1 марта, пятница

Лола остановила свой выбор на лиловом платье с декольте, которое годилось на оба случая – и для особого вечера в Париже, и для свадьбы в Америке. Сидя с Берленом за столиком для почетных гостей, она потягивала пина-коладу и слушала Тимоти Харлена, который рассказывал о своих проектах в “Калипсо”. Ему удалось заполучить феноменальную артистку, она любезно согласилась показать первое шоу по случаю двадцатилетия кабаре.

Он вошел, и она увидела его в искусственном освещении. Серый костюм, белая рубашка, без галстука и, как всегда, небрит. Она встала и обняла его.

– Лола, я буду благодарен тебе до конца жизни.

– Взаимно. Знаешь, Саша, мне понадобилось немало времени, чтобы понять, зачем ты отправил меня к Берлену.

– Потому что он человек чести.

– Да, это точно, зануда и человек чести, – сказала она ему на ухо.

Он покачал головой с насмешливым видом. Она спросила его, откуда он тут взялся.

– Я получил приглашение.

Они повернулись к Тимоти Харлену. Хозяин “Калипсо”, взглянув на них, загадочно улыбнулся. По залу прокатилась барабанная дробь, положив конец разговору. На сцену поднялся ведущий.

– And now, ladies and gentlemen, а теперь, дамы и господа, – та, которую вы все с нетерпением ждали… Сильная и нежная, strong and sweet, великолепная и волнующая, I give you now, the one and only, я представляю вам неповторимую, блистательную королеву Пигаль, тигрицу ваших ночных грез. НЕЗАБЫВАЕМАЯ ГАБРИЭЛЛА ТАЙГЕР!!!

И снова оглушительный грохот барабана. Мощные гитарные риффы. Голубоватый свет.

Лола и Саша обменялись взглядами.

– Ты знал?

– Да, она меня предупредила. Иначе я бы не пришел.

– Ты на минутку или останешься?

– Скорее второе.

– Я рада.

– Что происходит? – осведомился Берлен.

Открылся занавес. Хирурги в зеленых комбинезонах и масках суетились вокруг невидимого пациента. На гигантском экране крутились одни и те же кадры: “астон мартин” несколько раз переворачивается, не вписавшись в поворот.

Операционная потонула в клубах красноватого дыма. Пациент испарился, хирурги выстроились в ряд. Легкое дуновение – и с них упали комбинезоны. Перед зрителями оказались шесть танцовщиц в сверкающих бикини, по-прежнему в хирургических масках и со стетоскопами вокруг шеи. Они разогрели публику, исполнив эротический танец, и исчезли в красном тумане, а на их месте появился санитар: он вез дремлющего пациента в инвалидном кресле.

На руках и ногах лангеты, на туловище – металлический корсет, ортопедические ботинки, голова целиком забинтована, на шее бандаж с отверстием спереди, из него торчит толстая дыхательная трубка. Санитар потер больному виски. Содрогнувшись, словно от удара тока, пациент широко раскрыл глаза – ярко-голубые на фоне белой повязки, – поднялся и сделал несколько неловких шагов. Санитар вытолкнул кресло за кулисы, сорвал повязку с правой руки больного, высвободив тонкую сильную руку со сливочной кожей. Очень женственную руку.

– Да, Габриэлла, да, это ты! – взревел какой-то восторженный зритель.

– Надо признать, эта Тайгер очень способная, – осторожно заметил Берлен.

– Еще какая! – ответила Лола.

– Ты ее знаешь?

– Немного.

Девушка сорвала вторую лангету, и ее руки зазмеились в танце. Санитар, рухнув на колени, освободил от оков длинные крепкие ноги партнерши. Она перелетела через него, расстегнула ремни на высоких ботинках – и оказалась в туфлях на головокружительных каблуках.

– I LOVE YOU, TIGER!!!

Теперь они танцевали вдвоем, потом санитар размотал бинты на ее голове. При виде ясного лица и роскошного каскада рыжих волос Габриэллы Тайгер завсегдатаи кабаре разразились радостными криками. Тело Тайгер конвульсивно извивалось, а тем временем партнер сражался со шнурками на ее корсете. Первый рубеж пал, и открылась грудь, стянутая медицинским бандажом.

– ТАЙГЕР! ТАЙГЕР! ТАЙГЕР!

Санитар поцеловал девушку в шею и вновь набросился на корсет. Освободил узкую талию, округлые опаловые бедра, стали видны переливчатые стринги. Тайгер резко повернулась, продемонстрировав публике потрясающую татуировку на спине – гейша на берегу пруда, где резвятся карпы, – и не менее впечатляющий зад. Она потрогала, погладила бандаж, не спеша расстегнула крючки. На мгновение показалась молочно-белая грудь. Зал хрипло выдохнул – не то в изнеможении, не то в экстазе.

– ЗАЖГИ НАС, ПЛАМЕННАЯ!

Тайгер повернулась к публике: на ее блестящих, цвета свежей крови губах играла вызывающая улыбка, ладони были прижаты к груди. Потом пальцы санитара скользнули туда, где только что лежали ее руки, он несколько секунд страстно ее ласкал, потом резко отпрянул. Ее роскошные груди были заклеены крест-накрест красным пластырем. Зрители засвистели еще громче. Звезда Пигаль еще некоторое время танцевала на краю сцены над колышущейся массой протянутых к ней рук, потом уверенным движением сорвала стринги, открыв пушистый треугольник, почти белый под лучами теплого света прожекторов. Партнер обвил ее руками, и они пятясь скрылись за кулисами. Свет немного померк, зазвучал последний гитарный рифф, музыка потонула в шквале аплодисментов.

Дуэт вышел на поклоны. Санитар с обнаженным торсом сидел в инвалидном кресле, а его партнерша, на которой были только ее высоченные котурны, весело катила его по сцене. С колосников сыпался дождь из лепестков белых роз. Несколько кругов по сцене, несколько воздушных поцелуев публике – и девушка увезла своего партнера за кулисы. Вслед им кричали “ура!” и “браво!”.

– Лола, Ингрид попросила меня сделать вам сюрприз, – стал оправдываться Тимоти. – Надеюсь, вы на меня не в обиде?

– Нет, конечно, ведь Ингрид всегда поступает так, как ей хочется. В конечном итоге.

– Что-то мне подсказывает, что в Вегас мы не едем, – произнес Берлен.

– Нет, мы остаемся в Париже. Или поедем туда, куда захочешь.

– Ничего не имею против Парижа. Азартные игры – это не по мне.

Саша поднялся и направился к гримеркам. Лола на секунду зажмурилась, потом облегченно вздохнула.