двери, она различила шум воды. Подождала и позвонила снова. В полотенце, обернутом вокруг бедер, он отпер дверь и, буркнув себе под нос: «Рашид у меня дождется», отступил, оставив дверь открытой. Ингрид вошла и стояла не двигаясь, пока он не скрылся в одной из комнат. Оттуда доносилась музыка. Жесткий рок, две гитары словно сцепились друг с другом. И женский голос. Ей бы и в голову не пришло, что он слушает подобную музыку.

Он вернулся в джинсах, с полотенцем на плечах. Вытер волосы. С огромным усилием она отвела взгляд от его груди.

— Вы больше не живете дома?

— Похоже на то. Ты говоришь мне «ты» или «вы»? Я уже не знаю, на каком я свете, Ингрид.

У нее едва не вырвалось: «Я тоже».

— Ну? Ты хотела меня видеть. Ты меня видишь. Тебе что-то нужно мне сказать?

— Позволь мне увидеться с Брэдом.

— И речи быть не может.

— Ману сказал тебе, почему Брэд не зашел ко мне, когда приехал во Францию?

— Потому что не хотел заваливаться к тебе, как бродяга.

— Вот видишь, ты напрасно за меня боялся. Я точно знаю, что могу помочь тебе вернуть ему память. Ведь я же часть его прошлого.

Она подошла поближе. Он не сводил с нее глаз. Еще несколько сантиметров, и ее жизнь полностью изменится. Решать ей не пришлось, потому что он сам ее обнял.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, прежде чем поцеловать ее.

Она ответила на его поцелуй, позволила расстегнуть ей блузку. И содрогнулась всем телом, ощутив прикосновение его голой кожи.

— I'm so crazy about you.[23]Я с ума по тебе схожу (англ.).