Лето после окончания училища Александр провёл в Архангельске. «Исполнилась мечта – побыть летом в России». Хотя северное лето называют «карикатурой южных зим», но для Саши, уже многие годы летние месяцы проводившего за Северным полярным кругом среди льдов и скал, оно было приятным и желанным. Задержался он по двум причинам: ждал заграничного паспорта и был с любимой девушкой. В сентябре, так и не дождавшись паспорта, хотя разрешение на его выдачу было полицейским управлением подписано ещё 28 мая, Александр отправляется в Норвегию. Позднее, в апреле 1910 года, отец напишет, что паспорт он получил и ему переслал.
Александр приехал в Тромсё и хотел поступить на норвежское исследовательское судно «Микаэль Сарс», названное по имени известного норвежского зоолога, изучавшего морскую фауну, звёзд и медуз, отца Евы Сарс-Нансен – жены Фритьофа Нансена. Капитан порта рассказал ему о курсах по изучению моря на биологической станции в Бергене, и он решает ехать туда. На судне будущему исследователю моря была оказана любезность. Его бесплатно в 1-м классе доставили в Берген. Это было весьма кстати, так как в кармане у Александра было всего 110 крон, которые ему дал отец на проживание.
Воистину, если чего-то сильно желаешь и твои помыслы чисты, счастливый случай обязательно представится.
Океанография как наука делала свои первые шаги. Биологическая станция в Бергене была одним из ведущих центров по изучению моря. Здесь не только проводили исследования, но и организовывали курсы по различной тематике, на которые приезжали учёные из многих стран.
Плата за обучение на курсах – 150 крон, да и велись они на немецком языке, в котором Александр был не силён. На курсах читали лекции о планктоне и зоологии морского дна. Слушатели – выпускники университетов. Конечно, в таких условиях и думать было нечего об обучении на них.
4 ноября 1909 года он пишет Бартольду: «Навигационное училище я закончил в начале мая и получил золотую медаль на экзамене. После чего стал копить силы и средства на поездку за границу: в Англию и Норвегию. Последние два года я интересовался изучением моря и, когда я лучше узнал мурманский берег, захотел заняться гидрографическими исследованиями. Из Тромсё я приехал сюда на «Микаэль Сарс». Здесь проходили курсы по морским исследованиям: лекции о планктоне и зоологии морского дна. Плата составляла 150 крон, а у меня было только 110 крон на проживание. Поэтому я начал изучать самостоятельно, мне разрешили пользоваться библиотекой биологической станции и музея. Но большая часть литературы на английском и немецком, а я был довольно слаб в этих языках, поэтому учился без отдыха. Через месяц труда я смог читать на обоих языках без словаря. Впрочем, всё ещё предпочитаю книги на английском. Д-р Хелланд-Хансен дал мне поручение: замерять течение в заливе Пуддефьорд возле Бергена и делать анализы воды. Эту работу я выполнил. Но средств у меня становилось всё меньше и меньше. Теперь, к большой моей радости, д-р Х.-Х. дал мне оплачиваемую работу: делать анализ всех проб воды, какие есть на станции, и работать в химической лаборатории. 80 крон в месяц при 6-часовом рабочем дне. Теперь я смогу остаться в Бергене ещё на 3 месяца и учиться, а к лету надеюсь получить место гидрографа на Мурманском берегу. Но навигационная школа не дает больших знаний по химии, поэтому я начал её изучение».
Такая работоспособность не могла не быть замеченной, и доктор Бьерн Хелланд-Хансен, директор биологической станции, предложил ему заняться океанографией. Александру снова повезло. Б. Хелланд-Хансен – один из основателей океанографии как науки. Он вывел формулу определения скорости морских течений, известную как формула Хелланда-Хансена, ратовал за объединение исследований по физической океанографии и биологии моря. Лучшего наставника трудно было желать. Саша восхищён им: «Профессор редкостный человек. Вчера он читал лекцию в здании метеорологической обсерватории и зашёл ко мне, чтобы взять меня с собою». Вместе с профессором он выходил в море, брал пробы воды для определения солёности, замерял температуру, вычислял течения, научился определять возраст рыб. Работа нравилась и увлекала. «Узнал новую истину, что нужно проверить, что раз вода у Мурмана холоднее, то крупней рыба и богаче».
Новые знания, свои маленькие открытия, первые результаты – что может быть увлекательнее для молодого учёного? Позднее он напишет отцу: «Во всяком случае, здесь в Бергене моя работа была важна и полезна, и среди учёных в музее я пользуюсь почётом и уважением».
Но за пределами станции он тоскует. Своему однокурснику и другу Косте Белову он пишет: «Ах, Костя, как я скучаю! Всё в России (нет, не всё!) кажется хорошим. Ты не думай, я не изменил себе, но мореходка, наша прошлая жизнь… Кроме того, там Надя», и в другом письме: «А как хочется туда, в Россию! Днём работаю, а как приходит вечер – скучаю. Не в силах даже и читать».
Он пишет о почти безумной любви к Наде, о том, как мечтает она о работе на Мурмане вместе с ним и куда приедет Надя «если не разлюбит». Надю сватал лесной кондуктор и получил отказ. Её отправили в Англию, и он хочет ехать к ней: «Костя, если бы ты знал, как тяжела разлука с ней. Я боюсь за неё. Так бы бросил всё и поехал к ней. Писал ей о моём намерении побывать в Англии, чтобы после работать не отрываясь. Если скучает, то поеду к ней. Нужно спасать её счастье». Наконец, в письме от 16.12.1909 года сообщает: «Нужно побывать в Англии, чтобы после не отрываться от семьи. Я начинаю помышлять о своей собственной семье. Хотя пока из двух человек – Нади и меня».
Как это часто бывает, длительная разлука делает своё дело. Надя пишет всё реже. В апреле 1910 года Степан Григорьевич получает письмо от сына. Письмо плохо сохранилось, но в конце его можно прочитать: «С Надей у меня всё покончено… (разрыв бумаги – прим. авт.)».
Отец был доволен, он не одобрял этой дружбы.
Ещё одна проблема – климат. Сыро, дождливо, средняя температура января +0,9°, нет снега, нельзя покататься на лыжах. Погода угнетает, как угнетает и полярная ночь, когда рассветает лишь на несколько часов в середине дня. «Здесь дьявольский климат в Бергене, и я порядком заболел. Боюсь чахотки».
Своё будущее он связывает с Россией, и прежде всего с изучением Мурмана: «Стало быть, если удастся, летом буду работать на Мурмане и служить делу, а не людям. О, если бы. Исследовав глубины вод Мурмана, можно взяться и за рыболовство… Моя мечта поскорее приехать на Мурман». Но прежде нужно научиться работать тралом, и он собирается либо в Англии наняться на рыболовецкое судно, либо пойти на норвежском судне «Микаэль Сарс».
Ловля рыбы тралом – по тем временам новая технология, появившаяся тогда, когда на судах паруса заменила паровая машина и они стали меньше зависеть от ветра.
Саша жалуется на одиночество. Он тяжело сходился с людьми, как и все застенчивые и самолюбивые люди. Всё же он стремится подбодрить друга Константина Белова, которому тоже приходится несладко в первых рейсах на заграничном пароходе, и пишет ему: «Друг мой, брат мой, усталый страдающий брат! Кто б ты ни был, не падай душой!»
Сколь ни напряжёнными были учёба и работа, ими жизнь Александра в Бергене не ограничивается. Он принимает приглашение местной газеты к сотрудничеству. Появляются новые знакомые. Об одном из них следует рассказать особо. В фондах Онежского музея сохранилось одно письмо Александру Кучину с неразборчивой подписью, датированное мартом 1911 года. Удалось выяснить, что автор его Фёдор Егорович Классен.
Прадед Фёдора приехал в Архангельск в конце XVIII века, стал купцом 1-й гильдии и совместно с Вильгельмом Брантом построил первую в Архангельске лесопилку с паровым двигателем. Отец Егор Егорович, владелец льняной мануфактуры в городе Романове-Борисоглебске Ярославской губернии, был известен как фабрикант, не только создавший технологически передовое предприятие с тремя тысячами работников, но и социальную инфраструктуру города: детские сады, школы, больницы, жильё для рабочих. Добрая память о нём сохранилась до настоящего времени.
Сам Фёдор Егорович был весьма незаурядным человеком. О таких говорят: «Из молодых, да ранних». Он окончил университет в Германии в Гейдельберге. В 1907 году, когда ему было всего 23 года, он представил в Московский университет диссертацию по ихтиологии на соискание докторской степени. В некоторых документах он именуется доктором Классеном. В 1909 и 1910 годах принял участие в экспедициях в Баренцевом море у мурманского берега, руководимых В. Ф. Државецким. Первая экспедиция состоялась на исследовательском судне «Андрей Первозванный» Комитета помощи поморам. Для второй экспедиции В. Ф. Државецкому не удалось получить судно, и она смогла состояться только потому, что Ф. Е. Классен предоставил купленную им яхту «Жак Картье» и финансировал экспедицию. В 1908 году на яхте «Жак Картье» французская экспедиция Шарля Бенара, в составе которой был геолог Владимир Русанов, изучала Новую Землю, но по возвращении в Архангельск из-за долгов её пришлось продать. Это о ней пишет А. Кучин К. Белову: «Есть случай отправиться ко льдам. На французской яхте. Помнишь её. Один из моих добрых знакомых приобрел её и предлагает отправиться на звериный промысел. Хочешь занять на нём какое-либо место?»
Из письма видно, что Ф. Классен планировал в 1910 году идти на яхте на зверобойный промысел, а не ловить треску в Баренцевом море, но, видимо, В. Ф. Државецкий его уговорил.
По возвращении возникли недоразумения с таможней. В. Ф. Државецкий пытался продать выловленную рыбу для покрытия расходов экспедиции. Разгорелся конфликт между Классеном и Државецким. «У Држ-го я судно с большим трудом отобрал, но дела оказались такими, что был вынужден продать своего любимого «Жака» и вместе с ним похоронить и свои мечты промысла на нём, соединенном со строго научным исследованием Северного океана. Оживёт ли когда-нибудь эта мечта снова?! Кто это знает».
«Жак Картье» был приобретён Главным управлением землеустройства и земледелия. В 1911 году тот же В. Ф. Државецкий был командирован на нём на Шпицберген для поиска месторождений каменного угля, но судно до архипелага не дошло. Во время сильного шторма оно было прибито к норвежскому берегу. Очередной скандал, и в 1912 году руководителем шпицбергенской экспедиции был назначен В. А. Русанов.
В Бергене Ф. Е. Классен занимался на биологической станции, где и познакомился с А. Кучиным. Два молодых человека, Фёдор был старше Александра всего на 6 лет, соотечественники, увлечённые наукой и Севером, не могли не подружиться. «Я все-таки склонен верить тому, что гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда может сойтись и что встреча наша в Бергене не может пройти даром и остаться случайным эпизодом в жизни. Я думаю и скорее уверен в том, что рано или поздно мы должны снова встретиться, в качестве чего, сейчас предугадать, конечно, трудно – при совместной ли работе, чего я больше всего желаю, или при других условиях… Всё-таки я мечтаю о том, что мне удастся раздобыться деньгами на какое-нибудь более дешёвое судно вроде норвежских salpangez и на нём учинить нечто подобное. Недурно было бы устроить нам с Вами что-нибудь вместе».
Однако встретиться им не привелось. Ф. Е. Классена по возвращении в Россию ждали неприятные известия. Умер отец, а старшие братья, возглавившие семейный бизнес, по-видимому, не поддерживали его интересы, к тому же он был призван в армию. Письмо было написано именно оттуда. Началась Первая мировая война. Фёдор Егорович на передовой. В газете «Русское слово» в № 136 от 14.06.1915 года появилось известие: «Прапорщик Классен Фёдор Егорович пропал без вести». К счастью, он не погиб, а был ранен и попал в плен. В революционную Россию, как и в любимую Норвегию, он не вернулся. Жил в Австрии, Франции, Испании. Испытав ужасы войны, одним из которых, несомненно, является голод, свою дальнейшую жизнь он посвятил проблемам длительного сохранения продуктов питания, став известным в Западной Европе специалистом. Его фундаментальный труд «Технология рыбных продуктов» был издан в Праге в русском эмигрантском издательстве «Пламя» в 1925 году. Умер Ф. Классен в 1948 году в Испании. История о Фёдоре Классене – это история ещё об одном молодом и талантливом человеке, которого лихолетье выбросило из страны.
Александр Кучин. Берген. 1910 г. (Из фондов ОИММ)
В Бергене состоялась и встреча Александра Кучина с Фритьофом Нансеном. В 1909 году Ф. Нансен и Б. Хелланд-Хансен выпустили совместную книгу «Норвежское море» и в процессе работы часто встречались. Встреча с национальным героем Норвегии, кумиром молодёжи, книгами которого зачитывались и с которыми Александр был, несомненно, знаком, не могла не произвести на него большого впечатления. П. И. Башмаков пишет: «Для Кучина Нансен был идеалом великого путешественника и мужественного человека».
Да и Нансен обратил внимание на этого русского. Они чем-то были похожи. Оба увлекались наукой, оба трудоголики, оба могли «рубить за собой мосты», оба любили лыжи, у обоих любимым писателем был Генрих Ибсен, а описания природы в книгах Нансена весьма похожи на поэмы Гамсуна, столь чтимого А. Кучиным.
В это время в Норвегии много говорят о предстоящей экспедиции Руаля Амундсена к Северному полюсу. Бьерн Хелланд-Хансен и Фритьоф Нансен рекомендуют Александра для участия в этой экспедиции.