Четыре мертвых деодана несли железный паланкин, на котором плыл сквозь лиловый мрак Моллокос Меланхоличный.

В небе висело набухшее красное солнце, на котором все больше расползались огромные поля черного пепла, накрывая моря тусклого умирающего огня. Вокруг путешественника высились леса, погруженные в кроваво-красные тени. Черные, как оникс, огромного роста деоданы были одеты только в изодранные лохмотья, обернутые вокруг бедер наподобие юбки. Бежавший справа впереди умер не так давно, и ступни его при каждом шаге издавали чавкающий звук. Зловонная жидкость сочилась из тысяч крошечных отверстий, там, где его гниющую, распухшую плоть пронзил превосходный призматический спрей. Ноги твари оставляли влажные следы на поверхности древней обветшалой дороги, камни которой были уложены еще при Торсинголе, во времена, почти уже стершиеся из людской памяти.

Мертвые деоданы бежали ровной, пожирающей расстояние рысью. Мертвецов не беспокоил ни холод, разлитый в воздухе, ни потрескавшиеся острые камни под ногами. Плавное покачивание паланкина напомнило Моллокосу далекие годы, когда мать качала его в колыбели. Даже у него когда-то очень давно была мать, но эти времена остались в прошлом. Человеческая раса вымирала, и гру, эрбы и пельграны поселялись в брошенных человеком руинах.

Моллокосу не хотелось впадать в еще большую меланхолию, размышляя об этих вещах, и он предпочел сосредоточиться на книге, лежавшей у него на коленях. Целых три дня он безуспешно пытался снова запомнить заклинание превосходного призматического спрея; наконец ему это надоело, он отложил в сторону свой гримуар — массивный фолиант, переплетенный в алую кожу, с застежками и пряжками из черного железа, — и открыл небольшой томик эротической поэзии последних дней Шеритской империи, чьи сладострастные напевы развеялись прахом много веков тому назад. В последнее время его печаль была так глубока, что даже эти пылающие от желания строки не могли заставить его плоть шевельнутся, но по крайней мере ему не мерещилось, что слова на пергаменте превращаются в извивающихся червей, как строчки в его гримуаре. Долгий вечер этого мира сменялся ночью, и даже магия начинала бледнеть и рассыпаться в наступающем мраке.

По мере того как набухшее солнце клонилось к западу, читать становилось все труднее. Моллокос захлопнул книгу, поплотнее прикрыл колени своим Ужасающим плащом и стал наблюдать, как проплывают мимо деревья. В наступающем сумраке каждое из них казалось все более зловещим, и ему почудилось, что он различает тени, скользящие меж кустов. Но когда он повернул голову, чтобы присмотреться, тени исчезли.

Потрепанный и облупившийся деревянный указатель возле дороги гласил:

ГОСТИНИЦА «У ОЗЕРА» ПРЯМО ЧЕРЕЗ ПОЛ-ЛИГИ.

НАШИ ШИПЯЩИЕ УГРИ СЛАВЯТСЯ НА ВСЮ ОКРУГУ.

«Гостиница сейчас оказалась бы очень кстати», — подумал Моллокос, хотя вряд ли от заведения, стоящего на столь пустынной и мрачной дороге, можно было ожидать чего-то хорошего. Но с наступлением темноты выйдут на охоту гру, эрбы и лейкоморфы, и кто-то из них может оказаться достаточно голоден, чтобы рискнуть напасть даже на грозного колдуна. Не так давно ему и в голову не пришло бы остерегаться подобных тварей; как и все маги, всякий раз, когда ему приходилось покидать безопасные стены своего дома, он просто вооружался дюжиной мощных заклинаний. Но теперь магия утекала из его памяти с той же скоростью, что вода сквозь пальцы, и даже те чары, которые он еще помнил, казалось, становились все слабее всякий раз, когда ему приходилось их использовать. К тому же не следовало иметь в виду и воинов Призрачных мечей. Поговаривали, что некоторые из них были оборотнями, чьи лица текли и изменялись, как податливый воск. Моллокос не знал, правда ли это, но сомнений в зловредности их намерений и помыслов у него не было. Что ж, совсем скоро он станет пить черное вино с принцессой Ханделум и другими магами в Каиине, под защитой высоких белых стен и заклинаний, окружающих город. И хотя постоялый двор «У озера» наверняка малоприятное заведение, сейчас даже такой приют казался лучше еще одной ночи в шатре под этими зловещими соснами.

Повозка, подвешенная между огромными деревянными колесами, громыхала по разбитой дороге, подскакивая на потрескавшихся камнях. Зубы Чимвазла стучали от тряски, но он только крепче сжимал в руках кнут. Грубая зеленоватая кожа на его широком лице с плоским носом висела тяжелыми складками; время от времени язык быстрым движением облизывал ухо.

Слева от дороги стояла густая мрачная чаща, справа за немногочисленными хилыми деревцами и полоской унылого берега, поросшего пучками жесткой травы, тянулось озеро. Чернильная мгла все больше заволакивала лиловое вечернее небо, и кое-где уже тускло поблескивали звезды.

— Быстрее! — крикнул Чимвазл запряженному в повозку Полимамфо. Он оглянулся через плечо: признаков погони пока не было, но это не значило, что твк не преследуют его. Вкусные маленькие твари, но до чего же вредные и долго помнят нанесенные им обиды. — Быстрее! Становится темнее, ночь уже близко! Шевелись, отродье, нам нужно найти убежище до наступления темноты!

Пунер только фыркнул волосатым носом в ответ, и Чимвазл огрел его кнутом, чтобы заставить бежать быстрее.

— Шевели лапами, зараза!

Полимамфо прибавил ходу, шлепая ногами и тряся толстым животом. Колесо наехало на камень, повозка подпрыгнула, и Чимвазл больно прикусил язык. Рот его наполнился вкусом крови, густой и сладковатой, как запах плесневелого хлеба. Чимвазл сплюнул. Комок зеленовато-черной слизи попал в лицо Полимамфо и стек на дорогу.

— Быстрее! — взревел Чимвазл и принялся охаживать бока пунера кнутом, заставляя его ускорить бег.

Наконец деревья расступились, и впереди показалась гостиница, угнездившаяся на выступе скалы у слияния трех дорог. Вид строения внушал уверенность и ободрял, крепкое здание с многочисленными башенками и резными коньками было сложено из бревен и стояло на каменной основе; теплый призывный свет лился из широких окон. Веселая музыка, смех, звон кружек и тарелок, доносившиеся из дверей, словно бы манили гостей: «Заходи, заходи! Скинь сапоги, дай ногам отдохнуть, налей стаканчик эля!» Позади гостиницы гладкие воды озера блестели красным светом, словно полированная медь под лучами солнца.

Великий Чимвазл ничему, кажется, еще так не радовался, как виду этой гостиницы.

— Стой! — закричал он, щелкнув кнутом прямо над ухом Полимамфо. — Стой, вот мы и нашли ночлег на сегодня!

Полимамфо споткнулся, замедлил ход и наконец остановился. Он с сомнением поглядел на здание и принюхался.

— На твоем месте я бы ехал дальше.

Чимвазл спрыгнул с повозки, его сапоги мягко чавкнули в грязи.

— Да уж, не сомневаюсь. Ты только порадуешься, вместо того чтобы помочь, если твк доберутся до меня. Так вот, здесь им нас не найти!

— Один уже нашел, — заметил пунер. И точно: нахальный твк на своей жужжащей стрекозе вовсю крутился вокруг головы Чимвазла, поудобнее перехватывая копье. У него была бледно-зеленая кожа, а голову покрывал шлем из чашечки желудя.

Чимвазл в ужасе вскинул руки.

— Почему ты преследуешь меня? Я ничего тебе не сделал!

— Ты съел благородного Флорендаля! Ты проглотил госпожу Мелесенс и пожрал трех ее братьев, — закричал твк.

— Неправда! Твои обвинения лживы. Это был кто-то, просто похожий на меня. У тебя есть доказательства? Предъяви мне доказательства! Ах, у тебя ничего нет! Тогда пошел прочь!

Твк бросился в атаку, нацелив копье ему в нос, но, как бы ни был он быстр, Чимвазл оказался быстрее. Его длинный липкий язык мелькнул в воздухе и стащил вопящего малыша с его стрекозы. Доспехи крохотного всадника аппетитно хрустнули между острыми зелеными зубами Чимвазла. Вкус был приятный, с оттенком мяты, мха и лесных грибов.

Чимвазл поковырял в зубах крохотным копьем и пришел к выводу, что нашедший его твк был один, поскольку остальные так и не появились.

— Ладно, ты стой здесь и охраняй мою повозку, — приказал он пунеру. — А меня ожидает миска шипящих угрей.

Гибкая, длинноногая, похожая на мальчишку-сорванца, одетая в серые и тускло-розовые тона, Лирианна шла по дороге упругим пританцовывающим шагом. Она расстегнула три верхние пуговички на своей мягкой рубашке, сшитой из паутинного шелка, а широкополую бархатную шляпу с дерзким пером лихо сдвинула на один глаз. Ее меч Щекотун покачивался на бедре в ножнах из мягкой серой кожи, под цвет той, из которой были сшиты ее высокие ботфорты. Копна рыжих кудрей, молочно-белая кожа, украшенная россыпью веснушек, веселые серо-зеленые глаза. Картину завершали рот, словно созданный для лукавых улыбок, и маленький вздернутый носик, который чуть подергивался, пока девушка принюхивалась к окружающим запахам.

В вечернем воздухе пахло соснами и морской солью, но под этими запахами Лирианна ощущала едва уловимое амбре эрбов, подыхающего гру и вонь упырей где-то неподалеку. При мысли, что кто-нибудь из них осмелится приблизиться к ней в темноте, она усмехнулась, коснулась рукояти Щекотуна и закружилась в танце прямо под деревьями, взметая дорожную пыль каблуками сапог.

— Почему ты танцуешь, девушка? — произнес тихий голосок. — Близится ночь, и тени становятся длиннее. Сейчас не время танцевать. — Твк возник в воздухе возле ее лица. За ним второй, третий, четвертый. Кончики их копий поблескивали красным в лучах заходящего солнца, а верховые стрекозы чуть мерцали бледно-зеленым светом. Лирианна заметила, что маленьких человечков было еще больше среди деревьев, где их огоньки мелькали между ветвями, словно крошечные звезды.

— Солнце умирает, — ответила Лирианна. — Когда наступит тьма, мы уже не сможем танцевать. Поиграйте со мной, друзья мои, пока еще вы способны ткать яркий ковер своего воздушного танца.

— У нас нет времени на игры, — сказал один из человечков-твк.

— Мы охотимся, — добавил другой.

— Танцевать мы будем потом.

— Да уж, потом мы потанцуем, — согласился первый, и смех прозвенел между деревьями, рассыпавшись множеством острых осколков.

— Ваш город где-то рядом? — спросила Лирианна.

— Нет, — ответил один из твк.

— Нам пришлось далеко лететь, — добавил другой.

— Нет ли у тебя для нас пряностей, плясунья?

— Или, может быть, соли?

— Или перца с шафраном?

— Дай нам пряностей, и мы покажем тебе все потайные тропы в округе.

— Вокруг озера.

— И вокруг гостиницы.

— Ага, — усмехнулась Лирианна, — здесь даже гостиница есть? Мне кажется, я чувствую доносящийся оттуда запах. Какое-то магическое место?

— Плохое место, — сказал один из твк.

Лирианне припомнилось другое время и другая гостиница, небогатая, но приветливая, где пол устилал свежий камыш, а у очага дремала собака. Мир умирал уже тогда, и ночи стояли темные и полные ужасов, но в тех стенах еще можно было найти дружбу, веселье и даже любовь. Ей вспомнилось темное пиво, пахнущее хмелем и кружащее голову. И девушка, дочь хозяина, с яркими глазами и наивной улыбкой, которой так нравились странствующие воины. Бедняжка давно уже мертва. Но что с того? Весь мир уже почти мертв.

— Солнце садится, и земля погружается во тьму, — сказала Лирианна. — Я хочу посмотреть на эту гостиницу. Далеко ли до нее?

— Примерно с лигу, — сказал один из крохотных всадников.

— Даже меньше, — поправил его другой.

— А где наша соль? — потребовали оба. Лирианна дала им по щепотке соли из кошеля, подвешенного на поясе.

— А если вы покажете мне дорогу, я дам вам еще и перца.

Гостиница была полна народу. За одним столиком седой длиннобородый старик хлебал из миски какое-то мерзкое лиловое варево. Чуть дальше темноволосая потаскуха обнимала стакан вина с такой нежностью, словно это был новорожденный ребенок. Какой-то человечек с крысиной мордочкой и жидкими усиками, что сидел возле выстроившихся вдоль стены деревянных бочек, занимался тем, что высасывал улиток из раковин. Чимвазл решил, что, несмотря на хитрый и неприятный взгляд незнакомца, серебряные пуговицы на куртке и пучок павлиньих перьев на шляпе явно свидетельствуют о том, что их хозяин в деньгах не нуждается.

Ближе к очагу муж с женой и двое их большущих нескладных сыновей дружно уплетали огромный мясной пирог. Судя по их виду, там, откуда они приехали, в ходу был только коричневый цвет. Лицо главы семейства украшала густая борода, сыновья щеголяли пышными усами, полностью закрывавшими их рты. Более тонкие усы матери не скрывали ее губ.

От селян так и несло капустой, поэтому Чимвазл прошел мимо них и присоединился к хорошо одетому типу с серебряными пуговицами на куртке.

— Как улитки? — поинтересовался он.

— Склизкие и невкусные. Не рекомендую.

Чимвазл пододвинул себе стул.

— Позвольте представиться, я Великий Чимвазл.

— А я князь Рокалло Непобедимый.

Чимвазл озадаченно сдвинул брови.

— Князь чего?

— А просто князь. — Рокалло проглотил еще одну улитку и бросил пустую раковину на пол.

Ответ Чимвазлу не понравился.

— Великий Чимвазл — не тот человек, с которым стоит шутки шутить, — предупредил он самозваного князя.

— И что же тогда этот великий человек делает в такой гостинице?

— То же, что и вы, — сварливо заметил Чимвазл.

Тут подоспел хозяин, подобающе кланяясь и расшаркиваясь.

— Чем могу служить?

— Я, пожалуй, съел бы миску твоих знаменитых шипящих угрей.

Хозяин извиняющееся кашлянул:

— Увы, угри… У нас в меню их больше нет.

— Это почему? У тебя же на вывеске написано, что угри — ваше фирменное блюдо.

— Да, в прежние времена мы их отлично готовили. Восхитительные твари, но небезопасные. Один как-то съел наложницу колдуна, тот разозлился и вскипятил озеро, вот все угри и погибли.

— В таком случае тебе стоило бы поменять вывеску.

— Да я и сам об этом каждый день думаю. Вот только потом мне приходит в голову, что, может, сегодня всему миру придет конец, — и мне становится лень проводить свои последние часы, корячась на лестнице с кистью в руках. Тогда я наливаю себе винца, размышляю на эту тему, а к вечеру охота сама собой и проходит.

— Твоя охота или неохота меня не касается, — заметил Чимвазл. — Раз уж угрей у тебя нет, давай тогда курицу, да поподжаристее.

Хозяин, казалось, готов был разрыдаться.

— Увы, наш климат не подходит для домашней птицы.

— Тогда неси рыбу.

— Из этого озера? — Хозяин даже вздрогнул. — Не советовал бы, очень, знаете ли, нездоровые воды.

Чимвазл почувствовал нарастающее раздражение. Его сосед перегнулся через стол.

— Окрошку ни в коем случае не берите, впрочем, пироги с мясом тоже не ахти.

— Уж извините, — встрял хозяин, — но пироги с мясом — это все, что у нас есть.

— А что за мясо в начинке? — поинтересовался Чимвазл.

— Коричневое, — ответил хозяин. — И кусочки серого попадаются.

— Ладно, тащи мясной пирог. — Все равно делать было нечего. Пирог оказался большой, но на этом его достоинства заканчивались. Начинка состояла в основном из хрящей, кое-где виднелись куски желтого жира, и один раз что-то подозрительно хрустнуло у Чимвазла на зубах. Серого было больше, чем коричневого, а в одном месте внутренность пирога поблескивала склизкой зеленью. Нашлась, кажется, одна пережаренная морковка, впрочем, это с таким же успехом мог быть и палец. Тесто тоже доброго слова не заслуживало.

Съев не больше четверти пирога, Чимвазл отодвинул блюдо.

— Мудрый человек прислушался бы к моим предупреждениям, — заметил Рокалло.

— Возможно, если бы он не был так голоден, как я. — Вот ведь проблема с народцем твк: что сколько их ни съешь — через час опять голоден. — Ну да ладно, пусть миру конец, но эта ночь только начинается. — Чимвазл достал из рукава колоду расписных табличек. — Не приходилось ли вам играть в пегготи? Отличная игра, и под пиво хорошо идет. Как насчет нескольких партий?

— Игра мне незнакома, но я быстро учусь, — ответил Рокалло. — Ежели вы объясните мне основные правила, я с удовольствием попробую.

Чимвазл перемешал карты.

Гостиница оказалась куда роскошнее, чем ожидала Лирианна, и это было странно: подобному заведению совсем не место на далекой лесной дороге на земле Падающей Стены. «Наши шипящие угри славятся на всю округу», — прочитала девушка и рассмеялась. Последние лучи заходящего солнца бросали красные отблески на озеро позади гостиницы.

Всадники-твк носились вокруг девушки на своих стрекозах. Пока Лирианна шла к гостинице, их становилось все больше. Сперва два десятка, потом четыре, потом сотня, в конце концов Лирианна потеряла им счет. Прозрачные крылышки стрекоз звенели в вечернем воздухе, и лиловый сумрак гудел от звука тонких злых голосков.

Лирианна втянула воздух, принюхиваясь. Запах магии вокруг был настолько силен, что она едва не чихнула. «Ага, кажется, я чую колдуна». И она двинулась к гостинице, насвистывая какой-то веселый мотивчик. Возле ступеней крыльца стояла потрепанная повозка, к колесу которой небрежно привалился толстобрюхий вонючий гигант, из ушей и ноздрей которого торчали темные щетинистые волосы.

— Я бы туда не совался. Плохое место. Много народу заходит, но никто не выходит, — посоветовал он Лирианне.

— Ну, я тот еще народ, да и плохие места мне нравятся. А ты кто будешь?

— Меня зовут Полимамфо. Я из пунеров.

— Не знаю таких.

— Нас мало кто знает. — Он пожал массивными плечами. — Слушай, а это твои твк? Ты им скажи, что мой хозяин как раз в гостинице.

— Хозяин?

— Три года назад я сел играть с Чимвазлом в пегготи. Когда деньги кончились, я поставил на кон самого себя.

— А он чародей, твой хозяин?

Огромные плечи снова вздрогнули.

— Он-то думает, что да.

Лирианна погладила рукоять Щекотуна.

— В таком случае можешь считать, что ты свободен. Я уплачу твой должок.

Полимамфо выпрямился.

— Правда? А можно мне взять повозку?

— Да как пожелаешь.

Пунер широко ухмыльнулся.

— Хочешь, садись, я отвезу тебя в Каиин. Обещаю, с тобой ничего не случится. Мы, пунеры, едим человечину, но только когда звезды выстраиваются определенным образом.

— И кто может сказать, когда это произойдет в следующий раз?

— Доверься мне.

Она хихикнула.

— Нет уж, я лучше пойду в гостиницу.

— Ну тогда я побежал. — Пунер налег на постромки. — Ежели хозяин пожалуется на мое отсутствие, скажешь ему, что долг теперь за тобой.

— Непременно. — Лирианна смотрела, как пунер рысит в сторону Каиина, волоча за собой грохочущую, подскакивающую на камнях повозку. Потом она поднялась по неровным каменным ступеням и толкнула входную дверь.

В общем зале пахло плесенью, дымом, упырями и едва заметно — лейкоморфом, хотя ни одного не было видно. За одним столом расселась компания волосатых деревенщин, за другим пышногрудая шлюха тянула вино из помятого серебряного кубка. По соседству в полном одиночестве сидел старик в рыцарском облачении древнего Торсингола, его длинная белая борода была заляпана лиловыми пятнами от похлебки.

Чимвазла она легко обнаружила у дальней стены, за столиком у бочек, напротив такого же мошенника, — представлялось затруднительным сказать, кто из двоих выглядел неприятнее. От Чимвазла несло жабой, а его визави напоминал крысу. На крысоподобном была серая кожаная куртка, украшенная серебряными пуговицами и оставлявшая на виду узкую рубаху в кремово-голубую полоску со свободными присборенными рукавами. Широкополую синюю шляпу, увенчанную пучком павлиньих перьев, он сдвинул на затылок. Его похожий на жабу приятель с отвисшими щеками и бородавчатой зеленоватой кожей, из-за цвета которой казалось, что его сейчас стошнит, щеголял обвисшим беретом, похожим на помятый гриб, грязной лиловой туникой с золотой вышивкой по подолу и рукавам и зелеными туфлями с загнутыми носками. Губы у него были толстые, а рот настолько широк, что уголки едва не доставали до крупных мочек ушей.

Оба мошенника похотливо разглядывали Лирианну, прикидывая шансы на возможную интрижку. Жабоподобный даже осмелился слегка улыбнуться ей. Лирианна превосходно знала, как вести эту игру. Она сняла шляпу и с поклоном приблизилась к их столу. Расписные таблички покрывали поверхность грубого дощатого стола рядом с застывшими остатками крайне неаппетитного на вид мясного пирога.

— А во что вы играете? — нарочито невинно спросила она.

— Пегготи, — ответил жабоподобный. — Тебе знакома эта игра?

— Нет, но я бы не возражала сыграть. Научите?

— С удовольствием. Присаживайся. Меня зовут Чимвазл, я из Галланта. А приятель мой известен как Рокалло Неубедимый.

— Непобедимый, — поправил его крысоподобный. — Рокалло Непобедимый, и я князь, между прочим. Хозяин где-то здесь по соседству, сейчас подойдет. Не выпьешь ли с нами, девушка?

— Да, пожалуй, — ответила Лирианна. — А вы волшебники? Что-то в вашем облике есть колдовское.

Чимвазл небрежно махнул рукой.

— А глазки у тебя не только красивые, но и острые. Я знаю пару-тройку заклинаний.

— Небось, чтобы молоко скисло? — съехидничал Рокалло. — Это заклинание многие знают, да вот действует оно только через шесть дней.

— И это, и еще кучу всяких, — напыжился Чимвазл, — одно сильнее другого.

— А вы мне покажете? — замирающим голосом попросила Лирианна.

— Возможно, когда мы получше узнаем друг друга.

— О, прошу вас! Я всегда мечтала увидеть настоящую магию.

— Магия добавляет остроты в пресный вкус жизни, — высокопарно заявил Чимвазл, с вожделением уставившись на девушку. — Но я не собираюсь демонстрировать чудеса моего искусства перед деревенщинами и недотепами, окружающими нас. Потом, когда мы останемся наедине, я покажу чудеса, которых ты никогда не видела, да так, что ты будешь кричать от восторга и удовольствия. Но сперва выпьем пива и сыграем в пегготи, чтобы кровь быстрее побежала в жилах. На что играем?

— Я уверена, что вы что-нибудь придумаете, — сказала Лирианна.

К тому времени когда Моллокос Меланхоличный наконец увидел гостиницу, распухшее солнце уже опускалось за горизонт, словно толстый старик, осторожно усаживающийся в любимое кресло.

Тихо бормоча что-то себе под нос на языке, которого люди не слыхали с тех давних пор, когда Серые Волшебники улетели к звездам, колдун приказал своим носильщикам остановиться. На первый взгляд, гостиница казалась очень уютной, но подозрительный Моллокос давно усвоил, что вещи не всегда бывают тем, чем кажутся. Он прошептал короткое заклинание и поднял посох из черного дерева, на конце которого светился хрустальный шар с золотым глазом внутри. Никакие чары или морок не могли обмануть Видящее Истину Око.

Лишенная покрова чар, гостиница «У озера» оказалась потрепанным серым и неприятно узким строением в три этажа. Здание, словно пьяное, кривилось на сторону, к двери вели неровные каменные ступени. Свет, лившийся изнутри через зеленые ромбовидные стекла, придавал строению изъязвленный и больной вид, с крыши свисали фестоны зеленого мха. От чернеющего за гостиницей озера пахло гнилью, темная, неприятно морщившаяся вода была усеяна затонувшими деревьями. Сбоку притулилась конюшня, настолько ветхая, что даже мертвые деоданы вряд ли захотели бы туда зайти. Рядом с крыльцом висела вывеска:

ГОСТИНИЦА «У ОЗЕРА».

НАШИ ШИПЯЩИЕ УГРИ СЛАВЯТСЯ НА ВСЮ ОКРУГУ.

Правый передний деодан внезапно заговорил:

— Земля умирает, и скоро даже солнцу придет конец. Эта прогнившая крыша — достойное прибежище, где Моллокос может встретить вечность.

— И земля и солнце умирают, — согласился Моллокос, — но даже если конец застанет нас здесь, я встречу его, сидя у огня и наслаждаясь жареными угрями, покамест вы будете дрожать во тьме, глядя, как отваливаются и падают на землю куски вашей разлагающейся плоти.

Он поправил складки Ужасающего плаща, взял посох, ступил на заросший сорняками двор и направился к лестнице, ведущей ко входу в таверну. Дверь над ним хлопнула, и появился маленький, подобострастного вида человечек в заляпанном соусом переднике — явно сам хозяин заведения. Он торопливо двинулся вниз по ступенькам, на ходу вытирая руки фартуком, затем вдруг увидел Моллокоса и побледнел.

И было от чего. Под Ужасающим плащом кожа Моллокоса казалась белее кости. Темные и глубокие глаза его переполняла печаль. Орлиный нос нависал над тонкими недовольными губами. Руки он имел крупные и выразительные, а ногти на длинных пальцах были покрашены: на правой кисти — в черный цвет, а на левой — в красный. Полосатые штаны тех же цветов маг носил заправленными в низкие сапоги из полированной кожи гру. Красно-черными были и его волосы, словно кровь и ночь, смешавшиеся вместе; голову покрывала широкополая шляпа лилового бархата, украшенная зеленой жемчужиной и длинным белым пером.

— О грозный господин, — еле выдавил хозяин, — эти… эти деоданы…

— Они тебя не побеспокоят. Смерть укрощает даже их свирепые желания.

— Чародеи к нам в гостиницу не так часто заглядывают…

Моллокоса это не удивило. Некогда Умирающая Земля была полна волшебства, но в последние дни мира и магия клонилась к закату. Заклинания, казалось, теряли силу, и сами слова их ускользали из памяти. Колдовские фолианты в древних библиотеках потихоньку превращались в пыль, по мере того как охраняющие их чары гасли, подобно догорающим свечам. И с угасанием волшебства исчезали волшебники. Некоторые становились жертвами собственных прислужников, демонов и сандестинов, некогда покорно исполнявших любое их пожелание. Других выслеживали воины Призрачных мечей или разрывали на куски орды осатаневших женщин. Самые мудрые бежали, укрываясь в других временах и местах, и их огромные, продуваемые ветрами замки просто исчезали, словно туман перед рассветом. Сами имена их уже давно превратились в предания: Мазириан, Туржан Миирский, Риальто Великолепный, Мамф Загадочный, Гильгед, Пандельюм, Ильдефонс Наставник.

Но Моллокос принял решение не уходить с этой земли, чтобы выпить последний свой кубок вина, глядя, как гаснет солнце в небе.

— Перед тобой Моллокос Меланхоличный, поэт, философ, великий маг, познавший забытые языки, некромант и гроза демонов, — объявил он испуганно жмущемуся хозяину. — Каждый камень Умирающей Земли известен мне. Я собираю загадочные артефакты древних эпох, перевожу рассыпающиеся от времени свитки, которые никто уже не может прочитать. Я общаюсь с мертвецами, вызываю восторг у живых, устрашаю слабые души и привожу в трепет невеж. Месть моя подобна холодному черному ветру, а приязнь согревает, словно яркое солнце. Законы и правила, предписанные простым смертным, я отбрасываю с пути своего, подобно тому как путник отряхивает с плаща дорожную пыль. Сегодня ночью я окажу твоему заведению честь своим присутствием. Раболепного поклонения я не желаю, но мне потребуется твоя лучшая комната, сухая и просторная, и пуховая перина. К тому же я собираюсь здесь поужинать, так что прикажи приготовить хороший кусок мяса дикого кабана и к нему еще что-нибудь, что сможет подать твоя кухня.

— Ни диких, ни домашних кабанов у нас тут нет. Большую часть сожрали гру и эрбы, а остальных утащила озерная нечисть. Я вам могу подать мясной пирог с пылу с жару или миску лиловой окрошки, но только есть у меня подозрение, что ни то ни другое вам не понравится. — Хозяин испуганно сглотнул. — Тысячу раз прошу прощения, о великий господин, но я боюсь, что мое скромное заведение просто недостойно вашего величия. Я уверен, что вы легко найдете какую-нибудь гостиницу получше…

Моллокос нахмурился.

— Я уверен, что это так, но, поскольку твоя гостиница — единственная в этих краях, мне придется остаться здесь.

Хозяин промокнул испарину фартуком.

— Грозный господин, я прошу простить мою дерзость и ни в коем случае не хочу обидеть вас, но у меня уже были раньше проблемы с волшебниками. Некоторые из них, разумеется, не такие честные, как вы, платят по счету заколдованными кошелями с камнями и навозом вместо золота, а другие наводят порчу и насылают бородавки на прислугу и хозяина, ежели им что не понравится.

— Этого легко избежать, — заявил Моллокос Меланхоличный. — Проследи, чтобы меня обслуживали подобающим образом — и у тебя не будет никаких проблем. Я обещаю тебе не колдовать перед другими посетителями, не насылать порчу на твою прислугу и не платить камнями и навозом. Но я утомился, беседуя с тобой. День окончен, и солнце уже село, я устал и проведу ночь в этой гостинице. Перед тобой простой выбор: либо ты предоставляешь мне удобный ночлег, либо я наложу на тебя заклятие гнилостной вони Гаргу, и ты будешь задыхаться от собственных миазмов до конца своих дней. Который наступит довольно быстро, потому что запах этот привлекает упырей и пельгранов, как выдержанный сыр — мышей.

Хозяин открыл было рот, но так и не смог выдавить ни слова. Наконец он посторонился, пропуская гостя, который кивнул, поднялся по ступеням и вошел в дом.

Внутри гостиница «У озера» была столь же мрачна, темна и неприветлива, как снаружи. В воздухе висел странный кисловатый запах, хотя от кого он исходил — от посетителей, от самих стен или с кухни, — понять было невозможно. Разговоры мгновенно стихли, и глаза всех присутствующих обратились к вошедшему чародею, которому его Ужасающий плащ придавал зловещий вид.

Присев за стол у окна, Моллокос наконец позволил себе оглядеться и рассмотреть остальных гостей. Сидевшая у огня группа сельчан, переговаривавшихся низкими грубыми голосами, напомнила ему волосатые коренья. За столиком у бочек красивая молодая девушка смеялась и кокетничала с двумя отпетыми мошенниками, один из которых, похоже, был не совсем человеком. По соседству дремал старик, опустивший голову на скрещенные на столе руки. А сидевшая подальше женщина задумчиво покачивала бокал с остатками вина и оценивающе поглядывала на колдуна через комнату. С первого взгляда Моллокос понял, что перед ним местная «подружка на вечер», хотя в ее случае вечер уже почти перешел в ночь. Язык не поворачивался назвать ее неприятной на вид, но проглядывало что-то странное и беспокоящее в очертаниях ее ушей. Тем не менее фигура у нее была хорошая, большие темные глаза влажно поблескивали, и пламя очага зажигало красные отсветы в ее длинных темных волосах.

По крайней мере, именно так это представлялось смертным глазам, с которыми был рожден Моллокос, но он знал, что человеческому взгляду доверять нельзя. Тихо, почти неслышно он прошептал заклинание и взглянул снова через золотой глаз, увенчивающий его посох. И на этот раз правда открылась ему.

На ужин колдун заказал мясной пирог, поскольку угрей в меню не было. После первого же куска Моллокос отложил ложку и помрачнел еще больше. Струйки пара, тянущиеся сквозь трещинки в корке пирога, свивались в воздухе в ужасные, искаженные мукой лица. Когда подошедший хозяин осведомился, понравилось ли ему угощение, Моллокос укоризненно глянул на него и заметил.

— Тебе повезло, что я не так скор на расправу, как некоторые мои собратья.

— Я очень благодарен грозному господину за его терпение.

— Что ж, остается надеяться, что спальни у тебя содержатся в лучшем состоянии, чем кухня.

— За три терция можете разделить большую кровать с Мампо и его семейством, — хозяин указал на селян, устроившихся возле очага. — Отдельная комната обойдется в двенадцать.

— Моллокос Меланхоличный достоин только самого лучшего.

— Цена лучшей нашей комнаты — двадцать терциев, но ее уже занял князь Рокалло.

— Сейчас же вынесите его вещи и подготовьте комнату для меня, — приказал Моллокос. Прежде чем он успел произнести что-либо еще, темноволосая женщина поднялась и приблизилась к его столику. Моллокос кивнул на стул напротив. — Садись.

Она села.

— Почему ты такой печальный?

— Доля человеческая печалит меня. Я смотрю на тебя и вижу ребенка, которым ты некогда была. Твоя мать прижимала тебя к своей груди. Отец качал тебя на коленях. Они называли тебя маленькой красавицей и в твоих глазах вновь видели все чудеса этого мира. Но теперь их нет, мир умирает, а их дитя торгует своей печалью перед незнакомцами.

— Но нам же не обязательно оставаться незнакомцами, — сказала женщина. — Меня зовут…

— Как тебя зовут — не важно. Или ты по-прежнему дитя неразумное, если так легко готова назвать свое имя чародею?

— Что ж, здравый совет. — Она чуть дотронулась до его рукава. — У тебя есть комната? Давай поднимемся наверх, и я сделаю тебя счастливым человеком.

— Маловероятно. Земля умирает, и раса человеческая вместе с ней. Никакие эротические чудеса не способны это изменить, какими бы они ни были извращенными и изощренными.

— Но и у тебя, и у меня, у всех нас еще остается какая-то надежда, — заметила женщина. — Только в прошлом году я была с человеком, который рассказывал, будто в Саскервое у одной семьи родился ребенок.

— Он лгал, или его самого обманули. Женщины в Саскервое плачут так же, как и везде, и утробы их пожирают своих нерожденных детей. Человечеству приходит конец, и скоро Земля станет прибежищем деоданов, пельгранов и прочей нечисти, пока не погаснет самый слабый луч света. Никакого ребенка не было. И уже никогда не будет.

Женщина зябко поежилась.

— И все же… И все же, пока еще живы мужчины и женщины, мы должны попробовать жить. Так давай попробуем вместе.

— Хорошо. — Видящее Истину Око уже показало Моллокосу Меланхоличному, кем она была на самом деле. — Когда я поднимусь к себе в комнату, ты можешь присоединиться ко мне, и мы вместе попытаемся открыть суть вещей в этом мире.

Карты были сделаны из тонких пластинок темного дерева и легкой, ярко раскрашенной бумаги. Когда Лирианна переворачивала очередную карту, раздавался тихий стук. Игра оказалась несложной. Ставки были маленькие, и пока что Лирианна чаще выигрывала, чем проигрывала, хотя она приметила, что, как только на кону накапливалась приличная сумма, карты Чимвазла чудом оказывались лучше, какие бы козыри у нее ни были до этого.

— Фортуна благоволит тебе сегодня, — заметил Чимвазл после нескольких ходов, — но скучно играть на такую мелочь. — При этих словах он бросил золотой на середину стола. — Кто-нибудь примет мою ставку?

— Я, — отозвался Рокалло. — Земля умирает, а вместе с ней умрем и мы все. Какая разница трупу, сколько у него осталось золота?

Лирианна бросила на них печальный взгляд.

— У меня нет золота.

— Ничего, — ухмыльнулся Чимвазл, — мне нравится твоя шляпа. Поставь ее на кон против наших монет.

— Ах, значит, даже так? — Лирианна кокетливо склонила голову и провела кончиком языка по губам. — Почему бы и нет?

Как и следовало ожидать, вскоре шляпа ей уже не принадлежала. Девушка с изысканным поклоном передала Чимвазлу его трофей и встряхнула волосами, улыбаясь в ответ на его откровенный взгляд. Лирианна старалась не смотреть напрямую в сторону мага, сидевшего возле окна, но она приметила его с первой же минуты, когда он вошел. Чародей был худ, мрачен, и от него так и несло устрашающей магией, которая полностью заглушала следы слабого волшебства этого мерзкого мошенника Чимвазла. Большинство великих магов либо умерли, погибнув от Призрачных мечей, либо покинули Землю, ушли в другие миры или, возможно, к дальним звездам. Она знала, что те из них, что еще оставались в этом умирающем мире, собирались в Каиине, надеясь обрести безопасность под защитой древних заклинаний, охраняющих белые стены города. Этот маг явно был одним из них. Ладонь у нее зачесалась, и меч на бедре беззвучно запел. Сталь меча закалилась в крови первого колдуна, убитого Лирианной, когда ей было всего лишь шестнадцать лет. Ни одно защитное заклинание не могло остановить это лезвие, но ее саму оберегали только ум и мастерство. Самым сложным в убийстве колдуна было поймать момент, когда нужно нанести удар, поскольку большинство из них легко могли развеять нападающего в прах одним-двумя словами.

Принесли пиво. Потом еще. Лирианна неторопливо потягивала из своей кружки, отодвинув нетронутую вторую на край стола, но ее сотрапезники себя не сдерживали. Когда Рокалло объявил, что заказывает по третьей, Чимвазл извинился, поднялся и отправился искать уборную. Лирианна отметила, что он постарался обойти стол мага как можно дальше. Колдун, казалось, был полностью погружен в беседу с местной шлюхой и не обратил никакого внимания на зобатого пучеглазого типа, пробирающегося через комнату, однако золотой глаз на его посохе уставился на Чимвазла и неотрывно следил за каждым его движением.

— Послушай, Чимвазл жульничает, — сказала она Рокалло, как только их спутник скрылся за дверью. — Я выиграла последнюю партию, ты выиграл две перед этим, но его кучка монет вообще не уменьшается. Похоже, монеты просто переползают обратно к нему, когда мы не смотрим. Да и карты меняют масть.

Князь только пожал плечами:

— Подумаешь! Солнце угасает. Кто будет считать, сколько у нас денег, когда мы умрем?

Его скучающее равнодушие рассердило девушку.

— Что ты за князь, если позволяешь какому-то жалкому волшебнику смеяться над собой?

— Я князь, которому довелось испытать на себе заклинание зловещего зуда Лагвайлера, — и повторения мне бы не хотелось. Чимвазл забавляет меня.

— Я бы с удовольствием позабавилась, пощекотав его.

— Уверен, он бы сильно смеялся.

Внезапно тень легла на стол перед ними. Подняв голову, Лирианна увидела нависшего над ними мрачного колдуна.

— Три сотни лет прошло с тех пор, как я в последний раз играл в пеготти, — объявил он похоронным голосом. — Могу я присоединиться к вам?

Великого Чимвазла невыносимо пучило, скорее всего, из-за хрящей и сала в пироге. А может, еще и от всех твк, которых он сожрал в лесу. Вкусные-то они вкусные, да вот перевариваются плохо. Может, они вообще еще там в животе летают и тычут в него своими крошечными копьями. Съел дюжину — тут бы и остановиться, но они же прямо сами на язык просились. Внезапно ему пришла в голову мысль, что их копья могли быть отравлены. Мысль показалась неприятной.

Почти такой же неприятной, как здешняя гостиница, подумал Чимвазл. Надо было послушаться пунера: ничего хорошего здесь нет, кроме, пожалуй, этой рыженькой веснушчатой милашки, которая подсела к ним за стол. Шляпу он у нее уже выиграл, на очереди сапоги, а потом и чулки. Чимвазл дожидался, пока большая часть постояльцев разбредется по своим комнатам, чтобы начать наступление всерьез. Рокалло явно был слишком зануден и боязлив, чтобы помешать ему. Когда он выиграет всю ее одежду, у нее не будет других вариантов, кроме как предложить в качества ставки себя. И тогда он впряжет ее в повозку сразу перед Полимамфо. Вот уж пунер резво припустится — может, даже и кнут не понадобится.

Тесная уборная без всяких удобств представляла собой просто вонючую дыру в полу. Спустив штаны и присев на корточки, Чимвазл, стеная и кряхтя, принялся избавляться от съеденного. Занятие было чревато неприятностями, поскольку он рисковал разбудить мелкого бесенка, обитавшего в складках его мясистого зада. Бес обожал развлекаться, во всеуслышание отпуская ядовитые шуточки по поводу Чимвазлова мужского достоинства. Впрочем, про его самое любимое развлечение Чимвазл даже вспоминать не хотел.

На этот раз обошлось, но еще более неприятный сюрприз ожидал его в зале, когда он обнаружил, что в его отсутствие высокий грозный чародей присоединился к их компании. Чимвазлу уже приходилось сталкиваться с великими магами, и он не имел ни малейшего желания повторять этот опыт. Нынешняя внешность его была результатом непонимания, возникшего между ним и одним волшебником, когда их пути случайно пересеклись. А притаившийся в штанах бесенок с его набором шуток был подарочком на память от Элууны, с которой он провел пару недель в молодости, тогда еще стройный и красивый. Этот наряженный в алое с черным маг не обладал ее привлекательностью, но характер у него, скорее всего, был такой же непредсказуемый. Никто не мог предвидеть, какую мелкую оплошность или невинную оговорку колдун решит принять за смертельное оскорбление.

Впрочем, других выходов, кроме немедленного бегства из гостиницы, просто не оставалось, а подобное решение казалось сомнительным. Ночь была стихией гру, упырей и лейкоморфов, да и небольшой шанс, что человечки-твк поджидают его за пределами гостиницы, все же имелся. Так что Чимвазл приблизился к столу и уселся, стараясь улыбаться как можно приятнее.

— Я смотрю, у нас новый игрок появился. Хозяин, принеси-ка пива нашему новому другу. Да поживее, а то я тебе чирей на нос посажу!

— Меня зовут Моллокос Меланхоличный, и я не пью пива.

— Как я понимаю, вы, как и я, чародей? А сколько у вас с собой заклинаний? — поинтересовался Чимвазл.

— Это не твое дело. — В голосе Моллокоса прозвучало предупреждение.

— Да ладно вам, я всего лишь задал невинный вопрос коллеге, так сказать. У меня лично при себе шесть великих заклинаний, девять меньших и еще всяческие чары по мелочи. — Чимвазл смешал таблички. — Мой сандестин ожидает возле крыльца, замаскированный под жалкого пунера с повозкой, но он в любой момент готов по моей команде умчать меня в небо. Но только чур никаких чар за столом! Здесь царит госпожа удача, которая не любит магического вмешательства в свои дела. — С этими словами он положил перед собой золотой центум. — Ну же, давайте, делайте ставки! Игра куда как интереснее, когда на столе блестит золото.

— Вот именно. — Рокалло положил свой золотой на монету Чимвазла.

Лирианна только очаровательно надула губки.

— У меня нет золота, и я хочу обратно мою шляпу.

— Тогда тебе придется поставить на кон свои сапоги.

— Да? Ну ладно, что ж поделаешь!

Колдун ничего не сказал. Вместо того чтобы полезть в кошелек за деньгами, он просто трижды стукнул черным посохом об пол и произнес короткое заклинание, рассеивающее чары и наведенные иллюзии. В ту же секунду золотой Чимвазла превратился в толстого белого паука с волосатыми лапами, который медленно уполз со стола, а кучка терциев перед ними — в бросившихся врассыпную тараканов.

Девушка завизжала, князь фыркнул от смеха, а Чимвазл выпрямился, постаравшись скрыть смятение. Щеки его дрожали.

— Посмотри, что ты наделал! Теперь ты должен мне золотой!

— Еще чего! — возмутился Моллокос. — Это ты пытался перехитрить нас, пользуясь дешевыми фокусами. Ты что, всерьез решил, что подобное жалкое волшебство может обмануть Моллокоса Меланхоличного?

Золотой глаз на вершине его посоха мигал в завихрениях зеленого пара, который грозно закручивался в хрустальном шаре.

— Тише, тише, — успокаивающим тоном сказал Рокалло. — У меня и так голова от пива кружится, а от этого шума так и вовсе разболится.

Лирианна захлопала в ладоши.

— Может быть, устроите магическую дуэль? Неужели мы увидим чудеса великой магии?

— Не думаю, что хозяин гостиницы обрадуется, — возразил Рокалло. — Такое состязание слишком дорого обойдется его заведению. От дуэли на мечах всего ущерба — битая посуда да, может, пара кровавых пятен на полу. Усердная служанка с ведром горячей воды мигом все поправит. А после магической дуэли от гостиницы, скорее всего, останется только кучка головешек.

Щеки Чимвазла возмущенно задрожали. Ответы, один ядовитее другого, просились на язык, но осторожность заставила его сдержаться. Он вскочил на ноги с такой быстротой, что стул его отлетел и свалился на пол.

— Хозяину нечего бояться. Чары, которыми я повелеваю, слишком могущественны, чтобы разбрасываться ими на потеху бродячим шлюшкам и самозваным князьям. Великий Чимвазл не позволит смеяться над собой! — После чего он с предельно возможной скоростью удалился, прежде чем одетый в алое с черным маг успел обидеться на его выпад. За Чимвазлом торопливой вереницей потянулись тараканы и толстый белый паук.

Огонь в очаге догорел до углей, стало холоднее, и по углам легла тьма. Сельчане придвинулись поближе друг к другу, что-то тихо бормоча сквозь усы. Золотой глаз на посохе Моллокоса вращался, оглядывая комнату.

— Ты просто позволишь этому обманщику сбежать? — спросила девушка. Моллокос даже не снизошел до ответа. Он чувствовал, что скоро все покровы будут сброшены, и мелкий мошенник Чимвазл беспокоил его меньше всего. Маг ощущал присутствие Призрачных мечей и прочих, куда худших тварей. Ему даже показалось, что он слышит тихое, мягкое шипение. Его мысли были прерваны хозяином, неслышно возникшим рядом, чтобы объявить, что комната для господина готова, если господин желает удалиться к себе.

— Да, желаю. — Моллокос поднялся, опираясь на посох и плотнее запахивая свой Ужасающий плащ. — Показывай, куда идти.

— Если господин чародей соблаговолит последовать за мной… — Хозяин снял со стены лампу и зажег фитиль. Им пришлось подняться по трем длинным покосившимся лестничным маршам, пока они не добрались до тяжелой деревянной двери на верхнем этаже. Лучшая комната во всей гостинице не слишком впечатляла. Потолок был низкий, пол скрипел, а единственное окно выходило на озеро, черные воды которого странно пульсировали и вздымались под тусклым красным светом далеких звезд. Подле кровати стоял маленький трехногий столик, на котором в разводах застывшего сала мерцала кривая свеча. Из прочей мебели в комнате имелись только сундук и стул с прямой спинкой. В углах раскинулись густые тени, черные, словно брюхо деодана. Тут было холодно и сыро, и Моллокос слышал, как ветер посвистывает в щелях ставен.

— А перина у тебя пуховая? — спросил он.

— Ничего, кроме соломы, не держим. — Хозяин повесил лампу на крюк. — Видите, вот два крепких засова на двери и на окне, так что спите спокойно, никто сюда не войдет. В сундуке у кровати — еще одно одеяло. Туда же можете положить одежду и что у вас есть ценного. Ночной горшок рядом с кроватью. Что-нибудь еще нужно?

— Просто оставь меня одного.

— Как прикажете.

Моллокос прислушивался, пока хозяин спускался вниз. Наконец, убедившись, что он один, маг внимательно осмотрел комнату, простучал стены, проверил дверь и окно и в нескольких местах ударил посохом по половицам. В сундуке обнаружилось ложное дно, открывающееся снизу как лаз, через который, без сомнения, воры и убийцы проникали в эту комнату, чтобы избавить беспечных путешественников от их добра, а то и от самой жизни. Что же касалось кровати…

Моллокос обошел ее как можно дальше и уселся на стул, не выпуская посох из рук и чувствуя, как звенят у него в голове последние несколько заклинаний, которые он еще помнил. Первая гостья не заставила себя ждать, постучавшись тихо, но уверенно. Моллокос впустил ее в комнату и снова задвинул засов за ее спиной.

— Это чтобы нас не побеспокоили, — объяснил он.

Женщина соблазнительно улыбнулась ему и потянула за завязки платья, так что оно соскользнуло на пол вокруг ее ног.

— А ты разве не хочешь снять свою мантию?

— Не больше, чем снять свою кожу, — ответил Моллокос Меланхоличный.

Темноволосая вздрогнула в его объятиях.

— Как странно ты говоришь. Твои речи пугают меня. — Кожа ее покрылась мурашками. — А что это у тебя в руке?

— Твоя смерть. — Нож пронзил горло женщины. Она упала на колени, шипя от боли, и в полумраке блеснули длинные острые клыки. Черная кровь струйкой потекла по шее. Лейкоморф, решил маг, или какая-то еще более странная тварь. В диких землях полно было причудливых существ, чудовищных отродий демонов и деоданов, порождений суккубов и инкубов, искусственно выращенных подделок под человека и исторгнутых болотами чудовищ из разлагающейся плоти.

Моллокос склонился над бледным телом, откинул прядь волос со щеки женщины и поцеловал ее в лоб, в щеки и последним долгим поцелуем — в губы. Она вздрогнула, жизненная сила покинула ее тело и перешла в мага: он почувствовал вздох, теплый, словно летний ветер в годы его юности, когда солнце еще светило ярко и вокруг был слышен людской смех.

Когда тело остыло, он произнес заклятие послушания Казула, и труп вновь открыл глаза. Маг приказал мертвой женщине подняться и встать на страже, охраняя его сон. Все эти усилия утомили его, но меры предосторожности были необходимы, поскольку он не хотел, чтобы его застали врасплох, и ничуть не сомневался, что нынешняя ночь приведет к нему и других гостей.

Ему снился Каиин, мерцающий за высокими белыми стенами.

Чимвазл выскользнул из гостиницы через боковую дверь. Похолодало, серый туман тянулся от озера, и у берега был слышен тихий плеск, словно что-то двигалось в воде на отмели. Он пригнулся и огляделся по сторонам. Взгляд его выпуклых глаз шарил туда-сюда из-под полей обвислого берета, но твк нигде не было видно. Не звенели угрожающе и стрекозиные крылья. Значит, они не нашли его. Вот и отлично. Пришло время отсюда убираться. В лесах наверняка полно было гру, упырей и эрбов, но такой риск казался предпочтительней, чем опасность еще раз столкнуться с некромантом. Пара-тройка хороших ударов хлыстом — и его пунер всех перегонит. А даже если и нет, Полимамфо-то пожирнее будет, чем он, Чимвазл. Ухмыляясь от уха до уха и колыхая тяжелым животом, он спустился по каменистому пригорку.

Уже на полпути он увидел, что повозки внизу больше нет, и даже споткнулся от изумления.

— Проклятый пунер! Воры, воры! Ах ты, вшивый ублюдок, где моя повозка?

Но ответа не последовало. У подножия лестницы виднелся только мрачный железный паланкин и четыре черных, как ночь, деодана, стоящие по колено в озерной воде. Чимвазл внезапно понял, что вода в озере поднялась. Гостиница превратилась в остров.

Однако гнев пересилил страх. Все знали, что деоданы едят человечину. Он решил потребовать ответа.

— Вы что, съели моего пунера?

— Нет, — ответил один из них, продемонстрировав полный рот снежно-белых клыков, — но если ты подойдешь поближе, мы с удовольствием съедим тебя.

Чимвазл только фыркнул. Вблизи стало видно, что деоданы мертвы, — без сомнения, это была работа некроманта. Чимвазл нервно облизнул ухо, и внезапно ему в голову пришел хитрый план.

— Моллокос, ваш хозяин, приказал, чтобы вы немедленно и со всей возможной поспешностью отвезли меня в Каиин.

— Что ж, — прошипел один из деоданов, — Моллокос повелевает, и мы подчиняемся. Садись в паланкин, и мы двинемся в путь.

Что-то в словах твари заставило Чимвазла усомниться, так ли уж разумен его план. А возможно, это был угрожающий скрежет острых зубов всех четырех деоданов. Он заколебался и внезапно почувствовал, как его шеи коснулось легкое дуновение, и словно шепот раздался в воздухе позади него. Чимвазл резко обернулся. Перед его лицом парил твк, за которым виднелся еще десяток всадников на стрекозах. Выпученные глаза Чимвазла еще сильнее округлились, когда он увидел, что верхние этажи гостиницы окутаны гудящей тучей воинов-твк, словно роем огромных ядовитых насекомых. Сбившиеся в кучу стрекозы колыхались, словно мерцающее зеленым светом грозовое облако.

— А теперь ты умрешь, — сказал всадник-твк.

Липкий язык метнулся вперед, крошечный всадник хрустнул на зубах, и Чимвазл сглотнул. Но туча, сердито жужжа, уже поднялась в воздух. Чимвазл взвизгнул от ужаса, но другого выхода не было, и он бросился вверх по ступенькам в гостиницу, преследуемый роем стрекоз и смехом деоданов.

Лирианна с досадой размышляла о том, что если бы ей удалось заставить обоих колдунов сразиться из-за нее и потратить свою магию друг на друга, то все было бы гораздо проще. Она ничуть не сомневалась, что кошмарный Моллокос без особого труда бы разделался с этим гнусным Чимвазлом, но в любом случае у него осталось бы меньше заклинаний к тому моменту, когда она решила бы пощекотать его своим мечом. Однако, вместо этого, Моллокос отправился спать, а Чимвазл вообще удрал из гостиницы, пробираясь бочком, как испуганный краб.

— Ты только посмотри, во что он превратил мою шляпу, — пожаловалась Лирианна, подхватывая с пола головной убор, на который Чимвазл в спешке наступил. Перо было сломано.

— Это его шляпа, а не твоя, — ответил князь Рокалло. — Ты ее проиграла.

— Да, но я намеревалась отыграться. Хотя, наверное, надо спасибо сказать, что она тоже не превратилась в таракана. — Лирианна нахлобучила шляпу на голову и лихо сдвинула ее на один глаз. — Мало ему разрушенного мира, теперь еще и шляпу попортил.

— А что, это Чимвазл разрушил наш мир?

— Он и ему подобные. — Голос Лирианны был мрачен. — Колдуны. Волшебники и волшебницы, мудрецы, маги и архимаги, ведьмы и ведьмаки, фокусники, чародеи, заклинатели и мастера иллюзий. Некроманты, геоманты, пироманты, аэроманты, провидцы, сновидцы, толкователи и пожиратели снов. Все они. Это их грехи тьмой застилают небо и солнце.

— Ты думаешь, в гибели мира виновата черная магия?

Лирианна только фыркнула, в который раз поражаясь глупости мужчин.

— Черная и белая магия — это просто две стороны одной монеты. В старых книгах все написано, надо только понимать, что читаешь. Когда-то в мире не существовало магии. Небо было голубое, ярко-желтое солнце испускало теплый свет, леса кишели оленями, кроликами и певчими птицами. И род человеческий процветал. Древние строили башни из стекла и металла, которые поднимались выше гор, и корабли с огненными парусами уносили их к звездам. Где сейчас все эти чудеса? Потеряны и забыты. Взамен у нас есть чары, заклинания и проклятия. Воздух становится все холоднее, а в лесах полно гру и упырей. В руинах древних городов поселились деоданы, а в небесах, где некогда летали люди, теперь хозяйничают пельграны. Чьих рук это дело? Колдунов! Их магия, как болезнь, разъедает душу и солнце. Всякий раз, когда на земле кто-то произносит заклинание, солнце еще больше темнеет.

Она бы и дальше продолжала свой гневный рассказ, но именно в эту минуту Чимвазл ввалился в комнату, вытаращив глаза и пытаясь прикрыть голову руками.

— Прогоните их! — вопил он, натыкаясь на столики. — Снимите их с меня, я не виноват, это был не я! — Продолжая верещать, он споткнулся, упал и принялся кататься по полу, хлопая себя по голове и плечам и взывая о помощи: — Твк, проклятые твк! — хотя ни одного маленького всадника вокруг не было видно.

Рокалло недовольно поморщился.

— Хватит, Чимвазл! Прекратите этот жалкий визг. Хотелось бы выпить вина в тишине и спокойствии.

Чимвазл приподнялся и уселся на свою обширную пухлую задницу.

— Твк, эти твк!..

— Они остались на улице, — ответила Лирианна. И действительно, дверь была распахнута настежь, но ни один всадник не залетел в гостиницу. Чимвазл поморгал и, оглядевшись, убедился, что это правда. Однако шея его сзади была покрыта воспаленными нарывами, и все новые красные волдыри вспухали на лбу и щеках, всюду, куда ужалили острия копий крошечных всадников.

— Надеюсь, вы знаете какое-нибудь целебное заклинание, — произнес Рокалло, — а то вид у этих волдырей довольно опасный, у вас на щеке даже кровь сочится.

Чимвазл только хрипло застонал:

— Мерзкие твари! Напали на меня безо всякой причины. Что я такого сделал? Всего лишь слегка уменьшил их количество. Вон еще сколько осталось! — Тяжело отдуваясь, он встал на ноги и поднял свой берет. — Где этот распроклятый хозяин? Мне срочно нужна мазь, волдыри уже чесаться начинают.

Лирианна сочувственно улыбнулась.

— Зуд — это только первый симптом. Копья воинов-твк отравлены, поэтому к утру голова у вас распухнет, как тыква, кожа на языке почернеет и полопается, а из ушей будет сочиться гной. А еще вам непреодолимо захочется совокупиться с хуном.

— С хуном? — в ужасе выдавил Чимвазл.

— Ну, или с гру — зависит от того, какой был яд.

Чимвазл аж позеленел.

— Я не собираюсь терпеть такое! Гной, хуны… Неужели нет никакого средства, мази там или противоядия?

Лирианна задумчиво склонила голову.

— Мне кажется, я слышала, что кровь колдуна отлично помогает от любого яда.

…Чимвазл осторожно крался вверх по лестнице, оба его компаньона следовали за ним по пятам: Лирианна — с мечом, а князь Рокалло — с обнаженным кинжалом. У самого Чимвазла оружие отсутствовало, но его пухлые влажные руки обладали чудовищной силой. Однако трудно было заранее сказать, хватит ли у него силы, чтобы свернуть шею колдуну.

Старые крутые ступеньки поскрипывали под его весом. Чимвазл карабкался наверх, пыхтя и вывалив язык изо рта. Он размышлял, уснул ли уже Моллокос и закрыл ли дверь на засов. Ему совсем не улыбалось первым нападать на колдуна, но пути назад не было. Сразу за ним, отрезав ему путь к отступлению, шла Лирианна, а позади нее оскалил в улыбке острые желтые зубы Рокалло. К тому же волдыри на шее и щеках Чимвазла зудели все сильнее и увеличивались с каждой минутой. Один нарыв под ухом уже распух до размеров яйца. В конце концов, может же один чародей любезно помочь другому и пожертвовать толикой крови? Увы, скорее всего, Моллокос отнесся бы к подобной просьбе отрицательно — он явно не обладал широтой души Чимвазла.

Достигнув верхней площадки лестницы, трое заговорщиков сбились в кучку перед дверью, за которой спал чародей. Лирианна чуть принюхалась.

— Он там. Из комнаты так и несет его магией.

Рокалло потянулся к ручке двери.

— Осторожно! — шепотом предостерег его Чимвазл. — Тише, не разбудите его, это было бы невежливо с нашей стороны.

Он почесал нарыв на лбу, но зуд от этого только усилился.

— Дверь закрыта на засов, — прошептал Рокалло.

— Какая жалость, — с облегчением сказал Чимвазл. — Увы, наш план потерпел неудачу. Что ж, вернемся к огню, выпьем еще пива и подумаем, что делать дальше.

Он принялся, постанывая, чесать под подбородком.

— А почему бы нам просто не выбить дверь? — заявила Лирианна. — Вы же такой большой и сильный… — Она сжала его руку и улыбнулась. — Впрочем, возможно, интимное общение с хуном кажется вам предпочтительнее?

Чимвазл вздрогнул, но подумал, что даже хун, наверное, и то лучше, чем этот зуд. Внезапно взгляд его упал на приоткрытую фрамугу над дверью. Щель была совсем небольшая, но этого казалось достаточно.

— Рокалло, друг мой, не могу ли я взобраться вам на плечи?

— Да пожалуйста. — Князь подставил ему колено. Рокалло явно был сильнее, чем казался, и без труда поднял даже такой солидный вес. Его не особо смутили нервные гнусавые звуки, издаваемые седалищем Чимвазла.

Прижавшись носом к фрамуге, Чимвазл просунул язык в щель, дотянулся до засова, трижды обвил его языком и очень осторожно приподнял его… однако он не смог удержать засов на весу, и доска шлепнулась на пол. Чимвазл отшатнулся, князь Рокалло потерял равновесие, и оба с грохотом и ругательствами рухнули на площадку. Лирианна успела только отскочить в сторону.

И тут дверь распахнулась.

Моллокос Меланхоличный не произнес ни слова. Молча жестом он пригласил их войти, и так же молча они проследовали в комнату. Чимвазл переполз порог на четвереньках, его спутники аккуратно обошли вокруг него. Моллокос закрыл за ними дверь и снова опустил засов.

Лицо Чимвазла под его помятым беретом было почти неузнаваемо. Его жабья физиономия распухла и покрылась волдырями и нарывами всюду, где его коснулись копья воинов-твк.

— Бальзам, — простонал он, нетвердо вскарабкавшись на ноги, — прошу вас, мне необходим бальзам. Я очень сожалею, что мы вас побеспокоили, но мне необходимо лекарство от зуда…

— Я Моллокос Меланхоличный, и я не занимаюсь бальзамами. Подойди сюда и прикоснись к моему посоху.

Какую-то минуту казалось, что Чимвазл сейчас бросится прочь из комнаты, но наконец он склонил голову, подошел поближе и осторожно обхватил черное дерево посоха своей мягкой пухлой рукой. Видящее Истину Око внутри хрустальной сферы повернулось в сторону Лирианны и Рокалло. Моллокос стукнул посохом по полу, и око моргнуло.

— А теперь посмотри на своих спутников и скажи мне, что ты видишь.

Рот у Чимвазла непроизвольно открылся, и глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит.

— Девушка вся окутана тенями, и под веснушками на ее лице я вижу череп.

— А твой знакомый князь…

— …на самом деле демон.

Тварь, называвшая себя Рокалло, рассмеялась и позволила чарам соскользнуть. Плоть демона напоминала сырое красное мясо и горела тусклым огнем, как солнце, покрытое такими же черными язвами. Из ноздрей его шел дым, пол под лапами уже начал обугливаться, и длинные как ножи когти теперь украшали его пальцы.

Моллокос произнес одно-единственное слово и с силой стукнул посохом об пол. Из теней в углу комнаты показался женский труп и прыгнул на спину демона. Они сцепились в драке, кружась по комнате, и запах горящей плоти наполнил воздух. Лирианна отскочила в сторону, а Чимвазл, пошатнувшись, снова шлепнулся на задницу. Демон оторвал у женщины дымящуюся руку и запустил ею в голову Моллокоса, но мертвой была неведома боль, и вторая рука трупа накрепко обвилась вокруг его горла. Черная кровь текла по щекам покойницы, словно слезы, она опрокинулась на постель, потянув демона за собой.

Моллокос снова стукнул посохом. Пол под кроватью разошелся, матрас накренился и труп вместе с демоном рухнули вниз в зияющую черную пропасть. Мгновением позже, снизу донесся всплеск, за которым последовал ужасающий шум, визг демона, оглушающее шипение и свист, как будто одновременно закипела тысяча чайников. Когда кровать встала на место, звук ослабел, но прошло еще много времени, прежде чем все затихло.

— Ч-что это было? — заикаясь, спросил Чимвазл.

— Знаменитые местные шипящие угри.

— Но я точно помню — хозяин сказал, что угрей больше нет в меню.

— В этом заведении их больше не готовят, но вот гости явно остались в меню угрей.

Лирианна недовольно надулась.

— Здешнее гостеприимство оставляет желать лучшего.

Чимвазл начал потихоньку продвигаться в сторону двери.

— Я этому хозяину выскажу все, что думаю. Похоже, ему придется уменьшить наш счет. — Он сердито почесался.

— На вашем месте я не стал бы возвращаться в общую комнату, — посоветовал колдун. — Посетители гостиницы — не те, кем они кажутся. Компания волосатых селян — на самом деле одетые в человеческую кожу упыри. Им здешние пироги с мясом нравятся. Седой старик в потертом плаще рыцаря Старого Торсингола — злобный дух, за свою скаредность проклятый до скончания веков жрать мерзкую лиловую похлебку. От демона и лейкоморфа мы избавились, но наш раболепный хозяин — вообще самый опасный из всех. Наиболее разумное — бежать отсюда. Я предлагаю вам воспользоваться окном.

Великому Чимвазлу дальнейшие уговоры не требовались. Он бросился к окну, открыл ставни и внезапно вскрикнул:

— Озеро! Я совсем забыл: вода окружила гостиницу и пути наружу нет!

Лирианна глянула через его плечо и забеспокоилась, увидев, что так оно и было.

— Действительно, — задумчиво сказала девушка, — вода стоит куда выше, чем прежде.

Плавать она научилась раньше, чем ходить, но маслянистая темная гладь озера не внушала доверия, и, хотя Лирианна не сомневалась, что ее верный меч Щекотун способен справиться с любым шипящим угрем, плыть и фехтовать одновременно ей было бы затруднительно.

Она обернулась к некроманту.

— Похоже, нам всем конец, если только вы не спасете нас каким-нибудь заклинанием.

— И какое же заклинание я должен произнести? — язвительно осведомился Моллокос. — Должен ли я призвать силу дальнего переноса, дабы отправить нас троих на край земли? Или заставить превосходный призматический спрей сжечь эту мерзкую гостиницу до углей? Произнести заклятие знобящего холода Фандааля, которое накрепко заморозит воды озера, чтобы мы могли дойти до берега, словно посуху?

Чимвазл поднял на него полный надежды взгляд.

— Да, пожалуйста.

— Так какое же из них?

— Любое. Великому Чимвазлу не подобает закончить свою жизнь начинкой для мясного пирога. — Он снова принялся чесать под подбородком.

— Я уверен, что ты и сам знаешь все эти заклинания, — заявил Моллокос.

— А я и знал, — ответил Чимвазл. — Только вот какой-то мерзавец украл мой гримуар.

Моллокос усмехнулся, и это был самый невеселый звук, который Лирианна слышала в своей жизни.

— Теперь это не имеет значения. Все в мире умирает, даже магия. Волшебство слабеет, колдовские книги обращаются в пыль, и даже самые мощные заклинания больше не действуют так, как прежде.

Лирианна вопросительно наклонила голову.

— Это правда?

— Да, это правда.

— Ну раз так… — И она выхватила меч, чтобы пощекотать его сердце.

Некромант умер мгновенно, не издав ни единого звука. Его ноги подкосились, и он осел на пол, словно бы преклонив колени для молитвы. Когда девушка извлекла лезвие из его груди, струйка алого дыма поднялась из раны. В воздухе запахло летними ночами и девичьим дыханием, сладким, словно первый поцелуй.

— Зачем ты это сделала? — в ужасе воскликнул Чимвазл.

— Он был некромантом.

— Но он был нашей единственной надеждой.

— У тебя нет никакой надежды. — Лирианна вытерла лезвие о рукав. — Когда мне было пятнадцать лет, мы нашли раненого странника возле нашей гостиницы. Мой отец, добрый человек, не мог допустить, чтобы незнакомец умер в дорожной пыли, поэтому мы отнесли его наверх, и я стала ухаживать за ним. Вскоре после того как он покинул нас, я обнаружила, что беременна. Семь месяцев рос мой живот, и я мечтала о ребенке с глазами такими же синими, как у его отца. А на восьмом месяце живот перестал увеличиваться, и с того момента я только все больше и больше худела. Повитуха мне все объяснила: какой смысл рожать ребенка в умирающем мире? Чрево мое было мудрее сердца. А когда я спросила ее, почему умирает мир, она наклонилась поближе и прошептала: «Это все дело рук чародеев».

— Но уж точно не моих рук. — Чимвазл отчаянно всеми десятью пальцами чесал щеки, сходя с ума от жуткого зуда. — Что если твоя повитуха ошибалась?

— Значит, получается, что ты умрешь ни за что. — Лирианна чуяла его страх. От него по-прежнему несло магией, но резкая вонь ужаса заглушала все более слабеющий запах волшебства. Чародей из него явно был никудышный. — Слышишь угрей? — поинтересовалась она. — Они голодны. Хочешь, я тебя пощекочу?

Чимвазл попятился от нее, выставив перед собой растопыренные окровавленные пальцы.

— Нет!

— Это быстрее, чем быть заживо съеденным угрями. — Щекотун танцевал в воздухе, мерцая в отблесках свечей.

— Не подходи ко мне, — предупредил Чимвазл, — или мне придется наслать на тебя превосходный призматический спрей.

— Да, ты бы его призвал, если бы знал как. Но ты не знаешь. Или если бы заклинание по-прежнему работало. Но если верить нашему усопшему другу, оно больше не действует.

Чимвазл сделал еще шаг назад и споткнулся о труп некроманта. Он попытался ухватиться за что-нибудь, чтобы не растянутся на полу, и его пальцы сомкнулись на посохе колдуна. Схватив посох, он вскочил на ноги.

— Не приближайся! Эта штука полна чар, я чувствую их силу.

— Возможно, но ты не сумеешь ею воспользоваться. — Лирианна была совершенно уверена, что серьезная магия ему недоступна. Скорее всего, он даже свои игральные карты украл и попросту заплатил какому-то магу, чтобы тот заколдовал для него тараканов. Бедный глупец. Она решила разделаться с ним побыстрее. — Да стой же ты смирно! Щекотун живо вылечит тебя от зуда. Обещаю, тебе не будет больно.

— А вот тебе будет. — Чимвазл ухватил посох обеими руками и с размаху обрушил хрустальный шар на голову Лирианны.

Чимвазл обыскал оба трупа и стащил с них одежду, прежде чем столкнуть их в люк под кроватью. Он надеялся, что на какое-то время это успокоит угрей. Без одежды девушка оказалась еще красивее. Она слабо пошевелилась, пока он волок ее по полу к крышке люка.

— Такое добро пропадает, — пробормотал Чимвазл, сталкивая ее вниз. Шляпа не налезала на его голову, да и перо на ней сломалось, но меч оказался выкованным из превосходной гибкой стали, в кошельке нашлось изрядно монет, а сапоги были из отличной мягкой кожи. Для него они оказались маловаты, но вдруг найдется еще какая-нибудь хорошенькая веснушчатая девушка, на которую их можно будет надеть.

Некромант, даже мертвый, был страшен настолько, что Чимвазл едва решился прикоснуться к нему. Однако внизу по-прежнему шипели голодные угри, и он понимал, что его шансы на спасение резко возрастут, если они насытятся. Он собрался с духом, склонился над трупом и расстегнул пряжку, скреплявшую плащ колдуна. Когда он перевернул тело, лицо чародея внезапно стекло на пол, образовав лужицу черного воска. Чимвазл обнаружил, что стоит на коленях над трупом дряхлого беззубого старика с глазами, затянутыми бельмами, и похожей на пергамент кожей. Сеть тонких синих вен покрывала безволосый череп. Весил чародей не больше, чем мешок с сухими листьями. Когда Чимвазл столкнул тело в люк, губы трупа едва заметно улыбались.

К тому времени зуд начал утихать. Чимвазл еще немного почесался и набросил на плечи плащ некроманта, немедленно ощутив, как становится выше, сильнее и жестче. Зачем ему бояться этих тварей внизу в гостинице? Пусть они боятся его!

Он сошел по ступеням, даже не оглянувшись. И упырям, и призраку хватило одного взгляда на него, чтобы расступиться. Даже эти твари понимали, что с чародеем столь устрашающего вида лучше не связываться. Только хозяин рискнул приблизиться к нему, бормоча:

— Грозный господин, чем изволите платить?

— Вот твоя плата. — Он вынул меч и пощекотал тварь. — Вряд ли стану советовать твою гостиницу еще кому-нибудь.

Черная вода по-прежнему окружала гостиницу, но доходила Чимвазлу только до пояса, так что он без особого труда перебрался на сухое место. Преследователи-твк давно исчезли в ночи, и даже шипящие угри затихли и присмирели. Деоданы по-прежнему стояли у железного паланкина, в точности там, где он видел их последний раз. Один из них приветствовал его:

— Земля умирает, и скоро само солнце погаснет. Когда исчезнет последний свет, истают и чары, и тогда мы насытимся белой плотью Моллокоса.

— Земля умирает, но вы-то уже мертвы. — Чимвазл сам удивился, какой мрачной глубиной наполнился его голос. — Когда солнце погаснет, исчезнут и чары, и вы превратитесь в ту черную жижу, из которой вышли.

Он уселся в паланкин и приказал:

— В Каиин.

Может быть, в городе белых стен какая-нибудь гибкая красотка станцует для него, одетая только в высокие сапоги той веснушчатой девушки. На худой конец, сойдет и хун.

И Моллокос Меланхоличный двинулся прочь сквозь лиловую тьму на своем железном паланкине, несомом четырьмя мертвыми деоданами.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

На книги Джека Вэнса я впервые наткнулся, когда мне было лет одиннадцать, и я схватил с вертящегося стенда один из томиков с ярким красно-синим корешком серии «Ace Doubles». Случилось это в кондитерской на углу Первой и Келли в Бейонне, Нью-Джерси. Большинство таких «двойных» книжек содержали два отдельных романа разных писателей, напечатанных «валетом», но в этот том входили две вещи одного и того же автора: «Slaves of the Klau» и сокращенная версия «Большой планеты».

Прочитав «Slaves of the Klau», одиннадцатилетний, я пришел к выводу, что это вполне недурно. Но «Большая планета» — даже в том урезанном варианте — меня просто потрясла. С тех пор, толкая вертящийся торговый стенд и рассматривая мелькающие корешки, я всегда старался найти имя Джека Вэнса. И вот, несколько лет спустя, я наткнулся на «Умирающую Землю», изданную «Lancer».

С тех пор прошло полвека, но это маленькое собрание тонких томиков остается одним из моих самых любимых. Почти каждый год я непременно заглядываю в одну из этих книг. Вселенная, созданная Вэнсом, достойна занять свое место рядом со Средиземьем Толкина и Хайборийской эрой Роберта Говарда как один из самых запоминающихся миров, оказавших влияние на многих авторов.

Я был под сильным впечатлением от поэтичности языка Вэнса (не говоря уже о том, насколько он расширил мой словарный запас). Я и сейчас время от времени перечитываю его диалоги — до такой степени мне нравится его суховатый, саркастический юмор. Но больше всего мне по душе его герои. Т'сейн и Т'сейс, Гайял из Сферры, Туржан Миирский и, конечно, Лайен Странник, история о встрече которого с Чуном Неизбежным до сих пор остается, пожалуй, моим самым любимым рассказом во всем жанре фэнтези.

Выхода второй книги про Умирающую Землю пришлось ждать шестнадцать лет, но к моменту появления «Глаз Чужого мира» я уже привык немедленно хватать любой томик с фамилией Вэнса, как только он появлялся в магазинах. К моему удивлению, вторая книга оказалась совершенно не похожа на первую. На этот раз Джек представил нам Кугеля Хитроумного, авантюриста настолько подлого и беспринципного, что Гарри Флэшмен по сравнению с ним кажется жизнерадостным недотепой типа Дадли Дурайта. Ну как может не понравиться подобный типчик? Судя по тому, сколько раз Вэнс писал о Кугеле, остальные читатели явно согласятся со мной. Хорошего негодяя должно быть много.

К настоящему времени я прочитал все, что написал Джек Вэнс: научную фантастику, фэнтези, детективы (да, даже то, что выходило под псевдонимом Эллери Куин). Все его книги хороши, но, само собой, у меня есть и любимцы. Цикл «Властители Зла», четверка книг о Планете приключений, «Эмфирион», трилогия «Lyonesse», отмеченные премией «Хьюго» «Хозяева драконов» и «Последний замок», незабываемая «Лунная моль» («Moon Moth»). Но именно «Умирающая Земля» и три последовавших продолжения по-прежнему возглавляют мой список.

Для меня было настоящей честью готовить эту антологию совместно с моим другом Гарднером Дозуа, и еще большей честью стала возможность создать собственный рассказ об Умирающей Земле. Само собой, никто не способен писать, как Джек Вэнс, — кроме самого Джека Вэнса, — но я тешу себя надеждой, что Моллокос, Лирианна и Чимвазл все же достойны оказаться в компании Риальто, Т'сейс, Лайена, Кугеля и прочих незабываемых персонажей Вэнса и что бесчисленным читателям книг Джека приятно будет ненадолго заглянуть в гостиницу «У озера», знаменитую своими шипящими угрями.