Менахем не вернулся в университет. Лоле и Ингрид пришлось изрядно помотаться за ним по извилистым дорогам между Парижем и пригородом. Около двух часов утра юноша вдруг угнал серый «опель» на Курбевуа и припарковал его на авеню Франклин-Рузвельт, около дома номер восемь. Сейчас было без десяти минут четыре, и маленькая красная машинка только что въехала в Леваллуа-Перре. Лола умело следовала за ней, сохраняя необходимую дистанцию между своим «твинго» и «моррисом». Ингрид была поражена.
— И все-таки вы, полицейские, умеете работать.
— Скажешь тоже, кокотка.
— Нет, серьезно, Лола, я тобой восхищаюсь.
— А я восхищаюсь тем, что ты безропотно провела две ночи в этой машине.
— Полторы. Я тебе уже объяснила, что меня беспокоит только гигиена полости рта.
Лола припарковалась на съезде с тротуара.
— Что ты делаешь?
— Паркуюсь, глупышка. Ты что, не заметила, что он останавливается?
— Нет! Думаешь, он собирается угнать еще одну машину?
— Не похоже, что он станет утруждать себя. Он закрывает машину на ключ. А посмотри, кто едет вверх по улице. Безупречно сработано!
— Лола, похоже, тебя все это развлекает!
— Мне все это напоминает о старых добрых временах. Вперед!
Лола тронулась с места. Впереди нее на приличной скорости двигался джип металлически-серого цвета. Ингрид нравилось мчаться по дороге, которая привела их прямо в Сен-Дени. Менахем не свернул ни в сторону Парижа и авеню Франклин- Рузвельта, ни в квартал Флер, а въехал в спокойный район Сен-Дени, где еще оставались немногочисленные частные дома. Он припарковался на улице Кинсонна и позвонил в дверь домика из известняка. Лола быстро отыскала еще один съезд с тротуара.
Над дверью домика зажглась лампа. Менахему открыл одетый в темное верзила. У него была бритая голова и бородка, отдаленно смахивавшая на мефистофелевскую. Он улыбнулся Менахему и что-то сказал. За ним вышел невысокий черноволосый мужчина, и они с Менахемом обнялись. Верзила вернулся в домик, оставив невысокого человека и Менахема продолжать короткую, но весьма оживленную беседу.
— Не двигайся, но смотри в оба. Я вернусь.
— Но, Лола, куда ты?
— Исполнять роль отважной дамы, возвращающейся домой. Только и всего.
Лола уверенным шагом поднялась по тротуару. Подмораживало, поэтому, проходя мимо домика, она подняла воротник. Она успела стать свидетельницей любопытной сцены. Менахем положил ключи в протянутую руку невысокого мужчины, который не сделал ни малейшего движения. Он что-то коротко приказал, после чего Менахем, пожав плечами, вложил в его неподвижную руку еще один ключ. Лола свернула в первую улицу, чтобы обойти дома кругом.
Когда она вернулась к машине, Ингрид сообщила, что после ухода Менахема невысокий мужчина вывел из гаража при домике «фольксваген-жук» и припарковал его на специально огороженной площадке. Потом он сел за руль джипа и исчез в гараже.
— Менахем только что отдал ему два ключа, — произнесла Лола. — Причем второй ему пришлось просить. У меня такое чувство, что пазл начинает складываться. А это всегда тяжелый момент.
— А мне казалось, что самый тяжелый момент — это нахождение последнего кусочка.
— Нет, последний кусочек — это похоже скорее на финал любовного свидания.
— Really? Может, и мне стоит этим заняться?
— Как по-твоему, зачем человек за несколько часов крадет две машины, одну оставляет где-то в Париже, а вторую пригоняет в Сен-Дени? И отдает парню, у которого уже есть «фольксваген»?
— Встречный вопрос: почему Менахем отдает один ключ зажигания и заставляет просить себя, прежде чем отдать второй?
— Давай глотнем еще кофе, деточка, это нам поможет.
— Термос пуст, Лола.
— У меня есть еще один.
— Конечно, мне следовало догадаться.
— Два ключа, две машины, Ингрид. Менахем приехал, чтобы отдать обе машины одному и тому же человеку. Просто одна из них припаркована на авеню Франклин-Рузвельт. Этот человечек, несомненно, Ной. Только он может позволить себе обнимать Менахема. Второй, конечно, верзила, описанный Себастьяном Опелем.
— Лжепожарный. Который вынес Фарида Юниса, завернутого в покрывало.
— Точно! И если Фарид Юнис, Ной Машен и лжепожарный и есть те самые налетчики, ограбившие обменный пункт на Елисейских…
— Тогда эти две машины — их орудия производства.
— Джип нужен для того, чтобы разбить витрину и очистить путь второй машине. А «Опель» — для быстрого отступления. Они действуют на рассвете, когда весь Париж еще сладко дремлет. А обменные пункты полны свеженьких евро.
— Все это говорит о том, что следующий налет будет совершен на авеню Франклин-Рузвельт, Лола!
— Прекрасное умозаключение, Ингрид. Я звоню Бартельми.
— Brilliant idea.
— Где Менахем?
— Мой братишка больше не будет работать шофером, мэн.
— Что это за ерунда?
— Йоу! Фарид! Я тебя уважаю, мэн. И ты это знаешь. Но Менахем — часть меня.
— Ты трус, Ной. Вот и все.
— Мэн!
— Трус, я тебе говорю.
— Матерью клянусь! В нашей семье только у Менахема талант к учебе. Нельзя, чтобы с ним что-то случилось.
— Раньше можно было, чтобы что-то с ним случилось, а сейчас — нельзя? Объясни.
— Я не буду участвовать в самом налете, мэн.
— Вот еще новость!
— Мы кое-что не продумали.
— Что?
— Сигнализацию. Раньше ты готовился тщательнее.
— Обменный пункт в пятистах метрах от того, который мы взяли в прошлый раз, Ной. Ну какому полицейскому такое приснится?
— Я говорю о сигнализации, мэн!
— Мы разобьем витрину, как всегда. Никто не двинется с места. Потому что все знают: кто первым пошевелится, тот уже мертвец. Мы убегаем. И все кончено. Нужно только захотеть, Ной. Вопрос тут только в смелости.
Жан-Люк включил CNN и стал смотреть спортивную программу, одновременно слушая, как спорят Фарид и Ной. В первый раз Ной отказывается участвовать в налете. Это вообще первый раз, когда Ной осмеливается противоречить Фариду. В одном Ной отличался от Фарида. У Ноя было чувство семьи. Это не Ной, а Фарид чуть не задушил собственную сестру, остановившись лишь в тот момент, когда ее лицо посинело и она стала хватать ртом воздух, как вытащенная из воды рыба. Это не Ной, а Фарид был склонен к насилию, к невероятному насилию. Но менять что-либо было поздно. Жан-Люк выбрал Фарида. Таким, какой он есть.
Море изменило бы его. Море изменило немало людей. И если уж оно не сможет изменить Фарида, то это не под силу никому. Но попробовать стоило. Стоило пройти через стену еще раз.
Жан-Люк вновь узнал этот страх. Он был все тот же. В этот раз он принял лекарства еще до появления симптомов. Его дрянной желудок все равно выкидывал свои фокусы, но было терпимо. Главное — сосредоточиться и, забыв прошлое, увидеть Фарида в роли «Черного ангела».
Конечно, поскольку Менахем вышел из игры, Ною придется быть сначала шофером, а потом стоять на страже. Налет придется совершать вдвоем, а это означает дополнительный риск. Но, с другой стороны, Фарид так изменился после смерти Ванессы, он настолько полон ненавистью, что легко справится и с двумя. В любом случае выбора у них не было. Ной приказал Менахему припарковать «опель» около обменного пункта на авеню Франклин-Рузвельт.
Отступать Жан-Люку было нельзя. Они с Фаридом условились: они грабят кассу, и Ной возвращается в Сен-Дени спрятать деньги, а в это время они с Фаридом направляются на Пассаж-Бради, чтобы прикончить хозяина ресторана. Жан-Люку было жаль делать это так скоро. Ему хотелось бы заглянуть в душу этого человека, прежде чем прикончить его. Уже само название его ресторана вызывало желание узнать о нем побольше. Длинное название: «Дневные и ночные красавицы». Что бы это могло значить? Что парень любит девушек, и этот ресторан — дань всем, кого он знал?
Владелец ресторана. Что за странная идея — после бешенства войны и бездумной независимой жизни похоронить себя в бизнесе, связать себя обязательствами, заботами. В портах Жан-Люк видел таких людей. Людей с неторопливыми движениями, потрепанных штормами. Их глаза полиняли от соленых брызг, непрестанно летевших им в лицо. Они дружат со страхом. Они уважают его, а он платит им тем же.
Не так-то легко будет убить человека, который дружит со страхом.
— Черт! Бартельми не отвечает.
— Я думаю, этому счастливчику случается иногда заснуть.
— Не шути с этим, деточка. Бартельми всегда отвечает на телефонные звонки. Особенно если звоню я.
— Может быть, он сидит в засаде в таком месте, где звонок может все испортить.
— Именно это меня и беспокоит.
— Позвони Груссе. Хоть он и Садовый Гном, но все же полицейский. А наша цель — не допустить налета.
— Нет, наша цель — спасти Максима. Была и остается.
— Даже если убийцу Ванессы арестует Груссе, главное — что Максим будет спасен. Итак, решено. Звони Груссе. Call the fucking bastard now!
Несколько секунд Лола рассматривала Ингрид. Та слегка наклонила голову и улыбнулась. Потом изобразила человека, набирающего номер. Лола снова вытащила мобильный телефон из кармана и сделала то, чего требовали от нее долг и Ингрид Дизель.
— Сама судьба против нас! Гном тоже не отвечает.
— Ты думаешь, что Груссе сидит в засаде вместе с Бартельми?
— Вполне возможно. Ладно, деточка. Посмеялись — и хватит, я звоню в комиссариат Десятого округа.
Лола предпочла не называть свое имя дежурному на телефоне, который принял ее звонок и уверил, что передаст информацию в Отдел по борьбе с бандитизмом. А двадцать минут спустя из гаража при домике из известняка выехал джип с тремя мужчинами. На верзиле, занимавшем сиденье рядом с водителем, был черный колпак.
Решетка наконец открылась. Джип выехал из гаража с троицей налетчиков на борту, и он почувствовал, что полностью готов к предстоящему. Появление Лолы Жост и ее напарницы нисколько его не смутило. Он был на мотоцикле. Он позволил Лоле занять место в кильватере джипа, тронулся с места и последовал за ними на расстоянии.
Найти дом не составило особого труда. Это было практически единственное строение из известняка во всем Сен-Дени. С этой минуты все приобретало смысл. Тучи рассеялись. Ничего общего с военными играми, в которых эскадроны движутся в тумане и лишь постепенно различают землю под ногами. Найти логово Фарида Юниса оказалось делом нескольких дней.
«Человек, ведущий жизнь буржуа в своем домике из известняка». Этот домик был расположен на улице Кинсонна. Уютное здание с белыми ставнями, высокими узкими окнами, с геранью на подоконниках и красно-синими декоративными арками. Кокетливая стенка из красного кирпича. Очень подходящая к ней решетка из кованого железа. Спасибо, Магдалина, то есть Хлоя Гардель. Спасибо за твою потрясающую наивность. Знаешь, затратив минимум усилий, любой сможет убедить тебя в том, что живет в Токио.
Он победит, потому что он самый быстрый и самый ловкий. Природа создала его мелким. А значит, легким. Физическая сила ничто по сравнению с решимостью и особенно по сравнению с тщательно разработанной стратегией. Хороши все средства: фальшивые ловушки, Троянские кони, — в общем, любые уловки. Если не можешь убить врага своими руками, используй чужие.
Да, его догадки подтвердились: Фарид Юнис и его подручные отправились на новое дело, и здесь оставалось только одно — продолжать преследовать его, а потом в нужный момент набрать нужный номер и ждать.
Первый раз в жизни Питер Пэн решил предупредить полицию. Совершенно очевидно, что Фарид Юнис не даст себя арестовать людям из Отдела по борьбе с бандитизмом. Фарид Юнис предпочтет Смерть. Ту, что поджидала его за углом три долгих года. Красивая девушка с длинными белокурыми волосами, голубыми глазами и холодной бледной кожей.